Султан её сердца

Глава девятая. Неожиданная встреча

— Ну, и чего ты там застрял в душе? — Ангелина пыталась откупорить бутылку шампанского, но та, видимо, не желала быть удачным завершением вечера. — Черт! Какой же идиот это закрывал! — стукнула девушка ладонью по ни в чем не повинному «Абрау Дюрсо». — Слышь, высочество, ты мне только ванную не разнеси! — эти слова были обращены уже к султану, судя по звуку, поскользнувшемуся на мокром кафеле. Из ванной комнаты доносились грохот и истошные вопли.

Долго ждать Ангелине не пришлось. Вскоре появился и сам повелитель. Он стоял в арке кухонной двери, потирая лоб ладонью. Лицо парня при каждом движении все больше походило на завалявшийся в холодильнике огурец.

— Больно? — девушка оставила свое занятие и через мгновение стояла уже возле Мурада. — Дай посмотрю, — пыталась она оторвать руку повелителя ото лба.

— Аааааа! — простонал тот.

— Так больно? — в голосе Лины слышались ноты сострадания.

— Что ты несешь, девка! Не чувствую ни капли боли! — продолжал тот тереть лоб.

— Ну-ну! — улыбнулась девушка. — То-то я смотрю, весь позеленел.

— Не мели чуши! — геройствовал Мурад.

— Чуши? Да ты в зеркало на себя посмотри! — Ангелина подошла к нему вплотную. — Ладно, дай, говорю, посмотрю.

Султан хотел сделать шаг назад, но нога так и повисла в воздухе — в ту самую секунду он почувствовал на себе жар дыхания и вкусил неимоверно притягивающий запах женского парфюма, которого раньше не знал. Ангелина встала на цыпочки и, положив обе руки на крепкие мужские плечи, потянулась ко лбу падишаха. Какие-то сантиметры разделяли их. У Мурада перехватило дыхание, а тело будто сковало цепями. Тут он почувствовал, как теплая нежная рука девушки коснулась его пальцев. Голова юноши закружилась, а сердце так и норовило выскочить из груди.

— Дай посмотрю, — голос Лины был как-никогда ласковым.

Султан повиновался, расцепив пальцы и опустив руку.

— Добро пожаловать в наши ряды! — воскликнула девушка, обнаружив шишку размером с грецкий орех на лбу падишаха. — Но ничего! Жить будешь, — подытожила она и вышла из кухни.

Мурад наконец смог расслабиться и принялся жадно глотать воздух, воспользовавшись ее отсутствием. Он уже и забыл о боли. Забыл обо всем на свете. Перед глазами стояло лицо той, которая осмелилась дотронуться до него. Прекрасное лицо с нежной как у младенца кожей и невероятно голубого цвета глазами. Оно было так близко, что султан успел даже разглядеть едва заметную родинку над верхней губой девушки. И этот запах. Он до сих пор не исчезал. Мурад постучал ладонями по обеим щекам, потряс головой, прогоняя прочь шаловливые мысли, что сразу пришли ему на ум.

Ангелина же, оказавшись в другой комнате, облегченно вздохнула. Румянец скользнул и по ее щекам.

Через минуту она вновь появилась в кухне с «Троксевазином» в руках.

— Чтобы синяка не осталась, — пояснила девушка. Она выдавила из тюбика немного мази на кончик указательного пальца и направилась к Мураду.

Что чувствовал султан в то время как Ангелина, вновь приподнявшись на цыпочки, медленными движениями втирала мазь, словами не объяснить. Ему казалось, еще немного, и душа его покинет тело. По крайней мере, разум уже давно оставил его. Падишах не мог думать ни о чем. Только о той, которая заставила его сердце учащенно биться. Неимоверное возбуждение испытывал Мурад, усиливающееся с каждым прикосновением девушки. Давно он не чувствовал такого. Он, повелитель могучей державы, хозяин сотни женских сердец. Ни одна его наложница не вызывала такого притяжения. Что это с ним? Он никак не мог понять. Но старался не думать об этом, полностью отдавшись своим чувствам.

Ангелина не осталась в стороне. Рука ее плавно скользила, делая очередной круг по широкому мужскому лбу, а внизу живота медленно, но уверенно разливалось тепло. Девушка перевела взгляд со лба чуть ниже. Их с Мурадом глаза встретились. Как тогда, на картинке в книге. В голове у Лины пробежали все последние события ее жизни, начиная с посещения покоев падишаха в Топкапы в Стамбуле до этой минуты. Что за наваждение? Почему ее так тянет к этому парню? Почему она не может оторвать от него глаз?

