Святилище кровавой луны

Дэкс. Глава 2

Я не знаю, кто он такой и кто ему платит. Будь то мой отец или самопровозглашенный бог, ни один из вариантов не сулит ничего хорошего. Каждый день я гадаю, решит ли он наконец заявить о своем присутствии, встретившись со мной лицом к лицу. Может быть, отец пошлет за мной Айвина, чтобы у эльфа появилась возможность снова меня подставить.

Хоть это и противоречиво, я верю в судьбу и случайность, но ничего из этого его присутствие не ознаменовывает. Независимо от того, в каком из восьми королевств я скрывалась последние восемь лет, он находит меня. С того самого первого раза он – само постоянство в моей жизни. Примерно раз в пару недель он стабильно напоминает о себе.

Я крадусь обратно за угол здания, наблюдая за ним с другого конца рынка. Его темные волосы всегда туго стянуты в пучок, и он всегда носит одну и ту же темно-серую мантию. Единственная причина, по которой я понимаю, что он из рода Сарио, – его узкие, прищуренные глаза.

Наши взгляды ни разу не пересекались, и, насколько мне известно, мы никогда не находились в одной комнате. Я не так наивна, чтобы поверить, что моя маскировка была настолько убедительной, что он ни разу не обнаружил меня, хотя я замечала его тысячу раз.

Он выжидает. Но чего? Возможно, приказа короля? Мне приходило в голову, что, вероятно, он следит за мной, потому что тоже выслеживает ведьму, которая прокляла меня, обратив меня Дочерью Кровавой Луны, и тем самым превратила мою жизнь в сущий ад. Если причина в этом, то я прошу только о мгновенной смерти. Какова бы ни была его причина, в моих же интересах находиться как можно дальше от него, когда он решит действовать.

Вытирая липкие руки о платье, я прокралась в ближайший переулок с единственной целью – увеличить дистанцию между собой и моим «преследователем». Или, как говорит Ико, мой наставник, «пришло время уподобиться Хэйдиону и бесследно исчезнуть».

Улицы Зарлора всегда многолюдны, поэтому ускользнуть проще простого. Но, с другой стороны, как при этом оставаться в тени? Люди, занимающиеся подобным моему роду деятельности, способны обнаружить все скрытое.

Положив руку на поясницу и оперевшись на нее, я двигаю бедрами и позволяю себе насладиться моментом, сморщившись настолько сильно, насколько позволяет мое тело. Ксэйлия всегда называет эту походку «внушение иллюзии», потому что в данном случае иллюзию игнорируют достаточно долго, чтобы мне удалось сбежать. Морщиться – проще простого, ведь мне и так обычно приходится бросать вызов самой природе своего вида, находясь на солнце.

Когда я иду, люди смотрят на меня с жалостью, отвращением или отсутствием интереса, а затем мгновенно отворачиваются. Добро пожаловать в Зарлор. Все взгляды устремлены на живот и ни на что другое, так что мое лицо никогда не остается в их памяти. Возможно, они могли бы обратить внимание на мой каштановый цвет волос, но я крашу их достаточно часто, так что при следующей встрече я буду уже другой женщиной, с черными или даже рыжими волосами.

Маскировка надежна до тех пор, пока дело не дойдет до открытого противостояния, особенно если мне «посчастливится» взаимодействовать с существом, способным слышать сердцебиение. Я испытала это на собственной шкуре.

Толпа, наводняющая улицы, начинает редеть, когда я добираюсь до внешней части города. Тихой, но не безмятежной. Вот тут-то и гнездится настоящий произвол. Если бы я могла добраться до леса, минуя этот район, я бы так и сделала. Я просто не хочу тратить четверть своего дня, пытаясь туда добраться.

Мое прикрытие дает сбой, когда я прохожу мимо бессчетных штабелей ящиков, расставленных на крыше повозки и насмехающихся надо мной. Я останавливаюсь как вкопанная. Сбоку на ящиках выжжена эмблема моего народа: полумесяц, пронзенный стрелой.

