Строитель

Глава 14. Знакомство с мастером

В конце января, как мы и планировали, была организована встреча с китайским одаренным мастером.

Встреча эта сложна по многим причинам. Основная — непонятно, чего ждать и как себя вести. Те инструкции, которые мне дали, сводились к: секретов не выдавай, попробуй наладить отношения и узнать что-нибудь полезное.

Китайцы, а точнее, всё азиатское направление со всеми странами и кланами, не являлись нашими союзниками. Как-то так исторически сложилось. А возможно, и специально сформировалось. У них свои проблемы, у российских князей свои, до объявления войны не доходило, но и развить отношения не получалось. В последние годы наметилась тенденция к улучшению. Во многом благодаря тому, что организация обломалась с нами, перестала вставлять палки в колёса, российская власть окрепла, решила многие внутренние конфликты, и у неё появились силы, чтобы приглядеться к соседям.

Проект по стационарным порталам — это как раз один из шагов по налаживанию отношений. Мне прислали подробный доклад, и в нём говорилось, что торговля сейчас между нами и Азией не оживленная. Порталы же это исправят. А там, где торговля, там и деньги, и развитие отношений, и новые причины дружить.

Это было первой частью головоломки. Вторая выяснилась на острове — об Азии мало что известно. Это при том, что даже мы с Катей туда заскакивали во время свадебного путешествия. То есть какой-то туризм есть, контакты между аристократией присутствует, но вот их внутренний мир остаётся за занавесом. Отсюда и сложности в прогнозировании. Возможно, Хан далеко не единственный одарённый, у них есть своя школа, способная в ближайшие годы воспроизвести технологию стационарных порталов, особенно если у них будет перед глазами образец. И вот тут возникала дилемма. Стоит ли в этом случае способствовать чужому развитию?

Порталы и технологии пространства — это ведь не шутки. На их основе и оружие можно сделать. Я этим не занимаюсь, не потому, что возможность отсутствует, а потому, что лишнее это. Но я — это я, а как поведут себя другие, предсказать невозможно.

Для китайского мастера открыли проход прямо на мои новые земли. Для встречи специальное помещение приготовил. Встроил в стены всевозможные печати. Также озаботился о защите и обманках. Даже если мастер увидит что-то, это ему не поможет. Ну, или наоборот, запутает.

В точно означенное время по маяку наш ходок открыл проход для мастера. У китайцев не нашлось никого, кто бы мог прыгнуть так далеко, ну, или они не захотели его светить. На той стороне я увидел мужчину, который сначала осмотрелся, а потом перешёл ко мне.

— Господин Эдгард? — окинул он меня взглядом и спросил на чистом английском. — Рад знакомству.

— А вы… кхм… мастер?

— Он самый, — улыбнулся гость.

В чем азиатскому «коллеге» не откажешь, так это в уровне паранойи. Он потребовал, чтобы встреча была только со мной, без лишних глаз, съёмки, меток и всего прочего. Также переговорщики не назвали имя мастера, поэтому я и обратился к нему так.

Моё же удивление было связано с тем, что сюда заглянул молодой в общем-то мужчина, максимум лет сорока. И я не скажу, что он классический азиат. По крайней мере, все те китайцы, которых я видел, выглядели несколько иначе. Общие черты прослеживаются, но кровь явно смешанная.

— Удивлены? — разгадал он мою реакцию. — Если не секрет, кого ожидали увидеть?

— Кого-то постарше и чуть другой внешности. Почему-то воображение рисовало вас с седой бородой.

— Сколько живу, никак не могу понять, откуда взялись эти стереотипы. Наверное, вас смутил титул мастера.

— Наверное.

На самом деле меня многое смущает, но, чувствую, об этом мы ещё успеем поговорить.

— Наша встреча, — сказал я, — планировалась сугубо деловой, на закрытой территории. Как видите, здесь скупая обстановка, но я подготовил стол, стулья и, как меня заверили, очень хороший чай.

— Чай — это тоже стереотип. Но отказываться не буду. В моём случае стереотип соответствует действительности.

