Судья Шерман

24

Будильник зазвенел в тот момент, когда Рино наконец полностью успокоился и вступил в ту фазу сна, которая несла забвение и полное обновление организма. Иначе и быть не могло. Все хорошее в жизни должно было немедленно прерваться, чтобы у человека не возникало никаких иллюзий.

– Я отказываюсь просыпаться, ты – сволочь!.. – выкрикнул разбуженный Рино, споря со здравым смыслом. – Я все еще сплю и не желаю слышать никаких будильников!… – добавил он.

Однако дурной побудочный механизм продолжал трезвонить, а после пятой серии трелей включил вибратор.

Тумбочка, на которой стоял будильник, загудела так, будто на ней вскрывали дорожное покрытие. Грохот был ужасающим, и Рино спрятался под подушку. Он был полон решимости ждать, пока не сядут батарейки ненавистного прибора, однако развязка наступила раньше.

Вибрация вызвала скольжение коварного механизма, и будильник, проехав сантиметров тридцать, грохнулся на пол, мгновенно потеряв свой голос и развалившись на части.

– А говорили, что с защитой от ударов!.. – возмутился Рино, отбрасывая в сторону подушку.

Заглянув под кровать, он увидел останки несчастного и сказал:

– Призову гадов к ответу…

Встав с кровати, Рино отправился в ванную комнату, где безо всякого удовольствия принял неизбежные водные процедуры.

Слегка посвежевший, Лефлер вернулся в спальню и набросил на постель мятое покрывало. Кое-как расправив складки и поддав подушке кулаком, он проследовал на кухню, чтобы проглотить что-нибудь съедобное. Есть ему совершенно не хотелось, но привычка завтракать была накрепко привита ему мамой с самого детства.

«Завтракай всегда, Рино, ибо завтрак есть самое интимное принятие пищи, а потому самое полезное для организма», – говорила она, пичкая сына полезными для здоровья продуктами.

И в общем-то мама была права, поскольку после завтрака весь график приема пищи у Рино сдвигался в разные стороны по самым непредсказуемым причинам.

То он выезжал на очередной труп, то торопился с окончанием отчета, то, случалось, делил с патологоанатомом сдобренное укропом рагу – причем безо всякого удовольствия.

Одним словом, назидание мамочки подтверждалось и оправдывалось почти каждый день, за исключением тех случаев, когда в доме Рино ночевали женщины с серьезными намерениями.

Едва покончив с сексом, они тут же мчались на кухню, дабы закрепить успех на пути к сердцу полицейского офицера. Однако Лефлер четко разделял постель и кухонную утварь и потому до сих пор принадлежал к холостяцкому сословию.

Покончив с завтраком, состоявшим из омлета и крабового бифштекса, он свалил посуду в мойку и пошел одеваться, а в восемь пятнадцать, как обычно, уже вышел из дома и, поулыбавшись солнечной погоде, сел в автомобиль.

Это было бензиновое чудовище, старый агрегат, заправлять который приходилось на окраине города. Только там еще продавали настоящий бензин.

Рино никто не трогал, пока экологическому состоянию Туссено не присвоили четвертый уровень нарушенности. После этого бензиновые двигатели были запрещены, и в качестве переходного периода был выбран срок в пять лет. И вот теперь, когда почти вся планета пересела на парогенераторные автомобили, только Рино и еще какое-то количество упрямых парней старательно прикрывали выхлопы своих коней, чтобы не попасться дорожной полиции.

«Итак, мистер Лефлер. Это уже в четвертый раз. Мы вынуждены увеличить штраф. Разве вы не знаете, что бензиновые двигатели запрещены?»

«Извините, инспектор, просто мой «паровик» внезапно вышел из строя, и пришлось взять эту колымагу – такова ситуация, войдите в мое положение».

Подобная сцена повторялась довольно часто, и Рино смирился с мыслью, что будет ездить на водороде, однако пока его старый конь по-прежнему бегал довольно резво.

Запарковав машину на служебной стоянке у отделения, поздоровавшись с двумя-тремя знакомыми, Лефлер вошел внутрь помещения.

Сменившаяся с дежурства Ольга Герцен попалась ему навстречу.

– Твоя цыпочка сидит в двадцать четвертой, – сказала она. – До завтрака трижды просилась пописать, видимо, волнуется.

– Спасибо за наблюдение. Я у тебя в долгу…

– Никаких долгов, Рино, просто устрой мне ночь любви.

Зная лесбийские наклонности Ольги, Рино спросил:

– А ты ничего не перепутал, дружище?

