Свежий паренёк

Сэмми играл в бабки на Могильном Камне, когда появился вампир. Правда, вампир он был пока еще так себе, свежеиспеченный. Сэмми услышал его шаги, понял, с кем имеет дело, и решил, что парень не представляет опасности, задолго до того как тот, спотыкаясь, вышел к костру. Когда же он, наконец, доплелся, Сэмми даже не взглянул на него, сосредоточившись на игре.

Игрок Сэмми был по-настоящему сильный, практику имел достаточную, и мог по праву гордиться той сноровкой, с которой подбрасывал и ловил кости, щелкал их ногтем, придавая точно рассчитанное вращение. Заканчивая партию, он подбросил несколько костей высоко в воздух и с шиком поймал их на тыльную сторону широкой, как лопата, ладони.

— Неплохо, верно? — сказал Сэмми и снова щелкнул биткой. Костяшка подскочила вверх, ударилась о тыльную сторону ладони, отскочила, и Сэмми изящно поймал ее двумя пальцами.

— Что?..

Вампир, бледный, слегка очумевший молодой человек, был явно не в своей тарелке. Одет он был в брюки и вылинявшую рубашку цвета хаки, на ногах пара потрескавшихся заплесневелых ботинок.

— Что вы сказали? — растерянно повторил он.

— Я сказал «Неплохо, верно?» — спокойно ответил Сэмми, покатывая кости между ладонями. — Спорим, что ты так не сможешь!

— Я и не говорил, что могу, — пробурчал незнакомец, облизывая губы. Можно я тут с вами посижу?

— Валяй, — Сэмми показал рукой на место напротив, по ту сторону костра. — В компании веселей.

Сэмми снова катнул битку, молча глядя в огонь. Чужак сел и тоже уставился в огонь. Казалось, его что-то угнетало; дважды он открывал, было, рот, и оба раза в последний момент останавливался. Он украдкой поглядывал на Сэмми, но огонь был низок, света было мало, и разглядеть он ничего не мог так, какие-то бесформенные пятна.

— Послушайте, — сказал он наконец, — меня зовут Смит, Эдвард Смит. Я чего-то не в своей тарелке, потому что я тут… это…

Он замолчал, не зная, как продолжать.

— У всех свои тревоги, — равнодушно сказал Сэмми. — Что у тебя такого особенного могло случиться?

— Да вот случилось, — сказал Смит. — Вы только не удивляйтесь, но у меня такое полное ощущение, что вот я сплю, и все это мне снится. И вы, и костер этот…

Он опять замолчал.

— Ну-ну, продолжай, — сказал Сэмми. Он небрежно щелкнул битку ногтем так, что она угодила прямо в карман его потрепанного пиджака. — Почему же ты так решил?

— Ну, как же! — Смит нахмурился, сосредоточиваясь. — Я вот тут заболел недавно. А дядька мой, у какого я жил, принялся вопить как резаный, что я тут вот валяюсь, потому что работать не хочу, и что ему из-за меня придется нанимать работника. Ты, говорит, что ли, ему платить будешь? А знаешь, говорит, какие нынче цены на лекарства!.. И все про сбор урожая орал, а я едва не помер…

Смит глубоко вздохнул.

Сэмми кивнул, лениво ковыряя в зубах щепочкой.

— Давай-давай, я слушаю.

— Я такой больной был, — взволнованно продолжал Смит, — прям думал, помру. Хорошо, нашелся хоть какой доктор. Откуда только его дядька выкопал?! Наверно, самый дешевый во всей округе. Такой чудной… Пахло от него, как будто он только что из под дождя, как будто мокрый еще. А сам был сухой.

— Он пришел сразу после наступления темноты? — спросил Сэмми.

— Ну!.. А вы откуда знаете? — Смит удивленно замигал. — Вы его знаете, этого доктора?

— Я только предположил, — ответил Сэмми, снова принимаясь ковырять в зубах щепочкой. — И что было дальше?

— Не знаю, — Смит был действительно совершенно сбит с толку. — Может, они решили, что я отдал концы, и засунули меня в какую-то нору. Проснулся, как в могиле, ей богу!.. Не мог даже шевельнуться! Как будто сплю. Я орал не знаю сколько, но никто ко мне не пришел. — Он снова нахмурил брови. — И вот еще одно странно. Вылез я кое-как наверх, и места того узнать не могу. То ли меня увезли куда-то, то ли что… Фермы поблизости никакой нету, дороги нету, трава одна и кусты. Все какое-то не такое… — Он покачал головой, мрачно глядя в огонь. — Так что я либо сплю, либо тронулся.

