Андрей Воронцов
Свое возвращение в родные земли он представлял совсем по-другому. Точно знал, что мать и сестры будут ему рады. Они всегда радовались, когда он возвращался со службы, и не переставали благодарить Многоликого за то, что видят главу рода целым и невредимым.
Точно такую же затаенную радость Андрей надеялся увидеть и в глазах Софьи. Прочесть в этом зеленом омуте, что она тоже по нему скучала. Поймать ее нежную улыбку, снова ощутить аромат ее шелковистой кожи, согреть ее своими ладонями.
В первые мгновения все так и было. Он почти поверил, что жена обрадовалась его возвращению, но, возможно, ему это только привиделось. Подавив легкий всплеск раздражения, что вызвало внезапное появление Ани в библиотеке, Андрей позволил увести себя в столовую.
Надеялся, что после обеда они продолжат, только он и его молодая супруга. Возможно, отправятся на прогулку, проведут вместе время. А вечером вернутся к тому, на чем их так внезапно прервали несколько недель назад. В воспоминаниях князя жена млела и таяла в его объятиях, желала близости не меньше, чем он, хоть будучи невинной девицей, немного ее страшилась.
План был замечательный. Вернуться в Ялиту и начать строить жизнь с девушкой, которая все это время будоражила его воображение.
Но все оказалось совсем не радужно. Сначала мать жестоко его разочаровала. Сожгла письмо, которого не смела даже касаться! В тот момент князя затопила глухая ярость. А уж услышав про нападения…
Андрей не знал, то ли сразу срываться в Московию, чтобы вызвать на дуэль императорское отродье, то ли дать себе сначала время на восстановление. Битва с морской тварью неплохо его потрепала, а последовавшие за этим перемещения окончательно ослабили.
Он не сомневался, что инициатором гнусных действий был цесаревич. Игорь ведь предупреждал, что не оставит Софью в покое, если князь не пойдет на его условия. Андрей отказался опускаться до уровня наследника, и из-за этого его жена едва не погибла.
Князь не знал, на кого больше злился. На себя ли за то, что настроил против своей семьи такого опасного и могущественного человека — будущее Российской Империи. А может, на мать, позволившую эмоциям одержать над ней верх.
Что же касается покушавшегося на Софью ублюдка — его просто хотелось превратить в прах! Пусть Лапин и был лишь жалкой пешкой в забавах наследника, но смерти его от этого хотелось не меньше.
Странно, что Софья была так спокойна. Ей бы умирать от страха и радоваться, что теперь ее будут оберегать, но девушка снова удивила. То, что она не тихоня и забитая мышка он понял уже давно. Но никак не ожидал, что жена за время их разлуки отрастит клыки и когти.
— Твоя жена ужасна! — тайком после обеда выговаривала ему Аня. — Вертела нами все это время, словно мы не Воронцовы, а служанки при ней. Всех строила, всем распоряжалась…
— Ты забываешь, что мы в равном браке, — попытался осадить сестру Андрей.
— Подожди… Я же пытаюсь тебя предупредить! — тряхнула локонами девушка и возбужденно зачастила, пока ее снова не перебили: — Зачем, ты думаешь, она оставила при себе Ключевского и его солдат?
— Потому что вас опасалась? — с мрачной иронией предположил князь.
— Глупости! Эта вертихвостка с утра до вечера солдатам глазки строила! Сколько раз я видела, как она прогуливается по парку, вся расфуфыренная и напомаженная. Только те за тренировки, а она уже тут как тут. А еще…
— Аня, — резко перебил ее брат. — Я говорю тебе это в последний раз: о моей жене ты должна отзываться с почтением. И хватит об этом! Ты же знаешь, как я не люблю сплетни!
Сплетни он действительно не любил и старался не обращать на болтовню сестер внимания, но в этот раз слова Анны прошлись по сердцу ударом кинжала. Хотелось верить, что это всего лишь вымыслы взбалмошной сестры, не желающей смиряться с новым укладом, но…
Но два месяца назад Софья заглядывалась на цесаревича, сама, добровольно, осталась наедине с ним и его друзьями…
А потом пожелала, чтобы в Ялите задержались солдаты.
