Свет надежды

Глава 2

Можно ли с легкостью принять свою долю, когда совершенно не знаешь, что уготовило будущее? Можно ли сохранять остатки спокойствия, когда знаешь, что от тебя зависит не только собственная судьба, но и судьба даже не одного, а двух народов? Можно ли с легкой душой покидать отчий дом, чтобы навсегда стать одной из тех «варваров», что истребляют твой народ? Можно ли быть уверенной в собственном завтрашнем дне, если этот и другие последующие дни будут наполнены ненавистью и презрительными взглядами, осуждением и недоверием к «чужой», которая является для них таким же «варваром», как и они для нее? И можно ли сохранять спокойствие, когда о своей участи становится известно лишь только накануне?

Небольшая процессия направлялась к западу, к границам Моргаша и Зангры. Там их уже должны были ждать, чтобы проводить к заповедным землям, где должно было свершиться таинство соединения двух правящих кланов.

Чем ближе становились гряды заповедных гор, тех больше неистовствовала природа. Сильный ветер сбивал с ног, подол теплой накидки то и дело цеплялся за кусты и коряги, словно неведомые силы пытались удержать от этого шага. Но не смотря ни на что нужно было идти вперед. Хоть и было страшно.

Сопровождавшие воины отца не посмели, а быть может просто и не пожелали идти дальше и, передав встречавшему отряду воз, развернулись и покинули земли Зангры. Оставалось лишь только обреченно смотреть, как они оставляют дочь правителя Моргаша в чужих землях. Их бросили… Нет, фактически это ее бросили на произвол судьбы и на милость правителя, с которым ее народ уже многие десятилетия вел изнуряющую войну, принесли как агнца в жертву волкам ради призрачного мира.

Маленькая фигурка девушки зябко куталась в длинную меховую накидку. Ее мысли были далеки от разглядывания меняющихся окрестностей на их пути. Да и было ли что рассматривать? Вокруг царили серость и полумрак, ни единый луч солнца уже многие годы не освещал эти унылые земли. Девушку всю дорогу одолевали тревожные мысли, столь же серые и печальные, как и все вокруг. Ей даже не дали ни с кем попрощаться. Под завесой ночной тьмы маленький отряд выехал из крепости, и проводить их никто не вышел. Только старая нянюшка Сенира, да старик Вилен вопреки запрету своего господина вызвались сопровождать невесту в земли врага.

Небольшой отряд Зангры шел чуть поодаль от путников, показывая, что появление чужаков в этих землях не радует их. Да это и можно было понять: бесконечная война, развязанная еще давними предками правителей Моргаша и Зангры, вымотала людей до предела, опустошила их закрома, отняла все и по сей день уносила новые жизни ушедших на бессмысленное кровопролитие мужчин. Не было ни одной семьи по обе стороны от границы земель, кого бы не коснулось горе утраты. Брак между правителем Зангры и дочерью правителя Моргаша в таких условиях представлялся едва ли не единственным выходом обрести мир и спокойствие. И теперь следовало во что бы то ни стало пройти древний обряд перед богами, дабы установить перемирие между землями и народами и, несмотря на столь высокую цену, отступаться от условий сделки никто не собирался. В первую очередь, это дало бы передышку приграничным поселениям, больше всего страдающим от кровопролитных сражений, а также возможность укрепить границы. Ради тех людей, угнетенных ужасами войны, стоило пойти на такую жертву. Одна ее жизнь стоила спокойствия целого народа.

Позади остались родные земли. Позади остались мечты и надежды. Ей же не осталось ничего. Путники оставили у подножия горы своих лошадей вместе со встретившим их отрядом и теперь поднимались наверх. За спиной слышалась перебранка Сениры с Виленом, да и те спустя некоторое время утихли – устали.

Страх перед предстоящим все более сжимал сердце. Погруженная в собственные мысли, девушка решительно шла вперед, прячась в теплой накидке не от пронизывающего холодного ветра, а от жестокой действительности и от сочувствующих взглядов своих сопровождающих. Судьба сделала выбор за нее. Нужно было с достоинством принять выпавшую ей долю, как и полагалось будущей жене правителя. А также той, на кого теперь надеялся народ Моргаша.