– Можешь мне не верить, но рядом с тобой я чувствую себя натуралкой, – призналась Ольга. – Кстати, у нас с тобой похожий вкус. Эта Дженни Ривер мне очень понравилась. Чудесная глупенькая куколка.

– Я рад, – вымученно улыбнулся Рино и с облегчением вздохнул, когда Ольга вышла.

«Еще не хватало связаться с лесбиянкой – то-то всему отделению радости будет», – подумал Лефлер и вошел на общую территорию, заставленную столами инспекторов.

«Дженни Ривер», – повторил он про себя, еще не решив, что лучше звучит – Дженни или Биргит.

– Привет, старина!.. – окликнул его Мозес, бывший напарник по опергруппе.

– Привет.

– Ну я посмотрел этого монстра! Ты просто Лоди Конфиттер какой-то!.. Замочить такого агромадного парня!..

– Да, Рино, ты герой, – поддержал Мозеса Твинки Роджер, неофициальный враг Лефлера. – Хотя я и считаю тебя дерьмом, тут меня никто не разубедит, но удавить Молотобойца его же цепью – это, парень, просто народные легенды, честное слово. Объявляю односторонний мораторий на оскорбления. Веришь мне?

– Нет, Твинки, – признался Рино. – Ни одному твоему слову.

– Правильно делаешь, – согласился Твинки. – Однако я правда поражен.

Так, раскланиваясь с коллегами, словно телезвезда, Рино добрался до своего стола и, не успев сесть на обшарпанный стул, заметил разнарядку на поиск пропавшего человека.

Разнарядка была подписана капитаном Хунгаром, а имя пропавшего было Рино знакомо – Пьезо Бах.

– Эй, Лефлер! Капитан приказал зайти к нему, когда ты появишься! – крикнул какой-то парень из архивного отдела, тащивший стопку запыленных папок.

– Спасибо, – ответил Рино и, поднявшись с места, направился в кабинет к начальству.

С капитаном Хунгаром лучше было поговорить сразу, чтобы не оттягивать это сомнительное удовольствие на предобеденное время.

– Звали, сэр? – спросил Лефлер, войдя в кабинет без стука.

– О, герой нашего времени!.. – отозвался Хунгар и, достав большую табакерку, вдохнул лошадиную порцию нюхательного табака.

Рино остановился и на всякий случай сделал шаг назад. Зачастую капитан, чихая, изрядно брызгал.

Хунгар громко чихнул, и его лысая голова тут же порозовела, как попка младенца.

– Ты бумагу видел? – спросил капитан, восстановив в носу безопасное равновесие.

– Да, сэр. Пропал какой-то Бах…

– Не какой-то, а тот самый, что трахал жену мэра и еще нескольких очень влиятельных баб…

– Я не по этой части, сэр, – попробовал отвертеться Рино.

– Мы все по этой части, сынок, и ты не исключение, – подвел черту капитан. – Этого мерзавца надо разыскать или вылетишь в отставку!..

– Я еще молодой.

– Значит, вылетишь молодым, с усеченной пенсией, – пообещал капитан.

– Его уже нет, сэр, – решив наконец сделать признание, сообщил Рино. – Совсем нет. Он пропал вчера вечером при пожаре в недостроенном ресторане.

– Это возле площади?

– Да, возле площади.

– А откуда ты знаешь?

– Ну… – Рино пожал плечами, чтобы выиграть время и представить все для себя лучшим образом.

– Тебе медаль причитается за поимку Молотобойца.

– Я его не ловил.

– Да я понимаю, – кивнул капитан и потер виски. – Но мы оформим сначала как поимку в результате настоящей умной операции, а потом попытка к побегу и выстрел конвойного.

– Так ведь отчет по вскрытию покажет, что никакого выстрела не было.

– Успокойся, Лефлер. – Капитан поднялся с кресла, подошел к сейфу и достал термос с огуречным рассолом. Открыв крышку, он сделал несколько жадных глотков, и запах укропа с черным перцем поплыл по кабинету. – Врачи прописали, – пояснил он, запирая сейф. – Говорят, для мысленной работы очень помогает.

– Да, – согласился Рино. Он и сам, случалось, прибегал к этому старому и проверенному способу, чтобы улучшить «мысленную работу».

– Никто этих отчетов не читает, – продолжил Хунгар. – Главное, что маньяк был, а теперь его нет, и это заслуга лейтенанта Лефлера, ерш его дери… Так что медаль тебе обеспечена… А что касается Баха, нужно оформить свидетельские показания, что этот деятель действительно пал жертвой похитителей. Сможешь?..