Весь день он гнал от себя эти мысли, а потом, не выдержав, приставил к ней Кирилла. Того, кому доверял как самому себе. Он доверял всем своим людям без исключения, и теперь, когда в замке больше не было московичей, можно было не опасаться за жизнь жены. Но ему все равно хотелось, чтобы рядом с ней постоянно кто-то был.
Вечером в спальне Софья продолжила показывать клыки и когти. С трудом удалось с ней договориться. Андрей чувствовал себя укротителем дикой тигрицы! Одно неосторожное движение, и можно запросто попрощаться с жизнью. Князь понимал, что ревность, недоверие и сомнения в нем тесно переплетаются с жаждой обладать этой девушкой.
Ночь с ней стала сущим наказанием! Быть рядом, касаться ее, дарить поцелуи, которых все было мало, и не сметь переступить черту, что сам же и прочертил.
Действительно наказание. То еще испытание для его силы воли.
Утром они снова поссорились и снова из-за охраны. Андрей не понимал, чем ей мешает приставленный стражник и из-за чего она так напряжена и взволнована.
Нервничает, как будто что-то скрывает… Какие у нее могли появиться тайны?
Аркадий Игнатьевич заверил, что зелье никак не повлияет на самочувствие того, в ком нет ни капли силы. По крайней мере, точно не в первые недели, ведь чтобы появилась искра, нужно было время. Андрей готов был ждать столько, сколько потребуется.
Верил и надеялся, хоть друг отца предупреждал, что в иных случаях никакое зелье помочь не способно.
— Может статься, что пустышка так и останется пустышкой, — заявил ему Аркадий Игнатьевич, с которым он встретился еще раз перед своим отъездом из столицы. — Значит, на то воля Многоликого. Тут уж придется смириться.
Не желая тешить Софью надеждами, которые, возможно, окажутся ложными, решил добавлять зелье тайно. Каждый день. По капле. Беляна и Варя были слепо преданы своей хозяйке.
Пришлось просить Тамилу, точно так же слепо преданную ему, своему господину.
Андрей и подумать не мог, что эта девица Вяземских, Беляна, так на нее вызверится. Всех слуг поставила на уши, привлекла внимание матери, и Тамилу едва не вышвырнули из замка.
Из-за него. Из-за его приказа.
Пришлось вмешаться.
В итоге на него ополчилась жена, на него обиделась мать. Наташа теперь старалась его избегать, и даже Аня за ужином была подавлена.
— Не знаю, отец, как ты со всем этим справлялся, — вспомнил покойного князя Андрей и горько усмехнулся.
Откинувшись на спинку кресла, какое-то время просто наблюдал за игрой теней, рожденных трепещущим над свечами пламенем. Вглядывался в знакомую с детства обстановку отцовского кабинета, сейчас утопавшего в вечернем полумраке, и думал о событиях последних недель, о жене и грозящей ей опасности.
В стенах замка за Софью можно было не волноваться. Но он не сможет держать ее здесь вечно. Да и не хотел он этого. Андрей мечтал поделиться с ней любовью к этому краю. Увидеть, как ее глаза загораются от восторга, а на губах появляется улыбка при виде чудес, которыми славилось Черноморье.
Ему хотелось, чтобы она тоже, как он, увидела, узнала эти земли. Влюбилась в них.
А заодно и в него.
Залпом опустошив рюмку коньяка, князь не стал себе доливать. Вместо этого закрыл графин, раскрашенный огненными отблесками, скользящими по узорчатому хрусталю, и поднялся.
Жена предложила сделку? Что ж, он не будет отказываться.
В спальне Софья была одна. Сидела возле камина, уныло щерившегося своей пустой пастью, а стоило ему войти, резко подскочила на ноги.
— Я подумал над твоими словами, и, возможно, действительно был слишком категоричен, — сказал Андрей, втайне упрекая себя за неоправданную ревность. — Я принимаю твои условия, Софья.