Хиниксус.

Я непроизвольно тянусь к опаловому ожерелью у себя на шее, которое сейчас надежно спрятано под платьем. Мои пальцы прощупывают его очертания, чтобы убедиться в том, что оно все еще там и что никто не знает, кто я и что я такое. Вся моя ложь держится на этом ожерелье.

Подходя к повозке, я покручиваю кольцо на пальце, чтобы удержаться и не дотронуться до эмблемы. Каждый ящик прямоугольной формы, и я достаточно хорошо знаю, что любые товары из Хиниксуса, поступающие в Зарлор, – это не еда и не утварь. Это оружие. И если здесь стоит повозка, заполненная хиниксианским оружием, то где-то поблизости и хиниксианские солдаты – или, что еще хуже, Черная Кровь, выслеживающая местонахождение боеприпасов. Наши боеприпасы подпитываются силой луны, что идеально подходит для тех, кто хочет быть хорошо защищенным ночью. Мне стоило бы догадаться, что лучше здесь не останавливаться.

Отбросив раздумья, я иду дальше, переходя на более быстрый шаг, чем следовало бы человеку, пытающемуся остаться вне подозрений. Я не могу позволить хиниксианцу поймать меня. Не могу.

– Э, мисс, – окликает меня голос за спиной, напоминающий скрежет гравия, сопровождаемый низким, жутким рычанием.

Черт. Черт. Черт.

Я заставляю себя не обращать внимания на свое быстро бьющееся сердце, которое сжимается от боли и изнеможения. Мне вообще не следовало останавливаться. Я не была там с тех пор, как мне исполнилось пятнадцать лет, и я не должна была так волноваться, заприметив их символ.

– Да, – мямлю я, поворачиваясь лицом к двум чернокровникам и их адской гончей. Я собиралась ответить как сильная женщина, которая имела полное право находиться здесь, но то, что вышло в итоге, оказалось гораздо более правдоподобным, наполненным беспокойством голосом испуганной женщины.

Им не нужно было даже носить никаких символов Ренлорка, чтобы я поняла, что они солдаты Ренлорка. Если они мужского пола и к тому же совершеннолетние, то они точно солдаты, если не дворяне, а в этих двоих не было ничего благородного. Они наблюдают за мной своими черными глазами без зрачков, которые органично сочетаются с их кожей цвета обсидиана, покрытой чешуйками и бугорками. Каждый раз, когда я вижу их, мне кажется вполне уместным то, что такие ужасающие существа охраняют вход в Преисподнюю в Ренлорке.

– Опустоши свой мешок, – приказывает более высокий солдат Черной Крови, указывая на меня чешуйчатым коричневым пальцем.

Зарлор изменился.

Раньше им нельзя было отдавать приказы. Но могу предположить, что король Зарлора настолько алчен, что преклонит колено перед любым узурпатором, желающим набить его карманы достаточным количеством золота.

– Он сказал, опустоши свой мешок, – рявкает более низкий чернокровник, когда я медлю. Он делает шаг вперед, обнажая свой меч. Гончая рычит, направляясь ко мне в такт шагам своего хозяина.

Я чувствую, как книга в сумке оттягивает мое плечо, напоминая мне о ее существовании. Я напрягаю память, пытаясь вспомнить, как именно она выглядит. Может ли она сойти за обычную книгу для чтения? Почувствуют ли они ее силу, как я?

Они бы прикончили меня на месте, если бы посчитали ведьмой. Они ненавидят каждое существо, имеющее доступ к божественной силе. Что ж, на самом деле они ненавидят фейри, эльфов и ведьм.

– Прошу, мой муж ждет меня, – умоляюще произнесла я, проводя рукой по своему мягкому животу, чтобы привлечь к нему их внимание. Если они подумают, что на меня «заявил права» мужчина, может быть, они будут вежливее.

– Сейчас же, – рявкает тот, что повыше, и пес с лаем бросается ко мне так близко, что его голова находится в шаге от того, чтобы разорвать мне грудную клетку.