– В двадцать четвертой сидит девушка, которая была с Бахом в момент, когда все это случилось…

– Да ты что?! – не то удивился, не то обрадовался капитан. Он снова подошел к сейфу и, достав лекарство, пил, пока оно не закончилось.

Щелкнув пальцем по опустошенному термосу, начальник отделения неожиданно сообщил:

– Из дорожной полиции звонили, что ты нарушаешь…

– Врут, сэр. Просто у меня тачка на бензине – жалко бросать, новая еще.

– Понятно, – кивнул Хунгар. – Предлагаю прямо сейчас вызвать свидетельницу из двадцать четвертой и снять с нее… показания. Ты не против?..

– Нет, сэр.

Капитан нажал кнопку селектора и скомандовал:

– Ружинский!.. Шлюху из двадцать четвертой камеры ко мне в кабинет!..

– Сэр, я, конечно, приведу, – ответил Ружинский, – но хочу вас предупредить: эту девчонку доставили по просьбе Лефлера, и я подозреваю, что у него на нее свои планы… Вы же знаете, какой он дурак – может пристрелить запросто…

– Спасибо за предупреждение, Ружинский, но она нужна мне как свидетельница.

– Да? – искренне удивился Ружинский. – Ну извините, сэр, сейчас приведу.

– Вот видишь, люди тебя боятся, – кивнул капитан Хунгар на замолчавший селектор. – Они считают тебя психом…

– А вы, сэр?

– Ну… – Капитан пожал плечами и провел рукой по лысой голове. – Все мы если и не законченные психи, то прилагаем немало усилий, чтобы ими стать.

В дверь постучали.

– Входите, – разрешил капитан, садясь в свое начальническое кресло.

Первым появился Тео Ружинский, смирный малый, который со всеми старался поддерживать хорошие отношения.

Увидев Лефлера, Тео был поражен, но быстро справился с собой, радушно улыбнулся и приветливо кивнул. Затем обратил внимание на капитана Хунгара.

– Я привел ее, сэр.

– Заводи.

Ружинский развернулся на месте и, кивнув в приоткрытую дверь, позвал:

– Мисс Ривер, прошу вас.

Девушка вошла в кабинет и поначалу не обратила внимания на Рино, поскольку тот стоял чуть в стороне. Лефлер же с большим интересом рассматривал Дженни, которая была еще красивее вблизи, хотя, конечно, казалась уже не столь романтичной, как в освещенном окне своей комнаты.

Разорванные на коленях Дженни чулки были аккуратно зашиты, поскольку добрые тюремщики дали ей иголку с ниткой. Парочку царапин на лице заклеили пластырем, и оттого Дженни выглядела немного забавно.

– Прошу вас присесть, мисс Ривер, – любезно предложил Хунгар.

– Спасибо, – ответила девушка и в этот момент заметила Рино.

Мгновение в ее глазах было только любопытство, однако уже в следующий момент она издала дикий вопль и, бросившись к капитану Хунгару, спряталась за его спиной.

– Это он! Хватайте его! Это он чуть не задушил меня!!!

На этот крик, едва не выбив дверь кабинета, влетели два здоровенных патрульных. В руках они держали готовые к стрельбе пистолеты, но, увидев спокойное лицо капитана, смутились.

– Извините, сэр, мы думали, что-то случилось…

– Ничего, ребята. Спасибо, что вы начеку, – поблагодарил капитан, и патрульные ретировались.

– Умоляю вас, арестуйте его, иначе он меня окончательно задушит!.. – снова завизжала Дженни, вцепившись побелевшими пальцами в плечо Хунгара.

– Успокойтесь, мисс, он уже и так арестован, – сказал капитан, который редко терял контроль над ситуацией. – Рино, положи пистолет мне на стол…

– Но, сэр…

– Ты же слышал, что я сказал, – с нажимом произнес Хунгар и показал глазами на трясущуюся от страха девушку.

Лефлер достал пистолет, полицейский жетон и аккуратно положил на стол начальника.

– Я сказал, только пистолет, Рино.

Лефлер молча забрал жетон.

– Хорошо. Теперь садись в угол, а ты, Ружинский, стань рядом с ним и, если он попытается напасть на меня или на мисс Ривер, пристрели его.

– О да, сэр, – кивнул Ружинский и встал рядом с Лефлером.

