Светлячок и Соловей

Наказание

не беченно, простите...

- Благодарю тебя, муж мой. – Абаль сделал еще один шаг вперед и протянул к мужу скрещенные руки. – Я полностью в твоей власти и готов принять от тебя любое наказание.

- Мой соколенок. – Джабаль невольно улыбнулся. - Ты моя любовь, мое дыхание, я не причиню тебе боли, я просто хочу научить тебя видеть сердцем, а не глазами.

Джабаль прижал ленту к затылку, а потом завязал глаза супруга накрест широкой лентой, и опять завязал на затылке.

- Ты помнишь, как ты учил Алели доверию и послушанию? Вот сейчас ты поймешь, что чувствовал твой птенец, когда на него надели шапочку, и что он при этом почувствовал. -

Эмир погладил супруга по щеке, - Айдан вы сами соберете вещи, или сказать Ади, чтобы он прислал слуг в помощь?

- Не беспокойтесь. – Айдан повел рукой, а потом благодарно улыбнулся, - спасибо вам за все. И я хотел бы вернуться сюда, что бы закончить начатое дело. – Айдан жестом показал змею, и поднял брови. – Я сократил список на три четверти, но осталось похоже самое тяжелое.

- Не переживайте, - Джабаль кивнул, - им всем пока не будет хода во дворец, а потом пришлете мне список оставшихся, и мы обсудим с вами план действия.

- О чем вы говорите? - Абаль насторожился, и крутил головой, пытаясь услышать, то о чем умолчали, - кому это хода во дворец не будет? Новым учителям? Врачам?

- Соколенок. – Джабаль ухмыльнулся. – Теперь, когда твои глаза закрыты, тебе придется научиться доверять другим без всяких условий. В любом случае прощайтесь, в ближайшее время вы не увидитесь.

- До встречи, мой хороший. - Айдан поцеловал правнука в щеку и погладил его по плечу, - слушай свое сердце и помни о своем обещании.

- Хорошо. – Абаль кивнул и попытался в воздухе поймать ускользающего селафь, - я все сделаю, а ты передай оми, чтобы он за меня не волновался.

Айдан еще раз поцеловал омежку и тихо выскользнул из комнаты, Абаль раньше никогда не обращал внимание, как шелестит шелковое платье и какой легкий шаг у селафь.

- Пойдем, отведу тебя в комнату, - Джабаль взял за руку супруга и осторожно потянул, - я буду занят до вечера. Обед тебе принесут, а поужинаем мы уже вместе.

Джабаль завел Абаля в комнату. Омега покрутил головой, пытаясь понять, где именно он находится, это спальня Джабаля или его собственная комната? Эмир подвел супруга к кровати и когда его колени уперлись в покрывало, омега провел по нему руками и понял, что он в своей комнате. Абаль сразу сел на кровать и сложил руки на коленях, приготовившись к ожиданию. Сразу услышав, как шаги мужа прозвучали у двери, а потом раздался тихий щелчок закрываемой двери.

Серенити вздохнул и снял с себя ленту, до вечера времени много, можно спокойно книгу почитать. У двери раздалось хмыканье. Серенити посмотрел на дверь и увидел, что Джабаль так и стоит у закрытой двери в комнате.

- Ты снял ленту. – Джабаль недовольно раздул ноздри, - разве ты не понял, что ты наказан? Я поверил тебе, а у тебя, похоже, совсем нет чести. Придется над этим поработать…

Джабаль шагнул вперед и вытащил из ножен короткую джамбию* он быстро надрезал ворот платья, а потом парой резких рывков разорвал платье до самого низа.

- Что ты делаешь? – Серенити дернулся, - Прекрати немедленно! Стой! – Серенити попытался прикрыться обрывками платья, но его жестко развернули и, стянув платье в рукавах до запястий. Джабаль парой резких рывков оборвал рукава и связали их обрывками руки за спиной. – Джабаль, прекрати, ты меня пугаешь! Что ты делаешь?