— Может ты и тронулся, — сказал Сэмми, — спорить не стану, я тебя недостаточно хорошо знаю, чтобы об этом судить. Но то, что ты не спишь, это я тебе гарантирую.

— Да уж… — сказал Смит. Кажется, его не очень обрадовала мысль о том, что он тронулся. — Нет, не может быть. Все это дурацкий сон…

Сэмми снова не стал спорить. Он просто протянул руку и ласково ущипнул Смита за ляжку. Смит с воплем отскочил от костра, потирая ногу и хныча от боли.

— Ну что, все еще думаешь, что спишь? — любезно осведомился Сэмми.

— Нет, — испуганно сказал Смит, — но если я не сплю, значит я свихнулся. Как мой дядька Сайлэс говорил: санитар, покажите молодому человеку его койку!..

— Может, ты и сумасшедший, может, и молодой, но уж никак не человек, — сказал Сэмми.

Смит резко вскинул голову.

— Как это «не человек»? Кто же я, по-вашему?!

— Вампир.

— Чего-о?..

— Вампир.

— Так это ты псих, а не я! — Смит от возмущения даже перестал потирать ляжку. — Детям рассказывай про вампиров!

Сэмми пожал плечами.

— Ладно, — сказал он, — не хочешь, не надо.

Смит размышлял довольно долго, потом, наконец, сказал:

— Ну, хорошо, если я вампир, то кто же тогда вы? — Он посмотрел вперед, и в глазах его сверкнуло торжество. — Ну?..

— Я вурдалак, — сказал Сэмми и, подбросив несколько сухих веток в костер, сощурился от пламени, ярко осветившего его лицо. — Посмотрел? Доволен?

Сэмми задумчиво цыкнул зубом, когда пламя вновь опало.

— Не знаю… — Смит был потрясен увиденным. — Или вы самый страшный мужчина из всех, кого я видел, или вы совсем не человек…

— Ну! — терпеливо подтвердил Сэмми. — Я вурдалак.

— Ни фига себе!.. — Смит потряс головой. — Просто поверить не могу…

Сэмми улегся на спину и закинул ногу на ногу. Но уши его непрестанно двигались: по лесу кто-то шел.

— Я не думаю, что вы меня обманываете, — говорил в это время Смит, Правда, я вам верю, только все это так странно!.. — Он тряс головой как ушибленный. — Да, очень странно. Вампир!.. — Смит на секунду умолк. — А вот вы мне еще объясните: я прошел, должно быть, несколько миль, и кроме вашего костра не видел и не слышал ни души. Даже собаки не лаяли. Где же все?

— Да где-то тут, — несколько туманно ответил Сэмми. Потом он уловил, что имел в виду Смит. — Ах, ты имеешь в виду людей! Они все там. — Он ткнул пальцем вниз, в поросшие травой бетонные плиты Могильного Камня. — На глубине что-то около мили.

— Все люди?

— Все, кто ушел. У нас, по крайней мере, так. Не знаю, конечно, как за океаном… — Он всмотрелся в лицо молодого человека. — А ты не знал что ли?

— Нет. — Смит быстро задышал всей грудью. — А что с ними случилось?

— Большой бэмс. — Сэмми состроил гримасу. — Та штука, про которую все знали, что она может случиться. Все говорили, что ее не хотят, а она взяла, да и произошла, когда меньше всего ждали. — Он в задумчивости сощурился. Ты хоть знаешь, когда тебя похоронили?

— Гм-м… Заболел я в шестидесятом, — сказал Смит, уклоняясь от прямого ответа. Мысль от том, что его «похоронили» еще не вполне прижилась в его голове. Сэмми сложил губы трубочкой, как бы беззвучно посвистывая.

— Ну, тогда все ясно. Ты про большой бэмс ничего не знаешь, он позже случился. Но уж бэмкнуло на славу! Тут они поработали, как следует! Не то, что твой прозектор.

— Какой еще «мой прозектор»? — озадаченно спросил Смит. — Прозектор, это кто покойников режет. Вы, может, не знали этого слова…

— Слушай, — резко ответил Сэмми, не скрывая своего раздражения, может, я и выгляжу несколько странновато на твой взгляд, но я не идиот. Я читаю на пятнадцати языках и говорю на двадцати двух. Я даже школу посещал когда-то. Но потом бросил.

