Супец из мухоморов

Жених и невеста

Звук гармони я, наверное, узнаю везде, он шел из глубины леса и стремительно приближался к дому, мы высыпали все на улицу, удивлённо переглядываясь. Показалась ступа, в которой была Прасковья с Гришей и Хрюндель. Григорий самозабвенно играл на гормоне и горланил во всю глотку: «Из-за острова на стрежень, на простор речной волны, выплывали расписные Стеньки Разина челны». Прасковья утирала платочком глаза.

Увидев меня, радостно замахала. Одета она была нарядно, и через грудь у неё было перевязано белым рушником. На её хранители был одет чёрный картуз, украшенный белой розой.

Приземлились. Прасковья, низко поклонившись, выдала: «Приветствую вас, господа хорошие».

У вас товар, у нас купец,

Который хочет под венец

«Товар» ваш милый повести.

Так пусть союз будет цвести!

Любовь сердца объединит,

Притянет счастье, как магнит.

Пускай случится волшебство —

Удачным будет сватовство!

Я в немом удивлении уставилась на неё.

Мимо прошествовал Хрюндель, неся перед собой полную корзину бутылок с наливкой, и, смотря на меня, многозначительно закатил глаза.

Я рассмеялась. — Прасковья, я что-то не пойму, ты нас что, женить собралась?

— А как же, надо его брать, пока тёпленький. Светланка, — она меня обняла за плечи, и мы пошли в направлении дома. — Какого я тебе женишка подогнала, а? И красавец, и умненький, и маг, а самое главное, моя дорогая, из прошлой жизни ничего не помнит, мечта, а не жених, — и она захохотала на весь дом.

— Нет, я так не могу, я по любви хочу, — сказала мечтательно я.

— Вот девка дура! Страсть должна быть сначала, такая, чтобы голову сносила, а там уж и любовь, и детки — всё будет.

— Ну я не знаю, какая страсть, если мы всего-то два дня знакомы.

— А такая, ты когда с ним утром пробудилась в одной кровати, что почувствовала? Волнения душевные были?

— Ну были вроде.

— Всё, это и есть прелюдия к страсти, начало положено, дело за малым, веди будем женишка перед фактом ставить, — и она опять захохотала.

В комнату набились все, кто был в доме, и с любопытством смотрели на Матвея, а он как ни в чём не бывало продолжал спать и улыбаться во сне.

— Так, ну что рты раззявили, а ну все марш отсюда, быстро приступайте праздничный стол готовить, — скомандовала Прасковья, сделав грозное лицо и уперев руки в бока. Всех как ветром сдуло, я восхищённо посмотрела на неё, вот что значит опыт, мне ещё учится и учится.

— А не махнуть ли нам по рюмашке? — предложила ведьма.

— Не, я лучше на трезвую, мало ли что, — сказала я, нервно теребя платье.

— Ну-ну, Григорий, метнись-ка, милый друг, за моей наливочкой, надо бы нервы успокоить, не каждый день такое приходится видеть, и рюмочку захвати, — она окинула меня взглядом и добавила: — Две возьми.

— Будет сделано, хозяйка.

— Ну что, по рюмочке, и за дело, как говорится, — Прасковья разлила наливку и протянула мне.

— Не, не, не, я не буду, извини, — уставившись на Матвея, сказала я.

— Ну как знаешь, — и ведьма, усмехнувшись, одним махом выпила.

— Знаешь, Прасковья, я всё-таки не готова это сделать, и замуж я вообще не хочу, — пятясь к двери, сказала я.

— Ну ладно, как говорят, насильно мил не будешь, — и она махнула мою не выпитую рюмку. — Пущай тогда лежит.

— В каком смысле лежит? — уставилась я на неё.

— Как в каком, будет спать пока его, кого он там всё искал, а наречённую свою вот. — И она подняла указательный палец вверх. — Пока она его не найдёт и не поцелует.

— Подожди, он что, всё это время у меня будет что ли?

— Ну извини, подруга, опыты не я над ним проводила, так что извиняй, тебе это и расхлёбывать.

— Может, махнёшь всё-таки со мной, от нервов больно хорошо помогает. — Она протянула мне рюмку и незаметно что-то над ней прошептала.

— Ладно, давай, — махнув обречённо рукой. Мы чокнулись, — Прасковья выкрикнула: «За любовь».

— Ну что, всё, пошли, что ли, что уж тут сидеть, у моря погоды ждать. — Прасковья поднялась и, подмигнув Хрюнделю и Григорию, направилась к двери. — Пойдёмте, мальчики, поедим, что ли. Марта целый свадебный стол, видать, собрала, ароматы даже здесь чувствуются.

— И они вышли втроём, бесшумно притворив за собой дверь. Я же, поглощённая созерцанием улыбающегося Матвея, не обратила на это никакого внимания. Меня непреодолимо влекло к нему, и я не могла противиться этому чувству.

«Поцелую его разок, что в этом плохого? Может, ничего и не выйдет», — подумала я и, наклонившись, прижалась к его губам, закрыв глаза. Губы Матвея шевельнулись, его рука обвила мою шею, и мы растворились в безумном поцелуе.

В какой-то момент руки Матвея стали позволять себе намного больше, чем я ему могла позволить. Я, конечно, девушка современная, и парень у меня был, но не так же сразу. Прибесил даже.

— Эй, эй, — освобождаясь из его объятий, возмущённо проговорила я. — Не слишком ли много, сударь, вы себе позволяете? — и вскочила с кровати, стараясь свой растрёпанный вид привести в порядок.

— Обалдеть можно, что за нравы, вы бы мне сначала спасибо сказали за всё, — возмущённо сказала я, уперев руки в бока.

Матвей заложил руки за голову, подвигался, ложась поудобней, и произнёс с наглой улыбкой: «Но по вашей активной отзывчивости я смог предположить, что вы совсем и не против были, сударыня».

— Что? Да что ты себе позволяешь, маг недоделанный, — я даже запыхтела от негодования.

Поискала взглядом, чем бы его огреть, и, ничего не найдя тяжелее, кроме подушки, схватила её и со всей дури долбанула ему по башке, а потом ещё раз и ещё. Остановилась отдышаться и только обратила внимание, что Матвей лежит с закрытыми глазами и вроде как не дышит.

— Ой, мамочки, я что, тебя прибила, что ли? Эй, хватит придуриваться. Я потрогала его рукой, никаких изменений. Подошла поближе и наклонилась над его лицом, пытаясь почувствовать дыхание. В тот же момент сильные руки Матвея обхватили меня, и, подмяв под себя, он сексуально прошептал: «Вот ты и попалась», — И он страстно меня поцеловал.

Отдышавшись от такого волнительного поцелуя и посмотрев на Матвея пристальным взглядом, твёрдо проговорила: «Если ты меня сейчас же не отпустишь, развею к чертям собачьим». Он засмеялся и опрокинулся на спину.

— Что здесь смешного, я никак не пойму? — встала с кровати, поправляя свои волосы.

— Смешно то, что моя невеста, почти, можно сказать, жена, ведёт себя так, как будто мы вообще незнакомы.

— Ну так и есть, мы с тобой почти и незнакомы, сутки от силы, и то из них почти половину я не помню.

— Это абсолютно не имеет значения, нас магия свела, а от неё не отвертеться, — он окинул меня горящим взглядом, да я и не хочу, в общем.

— В общем? В общем? — возмущённо заорала я. — А ну поднял свой зад и вали от суда на своё постоянное место жительства. — Развернувшись, бросилась к двери, возмущённо крича: — В общем! Это надо такое сказать, я ему магию вернула, от вечного сна пробудила, а он в общем! — Скривилась я, передразнивая его, и уже стоя на лестнице выкрикнула: — Козёл!

Из его покоев раздался раскатистый хохот.

Спустившись в столовую, обнаружила всех в сборе, притихших и выжидающе смотревших на меня.

— Что? — с вызовом посмотрела на них. Подошла к ломившемуся от яств столу. Присела, взяла себе тарелку и с надменным видом стала накладывать себе вкусняшки.

— Ну? Чего стоим, кого ждём, садитесь, будем ужинать, свадьба отменяется. — Ко мне подсела Прасковья, молча пододвинула полную рюмку и выдала: «Это, конечно, проблемы не решит, но на некоторое время о ней забыть поможет».

Мы чокнулись, выпили, потом снова выпили, и снова, и снова.

— Прасковья, — уже пьяным голосом говорила я. — Вот ты мне скажи как женщина женщине, я для него всё. Да?

Она утвердительно кивнула.

— А он знаешь, что мне сказал? В общем, меня всё устраивает. Понимаешь, в общем, устраивает. А где любовь, где романтика, цветы, конфеты, песни под окном? А меня нет! И я долбанула кулаком по столу, за столом сразу все притихли. Я приложила палец к губам. «Всё нормально, не обращайте на меня внимания.»

