Сверхскорый. Первый

Глава 1

Голубой эллипсоид, окутанный облачной дымкой, сквозь которую проглядывали резные материки, занимал пока большую часть обзорного монитора, и постоянно притягивал взгляд.

Лекошка еле заметно шевельнула крыльями, и плавно перелетела от ложемента к монитору. Тронула лапой его поверхность, обернулась, и с вопросительным выражением кофейной мордочки тихо муркнула.

Леша чуть не выронил планшет, где искал информацию о базе «Ганимед-2», которую не успел изучить на Земле. Дуська временами ведет себя слишком… разумно?

— Ты спрашиваешь, что это и где мы? — уточнил он у питомицы, мысленно напомнив себе, что лекошки умнее обычных кошек не более, чем на пол процента. Так, по крайней мере, утверждают генные инженеры. Именно состав и структура собранного ими генома объясняли, почему она так легко перенесла перегрузки при выходе на орбиту, и прекрасно ориентируется сейчас, в невесомости.

Он поморщился, вспоминая свое состояние на протяжении взлета. Да и сейчас не намного лучше. Легкая, но навязчивая тошнота не перебивалась даже резким мятным вкусом леденца от укачивания, мышцы болели.

У него совсем не было времени на подготовку. То, что удалось попасть на такой рейс, можно считать большим чудом. Впрочем, он точно знал, кому обязан — Роман Сергеевич сумел убедить руководство ЦУПа.

А ведь еще неделю назад Алексей даже не мечтал стать незапланированным пассажиром сверхскорого первого рейса с обычными пассажирами на борту по направлению «Земля — Юпитер».

— Мы в пересадочном блоке орбитальной группировки станций «Высота-4», — доверительно сообщил Дуське Леша.

Лекошка повела ухом, продолжая висеть рядом с монитором, в котором сияла отраженным светом Земля.

— Ждем посадку на первый корабль с микротермоядерным реактором, который доставит нас на орбиту Ганимеда меньше, чем за две недели. Мы должны успеть, понимаешь? Это просто невероятное совпадение, что наши ускорили испытания и запустили первый пассажирский рейс раньше на полгода, чем собирались.

— О, вы с лекошкой разговариваете, молодой человек? Как зовут? — из соединяющего тоннеля в отсек влетел пожилой, но бодрый старик лет семидесяти.

Перебирая поручни, с блаженной улыбкой улёгся в один из ложементов, расположенных в форме полукруга, лицом к монитору.

— Алексей, — удивленно протянул парень, лихорадочно соображая, как этот немолодой человек смог сюда долететь.

— Не вас, — старик ткнул пальцем в Дуську, — красавицу эту.

— А… Дуся.

— Ахахха, — старик зашелся смехом, переходящим в кашель, замахал рукой, — молодцы, отличное имя придумали для такой грациозной особы!

— А вы…

— Андрей Павлович Спицын, — представился тот, — а ты Алексей, я уже понял.

Спицын⁈ Леша напряг память, вспоминая, где мог слышать эту фамилию.

— Я живу здесь уже двенадцать лет. Ну, не только здесь, перемещаюсь между орбитальными станциями, Луной и новостроем этим, — он небрежно махнул в сторону Луны. Туда, где невидимый сейчас, сверкал отраженными вспышками солнечного света каркас первого орбитального города.

Леша вспомнил:

— Вы же… Андрей Павлович, вы…

— Да-да, молодой человек, я главный инженер СУОО — Строительного управления орбитальных объектов. Мне уже не предлагают вернуться на Землю, я прошел порог возврата, перегрузок не выдержу. А вводить организм в безопасный стазис человечество еще не научилось. Удивительно, правда? Но, думаю, если и научится, то первыми снова будем мы — русские. Ведь это мы на шаг впереди в освоении генной инженерии и бионики, победили рак, укротили термоядер, дав всем не только вечный источник энергии, но и открыв дорогу к звездам.

