Судьбы (ЛП)

Глава 2

Лукас наблюдал, как девушка растворилась в толпе, как копна ее спутанных светлых волос скрылась в дыму.

На секунду он заколебался. У него возникло инстинктивное желание последовать за ней. У нее были самые сумасшедшие глаза из всех, какие ему когда-либо приходилось видеть… Серые, с оттенком почти фиолетового, цвета залива, отражающего закат.

И эта струйка крови на лбу — она, кажется, сильно травмирована. Бедная девушка. Женщина в автомобиле… он надеялся, что это не ее мама. Господи. Она, наверное, была в шоке, поэтому убежала сломя голову.

Но ее уже не было, затерялась в толпе, разраставшейся с каждой минутой. Две полицейские машины с мигалками и воющей сиреной остановились на перекрестке. Люк заметил, что несколько человек, пользуясь моментом, снимают происшествие на свои телефоны. Больные…

Может быть, ему следовало быть настойчивее, пытаясь остановить девушку А вдруг у нее серьезная травма головы и ей необходима помощь?

Люк стал рассматривать место аварии более детально. Автомобиль, продолжавший шипеть как разъяренная змея…и упавшее на руль женское тело…Желудок сдавило спазмом. Он сделал несколько глубоких вдохов и посторонился, уступая дорогу пробежавшим мимо работникам скорой. Ему хотелось уйти, но он словно прирос к месту, парализованный ужасом.

Полицейские машины, сирены, аварии — это всегда так на него сильно действовало.

В течение минуты подъехали еще несколько машин службы спасения. Их вращающиеся мигалки отбрасывали вокруг тусклый кровавый свет. Над толпой повисла тишина и Люк увидел, как санитар покатил прочь от автомобиля носилки с телом, накрытым белой простыней.

Огни, люди в белых халатах — все это оживило болезненные воспоминания. Тисками сдавило грудь, стало трудно дышать. Когда ему было всего шесть, он обнаружил свою маму на кухне без сознания и вызвал 911. И всего неделю назад машина скорой помощи забрала Жасмин.

Она приняла экстази на какой-то вечеринке и потеряла сознание. К счастью, один из ее друзей вызвал-таки скорую. Люк даже не помнил, что отвечал по телефону и как доехал до больницы, наполовину ослепленный предчувствием беды. До того момента, пока не припарковался и не увидел, что выскочил из дому босиком.

Жасмин поправилась. Слава Богу. Но Люк все еще злился на нее за то, что она принимала наркотики, за то, что, никому не сказав, перестала принимать антидепрессанты.

Опять…

Люк отвернулся от места аварии. Кровь пульсировала в его ушах искажая все звуки. Он направился прочь от людской толпы у разбитого автомобиля и машин скорой помощи.

Воздух со стороны бухты ощутимо холодил кожу. Парень засунул руки поглубже в карманы своей армейской куртки, пытаясь сохранить тепло.

Из-за аварии на улице образовалась пробка, и вечер наполнился гудками рассерженных автомобильных клаксонов.

Люк отправил своей девушке короткое СМС, предупреждая, что будет позже. Карен ненавидела, когда он опаздывал. И все еще дулась из-за того, что на прошлой недели он пропустил ужин с ее родителями. Намерение сегодня быть особенно предупредительным и пунктуальным вновь пошло прахом.

Направившись в сторону рынка, он сел на автобус, идущий на юг к Миссии, и сошел на 22-й улице. Яркие огни освещали витрины, заполненные одеждой броских расцветок и скульптурными поделками. Люди заполонили все столики маленького уличного кафе, наполняя воздух звоном бокалов и смеха. Освещенные окна высоток издалека походили на ряды зубов, обнажённых в ухмылке… Они словно наблюдали за ним.

Опустив голову он поспешил в сторону кафе Тринити. Карен он увидел прежде, чем она заметила его. Девушка сидела за столиком, скрестив загорелые ноги, и на ее лодыжке свкркала капля бриллианта на тонком золотом браслете. Наверное, подарок ее отца. Она постриглась и покрасила волосы, и даже, в какое-то мгновение, в полутьме он не узнал ее.

