Своя жизнь

Глава 1. Лечиться, лечиться и ещё раз лечиться

Дожидаться окончания перевязки было откровенно скучно. Хотя, по правде говоря, это не шло ни в какое сравнение с первыми днями в больничном отсеке.

…К моменту доставки моей бренной тушки в Геофронт и её передачи в руки врачей, я уже практически отрубился и почти не реагировал на внешние раздражители – дурь закончила своё действие, адреналин в крови постоянно выветривался… А вот боль вернулась, так что в моём бессознательном состоянии обнаружились определённые плюсы. Но вот процесс срезания контактного комбинезона и первичной обработки ожогов остался в памяти только в виде череды стоп-кадров, перемежаемых вспышками боли. Тревогу сознание забило только, когда меня уложили в какой-то ящик, закрыли крышкой, и со всех сторон хлынула некая жидкость.

Первой мыслью оказалась невероятно яркая вспышка бреда, что меня хотят утопить в гробу. От накатившей паники я чуть было не заорал и не стал изо всех сил вырываться. Хорошо хоть вовремя включившийся мозг сообразил, что лицо закрыто дыхательной маской, а значит, захлебнуться мне не грозит. Да и заглядывающие в обнаружившееся напротив глаз окошко Мисато и доктор Акаги слегка успокоили разыгравшуюся паранойю. Судя по всему, речь шла не о заговоре с целью утопления Третьего Дитя, а всё же о неких медицинских процедурах. Вспышка моей активности похоже отразилась на мониторах, ибо в ответ по венам разлилась волна тепла, норовящая утащить куда-то в далёкую уютную тьму. Сопротивляться ей уже просто не оставалось сил…

Пробуждение оказалось необычным, но на удивление приятным.

Тело расслабленно висело в плотной жидкости, ожоги не болели абсолютно, даже наоборот, их будто обвевало лёгким ветерком. Ни голода, ни жажды тоже не ощущалось, да и голова работала необычайно ясно и четко. Вокруг было довольно темно, единственным источником рассеянного света служило прямоугольное окно сантиметрах в тридцати-сорока перед глазами. Чуть настораживала только мёртвая тишина вокруг, нарушаемая лишь равномерным шипением подаваемого в маску воздуха, но, поразмыслив, я отнёс данное явление к побочным эффектам лежания в «гробу». Попытка поднять руки к лицу, а затем подтянуть ноги к животу показала, что пусть шевелить конечностями и возможно, но свобода их движений явно ограничена. Удалось, правда, всплыть поближе к «иллюминатору» и оглядеться.

Находился я, как и ожидалось, в больничной палате. Большая комната, масса перемигивающихся разноцветными огнями мониторов, какие-то шкафы у стен, медицинское оборудование на колёсиках, каталка в углу. Освещение приглушённое, из людей никого не видно.

Так, ну и где здесь кнопка вызова медсестры?

Только успел подумать об этом, как свет вспыхнул ярче, двери распахнулись и в комнату буквально влетели сразу три личности в белых халатах. Кинулись сначала к мониторам, потом один из них подбежал к «гробу», заглянул в обзорное окно и, наткнувшись на мой вопросительный взгляд, замахал руками, подзывая коллег. К сожалению, догадка насчёт звуконепроницаемости окружающих стен подтвердилась на все сто – врачи что-то говорили, но я видел только движения губ. Хотя вообще-то я находился в ещё более стеснённых условиях, поскольку в ответ получалось только недоуменно моргать и немного шевелить бровями. Всё остальное скрывала маска. Невербальные средства общения, ептыть…

Вся проблемность ситуации очень скоро дошла и до медиков. После короткого, но бурного диалога, один из них достал из кармана блокнот и начал быстро в нём что-то писать, другой решил жестами и мимикой попытаться успокоить меня (причём при виде его ужимок так и тянуло расхохотаться), ну а третий, похоже, метнулся за подмогой. Наконец-то первый закончил работу и приложил листок к стеклу. Из текста следовало, что:

– я нахожусь в больнице (будто сам не догадался);

– я лежу в регенерационной капсуле в специальном растворе, ускоряющем процесс заживления;

– с момента моей доставки в больницу прошли сутки;

– опасности для моей жизни нет, процесс регенерации идет не по дням, а по часам;

– всё будет хорошо, паниковать не надо;

– если я всё понял – моргнуть один раз, если нет – два.

Только успел согласно «ответить», как дверь снова распахнулсь, и в комнату вошла целая делегация во главе с доктором Акаги. Рицко сразу же подошла к капсуле, приветственно кивнула, после чего углубилась в дискуссию с остальными врачами, периодически просматривая какие-то распечатки и поглядывая на мониторы. Весь этот консилиум длился с полчаса, после чего большая часть врачей, помахав мне на прощание, двинулась по своим делам, а один из оставшихся вновь занялся писаниной. Выяснилось, что моё пробуждение стало полной неожиданностью для наших медиков. По всем расчетам я должен был оставаться в отключке до окончания первого этапа лечения в виде вымачивания в регенерационной жидкости. Именно поэтому капсула и не имела никаких устройств для коммуникации с внешним миром. Но раз уж я удосужился прийти в себя, то специально усыплять меня больше не будут. Вдруг организм ещё какой фокус выкинет… Единственное, чем обрадовали, так это новостью, что моя благоприобретённая регенерация действует, а значит, плавать в капсуле предстоит еще только три дня вместо запланированных десяти.

Но тянулись эти три дня ужасно долго.

За это время я досконально изучил всю регенерационную капсулу изнутри (насколько мог) и помещение, в котором находился. Вот только лежать в ней было необычайно тоскливо, и даже смотровое окошко оную тоску ни капельки не скрашивало. Гроб с форточкой, блин… Один фиг смотреть не на что – специальная палата, да невдалеке сидят трое молодых врачей. Никаких тебе разговоров или прочих развлечений – особо не поболтаешь, бултыхаясь в спецрастворе. Всё это здорово напоминало контактную капсулу, с тем лишь различием, что вокруг меня сейчас плескалась не ЛСЛ и, соответственно, отсутствовала возможность мыслеречи. Вообще, лежать на мягком пластиковом ложе с кислородной маской на морде, и ощущать, что тебя с головой захлёстывает какая-то жидкость было откровенно жутковато. Особенно спросонья. Хорошо хоть к такому я был более-менее привычен из-за постоянных контактов с Евой.

В общем, большую часть времени я старался спать или хотя бы дремать, но на вторые сутки сон уже просто не приходил. В попытках занять мозги, я заново разбирал все перипетии прошедшего боя, мысленно составлял рапорт для Мисато, размышлял о планах на будущую неделю, пытался про себя декламировать стихи, вспоминал интересные книги и фильмы… Некоторое разнообразие вносили забегающие в гости оперативники и научники. Мисато обязательно заглядывала пару раз в день. Рей так вообще свободное время проводила в палате, усаживаясь в стоящее рядом кресло, читая какую-то книжку и периодически проверяя моё состояние. Но невозможность переговариваться просто бесила. Под конец третьих суток я уже был готов от скуки стучаться головой об крышку капсулы, удерживаясь лишь неимоверным усилием воли.

Последние минуты перед выходом на свободу тянулись нестерпимо долго. Но вот жидкость перед глазами дрогнула, а затем её уровень резко пошел вниз. Тело опустилось на пластиковое ложе, кожу осушил подувший откуда-то поток тёплого воздуха, раздался щелчок, и крышка капсулы ушла вверх, открывая улыбающиеся лица медиков. С лица аккуратно сняли маску и я, игнорируя град посыпавшихся вопросов о моём самочувствии, смог наконец-то оглядеться.

Да уж, видок тот ещё… Руки, ноги, да и само тело действительно мягко удерживало некое подобие пристежных ремней. Кроме того, во всех потребных и непотребных местах торчали какие-то иглы, трубки и катетеры устрашающих размеров и вида. С головы вообще свисала целая гирлянда проводов. Находясь в жидкости я их почему-то не чувствовал, но сейчас ощущения начали понемногу возвращаться. Самое же отвратное зрелище представлял я сам. Руки, ноги, грудь, живот – ожоги были везде. Кожа сморщенная, кое-где свисает лоскутами, какие-то лопнувшие пузыри, ошметки, струпья… Сильнее всего пострадала грудь. По крайней мере, подозрительно темный цвет корки на месте ран наводил именно на такую мысль. Нерешительно поднял руки к лицу, собираясь на ощупь определить, насколько пострадала физиономия, но кто-то из окружающих поднёс зеркало.

Уфф, слава всем богам, вроде бы всё не так уж страшно, левую щёку, правда, сильно прижгло. Самое главное – глаза целы. А то когда начало плавиться бронезабрало Евы, я всерьёз струхнул. Так и представлял, как вместе с бронёй начинают вытекать глаза… Всё-таки хорошо, что с нынешним уровнем синхронизации повреждения Евы переносятся в значительно ослабленном виде. Иначе даже страшно подумать, каким было бы моё состояние после первого боя, когда Сакиил прошиб Ноль-первому броню и череп из ручного лучемёта. Сквозные ранения головы у нас вроде бы медицина пока лечить не научилась…

Слишком долго любоваться своей внешностью мне не дали. Аккуратно достали из капсулы, уложили в специальную кровать на колёсиках, после чего начали вдумчиво изучать состояние ожогов в частности и организма в целом. Из пересыпанного медицинским терминами диалога удалось уяснить, что дела в общем-то обстоят неплохо. Пересадка кожи не понадобится, а учитывая эффективность новейших препаратов вкупе с моей регенерацией можно ожидать полного восстановления через пару-тройку недель. На все эти тормошения ожоги отреагировали явно негативно – легкое припекание переросло в натуральную боль, на что я не замедлил пожаловаться с намёком, чтобы меня наконец оставили в покое. Врачи отреагировали незамедлительно. На раны наложили странно пахнущие повязки, после чего кольнули какую-то отрубающую гадость. Похоже, мои слова насчёт покоя были восприняты слишком буквально…

И вот уже пятый день непременными пунктами в распорядке дня являются медицинские процедуры, гимнастика для разработки восстановленных мышц и кожи, обильная кормёжка и перевязки. По сравнению с предыдущими сверхнапряжёнными неделями – просто полная расслабуха. Зато наконец-то разобрался со всеми многочисленными долгами по домашним заданиям, да.