Рука Лины застыла на месте. Девушке казалось, что она летит в бездну, которой нет конца и края. Она зажмурилась и, задержав дыхание, молила об одном.

Но, как всегда бывает, случилось непредвиденное, причем в самый неподходящий момент. Пробка от шампанского, с которой несколько минут безуспешно боролась девушка, с грохотом и свистом сама вылетела из бутылки, ударившись сначала об потолок, а потом пройдя по всем тарелкам, ожидающим своей участи в раковине.

— Ааааааа! — Мурад отскочил от девушки и в ужасе заметался по кухне. — Что это?

Ангелина, наблюдая за каждым движение султана, хохотала так, что слезы наворачивались у нее на глазах.

— Чему смеешься, смердова дочь? — обиженно кричал он.

Но Ангелина не могла и слова сказать, только показывая на бутылку шампанского, которая продолжала свистеть и пениться. Когда султан понял причину неистового веселья девушки, наконец, остановился и сам закатился громким раскатистым смехом.

Лина слушала этот грубый, но заразительный хохот в первый раз, но у нее было ощущение, что он и раньше присутствовал в ее жизни.

— А зачем ты Майкин спортивный костюм опять нацепил? — сквозь смех проговорила девушка. — Мы же тебе столько одежды накупили сегодня.

— Трудно объяснить причину, — продолжал смеяться и Мурад. — В нем я чувствую себя как-то спокойнее.

Лина приподняла подол своего длинного голубого платья, посмотрела на уставшие от каблуков ноги.

— Ну, коли у нас сегодня пижамная вечеринка, пожалуй, и я переоденусь во что-нибудь более удобное. Ты как не против холопской одежи?

Султан отвесил поклон.

— И пока я приму душ, разлей шампанское по бокалам. Я скоро, — донеслось уже из ванной комнаты.

— Слушай, а знаешь что? — приняв душ и переоблачившись в свой любимый белый махровый халат, Лина вернулась уже к накрытому столу, точнее, к налитым бокалам. — Раз тебе так нравится Майкин костюм, могу подарить тебе его. Думаю, Майка не будет против.

— Подарить?

— Ну, в смысле, вернувшись к себе, можешь забрать его, — Ангелина вновь засмеялась.

— Что вызвало твой смех?

— Представляю лица твоих визирей и слуг, когда ты будешь рассекать по дворцу в Майкином спортивном костюме, — сквозь смех ответила девушка, подняла свой бокал и, ударив о бокал собеседника, сделала глоток божественного напитка.

Мурад тоже не мог удержаться от смеха, видимо, нарисовав у себя в воображении эту картину.

— Оффф! Я же забыла про клубнику! — ударила девушка ладонью по лбу и вскочила с места.

Вскоре на столе рядом с «Абрау Дюрсо» соседничал салатник с горкой крупных аппетитных ягод и флакончик со взбитыми сливками.

— Что это? — подозрительно кивнул султан в сторону флакончика.

— Смотри! — Лина взяла сливки и поднесла к самому носу падишаха. — Это буква «С». Повтори.

— «С» — ответил султан, внимательно разглядывая флакончик.

— Это «Л».

— «Л».

— Дальше «И». Повтори!

— «Ииии» — протянул Мурад.

— Это буква «В», следующая «К».

— «В», «К», — водил указательным пальцем по флакончику султан.

— А последняя что за буква?

— «Иииии» — ответил радостно юноша.

— И получается «сливки» — подытожила Лина.

— «Сливки» — повторил Мурад.

— Вот видишь, как все просто. Погоди минуту, — Лина встала из-за стола, подошла к шкафу и вынула несколько банок для сыпучих продуктов. — Это какая буква, прочти, — показывала она на первую букву одной из банок.

— «С» — прочитал Мурад.

— А это «О». Запомни и повтори.

— «Оооо», — повиновался юноша.

— Следующая?

— «Л» — обрадовался султан.

— А последняя — мягкий знак. Это значит «Л» произносится мягко «Ль». Повтори!

— «Ль» — отчеканил Мурад.

— Получается «Соль».

— «Соль» — по буквам повторил тот.

— А здесь написано «Сахар», — подставила Лина новую банку на стол перед юношей.

