Свидетель

Глава 2

Таисия уже испытывала такое чувство – когда мир рушится и именно на тебя. Обрушивает всю мощь, давит, погребает под собой. И не вздохнуть, не выдохнуть. Когда от страха, от ужаса парализует каждую мышцу, ты немеешь, и забываешь, как дышать. Тьма вокруг тебя сгущается, и оттуда протягивают свои мерзкие, липкие щупальца ночные страхи, что намереваются засосать тебя в черную воронку, сделать безликой тенью. Уничтожить.

Да, с Таей бывало такое… совсем недавно…

И вот снова.

Она молча взирала на красивое, обветренное, загорелое лицо и не могла поверить, что видит его вновь. Сердце остановилось, чтобы в следующую секунду, получив удар под дых, заработать с новой силой, погнав кровь по телу, давая понять, что она ещё жива. Ещё жива…

Она знала, что когда-нибудь с ним снова встретится. Вселенная и обитаемые миры не такие и большие, чтобы им двоим затеряться и никогда больше не пересечься. Да и возмездие рано или поздно должно было её настигнуть.

Оказалось, что рано.

И вот тут, где вокруг лишь одно белое безмолвие, и нет больше ни души.

Где они будут только вдвоем.

Таисия смотрела в злые мужские глаза и наотрез отказывалась принимать истину.

Мужчина оскалился.

– Сууууккааа…

Его большая ладонь безошибочно нашла её тонкую шею и сжала. Он перекрыл ей воздух, сознательно. Имея на то полное право. Несмотря на то, что градус на улице понижался с наступлением сумерек, что стремительно опускались с гор, Тая чувствовала на себе яростное, обжигающее дыхание. Оно коснулось лба, щек, губ. И какая-то часть Таисии ловила это дыхание интуитивно, принимая всё, что мужчина ей уготовил.

Другая, та, что научилась сопротивляться обстоятельствам и не желала сдаваться без боя, та, что вынимала Таисию из пучины кошмара и безумия, захрипела в ответ и вцепилась пальцами в мужскую руку в тщетной попытке убрать её с шеи. Давление усиливалось, и, казалось, мужские пальцы, что когда-то прикасались к ней с необычайной заботой, с трепетом, с затаенной тщательно сдерживаемой страстью, сейчас сломают ей шею. Не удушат, а именно сломают.

Безжалостно. Как и положено специально обученному человеку. Человеку, умеющему убивать.

Тая в отчаянной попытке освободиться зачерпнула горсть снега и кинула в лицо того, кто сейчас себя называл Дарен. Уже позже она поймет, как наивна и глупа была её попытка. Но всё же лучше, чем ничего. Чем просто лежать на холодном снегу и позволять себя растаптывать, уничтожать.

Дарен снова оскалился и выдавил из себя:

– Дрянь.

А дальше спружинил и молниеносно поднялся, предварительно отзеркалив её поступок – зачерпнул ворох снега и послал уже ей в лицо.

Тая закашлялась и перевернулась на живот, не в состоянии принять жестокую правду. Горло саднило, из глаз всё же полились слезы, что мгновенно кристаллизовались на морозе, обжигая щеки.

Но девушке сейчас было не до них. Ей вообще сейчас было не до своего физического состояния. Несмотря на то, что её освободили, внутренняя дрожь сотрясла тело, перед глазами замелькали мушки, и она стала сильнее давиться кашлем.

Кое-как откашлявшись, провела рукой по лицу, стряхивая наваждение и раздражающую мокроту.

Она не спешила поднимать голову – боялась.

Но мир вокруг неё, казалось, замер. Ни звука, ни шороха. Лишь её рваное дыхание нарушило тишину да завывание ветра, что мистическим стоном врывался в сознание да будоражил никчемные сомнения и призраки.

Наконец, Тая повернула голову в ту сторону, куда отступил Дарен.

Никого.

Его не было.

Ушёл…

Тая села и, уже сознательно зачерпнув снега, провела им по лицу.

Ей ничего не приснилось? Происходящее с ней – реальность?

Место, которое должно было стать её защитой, обещало превратиться в ад.

В ушах звенело, а в голове не могла сформироваться ни одна маломальская полезная здравая мысль.

Он ушёл.

Оставил её.

И что дальше?

Тая зажала рот руками. Всевышний… Как же так… Почему…

Она не верила в подобное рода совпадения. Чтобы из множества мест, куда её могли направить, выбрали дикий снежный край с одним единственным обитателем, что готов её разорвать голыми руками.