– Итак, мисс Ривер, теперь, когда лейтенант Лефлер безоружен и под охраной, вы можете рассказать нам, как и когда он пытался вас задушить. Задушить, я не ошибся?

– Да, задушить, – с готовностью закивала Дженни.

– Где и когда это произошло? При каких обстоятельствах?.. Присядьте вот на этот стул, и, если вы не возражаете, я запишу ваши показания на магнитный носитель.

– Не возражаю… – покачала головой Дженни и, только опустившись на стул, сумела разжать пальцы, державшие плечо Хунгара.

Освободившись от захвата, капитан помассировал руку, затем попытался расправить помятый пиджак, но у него ничего не получилось.

– Что ж, слушаю вас, мисс Ривер.

– Он уже давно за мной следит, господин офицер.

– Называйте меня просто Марк.

– Спасибо, Марк. Так вот, я уже давно заметила, что он следит за мной прямо со двора.

– Со двора? – удивился Хунгар.

– Да, он подсматривал, как я переодевалась ко сну…

– Это так, Рино? – тут же спросил Хунгар.

Лефлер кивнул.

– Ну и как часто этот человек подсматривал за вами, мисс Ривер?

– Думаю, что последний месяц практически каждый вечер…

– Вам это было неприятно, мисс Ривер? – спросил многоопытный капитан Хунгер и достал из ящика стола пачку сигарет.

– Ну конечно, представьте, что за вами все время наблюдает какой-то… маньяк…

– Вы позволите мне закурить в вашем присутствии?

– Да, конечно, Марк, курите, – разрешила Дженни.

– А сами не желаете?

– Нет, я как-то не приучена. Сразу кашляю…

– Понятно. Ну что же было дальше?

– Мне было неприятно. – Тут Дженни пожала плечами.

– Я не понял, мисс, вы сказали «неприятно» или вы сказали «приятно»? – как бы между прочим заметил Хунгар, все свое внимание сосредоточив на разгоравшемся огоньке сигареты.

– Ну, сначала было неприятно, – стала вспоминать девушка. – Но потом я взяла бинокль – у нас был старый бинокль моего отца – и стала рассматривать этого человека из темной комнаты… А он об этом даже и не догадывался.

Услышав это признание, Лефлер грустно усмехнулся и покачал головой.

– И он показался мне довольно симпатичным, – продолжала Дженни.

– И вы решили, что пусть пока подсматривает, правильно?.. – добавил капитан.

Девушка ничего не ответила и опять неопределенно пожала плечами.

– Ну хорошо, а что было потом?..

– Вчера я пошла на свидание.

– С кем?

– С одним человеком. Думаю, что это сейчас не так важно.

– Допустим, что неважно, мисс. Пока… Продолжайте, пожалуйста. – Капитан выпустил к потолку целое облако дыма и осуждающе посмотрел на Лефлера. А тот продолжал сохранять спокойствие, выслушивая показания против самого себя.

– Ну, когда я вышла, этот человек увязался за мной. Я его не видела, но очень хорошо чувствовала.

– Чувствовали?

– Чувствовала, – подтвердила девушка. – Сначала ничего не происходило и я просто шла, а когда с Остин-Драйв свернула к домам богатых отшельников, то…

– Каких, простите, отшельников? – переспросил капитан.

– Ну это мы так еще в детстве прозвали людей, которые живут в районе с частными домами – там, перед площадью, в исторической части…

– Понял, – сказал капитан, продолжая пускать к потолку дымные кольца.

– И вот там, возле колючего кустарника, он стал меня душить…

– Именно этот джентльмен? – уточнил Хунгар.

– Да, Марк, думаю, это был он, – уже не слишком уверенно сказала Дженни. – Я его еще шарахнула разрядом из шокера. – Тут девушка непроизвольно хохотнула и добавила: – Он даже отключился.

– Что-нибудь еще помните?

– Нет. Помню только, что когда разрядила в него шокер, то вскочила и побежала.

– Понятно. – Капитан вдавил окурок в пепельницу и яростно покрутил его, словно это был его самый заклятый враг. – Куда нанесли удар, милочка? – неожиданно спросил он.

– Кажется… – тут Дженни задумалась, – кажется, в спину. Да, точно, в спину. Он еще сидел на…

– Так-так, на чем он сидел, мисс Ривер?

– Ой, не помню, – призналась Дженни и, еще раз посмотрев на человека, которого она обвиняла, ощутила некое сожаление. Сожаление, что такой симпатичный парень оказался маньяком.