Он следит за каждым моим движением кроваво-красными глазами, горб на его спине подчеркивает ужасные загнутые рога на макушке. Вблизи становится понятным, что столь кошмарное существо выползло из дыры в Ренлорке – или, если говорить точнее, из Ада.

Поспешно киваю, снимаю сумку с плеча и возношу безмолвную молитву мертвым богам, чтобы они не обратили на книгу никакого внимания. Я держу оружие при себе именно по таким причинам. Вывалив содержимое на усыпанную гравием землю, я резко втягиваю воздух, наблюдая, как два существа заливаются смехом так, словно выиграли в лотерею.

Они подходят ближе, чтобы осмотреть предметы. Я пытаюсь изучить их, чтобы понять, остановится ли взгляд на книге, но их черные глаза ничего не выражают. Гончую мгновенно привлекает сверток с бараниной, аккуратно завернутый в ткань. Нос одного из мужчин тоже подергивается при узнавании.

«Спасибо тебе, Коллая», – бормочу я про себя.

Тот, что поменьше, шипит на меня, и я отступаю, скрежещу зубами и нервно тереблю руками одежду в ожидании их следующего хода.

Только не обращайте внимания на книгу. Только не обращайте внимания на книгу.

Слух режет гортанный смех, когда коротышка поднимает сверток с земли, отшвыривая овощи и книги в сторону. Его заостренные зубы впиваются в него, и адский пес скулит, тоже выпрашивая кусочек.

Рослый выхватывает сверток из рук коротышки, откусывает кусок и подходит ко мне, оказываясь так близко, что его живот почти касается моего фальшивого живота.

– Второго шанса не будет, – сплевывает он.

– Да, простите. – Я ковыляю, отступая назад, и склоняю голову, чтобы они почувствовали, что победили. Они отворачиваются, чтобы устроить перепалку и выяснить, кому достанется последний кусок. У меня перехватывает дыхание, когда адский пес теряет интерес к свертку и медленно направляется к книгам, навострив уши.

– Можно мне идти? – громко говорю я, чтобы привлечь внимание Черной Крови, прежде чем они заметят, что гончую больше не волнует сверток и ее заинтересовало что-то другое. Я стараюсь не смотреть на зверя, чтобы не выдать своих эмоций.

Оба мужчины поворачиваются ко мне, и я прикладываю усилие, чтобы не вздрогнуть.

– Разве я разрешал тебе говорить? – рявкает тот, что поменьше.

Я быстро качаю головой, низко опускаю ее и отступаю в сторону, подальше от пса, который начал обнюхивать книгу. Мне нужно их отвлечь, но зверь сможет учуять любую магию, которую я использую. Ожерелье – единственная причина, по которой гончая не чует исходящей от меня магии. Это одна из немногих вещей, которая мешает им понять, что я Дочь Кровавой Луны.

Солдаты Черной Крови снова отвернулись, а мой взгляд начал метаться по улице, пытаясь отыскать что-нибудь отвлекающее, прежде чем адский пес предупредит своего хозяина.

Сейчас самое время для прибытия эльфийских солдат, чтобы Черная Кровь могла направить свои истязательские наклонности в другое русло и оставить меня в покое, чтобы я наконец смогла узнать, какие силы заключены в этой книге. Несмотря на произошедшее, я предпочту сражаться с Черной Кровью, чем с кем-либо из фейри или эльфов. Наследие орков в Черной Крови означает, что они жестокие бойцы, но они не сражаются грязно, как фейри. Или эльфы. Когда мы вступаем в бой, для нас нет правил, мы нападаем из тени.

Рев эхом разносится по улице, и зверь, заскулив, бежит обратно, спеша к своим хозяевам, поджав хвост между ног. Он выглядит не более устрашающе, чем обычная собака. Я резко разворачиваюсь, кровь стучит у меня в ушах, я пытаюсь найти того, кому удалось так напугать зверя.

