Свято место пусто не бывает

Утро было таким, каким ему и положено быть — преотвратнейшим. Причем не из-за погоды — она-то, как раз, была великолепна, — а из-за предстоящего посещения библиотеки. И потому настроение у Ярослава было соответствующим. Библиотека — последнее место, где он хотел бы очутиться в это утро… Весной надо сидеть на парапете набережной и пить пиво, а не торчать в душном читальном зале, тупо уставившись в книги с непонятными закорючками на страницах.

Но и тянуть с учебой дальше было никак нельзя. До сессии остались считанные дни, а Ярослав, каким-то, ведомым только преподавателю по философии образом, оказался в списках на отчисление из родного политеха. Студента вряд ли бы могло что-то спасти, если только преподаватель не сойдет с ума и не поставит ему «автомат». Был еще один вариант — гораздо менее привлекательный — усиленная учеба до полного отупения и потемнения в глазах. В связи с тем, что философ сходить с ума не собирался, Ярославу пришлось идти в библиотеку.

Ярославу было стыдно за себя. Конечно, не за частые пропуски лекций, семинаров и коллоквиумов, а именно за то, что умудрился попасть в списки на отчисление. Прогулы — святое дело, которым занимается каждый, кто считает себя студентом, но вот быть отчисленным с третьего курса…

Он тащился через парк, мысленно ругая своего преподавателя философии. Еще бы! Как его не крыть последними словами, если этому немолодому и явно неглупому мужику не ясно, что Ярославу эта философия не нужна совершенно. И действительно — зачем программисту философия? Выводить доказательство бытия байта? Или решать, что было первичным — «enter» или «escape»? Простому программерскому уму Ярослава, отягощенному, к тому же заторможенностью отвратительного настроения, все это было непонятно…

Он шел как можно медленнее, все еще лелея надежду, что по пути встретится хоть кто-нибудь из знакомых и уговорит пойти попить пивка, плюнув на учебу. Но как назло, никто так и не попадался на встречу…

А впереди уже виднелись белые ступени библиотеки, намекавшие, что ничего у Ярослава не выйдет и придется ему весь день сидеть в читальном зале, вникая в премудрости давно уже почивших в бозе и никому не нужных философов…

Марина споткнулась, выматерилась шепотом, чтобы никто не слышал, и внимательно осмотрела сбитый носок своей черной туфли. Собралась было ругнуться еще раз, но передумала. Надо было торопиться, иначе день можно будет считать пропавшим.

Марина поправила наушники плеера, перевернула кассету и, едва слышно подпевая Ревякину, помчалась дальше.

Торопилась она отнюдь не потому, что ей так уж хотелось провести этот день в библиотеке, куда она, собственно, и направлялась, а потому, что декан грозился выгнать ее из института, если она не погасит свои задолжности по русской и зарубежной литературам. Не то, чтобы она так уж любила «педогадюшник», в котором училась, но родители ей не простили бы отчисления со второго курса, тем более, если учесть, что она поступила только с третьего раза.

Погода и природа навевали мысли о поэзии и, почему-то, о пиве. Марина покосилась на киоск с гордой вывеской «Пиво кеговое», хмыкнула и побежала дальше, решив, что пиво обязательно будет, но как-нибудь потом.

Библиотека мрачным белым обелиском возвышалась над парком, и Марина погрозила ей издали кулаком. «Может, надо было просто поставить декану коньяк и не мучаться? — подумала студентка, останавливаясь и поправляя колготки на колене. — Хотя уже поздно…»

Она перепрыгнула через лужу, звонко цокнув стальными набойками каблуков по асфальту, и опять остановилась. Настроение неудержимо поползло вниз, потому что до ступеней библиотеки имени Горького или, как ее называли нерадивые студенты, «Буревестника Отчисления» оставались считанные метры.

Марина закурила и некоторое время мрачно смотрела на лестницу. Потом решительно отвернулась, направилась было к киоску с пивом, но через несколько шагов передумала и, отбросив не докуренную даже до половины, сигарету, пошагала к библиотеке…

Час философии был настоящим мучением. Пытаться понять, что было написано в книгах, Ярослав считал занятием, походящим на идиотизм, а выучить ЭТО, по мнению парня, можно было только с очень большого бодуна. Голова раскалывалась, строчки прыгали перед глазами и Ярослав уже не мог с уверенностью отличить фамилию Юнга от имени Ницше. Чтобы прояснить свои мысли, он решил сходить проветриться и выкурить пару сигарет.

Выйдя во двор библиотеки, Ярослав прислонился к старому дереву, которое каким то чудом здесь уцелело после активной застройки, и не спеша закурил. В глазах от усталости бегало что-то непонятное, напоминающее то ли расшалившийся текстовый файл, то ли борландовские сообщения об ошибках.

Полностью расслабившись и от того едва не сползая на землю, Ярослав равнодушно осматривал двор библиотеки, уже давно превращенный студентами в курилку. Перед сессией «Буревестник Отчисления» напоминал пока еще несостоявшиеся похороны Билли Гейтса, срежиссированные упившимся пивом русским хакером-параноиком. И сегодняшний день не был исключением. Табунки студентов и студенток занимали все небольшое пространство двора-курилки, а вверх поднимался такой столб дыма, что труба ТЭЦ рядом с домом Ярослава должна была бы самоликвидироваться от зависти, только увидев это.

Ярослав выкурил две сигареты, как и намечал ранее, хотя они закончились значительно быстрее, чем ему хотелось бы. Погрустив о бренности бытия и краткости хороших мгновений, Ярослав душераздирающе вздохнул и отправился назад в читальный зал, чтобы продолжить свои добровольные истязания философией.

Парень уже поднимался по лестнице к двери библиотеки, как его кто-то окликнул по имени. Он медленно, словно засыпал на ходу, повернулся и разглядел полузнакомую черноволосую девушку, взбегавшую следом за ним по ступенькам. Парень смотрел на нее и при этом жестоко пинал не хотевшую работать память. Память визжала и отбрыкивалась, но в итоге сообщила, что с этой девушкой он познакомился, когда отмечал в общаге окончание зимней сессии.

— А, Марина, — Ярослав попытался было изобразить радость от встречи, но по лицу девушки понял, что лучше бы этого не делал, — вот уж не ожидал тебя здесь увидеть, хотя, откровенно говоря, я уже и сам не знаю, чего ждал.

