Судьба королевских волчат

Глава 7. Забота серебряного принца

Мидир негодовал. Нет, мама и правда вновь окутала его заботой. Но брат, после длинной и нудной выволочки, задирал нос и совершенно перестал общаться. Киринна опять отправят в патрули, несмотря на то что второй принц всячески объяснял первому, что это глупо и не-ра-ци-о-наль-но! Даже новое длинное слово ради убедительности припомнил!

Мидир пнул воздух, взметнув по коридору пыль: Киринн тоже хорош! Вместо того, чтобы провести хоть полдня, отпущенные ему Мэрвином, с ним, Мидиром, тот скрылся где-то в замке. И как Мидир не выслушивал взрослого, ухо улавливало только какой-то мерзкий шепот или шорох. Радовало, конечно, что Киринн не бросил Мидира. Огорчало, что уезжать ему предстояло спустя сутки. Киринн появился сразу у ворот, чуть бледнее, чем обычно, но довольный настолько, насколько довольным его Мидир вообще не помнил.

И самое обидное, с самим Мидиром это было не связано никак!

Волчонок зарычал на каменную голову, безучастную к тревогам почти взрослых принцев, опять пнул воздух и отправился развлекаться на внутренний двор. Поговаривали, что там можно увидеть тень неуловимого Нуаду, если не моргать и ровно в полночь посмотреть на шпиль левой башни. Мидир не моргал, глаза слезились, но тени на земле лежали подозрительно обыкновенные.

День состоял из сплошных разочарований, а потом еще Мидира выловил брат и загнал-таки на занятия, что сделало окончательно ужасными остаток дня и целый вечер.

К ночи Мидир был готов сам стать призраком вроде Нуаду, только чтобы от него отстали с этими мерзкими, длиннющими, отвратительно ветвистыми генеалогиями Дома Леса, переплетающимися не хуже его корней.

Вдобавок, советник будто задался целью сегодня допечь второго принца. А ведь обычно старался не замечать! Присутствовал на всех уроках, подпирал стену, беседовал с учителями, не упуская шанса объяснить каждому, что за Мидиром нынче глаз да глаз, а то исчезать наловчился из-за замкнутых стен и поднятого моста…

Мидир кипел, варился, перекипал, остывал и начинал заново — слова у советника, кажется, вовсе не заканчивались. А может, он придержал их все как раз для сегодняшнего дня.

Старый волк наблюдал, Мидир мечтал остаться в одиночестве, учителя нервничали от соседства с помощником Джаретта Великолепного, а сам советник бесконечно раздражался на все. Одним словом, все изнывали.

Едва закончился последний урок, Мидир вскочил с места и рванул в дверной проем раньше, чем кто-то успел бы даже «ам» произнести! Пробежаться по галерее было сущим удовольствием после сидячего дня и заунывных взрослых речей, темные коридоры знакомо вспыхивали магическими светляками, поэтому Мидир решил прогуляться.

Он уже очень давно не осматривал свои владения!

В основном, конечно, потому что Киринн уехал, а обходить длинные коридоры пешком, вместо того чтобы восседать на широких плечах и вести беседу, было слишком скучно.

Сегодня, впрочем, скучного было через край, и оно было по-настоящему скучным! По сравнению с ним любая пустынная галерея становилась настоящей развлекательной комнатой.

Мидир пробежался, прошелся, опять пробежался, поднялся на башню, вздохнул, оглядев другую сквозь пространство-пропасть. Был бы там хоть какой хиленький мостик, второй принц обязательно бы пробежался туда-сюда, а так… Прыгать — слишком далеко, летать — мечтать не вредно, «господин второй принц Дома Волка и Благого двора», как сказал бы очередной заунывный зануда, просто фу!

Пришлось повздыхать надрывно полчаса и уйти восвояси. Стражники почему-то хмыкали за спиной, но Мидир почти не обращал внимания: спросить их, так не ответят, или скажут своеобычно по-взрослому! «Вам это рано, второй принц», «нет, я не знаю ответ», «волчат находят в капусте» — хотя и без глупых стражников понятно, что ничего подобного!

Мидир гулял, стражники шушукались, в какой-то момент он перестал обращать на них внимание, а потом его привела в чувства только обрушившаяся на уши тишина. Он вынырнул из своих мыслей и заозирался, пытаясь понять, куда завели его ноги и почему тут нет стражи. Что-то привело его непонятно куда, что-то, что гнало то на башню, то в подвалы. Чужая, чуждая воля, а он — он поддался!

Второй принц огляделся: самый центр замка, по левую руку капала серебряная клепсидра, высотой в три Мидира или полтора папы, а по правую руку с площадки этажа расходились лестницы.

Стражей не было видно и даже слышно. То есть, живых волков, конечно, каменные головы безучастно торчали по стенам тут и там. Мидир нарочно шаркнул ногой, звук вспыхнул и погас в навалившейся тишине. Кроме собственного дыхания еще сопротивлялись ей только капли клепсидры, но и те затихали от одной до другой на крошечную часть тона.

— Эй! Эй, кто тут! Я знаю, ты тут! — Мидир попытался крикнуть, но слова тоже были съедены тишиной уже в полутора шагах от него.

Волчонок попятился к клепсидре, готовясь сбежать по лестнице вверх, там были волки, он точно помнил, он только что оттуда пришел.

Глухо грохнул камень, явно наколдованный, необработанная глыба, быстрая и неаккуратная, но такая, которую Мидиру сейчас не пробить и даже не прорезать своей аурой — слишком быстро подступала неведомая опасность.

Волчонок метнулся к выходу, где камней еще не было, пробежаться можно и вниз, там Воган, всегда был и всегда будет. Но помешали взбесившиеся волчьи головы, схватили за одежду, рванули назад, а потом Мидиру и самому расхотелось — оттуда пахнуло смертью.

Ловушка сомкнулась еще хуже и быстрее, чем в подвале, и никто его сюда не заманивал, но Мидир чувствовал — почерк тот же. Смерти ему желают очень горячо и потрясающе настойчиво.

— А я вот возьму и не умру опять! — раздосадованный Мидир старался себя подбодрить и разглядеть, куда тут еще можно убежать, когда за спиной что-то зашуршало.

Все шорохи во враждебной тишине воспринимались гораздо ярче, чем обычно, Мидир дернулся, но развернуться лицом к предполагаемой опасности не успел. Успел только увидеть синюю руку и призрачный отблеск светлячка.