— «Са-хар» — по слогам прочитал тот.

Обучение грамоте продолжалось еще долго. После того, как банки закончились, в ход пошло содержимое холодильника.

— Слушай, высочество, а ты быстро учишься! Прямо на лету все схватываешь! — похлопала Лина султана по плечу.

— Да, память у меня отменная, — гордо произнес тот, выпрямив спину.

— Ладно, пробуй! — девушка аккуратно двумя пальцами взяла из салатника одну из ягод, самую крупную, и, выдавив на нее сливок из флакончика, протянула Мураду.

— Сначала ты! — поморщил тот нос.

— Опять начинается? Ну, как хочешь, — с этими словами Ангелина, не раздумывая, отправила клубнику в рот, зажмурившись, добавила, — обалденный вкус! — и потянулась за второй.

Клубники в салатнике оставалось все меньше и меньше. Мурад следил за каждым движением девушки.

— Стой, девка! — крикнул вдруг он. — А как же я?

— Сам же отказался, — продолжала Лина свое занятие.

— Погоди! — Мурад схватил ее за руку прямо перед самым ртом. — Дай и мне отведать! — с этими словами он выхватил из руки девушки ягоду и, не успела Лина и рта раскрыть, ягоды уже не было и в помине. — Ммммм! И впрямь великолепный вкус. Дайка мне еще одну! — дожевывая, обратился он к девушке.

— Не поняла! Я тебе служанка? Сам возьми! — Лина тихонько ударила юношу по макушке.

— Что за воспитание у тебя, девка! — заерепенился тот.

— Еще раз меня так назовешь, я за себя не ручаюсь! — Ангелина сомкнула пальцы в кулак.

Мурад, улыбнувшись, потянулся вновь за клубникой, потом взял со стола флакончик:

— «Слив-ки» — прочитал по слогам он.

— Браво! — Ангелина захлопала в ладоши. Затем потрясла опустевшей бутылкой «Абрау Дюрсо». — Пойду за второй, — добавила она.

— Слушай, высочество, а сколько тебе лет? — вернувшись, спросила девушка.

— Я родился в Манисе четвертого июля тысяча пятьсот сорок шестого года…

— То, что тебе четыреста с лишним, это я поняла. А ты по-человечески можешь ответить?

— Намедни исполнилось двадцать девять.

— Аааа! — всплеснула Лина руками. — Салага!

— Салака? — переспросил юноша. — Что это значит?

— Это значит ты младше меня. Мой день рождения зимой.

Пижамная вечеринка продолжалась еще долго. То и дело разбавляли интересную беседу звонкий смех, звон бокалов и шипение напитка аристократов. Мурад рассказывал о жизни во дворце, о забавных случаях, произошедших с ним то на охоте, то на приеме очередной делегации. Он вспоминал своего Великого визиря — Мехмета-пашу, с восторгом отзываясь о своем верном и преданном друге. Он не забыл и о Валиде-султан, с нежностью в голосе перечисляя все достоинства самого близкого и родного ему человека. С болью в голосе он вспоминал о тех трудностях, с которыми ему пришлось столкнуться при принятии трона, о своих пяти братьях, об отце, о тех событиях, заложниками которого он стал. Не говорил он только о себе, о своей семье, о своей любимой. О том, что Лину волновало больше всего. Но она не осмелилась заводить этого разговора.

Девушка слушала падишаха, затаив дыхание. Так хорошо и спокойно ей не было еще никогда. Она знала Мурада совсем ничего, но ей казалось, будто они знакомы целую вечность. Она ловила его взгляд, следила за каждым движением. Улыбку девушки вызывало то, как султан, перед тем, как отпить из бокала, зажмуривается и задерживает дыхание, с каким серьезным видом он выдавливает взбитые сливки, будто подписывает важный приказ. Ангелина понимала, что с каждой минутой ее все больше и больше тянет к этому парню. Не правителю непобедимой могучей державы, а простому юноше, каким он казался ей сейчас. Она гнала эти мысли прочь. Но они вновь посещали ее. Как бы она хотела, чтобы этот вечер никогда не кончался!

Разбудил Ангелину телефонный звонок. Она взглянула на часы — шесть утра. Кто бы это мог быть в столь ранний час.

— Алё, — зевнув, ответила девушка.

Голос на другом конце провода она узнала не сразу. Мачеха несла какую-то околесицу, то и дело всхлипывая и причитая.