— Хорошо, что вообще вспомнил, — Марина криво улыбнулась и тоскливо посмотрела на дверь библиотеки. — Может, пойдем покурим? «Буревестник» вряд ли куда-нибудь отсюда денется…

— Разумеется, с удовольствием составлю тебе компанию, хотя уже и собирался продолжить учебу.

Они вернулись в двор-курилку и встали под ветвями все того же дерева. Молча закурили, перекинулись парой ничего не значащих фраз, и каждый погрузился в свои грустные мысли. После довольно продолжительного молчания, когда сигареты были почти докурены, заговорила Марина:

— Мне казалось, что все проблемы с учебой заканчиваются на втором курсе. На третьем, по логике, должна быть полная халява…

— Я тоже так думал, пока сам с этими проблемами не столкнулся. Причем все сложности из-за философии, хотя я учусь в техническом вузе! Ты можешь себе это представить?! — Ярослав даже взмахнул руками от возмущения.

— А меня из-за зарубежки с русской собираются выпереть. Вот уж чего не ожидала! Оба препода такими гадами оказались! Весь семестр мне глазки строили, а теперь зачет поставить трудно! — Марина не удержалась и весьма смачно выругалась, очень красочно описав при этом внешность обоих преподавателей, декана и их родителей. После этой тирады оба студента замолчали, задумавшись о своих, как им на тот момент казалось, вселенских проблемах.

Марина сделала последнюю затяжку и ловко прикурила от первой следующую сигарету. Ярослав же, докурив, решил, что с него хватит и, ожесточенно растоптав ботинком ни в чем не повинный «бычок», мрачно проговорил:

— Ладно, пойду дальше мучить себя философией, — парень попытался изобразить некое подобие улыбки, но получилась какая-то страдальческая гримаса. Марина вскинула на него взгляд и некоторое время молчала, словно собираясь с мыслями.

— Ладно, так и быть… — она ткнула наманикюренным ноготком, покрытым ярко-красным лаком, в грудь Ярославу. — Скажу я тебе одну вещь… В общем, есть у меня мысль, как нам сдать сессию на халяву. Идейка немного сумасшедшая, но может сработать. В любом случае мы ничего не теряем, кроме некоторого отягощения своей кармы… — она помолчала, глядя в сторону и покусывая все тот же ноготь. — Только не говори, что я сошла с ума и не смейся, ладно?

— Более сумасшедшего, чем философия, я уже не услышу, так что можешь смело излагать свою идею. Пусть будет хоть встреча с самим чертом, если это поможет мне не вылететь из политеха, — Ярослав мрачно ухмыльнулся.

— Ты ясновидящим не пытался подрабатывать? — Марина как-то неуверенно улыбнулась, стрельнула в Ярослава глазами из-под ресниц и снова отвела взгляд. — В общем, дело в том, что… Ну… Короче, есть у меня кое-какая информация насчет того, как можно было бы с самим, — она постучала каблучком по асфальту, как бы указывая направление, — поговорить. А мне негде — дома родители, в общаге не так поймут… Да и жутковато в одиночку… Ты как смотришь на то, чтобы попробовать вместе?

— Ладно, мне уже все равно, — пожав плечами, ответил парень и подумал: «Почему бы и нет? Конечно, в этот бред я не верю вообще, но день или вечер в обществе приятной девушки хоть настроение поднимет…»

— Завтра выходной и один мой знакомый уезжает на дачу к своим предкам. Думаю, что я сумею уговорить его выделить мне квартиру на один день, — вяло пообещал Ярослав и добавил про себя: «Еще бы Леха отказался! Он мне и так сколько пива должен за программы, что я вместо него писал весь год…»

— Так что, жду тебя завтра утром в библиотечном парке. А сейчас, извини, пойду все-таки учить философию. Халява халявой, но знания тоже не повредят, хоть это и философия, — парень улыбнулся, помахал Марине рукой и, попытавшись изобразить уверенную походку, потащился обратно в библиотеку.

«Сволочь он, конечно, — подумала девушка, глядя вслед Ярославу. — По глазам же видно, что ни капли мне не поверил. Да и мысли у него отнюдь не о Дьяволе, а о том, что завтра один на один со мной в пустой квартире останется… Для приличия расспросил бы поподробнее, что ли… Или у него от учебы мозги затормозились настолько? Хотя по взгляду и не скажешь. Ну да ладно, хуже все равно не будет. Если и не получится ничего, то хоть отдохнем…»

Если предыдущее утро было просто преотвратнейшим, то названия для этого утра еще никто не придумал. Самым близким определением казалось прегадоснейшее, но и оно было слишком мягким. Причем на сей раз, виноватым оказалось не только настроение Ярослава, но и погода.

Солнца не было и потому город выглядел весьма мрачно и серо. Тучи нагло заняли весь небосклон и расположились там как у себя дома, явно не собираясь уходить в ближайшее время. Вот-вот должен был пойти дождь, чье появление вполне дополнило бы картину небесного беспредела…

Ярослав, ожидая в парке Марину, не знал чем заняться и размышлял о погоде, куря одну сигарету за другой. Он уже и сам пожалел, что вчера так легко согласился на эту авантюру — иным словом идею Марины он назвать не мог. Ладно, если бы прямо попросил о свидании или еще о чем подобном, а так получался какой-то бред. Вроде и свидание, но с налетом низкосортной мистики.

Ярослав прекрасно отдавал себе отчет в том, что согласился быть участником бредового ритуала лишь бы отдохнуть от учебы… А еще это глупое обещание о свободной квартире друга… Надо ж было так распустить свой язык! Или это пагубное влияние философии? Вчера он потратил два часа и три бутылки пива, чтобы уговорить Леху оставить ему ключи на выходные, и при этом он клялся всеми святыми, что в квартире будет идеальный порядок и никаких «провокационных» следов останется…

Ярослав уже докуривал четвертую сигарету. Такого с ним еще ни разу не бывало. Он уже думал, что Марина не придет и все его мучения были напрасны. Хотя, с другой стороны, это был бы идеальный вариант. Ему не пришлось бы выглядеть таким идиотом, каким он себя уже представлял в глазах Марины. Но больше всего он хотел бы понять, что же она на самом деле затеяла и чего она хотела добиться столь странными методами.