— Почему?

— Это была медицинская школа, — коротко сказал Сэмми. — Что я там узнал очень хорошо, так это то, что случилось с тобой. Если бы в прозекторской получше делали вскрытие, ты бы действительно помер. И дальше тебе повезло: твой дядя, должно быть, поскупился, когда тебя хоронил. Заколоти он тебя в хороший дубовый гроб, да закопай поглубже, ты бы ни за что оттуда не вылез.

— Дядя Сайлэс всегда был скряга, — признал Смит. — К тому же, он все работы по дереву делал сам. Экономил.

Смит задумался. Потом сказал:

— Да, наверно, все так и было. Вот, значит, я кто теперь — вампир. — Он захихикал. — А чего, неплохо. Даже интересно.

Но тут новая мысль согнала улыбку с его лица.

— Скажите, вот вы, скажем, вурдалак, — сглотнув слюну, осторожно начал Смит. — А я, скажем, вампир. А вурдалаки, они к вампирам — как… Они вампиров… это…

— Не боись, Смит, у нас Джентльменское Соглашение, — сказал Сэмми. — Мы друг друга не трогаем.

— Ага, — Смит коснулся рукой лба, — ну слава Богу. А то я как-то засомневался, было…

Сэмми не отвечал, прислушиваясь к приближающимся шагам. Теперь услышал и Смит и тут же снова напрягся.

— Там кто-то идет…

— Не боись, — сказал Сэмми, первым подавая пример. — Это один из наших ребят.

— Из каких «наших»? — озадаченно спросил Смит.

— Ну, — осклабился Сэмми. — Думаю это… — он помедлил, — думаю это твой папуля.

Он был шутник, этот Сэмми.

Борис был вампир старой школы. Он верил в то, что старые традиции — это святое. Высокий, худой, бледный как мертвец, шагнул он из леса. Плащ клубился на нем, как облако, монокль сверкал красными отблесками огня. Он сел у огня и протянул к нему свои худые, почти прозрачные руки. Было видно, что его бьет озноб.

— Что свеженький? — Он указал головой на Смита.

Сэмми усмехнулся, ожидая, что скажет Смит.

— Я вас знаю, — вдруг выпалил тот. — Вы тот доктор, который меня лечил.

— Верно, — сказал Сэмми. — Борис, встречай сынка. Смит, это твой папуля.

— Вовсе нет, — помотал головой Смит, — мой папаша разбился в машине.

— В твоей новой жизни у тебя другой отец, — объяснил Сэмми. — Борис заразил тебя, когда пил твою кровь. Если б не он, тебя бы здесь не было, так что в этом смысле он твой родитель.

Смит пытливо смотрел на Сэмми, но тот казался вполне серьезным.

— Это единственный способ размножения у вампиров, — продолжал Сэмми. Вампиру нужна жертва, чтобы продлить свой род.

— А вурдалаку? — тонко спросил Смит. — Что ему нужно?

— То же, что человеку, — кратко сказал Сэмми. Ему не хотелось говорить об этом.

Борис, как оказалось, тоже был не склонен беседовать со своим новоиспеченным сыном.

— Люп не приходил? — спросил он, пододвигаясь ближе к огню. Его по-прежнему бил озноб. Сэмми покачал головой.

— Нет, но скоро должен быть.

— Надеюсь, на этот раз нам больше повезет, — Борис причмокнул бескровными губами. — Уже семь лет от них нет никаких сигналов. — Он вскинул голову и с неподдельной тоской в голосе сказал: — Вдруг они все мертвы?

— Люп в последнее время слышит звуки, — напомнил Сэмми. — Да мы и сами знаем, что у них надежные укрытия и полно провизии.

— А вдруг что-нибудь случилось? — Борис всегда был пессимистом. Например, протухла вода. Или вся вылилась. Или какие-нибудь насекомые уничтожили продукты. — В тяжелой задумчивости он принялся грызть ноготь. — А эти — единственные, о ком мы знаем.

— Ладно, не боись, — подбодрил его Сэмми, хотя сомнение стало передаваться и ему. — С ними все будет в порядке, я уверен. — Он попытался сменить тему. — А вообще что нового?

— Ничего.

Борис нагнулся к огню, его строгий, вымазанный грязью вечерний костюм сохранял, тем не менее, некое традиционное достоинство, придавая своему обладателю сходство с утонченным, траченым молью старым аристократом.