- Ты, наверное, не понял, - Джабаль проверил, надежно ли связаны руки и не перетягивают ли они запястья, - но ты наказан. И если ты не можешь принять наименьшее из наказаний, то будешь наказан сильнее.

Джабаль подхватил упавшую ленту и отодвинул ногой обрывки шелка, которые только что были красивым платьем. Он положил ленту на затылок омеги, но Серенити попытался увернуться.

- Не заставляй меня быть с тобой более суровым. – Джабаль покачал головой, - не ты ли говорил, что примешь любое наказание? Что же изменилось? Не прошло и пяти минут, а ты уже своевольничаешь. Надо уметь держать слово, это очень плохо, я считал, что ты сдержишь его как взрослый и разумный человек, но похоже, я ошибся…

- Я сдержу слово! – Серенити вытянулся и зло поджал губы, - просто, это глупо сидеть в пустой комнате с завязанными глазами, я бы почитал немного, а к твоему приходу опять завязал глаза! Это глупо сидеть в темноте как птица в клетке! Я не птица, я человек! Развяжи мои руки!

- Слышал, как соколы кричат, сидя в клетках? - Джабаль усмехнулся и завязал ленту на глазах, проверив, чтобы она не давила, но и не сползала. – Я слышу крик соколенка, но непослушную птичку надо научить дисциплине! Ты виноват, и должен понести свое наказание. – Джабаль отошел на шаг и спросил вкрадчиво, - или все же развод? Я еще успею задержать шаттл с Айданом.

Серенти сразу замолчал и дернул головой. Сдаваться не хотелось, но и ехать домой, как нашкодившему ребенку, вместе с Айданом не хотелось. Селафь с него шкуру спустит своим языком еще по дороге. А уж дома, так вообще церемониться не будет и мир тогда с овчинку покажется. И как появиться дома после всего что было на охоте? Бельчонок до конца жизни будет припоминать ему разговор в омеговозке, да и оми тоже молчать не будет… А Тигренок? Как посмотреть брату в глаза, после того что случилось?

- Я все понял и буду послушным.

Серенити повел плечами и, развернувшись, вытянул руки за спиной, надеясь, что их после этого развяжут, но в ответ он услышал, как щелкнул язычок на двери. Омега недоуменно развернулся и прислушался. В комнате было тихо. Он, не веря своим ушам, дошел до двери, но там никого не было. Серенити принюхался. В комнате пахло альфой, но фоном, похоже, его действительно не было в комнате.

- Джабаль… - Серенити прислушался, но в комнате было тихо, - Джабаль, развяжи меня, я все понял! Развяжи меня! Я не птица и не вещь, чтобы закрывать меня в комнате связанного и беспомощного!

Но ответом была тишина. Серенити постоял посреди комнаты, вспоминая, где находится дверь и добрался до нее, и только толкнувшись животом в ручку понял, что в этот раз Джабаля у двери нет. Пришлось вспоминать, где находится кровать, а потом осторожно нашарил по полу ее ножку и сел на покрывало. Тело холодил воздух. Оказаться голым, пусть и одному в закрытой комнате было стыдно. Еще больше стыда добавляла мысль, что в комнату может зайти кто-то из слуг, тот же Захи и ему придется объяснять, почему он сидит в комнате голый и со связанными руками. Это было очень стыдно и обидно, а понимание, что он сам в этом виноват, делало стыд просто нестерпимым.

Серенити заплакал. Слезы вначале впитались в ленту, а потом потекли по щекам. Омежка лег на бок, поскольку связанные руки не давали возможность лечь на спину, и расплакался, жалея себя, жалуясь на несправедливость мира, а потом подумал о Джабале и заплакал еще сильнее. Ему, наверное, было очень больно понять, что человек, которого любишь, хотел твоей смерти. Бедный Джабаль… Серенити вытирал слезы о покрывало, а потом в носу собрались сопли, и Серенити растерялся. Раньше бы он высморкался, но как это сделать без рук? Просто выдуть их из носа? Но тогда они повиснут на лице… Какой же он будет, когда его найдут слуги… голый… связанный… зареванный… и с соплями на лице…

