Судьба на выбор

Сергей Семёнов - «Дедов подарок»

Из серии «У костра».

Сиделось нам втроем, у костра, просто отлично. Невысокое пламя потрескивало, иногда стреляясь искрами, освещало наши не слишком чистые, но довольные лица, и мы отбрасывали длинные, размытые лунным светом тени. Живой огонь костра согревал, окутывая нас волнами теплого воздуха, вымывая усталость, и создавалась иллюзия оcобой защищенности нашей временной стоянки, как будто освещенное огнем пространство существовало где-то очень далеко от всех ужасов Зоны.

На самом деле, безопасность обеспечивали стоявшие в боевом охранении товарищи по ходке – новичок Щуплый и присматривающий за ним Вано Носатый, опытный сталкер и отличный боец, участник нескольких войн группировок.

Думать о таких сложностях, как предстоящая ранним утром смена постов, не хотелось совсем. А хотелось впитывать в себя живое тепло огня, прихлебывая из простых солдатских кружек крепкий горячий чай, да поддерживать неспешный разговор о том да об этом, наслаждаясь минутами отдыха.

При этом, не на шутку беспокоил меня мой приятель Саня Шмель, на отдыхе обычно такой живой и разговорчивый до назойливости, но в последнее время задумчивый, почти не участвующий в общих беседах. Мыслями Саня явно был не с нами, а где-то там, где товарищам не было места. А ведь мы с ним давние приятели, совместно побывали во многих ходках и через многое прошли. Выручали мы друг друга столько раз, что взаимно должны, что называется, «по жизни». Я многое готов был для него сделать, но Саня не просил о помощи, не рвался рассказать, что за беда с ним приключилась, а молча, про себя, обдумывал неведомую мне думу, видно что-то всерьез для себя решая.

Сейчас момент был подходящий – я подмигнул Каленому, и тот пустил по кругу армейскую флягу со спиртом. По первой – за удачу, по второй – за тех, кого с нами нет, и еще по одной, для души. Норму мы держали, и лишнего себе не позволили, но все же спирт – штука забористая. Шмель постепенно отмяк лицом, и видно, душой тоже, перестал хмуриться и наконец мы услышали его историю :

-В ту ходку я Рыжий лес прошел на удивление легко – начал Шмель – с собаками не встретился, снорка одного только подстрелил, и уже было расслабился, стоя на краю леса и высматривая проход через поле аномалий, когда вдруг повалили на меня зомби.

-Зомби, в Рыжем лесу? –недоверчиво хмыкнул Каленый.

-Да уж, я и сам никак не ожидал. Видно, гнал их на меня контролер, или я уж и не знаю, откуда они взялись. В общем, я на этих уродов несчастных весь боекомплект извел, они ж прут, не сворачивая, как игрушки заводные. Прижали меня в конце концов вплотную к ядовитой луже, ну из тех, токсичных, с зеленой дымкой, даже штык-ножом одного пришлось сработать. И это я того, который ближе всех подошел, а за ним еще подтягиваются. Ну, я последней РГД-шкой крайних положил, свой калаш с пустым рожком за спину, шприц антидота прямо через рукав комбеза воткнул, выдавил, и ходу.

-Что, прямо по токсичным лужам?- не выдержал я.

-Да-а, прямиком. А что делать было – через «Электру» я бы не прорвался, а ножичком от зомбаков долго не поотмахиваешься. А так что – в голове гудит, датчики трещат, перед глазами круги разноцветные, но худо-бедно дорогу различаю, иду, хотя на психику все это давит неимоверно. Зомби, кажется, за мной вообще не полезли, я как через лужу перешел, оглянулся – за мной никого.

Значит, выбрался я оттуда, дошел до места, где датчики радиации трещать перестали, и под елочкой прилег – потому что сидеть я уже не мог. Поначалу мне совсем плохо было, но отлежался я часок-другой, полегчало, на башку давить перестало.

И тут, гляжу, прямо на меня из кустов дедок выходит – в ватнике, на голове шапка-ушанка – малахай какой-то невообразимый, ну вылитый дед Макар, который в деревне у моих родителей коров гонял. Правда, вместо кнута у него ружьишко было за плечами, тулка древняя, одноствольная. В общем, только красной партизанской полосы на шапке ему не хватает.

- Насчет немцев не интересовался?- ехидно так влез с вопросиком Каленый.