— Ольга Николаевна! — не выдержала Лина. — Объясните толком, что произошло, — сердце же девушки забилось в предчувствии беды.

— Ночью папе стало плохо! — рыдала в трубку мачеха. — Его увезла скорая!

— Что? — Лина вскочила с постели и заметалась по комнате. — Как? Что с ним?

— Сердечный приступ, — продолжала причитать мачеха.

— Боже мой! — Лина села на диван, закрыла лицо ладонями, на глазах выступили слезы. — Как же так? Почему?

— Мы сейчас в пятнадцатой городской больнице. Отец в реанимации.

— Я еду! — Лина бросила трубку и вновь забегала по комнате.

Девушка открыла шкаф, потом закрыла, постояв какое-то время в оцепенении, вновь потянулась к ручке дверцы. Послушался стук в дверь.

— Позволь мне войти! — раздалось за дверью.

Ангелина промолчала. Она буквально сорвала с вешалки серое платье и натянула на себя. Стук повторился.

— Входи, — буркнула девушка, — и вновь заметалась по комнате в поисках сотового.

— Я всю ночь не спал, выучил все буквы. Вот смотри… — начал было Мурад с порога, но стоило ему лишь взглянуть на Ангелину, от его улыбки не осталось и следа. — Ты белее мела! Тебя кто-то обидел? — пальцы его невольно сжались в кулак.

— У папы сердечный приступ. Он в больнице, — даже не посмотрев на султана, через плечо бросила та.

— Я не знаю, что такое сердечный приступ. Но раз твой отец болен, позволь и мне поехать с тобой!

— Поехали! — Ангелина наконец нашла сотовый, оказавшийся под подушкой, схватила сумку, взяла с журнального столика ключи от машины и выбежала в коридор.

Мурада долго ждать не пришлось. Через минуту появился и он в голубых джинсах, рваных на коленках, и белой футболке. В другое время и при других обстоятельствах Ангелина не смогла бы оторвать восхищенного взгляда от его красоты и идеальной фигуры. Но только не сейчас. Её мысли были заняты совсем другим. Ее сердце обливалось слезами, а душа болела.

Всю дорогу никто из них не проронил ни слова. Мурад переводил иногда взгляд с дороги на Лину, но боялся нарушить тишину. Даже магнитола в салоне молчала. Ему до боли в сердце было жаль бедную девушки, глаза которой были мокрыми от слез. Ему искренне хотелось ей помочь. Но он не знал, как. Ангелина глаз не сводила с дороги. Но не замечала ни машин, которые, не смотря на ранний час, оккупировали шоссе в обоих направлениях, ни прохожих, спешащих на работу, ни сигналов светофора, пару раз проскочив на красный свет и лишь чудом избежав несчастья.

Мысли девушки были далеко отсюда. «Почему отец?» — думала она. Почему именно он, единственный родной человек, который остался у нее на всем белом свете. Они были в пути чуть меньше часа, но Ангелине казалось, что прошло три.

Припарковав машину у ворот больницы, Ангелина устремилась к главному ходу, даже забыв нажать на кнопку блокировки. Мурад не отставал ни на шаг. Узнав в регистратуре, где находится реанимация, девушка тут же бросилась к лестнице, не став дожидаться лифта. Буквально пролетев несколько этажей, Ангелина остановилась на четвертом. Она вошла в холл.

— Ангелина! Дочка! — со слезами на глазах к ней бросилась женщина. Мурад даже не успел разглядеть ее лица. Девушка ответила на ее объятья. Они простояли так несколько минут. Женщина плакала, уткнувшись Лине в плечо. На глазах последней тоже были слезы.

Мурад огляделся по сторонам. Обстановка угнетала. Просторный холл, белая плитка на полу, в светлый цвет выкрашены стены. Несколько кожаных сидений по одной стороне и огромная белая дверь с красной надписью «Реанимация». Мурад как раз пытался прочесть длинное слово, как услышал позади себя женский голос, до боли знакомый и родной. Его сердце в ту же секунду будто пронзило стрелой. Он застыл на месте, не в силах пошевелиться. На голос обернулись Ангелина и Ольга Николаевна. В холле возле лифта стояла Настя.

— Я принесла кофе, — ответила она, — в руках у нее было два бумажных стаканчика, от которых исходил чудесный аромат любого утра.

Мурад собрался с духом и медленно обернулся. Увидев, наконец, обладательницу голоса, он замер в оцепенении. В глазах его читалась боль и радость одновременно. Уголки его губ поползли кверху, а по щеке покатилась слеза.