Дуся, заслушавшись, коротко взмахнула крыльями, и шлепнулась Алеше на колени, развернув уши к старику. Она бы непременно отлетела обратно, но тот успел прижать ее к себе, не сдержав улыбку.

— Вы часто здесь гуляете? По пересадочному блоку? — полюбопытствовал парень.

— Нет, что ты! — замахал руками Андрей Павлович, тут же подлетев над ложементом. Он схватился за подлокотники и опустил себя обратно, — Я с тобой познакомиться пришел, и с твоей лекошкой. Услышал краем уха вашу удивительную историю, и захотелось пообщаться перед тем, как зайдете на борт.

— История, и правда, удивительная, — улыбнулся Леша, — но о чем именно вы хотите поговорить?

— Правда, что решение о твоем полете было принято за неделю до вылета?

— Да.

— А причина такой срочности и риска в том, что вы летите спасать Дусину сестру? Живущую со своими хозяевами на базе «Ганимед-2»?

— Все верно, — кивнул Леша, — сестру зовут Искра, и мы летим, чтобы помочь ее вылечить. Иначе она умрет.

— Хех, молодой человек, вы просто сделали мой день, как говорили когда-то давно.

Андрей Павлович оттолкнулся локтями от ложемента и подлетел, приняв вертикальное положение.

— Это очень смелый и сильный поступок с вашей стороны. И со стороны руководства ЦУПа. Я желаю вам удачи! Обязательно фиксируйте все свои впечатления, будет о чем вспомнить в моем возрасте, уверяю. Что ж, скоро здесь станет тесно, основной шаттл на подлете.

Спицын поплыл ко входу в тоннель, соединяющий пересадочный блок с основным корпусом станции. Леша смотрел ему вслед и вспоминал, с каким воодушевлением смотрел в новостях три года назад первую информацию о ведущихся более десяти лет испытаниях микротермоядерного реактора для космических перелетов. Уже на опытном образце корабля, предназначенного для грузо-пассажирских перевозок.

Потом он наблюдал за ходом испытаний, что-то рассказывал отец. Когда познакомился с Никой и ее братцем — юным гением физмата, стал понимать больше. Но малец часто в объяснениях уходил в такие научные дебри, что каждые десять секунд ему нужно было напоминать, что рядом все же не гении.

Лешины размышления прервались, в тоннеле стало шумно — прибыла основная масса пассажиров и экипаж. Со стороны то, что он оказался здесь раньше всех, выглядело бы странным. Но объяснимым, если вспомнить о парке мини-шаттлов, предназначенных для доставки небольших ремонтных бригад. Они менялись каждые две недели. Пассажиры и экипаж летели сюда обычным рейсовым шаттлом, в котором места для него уже не нашлось. Поэтому его отправили с очередной ремонтной бригадой, стартовавшей на два часа раньше.

Толпа в двадцать семь человек, девятнадцать пассажиров, не считая его, и семеро — экипаж, влетела по очереди в зал ожидания. Тот, казавшийся поначалу просторным, визуально ужался раза в три.

— Алексей и Дуся, верно понимаю? — к нему обратился подтянутый мужчина лет тридцати с капитанскими нашивками на светло-сером полетном комбинезоне ВКС.

Леша кивнул, машинально пригладив огненно-красные волосы, и придержав любопытную Дуську. Она уже рвалась знакомиться с капитаном.

Тот улыбнулся, вопросительно глянул на Лешу и протянул руку, чтобы лекошка могла обнюхать пальцы. Парень сделал разрешительный жест, и капитан продолжил движение, почесав лекошку за ухом. Та не возражала.

— Что ж, неожиданный ход, но приказы не обсуждаются. Ты совсем не готовился к полету?

— Не успел бы. Но я занимаюсь в тренажерном, в том числе и на вертушке.

