Свет мой, зеркальце… молчи!

1. Алина Зямина

Шабаш. Форменный шабаш ведьм. И почему все это происходит именно в моей квартире? Ох, наверное, потому что я тряпка и не умею отказывать подругам. А так все замечательно начиналось!

И честное слово, Вика все-таки – сумасшедшая! Намечать свадьбу перед самым Новым годом, когда все организаторы торжеств заняты корпоративами, фотографы, визажисты и стилисты – нарасхват, банкетные залы и рестораны забронированы за месяцы… ай, да что там говорить, сущее безумие это все. Зимней сказки ей, видите ли, хотелось.

Впрочем, если на всем остальном они с женишком сэкономят с таким же лихим обезоруживающим нахальством, как и на фотографе… мда. До сих пор не понимаю, почему я вообще на это согласилась. Ну в самом деле – времена, когда я подрабатывала фотографом на свадьбах, слава святой оптике и цифре, давным-давно остались позади. Увы-увы, противостоять подругам я по сей день так и не научилась. Пришлось припоминать давно забытые навыки. Зато Вика потом сможет с полным правом хвастаться, что на ее свадьбе работал небезызвестный фотохудожник, и предъявлять в доказательство фотографии, непохожие на стандартный набор.

А самое невероятное – и в это я тоже едва могу поверить – что девичник тоже решили проводить у меня. И почему я согласилась еще и на это, при всей моей нелюбви к уборке (которая потом непременно понадобится!), бог весть. Не иначе, она применила гипноз.

Просто Вике хотелось устроить не стандартную попойку, а модную тематическую вечеринку (“А ты знала, что 26 декабря – Ведьмины посиделки по народному календарю?” – с энтузиазмом говорила она). И если заказывать такую в ресторане, это точно обойдется в кругленькую сумму.

А так – ну подумаешь, временно изуродовать интерьер подружкиной квартиры, превратив его в подобие гадального салона с копеечным антуражем вроде хрустальных шаров, множества свечей, пучков трав (и где она их взяла зимой?) и разбросанных повсюду карт. Все диваны и кресла мы вместе с будущей невестой застелили черными и красными покрывалами. А вот елку она специально попросила меня пока не ставить – это, видите ли, напрочь убило бы всю концепцию. И зеркало, чертово здоровенное зеркало в тяжеленной бронзовой раме мы с ней кое-как совместными усилиями сняли-таки со стены и водрузили на стол. Вот как я его буду вешать обратно – ума не приложу. Вика же наверняка сбежит вместе со всеми!

К счастью, гостей – или, точнее уж, гостий – собралось не так уж и много: всего девять. И прямо скажем, девицами среди них были далеко не все. Викины коллеги (некоторые весьма даже постбальзаковского возраста), наши общие подруги и бывшие сокурсницы, ее двоюродные сестры. Некоторых я даже не знала.

Впрочем, этого оказалось вполне достаточно, чтобы мне уже было страшно думать о том, сколько придется потом убирать и мыть посуды.

Итак, тема вечеринки – магия, дресс-код – костюм ведьмы. Каждая истолковала это на свой вкус, и кто-то из собравшихся больше всего походил на Бабу Ягу, а кто-то – на вампиршу.

Банальный стол с угощениями мы решили не накрывать – не по-ведьмински это как-то. Вместо этого там и сям расставили подносы с напитками (вообще-то исключительно красным шампанским), закусками и сладостями. Этакий фуршет. А все пусть рассаживаются где хотят и курсируют по квартире с бокалами и тарелками, забывая их в самых неожиданных местах. Нет, это не я автор креатива, а автора я потом задушу. Или нельзя душить невест перед самой свадьбой? Жених расстроится, наверное. Эх.