Об их истории знали. Не могли не знать.

Тогда что получается… Что её специально направили в Дизоль, к НЕМУ?

Тая стиснула зубы с такой силой, что послышался скрежет. Получается, её подставили по полной. Или она слишком накручивает себя?

Дрожащими пальцами незащищенной руки, которые уже отказывались сгибаться, она кое-как достала фонод. Один раз провела по его панели, второй. Панель не реагировала на её отпечаток. Наконец, с третьей попытки ей удалось включить фонод, чтобы тотчас громко не то застонать, не то зарычать. Фонод показывал, что сигнал полностью отсутствовал. Более того, высветилась информация, что аппарат подвергается максимальному температурному воздействию, и рекомендует его отключить, что Тая и сделала, снова сунув его в узкий карман комбинезона.

Забытый край, полное отсутствие связи с внешнем миром, один единственный дом на тысячи гар.

И находящийся в нем мужчина, у которого имелись десятки причин, чтобы не пускать её внутрь.

Ему и не понадобится её убивать собственноручно. Зачем? Вместо него отомстит набирающая обороты метель.

Дарен, войдя в дом, уперся руками в стену прихожей. В глазах помутнело. Всё тело изогнулось, готовое принять боевую форму. Пришлось сосредоточиться, чтобы не порвать новенький теплозащитный комбинезон. В последние годы он выработал новую тактику самоконтроля – в минуты экстремального напряжения заставлял себя абстрагироваться от происходящего, думая о материальных, приземистых вещах. Как сейчас о комбинезоне. Его собственная доработка. Надо же себя чем-то занимать бесконечными, долгими днями.

Но дыхание не выравнивалось, и кровавая пелена не исчезала из глаз. Напротив, в глазах появилось жжение, что свидетельствовало о потере контроля.

Если он сорвется…

Всё, это будет конец.

Он порвет её на части.

Дарен углубил дыхание.

Она здесь…

Мать вашу, она здесь!

Грудь обожгло космической лавой. Дыши, мужик, только дыши… И не смей открывать дверь, выходить на улицу!

Где она лежит в снегу, распластанная и растерянная. Испуганная.

Дарен тряхнул головой и сорвал с себя шапку, запульнув её через всю комнату.

Когда он получил информацию, что к нему на «зимовку» отправляют девушку, он поморщился, решил устроить ей теплый прием, чтобы она не рассчитывала, что тут будет прохлаждаться. Прежде чем ехать на край света к мужчине, что выбрал уединенный образ жизни и не жаждал обзаводиться компаньоном, надо было понимать, что последствия могут быть неоднозначными.

Он давно не работал в структуре, не был обременен клятвами, так какого, спрашивается, к нему ее направили? Чтобы охранять? Оберегать? Защищать?

Тут впору было гомерически засмеяться.

Если это так, то почему ему прислали голограмму другой девушки? Что за подстава? Жестокая. Бессердечная. Те, кто теперь связан с НЕЙ, не могли не знать, что было между ними в прошлом. Всё, они, суки, знают. И манипулируют людьми, во благо себе, любимым.

В висках запульсировало с такой силой, что, казалось, сейчас они лопнут. Самоконтроль не удавалось восстановить.

Как он не задушил её там, за дверью, Дарен не знал. Чуть сжал бы посильнее, и всё, шейные позвонки сломал бы. И он точно знал, что в тот момент, когда слышал бы их хруст, – а он слышал бы, несмотря на злобное завывание ветра, – испытал бы радость. Ни сожаления, ни раскаяния.

Что его остановило – он и сам не знал.

Может быть то, что порвал с прошлым? Раз и навсегда. И не желал забирать человеческие жизни без особой надобности?

Кривая усмешка исказила лицо.

Кого ты сейчас пытаешься обманывать? Как был убийцей, так и остался. Те, кто раз помочил руки в крови, никогда не остановятся. Тем более, кого готовили убивать.

Дарен прикрыл глаза.

Ладно, его прошлое – это его прошлое. Он сознательно шёл на все, что делал. Военная служба, командировки. Спецподготовка. Никто его туда не толкал. Добровольно пришёл, потому что наивным идиотом был. С принципами, мать их ети. Результат наблюдает сейчас.

И сейчас ему стоит решить, что делать с ней. С той, что находилась за дверью. И которую прислали ему… на потеху?

Кривая усмешка превратилась в предвкушающую.

Интересно, у кого в Комитете такое извращенное чувство юмора? Кто-то пошутил от души.