Люк, возможно, никогда бы и не заговорил с Карен, если бы не Bay Sun Skeptic — независимая школьная газета. Он стал сотрудничать с ней благодаря прихоти своего тренера, который сказал, что в купе с его футбольными данными шансы попасть в UC Berkeley повысятся, если он будет более всесторонне развит. Skeptic была школьным подобием Onion, и Люк, к своему удивлению, обнаружил, что ему нравится писать статьи и делать иллюстрации из подходящих комиксов.

И, конечно, ему нравился их главный редактор — Карен.

Ему припомнилась их первая тусовка, когда он остался помочь с уборкой у нее дома. Смеющаяся Карен появилась рядом, когда Люк уже домывал посуду на ее сверкающей кухне.

— Перестань, Люк. — Карен подошла к раковине и смахнула с него мыльные пузыри. — Оставь это. Остальное уберет Летиция. Я хочу тебе кое-что показать. Пойдем.

Ее прелестная улыбка и сверкающие от волнения глаза заставили опустить полотенце.

— Готов? — спросила она и потянула за руку.

Он смог лишь кивнуть — ощущения от прикосновения ее руки слишком отвлекали, чтобы говорить. Карен повела его наверх, где открыла узкую дверь, и они стали подниматься по другой, более крутой, лестнице. Им пришлось идти друг за другом, стены располагались так близко, что он тёрся о них плечами. К тому же было темно. Щелкнул замок и ещё одна, более узкая дверь открылась с протяжным скрипом.

— Куда мы идем? — спросил он.

— Просто закрой глаза, — сказала она, — и доверься мне.

И по какой-то странной причине он повиновался, хотя понимал, что в тот момент она могла бы вывести его даже прямо в открытое окно. Ветер на коже — должно быть, они вышли на какую-то открытую площадку. Карен провела его ещё несколько футов. Он слышал ее дыхание рядом.

— Можешь открыть глаза, — сказала она.

Они стояли на небольшой террасе на крыше дома. Со всех четырех сторон она была огорожена изысканной оградой, за которой тысячью сверкающих светлячков просматривался Сан-Франциско.

— Ну, как тебе? — спросила Карен, затаив дыхание.

Какое-то мгновение он не мог произнести ни слова. — Это… изумительно.

— Жены капитанов приходили сюда наблюдать, как их мужья возвращаются с моря. Это называется «прогулка вдовы». Печально, правда?

Он кивнул.

— Всё равно я поднимаюсь сюда, когда просто хочу успокоиться. Когда все вокруг начинает слишком раздражать. Здесь, наверху, все в порядке. — Говоря это она осторожно придвинулась к нему, пока ее плечо не коснулось его руки.

Он не мог представить что-либо, способное стать в её жизни причиной раздражения. Она жила в прекрасном доме. Ее родители, казалось, действительно любили друг друга. Она уже была принята в Стэнфорд.

— Это что-то вроде… моего особенного места, ты понимаешь. Мама боится высоты, а у папы на лестнице приступы клаустрофобии. — Она засмеялась и случайно скользнула по его пальцам своими. — Но мне захотелось показать его тебе.

Затем она посмотрела на него и улыбнулась.

Так все началось.

Сейчас Карен разговаривала по телефону и, в то же время, жестом показывала официанту, чтобы принёс ей еще воды. Она часто так делала- разговаривала с людьми не глядя на них, говорила с Люком и параллельно с другими.

Когда Карен заметила его, она быстро пробормотала:

— Пока, — и выключила телефон. Люк наклонился, чтобы поцеловать ее, но она едва коснулась его губ прежде чем отстраниться.

Да, она все еще злилась.

— Ты опоздал, — констатировала она, когда Люк скользнул на стул напротив нее.