Страх подстегивал идти вперед, чтобы скорее встретиться с неизвестностью и разрушить ее леденящие щупальца, что сковывали изнутри все сильнее по мере приближения к вершине. Едва только показался свет священных огней, девушка в нерешительности остановилась и оглянулась, туда, где оставалась ее прежняя жизнь. Она понимала, что ей уже не вернуться. Сердце гулко билось в груди, отсчитывая ритмы страха и печали. Поравнявшиеся с ней старик с нянюшкой успокаивающе погладили по руке, верно истолковав это замешательство.

– Нужно идти, – едва дыша, поторопил старик, – осталось немного.

Девушка печально опустила глаза, но все же нашла в себе силы для слабой улыбки. Бросив обреченный взгляд вниз, она расправила плечи, с обманчивой уверенностью подняла голову и пошла вперед.

На вершине их уже ждали. Несколько черных фигур зловеще застыли на самом краю отвесной скалы, в ярких вспышках молний они выглядели дикими, таких обычно звали в народе воинами преисподней – настолько ужасающей была у них внешность. Об их жестокости в Моргаше слагали легенды, и дети едва ли не с пеленок боялись «черных варваров».

Правитель Зангры выделялся среди своих подданных: он был на порядок выше своих воинов, его непокрытые волосы трепал ветер, а глаза сияли так, что даже свет ослепительных молний был не в силах их затмить. Его громкий голос заставил девушку вздрогнуть и очнуться, пелена оцепенения спала, но теперь на смену ему пришло, наконец, осознание, какая участь ей уготована. Этот горящий ненавистью взгляд, колкие язвительные насмешки говорили сами за себя: она здесь не желанный гость, но идти против рока обстоятельств мужчина не намерен. Ее жизнь здесь не стоит ничего. Если будущий муж, прекрасно понимавший важность этого брака, столь враждебно настроен к ней, чего же стоило ожидать от его подданных. «О боги, дайте только силы все это вынести», – мысленно воззвала девушка к небесам, понимая, сколь тщетны и глупы ее молитвы.

Таинство подходило к своему завершению. Это можно было понять по последним репликам старца и по тому, как уверенно стал приближаться ее только что нареченный муж. На мгновение у нее закончился в легких воздух, а сердце вдруг отчаянно заколотилось, грозясь вот-вот разбиться о ребра – близость этого мужчины ничего, кроме ужаса, в нее не вселяла. Сейчас он казался еще огромнее и мощнее, от него веяло презрением и ненавистью, лед в его глазах был куда холоднее, чем разгулявшийся вокруг зимний ветер, он студил кровь в ее теле, заставлял ежиться в теплой накидке. Девушка невольно шагнула назад, и, наткнувшись спиной на огромный камень Пахлераля, судорожно вздохнула. Нужно было собраться с духом и с достоинством исполнить последний обряд бракосочетания.

С едва скрываемым волнением она смотрела на золотую цепь с камнем-кулоном, но едва только капюшон, укрывавший от пронизывающего ветра, был скинут, в глазах ее мужа ярко вспыхнули искры гнева. Его взгляд, казалось, сам метали молнии, а грозный рык, перекрывший даже вой ветра и раскаты грома, уничтожил остатки ее сил и храбрости. Эта резкая перемена в нем пугала ее, но когда смысл произнесенного достиг ее разума, ей стало все понятно: вовсе не она должна была стать невестой. Ее отец обманул Зангру, обманул ее правителя. Вместо нее должна была быть принесена в жертву Бродика, ее старшая сестра. Только осознала она причину внезапного исчезновения сестры, поспешность и таинственность собственных сборов к этому браку. Отец не счел нужным оповестить об исчезновения дочери и о возможности изменения сделки – он просто заменил одну дочь на другую. Словно какой-то неодушевленный предмет на базаре.