— Ямур! — только и смог произнести юноша.

Настя переводила недоуменный взгляд то на застывших в объятьях сводную сестру и мать, то на незнакомого красавца, который, казалось, больше всех обрадовался ее появлению, но почему-то назвал чужим именем.

— Ямур! Это ты! О, Аллах! Спасибо тебе! — с этими словами Мурад бросился к Насте, заключив ее в свои объятья, да так крепко, что даже кофе расплескалось. — Ямур! Любимая! — как заведенный повторял Мурад.

— Да пусти ты уже! — оттолкнула Настя незнакомца и обратилась к матери. — Держи кофе! А тебе не принесла, — перевела она взгляд на Ангелину. — Не знала, что ты здесь. Уж извини! — с сарказмом в голосе произнесла она.

Ольга Николаевна и Лина были в не меньшем недоумении от увиденной им картины. В эту самую минуту дверь в реанимацию распахнулась, и на пороге появился мужчина в белом халате с надписью «кардиохирург Глеб Сергеевич» на бэйджике и в белом чепчике.

— Доктор! Как он? — бросились к нему женщины.

Настя лишь усмехнулась и вновь посмотрела на странного парня. Тот же глаз не сводил с девушки. Его сердце колотилось, ноги подкашивались. Султан не знал, что ему делать, как поступить. Он готов был расцеловать свою любимую, но в то же время что-то останавливало его. Мурад не мог думать в ту минуту только о себе, о своих чувствах, в то время как у Ангелины такое несчастье.

— Кризис миновал, — грубо ответил Глеб Сергеевич. — Он пришел в сознание.

— Что с ним, доктор? — спросила Лина, боясь услышать ответ.

— Что с ним? — повторил за ней врач. — Вы издеваетесь? Я несколько месяцев назад говорил ему, что операция просто необходима. Почему так затянули?

— Какая операция? — удивление было в голосе Лины. — Ольга Николаевна, — перевела она взгляд с доктора на мачеху, — вы что-нибудь знали об этом?

Та лишь опустила глаза.

— Он сказал нам об этом пару дней назад, — тихо произнесла женщина.

— Но как же так? — Лина готова была разрыдаться. — Почему он ничего не сказал мне? Своей родной дочери? Почему вы мне ничего не сказали об этом, как только узнали?

— Он хотел сказать тебе сегодня на дне рождения, — оправдывалась Ольга Николаевна. — Но не успел, — всхлипнула она.

— Но так же нельзя, Ольга Николаевна! — Лина закрыла лицо руками и тихонько заплакала.

— Ангелина! Дочка! — обняла ее мачеха. — Ты же знаешь, отец никогда не доверял врачам. Я пыталась его переубедить. Но он и слышать не хотел ни о какой операции.

— Знаете, что, дамы, о доверии и недоверии к врачам вы будете разговаривать в другом месте. А сейчас нам нужно срочно спасать человека. Вы его дочь, я так понимаю? — обратился Глеб Сергеевич к Лине.

Та кивнула.

— Как я могу обращаться к вам.

— Ангелина.

— Вот что, Ангелина, — взял врач девушку под руку и отвел в сторону, — у вашего отца серьезные проблемы с сердцем. Операция в таком случае неизбежна. Я говорил Павлу Петровичу еще полгода назад. Но он отмалчивался. Конечно, как дочь, вы должны были все взять в свои руки.

— Я не знала! — сквозь слезы проговорила Лина.

— Ладно, что уж теперь говорить об этом, — вздохнул Глеб Сергеевич. — Но его состояние критическое. Нельзя терять ни минуты.

— Что я могу сделать? Чем помочь?

— В том-то и дело, что только вы и можете, — вновь вздохнул доктор. — Понимаете, сама операция бесплатная. Но вот кардиостимулятор, — врач замолчал.

— Сколько? — подняла девушка заплаканные глаза на доктора.

— Лучше поставить немецкий. Поверьте моей практике. Он намного надежнее. И чем быстрее мы это сделаем, тем лучше для вашего отца.

— Сколько у меня есть времени?

— Не много. Максимум неделя, — опустив глаза в пол, ответил доктор.

— Я найду деньги! — вытирая рукой глаза, Лина, так и не взглянув на врача, быстрым шагом направилась к лестнице.

Мурад, не раздумывая, бросился за ней.

