Сын Люцифера-3

I

Огромная черная дуга приближалась с севера. Подобно косе смерти, неотвратимо, быстро и страшно. Над ними полыхал кровавый рассвет. Рассвет для многих последний в этой жизни.

Иллиал встал рядом со мной. Он сменил доспех и плащ на мантию Мага. Золото переливалось в свете яркой звезды, которую во всех мирах называют одинаково — Солнце.

— Для полноты картины не хватает только ветра, что развевает мантию героя, — слабо пошутил я.

Иллиал слабо шевельнул посохом, и свежий порыв ветра расправил складки мантии. Рубин на конце посоха светился, отражаясь в алых, как пламя, глазах молодого мага.

Коса смерти приближалась, размахивая смертоубийственными конечностями скрипя клыками, клешнями и многим другим, что было придумано ради убийства.

— Пора Кресс, — спокойно сказал Иллиал.

Я подал знак.

Шаманы мохабров и троллей затряслись в ритуальных плясках, выплевывая всю свою энергию. Вслед за ними начали творить заклинания гномы и эльфы. Последними присоединились те немногие священники пришедшие с Найеном.

— Иллиал еще не поздно отказаться.

— У тебя нет посоха, — просто сказал маг. Нет не маг, а Маг.

Первой я принял силу мохабров. Простой кулак чистой силы, черный снаружи и красный внутри, подобно их идеалу истинного человека, он легко подчинился моей воле. Держать силу легко, но вот использовать… Особенно такую огромную.

Потом пришла сила троллей. Огромная палица, для которой нет разницы меж голым телом и защищенным доспехом. Это была сила ярости, ведь среди троллей каждый второй берсерк. Она слилась с силой мохабров. Над моей головой начала собираться сверкающее облако.

Свет. Сверкающий, обжигающий. Он пришел от церковников, подобно благословляющей длани, полной желания добра и сострадания. На миг мне стало горько. Как такая сила может служить смерти, сжигая на кострах своих противников и бросая мир в пасть существа? Но свет влился в облако силы, чье сияние стало еще ярче.

Пришла сила гномов. Собранная в добротный и прочный молот, который может убивать, но может и создавать. Спокойная сила гор и скал, сила творения. Увесистая, надежная, она легко смешалось с остальными составляющими будущего коктейля.

Сила Светлых эльфов. Сила природы и жизни. Зелено-красная, как кровь деревьев и животных, и изящная. Эльфаргал не мог отказаться от придания ей самой красивой формы, которую он мог представить. На миг, я засмотрелся на безумно-красивую картину предо мной. Ради этой красоты стоило жить и умереть.

Тонкий луч серебристого света. Словно луч луны, холодный и сверкающий, как клинок он вонзился в собранную силу. Пусть Сельтейра и одна, но она последняя из Темных эльфов. И ей отдает свою силу луна.

Теперь моя очередь. Смерть. Я один могу призвать ее силу в этом мире. И она пришла, подобно дуновению ужасающего ветра. Неизбежность, вот сила которую я вложил от себя.

Теперь Иллиал. Он должен принять от меня силу и направить ее дальше. Он должен будет стать той тетивой, что пустит стрелу, но сама порвется от напряжения.

— Иллиал. Я смогу и сам ударить.

— Нет, Кресс, ты потеряешь половину силы, — голос Мага стал наполняться яростью. — Что ждешь? Действуй!!!

— Прости Маг, — сказал я, отпуская лавину силы на Иллиала.

Каскад энергии, чистой и мощной обрушился вниз. Теперь Иллиал добавлял свою силу. Силу истинного Мага, последнего из них. Огромный луч золотого пламени.

— Прости Сельтейра, — чуть слышно прошептал Иллиал.

Меч Бога. Ужасающее заклинание Третьей Силы, Магии Драконов. Величайшее из доступных человеку. Я научил Иллиала, и собрал силу. Теперь Маг превращал себя в молот и наковальню, что выкует клинок. И для Меча Бога не будет преград.

Иллиал горел в невидимом пламени. Я чувствовал его боль, сжигающею его душу, выдирающую ее из тела подобно мерзкой лапе существа. И еще я увидел в вышине неба тонкую полоску. Меч Бога. И удар его.

Летающие создания небытия не успели даже крикнуть, как их смела огромная мощь заклинания. Теперь бой будет только на земле.

Я едва успел подхватить падающего Мага.

— Хватит шутить так. Не вздумай пододохнуть! — прошипел я, пытаясь нащупать пульс. Пусть в нашей армии ни у кого не осталось магической энергии, даже на плевое исцеление, но есть и другие пути.

Судорога стальными клещами сжала челюсти Иллиала. Коротким кинжалом я чуть взрезал ему гортань, вставляя чистую трубочку. Кровь текла едва-едва, словно сердце не билось.

А теперь элексир моего собственного приготовления. Черная вязкая, как нефть, жидкость нехотя покидала флакончик. Прознай Церковь о составе моего эликсира, не гореть мне на медленном огне. Придумали что пострашнее и мучительнее.

Да какое им дело, что на изготовление ушла кровь шести монахов-прелюбодеев, сердце епископа-убийцы и печень палладина-отцеубийцы.

— Давай, давай, — подгонял я вялую жижу. Пальцы тревожно подрагивали на затихающем пульсе. — Держись Маг. Тебе еще свою дочь увидеть надо.

II

Найен лишь осенил себя тремя кольцами Светлого Брата, увидев Меч Бога. По рядам солдат пронесся негромкий, радостный говор. Когда небо очищено от всякой мрази, можно и надеется на победу.

— Арбалетчики, — позвал палладин.

Поток стальных болтов встретил авангард оборотней. Серебро да осина, лучше, но и добрая сталь не подведет. Особенно обмотанная горящей паклей.

Один из оборотней ткнулся мордой в землю, из пустой глазницы жутко торчал стальной болт, еще один покатился по земле пылающим факелом.

Мохабры встретили оборотней остриями хассалов. Копья враз ударили, и двойные наконечники окрасились черной кровью. Передние ряды оборотней легли на холодный камень плато. Одина из тварей извернулась, и вцепилась в горло мохабру. Чернокожий гигант жутко захрипел, падая под тяжестью порождения существа. Стоящий сзади воин саванны одним ударом пробил голову твари и встал на место павшего.

Эльфаргал многое успел продумать, пока Маг творил Меч Бога. В первую очередь проглотить свою гордость. А потом пробудить извилины. Первый ряд эльфов опустился на одно колено, выставив вперед треугольные щиты. Остальные натянули луки. Оборотни приближались.

Король эльфов махнул рукой. Словно рой смертельных пчел, кровожадно жужжа стрелы, пустились в полет. Наконечники заговоренные, покрытые пленкой серебра, были смертельны для оборотней. Одна стрела, одна смерть. А эльфы стреляли и стреляли. Они умели пускать седьмую стрелу, когда первая поражает цель, а остальные пять в полете.

Ясеневые и тисовые стрелы с белым оперением летели непрерывными волнами, неотвратимые, как прилив, и смертоносные, как легендарный девятый вал.

Крестьяне со страхом ждали приближения смертоносной армады. Кто-то пискнул, кто-то начал громко молиться.

— Не робей! — гаркнул огромный мужик-молотобоец. Его лицо украшали жуткие шрамы, встречался уже с тварями. Рука крутила огромную цепь с жутким шипастым шаром на конце. — Чичас подземники катапультами ударют.

Едва он успел сказать это, как над крестьянами запел воздух, рассекаемый глыбами, бревнами и горшками с огненной смесью. Тарн не жалел снарядов. Правда, поздновато, передние ряды оборотней прорвались.

— Усех угостим, промеж ушей! — расхохотался молотобоец, раскручивая свое жуткое оружие.

Драконы стояли молча. Но за них будет говорить сталь их клинков. В самом центре первой линии стояла Сельтейра. Плотное забрало скрывало дорожки слез на бледных щеках, но меч не дрожал в ее руке. Отныне ей предстоит мстить и за Иллиала. И сражаться за будущую жизнь. За ребенка, что ей предстоит увидеть через девять месяцев.

Первые из оборотней достигли фаланги Морских драконов. Уже изрядно прореженная арбалетами, стая упрямо бежала вперед. Сельтейра подпустила оборотня поближе, прежде чем ее меч раскроил лобастую голову до горла твари. Второму она отсекла передние лапы, лишь потом вогнала клинок в бездушное черное сердце. За спиной ритмично тюкали арбалеты, рядом блестела сталь братьев.

III

Рафаил наблюдал за разгоревшейся битвой. Кровь, кровь, кровь. Красная, горячая, и каждая ее капля казалось, прожигала архангела насквозь.

— Хватит, — прошептал целитель. — Довольно! Довольно!!!

А кровь лилась. Падали Смертные и уходили их души в бездну, из которой нет возврата. И в ответе за это был и Рафаил.

С вершины горы, прекрасно смотрелось все плато Вьюг, превращенное в поле битвы. Авангард оборотней уже выдыхался, сменяясь на крыс, слизней и кротоскорпионов. Бледное, как окружающий снег, лицо архангела судорожно дернулось.

Позади войска противостоящего армаде существа стоял сын Люцифера. Стоял в окружении многочисленных стягов, отдающий приказы. Рафаил увидел и Искру Творца, что возожглась в душе Кресса, после отречения.

— Прости меня!!! — мучительно закричал архангел, падая на колени в холодный снег. — Прости меня, — повторил он едва слышно, и зарыдал.

А битва разгоралась. Пошатываясь, целитель поднялся.

— Все кончено, — прошептал он, в глазах архангела пылал огонь гнева. Но я еще могу…

Взмахнув могучими крыльями он помчался на юг, к летающему городу. Еще предстояло много дел. В первую очередь, разобраться с Валиалом. На этот раз демону нет прощения.

Земля скользила под лебединобелыми крыльями Рафаила. Обезлюдевшие поля и деревни. Пустые города, где только бродячие собаки охотятся на заблудших крыс. Огромные братские могилы, в которых чудом уцелевшие хоронили остатки погибших от отрядов существа и Валиала. И вся эта грязь, кровь, смерть, тяжким камнем висела на сердце Рафаила.

Архангел летел. Летел наполовину потерявший рассудок от того, что совершил. С одним желанием — остановить все это. Как? Он не знал. Но сначала нужно остановить Валиала. Белые перья крыльев теперь казались их обладателю красными от чужой крови.

Летающий город показался на горизонте. Сверкающий, величественный, подобно истинному городу Света. Как спелое яблоко, которое обязательно червивое внутри. И Рафаил прекрасно представлял себе этого червяка, сидящего в своей башне с бокалом вина, а у ног извивается очередная наложница. На миг архангела передернуло от отвращения.

Стража на бастионах засуетилась, разворачивая баллисты и готовя арбалеты. Рафаилу пришлось стать невидимым. Стражи внимательно всматривались в небо, но потом успокоились и разошлись.

Рафаил спустился к башне демона. Его ожидало большое дело.

Целитель распахнул дверь покоев Валиала.

— Валиал! — крикнул архангел, но заметив сидящего в кресле осекся. Ты?!! Не может быть!!!!!

Легкий шорох заставил Рафаила развернуться. Позади него стояло существо. Черные иглы дрожали, верхняя губа поднялась, обнажив клыки покрытые коркой спекшийся крови. Целитель повернулся к сидящему в кресле Валиала.

— Будь ты проклят! — успел крикнуть он, прежде чем услышал хруст своих костей. Существо убивало его медленно, растягивая удовольствие и улыбку на лице сидящего. Одно лишь испортило радость, Рафаил не издал ни звука.

— Он был одним из лучших, — печально произнес сидящий. — И умер достойно, не издав ни звука.

IV

Драконы сражались молча. Если один из них падал, уходя в Великую Стаю, или отступал на шаг назад, вымотанный безумием боя, как на его место становился другой. Лишь Сельтейра сражалась без замены. Серебристый клинок стал черным, от не успевавшей стекать крови. Куски черного мяса едва успевали соскальзывать с клинка, когда он погружался в очередную жертву.

Сельтейра плакала. Плакала оттого, что ее меч рубит слишком медленно, что ее руки недостаточно сильны. Плакала, что твари идут к ней так медленно. Темная эльфийка хотела умереть, но погибнуть в бою, когда меч в уже умирающей руке рассекает очередного врага. Она сама не замечала, что возле нее уже громоздятся горы тел оборотней и крыс. Это была ее месть за Иллиала и за свое краткое счастье.

Чьи-то сильные руки рванули Сельтейру за плечи, затаскивая обратно в строй. На ее место мгновенно встал огромный дракон. Хакнув он разрубил одним ударом двоих слизней, зацепив пяток крыс.

— Тебя зовет Кресс, — крикнули ей в ухо, заглушая звон стали.

Сельтейра встала и пошагала в сторону лагеря. Ей казалось, что она уже знает, что скажет Кресс.

Могучий Лев огляделся. Хассалы его воинов не знали устали. Сам он насадил на лезвие кротоскорпиона, кровь того только успела выплеснуться из раны, как мохабр вогнал копье в огромного червяка.

Бой все накалялся. Все больше и больше мохабров падали на землю, заливая ее красной кровью. Черная кровь тварей блестела на эбеновых телах мохабров. Очень острый и очень знакомый Льву хассал пробил голову крысе, расплескав мозги или что у нее там.

— Львенок? — поразился мохабр.

Молодой мохабр в одной набедренной повязке из львиной шкуры, вновь ударил своим копьем, могучие мышцы красиво напряглись.

— Да отец, это я, — очередной удар, очередная умерщвленная крыса. — Мы бежали дни и ночи, желая поспеть к битве!

Могучий Лев оглянулся. С полтысячи молодых парней, запыхавшихся от быстрого бега, врубались в схватку, помогая отцам. Длинная цепочка черных тел блистающих потной кожей и наконечниками хассалов тянулось к горизонту. Могучий Лев ощутил прилив гордости. Его сын прибежал первым! Недаром он быстрейший из всех парней трех племен!

Но радость быстро исчезла. Быстро, как жизнь из тела Львенка в грудь которому вошло жало кротоскорпиона.

Жутко закричав Могучий Лев, метнул в убийцу хассал, пригвоздив кротоскорпиона к проклятым камням плато Вьюг. Заглянув в мертвые глаза сына, мохабр поднял его копье. Жуткий рык, подобный рычанию царя львов, потряс плато. Могучий Лев огромным прыжком оказался посреди тварей. Хассал заблистал подобно сотням молний, даруя последнею радость тварям — Смерть.

Прибытие полутысячи мохабров стало приятной неожиданностью. Бежавшие дни и ночи, без доспехов, только с хассалами, и на подножном корму, молодые воины явились в самый критический момент. Свежая кровь и сила, они дали отдохнуть уставшим отцам, спасая левый фланг.

— Стой, — приказал я уже готовому убежать адъютанту. — Передай Тарну пусть держит центр, и чуть поможет драконом и эльфам.

Молодой дракон отсалютовал мечем и помчался к батареям осадных машин. Вовремя, вовремя. Я уже решил перенести стрельбу на левый фланг, помочь мохабрам. А так… Крестьяне даже с поддержкой едва держаться.

В центре я сразу выделил лидера. Огромный могучан размахивал жутким кистенем. Его уже окружили с трех сторон, лишь десяток алебардщиков прикрывали ему спину. А он вращал свое жуткое оружие, укладывая тварей, как косарь траву доброй косой.

— Добро, добро, — прошептал я на крестьянский лад.

Один из крестьян не выдержал, бросил алебарду и побежал. Не разбирая дороги, назад, к лагерю.

— Арбалет! — рявкнул я. Деревянное ложе приятно уперлось в плечо. Уже кое-кто начал поглядывать на бегущего, намереваясь дать деру.

Человек бежал. Трусливый, бросивший товарищей, жалкий. Палец мягко спустил скобу. Тявкнула тетива, посылая наперерез беглецу острую смерть.

Ополченец нелепо взмахнул руками, хватаясь за пробитую шею. По моему приказу четверо драконов вскинули арбалеты. Теперь не побежит никто. Или умрет.

— Ты звал меня? — прозвучал глухой голос из-под шлема.

— Да Сельтейра, — я развернулся к драконице, она так и не подняла забрало шлема. — Возьми две сотни резерва и вклинься между мохабрами и Найеном. И пусть он отводит своих палладинов ко мне.

Эльфийка кивнула и махнула рукой двум сотням драконов, жаждущим схватки. О Иллиале она так и не спросила.

Двое троллей вложили в катапульту здоровенный камень, и Тарн с удовольствием дернул рычаг.

— Доброго пути! — напутствовал гном гранитную глыбу.

Катапульта заскрипела — тролли и Тарн принялись крутить ворот. Канаты из каменного волокна, необыкновенно тугие и прочные, нехотя поддавались усилиям подземных жителей. Тролли сопели от натуги, Тарн покраснел, как свекла, на шее вздулись вены. Наконец катапульта звучно щелкнула. Тролли заложили очередную глыбу.

Молодой дракон отсалютовал Тарну.

— Гри, — приказал гном, отправляя очередной камень.

— Кресс приказал поддержать драконов и эльфов! — выпалил посыльный.

Тарн оглядел батареи, харкающие в небо камни, окованные железом бревна и горшки с горючкой, впрочем, последних уже не хватало.

— Топай к девятой, пусть пред драконами пуляют. Они к ним ближе, — в перерывах меж поворотами ворота, приказал он дракону. Парень вновь выдернул меч в салюте и помчался к девятой батарее.

— Раркар, — позвал Тарн, когда тролли отошли за очередным снарядом. Молодой гном, коловший гранит, отставил кирку. — Шуруй на первую, пусть ушастым помогут.

Найен немало удивился, увидев подходящих драконов Сельтейры. Его гополиты держались крепко, потерь было мало, арбалетчики не знали устали, а першероны палладинов топтали тварей с большим энтузиазмом, чем всадники рубили.

— Честь и слава, магистр Найен, — донеслось из-под глухого шлема драконицы Серебренной Луны.

— Честь и слава, — ответил магистр. — Что происходит?

— Кресс приказал тебе выводить из боя кавалерию и подняться к нему. Мы вас заменим.

Найен подчинился приказу и подогнал коня ко мне. За ним теснились палладины, разгоряченные схваткой, и недовольные своим отзывом.

— Как это понимать Кресс?! — крикнул палладин.

Я молча указал на центр. Крестьянское ополчение было готово сломаться. Лишь арбалетчики за спиной, да герои-одиночки подобные здоровяку с кистенем, держали строй.

— У вас есть минут десять на отдых. — Я погладил Вампира. Оборотень успел нарастить шипы, рога и прочную чешую. — А потом прямиком в Ад.

Я отошел к травникам, которые занимались Иллиалом.

V

Это было красиво. Прекрасные долины расстилались под ногами обутыми не грубые походные сапоги, а в легкую обувь из лепестков роз. В теле не было усталости, оно было молодо и полно сил.

— Я умер, — спокойно констатировал Иллиал.

— Еще не совсем, — произнес кто-то.

Рядом стоял некто в сверкающих доспехах, с огненным мечом на поясе. Широкие белые крылья за спиной, казались частью воинского облачения.

— Приветствую могучего Михаила, — поклонился Иллиал.

— Ты прав Маг, — ответил архангел. — Я Михаил. Архистратиг Света.

— Почему я еще не умер? — спросил Иллиал.

— Ты последний Маг мира Границы. Тебе самому выбирать момент своей смерти.

— Значит, я могу вернуться?

— Если пожелаешь этого. Но я бы не стал. Рай не самое худшее место, а мне страшно подумать, что ждет тебя в Аду. А ты можешь попасть и туда. Если вернешься в реальность.

— Сельтейра, — Иллиал плотно сжал губы, сохраняя внешнее спокойствие. — Неужели любовь настолько ослабла? Я хорошо помню древние легенды, о ее силе ломающей любые запреты.

— Сейчас другие времена, — сухо ответил архангел. — Это раньше мы могли найти компромисс. А сейчас у меня есть все силы покончить с Тьмой. И я не могу себе позволить терять таких воинов. Тем более, что любовь твоя… Как бы это сказать?.. Ненастоящая.

— Ненастоящая?

— Извини, — смущение в голосе архангела было искренним. — Все действительно истинное. Амур, как вы его зовете Купидон, пустил две стрелы, но…

— Что но? — спросил Маг. Михаил поразился его спокойствию.

— Амура попросили стрелять именно так. В тебя и Темную, — с брезгливостью на последнем слове ответил архангел.

— Серые ангелы, — кивнул Иллиал. — Я уже догадывался. Но они сделали это ради борьбы с существом. Я понимаю их. Но почему стоят войска Света?

Михаил отвел глаза. Но потом в них вспыхнул недобрый огонь.