Несколько секунд она молчала, напряженно сверля его взглядом. Потом нахмурилась и, вскинув подбородок, с иронией поинтересовалась:
— На ночь глядя? Очень удобно, ваше сиятельство. А завтра с утра вы неожиданно передумаете, и нянька вернется.
— Я не передумаю, — покачал он головой и улыбнулся, замечая, как его супруга нервно кусает губы и ищет пути к отступлению, да только пасовать не привыкла. Не привыкла проигрывать. — А ты? Не передумаешь?
Еще одна пауза. Замешательство и легкий румянец, еще больше подчеркнувший ее преступную красоту.
— Ну так что? Мне уйти или остаться? — продолжал втайне веселиться его сиятельство и также втайне уповал, что она выберет второй вариант.
— Уговор есть уговор, — тяжело вздохнула девушка и чуть слышно добавила: — Оставайся.
Андрей прошел в комнату, скинул сюртук, а после подошел к неподвижно стоящей возле камина жене.
— Мне раздеваться? — спросила она еще тише.
— Мне кажется, ты повторяешься.
— Мне кажется, мы оба повторяемся, — расщедрилась она на улыбку.
Андрей осторожно коснулся ее лица, борясь с желанием припасть к ее губам, и почувствовал, как Софья напряглась.
Казалось, в ней заледенела каждая мышца.
— Я настолько тебе неприятен? — охрипшим от волнения голосом спросил мужчина.
— Не в этом дело, — сказала и отвела взгляд.
Искусанные в волнении губы соблазнительно припухли, и он бы отдал многое, чтобы сорвать с них один… нет, несколько поцелуев! Упиваться этими мгновениями чувственной прелюдии, а потом, уложив ее на шелковые простыни, сделать с ней все то, о чем мечтал так долго.
Но ней сейчас.
Не сегодня.
Не пока его прикосновения вызывают в ней почти страх.
— Я хотел пригласить тебя на прогулку. Только ты и я.
— И твоя стража, — хмыкнула она, чуть слышно выдыхая, когда он перестал ее касаться.
— И моя стража, — с улыбкой кивнул Андрей. — Но они будут соблюдать дистанцию и нам не помешают. И раз уж ты согласилась со мной дистанцию больше не соблюдать, я надеюсь, что ты ответишь «да».
— Да, — тихо сказала она, и Андрей мысленно возблагодарил Многоликого.
Всегда бы так…
— Тогда, — чуть склонившись, коснулся ее кисти губами, — не буду больше мешать. Спокойной ночи, Софья.
— А как же… — растерянно начала девушка, поглядывая в сторону кровати.
Готовилась к самому страшному, но… Князь мрачно усмехнулся. Нет, страх ее ему точно без надобности.
— Совместный сон мучает нас обоих, — подхватывая сюртук, ответил он. — Только тебя по одной причине, а меня по другой. Отдыхай, Софья.
Не сумев сдержаться, на миг прижал обескураженную девушку к себе. Припал к ее податливым, таким сладким губам и тут же чуть отстраниться, чтобы пообещать:
— Ты попросишь сама, Софья.
— А?
— О ночи любви, — прошептал ей на ушко, с сожалением отпуская. — И только тогда мы продолжим. Сама.
Он ушел, прикрыв за собой дверь. Оставив жену наедине с ее сомнениями, опасениями и, возможно, секретами.
Маша Семенова
Не знаю, что за приступ благородства случился вчера у Воронцова, но я была ему признательна. Ушел — замечательно. А вот то, что Чет снова не отзывался, едва ли можно было назвать замечательным. Неужели так князя боится? Ну да ладно, завтра увидимся… Не успела я оказаться под одеялом, как тут же крепко уснула.
Утром на свежую голову попыталась все проанализировать заново и снова, сама того не желая, нырнула в свои переживания. Чувств во мне было много: противоречивых, сильных, ярких. Я ощущала себя ящиком Пандоры. Ну или просто коробкой с петардами, которые в любой момент могли взорваться.
Поступок мужа вызывал уважение. Я, глупая, сама дала ему карт-бланш, но он моей оплошностью не воспользовался. А ведь мог бы! Я почти поверила, что все, пора прощаться с девичьей честью, а заодно и с шансом вернуться на Землю.