Оттолкнувшись от стены, мужчина направился к двери. Эмоции улеглись, уступив место холодному расчету. Когда ты долгое время видишь за окном лишь белый снег, и бывают дни, когда нет возможности даже выйти на улицу, подышать свежим воздухом, холод проникает внутрь, становится частью тебя. Это и к лучшему. Отсекаются ненужные чувства, переживания, на многие вещи и события начинаешь смотреть иначе, под другим углом, и приходит понимание, что то, без чего тебе казалось, ты не сможешь жить – лишь мишура и ненужная, никчемная суета.

Его рука не дрогнула, когда он вводил код доступа. Без него дверь невозможно открыть ни снаружи, ни изнутри. Дарен и дом переоборудовал под себя. Как знал, что рано или поздно к нему прибудут незваные гости. Первая вот… долго же заставила себя ждать.

Сколько он тут лет? Четвертый год пошел. Не так уж и много.

Он сам себя сослал себя. И был вполне доволен тем, что имеет.

Но нет, кому-то надо было перечеркнуть его спокойное существование. Вынуть из скорлупы. Снова возникал вопрос – зачем?

Защелка бесшумно отъехала в сторону, и на панели появился синий сигнал – дверь открылась.

Дарен толкнул её и вышел на крыльцо. Порыв ветра сразу же хлестнул по незащищенному лицу, обжег. Привычно, ничего нового. Обвел взглядом территорию у дома и нахмурился. Два снегохода, которые надо бы загнать в гараж, иначе за ночь они превратятся в запорошенные холмы, чернели на белом фоне. Там, где пару минут назад упала ОНА, уже замело, но сугроба не наблюдалась. Значит, хватило ума встать.

Но, черт возьми, куда она делась?

А потом он услышал совсем рядом с собой звук, больше похожий не то на сдерживаемый всхлип, не то на икание.

Повернув голову, Дарен увидел, что она, съежившись, сидит на полу уже заснеженной веранды.

Тая замерзала. Скорее всего, это было даже связано не с погодными условиями. Просто сдали нервы.

Когда она кое-как поднялась на ноги, земля поплыла перед глазами. Пришлось остановиться и отдышаться.

Она оказалась в безвыходной ситуации.

Как и некоторое время назад…

Горечь захлестнула девушку. Нет, все последние четыре года её жизнь больше походила на постановку, на разыгранный спектакль под чутким, циничным и очень жестоким руководством. Был в ней небольшой просвет, дававший надежду, дарующий тепло, но он так быстро закончился. И связан он был с тем человеком, чью жизнь она разрушила… И у которого сейчас оказалась едва ли не в плену.

А её… Её тоже покатилась под откос. Заслуженно.

И всё же умирать не хотелось. Ни тогда, ни сейчас. Инстинкт, что не дремлет никогда, что заставляет бороться и двигаться вперед, и на этот раз сработал безошибочно. Толкнул её в спину, чтобы она не смела стоять и поддаваться удушливому отчаянию. Тая, облизнув губы, направилась к входной двери. Она не сомневалась – та была закрытой. Но ей предшествовало просторное крыльцо с высокой верандой. Можно попытаться укрыться там. Вдруг получится.

Стучаться Таисия не стала. Если её захотят впустить – дверь откроется.

Все мысли в голове проносились автоматически, словно и не ей принадлежали.

Она взошла по ступеням и, пройдя к стене веранды, прислонилась к ней, а потом и съехала на пол.

Прилетела, называется.

Больше она не успела ничего ни сделать, ни подумать, потому что, не веря своим глазам, она увидела, что дверь всё же открывается, и на крыльцо выходит ОН.

Он мгновенно определил, где она находится. Потому что повернулся в её сторону и всверлил в неё взгляд, полный ненависти и презрения.

– Кистан, – простонала Тая, зажимая рот рукой.

Его имя сорвалось с губ нечаянно.

– Меня зовут Дарен.

Он не говорил – хлестал. Электрической плетью, чтобы больнее, до мяса.

Таисия медленно кивнула.

Когда она летела на Богами забытый Дизоль, то спокойно произносила имя мужчины, что должен был обеспечить её убежище. Да и вообще, какая разница, кого и как зовут. Имя и есть имя. Но сейчас, увидев, с кем ей придется жить под одной крышей определенное количество времени, имя Дарен ей даже мысленно давалось с трудом.

Кистан…

Кистан – кричало её израненное сердце.

Кистан – молила раскаявшаяся душа.

