Коловрат. Судьба

Глава третья Беглецы

Получив ответ, раздосадованный Ингварь и в самом деле не стал тянуть с отъездом. Приказал выступать на рассвете, а разбросанное по посадам вокруг города войско – Михаил никому из гостей не разрешал держать такую силу в одном месте – собрать на другом берегу Десны. С той стороны, откуда они въезжали в Чернигов. И ожидать там его прибытия.

Евпатий наказ княжеский выполнил. И когда первые лучи солнца позолотили маковки церквей, войско было собрано, чтобы немедля отправиться в обратный путь к Рязани. Ожидали только самого Ингваря, ночевавшего в тереме, что находился в южной части города. Да Тишило с небольшим отрядом дружинников – около сотни людей Ингварь оставил при себе. Остальные находились здесь же, на берегу Десны, поэтому Евпатий ничего подозрительного в поведении князя не заметил. На то он и князь, чтобы с большой охраной ездить, да еще в военное время. Но на всякий случай Коловрат все же приставил к нему пару соглядатаев. Чтобы присмотрели, да в случае чего донесли.

Поеживаясь от утреннего холода, Евпатий сидел на коне, поглядывая в сторону просыпавшегося Чернигова. По правую руку от него дремал в седле верный Ратиша. По левую находился Яромил, сотник, что был пока за старшего над воинами Ингваря заместо Тишилы.

Остальные рязанские ратники выстроились справа и слева от воеводы двумя огромными отрядами. Слева – четыре сотни воинов Ингваревых, а справа почти тысяча бойцов под командой Лютобора. Встали так, словно собирались идти в атаку на отказавший им в помощи город. Отчего дозорные черниговцы на стенах, хоть и не ждали от рязанцев подвоха, но все же слегка волновались.

Позади воеводы, на небольшом отдалении, виднелся хорошо различимый пояс из бесчисленных курганов, окаймлявших полукольцом подступы к городу. Заснеженные курганы хранили в себе могилы древних князей черниговских да их знатнейших богатырей-дружинников.

А прямо перед Коловратом, на высоком холме, спускавшемся тремя огромными выступами к широкой реке, раскинулся необъятный Чернигов-град. Евпатий уже бывал здесь, но до сих пор не переставал поражаться его размерам. Мало таких городов было на Руси, да и почитай во всех землях западных. Чернигов был огромен. Как минимум в несколько раз больше его родной Рязани. И обитало в нем почти сорок тысяч человек. В современном же Коловрату городке Париже, как припомнил воевода из прошлой жизни, проживало сейчас втрое меньше людей.

Красавец-Чернигов был усыпан великолепными храмами, маковки которых блестели в первых лучах нарождавшегося солнца и были хорошо видны Коловрату даже отсюда. Множество каменных палат имелось в этом городе. Особенно привлекали взор княжеские – огромное сооружение с арками и колоннами. Впрочем, почти все каменные палаты находились в кремле, за стенами которого стояли дома попроще: из дерева и соломы. Для обычных ремесленников да работного люда. А вокруг городских стен было немало предместий, где и вовсе попадались землянки.

Казавшийся бесконечным город был разделен на три части высокими крепостными стенами с островерхими башнями, а кроме того, имел дополнительную защиту в виде рвов. Через ближайший ров, напротив главной башни, был перекинут деревянный мост. И по нему, едва не сшибая встречных, скакал сейчас во весь опор всадник. Размахивая на ходу руками, он что-то кричал, словно пытаясь привлечь внимание расположившихся на дальнем берегу рязанцев.

– Гляди, Евпатий Львович, – встрепенулся вдруг Ратиша, прогнав дрему и присмотревшись, – вроде наш человек скачет. Али случилось что?

– Похоже, случилось, – кивнул боярин, поневоле напрягаясь, ибо узнал в этом ратнике одного из своих соглядатаев.

– Кричит что-то, – пробормотал Ратиша, – только не разберу, что именно.

К этому моменту всадник преодолел мост через ров и проскакал по льду половину расстояния до берега замерзшей реки, не переставая кричать и размахивать руками. И только тут до Евпатия, наконец, донеслось:

– Убе-е-ег! Ингварь убе-е-ег!

– Ингварь сбежал? – в недоумении произнес Ратиша, оглядываясь на стоявших чуть поодаль княжеских ратников. – Это как же так? Куда?

Но слова всадника услышал не только Ратиша. Сотник Яромил потянул уздечку, поддал коню пятками и, чуть отъехав в сторону, выхватил из ножен меч.