Неизвестно, до чего додумался бы Ярослав в итоге, и сколько еще сигарет отравили бы его далеко не идеальное здоровье, если б в парке, стуча каблуками, не появилась Марина с двумя большими пакетами в руках. Она просто сияла от счастья, и Ярославу даже стало несколько неудобно из-за того, о чем он думал всего минуту назад.

— Ярик, привет! Извини, за опоздание, но мне надо было раздобыть кое-что нужное для ритуала, — выпалила Марина, подлетая к парню и протягивая ему пакеты, не став ждать пока он сам проявит галантность. За долю секунды на лице Ярослава сменилась вся гамма чувств, какие только может испытывать изумленный до крайности человек. Марина, занятая какими-то своими мыслями не обратила на эту бурю эмоций ни грамма внимания.

Парень взял пакеты и с трудом выговорил ответное приветствие, после которого неловко умолк. Через несколько секунд, которые ему понадобились для восстановления мыслительных процессов в его измученном философией мозгу, он продолжил более уверенным тоном:

— Прости, что вчера вел себя как последний идиот, но я был немного не в себе от философии, — Марина начала хмурится, и Ярослав поспешно добавил: — Но ты не волнуйся, я от своих слов не отказываюсь. Все в порядке, квартира для эксперимента есть.

И Марина опять расцвела, как майский ландыш.

— Ладно. Сейчас я тебе все подробненько изложу, и вместе решим, как нам будет лучше всего действовать и чего просить, — Марина резко развернулась и, пропустив вперед Ярослава, пошла следом за ним, отставая на полшага и обдавая его дурманящим запахом дорогих духов.

Они довольно быстро покинули библиотечный парк, миновав почему-то сегодня закрытый киоск с пивом. Марина весело рассказывала Ярославу о будущем ритуале, помахивая в такт шагам своей миниатюрной черной сумочкой. Парень молча слушал ее излияния, продолжая размышлять, не напрасно ли он ввязался в эту авантюру. Он, конечно, любил всякого рода приключения, но идея Марины казалась ему абсолютно бредовой.

Девушка тем временем все рассказывала и рассказывала, заливаясь зависшим бипером. Она поведала о том, как в детстве ее бабушка, которую в деревне все считали ведьмой, подарила ей старую книгу; как эта книга куда-то потерялась и только спустя много лет, прошлой весной нашлась; как она стала его читать и весьма заинтересовалась; что именно там Марина отыскала описание ритуала вызова Люцифера… Она почти год носила эти мысли в себе, но вот вчера вывалила их на Ярослава, хотя потом и пожалела о содеянном, а отступать было уже поздно. Ярослав был иного мнения об отступлении, но решил пока придержать его при себе. Тем более ему самому уже стало любопытно узнать, что же все-таки получится.

Судя по рассказу Марины, остаток вчерашнего дня и сегодняшнее утро она провела в поисках всего необходимого для ритуала. Самые большие сложности были с бронзовой курильницей, которую она все-таки нашла, выпросив ее у знакомого кришнаита.

Закончив рассказ о подготовке, Марина без перехода начала повествовать о том, что сначала она хотела потребовать у Дьявола успешной сдачи сессии, но потом ей показалось это слишком мелочным и глупым для таких масштабов. Придя к такому выводу, она решила попросить вечной молодости, бессмертия, и материальных благ, а все остальное приложится по умолчанию.

— Эй, а ты, что будешь просить? — она легонько толкнула парня локтем и тот отвлекся от созерцания асфальта, не сразу поняв, чего от него хотят. Прохлопав некоторое время глазами, он сообразил, что Марина ждет ответа на только что заданный вопрос.

— Если у нас все получится, то у меня такие же желания. Чего же еще можно хотеть в нашей жизни? Все остальное, как ты правильно сказала, можно с такими возможностями и самому получить…

Марина рассмеялась и заставила Ярослава прибавить шаг…

Около часа у них ушло на приготовления к ритуалу. На паркете в комнате они насыпали песком и измельченной сухой глиной пентаграмму. «Алексей меня убьет, если узнает, что мы вытворяли в его квартире,» — размышлял Ярослав, помогая Марине устанавливать на углах пентаграммы пять черных парафиновых свечей. Сальных или восковых подобающего цвета Марина найти не смогла, но уверяла, что должно получится и так. Сбоку пентаграммы была поставлена небольшая курильница с ароматическими палочками, а на стены и окна они повесили черные драпировки из грубой шерсти в мелкий рубчик.

Когда все было готово, Марина достала из одного пакета небольшое распятие и поместила его в центр пентаграммы, расположив вверх ногами. Ярослав хотел было сказать, что хоть он и неверующий, но издевательства над религией ему не по душе, однако, взглянув на Марину, у него сразу пропало желание возмущаться. Сейчас Марина напоминала отнюдь не волнующуюся девчонку. Она была сосредоточенна, в глазах у нее сверкал адский блеск, черные волосы рассыпались по плечам и доканчивали ее вполне демонический облик. У Ярослава при взгляде на девушку пропало вообще всякое желание говорить что-либо против.

А тем временем Марина вытащила две черные накидки из той же жуткой ткани, что и драпировки. Одну из них она дала Ярославу, а вторую надела на себя прямо поверх своего брючного костюма. Ярослав, сожалея, что не потребовалось надевать накидки на голое тело, последовал ее примеру.

— Теперь ты будешь читать «Отче наш…» задом наперед, а я поставлю соответствующую кассету. Где тут магнитофон? — деловито заявила Марина.

— А это обязательно? — хрипло и без особой надежды на отрицательный ответ поинтересовался Ярослав, одновременно указывая в направлении стоявшего в «стенке» магнитофона Алексея. — Может не надо оскорблять религию?

— Поздняк метаться! — попыталась успокоить его Марина, но голос у нее был не слишком убедительный. — Знаешь, мне тоже что-то не по себе… Хотя отступать поздно…

— Ладно, тогда я сейчас принесу пиво, оно мне нервы успокоит.

Ярослав направился на кухню и уже по пути его догнал голос Марины:

— И мне захвати бутылочку. Должно же здесь присутствовать хоть что-то святое…

«Да черт с ним, с ритуалом, все равно ничего не выйдет,» — раздраженно подумал Ярослав по дороге на кухню, поправляя на ходу сползающую с плеча накидку.