Чернокровники достают свои топоры, заржавевшие от засохшей крови, обшаривая глазами окна и крыши вокруг нас. Мои пальцы обхватывают холодную рукоять ножа, спрятанного в ножнах под платьем.

Это нехорошо. Только что-то большое и уродливое могло напугать адскую гончую.

– Покажись, – рычит тот, что повыше, и я осознаю, что это прекрасная возможность откланяться. Я позволю Черной Крови разобраться с любым монстром, который крадется по улицам.

Двигаясь быстрее, чем это сделала бы беременная женщина, я запихиваю свои пожитки обратно в сумку: яблоко, мешочек с монетами, баночку с припаркой, шарф и книгу. Как только последняя вещица оказывается в сумке, я перекидываю ремешок через себя так, чтобы он находился рядом с подушкой, имитирующей мой живот. С каждым ударом сердца моя кровь становится все холоднее и холоднее. Черная Кровь не обращает на меня внимания, когда я ухожу.

Что действительно вызывает мурашки на моей коже, так это полный страха взгляд, которым одаривает меня адский пес. Развернувшись на месте, я осматриваюсь, крепко сжимая в руке лезвие. Но все, что стоит у меня на пути, – это сломанная дверь и ведро с мочой.

Я спешу ретироваться, пока чернокровники не передумали отпускать меня. Я хочу пуститься бегом, но сейчас не время, особенно если по улицам может что-то блуждать. Я не хочу становиться чьей-либо мишенью, только если это часть моего плана.

Пока я иду, я обвожу взглядом улицу, анализируя каждый лоскуток ткани, висящий на балконах, каждый кусок мусора, который пролетает мимо, и каждое существо, которое встречаю по пути. Даже когда я иду по лесу и добираюсь до небольших поселений, я все равно изучаю окрестности. Что-то здесь не так. Но никак не могу понять, что именно. Все, мимо кого я прохожу, кажутся спокойными, как будто это обычный день, но это не так. У меня нет ощущения, что за мной следят. Я никогда не испытывала ничего подобного. Единственный способ, которым я могу это описать, – это то, что здесь что-то есть.

Я делаю глубокие вдохи, пытаясь рассеять напряжение, растущее в моей груди. Только когда улицы утопают в зелени, а листья скрывают мимолетное солнце, я чувствую, что снова могу дышать. И все же это ощущение преследует меня.

На всякий случай вытащив еще один клинок, я напрягаю все свои чувства. Поскольку воздух наполняет звук льющейся воды, а ощущение остается на месте, мой единственный выход – попробовать уговорить себя, что этого чего-то здесь нет. Потому что я бы уже увидела и услышала его. Если бы кто-то или что-то преследовало меня, оно бы уже напало.

Тяжесть, давящая мне на грудь, могла быть вызвана тем, что я имела дело с людьми в кабинете сатира, моим преследователем и Черной Кровью. Это больше, чем кто-либо должен переживать за один день. Вполне возможно, что я просто напугана адской гончей и не более того. Может быть, у адского пса тоже был плохой день?

Проходя мимо последнего поселения перед гущей леса, я стараюсь игнорировать всплывающие в голове вероятные сценарии и сосредоточиться на настоящем. Нет смысла ломать голову над «если» и «но», когда в животе урчит, а слой пота, который когда-то покрывал мою кожу, превратился в липкое месиво.

Мне нужно было сосредоточиться. Здесь слишком много ядовитых растений, и я не могу рисковать, наступив на одно из них.

По правде говоря, я знала эту тропинку вдоль и поперек: каждую веточку, упавшее дерево и ядовитый куст. Я могла бы добраться до своей пещеры с закрытыми глазами, но это слишком хороший предлог, чтобы выбросить из памяти адскую гончую.

Звук льющейся воды переходит в оглушительный шум. Дом. На губах расцветает мягкая улыбка, когда в поле зрения появляется водопад. На самой вершине водопада растет красное дерево, усыпанное самыми сочными плодами, которые я когда-либо видела, его лозы обвивают скалы, спускаясь и прорастая цветами и шипами. Когда ты находишься под деревом, все, что ты слышишь, – это тишина. Среди ветвей не свила себе дом ни единая птица, ни один жучок не зарылся в плоды.