А скучать на перевязках приходится из-за того, что эта процедура только называется так. Наши эскулапы, пользуясь случаем, стараются докопаться до сути процесса регенерации. Как рассказывал мне один из них с горящими от восторга глазами: «это уникальная возможность понаблюдать за восстановлением после столь обширных эпидермальных, а также поверхностных и глубоких дермальных ожогов». Нашли подопытного кролика, блин…

…Так, ну, на сегодня процедуры, кажется, закончены.

Санитары наложили новые повязки, помогли надеть больничную рубаху (этакую распашонку с завязками сзади) и проводили до двери. А в коридоре меня уже дожидалась Аянами, сидя на стуле и читая какую-то книгу. Увидев меня, она аккуратно заложила страницу закладкой, захлопнула её и поднялась с места, поправляя накинутый на плечи больничный халат.

Скользнул взглядом по обложке книги – учебник биологии, причём из старшей школы.

Очень занятно – Аянами, как и Юй, из чьих генов она была создана, испытывает большой интерес именно к данной науке. Чем чёрт не шутит, может и есть такая штука, как генетическая память? После пары месяцев в этом мире я уже во что угодно поверю…

– Говорил же тебе, Рей – не жди меня, – устало произнёс куда-то в пространство. – И чего ты тут сидишь-то?

Я уже чётко уяснил, что по упрямству Аянами даст фору очень многим. Если уж она что-то решила, то остановить её могли только очень весомые аргументы.

– Сижу вот, – невозмутимо пожала плечами Первая. – Я тебе ещё фруктов принесла.

– Спасибо, – улыбнулся я. Всё-таки хорошо, когда есть, кому за тобой поухаживать. Без Рей, наверное, быстро бы загнулся от скуки и авитаминоза…

Ну, похоже, именно так она решила про себя, ибо каждый день исправно снабжала меня свежими фруктами и соками, что в условиях хоть и хорошего, но типично больничного питания, было очень даже неплохо. Да и принесённые ею книги из моей формируемой личной библиотеки вкупе с плеером здорово скрашивали досуг, а то ведь на Мисато никакой надежды в этих делах. Как обычно после нападения Ангела оперативный отдел весь в заботах, как в шелках, а уж его глава так особенно…

– Синдзи, там тебя всем классом хотят навестить… – произнесла Рей.

– Ну, так это ж не ко мне с такими вопросами, – пожал я плечами. – Это нужно с врачами и НЕРВом утрясать…

– Нет, меня попросили узнать, не будешь ли ты против?

– Ну, особых восторгов я не испытываю… Но раз хотят, то – пускай.

– Хорошо, я передам твои слова.

Дверь с шипением отошла в сторону, и в палату просунулась русоволосая голова.

– О, Синдзи! Здорово! – жизнерадостно поприветствовали меня на английском.

– Артём? – удивлённо произнёс я, откладывая в сторону книгу.

– Так точно, – широко улыбнулся русский старлей. – Собственной персоной. Здравствуй, Рей.

– Здравствуйте, – вежливо поздоровалась Аянами, сидящая около моей кровати.

Кондратенко-младший вошел внутрь. Похоже, он тут был с каким-то официальным визитом – из-под традиционного больничного халата виднелся обычный российский мундир…

– Какой ветер тебя сюда принёс? – полюбопытствовал я.

– Даа… – махнул Артём рукой. – В вашем госпитале наших бойцов разместили, приезжали их навещать.

– А ты тут причём? Этим же обычно кто-нибудь из старших офицеров занимается.

– Ты это моему дяде скажи, – хмыкнул Кондратенко. – Он вместо других предпочитает гонять меня по любому поводу. Я только чудом из штаба каждый раз вырываюсь… В общем, всё как обычно. Ты-то как сам?

– Ну… – я вытянул вперёд перебинтованные до кистей руки. – Мумия вернулась.

– Похож, – ухмыльнулся Артём, но затем посерьёзнел и внезапно перешёл на русский. – Хреново?

Ну да, на английском такой ёмкий вопрос задать будет сложно.

– Да более-менее, – поморщился я. Ожоги действительно всё еще ощутимо побаливали… – «Терпи, казак – атаманом будешь …»

– Во, это правильно!.. А всё-таки крутая битва у вас с этим Ангелом вышла – мужики до сих пор записи боя как боевик смотрят.

– Да что я? Это у меня уже чет… третий бой был. А вот для Рей – первый, и справилась она просто отлично. Я в своём первом бою гораздо больше ошибок наделал.

– Слушай, Синдзи … – заговорщицки понизил голос Артём. – Можно бестактный вопрос?

– Можно, – неподдельно заинтересовался я. – Что такое?

– Рей твоя подружка? – покосился на Первую старлей.

– Нет, а с чего ты взял?

– Так я как ни посмотрю – вы всегда вместе… – подмигнул мне Кондратенко. – Темнишь, старик, а?

– Да нет, – рассмеялся я. – Просто Рей – моя младшая сестра.

– А-а-а… – протянул Артём. – Понял, извини, если что… Ну, давай, выздоравливай, Синдзи, а мне уже бежать надо. Пока, старик!

– Ага, пока…

Старлей шустро скрылся из моей палаты. Я несколько секунд продолжал смотреть ему вслед, затем негромко хмыкнул и вновь взял отложенную было книгу – «Вторая Мировая. Война на Тихом океане». Пора бы уже наконец ознакомиться со славными моментами военной истории Японии поближе…

– Синдзи, этот офицер упоминал моё имя, – подала голос Рей.

– Ага, – повернул я к ней голову. – Интересовался, кто ты.

– Пилот Евангелиона-00, – без запинки ответила Аянами.

– Не, это-то он знал. Артём спрашивал… Э-э-э… – неопределённо покрутил пальцем в воздухе, пытаясь подобрать слова.

Первая вопросительно взглянула на меня.

– Короче, сказал ему, что ты моя сестра, – сдался я.

– А, – вроде бы равнодушно, но с какой-то странной интонацией ответила Рей. – Понятно.

– Ну, что, как ты тут? – поинтересовалась Кацураги, заходя ко мне в палату. Выглядела она сегодня не так уж и хорошо – даже мастерски наложенная косметика не могла скрыть залегшие под глазами тёмные круги от перенапряжения и усталости.

– Вроде бы ничего, лечусь потихоньку, – ответил я, загоняя в рукоять магазин «глока», который решил для порядка почистить и смазать. Рей ещё в школе, так что мне было несколько скучно. – А вот ты, командир, чего-то неважно выглядишь.

– Паршивец, – устало улыбнулась Мисато, присаживаясь на стоящий рядом с моей кроватью стул. – Женщинам такого говорить нельзя.

– Извини, – покорно согласился я. – Как всегда прекрасно выглядишь. Только чего так фигово?

– Ты неисправим, – рассмеялась девушка. – Просто у одного начальника одного оперативного отдела одного военизированного института очень много скучной и нудной работы…

– Так, вроде бы, Ангел уничтожен…

– Мало уничтожить противника, после этого ещё необходимо написать целую гору отчётов и рапортов о проделанной работе… – устало вздохнула майор. – Тебе, кстати, тоже нужно будет написать рапорт – теперь от пилотов и это требуется… Как писать помнишь?

– Угу.

– Это хорошо… – протянула Мисато.

Немного помолчали.

– Ты отлично справился, Синдзи, – неожиданно произнесла Кацураги. – Извини, что не могла тебе сказать это раньше, да и просто зайти посидеть подольше не получалось…

– Ничего, я же всё понимаю – у тебя куча работы… Да и уничтожать Ангелов – это тоже всего лишь моя работа, за это меня можно и не хвалить.

– Ты говоришь, как герой какого-нибудь дешёвого американского боевика, – улыбнулась Мисато.

– Стереотипы бессмертны и въедливы, – в свою очередь улыбнулся я.

– Стереотипы стереотипами, а справился ты действительно просто отлично, – максимально серьёзно произнесла Кацураги. – Не каждый взрослый бы на твоём месте… выстоял. Даже просто решиться встать на пути выстрела Ангела – это безо всяких оговорок подвиг. Настоящий.

– Я тоже взрослый, – попытался обратить всё в шутку. – И нет ничего выдающегося в том, чтобы дать себя поджарить Ангелу, не успев из-за неуклюжести убраться с пути луча…

– Синдзи, – не поддалась на мою попытку девушка. – Ты ведь не знал, выдержит ли броня твоей Евы этот выстрел.

– Ну-у-у… Да…

– Это было чистой воды самоубийство.

– Может быть… Но я ведь выжил!

– Хотя, если честно, не должен был, – жёстко произнесла Кацураги. – Вообще-то я уже была готова к тому, что ты отступишь и…

Хочешь разговор начистоту, командир? Ну, так получай.

– Мисато, я не отступаю, – отчеканил, глядя ей в глаза. – И не сдаюсь. Помнишь то напутствие перед боем? «Со щитом или на щите». Если ценой победы будет моя смерть – я умру.

– Не говори так, Синдзи! – вздрогнула майор.