Серенити сел и решительно шмыгнул носом. Нет. Он обещал Айдану быть всегда красивым для слуг. А он сидит здесь и рыдает, как наказанный ребенок… но его действительно наказали… и слезы полились еще сильнее. Все должно было быть иначе, скоро приедут врачи и он собирался их встретить и сказать, что-то умное и героическое, мол, наш эмират теперь будет другой – новый и современный, и Джабаль должен был им гордиться. Ведь все было так хорошо, и что же случилось, что он теперь сидит здесь в закрытой комнате…

Серенити замер, услышав, что кто-то взялся за ручку двери. За дверью раздавались голоса. Серенити выпрямил спину и постарался выглядеть невозмутимо. Дверь открылась и в комнату кто-то вошел. Омега хотел принюхаться, что бы понять кто, но в носу было полно и ничего не оставалось, как громко шмыгнуть.

- Мой хороший. – Голос Джабаля дрожал. – Не плачь. Хотя, наверное, тебе надо поплакать, но лучше не надо, - руки альфы огладили плечи, - да ты совсем замерз мой милый.

На плечи омеге накинули что-то теплое, наверное, эмирский халат. Альфа приподнял его и посадил к себе на колени, одновременно растирая плечи и руки через халат. Серенити постарался взять себя в руки, и даже набрал воздуха в грудь, что бы объясниться, но в носу появился пузырь, который сразу лопнул и по губе противно потекло. Это было так стыдно, что омега опять разрыдался.

- Тише, тише, давай я помогу, - альфа прижал к носу платок и слегка сжал, побуждая высморкаться.

- … я сам, отпусти… – Серенити попытался говорить и дышать через рот, чтобы больше не позориться.

- Ты теперь не сам, - Джабаль опять прижал слегка нос, снимая оттуда текущие сопли и слезы, - у тебя теперь есть я. Давай, сморкайся, я помогу. Ну, же… не упрямься.

Серенити сдался и высморкался. Сразу же стало легче. Повязка на глазах не давала увидеть лицо мужа, интересно он торжествует, что настоял на своем, или ехидно и насмешливо смотрит, как супруг соплями изошелся. Но вместо этого теплые руки закутали крепче в халат, проверили, насколько укрыты ноги и прижали к плечу. От этой молчаливой заботы и тревоги, которая неслась по связи, в душе опять стало тоскливо и печально. Джабаль все равно продолжал о нем заботиться, даже когда узнал, что он хотел его смерти. Лучше бы Захи его нашел… перед ним не было так стыдно, как перед альфой.

- Прости… - Серенити опять зарыдал и уткнулся носом мужу в ворот одежды, - я не хотел. Вернее хотел, но не то. Я не думал, что ты… - Серенити потерся носом по вкусно пахнущей сандалом шее, - … все было не так…

В носу опять стало собираться и омега начал дышать ртом, а Джабаль опять предоставил ему платок, а потом дал напиться и держал осторожно стакан, пока по нему цокали омежьи зубки. А потом опять обтер и лицо и уже мокрую шею. И теплые руки опять обняли и мягко прижали. А омега все плакал и пытался объясниться, что все было не так. Ведь он вначале не знал, какой альфа и испугался и хотел, чтобы все быстрее закончилось, а потом все стало иначе. Абаль опять заплакал, а муж держал на руках и давал время от времени то платок, то воду. Хотя теперь вместо слов были только междометия и просто жалобные звуки.

А потом все слова у Серенити закончились, и силы закончились, а муж уже носил его на руках и мягко укачивал и что-то напевал без слов, словно колыбельную. Омега боялся оторвать нос от шеи мужа, было страшно, что тот уйдет и больше не захочет иметь ничего общего с такой плаксой, и он больше не услышит этого теплого и пряного запаха и решит что, пожалуй, такому храброму и сильному эмиру, совсем не нужен такой плакса как он. От всех этих переживаний омега почувствовал себя совсем обессиленным и не заметил, как уснул под монотонное пение мужа.