За ворот опять рвануло, голову качнуло обратно, в естественное положение, Мидир взглянул перед собой и обомлел: перед ним раскрывалась пустота. Сияющий мрак, темная жадная пасть небытия, портал в мир теней — Мидир не знал, как это назвать, но оказаться там совершенно точно не хотел. Дернулся побежать, куда угодно, только подальше от неестественного разрыва, и сразу напомнила о себе рука на воротнике.

Шею тронуло хвойным дыханием, по затылку побежали мурашки и онемение, возле уха что-то брякнуло, слух отключился, зрение помутнело, и все равно Мидир продолжал слышать шепот. Неразборчивый, неясный, хвойный шепот. Усилие руки втянуло Мидира куда-то назад, хотя он хорошо помнил, что там была только клепсидра и никаких дверей, даже тайных.

Перед лицом мелькнули камни, шепот стал разборчивее, Мидир навострил уши, стараясь понять хоть что-то, уловил отдельные слова:

— Глупый… куда… нет-нет… правильно… волки-волки… давно-давно… белый… ха-ха… белый… черный-белый… порядок… сторговал… порядок… слушаешь? С-л-у-ш-а-й!

Внезапная команда ударила по ушам грохотом разрушенных заклинаний, топотом ног опомнившихся стражников и внезапным звоном цепи возле самой Мидировой головы.

Мидир вздрогнул, рванулся, вывалился откуда-то, упал на пол, подтянул ноги и быстро-быстро обернулся.

Картина, которую он застал, отпечаталась в глазах еще на долгую секунду, прежде чем раствориться: темно-синий, рогатый, облепленный белыми звездами силуэт с единственной левой рукой, на запястье которой болталась и вызывающе громко звенела цепь. В лицо смотреть было страшно, но Мидир постарался, мазнул взглядом по оскаленным клыкам, торчащим чаще, чем у любого волка, кроме, разве что Вогана; заостренным ушам, слишком ровным шрамам и самое страшное — по светящимся ядовитой зеленью глазам.

— Боишься и делаешь, наследник, король и сам-себе-двойник в одном лице, дитя света и тьмы, родитель света и тьмы, угнетатель света и тьмы. Нет, не зря я послушал белого, спасибо ему за полжи… Вкусные… Жаль, рано ему уходить. Пе-ре-дашь?

И шагнул в стену.

Сердце Мидира охватило запоздалым ужасом, особенно оттого, что голос, который он слышал, точно не звучал под сводами замка. Древний принц, один из перворожденных, сообщил гулкие слова Мидиру прямо в голову, оставил свой отпечаток перед глазами и снова растворился в замке.

Мидир вздохнул с усилием, проталкивая воздух в горло, закашлялся и едва не растянулся на полу вовсе — что бы ни сделал Нуаду, это победило пустоту, а вместе с ней сожрало даже сам воздух. Сил не было сделать ни шагу. Сознание то уплывало, то приближалось…

А потом раздался сердитый голос и Мидир получил ощутимый пинок.

— Ты издеваешься надо мной, да? — старший брат носком сапога перевернул его с живота на спину. — Тебя только что не было! Твоего этого черного огня. А теперь появился! Знаешь, что отец бы со мной сделал, пропади ты совсем?

— Поцер-р-ровар-р-р бы? — прохрипел Мидир. — Ир-р-ри пожар-р-р р-р-руку? А может, похвар-р-рир?

— Ты точно взрослеешь, — говорил брат так же брезгливо, как переворачивал. — Чувство юмора где-то подобрал. На скотном дворе, не иначе. Меньше надо якшаться с белыми! Вставай уже, хватит валяться, — не вытерпел и толкнул опять.

— Чего ты зр-р-рой такой, Мэр-р-рвин? — вырвалось у Мидира.

Он потряс головой, не понимая, как сказал — ртом, мыслеречью? Мыслесловом? От чего там все восторгались? Или сам себе… сам с собой… сам в себе… Тьфу на этих взрослых, все у них запутаннее некуда! Все окончательно переплелось, видимо потому что он только говорил с Нуаду и еще не до конца поверил — действительно остался жив.

Судя по выражению лица Мэрвина, сказал это Мидир вслух, и жить ему осталось недолго.

— Да потому что все — все до единого! — в Доме Волка носятся только с тобой! Как ты родился, про меня словно забыли! — Мэрвин говорил, поднимая голос, чем неимоверно пугал: это было ему несвойственно. — Я — принц, наследник и продолжатель дела отца! Но беспокоятся все лишь о тебе! Мама! Папа! Воган! Все стражники! Белые отступники! Ты!

— Я о себе не беспокоюсь! — Мидир приподнял руки, пытаясь успокоить брата, но тот, кажется, наоборот, потерял последнюю связь с реальностью.

— Ты! Ты-ы-ы! Ты украл у меня родительскую любовь! И любовь всех, кому я вообще был дорог!

— Что?! — подскочил Мидир, забыв о том, что только что собирался помирать, был испуган и впервые вообще видел заледенелого брата таким!

Ткнул брата в грудь.

Мэрвин покачнулся, а потом угрожающе быстро нагнулся к самому лицу Мидира.

— Да меня слышит тор-р-рько Киринн! — Мидир постарался выкрикнуть подоходчивее.

— А меня вообще никто! — Мэрвин тоже выкрикнул, но как-то совсем недоходчиво.

— А как же советник? — Мидир почти удивился.

— Советник… — эхом повторил брат. — Да кому нужен этот советник?!

Мидиру показалось, что по коридору как-то неровно прошуршало, но Мэрвин сопел гораздо более гневно.

Губы Мэрвина подергивались нервно, словно он что-то хотел сказать и так же сильно — промолчать. Он отошел, поправил одежду и вновь принял отстраненный и высокомерный вид.

— Как ты смеешь жаловаться? — Мэрвин говорил необычно горячо, вкладывая в слова, что думал. — С тобой носятся все! Взять хотя бы белого громилу… Не понимаю, — покривился особенно горько, — что он в тебе нашел?

— Он во мне ничего не искал! — Мидир попытался быть понятным. — Он вообще ничего нигде не ищет! Он все потерял и нашел! И меня чуть-чуть, потому что я был на полу, ну, как, потерян тоже.

Мэрвин глубоко вдохнул носом, а потом протяжно выдохнул, прикрыв глаза. Мидир заподозрил, что понят не был.