— Я обошел приличный участок, но ничего не нашел. Думаю, наши последние, Сэмми. Если они в ближайшее время не вылезут из-под Могильного Камня, мы все отдадим концы.

— А как же я, папуля? — глупо ухмыляясь, встрял Смит. — Я теперь тоже наш! — Увидев выражение лица Бориса, он немного снизил обороты. — Что случилось, папуля? Я что-то не так сказал?

— Очень тебя прошу, не называй меня папулей, — сказал Борис с достоинством. — И не надейся, что с тобой будут как-то особенно церемониться. Я помню времена, когда щенки вроде тебя шли по пенсу за пучок. Когда появляется свежий вампирчик, с ним всегда такая морока…

— Это потому, что вы были все сами по себе, — вдруг заявил Смит. Постойте, не перебивайте, дайте мне сказать. Я чело… Я вампир современный, с современными представлениями о том, как правильно организовать дело. Чтобы в этом мире чего-нибудь добиться, — он важно поднял палец, — надо организоваться, распределить функции, избрать руководство.

Он надменно взглянул на Бориса.

— Взять, например, вас. Вы одеты как какой-то граф. Вырядились так, будто играете в кино из жизни аристократов.

— Я и есть граф! — сказал Борис задушенным голосом.

— Тем хуже, — нравоучительно сказал Смит. — Может, когда-то вы и были графом, да только кому теперь нужны графы? К чему наряжаться, как граф? Как говорил один наш бывший односельчанин: одевайся как богатый, и сам будешь богатым. — Смит прямо излучал самоуверенность. — А он знает, что говорит, у него теперь своя контора!

— Да что хорошего в богатстве! — сказал из темноты Сэмми. — На деньги теперь ничего не купишь.

— Ерунда! — Смит, несмотря на молодость, знал о жизни все, что надо о ней знать. — Это все ненадолго. Скоро все будет, как раньше. Хорош будет тот, кто влезет выше всех. Это в жизни главное.

Борис с отвращением хмыкнул, но сдержался. Он был вампир старой закалки, и в кодекс его жизненных принципов входило держать себя в руках и не создавать лишних врагов. Эта система жизни хорошо зарекомендовала себя в прошлом, и он не видел необходимости менять ее только потому, что какой-то сопливый шнурок вздумал поучить его жизни. Борис сухо рассмеялся, представив себе, как можно бы прекрасненько выкачать этого молоденького вампирчика, как следует выкачать… Но Сэмми испортил ему удовольствие.

— Лучше расскажи Смиту, что ему следует знать, — сказал он. — В конце концов, это твой долг.

— Я ему ничего не должен! — фыркнул старый вампир. — Он разве что-нибудь сделал для меня?

— Вы хотите, чтобы я вам ответил? — с высокомерным достоинством спросил Смит. Не то чтобы он слишком возражает против своего нового статуса, просто когда пытаются отстаивать нежизненные принципы, это действуют ему на нервы. От твердо убежден в преимуществах свободного предпринимательства и верит в святость собственности, особенно частной. Он считает, что все остальные точки зрения — отсталые и ошибочные.

Борис не нашелся, что ему возразить.

— Расскажи ему, Борис, — повторил Смит. — Ты должен ему все рассказать.

— Вы можете мне ничего не рассказывать! — запальчиво воскликнул Смит. Я много прочел книжек, знаю правила. Я догадываюсь, чем придется питаться, знаю, что перед заходом солнца надо вернуться в могилу… — лицо его приобрело мученическое выражение. — О, моя могила!.. Дьявол, так не хочется снова в нее возвращаться!

Борис презрительно усмехнулся.

— Это ты комиксов начитался, — сказал он. — Весь этот лепет про возвращение в могилу — чушь. Просто если ты выползешь на солнце, у тебя будет рак кожи, только и всего. В искусственном свете нет жесткого ультрафиолета.

— Ах, вот оно что! — с облегчением сказал Смит. — А еще что важное мне надо знать?

— Что надо уважать старших, — ворчливо сказал Борис, — и не быть беспечным, иначе кончится все осиновым колом в сердце или пулей под ребро, естественно, серебряной… — он замолчал. Из темноты донесся звериный вой.

— Это Люп, — сказал Сэмми радостно и подбросил в огонь целую охапку веток.