Вертушкой назывался тренажер, отдаленно похожий на центрифугу, и вращающийся со скоростью до 20 оборотов в минуту. Это несравнимо с тренировкой космонавтов, но хоть что-то.

— Ладно. Полетишь в каюте для инвалидов, уж извини. Там усиленная противоперегрузочная система в ложементе, расширенный аптечный модуль и рядом каюта врача. Лекошке нужны особые условия? Меня информировали, что она вроде бы отлично выдержала стартовые перегрузки, но я засомневался.

— Выдержала прекрасно, но была упакована в зоо-модуль.

— Это у нас найдется.

Когда они вышли на палубу с прозрачной композитной стеной, у Алексея перехватило дыхание — вот он! В двадцати метрах от них, немного левее, соединенная со станцией трубой перехода, высится вертикальная громада корабля. Острый нос, корпус обтекаемо-сплюснутый, расширяется книзу, это не классическая ракета. Двигательный отсек снаружи выглядит как объемная сфера, погруженная в корпус, немного большего диаметра.

Иллюминаторов нет, но ближе к носу, там, где Леша предположил рубку, чуть выделяется цветом поверхность экрана отстрела. Если авария приведет к отказу визуальных систем, и на мониторы не будет подаваться информация извне, можно будет отстрелить часть защитной оболочки, открыв прозрачный экран из сверхпрочного композита. Вдоль всего корпуса идет полоса трехколора, серийный номер и название корабля- «Витязь».

Для перехода на корабль всем пришлось надеть легкие герметичные комбинезоны со шлемами и воздушной смесью в баллонах. Переходный тоннель не был безвоздушным, но техника безопасности требовала. Дуся, оказавшись в герметичной переноске, в которую одна из врачей закинула воздушный концентрат, настороженно свернулась клубком, накрывшись куполом крыльев.

Проход через шлюз корабля, подъем в лифтах, и распределение по палубам и каютам прошли довольно организованно. Леша смотрел во все глаза и не верил, что все реально.

— Я лечу на Ганимед! — прошептал он, зайдя в свою каюту, и счастливо рассмеялся.

Потом глянул на лекошку и поправился:

— Мы летим.

Суровый старпом лично проинструктировал Алексея перед стартом, хотя в каютах было множество табличек с инструкциями плюс личный помощник, с которым можно было поговорить вслух или через компьютер. ИИ мог ответить почти на любой вопрос о корабле, полете, технике безопасности, и о еще более важном: способах выживания при неправильном использовании туалета.

Потом зашла врач и помогла им упаковаться. Ложемент был покрыт эластичной полупрозрачной подушкой с гелем внутри. Накрывался колпаком для перегрузок свыше трех g, внутренняя поверхность которого тоже содержала гель. Широкие ремни фиксировали тело.

Для старта корабль отвели дронами от изящной конструкции станций. Предстартовая подготовка заняла полчаса, и сопровождалась проскакивающими по общему каналу переговорами команды. Потом зазвучал голос капитана, отсчитывающего секунды.

Старт!

Алексей отвлекался от давящей и утяжеляющей дыхание перегрузки, длящейся шесть часов, глядя в большой монитор, закрепленный на стене напротив ложемента. И жалел, что нет классических иллюминаторов. Все-таки, прекрасное, четкое, доработанное ИИ изображение космоса за бортом было не равно увиденному своими глазами. Пусть это было бы менее четко, и не так красочно и впечатляюще.

Стремительно отдаляющиеся шарики Земли и Луны с паутиной орбитальных группировок и каркасом будущего города. Пустота, заполненная неподвижными пульсирующими точками звезд. Эта картина надолго.

Впереди не полные две недели полета. Марса видно не будет. Потом пояс астероидов. Впрочем, повезет, если удастся увидеть хоть один, расстояние между ними огромно. Потом подлет к Юпитеру и Ганимеду, и посадка на шаттле.