И опять повернулась к Прасковье: «Пойдем полетаем, а?» Мы, взяв закуски и выпивку, направились к ступе.

Разместившись, мы уселись на дно и взлетели. Наступала ночь, и на темнеющем небе по одной начали загораться звёзды.

Мы выпили. «Прасковья, я любви хочу, понимаешь, такой, чтобы крышу сносило, чтобы мы за друг друга…». -я ещё выпила и запела в ночное небо во всю свою глотку.

Не плачь, ещё одна осталась ночь у нас с тобой,

Ещё один раз прошепчу тебе: "Ты мой",

Ещё один последний раз твои глаза

В мои посмотрят, и слеза вдруг упадёт на руку мне,

А завтра я одна останусь, без тебя,

Но ты не плачь.

Не плачь, так получилось, что судьба нам не дала,

С тобой быть вместе, где же раньше я была?

Так поздно встретила тебя, но в этот миг

Я знаю, что теперь твоя и только крик сдержу я завтра,

А сейчас побудь со мной в последний раз,

В последний раз.

Пойми, теперь не думать не могу я о тебе.

Сама не знаю, как позволила себе,

Чтоб ты любовь мою забрал в тот час когда

Тебя увидела и прошептала: "Да",

Но ты пойми, пойми меня, ведь знаешь, как люблю тебя,

Люблю тебя.

— Аааа, — послышались рыдания со дна ступы, я прекратила свою завывающую песнь и присела к Прасковье.

— Прасковья, ты чего? — Обняла я её. Ну не плачь. На этих словах она зарыдала ещё сильнее.

— Я тоже любви хочу! Я такая одинокая! Хоть какого, хоть плешивенького, но моегооо.

Я уставилась на неё задурманенным наливкой взором. — Зачем плешивенький? Не поняла, — стараясь проговорить каждое слово, спросила я.

Прасковья подняла на меня глаза и хотела было уже ответить, как снизу раздался мужской голос.

— Девочки, вы там, часом, не уснули?

Мы одновременно приподнялись, схватившись руками за борта ступы, и, свесив головы вниз, уставились на широко улыбающегося Матвея, рядом с ним стояли наши хранители, задрав головы вверх и с укоризненными взглядами смотревшие на нас.

Мы сползли обратно.

— Принесла нелегкая, явился не запылился, — пробормотала я.

— Светик, а давай ко мне, — сказала Прасковья, уставившись на бутыль, в которой наливки осталось совсем на самом дне.

— Давай! — с энтузиазмом откликнулась я и проговорила заклинание. Ступа резко рванула с места, и нас по инерции откинуло о борт. Мы весело завизжали, и Прасковья загорланила во всю свою глотку.

Окрасился месяц багрянцем,

Где волны бушуют у скал.

«Поедем, красотка, кататься,

Давно я тебя поджидал».

Приземлились в саду у Прасковьи, подняв немалый переполох среди её слуг.

— А ну все кыш! — пробасила ведьма, вылезая из ступы. — Гришка, зараза, где тебя носит, чёрт окаянный?

— Так его нет, госпожа, он же с вами давеча отбыл, — сказала маленькая рыжая девочка, испуганно выглядывая из-за дерева.

— Да ну и чёрт с ним, Светик, прошу, за мной, — и она, махнув мне рукой, пошла неровной походкой в сторону дома.

Я быстрым шагом направилась за ней.

— Хозяйка, хозяйка, дозвольте вам доложить. «Вас в гостиной прибрежная ведьма дожидаются», — прокричала рыжая девочка, так и продолжая прятаться за деревом.

Прасковья резко затормозила, и я со всего размаху налетела на неё.

Она развернулась ко мне и зашептала: — Принесла нелегкая старую каргу. Всё веселье испортила зараза- Прасковья, горько вздохнув что-то прошептала и щёлкнула пальцами. В тот же миг моя голова прояснилась. Алкогольного опьянения как не бывало. Я в недоумении уставилась на неё.

Она меня окинула с ног до головы и спросила: «Как я выгляжу, нормально?» Я кивнула и удивлённо спросила:

— А что, так можно было?

— Конечно, иначе, как ты думаешь, такими темпами я бы за двести лет давно спилась от тоски, — она мне хитро подмигнула. — Когда войдём, ты тогда больше помалкивай, я говорить буду. Ведьма Елизавета из аристократического рода, европейка, мать её, менталитеты у нас разные, нудная баба, я тебе скажу. Ну сама сейчас всё увидишь и сразу всё поймёшь. «Что русскому хорошо, то немцу смерть», — и она, хлопнув меня по-дружески по плечу, громко засмеялась.

Гостиная Прасковьи отличалась особым колоритом, под стать своей хозяйки. Кружевные салфетки украшали всё вокруг, а мебель была заботливо укрыта чехлами, расшитыми вручную. Всё было сделано добротно и по-домашнему уютно. Хотелось устроиться в одном из кресел, подобрав ноги, завернуться в плед, держать в руках чашку ароматного чая и слушая сказки, окунуться в детство, забыв обо всём.

На моём лице уже начала проступать блаженная улыбка, когда мой взор вдруг остановился на дальнем кресле в углу. В нём, утопая в подушках, восседала тощая чопорная дама, с надменным лицом, крючковатым носом и попивала чай.

— Добрый вечер, Прасковья Никитовна, вы, как обычно, в своём репертуаре. Заставляете себя ждать, милочка. — Она встала и поставила на ближайший консоль чашку и подошла к нам, практически уткнувшись в моё лицо своим носом, и брезгливо скривилась.

— А это, я полагаю, наша новорождённая ведьма, о которой уже шумит вся столица. — Она обошла меня и, громко хмыкнув, вернулась обратно в своё кресло.

— Что ж вы себе позволяете, молодая особа, к вам посылаются запросы с визитами, а вы их наглым образом игнорируете. Плохо, очень плохо так себя вести по отношению к соседям, а я, между прочим, имею вес при дворе. — И она задрала высоко свой нос, всем своим брезгливым видом показывая, кто она и кто мы.

Вот нахалка, подумала я, закипая от негодования, хотела было уже ей ответить, но Прасковья ласково на меня посмотрела и сказала приторно-сладким голосом, обратилась к коряге:

— Что ж это вы, Елизавета Гансовна, как обычно, с визитом на ночь глядя, когда все приличные люди давно опочивать изволят? Или вы, опять какие-то сплетни на хвосте принесли?

— Это ж кто приличные люди, вы что ли, Прасковья Никитовна? — Она засмеялась каркающим смехом и всплеснула руками. — Я вас уж час дожидаюсь, а вас всё нет и нет, совсем вы стыд потеряли, дорогуша, ещё и девочку за собой таскаете. А я, между прочим, прибыла на поруки её взять, поговаривают, что Светлану скоро во дворец пригласят, так я её хотела этикету подучить, а то общаясь с вами, она только и будет уметь, что коровам хвосты крутить. — Фыркнула она и демонстративно отвернулась.

— Что? — прогорланила Прасковья. — Да ты ополоумела, Лизка, совсем краёв перестала видеть. Я тебе сейчас твой лысый хвост на твоей башке накручу. — И ринулась к ней.

Елизавета проворно вскочила на кресло. Выставила руку вперед и тоже проорала, забыв о своих манерах: — Это я сейчас на твоей тупой башке воронье гнездо сделаю.

И они вцепились друг в друга. Полетели искры, и всё вокруг задымилось. Я ошарашенно смотрела на них и, как загипнотизированная, не могла сдвинуться с места. Вдруг меня кто-то подхватил на руки и быстро вынес на улицу, как только перешагнули порог, в доме всё засверкало, и в небо стали бить молнии.

Меня усадили в ступу, и только сейчас я обратила внимание на моего спасителя, который тоже залез вслед за мной, это был никто иной, как Матвей.

— Ты, ты, да как ты смеешь, — договорить я не успела, как рядом, почти задев ступу, ударила молния. Я завизжала, наконец приходя в себя, и, прочитав заклинание, взмыла в воздух.

Мы висели в воздухе в отдалении от усадьбы Прасковьи, еще пару минут побабахало, и наступила полная тишина.

— Как думаешь, они там вообще живы, может, им помощь нужна? — не смотря на Матвея, спросила я. Он засмеялся.

— Да у них такое каждый месяц происходит, как минимум. Смотри! — и он указал в сторону дома.

На наших глазах дом стал восстанавливаться, через пять минут уже ничего не напоминало о недавней разрухе.

— Ну что, полетели домой? — и Матвей приобнял меня, я повела плечами, сбрасывая его руку, и направила ступу к земле.

— Выходи, — сказала, приземлившись, он уставился на меня недоумённым взглядом.