— Сын Люцифера тебе разумеется не рассказал.

— Кресс, — поправил архангела Маг. — Но он сейчас на плато Вьюг.

— А незадолго до этого объединил весь Ад. Теперь там властвует Вельзевул. Должен признать, как военный противник, он намного опаснее самого Сатаны. Подумай об этом.

Архангел исчез, оставив Иллиала наедине с цветущей долиной.

Маг растерянно огляделся. Вокруг расстилался прекрасный и светлый пейзаж. Настолько красивый и правильный, что Крессу стало бы тошно, от всей этой приторности. Иллиал сорвал плод, как и ожидал, груша оказалась сладкой и сочной. Настолько, что сок брызнул на подбородок, да не брызнул, а потек сладкой патокой.

Невдалеке прошли агнец и лев. Лев что-то мурлыкал, баран ему вторил тонким блеяньем. Птицы заливались громким пением, не фальшивя ни на йоту. Иллиалу вдруг захотелось упасть на мягкую траву и лежать, лежать, лежать. Лежать глядя в безоблачное небо, наслаждаясь отдыхом.

Маг рухнул на зелень лужайки. Трава приняла его подобно пуховой перине. Это был Рай. Рай для сироты воровавшего кусок хлеба. Рай для несчастного попрошайки шедшего к Башне. Рай молодого мага, последнего из своего народа. Рай для юноши не видевшего ничего кроме боев за свою жизнь.

— Иллиал! Сын! — два голоса, мужской и женский. Звук этих голосов заставил кровь вскипеть в венах.

Иллиал рывком поднялся с травы. Спокойствие, в этот момент стало проклятьем, сковав лицо каменной маской. Шедшие к нему мужчина и женщина остановились.

Кровь, она помнила. Помнила их лица. Мужественное лицо отца с волевым подбородком, ласковое лицо матери с глазами цвета распускающейся розы. Иллиал тщетно пытался вымолвить хоть слово, за него сказали две крупные слезы, скользнувшие по дрожащим щекам.

Они долго стояли обнявшись. Стояли, растягивая тот волшебный миг счастья. Счастья, которое принадлежало только им троим.

А потом они пошли. Пошли по Раю. Беззаботное веселье царило повсюду. Маги творили самые сложные и выматывающие заклинания с легкостью, да что маги! Простые смертные порой отталкивались от земли и взлетали, дразня своим полетом гордых орлов.

Молодая девушка тряхнула огромной гривой рыжих, как пламя волос, ловко накинула на шею Иллиалу венок из цветов. Волосы вновь взлетели, ложась огненными волнами на изящные плечи.

ОГОНЬ. КРОВЬ. БОЛЬ. Пылающие погребальные костры для жителей деревень и городков, по которым прошлись отряды Валиала. Они шли вслед за ними, свершая погребение для тех, кого еще не расклевали вороны, и не сожрали звери. Такая же молодая девушка, зверски изнасилованная, и распятая на двери дома. Волосы, тоже рыжие, густые, свисали грязными, залитыми кровью сосульками.

Окружающее потеряло все звуки запахи. Осталось только зрение. Истинное зрение души, видевшее иное. За фруктовыми деревьями увешанными спелыми фруктами виднелись корявые стволы сожженных рощ. Дети, катающиеся на мирных и ласковых тиграх, превращались в трясущихся и напуганных жертв, которые падали под ножами жрецов Валиала в Вереме.

Словно сквозь толстую подушку доносились смутные голоса:

— Иллиал! Сын, что с тобой?

Неподалеку прошли двое эльфов, мельком взглянувшие на него. Их глаза напомнили ему Сельтейру. Ее взгляд, яростный в бою, простой и чуть лукавый в редкие минуты настоящего отдыха. И радостно-удивленный, в ту памятную ночь в палатке.

ОГОНЬ. КРОВЬ. БОЛЬ. Кресс. Безжалостный, циничный, загоняющий свою человечность в глубь. Гонимый во всех мирах Смертных, проклятый и проклинаемый защитник Жизни и Смертных. Спасший, что бы ни говорил о личных счетах с демоном, мать Элар. И защитивший ее и палладина в чудовищном ударе испепелившем крепость палладинов. Дважды спасавший его и других, в Вереме и в той злосчастной крепости. Первый кинувший клич против существа, когда остальные трусливо жались по углам.

— Рано, — прошептал Маг. — Еще очень рано.

Черный таран сокрушил последнею преграду меж мирами, зовя за собой. Из небытия возник голос. Он звал, говорил нечто важное, что было много лучше Рая. Звало к жизни, в реальность, где есть Любовь и Счастье. И голос звал, просил сделать один шаг.

И Иллиал шагнул.

VI

— Жив чертяка!!! — радостно крикнул я, в чуть открывшиеся глаза Иллиала. — Ладно, отлеживайся, а мне еще кучу дел надо сделать.

— Приглядите за ним, — приказал я двоим травникам.

Вампир нетерпеливо переступал с ноги на ногу. Я поглядел на ряд шипов вдоль хребта. Седла не было.

— Сволочь ты, — оповестил я жеребца, тот лишь фыркнул. — Ладно, убирай костяшки, нам пора.

Позади меня стояли палладины Найена. Отдохнувшие, злые, готовые к бою. Сам магистр вытер клинок и отбросил в сторону тряпку, пропитавшуюся черной кровью. Меч заблестел первозданной чистотой.

— Магия, — хмыкнул я. — Нет что бы целительству или защите поучиться. Выучил, как оружие чистить и все.

— Пора, — пропустил мимо ушей мою насмешку Найен, — крестьяне уже выдыхаются.

— Ты прав.

Повинуясь моему сигналу, позади палладинов выстроились пять сотен последнего резерва. Гномы, тролли, эльфы. Они пойдут вслед за нами.

Конная лавина помчалась вперед. Грозная, сокрушительная, неостановимая. Блестели доспехи и копья, кони роняли хлопья пены. Мы мчались туда, где последние ряды крыс сменяли новые порождения существа.

Крестьяне разбегались, освобождая место для удара.

Хрипящая волна всадников врубилась в строй тварей. Закованные в броню першероны втаптывали в камень уцелевших крыс. По полю пронесся хруст копий палладинов ломаемых о врагов. Найен насадил на сверкающее жало пики троих чудовищ похожих на огромных обезьян и бросил копье. В руке грозно блеснул меч.

Вампир бил без промаха. Жуткие орудия смерти, которые он успел отрастить на своем теле, соперничали с моими мечами. Подобно берсерку я рубился двумя. Широкие полосы стали взлетали и опускались, кромсая тела, отрубая конечности и головы.

Только один из крестьян продолжал сражаться перед палладинами. Его свистящий кистень не возможно не узнать. С широкой цепи кровь детей существа стекает ручьями, лезвия шара уже затупились, и он просто ломает кости. Соскользнув с Вампира, я помчался к нему.

Одним ударом я развалил надвое невесть как уцелевшего оборотня и пробился к молотобойцу.

— Передохнешь? — предложил я. Мечи оставили две зияющие полосы на теле очередной обезьяны. Дымящиеся внутренности упали уже не землю, а на ковер из трупов.

— Опосля, как эти передохнут, — скаламбурил парень. Стальной шар обрушился на ходячий пень, только раздался сухой скрип ломаемой чешуи.

Но тут молотобоец покачнулся, жуткий кистень остановился в замахе. Коричневая крыса вцепилась его шею. Она еще не успела сжать крепче зубы, как ее голову обхватила рука в кольчужной перчатке.

— Сдохни тварь! — прохрипел я сжимая руку, только мозги брызнули, как сок из раздавленного помидора.

Позади меня появился Найен с тройкой рыцарей, и я опустился на колени рядом с молотобойцем.

— Держись, — прошептал я в нелепой надежде. Жизнь уходила из его тела с каждой каплей крови, с каждым выдохом. Во мне не осталось ни капли магии, а все эликсиры оставлены Иллиалу. — Держись, я сейчас. Вампир!!!

Сильная рука судорожно схватила меня за плечо.

— Это правда, — прокашлял молотобоец, захлебываясь собственной кровью, — что убитый тварями не попадает даже в ад?

— Да. Вампир, твою мать и всех родственников, быстрее!!!

— Пожалуйсто, — глаза умирающего смотрели на висящий, на поясе кинжал.

Я достал из ножен блестящий железный зуб.

— Как твое имя воин?

— Олан, — ответил он, чувствуя как холодная сталь рвет кожу стремясь к сердцу, сердцу героя.

Из горячки боя выскочил Найен. Палладин увидел, как Кресс положил на грудь одного из погибших кистень. Так поступали с воинами, которые доблестью вызывали уважения даже у врагов.

— Кто это? — спросил палладин.

— Тот, чей лик должен быть на иконах, взамен толстых рож, что святость молитвами и постом на монастырской кухне выколачивали! — крикнул сын Тьмы, кривя губы.

Найен уже хотел высказать о разнице меж святыми монахами и простолюдинами, но заметил что, кистень залит черной кровью от кончика до рукояти.

— Это… Он? — ошеломленно спросил палладин, оглядев лежбище из трупов, вокруг неведомого ополченца, что держался дольше всех.

— Он самый, — тихо ответил Кресс. С высоты своего коня Найен отсалютовал павшему герою, эта та малость, которую он мог сделать для Олана.

Я подозвал одного из адъютантов. Ребята уже успели грызануться с миньонами существа, с оружия капает тягучая, как нефть, кровь.

— Передайте гномам и троллям. Пора.

У троллей и гномов все было тихо и мирно. Относительно конечно. Налет оборотней и крыс с подземными тварями отбили, обошлось только ранеными. Иллиал оказался прав. Огромный тролль с палицей и коренастый невысокий гном с секирой рубятся в паре подстать самой смерти. Первые ряды подземных жителей стояли возле горловины. Там где заканчивалась щель и отвесная скала. Еще шаг и они выйдут на простор плато Вьюг.

Работы хватало только пращникам да арбалетчикам. Правый фланг драконов, благодаря стрелам крысобоев и пращам Глубоких обходился малой кровью. Драконы даже уступили несколько метров созданиям существа, дабы больше гномов и троллей могли стрелять.

Король Подгорного царства и вождь троллей стояли в центре войска. Приказ Кресса был прост. В драку не лезть! Только когда пойдете в атаку. Король и вождь уже сражались вместе, и знали, что могут доверить другому спину. Крепкие руки сжимают легендарные палицу и секиру.

По рядам воинов словно проходит рябь, кого-то пропускают к предводителям. Рука гнома крепче сжала рукоять секиры, краем глаза он заметил, как вздулись мышцы на руке тролля.

— Пора, — только успевает сказать гонец-мохабр, как боевой клич волнами расходится по всему войску. Сейчас, сейчас, они утолят жажду своего оружия.

VII

Сидящий рядом с Валиалом улыбался.

— Да, — согнулся в раболепном поклоне архикапитулат. — Мы выполним все. Наши войска в полном распоряжении, вашего… гм… партнера.

— Половые партнеры бывают, — рыкнул демон, ему нравилось унижать священника.

— Простите, — быстро забормотал старик. — Как прикажете вас называть?

— Друзья, — оскалился Валиал, его сосед досадливо поморщился, но смолчал. — А теперь о войсках. Сколько вы можете дать, тех, кто пойдет за нами.

— Тысяч двадцать, двадцать пять.

— Мало!

— Мохабры не пойдут с нами. Я говорю лишь за верных мне, но другие…

— Пообещайте им земли предателей и отступников, — посоветовал демон, наполняя вином чашу из человеческого черепа. Священник заметно дрожал.

— Но… но… Границы владений освящены древними законами.

— Они устарели, — спокойно сказал сосед Валиала. — Поверьте законы меняются. Да и вы сами видите.

— Да конечно, — быстро закивал головой архикапитулат, стукаясь челюстью о грудь. — Тогда можно собрать вдвое больше. Но если вы явите свою мощь…

— Нет, — отрезал партнер Валиала. — Я не хочу показываться.

Священник раболепно согнулся и вышел пятясь, словно из церковной исповедальни. Проводив коричневый холмик рясы презрительным взглядом Валиал развернулся к соседу.

— Ты уверен, что войска Кресса, — имя он выговорил с редкой издевкой, — справятся с войсками существа?

— Я ни в чем не уверен, — последовал ответ. — Но никогда не принижаю противника. Это помогает выжить. А пока займись городом.

Сидящий исчез, оставив Валиала наедине с бокалом вина и мечтами.

Существо оглядело вошедшего. Черные, без зрачков, глаза были провалами в ничто. Глаза зеркала души, а какие глаза у того, у кого души нет? Подавив в себе желание броситься смертельным прыжком на вошедшего, существо лениво перевернулось на другой бок. Его смерть ничего не даст, а вот союз с ним многое. Тем более, что еще жив второй выпустивший ее.

— Нет, ты не получишь Валиала, — не скрывая, что читает мысли, сказал пришедший. — Как и того на кого должно охотиться.

Существо с интересом взглянула на пришельца. Если он думает, что оно просто уйдет обратно в заточение, то сильно ошибается.

— Твоя добыча будет несколько иной. Я объясню кто…

Жуткий вой потряс летающий город. Вой радости, предвкушения, безумия. Предложенное пришельцем обрадовало существо. И теперь оно будет повиноваться беспрекословно, ибо большей награды никто не мог, предложить ему. Ради этого стоило бросать свои творения на плато Вьюг.

Валиал задумчиво покрутил в руке медальон Рафаила.

— Надеюсь, я умнее тебя брат, — прошептал он.

VIII

Могучий Лев покачнулся, выдирая хассал из очередной твари. В теле накопилась невероятная усталость, а противников становилось все больше, и все меньше соратников. Одно чудовище метнуло длинный, как аркан, хвост в мохабра. Острый шип располосовал грудь Льва. Алая кровь хлынула потоком смывая черную кровь тварей, очищая тело.

Ангел в сияющий с латах протянул ему руку и громко назвал его имя. И мохабр коснулся ножа-милосердия, готовясь уйти сам, а не от клыков ликующего врага.

— Еще рано, — срывающимся шепотом сказал Могучий Лев. — Дай мне времени и сил… Немного.

Блистающий сталью, коснулся своим мечем мохабра вливая в умирающее тело силы. Могучий Лев шагнул вперед, хрустнул хассал, сломавшись о броню твари. Но мохабру он был не нужен. Он никому не говорил, но в нем текла кровь колдунов его племени. Считая колдовство низким, Лев знал лишь одно заклинание. Самое могучее, самое тайное.

Черная рука одним движением выхватила из ножен короткий нож. Хрустнули рассекаемые ребра. Могучий Лев вырвал свое сердце и громко выкрикнул последние слова заклинания.

— Силы!!! — выдохнул я, отмахиваясь от пары наглых пауков-переростков.

— Что происходит?! — выкрикнул Найен, зачарованно смотря на растущую в небе тучу Первородной Тьмы. — Это ты?

— Я еще жив, — крикнул я, словно этим было все сказано, но палладин понял.

Тьма ширилась, впитав в себя жертву Могучего Льва, принимая его облик. Мохабр разорвал свою душу. Одна часть ушла в Рай, а вторая осталась сражаться. Сражаться и побеждать своих врагов.

— Найен, прикрой, — попросил я, не глядя всаживая меч в громадную саблезубую обезьяну. Клинок вошел под челюсть и вышел за ухом.

— Что ты собираешься делать?

Сотканный из Тьмы воин-мохабр принял свою первую жертву. А облако Тьмы, было готово вот-вот рассеется под лучами солнца.

— Десяток зомби нам не помешают, — пояснил я, торопливо готовя заклинание, пока Тьма не рассеялась.

— Не смей! — закипел палладин. — Я не позволю тебе низвергать в Ад души погибших, богохульник.

— Дурак, — парировал я. — Им уже нечего терять. Так они только возрадуются отмщению. Высокопарно правда? А пока помахай мечем, а я поколдую.

— Будь ты проклят, — пробормотал магистр, опуская стальную молнию на очередного смертника, успев очертить на груди три кольца.

Тьма порядочно рассеялась под лучами солнца, прежде чем я смог ее сковать. В глубине тучи начали зарождаться вихри. Вихри рождали смерчи. Смерчи порождали черные молнии.

Словно прорехой в мироздании, сверкнула одна из них, уходя в мертвое тело. Мохабр открыл невидящие глаза. Остывшие пальцы обняли хассал. Жутко разодранные ноги все же крепко встали на землю. Сверкнуло лезвие, уходя в тело очередного монстра. Его сосед откусил зомби кусок спины, но упал сраженный хассалом живого.

Молнии хлестали без остановки, поднимая все новых и новых мертвецов. Тьма исчезала впитываемая с каждой молнией. А мертвецы шли вперед, спасая живых и неся смерть. Им нечего терять.

— Всем живым ощутимая польза от тел. Как прикрытие используем павших, — вспомнил я строфу из песни одного из миров.

Мертвецы выправляли положение на левом фланге, постепенно тесня тварей. Для них нет боли, усталости, ран. Но и мозгов тоже маловато.

Гномы и тролли вошли в армаду существа, как нож в масло. Смертоносный клин расширялся, рассекая правую группировку на две части. Драконы воспряли духом. Мечи заработали быстрее, уничтожая попавших в клещи между ними и выходящими подземниками. Тарн не подкачал, прекратил помогать драконам, перенеся стрельбу на едва державшийся центр.

Король подгорного царства и вождь троллей оказались в центре первого ряда. Чавкала рассекаемая плоть, хрустели ломаемые кости. Секира и палица не знали устали и покоя. Рядом сражались и умирали гномы и тролли, а они шли вдвоем, словно заговоренные. Секира хрястнула, коля череп противника гнома, как орех.

— Это что еще?! — поразился гном.

Его сосед тролль одним ударом отправил шагающий пень в прекрасное далеко с переломанными костями. Еще один пень рухнул под палицу тролля, когда Глубокий наконец разглядел новых противников.

— Иметь мать всех их! — прорычал тролль.

Атака гномов и троллей захлебнулась. На них из тумана шли новые и новые противники. Ряды жутких созданий, которые отдаленно напоминали Смертных. Две руки, две ноги, голова. Но у них не было лица, лишь плоская маска из белой кожи. Они шли, размахивая добротным оружием, снятым с убитых во время северной эпопеи. И они были сильны.

Без звука рухнул тролль, обагряя кровью стальные поножи своего низкорослого напарника. Жутко закричав, гном принялся размахивать секирой, круша безликих, но и сам упал с пробитой грудью. Только вожди обоих народов продолжали сражаться, не получая ранений, и наступая. Но этого было слишком мало.

Я сжал кулак в бессильной ярости. Теперь кто кого передавит. Кого больше. И даже случись чудо, мы победим, за спиной лучшие наемники этого мира, воины летающего города. Я ампутировал лишнею голову очередной твари. Прощай сын Сатаны. Здесь ты и падешь…

IX

Эльфаргал истощил очередной колчан со стрелами. Эльфы стояли крепко, благодаря нескончаемому потоку стрел. Но всему подходит конец. Так и кончились длинные тисовые древка со смертельными для тварей наконечниками, и каждая стрела нашла свою жертву. Но они кончились, хотя каждый эльф нес с собой по пять колчанов.

Первые три ряда эльфов, сражавшиеся мечами, понесли небольшие потери. Зачарованные кольчуги и щиты, амулеты, браслеты, кольца, магические мечи. Ради этой войны Эльфаргал опустошил самые тайные и заповедные хранилища Туманного леса.

— Отец.

— Да Элар?

— Я только от Кресса. Похоже, не все так хорошо, как задумывали.

— Что случилось? — Эльфаргал положил руку на эфес меча, готовясь пойти в бой.

— Наступление троллей и гномов уперлось в новых тварей. Они остановлены. Крестьяне едва держаться, только благодаря палладинам и резерву. Драконы и гополиты не отступают, но измотаны. С батарей бьют только катапульты, кончились горшки с горючей смесью и бревна для баллист.

— А что мохабры?

— Кресс поднял несколько сотен зомби.

— Некромантия?! — глаза эльфийского короля недобро вспыхнули, но он умерил свой гнев. Поднятым терять уже нечего. — Так в чем дело?

— Кресс спрашивает, можем ли мы пойти в атаку?

— Оттянуть на себя тварей?

— Да, помочь крестьянам.

Вместо ответа Эльфаргал направился в первый ряд сражающихся. Полуденное солнце сияло на кольчуге с королевской эмблемой. Треугольный щит, с рунами защиты, выложенными САМОРОДНЫМ серебром, казался необычайно изящным и хрупким. Трехгранный клинок казалось, светился изнутри, жестокости не было в этом клинке, лишь чистота и благородство стали. Эльфаргал опустил забрало. Эльфы не уронят свою честь в этом бою.