Первое, что он сделал после того, как полет перешел в штатный режим — перегрузка старта сменилась почти привычной силой тяжести за счет ускорения — взял в руки планшет и связался со своими. Переписка с Никой, родителями, Димкой, несколькими друзьями из школы и тренажерки в первый день заняла пару часов. Потом писал реже и короче, первое впечатление понемногу улеглось.

— Удивительное существо — человек, — делился с ним за обедом в столовой сосед через каюту, — только сходил с ума от удивления, восхищался передовой технической мыслью, и тем, что реально летишь через всю систему на сверхскоростном корабле! Но проходит несколько дней — и все, уже заскучал, нехватка впечатлений!

Сорокалетний химик летел на Ганимед в рабочую командировку на два года. Леша согласно хмыкнул, разделяя его удивление, и торопливо доедая суп из металлической миски. Ускорение было постоянным, а значит и сила тяжести. Но его постоянно подспудно грызло опасение, что в самый неподходящий момент возникнет невесомость.

Перемещаясь по пассажирской части корабля, он все время за что-то придерживался или держал в зоне видимости поручни. Дуся осваивалась медленно, но верно, потихоньку обследуя не знакомое пространство. Ему разрешили не держать ее постоянно на поводке, если он будет ее выгуливать, не выпуская из каюты одну. Впрочем, такое Леше и в голову бы не пришло.

«Витязь» начал торможение, пройдя чуть больше половины пути.

Один раз лекошка все же подвела. В середине второй недели они гуляли по нижней палубе и, зайдя в коридор, ведущий из одной ее части в другую, увидели снятую и прислоненную к стене панель. Там, где она должна крепиться, клубились тонкие провода и кабели потолще, гнездились коробочки с углеродными наночипами и еще сотни каких-то мелких деталей.

Алексей лишь подумал о том, что надо бы взять зверя на руки. Дуська мгновенно метнулась к проводам и хищно схватила зубами один из них. Потянула на себя. Почувствовав, как в желудок падает ледяной камень, Леша подскочил к ней, с трудом просунул палец между острых зубов и прошипел:

— Ах ты ж, хищница мохнатая! Брось каку! Нас с тобой поджарят в реакторе, если ты что-то повредишь, а если тебя шарахнет током, то обедать не приходи!

Дуська фыркнула, в глазах появилось сомнение, палец хозяина начал кровить. Леша аккуратно развел ее челюсти, вынул провод и осмотрел. Ни царапинки на изоляции, котиков не боится. Выдохнув, он взял лекошку на руки, и поспешил выйти из коридора, чтобы не попасться на глаза тому, кто сейчас, вероятно, спешит вернуться к месту ремонта или проверки.

Зайдя в каюту, Леша упал на ложемент, поднял Дусю на руках так, чтобы ее глаза оказались напротив его и четко произнес:

— Дуся! Так делать нельзя! Так плохо делать!

Лекошка прижала уши к затылку, в глазах появилось растерянно-виноватое выражение.

— У тебя есть игрушки, — уже мягче сообщил Леша и махнул рукой на многочисленные, разбросанные по полу крохотной каюты кошачьи радости. Всевозможные рыбки, мышки, хвосты и мячики, привязанные длинными мягкими тросиками к петле в полу.

Дуся вздохнула, всем видом показывая, что никакие игрушки не заменят настоящей охоты.

Юпитер уже был виден на мониторах, и теперь основным развлечением всех пассажиров стало разглядывать его, приближая и отдаляя изображение поверхности. Разноцветные полосы, внутри которых жили разводы, напоминающие акриловые, ощущение громадности и объема. Большое пятно видно почти не было, лишь его край на погруженном в тень боку планеты.

Через несколько дней стали различимы и крупные спутники. А потом все их внимание занял приближающийся Ганимед. Хотя, деться от Юпитера, закрывающего собой весь монитор, было уже некуда.