— Запомни, когда-нибудь тебе придется выбрать между белыми волками — глупыми и высокомерными — и своей настоящей семьей, — голос был полон разочарования. — Надеюсь, в этом выборе ты не ошибешься!

— Как бы ты сам не ошибся, — огрызнулся Мидир, разочарованный не меньше брата.

— Второй принц, — резко наклонился к нему Мэрвин. Столь резко, что пахнуло на Мидира холодным северным ветром и горечью морской соли. — Вы забываетесь в своей дерзости. Сейчас перед вами — владыка Дома Волка.

— Да? — Мидир демонстративно потер глаза. — А я вижу только гр-р-рупого волка!

— Почему же глупого? — внимательно рассматривал его Мэрвин, словно хотел узнать ответы на незаданные вопросы.

— Потому что Киринн… — Мидир выпрямился. — Я и правда быр-р-р неправ. Родитер-р-ри р-р-рюбят нас…

— Но еще больше любят друг друга. Мы же ши! Привыкай к тому, что вечно будешь жить один и умрешь тоже в одиночестве, — от слов брата потемнело не перед глазами, а в самом сердце, магия шевельнулась и опала, побеспокоенная.

Мир вокруг стемнел постепенно, словно умер. Не было ни просвета, ни искры, ни цели, ради которой стоило жить. Не было слышно даже шороха. Перехватывало дыхание, а брат молча смотрел и смотрел. Глаза его казались такими же черными, как у Джаретта.

— Тебе это папа р-р-рассказар-р-р? Ир-р-ри советник? — Мидир попытался отгородиться от ужасных слов. — Так ты его бор-р-рьше ср-р-рушай, он тебе еще не такое р-р-расскажет!

Где-то далеко громыхнул цепями Нуаду, шепча что-то о цене жизни, поднял большую голову Киринн, ради него оставшийся без поддержки близких. Воган… Мидир понадеялся, что Воган хотя бы перестал резать морковку.

Повар перед внутренним взором мелькнул и пропал, действительно обеспокоенно оглядываясь посреди замковой кухни. Тишина снова смыкалась над головой, волчонок отчаянно остро ощутил себя маленьким, таким, которого легко захлестнуть любой мало-мальски высокой волной. Захлестнуть и унести туда, где никто не поможет.

Мидир постарался и кое-что вспомнил в своем бездонном омуте одиночества. Маму, освещенную лунным светом — и отца, преклонившего перед ней колени.

— Джаретт! — сжал кулаки и уставился прямо в глаза брата. — Даже наш отец выбрал…

— Любовь? Как бы она его не погубила, — прошептал Мэрвин и отвернулся.

Было в его жесте что-то окончательное, такое, с чем просто необходимо было спорить и спорить так горячо, как только возможно.

— Да ты!.. — захлебнулся Мидир. — Не смей обижать маму!

— Желаешь вызвать меня на дуэль? — сложив руки за спиной и расправив плечи, бросил Мэрвин.

— Да!

— Вот и чудесно.

Больше ничего сказать второй принц первому не успел: Мэрвин повел плащом, Мидира закрутило — и выкинуло на теплую еловую хвою.

Холодный ночной воздух растрепал волосы, Мидир вскочил с земли, по которой успел прокатиться, Мэрвин возвышался напротив, напоминая одну из статуй Черного замка — молчаливый, высокий, величественный и пугающий провалами тени на месте глаз.

— Я тебя побью!

Статуя не пошевелилась, не дрогнула, Мидир зарычал на брата так, как рычал на волчьи головы.

— Вот теперь я убедился, что ты просто неотесанный дикарь, полное подобие неотесанного начальника стражи!

— Сам ты неотесанный! Твоего собственного лица совсем нет!

Фигура качнулась, будто брат чего-то испугался.

— Я тебе сейчас покажу, «неотесанный»! — плащ красиво взметнулся черным крылом в сторону. — Я тебе сейчас покажу, «лица нет»!

— Вот и покажи, покажи! — Мидир поймал себя на том, что приплясывает от нетерпения: брат впервые не сдерживался и действительно с ним общался! И его даже никто не заставлял!

— Мне для этого понадобится… — Мэрвин вдруг по-старому холодно хмыкнул.

— Меч? Палаш? Секира? А-ле-бр-бра-быр-да?! — Мидир почти ждал, что да.

— Ничего из перечисленного. Особенно, — брат удивленно помялся, — последнее.

— Аркан? Сабля? Колье? — последнее второй принц слышал довольно редко, но оно было похоже.

— Не уверен, как ты собираешься использовать в поединке колье, — сейчас брат явственно удивился.

— А вот и увидишь! — Мидир не сомневался, что придумает: Воган как-то рассказал, как можно убить человека мякотью хлеба — после этого второй принц долго косился на все караваи. — Это же поединок!

— Поединок особ королевской крови, тут, знаешь, только обычные виды оружия в ходу, — голос брата опять уверенно похолодел. — Тем более, что я не собираюсь использовать оружие!

— А что ты мне тогда покажешь? — Мидир был уверен, что представляет собой серьезную опасность, и пренебрежение безопасностью со стороны Мэрвина было неумно.

Судя по продолжительному недовольному вздоху, Мэрвин закатил глаза.

— Я тебе покажу, как взрослые волки мнут уши мелким волчатам!

— Я не мер-р-ркий! Я кр-р-рупный! Даже очень! Для своего возр-р-раста, Кир-р-ринн тоже так говор-р-рит!

Ответом ему стал очередной тяжкий вздох.

— В таком случае, защищайся, крупный мелкий волк, я опрокину тебя, используя только ловкость собственного тела и то, всего-то вполсилы!

Мидир оскорбился и постарался повыразительнее оскорбленно застыть.

Мэрвин странно дернулся.

Возможно, не надо было воздевать руки.

— Хотя… Хотя!

— Я знар-р-р! Знар-р-р! Ты поймешь! Тебе не хватит, да?!

Мэрвин подавился воздухом. Наверное, Мидир не очень понял на расстоянии.

— Тебе плохо? Ты испугар-р-рся? Ты можешь мне сознаться, я никому не скажу, даже советнику!

— Мне хватит и четверти силы, чтобы тебя победить! — Мэрвин не оправдал надежд.

Настала очередь Мидира вздыхать: брат как обычно, в лучших традициях, не понимает выгоды предложений! А он старался!