Он взял две бутылки из холодильника, немного поразмышлял и взял еще одну для себя. «Будь, что будет, — зло подумал парень, ногой захлопывая дверцу холодильника, — но на трезвую голову я не выдержу такого количества бреда на квадратный сантиметр данной квартиры.»

Когда Ярослав вернулся, Марина уже зажгла ароматические палочки. В комнате сразу стало душно из-за запаха сандала и еще чего-то сладкого. Не обращая внимания на парня, она подошла к магнитофону и нажала «play». Неизвестно по какому критерию Марина подбирала музыку, но почему-то она остановилась на Кармина Бурана. В принципе, парень ничего не имел против этой музыки, но сейчас, в данном контексте, при звуках «Fortune plango vinera» его передернуло.

Они встали напротив бронзовой курильницы, открыли пиво и Марина, отхлебнув из бутылки, уселась на пол, попутно кивнув Ярославу. Парень вздохнул, одним глотком осушил первую бутылку и, раскрыв молитвенник, попытался прочесть «Отче наш…» наоборот. Спотыкаясь на каждом слове, он с трудом выполнил свою функцию и выжидающе уставился на центр пентаграммы. Ничего не происходило. Ярослав с надеждой взглянул на Марину, но та лишь пожала плечами и бросила:

— Продолжай.

Ярослав покачал головой, отпил глоток из второй бутылки и начал чтение по второму кругу…

В течении часа они по очереди читали молитву наоборот. Естественно, ничего не происходило. Ярослав допил вторую бутылку пива и уже ополовинил третью, полностью успокоившись по поводу ритуала и Дьявола, но Марина была иного мнения и выглядела раздраженной ведьмой.

В итоге, разозлившись до крайности, Марина отпустила такую тираду ругательств, что у Ярослава челюсть отвисла едва ли не до колен. Таких слов он не ожидал услышать не то, что от девушки, но и от боцмана пенсионного возраста. В своем излиянии чувств, Марина упомянула не только Бога, Дьявола, чертей, святых, демонов, бесов и ангелов, но и всех их родственников до седьмого колена, а в особенности их, как оказывается, общую бабушку, страдавшую страшными половыми извращениями и проживающую в области с повышенным радиационным фоном, что повлекло за собой мутации ее отпрысков и ослабление мозговой деятельности самой старушки.

Неожиданно внимание Ярослава привлек хлопок, выведший его из ступора. В центре пентаграммы появился синеватый дымок с едковатым запахом прокисшего пива. «Кажется, третья бутылка была лишней,» — промелькнуло в голове Ярослава, пока он, глядя на Марину, собирал с паркета свалившуюся туда челюсть.

Марина выглядела не менее ошарашенной. Она осеклась на середине фразы, повествующей об индивидуальных признаках внешности Дьявола и застыла с открытым ртом, изумленно глядя в середину пентаграммы. Ярослав перевел взгляд туда же и опять принялся собирать свою челюсть.

В середине пентаграммы стояло НЕЧТО. Нет, это не был здоровенный мужик с рогами и хвостом, это оказался даже не мелкий бес с пяточком вместо носа… Это было именно НЕЧТО. Оно было невысокого роста — едва ли по плечо Ярославу, горбатое, с кривыми ногами, левая, причем явно была на пару сантиметров короче правой, а на огромных, торчащих в стороны ушах колосилась ярко-рыжая, очень густая растительность, жесткостью явно стремящаяся к проволочной, зато на голове явления красовалась огромная плешь, обрамленная редкими полуседыми волосами. Сморщенное лицо явившегося чуда не было обезображено тяжелым умственным трудом, но зато на нем очень явственно проступали следы похмелья в виде синих мешков под глазами и ярко красного носа, сидевшего по отношению ко всему остальному несколько криво. Одето чудо было в потертый коричневый костюм из довольно дрянной ткани в тонкую серую полоску. На локтях пиджака стояли внушительные кожаные заплатки, а на лацкане красовалось огромное жирное пятно.

— Пиво… — задумчиво проговорило явившееся необъяснимое явление, когда дымок слегка рассеялся, а Марина с Ярославом частично обрели возможность соображать. — Не будете ли вы столь любезны, милостивый государь, и не предложите мне немного сего замечательного напитка?

— Э? — высказался Ярослав, трясущейся рукой протягивая ополовиненную бутылку явлению с волосатыми ушами. — А вы кто?

— Обождите, сударь, — с достоинством ответило чудо и присосалось к бутылке с пивом, моментально ее опустошив. Отерев тыльной стороной губы, оно блаженно прикрыло глаза и смачно рыгнуло. Только после этого в его взгляде появился интерес еще к чему-то, кроме пива, а в частности к двум присутствующим в комнате студентам.

— Вызывали? — добродушно осведомилось явление.

— Ага… — едва слышно ответила все еще приходящая в себя Марина. Ярослав счел за лучшее промолчать.

— Ну, тогда позвольте вам представится, — чудо приосанилось, насколько это было возможно при его внешности. — Альберт Никодимович Утроприянский, курьер в отделе по связям с общественностью при Адской Канцелярии.

Представившись, Альберт Никодимович оглянулся и со вздохом проковылял к дивану, на котором удобнейшим образом расположился, забросив одну ногу на подлокотник, а другую вытянув вперед. Вид у него был непомерно уставший.

— Да вы не думайте, у нас не все курьеры такие, есть и повыше ростом, Утроприянский усмехнулся, показав кривые желтые зубы. — Я раньше бухгалтером в нашей Канцелярии работал, да понизили меня в должности до курьера. Еще и оклад урезали…

— А за что? — полюбопытствовала практичная Марина, уже что-то задумав. Она полностью отошла от шока, вызванного появлением адского курьера, и Ярослав с удовольствием предоставил ей разбираться с адским курьером.

— За принятие алкоголя на рабочем месте, — смущенно пояснил Альберт Никодимович. — Да вы не думайте, милостивая государыня, я с тех пор вот уже полстолетия вообще не пью.

— М-да? — с сомнением высказался Ярослав и опять умолк.