– Все умирают. Просто кто-то раньше, а кто-то позже. Но все, – продолжал я гнуть свою предельно жёсткую линию беседы. Откуда-то пришло настойчивое желание выговориться. Только сейчас, по ходу этого сумбурного разговора, я начал осознавать произошедшие со мной тогда, во время боя с Пятым Ангелом, изменения.

В тот момент я не просто окончательно признал, что эта жизнь отныне и навсегда – моя. Мне стоило бы ещё тогда понять, что с каждой секундой здесь Я-прежний постепенно исчезаю. Частичка за частичкой. В мирной жизни процесс тянется медленно и почти незаметно, но в бою это подобно ослепительной вспышке…

– Из книг своих нахватался высоких слов, да? – с раздражением произнесла Кацураги. – А ты понимаешь, что это значит, мальчик?

– К сожалению, теперь понимаю, – попытался усмехнуться я, но боль в обожженной щеке превратила ухмылку в кривой оскал. – В книгах есть много простых, но верных истин. Например, что если боец стремится в первую очередь выжить – его подразделение гибнет. Но если он стремится победить – подразделение выживает. Скажи мне, Мисато – правда ли это или нет? Ты ведь была на настоящей войне, а не на игрушечных поединках роботов с инопланетянами? Скажи мне, Мисато!..

Млять… Кажется, я опять сорвался и скатился в откровенную истерику… Чёртовы нервы!..

Девушка опустила голову.

– Проклятье… – захлестнула меня горечь. – Мисато, прости маленького идиота – наговорил тут кучу всего… Я же действительно ни хрена в этом всём не понимаю и просто не имею права говорить с тобой в таком тоне…

– В том-то и дело, Синдзи, что ты прав… – произнесла майор, поднимая голову и слегка улыбаясь. – И право у тебя так говорить теперь есть. Это скорее мне в пору извиняться…

– А тебе-то за что?! – поразился я.

– За то, что иногда забываю, что ты уже не ребёнок, – уже шире улыбнулась Кацураги. – Ты взрослеешь, Синдзи.

– Наверное…

Замолчали.

– Мисато, а как там наши? – решил я нарушить воцарившуюся в палате тишину. – А то в последнее время ко мне, кроме Рей, никто вырваться не может…

– Работают, – лаконично ответила майор и вздохнула. – Изучаем останки Рамиила, восстанавливаем город, разбираемся со всякими службами и организациями… Морока, в общем. Хоть самой в лазарет ложись и отдыхай…

– Ну да, – усмехнулся. – В лазарете гораздо лучше…

– Прости, – девушка быстрым взглядом окинула мой не слишком презентабельный вид. – Ты же тут не по своей воле оказался… Сильно плохо?

– Да терпимо. Наверняка же сама уже узнала у врачей, как у меня дела.

– Узнала, – кивнула майор. – Через неделю придёшь в норму, а дней через десять они обещают тебя отпустить домой. Но полностью всё заживёт только ещё через пару недель.

– Нормально, потерплю.

– Останутся шрамы, – заметила Мисато.

– Шрамы украшают мужчину, – важно заявил я.

– Ох, уж мне эти мужчины…

– А что мужчины? Вон, Рей тоже просто отлично поработала – и с рейлганом, и когда меня поддерживала…

– Да, Аянами – просто молодец, – согласилась Кацураги. – Хотя и волновалась она очень сильно…

– Я-то это знаю, а тебе она что, сама сказала? – недоверчиво поинтересовался. На Первую это было совершенно непохоже…

– Синдзи, в Евах есть такие штуки, как бортовые самописцы, – снисходительно пояснила Мисато. – И они регистрируют много чего, и в том числе пульс и сердцебиение пилотов. Так вот у Рей они буквально зашкалили, когда ты стоял под огнём Рамиила.

– Ну, у меня, наверное, тоже…

– У тебя-то понятно – в первую очередь болевой шок и всё такое прочее, а вот Аянами просто сильно волновалась. За тебя, между прочим.

– Между прочим, я за неё тоже волновался, – порозовел я. – Кстати, раз уж такое дело, то могли бы устроить ей какой-нибудь отдых – куда там наши «психи» смотрят-то?

– Куда надо, туда и смотрят, – хмыкнула Кацураги. – Да и Рей просто никуда не соглашается от тебя уезжать… Ну да ничего, сегодня Рицко её в приказном порядке отправит на те источники, куда я тебе возила. Да и самой неплохо бы туда смотаться, отдохнуть…

– Вот это хорошее дело, – улыбнулся я. – Был бы в норме – тоже съездил, там хорошо…

– Ничего, поправишься – съездим, – пообещала Мисато. – Ты, главное, выздоравливай.

– Договорились, – улыбнулся я.

– Привет героям дня! – радостно заявил Тодзи.

– Слава пилотам Евангелионов! – жизнерадостно поддержал товарища Айда.

Приятели сначала влетели в палату с приветствиями и только потом, собственно, увидели меня. Их лица тут же несколько вытянулись от открывшегося зрелища.

Бинты с меня до сих пор не сняли, так что из-под больничной рубахи выглядывали замотанные до самых кистей руки и шея. Морда лица лейтенанта Икари приняла эдакую леопардовую раскраску после нескольких уже заживших лёгких ожогов, если только на свете бывают бело-розовые леопарды, м-да… На левой щеке до сих пор красовался здоровенный пластырь, скрывавший под собой заживающую рану.

– Здравствуй, Синдзи, – невозмутимо поздоровалась зашедшая следующей Хикари, за которой проследовали остальные одноклассники.

В вообще-то достаточно просторной палате моментально стало тесно – второй «А» решил навестить меня в лазарете в своём полном составе. Даже Ютами припёрлась, хотя и щеголяла изрядно кислым выражением лица. В авангарде шли Судзухара, Кенске и староста – первые из-за своего статуса моих приятелей, Хикари же вошла в головное подразделение по долгу «службы». Доводилось мне в школе как-то побыть старостой класса – сплошные головняки и никакого прибытка. Должность для патологических активистов и трудоголиков – такой сугубо мой вердикт…

Нужно сказать, что в целом мои одноклассники ввались в палату достаточно чинно и культурно – без толкотни, криков и ругани. Видать, их всех настропалили относительно правил поведения на режимном объекте.

– Привет, привет, – добродушно прогудел я, откладывая в сторону книгу, и махнул рукой. – Вы только на мой вид внимания не обращайте – я уже почти в норме.

Рей тоже отложила в сторону чтиво. Нет, всё-таки занятно мы с ней проводим большую часть времени. Просто сидим рядом, что-нибудь читаем и изредка перебрасываемся парой фраз. Всё! И нам этого вполне хватает, и никого подобное не тяготит…

– А-а-а, ну, ладно… Слушай, ну, вы и дали жару! – ликующим голосом заявил Айда. – Уже третий день по всем каналам одни только записи боя и крутят!

– Да видал я… Такое ощущение, что боевик смотрю…

– Ты не скажи, чувак – такое не в каждом крутом боевике увидишь, – не согласился Судзухара. – Это было реально круто! Особенно твой финальный бросок гранаты – школьная команда по баскетболу после этого подумывает тебя взять к себе.

– Ой, не смеши меня, Тодзи, – заржал я. – Баскетбол и я – несовместимы, сам же видел, как играю!

– Нормально ты играешь. Зато у них был бы в команде самый настоящий пилот Евангелиона.

– Угу, делать мне больше нечего…

– Эх, я тоже хочу быть пилотом… – завёл старую песню Айда. – Мало того, что можно управлять таким обалденным оружием, так ещё и такая слава!..

А ещё бонусом идёт нехилая зарплата и большие призовые за каждую снесённую ангельскую голову. Несмотря на все траты, я умудрился за последние месяцы скопить что-то около четырёх с половиной «лимонов» йен. В переводе на рубли это будет тысяч девятьсот – сумма по моим меркам просто охренитительная! А главное – мне их тратить просто некуда, вот и коплю по старой привычке про запас.

– Далась тебе эта слава, Кенске, – заметила староста. – Лучше посмотри на Синдзи и подумай о том, насколько это тяжело и опасно.

– Вот! – наставительно поднял я палец. – Хикари дело говорит – слушайте её!

Все тут же уставились на мою руку.

Хм, м-да… Местами покрасневшая кожа, шмотьями слезающая с лопнувших волдырей – неплохое зрелище…

Посерьёзнели, задумались. Хорошо…

– Болит, Икари? – участливо поинтересовался кто-то.

– Ну, так, немного… В основном чешется, – пожаловался я, чем сразу же разрядил обстановку. Народ с готовностью заулыбался. – Кроме шуток, ребята. Кому таких же ощущений охота – потрогайте горячий утюг.

– Слушай, Синдзи, – оживился приунывший было на минутку Айда. – А правда, что эта фиговина, из которой Рей стреляла – новое супероружие Ев? Говорят, что специально разработали такую мегавинтовку для них… А я про этот самый рейлган даже ничего и не слышал…

Последнее было произнесено с неподдельной горечью. Знакомо, блин. Сам впадаю в жуткую меланхолию, когда сталкиваюсь с незнакомым видом оружия или боевой техники…

– Так это неудивительно – она жутко засекречена была, я сам про неё за неделю до нападения Ангела узнал…

– А при твоём одиночном выходе у тебя на руке что – миниганы были закреплены?

– Ага, «вулканы». Мощная штука, хотя и такая маленькая…

– Ох уж эти мальчишки, – с улыбкой произнесла Хикари. – Всё бы вам про свои игрушки… Лучше скажи, Синдзи, ты серьёзно ранен? Долго будешь ещё в госпитале лежать-то?

– Ну, ещё дня на три-четыре задержаться, наверное, придётся, – задумчиво почесал я затылок.

Нужно дотерпеть, Виктор. Три-четыре дня – и ты опять дома!..