— И под четвертью силы я понимаю всего-то одну свою руку, — Мэрвин помахал левой. — Даже не самую сильную! Все шансы на твоей стороне, брат, покажи мне, какой ты большой и опасный волк!

— Что-о?! Ты увидишь, ты сам увидишь, но будет поздно!

— Почему? С чего бы вдруг поздно? — Мэрвин всегда прекрасно прикидывался глупее, чем он есть.

— Потому что сейчас уже ночь, а потом будет совсем поздно! Ночь-ночь!

Мэрвин ничего не стал отвечать, просто встал в боевую стойку защиты, выставив перед собой только левую руку, как обещал. Правая скрылась за спиной, Мидир был уверен, сжатая в кулак. Мэрвин почти всегда сжимал кулаки, когда руки не были ничем заняты.

— Атакуй!

Других знаков Мидир ждать не стал и рванулся вперед, как выпущенный из пращи камень. Он умел бегать, низко припадая к земле, разворачиваться почти на месте, резко меняя направление, и сейчас подбежал по кривой, ломаной линии, какими часто перечеркивал его задания советник.

Стоило приблизиться к брату, как его силуэт в плаще обманчиво колыхнулся, и Мидир сцапал пустоту.

— Ты всегда настолько опасный? Я смотрю, начальник замковой стражи учит тебя разве что нюхать цветочки, в подражание небесным, на которых похож по глупой прихоти своей породы!

— Ах ты! Гр-р-рубиян! — Мидир развернулся на месте, краем глаза замечая, что его тень тоже как-то очень бойко себя ведет. — Я тебя съем!

— Да ты сказочник! Слишком громкие слова для маленького волчонка, — голос раздался прямо над ухом.

Мидир метнулся в сторону резко, потом длинно прыгнул вперед, и только это спасло его от цепких пальцев Мэрвина, схвативших воздух.

— В ловкости тебе не отказать, но против взрослого волка нужно что-то посерьезнее, не находишь?

— Если бы находил, наверное, с тобой бы сейчас тут не был! — Мидир внимательно смотрел за еле различимой во мраке фигурой. Блестели разве глаза, но смотреть в них было опасно: по глазам не поймешь, куда Мэрвин собирается двигаться дальше.

— Я польщен, право слово, но не удивлен, впрочем, маленький тщеславный волчонок, который готов пойти на все ради внимания… Действительно, почему бы ему тут быть?

— А я вот и не такой! Меня тут чуть камень не задавил, а то я бы никогда! И Нуаду, представляешь, Нуаду!..

Закончить Мидир не успел, Мэрвин оказался прямо перед ним очень резко, шлепнул по макушке, поставил подножку, и не успел второй принц закричать о нарушении правил, скрутил его одной левой.

— Чш-ш, глупый тщеславный волчонок, некоторые имена не должны звучать в Черном замке после наступления ночи, особенно если не видно звезд, ты меня понял?

— Да поняр-р-р, поняр-р-р, пусти, жур-р-рик! Я не сдамся тому, кто нар-р-рушает свои пр-р-равир-р-ра!

— Кто тебя спрашивает? Конечно, сдашься! — Мэрвин надавил на заломленную руку сильнее. — Итак? Я слушаю?

— Нет, — Мидир сцепил зубы, — это я ср-р-рушаю! Где победа в четвер-р-рть сир-р-ры?!

— В твоем настоящем, Мидир. Не выделывайся больше обычного, право, это утомляет, не понимаю, как Киринн тебя терпит?

— А он меня и не тер-р-рпит!

— Я знал!

— Да нет! Он, он, он вот по-др-р-ругому не тер-р-рпит!

— Как? Никак?

— Какой ты гр-р-рупый!

— Сам такой!

— А еще наср-р-редник!

— И твой старший брат! Сдавайся, в конце концов! У меня рука затекла!

— И это означает, что твоя победа поддер-р-рка! Ты сам сдашься! Скор-р-ро! — Мидир заерзал с новой силой, стараясь не замечать боль в заломленной руке.

— Ты шутишь? Скажи, что ты шутишь?

— Скажу! Что ты! Не выиграр-р-р! Потому что я — не проиграр-р-р!

Мэрвин опять издал какой-то странный звук, Мидир даже замер — непонятно было, то ли всхлипнул, то ли простонал, то ли опять вздохнул. Ему воздуха мало, что ли? Так часто вздыхать?

— Это потому ты вздыхаешь, что невыспар-р-рся, я знаю, Кир-р-ринн всегда так говор-р-рит, когда я часто вздыхаю!

— Сдавайся, Мидир. Просто. Сдавайся. Пожалуйста.

По голосу было не разобрать, что там Мэрвин обо всем этом думал, поэтому Мидир подменил свою руку на руку своей тени и развернулся лицом.

— Нет, а все-таки ты не выспар-р-рся!

Мэрвин почему-то заорал и отпрыгнул, выпуская руку его тени на волю.

— Так тоже от недосыпания бывает, — Мидир шагнул ему навстречу, пытаясь успокоить шального взрослого. Что он там на ужин пил? — Ты, гр-р-равное, не вор-р-рнуйся!

— Что ты сделал?! — Мэрвин попятился, и Мидир перестал подходить. — Как ты освободил руку?!

— Взяр-р-р, как еще-то? Взяр-р-р обр-р-ратно!

— У кого взял? — Мэрвин как-то очень странно реагировал.

— То есть как «у кого»? У тебя! — обвиняюще ткнул пальцем в брата. — Это ты меня держар-р-р! Нечестно! Ты сдерар-р-р подножку!

— Сделаешь тут… Подножку… А вдруг не так и неправ был советник? — Мэрвин забормотал о своем.

— Советник, по-моему, никогда не пр-р-рав, жар-р-рь, папа меня р-р-редко спр-р-рашивает! Я бы ему сказар-р-р!

— Ну, допустим, а как ты свою руку у меня, как ты выражаешься, взял? — Мэрвин подошел чуть ближе, будто наконец признав Мидира.

Мидир приосанился важно.

— Я поменяр-р-р свою р-р-руку на р-р-руку моей тени! Пр-р-равда, забавно? — для демонстрации помахал ладонью и возле нее — тенью руки, но в другую сторону.

— Очень, очень забавно, — Мэрвин побелел, но подошел поближе, коснулся макушки уже совсем иначе, почти погладил.

Мидир зажмурился от удовольствия.