Но князь удивил. А вот слова о том, что сама буду за ним гоняться с требованием скорее провести консуммацию, умилили. Честно. Утром я даже посмеялась над такой наивной самоуверенностью, а вот вечером… Вечером, когда он уходил, внутри меня снова что-то угрожающе вспыхнуло, полыхнуло. Как сдержала эмоции и не выпустила огонь на волю — не представляю. Наверное, спасибо стоило сказать местному богу. Явно не без его помощи сдержалась, потому что с эмоциями у меня сейчас был перебор.
Уже молчу про строптивую магию.
Все же как здорово, что рядом больше не будет этой тыквы, ну то есть Кирилла! Я смогу избавиться от излишков силы, а может, даже и обнаруженный стражем ритуал провести. Зажмурилась на мгновение, а потом радостно слетела с кровати. Жаль, что Чет не отзывается, но может, в библиотеке покажется.
А пока никто не пришел, можно и зарядкой позаниматься. И так в последнее время ее позабросила.
Мое настроение медленно, но уверенно ползло вверх. Я сделала пару общеукрепляющих упражнений, растяжку и как раз перешла к мостику, когда услышала неожиданное и провокационное:
— Надо же, не думал, что моя жена так быстро передумает.
Ну кто бы сомневался, что я тут же грохнусь! Хорошо, что на подстеленное одеяло, а не на пол. Даже сейчас падение вышло больноватым…
— Ох, Софья… — Андрей тут же подскочил ко мне. — Сильно ушиблась?
— Могла бы вообще не ушибаться, если бы кое-кто научился стучаться! — огрызнулась я, заливаясь краской.
Не везет тебе, Машка. Совсем не везет! Выспалась? Молодец! А инородное тело рядом, по всей видимости, всю ночь сны просматривало, исключительно эротического характера. Вот теперь и воплотит всё в реальности… Ибо нечего так глупо подставляться и скакать по комнате неодетой!
— Я знаю одно чудодейственное средство, — хрипло выдохнул муж, бережно помогая мне сесть. — Покажи, где болит.
— Да все в порядке. Одея… — начала было я и осеклась, потому что Андрею ничего показывать и не понадобилась, его горячие губы уже легли на обнаженное плечо.
Караул, Машка, ты же почти голая! Легкая рубашка, в которой обычно тренировалась, мало что скрывала. И теперь от воплощения в жизнь мужниных фантазий меня отделяло лишь его благородство. Только чует моя пятая точка, оно, то самое благородство, долго не протянет.
Уж точно не в сложившейся пикантной ситуации.
— Андрей, — сипло позвала я, но с таким же успехом могла бы в глухую рельсу стучать. Результат одинаковый, то есть никакой.
Меня продолжали целовать, короткая цепочка поцелуев по позвоночнику… А с ними и мурашки табуном по телу.
Этого только не хватало… Соберись, Машка! Сражайся!
— Ваше сиятельство уже успели передумать? — спустя, кажется, вечность заметила я.
— Умеешь же ты, — выдохнул мне в затылок муж и огладил ладонями плечи, — испортить момент. Я лечил тебя, Софья. Ничего более…
— Интересный способ лечения, — хмыкнула я. — И многих ты так лечишь?
— Только свою строптивую жену, — отозвался Андрей и в мгновение ока поднял меня на руки.
Не успела я даже моргнуть, как оказалась не только сидящей на кровати, но даже завернутая в то самое одеяло. Да и муж, не будь дурак, уселся рядом и теперь пристально в меня вглядывался. Кажется, красный — теперь мой постоянный цвет лица. Однозначно…
— И что же ты делала, Софья? — вкрадчиво поинтересовался Воронцов.
«Да еще в таком виде», — явно хотел добавить.
— Зарядку, — ответила искренне. — Упражнения, чтобы укрепить тело.
Я, надеюсь, он в курсе, что я, то есть Софья, девочка болезненная, и глупого «зачем» не последует.
— Отец показал?
— Э, нет… А что?