– Девочки! – объявила наконец Вика. – Так, подождите, шампанское у всех есть?.. Отлично. Так вот, девочки! Почему я выбрала такую тему для девичника. Совсем скоро я выйду замуж! – здесь дамы дружно зааплодировали, и наша невеста переждала всплеск всеобщего восторга с благосклонной улыбкой. – И я очень счастлива. И хочу, чтобы все мои подруги были так же счастливы, как я. Поэтому сегодня мы с вами будем ворожить на счастье! Незамужним – гадать на суженого, замужним – колдовать на скорое прибавление…

– Не надо!!! – заполошно вскрикнула одна из дев и добавила с искренним страданием в голосе, – мне хватит!

Я хрюкнула в бокал. Эльвиру, бухгалтера из конторы, где работает Вика, я знала шапочно, но ее драматическую историю слышала от подруги. Эльвира была эффектной статной дамой выдающихся достоинств (буквально выдающихся, со всех сторон… что называется, есть за что подержаться). Сегодня она выглядела особенно впечатляюще в черном вечернем платье с пелериной, с кроваво-алыми губами и сверхчеловеческой длины накладными ресницами.

Эльвира была замужем третий год. И совсем недавно родила третьего ребенка. Проблема в том, что они с мужем не планировали даже первого – хотели для начала пожить для себя и насладиться друг другом, предохранялись по всем правилам… увы, как оказалось, Эльвира беременела буквально от одного мужнина чиха, независимо ни от какой контрацепции. И, соответственно, все три года своего брака она проходила хронически беременной, с перерывами на кормление грудью. Дома у нее непрерывно кто-то ревел, все разговоры крутились вокруг подгузников и прикормов, а счастливая молодая мать тихо сатанела и не подпускала к себе драгоценного супруга. Во избежание. Супруг, в свою очередь, искренне и нежно любящий свое полновесное счастье, от такой жизни убегал в отчаянии и все реже появлялся дома.

– …Ну или на перерыв в прибавлениях, – под общее хихиканье поправилась Вика. – А также верность супруга и все такое… в общем, на семейное счастье! Итак – девичий шабаш объявляю открытым!

Девичий шабаш – это мы с ней вместе придумали такое определение. Потому что по замыслу Вики, у нас были запланированы собственно девичьи гадания вперемешку с “магическими ритуалами”, для которых она закупилась специальными “волшебными” свечками, какими-то листочками для пожеланий, веревочками и прочей ерундой.

И, конечно, начался шабаш все-таки с традиционных тостов за будущую невесту. Так что к моменту перехода к собственно “культурной программе” все девы были уже слегка навеселе.

Одиноких незамужних девиц оказалось всего трое – включая меня. И по жребию каждой из нас должно было достаться по гаданию на жениха.

– Между прочим, – важно сообщила Вика, – мы еще самые нормальные выбрали! А то я в одном списке гаданий, например, видела гадание для девушек по баннику…

– Это как?

– Ну, девки, значит, шли ночью к бане, приоткрывали дверь… а в бане считалось, что банник живет. Нечисть такая. И вот они, значит, к бане подходили, подол задирали и баннику голый зад показывали!

– Ох! – ужаснулась наша “Баба Яга” – невысокая пампушка в рыжем парике и живописных лохмотьях. Кажется, кто-то из Викиных коллег. – А суженый-то при чем?

– А вот какой рукой банник схватит, такой и жених будет!

– В смысле?

– Ну, если, значит, рука волосатая, значит, богатый… дальше я не дочитала, смеялась очень.

– Так это у него что же – сменные руки?! – впечатленно заморгала “Баба Яга”, кажется, прикидывая перспективы.

– Так ванная есть, если что! – подмигнула Эльвира. – Можно проверить!

– Нет у меня в ванной банников! Ни с волосатыми руками, ни с лысыми, ни со сменными! – решительно объявила я.

– Пра-ально, – мурлыкнула наша многодетная бухгалтерша низким грудным голосом, – в ванной – ванник должен быть… ну или хотя бы Ванек.

– У меня только веник!

Конечно, Эльвире хорошо намекать, ясно же, что голый зад будет не ее, она-то у нас замужняя!