– Извини, Евпатий Львович, – произнес сотник, не таясь, глядя прямо в глаза воеводе, – велено придержать тебя здесь, покуда Ингварь не ускачет.

– Ах ты, собака, – закричал Ратиша, тоже выхватывая меч из ножен, – предал твой князь Рязань все-таки. И ты с ним?

Коловрат оставался недвижим между двумя всадниками с обнаженными мечами. Воевода продолжал спокойно сидеть в седле и краем глаза наблюдать, как ратники Ингваря начали перестраиваться в линию поперек берега. То же самое принялись делать и воины под командой Лютобора, почуявшего неладное. Верные Коловрату люди растянулись настолько, что уже перекрыли пути отхода в сторону Рязани, медленно прижимая противника к берегу.

– Ты уверен, Яромил? – переспросил взбунтовавшегося сотника Евпатий, наконец, прервавший молчани. – Это же верная смерть. Нас вдвое больше.

Яромил чуть приподнял меч, нагло глядя Коловрату прямо в глаза, но молчал.

– Прежде чем взмахнешь мечом, знай – это будет твой последний бой, – спокойно предупредил воевода. – Очень скоро ты сдохнешь, как собака.

– Мы люди княжеские, подневольные, – нагло заявил в ответ Яромил, криво усмехаясь. – Нам сказали умереть – мы умрем. Но тебя остановим.

– А вот это вряд ли.

И, подав Ратише знак атаковать, Евпатий, не доставая меча, вдруг резко бросил коня вперед. А затем и вовсе спрыгнул с холма вниз, поскакав по заснеженному склону навстречу своему соглядатаю, который уже был почти на берегу реки.

Яромил рванулся было за ним, но путь ему преградил Ратиша.

– Ты куда собрался, иуда? – возопил он. – Сначала со мной поговори.

– Это мы с удовольствием, – прошипел сотник, – надоело вас терпеть.

Их мечи скрестились со звоном, вышибая искры.

– В атаку! – послышался чуть вдали крик Лютобора. – Прижать к реке, никого не выпускать!

– Бей собак Юрия! – раздался ответный клич. – Вперед, за истинного князя!

Топот копыт сотряс заснеженный берег. А вскоре раздался грохот от сшибки затянутых в броню всадников и послышался звон оружия. На берегу, прямо на глазах удивленных черниговцев, началась настоящая битва среди ратников рязанского войска.

Но все это уже не так интересовало Коловрата, как побег Ингваря. Когда позади него с криками столкнулись две конные лавины, он был уже у самого льда и осадил своего коня напротив только что преодолевшего реку всадника.

– Где Ингварь? – прокричал воевода бойцу, изумленно взиравшему на начавшееся сражение.

– Убег! – выпалил задыхавшийся гонец, конь под которым нервно переставлял копыта.

– Куда убег, проследил?

– А как же, Евпатий Львович, – обиделся соглядатай, тут же позабыв про кипевший поблизости бой. – Как только князь Ингварь да Тишило с сотней своей выехали из ворот, сразу завернули не в ту сторону… На Рязань же сюда, к восточным воротам надо было сворачивать, а они вдруг поехали к западным, что на другом конце города. Тут я сразу и смекнул: задумал Ингварь что-то неладное. И решил за ним проследить, как ты велел.

– Молодец. Дальше что было? – надавил Коловрат, уставший от ненужной болтовни. – Куда направился князь?

В этот момент их разговор ненадолго прервался. С холма скатилось десятка три всадников, устремившись к месту встречи воеводы с соглядатаем. То были люди Ингваря, вознамеривавшиеся во чтобы то ни стало убить воеводу или хотя бы задержать его. Но тут же навстречу им хлынула волна из ратников Лютобора, вновь преградив путь. Жестокая драка завязалась уже буквально в сотне шагов. Люди падали с мертвых коней и бились пешими. Кое-кто даже выбежал на лед, продолжая сражаться.

Выше по склону сеча растянулась почти на версту. Бросив взгляд в сторону города, воевода заметил, что опытные в ратных делах черниговцы на всякий случай подняли мост и закрыли ворота в башне, из которой недавно выехал его соглядатай.

«Ну, просто ледовое побоище, – подумал Евпатий, посматривая на сражавшихся вдоль реки. – Вот позабавили мы князя Михаила. Того и гляди, сюда его дружина подтянется».