Проснулся Абаль в тепле и полной темноте. В груди все болело, как будто он от души наревелся. Абаль поднял с подушки голову пытаясь понять где он. А потом вспомнил - лента, комната, и он действительно плакал. Омега потрогал шелковую ленту, она уже высохла и пальцы скользнули по атласной поверхности. Руки! Руки были свободны, Абаль привстал на локте и потрогал себя и впереди себя. Он так и был голым и лежал похоже на кровати. А теплое сверху, это был халат Джабаля. А тяжелое на бедре это была большая рука.

Омега хотел откинуться на спину и наткнулся спиной на кого то. За спиной раздалось сопение.

- Джабаль? – Серенити вытащил из теплого кокона руку и потрогал руку мужа, - ты здесь? Ты не ушел?

- Ну, куда я от тебя уйду? – альфа, похоже, вздохнул, - не плачь, пожалуйста, больше, я думал у меня сердце остановится от боли.

- Ты меня простил? – Абаль попытался развернуться внутри халата.

- Выдержишь наказание до конца – прощу. – Вздохнул Джабаль. – Только не плачь, я больше такого не выдержу.

- А когда будет конец? – поинтересовался омега.

- Когда ты сможешь меня увидеть, – хмыкнул альфа, и помог супругу развернуться.

- Так развяжи мне глаза, - Абаль потрогал пальцами нос и губы мужа,

- Нет, – губы под омежьими пальцами улыбнулись и поймали в плен пальчик, чтобы облизать. – Глаза без сердца слепы, ты опять увидишь не то, - пробубнил альфа, не выпуская пленника.

- Нет, я увижу тебя! – Абаль осторожно освободил один палец и предложил другой, муж с удовольствием обласкал губами и языком и другой юркий пальчик. – Я смогу увидеть тебя. Честное слово! – пообещал омега и закивал головой.

- Кушать хочешь? – Джабаль приподнялся на кровати, садясь, а потом, быстро склонившись, коротко поцеловал омегу в щеку. – Давай я тебя покормлю. Как птенца. Тебе понравится.

Абаль опять покрутился внутри халата и, просунув руки в рукава, сполз с кровати. Его сразу подхватили заботливые руки и посадили на подушку. Альфа дошел до двери и тихо что-то велел, почти сразу так же тихо постучали, и альфа, приоткрыв дверь, сам забрал у слуги поднос и поставил перед супругом.

- Пока ты в одном моем халате, не хочу, чтобы тебя хоть кто-то видел. Ты только мое сокровище. – Хмыкнул альфа и, судя по звуку, уселся напротив.

Омега вытянул вперед руки, пытаясь понять, что на подносе. В итоге вляпался одной рукой в миску с соусом, и чуть не перевернул чайник с горячим чаем.

- Тише, торопыжка. – Джабаль поймал перепачканные в соусе пальцы, облизал, а потом тщательно вытер полотенцем, - я тебя сам покормлю. Ты ведь кормил птенца прямо в клюв, когда он сидел в шапочке? Открой ротик…

По губе омеги скользнуло что-то мокрое. Он вначале отпрянул, а потом облизал губу, на ней был вкус персика. Джабаль горестно вздохнул, а Абаль неожиданно смутился. Ну вот, получается, что он ему все же не доверяет, а ведь это не так! Абаль сразу же наклонился вперед и отрыл рот, собираясь без возражений съесть все, что предложит муж. Кусочек персика оказался на языке. Омега осторожно прикусил его, а потом начал жевать. Следом в рот попал кусочек хлеба и мягкий сыр, а потом виноградина. Это даже стало интересно угадать, что положат в рот дальше. А потом послышалось, как наливают чай в чашку и запахло фруктовым чаем, который омега предпочитал пить по вечерам, и у губ оказался тонкий фарфор чашки.

- Если ты кормишь меня как птенца, - улыбнулся Абаль, - то тогда и пои как птенца.