– Рей! Ну, я же не одет! – возмущённо возопил я, прикрываясь брюками, которые только что пытался натянуть. Хорошо хоть трусы уже успел надеть…

Аянами окинула меня флегматичным взглядом, стоя на пороге комнаты.

– На тебе трусы, футболка и носки. Ты одет.

Логично, блин…

– Ну, ты бы хоть постучалась, что ли…

Аянами невозмутимо постучала по откинутой вбок двери.

Я вздохнул.

– Дай хоть брюки надену, что ли…

– За нами скоро заедут. Если задержимся – опоздаем на службу, – почти наставительно произнесла Первая.

– Дай мне ещё пару минут, – попросил я.

– Хорошо.

Вышла, закрыла дверь.

Я снова вздохнул, перекривив лицо от боли. Всё-таки одеваться в обычную одежду мне было по-прежнему крайне неудобно. При любом движении почти обязательно задевался какой-нибудь ещё незаживший ожог… Больно, твою мать!..

Кое-как, действуя предельно осторожно (но, к сожалению, очень медленно), всё же натянул форменные брюки. Захлестнул, не застёгивая, ремень и попытался надеть рубашку…

Зараза, не получается… В один рукав руку засунул, а вот со вторым уже проблемы…

Дверь откинулась в сторону, и на пороге комнаты вновь возникла Аянами.

– Две минуты истекли, – невозмутимо произнесла она. Внимательно посмотрела на меня. – А ты всё ещё не готов.

– Дай мне ещё немного времени, Рей, – стиснув зубы, ответил я. Свою слабость показывать не хотелось… Впрочем, это было единственное, что у меня сейчас получалось.

Гордыня – смертный грех, Витя…

– Лучше я тебе помогу, – не согласилась с моим предложением Первая. – Давай руку.

Тяжело вздохнув, протянул руку.

Аянами помогла мне подняться (гордость, увы, от ран не излечивает и сил не придаёт) и окинула задумчивым взглядом.

Занятно… Вот мы и поменялись ролями… Раньше я о Первой всячески заботился, а теперь она обо мне… Но, наверное, это как раз совершенно нормально. В конце концов, она ведь мой друг, ну и моя сестра (как я всех, и себя в том числе, убедил)… А значит, мы должны заботиться друг о друге. Если Аянами сейчас сильнее (а может, и не только сейчас), то мне ничего не остаётся, как только принять её помощь…

Гм, чего-то мы долго так стоим…

– Рей, руку уже можно отпустить, – мягко произнёс я, с интересом глядя на задумавшуюся Первую.

Аянами тут же отпустила мою ладонь, слегка порозовела и отвела взгляд.

– Извини… задумалась. Сейчас помогу тебе одеться.

С помощью Первой наконец-то смог надеть и застегнуть рубашку с кителем. Немного поправил воротник и подмигнул Аянами.

– Спасибо за помощь, – искренне улыбнулся я. – Теперь можно и идти…

– Постой, Синдзи.

Рей достала из кармана кителя небольшую расчёску и принялась расчёсывать мои всклокоченные волосы.

– Да не надо, и так сойдёт… – начал вяло трепыхаться я.

– Не вертись, Синдзи – тебе же больно. Сам же говорил, что нужно выглядеть опрятно, – почти что проворчала Аянами, цепко, но осторожно держа меня за куртку.

– Хорошо, – сдался я на милость Первой.

– Ну, вот, – Рей скептическим взглядом окинула мои кое-как приведённые в порядок лохмы. – Теперь можно идти.

– Ещё раз спасибо, Рей-онээ-сама – попытался пошутить я.

– Пожалуйста, – невозмутимо ответила Рей и, подумав, добавила. – Синдзи-тян. Идём уже, а то опоздаем…[1]

– Лейтенант Икари по вашему приказанию прибыл! – отчеканил я, останавливаясь в трёх шагах от стола Командующего. Чётко вскинул руку к виску, посильнее стиснув зубы, чтобы не зашипеть от боли.

Что-что, а в разговоре с отцом я старался всё время придерживаться вежливого и почтительного, но насквозь официального тона. Как-то просто не поворачивался язык общаться с ним запанибрата…

Гендо сидел в своей неизменной позе, опираясь локтями о поверхность стола и сплетя пальцы перед лицом.

Интересно, и на кой ляд меня батя вызвал? Только ж первый день, как на службу вышел после двух недель лазарета…

Командующий неожиданно опустил руки на стол и чуть откинулся назад в кресле.

– Лейтенант, я пригласил вас, чтобы прояснить некоторые вопросы… – официальным тоном начал Гендо.

Я тут же занервничал. В устах бати такие слова ничего хорошего не обещали… Так, вроде бы ни в чём особо серьёзном меня подозревать оснований нет… Или всё-таки возникли вопросы относительно моего сверхнетипичного поведения? Блин!..

– В суматохе последних недель вам не была вручена награда за одну из боевых операций, – Гендо пододвинул ко мне небольшую плоскую коробку, лежавшую справа от него. – Возьми, Синдзи.

Я подошёл к столу, взял в руки увесистый ларец, откинул крышку.

Внутри ящичка обнаружился Глок-17 – близнец висящего у меня на поясе. Вот только пистолет был явно нетипичен – рукоять была украшена полированной металлической пластинкой с выгравированными золотистыми иероглифами, складывающимися в надпись «лейтенанту Икари Синдзи за проявленную храбрость».

– Это… – в горле пересохло. Какой-то тут напрочь неправильный Гендо…

– Это за уничтожение бойцов НоДа в гипермаркете, – пояснил Командующий. – Инциденту присвоен статус боевой операции, но материалы по большей части засекречены, так что решено наградить тебя вот так.

– Э… Служу человечеству! – попытался я щёлкнуть каблуками, но опять ничего не получилось. Металл, что ли, набить на берцы, чтобы звучали, как надо?..

– Служи, служи, – милостиво произнёс Командующий. – Сам эту фразу придумал?

– Ну… Да…

– Хорошо. Пафосно, но ситуации соответствует.

Стою и просто фигею от Гендо – отец умеет удивлять…

– Не стой столбом, Синдзи, садись, – слегка дёрнул кистью Командующий.

Я послушно уселся на жёсткий металлический стул для посетителей, положив коробку с наградным «глоком» себе на колени. Слегка поморщился от пронзившей тело лёгкой боли – всё-таки ещё не все ожоги зажили, кое-где бинты накладывать приходится…

– Я вот что хочу спросить у тебя… – поправил пальцем съезжающие очки батя.

Хм, ну и что он, интересно, сейчас спросит? Прямо-таки теряюсь в догадках – Командующий слишком непредсказуем…

– Что ты чувствуешь в бою?

Опа… Это отец к чему? Чего-то я не догоняю… Про мою Еву, что ли? Ему же, вроде бы, по идее, нужен «пробудившийся» Ноль-первый… Гм, зачем-то.

– Э-э-э… В смысле, когда нахожусь в Еве?

– Не только. Когда ты дрался против Ангелов, когда убивал террористов в торговом центре… – Гендо наклонился вперёд, блеснув очками. – Что ты чувствовал?

Я поёжился под взглядом Командующего.

Складывалось такое ощущение, будто меня холодно и расчётливо препарируют на хирургическом столе, тщательно выискивая нужное… Каким-то шестым или, быть может, двадцать шестым чувством понял, что нужно говорить правду и ничего кроме правды.

– Практически ничего, – ответил я, так и не поняв, к чему клонит Гендо. – Гнев, ненависть, но очень немного. Гораздо больше страха. Только не за свою жизнь, а за других людей. Ещё страх, что умру, не выполнив свой долг. Но всё это подавляет какая-то холодная ярость… Не знаю, как описать – странное чувство…

– Холодная ярость… Наверное, так может ненавидеть оружие, – вкрадчивым голосом подсказал Командующий.

– Э-э-э… Ну, наверное… – неуверенно произнёс я, поражаясь внезапно нахлынувшему на отца приступу высокого штиля.

– И давно это с тобой? – несколько расслабленно откинулся в кресле Гендо. – Когда ты впервые это почувствовал – в первом бою, втором, ещё до приезда в Токио-3?

– В первом бою.

– Хорошо, – Командующий удовлетворённо покивал и замолчал.

Блин, чего хорошего-то?!

Спустя примерно минуту я не выдержал и осмелился спросить:

– Извините, Командующий… Но к чему были все эти странные вопросы? Вы только ради этого меня вызывали? Пистолет-то можно было и через кого-нибудь передать…

– Да, Синдзи, я вызвал тебя только для того, чтобы задать эти вопросы, – подозрительно легко согласился Гендо. – О тебе отзываются, как о не по годам грамотном бойце, храбром и умелом. Отчёты отчётами, но я хотел лично понять, на кого мы возлагаем такие надежды.

– Не слишком-то хорошо что-то узнавать о собственном сыне из отчётов, – криво усмехнулся я. – Такого не случилось, если бы мы виделись почаще за последние шесть лет.

– Я был очень сильно занят, – жёстко отрезал Командующий. – Пришлось чем-то пожертвовать.

– И этой жертвой стал собственный сын, – хмыкнул я. – Ладно, особых обид не держу – в конце концов, НЕРВ и Токио-3 действительно были слишком важны.

– Сарказм здесь неуместен, – холодно произнёс Гендо. – Это было действительно слишком важно. Все эти шесть лет мы создавали действенное оружие и крепкий тыл для грядущей войны с Ангелами.

– Между прочим, я серьёзно. «Долг тяжелее, чем гора…»

– «Хакагурэ»? – в свою очередь хмыкнул Командующий. – Неплохо для четырнадцатилетнего юнца. Но если ты считаешь, что я должен перед тобой извиниться – не надейся. Так было нужно. Не дурак – должен сам понять.