– Тогда, может быть, вы вспомните некоторые детали, – сказал Хунгар и, легко поднявшись с места, подошел к шкафу и достал оттуда вещдок, упакованный в полиэтиленовую пленку.

– Вот эта штука вам знакома, мисс Ривер? – спросил капитан, надвигаясь на нее и раскачивая висевший на блестящей цепи металлический шар с острыми шипами.

– Ой!.. – вскочила со своего места Дженни. – Помню! Точно, помню я эту штуку! Он хотел меня ею ударить!..

– Вот этот парень! Вы точно помните?! – наседал Хунгар.

В этот момент распахнулась дверь и появился Мозес, бывший напарник Рино.

– Чего тебе? – недовольно спросил капитан.

– Мокруха, сэр! Мокруха и похищение!..

– Закрой дверь и подожди десять минут! – рявкнул капитан и угрожающе качнул тяжелым орудием.

Мозес моментально ретировался.

– Что-то я совсем запутался, сэр, – неожиданно заявил Ружинский.

– Это совсем неудивительно, – ответил Хунгар и, бросив молот обратно в ящик шкафа, с грохотом его задвинул. Затем вернулся на свое место, закурил вторую сигарету и, выдохнув дым, сказал: – Итак, мисс Ривер, позвольте вам представить лейтенанта Рино Лефлера, человека, который спас вам жизнь, рискуя своей собственной. Он вступил в схватку с Молотобойцем – убийцей-маньяком, который угробил двенадцать женщин и семерых мужчин и всем им разнес головы той самой штукой, которую я вам только что продемонстрировал. Вы же приложили своего спасителя разрядом шокера, хотя, наверное, сделали это не намеренно, а по ошибке… Впрочем, лейтенант Лефлер нарушал закон, подсматривая за вами по вечерам, и за это вы вправе подать на него в суд… Правда, хочу вас предупредить, мисс Ривер, что выиграть этот процесс вам будет нелегко…

– Почему? – спросила Дженни. Она была смущена и растеряна.

– Потому что смотреть на красивых женщин – это вовсе не преступление, это обязанность всякого мужчины.

Дженни опустила глаза и покраснела. Ей было стыдно, что она обвинила своего спасителя да еще чуть не убила его шокером.

– Вот здорово!.. – восторженно воскликнул Ружинский, до которого наконец дошла суть дела.

– Помолчи, – сказал ему Хунгар. – Теперь перейдем ко второй части нашего увлекательного повествования.

Дженни вопросительно посмотрела на капитана.

– Какой части? – спросила она.

– Расскажите нам, мисс Ривер, что случилось с мистером Пьезо Бахом.

– Вам и это известно?! – воскликнула она и, всхлипнув, закрыла лицо руками.

– Нам все известно, – категорично заявил капитан, улыбнувшись внешне безмятежному Рино Лефлеру.

– Я ни в чем не виновата, мы только встретились, и он сразу потащил меня в гостиницу, а потом на какую-то стройку… – сбиваясь, заговорила девушка.

– Подождите, – остановил ее капитан. – Давайте все по порядку. На какую стройку и зачем?

– Мы встретились за театром – у запасного выхода, – всхлипывая, стала рассказывать Дженни. – Я надеялась, что мы пойдем в кафе и поговорим там о его ролях, о театре… Я очень люблю искусство, мистер Марк…

– Да кто же его не любит, дорогая моя, – признался Хунгар и мастерски сплюнул в корзину для бумаг. – Без искусства общество все равно как… полицейский без дубинки – вроде и вышел на дежурство, а по башке врезать нечем. Ну так и что же было дальше?..

– О… он потащил меня на стройку…

– Зачем?

– Для секса… – призналась Дженни и снова заплакала.

– Вот как? И что же он с вами сделал? – В голосе капитана послышался интерес.

– Он не успел ничего сделать, потому что в этот момент начали стрелять…

– Стрелять, – повторил капитан и, посмотрев на лежавший на столе пистолет Лефлера, добавил: – Что-то говорит мне, что стреляли именно из этого пистолета, а, Рино?

– Да, сэр, – ответил лейтенант.

– Ладно, забирай свою пушку.

– Вы отдадите ему пистолет?! – забеспокоилась Дженни.

– А чего вы боитесь? Он спас вас два раза за один вечер, неужели не стоит простить ему какое-то дурацкое подглядывание?.. Расскажите лучше, как вам удалось сбежать, а, ты, Рино, возьми лист бумаги и набросай отчет, что там за пожар был. И давай быстрее, а то Мозес с его мокрухой ждет уже добрых двадцать минут.