Крупный, ухоженный то ли пес, то ли волк, внезапно выпрыгнул на поляну, сел у огня и быстро превратился в человека, даже в этом обличье сохраняя в лице и повадке что-то волчье. Он приветливо кивнул остальным.

— Классно я, да?!.

— Есть хочется, — пожаловался Борис.

— И мне, — вздохнул Сэмми, потирая живот. — Так недолго и концы отдать. Скоро я ослабею настолько, что ничего не смогу сделать, даже если появится шанс. — Он с несчастным видом смотрел на оборотня. — Что новенького?

— У моей женки новые детеныши, — гордо сказал Люп. — Три мальчика и две девочки, — добавил он, принимая поздравления. — Все это дается не так легко, да ребята. Но я справляюсь.

Он задрал ногу и почесал за ухом. Заметив выпученные изумленные глаза Смита, он спросил:

— Свежий паренек?

— Ну, — сказал Сэмми. — Только что родился. Вот, Борис поспособствовал.

— Мои поздравления, — вежливо сказал Люп старому вампиру. — Как он, сильно потрясен?

— Ну, пока не кусается, — глубокомысленно ответил за Бориса Сэмми.

Борис поспешно перевел разговор с неприятной темы на более существенную:

— Что еще новенького?

— Кроликов просто изобилие, — сказал Люп.

— Кроликов! — Борис возмущенно поджал губы, на лице Сэмми появилось схожее выражение. — Кролики — это для тебя, Люпус, а не для нас. А еще что-нибудь?..

— Вроде все. — Вервольф нахмурился. — Нет, была какая-то новость… Что-то я, вроде бы, собирался рассказать. За этими разговорами напрочь забыл. Если что-то важное, я приду снова.

И, возвращаясь к наиболее волнующей теме, добавил:

— Надеюсь, вы придете посмотреть малышей. Прелестные дети, все как один.

— Ты быстро размножаешься, — завистливо сказал Сэмми. — Не слишком ли быстро?

— В самый раз. — Люп почесал за другим ухом. — Я стараюсь поддерживать приплод на таком уровне, чтобы кроликов хватило на всех. Надеюсь, все наши тревоги окончатся, когда они выйдут.

— Повтори еще разок эту фразу! — со стоном произнес Сэмми, сладострастно причмокивая. — Черт, никогда не думал, что буду так скучать по людям.

— И я, — пылко сказал Борис. — Иногда, в старые времена, я желал им всяческих напастей… — Он вздохнул. — Потом-то я понял, что им тоже надо было защищаться. Я даже немного свыкся с мыслью об осиновых кольях, серебряных пулях, чесноке и прочем. А в новые времена они и вовсе о нас забыли. Эх, золотое было времечко! Но гляди, как все обернулось!..

Все кивнули, даже Смит, соглашаясь, что род человеческий играл в честную игру. Да только плохо кончил.

— Когда они выйдут, — задумчиво сказал Сэмми, — нам полегче станет с питанием. Но обращаться с ними мы будем заботливо, дадим им как следует размножиться…

— Верно, — согласился Люп. — Надо будет помочь им со снабжением, пока у них все не наладится… Хотя лично меня все это не особенно интересует. Сомневаюсь, что там, под Могильным Камнем, у них есть собачки. Даже, если и есть, то, наверно совсем немного. Думаю, собачки приветствовали бы такую тактику.

Он приветливо оскалил зубы, сосредоточился и превратился в пса. Потом ухмыльнулся и снова принял человеческое обличье.

— Поняли, что я хотел сказать?

— Люди всегда кормили собак, — сказал Борис с завистью. — Я часто удивлялся, почему вы не отправитесь туда, к ним, и не присоединитесь к собакам.

— Почему? — Люп покачал головой, удивляясь невежеству вампира. — Да потому что не хотим дразнить гусей. Люди со времен средневековья ни о чем не подозревают. Многие из них старательно вкалывали, чтобы содержать наших в роскоши. — Он нахмурился. — Как подумаешь, сколько наших угодило в большой бэмс…

— Мы все в него угодили, — возразил Сэмми, глядя в огонь. Остальные кивнули, соглашаясь с ним.

Смит молчал. Он по-прежнему чувствовал себя не в своей тарелке, и в тайне все-таки наделся, что это сон. Но вся эта фантастика выглядела так обыденно! Вурдалак, вампир и вервольф были так реальны!