Элар, удивленно проводила отца взглядом. Никогда еще она не видела его в такой ярости.

Эльфы пошли в атаку.

Полдень, а битва и не думает стихать. Этот мир еще не знал подобного противостояния. Здесь нет победителей, будут побежденные и выжившие.

Гополиты стоявшие на правом фланге крестьянских ополчений уже с трудом отражали атаки. Арбалеты давно смолкли, лишь пращники пытались помочь своим соратникам.

— Эльфы в атаку пошли! — крикнул кто-то. — Че ж мы стоим?

Строй дрогнул, но не шагнул. Каждый знал, что выйди он из строя, фаланга рухнет, и погибнут стоящие рядом.

Всадник на взмыленном жеребце подлетел к ощетинившейся сталью фаланге:

— Стоять! — крикнул он. — Приказ магистра! Ни шагу назад, ни шагу вперед!

Гополиты сжали крепче сирассиры. Умом они понимали приказ и поддерживали его. Но сердце, душа, честь не соглашались.

Повинуясь приказу, две последние линии вышли из боя, шагая на помощь палладинам и остаткам ополчения. Оставшиеся лишь сжали челюсти, теперь предстоит сражаться и за ушедших.

Эльфаргал рассекал сталью тела тварей, как весло морскую воду. На мгновение ему показалось, что на лезвии усмехается сама Смерть. Могучие чары наложенные на клинок тысячелетия назад вели короля эльфов вперед. Миньоны существа падали под его ударами, подобно колосьям под серпами жнецов. Эльфаргал сам не заметил, как оказался вдали от большинства своих воинов, твари словно пропускали его.

— Вот мы и встретились Эльфаргал, — прозвучал голос, словно из могилы.

— Я знал, что мы встретимся, — спокойно ответил Эльфаргал.

Пред королем эльфов стоял один из его бывших подданных. Когда эльфы сражались с бродящими по Галангаласу порождениями существа, проигрывая бой за боем, он спас свой народ. Смерть под ПРОКЛЯТЫМИ заклинаниями, позволила дать одному из эльфов силу задержать врага, но сделала его рабом существа.

— Я обязан убить тебя, — спокойно сказал проклятый эльф.

— Я знаю, — ответил Эльфаргал. — Сними шлем.

Поколебавшись, проклятый скинул старинный шлем. Внешне он остался прежним. Плавные черты лица, медового цвета волосы. Но у него не было глаз. Лишь два кровавых провала. У него уже не было души.

— Да свершиться, — кивнул Эльфаргал.

Элар пробивалась к дуэлянтам. Ее меч, чуть хуже отцовского, косил монстров, как дурную траву. Сердце, испуганной птицей в песке, металось в груди. Отец погибал, и она понимала это. Она шла вперед, желая успеть, и сталь пела песню отчаянья и смерти.

Сверкнул меч проклятого, ломая сталь Эльфаргальского меча.

— Прости меня, — успел услышать король эльфов, прежде чем Небытие сомкнуло над ним свои крылья.

Оставив меч в развороченном черепе дикобраза размером с гепарда, Элар рухнула на колени возле отца в нелепой надежде, что он еще жив.

— Как зовут тебя, дитя? — спросил проклятый, рыдающую Элар. — Ты дочь Эльфаргала?

Сломанный королевский меч лежал у ног плачущей девушки.

— Да, — ответила Элар. — Меня зовут Олуенеэлле. Королева сломанного клинка!

Проклятый ничего не успел сделать, когда Элар схватила остатки отцовского клинка, еще теплая рукоять неудобно легла в изящную ладонь. Сломанный клинок пропел песнь смерти. Из разорванной обломанным лезвием горла хлынула черная кровь, некогда бывшая красной.

— Спасибо, — прохрипел проклятый, падая возле Эльфаргала.

X

Смерть и кровь. Чье перо или кисть способны описать происходящее на плато Вьюг? Да, во многих мирах были и более грандиозные битвы. Но ни где и ни когда еще не было подобной. Когда никто не отступал. Одни шли умирать, вторые стояли, принимая смерть. Убей или будешь убит. Ослабевшие не выходили из боя, никто не прятался по кустам.

— Решили помочь? — издевательски спросил я, разрубая очередную тварь.

Аладаил, серый ангел, вскинул свой меч:

— Выводи своих Смертных.

— Они не мои, — отмахнулся я, всадив метательный нож в глаз циклопа с щупальцами. Взревев, монстр слепо замахал конечностями, пока его не упокоил еще один серый ангел. — Сколько вас?

— Все, — коротко ответил Аладаил, прорубаясь вперед. — Уводи.

— Они сомнут вас без нашей помощи! — крикнул я, догоняя ангела.

— Уводи их. Мы искупим свою вину.

— Творец вас спали, с вашим самопожертвованием!

— Кресс!!! — развернулся ко мне Аладаил. Впервые голос изменился Исчезла прежняя скорбь, осталась только ярость и горечь. — Мы прокляты в тот миг, когда презрели свой долг! Мы побоялись остановить только что вырвавшееся существо!!

Я устало опустил мечи. Ангелы шли впереди всей армии. Такая тонкая линия серых воинов в пепельных доспехах неумолимо теснила слуг существа. Ко мне подскакал Найен:

— Что происходит?

— Перекур, — выдохнул я, закинув оба меча в заплечные ножны.

— Что? — не понял палладин.

— Отходим к лагерю. У нас есть немного времени. — тронул я черного как смоль Вампира.

— Но они… Они сражаются! А мы в кусты?!

— Успокойся Найен. Они дают нам шанс.

— Своей смертью? — продолжал холить свою честь магистр. — Я не могу…

— Не можешь, в бордель не ходи! — рявкнул я на магистра церкви Светлого Брата, как на нашкодившего щенка. — Ты их не знаешь, а я знаю! Отходим! Это приказ.

Уцелевшие мохабры, отходили, оставляя бездумно сражающихся зомби. Мерно шагала фаланга. Из боя выходили эльфы и драконы. Крестьяне практически бежали, опережая конных палладинов. Последними отходили тролли и гномы, недовольные своей ролью в битве.

— Целителей сюда! — крикнул я, спрыгивая с Вампира. Почерневшая от крови тварей перчатка стряхнула с рогов оборотня кишки. — Займитесь ранеными. Снадобий и эликсиров не жалеть. — Я развернулся к адъютантам. Всех командиров ко мне.

Приказывать особой нужды не было. Найен сам шел рядом. От катапульт спешил Тарн. Мохабры стояли в стороне, выбирая нового капитана. из строя эльфов вышла Элар, рядом шла Сельтейра. За остальными пришлось идти.

— Иллиал, карту, — приказал я, скинув на стол залитый кровью шлем.

В палатке мгновенно стало тесно, и душно. От всех разило потом, кровью, смертью.

— Ваши величества, — обратился я к главам подземных народов. Тролль и гном стояли без единой раны, но заляпанные черной кровью от ушей до пяток.

— Элар? — эльфийка была мрачнее тучи и сжимала в руке сломанный меч. Олуенеэлле, как я сразу не догадался?

— Сельтейра, — драконица, в помятых доспехах. Слезы давно выплаканы, и она просто смотрит на смертельно бледного Иллиала.

Найен стоит рядом с единственным уцелевшим командиром крестьян. Мужик сжимает в руке огромную алебарду, багровый провал пустой глазницы, жутко взирает на нас. У самого входа новый командир мохабров. Черная рука торопливо перевязана и залита настойками, на ней не хватает двух пальцев.

— Пожалуй, начнем, — сказал я, когда Маг закончил заклинание. — Наши помощники — Серые Ангелы. Это они должны были охранять существо, но не справились. Потом они принялись помогать мне. Вы думаете такое торопливое братание было возможно просто так?

Осторожные взгляды друг на друга, отблески старой вражды. Я поднял руку:

— Не время для старых свар, общая кровь на поле. Они дали нам час, от силы полтора, отдыха.

— Разве они не справятся? — подал осторожный голос Найен.

— Нет, — покачал я головой. — Их слишком мало. Но мы должны взять все от их смерти.

— Даже тела? — все еще не может простить мне зомби Найен.

— Все, что сможем!

Воины вышедшие из боя торопливо обмывали доспехи и пересохшие глотки. Эликсиры глотали, как пиво, не смотря в кружку. Вновь затачивали мечи, меняли сломанные и погнутые доспехи, порванные кольчуги, выщербленные щиты. И смотрели. Смотрели, как на плато Вьюг сражаются их неожиданные защитники.

Ангелы сражались мечами из адаманта. Удар — труп, удар — труп. Они искупали свою трусость, свой страх, свое предательство. Когда-то они могли остановить существо, когда оно было одно, но многие погибли бы. А теперь они сражались, спасая Смертных.

Но где же те кого я жду?

Тонкая серая линия остановилась. Чем дальше, тем более сильные и могучие порождения существа вставали на битву. Слабейшие умирали раньше.

— Итак, — подвел я итоги. — В центре становятся тролли и гномы. Теперь ваш бой. Ополченцы пойдут защищать горловину, где раньше стояли подземные. Мохабры сменят драконов. Резервы разойдутся по своим отрядам. Палладины поддержат эльфов. Все.

— Я дык мыслю, — остановил всех Тарн. — Токмо требучеты да катапульты стрелять могут, а с остальных в бой.

— Неплохо, — впервые улыбнулся я. — Я даже забыл о вас, а сейчас каждая секира и палица на счету.

— Особливо таковая, — огладил свою, гранитную, Тарн.

Командиры принялись покидать палатку.

— Элар, — эльфийка остановилась. Я подошел, коснувшись рукояти меча со сломанным клинком. — Мне жаль Альтаирра, — едва слышно сказал я.

— Я сразила ПРОКЛЯТОГО эльфа, этим клинком, — с какой-то скрытой, детской гордостью сказала она. — Сразила…

Я обнял ее за плечи, и она обхватила меня, захлебываясь горючими слезами. Я гладил ее роскошные волосы, шептал ничего не значащие слова. Испуганная и уставшая девушка. Она убивала, и видела как умирают, на ее глазах умер отец, мать была далеко. Только давший имя, проклятье Света, и самый близкий ей сейчас человек, мог помочь ей. Альтаирра плакала, освобождая свой страх, горе, пустоту.

Иллиал едва шел, опираясь на посох, рядом шла Сельтейра, не понимая, что случилось с Магом.

— Сельтейра, — начал Иллиал, потом, набравшись смелости, рассказал все виденное и услышанное в Раю.

Сельтейра слушала внимательно, чуть склонив голову. Когда Иллиал закончил, в ее лучистых глазах зажглись задорные огоньки. Она уже раз похоронила его, а теперь терять из-за такой мелочи?

— А ты уверен в словах Михаила? Может Серые весь свой план под нас переделывали?

Иллиал улыбнулся. Он был счастлив.

— Я пойду с тобой.

— Ты останешься здесь, — твердо заявила Сельтейра. — И не волнуйся, я теперь буду сражаться чтобы вернуться.

Иллиал проводил взглядом драконицу, уходящую к своей стае. Только теперь он начал понимать какую глупость они говорили. Но почему он не замечал этого раньше? Иллиал усмехнулся. Если Кресс доберется до Купидона, то тому мало не покажется.

Воины хмуро поднимались с земли. Отдых закончен, скоро вновь начнется кровавая работа. Снадобья сделали свое дело, но больше всего воинов подстегивала битва. Строй ангелов уже был прорван и серых били с боков и в спину. Тонкая полоска все уменьшалась, уже не полоска, а лишь отдельные фигуры в доспехах, словно покрытых пылью.

Аладаил затравленно оглянулся. Больше никого, только он. Расплата наступила, за все. Все Серые ангелы полегли на этом каменном поле. Он остался последний. Позади строились Смертные, кое-где уже вскипали короткие, но злобные схватки. Отдохнувшие, подстегиваемы ненавистью, Смертные с новыми силами шли в бой.

Я смотрел, как в гуще тварей вспыхивает адамантовый клинок. Аладаил сражался. Его удары были экономны, точны, он словно имел глаза на затылке. Он остался один. Глава Серых Ангелов, воин равный Михаилу или Вельзевулу.

— Держись, — прошептал я, подбадривая ангела. — Вперед!

Стройные ряды гномов и троллей двинулись на миньонов существа.

XI

Торопливо построенные отряды спешно стягивали прорехи между собой. Первыми шагнули подземные жители. Рядом с их вождями размеренно шел Вампир, гордо неся на черно хребтине полководца. Вслед за ними пошли драконы и эльфы с палладинами. Потом в атаку пошли мохабры и гополиты. Последними вышли крестьяне-ополченцы.

Существо было разумно и даже очень умно. Я знал это, но план его разгадал, еще увидев подходящую армаду. План хоть и прост до гениальности, но и рассчитан на идиота. Или того, кто раньше не встречался с созданиями Небытия.

Едва я увидел в авангарде армады оборотней и крыс, все встало на свои места. Летающих существо бросило пушечным мясом для наших чародеев. Здесь был размен. Энергия всех магов, на чистое небо. Но дальше по замыслу существа мы должны были наступать, и тогда проворные оборотни, и юркие крысы сломают наш строй. Все идут с разной скоростью, и крыса могла бы увернуться от одного, проскочить второго и вцепиться в горло третьему.

Но авангард армады миньонов Небытия встретила стена обороны. Подобно прибою о скалы, волны из крыс и оборотней разбились о нашу защиту. Разбились… унося с собой множество кусков. Но скала стояла.

Серые ангелы сделали главное. Они остановили и уничтожили те силы, тех тварей, что прекрасно сражаются и против наступающих и против обороняющихся. Один единственный меч все еще сверкает.

Теперь, перед нами возвышались титаны из всех творений существа. К этому времени мы должны были истекать кровью, забиться под щиты, а эти создания пожинать свой кровавый урожай. Но все будет иначе. Мы не будем стоять, ожидая удара.

Подземные врубились в ряды тварей, желая восполнить свое долгое стояние и неудачную атаку. Вновь в первом ряду двое вождей. Сверкает секира, рассекает воздух палица. Высокие, выносливые тролли сковывают тварей, а гномы бьют насмерть. Вот блеснули на солнце чешуйчатые лапы, обхватывая руки тролля. Глубокий взревел, мышцы напряглись соперничая с силой твари. Гном, в другое время сам бы помогавший твари убивать тролля, забежал под ее брюхо. Молниеносно взлетела и опустилась секира, являя небу склизкие внутренности твари.

Гополиты шли плотной фалангой. Долгие годы тренировок, обучения под бранью и палками офицеров превращались в единственный шанс выжить. Фаланга несокрушима, пока едина. Сирассиры блеснули смертельными жалами, вновь погружаясь в плоть. Гополиты лучше всех простояли в обороне, и потеряли меньше всего солдат. Теперь пришло время доказать, что они могут умирать с честью, в атаке, не хуже других.

Найен оставил своего першерона и шагал рядом с Элар. Эльфийская принцесса, нет уже королева, по-прежнему сжимала в руке сломанный меч, не желая сменить его на другой клинок. Искаженные и переломанные заклинания на этом клинке были страшны. Недаром колдуны и маги всех Сил боялись разрушать магические вещи. Сколько жутких историй ходило о сломанных жезлах, мечах, разбитых амулетах. Только этот клинок и не думал подводить свою повелительницу.

Эльфы шагали молча. Непривычные к открытым боям, они потеряли много собратьев, но все же шли. И в их рядах шли уцелевшие палладины. А сколько их осталось там, в замках и монастырях? Тех, кто готов бросить эльфов на костер! Великий Свет!

Перед Элар оказался огромный кусок слизи, истекающий зеленой дрянью. Сверкнул клинок и мешок лопнул, разбрызгивая свое содержимое. Элар шагнула к следующему противнику. Она должна бросить множество тел врагов к могиле отца.

Сельтейра не шагала — летела! Счастье, радость! Иллиал был жив и все меркло пред этим. Она танцевала с мечом в руке, и куски тварей устилали ей дорогу, как лепестки роз, устилают дорогу принцессам. Драконы шли рядом. Безжалостные в атаке, они попали в свою стихию. Мечи сверкали, подобно молниям неуемного колдуна, но ни один из них не мог сравниться с Сельтейрой.

Быстрый Гепард, новый вождь мохабров повел воинов в атаку. Их осталось слишком мало, но и тех, кто остался хватит для славы. Еще долго старики в селениях будут рассказывать о героях севера, где падают белые перья с неба. А дети будут слушать. Любой мохабр в глубине души был тщеславен. И Быстрый Гепард надеялся, что в рассказах старики назовут Могучего Льва, а потом его, Быстрого Гепарда, поведшего войска в новую схватку. А два лезвия хассала, едва очищенные, вновь покрылись черной кровью.

Крестьяне стояли понуро. Они смотрели, как другие шли в бой.

— Шо стоим?! — закричал одноглазый. Пустую глазницу он не закрыл, времени не было.

— Дык это… самое… — попытался оправдаться кто-то.

Одноглазый подошел к трусу и плюнул в лицо:

— Тепереча нам самое простое дали! А вы в кусты? Противу силы их выстояли… — одноглазый вновь смачно харкнул и пошел вперед. За ним потянулись остальные.

Первым противником стало нечто человекообразное, только рук у него было восемь. Крестьянин хакнул, отрубая две, а потом развалил голову, как переспевший арбуз.

Солнце сияло, пройдя уже больше половины своего пути. Все знали на что шли, и мало кто надеялся вернуться раньше. Но теперь, теперь надеялись, а потому дрались не отчаянно, а расчетливо. Существо вкладывало в свои творения жажду УБИВАТЬ. Смертный рождается с жаждой ВЫЖИТЬ. И еще не известно, что сильнее. Здесь и сегодня, будет раз и навсегда решен этот вопрос.

XII

Я отбросил в сторону сломавшийся меч. Рожденный воевать, убивать, иначе мне не пройти к башне, в которой заточили Сатану. Но сегодня мое умение служит Жизни. Звонко лопались черепа тварей под напором мечей. Подобно падающим звездам сверкали лезвия. Еще несколько неуклюжих тварей рухнули под моими ударами, когда я почувствовал страшный удар по шлему.

Пред глазами проплывал алый туман. В голове гудело, как в церковном колоколе.

— Что… Какого? — попробовал я подняться.

— Лежи, — приказал мне знакомый голос. Иллиал. — У тебя не голова, а кусок скалы, как тот, каким в тебя запустили.

— Черт бы их побрал, — прошептал я.

— Кто звал черта? — пропищал кто-то тонким голоском.

Короткое и торопливое заклинание, в голове прояснилось.

— Тирл?!!

Черт стоял возле меня улыбаясь во всю свою харю, помахивая хвостом. Тирл, а как он здесь оказался?

— Милостью Лага, — ответил на мой невысказанный вопрос черт.

Рядом с Тирлом появился демон. Черная сталь косы блистала в свете солнца реальности. Сам Лаг казался выше и сильнее чем раньше. Рядом с ним стояли еще двое дьяволов шестого круга.

— Позволь узнать, что вы здесь забыли? Не слишком поздно?

— Смерть, — просто ответил Лаг. — Благодаря тебе я стал смертным, остальные жаждут того же. А насчет опозданий. Ты не назвал точное время.

— Сволочь ты дьявол.

На плато творилось нечто невообразимое. С неба лился поток шаровых молний, смертельных заклинаний суккубов. Сами демонши страсти летали над тварями, осыпая их заклинаниями.

— Кто с вами? — поднялся я, с удивлением увидев цербера под седлом, для невысокого всадника. Черта?

— Черти Тирла, Адские Гончие, кое-кто с пятого и шестого круга, суккубы, правда, меньше половины.

— Харесеархи и рыцари? — спросил я, оглядываясь в поисках оружия и Вампира. Меч я нашел быстро, а вот оборотень был далеко.

— Я этих кое-как у Вельзевула увел, — пожал плечами Лаг, шипастые наплечники слабо сверкнули. — Да им лучше в подреальности.

В тыл тварям ударили отряды Лага. Свистели боевые бичи, пожинали свою траву косы, дико верещали черти и завывали адские псы. Застигнутые врасплох твари падали десятками под умелыми ударами демонов. Тем более суккубы не жалели сил.

— Иллиал, — повернулся я к Магу. Как всегда и везде, спокойный. Что удивительного? На помощь сыну Люцифера пришли отряды Ада. — Предупреди наших, а то еще схлестнуться. Лаг сколько с тобой здесь?

Предупреждение было не лишним, а то уже стоящие рядом опасливо держали руки поближе к оружию.

— В бой пошли все, кого я привел, а привел я немало, — оскалился демон, вернее дьявол, поправился я.