— Прости, в Дивисадеро была серьезная авария. Думаю, не обошлось без жертв.

Глаза Карен расширились и Люк понял, что прощен. Она протянула руку, чтобы сплести свои пальцы с его. Это участило его пульс на целый порядок. Ее руки были такими нежными: она использовала лосьон для рук каждый день. «Аромат огурца и граната», — всегда говорила она.

— Черт. Это безумие. Я думала ты собирался потянуть с непоявившимся гостем….

Он ничего не сказал. Его внимание все еще было приковано к ее рукам. Они казались такими хрупкими рядом с его загорелыми мозолистыми пальцами. Работа на полставки в Маринне не добавляла гламура, как ни смотри. После первой рабочей недели у него уже был волдырь с четверть ладони.

Их руки такие разные…

Карен жила в самом большом доме, какой Люк видел когда-либо. У них был садовник и экономка. Люк жил в тесной квартире со своей сестрой и отцом, где горячая вода была по времени и где приходилось стирать в жутком подвале здания.

Они не имели почти ничего общего, но по какой-то причине Карен выбрала его. Ему все еще было трудно поверить в это. Она была одной из самый горячих девчонок в школе. А он… он был обычный. Заурядный. Не тупой, но и не слишком умный. Не придурок, но и не супер популярный. Единственным занятием, в котором он преуспел, был футбол, хотя в последнее время сидел на скамейке запасных за плохое поведение столько же, сколько и на поле. По крайней мере, это было то, что он ощущал.

Отношения с Карен, по крайней мере на время, заставляли его забыть обо всем плохом и неправильном, хреновом и болезненном в его жизни: о посуде в раковине, муравьях, гнездящихся в шкафчиках, куче счетов, запиханных в консоль телевизора, запахе травки, которым пропиталась одежда Жасмин, когда она возвращалась домой после тусовок со своим новым парнем, пустых пивных банках, которые Люк должен был выбрасывать каждый день, потому что его отец был «слишком с похмелья», чтобы сделать это.

Но забываться было недостаточно…. больше уже нет. Каждый день он ожидал…. почувствовать что-то большее с ней, но в действительности, пустота внутри него так никуда и не ушла.

— Итак, — сказала Карен с фальшивой небрежностью, — у меня возможно будет для тебя сюрприз завтра вечером. Если ты появишься вовремя. — она изогнула бровь.

— Да? — Люк улыбнулся в ответ. — Можно мне подсказку?

— Если я скажу тебе, это не будет сюрпризом, — она наклонилась и ее футболка сползла немного с левого плеча, так что он смог увидеть черную лямку ее бюстгальтера, того самого — с красными сердечками, ее любимого.

— Захвати зубную щетку — сюрприз включает ночевку.

Люк почувствовал трепет, пробежавший по его позвоночнику. Несколько секунд возни на третьей базе, было самое большее до чего они дошли за три месяца, что встречались. Но возможно она наконец готова на большее. Что это было — сила забытья.

— Это твой день рождения, Карен. Не я ли должен устраивать сюрприз для тебя?

Она опустила глаза и улыбнулась ему. Эта улыбка наэлектризовала всё его тело; ему нравилось, когда она так смотрела на него.

— Этим сюрпризом мы Можем насладиться оба.

Прилив адреналина…

— Я не могу дождаться, — честно признался он.

— Только если ты придешь вовремя, — повторила она. Секунду она выглядела огорченной.

Они заигрывали друг с другом до конца обеда — три куска пиццы для него, один тоненький кусок для нее — и к тому времени, когда подали десерт, тройной шоколадный торт, он пытался заставить ее попробовать один кусочек, несмотря на ее вялые протесты, Люк почувствовал себя полностью расслабленным. Больше, чем расслабленным — счастливым.