И только мозг настырно пытался навязать ей новое, чуждое, совершенно ему не подходящее имя – Дарен.

Дарен больше ничего не сказал, развернулся на шипованных ботинках и снова вошел в дом.

Оставив дверь приоткрытой.

Таисия понимала, что злить его нельзя. Что он разрешает последовать за ним.

Только… как? Всевышний, как?

Тело отказывалось ей повиноваться, сделавшись в какой-то момент студнем. Чтобы заставить себя снова встать, Тае понадобились титанические усилия над собой. Она уговаривала себя, что всё будет хорошо, что она непременно справится. Что связь с Комитетом обязательно появится в ближайшие дни. Она попросит, нет, потребует, чтобы за ней прилетел беспилотник и забрал её отсюда. От него. Потому что иначе… Иначе последствия могут быть печальными.

Сегодня он якобы гостеприимный в кавычках хозяин, завтра… А что будет послезавтра… когда в нем проснется зверь?

А он проснется. Его зверь. Рано или поздно.

Глотая слезы и непонятную обиду, гоня прочь страх и сомнение, Тая всё же, осторожно ступая, прошла к двери. Та как раз от порыва сильного ветра пошатнулась и едва не захлопнулась, Тая смогла удержать её и проскочить в последний момент. Когда дверь грохнула за спиной, Тая вздрогнула.

Девушка оказалась в слабо освещенном, просторном коридоре, плавно переходящем в большую гостиную. Не зная, что делать, какие слова говорить, Тая затаилась у двери, до крови кусая губы.

Кистан, то есть, Дарен, стоял в трех метрах от неё и методично избавлялся от одежды. Скинул ботинки, аккуратно их поставив на подогреваемую полку, далее последовал комбинезон. Несколько застежек, кнопок, и он распахнулся. Современная одежда тем и хороша, что её можно было надеть и снять за считанные секунды.

Дарен не смотрел на неё, игнорировал. Тая не знала, радоваться этому или огорчаться. И что делать дальше она тоже не знала. Наверное, и ей надо раздеться. Да, определенно. Но сейчас даже элементарные вещи и поступки давались с трудом.

Она оказалась в клетке со зверем.

Сейчас зверь выжидал. Игнорировал её и даже разрешал побыть на своей территории.

Тот мужчина, которого Тая знала в прошлом, умел просчитывать хитроумные комбинации. Умел выжидать, и выманивать противника, выпытывать у него слабые места. А потом четким, хладнокровным движением наносить по ним удары. Тот мужчина только не учёл одного – она стала его слабым местом.

Тая запретила себе вспоминать прошлое. Да, все мы совершаем проступки, которым нет оправдания. И теперь Таисия точно знала, что за них всегда приходится расплачиваться. Её расплата настигла её значительно раньше, согнула, припекла так, что Тая едва ли не распрощалась с жизнью. И теперь вот он – Дарен.

Судья и палач в одном лице.

Когда-то он сдувал с неё пылинки, оберегал, заботился. Делал всё, чтобы она чувствовала себя счастливой. И она чувствовала, она захлебывалась от счастья, улыбалась ему в ответ, чтобы ночью, в своей комнате, оставшись одна, вцепиться зубами в подушку и скулить побитой собачкой от нестерпимой боли. От осознания того, что она дрянь, и не то, чтобы не заслуживает внимание такого мужчины, как он. Она не заслуживает ни одной его улыбки – искренней, уверенной в себе, в том, что он может подарить заинтересовавшей его девушке. А Таисия его не просто заинтересовала. Его внимание было куда глубже и сильнее, и он не скрывал своих намерений ни в отношении неё, ни в отношении их будущего. Он поступал, как поступает настоящий мужчина, у которого стальные жизненные принципы, который идет выбранной дорогой и не сворачивает с курса. Он четко знал, чего хочет и кого. А хотел он тогда её. Хотел не просто её молодое, невинное тело, которое мог взять, по сути, не спрашивая её согласия, и его бы никто не сослал, не посадил, не наказал, он хотел её саму.

Только Провидение распорядилось иначе.

Шмыгнув носом и приказав себе угомониться, Таисия начала раздеваться. Выбора у неё не было. Если её впустили в дом, то мгновенную расплату затевать не будут. От мысли, что Дарен может ей причинить боль, душа заныла с новой силой.

Расстегнув комбинезон, Таисия повторила движения хозяина, и лишь, оставшись в термобелье, вспомнила, что багаж у неё остался за дверью. Черт! И что теперь?