Вика в задумчивости подвигала бровями и вздохнула: “лишней” незамужней барышни все равно не было. Нет, хорошо все-таки, что мы нужное количество гаданий заранее подобрали!

– Таак, и сапожок у нас будет кидать… – наша невеста картинным жестом выхватила один из листков бумаги на столе и перевернула его. – Ленка!

Ленка – это Викина двоюродная сестренка, ей лет 19, кажется. Пришла она в компании подружки – кстати, как оказалось, замужней. Обе они, не мудрствуя лукаво, нарядились в хэллоуинские костюмы ведьм с полосатыми чулками, пышными короткими юбчонками и остроконечными шляпами, оставшимися в прихожей. Сейчас девчонки захихикали, перешептываясь.

– Эй, это чего, мне на улице сапог снимать придется, что ли? Там минус 20 вообще-то! – возмутилась наконец Ленка.

– Хм, – Виктория призадумалась. Почему-то мысль о риске простудить гостью ей в процессе построения грандиозных планов в голову не приходила. – Нет, конечно. Там же холодно! Сапожок мы тебе выдадим. Отдельный. Останется только его кинуть.

Ленка энергично закивала, а я нахмурилась. Что, серьезно, Вика отдаст на поругание свой сапог?

Вика тем временем подлетела ко мне и буквально вцепилась в руку.

– Алин, выручай, – горячо зашептала она в мое ухо. – Нужен сапожок. Ну не могу же я свой отдать! Он в снег упадет, намокнет. А мне потом домой в нем идти. Ты же не хочешь, чтобы невеста перед свадьбой простыла?

– То есть я должна еще и обувь свою жертвовать?! – почти не понижая голоса, зашипела я.

– Тебе же не насовсем его отдавать! Она вернет потом, высушишь, да и все. Тебе-то сегодня никуда не надо выходить.

– Да?! А если она его в мусорный бак зашвырнет?

– Как зашвырнет, так и вытащит.

– А если…

– Слушай, ну не жмотничай! – Вика посмотрела на меня своими огромными глазами и печально хлопнула ресницами. Наверняка на ее дорогого жениха это действует безотказно. Но я-то ей не жених! Я вообще девочка. Тьфу. И почему она вечно вертит мной, как хочет?

Бухтела я об этом уже мысленно, копаясь на обувной полке. Бросать в снег или мусор (а то и под машину!) свои новенькие зимние сапоги категорически не хотелось. В конце концов, поразмыслив, я откопала-таки высокий кроссовок. Если он и не выживет, будет не особенно жалко: этой паре уже не один год, да все рука не поднималась выбросить.

– Это чего – сапожок? – скептически спросила Ленка. Ты посмотри, привередничает еще!

– Это символ! – гордо сообщила я. – В конце концов, мы ведьмы современные!

Ленка на это только хмыкнула, а Вика посмотрела на меня кротко и укоризненно. Но я была непреклонна. Сказала – символ, значит символ!

На улицу выходили всей гурьбой, закутавшись по уши, а Вика на ходу инструктировала жертву своего креатива. Гадание пришлось слегка видоизменить: полагалось, кажется, бросать через ворота дома на дорогу. Но ворот у нас во дворе многоэтажки не было, а бросаться обувью на проезжую часть небезопасно.

– Значит, встанешь и крепко зажмуришь глаза, а мы будем тебя раскручивать. Потом швыряешь сапог через левое плечо. Куда он носком укажет – в той стороне твой суженый. Мы как раз в центре города, так что, считай, по направлению район можно будет назвать! Все поняла?

– Ага, – Ленка кивнула.

Раскручивали ее Вика вдвоем с Ленкиной подружкой – надо бы все-таки узнать, как ее зовут, а то неудобно. Наконец девчонки отпустили нашу гадальщицу и она, лихо взвизгнув, швырнула кроссовок куда-то в небо и только после этого открыла глаза. Кроссовок, описав широкую дугу, улетел куда-то за деревья.