Природа знает, когда что-то ядовито. И все же каким-то образом моей матери удалось сохранить жизнь целому саду.

По всему периметру водопада ядовитые растения соседствуют, переплетаясь, с безвредными. Лишь обладатели внутреннего чутья и познаний в гербологии могут заметить разницу. Заприметив куст, усыпанный зелеными цветами, пахнущими кислотой, я задерживаю дыхание и перепрыгиваю через него, чтобы добраться до берега.

Именно по этой причине я решила сделать водопад своим домом в Зарлоре. Даже монстры знают, что лучше не наступать ни на одно из растений, ведь всегда есть вероятность напороться на ядовитый шип. Насекомые – совсем другое дело. Их способность приспосабливаться к окружающей среде всегда поражала меня.

Я со вздохом опустилась на песок прямо на краю озера. Когда я погрузила руки в прохладную воду, мою кожу обожгло холодом, но я приветствую его с распростертыми объятиями. Я набираю воду в ладони, брызгаю себе в лицо, и с моих губ срывается тихий стон. Прижимая свои, теперь уже охлажденные, руки к затылку, я чувствую, как с плеч спадает напряжение, а вместе с ним уходят и все воспоминания об этом «ощущении».

Холод. Вот чего мне не хватало.

Рассматривая свое отражение в воде, я едва различаю темные пряди алых волос на затылке, в то время как макушка отливает серебром. Сочетание серебристых и алых волос – отличительная черта Дочери Кровавой Луны, и, к сожалению, существует только одна девушка с подобной особенностью… я. Большинству людей посчастливилось быть связанными с пророчеством, и лишь немногие из них им же прокляты.

Меня накрывает волна страха от одной только мысли о том, что кто-то мог заметить мои настоящие волосы из-за выцветшей краски. Но в этом также есть и доля предвкушения. Есть что-то исцеляющее в окрашивании волос.

На лес проливается апельсиновый свет и придает ему неземной оттенок. Тени танцуют по земле, а птицы щебечут на ветру. Я чувствую, как во мне поднимается энергия, когда солнце заканчивает свой спуск по небу. А это значит, что свет скоро исчезнет.

Стягивая ботинки и носки, я опускаю пальцы ног в воду, чтобы успокоиться. Просовывая руку в сумку, я резко втягиваю воздух, прежде чем обхватить книгу пальцами. Только на этот раз я не чувствую магический гул. На ощупь это просто обычная книга.

Я достаю ее и пальцами нахожу путь к светло-коричневому рубчатому корешку. Посмеиваясь про себя, я открываю первую страницу, и мне в ноздри ударяет запах плесени, как будто книга стара как мир. Конечно, мне просто не могло так повезти. Почему я думала, что отыщу ту самую книгу, в которой содержится нужное мне заклинание?

Мое поражение жалит лишь сильнее, когда я переворачиваю страницу: рисунки растений. Еще одну страницу: баночки для припарок. Еще одну: целебные кристаллы. Еще: противоядия. Захлопнув книгу, я закрываю лицо руками. Разумеется, книга бесполезна. Меня не должно удивлять, что я не нашла заклинания. Должно быть, единственная причина, по которой я ощутила какое-то подобие силы от книги, заключалась в том, что в том кабинете было что-то еще.

– Мне нужно перестать тешить себя надеждами, – шепчу я сама себе.

Признаю, разговаривать вслух с самой собой ненормально. Но это помогает мне не отчаиваться.

Мой желудок урчит, привлекая внимание. Утерянная лепешка из баранины помогла бы мне пережить поражение.

Утром я разыщу кого-нибудь, с кем можно будет обменяться книгой. Ее единственное преимущество в том, что она старая и в хорошем состоянии. Существует достаточно книг, относящихся к целительству, так что за нее толком никто не заплатит. Вероятно, я получу за книгу всего одну монету.