— Ты только никому не говори, что умеешь так делать, хорошо? — Мэрвин пытался говорить холодно, но у него не очень получалось, и Мидир обрадовался больше. — Пообещай мне!

— Ну что ты кр-р-ричишь, никто не знает, Кир-р-ринн тоже сказар-р-р, что говор-р-рить, что я так могу, что моя тень тоже бойкая, не надо.

— Это ты так не говоришь?

— Это я так показываю! — Мидир опять помахал перед носом непонятливого брата обеими левыми руками.

— Я понял, не говоришь, — Мэрвин зажмурился, покачал головой, пробормотал: — Невыносимые младшие братья…

— Ты так говор-р-ришь, как будто у тебя есть кто-то еще? Хотя мама говор-р-рила, что они с папой…

Мэрвин застонал и закрыл лицо руками.

— Тебе бор-р-рьно? Мама говор-р-рила, что над новыми вор-р-рчатами р-р-работать пр-р-риятно!

Мэрвин застонал громче.

— У тебя гор-р-рова все-таки бор-р-рит, да? Да? Невыспар-р-рся?

— Видимо, да, — Мэрвин был мрачнее ненастной ночи. — Очень сильно не выспался. И кому ты еще показывал свою бойкую тень? Надеюсь, не маме?

Мидиру не понравился этот тон.

— Мама бы очень дор-р-рго визжала. Конечно, не показывар-р-р, за кого ты меня пр-р-ринимаешь! Даже Кир-р-ринн сначала не поняр-р-р так сир-р-рьно, что чуть тень мне не отр-р-рубир-р-р, пр-р-редставр-р-ряешь? А стр-р-ражники не знают, но, может быть, подозр-р-ревают что-то, вздр-р-рагивают иногда, когда я их щипаю в коридорах. Один, молодой, даже вскрикнул.

— Да? С чего бы это? — вытер лоб и откинул волосы Мэрвин.

— Я решил, что наконец кому-то понравилось и продолжил общаться.

— Общаться, да, — протянул Мэрвин. — То есть кусать ноги из темноты?

Мидир замахал руками: взрослые вечно не дают закончить и обращают внимание не на то!

— Но потом он куда-то пропал. Видимо, уср-р-рар-р-ри. Ему наверняка обидно, а мне скучно. Что?

— Ничего, — хотя по лицу Мэрвина было понятно, что там не одно «ничего», а по крайней мере пять, и все они огромные.

— Да я тор-р-рько тебе показывар-р-р свою тень, не вор-р-рнуйся! — произнес Мидир самое убедительное.

— Это действительно утешает, да, — Мэрвин все равно говорил так, будто не поверил. И не утешился.

Вот и пойми этих взрослых!

— Мидир, второй наследный принц дома Волка, — Мэрвин говорил без обычной напыщенности, и Мидир приосанился, желая соответствовать столь высокому званию. — Пожалуйста, будь сдержан в словах и в общении. Особенно — в общении!

— Да я! — ударил себя в грудь Мидир. — И так ни с кем не общаюсь! Может, я бы и общался — но это со мной никто не общается!

— Киринн, — выговорил Мэрвин и смотрел куда-то мимо Мидира.

— Что Киринн? Он же мой Вотыты! — выдал Мидир так, словно это все объясняло. И отец, и брат — оба косились на Киринна не слишком дружелюбно.

— Нет, Киринн. Он должен был быть…

Мидир обернулся и огорчился. Он так увлекся, что не почуял появления Киринна!

Еловые лапы пошевелились, и на поляну, освещенную лунными лучами, вылетел тенью огромного белого волка начальник замковой стражи. В прыжке обернулся ши, рявкнул:

— Мэрвин, Мидир, в замок, скорее! Все потом, бе-ги-те!

Мидир втянул голову в плечи от подобной неучтивости и решил, что сейчас совершенно точно все пропало. Мэрвин окончательно озлится, ни за что Киринну нарушения глупых правил не простит! Но брат замер лицом на мгновение, а затем рявкнул Мидиру еще грознее Киринна:

— В Дом! Не смотри назад, пока не добежишь до моста!

Осознание какой-то неведомой и оттого еще более грозной опасности пронзило Мидира.

Он моргнул, и осознал себя уже зверем, со всех лап несущимся по ночному лесу. Серыми переливчатыми тенями раскинулся мир, обоняние, слух и зрение неимоверно обострились. Все было знакомым, кроме одного. Сухой, неприятный запах ворвался в ноздри, подозрительный шорох напомнил Мидиру шум гальки на перекатах.

В далекой дали раздался вой каменных зверей Черного замка, тревожный, многоголосый. Что означало только одно: кто-то напал на Дом Волка, и судя по всему, кто-то из Дома Камня. Мидир припустил еще быстрее, очень надеясь, что брат и его воспитатель несутся следом. Но их запахи слабели, а потом и вовсе растворились за спиной. Мидир обернулся у моста, как и обещал: он всегда держал слово, если не мог повернуть его в свою пользу, используя неточности и уловки. Обманывать Мэрвина и Киринна, конечно, не хотелось, но если они настолько отстали… Как Мидир может их бросить?!

Никого не было видно, только лунный свет падал мертвенными полосами сквозь мрачные облака, очерчивая далекую линию Вороновых гор, цепочку елей и раскинувшуюся перед черной громадой замка равнину.

— Разрешите, второй принц, у меня приказ наследника. Нам надо закрыть ворота, — коротко кивнул стражник, намекая, что стоит отойти, потесниться и спрятаться за безопасными стенами, пока будут смыкаться створки.

— Нет, нельзя! Как же это? — оторопел Мидир, еле переводя дыхание. — Они сейчас прибегут! Ты не понимаешь? Там Киринн и Мэрвин!

Взрослый волк, стоящий так близко, тоже слышащий опасный шорох камня, ничего, ну совершенно ничего не понимал! Или попросту так выглядел!

— На нас напали. У меня приказ, — повторил стражник снова, хмуро, ничего не говоря по-настоящему.

— Я… — обернулся Мидир вокруг в поисках поддержки.

Все волки готовы были исполнить мысленный приказ наследника, пусть он и грозил самому брату смертью. Позвать мыслесловом? Мидир бы, конечно, дозвался, но если Мэрвин сражается? Или создает заклинание? Нет, не стоит его отвлекать. Поискать маму или советника? Нет времени. А что говорит Слово?