– Лена, – печально вздохнула Вика. – А где у тебя левое плечо?

На секунду Лена задумалась.

– А… а надо было через другое левое, да?

Вика только закатила глаза.

– Ладно… пойдем смотреть, где там… твоего суженого искать.

Двор у нас довольно большой, с деревьями, лавочками и небольшой детской площадкой. По дороге мы шумно обсуждали, сбудется ли теперь гадание. Кто-то предполагал, что брошенный через правое плечо “сапожок” укажет направление на альтернативное счастье, а кто-то – что теперь мы будем знать то направление, где ленкиного суженого точно нет. Сама Ленка выглядела при этом слегка сконфуженной и, кажется, расстроенной. Интересно, она что, правда верит в гадания?

За спиной что-то отчетливо булькнуло. Я оглянулась. Эльвира, запрокинув голову, отхлебывала шампанское прямо из горлышка бутылки. Похоже, девчонки решили не терять времени даром и прихватили самое ценное! Сделав несколько глотков, Эльвира перехватила мой взгляд и тут же протянула бутылку мне. А я что, лысая, чтоб быть самой трезвой в этом бардаке? Вот еще! Уже не сомневаясь, я взяла бутылку и тоже длинно отхлебнула, тут же передав ее кому-то еще.

– Меня терзают смутные сомнения… – пробормотала тем временем Вика. Дело в том, что детскую площадку мы уже практически миновали, и никакой обуви на ней не наблюдалось. А сразу за площадкой располагались… ну да, мусорные баки. А где им, в самом деле, еще быть?

Нет, серьезно? В целом огромном дворе мой разнесчастный кроссовок должен был упасть именно в мусорный бак?

– Может, в сугроб где-то завалился? – неуверенно предположила Ленкина подружка. Кажется, лезть в мусорный бак здесь никто не горит желанием.

– А давайте у мужика спросим! Может, он видел, куда ваш сапог летел! – предложила вдруг Эльвира.

– Какого мужика?

– Да вон же, на лавочке!

На лавочке чуть в стороне действительно сидел понурый мужик. Не сразу мы его разглядели только потому что на той лавочке как раз заканчивался освещенный фонарями участок. Однако присмотревшись, я поняла, что и мужик-то знакомый: дядя Коля, наш дворник. Что он здесь делал в одиночестве довольно поздним вечером – бог весть. Уж точно не снег убирал. Трудовым энтузиазмом он и днем-то не горел особенно. Однако сидел он, сдвинув куцую шапку на затылок и потирая рукой в варежке лоб. Плохо ему, что ли?

– Дядь Коль! – я решительно направилась к нему. – С вами все в порядке? Скорую не надо вызвать?

– А? – дворник вскинулся, подслеповато присматриваясь ко мне. – А-а, Алинка! Да нет, я тут… вон, вишь, с неба подарочки сыплются. Видать, Новый год заранее! Тока от не пойму: отчего бы по лбу да зачем один?

Моргнув, я перевела взгляд на его вторую руку – в которой дядя Коля держал мой кроссовок!

– Ой! – пискнула за моей спиной Ленка. – Это он что ему… прямо по лбу?

– Ой! – эхом простонала я. – Дядь Коль, вы простите нас, пожалуйста, мы тут… дурью маялись, в общем. А с вами точно все в порядке?

– Та че там мне исделается-то! – дворник наконец отнял руку от лица, и я поняла, что он растирал снежком наливающуюся шишку на лбу.

– А почему вы тут сидите, холодно же?

– Дык я это… – он чуть смущенно почесал затылок, попутно сдвинув шапку на лоб, – того… старая-то моя не спит покамест, как приду, так опять начнется – где пил, да что пил… а я ей тогда – да сама ты пила, одно пилишь… так я вот и сижу, жду, как в нашем окошке свет-то погаснет. А я тогда тихонечко и…

Девчонки за моей спиной облегченно заперешептывались.

– Извините, – пискнула Ленка, – а вы не заметили, когда сапо… ну, ботинок когда падал – он в какую сторону носком падал?