До тех пор, пока не увидел Ти Джея. У Ти Джея был образ смертельно усталого ди-джея, не смотря на то, что ему было около 20 лет. Жасмин настояла на том, чтобы позвонить. Нервы Люка мгновенно обострились. Каждый раз, когда Ти Джей заходил, Люк чувствовал, что кто-то пускал разряд тока по его телу. Именно эта глупая надпись на одежде — «хочу быть гангстером», ленивая улыбка, закрытые глаза напомнили Люку о рептилии. Он подозревал, что именно этот парень возможно дал Жас экстази, после чего она загремела в больницу. Сестра отрицала это, сказала, что купила их у какого-то незнакомого парня на вечеринке, но Люк не верил ей.

Когда Ти Джи поймал взгляд Люка, он в ленивом приветствии поднял руку.

— Чувак, салют. Как дела?

— Отвали, Ти Джи.

Понадобилось осознанное усилие, чтобы не перепрыгнуть через столик и не врезать ему по лицу. Карен уже послала ему взгляд и устроить драку на улице означало бы только еще одну проблему в копилку с ней и с его тренером.

Ти Джи ухмыльнулся.

— В чём твоя проблема, парень?

— В тебе. Я знаю о тебе. Так что, держись подальше от моей сестры.

Ти Джи поднял обе руки.

— Она уже большая девочка.

— Ей пятнадцать, — прошипел Люк.

— Она может позаботиться о себе. Поверь мне. Девочка выросла! — Ти Джи улыбнулся.

Эта ящероподобная ухмылка разъярила Люка. Он мгновенно вскочил на ноги и отшвырнул стул, прежде чем понял, что собирается делать.

— Люк! — предостерегающе воскликнула Карен.

— Эй, эй, эй. — Ти Джей отступил назад, почти сойдя с тротуара, подальше от Люка. Мгновенно с него слетела вся уверенность. Сейчас он выглядел взмокшим, вкрадчивым и виноватым.

— Послушай, я серьезно. Я не видел твою сестру. По крайней мере, в течение нескольких недель. Я слышал, что на прошлой неделе у нее были неприятности, — Ти Джей нервно облизнул губы. — мне очень жаль, все в порядке? Я тут ни при чем.

Карен сжимала руку Люка. Он чувствовал, как она смотрела на него, но он не сводил глаз с Ти Джея.

— Просто убирайся отсюда, — практически прорычал он.

Ти Джи поспешил ретироваться. Если бы Люк был в другом настроении, он мог бы даже найти забавным зрелище сползающих на ползадницы джинсов удаляющегося Ти Джея.

— Он прав, ты же знаешь, — тихо сказала Карен, после того как Люк сел. — Твоя сестра должна научиться заботиться о себе.

— Ты не понимаешь, — пробормотал он.

— Тогда попытайся объяснить мне, — сказала Карен.

На секунду он представил, как выпалит все это: мой отец снова прикладывается к бутылке; моя пятнадцатилетняя сестра просадила все и она беременная. Я беспокоюсь какой матерью она будет.

Люк отвернулся.

— Я не могу.

Карен скрестила руки.

— Точно. Как обычно. Давай, Люк. Ты не её отец.

— Она моя сестра. Она — вся семья, которая у меня есть, — слишком грубо сказал Люк. Потом: — Прости меня. У меня просто плохое настроение.

Карен вздохнула и протерла глаза.

— Нет, извини. Я знаю ты должен…неудачи продолжаются. Множество их. — Она повертела стакан с водой между ладонями и произнесла, не отрывала глаз от стола: — Просто иногда я чувствую, что я вне всего происходящего, ты понимаешь? Словно я заблокирована.

Его злость испарилась. Она выглядела так неуверенно. Карен никогда не выглядела так неуверенно.

— Мне очень жаль. — Он взял ее руку и сплел свои пальцы с ее. — Сейчас я здесь и все мое внимание сосредоточено на тебе. И я весь твой на завтрашней вечеринке. Обещаю, что я даже появлюсь там раньше.

— Я надеюсь на это! — на ее лице было выражение, которое он не мог прочитать, но она моргнула и оно пропало. На его месте засияла великолепная улыбка. — Ты действительно не хочешь пропустить ее!