Мидир выдохнул и представил, что на его месте сейчас брат. Или отец. У них всегда получалось сказать так, чтобы даже помыслить о пренебрежении приказом было нельзя.

— Я, в отсутствие короля, Мэрвина и Киринна, за главного в своем Доме. И я приказываю всем, кто считает себя волком, ждать моего брата и начальника замковой стражи.

Волк сверкнул глазами, но перечить не посмел. Потянулись долгие минуты ожидания. Деревья за равниной неровно качались, то и дело заставляя подозревать, что Мэрвин с Киринном вот-вот покажутся, и всякий раз обманывая ожидания. Мидир сердито сопел, старался не очень сжимать кулаки и поменьше думать о том, что могло так сильно задержать двух взрослых и опасных волков. Второй принц, чувствуя себя особенно маленьким и бесполезным, продолжал вглядываться в кромку леса. Он первым увидел рассвет, его острым зрением не зря гордился отец — но теперь даже оно не позволяло ему увидеть, что творилось с братом и Киринном.

— Мой принц, мне жаль, но я… — стражник подошел близко, будто собирался оттаскивать его против всех приказов.

— Вот же они! — радостно воскликнул Мидир.

Огромный черный волк вырвался из леса так, будто протаранил настоящую стену, с усилием, упруго отталкиваясь лапами, поселяя в груди желание бежать тоже, дальше, глубже, увеличивая расстояние между собой и несомненной опасностью. Мидир едва устоял на месте. Его привело в чувство осознание: бежал Мэрвин очень тяжело, удерживая какого-то рыжего бессознательного волка за холку. Если Мидиру не показалось, волки выдохнули одновременно. Все-таки они тоже, как и Мидир, переживали за Мэрвина и Киринна! Просто изображали из себя истуканов, а присяга связывала по рукам и ногам, не давая возможности оспорить самоубийственные приказы брата.

Чужая радость вдруг померкла. Стражник выругался, как показалось Мидиру, не то что над головой, а прямо под небесами.

Мидир еще подумал — почему?

Мидир еще подумал — откуда тут взяться рыжему волку?

В следующий момент закружилась голова от плохого предчувствия. Вопросы были правильными, но узнавать ответ Мидир расхотел.

И новая мысль, непрошенная, ударила наотмашь. Мидир переступил с ноги на ногу, чтобы не упасть от резкой дурноты. Мэрвин держал в пасти не рыжего, а белого волка. Побуревшего от собственной крови и рваных ран.

Мидир прикусил губу и проморгался.

Когда путь до рва и ворот сократился вдвое, он увидел черные тени, быстро приближающиеся к волкам. Не животные и не ши, а словно сложенные друг на друга булыжники! В серых сумерках подступающего рассвета они смотрелись особенно грубыми, отталкивающими, будто не желающие уходить вслед за ночью кошмарные сны, нашедшие выход из грез и явившиеся по душу непослушных волчат.

— Праматерь волчица, это же… — испуганный голос кого-то из стражников донесся до Мидира.

— Кто это? Да кто это? — вечно взрослые не рассказывали самое важное и интересное.

По крайней мере знай он об этих булыжниках что-то детальное, Мидир бы так не боялся.

— Не кто, а что. Это же… — теперь заговорил ближайший справа, Мидир резко обернулся к нему, но волк почти сразу поджал губы, мрачнея на глазах.

— Егроксы, — отозвался ближайший слева, который продолжал придерживать Мидира за плечо.

— Они пробьют защиту черного замка. Дом Камня, видно, совершенно потерял границы разумного… Это все потому, что Джаретта так долго нет, — зашептались в рядах.

— Пока он старается спасти наш мир, другие Дома решили его завоевать! — новые голоса с другой стороны.

Все это было очень интересно, Мидир запомнил и пообещал себе подумать, но…

Расстояние между неведомыми Мидиру зверями, названными егроксами, и волками сокращалось все быстрее и быстрее. Как только Мэрвин пронесся по подвесному мосту, его сразу подняли, и в железо срединной части моста что-то гулко грохнуло. Еще и еще. Звуки были пугающими вдвойне оттого, что были размеренными, живое существо не могло биться так.

Стража засуетилась, начали кричать о советнике, об укреплении ворот, судьбе королевы и принцев, подкреплениях и оружии — ничего пугающего в этом не было, наоборот, волки собирались бороться, что явно показывало, их Дом еще стоит и будет стоять, покуда жив хоть один волк.

Мидир, едва поняв, что самая первая смертельная опасность миновала, заозирался, отыскивая взглядом брата и Киринна, всячески отгоняя мысли о самом худшем: Мэрвин очень сильный, он будет королем вслед за отцом, а уж в силе начальника стражи сомневаться вообще последнее дело! Так ведь? Ведь так?

Пришлось пошмыгать носом, чтобы отогнать и напугать подкатывающиеся слезы. Мидир в них верил! А они должны были обязательно сейчас же найтись! В мельтешении взрослых удалось наконец увидеть плащ брата, а возле него блеснул темной сталью знакомый доспех Киринна. Мидир бросился вперед, разглядывая обоих во все глаза. Оба были уже в облике ши, что неудивительно — лечить ши проще, чем вырывающихся зверей. Оба окровавлены, и Киринн лежал без сознания.

— Нет, Мидир, — удержал его Мэрвин. — Ты нужен мне здесь. Отнесите его в лазарет! — приказал он стражам. — Надо немного подштопать. Все будет хорошо с твоим Вотыты, — Мэрвин потер плечо, а потом щеку. — Тяжеленный же он у тебя, чуть челюсть не вывихнул. Что, ты решил, что я его брошу? — Видно, услышал, что Мидир все же всхлипнул. — Это против всех моих правил и против Благого Слова.

— Спасибо, Мэрвин, — тихо произнес Мидир и вздрогнул от очередного удара в ворота.

— Надо что-то делать, иначе эти твари выломают десятые ворота.

— Вам бы тоже к лекарям, — глухо произнес стражник.

— Не смей указывать, что делать сыну Джаретта Великолепного! — обжег его Мэрвин ледяным взглядом. — Мне сейчас не до лечения.

Стражник побледнел, попятился, бормоча извинения.

— А что ты будешь дер-р-рать? — спросил его Мидир, проследив взглядом, как Киринна уложили на носилки. — Ведь из твоей семьи тут тор-р-рько я! — припрыгивая от нетерпения и волнения, порыкивал Мидир, еле поспевая за широким шагом брата.