Вскочив на ноги, я направилась к ближайшему неядовитому ягодному кусту с книгой в руке. Фруктов и орехов будет недостаточно, чтобы утолить мой голод, но я не в настроении охотиться. Я лучше посплю.

Проходя мимо аппетитных красных ягод, я направляюсь прямо к чахлым коричневым, которые легко можно принять за гнилые. Я узнала кое-что интересное о лесе Зарлора: чем омерзительнее что-то выглядит, тем безопаснее его есть. Проблема в том, что ядовитые и неядовитые ягоды растут на одном кусте, как эти.

Мои пальцы скользят между ветками, осторожно срывая ягоды с плодоножек, чтобы не уколоться о шипы. Это один из немногих кустов с колючками, которые не убьют меня и не причинят серьезного вреда. И все же я бы предпочла избежать царапин.

Раскладывая ягоды поверх книги, я фыркаю про себя, размышляя о том, что книга хоть в чем-то мне пригодилась. Это своего рода расплата за все причиненные ею неприятности.

Через некоторое время я опускаю взгляд на свою импровизированную тарелку и оцениваю фрукты в сумке. Похоже, на сегодня мне хватит еды, но я продолжаю наполнять ее, чтобы завтра выспаться и не беспокоиться о необходимости добывать пищу. Конечно, на самом деле это всего лишь предлог. До захода солнца остались считаные минуты, а луна уже высоко в небе, наполняет меня силой, которую так и хочется использовать. Мощью, доступа к которой я не располагала в полной мере годами.

При помощи луны я срываю с плодоножки труднодоступную ягоду и наблюдаю, как она парит в воздухе и приземляется ко мне на ладонь. Остатки лунной магии слабо витают в воздухе от этой ничтожной задачки, но не настолько сильно, чтобы гончие смогли их учуять. Лунная энергия означает, что источник силы доступен нам только тогда, когда заходит солнце и восходит луна. Более сильные эльфы могут черпать из нее энергию независимо от того, где она находится в небе. Но тем не менее даже силы моего отца ограниченны в течение светового дня.

С другой стороны, а как же могущество Кровавой Луны? Бездна, присутствие которой ощущается так, словно у нее есть свое сердцебиение, ощущаемое наряду с моим собственным. Калейдоскоп звезд и океаны вращающихся синих и фиолетовых оттенков, галактика нетронутой мощи. Так? Непочатый край живой необузданной магии, которая течет по моим венам, словно я могу сравниться с луной.

Я упускаю так много потенциала, но меня совсем это не волнует. Я не могу пользоваться этой магией, иначе стала бы световым маяком для всех восьми королевств, который можно было бы выследить. В любом случае я могу положиться на то, что умею делать своими руками, и это заставляет меня чувствовать себя смертной. Хорошо это или плохо, мне еще предстоит решить.

Я продолжаю собирать ягоды, пока их не становится больше, чем мне на самом деле нужно. Колени щелкают, когда я встаю, чтобы подправить горстку.

– Боги, – шиплю я сквозь зубы, когда натыкаюсь пальцем на шип. Поднеся указательный палец прямо к лицу, я наблюдаю, как на поверхности проступают капельки крови и закатный сумрак отражается в их багрянце. Глубже, чем обычно, но все равно заживет в течение нескольких минут.

Вытирая палец о платье и перекладывая книгу в уколотую руку, я возвращаюсь на свое место прямо у воды и наблюдаю, как облака плывут по небу, закрывая полную луну. Поедая ягоды, я нежусь в лунных лучах, чувствуя, как мое ожерелье борется с призывом всего моего существа засиять серебром.

Мои пальцы скользят по груди, по тому месту, где должна находиться моя отметина. Я все еще могу воспроизвести в памяти белый полумесяц на участке кожи над сердцем; одно из свидетельств того, что я та, о ком говорится в пророчестве.

Тень серебряного света между закатом и рассветом расколет обсидиан и принесет разрушение королевствам. Сердце полумесяца выиграет войну среди хаоса и погибели.