– А как же! – важно покивал дворник. – Ото прямехонько мне в лоб и падал! Отак – тюк! Чисто клювом!

Дамы дружно расхохотались.

– Ну что, Ленка, будешь брать? – звонко спросила Эльвира.

– Ну, не зна-аю, – протянула Ленка, критически осматривая дядю Колю, будто и впрямь решая – не забрать ли? – какой-то он не очень новый… – и чуть тише, – и не очень свежий…

– Так тебе и не солить его! – возразил кто-то, припомнив старый анекдот.

Тут же советы и предложения посыпались со всех сторон.

– А если помыть?

– И побрить!

– И засолить!

Дворник, поначалу растерянно переводивший взгляд с одной собеседницы на другую, вдруг как-то приосанился, стянул с руки варежку и лихо сдвинул шапку на затылок.

– Девки! Я весь ваш! – объявил он и чуть ниже тоном доверительно спросил, – а выпить есть че?

Под общий взрыв смеха я отняла у Эльвиры бутылку с остатками шампанского и торжественно вручила ее дяде Коле, отобрав взамен свой кроссовок.

– А руки-то у него волосатые! – шепнул кто-то из девиц.

Ленка, не будь дура, тут же решительно подскочила к дворнику и развернулась к нему задом.

– Дядь Коль, а посмотрите, я дубленку сзади в снегу запачкала, не отряхнете?

Крякнув, дворник нерешительно похлопал Ленку по пояснице.

– Итак, резюмируем итоги гадания, – важно вещала Вика, когда мы гурьбой возвращались к моему подъезду. – Замуж ты, Ленка, в этом году не выйдешь… и правильно, рано тебе еще, сперва право-лево подучи. Зато когда выйдешь, муж будет точно богатый!

– Нууу, – протянула я, глядя в небо, – строго говоря, зад был не голый…

– Цыц! Это тоже был символ!

– Символ зада? Или зад как символ?

– Рука как символ! Волосатый символ! И нечего пошлить!

*

Второе гадание было попроще, даже ходить никуда не пришлось: мы решили гадать на крупе. В большую миску я ссыпала все запасы гречки, а в нее мы набросали мелких предметов, каждый из которых должен что-то означать. А еще договорились выяснить, какой масти будет жених у Кариши – нашей с Викой сокурсницы, третьей незамужней девицы в компании. Для этого мы взяли четыре пуговицы: черную, белую, коричневую и красную, призванные обозначать, соответственно, брюнета, блондина, шатена и рыжего. Остальные предметы – ключ, пара монет разного достоинства, золотое и железное кольца, сережка и прочее – были в справочнике, который откопала Вика. Правда, пуговицы в том справочнике означали детей, но мы решили, что “ребенком” будет крупная бусина.

Зажмурившись, Кариша черпанула крупы из миски, по-моему, стараясь захватить как можно больше, – и опрокинула ладонь над столом.

Первым из крупы выкатилось золотое колечко, и Кариша радостно взвизгнула.

– Замуж выйдешь! – Эльвира хлопнула ее по плечу.

Следом покатилась бусина.

– По залету! – радостно подхватила “Баба Яга”, которую, как оказалось, звали Ирой.

Кариша поворошила гречку на столе и извлекла ключик.

– Мужик с приданым будет… то есть с жилплощадью! – радостно возвестила Эльвира.

Кроме того, в горке крупы обнаружились пуговицы – целых две штуки, черная и белая. Из чего мы сделали вывод, что наша гадальщица заведет гарем. Ну или мужика с мелированием.

Кариша снова поворошила, но больше в гречке, кажется, ничего не было… если не считать крупяной моли, выпорхнувшей прямо из-под ее руки.

Рррр, да сколько можно изводить эту заразу! Я же все в стеклянных банках держу! Вот стоило один раз купить какого-то дешевого гороха, и пожалуйста, никак не избавиться…

– А это что значит? – растерялась Кариша.