— Вот именно, — обернулся у тронного зала Мэрвин, склонился к Мидиру и подмигнул.

Мидир от неожиданности приоткрыл рот и торопливо захлопнул его. Вышло смешно и гулко.

А еще приосанился, готовый дать совет Мэрвину, первому волчьему принцу, наследнику Джаретта Великолепного. Такой возможности у Мидира еще никогда не было! Да они вообще с братом больше цапались в те редкие минуты, когда Мэрвин соизволял замечать «мелкий колючий репейник».

Стражи вдвоем притворили тяжелые двери. Створки сомкнулись, обрисовав посередине стилизованное солнце с длинными лучами, ласкающее все двадцать семь Домов Благого Двора, существующих в реальности или уже ушедших в туман давних эпох. Брат погладил черное, отполированное руками ши дерево, и улыбнулся чему-то своему.

— Р-р-разве нам не надо спешить? — недоуменно справился Мидир. — Р-р-разве на нас не напали?

— Ты мне скажи, — Мэрвин обратил на брата взор холодных серых глаз. — Что сделать?

— Надо выступить против этих зверей! — возмущенно произнес Мидир. — Как они посмели?!

— То есть мы выходим наружу, и что дальше? — Мэрвин сделал вид, что зевает. — А как насчет подумать? Ты же читал про них. Егроксов победить невозможно. Можно выпить из них магию, но для этого надо быть великим волшебником, к тому же совершенно бесстрашным. Отец смог бы, но его нет. В то время, как он штопает расползающуюся ткань мира… — Мэрвин сжал руку в кулак. — Егроксы дикие, и Дом Камня легко скажет, что они вырвались сами. Думаю, сторожевые отряды уже спешат к нам, попировать на костях. И несут весть о диких, диких созданиях Драконьего хребта!

— Тогда надо ждать отца! Просто дождаться отца и ничего не делать! — осенило Мидира. Его даже пробрал холодный пот от идеи и собственной гениальности.

— Не выйдет. Егроксы скоро сломают ворота — они магические твари, и только набирают силу, круша нашу защиту.

— Тогда… Тогда надо позвать отца! Надо просто позвать отца!

— Думаешь, я не пытался? — сверкнул глазами Мэрвин. — Я зову его вот уже не первую неделю, и…

— И что папа?

— Папа молчит. Не слышит или занят. Или…

Мидир затаил дыхание, гоня от себя все мысли, связанные с этим странным и страшным «или».

— Так что… — Мэрвин развернулся и пошел куда-то в угол.

— Ты меня обманул! — понял Мидир. — Ты все решил заранее! Ты уже все решил!

— Я — решил. Но, брат мой, ты не представляешь, как скоро и как много тебе придется решать самому. Так что это было хорошей тренировкой, — Мэрвин потрепал волосы брата, а тот сердито оскалился. — Хорошо, продолжай злиться. Но иди за мной и не отвечай ни на какие вопросы, — договорил Мэрвин жестко. — Стража! — позвал он и, когда в зал вбежали волки, произнес: — Джаретт Великолепный дал добро. Заприте все двери и окна и не высовывайтесь, пока все не закончится. Удвойте стражу у королевы. Не выпускать никого! Вы знаете, звери могут и не узнать сразу. А хладному трупу извинения не особо нужны.

Стража, шумя, побежала по переходам и галереям. Внезапно стало тихо и на самом деле страшно, хотя звуки ударов в ворота были уже не слышны.

Мидир шел за Мэрвином след в след. Ниже, ниже, туда, еще ниже того места, где его спас Нуаду.

— Запомни, второй принц. Когда не может помочь справедливость и сила ши, остается одно. Молить о помощи того, кто сильнее, зная, что этот кто-то многое попросит взамен. Теперь стой где стоишь!

Мидир замер, еле успев коснуться пола правой ступней.

Брат опустился на колени перед клепсидрой и сложил руки перед собой. Что-то говорил — Мидир видел, как шевелились его губы, но не мог разобрать ни слова. Внезапно стало так тяжело, словно он был мухой, из которой выпил все соки прожорливый паук.

А потом два серебряных волка встряхнулись — и сошли с пьедестала. У Мидира волосы зашевелились на голове и окончательно захолодела спина. «Это же статуи», — чуть было не сорвалось с языка.

Волки прошли мимо него, лишь втянули воздух и лизнули щеки Мидира. Дохнули холодом и проследовали дальше — и за ними выходили из стен каменные волки, которые, как всегда казалось Мидиру, имели только головы. Эти головы торчали из стен, рычали, лизали и обнюхивали, порой могли схватить зубами расшалившегося принца на край платья, и только. Но нет — сейчас они отряхивали песок и камни и вырывались из стен.

Мидир смог дышать еще очень и очень нескоро.

— А теперь, мой брат, — очень устало сказал Мэрвин и повернул голову к Мидиру, — пойдем, посмотрим на это с северной башни.

— На бой?

— На избиение.

— Кровь! — воскликнул Мидир, разглядев брата в неверном свете факелов. — У тебя кровь.

Мэрвин легким движением вытер лицо, но лишь размазал потекшую из носа кровь.

— Подожди, — попросил Мидир. — Надо вот так сделать, — он встал на цыпочки и резко потер ладонью под носом Мэрвина. — Помогает.

— Ах ты, и правда, больше не течет, — удивленно сказал Мэрвин.

— Ты просто мар-р-ро ударяр-р-рся носом, — деловито заметил Мидир и вновь пошел за хмыкнувшим братом — теперь на северную башню.

Идти за Мэрвином, когда брат не фыркал, не сыпал ледяными иглами во все стороны и не одевался в свою ледяную броню, оказалось легко. Бешеная усталость, непонятно с чего навалившаяся на Мидира у клепсидры, постепенно проходила. Мидир прошмыгнул в тень брата, и стало совсем хорошо. Поднимаясь по узкой лестнице, ведущей на самый верх башни, выпустил когти и царапнул стражника. Тот ойкнул и испуганно подпрыгнул.

— Не делай так больше, — прозвучало у Мидира в голове.

— Эй, так нечестно, — буркнул вслух Мидир, выпадая из тени брата.

— Будь серьезен хоть один миг! — сердито произнес Мэрвин, не оборачиваясь назад. — ты чуть было не пропал в подвалах Нуаду, вызвал на дуэль лучшего фехтовальщика Благих земель, — Мидир фыркнул, — предотвратил падение Дома Волка — и все еще имеешь силы так глупо пугать несчастную охрану?