— Все прежняя тварь, — нарочно устало вздохнул я. — Как с тобой трудно. Тащил тебя по всем девяти кругам, оправдывал, спасал. А ты мне даже спасибо не сказал.

— Зато две плети о тебя сломал, — улыбнулся дьявол. — Знаешь сколько объяснительных пришлось писать?

— Ладно, замяли, — с сожалением я оставил помятый шлем. — Пошли.

Тирл запрыгнул в седло на цербере, все три головы пса огласили плато глухим воем-кличем. Вслед за ним двинулись и мы, с Лагом и его телохранителями. Забавно, став Смертным, дьявол принялся заботиться о своей красной шкуре. Вот и идут рядом с ним двое, скашивая тварей своими косами.

Жарче всего было у эльфов. Лесные воины на равнине чувствовали себя неуютно, но сражались ожесточенно, не жалея себя.

— Подвинься магистр, — встал я рядом с палладином. — Лаг слева!

Найен и Элар оглянулись, глядя, как трое демонов рубят в капусту месиво из щупалец.

— Э-э-э…

— Это, — подсказал я Найену.

— Д-д-д…

— Дьяволы, — продолжил я. — А что?

Опешившего Найена прикрыл один из дьяволов. Я улыбнулся под своим новым шлемом, палладин иногда вел себя, как полагается магистру, а иногда, как ребенок. Лаг размахивал косой, очень, очень часто неудачно, для тварей.

— Как тебе удалось… — пригнулся я от замаха хитиновой клешни.

— Убедить? На собственном примере, — Лаг махнул косой, туша гигантской сороконожки соскользнула с отрезанных ног. Я зябко поежился, грудь еще помнила остроту дьявольских кос, когда на восьмом круге один едва не рассек мне доспехи.

Суккубы все чаще приземлялись позади наступающих Смертных, поддерживая их своими заклинаниями. Красивые шаровые молнии разных цветов рвали плоть, ломали кости, испаряли кровь. Да только солдаты все чаще и чаще оглядывались на явившихся помощниц.

— Хоть оделись бы, — буркнул я. Рукоятью меча я вышиб половину зубов очередной сороконожки, добил ее Лаг.

Позади нас опустилась еще она демонша. Золотая коса спускалась на пышную грудь. Суккуб была одета, если это можно назвать одеждой. Просто две полосы плотной ткани на груди и на бедрах, да еще высокие сапоги и наручи, шелковые тонкие, но прочнее булата.

— А что Вельзевул?

— Готовиться к войне за трон Ада. В подреальность вернулся Магот, подходит Балшазар. Михаил круто потрепал Аксила в одном из миров.

— А у нас здесь разборки с Валиалом.

— Знаю. Только поэтому Вельзевул нас отпустил.

Бой продолжался, вернее кончался, я уже видел подходящих с тыла демонов и чертей. Попавшие в клещи дети существа пытались прорваться и дрались с упорством обреченных, но им это уже не помогало. Слишком много привел с собой Лаг.

— Все, — облегченно вздохнул. Смертные и демоны добивали оставшихся. Больше всех добычи пожинали суккубы. — Вроде как победили.

XIII

Что приходит после боя? Усталость? А после Боя в котором ты выжил? Из всей армии, что я привел, погибло двое из трех. Где-то больше, где-то меньше. Но костров к вечеру развели втрое меньше.

Армия Лага встала чуть в стороне. Сотворенный ветер дул на север, выветривая жуткий запах с поля боя.

— Кресс.

— Да Иллиал.

— Все собрались. Пора.

Вдруг мне стало холодно, словно в душе промчался снежный ураган. Да как я осмелился? Я, бросивший в небытие тысячи душ. Кто я после этого? Как смогу взглянуть в глаза уцелевшим? Может, легче было отправиться к существу одному? Я, и только я был нужен мертвым.

— Кресс!

— Иду.

Тяжкий груз придавливал меня к земле, словно вся боль и все смерти сели на мои и так неширокие плечи. Медленно я вышел из палатки.

Демоны Лага собрали тела погибших на плато, и теперь огромный ряд лежал пред строем уцелевших. Благодаря магии суккубов Иллиал перенес достаточно дерева для огромного погребального костра. И на нем лежали все, люди, эльфы, гномы, тролли, ангелы. Все рядом в Небытие.

Я встал пред будущим костром. Рядом стояли вожди пришедших на плато. Элар, Сельтейра, Найен, Лаг и другие. Неподалеку стоял Аладаил, последний из Серых Ангелов. Они ждали, что скажу я, приведший их сюда. Генерал этой армии, которой еще не было равных в этом мире.

Я повернулся к мертвым и встал на колени.

— Вы сделали невозможное, — тихо сказал я, но благодаря Иллиалу эти слова слышал каждый. — Честь вам и вечная память.

Сверкающая молния ударила с безоблачного неба, возжигая костер. Радостное пламя вспыхнуло, жадно пожирая приготовленные дрова и лежащие тела. Возле каждого воина лежало его оружие, а в ногах клык или коготь убитой твари. Они уходят победителями, поправ ногами поверженного противника.

Найен отшатнулся от пылающего костра. Как только Кресс может стоять возле него? Но он стоял похожий на порождение этого огня, столь же яростный, даже в скорбной позе.

Лаг стоял рядом с Серым Ангелом, однажды он видел подобную картину, на восьмом круге. Тогда из пылающих ворот крепости вышел сын Люцифера, увлекая уцелевших в атаку. Аладаил видел свое, он видел Душу, пылающую ярче погребального костра. Ангелу стало жутко, когда он взглянул в нее. Валиалу и Рафаилу угрожало нечто большее, чем Небытие, и Кресс мог это сделать.

Костер гудел, пожирая холодный воздух и смолистые деревья. Я поднялся с колен и развернулся к живым. Пришло время собирать камни.

— Честь и вечная слава вам, — начал я окрепшим голосом, — выжившим на плато Вьюг. Вы победили, а теперь пришел черед моего боя. Я поведу свои войска против тех, кто выпустил этих тварей тех, кто собирается ударить нам в спину. И на могилу погибших здесь героев я возложу голову Валиала!

Погребальное пламя вспыхивало ярче, сквозь него проглядывало другое пламя. Пламя, горевшее тридцать лет назад. Пламя, в котором я видел тело матери. И теперь пришло время мести. Сколь угодно можно говорить о другом, это будет Месть. Взгляд падает на Найена. Нет не им, они не виноваты. Они пришли на плато. Это месть другим, тем, кто предпочитает сжигать беззащитных женщин.

Костер догорел и готова огромная могила, выдолбленная силой троллей и искусством гномов. Здесь, где полыхала самая жестокая схватка отныне огромная яма. Силой мышц и магии над могилой воздвигли огромную глыбу из гранита. Стесанная до зеркальной ровности с одной стороны она приняла памятную надпись.

«Помни тех кто лежит здесь. Они погибли ради тебя.» На всех языках, неподвластная времени надпись начертана под барельефом. В искусных фигурах простых солдат каждый узнавал друзей и соратников. Но нескольких изобразили с портретной точностью.

Элар сжимающая в руке сломанный меч. Найен в сверкающих доспехах. Сельтейра с обнаженной рукой, по которой идет татуировка Морского дракона. Иллиал сжимающий свой посох, в развевающейся мантии. Могучий Лев, пожертвовавший своей душой. Олан, погибший так и не выпустив из руки оружие. Тарн, и его прославившаяся секира, изображен рядом с баллистой. Вампир в облике прекрасного жеребца, топчущего врагов. Лаг, приведший своих демонов. И под каждым были выбиты имена.

И я, с двумя мечами. Под моим барельефом имени не было. Лишь простая надпись — «Воин Жизни.» Высокопарно, в стиле гномов, но мне было все равно.

Армия собиралась в новый поход. ВСЯ армия. Все мои возражения разлетелись вдребезги о непреклонные взгляды. Никто ничего не говорил, просто готовились к походу вместе с армией подреальности. Теперь мне предстояло вести их вновь в бой, в кровавую мясорубку. Пусть слабое, но есть утешение. В будущей битве погибшие не потеряют душу. Все уйдут куда положено в Свет или Тьму.

Лагерь наполнился неторопливым говором. Жизнь брала свое. Они умерли, мы живы. Им отданы последние почести, а нам еще жить дальше. Дымились костры, понесся запах готовки. Остатки тварей все еще гниют на плато, даже черви гнушаются черной плотью. Но устойчивый ветерок сносит запах в другую сторону.

По лагерю ходили патрули демонов. Лаг додумался, чтобы другие привыкли к ним. Временами слышался смех. Демоны с готовность поддерживали любую, даже самую плоскую и старую шутку, не обижаясь, если шутили про них.

Ходили по лагерю и суккубы, убрав крылья, и одевшись. Несмотря на запрет на магию, даже без нее притягивали мужское внимание. Я знал указание Лага — никому не отказывать. Пусть он сволочь, но своя и умная.

В палатку вошел Тарн. Лицо гнома украшал сизый шрам, который он категорически запретил сводить. Каменная секира ничуть не затупилась за всю битву. Когда Тарн покинул расчеты катапульт и ринулся в бой, все смогли полюбоваться на единственного гнома-берсеркера, а тролли долго и восхищенно смотрели на него. Для Глубоких лучший воин, тот который впадает в боевое безумие. Теперь тролли, не считали гномов совсем пропащими.

— Эт я Кресс, — замялся на входе гном.

— Походи, — я сидел за картой, намечая маршрут похода. Суккубы уже донесли о расположении армии Валиала и Церкви, летающего города.

— Эт, я Акеретани, не узрел…

— Тебе еще не сказали, — равнодушно сказал я. — Она побежала все хозяину докладывать.

— Хозяину? — челюсть у Тарна отвисла, а глаза стали как у совы, страдающей запором.

— К Валиалу, — кивнул я. — Как я и ожидал, перед самой битвой.

— Дык это… Ты давече узнал?

— С самого начала, когда она пришла в мою темницу. Валиал не убил меня сразу, как ему нужно. Он решил натравить на меня существо и подослал лазутчика. Она слишком быстро избавилась от трупов стражей. Слишком подчинялась мне. Настоящая суккуб попыталась бы соблазнить меня, любой ценой, а она даже не намекала.

Я не щадил гнома, наверное просто выговариваясь для себя. Меня предавали часто, но почему я не могу поверить в это предательство? Как она могла бросить надежду стать Смертной, ради чего? Она помогла Сельтейре, хотя должна была ее бросить. Почему? На некоторые вопросы никто не может ответить.

Тарн вышел из палатки. Понурый, разбитый. Мне стало, жаль его, но я ничего не мог поделать. Только записать еще один счет Купидону.

Ночь прошла спокойно. Третья ночь после битвы, о которой уже слагают песни, саги. И как всегда в следующей больше вымысла чем в предыдущей. Монстры больше, сильнее, герои выносливей. Одно верно. Вся битва записана и в каждый народ несут списки погибших, и что было совершенно.

В жаркой саванне будут нараспев читать сказание о подвиге Могучего Льва. В подземельях зазвучат длинные баллады о короле гномов и вожде троллей, о секире Тарна. В Туманном лесу тонкие пальцы коснуться серебренных струн лир, и красивый голос поведает о сломанном клинке Олунеэлле. Кощунники в корчмах под гусли и хмельное молчание расскажут о Олане, получившем звание палладина после смерти. Менестрели запоют о Найене пошедшем путем Чести. Драконы сложат сагу о первой женщине ведшей все стаи, о Темной эльфийке, ставшей драконицей Серебренной Луны.

Песни это бессмертие. И они достойны его, они а не я, приведший их сюда. Утро застало меня возле братской могилы.

Чуть слышно фыркнул подошедший Вампир. Оборотень был в своем любимом облике — черного коня. Влажные ноздри ткнулись в затянутое сталью плечо. Вот кто действительно достоин памятника. Оборотень, сохранивший в себе Жизнь, пошедший против существа. Против своих братьев. Я пропустил меж пальцев шелковистую гриву. Скоро дозорные разбудят лагерь. Сколько вообще вернуться из этого рокового похода? Один из пяти, шести? Смогу ли я вообще расплатиться по тому займу, которые они дали мне своими смертями?

— Все о том же? — донесся спокойный голос.

Иллиал, Сельтейра, Тарн. Ради них я отрекся, а теперь брошу?

— Все сами делают свой выбор, — продолжал Иллиал. — Ты знаешь, что будущее туманно, мы сами творим его, как Творец миры из Хаоса.

Вампир угодливо склонился, подставляя спину. Я улыбнулся подобной галантности вечно ехидного оборотня. Пустота в душе исчезала, заполняясь чем-то иным, новым. Я был нужен им, не зачем-то, а просто нужен. Как друг.

— Пора собираться.

Иллиал спокойно щелкнул пальцами, в небе громыхнуло, поднимая самых уставших.

— Улыбнулся бы, — засмеялась Сельтейра. Иллиал засмеялся вместе со всеми.

Ровными рядами проходили солдаты моей армии. Шли тролли и гномы, мохабры и гополиты, эльфы и драконы. Летели суккубы, в авангарде бежали гончие. Война, настоящая, большая и обычная. Смертные шли против Смертных.

XIV

Летающий город лениво просыпался после очередного дня. Свободные от службы наемники выползали из трактиров и борделей. Выползали увидеть черно-красные флаги войны, услышать сигнал общей тревоги.

В городе были лучшие наемники в Наргоне. Даже самые упитые, уже похмелившиеся до двоения в глазах, безошибочно бежали к своей казарме. Навстречу им выбегали уже снаряженные. Каждый воин получал здесь любимый доспех и любимое оружие. Блестели булатные кольчуги двойной вязки, латы, которым позавидовали бы многие князья, прекрасно подогнанные, ладно сидели на литых плечах. Мечи, секиры, булавы, палицы, копья, молоты, а то и вовсе удивительнейшее оружие, которому еще не дали названия.

Но всех объединяла одна черта, на черных щитах и нагрудниках блестела золотом обнаженная потаскуха, герб придуманный Валиалом в насмешку над моралью любых Смертных. Они бежали, строиться, ожидая, что скоро придется отрабатывать полученное золото.

Валиал наслаждался, наблюдая за своими солдатами. Ему нравился звук стали, видеть сильных людей, готовых убивать и умирать, по его приказам. Это Власть! Власть, равной которой мало. Самое желанное, с ней ничего не сравниться. Нет такового вина, которое пьянит сильнее власти. Нет такой женщины, которая подарит большее наслаждение, чем возможность повелевать.

Солдаты строились по тысячам. Двадцать тысяч, четыре отряда. Каждый его солдат стоит троих гополитов или двоих драконов. Первая тысяча, засверкала на площади. Вторая. Третья еще собирается, у них был выходной. Половина четвертой дежурит на стенах. Но они тоже пойдут в бой.

Валиал появился на балконе своей башни. Мертвое молчание. Лучи выглядывающего солнца скользили по адаманту демонских доспехов. Валиал поднял руку, приветствуя своих солдат. Через мгновение тысячи рук взметнулись в ответном приветствии.

— Воины мои! — Валиал выдернул из ножен меч. — Скоро нам предстоит бой! Мы вновь обагрим чужой кровью свои мечи. Против нас пойдут многие! Тролли, гномы, эльфы и даже демоны! Но все они смертны, все они достижимы для стали! — демон добавлял в свои слова немного магии убеждения. — И они слабее вас. Вы воины! Они мясо для ваших мечей!

Площадь ответила глухим ревом. Наемники, циничные, беспринципные и без магии прекрасно знали, когда надо молчать, а когда кричать. Остро отточенная сталь взметнулась к зениту. Но никто из наемников не был искренен, они предпочитали выживать, а не умирать. А потому были лучшими в в этом мире.

Демон радостно улыбался. Да разве Свет способен дать такое чувство всевластия? Ради этого стоило предать Свет. А теперь он пойдет дальше. Он выпустил существо, и отдаст ему этот мир. Сын Люцифера будет убит, а армия вышедшая из подреальности уничтожена. Потом он дождется очередной схватки в Аду, и ударом в спину победителя займет трон.

Существо чуть шевельнуло ушами, слыша крики воинов Валиала. Они уже все мертвы, пусть и не знают об этом. Но что их смерть в сравнении с будущей победой?!! Что головастик в сравнении с китом. Существо ничего не почувствовало, поняв, что все его миньоны уничтожены. Для него это ничего не значило. Здесь ему удалось создать куда больше. Помощь Валиала и другого была кстати.

Они стояли пред своим создателем. Закованные в толстый панцирь, даже глаза упрятаны под плотные наросты, они казались каменными шарами. Костяные шипы, спорившие прочностью с адамантом, покрывали все роговое тело. Шипы чуть шевелились, они и двигали тварей. Даже копье баллисты в упор не всегда пробьет броню, а быстро перекатываясь, новые творения существа будут убивать. Убивать быстро и жестоко. Существо научилось использовать и повадки Смертных. Что может быть страшнее неуязвимого, покрытого чужой кровью? Видеть, как стоявший рядом раздавлен и нанизан на острые шипы.

Но это было не единственными созданиями. Существо сотворило и других. Они были толсты, медленны и уязвимы. Но ценны другим. Жуткий яд внутри был способен прожигать сталь, тело, камень. А плевались им твари умело. И очень далеко.

Были и третьи. Хрупкие, небольшие, но с острыми когтями на кончиках крыльев. В скорости полета они могли поспорить с арбалетным болтом. Практически прозрачные, незаметны и тихие. Они убивали одним движением, распарывая горло.

Существо оглянулось. В углу жалось несколько Смертных. Среди растерзанных тел, жертв которыми снабжал Валиал и его друг. Этих существо оставило на утро, удовольствие надо растягивать, если можно. Губа против желания приподнялась, показывая длинные клыки. Еще чуть-чуть, еще немного.

Медленно ступая, существо подходило к замершим Смертным. Их было трое. Мужчина в когда-то белой, а ныне пятнистой, от чужой крови, рясе. Он что-то шептал, творил святые знамения. Он умрет первым. Лапа бьет Смертного, распарывая одежду и кожу. Горячая кровь приятно залила лапу. Еще удар, и существо увидело еще бьющееся сердце. Кровь из аорты фонтаном хлынула на морду существа. Стучащее сердце смолкло уже в пасти посланца Небытия.

Вторым был ребенок. Захрустели ломаемые косточки, еще такие мягкие и нежные. Их можно не грызть, а жевать. В окровавленной пасти быстро исчезали куски нежного мяса. Приятный завтрак. Течет кровь, сладкая, теплая, еще живая.

Насытившись, существо поворачивается к третьей. Молодая девушка тщетно пытается забиться в угол. Первый убит просто так, ребенок ради еды. А она будет умирать медленно, очень медленно. Она будет истекать кровью, исходить кровью и страхом. Клацнул коготь, отсекая несколько пальцев на ноге. Девушка закричала. В такт ее крику взвыло существо. Страх, боль, ужас, безысходность. Слаще этого нет ничего для существа. Еще удар, рассекающий лицо. Еще, еще, еще…

Архикапитул торопливо прошел мимо запертой башни. Там кричала девушка. Кричала страшно, и спина священника покрывалась трусливым потом. Осеняя себя тремя кольцами, старик шел дальше, а в ушах все еще стоял жуткий крик. Даже сжигаемые ведьмы и Темные эльфийки не кричали так!

Усилием воли глава Церкви заставил себя вернуться к насущным делам. Собрались многие. Были и фанатики, верящие ему, но больше отребья. Едва прослышав про раздачу земель отступников, армия шедшая к летающему городу пополнялась стремительно. Десятки палладинов, аристократов, просто банды наемников. Архикапитулат не жалел золота, как приказано. Но не всех удалось убедить или купить.

Узнав про победу на плато Вьюг, к сыну Люцифера потянулись молодые палладины и воины, жаждущие славы. От архикапитулата отошли старшие палладины, не простившие предательства старых принципов. Мохабры отказались от всех обязательств перед Светлым Братом. Их отряды скрытно пробирались на север. Но с ними еще посчитаемся!

Самое удивительно с юго-западных болот пришли странные новости. Гоблины, трусливый и скрытный народ, о котором не было слышно уже долгие годы, выслали несколько отрядов к войскам сына Тьмы. Они успеют еще до битвы.

Но с востока приходили солдаты тамошних князей, желающих добить драконов, сломать хребет пиратам. С юга тянулись беженцы, которые были не прочь пограбить эльфов и гномов, о богатствах которых ходили легенды.

Отряды летающего города, новые творения существа, армия Церкви. Неплохой набор для войны с разномастной армией сына Сатаны. Уже была намечено и место этой битвы. Долина Денея.

XV

Долина Денея. Пять дней до второй битвы, которая решит больше, чем предыдущая. Израненный лев должен отстоять свою добычу и жизнь от гиен и шакалов.