— Давай, давай, иди проведай, как там Прасковья, и вообще. — Он вылез, так и продолжая на меня смотреть. Я взмыла в воздух и прокричала ему с высоты.

— А знаешь, когда ты был покалеченным магом, ты мне намного больше нравился. Прощай. — И, набрав высоту, полетела в сторону дома.

Прилетев домой, пошла сразу на кухню. Марта что-то готовила. Увидев меня, ласково улыбнулась и предложила чайку с пирожными. Я согласно кивнула и села за стол и задумчиво стала наблюдать за поварихой.

— Госпожа Светлана, что-то вы совсем без настроения. — ставя передо мной чашку ароматного чая, спросила Марта.

— Да какое тут настроение. Вот была сейчас у Прасковьи, так они с ведьмой Елизаветой передрались так, что дом почти разрушили. А ведь они женщины уже в таком почтенном возрасте, когда сидят в кресле, вяжут носки и делятся богатым опытом с молодёжью.

Марта засмеялась и присела рядом.

— Хозяюшка, так ведьмы же. Они вообще по определению не могут быть почтенного возраста. У вас, у ведьм, вообще нет возраста. Что касается внешности, вы выглядите так, как чувствует ваша душа внутри вас.

— То есть если моя душа себя будет чувствовать на восемьдесят лет, то я и выглядеть так буду?

— Нет, не думаю, что вы так будете выглядеть, моя дорогая. Ваша душа слишком молода, вы ещё не устали от жизни, в вашей жизни не было вереницы разочарований, и вам пока совсем нескучно, вы познаёте новое и стремитесь к новому.

Истинный облик души доступен лишь взору ведьм, вы видите друг друга такими какие вы есть, в то время как для всех остальных вы являетесь воплощением молодости и привлекательности.

— Марта, я уже знакома с тремя ведьмами, и ни одна из них не замужем, и детей у них тоже нет. Почему?

— Так мало желающих-то находится, чтобы с ведьмой-то жить. И повариха печально вздохнула. — Прасковья-то наша чуть было не вышла замуж, влюбилась, всё смеялась да песни пела, как мы тогда все радовались за неё. — Марта замолчала и задумалась.

— И что дальше, что случилось?

— Дальше гнилой человечишка попался, как оказалось. Да вы, хозяйка, сами у неё спросите, вон она вас как опекает, как дочку родную. Может и поделится с вами, душу-то хоть и не всегда, но хочется излить, даже ведьме. Так вот!

— Вы же, ведьмы, привязаны к своему месту, чтобы замуж выйти, ваш жених должен всей душой этого желать и корыстных помыслов не иметь. Тогда магия вас и поженит, а если нет, то женишка того. И Марта закатила глаза.

— Чего такого? — не поняла я.

— Развеет, чего тут непонятного, так что мало-мало желающих жизнь-то свою с ведьмой связать.

— А Матвей знает об этом? — как бы между прочим спросила я.

— Как же не знать, конечно, знает. Меня лишь удивляет, отчего Прасковья вам не сообщила. А мы-то голову сломали, пытаясь понять, отчего вы его отвергли. Ведь это же такая редкость — вы, только что обретшая ведьмовскую силу, и уже с претендентом на роль супруга. Можно сказать, Матвей шёл на верную смерть, если бы что-то пошло не так. — И она печально покачала головой.

Супер. Я вроде бы и ни в чём и не виновата, но почему так паршиво на душе? И этот тоже хорош, сразу в кровать тащить. И Прасковья хоть бы предупредила. Откуда же я могла знать, что нам, ведьмам, никакие обряды не нужны, всё магия решает.

Как-то обидно даже, хотя чего тут обижаться, у меня столько всего и магия, что не захочу — всё исполняется: и дом, и слуги, да и многое другое, о чём, наверное, я даже и не подозреваю. Для многих, наверное, это и есть счастье. А любовь, дети и муж? Зачем они, когда ты самодостаточная да при таком достатке.

Нет, я, наверное, другая, когда ты выросла в детдоме, самая первая и заветная мечта — это семья, мама и папа, дети.

— Марта, скажи, а как же… Ну, личная жизнь у ведьм?

— Какая личная? — не поняла повариха.

— Марта, ну та самая, — и я тихо прошептала: — с сексом как?

— А это да, вон селений сколько, выбирай, кто тебе приглянулся. Смертным-то чего будет, ничего, одна благодать.

— В смысле?

— Ну вы же про секс спросили? Или что?

И про секс, и про или что? А дети после селян родятся?

— Да что вы, прямо как дитя неразумное, право слово. Какие дети могут быть от смертного? — и она презрительно фыркнула.

— А если я, допустим, влюблюсь в смертного, то что?

— Да ничего, влюбляйтесь себе на здоровье, кто вам мешает, только ведь он помрёт вскорости, а вы так и будете жить. Вот ведь как. — и она вздохнула.

— Так что, хозяюшка, женихи для ведьм на дороге не валяются, и когда такой шанс выпадет, неизвестно. Брали бы вы этого Матвея и не раздумывали. Может, и деток бы ваших понянчила, — мечтательно улыбаясь, сказала Марта. Потом посмотрела на меня, как будто что-то вспомнила, и сказала: «Но это опять же в том случае, если он жив останется после этого вашего сексу».

— Ёлки палки, да что же это такое-то, я прям не ведьма, а какая-то паучиха Чёрная вдова.

Любовь.

Нет, даже хуже, я самка богомола.

— Итак, Марта, доброй ночи! Я отправляюсь ко сну. Мне нужно срочно в кроватку, а то у меня мозг взорвётся.

Устроившись в постели, я погрузилась в полудрёму. Мне снились богомолы, пауки и опять богомолы, и все хором меня уговаривали: «Съешь его, съешь».

Внезапно в мой сон прокралась прекрасная мелодия и мужской голос, который пел о любви, а женские голоса ему подпевали. Запахло розами, цветы были везде: на полу, на кровати. Какой прекрасный сон, прекрасный, — пробормотала я и окончательно уснула.

Какое прекрасное утро! Я потянулась, наслаждаясь каждым моментом пробуждения. Как же хорошо спалось!

Вдруг я рукой нащупала что-то похожее на лепестки. Подняв руку к лицу, я с удивлением обнаружила, что держу в ладони настоящие розовые лепестки.

Села в кровати, окинула взглядом комнату: вся моя спальня буквально была усыпана розами.

Так это был сон или не сон?

— Хрюндель! — завопила я, он явился мгновенно, как будто только этого и ждал.

— Звала, хозяйка? — невозмутимо спросил он.

— Что это? — я повела рукой.

— Ну это, ну как тебе сказать, что это розы, госпожа.

— Ты прикалываешься, что ли, я и без тебя знаю, что это розы, откуда они?

— Ну понятно откуда, из сада, розы же в саду растут.

— Хрюндель, не беси меня, слышишь, развею тебя к чёртовой бабушке. Я вскочила с кровати, он попятился к двери.

— Я ему говорил, что ты будешь психовать, ты же у нас ведьма малость с приветом, но он не поверил.

— Это кто это с приветом, не поняла я, что ли? Хрюндель, ты совсем краёв не видишь?

— Простите, госпожа, Матвей попутал, сбил, как говорится, с пути истинного.

— Значит, Матвей, я так и думала. Это он под окном песни распевал?

— Он, он, госпожа, бесстыдник этот, спать не давал моей хозяюшке. — ангельским голоском запел хранитель.

— А как этот бесстыдник, скажи мне, пожалуйста, так свободно по лесу передвигается, когда захочет заходит, когда захочет выходит? Открывать проход могут только двое. Напомни мне, мой дорогой, кто эти двое, а? — и я с грозным видом направилась к нему.

— Не гневайся, хозяйка, мы всё как лучше хотели, тебе же так подфартило, а ты же ещё глупая, совсем ничего не понимаешь. — Завершал он.

— Может, и подфартило, кто его знает, время покажет, — сказала я, повернувшись к нему спиной, улыбнулась и стала спускаться по лестнице, напевая песню «Миллион, миллион алых роз».

— Вау, — не удержалась я от возгласа оказавшись в низу. Весь холл, гостиная и столовая были заставлены цветами.

— Марта, хочу чай с пирожными! — Счастливая, влетев на кухню, прокричала я и тут же замерла. За столом сидел Матвей. Увидев меня, он сразу вскочил и поклонился.

Я стояла как дура, пялилась на него и не знала совершенно, что сказать.

Он подошел ко мне, поцеловал мне руку, отодвинул стул и помог присесть.

— Благодарю, — растерянно сказала я и неуверенно ему улыбнулась. Он как ни в чём не бывало вернулся на своё место, улыбнулся и спросил: «Как вам спалось, Светлана?»