— Общеукрепляющие приемы для тела практикуют военные и боевые колдуны. — Андрей прищурился, как-то совсем нехорошо. Зло, я бы даже сказала. — Подсматривала, значит?
— За кем? — не сумела я угнаться за его рассуждениями, лихо ускакавшими в неведомом направлении. — Мне лекарь несколько упражнений показал, еще до приезда в Московию.
И пусть докажет обратное! В конце концов, болезненной Софье предстоял бальный сезон, а там стойкость нужна, все ж не один час в зале находиться и либо стену плечиком подпирать, либо танцевать, потому что сидячих мест там раз, два и обчелся!
— Лекарь? — Андрей моргнул. — Так ты еще до свадьбы упражнялась?
Не поняла наезда…
— А что в этом плохого? — нахмурилась я. — Целитель утверждал, что это полезно. Еще прогулки пешие хороши. Говорил, что тело не должно быть рыхлым, ибо это плохо для будущего материнства.
Зря, наверное, про материнство ляпнула. Но все же, с чего такая реакция?
— Я позову Беляну, — резво сменил муж тему и поднялся с кровати. — Завтракать будем вместе. Я уже распорядился.
Все то время, что надо мной аки пчелка-трудяга порхала Беляна, я раздумывала над словами князя и никак не могла понять, почему он разозлился из-за зарядки. И то, что упражнениям меня научил не «папенька», его вроде как тоже раздосадовало.
Это что вообще за шовинизм? Почему женщины не могут заниматься физкультурой? Вот глупость… Держать себя в форме как-то надо? Надо! А после родов так подавно.
Я, конечно, рожать здесь не собираюсь, но муж-то об этом не знает. На что, спрашивается, обижается? Хоть прибейте меня гвоздем к стене вместо раритетной картины, все равно непонятно.
За завтраком я продолжала задаваться вопросом, какая оса его укусила и в какое место. Настолько увлеклась своими размышлениями, что даже не вспомнила об утренних вольностях благоверного.
— Софья, не стоит жевать салфетку, — с самым серьезным выражением лица заметил князь. При этом голос его дрожал от смеха. Забрав у меня салфетку с витиеватой вышивкой по краю, положил на ее место румяную булочку, вернее, ее половинку, обильно намазанную джемом. — Это куда вкуснее. Поверь мне.
Хотела уже смутиться, но потом передумала и в упор посмотрела на мужа:
— Что не так с зарядкой? Мне непонятна твоя реакция.
Брови Воронцова взяли курс наверх, явно вознамерившись повстречаться с волосами, и я решила окончательно во всем разобраться.
— Ты разозлился…
Он и сейчас-то шибко довольным не выглядел. Всю веселость как рукой смахнуло. Теперь Андрей смотрел на меня так, будто видел впервые.
— Как уже говорил, такие упражнения практикуют военные и боевые колдуны, — напомнил мрачно.
— И?
Вот что за непонятная загадка?!
— Это что, какие-то запрещенные знания? Или чисто мужская фишка? Эмм… Я хотела сказать, способ времяпровождения.
— Нет, ничего секретного в них нет, — раздраженно бросил муж и, добавив в голос стали, продолжил: — Но молодая девушка вроде тебя, всю жизнь прожившая вдали от…
— Цивилизации? — не сдержалась я.
— Никогда прежде не сталкивавшаяся с миром военных, — постарался внести ясность князь, — никак не могла о них знать. Только если…
— Только если что?
Несколько секунд мы с ним устраивали дуэль на взглядах, пока Андрей не стал максимально мрачным, можно сказать, достиг своего мрачнейшего состояния, и только потом поинтересовался:
— Скажи, дома ты точно также подглядывала за стражниками, когда те тренировались?
Сначала показалось, что ослышалась. Чего-чего, а такого выпада я от него точно не ждала. Некоторое время сидела, переваривая услышанное. Даже машинально чайку заморского хлебнула, а когда до меня дошел смысл его слов, едва не поперхнулась. Сдержалась. Всего на миг, а потом не выдержала и рассмеялась.