— Что вы! Что вы! Как можно! — Утроприянский даже руками замахал от возмущения. — С нашим новым начальником такое и невозможно в принципе! С тех пор, как нам назначили этого негодяя Исаева, никому жизни не стало! Даже отлучиться по семейным делам нельзя в рабочее время! Меня жена ужа давно пилит — увольняйся, мол, что ты этого Исаева терпишь! А я не могу. Да. Сроднился с работой, скучаю даже на выходных… — Альберт Никодимович всхлипнул, достал из кармана пиджака огромный не совсем свежий платок и трубно в него высморкался, даже покраснев от натуги. — Ладно, зачем вызывали-то? Ежели душу продать, то, сожалею, но должен вас огорчить, милостивые государь и государыня, я не могу принять ваш заказ. В связи с последними изменениями в Аду, мы души покупаем только мелким оптом. То есть партиями от десяти штук, а вас, — он виновато развел руками, — всего двое. Так что…

— Это еще почему?! — взвизгнула Марина, вскакивая на ноги и подбочениваясь. — Что за такие новые порядки?! Нормальному человеку уже и душу продать нельзя! Со всех сторон зажимают! Это прямо несправедливость какая-то!

— Ничего не могу поделать, — Альберт Никодимович вздохнул и опять высморкался, но уже значительно тише. — Пока не найдем нового Люцифера, принимаем только мелкий опт. Это директива от начальника Канцелярии Исаева. Против нее не пойдешь…

— То есть как это — «нового Люцифера»? — подозрительно поинтересовалась Марина, глядя на Утроприянского прищуренными глазами. — Это что, выборная должность?

— Именно, барышня, именно, — Альберт Никодимович расплылся в широченной улыбке. — Люцифер не имя, а должность. Кстати, у вас сигаретки не найдется? А то с самого утра мотаюсь по вызовам, некогда было даже сбегать в ларек… Ярослав вынул из кармана пачку «Союза», достал пару сигарет себе и Марине, а остатки протянул адскому курьеру. Тот взял пачку, вытащил сигарету, прикурил от спички, протянутой девушкой и, как бы невзначай, положил остальное себе в карман пиджака. Студенты сделали вид, что не заметили.

— Так что там случилось с Люцифером? — проговорил Ярослав, сам закуривая и поглядывая в сторону о чем-то задумавшейся Марины.

— Да если бы только с ним! — Альберт Никодимович глубоко затянулся и выпустил через ноздри два элегантных колечка дыма. — Там у нас сейчас такое твориться! — он засмеялся и восторженно захлопал ушами по щекам. — Все в панике! Адская и Небесная Канцелярии не знают, что делать и как работать! Ух! он выдохнул мощную струю дыма и в воздухе явственно запахло пивом и серой. Короче, вы мне не поверите, но в прошлую субботу предыдущий Люцифер, мир праху его, скончался. Это был чудесный человек! При жизни работал инквизитором, а потом у нас. Как он умел наводить страх, перевоплощаясь во всякие ужасы из суеверий! Ах, с каким визгом разбегались от него молоденькие ведьмочки на Лысой Горе, когда он приезжал на их шабаш! Чудо, а не Сатана! Это был несомненный талант, несомненный! И вот, случилось с ним несчастье. Кто бы мог подумать острая сердечная недостаточность, осложненная ишемической болезнью сердца, аритмией, гастритом и простатитом. Кто бы мог подумать! Такой талант! Такой душевный, не побоюсь этого слова, был Диавол! Но тяжелая работа, можно даже сказать, трудовая деятельность на благо всех грешников без выходных и отпуска, без правильного питания и бесплатного молока в столовой довели его до гробовой доски. Да. Когда Он, — Утроприянский кивнул куда-то вверх, — был отправлен на принудительное лечение, мы уж собирались отпраздновать победу сил Тьмы, а тут такое несчастье!..

— К-кто был отправлен на принудиловку? — заикаясь от невероятности всего происходящего, выдавил из себя Ярослав. «Еще пять минут такого разговора и на принудительное лечение от шизофрении и белой горячки отправят меня!» — с ужасом подумал он.

— Как кто? Бог, конечно! — Альберт Никодимович сипло рассмеялся. — Две тысячи лет страдал, бедняга, растроением личности и манией величия. Его лечили лучшие психиатры нашей Вселенной, но случай был очень тяжелым, можно даже сказать клиническим, осложненный еще и неумеренным принятием кагора… Да. Тяжелый, конечно, случай. Две недели назад Он был отправлен под неусыпный и строгий надзор в Гондорскую Психиатрическую Клинику имени Митрандира. Быть может, там беднягу поставят на ноги… Да. Вот. Теперь у нас оба места вакантны, но никто из наших приказов идти на них не хочет — хлопотная это работа, неблагодарная. Да и не принято, чтобы свои эти места занимали. Лучше каких-нибудь талантов из людей пригласить. Кстати, не желаете? Сегодня уже трое отказались…

— Желаем!!! — не дав Ярославу и рта раскрыть, завопила Марина. — Желаем!!! Куда трудовую книжку принести?!

— Я не хочу быть Сатаной! — тут же запротестовал парень.

— Да кто тебе еще позволит быть Дьяволом! Я им… то есть ей буду! Ясно?! Марина даже засияла от счастья. — Ну же, Альберт Никодимович, что подписывать надо?

— Значит, получается, молодой человек будет Им, — Утроприянский опять кивнул вверх, — а вы, барышня, следовательно, Диаволом… То есть Диаволессой… Что же, надо будет попробовать… Трудовую книжку мы вам сами оформим, у нас свои бланки есть, только пообещайте, что не будете увольняться хотя бы лет сто, а то опять бегать, искать… Да… Не хотелось бы…

— Я не уволюсь! — пообещала Марина немедленно. Ей явно хотелось занять столь высокое положение. Ярослав еще колебался.

«Если это белая горячка, то меня все равно уже надо лечить, — размышлял он, глядя на медленно шевелящиеся и разгоняющие табачный дым, уши Утроприянского, а если все это на самом деле, то побыть Богом мне бы хотелось. Хоть узнаю, что это такое…»

— Ладно, обещаю, — вяло произнес Ярослав.

— Вот и отлично! — Альберт Никодимович соскочил с дивана и хлопнул в ладоши. — Пойдемте оформлять вас на работу!