Омега улыбнулся и услышал, как альфа пересел рядом, коснувшись бедром бедра. Он положил руку на бедро мужа и почувствовал, как напряглись у альфы мышцы, а потом твердые пальцы бережно подхватили лицо за щеку и, лаская, потянули в сторону, разворачивая. Джабаль вначале подул ему в нос, совсем как молодому соколенку и только добившись улыбки, прикоснулся к губам, предлагая глоток чая. Абаль поил мужа из губ, но сейчас было совершенно иначе. Это было очень волнительно, и ново, накрыть его губы сверху позволяя напоить себя.

Абаль сделал глоток и потом еще один. Чай был теплым и именно настолько сладким как он и любил. Но особый вкус ему добавляли губы, которые не торопились пропадать. Их можно было лизнуть, забирая последнюю каплю и прижаться опять, как будто умираешь от жажды. Альфа впился поцелуем, пробираясь внутрь языком, будто проверяя, что чай выпили и действительно ждут продолжения. Следующий глоток сразу превратился в поцелуй, добавляя чаю сладость своей нежностью. Дыхание у мужа стало тяжелым, а омега довольно улыбнулся, и по руке альфы, добрался вначале до плеча, а потом до шеи и наконец, лица Джабаля. Оно было рядом, но так далеко…

- Еще… - попросил птенчик, ответом ему стал тихий стон. – Еще, прошу, я как пустыня пересох и жажду твоих прикосновений.

- Что ты со мной делаешь, Соколенок, - простонал альфа и попытался напоить птенца, но его в ответ поцеловали и, схватив за шею, не позволили отстраниться.

Почему-то эта временная слепота убрала стеснительность, и омега растворился в чувственных прикосновениях, ласке и тепле. Запах сандала проникал под кожу и Абаль уже не понимал, кто кого целует, он мужа или наоборот. Это стало неважно. Важным стало не потерять, не раствориться в темноте и не дать отстранится этому теплу. Он закинул ему на плечи вторую руку и потянулся всем телом, желая большего, почувствовать всем телом тепло кожи.

От резкого движения он перевернул поднос, и чай пролился им обоим на колени. Джабаль тихо зашипел и принялся обтирать любимые ноги от чая, который уже немного остыл, но все равно оставался горячим. Абаль вдруг понял, что у него очень чувствительная внутренняя часть бедра, и рука мужа даже через влажное полотенце все равно продолжает возбуждать. Омега перехватил руку с полотенцем и толкнул ее внутрь халата и вверх. И хотя туда чай не попал, но очень хотелось, чтобы альфа обязательно прикоснулся к возбужденному члену и понял, что он… что его… не оттолкнут, и будут очень благодарны за кусочек внимания и к этой части омежьего тела.

Где-то звякнула посуда, похоже, теперь Джабаль перевернул поднос и с коротким стоном уложил супруга на кровать. Восставшую плоть, так желавшую внимания и тепла, обдало прохладным воздухом, когда халат распахнули одним движением. Абаль понял, что лежит перед мужем голый, как младенец, едва появившийся на свет. И только руки, пропущенные в рукава, оказались зажаты тяжелым халатом альфы. Омега только подумал, как освободить их, но все мысли вылетели, стоило двум жадным руками пробежать от щиколоток до бедер, и вдоль ствола прошелся горячий бесстыжий язык. Не успел омега вскрикнуть, как эпицентр возмущения был захвачен в плен и проглочен целиком.

Тело свело судорогой от удовольствия, а под зажмуренными глазами стало светло от огненных всполохов. Это было так ярко и так необычно, что все мысли вылетели из головы. От этого чужого тепла и языка, который успевал оглаживать и ласкать со всех сторон, казалось еще немного и можно будет потерять рассудок. Абаль подкидывал бедра, толкаясь вверх, и альфа позволял толкаться ему в рот все быстрее и быстрее. А когда омега с криком кончил, так и не отпустил его, приняв все до конца и облизав напоследок, вызвав еще одну волну судорожных вздохов и вздрагиваний, похожих на предсмертные конвульсии.