— Доктор! Можно его увидеть? — обратилась Ольга Николаевна к врачу, как только Лина скрылась из виду.

— Не сейчас, — помотал головой тот. — Вот когда из реанимации переведем в палату, тогда пожалуйста. И еще, поторопитесь с деньгами, — похлопал он женщину по плечу, — время играет не в нашу пользу, — сказав это, Глеб Сергеевич поспешил удалиться, оставив Ольгу Николаевну и Настю одних в больничном холле.

— Нет! Ты это видела? — усмехнулась Настя.

— Ты о чем? — подняла женщина заплаканные глаза на дочь.

— Этот парень, что пришел с Линой. Ты знаешь его?

— Нет. Первый раз вижу.

— Неужели новый ухажер? — не унималась Настя. Зависть и злость к сводной сестре так и грызли девушку изнутри, в ту минуту она еще больше ненавидела Ангелину и отдала бы все на свете, только бы никогда не слышать даже ее имени.

— Боже мой! Что же теперь будет! — Ольга Николаевна поднесла ладони к губам.

— И почему он так странно повел себя? Этот парень? — никак не могла успокоиться Настя. — Обнял меня, как старую знакомую, нес какую-то чушь? — продолжала она разговаривать сама с собой. — Но ничего, я это выясню. Ладно, мам, ты как хочешь, а мне пора на работу.

— Но, как же… — не успела Ольга Николаевна закончить мысль, как девушки уже и след простыл.

— Алё, Люська! — кричала Настя радостно в трубку, как только лифт остановился на первом этаже больницы. — Чего тебе расскажу, закачаешься. Але! Тебя плохо слышно. Ты где? В метро? Ок, увидимся в магазине.

Настя так и застыла с телефоном возле уха, наблюдая интересную картину. Возле своего «Ниссан Джук» стояла ее ненавистная сестрица вместе с тем самым парнем, о котором были теперь все мысли девушки. Ангелина о чем-то говорила, юноша же спокойно слушал. После он подошел к Лине и, обняв за плечи, прижал к груди. Настя задыхалась от злости. Пальцы девушки интуитивно сжались в кулаки. Сначала красавчик на «Лексусе», теперь еще один мачо. И судя по огромным перстням почти на каждом пальце, тоже не последнее место занимает в этом мире.

— Чёрт! Вырвалось у девушки. — Ну, почему же всё ей? Но ничего! Посмотрим, кто кого! — и, дождавшись, когда парочка села в машину, Настя поспешила в сторону метро.

— Мне нужно в офис, — не отрывая глаз от дороги, Ангелина первой нарушила тишину, царившую более получаса в салоне автомобиля.

— Твой отец обязательно поправится, — воспользовавшись этим, Мурад решил поддержать девушку.

— Не все так просто в этой жизни, — усмехнулась она.

— На все воля Аллаха.

— Если бы только его.

— Ответь, могу ли я помочь тебе?

— Меньше всего ты, — снова усмехнулась Лина. — Не знаю, как у вас, но в нашем мире, если у человека нет денег, то он и не человек.

— Что это за загадка?

— Ничего! Не бери в голову!

— Но ты не ответила мне, — не сдавался Мурад. — Я хотел бы помочь тебе.

— Как? — перевела Лина взгляд на своего спутника. — Одолжишь мне полмиллиона?

— А это много? — спросил тот полушепотом.

— Для кого как.

— А если золотом, сколько?

Лина лишь покачала головой.

— Если бы я был во дворце, — продолжал Мурад, — я бы дал тебе золота столько, сколько нужно. Но здесь увы я бессилен. Мне больно смотреть на тебя. Моя душа плачет вместе со слезой, что катится по твоей щеке. Мое сердце разрывается на части. Что я могу сделать? Как помочь тебе? Чем облегчить твои страданья?

— Спасибо за добрые слова, — посмотрела Ангелина вновь на Мурада. — Я найду деньги на операцию, — с уверенностью в голосе добавила она. — А сейчас мне нужно в компанию. Я отвезу тебя домой.

Высадив Мурада возле подъезда, проинструктировав по поводу ключей, Ангелина поспешила в офис. Слезы катились по обеим щекам девушки, отвлекая ее от дороги. Она старалась не думать о худшем. Но не могла. Нет. Этого не должно произойти. Сначала мать оставила ее. Теперь отец. Она должна сделать все, чтобы не допустить этого.