Армия шагала на юг, навстречу летающему городу. Торопились гномы и тролли, жаждущие рассчитаться за свое стояние в войне против миньонов существа. Их предводители поставили ультиматум — Они на самом опасном участке. Может я и циник, но честь не чужда мне.

Шли мохабры. Им досталось больше всего, но новые отряды, одиночки подходили из саванны. Налегке, с одним хассалом, без доспехов, но готовые сражаться. Подвиг Могучего Льва, уже гремел по всей саванне, зажигая сердца молодых, и бросая вызов самолюбию опытных воинов. И они шли.

Подходили отряды гополитов и палладины. Среди палладинов не было золотой середины. Приходили или молодые, с горящими глазами, готовые броситься на чужое копье, ради мгновения славы. Или палладины старшего поколения, отрекшиеся от предавшей их Церкви, заключившей сделку с демоном. Идущие сражаться против Тьмы.

— Как они могли? — недоумевал Найен. — Одно дело существо, но сделка с силой Тьмы? Такого быть не может!

— А я сын Тьмы, но ты все же идешь под моим стягом, — Вампир поддерживающие заржал.

— Я шел против существа и его слуг, — не согласился магистр. — А теперь… Даже не знаю.

— А тебе знать по рангу не положено. Магистр не должен думать и знать. Он же командует.

— Я не дурак!

— Но верующий?

— Да, я верую в Свет!

— Странно. Всегда или умный или верующий. Третьего нет, это и козе понятно.

Найен не ответил, опалив меня ненавидящим взглядом. Рука палладина уже не искала при моих шутках меч, но и привыкнуть он к ним не мог. Лаг же потешался от души. Которая у него появилась лет пять назад.

— Успокойся, — примирительно протянул я руку Найену. — Мир? Раньше ты шел со мной рядом, благодаря магии Серых ангелов. А вот почему идешь сейчас? Я тебе скажу. Ты идешь против Тьмы, за Свет, как подобает палладину.

— Ну а ты? — просто спросил Найен. — Ты разве не Тьма?

— Я никто! — выкрикнул я, погнав Вампира вперед.

Найен проводил Кресса недоуменным взглядом. Всегда спокойный, сам шутивший над своим происхождением вдруг так взорвался, от простого вопроса.

— Не понял? — спросил Лаг. — Он обречен, бродить между Светом и Тьмой. Он уже давно отрекся от них. Свет не примет его, а Тьму он сам не пускает. Да и Свету тоже в его душе делать нечего.

— Но, что ему остается?

— Не знаю.

Я попридержал Вампира, и отрешенно посмотрел на небо. Кому молиться? Кого призывать? Я отказался от старших. Я отрекся от Света и Тьмы, теперь пора взрослеть. Но это так тяжело! Так хочется видеть рядом с собой более сильного, знать, что за твоей спиной хоть что-то есть. Жуткий холодок пополз по спине, словно в нее уже смотрело жало стрелы.

— Кресс! — позвали меня Сельтейра с Иллиалом.

Я развернул своего друга-оборотня, угольной масти. Нет, сзади меня кто-то есть. Есть те, кто прикроет спину. Есть мои друзья, ради которых я прошел огонь и воду. И я не сомневаюсь, что ради меня они пройдут тоже.

— К нам посольство, — по-прежнему спокойно сказал Маг. Только неподдельное изумление в лучистых глазах Темной эльфийки говорил, что случилось нечто неординарное.

Отряды невольно замедляли ход возле ожидающего меня посольства. И было почему. Там стояли гоблины. Маленькие, зеленокожие, уродливые. Попугайски блестели их прически-гребни. Кривые ятаганы, духовые трубки с отравленными стрелами. В своих болотах они могли сдержать любую армии. Но чаще предпочитали прятаться. Другие считали это трусостью. А для гоблина нет большей чести. Для зеленокожих спрятаться так, что прошедший рядом ничего не заметил, больше почета, чем снять с проходящего скальп.

Их было десятка два. Судя по расцветке гребней вожди и лучшие воины, да пара шаманов, обритых налысо. Воины отсалютовали ятаганами, шаманы приложили ладони к груди, вожди лишь чуть склонили головы.

— Приветствуем тебя Кресс, — проквакал гоблин с трудом подбирая слова. — Мы пришли на битву.

Стоящие рядом командиры отрядов переглянулись. Явились к шапочному разбору туда, где можно пограбить. Вполне в духе гоблинов. Но гоблины хоть и трусы, но дураками их не назовешь. Я прекрасно знал, почему они пришли только сейчас. Знал и был им благодарен.

— А где вы… — начал Найен.

— Я благодарен болотному народу, — повышая голос, прервал я магистра. — Я скорблю о ваших павших, как о погибших на плато Вьюг.

Недоуменные взгляды, реплики возгласы. Лишь Иллиал спокоен, то ли понимает, то ли его маска. Может плюнуть в ему в лицо? Хоть тогда удивиться. Хотя… вряд ли.

— На плато Вьюг не было ни одной твари сотворенной убивать в болоте. Я повернулся к Найену. — И с болот, через земли Церкви не проползла даже завалящая пиявка!

Палладин склонил голову:

— Я приношу свои извинения.

— Мы не обиделись воин, — сказал гоблин. — Мы действительно могли попасть на плато Вьюг, но были и другие враги.

— Воины с летающего города?

— Да, — гоблин шумно сморкнулся, для них здесь холодновато. — Они не нашли нас. Они задержали наш поход. Но теперь мы здесь. Девять тысяч. У нас свое оружие и провизия.

— Мы ждем вас в долине Деней.

Гоблины бесшумно шагнули, и растворились в придорожном кустарнике. У зеленокожих свои пути, и будут они в долине раньше нас. А потом я не удивлюсь, если разбив лагерь мы увидим посреди него всю девятку тысяч гоблинов.

— Ты им веришь? — спросил мохабр. С гоблинами у них давние нелады, как впрочем и с эльфами и с гномами. Но эти были на плато Вьюг. Их кровь смешалась и скрепила их, братьев по оружию.

— Я никому не верю, — ответил я. — Лишь поэтому до сих пор жив.

Лаг позволил себе лишь слабую улыбку, армии демонов не будут сражаться вначале битвы. Только так, я надеялся сохранить подобие мира между ними, будущими Смертными и Смертными. Они не должны убивать Смертных. Пока… пока у тех кто выжил на плато Вьюг хватит сил сдерживать армию Валиала.

Отряды проходили ровными рядами по тракту к долине Деней. Изредка кто-то скрывался в придорожных кустах. Через четыре дня мы увидим долину. И начнется битва, битва про которую не будут петь. Битва, которой историки уделят внимания меньше, чем стычкам крестьянского ополчения до плато Вьюг. И я позабочусь об этом.

Но в сердце стояла прежняя пустота. Раскрыв в себе силу Творца, вступив на путь к Вершине, я даже не знал, куда делать первый шаг.

XVI

Валиал довольно осмотрел долину. Вечером сюда подойдет сын Люцифера со своей армией. А завтра с утра он будет разбит.

А пока его армия разбивала лагерь. Особняком стояли твари существа к которым боялись приблизиться. Валиал с удовольствием смотрел на блистающий закатный фланг своего лагеря. Там качались стяги палладинов Церкви. Они пришли бороться с тьмой.

— Неплохо! — хмыкнул демон, взглянув на ауру палладинов. Пятнистую, словно шкура барса.

Скоро у него могут появиться верные слуги среди смертных отринувших Свет. Его Рыцари тьмы, которые смогут сражаться с рыцарями Вельзевула. Тем более, что черти, псы, демоны, дьяволы, суккубы — Как много! — покинули подреальность. И они погибнут здесь.

Далее его наемники. Сын Люцифера сумел пройти в подреальность еще живым. Туда проводят рабынь, приходят Темные маги. А он поведет свои армии. В мирах Смертных несложно набрать армию большую, чем во всей подреальности.

— Надеюсь, ты не забыл договоренности?

— Нет, — Валиал даже не взглянул на подошедшего. — Все будет как мы договорились. Я пропущу Кресса в город. Только не возьмет ли он с собой треть армии?

— Если с ним пойдет хоть один из его друзей, он станет еще больше уязвимым. Я лишь надеюсь на это.

Валиал резко развернулся и взглянул на своего нового напарника:

— Не думал, что ты на такое способен.

— Я на многое способен демон, — в мягком голосе промелькнула угроза, явная, как шило в мешке.

Валиал развернулся и пошагал к своей палатке. Всю дорогу его плечи обжигал холодный, подобно горному леднику, взгляд. В который раз в демоне проснулся здравый смысл, взывавший остановиться. Но властолюбие превратившее Вениамина в Валиала, было намного сильней.

Медленно поднимался горячий дым сотен костров, булькала похлебка, шипел капающий в пламя жир. Запасы и собранный с окрестных деревень оброк, готовились исчезнуть в желудках изголодавшихся солдат. Многие с нетерпением поглядывали на огромные бочки вина. После победы, их выпьют досуха. Но пока ни капли.

Вдалеке взвивались к небесам дикие крики. Еретики и рабы услаждали своей смертью и плотью тварей существа. Хотя их хозяин и остался в городе, Валиала они слушались беспрекословно. Мерзкие, но сильные. Демон решил бросить их впереди всей армии. Не стоит рисковать верными солдатами.

Первые звезды озарили черный небосвод, создавая драгоценное ожерелье для недавно рожденного месяца. Смолкали последние разговоры, лишь часовые бдили возле палаток и костров. Офицеры обходили посты, но с каждым часом обходы давались труднее и труднее. Еще немного и пора сменяться.

Часовой устало опустился на удачно подвернувшийся камень. Костер был далековато, но идти не хотелось. Сидеть на камне, еще теплом от солнца… Томная усталость разлилась по телу, подводя к приятному и желанному провалу сна. Тряхнув головой, часовой поднялся с удобного камня. Еще два обхода и смена.

— Светлого Брата в зад и глотку! — тихо ругнулся наемник, вернувшись к камню. Булыжника там не было. Рука сама легла на рукоять секиры, но убралась. Камень стоял метрах в двадцати от часового.

Вздох облегчения вырвался из груди часового. Он уже решил, что от недосыпа всякое чудиться. Опустившись на камень, от почувствовал холод. Холод ножа входящего под левое веко. Бесшумно наемник рухнул на траву. Пораженные в левый глаз не успевают крикнуть, убийца прекрасно знал это.

Ночную тишину рванул задыхающийся хрип умирающих лошадей. Терзая, в агонии, копытами землю, благородные животные валились на бок. Часовые, половина, из которых уже лежала, смотря в небо неподвижным правым глазом, и кровавым котлованом взамен левого, поднимали тревогу. Но лучше криков и гонгов подействовали десятки запылавших палаток.

Яркие костры палаток, превратили ночь, если не в день, то в рассвет. Бегали горящие люди, их сбивали на землю, тушили. Валиал выскочил из палатки, едва не запнувшись о стоящий куст.

— Да что прои… — резко развернувшись, демон выхватил меч. Куста уже не было. Напрягая зрение, слух и магические чувства, падший ангел ждал отравленной стрелы, из духовой трубки.

— Гоблины! — разнесся крик над лагерем.

— Гоблины! Гоблины!! Гоблины!!! — подхватили сотни глоток.

Воины принялись рубить каждый камень, кочку, куст. Страха практически не было. Но все хорошо знали болотных убийц. И не давали им не одного шанса, для укрытия. Сверкали факелы, свистели стрелы. Изредка, но доносился победный выкрик, когда очередной зеленокожий отправлялся в свое Вечное Болото.

Валиал в бешенстве обходил лагерь. Пожары уже потушили, лекари занимались обоженными. Солдаты его армии собирали трупы, как своих, так и гоблинские. Гоблины могли пройти мимо простой стражи, тем более, что выбрали самое подходящее время. Но пройти магическую охрану — сигнальные заклинания… На это не был способен сын Люцифера, он бы почуял его магию, такую ему близкую. Это сделал другой. Последний Маг этого мира. И он умрет страшно умрет.

— Сколько?! — спросил Валиал, когда все было собрано и подсчитано.

— Погибли все верховые лошади, тысяча семьсот двадцать шесть воинов. Убито семьсот двенадцать гоблинов, — отрапортовал офицер.

Валиал развернулся к архикапитулату:

— Вы знали о гоблинах! Знали, но не предупредили! — искал демон оправдание собственной беспечности. — Вы ведь уже сражались с ними!

— Но заклинания… — голова старика мотнулась от хлесткой пощечины. Не сказав больше ни слова, Валиал ушел к себе.

Остаток ночи никто не сомкнул глаз. Слишком боялись повторного нападения. До небес вздымались костры, маги не жалели драгоценной маны плетя новые барьеры и сторожевые заклятия. В сторону каждого шороха мгновенно летел поток стрел и заклинаний.

Недосыпание, нервы. Сын Люцифера превзошел, да что отца, самого Вельзевула! Армия Валиала на треть потеряла боеспособность. И хотя из лагеря никто не сбежал, утро для демона было безрадостным.

Его воины измотаны, он лишился всей кавалерии. А там, на другой стороне, все слышнее становиться восторженный рев. Чествуют зеленокожих героев. Валиал заскрежетал зубами. Где бы Кресс ни поставил этих болотных пиявок, он сам поведет отряды на них.

XVII

Армии строились, готовясь обрушить друг на друга камни, стрелы и дротики. И идти, идти вперед, успеть схватиться с противником, где есть шанс выжить. Но шанс большой, хотя разделенный на всех.

А в моем лагере чествовали гоблинов. Те, кто вчера морщил нос от одного их вида, теперь кивал зеленокожим. Они лишили противника конницы и сна. Теперь они идут в бой рядом с нами.

— Тарн, — гном подошел. — Давай к баллистам.

— Опять?!

— Не опять, а снова. Мне понравилось, как ты командуешь.

— А ты кого поведешь? — спросила Сельтейра.

— Гоблинов, — усмехнулся я. — Там будет Валиал. Я знаю этого мстительного ренегата.

— Все падшие ангелы ренегаты Света, — отозвался Найен, заканчивая утреннею молитву тройным кольцом.

Против тварей встали гномы и тролли, позади всех эльфы, каждый из которых держал подле пяток колчанов. Против палладинов и гополитов стоял отряд Найена. Рядом стояли мохабры. Драконы Сельтейры и гоблины, стояли на правом фланге, где были солдаты летающего города. Где размахивал мечем Люцифера Валиал.

Армии пошли друг на друга. Сброд и наемники Валиала, привыкшие вырезать беззащитные деревни, и пировать на сожженных магией городах. Катились новые порождения существа, оно тоже не теряло зря времени. Против них единой стеной шли бойцы, прошедшие трижды преисподнею — плато Вьюг.

— Сомкнуть щиты!

Гоблины торопливо поднимали непомерные для них осадные щиты. Через мгновение воздух вспороли сотни стрел и болтов. Ударили баллисты, ломая стой наемников Валиала.

— Передайте Тарну, пусть обстреливает тварей, — бросил я через плечо. Молодой дракон, потерявший на плато руку и половину зубов, побежал с донесением.

А небо было слишком чистым. Даже очень чистым. До рези в глазах я всматривался в синеву, пытаясь сквозь водопад стальной смерти рассмотреть противников. Существо должно было создать летающих!

Тонкий, на пределе слуха свист, и гоблин рядом со мной рухнул на изумрудную траву, покрывая ее рубинами своей крови. Еще один схватился за руку со срезанными пальцами. Шестое чувство, полученное за десятилетия драк не подвело меня. Кулак врезался в нечто невидимое, и этому не по вкусу пришлась бронированная перчатка.

«— Иллиал!» — мысленно крикнул я.

«— Уже принял меры.»

Вернувшись в буквальном смысле с того света, молодой Маг слово сорвал печать со всей своей Силы. Мана, энергия чародея, словно сама рождалась в нем, а не впитывалась с остального мира. И хотя он не владел еще многими из заклинаний высшей магии, Иллиал мог колдовать целый день, без устали. Вот и теперь, поток огненных копий иссяк, и в небе начали проявляться оранжевые крыланы.

Эльфы поняли все без объяснений и приказов. Смертоносные стрелы сменили цель, впиваясь, в такие заметные в безоблачном небе, оранжевые пятна.

«— Неплохо!» — одобрил я Мага.

«— Это начало,» — донеслась ответная мысль, и Иллиал принялся вновь колдовать.

Найен направил своего коня в гущу схватки. Кресс, будь он трижды проклят, был прав, о этой битве не будет песен и рассказов. В битве где между собой сражаются палладины, нет чести.

Это была грязная, кровавая работа. Не бой — бойня. Здесь люди сражались с людьми. Здесь били в спину, добивали лежащих. И страшнее всего такой бой, когда с лезвия меча стекает красная, а не черная кровь. Бой без чести, где победа тела — поражение души.

Воины магистра Найена сражались ожесточенно, умело и яростно. Они платили по счетам тех, кто погиб на плато. И трусы и предатели падали под их ударами. Найен сам отрешился от происходящего, и рука повиновалась рефлексам, которые вырабатывались с детства. Сможет ли он простить себе эту битву, отмыть сегодняшнюю грязь и кровь с души?

Тролли и гномы, шли в бой молча. Им достался самый опасный противник, но ни слова попрека, у подземных жителей свои понятия о чести. Теперь пришло время платить за свое стояние на плато Вьюг. Они бросят на весы уже окончившегося сражения свою кровь, сражаясь за тех, кто погиб там.

Король гномов чуть пригнулся, давая простор палице тролля. Они вновь сражались вместе, и вновь ни одна тварь не могла подойти к ним. Шапастые шары катились, неся смерть, но не в силах внести ужас и страх, в казалось окаменевшие сердца воинов. Хрустели панцири, проламываемые баллистами, и черная кровь сжигала невинную зелень травы.

Один из гномов закричал, сквозь стискиваемые зубы. Желтая слизь шипела, проедая подобно ржавчине кольчугу, и сжигая тело. Следующим на траву рухнул тролль, плевок попал ему в лицо, и сквозь тонкий слой желтой дряни жутко проглядывал разъедаемый череп.

Вождь троллей первым заметил толстых слизняков, вальяжно посылающих издалека смерть. Гном понял его без слов, и они побежали, попутно оставляя отметины на встречных тварях. Артефакты хранили своих хозяев. Десятки раз смерть с шипением проносилась мимо них, падала перед ними, обугливая землю. Секира и палица взлетели и опустились, разрывая первую жертву.

Драконы сражались рядом с гоблинами, сталь против стали, меч на меч. В этом им не было равных. Они рубились, убивали и умирали, как было завещано предками. Каждый попадет в Великую Стаю, надо лишь быть настоящим Морским драконом. Как, например, Сельтейра. О ней уже пели, а дракон о котором звучит сага, всегда попадет в Стаю.

Сама драконица Серебренной Луны, сражалась бездумно, как и Найен, билось только тело. А разум был с Иллиалом, и с ее дочерью, чье дыхание жизни она уже слышала. Она расскажет о ней Магу, когда все закончиться. Меч легко отбил брошенный дротик, рассекая кирасу ближайшего наемника. А для этого надо выжить, и Сельтейра сражалась за двоих, себя и еще не рожденную, но уже живущею дочь.

Ломая землю, позади армии Валиала начали выходить элементалы магмы. Огонь и земля, сплетенные в одно целое ударили в тыл нашим врагам.

«— Неплохо Маг,» — послал я мысль Иллиалу, ответом послужили мрачные грозовые тучи, рождающие все новых и новых бойцов.

Пойманные в клещи отряды дрогнули. Теперь все чаще я видел в глазах противника страх. Но, к сожалению, это заставляло многих сражаться еще яростнее. Если не победить, так забрать с собой побольше врагов! Это пора бы было прекратить, одним и действенным способом.

В гуще мелькающей стали я заметил черный клинок, и направился к нему.

XVIII

— Валиал!

Падший заметил меня, и я шутовски отсалютовал ему своими мечами. Стараясь зажать рукой перебитую артерию, рядом рухнул гоблин, а мои мечи с хрустом отделили от тела, голову его убийцы.

Мы шли на встречу друг другу, отмечая свой путь трупами. Наконец сошлись, и старая, почти забытая печать клятвы, вспыхнула в моей крови с новой силой. Лицо демона скрывалось под глухим шлемом, но я ясно представлял его себе.

— Я обещал, что брошу твою голову к могиле погибших на плато Вьюг, спокойно сказал я, ставя магический круг.

— Не хочешь свидетелей? — усмехнулся демон, когда алый купол накрыл нас. — Или боишься магии?

— Лишних жертв. Когда ты умрешь, бой прекратится. Рафаил не дурак, и я смогу убедить его.