- Нет, про немцев он ничего не говорил, - спокойно ответил Шмель, - а вот насчет зомби сообщил, что бы я не беспокоился – химера, мол, их отсюда отгонит, да и всяких других тоже. Каких еще других, я уже не стал и спрашивать, и насчет химеры-то не поверил. А дедуля, значит, мне руку свою показывает, и давай жаловаться – что поцарапал об кусты, царапины не заживают, гноятся, и просит он, поэтому у меня шприц мой с антидотом. Ну я, братцы, сам в жутком виде был – комбез в двух местах порван, голова кружиться, тошнит меня, сил встать нет. И шприц с антидотом, из тех, что мы с тобой, Серега, у военных с таким трудом и расходами выменяли, у меня последний. Вообще, остался я без всяких припасов. Штык-нож, автомат без единого патрона и последний шприц в аптечке – вот и все мои припасы. До ближайшей базы – пару дней пути. То есть терять мне было не то, что бы уж совсем нечего, ну почти так. А глаза у старикана – даже не знаю, как описать, как у ребенка малого и несмышленого, всему миру еще радующегося, вот такие, что ли. Отдал я ему шприц, так он его повертел в руках, и за пазуху себе сунул, я не разглядел даже, укол он себе сделал, или нет.

Но полегчало мне после того сразу и существенно, голова болеть перестала – как будто я себе укол сделал, да не один. А дед посидел еще со мной немного, повздыхал, нож еще посмотреть попросил – тоже в руках повертел, и вернул, ничего не говоря. Потом как-то вдруг засобирался, ружьишко закинул за спину, а на прощанье сказал, что я Зону пока не понимаю, всего боюсь, а не надо этого. И что когда про страх свой все пойму – могу в гости в нему зайти, в домик на краю леса. Вроде бы слова простые он говорил, но чую я, братцы мои, все это очень неспроста. После его ухода я еще посидел немного, а вскоре Вы прямо на меня вышли, вместе и на базу вернулись.

А я вот никак не пойму теперь – был ли дед этот вообще, или привиделось мне? Я к ученым на Янтаре ходил, так они мне доходчиво все разъяснили – что мол, обычные галлюцинации это, на почве отравления токсичными испарениями. И укол я сам себе сделал, от того и полегчало мне – они мол, всегда говорили, что антидот их, последней серии, ну который с желтой полосой, это прорыв в аномальной медицине и всякое такое.

Но Антоха Медведь мне рассказывал, что в этот день он с группой по краю Рыжего леса проходил, и видел странную картину – химера гнала стадо зомби, а про такое раньше никто и не слышал даже, не то что бы наблюдать. Хотя… В Зоне все время что-нибудь новое появляется, а уж странное тут только и бывает. Или вот нож мой, который ты, Серега, мне на день ВДВ подарил – вот же он, и инициалы твои на рукояти, верно?

При этих словах Саня Шмель не спеша повертел перед моими глазами хорошо знакомый мне штык-нож, а затем не спеша взял в руки банку тушенки, и разрезал ее ножом, как кусок подтаявшего сливочного масла, без всяких усилий. Вместе со всем содержимым разрезал, на две ровные части, из которых тушеное мясо почему-то не падало, и жир не вытекал. Тут же Шмель встряхнул над котелком половинки банки, вывалив него мясо.

-Вот такие, братцы, загадки, на ночь глядя,- задумчиво проговорил Шмель, - ну да утро вечера мудренее.

Еще только светало, когда я поднялся заступать в караул. Шмеля рядом не было, и спальник его также исчез. Но удививший всех нас штык-нож торчал в бревне рядом с потухшим костром. Ножом Шмель приколол к бревну записку, текст был совсем коротким – «Я ушел».

В каком смысле он ушел, было не понятно. По ПДА мне не удается связаться с моим закадычным дружком Саней уже целую неделю. Когда звучит сигнал поступившего на ПДА сообщения, я вздрагиваю, и читаю его со страхом – вдруг придется прочесть, что «сталкер Шмель погиб там-то». Но нет, пока ничего такого в сеть не поступало. Я надеюсь, очень надеюсь, что Шмель застрял где-то на дальних территориях Зоны, где нет никакой связи, и скоро он вернется, усталый, потрепанный Зоной, зато живой.

Но что-то в душе мне подсказывает, что больше мы не встретимся, и там, куда ушел Шмель, нет ни сталкерской сети, ни самих сталкеров, нет ни страха, ни бесстрашия, и мой неприкаянный друг бродит совсем по другой стороне Зоны, куда, нам, простым смертным, хода нет.

Ssereys С.Перов

Февраль 20… года.