Это было так ярко, что Абаль опять расплакался от избытка впечатлений. Его как младенца освободили из пут халата и завернули в покрывало, уложив под бок альфы. Омега освободил руку и закинул ее на шею мужа и, повозившись еще немного, окончательно успокоившись, наконец, заснул. День был долгий и потрясений слишком много для одного дня.

*

Утром было очень странно не увидеть утренний свет и ориентироваться только по звукам. Повозив рукой по кровати, Абаль понял, что лежит один. По комнате кто-то тихо ходил. Но стоило только потянуть покрывало, чтобы прикрыться, как на кровать сел кто-то тяжелый. Теплая рука провела по лицу, отгоняя мгновенную панику, это был Джабаль.

- Уже проснулся? Или поспишь еще?

- Нет, - Абаль протянул руку на голос, ее перехватил муж и сразу поцеловал, - я хочу встать и позавтракать.

- Разреши я помогу тебе одеться, - мурлыкнул альфа, - платье или туника?

- Ту… платье. – Абаль поджал губы, он вспомнил об обещании селафь одеваться согласно статуса, - ты сегодня будешь со мной?

- Нет, у меня дела в Диване. – Джабаль принес шелестящий шелк и попросил. - Вытяни руки. Хорошо. - Джабаль начал медленно и осторожно одевать супруга. Он так путался в складках подола и рукавах, что было понятно, что он это делает впервые. Захи помогал одеваться на порядок быстрее, - мы позавтракаем, и я уйду, а ты останешься с Захи. Вы ведь учитесь с ним в одном классе? Мне твой оми несколько раз напомнил перед отъездом, чтобы я не мешал тебе закончить образование. Пока ты не можешь видеть сам, он тебе почитает.

- Хорошо. – Абаль вытянул из ворота лохматую косу и потрогал волосы, - а как расчесаться, если лента в волосах мешает.

Джабаль вздохнул и перестал застегивать мелкие пуговки на рукавах омежьего платья.

- Хорошо. Закрой лицо руками, я расчешу тебе волосы, а потом Захи заплетет тебе косу. Придется потерпеть, пока все не закончится. – Джабаль потянул за узелок на ленте, - ты помнишь, что подглядывать нехорошо?

- Я не буду подглядывать. – Абаль недовольно поджал губы, - я не маленький!

- Хорошо. – Джабаль снял ленту и через минуту вернулся с расческой. – Не хотелось бы делать тебе больно, но я раньше такие длинные волосы не расчесывал…

- Распусти косу, вначале расчеши волосы пальцами, чтобы выровнять их по всей длине, а потом начинай расческой с редкими зубами, - начал учить омега, - А когда волосы расчешутся, и не будет узелков, возьмёшь расческу с частыми зубками. И только после нее можно браться за щетку.

- Целая наука.

Хмыкнул альфа, но тем ни менее стал осторожно распутывать косу. Волосы легли тяжелыми волнами на спину, альфа с удовольствием запустил в них пальцы. У корней они были влажными со сна. Джабаль с удовольствием пропускал светлые пряди между пальцев, а потом взялся за расческу. В мешочке действительно было несколько расчесок с различными по длине и частоте зубцами. Он и не предполагал, что они все необходимы просто чтобы расчесаться.

Он сделал все как необходимо: вначале одна расческа, и когда ее зубчики стали легко скользить по волосам, взял другую расческу, а потом прогладил волосы щеткой. Они сразу стали блестеть и послушно льнуть к рукам. Джабаль понял, что получает от этого удовольствие. На душе стало тихо, как после молитвы. Он коротко поцеловал склоненную макушку и опять закрыл омежьи глаза лентой. Абаль вскинулся, похоже, он тоже забыл обо всем. Быстро заплел простую косу и с интересом замер. Утро было достаточно необычным.

- Будем завтракать здесь или в гостиной? – Джабаль осторожно погладил волосы в косе, такие гладенькие…

- Здесь. - Абаль огладил руками платье, проверяя все ли в порядке и все ли пуговицы застегнуты. – Я пока не готов выходить вот так из комнаты. Я пока лучше здесь побуду.