— Рафаил?!! — демон оглушительно расхохотался. — Неужели ТЫ настолько дурак? Похоже… Не Рафаил, того уже скормили существу.

— Ты безумец, — отшатнулся я. — Оно теперь непобедимо.

Демон смеялся, и смех из глухого шлема шел, словно из могилы. А за куполом гибли Смертные, гибли, одни за деньги, другие за жизнь.

— Но оно все же заточено в этом мире. А мне ничего не стоит покинуть его.

— И превратить его в пустыню? А если оно доберется до тебя раньше?

Валиал дернулся, словно я напомнил ему нечто неприятное. Когда он вновь заговорил, в голосе уже не было такой уверенности:

— Мы не сумасшедшие, и понимаем что, убив меня, оно сможет ходить сквозь межреальность.

— Кто мы?

Вместо ответа демон атаковал. Черный меч, некогда служивший и мне очертил отвесную дугу, пытаясь раскроить мою кольчугу. Я встретил его скрещенными клинками, пытаясь взять в «ножницы». Черный меч выскользнул из захвата, и полетел вниз, ударившись в траву, которая еще не успела подняться после моей ноги, в которую метил Валиал.

Он был силен, и ловок, несмотря на огромные габариты. Адамантовые доспехи он носил с легкость, с какой кокетка носит шелковый пеньюар, а черный меч летал столь же легко, как перо талантливого писателя. И он был магическим, я знал все силу наложенных на этот клинок заклинаний. Но знал ли их демон?

А за пределами огненного ринга наступила развязка. Благодаря Иллиалу летающие твари не сделали и десятой доли того, на что рассчитывали. Тролли и гномы при поддержке катапульт Тарна, добивали последних порождений существа. Они попросту отбегали от шипастых шаров, позволяя расчетам метательных машин проламывать панцири, как тухлые яйца. Черные дымящиеся проплешины указывали на места, где палицы и секиры прервали существование ядовитых плевунов.

Элар, нет, уже Олунеэлле, повела эльфов в атаку. Даже такие превосходные стрелки, способные ночью попасть в пролетающую муху, не рисковали стрелять, боясь задеть своих. Эльфийская принцесса первая ворвалась в кровавую резню, именуемую боем. Сломанный клинок ударил первую жертву, еще лезвие не коснулось доспехов, как те развалились напополам, открывая путь к розовой плоти. На мгновение Элар стало плохо, она вспомнила своего первого убитого Смертного, того грабителя. Теперь второй падает на землю, и его кровь медленно течет на лезвии меча.

А над долиной Деней гремел магический голос Иллиала:

— Сдавайтесь! Бросайте оружие и вам сохранят жизнь!

Его порождения, элементалы огня, земли, воды и воздуха не убивали, хотя и сами гибли во множестве. Раскаленные гиганты лишь выбивали оружие и оглушали, сияющие молнии обжигали, а не испепеляли. А отряды Ада, не вступая в бой, обходили противника с флангов, готовясь ударить в тыл.

Но под пылающим куполом продолжался поединок. Демон наступал, и черный меч выписывал невероятные петли и финты, один из моих мечей лежал у границы купола, но демон заплатил за него сбитым шлемом, что лежал рядом. Пылающие огнем, без зрачков, глаза смотрели люто, жаждая увидеть меня поверженным.

— Теперь ты умрешь! — прохрипел демон, обрушивая меч с такой силой, словно желая сокрушить скалу.

— А хрен рылом покопать не хочешь? — спросил я, спуская удар по лезвию. Лязганье, сноп искр летящих к вытоптанной траве.

Меч Сатаны глухо заворчал, отводя мой выпад. Каждый удар был смертелен, но он наталкивался на непреодолимую защиту. В сапоге хлюпало, один из ударов Валиала ранил мне ногу. Но бой продолжался на равных.

— Ты уже истекаешь кровью, — оскалил свои клыки падший ангел, заметив кровавый след.

— А у тебя и своей нет, — сберегая дыхание, ответил я.

Мы вновь закружились в смертельном танце. Я наседал на демона, как на неповоротливого медведя. Он уже прекратил смеяться, глаза сузились ловя каждое мое движение. Валиал признал во мне достойного противника, что делало его намного опасней. Но был один козырь, моя козырная шестерка. Демону никогда не приходилось сражаться в бою, где ставка — жизнь, а я занимаюсь этим с того времени, как держу в руках оружие.

На землю летели орудия убийства, мечи, копья, секиры, всего не счесть. Отряды Валиала сдавались победителям. Падали снимаемые доспехи и оружие, но никто из победителей не злословил, не шутил над побежденными. И всем оставляли короткие кинжалы и пояса — знак почетной сдачи.

— Кресс был бы рад, — сказала Сельтейра, провожая взглядом уходящих наемников. — Мы обходимся малой кровью.

Найен старался не смотреть на понурых палладинов, друзей его отца, которые бросали мечи, под копыта его коня. Но не смотреть было трудно, в глазах каждого он хотел увидеть ответ.

— Почему? — остановил молодой магистр одного из палладинов, известного своей приверженностью к законам. Он не мог пойти в этот бой ради обещанных архикапитулатом чужих земель, и даже отказался бы от них, но сражался в рядах Валиала. Тот лишь отстегнул ножны с вложенным мечем.

— У каждого своя честь, — глухо ответил палладин. — Мы свою не запятнали, как и ты.

Больше Найен ничего не спрашивал.

Иллиал стоял возле купола, под которым сражались Валиал и Кресс. Закусив губу, он медленно чертил в воздухе неведомые знаки.

— Волшбит, — пояснил стоящий рядом Тарн. — Эт мы Кресса узрим.

Иллиал закончил заклинание сделавшее купол прозрачным, и все смогли наблюдать апофеоз поединка.

Меч вылетел из моей руки, и демон вновь улыбнулся:

— Ну, каково знать, что сейчас умрешь?

— У тебя из-за рта жутко воняет, — сообщил я Валиалу.

Валиал нанес свой удар, красивый, смертельный. Меч направился к моему сердцу, и тогда свой удар нанес я.

Валиал закричал, когда Сила Творца воздвигла предо мной щит. Меч Люцифера начал плавиться в его руках, не в силах поразить меня.

— Я отрекся от вас! — прогремел мой голос, заставивший Валиала рухнуть на колени. — И даже Меч Сил, не смог убить меня! Я не во власти Света и Тьмы!

В моей руке возник магический меч, простой, без прикрас.

— Пощади-и-и!!! — закричал корчащийся у моих ног Валиал.

— Ты умрешь, — пообещал я падшему ангелу. — Но можешь умереть быстро и уйти в Ад, как демон, а не как раб. Скажи кто второй? Кто держит существо в городе, и что ему обещано?

— Я скажу… я все скажу, — забормотал поднимающийся демон. — Только дай простую смерть.

Я не успел отвести меч, когда демон всем телом рухнул на клинок.

— Ты… проиграл! — в злобной радости прошептал он, падая на землю. Меч исчез, но рана на груди Валиала осталась. — Я вернусь, когда уничтожу Вельзевула!

— Уже полдень, — спокойно ответил я, убирая купол. Яркий солнечный свет разлетелся сотнями брызг на адамантовых доспехах.

Моя рука ушла в рану и нащупала тщетно стучащее сердце.

— Проиграл ты, Валиал!

Демон закричал, и кричал он долго, пока солнце и Свет не испепелили его сердце, вырванное моей рукой. Позади громко вздохнул Тарн, он да может еще Иллиал знали, что произошло, и кем теперь будет падший ангел, один из пяти восставших. Я поднял один из мечей, одним ударом перерубая толстую шею падшего ангела.

— Иллиал, портал, — устало попросил я. Маг понял куда и зачем. Широкий квадрат явил могилу на плато Вьюг. — Вам братья! — крикнул я, бросая на могилу отсеченную голову демона.

— И что теперь? — спросила Сельтейра.

— Для вас все. А я иду в летающий город. Там еще существо и тот, кто на самом деле затеял все это.

— Нет! — крикнул Тарн. — Опять самое антиресное себе?! Я с тобой!

— А кто тебя туда доставит? — спокойно спросил Иллиал.

— Да вы — маги, без хорошего меча, только половина, — вставила Сельтейра.

— Опять все? — исказила улыбка маску из крови и ненависти именуемую моим лицом.

— Окромя Акеретани, — тихо буркнул гном.

— Нет, Тарн, все.

XIX

Портал полыхнул зеленым пламенем, напоминая мне странствия в подреальности, и четверо ступили на камни одного из проулков летающего города.

— Добро пожаловать в рай на земле, — в полголоса сказал я оглядывая пустынную улицу. — Тихо слишком.

— Не накаркай, — хмыкнула Сельтейра.

Словно угадала. Из-за угла вышел патруль. Четверо в начищенных доспехах, они не успели и схватиться за оружие, как Иллиал произнес заклинание. Живыми факелами стражи рухнули на землю, огонь жадно пожрал тела, оставив только обгорелые доспехи и оружие.

— Молодец! — саркастически похвалил я Мага. — Могли и поговорить. Бежим быстрее отсюда!

Едва мы успели заскочить в ближайший дом, как с неба ударили молнии, дробя мостовую в песок. Защитные зеклинания работали в городе и без хозяина.

— Солидно, — прогудел гном, смотря на песчаный карьер на месте улицы.

Мы были в казарме. Только она отличалась от всех виденных мной раньше. Здесь каждый солдат имел, пусть маленькую, но комнату, а в ней кровать, стол и стойку для оружия и доспехов.

— Надо прочесать дом. Все кого найдем, кончать. Но тихо.

Мы разошлись по коридорам. Ступая бесшумно, на полную стопу, я едва приоткрывал двери, заглядывая в пустые комнаты. Третья, четвертая, второй этаж, десятая, одиннадцатая, третий этаж… Чисто. Спускался я уже быстрее, но более осторожней, опасаясь удара в спину.

— Сколько? — спросил я собравшихся.

— Один, — буркнул гном.

— Тоже, — ответил Иллиал.

— Двое, — довольно улыбнулась драконица.

— Ладно, берем их доспехи и в город. Я так понял они ждали пополнения, и новые наемники уже гуляют здесь вовсю. Мы затеряемся в толпе. Надо найти башню Валиала.

— Зачем?

— Надо.

— Надо, значица надо, — не мудрствуя лукаво рассудил Тарн. — Потопали.

— Потопаем, а нас слопают, — огрызнулся я. — Иллиал, немного иллюзии на лица нам не помешает. Так, самую малость, даже черты не изменяй, сгладь только.

Первым изменилась Сельтейра, округлились уши, чуть посветлела кожа, огрубело лицо. Рядом с нами стоял молодой красавчик, смазливое личико которого заставляет девок падать штабелями.

— Предпочтения сменил? — спросил я Мага. Иллиал остался спокойно-молчаливым, а Сельтейра взглядом испепелила меня, и растерла по полу, благо магией не владеет.

— Дык не в гулящую девку ее волшбить, — пробасил Тарн, оглядывая свое отражение в зеркале. Низкий воин с юга, широкий в кости, но неповоротливый.

Я внимательно осмотрел своих, чтобы не спутать в толпе, и поправил меч на поясе Иллиала.

— И не думай подвигами хвалиться, — буркнул я Магу. — Ты и меч-то правильно прицепить к поясу не можешь. Ладно, тронулись.

Соседняя улица встретила нас радостным гомоном. Ходили воины, оружие в ножнах, обвязанное, но все навеселе. Из таверн доносились крики, здравницы, девичьи визги.

— Зайдем, — предложил я, когда на нас подозрительно посмотрел очередной патруль.

В таверне каждый ел за троих, пил за пятерых, орал за семерых. Бегали угодливые подавальщицы, все в коротких юбках, да с легких кофточках, на завязках. Едва мы успели сесть за свободный стол, как подлетели двое девиц, раскрасневшиеся, нагло выпячивающие бедра. Бесстыдные глаза мгновенно остановились на Сельтейре:

— Чего закажем?

— Кабанчика на закусь, и вина четыре кувшина, — бросил я на стол золотые. Монеты прощально сверкнули в быстрых руках подавальщиц, словно сороки хватающие блестящее.

Едва отошли подавальщицы, как к нам направилось несколько свободных девиц. Но я все же успел шепнуть Иллиалу:

— Отследи темный след, как я тебе показывал… Это Акеретани, она должна быть там, где надо…

— Скучаем?

Девицы громко посетовали на нехватку стульев и принялись рассаживаться на наших коленях. Сельтейре досталось даже две, ее лицо вытянулось, Тарн давился со смеху, как и я.

— Не так, — по-своему расценили замешательство Сельтейры гулящие девки. Они положили ладони Сельтейры на свои бедра. — Вот так красавчик, — одна из них задвинула ладонь драконицы дальше под юбку.

Веселье продолжалось, но я заметил, как Иллиал вышел из едва заметного транса.

— Нашел?

Маг запустил руку в вырез девичьей блузки:

— Нашел, — ответил он нарочно весело. Сельтейра отвернулась, сжав зубы. — Тут не далеко.

Веселой компанией мы поднялись в одну из комнат, угодливо открытую одной из подавальщиц, которую загреб для кучи Тарн.

— Все тихо? — спросил я, девицы тихо спали вповалку, а вокруг стоял смех сопение, пьяные выкрики.

— Это несложно, — ответил Маг. — Но иллюзию быстро почувствуют.

— Нам хватит.

Сельтейра задвинула засов на двери, и отряхнулась, как волчица переплывшая реку.

— Чудно, а мне понравилось, — улыбался гном, глядя на Сельтейру. Общение с Иллиалом выработало в нем странный юмор, словно для себя одного. — Маг, а она полностью, ну энтим… на мужика похожа?

Гнома не удостоили ответом. Через окно мы оказались на заднем дворе трактира. Времени было в обрез.

— Где? — спросил я.

Маг показал на одну из башен:

— На самом верху.

Шаг за шагом, тщательно изображая простую компанию новичков-наемников, мы приближались к башне. Тарн нервно обхватил рукоять секиры, которая блестела иллюзорной сталью, а не камнем.

— Дык Акеретани нас не предавала? — с затаенной надежной спросил гном, приветствуя издали очередной патруль.

— А зачем ей? Я могу дать ей смерть, а что еще желанней для демона? Правда она действительно работала на Валиала, и сбежала с плато Вьюг. Но дальше уже мы согласовывали свои планы.

— Смерть? — не поняла Сельтейра, но потом вспомнила Лага. — Дать ей КРОВЬ, сделать Смертной?

— Да, могу…

— Но почему молчал? — продолжал гном.

— Даже себя я заставил верить в ее предательство, — ответил я. — Иначе все бы пошло прахом. Слишком уж тщательно за нами следили.

Возле башни стояли двое стражников, хватило двух метательных ножей. Иллиал размазал их магией по стенам, но они уже были мертвы. Четверо ворвались в башню, пустую, прохладную. Перепрыгивая через ступеньки, мы мчались наверх.

— Осторожней! — свистнули несколько стрел.

Рычащим берсерком Тарн рванулся вверх, сминая троих лучников, к приходу Сельтейры от них остались лишь кровавые обрубки. Но отовсюду начали сбегаться новые противники.

— Вверх! — крикнул я, разваливая очередного наемника от плеча до пояса. На его место встали еще двое, один из которых быстро расстался с головой.

— И кто там? — спросил Маг. Иллиал уже убрал иллюзии, и в сверкающей мантии был совершенно неуместен в царстве железа.

— Враг, — коротко ответил я, глухо зазвенел щит, отразивший мой удар. Я ударил чуть ниже, и мой противник рухнул, из культей хлестала кровь, а две отсеченные ступни остались стоять на полу.

Маг простер посох, выкрикивая заклинание призывающее Силу Земли. На город в целом, а на башню тем более, было достаточно наложено защитных чар. Да, мы не могли идти, окруженные армадой элементалей, но ломать, не строить. Затрещала лестница, целыми пролетами падая вниз, глыбы падали с потолка, под ними слабо дергались придавленные наемники.

Из одной комнаты вышел чернокнижник готовый бросить боевое заклинание, Иллиал опередил его на мгновение, смертельное для неудачника. Колдун закричал, захлебываясь собственным криком. Кипящая, в буквальном смысле, кровь прорвалась, и шипящим фонтаном хлынула обжигающим гейзером.

— Эт да-а-а! — уважительно протянул Тарн, вытирая пену со рта.

— Зато вымотался, словно ученик, — сухим голосом проскрипел Иллиал. Сельтейра торопливо подала ему фляжку с водой.

Мы пошли выше, пока не уперлись в дверь из черного дуба. Добротная, с рунами защиты. Мы ударили вместе, гном и драконица сталью, я и Маг заклятьями.

Дверь разлетелась тысячами щепок, выставив сталь, мы ворвались внутрь. Свет, и наковальня ярко сверкающая посреди комнаты. На полу валялись слитки адаманта и мифрила, а в углу расплывалась Тьма, от черного молота.

— Ты все же больший дурак, чем я думал, — спокойно сказал некто позади нас.

Я устало опустил меч. На плечи словно взгромоздили все горы этого мира. Я ждал кого угодно, даже отца, но не него.

XX

Он стоял в проеме двери, держа перед собой живым щитом Акеретани, хотя она вряд ли была ему нужна. Даже Тарн и Сельтейра, далекие от магии почувствовали мощь его заклятий защиты. А Иллиал мог оценить прочность двойных доспехов из адаманта.

— Гавриил, — едва слышно сказал я. Мечи гулко звякнули, выскользнув из моих рук.

Архангел стоял и улыбался, только в самой глубине глаз я читал Страх, который он тщетно пытался прикрыть. Страх передо мной. И глядя в его глаза я вспомнил…

Цепи тяжкой ношей на руках каждого смертного. Цепи Света и Тьмы, что водят Смертных кругами, вместо того, что-бы возвести на вершину. Я смог разорвать их, но поплатился. Я вступил на путь Творца…

— Я вижу, ты догадался! — в голосе Гавриила ненависть способная отравить сотни миров. — Тогда чего ты ждешь?

— Почему? — просто спросил я.

Архангел и владыка Света поглядел на нас четверых, четверых Смертных. Когда он заговорил в его голосе я с удивлением распознал нечто отличное от ненависти, которая пронзала всю сущность небожителя:

— Когда были сотворены первые из Миров, Творец создал нас. Да мы лицезрели его лик, и нам подчинялись все твари живые. Мы дети второго дня Творения. Но потом он создал вас! Способных подняться к нему из животной грязи, сесть рядом с ним! Вы всего лишь животные, от плоти и крови тварей!

— Но как же Свет и Тьма? Рай и Ад?

— А ты прошедший все девять кругов не догадался? Люцифер оказался умнее многих, он понял, что будет создано из навозных жуков, во всех мирах. И тогда была война, в которой гибли только те, кто поддержал бы Творца. Но даже разделив миры, мы не остановили его Замысел.

— Значит это все ложь, — прошептал я, вспомнив подреальность. — Вы нашли способ остановить Замысел. Остановить путь Смертных.

— Отнюдь, — теперь ненависть в Гаврииле сменилась довольством, как от созерцания поверженного врага. — Мы убедили Творца, что пути Света и Тьмы приведут Смертных к нему. Но для этого нужно лишь пройти весь Ад и весь Рай. Да, были и до тебя, дошедшие до седьмых небес, и до девятого круга. Но вы животные! Твари от плоти Мира! Сытая свинья засыпает прямо в кормушке! — в голосе Гавриила был пафос театрального злодея.

— А на девятом круге, и седьмых небесах исполнение всех желаний. Абсолютная благодать, такая от которой нельзя отказаться. — Я вспомнил ловушку девятого круга, простую, но надежную.

— Ты отказался, — уважительно сказал Гавриил. — Но лишь во имя своей миссии. А что ты скажешь теперь?

— Я убью тебя!

— Я так и думал, — довольно кивнул Гавриил. Потом приблизил губы к уху Акеретани: — А ты была настолько глупа, что пошла с ним. Ты думала, что сможешь стать Смертным. Подумай хорошенько. Быть Смертным не слишком хорошо.

— А ты им никогда не станешь! — ответила Акеретани.

— А смысл им быть? Когда они начнут уходить в никуда… — Гавриил прервался, почуяв, что болтает лишнее. — Они живут мгновение.

— Но они возвращаются, и вновь живут, любят, страдают… Не в этом ли смысл? — горько прошептала Акеретани. — А мы вечны, но стоим подобно болоту. Мы словно живем во льду, а у них нет похожих дней!

— Довольно! — закричал Гавриил. Слова суккуба словно вбивали в него раскаленные гвозди. — Пора тебе проститься!

Тонкое лезвие вошло в спину Акеретани, и архангел швырнул ее в комнату.

— А что с нами? — спросил я.