– Продолжай, чего замолчал! – приказал воевода, одновременно сдернув арбалет со специального крючка на седле. Евпатий засунул ногу в прикрученное к нему стремя и стал натягивать тетиву двумя руками.

– Ну, так вот… – выдавил из себя соглядатай, озадаченно поглядывая то в сторону приближавшегося побоища, то на воеводу, деловито заряжавшего самострел, – довел я их до самых западных ворот, которые тоже к берегу Десны выходят, только далече отсюда…

Сказав это, собеседник воеводы опять умолк, заглядевшись на то, как Евпатий достал из притороченной к седлу сумки и вставил в ложе короткую стрелу.

– Потом что было? – поторопил его воевода.

На этот раз соглядатай вовсе не стал отвечать. Вместо этого, перехватив покрепче узду, как человек, который собрался пустить лошадь вскачь, он указал куда-то за спину воеводе.

Коловрат повернул голову, заметив, как один из всадников Ингваря убил своего поединщика и бросил коня в образовавшееся перед ним пустое пространство. Размахивая окровавленным мечом, всадник этот несся к ним на всем скаку и остановить его было уже некому. Расстояние быстро сокращалось. Приглядевшись, Коловрат узнал сотника Яромила.

– Куда же ты сбежал, воевода! – кричал сотник, потрясая окровавленным мечом. – Мы с тобой еще не договорили.

Когда оставалось не больше десяти шагов, Коловрат, по-прежнему спокойно сидевший в седле, вдруг развернулся лицом к нападавшему и вскинул руку с арбалетом. Раздался сухой щелчок. Арбалетный болт прошил нагрудник Яромила, выбив того из седла. Сотник рухнул на снег, но был еще жив, когда воевода неторопливо подъехал к нему.

– Много чести с тобой разговаривать, падаль, – произнес Коловрат, глядя как умирает, харкая кровью, предатель. И добавил, видя лютую ненависть в его глазах: – Я же предупреждал: для тебя это будет последняя битва.

Закончив скоротечную схватку, воевода обвел спокойным взором сражение у реки. А затем, как ни в чем не бывало, вновь обернулся к своему собеседнику.

– Так куда направился Ингварь? – произнес Коловрат, приторочив арбалет обратно к седлу.

– Когда его отряд тайно покинул город, – затараторил соглядатай, отводя взгляд от мертвого сотника, – я вышел за ними, крадучись, но проследить смог только до края предместья. Далее дома и сараи закончились, меня могли увидеть.

Поймав на себе нервный взгляд воеводы, соглядатай, происходивший из простых ратников, поторопился закончить свой рассказ:

– За предместьем они некоторое время ехали вдоль берега Десны, а затем свернули от нее на запад и скрылись в полях. А я вернулся к своему коню, и сюда, к тебе, Евпатий Львович. Доложить.

– От реки… на запад – медленно повторил воевода, потеребил бороду и добавил, как зачарованный: – То бишь в противоположную от Рязани сторону… хм-м.

Некоторое время он молчал, напряженно соображая. Поглядывал то на стихавшее сражение, то на нервно перемещавшихся по стенам черниговцев. И вдруг его осенила догадка.

«Так ведь там же до границы Киевского княжества недалече, – подумал вдруг прозревший Коловрат, у которого сложилась полная картинка происходящего, до сих пор ускользавшая и разрозненная. – Полдня пути, не более. Так вот где ты задумал укрыться, изменник. Вот куда ты гонцов слал».

– Молодец! – похвалил воевода следившего за Ингварем ратника, даже хлопнул того по плечу. – Вернусь – награжу. Езжай к своим в сотню.

А сам, тут же позабыв про него, развернул коня в сторону сечи и присмотрелся. Разыскал глазами Лютобора. Верные воеводе ратники уже перебили половину мятежников Ингваря и отбросили от берега вглубь заснеженного поля, окружив. Путь вдоль реки был свободен. Пришпорив коня, воевода вновь взобрался на холмистый берег и свистнул, привлекая внимание Лютобора. Заметив воеводу, тысяцкий вышел из боя.

Изможден был Лютобор, весь в крови, видать, не одного ворога своей рукой приговорил уже.

– Ранен? – вопросил Коловрат.

– Бог миловал, – отмахнулся Лютобор, убирая меч в ножны, – то не моя кровь, а врагов наших.