Побочные ветви человечества, думал Смит. Они полностью зависимы от людей в отношении питания. Люп и его вид приспособились лучше, но в конечном итоге все они — паразиты. И он тоже. Теперь Смит додумался и до этого. И вдруг он тоже осознал свою зависимость от того, выживет ли хотя бы несколько человек там, под Могильным Камнем.

Паразиты не могут без хозяев.

Люп потянулся, зевнул и встал на ноги.

— Ну, что ж, — сказал он, — поглядим что у нас сегодня…

Превратившись в зверя, он принялся, уставив нос в землю, бегать по поляне. Помахивая хвостом, он обнюхивал каждую трещинку, каждый дюйм поросших травой плит из кадмиевого бетона, называемых Могильным Камнем. Смит, даже прекрасно зная, что перед ним вовсе не собака, с трудом сдержал желание погладить этого великолепного пса.

— Что это он делает?

— Ищет, — сказал Сэмми, — у Люпа более острый нюх, чем у любого из нас, да и слух тоже. Если там что-нибудь зашевелится, он сразу обнаружит. — Сэмми поднял руку, требуя тишины. — Ищи, Люп, ищи!

Люп обернулся через плечо, оскалил зубы и нырнул в кусты. Вышел оттуда он уже в человеческом обличье.

— Думаю, на этот раз кое-что есть, — сказал он. — Запах заметно усилился.

— Ты хочешь сказать, что они выходят, да? — Сэмми порывисто вскочил на ноги.

— Выходят или нет, не знаю. Но запах усилился, — Люп снова изменил форму и обежал еще круг, нюхая землю. Потом сел, наклонил голову и прислушался, уставив ухо в какую-то трещину в плите. Он настолько углубился в это занятие, что даже перестал вилять хвостом.

— Скоро рассвет, — прошептал Борис. Его все еще била дрожь, и он кутался в рваный плащ. — Еще один день в нищете.

— Зачем тебе этот плащ? — спросил Смит. Как и Борис, он понизил голос. — Разве нельзя просто сидеть в тени? Ты ведь укрываешься им от солнца, так ведь?

— И это тоже, — не вдаваясь в подробности, сказал Борис. Он глядел на молодого вампира с растущей неприязнью. — Слушай, ты, — предупредил он, — не надейся, что, коли я вызвал твое появление здесь, я буду тебя кормить и нянчиться с тобой. Жизнь и без того достаточно трудна.

— А вас кто-нибудь просил об этом? — повысил голос Смит, столь же свирепо глядя на Бориса. — Вы просто старомодный обломок прошлого. Разгуливаете в этом допотопном плаще, как какой-нибудь граф или еще кто. Взяли бы лучше пластиковый чехол для автомобилей, и все дела! Его можно складывать до небольшого размера, а днем делать из него тент.

— Умный паренек, — усмехнулся Борис. — Вечно эти щенки считают, что все знают лучше старших. Я бы гораздо лучше выглядел, разгуливая в чехле от автомобиля! Пойми раз и навсегда, мы должны маскироваться, все время, всегда. Одна ошибка и… — Он сделал убедительный жест. — Это случалось со многими, запомни.

— Знаю, видел в комиксах, — небрежно сказал Смит, — да только кто теперь верит в вампиров?

— То-то и оно! — Борис поджал свои тонкие губы. — А все почему?.. Камуфляж и конспирация, понял?! И Сэмми так же поступает. Хоть они и не верят в существование вурдалаков, но если не будешь маскироваться, тебя быстро вычислят. В лучшем случае попадешь в психушку на неопределенный срок. А жрать что будешь? Так и помрешь там, не допуская больше никаких ошибок. Он вздохнул. — С одним моим другом так и случилось…

— Ладно, слыхали, — махнул рукой Смит. — А вы что скажете? — обратился он к Сэмми. — Вы образованный, у вас…

— Да заткнись ты, — оборвал его Сэмми. Он ощущал такое же голодное нетерпеливое возбуждение, какое поднималось в нем каждый раз, когда Люп начинал свое обследование. Голод рос, становился все яростнее, пока в желудке не разгорался настоящий пожар, а нервы не натягивались, как струны арфы. Сэмми не мог спокойно сидеть. Он то вскакивал, то снова садился, а то вдруг начинал ходить следом за вервольфом и тоже принюхиваться и прислушиваться.

— Они еще живы, — сказал Люп. Он снова стал человеком и, тяжело дыша, стоял теперь глядя на них, лоб его и грудь блестели от пота. — Черт, я что-то совсем выдохся…

— Иди, садись к огню.