— Ты не умрешь, тебе еще предстоит освободить Люцифера, а вот твои друзья мне без надобности. Хочешь сохранить им жизнь?

— Да!

— Не соглашайся Кресс, — подал голос Иллиал. — Цена будет выше чем наши жизни.

Сияющий поток пламени сорвался с рук Гавриила, бросая на пол Мага. Сельтейра, бросившаяся на помощь, упала рядом.

— Я клянусь, что не убью их! — торжественно произнес Гавриил. Если ты…

— Если что?! — сдерживая Тарна, крикнул я.

— Откажись от искры Творца! Убей свою душу!

— Не… делай… этого… — простонал Иллиал. Поток Света заставил его замолчать.

— Выбирай! — победно захохотал Гавриил.

— Я… согласен.

Душа разлетелась сотнями тающих осколков. Все было просто, осталось только тело и разум. Искра потушена, я не более чем животное, которому дан разум. Или ангел, или демон.

— Отныне свершиться!!! — прокричал Гавриил. — Зрите сегодня последний день Смертных! Сегодня они станут тем, откуда пришли! Грязью!

Не слушая его восторги, я опустился рядом с Сельтейрой. И пальцы коснувшиеся шеи, ища пульс, чувствовали яд расходящийся по ее телу. Задыхаясь от ярости, я развернулся к Иллиалу. Маг тоже умирал.

— Ты солгал! — закричал я.

— Нет! — Гавриил гордился собой, боясь пропустить хоть миг торжества. — Убил их ты, когда коснулся. Они будут умирать долго, до захода солнца. И мучительно.

Гавриил вышел, оставив взамен дверей алый барьер. Мне хотелось умереть, оставить все, все бросить и уйти.

— Пове… литель… — раздался слабый стон.

Пошатываясь, я подошел к суккубу, рядом с которой уже стоял Тарн. В ее руке появился мешочек из горного волокна.

— Я сделала все…

Я положил руки на ее шею:

— Ты уверена? После всего, что случилось…

— Да… пожалуйста! — угасающим тоном попросила суккуб.

Руки нащупали невидимый ошейник, и я рванул его прочь, освобождая Акеретани. Через мгновение смерть стала ее уделом.

— Благодарю Кресс, — прошептала Акеретани. — Гавриил решил натравить существо на Творца, он захотел владеть Мирами…

Акеретани умерла с улыбкой на устах.

— Дык что это? — спросил Тарн, вертя в руках содержимое мешочка.

— Мое тайное оружие, которое мне не пригодилось, — горько ответил я.

Артефакт, в который были превращены драконы, блестел в свете небесной наковальни. Два дракона переплетенные меж собой, Золотой и Серебренный. Широкие крылья, две головы между которым должно быть лезвие…

КЛИНОК!

Рукоять меча! Тела драконов, шершавые, удобные для ладоней, рукоять. Крылья, словно крестовина. Головы, которые должны лечь по обе стороны от лезвия, удерживая его.

— Тарн! Ты ведь кузнец.

— Дык шо?

— Надо будет поработать, — сказал я, оглядывая самую лучшую кузницу во Вселенной.

XXI

Тарн придирчиво взвесил в руках молот. Я собирал куски адаманта, мифрила, раздувал горн.

— Сурьезно, — одобрил гном.

— Тарн, на мехи, — голос быстр, словно боюсь потерять доли секунд.

Выбрав две одинаковые полосы адаманта и мифрила, я швырнул их в горн. Пламя полыхнуло со страшной силой, но со много меньшим жаром, чем полагалось.

— Магическое пламя, — прошептал Иллиал, борясь с ядом, растекающимся по его телу, как чернила в стакане с чистой водой. — Оно тебе пригодиться.

Адамант и мифрил раскаленные, жаркие, были брошены на наковальню. Гном схватил огромные клещи и принялся скручивать полосы металла.

— Дык косу сделаем, — Тарн раскраснелся от жара, и усилий. — Не так! Как дивчина косу заплетает… Медленей! Сильнее!

Остывающие полосы вновь были брошены в жар горна, Тарн принялся раздувать пламя:

— Чичас молотом по ним!

Вновь мы принялись вить будущее лезвие меча. Тарн едва не касаясь голыми пальцами металла тыкал в места, куда через мгновение, опуская молот Ада. Алые искры сыпались во все стороны, бессильно пытаясь прожечь мои доспехи, и кожу гнома.

Тарн скинул мокрую рубаху, по груди, на которой могла спокойно разлечься рысь, струйками стекал пот. Подвязав лоб полосой ткани гном взялся за небольшой молоток. Потом коротко прошептал оберег на удачную ковку.

Молоток едва намечал удары, потом туда опускался тяжелый молот, силой и магией превращая две полосы в одну. Громыхающий молот выбивал сноп искр, когда он касался наковальни, дрожали камни башни. Но вряд ли Гавриил слишком волнуется, его барьер довольно прочен.

— В пламя! — приказал Тарн, и заготовка вновь отправилась в рукотворную геенну.

Воспользовавшись передышкой, я развернулся к Иллиалу и Сельтейре. Голова драконицы покоится на груди Мага, чьи руки бережно гладят короткие белые волосы. Иллиал не отрываясь, смотрел на артефакт.

— Драконы, твои учителя, Башня и Дарит, — без надобности объясняю я. Они решили отдать силу мне, а не погибнуть.

Слова пусты, и нет в них смысла, они лишь ложь и страх.

Тарн достает заготовку, на нее вновь обрушивается молот.

Смертный без души, в сердце лишь Месть. Месть, от которой не отказываются, Месть, которая только разрушает.

А что ты сотворишь?

Я творю оружие.

«— Оружие,» — бухает молот.

«— Оружие,» — гудит пламя.

«— Оружие,» — шепчет ярость.

Тонкая полоса из адаманта и мифрила, она сломает любой меч из стали, пронзит любой доспех созданный Смертными. Тарну не до изумления металлами которых не существует в реальности. Все свое умение, талант, душу, вкладывает Тарн в этот меч. Хриплым басом он напевает обереги, я едва различаю слова о прочности, остроте и подобному.

Уже не два сплетенных прута, а лезвие вновь отправляется в пекло.

— Исчо три раза, ежели я металл понял, — утирает пот гном. — Чудно, вроде и прочно, и мягкий як воск али глина. Ковать одно удовольствие, послушен, — гном перешел на такую кузнечную тарабарщину, что я уже его не понимал.

— Вытаскивай! — приказал гном, берясь за молоток.

Вновь и снова загремел молот, творя обитель смерти.

Лезвие пылающие алым цветом крови, вновь отправилось в рыжее пламя. Я вновь вернулся к Иллиалу и Сельтейре.

— Гавриил… сказал… правду? — прерывисто прошептала эльфийка.

— Да, у вас время до заката. Хотя яд и не смертелен, его много, ваши тела не справляются с ним.

— Кресс, — позвал меня гном, вновь доставая лезвие из горна.

Теперь гном нагревал лезвие меньше и меньше, клинок должен становиться прочнее, а удары по нему сильнее. Молот уже сделал главное, и длинное тонкое лезвие уже выглядит, как подобает. Молоток Тарна сбивает заусеницы, прощупывает, нет ли пустот, обивает нагар. Молот Ада сделал свое дело и смирно стоит в сторонке ожидая когда его возьмут для последнего удара.

— Давай! — крикнул Тарн, в который раз бросая лезвие на наковальню.

По гномским поверьям надо теперь нанести сильный удар молотом. Этот удар не должен сломать клинок, а если сломает значит, тот недостоин стать мечем.

Замахнувшись, я ударил в место указанное Тарном. Молот глухо рявкнул, встретив на пути преграду, ему ответила тяжело застонавшая наковальня.

— Быть такого не может! — изумленно прогудел Тарн вглядываясь слезящимися глазами в место удара. — Ни следа! Энтот меч никогда не сломается.

Тяжело дыша, я отбросил молот. Меч вновь отправлен гномом в горн, но остывать, не слишком быстро, а постепенно, чтобы ни одной трещины. Все секреты ковки, накопленные тысячелетиями, Тарн вложил в этот клинок. И теперь он медленно остывал шедевр, который никто и никогда не повторит. Слишком много горя и боли мы вложили в него.

— Несущий Горе, — прошептал я.

— Что? — не расслышал вытирающий руки Тарн.

— Несущий Горе, — повторил я громче, зачарованно смотря на тускнеющий клинок. — Я назову его Несущий Горе.

— Хорошее имя, — согласился гном. — Оружье окромя горя ничего не несет. Но делать его это счастье.

— Творение всегда счастье, — бездумно согласился я. — Неважно чего. Творение — это Жизнь.

Гном даже прекратил тереть тряпку о свои закопченные руки. Но взглянул в сторону, выругался и сплюнул на пол.

— Дык закаливать, чем бум? — раздраженно смял тряпку, бывшею его рубахой, Тарн. — Купель пуста, как пустыня!

Явно позаимствованная у гномов емкость, купель для закалки, действительно была пуста. Тарн подошел к купели, посмотрел, провел по дну пальцем, который потом лизнул, для полноты анализа.

— Слезы Гор, — довольно буркнул Тарн, ища взглядом бутыль из которой Слезы Гор наливали в купель.

— Ничего нет, — пнул я пустую бутылку. — Даже простой воды.

— Вода супротив Слез Гор, что нож супротив меча! — гордо провозгласил гном. — Дык как нет?!

— Нет и все тут!

— Сельтейра! — вдруг крикнул Маг.

Поднявшись, Темная эльфийка подошла к купели. Возле продолговатой лохани из гранита он опустилась.

— Было предсказание, — начала она крепнущим голосом. — Предсказание, пророчество в час, когда родился ты, Кресс. Оно гласило, что сын Ночи выкует свое оружие, и все Темные эльфы нашего мира вложат в него свою кровь. Только сейчас я поняла…

Иллиал ничего не успел сделать, когда Сельтейра выдернула из ножен жало Дракона и полоснула вдоль по венам. Кровь хлынула в купель бурным потоком, унося с собой жизнь эльфийки.

— Сель, — обнял эльфийку Иллиал. — Сель… я…

Изящные пальцы Сельтейры легли на его губы:

— Молчи… Меня зовут Таира.

— Таира, — повторил ее настоящее имя Маг, сжимая ее в объятьях, словно пытаясь задержать уходящую жизнь.

— Кресс, — меркнущим взором эльфийка нашла меня, — позаботься о моей дочери…

ПОСЛЕДНЯЯ кровь покинула эльфийку.

И тогда с моих рук сорвались радужные молнии. Иллиал отшатнулся, впервые увидев Силу, отпущенную мне при рождении.

Магия Времени.

Время сходило с ума, старая рубаха Тарна вновь стала прямым куском ткани, засапожный нож напротив разлетелся ржавой пылью. Я ломал Время, дробил величайшую реку Вселенной, рукотворными порогами и каналами. Возможно, ли описать представшее моим глазам?!! Только Творец стоит вне этой реки, воды которой столь разны.

Сам воздух в комнате менялся, являя тени прошлого. Холод северной тундры, и жар пустынь, запахи всего мира, звуки которые он когда-либо слышал. Все это предстало предо мной и ни один Смертный не в состоянии обуздать эту стихию. Стихию, которая могущественней и Света и Тьмы, с которой о силе спорят Драконы Творца.

Но что нельзя подчинить, можно использовать. Огибая гиблые болота безвременья, минуя стремнины способные состарить даже эльфа, я искал нужное мне ответвление. Воды этой реки с легкостью дробили самые прочные скалы, здесь мотыльки-однодневки могли стать бессмертными, а те, кто в их мире живет миллионы лет, состариться в один миг. Сильными гребками, если здесь возможно такое сравнение, я плыл по этой реке.

Иллиал наблюдал, как растет ребенок, распирая чрево матери. Скоро он попроситься на свет. Сегодня могущественное Время, выиграло схватку со Смертью. Принимая свою дочь, закричавшую от первого отцовского шлепка, Иллиал был спокоен. Но потом он взглянул в ее глаза, и улыбнулся.

— Кресс, — голос Мага не выдавал его эмоций, — позаботься о ней.

Прежде чем я успел ответить, Иллиал взял оброненный кинжал, и его кровь, кровь последнего из Магов потекла в купель, смешиваясь с кровью Таиры. Алые глаза потухли, подобно остывающим углям.

Рожденной вне времени не место в этом мире, и я открыл врата Реальности. Тысячи миров, промелькнули в одно мгновение.

— Там есть и Маги и Темные эльфы, — прошептал я напутствуя девочку. Тебя найдут… До свидания!

Маленькое тельце, торопливо завернутое в материнскую рубаху, отправилось в недолгий путь сквозь миры. Для нее пройдет миг, но сколько пройдет в том мире? Когда мне прийти туда и рассказать о ее родителях?

Пространство и Время успокоились. Тарн стоял, глотая слезы, не понимая и трети произошедшего, но он понял главное.

— Че стоишь?!! Давай, меч остывает!!! — закричал гном, глуша криком собственную боль. — Быстрее!!!

Рука приятно ощутила тепло рукояти, и радужное лезвие меча Двух Драконов — Несущего Горе, погрузилось в теплую кровь, впитывая Силу.

XXII

Меч остывал, вынутый из своего кровавого бассейна. Двое влюбленный не расстались и после смерти. Я устало поднял руку, испепеляя бренные оболочки.

— Усе, — выдохнул Тарн. — Теперича токмо одному крылатому, крылья пообдирать, да подушку набить.

Гном подошел к барьеру, запирающему выход, и швырнул в него нож. Стальное лезвие без замедления проскочило в коридор.

— Барьер Смерти, — без вопроса, ответил я.

— Дык тот, который снять можно опосля того, как он убъет кого?

— Да, — кивнул я. — А ты откуда знаешь?

— Эт Иллиал раз ставил, объяснил. Ну… не поминай лихом!

Тарн поднял секиру в последнем салюте, и шагнул через барьер.

СМЕРТЬ.

Я почуял ее дыхание, пронизывающее, неизбежное. Это последнее, что мне осталось. Мне, Смертному без души, сыну Тьмы. Сжимая в руке меч, я шагнул к Барьеру. Тонкая пленка высосала из Тарна жизнь без остатка. Огонь сорвавшийся с моей руки, совершил погребение гнома, подобно Таире и Иллиалу.

Я остался одни, как в начале, как всегда. Мои друзья пожертвовали собой, ради победы. Победы, над существом и Гавриилом, обрекшим этот мир. Ради тех, над кем еще не сомкнула свои крылья:

СМЕРТЬ.

Рука уперлась в Барьер. Сила полилась с открытой ладони. Барьер Смерти начал выгибаться, сопротивляясь моим усилиям. Радостно запел Несущий Горе, чувствуя схватку. Барьер, поставленный одним из первых архангелов, держался крепко. Выгнувшись, словно парус в сильный ветер, Барьер и не думал сдаваться.

Там где бессильна магия, поможет меч! Клинок задрожал, впитывая мою Силу. Сегодня, как и раньше, я воин, а не маг! Адамант и мифрил обладали своей магией, в нее вплеталась магия Драконов, мои силы. Меч поднялся, и опустился, распарывая Барьер, как занавеску из шелка. Алые осколки брызнули из-под лезвия, неся весть, о том, что Барьер пройден. И прошедшего не настигла:

СМЕРТЬ.

Медные горны возвестили, что в летающий город пробрался враг. Вновь бежали наемники, блестела сталь, перекрикивались командиры. Все знали, что сбежал один из пленников. Опасен, владеет сталью и магией. Но он смертен.

Усиленные патрули разошлись по городу, проверяя каждую щель, держа наготове арбалеты. Десятки магов прильнули к хрустальным шарам, и зеркалам, пытаясь отследить сбежавшего. Священники молили Светлого Брата усилить руки, заострить оружие солдат.

Я вышел из комнаты и спускался вниз. Винтовая лестница отсвечивалась красным, в такт горящим факелам. Когда мы поднимались, в схватке, никто не посмотрел, что лестница из хрусталя. Теперь же это было красиво. У бывшего падшего ангела, а ныне слуги кинов, Валиала, прекрасный вкус.

Первый патруль встретился мне в дверях башни. Захрипел первый из наемников падая с пробитым сердцем. Радостно запел Несущий Горе, испив впервые крови в схватке. Единожды взвизгнул арбалет, пытаясь настичь меня стальным болтом, прежде чем его хозяин рухнул с расколотым черепом. Чернокнижник шедший с наемниками успел метнуть два заклинания, безвредно ушедшие в меч, прежде чем упал на пол, тщетно запихивая обратно кишки.

Последним был молодой парень, не старше Иллиала, голубые глаза сверкали холодным льдом, пока он не встретился с моим взглядом, и не увидел в нем:

СМЕРТЬ.

Под заходящим солнцем сверкал Несущий Горе. В голове звучали боевые горны, черная ярость выплескивалась в кровь с каждым убитым мной врагом.

Да кто они! Презревшие и Свет и Тьму, поклоняющиеся золоту, идущие рядом с существом. Они недостойны жить. Меч рассекает тела вместе с доспехами, шутя, отводит самые сильные и смертельные удары. Тело послушно уворачивается от дротиков и стрел. И никто не получает пощады.

— Найрекс, — прохрипел я, превращая самого себя в оружие.

Найрекс — хриплый боевой клич. Единение со своим оружием, единение с яростью, единение с жаждой Жизни. Безумие боя, высшея жажда жить, жить любой ценой. Я бежал по улице летающего города, убивая всех кто вставал на моем пути.

Гавриил с ужасом наблюдал за сыном Люцифера. Голова одного из наемников отделилась от плеч, тело рухнуло чуть позже. Кровь заливала улицу, весело блестели на солнце потроха убитых. Кресс скрестил оружие с бородатым воином на две головы выше него. Меч из мифрила, выданный Валиалом лучшим наемникам не переломился. И тогда Кресс ударил противника кулаком в грудь, проламывая булатные пластины доспеха, ребра, и вытаскивая сердце.

Когда Гавриил взглянул в глаза Кресса, он увидел свой приговор:

СМЕРТЬ.

Меч обрушился на угол здания, погребая под руинами не успевших выбраться. Мелькнули две девичьи фигурки, одна не успела избежать меча.

— Во имя Светлого Брата! — услышал я голос. — Остановись! Опомнись!

Безумие боя отпускало разум из цепких объятий. Священник, истово творя кольца, и трясясь как лист на осеннем ветру, пытался образумить меня.

— Узри Свет! Ибо милосердие Светлого Брата…

— Милосердие?!! — прорычал я, хватая священника. — Где было ваше милосердие, когда вы жгли на костре мою мать?!! Где твой Светлый Брат?!!

Сияние вокруг нас стало ослепительным, и в блеске его я заметил человеческую фигуру. Он сходил с небес, окруженный запахом роз, и благостным пением.

— Вот и ты, — я с силой ударил священника головой о стену, только бурые мозги брызнули в разные стороны. — Пришел лизать задницу своему владыке?

— У меня нет владык, — произнес терпеливый, полный укоризны голос. — Я чувствую, ты можешь повернуть к Свету. Вернись.

— Без души? — меч оставил широкую отметину на груди пророка. — Иди трус, я отпускаю тебя. Иди и кланяйся Гавриилу, пой ему осанну.

— Ты многое можешь потерять.

— Я уже потерял ВСЕ!!!

XXIII

— Ты проиграл!!!

Гавриил в еще большем величии спускался к нам. Светлый Брат, пророк Света во множестве миров, с множеством имен поприветствовал его почтительным поклоном, как наставника.

— Я знаю, в нем есть капля Света, Гавриил. Он может пойти к нам.

— Замолчи Смертный! — брезгливо отпихнул Брата архангел. — А ты слушай меня. Да ты умудрился вырваться, сделать оружие, которое способно сразить меня. Но ты опоздал! Творец скоро снизойдет сюда…

— И его будет ждать существо! — прервал я Гавриила. — Но Творец побеждал его и раньше!

— Но не сейчас. Тогда он не раздал Смертным свою силу, — Светлый Брат испуганно глядел на патрона, — а сейчас он обречен.

— Ты безумец Гавриил! Исчезнет и все созданное Творцом. И Свет и Тьма.

— Но ты забыл о других Силах.

— Хаос, — презрительно бросил я, — или Небытие? И тот и другое тебя схарчат и перьев не сплюнут!

«— Почему он разговаривает со мной столь долго, а не убьет?» появилась мысль.

Гавриил притушил свое сияние и впервые я увидел его глаза, доселе бывшие двумя светящимися колодцами. Колодцами Света.

— Взгляни мне в глаза. В мою душу.

— У тебя, ее нет!

— А ты взгляни.

Я посмотрел и отшатнулся в ужасе. Глаза… Да архангел обрел душу, но иную чем все, что я видел до этого. Неужели?..