Что-то сверкнуло, хлопнуло, запахло серой и карамелью, мелькнул изукрашенный лепниной потолок лехиной квартиры и все пропало…

Родители Марины первыми забили тревогу. Девушка три дня не ночевала дома, и никто не знал, где она находится. Через неделю поисков выяснилось, что она пропала вместе с Ярославом, хотя сначала никто не увязывал эти исчезновения. Еще через неделю милиция пришла к Алексею и тот рассказал, что Ярослав действительно брал ключи от его квартиры, когда он отдыхал на даче с родителями. Так же Алексей поведал о жутком бардаке, который застал дома, вернувшись на два часа раньше родителей. Милиция немедленно схватилась за этот «сатанинский след», но допросы местных «дьяволопоклонников» ничего не дали.

Через месяц после исчезновения студентов в городе уже бродили слухи о страшной сатанинской секте, развлекающейся человеческими жертвоприношениями. Слухи обрастали дикими подробностями и уже поговаривали о десятках невинных душ, зверски замученных «сатанистами».

Объявленные в розыск Марина и Ярослав так и не обнаружились. В областной прокуратуре уже махнули на это дело рукой. «Висяк,» — прокомментировал следователь и отложил папку в дальний ящик.

Жадные до сенсаций, но лишенные оных в своей провинции, журналисты раздули скандал до невероятных масштабов, но постепенно, месяца через три, все утихло, оставив после себя только байку о пропавших перед сессией студентах…

В мире же изменилось многое. Однако эти изменения были довольно естественны, и никто не связал их с исчезновением двух студентов в провинциальном российском городке.

Компания «Microsoft Software» разорилась в рекордные сроки. Люди почему-то перестали доверять ее продукции, предпочтя менее красивые, но более надежные «иксы». Уильям Гейтс был посажен за решетку в связи с неуплатой налогов и выпуском неликвидной продукции. В тюрьме изобретатель «Окон» сошел с ума. Он твердил, что ему явился сам Бог и сообщил, что все его несчастья из-за «Windows». «Вот как я знаменит! — кричал лорд Уильям Гейтс Третий, когда его перевозили в психиатрическую клинику. — Сам Бог пришел ко мне побеседовать, а вы меня сумасшедшим считаете!»

Глобальное потепление откладывалось. Озоновые дыры, как и предсказывали некоторые ученые, стали затягиваться и таяние полярных шапок откладывалось на неопределенный срок.

На мир снизошло благодушие и умиротворение, которых никто не ждал. В общем и целом, ничто не мешало жить и развиваться дальше. Люди спохватились и занялись вплотную экологией, которая осталась единственной серьезной проблемой.

И никто не увязывал все эти изменения с исчезновением двух студентов…

Ярослав потянулся и встал. День, проведенный за разбором бухгалтерии и почты, подходил к концу. Можно было отдохнуть и покурить. Он подошел к окну и взглянул на облака, по которым прыгали курьеры Небесной Канцелярии, разносившие документы по отделам. Все прекрасно функционировало, не требуя непосредственного вмешательства Ярослава.

За те три месяца, что парень пробыл в новой должности, он успел полностью войти в курс дела и реформировать бОльшую часть отделов Небесной Канцелярии. Штат оказался невероятно раздут еще его предшественником и пришлось сокращать количество ангелов, занятых бумажной работой. Часть из них Ярослав отправил в стройотряды по благоустройству Рая, а остальных перекинул на «горячие» участки. Как то: погода, сельское хозяйство, курирование деятельности института церкви, охрана границ с Адом… Поначалу ангелы пытались было выражать недовольство, а потом привыкли и сейчас даже казались довольными новым начальником, положившим конец анархии в Небесной Канцелярии.

В дверь кабинета Ярослава постучали, и, после разрешения войти, на пороге возник его секретарь. Это был здоровенный сибирский мужик в красной косоворотке, синих шароварах и лаптях. Через расстегнутый ворот рубахи виднелась буйная растительность на груди ангела. Он потоптался у входа, шумно поскреб свою шикарную черную бородищу, громогласно кашлянул и зашуршал слишком маленькими для него крыльями. Когда он поступал в штат Канцелярии заболел закройщик крыльев и ему выдали стандартные, с которыми он до сих пор маялся, потому что закройщик хоть и выздоровел, но вот уже пятую сотню лет не выходил из запоя.

— Что случилось, Иоанн? — спросил, повернувшись лицом к секретарю, Ярослав. Ангел, копавшийся в оперении крыльев, немедленно выпрямился и опять кашлянул.

— Ну… Дык… Это… — он шмыгнул носом и утер его рукавом косоворотки. Вечернее построение… Пора.

— И верно, — согласился Ярослав. Он затушил окурок в мраморной пепельнице и направился к выходу. Секретарь пропустил его вперед и, аккуратно закрыв за собой дверь, потопал следом, задевая растопыренными крыльями, с которых обильно сыпались перья и какие-то крошки вперемешку с вареной капустой и овсяными хлопьями, за предметы мебели и проходящих мимо служащих. Ярослав, уже привыкнув к личности своего секретаря, не обращал на эти мелочи внимания.

Они вышли из административного здания Небесной Канцелярии и уселись в правительственное бронированное облако. Иоанн занял место водителя и лихо повел транспортное средство своего шефа к огромному клубу тумана чуть в стороне, переоборудованному под плац по распоряжению Ярослава.

На плацу уже толпились ангелы, серафимы, архангелы, апостолы и еще какая-то райская и околорайская мелочь. Они разбились на группки и о чем-то оживленно дискутировали. Два каких-то молодых ангела гоняли по облаку мяч. Похоже, при жизни они были футболистами. Четверо яростно резались в домино. Группа молодежи развлекалась игрой в преферанс. Более старые ангелы вели себя солиднее, не занимаясь всякой ерундой в преддверии прибытия высокого начальства и просто степенно беседовали.

Иоанн красиво затормозил, поставил облако на ручник и выпрыгнул на плац.

— Стро-о-о-ойся-а-а-а! — совсем не ангельским басом проревел он.

Народ засуетился и в положенные тридцать секунд выстроился в три шеренги.

— Здорово, орлы! — выкрикнул Ярослав, выбравшись из облака. Оглядев идеально вымытый зубными щетками плац, он заложил руки за спину и пошел вдоль ровненького, как по линейке, строя.

— Здравия желаем! — проорали в ответ его подчиненные. Ярослав с удовольствием отметил, что теперь никто не пел — все ревели, как и положено на построении.

— Как жизнь, соколы? — вопросил Ярослав и опять с удовольствием выслушал ответный рев:

— Жалоб нет!