Правитель Зангры долго всматривался в ее побледневшее от страха лицо. На скулах его от гнева играли желваки, но он по-прежнему только молча прожигал ее взглядом. О чем думал он сейчас? Признает ли он брак не состоявшимся и вернет обратно к отцу или же разорвет на части прямо здесь? В любом случае, он имел полное право на вершение любого своего решения: его жестоко обманули, унизили таким жестом, выставили посмешищем не только перед другими народами, но, в первую очередь, перед собственным.

Вокруг словно образовалась пустота, воздух закончился и не возможно было сделать даже самого крохотного вдоха. Пульс отсчитывал мгновения – время до принятого решения. Айна со страхом смотрела в суровое лицо мужчины и ждала, в то время как на его лице не дрогнул ни один мускул, даже глаза не выдали ни одной эмоции. Он с небрежностью бросил ей в ноги цепь с кулоном и отвернулся.

– Можете передать своему правителю, что я от своих слов не отказываюсь, – чуть задержавшись на месте, но так и не оборачиваясь, сказал он сопровождавшим девушку старику и женщине. – Она поедет с нами. Обряд свершен.

Эти слова, казалось, удивили не только ее одну: все собравшиеся смотрели на него, кто вопросительно, кто с удивлением. Воины быстро обуздали свои эмоции, вернув себе прежнее хладнокровие.

– Ты хочешь, чтобы мы бросили ее одну, среди чужаков, люто ненавидящих все, что связано с упоминанием Моргаша? – неожиданно громким и грозным голосом вступился Вилен. Наверное, когда-то он был славным воином, ничем не уступавшим любому из тех, что стояли сейчас пред ним плечом к плечу со своим правителем, и он мог вселять такой же страх одним своим суровым видом. Но время не щадит никого, и, хотя фигура его сохранила прямоту выправки, былое величие лишь изредка являлось окружающим, прорезаясь сквозь морщины и седину.

Правитель Зангры остановился и обернулся.

– Вы сами отдали ее нам, – сухо бросил он. – Договор заключен. Так и скажите своему повелителю.

Последние слова были едва ли не выплюнуты, в них слышалась неприкрытая ненависть и презрение.

– У нее есть имя, – крикнул вслед Вилен, но ответа или хоть какой-то реакции так и не дождался.

– Тебе лучше поторопиться, если не хочешь насмерть замерзнуть в горах, – не оборачиваясь к своей жене, бросил ей на ходу мужчина, давая понять, что более задерживаться здесь он не намерен.

Принцесса растеряно смотрела вслед уходящему мужчине. Гнев его сменился абсолютной холодностью и равнодушием, словно она была не значимее любой песчинки под ногами. Его самообладание поражало, а ведь пренебрежительный жест, с которым он бросил пред ней цепь, еще недавно выказывало все его отношение к ней: для него она не более чем грязь. Девушка опустилась вниз, подняла дрожащими пальцами символ своего нового статуса, а потом стала медленно собирать рассыпанные вокруг драгоценные камни, что стали даром ее мужа в знак скрепления союза. Так правитель Зангры сознательно унизил ее, чтобы показать подлость ее отца и, как в противопоставление, отчаянное желание народа Зангры установить мир любыми путями, даже принимая явную провокация в виде нарушения договоренностей. Поставил ее на колени, давая понять, что только в этом случае она могла называться его женой и только в этом случае все договоренности будут в силе и между двумя народами будет возможен мир. Ее гордость в обмен на благополучие тысяч людей по обе стороны границ.

Девушка посмотрела на Сениру, а затем на Вилена. От его проникающего состраданием взгляда стало не по себе. Старик тоже понимал, что ее ждет в чужом краю, особенно теперь, когда их собственный народ оказался не достоин доверия. Печально опустив глаза, она собрала все рассыпавшиеся по земле драгоценности в тюк, туго связала и решительно выпрямилась, устремив взгляд на своего мужа. Ей нужно было следовать за ним. В его дом, который теперь должен стать и ее тоже. Оглянулась на Вилена и едва сдерживающую слезы Сениру, и у самой защипало в глазах. Нужно прощаться. Сделала несколько робких шагов к своим провожающим и тут же оказалась в теплых объятиях нянюшки. Ее слезы выворачивали душу наизнанку, становилось так безумно больно. По ним она будет скучать больше всего. По своей Сенире, что вырастила с младенчества, и по ворчливому Вилену, всегда мрачному, словно хмурые тучи, но ни разу не пожалевшего для нее доброго слова или маленького гостинца. Они стали для маленькой девочки и учителями, и семьей.