– Это, – мрачно ответила я, – значит, что жених у тебя будет вездесущий, плодовитый, прожорливый и неубиваемый!

– Сестра! – растроганно всхлипнула Эльвира. – Ты звони, если что, я с тобой опытом поделюсь… моего не вздумай отбивать только, такое сокровище самой нужно!

– Алинушка! – Вика тем временем приобняла меня за плечи и улыбнулась нежной крокодильей улыбкой. – А ведь теперь твоя очередь. И тебе у нас достается… зеркало!

Я только пожала плечами. Зеркало так зеркало.

Помнится, в детстве, когда я читала про это гадание, мне казалось, что должно быть очень страшно. Сейчас, с учетом далеко не первого выпитого бокала шампанского и развеселой компании, мне не был страшен сам черт. Ну, повеселимся, высматривая в зеркальном коридоре суженого. Может, даже тени какие почудятся, свечи на то и свечи. Повизжим для порядку, дурачимся мы тут или что, в конце концов? Может, соседи и не обрадуются, но тут уж, знаете ли, поздно пить боржоми, раз пустила девичий шабаш в свою квартиру.

С зеркалами вышло немного неловко. Одно, большое настенное в тяжелой бронзовой раме, очень даже подходило для всяких таинственных ритуалов и гаданий. Я его буквально на днях по случаю купила в антикварной лавке и все изумлялась, отчего оно настолько чистое, совсем непохожее на мутные действительно старые зеркала. Наверняка совсем недавний новодел. Или в старинную раму не так давно вставили новое зеркало. Впрочем, мне было на самом деле все равно – оно просто мне понравилось.

А вот второго “колдовского” зеркала в моей квартире не нашлось. Вика грозилась принести что-нибудь, да так и не нашла подходящего. Так что придется обходиться настольным, перед которым я крашусь – простеньким, круглым, в металлической рамке.

Зеркала мы установили друг напротив друга, между ними поставили свечи. Вика торопливо инструктировала меня напоследок.

– Значит, начнет приближаться…

– Кто?

– Ну мужик же из зеркала! Так вот, начнет приближаться, ты сразу кричи “Чур меня” и переворачивай зеркало. Большое, из которого он лезет. А то он в нечисть превратится и всех нас тут в капусту покрошит!

– Хм, – я смерила взглядом зеркало, которое мы с ней вдвоем с трудом установили. – Если я его быстро переверну, оно, во-первых, разобьется. Тяжелое же, как сволочь. Во-вторых, оно ж большое, на свечи упадет и на второе зеркало… И осколками нас всех покромсает без всякой нечисти!

– Зеркала нельзя бить, семь лет несчастий будет, – со знанием дела сообщила Ира.

– Ну вот. А пока я эту дуру аккуратно переворачивать буду, твой зазеркальный мужик успеет три раза вылезти и не только покрошить, но и кулебяку сварганить.

– Не мой, а твой! Мой вообще не агрессивный!

– А может, он у тебя тоже вежливый попадется и не полезет? – робко предположила Ленка.

– Ну нет, так не дело, – нахмурилась Вика. – О! А давай ты заорешь “Чур меня” и накинешь покрывало? Это почти то же самое, что перевернуть, только без членовредительства.

С покрывалами тоже оказалась напряженка: всеми наличными покрывалами были задрапированы кресла и прочая мебель. В конце концов я откопала в недрах шкафа длинную черную юбку, которой вполне можно было накрыть зеркало. С юбкой наизготовку рядом с зеркалом встала еще одна наша бывшая сокурсница Катя, готовясь накинуть ее, как только я заору. Все остальные девицы сгрудились за моей спиной, с любопытством заглядывая в зеркало. Я же уселась на стул перед столом.

Наконец все приготовления были завершены, я зажгла свечи и уставилась в зеркальный коридор.

– Ну, это… свет мой, зеркальце, скажи… ой, то есть, я хотела сказать, суженый-ряженый, приходи ко мне ужинать!