Нет, вообще стоило разозлится на такие дурацкие выпады, однако не вышло. Я вдруг осознала: Андрей ревнует!
— Объяснитесь, — потребовал муж, резко переходя на официальное обращение.
Один-один, князь. Теперь и вам непонятна моя реакция.
— По-хорошему, муж мой, мне следовало обидеться и возмутиться, потому что обвинения, мягко говоря, глупые. Но так уж и быть, удовлетворю ваше любопытство и скажу. — Я улыбнулась, а потом миролюбиво добавила: — Ничем подобным никогда не занималась и заниматься не собираюсь.
В конце концов, что такого мне могут показать стражники, чего я не видела на Земле? Один модный показ сумочек чего стоил! Вот где было зрелище! С участием абсолютно голых моделей Аполлоновной внешности. На миг прикрыла глаза, вспоминая то непотребство, подавляя в себе желание не просто рассмеяться, а захохотать в голос. Но дабы не вгонять мужа в еще большую прострацию, сдержалась.
— И здесь, в Ялите, ничем подобным вы не занимались? За тренировками людей Ключевского не наблюдали?
Так вот где собака зарыта…
— Представьте себе, не занималась и не наблюдала, — стараясь оставаться невозмутимой, отрезала я. — Но поверите ли вы мне князь? И на самом ли деле вам нужны мои объяснения или достаточно слов Анны? Это ведь она пытается настроить вас против меня. А может, служанка какая борется за место под солнцем в княжеском доме?
Или и вовсе в княжеской койке.
Настроение стало хуже некуда. Вот кому все-таки неймется? Нет, вряд ли Тамиле. Разве что она совсем меня не боится… А вот у Анны пропеллер в одном месте и в голове вместо мозгов мусорная свалка.
Ну точно она! Курица недожаренная!
— Я просто пытаюсь понять, почему ваше поведение было расценено столь неоднозначно.
— Тому, кто желает меня очернить, все, что бы я ни делала, покажется неоднозначным. Что же до тренировок стражников, я просто гуляла по парку и как-то не предполагала, что они будут заниматься именно там, а не в специально отведенном для этого месте. Что мне теперь, не гулять? — с вызовом бросила на него взгляд. — И вы уж совсем не поверите, если скажу, что с бо́льшим интересом наблюдала за служанками, прячущимися по кустам, чем за солдатами. Да и наблюдала — громко сказано…
М-да, а я еще посмеивалась над Варей и Беляной, которые меня так рьяно опекали. Не зря, как выяснилось, опекали, совсем не зря…
Заметив, что муж продолжает молчать и все пытается взглядом провести мне лоботомию, терпеливо проговорила:
— К слову, я была со своими служанками, можете спросить у них. — И тут же, не сдержавшись, иронично прошептала: — А о судьбе сестры вам стоило бы задуматься. Ее или замуж пора отдать, или закрыть на пару лет в монастыре. Может, там наберется уму-разуму и избавится от скверной привычки наговаривать.
Наверное, зря это сказала. Андрею мой выпад совершенно точно не понравился. А мне, к слову, не понравилось, что огненная стихия снова вдруг забурлила… Так, Машка, вдох-выдох. Еще немного, и оторвешься в тайной комнате.
— Что делать со своей сестрой, я решу сам, — резко ответил князь, явно задетый замечаниями в адрес Анны.
— Главное, решите, князь. — Я горько усмехнулась. — Потому что сегодня она клевещет вам, а завтра будет всему двору рассказывать, как плохо ей живется в доме брата.
— С чего вы вообще взяли, что Анна что-то о вас говорила?
— Больше некому, — пожала я плечами. — Она одна из немногих, кому вы доверяете и чьи слова могут вас задеть за живое. Наташа очень добрый ребенок, с вашей матушкой мы пусть не сразу и не полностью, но поладили, а вот с Анной, увы, общего языка найти так и не удалось. К сожалению, ей слишком неприятно общество пустышки, и тут уж я ничего не могу поделать.
— Не говорите так.
Меньше всего я ожидала, что тон Воронцова изменится.
Из гневного, почти яростного, его голос вдруг стал чуть ли не бархатными.