– Не плачь, моя Сенира, – старалась успокоить старую женщину девушка, – все будет хорошо. Спасибо тебе за все.

Затем обернулась к старику, взяла его за руку, но не сдержалась и тоже порывисто обняла.

– Вилен, спасибо тебе. И береги нянюшку. А это… – она вложила в руку старика наполненный драгоценностями тюк, – это отнеси отцу.

Тяжелая рука старика коснулась ее волос.

– Я тебя не оставлю одну, моя девочка, – уверенно произнес он. – Вилен будет с тобой до тех пор, пока жив. Сенира, что скажешь? Продолжим путь дальше?

Женщина охнула, но для принятия решения ей даже времени не потребовалось:

– В редкие случаи соглашаюсь с тобой, но сегодня такой день.

– Вы навлечете на себя гнев отца, – возразила девушка. – Не стоит…

– Мы пойдем с тобой, – тоном, не терпящим возражения, постановил Вилен. И оставалось лишь удивляться, откуда в этом старике такая стойкость и сила духа, что даже сквозь годы оставались главным стержнем его характера. – Идем.

Все трое поспешили вслед за спустившимися воинами. А внизу их уже нетерпеливо ждал правитель Зангры, держа под уздцы своего коня и о чем-то переговариваясь с одним из своих дружинников. Он увидел следовавших за девушкой старика с женщиной и нахмурился.

– Хотите удостовериться, что с ней ничего не случится? – холодным недовольным тоном произнес правитель. – Моего слова будет достаточно? Возвращайтесь в свои земли. Мне не нужны чужаки.

– Мы следуем за своей госпожой, – таким же ледяным голосом, отчеканивая каждое слово, ответил Вилен.

Два жестких взгляда схлестнулись в борьбе. Ни один из мужчин не отводил глаз, показывая, что отступаться от своих слов никто не намерен. Борьба характеров.

– Малейшее подозрение в твой адрес и… – Продолжать молодой мужчина не стал, но старик его ясно понял. Небрежно опущенная на рукоять кинжала рука красноречиво показывала, что может произойти: чужак будет наказан смертью.

– Рагнар, нельзя мешкать. Пока небо полыхает молниями, мы сможем разобрать дорогу, иначе же рискуем застрять в горах в темноте, – послышался голос одного из подданных правителя.

– Отправляемся, – громкий приказ разнесся эхом среди гор.

Все воины вскочили в седла и стали ожидать своего правителя. Их лошади, готовые в любое мгновение сорваться с места, нетерпеливо переминались с ноги на ногу и громко фыркали.

Рагнар, правитель Зангры, подошел к своей нареченной жене и с нарочито небрежной ухмылкой стал осматривать. Он обхватил пальцами ее подбородок и приподнял голову, поворачивая к себе ее лицо то одной стороной, то другой. Девушку возмутило такое поведение: пусть в его глазах она и была унижена позорным обманом ее отца, но разве давало это ему право так оскорбительно обращаться с ней, словно на базаре, где перед покупкой вещь детально разглядывают со всех сторон. Девушка решительно тряхнула головой, стараясь скинуть с себя жесткие мозолистые пальцы, но лишь только усилила их хват.

– Как твое имя? – Рагнар ждал ответа.

– Айна, – немного погодя ответила девушка, как можно увереннее смотря в глаза своему незнакомцу-мужу. Она не хотела показывать, какие чувства он вызывал в ней, и тем более не хотела, чтобы это было как-то использовано против нее.

Мужчина убрал руку и оглянулся в сторону старика с женщиной, видимо, принимая решение в отношении них.

– Поедете в обозе, – наконец, произнес он, а затем как можно громче отдал приказ своим людям. – Возвращаемся.