— Вот и отлично, — парень кивнул, и Иоанн тут же принес ему стул. — Кто сегодня дежурный?

— Я! — из строя вышел какой-то ангел и немедленно представился:

— Рядовой Симеон!

— Докладывайте, рядовой, — усаживаясь, разрешил Ярослав.

Ввести в Небесной Канцелярии воинскую дисциплину ему подсказал Иоанн. Теперь, глядя на по-уставному мрачных райских обитателей, Ярослав с каждым разом все сильнее убеждался в правильности своего решения.

— Сегодня в Небесной Канцелярии происшествий не отмечено! Работа идет по намеченному начальством плану! — Симеон вытянулся в струнку и рапортовал так, словно всю жизнь только этим и занимался. — Рядовой Симеон рапорт окончил!

— Молодцы! — констатировал Ярослав. — Хвалю! Так держать!

— Рады стараться! — взревели ангелы.

Ярослав кивнул и улыбнулся. Почему-то ему вспомнилось то, как он явился Биллу Гейтсу. Это было приятное воспоминание. Особенно приятно было вспоминать выражение лица лорда Гейтса, когда он понял КТО возник перед ним в блеске и сиянии своего величия…

— Рядовой Симеон! Начать перекличку! — рявкнул Иоанн так, что даже Ярослав непроизвольно вздрогнул.

Ангел кивнул, развернул планшет и принялся выкрикивать имена:

— Авель!

— Я!

— Адамсон!

— Я!..

Перекличка шла своим чередом, и Ярослав даже успел задремать, пока Симеон не дошел до буквы «Н»:

— Нипельгуридзян!

— Я! Слушай, да?!

— Ни хрена себе имечко!

— Я!

Ярослав изумленно вскинул взгляд на откликнувшегося ангела…

Марина скучающе смотрела в окно и слушала доклад о состоянии адских дел. За те же три месяца она успела сделать не меньше Ярослава. Она полностью реформировала институт наказаний и саму Адскую Канцелярию. Теперь души грешников не горели в огне, так как из-за него в административных корпусах было слишком жарко, а переписывали полное собрание сочинений Дмитрия Сергеевича Лихачева на языке индейского племени навахо. Те же, чьи грехи были слишком тяжелыми для такого наказания, учили наизусть Большую Советскую Энциклопедию на суахили задом наперед. Количество грешников неудержимо поползло вниз, но зато возросло их качество.

По просьбе Небесной Канцелярии было учреждено специальное наказание для душ компьютерщиков — сборка, установка и работа на ЕС-1845 с каждодневной переноской ее из кабинета в кабинет. Особое наказание было предусмотрено для тех, кто писал кривое программное обеспечение — правка в нем глюков под ассемблером без комментариев все на тех же ЕС-1845. С особенным удовольствием и трепетом в Аду ждали душу Уильяма Гейтса, которому уже приготовили реализацию мечты всех программистов и системных администраторов мира — правка глюков в «Windows» от версии от 3.0 до самой последней, ковыряясь прямо в кодах. Несколько хакеров, давно уже выучив БСЭ не только на суахили, но и под хексом, болтались по Аду и не уходили на новое перерождение специально для того, чтобы дождаться и посмотреть на то, как выкрутится Билл Гейтс в данной ситуации…

В общем и целом, Марина была довольна как своей работой, так и работой своих подчиненных. Все функционировало без сбоев. Жар от адского пламени больше не мешал, и лишь иногда раздавались крики грешников, умаявшихся учить БСЭ…

— За последнюю неделю поступило около трех тысяч грешных душ, — гундосил секретарь-демон, который после того, как погасили пламя, простыл и маялся постоянным насморком.

Был секретарь вертляв, смазлив и слишком женственен. При предыдущем начальнике он не раз получал выговоры, как за свою внешность, так и за нетрадиционную сексуальную ориентацию. Как-то раз он был даже пойман на месте преступления с каким-то грешником, но покойный Дьявол действительно был широчайшей души инквизитором и простил своего подчиненного.

Секретарь посмотрел на Марину, поправил белоснежный воротничок рубашки и продолжил читать:

— Остальные мертвые души пока еще находятся в Чистилище, потому что там случился затор из-за смены начальства в обеих Канцеляриях. В скором времени все нормализуется и тогда можно будет опять перейти на конвейер, — секретарь сдул с рукава идеально отглаженного серого пиджака несуществующую пылинку. — В остальном пока все в порядке. Недавно мелкий бес Амфибрахий был пойман за вымогательством. Он шантажировал главного бухгалтера Адской Канцелярии Скумбрияна Пилоновича Лопухина, требуя повышения оклада и перевода на более высокую должность. В случае невыполнения этих требований Амфибрахий грозился обнародовать некие сведения о Скумбрияне Пилоновиче, которые навсегда испортят его карьеру. Таковых сведений у Амфибрахия, разумеется, не оказалось, и он переведен на должность золотаря… — демон замолчал, листая доклад.

— Ну что там еще? Быстрее, Макар, — подстегнула его Марина, не ожидавшая никаких неприятностей и потому торопившаяся. Ей хотелось побыстрее покончить со всей бумажной волокитой и заняться чем-нибудь более активным. Например, придумать персональное наказание для преподавателей литературы. Марина даже знала какое. Она бы заставила их править тексты беса-графомана Гопмана. Его «творения» не мог читать никто, даже он сам. Это был худший образчик графомании. И Гопман это знал, но перестать марать бумагу не мог — привык за тысячелетия.

— В общем, ничего серьезного… — Макар поднял на Марину подведенные черным карандашом глазки и попытался изобразить улыбку. Марина уже знала своего секретаря и приготовилась к самому худшему. Однако последующее сообщение превзошло все ожидания:

— Ангелы опять хамят, — проговорил Макар ровным голосом. Он тоже уже знал свою начальницу и реакцию ее на последующее сообщение вполне мог предсказать.

— И? — глаза Марины опасно сощурились.