— Что?! — услышал Мидир то, что хотел. То есть, он что-то там спас! Надо будет узнать и рассказать печальной маме!

— А то, мои дорогие принцы, — склонилась к вошедшим на смотровую площадку Мидиру и Мэрвину темная фигура. — Вы нарушили столько правил, что я даже не знаю…

— Вам и не нужно знать, дорогой советник, — ответил Мэрвин и откинул голову. — Вам нужно лишь подчиняться, что вы не сделали.

— А вы использовали силу вашего брата, не спросив на то его разрешения, — советник посверлил взглядом Мидира. — И теперь он совершенно без сил.

Второй принц вовсе не был без сил, но неожиданно рука Мэрвина опустилась на его плечо, и Мидир пошатнулся, изображая самую большую свою усталость. Еще припомнил, как плохо выглядел Киринн, когда его уносили, и изображать ничего не понадобилось. Видимо, лицо второго принца перекосилось в должной мере, потому что советник стал выглядеть куда более довольным.

Мидир вздрогнул и закутался в плащ — на башне бушевал ветер. В неверном свете утра или вечера — он совершенно потерял понятие времени — были видны только горы и ели. Он осторожно подошел к парапету и замер, ослепленный чужим мыслесловом.

— Я бы тоже мог это сделать, — определенно, советник.

— Когда-то я считал одного ши своим учителем, — холодный, ну просто ледяной голос не мог принадлежать никому, кроме Мэрвина! — Так вот, этот старый и умный волк отучил меня от этой фразы. Мог, но не сделал. Так и говорить не о чем.

— Наш великий король, Джаретт Великолепный, поручил вам, мой дорогой принц, защиту Черного замка. Но под моим присмотром!

— Я уверен, что вы следили за мной, так что все формальности соблюдены. Я не нарушил слово Джаретта ни в одной запятой.

— Вы подвергли опасности жизнь вашего брата, вы даже не спросили его позволения!

— Мне было некогда. Я еле держал контакт с замком, а если бы он оборвался, то — навсегда. Мой брат помог мне, сам того не зная.

— Этот недоволк делает что хочет.

Мидир вцепился пальцами в парапет до боли, все еще ничего не видя перед собой.

— По Черному замку бегает шаровая молния и пышет магией во все стороны! А мозгов у этой молнии меньше, чем у енота! Я много раз говорил тебе, но ты перестал меня слушать! — слова советника резали уши.

— Сам ты енот! — обернулся Мидир.

Физиономии обоих ши вытянулись, а глаза округлились.

— Ты-ы-ы! — с подвыванием выговорил советник. — Как ты это сделал?! Ты не мог услышать ничего! Ты…

— Есть многое, мой друг советник, этакого, что может быть недоступно вашему пониманию, — улыбнулся Мэрвин. — Но, может быть, уже хватит задерживать меня? Может, мы уже посмотрим на поле боя?

— Нет никакого боя, — хладнокровно сказал советник.

Мэрвин ринулся к Мидиру и, придерживая брата за плечо, перегнулся через парапет.

Егроксы бесились у девятых ворот, вцеплялись каменными челюстями в металл и камень и отрывали кусок за куском. У восьмых ворот, с другой стороны, рвались вперед каменные волки, но не могли ступить дальше нескольких локтей. Скулили, рвались вперед — и падали на спину.

— Чтобы отпустить защиту черного замка, нужно разрешение хранителя, — донесся из-за спины голос советника.

— Так пусть он его даст! Вы что, не видите, что творится? — внезапно Мэрвин, потерявший самообладание, перестал быть просто-принцем и стал куда более близким и понятным Мидиру.

— Вижу, отчего же — не вижу. Не вижу повода лишаться нашей единственной на сей момент защиты. Пусть они прорвут девятые врата, тогда…

— Но тогда погибнут все волки между девятой и восьмой стеной!

— Не так уж их там и много. А вам, как наследному принцу, давно пора уметь жертвовать частью ради целого, — проговорил советник и поджал губы.

— Зато и количество егроксов поуменьшится, — из круглого хода показалась голова хранителя. — Я взвесил все, и план советника — мой принц, прошу прощения — кажется мне куда более разумным.

— Отпустите вожжи, — выговорил сквозь зубы Мэрвин.

Никаких вожжей Мидир не видел.

— Я подчиняюсь только советнику, а он не давал мне такого распоряжения, — хранитель магии всегда выглядел одинаково серо и невзрачно, но сегодня Мидир мог поклясться, что еще и довольно.

— Но там же лазарет! Там же Киринн! — выкрикнул он, осознав главное.

— Что такое жизнь одного волка против спасения всего дома? — скривился советник. — А вам пора учиться выдержанности. Уверен, начальник замковой стражи, будь он в трезвом уме и твердой памяти, сам бы принял это решение.

Мидир прищурился: в руках поднявшегося на башню хранителя — существа почти бестелесного и крайне невзрачного — лежали черные веревки, покрытые шипами. Он подергивал их — и каменные волки словно повиновались движению худых пальцев! Вот о каких вожжах говорил брат!

— Мидир, ты видишь это? — Мэрвин говорил, не разжимая губ. — Можешь что-то сделать? Я — ничего. И я боюсь, правда. Я боюсь, что восьмую стену егроксы смогут прорвать не в одном месте, а во многих, — и обратился к советнику. — Дорогой мой советник, но Слово Джаретта подразумевает также заботу о всех своих подданных. Наш король никогда…

Брат отходил влево, заговаривая зубы хранителю о нужности каждой жизни и о том, что на его неповиновение принцу скажет сам король.

Советник наконец отвел взгляд от Мидира и уставился на Мэрвина. Мидир шагнул брату за спину и спрятался в свою тень. Здесь было не очень удобно перемещаться по ней, пришлось опуститься на четвереньки и прокрасться по самому пыльному краю башни. Мидир чуть было не чихнул, но сдержался. И, когда хранитель вытянул руку, что-то показывая Мэрвину, от души пнул его.

Черный поводок слетел с пальцев хранителя — и был пойман в ладонь брата.

— Отпускаю ваши души, пресветлый Луг вам в помощь, — тихо проговорил Мэрвин. — Спасите наших родных и мой Дом. Спасите всех нас.