— Ну, можно сказать, превосходно, блаженствовала всю ночь в облаке розовых лепестков под прекрасное пение серенады. У тебя красивый голос, кстати.

Я приветственно подняла чашку с чаем в его сторону и мило ему улыбнулась.

— Я готов петь вам, прекрасная дама, до конца своих дней, — и проникновенно на меня посмотрел.

Смутившись, опустила глаза, почувствовала, как жаркой волной загорелись щёки. Вот чёрт, краснею, как идиотка какая-то. Из-под ресниц кинула на него взгляд, что ни говори, красавчик, в низу живота разлилось томление. Надо признать, я всё-таки к нему не равнодушна

— Благодарю за эти дивные цветы, — неожиданно для самой себя произнесла я.

— Светлана, если вы не сочтёте меня через чур наглым, я бы очень хотел пригласить вас на прогулку. — насторожено спросил он.

Я подняла на него глаза и увидела позади него замершую Марту, в молящем жесте сложившую руки и активно кивающую мне головой. Почему-то от её комического вида мне стало безумно смешно, и я, не скрывая улыбки, согласно кивнула ему головой.

Мы шли по тропинке, вьющейся вдоль леса, и Матвей предавался воспоминаниям, повествуя о забавных происшествиях. Некоторые из них вызывали у меня приступы неудержимого смеха, особенно когда в них фигурировали знакомые мне люди. Незаметно мы добрели до того самого дуба, из которого я попала в этот мир.

Я также поведала о том, как оказалась здесь. Мы смеялись над Хрюнделем, но внезапно смолкли и обратили друг на друга пристальные и взволнованные взоры.

Матвей взял меня за руки, и нас накрыло волной нахлынувшей страсти. Мы прижались друг к другу и слились в безумно сладком поцелуе.

Поцелуй, казалось, длился бесконечно долго. Я слегка приоткрыла глаза, и внезапно за спиной Матвея, в том самом дупле, я заметила промелькнувшее лицо.

Я закричала от удивления и указала пальцем на дуб: «Матвей, я там видела человека».

Мы оба уставились на дерево, и в дупле появилась растерянная физиономия.

«Сашка!» — радостно завизжала я. «Это же Сашка».

Я прыгала перед дубом и махала руками, стараясь привлечь внимание Саши.

— Светлана, это бесполезно, он тебя не слышит и не видит, он в межмирье застрял, — сказал Матвей.

— Как застрял, и что теперь с ним будет? — растерянно спросила я.

— Ничего не будет, там и окочурится в дупле. — неожиданно раздался голос Хрюнделя.

— Погодите, в каком смысле окочурится, ты что несёшь? — не на шутку разозлилась я.

— То и несу, чего он к нам в дом полез, его никто не приглашал, — насупился хранитель.

— Хрюндель, как его оттуда вытащить, а ну быстро говори, лучше незли меня.

— Светлана, а он кто тебе? — спросил Матвей.

— Он? — я замялась. Ну как тебе сказать, — договорить я не успела, в разговор влез хранитель.

— Да спала она с ним, кто, кто, любовник он её, вот кто. — и Хрюндель с вызовом уставился на меня.

— Это правда? «Он твой жених?» — спросил Матвей с болью в голосе.

У меня сжалось сердце. Я виновато поглядела на него. — Ну, мы, в общем, и не планировали жениться, просто встречались и всё. — стала оправдываться я.

— Если бы он к тебе ничего не чувствовал, он бы никогда бы не нашел это дупло. Надо его там оставить, зачем он нам тут нужен, все карты только путает, — сказал спокойно хранитель. — Всё, пошли отсюда.

Потом посмотрел на Матвея: — Да хватит нервничать, этот, — и он кивнул на дуб, — простой смертный, расслабься.

— Куда пошли? Я, сжав кулаки, направилась в сторону Хрюнделя. — А ну вытаскивай его оттуда, быстро, я сказала. А то развею тебя к чёртовой матери. — И подняла руку, приготовив пальцы для щелчка.

— Хозяйка, хозяйка, так бы сразу и сказали, что его надо оттуда вытащить. Я всё сейчас сделаю в лучшем виде. С вас нужно позволение, и всё будет готово. — Хранитель направился в сторону дуба. Облокотился на дерево и, подняв палец вверх, добавил: «Но я тебя, хозяйка, предупреждаю, если его магия не призывала, за последствия я не отвечаю». - и выжидающе уставился на меня.

— Что ещё? Приступай давай, — зло сведя брови, сказала я.

Хранитель закатил глаза. — А позволение?

— Что надо говорить?

— Что ты такая-то, позволяешь проход такому-то, и щёлкнуть пальцами.

Я сделала всё, что он сказал. Тут Хрюндель неожиданно подпрыгнул и оказался в дупле. Оттуда послышались вопли и нецензурные выражения, и через мгновение на землю спрыгнул Сашка с очумелыми глазами.

За ним следом хранитель, потирая огромную шишку на лбу.

— Люди, помогите, говорящее чудовище хочет меня сожрать! — Подбежав ко мне, спрятался за мою спину.

— Госпожа Светлана, твой друг — неуравновешенный идиот, посмотри, что он сделал, — и он указал пальцем на лоб. — Зря, ой зря ты его сюда пропустила, будут с ним проблемы, вот чует моё сердце. Всё, я домой, мне срочно надо заесть стресс.

Проходя мимо нас, он показал кулак и зло сказал: «Смотри, придурочный, я всё запомнил».

Светлана? Сашка развернул меня к себе. «Светка!» — радостно завопил он и, подхватив меня на руки, стал кружить. «Ты не представляешь, я почти сутки тебя искал и набрёл на этот дуб, рядом корзина с грибами, ну я и подумал, что ты в дупле, а тут этот мутант, ну я его и огрел. Светка, я не верю своим глазам». И он впился в меня поцелуем.

Позади нас скромно прокашлял Матвей. Мы обернулись. В его глазах горела решительность.

— Представьтесь, молодой человек, — сказал он и с угрожающим видом шагнул к нам.

— Свет, я не понял, а это что за крендель такой? — Сашка тоже сжал кулаки и насупился.

— Это… — замялась я, но Матвей меня опередил.

— Это её жених, — промолвил он и встал в боевую стойку.

— Не понял юмора, Светка, ты когда уже успела женихом обзавестись? Суток ещё не прошло, как ты потерялась в лесу. — не глядя на меня, сказал Сашка и тоже встал в боевую позу.

— Эй, эй, парни, остановитесь! — воскликнула я, вставая между ними и раскидывая руки в стороны. — Что вы себе позволяете? Я ни одному из вас ничего не обещала, ясно? А теперь успокойтесь и следуйте за мной.

Я распахнула крылья и взлетела, стремясь как можно скорее оказаться дома. В этой ситуации мне срочно требовалась поддержка взрослых и опытных женщин.

Я ворвалась на кухню, за столом сидели Марта и Прасковья, последней я даже не удивилась.

— Ага, все в сборе, вы-то мне и нужны, — едва отдышавшись, сказала я.

На столе стояла неизменная ведьмина наливка. Куда уж без неё. Я усмехнулась.

Прасковья пододвинула третью рюмку в мою сторону: «Давай, махни». Я отрицательно мотнула головой.

— Ну как хочешь, — и они с Мартой чокнулись и выпили.

— Излагай, — сказала ведьма, поудобнее располагаясь на стуле.

— Что излагать-то вам, наверное, Хрюндель всё уже изложил.

— Вкратце, — залезая на стул рядом с Прасковьей, сказал хранитель.

— Ладно, итак, — начала я, но тут с улицы донеслись мужские голоса, сопровождаемые бранью, звуками ударов и звоном бьющегося стекла.

Хрюндель соскочил со стула и с возбуждённым криком «драка» выбежал за дверь. Мы переглянулись и помчались вслед за ним.

На улице друг друга мутузили Матвей с Сашкой. На это вышли посмотреть все домочадцы.

— Шикарно, какие мужчины, аж дух захватывает, — с придыханием сказала Прасковья.

— А маг-то молодец, держится, магию не применяет, — сказала восторженно Марта.

— Какую магию? — тут я не на шутку разволновалась.

— А ну прекратить немедленно! — выкрикнула я и щёлкнула пальцами. Магия подняла их за шкирки, и они повисли в воздухе в отдалении друг от друга, продолжая в угаре махать руками и ногами.

— Всё не могу, прям бесят оба! — выкрикнула я, взмыв в воздух, полетела куда глаза глядят.

Сделав несколько кругов над лесом и успокоившись, вернулась в дом и, пройдя на кухню, обалдела. Прасковья, Марта, Матвей и Сашка сидели и пили наливку как ни в чём не бывало.

— А вот и наша Светик пришла, — промямлил Саня, еле ворочая языком.