Рагнар быстро вскочил в седло, а потом с такой же легкостью поднял и усадил перед собой Айну. Его крепкие руки сомкнулись вокруг ее талии словно тиски, лишая возможности даже просто вздохнуть. Казалось, еще немного, и он разломает ее, словно тростинку. От одной мысли, что на этих руках кровь безвинно убитых им людей, бедное сердце замирало в груди, и Айна в тайне молилась поскорее оказаться дальше от этого мужчины.

Долгую дорогу, петлявшую среди скалистых гор, воины сдерживали своих лошадей, но едва местность стала приобретать ровные черты, процессия ускорила шаг. Где-то вдали выглянула из-за туч луна, едва осветила дорогу путникам, а потом снова спряталась. «Луна, – подумалось Айне, едва только тусклый луч света коснулся земли, – почему она не появляется в наших краях?» И тут же одернула саму себя: теперь эти незнакомые суровые земли отныне будут зваться ей родными.

Айна всю дорогу оглядывалась, ища глазами Вилена и Сениру, и радовалась в глубине души, что не придется ей в полнейшем одиночестве привыкать к полным ненависти взглядам и ядовитым перешептываниям за спиной. Она волновалась за них даже больше, чем за саму себя, и если собственное положение в качестве жены-чужестранки правителя было ей очевидно, то судьба ее провожатых вызывала опасения. Что ждет их в стане врагов? И не принесет ли их добровольное следование за принцесмой новых неприятностей двум народам?

Тяжелая рука крепче обхватила ее тело, и вкрадчивый тихий голос совершенно неожиданно раздался совсем рядом с ухом, испугав девушку и вызвав дрожь во всем теле.

– Сиди спокойно. Твои старики едут сзади с моими воинами.

За всю дорогу больше не было произнесено ни единого слова. Только тяжелое напряжение, возникшее между ними, все более сгущалось и теперь отчетливо отражалось на лице правителя Зангры, прочертив глубокие складки на лбу и между бровями. Было понятно, что ему самому, как и ей, было нелегко.

Айна лежала в своей холодной постели и прислушивалась к едва различимым звукам, доносившимся из-за двери ее новых покоев. Замок встретил вернувшийся отряд правителя мрачной тишиной и темнотой. Ни один прислужник не вышел встретить и поздравить своего повелителя и поприветствовать новую хозяйку замка. С первых же мгновений ей дали понять: она здесь не хозяйка а лишь навязанная жена, которую все обязаны терпеть.

Оставалась теперь лишь ночь. Ночь скрепления обряда сочетания браком. Со слов Сениры Айна имела лишь скудное представление о том, что должно было произойти такой ночью, но сама мысль об этом вызывала в ней панический ужас. Однажды ей довелось нечаянно услышать разговоры о том, как «черные варвары» насильно подчиняют себе женщин, и теперь со страхом вслушивалась в темноту. Она вздрагивала от малейшего шороха или дуновении ветра в ее окна. Ей казалось, что в любое мгновение войдет ее муж, и тогда ей самой не миновать участи тех женщин, имеющих несчастье попасть в руки воинов Зангры. И теперь Айна гадала, что же ей делать: оказывать сопротивление или же смиренно подчиниться в надежде, что все закончится быстро и с наименьшими последствиями для нее?

За окном раздался звучный свист, которому вторил еще один, и еще, пока громкий топот копыт да голоса не сменили этот шум. Айна в страхе соскочила со своего места и бросилась к окну – несколько черных всадников пронеслись на своих вороных скакунах по двору и направились вон из ворот замка. И во главе их был Рагнар. Лишь когда тьма поглотила их темные фигуры, Айна отшатнулась от окна и спряталась в тепле своего покрывала. Как нелепо и смешно. Она боялась того, что должно было свершиться этой ночью, настраивала себя… А ее муж просто пренебрег всем и скрылся со своими людьми. Он еще раз показал ей, сколь безразлична ему была жена. Брак, который должен стать гарантом мира, между представителями двух народов, заключен, а отношения между ними его нисколько не волновали, как и она сама. Но означало ли это, что ей теперь придется каждую ночь засыпать со страхом в мыслях, когда же придет ее муж, чтобы забрать у нее то, что отныне ему и принадлежит.

Но ни на следующую ночь, ни многими другими спустя Рагнар так и не пришел…