Соедините пророчество с проклятием, в котором я каким-то образом верну богов к жизни, и я стану желаннейшей из мишеней во всех восьми королевствах. Вопрос только в том, захотят ли короли жениться на мне или убить. Безусловно, это зависит от того, как интерпретировать пророчество о победе в войне. И в зависимости от того, захочет ли кто-то использовать мое проклятие, убив меня, чтобы вернуть мертвых богов и покончить с войной раз и навсегда.

В любом случае, захочет ли король выиграть войну или прекратить ее, и то и другое, скорее всего, приведет к моей смерти. Нодиси, Король Зари Безупречности, с другой стороны, один из немногих, кто не желает мне смерти. Пока что. Моя помолвка с ним – верный признак того, что он хочет использовать меня как символ, «завоевать мое сердце» и каким-то образом выиграть с его помощью войну. Я предполагаю, что это его способ сохранить мою жизнь, поскольку последнее, чего он хочет, – это чтобы я каким-то образом вернула божеств своей смертью, поскольку именно он, по сути, всех их убил.

Но я правда не понимаю, как у меня хватит сил вернуть их обратно или выиграть войну. И выяснять это мне особенно не хочется.

Чернокровники, напротив, действительно желают мне смерти. И вчера они хотели моей смерти. Они хотят вернуть свою богиню, Сатрину, Королеву Ада. К сожалению, это означает, что я должна умереть, чтобы их желание воплотилось в жизнь.

Я снова опускаю взгляд на книгу, и мои губы сжимаются в тонкую линию.

«Ох, великолепно, теперь она не стоит и монеты», – думаю я, когда замечаю темное пятнышко в верхней части моей книги. Сейчас она отправится в костер, а не на какую-то убогую сделку. Я не настолько глупа, чтобы позволить кому-то обзавестись чем-то с пятном моей крови. Я знаю достаточное количество заклинаний, которые можно было бы использовать против меня, если я ее не уничтожу.

– К черту. – Я снова надеваю ботинки, поднимаюсь на ноги и направляюсь к водопаду, аккуратно складывая оставшиеся ягоды и книгу в сумку, надеясь, что ягоды не будут раздавлены.

Я едва разглядела впереди лужу. Хотя вы их не видите, но там всегда есть детеныши крабов. Я перепрыгнула через нее и сделала последние несколько шагов к скале. Мои пальцы нащупали влажный камень, и я подтянулась. Может быть, и темно, но я вижу прекрасно, как при дневном свете.

Шероховатый камень грозит содрать кожу с моих пальцев и пробить подушку поверх моего живота. Стараясь не поскользнуться на водорослях, я приближаюсь под углом к водопаду. В конечном счете он грохочет мне в спину, когда я пробираюсь за него. Мои платье и волосы пропитываются влагой, и по телу пробегает холодная дрожь, которая почти расслабляет меня. Прижимаясь как можно ближе к камню, я начинаю двигаться боком, чтобы преодолеть последние несколько футов до входа в пещеру.

Я вваливаюсь внутрь и обнаруживаю изумительное зрелище – мою самодельную кровать. Присев, я изучаю песок, который насыпала у входа в пещеру, чтобы обнаружить какие-нибудь следы. Но ничего нет, кроме отпечатка моих собственных ботинок. Прежде чем продвигаться вглубь, разглаживаю песок, пока он не становится ровным. Я провела пальцами по всем своим потайным местам, однажды заполненным монетами, ожерельем покупателя и странными украденными драгоценностями в пещере, чтобы убедиться, что они остались нетронутыми.

Опускаясь на груду одеял, я наконец снимаю свой фальшивый живот и глубоко вдыхаю, наслаждаясь свободой, которую ощущаю нутром. Я переодеваюсь в завтрашнее платье и оставляю ботинки, как поступаю всегда, когда сплю на открытом воздухе, и закрываю глаза, прислушиваясь к журчанию воды.

Через несколько секунд я погружаюсь в сон.