Джабаль дошел до двери и отдал распоряжение, чтобы принесли еду. Кто-то принес еду, в воздухе запахло утренней кашей и привычным запахом мяса со специями, как всегда для завтрака альфы.

- Я хочу есть сам. – Абаль повел носом пытаясь сориентироваться, откуда пахнет и куда идти. Он и не ожидал насколько окажется беспомощным из-за временной слепоты, - я с трех лет ем сам. Это, конечно, приятно когда ты меня кормишь, но…

Омега замер на полуслове, не зная как объясниться, вчерашний ужин и особенно то, как он закончился, это было очень приятно, но ведь сейчас утро и впереди много дел… похоже Джабаль понял все и без слов, он осторожно подвел его к подушке на полу, и пояснил:

- Хорошо. Подушечка перед тобой, переступай и садись. Так. Поднос прямо перед тобой, осторожно, каша еще горячая! Да, тарелка с фруктами за ней, рядом с чайником. Разреши все же я за тобой поухаживаю и налью тебе чая?

Абаль поднял тарелку над подносом и нашел ложку. Кушать наощупь было крайне непривычно, но занимательно. Послышался звук, когда наливают чай в чашку. Потом послышалось, как ложечкой размешивают сахар. Абалю было интересно, сколько сахара положил ему альфа и он протянул руку за чашкой. Руку сразу перехватили в воздухе, и бережно вложили в нее ручку чашки и опять придержали, чтобы он случайно не плеснул на себя. Абаль сделал глоток и понял, что сахара в чашке, так как он любит. Это принесло понимание, что муж знает, как он любит пить чай. Это было приятно, а потом стыдно. Омега поймал себя на мысли, что никогда не обращал внимание, что вообще пьет Джабаль по утрам. Не кофе, запах кофе появлялся после ужина, когда в последние дни перед приездом гостей Джабаль задерживался чтобы поговорить, по большей части с селафью…

- Айдан уже улетел? - Абаль осторожно поставил на поднос чашку и порадовался что, кажется, не пролил и капли.

- Еще вчера, - Джабаль долил омеге чая, и опять позвенел ложечкой о тонкий фарфор. - Оказывается, он уже отправил большую часть вещей в эмират ад Дин. Так что сборы у него были короткими. Я не хотел, чтобы он возвращался домой вместе со слугами и вещами с охоты и поэтому отправил его отдельно, на своем шаттле. Так что он дома с сыном и домочадцами, не переживай.

- Спасибо. - Абаль поставил на поднос тарелку с недоеденной кашей, аппетит, почему-то, пропал. – Спасибо, что не сердишься на селафь. Он ни в чем не виноват, он переживал за меня и хотел сделать как лучше. Он меня очень любит. Это только моя вина. Прости меня за то, что хотел сделать тебе больно. Я тогда совсем тебя не знал и был напуган.

- Я понимаю. Хотя это очень больно, узнать, что… - Джабаль вздохнул и отодвинулся от подноса и встал.

Абаль по связи почувствовал, как по связи пронеслась волна горечи, как будто полынной настойки глотнул, опять стало стыдно и своего поведения и то, что он хотел смерти своей паре. Но неожиданно омега почувствовал, как альфа погладил его по склоненной голове, и последующие слова его неожиданно ободрили.

- И ты меня прости. – Джабаль опять поцеловал его в волосы как ребенка. – Я поторопился и напугал тебя. Надо было действовать без спешки, но тогда на рынке мне показалось, что я сошел с ума. Как будто попал в старый сон, когда я нахожу тебя, а потом теряю. Я испугался, что сейчас потеряю тебя, я…

В гостиной раздался перезвон часов, и почти сразу раздался тихий стук в дверь. Альфа вздохнул и замолчал на полуслове.

- Это Захи пришел, - пояснил муж, - мне пора уходить на заседание Дивана. Я вчера пропустил день прошений, и сегодня придется разгребать все, что накопилось.

- Удачи. – Абаль хотел поймать альфу, чтобы переспросить о том сне, но эмир только мазнул полой халата по спине, и вышел из комнаты.