– А Ратиша где? – осторожно поинтересовался Коловрат, обшаривая взглядом белое поле, усеянное мертвецами в одеждах русичей. Последнее, что видел воевода, как Ратиша схватился за его спиной с предателем Яромилом, а после вновь сам повстречался с изменщиком.

– Здесь я, Евпатий Львович, – раздался вдруг знакомый голос из-за спины.

Коловрат обернулся и увидел подъезжавшего на коне ратника. На правом плече его виднелась небольшая, но кровоточившая рана. В левой руке Ратиша держал разколошмаченный щит.

– Увидел тебя и сразу понял, что есть разговор, – объяснил свое появление Ратиша, останавливая коня на холме, с которого было хорошо видно все сражение.

– Живой? – не поверил своим глазам воевода.

– Да что мне сделается, Евпатий Львович, – проговорил Ратиша, отбрасывая ненужный щит, который уже почти треснул пополам. – Только мы с Яромилом схлестнулись, как Лютобор со своей лавиной подоспел, и нас развело, как щепки на морской глади. Пару раз только и успели ударами обменяться.

– Это он тебя угостил? – спросил Коловрат, заметив рану на плече.

– Он, паскуда, – кивнул Ратиша. – Хоть и царапина, но обидно. Жаль, я ему ответить не успел как следует.

– Ничего, я за тебя поквитался, – сообщил ему радостное известие воевода, кивнув в сторону берега, – больно уж хотел он меня на тот свет спровадить, да я его вперед пропустил.

– Туда ему и дорога, – кивнул Ратиша. – Сказать-то что хотел, Евпатий Львович?

– Ингварь с оставшейся сотней скачет сейчас в сторону Киевского княжества, – не стал тянуть воевода. – Думаю, именно там он схорониться решил до срока.

– Похоже, – согласился Ратиша, чуть подумав. – Тут ведь недалече. Туда, наверное, и гонцов слал.

– Во то-то и оно, что граница совсем рядом, – покачал головой воевода, – ежели Ингварь с Ярославом Всеволодовичем сговорился, то наверняка к нему и скачет. Как границу перемахнет, ищи ветра в поле. Нужно его перехватить здесь, в черниговских землях. А после пред светлы очи Юрия доставить. Пусть сам решает, как с ним быть.

Ратиша и Лютобор молчали, ожидая дальнейших приказаний.

– В общем, рассуждать далее некогда, – решил Коловрат. – Обвел Ингварь меня вокруг пальца. Задержал, людей своих не пожалев. Нужно скакать без роздыха. Авось к вечеру нагоним.

Коловрат повернулся к Лютобору.

– Ты тут дела заканчивай. Добивай всех предателей, кто супротив нас еще мечом машет. Чтоб ни одна собака не ушла от возмездия. Людей у тебя достаточно. Но Ратишу и еще три сотни бойцов я у тебя заберу. Ингваря в полон взять хватит.

– Сделаю, Евпатий Львович, – согласился Лютобор, – ты сам поспешай. А то не ровён час, утечет Ингварь в Киев.

– От меня не уйдет, – зло пообещал Коловрат, – я его зубами рвать буду. Уверен, из-за него Евпраксия с наследником на тот свет раньше срока отправилась. Он у меня за всё ответит.

В этот момент Евпатий увидел, как на другом берегу в башне вновь опустили мост и открыли ворота. Вскоре из города показался отряд черниговских ратников, который направлялся к месту почти закончившейся сечи.

– Ну, черниговцам сам все объяснишь, – наказал воевода Лютобору, – а то мы торопимся. После переговорим. Так и передай посланцам Михаила.

– Передам, – кивнул Лютобор, – скачите с богом.

Забрав три сотни ратников и не обращая внимания на приближавшихся черниговцев, Коловрат с Ратишей устремились вдоль берега Десны на юг. Проскакав версту, они беспрепятственно обогнули город и, заметив западные ворота, переправились по льду через реку.

– Где-то здесь Ингварь свернул в сторону границы, – рассуждал на ходу Коловрат, пока они удалялись от городских стен, чтобы не маячить на виду у ратников Михаила Всеволодовича. – Если не пошел вдоль реки, значит торопился сильно. Ибо по реке тоже пришел бы в Киевское княжество, только позднее. По реке до границы дальше.

– Может, боялся, что по реке его легче нагнать будет, – предположил Ратиша, скакавший рядом по заснеженному полю, не обращая внимания на рану.

– Может, и так, – согласился Евпатий, пытаясь разглядеть следы от лошадей, – главное, чтобы не успел уйти далеко.