После ужина Карен хотела сходить в дом своей подруги Марго, у которой был собственный кинозал; Марго приглашала к себе людей чтобы выпить и посмотреть старые фильмы ужасов. Талант Марго заключался в изобретении игр с выпивкой для любого вида развлечений.

Но Люк устал. Он был в тренажерном зале с 5:30 утра, занимался тяжелой атлетикой и бегом, а после школы в течении часа у него была беговая тренировка с командой. И это было еще до тренировочной игры, которую Люк воспринимал так же серьезно, как и любой настоящий матч. Она проходила около двух часов, и он упорно играл все это время.

Карен ничего не сказала при расставании, только обняла его и быстро поцеловала без языка — он понял, что вновь разочаровал ее.

Идя по Маркет Стрит, он любовался на звездное небо и пытался составить список созвездий, но вскоре застрял на созвездии Лебедя.

Ветер усиливался. Люк без перерыва названивал Жасмин, но каждый раз включалась голосовая почта. После того, что произошло на прошлой неделе, они договорились о следующем: она должна была давать о себе знать каждые несколько часов и сообщать ему, где она находится и что делает. После девяти часов ей было запрещено выходить на улицу.

Но было уже десять часов вечера, а от нее не было никаких новостей. Что если у Жасмин снова передозировка, только в этот раз рядом нет никого, чтобы спасти ее?

Люк протолкнулся через толпу пассажиров и туристов и сел в автобус, направляющийся в сторону Ричмонда. Стоя в задней части автобуса, он всматривался в лица пассажиров, надеясь мельком увидеть этот маленький, выступающий подбородок и длинные темные волосы. Не было никаких намеков на ее присутствие. Люк держался за ремни на поручнях, пока автобус мчался по городу.

Вскоре автобус опустел и остался только он и пожилой мужчина в грязной кожаной куртке. Люк сел и уткнулся лбом в холодное текло окна. Мерное покачивание автобуса клонило в сон. Темнота улиц нарушалась полосками света, гипнотизирующими и ритмичными, сквозь дрему казалось, что это разноцветные падающие звезды качались туда-сюда.

Они проехали мимо строящегося дома, наполовину законченного, с табличкой ВХОД ВОСПРЕЩЕН и деревянными ограждениями. Взгляд выхватил арматуру, торчащую из цемента, спицы для железных знаков, куски бетона.

Из-под решетки на улице вырывался пар со свистом. Люк смотрел на то, как пар извивается и крутится, как — будто пытается уплотниться и перейти из газообразной формы в твердую.

Затем ему удалось — он сконцентрировался, принял форму, изменился.

Время словно замедлилось…Казалось, что автобус еле ползет, исчезли все звуки.

Он наблюдал, как какая-то женщина с длинными развевающимися волосами шагнула в пар. Туман обвился вокруг ее тела, словно голодная змея. Люк моргнул. В одно мгновение женщина исчезла, словно канула в небытие, как — будто мгновенно распалась на капли пара.

Движение вернулось, возвращая Люка обратно в явный, наполненный звуками, физический мир. От неожиданности он ударился лбом о стекло, когда попытался вывернуть шею и проследить исчезающую за окном автобуса ирреальную картину.

Ничего.

Какого черта?

Он повернулся в сторону пожилого мужчины в кожаной куртке, ища своего рода подтверждение, что не сошел с ума, но мужчина сидел с закрытыми глазами и его тело качалось в такт с движением автобуса. Люк закрыл ладонями глаза.

Люди не исчезают вот так вот в воздухе…

Он опустил руки и вновь уставился в окно, боясь другого видения. Но город проносился мимо, так же, как и всегда: неясно вырисовывающиеся темные здания, точки света. Должно быть он это вообразил себе от усталости, или заснул на несколько секунд.

На своей остановке Люк выпрыгнул из автобуса и пробежал шесть кварталов до своей квартиры, глубоко вдыхая легкими холодный ночной воздух, до тех пор пока их не стало жечь.