— Прасковья, что ты наделала, ему же пить вообще нельзя. А ты болван конченый, знаешь же, что тебе плохо будет, взяв Сашку за грудки, трясла его.

— Прости, Светик, — икнув, сказал он и, встав со стула, пошел, пошатываясь, к чёрному выходу. Обернувшись возле двери, сказал: «Я сейчас проветрюсь и буду как стёклышко».

Я в запале долго читала всем нотации и никак не могла остановиться. Первая отреагировала Прасковья.

— Знаешь, моя дорогая, мы тут с Мартой ситуацию разруливаем как умеем, заметь, заместо тебя, пока ты между двух мужиков мечешься со своими истериками. — И она вышла в дверь чёрного хода.

«Она что, обиделась?» — я сразу сдулась и побрела вслед за ней, вдруг вопль Прасковьи разлетелся по всему лесу. «Убился».

Мы все разом сорвались и побежали в сад.

Под яблоней лежал бездыханный Сашка, а рядом валялись огрызки от яблок.

— Сколько же он их сожрал! — послышался озабоченный голос Хрюнделя. — Одни убытки от этих женихов, — проворчал он, собирая огрызки и совсем не обращая внимания на лежащего Саню.

— Хрюндель, ты совсем чокнулся, — зарыдав, кинулась я к своему другу. — Тут человек погиб, а он огрызки подсчитывает.

— Кто погиб, этот, что ли? И он слегка пнул его лапой. Чего ему будет, спящей красавице.

— Спящей красавице? — Я внимательней окинула Сашку взглядом, потрогала пульс на шее и резко отдёрнула руку.

— Спит, — растерянно окинула взглядом присутствующих.

Ко мне подошла Прасковья. — Как спит, его что, как Матвея теперь можно будет только пробудить?

Я кивнула и как-то само собой получилось, я приблизилась к Матвею и на автомате схватила его за руку.

Прасковья посмотрела на нас внимательно и выдала: «Отдай его мне».

— В каком смысле отдай? — изумлённо уставилась на неё.

— В каких ещё смыслах, себе заберу, поцелую, и он будет только мой, — она присела возле Сашки и погладила его по щеке. — Красавчик мой.

— А что, так можно? — растерянно сказала я.

— Да ещё как можно! — радостно воскликнул Хрюндель. — Забирай его, госпожа ведьма, забирай, одной проблемой будет меньше. — И он с вызовом посмотрел на меня.

— Как это забирай, он что, вещь какая? — Я упёрла руки в бока и грозно посмотрела на хранителя.

— Вещь не вещь, а ненужный элемент — это точно. — И Хрюндель встал в такую же позу, как и я.

— А ты вообще, чего тут раскомандовался, совсем страх потерял. — Я угрожающе стала приближаться к хранителю. Он нервно сглотнул, но позиций своих не поменял.

— Светик, Светик, ну успокойся, ну зачем он тебе нужен, у тебя же Матвей есть, — подскочила ко мне Прасковья и обняла меня. — А я, может, наконец и своё счастье испытаю, — и, уткнувшись мне в плечо, разрыдалась. Я растерянно погладила её по голове.

— Прасковья, если хочешь, то, конечно, забирай, — как можно дружелюбнее, сказала я, но липкое чувство собственника неприятно засело в груди.

— Отличненько, давайте его в дом перетащим, — засуетился Хрюндель. — Или его сразу к вам, госпожа Прасковья, транспортировать будем?

— Нет-нет, — подскочила я к ним. — Сначала к нам в дом перенесём. Потом опомнилась и сказала: — Ну надо же удостовериться, что с ним всё в порядке.

Прасковья окинула меня взглядом и, понимающе усмехнувшись, кивнула.

Хрюндель, подозрительно глянув на меня, и что-то недовольно ворча себе поднос позвал мужей фей, и Сашку перенесли в дом.

Я было ринулась за ними, но меня остановил Матвей, взяв мою руку и поднёс к своим губам.

— Светлана, я бы хотел поговорить с тобой, — заглядывая мне в глаза, тихо сказал он.

В груди что-то ёкнуло, и меня стало отпускать. Я смотрела в его глаза и думала: и чего я так с этим Саньком завелась? Я же его никогда не любила, я даже к Матвею испытывала больше чувств, чем к Сашке.

— Давай поговорим, — ласково сказала я и положила свою руку на его.

Глаза Матвея просияли, и только он собирался что-то сказать, как, между нами, неожиданно вклинился Хрюндель и заорал, подпрыгивая: «Его королевское величество к нам пожаловали».

Мы уставились на хранителя непонимающими взглядами.

— Что уставились, очнитесь, король у нашего леса просит допуск.

Хрюндель истерично задёргался и схватился за голову.

— Что делать, что делать, как можно принимать такую высокую особу в нашем бедламе?

— Да что ты стоишь, глупая девчонка, иди открывай и приведи себя в порядок. — Хрюндель помчался в сторону дома, выкрикивая: — Послала же магия мне на мою несчастную голову ведьму. Всё сам, всё сам.

— Я что-то ничего не поняла, какой король? Я растерянно посмотрела на Матвея.

— Всё-таки он меня нашел. — Матвей схватил меня за руки и, припав на колено, глядя мне в глаза, быстро заговорил:

— Светлана, любовь моя, как только я тебя увидел ещё тогда у Прасковьи, я влюбился, как мальчишка, только тогда мне было нечего тебе предложить, теперь, когда только благодаря тебе я обрёл снова свой дар и память, прошу тебя стать моей женой и прожить со мной до самых последних дней наших в любви и согласии.

Я смотрела на него, у меня неожиданно полились слёзы счастья из глаз, и как-то само собой я сказала «да». Где-то очень глубоко мелькнула мысль, а что, собственно говоря, я вообще делаю, но тут же растворилась в сладком поцелуе. Нас окутало синей дымкой, и где-то на краю сознания я неожиданно услышала шум волн и крики чаек.

Я медленно возвращалась в реальность, в нос ударил запах моря, и я отстранилась от Матвея.

— Где это мы? — с восторгом спросила я. Мы стояли на утёсе, вокруг нас бились морские волны, а за спиной Матвея возвышался белоснежный замок.

— Я перенёс нас, любимая, в мой дом, скоро, очень скоро ты станешь здесь хозяйкой.

— У тебя замок? Весьма неожиданно. Я с интересом стала разглядывать великолепное здание. — Как из сказочных снов «Фата Моргана», — прошептала восхищённо я.

Матвей поцеловал мне руку и повёл меня к парадному входу, на ступенях стояли слуги, низко кланяясь и счастливо улыбаясь.

Мы остановились возле них. — Представляю вам мою невесту, ведьму Зачарованного леса госпожу Светлану, с сегодняшнего дня вы полностью поступаете в её распоряжение. — Слуги покланялись ещё ниже и возбуждённо загомонили, обсуждая эту новость, как только мы проследовали дальше.

«Ах, какое великолепие!» — невольно вырвалось у меня при виде этого роскошного интерьера.

Помещение было просторным и воздушным. Широкая лестница, словно парящая в воздухе, вела на второй этаж. Белоснежная мебель, обитая светло-серым материалом с серебристой отделкой, создавала ощущение лёгкости и изящества.

Серебряные канделябры, белые вазы с цветами, пушистые ковры, покрывающие блестящий паркетный пол, — всё это вместе создавало атмосферу давно забытой сказки. К ни го ед. нет

Внезапно за нашими спинами раздалось учтивое покашливание, и мы, прервав наш поцелуй, обернулись в том направлении.

Мужчина и женщина, облачённые в роскошные одеяния и увенчанные венцами, пристально изучали меня, не скрывая своего интереса.

— Всё-таки и здесь нашли, — обречённо сказал Матвей.

— Любимая, позволь тебе представить моего отца и мою маму, короля и королеву нашего королевства.

Я в растерянности окинула взглядом стоявших напротив меня людей и, спохватившись, присела в реверансе.

— Ну что же, дорогой наш сын. Ведьмочка весьма недурна и, как мы наслышаны от придворных, очень сильна в магии для новорождённой.

— Дорогой, прекрати эти свои дворцовые замашки, ты же видишь, девочка напугана. — Королева подошла ко мне и, доброжелательно улыбаясь, обняла меня, прошептав мне на ухо: — Я счастлива, моя дорогая, что мой сын выбрал именно тебя. — Я в растерянности улыбнулась ей в ответ.

— Артур, сынок, мы, конечно, понимаем, любовь и всё такое, ну нельзя же каждую ночь убегать к своей возлюбленной, ты принц, с тебя берут пример. — Королева потрепала Матвея по щеке.

— Артур? Какой Артур? — Я в недоумении посмотрела на Матвея.