– Да понимаю я, понимаю… Знаешь, а я тебе даже благодарен, – неожиданно для себя заявил я.

– Вот даже так? – похоже, что теперь и мне удалось пронять Гендо. – Довольно… странное заявление.

– Ну, если бы не эти шесть лет, проведённые у твоего двоюродного брата, я бы не стал таким, какой есть.

– Хочешь сказать, что одиночество закалило тебя?

– Наверное… Наверное, да. Чтобы выжить, мне пришлось повзрослеть слишком рано.

– Это хорошо, – с каким-то странным удовлетворением отметил Командующий. – Нам нужен именно такой… такие пилоты.

– Да уж, доверять столь мощное оружие, как Евангелион, каким-нибудь нервным идиотам было бы… верхом неразумности, – ухмыльнулся я.

– Хорошо, что ты это понимаешь… сын, – последнее слово для Гендо явно оказалось непривычным. – Я доволен нашим разговором – можешь идти.

Меня взвесили, измерили и сочли полезным. И ненавязчиво указали на дверь.

Впрочем, я не в обиде.

При всех грязных делах, провёрнутых моим отцом (как это легко-то уже выговаривается, а?..), я не испытываю к нему ненависти. Оказавшись на вершине пирамиды власти, трудно остаться чистеньким и благородным – туда забираются лишь циничные и беспощадные личности, политики до мозга костей. К сожалению или счастью, но я не такой. Моя стезя – солдатское ремесло, а не политическая карьера.

Да и к тому же я, к счастью или сожалению, умею понимать и прощать… Очень многих. Даже Гендо. Хотя он и порядочная свинья – даже не поинтересовался моим самочувствием, а ещё отец называется… Хотя, фиг с ним – наверняка уже прочитал в своих отчётах, что со мной почти всё в порядке. Допуск к пилотированию – вопрос лишь нескольких дней, а всё остальное до свадьбы заживет.

Гм, эвон, куда меня занесло-то…

– До свидания, Командующий, – поднялся я с места, прижимая к груди увесистую коробку с наградным «глоком».

– В неофициальной обстановке можешь называть меня просто отцом, Синдзи, – произнёс Гендо с непроницаемым выражением лица. – И завтра в 15:10 прибудь в актовый зал на церемонию награждения за уничтожение Пятого Ангела.

– Хорошо, – кивнул я. – Отец.

Вышел за дверь, привалился спиной к стене, выдохнул.

Странный разговор, очень странный… Что же всё это означает? Непонятно…

Мы сидели в полутёмном актовом зале НЕРВ, расположенном где-то в недрах Геофронта. Огромное помещение, не слишком уступающее размерами крупнейшим концертным залам – даже по самым скромным прикидкам здесь свободно могли разместиться не менее тысячи человек. Правда, сегодня и этого едва хватило – в зале проходило торжественное награждение отличившихся в бою сотрудников НЕРВ и иных лиц, внёсших существенный вклад в дело уничтожения Рамиила.

Все присутствующие щеголяли парадными мундирами с полными наборами положенных регалий. У меня на груди висели два ооновских креста и российский Орден мужества, а также три нашивки за ранения. Третью, за последний бой, мне вручила Мисато в лазарете и, по сути, она единственная из всех была заработана более-менее честно. От Сакиила я получил только неглубокую рану на лбу да лёгкое сотрясение мозга; Самсиил разрезал бок и обжёг левую руку, а вот Рамиил постарался на славу… Хотя – это всё мелочи, дёшево отделался, можно сказать…

– Старший лейтенант резерва Пауль Вейс.

К сцене заковылял уже знакомый сгорбленный старик-немец, одетый в серый мундир бундесвера с погонами обер-лейтенанта. В немецких знаках различия я, правда, ни капельки не разбирался, зато имел хорошую память.

Старому артиллеристу навесили ни много ни мало, а крест ООН. Да ещё и с мечами. Потому как Вейс лично принимал участие в уничтожении Пятого Ангела.

Вообще, это очень и очень занимательная история…

Как я узнал, пока мы с Рей гасили Рамиила в ближнем бою, в «Эдеме» творилось чёрт знает что. При первом же залпе у доставленной из США «Евы» заклинило снаряд, и он взорвался прямо в стволе. Слава Богу, больших жертв удалось избежать (десяток убитых, полсотни раненых и уничтоженная артустановка – не в счёт). Переделанный снаряд рванул как-то «криво», так что большая часть начинки не сдетонировала, а просто разлетелась в стороны. Можно сказать, повезло. Но к несчастью, парочка крупных осколков умудрилась зацепить расположенный поблизости мобильный командный пункт, разом выведя из строя чуть ли не половину офицеров дивизиона. Первым же в сложившейся обстановке сориентировался именно немец-ветеран, хотя тут, пожалуй, удивляться нечему – в отличие от большинства остальных артиллеристов опыта настоящих боёв ему было явно не занимать. Конечно, личный состав дивизиона составляли не новички, и поучаствовать в боевых действиях им пришлось достаточно, но вот из-за специфики вооружения прямой обстрел позиции и непосредственные потери стали для них пренеприятным сюрпризом. Они могли сколько угодно готовиться к такому на учениях, но реальный опыт не заменишь ничем. Когда неподалёку от тебя в пар превращаются целые скалы, над головой свистят осколки, а земля так и норовит ускользнуть из-под ног, сохранять ясность мыслей без привычки ОЧЕНЬ сложно. Я вот, например, несмотря на все свои знания и послезнания, в первом бою чуть не облажался по-крупному…

Вот и заметив, что большая часть артиллеристов позиции «Бета» натуральным образом впала в ступор, обер-лейтенант на дикой смеси немецкого, английского и русского умудрился вновь сорганизировать потерявший было управление дивизион и дать решающий залп по противнику. Три «инвертора» и «Адам» – это очень серьёзная сила, больше у Пауля собрать просто не получилось. В остальные шесть русских суперсамоходок уже успели зарядить трёхсоткилотонные ядерные снаряды, а приказа на применение спецбоеприпасов не поступало.

Впрочем, Рамиилу, чтобы окончательно загнуться, хватило всего лишь одного сверхмощного бетонобойного снаряда. Но вот как старому немцу удалось заставить подчиниться чужих бойцов – история умалчивает. Видать, в прошлом обер-лейтенант действительно был ОЧЕНЬ хорошим офицером.

В узких кругах факт блестящего результата стрельбы «Беты» под командованием Вейса получил широкий резонанс. «Рейнметалл» гнул пальцы и хвалил себя любимого – вот, дескать, какое мы надёжное оружие выпускаем! Завидуйте, конкуренты!.. А то, что одна из установок взорвалась при первом же выстреле – так это не наша вина. Снаряды переснаряжали, хотя мы и предупреждали о крайней опасности сего действия? Переснаряжали. Установку хранили в отвратительных условиях? Хранили. Вон, лучше у русских поучитесь, как с боевой техникой нужно обращаться…

Бундесвер тоже моментально надулся от гордости за одного из своих бывших бойцов и под фанфары оформил пожизненное возвращение обер-лейтенанта в резерв армии с формулировкой «за исключительную верность долгу». Просто фантастика, учитывая стукнувшие немцу в этом году девяносто три года, а ведь даже просто из резерва исключали в шестьдесят пять…

Эх, видать, неплохо живётся в Германии пенсионерам, раз уж в таком возрасте проявляют подобную шустроту… А может, просто передо мной был натуральный уникум…

Немец поднялся на сцену, где его уже ждал официальный представитель ООН. Совбез не поскупился и в качестве раздатчика слонов прислал ни много ни мало, а самого генерал-губернатора Зоны-11 Косэцу Урабэ. Очень высокий для японца худой мужчина лет сорока в безукоризненном чёрном костюме и в очках.

Кстати, занятная у нас Зона-11 получается – самая маленькая из всех. Если Первая, например, включает в себя территорию Венесуэлы и Колумбии, то наша занимает лишь территорию префектуры Канагава. А вот внимания и финансирования одиннадцатой ОАЗ уделялось едва ли не больше всех, ведь Ангелы атакуют только один-единственный город на Земле – Токио-3. Ну, а где располагается этот город, уточнять, думаю, смысла нет…

А вообще, ничего необычного в том, что наблюдается такой разброс в размерах Зон, нет. Достаточно вспомнить те же административные субъекты в России – тут тебе и Республика Саха размеров в несколько Франций, и Питер с Москвой… Токио-3 тогда по аналогии тоже чем-то вроде города… э-э-э… планетарного подчинения считать можно.

– …Младший лейтенант Ото Кафуса.

– …Младший лейтенант Сато Даймару.

– …Лейтенант Хьюга Макото.

– Давай, твой выход, – толкнула локтём в бок своего зама Кацураги.

– Скоро вернусь, командир, – весело произнёс Макото, поднимаясь с места и направляясь к проходу.

– …Нужно обмывать, – уверенно заявила Кацураги, когда лейтенант вернулся. – Уже третья ооновская награда как-никак у тебя.

– Синдзи, это всё твоё дурное влияние, – рассмеялся Хьюга, усаживаясь на место.

– Моё?! – неподдельно удивился я.

– Научил Мисато плохому – раньше она таких поводов не находила и…

– …Ага, пила без всякого повода, – закончила с ухмылкой майор. – Вот только не надо из меня алкоголичку делать-то!

– Что вы, майор! Как можно!..

– …Лейтенант Икари Синдзи.

О, а вот и моя очередь подошла.

– Вперёд! – напутствовала меня Мисато. Придавать ускорение как Макото она всё же не стала – видимо решила сделать скидку на не до конца зажившие раны.

Осторожно встал и поковылял к сцене. Поднялся по ступенькам, остановился перед генерал-губернатором, вытянулся по стойке «смирно».