— Не говорите так о себе, Софья.
— Почему же?
Честно, я не желала утреннего скандала, наоборот, проснулась в хорошем настроении, но сейчас внутри будто море огненное бушевало.
— Я отчасти понимаю Анну. Она не обязана принимать навязанную императором девицу в качестве жены горячо любимого брата. В отличие от вас.
Да-да, я знаю, князь, что именно так вы обо мне и отзывались. Поздно опускать ресницы и прятать взгляд!
— Ваш выход, чурбан озабоченный!
— Кто? — Вот теперь-то брови муженька познакомились с волосами.
А я залилась краской. Как? Вот как я умудрилась сказать это вслух?!
Промолчала, давая Андрею возможность переварить услышанное.
— Значит, той ночью ты не спала, — наконец осенило его сиятельство.
— Вот только не нужно переносить с больной головы на здоровую, — фыркнула я, мысленно цыкнув на свой дар. Не время и не место факелом быть. — Спала я или нет — значения не имеет. Сегодня вы снова меня оскорбили. Но в тот раз задело сильнее.
— Но я действительно принял волю императора, — спокойно заметил Воронцов.
Спрашивается, и зачем из-за стола подниматься?
— И сейчас не могу сказать, что разочарован.
— Жаль, что я не могу сказать то же самое!
Впрочем, нет, мне ни капельки не жаль. Потому что это вообще не моя жизнь.
— Очень жаль, — согласился муж, и голос его при этом таким бархатным сделался, что у меня сердце застучало быстрее.
Машка, а ну прекрати очаровываться!
— Мне бы хотелось, чтобы мы начали заново, Софья, — проникновенно сообщил Андрей, заключая мою ладонь в свои руки. — Без недомолвок, без взаимных обид. Я признаю, что был не прав, поверив словам сестры. Анна не останется без наказания и впредь не посмеет даже взглянуть недовольно в твою сторону.
Я хмыкнула. Ага, не посмеет, как же! А князь, оказывается, верит в сказки.
— Ты очень красива, Софья, — целуя мне кисть, все так же бархатно сказал он.
— А давайте… — Я сглотнула и попыталась выдернуть руку из горячих пальцев, но не тут-то было. — Без всего этого…
— Без чего?
И снова припал губами, отчего по коже побежали мурашки. Поцеловал чуть ли не каждый пальчик, а я вдруг остро пожалела, что не измазала их в горчице.
Увы, под рукой был только джем. Но вряд ли он помог бы отвадить этого сластолюбца.
— Без ручкоцеловательства! — Дернула рукой и в этот раз удачно. — У нас тут разговор серьезный…
— Одно другому не мешает. Не будь жестока, Софья. Я и так едва сдерживаюсь…
— И без этого тоже, — максимально холодно попросила я. — Вы обещали.
— Ты, Софья, — подаваясь ко мне, прошептал Андрей. — Ты сама попросишь большего — обещаю. Но это не значит, что твой муж лишит тебя маленьких радостей.
— Каких? — шепотом спросила я, напряженно сглотнув.
Вместо ответа меня снова поцеловали, на этот раз в шею, и далеко не один раз. Я замерла, как кролик перед удавом, боясь даже пошевелиться. И совсем не потому, что оцепенела от ласк. Нет, проблема была в другом. Магия, и так ведущая себя своевольным жеребцом, решила показать норов во всей своей красе.
Уж не знаю как Андрей еще не заметил и не почуял, но у меня рука… искрилась. Еще немного, и ка-а-ак вспыхнет!
— Давай начнем доверять друг другу, Софья, — тем временем жарко шептал муж в перерывах между поцелуями, а я… Я мечтала провалиться сквозь землю. — Будем откровенны друг с другом. Позволь мне стать для тебя тем, кого ты полюбишь всем сердцем. Помнишь, как ты хотела?
Судя по всему, речь о нашем первом разговоре, что состоялся перед самой свадьбой. М-да…
Магия никак не желала стихать, а я не знала, что делать. Продолжать изображать фонарный столб или начать отвечать и тогда уже стопроцентно спалиться?