— Погодите, он целый год жил у ведьмы пустоши, потому как не мог вспомнить, кто он, и у него были перегоревшие магические каналы. — Только недавно, съев моё магическое яблоко, он всё вспомнил и обрёл вновь магию.

— Ведьма, ты что-то путаешь, в течение года наш сын находился всё это время во дворце, и с памятью у него было всё в порядке, — возмущённо сказал король.

— Матвей, ты почему молчишь? — обратилась я к нему.

Матвей усмехнулся и стал на наших глазах превращаться в старуху.

— Бастинда? — вскрикнула в ужасе королева и, потеряв сознание, рухнула на пол.

Старуха расхохоталась: «Что, не ожидали меня вновь увидеть? Как видите, я жива. Всё шло по плану, пока ты, любимая племяшка, не спутала все мои карты». Старуха повернулась ко мне и окинула меня безумным взглядом.

— Вся в свою блаженную мать. Сколько мне трудов стоило избавиться от своей сестры, а потом и от тебя, мерзкая девчонка, но лес всё равно тебя призвал. — она стала приближаться ко мне.

— Вы с приветом, бабуля, какая я вам племяшка, я сирота. Это я что, всё это время целовалась с вами? Моё лицо скривилось, и подступила тошнота. — Твою мать, меня сейчас вырвет. — Я зажала рот рукой и побежала к открытому окну.

А ну стоять! — выкрикнула старуха и щёлкнула пальцами.

В то же мгновение мои ноги прилипли к полу. Бабка медленно стала ко мне приближаться. На меня накатил безумный страх: а если всё, что она говорит, правда?

— Ты куда Матвея дела, старая карга? — прошипела я, смотря на неё с ненавистью.

— А ты догадайся? — засмеялась она мне в лицо. — И пальчиками своими не щёлкай, ничего у тебя не получится, я наложила на тебя заклятье, скоро ты потеряешь память, милочка, и будешь жить, как жила в лесу, спокойно и мирно. Видишь, дорогуша, я совсем незлая, всё-таки мы родня.

— Только вот от королевы с королём придётся избавиться. Несчастный случай с любым может произойти. И она опять безумно расхохоталась. — И ты мне в этом поможешь, дорогуша.

Ведьма щёлкнула пальцами, и король повалился рядом с королевой.

— Что ты с ним сделала? — Я усиленно стала тереть виски, в голове появился какой-то туман.

— Пока ничего, они ещё живы. — Она внимательно посмотрела на меня и, усмехнувшись, потрепала меня за щёку. — Когда всё закончится, я вызову к тебе этого балбеса-хранителя, а сама отправлюсь во дворец под видом принца, наконец исполнится моя заветная мечта — править миром. Власть — вот о чём я всю жизнь мечтала, а не какие-то там дурацкие крылья, как все думали. — Она опять безумно захохотала.

Моя исчезающая память зацепилась за слово «крылья».

— Точно, крылья! — выкрикнула я и, прочитав заклинание фей, взмыла в воздух. Подлетела к застывшей ведьме и, подхватив её, вылетела в окно и полетела в сторону моря.

— Отпусти меня! — завизжала в страхе ведьма.

— Заткнись, сумасшедшая старуха, возможно, я уже совсем ничего не помню, что со мной происходило здесь, но сказки из детства я хорошо помню, моя любимая тётушка Бастинда — ехидно прокричала я.

Мы были уже практически возле обрыва, как я услышала, как старуха что-то зашептала, и мои крылья охватило пламя. Я закричала от боли и опустилась на землю, не выпуская ведьму из рук. Внизу бушевало море.

— Ты думаешь, что ты спаслась, старая карга, как бы не так, — собрав всю последнею силу, я оттолкнулась от скалы, и мы вместе с ней камнем полетели навстречу синей бездне.

Сон.

Что-то назойливо пикало возле уха. Я открыла глаза.

— Где это я? — обвела взглядом белое помещение. Я лежала на кровати, в моей руке стояла капельница, а к пальцу была прикреплена прищепка, от которой шел провод к аппарату, который так назойливо пикал.

— Хрюндель, ты где? — позвала я хранителя.

— Ой, ты очнулась, слава богу, — раздался радостный девичий голос. В дверях стояла девушка, одетая в одежду медсестры. — Пал Палыч, Светлана очнулась, — прокричала она кому-то в коридор.

— Ну-с, милое дитя, как мы себя чувствуем?

Пал Палыч оказался стареньким доктором с добрыми глазами.

— Хорошо, только спина болит. Где я? Как я тут оказалась? — я подвигала лопатками и поморщилась от стягивающей боли.

— Конечно, болит, девонька, у тебя там ожоги, ну ничего, ещё пару дней, и всё заживёт. Тебя в лесу нашли без сознания спасатели, трое суток ты там провела, сильное обезвоживание и вот ожоги на спине довольно-таки странные. — он задумчиво посмотрел на меня.

— Ты можешь рассказать, что с тобой случилось?

— Я ничего не помню, — насупилась я и подумала: «Ага, прям разбежалась рассказывать, чтобы вы меня в психушку упекли для полноты картины».

— Твоего друга Александра так и не нашли. К тебе следователь приходил, скоро ещё придёт. И вот что ещё: этим же днём, утром, в МЧС нашли молодого мужчину, зовут Матвей. — Доктор сделал паузу. Я напряглась и, опустив глаза, постаралась скрыть счастливую улыбку. — Так вот, этот парень твердил, что он маг и его сюда из другого мира закинула старая ведьма. — Медсестра захихикала.

— Ты случайно не знаешь такого? — доктор пристально посмотрел на меня. Я отрицательно мотнула головой.

— Ну хорошо, отдыхай, девонька, — и он, похлопав меня по руке, вышел из палаты.

— Девушка, — я окликнула задержавшуюся медсестру, — а этот Матвей где находится?

— Так понятно где, в психиатрическом корпусе. Да ты не переживай, он небуйный совсем, подержат его там, пока родственники не объявятся. В учётной базе-то его нет.

Медсестра вышла, а счастливая откинулась на подушки, слегка поморщившись от боли в спине.

Значит, слава богу, Матвей жив, и мне ничего не приснилось. Надо скорее отсюда выбираться, вытаскивать Матвея и искать дуб.

Неожиданно в дверь палаты постучали, и в неё вошёл тучный мужчина с папкой в руках.

— Добрый день, я следователь Владимир Иванович, — представился он. — Как вы себя чувствуете, Светлана?

— Спасибо, хорошо.

Он удовлетворительно кивнул. — Тогда, я надеюсь, вы сможете ответить на несколько моих вопросов.

— Да, конечно, только, к сожалению, я совсем не помню, что со мной произошло. — Пожала я плечами.

— Совсем ничего? — Он внимательно на меня посмотрел.

— Ну только то, что мы отправились в лес за грибами с друзьями, я заблудилась, до ночи искала своих, потом всё провал, очнулась тут в больнице.

— А ваш друг Александр, когда вы заблудились, с вами был?

— Нет, я же вам сказала, что я была одна.

— Хорошо, а вот этого человека вы знаете, и он мне показал фото Матвея. Я сделала вид, что внимательно рассматриваю фотографию. — Нет, я этого парня впервые вижу.

— Отлично, тогда больше не буду вас беспокоить. Если вы понадобитесь, мы свяжемся с вами. Поправляйтесь. — И он вышел из палаты.

— Спасибо, — сказала я ему вслед.

Подождала, пока не стих звук шагов в коридоре, поднялась с кровати. Подошла к зеркалу, висевшему над раковиной. «М-да, видок», — окидывая себя взглядом, сказала я вслух. На мне была больничная рубашка в мелкий цветочек на несколько размеров больше моего, и всё. Окинула палату взглядом в надежде обнаружить что-нибудь из одежды.

В помещении было две кровати: одна моя, а другая, видимо, другой пациентки, которая на данный момент отсутствовала. Возле двери стояла вешалка, и на ней висела вязанная кофта.

Отлично, повертела её в руках и выглянула в коридор. На посту сидела медсестра и что-то перебирала. Я зашаркала к ней, больничные тапочки были просто огромного размера.

— Светочка? Ты что-то хотела? — девушка отвлеклась от своего занятия и улыбнулась.

— Я бы хотела выйти на улицу подышать свежим воздухом, если это возможно, — и жалобно посмотрела на неё.

Медсестра наклонилась и тихо мне прошептала: «Сейчас уже корпус на ночь закроют». Она оглядела пустой коридор. «Но мы с тобой в подвал спустимся и через служебный вход выйдем на улицу, курить охота мочи нет».-и она мне подмигнула.

Всё складывалось даже лучше, чем я предполагала. Я точно знала, что все корпуса соединены между собой подвальными помещениями. Так что до психиатрического корпуса я смогу добраться запросто. Надо будет только дождаться ночи и раздобыть медицинскую одежду.