– Нагоним, Евпатий Львович, – пообещал Ратиша.

Снег здесь был не слишком глубокий, и вскоре они нашли следы большого отряда, уходившие через лес в сторону близкой границы. По дороге им несколько раз попадались деревни и займища в лесной глуши, где Коловрату удалось, расспросив местных жителей, убедиться, что недавно мимо проскакал большой отряд вооруженных всадников. К счастью, отдохнувшие кони рязанцев передвигались быстро, и те без устали неслись полдня.

Вскоре, неподалеку от места, где река Припять впадала в Славутич[6], что в прошлой жизни Кондратия называли Днепром, воевода издалека заметил отряд Ингваря. Ратники беглого князя скучились на ближнем, высоком берегу. Видимо, они уже чувствовали себя в безопасности и никуда не торопились. Кони тех, кто прокладывал путь, медленно переступая ногами по крутому и обледеневшему склону, уже спускались на заснеженный лед Славутича. Выскочив на близлежащий холм, Евпатий с первого взгляда узнал крепко сбитую фигуру князя-изменщика, а вместе с ним и Тишило, буквально в сотне шагов от себя. Они еще были здесь, на этом берегу.

– Вот это удача! – воскликнул Коловрат и обернулся к сопровождавшим его бойцам: – А ну, ребятушки, охватить их полукольцом. Всех, кто поднимет меч супротив нас, уничтожить. А Ингваря с Тишило приволоките-ка мне сюда живыми.

Но едва рязанцы лавиной потекли вниз с холма на край высокого берега, как их заметили. Ингварь вместе с Тишило, не сговариваясь, бросили своих коней вниз по склону, рискуя сломать шею. А ратники выстроились вдоль берега, защищая отход князя. Люди у Ингваря были верные, но оставалось их тут не больше пятидесяти. Впрочем, этого оказалось достаточно, чтобы не дать преследователям быстро схватить беглого князя.

Завязался бой, снова потекла рязанская кровь. Их, конечно, смели, сбросили с обрывистого берега, изрубив на куски всех. Но Ингварь был уже внизу, его конь выскочил на лед широкого Славутича, делавшего в этом месте крутой поворот. Вслед за ним оказался внизу и Тишило, благополучно спустившись. Оба были живы, никто из них не сломал шею. Более того, вокруг них сгрудилась дюжина охранников. А на другом берегу уже начинались земли Киевского княжества.

И вдруг Евпатий заметил то, чего раньше не видел. Прямо напротив, на другом берегу раскинулись шатры целой армии. Солнце то и дело играло на оконечниках копий и шлемах ратников, коих там набралось не менее трех тысяч. Часть из них отдыхала, но многие выстроились вдоль берега и наблюдали за схваткой, разыгравшейся прямо у них на глазах. Это были посланцы Ярослава Всеволодовича и оказались они здесь явно не по воле случая.

– Ну уж нет, – взревел Коловрат, решивший идти до конца, – я не дам предателю уйти от возмездия.

В ярости он бросил коня вниз по крутому склону, а Ратиша и остальные ратники устремились за ним. Словно лавина, скатились рязанцы до самого Славутича, закованного в ледяной панцирь. По дороге Евпатий слышал крики вокруг – кто-то из ратников упал с коня, подломившего ногу. Кто-то сам отшиб себе ребра, кто-то сломал шею. Но сейчас воеводе было на это плевать. Они видел только красный плащ Ингваря, уже развевавшийся почти на середине реки. Следом за ним скакал Тишило. Оба понимали: если Коловрат их нагонит, обоим конец.

Быстро растоптав дюжину охранников Ингваря, добрая сотня верных Юрию рязанцев оказалась на льду и устремилась в погоню за предателями. Евпатий скакал впереди всех, далеко оторвавшись. И тут он увидел, что навстречу Ингварю скачут воины киевского князя. Между Ингварем и его спасителями оставалось больше четырех сотен шагов. А от Коловрата беглецов отделяло не больше пятидесяти.

– Не уйдешь, мразь! – прохрипел рязанский воевода, которому ярость придала сил.

Приняв решение, он вдруг резко осадил коня. Заученным движением сдернул арбалет с седла. Натянул тетиву, вставил стрелу, задержал вдох и прицелился. Спина Ингваря в алом плаще была легко различима на белом снегу, но ее то и дело перекрывала спина наперсника его грязных дел. Тишило скакал почти след в след за своим князем.