Сэмми усадил оборотня поближе к пламени, зная сколько энергии требуется ему для превращения.

— Я чувствую их, — сказал, отдышавшись, Люп. — Запах заметно сильнее, чем в прошлый раз. Кажется, они поднимаются.

— Они близко? — Надежда пылала в глазах старого вампира. — Скажи, Люп, они близко, да?

— Может быть, — Люп расслабился еще больше. — Судя по звуку, поднимаются с тяжелым снаряжением и техникой. Может, один из туннелей засорился, и они его прочищают. А может, не знают, какие условия тут, наверху, и не хотят рисковать. — Он оскалил зубы в улыбке. — Во всяком случае, они выжили.

Остальные тоже заулыбались.

— Вы знаете, — задумчиво сказал Смит, — тут нужна очень тонкая линия поведения. — Он подбросил веток в огонь. — Очень тонкая!

— Что? — механически спросил Сэмми, тупо глядя в огонь.

Люп снова принял форму зверя и, не прощаясь, бодро поскакал к своей жене и новым детенышам. Сэмми стало еще тоскливее. Как, должно быть, приятно вернуться к семье! Ему очень бы хотелось обзавестись собственным семейством!

— Значит так, — деловито продолжал Смит, — если Люп верно все сказал, то люди уже идут. Когда они поднимутся, мы должны будем с ними вступить в контакт, верно?

— Ну, — сказал Сэмми, с трудом заставляя себя думать об этих выживших смертных людях. Он как-то пытался к ним спуститься, но ничего не вышло. Это было в один из периодов отчаяния.

— А кто будет вступать в контакт? — Смит бросил быстрый взгляд на Сэмми. — Вы?

— Почему бы и не он, — вступился за друга Борис.

— Почему? — Смит пожал плечами. — Да вы только взгляните на него!.. Он сделал паузу и торжествующе продолжал: — Вот то-то.

— Сэмми раньше не раз имел дело с людьми.

— В старые времена — может быть. Но тогда было множество уродов и калек, разгуливающих повсюду. Но те дни прошли.

— Давай не переходить на личности, — сверкнул глазами Сэмми. — Что ты предлагаешь?

— Я современный человек, — сказал Смит. — По крайней мере, был современным человеком. Я знаю, что они думают и как смотрят на вещи. Эти люди внизу полагают, что на поверхности все живое уничтожено радиацией. Если Сэмми внезапно появится перед ними, они решат, что он мутант или что-то вроде. Они же там все нормальные и мутантов вокруг себя не потерпят ни за что. Они его тут же кокнут.

Смит развел руками.

— Вот, вы сами скажите, — обратился он к Борису, — ведь Сэмми не похож на человека, верно?

— Ну, продолжай, — скрипнул зубами Сэмми, с ненавистью глядя на Смита. Хороший оказался паренек!

— Так что Сэмми исключается, — продолжал Смит. Дело, кажется, представлялось ему ясным, как стеклышко. — Остаются Борис и я. — Он снова пожал плечами. — Полагаю, и Бориса надо исключить.

— Почему это? — старый вампир был задет.

— Потому что вы тоже урод, вот почему. — Смит не утруждал себя выбором выражений. — Давайте посмотрим фактам в лицо, ребята. Ни один из вас для этого ответственного дела не годится.

— А ты, полагаю, как раз годишься! — Сэмми был саркастичен и даже язвителен.

— Конечно! — У Смита была луженая шкура, сарказмом его было не пронять. — Я молодой, знаю, как себя правильно вести. Мне люди всегда доверяют.

— А как же мы?

— Я о вас позабочусь! — Смит не смотрел Сэмми в глаза. — Я все устрою. У вас всегда будет, чего поесть. Я буду вам посылать людей повкуснее… Ну, короче, там увидим. Сначала, естественно, будет трудно, но я сделаю все возможное.

— Щенок невоспитанный! — Борис в раздражении оскалил зубы. — Ни малейшего уважения к старшим. Почему это я…

— Тихо! — прервал его Сэмми, вскакивая на ноги. Увидев, что к огню выскочил Люп, он успокоился. — Что такое? Тревога?

— Да нет, — проворчал Люп, не без труда приняв человеческое обличье. Черт, если б можно было не превращаться каждый раз, как захочется поболтать!

Он посмотрел на Сэмми.