Пока ждала медсестру, поразмышляла над произошедшим. Я была безумно рада, что Матвей жив, и с нетерпением ждала с ним встречи. Как только вытащу его, надо сразу ехать ко мне в квартиру, переоденемся и на поиски нашего дуба. Крыльев только жалко, да и бог с ними, главное — обратно попасть. Вспомнились такие уже родные лица моих домочадцев, мордаха Хрюнделя и весёлая Прасковья. На глаза навернулись слёзы, только лишь бы получилось всё.

Вдруг вспомнила, что время тут и в магическом мире течёт по-разному. Здесь день, там месяц. Надо торопиться.

— Ну что, ты готова? — раздался голос медсестры. — Накинь кофту, сегодня прохладно.

Мы спустились на лифте в подвал и длинными коридорами через некоторое время вышли к двери, у которой сидел пожилой охранник.

— Куда собрались, молодухи? — весело спросил он, вставая со стула и открывая нам дверь.

— Да покурить, дядь Вань.

— Ой, Ирка, бросала бы ты это дело. — покачал головой охранник.

— Обязательно брошу, вот как замуж выйду, так и брошу, — засмеялась она, выходя на улицу.

На дворе стояла ранняя осень. Я вдохнула аромат ночного воздуха, пропитанного прелой опавшей листвой.

— Будешь? — Медсестра протянула мне пачку сигарет.

— Нет, спасибо, я бросила.

— Ну как знаешь, — ответила она и прикурила.

— Слушай, всё хотела у тебя спросить, что за платье у тебя такое странное, как с маскарада. Как ты в нём вообще по грибы-то ходила, вот умора. Кстати, этот, которого раньше тебя нашли, тоже в чудной одежде был, мне Ленка с психиатрического сказала.

— Я не помню ничего, заблудилась, ходила до самого вечера, ходила, а потом уснула, проснулась уже в палате. Ир, а можно как-то сегодня к этому Матвею наведаться? Может, если я его увижу, то что-нибудь вспомню.

Девушка пристально посмотрела на меня и, кивнув, сказала: «А что, это даже очень интересно будет, только тебе надо переодеться в униформу, моя напарница в отпуске, в шкафчике её костюм весит, тебе по размеру в самый раз будет».

Мы быстро добрались до психиатрического корпуса, где царила полная тишина. Все пациенты мирно спали в своих кроватях. Постовая медсестра Лена пояснила, что на ночь пациентам дают снотворное, и даже сама она может спокойно вздремнуть. Не дежурство, а малина.

Лена проводила нас до палаты Матвея, и девушки, с любопытством присев на свободную койку, замерев, стали наблюдать за мной.

Я подошла к кровати, где мирно спал Матвей, улыбаясь во сне. Моё сердце замерло от счастья, вновь его видя, такого родного и такого беззащитного.

Присела рядом и взяла его за руку.

— Светлана, — прошептал он и улыбнулся счастливой улыбкой, не открывая глаз.

— Лена, а он тоже под снотворным? — спросила я у медсестры, та кивнула.

— Так ты его узнала? — спросила Ирина.

— Да, это мой жених, — я ласково погладила Матвея по щеке.

— Девочки, а можно мне с ним остаться наедине? — Сделав жалобное лицо, я попросила медсестёр.

Лена с сомнением посмотрела на меня. — Ну если только ненадолго, дежурный врач спит, но вдруг проснётся, выговор тогда получу.

— Лена, ну не будь занудой, дай девчонке наедине побыть с любимым, пойдём перекурим, сможешь запасной выход открыть? — спросила у неё Ирина, вставая.

— Хорошо. Свет, если что, пожарный выход почти напротив палаты, — обратилась ко мне Елена.

Медсёстры вышли, а я подбежала к окну. Второй этаж, отлично, если есть пожарный выход, значит, и лестница есть. План, как выбраться из больницы, созрел у меня моментально. Я стала яростно трясти Матвея.

— Матвей, просыпайся! — Он слегка приоткрыл глаза и счастливо пробормотал: — Светочка, любимая, какой прекрасный сон. — Опять закрыл глаза и уснул.

— Твою ж ты дивизию! — воскликнула я и, недолго думая, залепила ему звонкую пощёчину. Он резко распахнул глаза и очумело уставился на меня, ничего не соображая.

— Света, — пробормотал он, его глаза резко расширились, и он, подскочив на кровати, громко воскликнул: «Света, не может быть, это ты».

— Я, я, слушай меня внимательно, мы сейчас с тобой будем выбираться отсюда, понял? На разговоры нет времени. Он мне кивнул и с глупой улыбкой на лице проговорил: «Светочка моя, ты пришла меня спасти?» и потянул ко мне руки.

— О боже! — воскликнула я, вскакивая. — Будь готов, когда я скажу. — И выбежала из палаты. Окинула взглядом коридор, ища пожарную сигнализацию. Она оказалась рядом с пожарным выходом, я сорвала пломбу и нажала на кнопку. В ту же секунду завопила пожарная сирена, наполнив пустые коридоры противным воющим звуком, который слегка заложил уши. Я стремглав бросилась в палату и, изобразив испуганное лицо, замерла в дверях, поджидая медсестёр.

Через секунду появились с ошарашенными взглядами девушки.

— Света, что случилось? — перекрикивая сирену, прокричала Ирина. Я, изображая испуганную овечку, махнула рукой в глубь коридора, девчонки рванули туда. Я, схватив Матвея за руку, потащила его к пожарному выходу, который медсестры впопыхах забыли закрыть. Вниз шла металлическая лестница. Мы быстро спустились по ней и помчались по дорожке больничной аллеи. Через некоторое время попался указатель с надписью «Парковка». Нам туда, — выкрикнула я и резко свернула налево. Через минуту бешенного бега мы оказались на стоянке.

К нашему счастью, на парковке стояло несколько такси с дремлющими водителями. Направилась к самому ближайшему от нас и, распахнув заднюю дверь, прокричала адрес, запихнула глупо улыбающегося Матвея и плюхнулась рядом с ним. Водитель ошарашенно окинул нас изумлённым взглядом, молча завёл двигатель и выехал за ворота.

— Фу, — облегчённо выдохнула я и, расслабившись, откинулась на спинку сидения, стараясь восстановить дыхание.

— Красавица, и откуда вы так неслись, как будто за вами зомби гнались? — с армянским акцентом спросил водитель, по-доброму смотря на нас в зеркало.

— А, — махнула я рукой, — жениха из психушки похитила. Сделал мне предложение, ну вот я и решила, чего время-то тянуть, завтра-то может и передумать, как говорится, куй железо, пока горячо, — выпалила я и засмеялась. Водитель, подхватив мой смех, загоготал во всё горло.

— Молодец, — похвалил меня таксист.

— Скажите, а далеко по времени до Погарей?

— Часа два ехать, а что вы там на ночь глядя забыли? — удивлённо спросил таксист.

— Родители мои там живут, хочу женишка прямо тёпленьким к ним привезти. — Не моргнув глазом, соврала я, улыбаясь.

— Дорого выйдет, красавица.

— Сколько?

— Ну, пятёрка точно.

— Отлично, накину ещё две, если подождёте, пока в квартире вещи кое-какие заберу.

Через десять минут примерно мы подъехали к моему дому. Матвей уснул, и я не стала его будить, оставила спать в такси.

Мой дом был старой хрущёвкой, как называли его наши скамеечные бабки, слава богу, время было позднее, и на лавочке никого не оказалось. Только была небольшая загвоздка, как попасть в подъезд. На моё счастье, с прогулки с собакой возвращался пожилой сосед дед Ваня с первого этажа.

— Светочка, давно тебя не видел, как у тебя дела, ну как, грибов-то тогда набрали? Говорят, белых и подосиновиков этой осенью море, — спросил доброжелательно он, открывая дверь.

— Спасибо, дядь Вань, всё у меня хорошо, а грибов и правда море, только мне всё как-то больше мухоморы попадались, — ответила я, засмеявшись, и, быстро проскользнув мимо него, помчалась по лестнице на пятый этаж.

— Эх, молодёжь, — послышалось мне вдогонку. Ну хоть грибы умеете различать, и то уже хорошо, — уже еле слышно донеслось до меня.

— Вот и квартирка, такое ощущение, что я тут не была целую вечность. — Пробормотала я и полезла по металлической лестнице к чердачному люку. — Лишь бы Сашка ключи обратно в тайник положил, — шаря рукой в небольшом углублении возле люка, сказала я и, наткнувшись на металлическую связку, издала победный клич.

В квартире была тишина, я включила свет, теперь после магического мира всё тут казалось чужим. Несколько минут постояла, погруженная в воспоминания, и в моём сердце совершенно ничего не отозвалось, если только лёгкая тоска по прожитым здесь годам. Я вздохнула и, пройдя в комнату, распахнула шкаф, стала доставать вещи Сашки, Матвею они, конечно, будут в обтяжку, но всё лучше, чем расхаживать в больничной пижаме.