— Ну… Донос опять пришел от беса Анонима. И когда ему надоест строчить доносы? — Макар порылся в своей папке и извлек на свет мятую бумажку. — Он пишет, что ангелы, которых новое начальство Небесной Канцелярии поставило границу охранять, опять стали продавать кагор нашим чертям. Плату берут всякую, в основном бартером. Вчера компьютер новый, что мы для лорда Гейтса закупили черти Крэкс и Пэкс сменяли на канистру эля и пять бутылок кагора. Три дня назад туда же ушла партия новых носков для отдела рассылки. В разное время на спиртное были обменяны: канцелярские принадлежности со склада; сапоги покойного Сатаны; подковы для непарнокопытных чертей; тринадцать перьев из ваших крыльев, простите шеф; комплект Большой Советской Энциклопедии на иврите и такой же на санскрите; сорок метров конопляных веревок; пятьсот метров коаксиального кабеля и триста BNC'шек; девяносто четыре булавки, которые теперь ангелы приспособили под танцплощадки…

— Та-а-а-ак… — Марина поднялась из-за своего внушительного тумбового стола и расправила черные крылья, доставшиеся ей от предыдущего владыки Ада. Аноним!!! Иди сюда!!! — рявкнула она и немедленно перед ней возник бледный, напуганный до полусмерти, старый, наполовину лысый, а на вторую половину седой, весь уляпанный чернилами и зеленой краской бес. Один его рог был обломан, а второй больше напоминал изъеденный кариесом зуб. Красный пятачок Анонима нервно подрагивал, а красные глазки бегали с одного предмета на другой. Макар брезгливо поморщился и отвернулся.

— Аноним, ты откуда узнал про контрабанду и расхищения казенного имущества? — грозно вопросила Марина и бес попытался слиться с полом.

— Да это… — пропищал Аноним, не поднимая глаз. — Сам видел, как Крэкс с Пэксом новый компьютер на границе ангелам отдавали. Потом и про остальное выяснил.

— Сведения проверенные? — на всякий случай уточнила Марина.

— Да! Да! — усиленно закивал бес. — Все знают Анонима! Он никогда не врет!

— Вон! — бросила Марина и бес исчез. — Ну вот что, Макар, надо с этим что-то делать.

— Что делать? — поинтересовался секретарь, закрывая папку.

— Построишь чертей, бесов и демонов перед зданием и проведем разъяснительную работу, но сначала надо позвонить Ярику.

Марина открыла ящик стола и достала из него сотовый. Набрав четыре семерки, она прижала трубку к уху и стала ждать. Через пять гудков Небесная Канцелярия ответила. В мембране трубки послышалось громовое покашливание и через несколько секунд оттуда возвестил густой бас:

— Слушаю!

— Иоанн, позови своего шефа к телефону, — потребовала Марина.

— А, это вы, — разочарованно протянул ангел, явно ожидавший услышать кого-то другого. — Нет начальства на месте, и когда будет — неизвестно. Он отдыхать уехал. Даже меня с собой не взял. Вы ему лучше на пейджер сообщение киньте.

— Ладно, — буркнула Марина и отключилась. Набрав другой номер, она дождалась, пока на том конце линии не взяли трубку, и быстро проговорила:

— Сообщение для абонента три нуля. Ярик, срочно позвони мне. Подпись: Марина. До свидания.

Она отложила сотовый в сторону и вздохнула, глядя куда-то мимо Макара.

— Ну что, пошли головомойку нашем адским жителям устраивать?..

— Альберт! — прошипел Крэкс на старого курьера, который расположился было за столовским столиком, чтобы перекусить, но тут к нему подошла компания чертей, бесов и демонов, да еще и в сопровождении нескольких ангелов, которые пребывали на территории Ада по туристическим визам. Уши Крэкса и его сотоварища Пэкса были малиновыми. Марина со злости здорово накрутила их чертям и пообещала в следующий раз обломать рога.

— Альберт! — повторил Крэкс, медленно зеленея. — Ты кого нам привел, старый паразит?!

— А что? Что такого-то? — испуганно поинтересовался Утроприянский, вжимаясь в стену и вцепляясь руками в поднос с нехитрой едой.

— Эти двое жизни никакой нам не дают! — пропитым голосом сообщил бес по кличке Графинчик. — Весь бизнес прикрыли!

— А я разве мог знать заранее? — попытался защититься Альберт Никодимович.

— Мог, если бы официального решения выборного совета дождался! командирским голосом рявкнул ангел со странным именем Биатлон. За время правления Ярослава все ангелы, не говоря уж о более высоких чинах, выработали такой командирский голос и теперь даже демоны посматривали на них с опаской.

— Так ведь… — Утроприянский всхлипнул и принялся громко сморкаться в платок.

— Тьфу! — смачно сплюнул на чистый столовский пол демон Ковырял Ковырялович Ковырялюк. Был он дурак, но при том имел вес в определенных кругах. За это его боялись, но не любили.

— Надо что-то делать, — сообщил всем присутствующим Ковырялюк.

— Надо, — согласились все.

— Может импичмент? — предложил бес Габриэль Пулькин. Был он молод, но рвался в большую политику, за что время от времени получал по рогам. И в этот раз Ковырялюк влепил ему затрещину.

— Не выражайся при старших! — рявкнул демон. — Тем более, здесь ангелы!

— Ой, да мы от нашего сержанта Потырина и не такое слышали, — покраснев, попытался защитить Пулькина Биатлон. — Ладно, братие, что делать-то?

— Может, сместим тайным голосованием? — задумчиво предложил ангел Моисей, которого все за глаза звали Мойшей Рабиновичем. — Мы у себя, а вы у себя. Сместим с должностей, урежем права и оклады…

— Да ты что! С этими разве сладишь! — демон Азалий усмехнулся. — Лучше тогда уж сразу на них в суд подать… Да дело долгое…

— Эх, ребята, — Пулькин что-то долго подсчитывал в уме и теперь явно собирался сообщить о результатах народу. — Ничего у нас не выйдет. Я сейчас все посчитал. Куда ни кинь — всюду плохо получается и долго… Видать терпеть придется. Ничего, они еще лет десять так попрыгают, а потом успокоятся, заскучают… Вот тогда-то и придет наше время!

— Ты считаешь? — с сомнением поинтересовался Биатлон. — Хотя, да, так и получается… Что ж, тогда придется ждать…

— Придется, — согласились все.

Еще немного потоптавшись, черти, ангелы, бесы и демоны достали из карманов талоны на питание и пошли брать комплексные обеды с бесплатным молоком за вредность.

А из-под стола Утроприянского вылез Аноним, огляделся и помчался в административное здание, прижимая к груди мятую бумажку, покрытую каракулями…