Ветер, дующий с океана, приносил знакомый запах рыбы, смешанный с легко узнаваемым запахом чеснока. Над ним, на втором этаже пожарного выхода, на фоне приглушенного света, исходящего из окна, он разглядел знакомый силуэт. Ее длинные темные волосы, сверкание кольца, когда она поднесла сигарету ко рту.

Его сестра была дома с самого начала. Он не знал, чувствует ли облегчение, или гнев. За прошедшую неделю каждый раз, когда он видел ее, он также видел и другую ее: бледную, без сознания, волосы по всей больничной подушке, ногти кроваво-красного цвета на белой простыне, одетую в ужасную блестящую рубашку, обрезанную практически до пупка. В уголках рта остались следы рвоты.

Его сестра — его младшая сестра.

Воспоминание заставило сжаться его горло.

— Жас, — он позвал.

Она встала, затем схватила лестницу в конце небольшой площадки и потянула ее. Лестница затряслась и с противным скрипом опустилась.

Люк осторожно лез, не доверяя тому, как металл прогибался и стонал под его весом, затем поднялся на огороженную площадку. Жасмин облокотилась на каменную стену. Ароматизированная сигарета свободно покачивалась между пальцами рук. Он знал, что это больше для протеста, чем для курения, но все равно это убивало его. Дым впитывался в одежду, диваны, проникал в его спальню — и после от него несло, словно от пепельницы хиппи.

Она надела черные зауженные джинсы и рваный, спадающий с плеча серый свитер, определенно, не ее обычный клубный наряд.

— Где ты была прошлой ночью? Я пытался дозвониться до тебя раз сто, но ты не отвечала. Помнишь наше соглашение? — он сел рядом с ней.

Жасмин пожала плечами, попыталась распутать длинные, кудрявые черные волосы, но после сдалась.

— Я была дома до девяти, если это считается.

Она теребила кольца с маленькими круглыми прорезями, который он выиграл ей на карнавале много лет назад. Потом она еще раз затянулась, выдувая дым и не вдыхая его. Она всегда суетилась.

Их мать курила такие же сигареты, хотя, возможно, Жасмин не помнила это. Каждый раз, когда он чувствовал знакомый аромат, что-то переворачивалось в животе — наполовину тоска, наполовину тошнота. Они были так похожи, Жас и их мать — обе худенькие, упрямые и вечно в движении.

Иногда Жасмин говорила что-то или жестикулировала, и все это возвращало воспоминания из темноты, где Люк их и похоронил.

Он снова протер глаза, чувствуя изнеможение, осевшее в костях. Авария. Спор с Карен. Присмотр за Жас. Казалось, что все навалилось на него разом, словно после добавочного времени на игре. Ему хотелось закрыть глаза на неделю.

— Как так вышло, что ты не отвечала на звонки?

Она вертела в руках невидимую нитку свитера в течение нескольких секунд, до того как ответила.

— Должно быть звонок был выключен.

— Да, но тебя могли обидеть или… — его голос затих, когда он подумал о женщине, которая резко ударилась о руль.

О той девушке с безумными глазами.

— Умер со скуки? — она достала телефон и включила звонок.

— Ух ты, Жас! Спасибо за дополнительные усилия. — Люк вытянул свои ноги на узкой железной лестнице. — Ты знаешь, я где-то слышал, что смысл телефона, в том, чтобы люди могли позвонить тебе.

Но он был расслаблен.

— В любом случае, — он толкнул ее плечом, — что, черт возьми, ты делала вечером?

— Каталась на автобусе несколько часов.

Жас толкнула его своим плечом в ответ, в детстве они занимались этим часами, сидя на диване и смотря мультики. Это уже стало игрой, кто получит последний толчок в бок. — «Какая-то сумасшедшая артистка заговорила мне все уши. Это было даже смешно».

— Почему смешно?