— Ты прав, — кивнул Гавриил, внимательно смотрящий на меня.

— Но они лишь легенды!

— Нет! Иные существуют, но они спали до этого момента.

— Ты предал все!!! Творца, Хаос, даже Небытие!!!

— Ну-у-у, — протянул Гавриил. — Зачем так высокопарно? Я никого не предавал. Но Иных заинтересовало, то что создал Творец. Вы. Смертные.

«— Почему он разговаривает со мной столь долго?» — металась мысль.

— Чем же?

— Баланс Сил. Четыре полюса были равноудалены. Творец, Хаос, Небытие, Иные. Но теперь появились вы. И каждый из вас может стать новой Силой. Как ты мог.

Воздух позади Гавриила начал сгущаться. Архангел опустился на одно колено.

— Все кончено, — улыбка Гавриила была широкая, добрая. — Система из трех компонентов тоже устойчива.

Проход в Иной мир ширился, и вскоре я увидел будущих хозяев Гавриила. Подобно мне они были в СУМРАКЕ. Как описать нечто чуждое нашему миру?.. То, чего у нас нет, для чего еще не изобрели слов?

— Мы еще встретимся! — крикнул я исчезающему архангелу.

— Я надеюсь на это…

— Тогда ты умрешь, — добавил я уже в пустоту.

Светлый Брат стоял с отвисшей челюстью, стая драконов залетела бы.

— Что это было? — глупо промямлил он. Отряхнувшись, он вновь скривил благочестивую мину: — Гавриил ушел в Свет! Последуем за ним брат!

Мне стало смешно:

— Пошел ты идиот!!! — кулак с хрустом и чавканьем врезался в лицо Светлого Брата, рвя губы и ломая зубы.

— Не стоило так оскорблять его. А бить, тем более.

— А, Михаил, — протянул я. — А твой приятель тю-тю, как и мы все. Скоро, очень скоро.

Архангел стоял с мечем, а рядом стоял… Вельзевул?!!

— Кресс, ты можешь спасти…

— Спасти что? Я не смог спасти даже друзей, а вы о Вселенной?

— Твой меч способен поразить существо.

— Только и всего?

Вздохнув, я взял покрепче меч, и шагнул вперед. Я знал, где сидела эта черная тварь, скаля клыки и ожидая добычи.

XXIV

Эпический герой. Спаситель Вселенной. Просто псих, вышедший с ножом на бронированного дракона.

О чем ты поешь тишина?

Куда уйдет умерший, потерявший душу?

Даже ветер отказался шуметь, когда я шагнул на площадь. Скорбными, серыми стенами оплакивали меня дома. Небо затянулось свинцовыми облаками. Когда выходишь на поединок со Смертью, будь готов победить, иначе проиграешь.

Когда появилось существо, я стоял к нему лицом. Оно вышло, и даже казалось, воздух огибает его стороной. Оно шло бесшумно, не оставляя запаха, не издавая ни звука.

Это было жутко.

Не страшно, нет. Существо поражало своей мертвостью, которую рассек звук моего меча, взлетевшего в салюте.

Уважай врага, только так ты познаешь, насколько он силен. Старая мысль, ходящая, наверное, во всех мирах и заставила Несущего Горе рассечь воздух.

К моему изумлению тварь чуть согнула левую лапу, кивнув уродливой головой. Впрочем, взгляд оно не опустило. Выпрямившись, существо приподняло губы, и я с трудом отвел взгляд от длинных клыков. Отвел, чтобы посмотреть в глаза существа.

Я успел. Встретить смерть, никогда не опаздывают. И в пустых глазах я видел эту встречу.

— У меня к тебе слишком большой счет! — сказал я, вставая в позицию.

Иглы на шкуре существа вздыбились, и через мгновение впились, тщетно силясь пробить доспехи. Ладонь прошлась по панцирю, выдирая впившиеся в булат иглы.

— Неплохая попытка, — одобрил я, делая свой ход.

Меч Двух Драконов едва успел взлететь в воздух, а ладони в кольчужных перчатках сомкнулись на рукояти крысобоев. Взвизгнули две тетивы, глухо лязгнула пара пружин, выбрасывая четыре болта из стали, с серебренными полосками вдоль граней. Лишь смазанное движение, известило о том, что существо избегло моих стрел.

Обмен любезностями окончился. Существо бросилось вперед, желая сбить, сокрушить, раздавить. Но в полуметре от меня приземлилось, не желая подставлять голову под удар. Прижавшись к камням площади, оно внимательно следило за мной. А я не двигался.

Существо, змеей заскользило по низу, целясь мне в ноги, но в последний момент вскочило, и поднялось на дыбы. Жуткие когти с противным скипом заскребли по лезвию меча. Удар ногой в ее брюхо, заставил существо вернуться на четыре лапы.

Свистел меч, подобно вьюге на плато, которое теперь зовется Кровавым. Извиваясь змеей, подпрыгивая, бросаясь из стороны в сторону, существо избегало смертельных ударов. Когда атаковало оно, отступать приходилось мне, только лязгали когти сталкиваясь с мечем или, скользя по доспехам.

Я начал чувствовать Голод существа, желание впиться в мое горло, насытить пустоту новой порцией жизни. И Голод звал, лишал осторожности, нагнетал ярость. А я лишь разогревал его, питая существо иллюзиями своей слабости.

И оно не выдержало.

Прыжок был красив и быстр. Черная молния мелькнула в воздухе, метя своими зубами в прикрытую серебренными пластинами шею. Но быстрее существа, быстрее самой смерти, рванулся мой меч. Два Дракона сделали свое дело.

Существо взревело, нелепо изогнувшись в воздухе. Одного волоска не хватило, оно избегло смерти, хотя клинок прошелся в волоске от горла.

— С-с-скотина! — сипло выдохнул я.

Существо тремя большими прыжками оказалось на другом конце площади. И уселось на свой мерзкий зад, словно зритель в театре. А посмотреть было на что. Если меня нельзя раздавить умением, задавят числом. И я увидел самых преданных из всех слуг существа, тех в ком оно оставило маленькую искру жизни, но подчинило себе. Участь их была ужасней, чем всех других. Существо оставило им только боль.

Первым я встретил одного из наемников Валиала, размахивая кривой саблей, в другой руке он держал массивный серп. Сабля будет искать щели меж пластинами доспехов, а серп их проламывать. А главное, как воин шел. Шел он умело, скользя по земле, казалось, не отрывая ног, опираясь на обе сразу, чуть присев. Такого нельзя сбить на землю и сильным ударом, он устоит, и ответит. Умелый опасный, в одиночном поединке.

С каких пор я начал всерьез бояться смерти? Когда потерял душу, единственное, над чем смерть не властна?

Но за одним шли и другие. С уходом Гавриила, существо стало распоряжаться летающим городом, и обратило всех, кто был в нем, в своих рабов. Они шли защищать своего хозяина и творца.

Ускользнув от удара сабли и замаха серпа, я вогнал меч между шлемом и панцирем, изгоняя последние крохи жизни. Следующей погибла молодая девушка, упала с рассеченным лицом, как немой укор всем сражениям, губящим жизнь. А потом были еще и еще. Я не был великим воином, непобедимых нет. Но я мог отбиться от всей наступающей на меня массы. Отбиться пока было куда отступать, где ускользать, но они неотвратимо прижимали меня к стенам домов.

Один из воинов занес меч, через мгновение выпавший из бессильной руки. Войдя в спину и расколов панцирь на груди, коса со смачным хрустом вырвала по пути кусок позвоночника. Тело рухнуло, а позади него улыбался Лаг:

— Думал, мы все драки пропустим?!

Демоны, суккубы, черти, адские псы сцепились с воинами существа, обходя его самого. Их было пятеро-шестеро на одного. Демон закрутил бич на шее мужичка в фартуке с мясницким тесаком, но дернуть не успел. Сиреневая и розовая звезды сорвались с рук суккубов разрывая тело в кровавое крошево. Демон недовольно рыкнул, суккубы ответили милыми улыбками.

Существо сидело в прежней позе, и ждало. Ждало меня.

— Продолжим? — Существо атаковало, и вновь лязг когтей по мечу, клацканье клыков пытающихся достать мою шею.

Демоны уже оттеснили и остатки новой армии существа, и покидали город. Вдвоем остались в нем, как на дуэльном помосте. И выживет только один.

Но существо отнюдь не стремилось к честной схватке.

Щупальца проломали мостовую стремясь оплести меня, сжать в смертельных объятьях. Тварь сидящая в канализации города, ждущая одну единственную добычу. И оно сделало свое дело.

Сжимающие меня тиски неотвратимо тащили в пасть усеянную сотнями тонких как иглы зубов. Я буду умирать медленно. Щупальца выдавливали последний воздух из легких, трещали кости. Я уже не мог хрипеть, алая пелена застилала глаза, но ладонь все еще сжимала меч. И одним движением, выламывая кисть, я метнул его вниз.

Несущий Горе, Меч Двух Драконов, сверкающий, подобно падающей звезде, неотвратимый летел к цели. Два дракона, и мое горе сковались в один меч, пронзивший недвижное сердце твари. Не было предсмертной агонии, просто щупальца ослабли, отпуская мое измятое тело.

Сладкий, желанный воздух с каждым вздохом вливался в измочаленные легкие, наполняя тело силой. Я чуть открыл глаза, открыл их увидеть существо стоящее рядом. Оно стояло и ждало.

— Чего тянешь? — спросил я, рука бессильно скользнула по поясу. Давай!

Захрустели раздираемые когтями доспехи, существо желало выпустить мне кишки, чтобы я умирал медленно, чуя приход смерти. Но этого не случилось, когти распороли доспех и бессильно скользнули по тонкой кольчуге из адаманта.

— Сюрприз! — в руке блеснул короткий нож из САМОРОДНОГО серебра и золота.

Безумный, рвущий уши, вой огласил летающий город праведников, ныне город смерти. Существо каталось по земле, тщетно пытаясь вырвать из плеча острую занозу. Пошатываясь я встал, вытаскивая Меч Двух Драконов, из мертвой туши.

Существо прыгнуло, в последней, отчаянной попытке победить.

— Вот и все, — простонал я, глядя, как с лезвия капает черная кровь существа.

Позади меня начала разливаться огромная Сила, и я знал только одного ей владеющего.

XV

— А это ты, — сказал я, не оборачиваясь. — Презренный загубивший часть Силы во имя друзей приветствует тебя, о посланец Твореца!!! Что мне еще остается? А?! Отвечай!!!

Я опирался на меч, как на простую палку, не боясь сломать лезвие. Летающий город был пуст. Только я и тот, кто стоял за моей спиной. Аладаил, Серый ангел и слуга Всевышнего, что нас не создавал.

— Вы такие мудрые, сильные… — в моем голосе слышалась издевка. — А так попались! Двое из Первосотворенных предали своего Творца! А на самом деле, он никого не творил, и не собирался творить. Мы, Смертные явились сами, в Его миры.

Аладаил молчал. Я чувствовал, как начинает разрушаться летающий город, готовясь рухнуть пышным надгробием всем в нем усопшим. Всем моим друзьям. Всем кто погиб ради меня.

— Уходи, — попросил я. — Дай мне подохнуть в одиночестве.

— Ты уже был в Аду, — голос посланца Творца казалось, прозвучал из моей крови, внутри меня. — Зачем тебе возвращаться?

— Так что? Я теперь падший ангел?

— Смертный.

— Неужели… — горький сарказм глушил горечь победы равной поражению. — Это Его дар? Он дал нам появиться самим не создавал нас?

— Это не дар. Это ваша сущность. То, что вы называете душой. Часть вашей силы. Ты сам ушел с пути, вниз. Но убить душу не в состоянии никто. Вы, Смертные, те кто пришел за нами четырьмя. Вы сами по себе, и от нас не зависите.

— А Хаос, Небытие, Иные? Я ничего не понимаю!!! Объясни! Зачем вся эта кровь? К чему ложь о пути к Творцу через Свет и Тьму? Только не лги мне!

Город рушился, и оставалось так мало времени.

— А ты хочешь узнать правду? Почему есть Свет и Тьма? Почему ушел к Иным Гавриил?

— Да.

— Это твой выбор.

— А что меня ждет потом? Смерть за знания?

— Нет. Ты пойдешь своим путем дальше.

Город словно застыл, я понимал, что Аладаил остановил время, давая нам шанс поговорить.

— Путь воина. Я видел свой путь.

— Вы сами выбираете свои пути, — предостерег меня Серый ангел, а потом как-то по человечески вздохнул. — У вас есть свобода выбора, и это заставляет ненавидеть вас все Силы Вселенной. Хаос, Небытие, теперь и Иные. Только Творец жаждет чтобы вы поднялись и стали тем, кого называете Богами. Но он ошибся создав ангелов в помощь вам. Люцифер с Гавриилом возненавидели вас, за вашу свободу. Все что здесь происходило лишь битва в той грандиозной войне, что идет между Смертными и теми, кто хочет их уничтожить. Теперь добавились и Иные.

— А что Люцифер?

— Это твой выбор.

— Тогда отдохнет в Башне, пока мозги на место не встанут. Или пока я не смогу сделать его Смертным.

Мы молчали. Я думал о миллиардах миров, в которых Смертные сражаются не за свой выбор пути, а просто за свою жизнь. И умирали.

— Аладаил, а зачем тогда Ад и Рай?

— Вас было слишком мало в начале, — казалось ангел погрузился в те далекие воспоминания. — А потому Творец создал загробный мир разделив вас на восстановимое тело и бессмертную душу. Вот только Люцифер с Гавриилом разбили это все на две части, заставляя вас сражаться между собой. Да еще накинул цепи которые ты разорвал когда отрекся. Теперь же Смертные не могут постигнуть всей своей силы.

— Благодаря Творцу, — едко уколол я. — Он выиграл битву, но начал проигрывать войну.

— Но теперь Люцифера и Гавриила нет, — парировал Аладаил.

— Но остались Вельзевул и Михаил, что ненавидят друг друга, а не нас.

И вновь молчание. Язык который понимаю все и каждый.

— И каков твой Путь?

— А я уже выбрал его. Я обещал своим друзьям позаботиться о их дочери. Если не секрет, когда магия Времени выбросит ее в том мире?

— Через семьсот лет по их исчислению, — мне показалось в голосе посланца Творца понимание. — А сейчас тебя ждет дорога. Идем.

— А куда торопиться тебе Аладаил?

— На иные битвы, что идут в других пространствах. Туда, где мы защищаем вас, Смертных. Придешь ли ты к нам, в армию Творца?

— Нет. Я тот, кто ищет пятый угол в четырех стенах. Я нашел и принял свою силу, но я буду искать дальше.

— Прощай солдат вечной войны.

— До встречи Аладаил, друг мой.

Серый ангел исчез, потом и я шагнул в созданный портал, отправляясь к армии, что ждала меня. Сказать им что все кончено.

Летающий город рушился. Огромные глыбы камня падали с небес, возводя курган Иллиалу, Тарну, Сельтейре. Войска прошедшие, с ними две великие битвы стояли в скорбном молчании.

— Все кончено, — сказал я.

Громкий гул оружия прошелся над равниной, отдавая последние почести ушедшим.

XXVI

Вельзевул и Михаил. Стоят по обе стороны от меня. Ангел и демон. Свет и Тьма. Мне становиться смешно.

— А ты зря смеешься, — обрывает меня Вельзевул. — Теперь войны между Светом и Тьмой станут еще страшней. Каждый из нас захочет объединить силу Творца.

Михаил стоит неподвижно, всей позой выражая крайнее отчуждение. Вельзевул наоборот, раскован, дымит жуткой трубкой, в которой неизвестно что горит, и сопит в обе дырки, сыто рыгая и сплевывая.

— Этот эпатаж того стоит?

Исчезает трубка, рваный халат, и наглая усмешка. Вельзевул стоит, как и полагается новому хозяину Ада.

— Мы продолжим наш маленький спор с Михаилом.

— Тогда разбегайтесь. Я думаю, короткое перемирие будет. Вельзевул? Михаил?

— Мне еще зализывать раны, после такого дезертирства, — недовольно бурчит падший ангел.

— Гавриил и Рафаил… — Михаил бросает слова, не заботясь, слышим мы его или нет. — Свету еще долго придется подниматься от такого предательства. Но что ты сделал с Пророком?

— Со Светлым Братом, как его здесь называют? Отправил в архикапитулат, он там проповедует свое учение, истинное. То, что он говорил уже здесь. Давно правда. Но не волнуйся, его через пару неделек сожгут за ересь.

Вельзевул хохотал минуты три, лишь потом попрощался, и ушел во Тьму. Следом исчез и Михаил.

— И что дальше?

Позади меня стоят Элар, Найен, Вампир. Стоят и ждут. Слабый ветер колышет плащи палладина и эльфийки.

— Не знаю. Но знаю, что ждет вас.

— Не надо быть пророком, — грустно вздыхает Найен. — Гражданская война, раскол в Церкви. А потом межрасовые войны.

— Если вы этого захотите. Всегда есть выбор.

Ветер несет тысячи запахов и тысячи звуков. Вдалеке мерцает колдовским зеленым светом огромный портал. Мерцает, пропуская армию Лага. Смертных. Уже Смертных.

— Куда они уходят? — спросила эльфийка, заметив мой взгляд.

— Этот мир называется Илер. Там достаточно рас, больше двух десятков, — я хмыкнул. — И никакой ксенофобии, если не сказать больше. А еще на одном континенте есть огромная пустыня, в которой нечего делать даже некромантам.

— И они займут ее?

— Да. Вельзевулу и Михаилу пришлось поступиться своей гордостью, — тут я соврал. Помощь исходила от меня. Я выложил почти все свои магические способности, оставив лишь малость, которую уже не могу развивать. Но говорить об этом не хочу, и так меня едва за святого не держат. — И они помогут им устроиться. Там появиться пара отдельных рас, демоны, черти и суккубы. Они государство свое создадут, а правила этого мира пришлись им по нраву.

— Какие правила?

— Вам они покажутся дикими. Но там есть один Закон. Сражаются только солдаты.

— Как это? — поразился Найен. — А остальные?

— Живут и против ветра не плюют. Их не трогают. Какая разница кому налоги платить?

— Странный мир.

Я пожал плечами:

— Все миры странные.

— Есть еще что-нибудь? — осторожно спросила эльфийка.

— Там появиться дочь Иллиала и Сельтейры. Ее найдут подброшенной под дверью казармы. Немного символично, вся в мать. Через семьсот лет, по времени Илера.

— Это большой срок.

Мы стояли молча. Портал уже угас, и только ветер, ветер, который приносит напоминание о мире вокруг.

— Пора прощаться.

— Ты уходишь?

— Слишком много я здесь натворил. Вам еще несколько столетий это разгребать, а я хочу отдохнуть.

— Ты нигде не найдешь покоя солдат вечной войны, — сочувственно ответила Элар. — Нигде и никогда.

— Никто из пророков не видит настоящее будущее Альтаирра, по-эльфийски сказал я. — Мы свободны и творим свое будущее сами. И идем сами.

Вампир фыркнул, прощаясь. Я запустил руку в его роскошную гриву:

— Береги Найена. Ему еще многое сделать надо.

— Кресс.

— Да магистр?

— Пусть я не пророк, но я вижу, что этот меч еще прославиться во многих мирах.

— Может быть.

А теперь осталось одно маленькое дело. Михаилу пришлось допустить меня на первое небо. И теперь я шагал по пушистым облакам, к стройному юноше с золотым луком.

— Привет Купидон.

— Ты?!! — отпрыгнул от меня ангелок, принимая вид маленького карапуза.

— Меня не проведешь, — я с довольным продыхом всадил ему кулаком промеж ушей, там, где жира поболе. — Разговор есть. Где моя стрела?

— Какая?

— Не люблю врунов, — я бодро перебрал колчан Купидона, отыскал золотистую стрелку с моим именем, и спрятал за голенище. — А теперь о твоей стреле. Ого! Наконечник тупее, чем ты сам! Сама стрела чуть в узел не завязана, но это дело поправимое.

Я выпрямил стрелу, и отобрал лук.

— А что наконечник, так сильнее стрелять придется.

— Не делай этого, — загнусил Купидон. — В кого собираешься пустить?

— Вельзевулу помочь, а то его теща уже довела. А так…

— Не-е-е-ет!!!

Более отчаянного и молящего крика мне слышать не приходилось. Но стрела сорвалась с тетивы, безошибочно поразив жертву. Купидон катался по облаку в истерике.

— Ну не стоит так убиваться, она не уродина. А характер… Слюбиться, стерпится. Ну, бывай.

Все-таки Вельзевул в должниках не самый худший козырь, а на чем поймать Михаила?