Торможение у орбитальной станции Ганимеда, переход с нее на шаттл и посадка у базы «Ганимед-2» станут ярчайшими воспоминаниями на много лет. Алексей старался снимать на планшет, но прекрасно понимал, что самая современная камера не передаст все эти картины, ощущения, эмоции.

На базе их встречали: хозяева Искры, молодая пара ученых физиков, Олег и Глаша. По дороге в их корпус, Олег рассказывал, как тут все устроено, а Леша внимал вполуха и прислушивался к себе. Сила тяжести почти привычная, но тело все равно как-то иначе себя чувствует. Ощущения, которые никак не сформулировать, но они фоном занимают мозг и немного мешают.

Нависающая громада Юпитера, теперь без всякой компьютерной обработки, и восхищала и давила на психику. Они шли по коридору с прозрачной стеной, и Алексей, сжимая ручку переноски, пытался понять, что чувствует больше: сумасшедшую радость от того, куда добрался и что видят его глаза, или пещерный ужас перед бесконечностью и мощью равнодушного космоса.

Еще Леша думал о том, как тонка природа живого. Хозяева Искры связались с ними, когда испробовали все, что могли. Ее нельзя было вылечить лекарствами, переливанием крови, созданием и трансплантацией нового органа. Физически лекошка была в порядке. Ветеринары развели руками: животное неделями отказывалось есть, играть, передвигаться. Лишь изредка пила воду. Причина оказалась не в физиологии, Искра затосковала. Зоо-психологи диагностировали депрессию. Но и антидепрессанты не помогли.

Не помогли другие животные, все у кого на Ганимеде они были, не отказались проверить эту гипотезу. Не помогла видеосвязь с другими лекошками. Но когда хозяева догадались связаться с сестрами Искры — они были первенцами, живорожденными самкой, созданной искусственно, Искра подала признаки жизни. Правда, быстро угасшие. Потом она лежала, держа лапу на планшете, с видеозаписью сестер, но не смотрела.

Хоть ее и кормили смесью внутривенно, Искра истощалась, слабела, и перевезти ее на Землю, где жили трое сестер в разных семьях, было нельзя. В таком состоянии она бы не выдержала перегрузок. Лекошка медленно умирала.

Алексей отвлекся от размышлений — они подошли к жилому блоку.

И вот она — встреча! Дуся осторожно зашла в помещение, где живут хозяева Искры, и потянула носом воздух. Тихо промурчала какой-то незнакомой, переливчатой трелью. Лекошка темно-рыжего окраса, неподвижно лежащая на пушистом ковре, встрепенулась, и ответила. Сначала ее голос был еле слышен. Потом в нем зазвучали радостные нотки.

Дуська, мягко ступая по ковру, подошла к сестре, обнюхала, коротко и недовольно мявкнула. Леша вздрогнул, представив, что та отругала сестру, мол, «смотри, до чего ты дошла, малявка!».

Искра с трудом, дрожа, приподнялась на лапы. Боднула Дусю головой, начала тереться. Та замурчала, потерлась в ответ, накрыла их обоих куполом крыльев и свернулась клубком. Олег и Глаша замерли, глядя на кошачьи нежности с надеждой в глазах.

— Она же теперь поправится? — Глаша с трудом сдержала рыдания, — что, если вы улетите, и ей снова станет хуже? А чтобы она смогла выдержать полет на Землю, ей нужно набрать вес и прийти в себя.

Леша смотрел на склубившихся лекошек, чувствуя подозрительную влагу в глазах. Потом собрался, вздохнул и ответил:

— Мы в любом случае придумаем, как сделать так, чтобы Искра выздоровела и не заболела опять. Все вместе придумаем. Своих не бросим.

Две мордочки, рыжая и кофейная, с любопытством высунулись из-под Дусиного крыла и уставились на Алексея. Позади, за композитным стеклом, светился Юпитер, закрывая собой бесконечную звездную бездну.