Быстро переоделась сама, прошла на кухню и выгребла всё съестное из холодильника в пакет. Кто знает, сколько мы будем бродить по лесу в поисках нашего дупла.

Деньги тоже забрала все, что были. Окинула прощальным взглядом квартиру, закрыла дверь и, не испытывая ни капли сожаления, помчалась по ступеням вниз.

Матвей спал, мирно посапывая. Я испытала блаженное чувство эйфории от того, что скоро попаду домой, и с умилением погладила Матвея по голове.

— Ну что, в путь, — весёлым голосом сказала я водителю, поудобнее усаживаясь на сидении.

Ни глубокая ночь, ни сознание того, что мы вдруг не сможем найти дуб, никакие эти мысли не могли изменить моего настроя и уверенности в том, что всё будет хорошо.

Под эти мысли и мирную езду автомобиля я незаметно для себя задремала.

Мне снился сон, в котором я старалась избавиться от злой ведьмы, но каждый раз эта злобная баба появлялась вновь и вновь, злобно хохоча и крича мне в лицо: «Всё, приехали».

— Девушка, — меня затрясли за плечо, и я, еле отходя от сна, распахнула ничего непонимающие глаза. — Девушка, просыпайтесь, приехали, говорю, — напротив меня у открытой автомобильной двери стоял водитель.

Я мотнула головой, стряхивая с себя последние остатки сна.

Вышла из машины и оглянулась, рядом, где остановился транспорт, был невысокий забор, какой-то полуразвалившийся сарай, рядом стоял бетонный столб, на котором блёкло горел фонарь, покачиваясь на ветру, а вдалеке виднелся жилой дом. На этом обзор заканчивался, дальше начиналась непроглядная тьма. С неба накрапывал мелкий осенний дождь, и я непроизвольно поёжилась.

— Это точно Погари? — спросила я у водителя. Он недоумённо на меня посмотрел и ответил: «Они, они, не сомневайся, указатель только проехали, ты ж местная как-никак или как?»

— Местная, дяденька, спасибо. И я протянула ему заранее приготовленные деньги.

Мы вместе растолкали Матвея. Водитель, махнув нам на прощание рукой, уехал.

— Светлана, — проснувшийся окончательно Матвей с счастливой улыбкой заключил меня в крепкие объятья. — Где мы? Он окинул взглядом пространство и слегка поёжился.

— Всё потом, давай надевай, а то совсем озябнешь. Я достала из сумки мужскую куртку.

— Нам где-то нужно укрыться от дождя и дождаться утра. — сказала я, подходя к сараю и заглядывая внутрь. Пахло сеном. Достала из кармана куртки фонарик и осветила помещение.

— Похоже на сеновал. — Мы разместились на пахучем сене. — Надо вздремнуть до рассвета, ещё неизвестно, что нас ждёт в лесу, сказала я до сих пор молчавшему Матвею.

— Свет, как ты меня нашла? — прошептал он. — Я думал, что всё, больше тебя никогда не увижу. — Он обнял меня и нежно прижал к себе.

— Мы в этом мире практически вместе оказались, — ответила ему я и уткнулась носом в его широкую грудь. — Я ведьму убила, — на секунду я замолчала, — и думала, что погибну вместе с ней, это произошло в твоём замке на острове, мы вместе с ней упали в море, и я утонула, а потом оказалась здесь. — Я поёжилась от воспоминаний и сильнее прижалась к Матвею.

— Как убила? — ошарашенно посмотрел на меня он.

— Надеюсь на это, что эта злобная карга утонула вместе со мной. Она, как оказалось, убила мою маму, а меня отправила сюда, и я всё детство из-за неё провела с тоской по родным, одинокая и никому не нужная. — Я всхлипнув утерла покатившиеся слёзы.

— Девочка моя любимая, — Матвей взял моё лицо в ладони и нежно поцеловал. — Теперь всё будет хорошо, мы отыщем дуб и обязательно вернёмся домой. — Он опять прижал меня к себе и стал ласково поглаживать по волосам. Какое-то время мы молчали, каждый думал о своём.

А я практически ничего не помню, — вдруг заговорил он. — Помню лишь, что обида меня очень сильно захлестнула из-за этого Сашки, и я отправился в лес, как-то оказался возле дуба, потом откуда-то появилась ведьма, и всё, провал, меня уже находят какие-то люди и везут неизвестно куда на странной повозке в странный мир. Я думал, всё, это конец, этот мир оказался немагический, чужой и страшный.

Я пододвинулась к Матвею и поцеловала его в щёку, прикрыла глаза и уткнулась носом в его грудь, он сильнее прижал меня к себе и поцеловал в макушку. В полной тишине было слышно, как стучит дождик по крыше, умопомрачительно пахло сеном, и я вдруг осознала, что мне так хорошо и спокойно ещё никогда в жизни не было.

— Я люблю тебя, — еле слышно прошептал Матвей. Я подняла голову, и наши губы встретились.

В этом тумане безудержного счастья и всепоглощающего желания я не сразу осознала, как этот лёгкий поцелуй смог вызвать во мне столь мощный эмоциональный отклик. Я знала лишь одно: я люблю и любима. Огонь любви и страсти захватил нас, обнажённые горячие тела слились в едином порыве, унося нас обоих на вершину блаженства.

Казалось, что время просто остановилось, и в этом мире остались только мы. Утомлённые, но не прекращающие покрывать друг друга поцелуями, мы услышали первый крик петуха.

С первыми проблесками зари, когда дождь наконец-то прекратился, на улице сгустился предутренний туман. Я невольно поёжилась от сырости, пахнущей прелой листвой, и прижалась плотнее к горячему телу Матвея.

— Пора собираться, — произнесла томным голосом я, чувствуя себя разомлевшей и счастливой после проведённой вместе ночи, и зевнула. Мой организм настойчиво требовал сна. Матвей с довольной улыбкой поцеловал меня в нос и стал одеваться.

— Как не хочется никуда идти, но надо, — я сладостно потянулась и стала натягивать на себя футболку.

— Сейчас перекусим, и можно идти. — Только даже не представляю, откуда начать.

— Я думаю, что портал нас сам к себе притянет, зачарованный лес будет призывать тебя, моя хозяйка, — сказал он, и его глаза загорелись желанием. Матвей притянул меня к себе и поцеловал.

Оторвавшись от его сладостного поцелуя, я встряхнула головой, отгоняя порыв всё оставить на потом и опять заняться любовью. Посмотрела на Матвея, по его виду было понятно, что он борется с той же проблемой, что и я. От его забавного вида я расхохоталась.

Он бросил на меня взгляд, полный раскаяния, и присоединился к моему смеху.

Мы перекусили бутербродами, а затем, окинув прощальным взором наше уютное гнёздышко любви, переглянулись и, счастливо вздохнув, взявшись за руки, направились в сторону леса.

В чаше ещё стоял полумрак, но восходящее солнце, пробиваясь через густые кроны деревьев, уже играло разноцветной радугой в каплях росы.

— Куда пойдём? — спросил меня Матвей, окидывая взглядом лес.

— Не знаю, у меня такое чувство, что куда бы мы ни пошли, мы всё равно выйдем к дубу. — задумчиво ответила я.

Мы бродили по лесу, должно быть, уже несколько часов. Откровенно говоря, я даже не осознавала, как быстро пролетело время. Наше настроение было превосходным, и мы с завидной регулярностью предавались исключительно нежным объятиям и страстным поцелуям. В одну из таких остановок, выйдя на очередную полянку, присели, решив перекусить. Солнце было уже высоко, погода радовала теплом, и мы, расстелив куртки и достав всё съестное, с наслаждением принялись за еду.

Мы хохотали над очередным рассказом Матвея, как вдруг он приложил палец к губам. «Свет, кто-то поёт», — сказал он, и мы замерли, прислушиваясь.

И в самом деле, лёгкий ветерок донёс чей-то противный голос, орущий частушки. Мы переглянулись, одновременно узнав голос Хрюнделя.

Вскочив с мест и собравшись с небывалой поспешностью, мы устремились на знакомый голос.

Зрелище, открывшееся нашему взору, вызвало в нас волну умиления и радости.

На знакомой поляне с огромным дубом, свесив лапы из дупла, сидел Хрюндель с печальной мордой и, ничего не замечая вокруг, горланил очередную частушку.

Допев, окинул взглядом поляну и замер, медленно повернул голову в нашу сторону, вытаращил глаза и прошептал дрогнувшим голосом: «Хозяйка».

Потёр глаза лапами и радостно заорал: «Хозяйка, родненькая моя, вернулась».