— Я вспомнил, что хотел тебе сказать. Вчера я забежал в одно знакомое место, и в нем был кое-кто… Ты, помнится, очень кое-кем интересовался… В туннеле, к югу отсюда, в том месте, где раньше вешали преступников, помнишь?.. По крайней мере, вчера она была там…

Сэмми бросило в жар.

— Ты сказал «она»?… А я думал… Я… — запинаясь забормотал он. Разве не все погибли на этой территории?..

— Может и все, — сказал Люп, — но она была там. По-моему, очень славная. — Он подмигнул Сэмми. — Я ей сказал о тебе, и она заинтересовалась. Молоденькая.

Люп опустился на четвереньки.

— И одинокая. — Он начал превращаться. — Я решил, что тебя это тоже заинтересует.

Махнув хвостом, он прыгнул вперед и исчез в темноте.

Сэмми молча проводил его взглядом, слишком взволнованный, чтобы поблагодарить.

Девушка-вурдалак!..

Он уже и надеяться перестал, что удастся найти подругу… Если Люп не соврал — а он не соврал! — то кое-что в жизни все-таки может измениться к лучшему. Даже сейчас, когда…

Внезапно его поразила страшная мысль, и он сник. Люп говорил о туннеле к югу от Могильного Камня. Туда же идти несколько дней! А он так давно не ел… Путешествие потребует много сил, а где их взять?

Смит завистливо смотрел на скорчившегося у огня вурдалака.

— Везучий, дьявол, — сказал он. — Хотел бы и я добыть девчонку.

— Добудешь еще, — тупо сказал Сэмми.

Борис нахмурился.

— Что такое, Сэмми? Такая новость, а ты, как будто не рад? Ты, конечно, пойдешь?

— Да как же я пойду?! — Сэмми вздохнул так глубоко, что живот его совсем втянулся. — Там же совсем стерилизованные участки. Я не могу есть стерильную пищу, ты же знаешь. Здесь-то радиация была послабее, поэтому я и умудрился протянуть так долго. Но до южного туннеля никакой пищи для меня нет. — Он поник еще сильнее. — Я слишком слаб, чтобы решаться на такую авантюру.

Сэмми снова тяжело вздохнул.

— Эх, мне бы один разок поесть как следует, я бы улетел как из пушки! Всего один разок поесть!

— Трудновато, — сказал Смит беззаботно. — Ну, ничего, может она еще и подождет…

— Придержи язык! — оборвал его Борис. Он бросил взгляд на Сэмми, потом на Смита и снова Сэмми. Нервно облизнул губы.

— Есть один способ, — многозначительно сказал он. — Кворум у нас есть. Мы правомочны принять решение об однократной приостановке Соглашения.

Сэмми отрицательно покачал головой. Борис заговорил еще настойчивее.

— Рассуди здраво, Сэмми. Люп полагает, что они могут начать выход только в следующем году. А ведь запасы «Красного креста» — из тех, что не уничтожены радиацией — практически на исходе. А когда они выйдут, мы же не сможем сразу… Придется ждать.

— Геометрическая прогрессия, — важно кивнул Смит. — Из двух людей получится четыре, из четырех — восемь…

— Он молод, — продолжал Борис, — значит, у него дьявольский аппетит. Он тут же начнет своевольничать. А опыта у него никакого. А вспомни, как он рассуждал о контакте с людьми! Он нас тут же продаст!

— О чем это вы? — Смит переводил взгляд с одного на другого. Они не обращали на него никакого внимания.

— Я сомневаюсь что-то, — медленно сказал Сэмми, — Надо держаться всем вместе, иначе нам не выжить.

— Нам не выжить в любом случае, — возразил Борис. — Он же не станет придерживаться правил.

Борис просительно коснулся руки Сэмми.

— Пожалуйста, Сэмми. Только один раз.

— Вы, уроды, о чем вы там говорите?! — закричал Смит. Юность и самонадеянность в сочетании с чувством превосходства над двумя старыми уродами притупили его чуткость. Сидя у огня, он не особенно слушал, о чем они там лопочут, и строил свои собственные планы, в которых никому, кроме него самого, места не было. Теперь он разом потерял и самонадеянность и презрительный тон, увидев, с каким выражением смотрит на него Сэмми.

— Нет, — воскликнул он, как громом пораженный. — Нет! Вы не посмеете! Вы не имеете права! Вы…

Он вскочил одновременно с Сэмми и, повернувшись, бросился в спасительную темноту леса.

Он убежал недалеко.

Свежий паренек — это что-то особенное!