– За храбрость, проявленную в бою, а также за выдающийся вклад в уничтожение Пятого Ангела, вы награждаетесь Крестом ООН с мечами. Поздравляю.

Урабэ пожал мне руку, взял у подошедшего ассистента открытую металлическую коробочку, в которой покоился уже знакомый серебристый тевтонский крест на бело-голубой ленте, протянул мне.

Принял орден, козырнул своим любимым «служу человечеству» и уже собрался было идти обратно на своё место…

– Постойте, лейтенант, – остановил меня генерал-губернатор. – Мне также поручено зачитать вам императорский рескрипт от двадцать седьмого года эпохи Хэйсэй.

Спина словно бы сама по себе выгнулась по стойке «смирно» и покрылась холодным потом. Я нутром почуял что-то необычайно серьёзное.

Урабэ взял протянутую помощником внушительного вида грамоту, увенчанную массивной печатью, и начал читать.

– «Многие поколения минули со времён принятия Императором Дзимму Тенно власти над Империей из рук божественного Нигини. Испокон веков воевала Империя, защищая себя и своих верноподданных, и всегда её надёжной опорой были Наши верные и храбрые солдаты. Мир изменился – и, следуя велению времени, Империя отказалась от войн и агрессии. Лишь великая трагедия Второго Удара заставила нас вновь вернуться на путь меча. Мы радуемся, видя, что и сегодня Наши верноподданные готовы отдать свои жизни ради Империи, ради общего блага и мира. Не жалея себя и презрев смерть, защитить соратника и исполнить свой долг – вот высшая добродетель, достойная всяческого подражания. За выдающиеся военные заслуги во славу Императора, за проявленную в бою исключительную верность и отвагу Мы награждаем доблестного воина Империи – лейтенанта Икари Синдзи – Орденом Золотого Коршуна четвёртой степени. Мы твёрдо уверены, что и в будущем он не подведёт Империю и всё Человечество, а его подвиг станет примером для всех Наших подданных».

– Ещё раз поздравляю вас, лейтенант Икари, – с этими словами генерал-губернатор протянул мне чёрную лакированную коробочку, в которой лежала весьма почётная и редкая по нынешним временам награда.

– Тенно хейко банзай! – в полном обалдении рявкнул я. Что нужно отвечать в случае вручение награды от Его Величества Императора, мне уже было известно…

– Банзай! Банзай! Банзай! – все японцы в зале в едином порыве вскочили на ноги и с воодушевлением поддержали меня.

Многое могло измениться в этом мире, но вот почтение к Императору – никогда. Он был, есть и будет живым знаменем всего японского народа. Его воля священна, приказы подлежат обязательному выполнению, а награды от Него – бесценны.

Вернулся на место.

– Поздравляю, Синдзи, – серьёзным тоном произнесла Мисато, пожимая руку. – Наградой от Императора нужно гордиться – не каждый удостаивается подобной чести.

– Поздравляю, Синдзи, – протянул мне руку и Макото. – Это действительно великая честь.

– Поздравляю, Синдзи, – присоединилась к общим поздравлениям Рей и, немного подумав, тоже протянула мне руку, повинуясь общему примеру.

– Спасибо, – смущённо покраснел я и присмотрелся к ордену повнимательнее.

Красивый… Два скрещенных старинных синих самурайских щита, поверх которых красуются золотистые нагинаты и алые знамена. В верхней части расположен золотой коршун с расправленными крыльями, восседающий на рукояти меча. Вся композиция окружена множеством красных лучей-лепестков, подвешена на бело-зелёной ленте и в целом напоминает Андреевский крест.

Насколько я знаю, сия награда имеет очень непростую судьбу. После Второй Мировой она была упразднена как пережиток милитаризма, хотя до этого считалась весьма престижным воинским орденом. А восстановили её только лишь десять лет назад, в связи с официальным возрождением японской армии и флота, но вручали очень неохотно – требовалось действительно совершить подвиг, чтобы заполучить «коршуна»…

Круто. Действительно круто. Наверное, я тщеславный – люблю всякие ордена и медали… Ладно, зато будет чем перед девчонками выпендриться… Когда-нибудь. Но не сейчас, это точно.

– За нашу победу!

Дружно чокнулись бокалами с шампанским. Нам с Рей налили совсем чуть-чуть, буквально по одному глотку, приняв во внимание наш возраст. Кацураги к тому же лично проконтролировала процесс наполнения бокалов. Конечно, на этом коротком банкете по окончанию награждения нажраться было весьма проблематично, но майор решила перестраховаться – получать новые выговоры за спаивание несовершеннолетних ей совершенно не улыбалось.

Компания у нашего столика собралась небольшая – я, Аянами, Мисато, Рицко, Аоба, Майя, Макото и замы Кацураги. К моему удивлению даже Акаги сегодня щеголяла в уставной форме, что для меня стало подлинным шоком. Впрочем, изумрудная форма ей была очень даже к лицу, хотя и смотрелась наша Менгеле в ней совершенно непривычно. Все сияли новенькими свежевручёнными наградами – уже ставшими привычными Стальными Крестами и медалями «За заслуги перед ООН». Объединённые Нации явно этих наград не жалели, жадность распространялась только на мечи к крестам – из всех принимавших участие в уничтожении Пятого Ангела особые знаки различия получили только русские (с маленькой добавкой немцев) артиллеристы, ну и, естественно, мы с Рей.

Для Аянами подобная награда стала первой в жизни, и она первое время поглядывала на неё с некоторым недоумением. Первой показался довольно странным сам факт вручения каких-то специальных знаков отличия за простое выполнение поставленной задачи. Успешное завершение миссии уже являлось для Рей высшей похвалой. Впрочем, решив, что так надо, она приняла всё как должное и теперь, старательно следуя общему примеру, отмечала награждение.

Ну, Аянами, конечно, в своём духе – всё чётко и по пунктам, главный из которых «Делай, как другие».

Ладно, гуляем, хлопцы…

Одним махом заглотил свою порцию шампанского, в правом боку ожидаемо кольнуло. Быстро заел каким-то небольшим бутербродиком. Рей лишь слегка пригубила из своего бокала и поставила его на столик.

– Не понравилось? – поинтересовался я.

– Невкусно, – ответила Первая.

– Не умеете вы у себя в научном веселиться, – ехидно прокомментировала это Мисато.

– Алкоголь негативно влияет на организм, – почти что менторским тоном вставила Рей.

– Во! Слушай, что Аянами говорит, – со смехом заявил Шигеру.

– Веселиться умеем, а вот напиваться – нет, – парировала Акаги.

– Кто бы говорил, – со смехом заявила майор. – День рождения Синдзи забыла, когда тебя Майя домой на себе волокла?

Рицко порозовела, Ибуки покраснела.

– Это было исключение из правил, – заявила глава научного отдела. – И вообще, Синдзи вон тоже неплохо погулял…

– Ну, так ему же ещё только четырнадцать лет! – вклинился Макото. – Это смягчающее обстоятельство!

– Зато сколько комплиментов всем женщинам понаделал… – задумчиво протянула Акаги. – Меня, например битых полчаса уговаривал замуж за него выйти, да так складно и разумно, что я чуть не согласилась…

Рицко ненатурально вздохнула. Я смертельно побледнел.

– Успокойся, Синдзи, успокойся, я пошутила, – с усмешкой протянула она, видя, что меня сейчас хватит кондратий. – Но смотри, я иногда бываю очень злопамятной – в следующий раз возьму и… соглашусь!

– Я… я… в тот момент находился в состоянии аффекта, вот! И не отдавал отчёт своим действиям, вот! – категорическим тоном заявил всем присутствующим, вызвав общий приступ смеха. – И вообще, я ещё маленький – всё случайно вышло!..

– А я уж было понадеялась, эх… – отсмеявшись, заявила Акаги. – Вот же я дура, упустила героя и орденоносца…

Я невинно захлопал глазами, усилив всеобщее веселье.

– Рицко, ты бы поменьше сидела в лаборатории, глядишь, и мужчины бы к тебе сами подтянулись, – ехидно заметила Кацураги.

– Тебе хочу пожелать того же самого, – не осталась в долгу Акаги.

– Эй, майор! Хочешь сказать, что у нас в научном мужчин нет? – ненатурально оскорбился Шигеру и тут же трагическим тоном обратился к своей начальнице. – Шеф, если необходимо, то я готов стать тем, кто…

– Спасибо, Аоба, – с чувством произнесла Рицко. – Но я не могу позволить тебе пойти на такую жертву…

– Ради вас, шеф – всё, что угодно!.. – встав в картинную позу, заявил наш спец по оружию Евангелионов.

Дружно рассмеялись.

Настроение у всех было приподнятое – оперативники радовались победе над противником, научники – новым данным относительно природы Ангелов. Уже которую неделю помимо восстановления разрушенной части Токио-3 НЕРВ занимался анализом всех доступных материалов по Рамиилу, проявлявшимся в методичном сборе всех его кусочков, разбросанных по территории нескольких кварталов, и их изучении. И, видимо, не без успеха, если судить по Акаги, выглядевшей как объевшаяся рыбы кошка.

– А всё-таки хорошо мы поработали, – блаженно зажмурилась Ибуки.

– И не говори, Майя – так бы всегда…

– Не надо так всегда, – быстро произнёс я, нацеливаясь на поиск чего-нибудь вкусненького. Застарелая привычка уничтожать всю еду, достающуюся на халяву, вновь давала о себе знать…

– Ага, – кивнула майор. – Желательно было бы обходиться в будущем без такой запарки.

– Точно, – присоединился Макото. – Фаустовцы до сих пор плачутся и требуют отдать их игрушку…

– Э-э-э… – протянул я. – А мы чего, им рейлган не вернули ещё, что ли?