Пламя свечей трепетало, в затылок мне взволнованно дышали парами спиртуоза, а в зеркале между тем ничего не происходило. Целых несколько минут не происходило, и я собралась уже отвернуться от него, чтобы спросить у затейницы Вики, долго ли мне так сидеть, когда отражение в зеркале вдруг моргнуло… и изменилось.

Там, за зеркальной поверхностью, была роскошно обставленная комната, такой дворцовый интерьер… брр, не люблю такой помпезности. Забавно, а ведь мое зеркало бы отлично туда вписалось.

А еще в зеркале отражался мужчина. Русый, длинноволосый и усатый, этакий мушкетер, одетый в белую рубаху с широкими рукавами. Других деталей его гардероба разглядеть не удавалось – он сидел слишком близко к зеркалу, да еще и наклонившись, и ошалело разглядывал… нас.

В голове мелькнула глупая мысль: терпеть не могу такой типаж. Во-первых, длинные волосы на мужиках не переношу. Вот не нравятся мне все эти романтичные идеалы. А у этого патлы были, по-моему, вообще по пояс.

А во-вторых и в-главных – усы! Ну кто носит в наше время усы? Нет, с аккуратной бородкой – почему бы и нет, но одни усы при бритом подбородке у меня стойко ассоциируются с тараканами.

За спиной мужчины стояли двое в почти одинаковых темно-синих мантиях: юная девушка и седобородый старик с длинной седой же косой.

Кажется, девчата за моей спиной перестали даже дышать. Поэтому голос усатого прозвучал особенно отчетливо.

– Это что?! – брезгливо и негодующе глядя прямо на меня, вопросил он.

– Осмелюсь заметить, Ваше Величество, – старик почтительно склонился, – это скорее “кто”. Ваша избранная суженая, разумеется…

Не знаю, что именно привело меня в чувство, но почему-то после этих слов я решила, что балаган надо заканчивать.

– Не надо мне такого волосатого! – брякнула я. – То есть чур меня!

Катя, заглядывавшая в зеркало сбоку, на секунду зависла, и пришлось окликнуть ее. Только после этого она наконец отмерла и поспешно накинула юбку на зеркало.

Пару минут мы дружно продолжали молча пялиться на занавешенное зеркало, больше не подававшее признаков жизни.

– Вик, – в горле у меня почему-то пересохло, – не смешно.

– Что? – так же заторможенно ответила она.

– Ты же проектор где-то поставила, да? Это было… это…

– Я?! – она негодующе фыркнула. – Как я могла поставить где-то проектор, это же твоя квартира, я здесь ни минуты без тебя не была! Ты сама решила нас разыграть, да?

Девушки наконец задвигались и начали выдыхать, осознав, что произошедшему наверняка есть какое-то простое и разумное объяснение. Вроде замаскированного экрана или потайного проектора.

Вот только я-то знала, что никакого экрана там нет. А если направить проектор на зеркало, такой чистой картинки никак не получится, это все-таки не белая простыня…

– Девушки! – Вика решительно потянула меня из кресла. – Кому шампанского долить? Дальше у нас по программе – ворожба…

Девичник пошел своим чередом. Вот только зеркало, занавешенное черной юбкой, все почему-то предпочитали обходить. Запоздало мне пришло в голову, что зеркала обычно занавешивают, когда в доме покойник. Стало неприятно. Но убирать юбку с него все равно не хотелось.

*

Разошлись девчата поздней ночью, веселые, хмельные и, кажется, совершенно выбросившие уже из головы странное происшествие с зеркалом.

И только мне с этим зеркалом предстояло оставаться и ночевать в одной квартире.

– Да какого черта! – вслух сказала я, заперев дверь за последней гостьей и решительно, пока не прошел запал, вошла в комнату и сдернула юбку с зеркала.

И тут же упала в кресло.

Из зеркала на меня смотрел все тот же мужчина. Только, кажется, злой, как черт.

И стриженый!