И фигурально, и буквально.
— Позволь узнать тебя…
И тут в дверь постучали. Настойчиво так, громко. Отмахнуться у Андрея точно бы не вышло.
Нехотя и несколько резко муж выпрямился и грозно приказал:
— Войдите!
— Простите, барин, там почта прибыла. Срочное послание из столицы! Императорское… — совсем уж тихо закончил слуга и стушевался под тяжелым взглядом хозяина.
— Чтоб ее, эту вашу почту и столицу! — в сердцах высказался Андрей и повернулся ко мне.
Я уже успела спрятать руки за спину и мысленно воздать хвалу Многоликому. Спасена, вроде бы…
— Прости, милая, должен идти. Нужно печать снять, иначе послание уничтожится.
— Конечно, иди, — хрипло выдохнула я.
— Мы непременно продолжим, — многозначительно пообещал муж уже на ходу.
Я подождала, пока за ним закроется дверь, для верности выждала еще минуту и только тогда вскочила с кресла и рванула в коридор.
Мне срочно, просто срочно требовалось в тайную комнату! И пока Андрей занят снятием каких-то там императорских печатей, я не буду терять время!
К своей радости, обнаружила, что коридор пуст. Вообще никого. Значит, все-таки сдержал слово и больше за мной не будут таскаться назойливой тенью. По крайней мере, не в этих стенах.
До библиотеки добралась без приключений, и, хвала высшим силам, в ней никого не было. Наверное, никогда в жизни я так быстро не бегала. Да какое там! Я точно фурия летела, торопясь скорее отпустить на волю силу. Никогда еще так не тренировалась! Никогда еще не ощущала в себе столько магии…
— Может, признаешься Андрею, что в тебе огонь проснулся? — предложил Чет, вынырнув прямо из языков созданного мной огня. — А то, боюсь, еще одного выяснения отношений вы оба не переживете.
— Не смешно, — мрачно буркнула я, чувствуя, как с каждым ударом по мишени во мне развязываются тугие узлы нервов, мышцы расслабляются, и я снова начинаю дышать полной грудью.
— Дак я и не смеюсь. Ты ж бомба замедленного действия. Неизвестно, когда рванет, и останется ли хоть кто-нибудь цел…
— Ты, конечно, прав, — вздохнула я. — Не знаю, что со мной происходит. Раньше ведь было иначе.
— Эмоции контролировать научись, — ворчливо заметил Виньецкий, но продолжить не успел.
Страж подал сигнал, ударив в нас потоками горячего воздуха, и Чет выпалил:
— Машка, кто-то идет!
Чертыхнувшись, выскочила из комнаты и спряталась за одним из стеллажей, молясь, чтобы меня не заметили. И чтобы надолго здесь не задерживались.
Мне снова повезло. То ли это была награда за утренние нервы, то ли Многоликий сжалился над невезучей попаданкой, но Наташа (а это была она), недолго выбирала книги. Взяв то, что ее интересовало, сразу ушла.
Пронесло!
— А теперь давай кабанчиком к себе, — материализовался поблизости Виньецкий. — На тебя жалко смотреть.
— В курсе!
Пригладив растрепавшиеся в пылу тренировки волосы, поспешила в княжеские покои. Успела обмыться, переодеться и причесаться, когда в комнату вдруг постучали.
— Входите!
Оказалось, что Андрей. Я уж было испугалась, что он вернулся, чтобы продолжить утренние вольности, но, судя по выражению лица мужа, ему сейчас было не до любовных прелюдий и вольностей.
— Меня срочно вызывают в столицу.
— Что, опять?!
Мне бы порадоваться, что рядом не будет этого ходячего искушения, но на языке вертелись одни нецензурные выражения.
— Ты же только вернулся!
Мрачно усмехнувшись, Воронцов ответил:
— На завтра на вечер назначен военный совет. Будет лучше, если мы уже сейчас начнем собираться.
— Мы?
И что за, черт побери, военный совет?
— Тебя император тоже желает видеть в Московии. Скоро состоится помолвка его высочества. Приглашены все Воронцовы.