Рука, что была без перчатки, отреагировала на тепло неприятным пощипыванием. Неужели отморозила? Тая несколько раз сжала и разжала кулаки, разогревая кровь. А когда подняла голову, оторвавшись от незатейливого занятия едва не закричала.

Дарен стоял рядом с ней.

Для мужчины, что обладал очень внушительной комплекцией, он передвигался опасно бесшумно.

– Где сумка с вещами?

На Таисию снова нашло оцепенение. Она бы и рада иначе реагировать на мужчину, но, как оказалось, это выше её сил.

– Там, – она указала на дверь.

Дарен прищурил глаза, и от недовольства, застывшего в его темных глазах, захотелось провалиться сквозь землю.

И это только начало.

Что же будет потом…

Тая понимала, что ей необходимо мобилизовать внутренние ресурсы, собраться и начать нормально реагировать на присутствие Дарена. Понимала и категорически отказывалась это делать, поддаваясь панике и страху. У него есть священное право на месть, и, как она помнила, он никогда от неё не отказывался. Говорил, что обидчики должны получать за свои действия, что зло не должно оставаться безнаказанным. Уже тогда она знала – её его месть тоже коснется.

Под ложечкой засосало, и, когда Дарен проходил мимо, Тая интуитивно шарахнулась в комнату.

Её жест не остался незамеченным, и мужчина в ответ удовлетворенно улыбнулся. Нет, не улыбнулся – оскалился. Он дал понять, что тоже отлично понимает её эмоции. По его виду можно было сказать, что в отличии от неё, он полностью владел собой. На его лице ничего не отображалось.

Когда он подошёл к двери и нажал комбинацию, Таисия безвольно прижалась к стене. Значит, без его ведома, она из дома не сможет выйти, и тут же ехидный внутренний голос ей напомнил, что куда она пойдет – ни связи, ни транспорта, ни единой души.

Прежде чем лететь в Дизоль, Таисия пробивала – поблизости больше никто не жил. Оно и понятно, край не располагал к комфортной жизни. Только Дарен выбрал его, и в глубине души Таисия догадывалась, по какой причине.

Мужчина вышел и быстро вернулся, а она как стояла у стены, так и продолжила.

Дарен бесцеремонно бросил сумку к её ногам.

– Дальше сама.

Тая кивнула.

– Спасибо.

Ей же надо было что-то сказать.

И снова недобрая ухмылка появилась на мужском лице.

– Спасибо не принимается.

Прежде чем она успела понять, что он имел в виду, как-то приготовиться, он оказался непозволительно близко. Более того, не успела она моргнуть, как оказалась впечатанной его телом в стену. Он прижался к ней, лишая возможности дышать. Распластал её между собой и каменной плитой. Его движения были порывистыми и резкими. Злыми. Причиняющими боль. Не только стена была сделана из камня, но и его тело. Такое же жесткое, холодное, безапелляционное. Не дающее ни единого шанса на свободу.

Таисия не успела ни пикнуть, ни возмутиться. Да и стала бы она – вот в чем вопрос. Холодные, обветренные мужские губы, от того чуть шероховатые, впились в её. Тая задохнулась. Ничего подобного она и не ожидала, даже предположить не могла. Это уже потом она придет к выводу, что, как только беспилотник скинул её на Дизоль, её жизнь больше не принадлежала ей, и все её планы нарушились, пошли по-другому сценарию.

Губы Дарена обожгли её. Когда-то прикасавшиеся к ней с нежностью и осторожностью, оберегая и даря наслаждение, они обрушились на неё, подавляя и подчиняя. Он не церемонился с ней. Целовал, едва ли не кусая, причиняя боль и дискомфорт. Последний был вызван даже не поцелуем, а тем, что Таисия оказалась в ловушке его тела. Его аромат, замешанный на мужском природном запахе, терпком одеколоне с привкусом мороза и снега, ворвался в сознание, заставляя её капитулировать, даже, несмотря на то, что она и не планировала сопротивляться. Она задыхалась. Распластала ладони по стене, не замечая, как короткие ноготки ломаются.

Дарен действовал агрессивно. Он властно положил руку на её бедро, с силой сжал, оставляя синяки. Второй зафиксировал её плечо. Как будто она куда-то денется.

Поцелуй длился недолго, и, когда он оборвал его, Тая почувствовала облегчение.

Как оказалось – рано.

Потому что услышала:

– И как ты собираешься рассчитываться за кров и защиту… любимая?