Жасмин ответила не скоро. Выражение боли, возникшее на лице, быстро ушло, прежде чем Люк смог это понять.

— Не беспокойся, — резко сказала она, гася сигарету и выдыхая дым, — кроме того, я слышала, что по тротуару болтаются настоящие психи.

— Ага, и серийные убийцы. — Люк потер свой лоб. Он был взвинченным. Иисус! Ему нужно было отдохнуть.

— У Карен завтра вечеринка, тебе следует пойти со мной.

— Я думаю, меня не отпустят после наступления темноты. — Жасмин закатила глаза. — И еще: от Маффи, Баффи и других мне хочется блевать. Серьезно, Люк, ты мог бы сделать это лучше, чем Карен. Она не собирается сделать магическим образом все лучше, ты знаешь.

Слова Жасмин — внезапные, неожиданные, правдивые — потрясли его, он замолчал на секунду. Жас была одновременно беспокойная и отвлеченная, при этом выдавала, казалось, какую- то ерунду, но при этом умудрялась задевать Люка.

— Мне нравится Карен, — просто сказал он.

Карен была умной и веселой, а еще она заставляла его чувствовать себя кем-то. Каждый нормальный парень будет влюблен в нее. Многие парни уже влюблены.

— О чем вы вообще разговариваете? О трастовых фондах и Джет скайах (водные мотоциклы)?

Люк чувствовал на себе взгляд Жасмин, но избегал его.

— Карен очень умная, Жас. — Он пытался перебороть в себе подспудное чувство возмущения к своей подруге, но спорить не хотелось- он слишком устал. — Она получила разрешение на досрочное поступление в Стэнфорд, помнишь?

Разве не в честь ее отца назвали здание кампуса? — невинно спросила Жасмин. — Вот как все ладненько получается у богатеньких детишек, да? Им не надо ничего зарабатывать. Все просто падает им в руки.

— У нее все не так. Кроме того, это не здание, а декоративная скамья.

Жасмин фыркнула.

— Ла-ла-ла…

Она опять толкнула его локтем, чем вынудила Люка сбросить маску сдержанности и улыбнулся. Он бы никогда не признался Жасмин, но иногда он чувствовал тоже самое, что и она. И хотя не чувствовал себя в среде Карен посторонним, но мысль об этом всегда была там, глубоко в его сознании — другой!

— Просто пошли со мной. Это будет на плавучем доме Карен. Будет круто, правда.

— И в какой вселенной это круто? — приподняла бровь Ужас.

— Это круто, поверь мне. Ловлю на слове! — Очередной тычок в бок.

— Посмотрим…

Девушка откинулась к кирпичной стене и закрыла глаза.

— Почему бы не использовать особняк на суше, о котором я так много слышала?

Люк пожал плечами.

— Может они чистят теннисные корты.

Жасмин выдавилась себя улыбку.

— Может они очищают бассейн от рвоты с прошлой вечеринки.

— Думаю, что самое лучшее в этом плавучем доме — это то, что люди могут блевать прямо с балкона и никакой чистки не нужно.

— Ну, если ты видишь это так…. — Жасмин засмеялась.

Люк не удержался и тоже расхохотался.

Потом они погрузилась в непринужденную естественную тишину.

Он искоса поглядывал на сестру — ловя ее сходство с мамой; под таким углом зрения это было особенно заметным. Этот упрямо поднятый подборок и беспокойный взгляд в глубоко посаженных глазах.

— Думать обо все этой ерунде кажется таким смешным, — наконец она сказала, — когда вселенная настолько больше, чем это… Чем мы.

— Смешно, — сказал Люк уклончиво.

— Серьезно, как ты думаешь, где-то там есть жизнь?

Боже, она была такой наивной. Он знал, что сестра верила в жизнь после смерти. Возможно, для нее это был единственный способ справиться с тем, что случилось с их мамой.

— Не совсем уверен, — наконец он ответил. — а ты?

— О, да! — она улыбнулась. — Она везде.