– А на фига? – философски спросила Кацураги. – Такую вещь в своём арсенале иметь очень полезно… Правда, Рицко?

– Верно, – с энтузиазмом подтвердила Акаги. – Вот закончим с первичным изучением остатков Рамиила и начнём заниматься модернизацией рейлгана. А потом введём в строй недостроенные электростанции, и будет у нас ещё одно оружие против Ангелов…

– То есть отдавать мы его не будем? – уточнил я.

– Вот ещё! – возмутилась командир. – Нам нужнее, а они себе ещё построят. Тем более что Командующий уже всё утряс с Совбезом, и ФАУСТ бурчит совершенно напрасно – рейлган наш и никаких вопросов!

Я громко хмыкнул.

– Ребята, да хватит вам уже про работу, – заявил Аоба. – Мы же отдыхаем!..

– Не, давайте дальше уж без меня отмечайте, – покачал я головой, дожёвывая очередной бутербродик с сыром.

– Синдзи, не нужно отрываться от коллектива! – наставительно заявила Кацураги.

– Мне, между прочим, врачи настоятельно рекомендовали пока воздержаться от любых тяжёлых нагрузок. А алкоголь так вообще практически полностью запретили – у меня печень ещё не до конца восстановилась…

– А что у тебя с печенью? – озабоченно спросила майор. – Что-то серьёзное? Но как это возможно? У тебя же не было проникающих ранений!

– Рамиил тут ни при чём, – хмыкнул я, прислушиваясь к собственным ощущениям – не вернулась ли боль, возникшая после пары глотков шампанского. – Это уже заслуга автодоктора, обколовшего меня обезболивающим по самые брови. Хоть и легальные, но наркотики…

– А почему по брови? – полюбопытствовала девушка.

– Говорят так просто, – ответил я и тяжело вздохнул. – От жирного и жареного мне в ближайшую неделю тоже рекомендовано воздержаться…

– Бедный Синдзи… – искренне посочувствовала мне Мисато.

– Guten Tag, фрау майор, – прозвучал рядом с нами уже знакомый дребезжащий голос.

– Добрый день, майор Кацураги. Приветствую, лейтенант Икари, – вежливо присоединились к нему на отличном английском.

Мы с командиром быстро обернулись.

Позади нас обнаружилась крайне колоритная компания в составе генерала Кондратенко и обер-лейтенанта Вейса. Немец опирался на новенькую длинную трость чёрного дерева с замысловатой посеребрённой рукоятью, увенчанной волчьей головой с оскаленной пастью.

Из-за спин Пауля и генерала выглянул Артём, скорчил мне приветственную физиономию и спрятался обратно.

– Здравствуйте, господин генерал, – вежливо кивнула Мисато. – Господин обер-лейтенант.

– Так это ты тот парень, что управлял этой Monsterwunderwaffe?[2] – на меня оказался нацелен не по-стариковски ясный и жёсткий взгляд серо-голубых глаз.

– Jawohl, Нerr Oberleutnant! Лейтенант Икари, Нerr Offizier! – непроизвольно вытянулся я.

Вейс широко улыбнулся.

– Sprechen Sie Deutsch, Leutnant?[3]

– Ein wenig,[4] – виновато улыбнулся я. Немецкий я знал, действительно, очень слабо – примерно на уровне военного разговорника (при наличии разговорника).

– Всё равно приятно слышать родную речь в чужой стране, – заявил немец, а затем без особых церемоний ткнул в мои награды. – Три Железных креста? Очень хорошо для мальчишки. Но думаю, что ты их заслужил… Мне тоже вот дали Крест, только какой-то немного странный… Хм, кстати, а почему ты так молод?..

Пока я думал, что бы такого ответить на столь неожиданный вопрос, немец повернулся к Кондатенко.

– Herr General-Major, неужели всё так плохо, что вы бросили в бой Volkssturm?[5] Я же видел много солдат, танков, самолётов и орудий! Разве этого недостаточно?

– Увы, но нет, – пожал плечами генерал. – Только Евангелионы способны справиться с Ангелами и никто больше…

– Ангелы, Евангелионы… – проворчал Вейс. – Scheissdreck![6] Против врага должны сражаться солдаты!

– К сожалению, это невозможно, – пожала плечами Кацураги. – Евангелионами могут управлять только подростки. Кому-то придётся повзрослеть слишком рано…

– Это плохой способ взрослеть, – покачал седой головой немец. – Прошу меня простить, мне здесь что-то жарко – я пойду. Auf Wiedersehen,[7] herr General-Major, frau Major. Удачи в бою, лейтенант.

Дружно попрощались с поковылявшим в сторону выхода в сопровождении Артёма Паулем.

– Занятный старик, – заметила Мисато.

– Пожалуй, – согласился русский генерал. – Между прочим, когда-то воевал против моих предков…

– Даже так? – неподдельно удивилась Кацураги. – И… как вы к этому относитесь?

– Никак, – хладнокровно ответил Кондратенко. – Россия с Японией тоже, между прочим, воевала, целых два раза. Вот как вы к этому относитесь?

– Гм… Никак… – слегка смутилась девушка. – Главное, сейчас между нами нет обид, и мы с вами – союзники.

– Вот и я о том же, – произнёс Кондратенко, беря со столика бокал с шампанским и провожая взглядом уходящего немца. – Он хороший старый солдат и многому может научить наших бойцов… Я уже договорился с представителями Бундесвера, чтобы Вейс остался у нас в дивизионе особой мощности в качестве специального консультанта.

– Да, это будет полезно, – кивнула Мисато. – Нам сейчас не помешает никакая помощь.

– Ну, что, Рицко? Чем нас порадуешь на этот раз? – зевнув, спросила Мисато. – Только давай дифирамбы Ангелам и Евам оставим в стороне – только факты.

Я, Мисато и Акаги сидели у последней в кабинете, собравшись на импровизированном совещании.

– Хочешь факты – получай, – хмыкнула глава научного отдела. – По данным, полученным после предварительного изучения Рамиила, можно сказать, что мы столкнулись с чем-то действительно запредельным…

– Рицко… – поморщилась Кацураги. – Это все и так прекрасно понимают, расскажи лучше что-нибудь действительно полезное на будущее.

– Нет, ты сначала дослушай, Мисато – я говорю исключительно полезные вещи… – важно подняла палец Акаги.

– Ну да, ну да…

– Есть какие-то сомнения в моих словах? – выразительно подняла бровь Рицко.

– Нет, нет, что ты! Продолжай.

– Так вот… Несмотря на возникшие у меня подозрения, Пятый Ангел оказался всё-таки живым существом, а не боевым механизмом. Под внешними слоями брони оказался скрыт слой живых тканей и неких органов, ответственных за самовосстановление, координацию действий отдельных модулей, накачку пучкового оружия и различного рода трансформации. Ядро, к сожалению, не уцелело – выстрелы рейлгана не задели его, но вот снаряд «Адама» разнёс всю сердцевину в клочья…

– Что можешь сказать относительно модулей его брони, пригодных в качестве оружия? – поинтересовалась Кацураги.

– Модули как модули, – пожала плечами Рицко. – Разве что омертвевшие и утратившие большую часть функций. Материал по составу схож с высокопрочной керамической бронёй, с примесями различных металлов и кое-чего ещё… А в целом внешние слои брони Рамиила можно сравнить с клетками эпидермиса, защищающими организм от негативных факторов внешней среды…

– А что вообще собой представляют эти модули? – перебил я вошедшую в раж Акаги.

– Аналог подобрать сложно, – глава научников глотнула кофе из кружки. – Не отдельные клетки, не органы и не организмы… Одним словом – модули. Отдельные элементы конструкции, способные в некоторой степени действовать автономно – в уцелевших октаэдрах мы обнаружили нечто похожее на примитивную нервную систему, но на неорганической основе…

– Что-нибудь подобное… центральному нервному узлу, как у Самсиила, было обнаружено? – осторожно спросила майор.

Это она ту ерунду, похожую на человеческий мозг, которую обнаружили у Четвёртого Ангела, имеет в виду?

– Центр октаэдра был очень сильно повреждён, – туманно начала Рицко. – Там мало что уцелело… Но судя по всему, некий аналог такого же «мозга» у Рамиила существовал.

– Проклятье, мне это не нравится, – пробурчала Кацураги. – Очень не нравится…

– Нравится не нравится, а изучать всё это необходимо, – заметила Акаги. – Впрочем, Ангел – это ещё не всё интересное…

– Опять Ева, что ли? – брякнул я. – Что на этот раз-то?

– Синдзи, ты хорошо помнишь, что ты делал, когда Мисато послала тебя и Рей добить Рамиила? – издалека начала Рицко.

– Помню, насколько это было возможно при нахождении под лошадиной дозой обезболивающего, – хмыкнул я. – Что вас конкретно интересует?

– Прыжки, которые ты совершал в Евангелионе, – лаконично ответила Акаги.

– А что не так? Разве я делал что-то необычное?

– Вообще-то, да, – тонко улыбнулась Рицко. – Согласись, прыжки на высоту трёх собственных ростов обычными не назовёшь…

– Гм… Верно… – недоумённо почесал я затылок. Надо же, как меня тогда дурью качественно приложило – даже и не придал этому моменту значения… – А что, это невозможно?

– Согласно нашим расчётам мускульной силы Евы недостаточно для таких трюков, но в момент твоих прыжков были зафиксированы всплески АТ-поля с несколько нестандартными характеристиками…

– Ну, вот и объяснение. Всё просто…

– Да нет, не просто, – возразила мне Акаги. – Мы уделяли исследованию твоего владения АТ-полем непозволительно мало внимания, хотя это в перспективе может дать тебе в руки гораздо более мощное оружие, чем все эти пушки и мечи…

– Так это же у меня как-то спонтанно выходит!.. – возразил уже я.