– Другого случая не будет, – прошептал Коловрат и спустил курок.

Затаив дыхание, он смотрел вперед. Туда, где, раскачиваясь в седлах, удалялись от него две фигуры. Вдруг одна из них раскинула руки и, вылетев из седла, рухнула на лед Славутича. Конь без седока поскакал дальше. Последний уцелевший всадник, который почти добрался до другого берега, был легко различим. И это был Ингварь.

– Черт побери! – взвыл Коловрат, поняв, что Тишило, сам того не зная, спас жизнь хозяину.

Вдруг раздосадованный воевода заметил, что Тишило дернулся, перекатившись на бок. Он был еще жив и пытался из последних сил доползти до спасительного берега, оставляя за собой кровавый след. Прикрепив арбалет к седлу, Коловрат пришпорил коня и вскоре был рядом с раненым тысяцким. Отсюда он увидел, что Ингварь добрался до киевских ратников, укрывшись за их спинами. Теперь он был недосягаем для Евпатия.

Спрыгнув с коня, воевода наклонился к умирающему.

– Признайся, падаль, – прошипел он, выхватив меч, – облегчи душу перед смертью. Это ты убил Евпраксию с младенцем? А на поезд княжеский у реки ты напал?

– Я, – расхохотался Тишило, харкая кровью, – конечно, я. А кто же еще смог бы? В первый раз у реки, жаль, не вышло.

Он перестал ползти и уставился на воеводу ненавидящим взором.

– Ингварь велел, а я все сделал. Я мастер на такие дела. Сначала сообщил ей тайком, что Федор ее ненаглядный в лагере у татар погиб. Про то нам верные люди раньше всех донесли. Вот она умом и тронулась. Все шептала, что не жить ей без него. А я поддакивал.

Тишило харкал кровью все сильнее, но говорить не переставал. Словно сам хотел выговориться, понимая, что уже не жилец.

– А потом она на подоконничек в храме взобралась с младенцем на руках, да вдруг вас увидала и передумала. А я легонько так раз… и подтолкнул. Все хорошо вышло, тихо.

Сказав это, наперсник Ингваря засмеялся еще сильнее дьявольским смехом. А потом аж забулькал, захлебываясь собственной кровью, что лилась уже потоком изо рта ему на грудь.

Многое хотел узнать воевода.

– Что за письмо тебе монах передал? – вспомнил Коловрат, еле сдерживаясь, чтобы не вонзить меч в распластавшегося перед ним тысяцкого.

– Это ты Ингваря спроси, то его дела, – харкнул кровью предатель, – он вдаль смотрит.

Коловрат в бессилии сжал рукоять.

– Ничего, – прохрипел Тишило, чуть привстав на локтях и вперив ненавидящий взор в Евпатия, – скоро вам конец придет. Татары всех пожгут, порубят, снасильничают – жаль, меня там не будет. Я б им помог. Потом уйдут, а Ингварь вернется и княжить в Рязани будет.

– Не будет, – глухо произнес Коловрат, всаживая в горло предателю свой клинок, – я об этом позабочусь.

Едва Тишило обмяк, как рядом соскочил с коня верный Ратиша. Посмотрел на мертвого предателя и чуть тронул застывшего Коловрата за плечо.

– Собаке собачья смерть, – произнес он и добавил: – А нам, Евпатий Львович, отходить надо. Больно много киевлян здесь, не сдюжим. Ингварь ушел, не догнать уже.

Словно в подтверждение его слов послышался свист, и вокруг них в снег стали втыкаться стрелы. Ратиша быстро прикрыл воеводу щитом, в который тут же вонзилось не меньше пяти штук.

– Прав ты, – произнес Коловрат, приходя в себя от звука барабанивших по щиту стрел. Вытер окровавленный меч о снег и вернул его в ножны. Посмотрел из-под щита в сторону новых врагов. Те, однако, не приближались. Судя по всему, несмотря на превосходство в силе, большой войны пока не хотели. Лишь дали понять, что дальше рязанцами идти не след. Выстроившись в линию вдоль своего берега, киевские лучники послали еще несколько десятков стрел в сторону рязанцев, а увидев, что те остановились на середине реки, успокоились.

– Ладно – произнес, чуть помедлив, Коловрат, – падалью, что засела на том берегу, мы еще займемся. Те, кто пригрел врагов наших, сами стали врагами. Ингваря после отыщем и накажем. А сейчас – домой. Возвращаемся в Рязань.