– Плохо старались, – тоном, не терпящим дальнейших возражений, отрезала глава научников. – Мисато, утряси график Синдзи – в ближайшее время нам придётся провести немало тестов.

– Без проблем, Рицко. В Еве он действует уже вполне уверенно, а вот обычную подготовку ещё подтянем.

Н-да… Что для дурака – ничего сложного, для умного – повод задуматься…

Я находился в контактной капсуле своей Евы, а не в уже ставшем привычным симуляторе, сделанном на основе недостроенного Евангелиона. Нет, на этот раз для испытаний требовался именно Юнит-01, который по такому случаю переместили во второй тестовый ангар.

– Как ты тут без меня, Ноль-первый? – провёл рукой в перчатке по джойстику управления.

Пока меня латали в госпитале, Еву-01 тоже ударными темпами приводили в порядок. Ставили новую броню, заращивали раны, восстанавливали повреждённую электронику…

– Поставили тебя на ноги, да? Хорошо… Ты уж меня извини, что пришлось так поджариться, ну да ничего – я, вон, тоже лёгким испугом не отделался… Ничего… Мы снова в строю…

Наше возвращение в строй обошлось Конторе, по правде говоря, в немаленькую копеечку. Ладно еще моё выздоровление – хоть применённые препараты и медицинские технологии и являлись новейшими, а значит и чрезвычайно дорогостоящими, но в сравнении со стоимостью ремонта Евы их цена казалась просто смехотворной. Боюсь даже представить, во сколько он влетел… Одна только замена примерно половины всей брони Ноль-первого наверняка обошлась в годовой бюджет какого-нибудь небольшого государства… Впрочем, считать деньги – это теперь не моя забота. Главное, что мой Евангелион вновь готов к труду и обороне Терминальной догмы, а я сижу в его кабине.

– Ну что, мой верный knightmare?[8] Приступим?

Нет, я знаю, Ева-01, что, а вернее, кто ты на самом деле. Ты – клон Ангела с душой человека. Но остальные знать этого не должны – для них ты должна (или должен) оставаться просто моим верным рыцарским конём или истребителем… Да, это слово тут подходит больше всего – истребитель Ангелов, о да…

Кстати говоря, два намалёванных мной креста в районе входного порта контактной капсулы никуда не делись. Техники-ремонтники по собственной инициативе их восстановили, а заодно ещё и третий подрисовали – за Рамиила. Всё-таки вспомнили старые воинские традиции…

– Синдзи, ты готов? – голос доктора Акаги в голове.

– Так точно.

– Хорошо. Майя, начинаем первый тест…

Насколько я понял, Рицко решила наплевать на все меры предосторожности и заставить Еву показать всё, на что она способна. Раньше-то все пробные манипуляции с АТ-полем, типа установки, формирования различных его конфигураций и тому подобного, полагалось проводить на минимальной мощности. Стоило превысить какие-то пороговые значения (по моим ощущениям – крайне мизерные), как раздавался сигнал, услышав который я должен был немедленно прекратить тест. По сути, это не могло считаться полноценными тренировками по владению АТ-полем, а скорее относилось к экспериментам по его изучению, потому как даже умно-заумная Акаги не могла внятно объяснить, на какую фигню мы делаем столь высокую ставку. До недавнего времени Рицко такое положение дел полностью устраивало – пищи для ума ей вполне хватало. Но после боя с Пятым Ангелом глава научного отдела приняла решение уделить повышенное внимание данному феномену, так что…

– Синдзи, устанавливай АТ-поле.

– Есть.

Прикрыл глаза, сосредоточился, и в тот же момент ощутил во всём теле лёгкое покалывание.

– А теперь попробуй усилить его. По максимуму.

– Есть.

– Майя, что с показателями?

– Напряжённость АТ-поля – двести восемьдесят единиц. Синхронизация держится на уровне в шестьдесят процентов.

– Та-а-ак… Синдзи, давай ещё.

Легко вам говорить, а у меня голова от напряга уже гудеть начинает…

– Майя?

– Двести восемьдесят семь единиц на 60 %!

– Гм… Продолжай, Синдзи.

– Есть предел в двести девяносто пунктов! Синхронизация на прежнем уровне!

– Ещё, Синдзи.

Да, стараюсь я, стараюсь… Мне бы ещё знать, как я это всё делаю…

– Майя?

– Показатели поля и синхронизация на прежнем уровне.

– Плохо… – недовольно произнесла Акаги. – Синдзи, попробуй увеличить напряжённость.

– Да я и так пробую! – не выдержал я и огрызнулся.

– Спокойнее, спокойнее… Лучше представь себе, что ты сейчас в бою. Как можно ярче представь.

– Хорошо… – проворчал я, вновь закрывая глаза.

Представить? Ладно, это можно…

Улицы Токио-3. Серые здания. Синее небо с редкими облаками над головой. Позади тянется уже ставший привычным питающий кабель. Руки оттягивает привычная тяжесть «гросса», на поясе покоятся меч и пистолет. Шаг, шаг… Асфальт мягко пружинит под ногами. Позади осторожно продвигается Прототип с дальнобойной ВОН-13 в руках.

Внезапно из-за угла появляется… Ну, пусть будет Самсиил для разнообразия. Раскрывает жвалы, нацеливает дуло лучемёта на меня…

Всего лишь несколько мгновений для принятия решения.

Ангел слабый, АТ-поле Евы должно выдержать его выстрелы, но и подстраховаться не помешает, так что мощнее защиту, мощнее…

По телу пробежала волна лёгкого покалывания. Словно бы из глубины какого-то колодца до меня донеслись чьи-то голоса:

– 300… 309…

– Хорошо, Синдзи.

– 321… 334…

– Всё, можешь остановиться.

– 349!.. 365!..

– Синдзи, достаточно!

– 380!..

– Синдзи, стоп!!!

Я словно бы очнулся.

– Простите, задумался, – смущённо произнёс, оглядываясь по сторонам. Голова Евы-01 была жёстко зафиксирована, но ничего не мешало крутить шеей мне лично, благо после второго уровня синхронизации вся внутренняя поверхность контактной капсулы превращалась в один огромный обзорный экран. Кажется, что-то связанное с подачей зрительных сигналов непосредственно в мозг – типа, наведённая галлюцинация…

Ого!..

Практически вся внутренняя поверхность тестового ангара оказалась покрыта густой паутиной трещин, а ведь здесь всё было облицовано металлокерамическими плитами высочайшей прочности…

– Не надо так больше задумываться, – хладнокровно произнесла Акаги. – Майя, что с показателями?

– Напряжённость АТ-поля превысила четыреста единиц! – послышался несколько ошарашенный голос старлея Ибуки.

– А синхронизация?

– А синхронизация осталась на прежнем уровне!

– Очень, очень странно… – задумчиво уронила Рицко. – Впрочем, продолжаем.

Я с огромным интересом пялился в монитор компьютера, где проигрывалась запись одного из тестов, связанных с владением АТ-полем. Картинку уже предварительно прогнали через компьютер, поэтому её дополняла масса всяческих графиков, формул, диаграмм, всплывающих пояснительных комментариев и того подобного.

– Как ты, говоришь, называешь это? – поинтересовалась Рицко.

– Усиленное АТ-поле.

– Хм… Очень верно.

– Доктор Акаги, я не очень хорошо понимаю во всех этих цифрах… Можете мне пояснить, что это вообще такое? – попросил я.

– Конечно же, могу.

Рицко затушила окурок в пепельнице, взяла в руку мышку, промотала запись до какого-то определённого момента и нажала на паузу.

На стоп-кадре оказалась запечатлена правая рука Евы-01, освобождённая от креплений, так сказать, во избежание, и вытянутая вперёд. С помощью компьютера была дорисована малопонятная из-за своей сложности совокупность линий и потоков, окружающих Евангелиона. В общем виде это напоминало какое-то поле или ауру, а рука Ноль-первого словно бы оказалась засунута в пару десятков золотистых колец примерно одинакового диаметра.

– Видишь это золотистое свечение? Это, как ты уже наверняка догадался – АТ-поле. Обрати внимание на то, что вокруг правой руки Евы-01 оно не столь сильно, а его граница проходит очень близко от тела.

– Ага… – кивнул я. – А что это за кольца?

– Как мы считаем, именно они придадут удару Евы фантастическую пробивную и убойную силу. Наши приборы смогли засечь, что в момент формирования вокруг руки Ноль-первого усиленного поля, в целом уровень твоей защиты в этом секторе понизился. Но зато от сжатого кулака до локтевого сустава начали проходить кольцеобразные конфигурации АТ-поля, движущиеся с высокой скоростью. По сути – это подобие гигантского перфоратора, который обладает не только высочайшим проникающим воздействием, но и вдобавок эффективно разрушает материал препятствия за счет ударно-вибрационного дробления.

– Вот оно как… – уважительно покачал головой. – А я и не знал, что это настолько мощная штука…

– Теперь знай, – уголками губ улыбнулась Акаги. – И пользуйся ею почаще.

– Это непросто, – прицокнул я языком. – Нужна очень хорошая концентрация – чуть отвлёкся, и конструкция разваливается…

– Значит, тренируйся, – невозмутимо ответила Рицко. – Вот сейчас тестовый ангар отремонтируем и укрепим – тогда снова продолжим тесты…

Я виновато улыбнулся. Во время очередного теста с АТ-полем некто Синдзи Икари умудрился уже в очередной раз разворотить крепления, внутреннюю обшивку ангара и высадить бронированные обзорные стёкла.

Хотя, сами виноваты – нечего было просить показать отбрасывающий щит! Ну, не получается у меня пока что нормально контролировать все эти непонятные штуки, и всё тут!..

«Я не волшебник, я только учусь».