Некоторое время потратили на то, чтобы сесть и заварить чай. Молчали минут пять, обдумывая то, что увидели. Ну, лично я не знаю, о чём там мастер думал. Я же осмысливал открывшиеся факты.

— Так уж вышло, — взял он слово первым, — что мне многое о вас известно. Сами понимаете, ваш случай нас очень заинтересовал и были брошены многие силы на сбор информации.

— Понимаю.

Про то, что наша сторона информации мало собрала и я ровным счётом ничего не знаю про мужчину, промолчал. Родиону потом выскажу, а он уже пусть Антону Филинову передаст.

— Если говорить откровенно, информацию о вас собрать было одновременно и трудно, и легко.

— Поясните.

— Конечно, — взял он чашку и понюхал напиток. — Если когда-нибудь прибудете ко мне в гости, покажу, как заваривают настоящий чай. Я под это дело создал несколько артефактов.

Говорил он свободно и открыто, но тут и дураку понятно, что беседа тщательно продумана заранее. В этом ещё одна сложность встречи. Этот мужчина знал, к кому идёт. А я нет. Поэтому мне на ходу приходилось его изучать, собирать информацию, анализировать и просчитывать каждое слово. Не удивлюсь, если он это учёл и, чтобы наладить отношения, выбрал открытый формат беседы.

— Всё может быть, — ответил я аккуратно, на что он улыбнулся и всё же попробовал напиток.

— Знаете, вполне сносно. Вас не обманули. Чай и правда хорош.

Я тоже сделал пару глотков и дождался, когда он пояснит свои слова.

— Вокруг вас очень много шума и слухов. Сложно определить, что истина, а что нет.

— Думается мне, вы пришли сюда не слухи проверять.

— Это как посмотреть. Ваши артефакты и достижения говорят о том, что вы один из сильнейших одаренных современности.

— Мне сложно судить об этом, потому что коллег я пока не встречал.

— Что меня удивляет больше всего, — оживился мужчина и подался вперед, — у меня был учитель, а у него был свой учитель. Искусство артефакторики передавалось через многие поколения, совершенствовалось и дополнялось. Долгое, неблагодарное дело, скажу я вам. Тем удивительнее, что молодой парень, который до этого не встречал таких же одарённых, всего добился сам.

— Талантливых самоучек в любом деле хватает.

Обмен улыбками — это как отдельный вид искусства. Задействует от пяти до пятидесяти трёх лицевых мышц, что даёт невероятное многообразие. На этот раз обмен вежливыми улыбками означал, что мастер не особо-то верит в мои слова, но понимает, что рассказывать секреты я не собираюсь.

— Мы с вами немного не в равных позициях, Эдгард, — сказал он. — У меня была возможность познакомиться с вами заочно, а вы даже моего имени не знаете. Позвольте представиться. У меня два имени. Одно европейское, данное матерью. Другое китайское, которое я взял сам, когда вернулся на родину. Панфил и Бао.

— Как к вам обращаться?

— Мне больше по душе Бао. Первое имя издёвка, хотя, как я понимаю, мать задумывала совсем другой смысл.

— Чувствуется, что за вашими словами скрывается непростая история.

— Это действительно так. Моя мать — китаянка. Отец — европейский аристократ, который её изнасиловал и выкинул. Но воспринимайте эту историю правильно. Изнасилование было подстроено, чтобы получить ценный генетический материал.

— Цинично и откровенно.

— Я не мастак заводить друзей, Эдгард. Но говорят, что открытость этому способствует.

В том случае, если это не выглядит и не является манипуляцией. Откровенность с его стороны делает меня должным. Толкает на ответную откровенность. Но зря я, что ли, в институте четыре года учился? Такими ходами меня не пронять.

— Не буду спорить. Мои родители были любящими и заботливыми, пока их не убили, чтобы отобрать земли и имущество.

Откровенности-то разные бывают.

— Моя мать просто бросила меня, чтобы отдать на обучение, как только проявилась одаренность. Не знаю, какой вариант хуже. Наверное, знать, что та, что породила тебя, жива, куда лучше.

— Не та тема, в которой легко сравнивать.

— Ваша правда, Эдгард. Я вам кое-что принёс.

В начале встречи я отметил, что Бао выглядит не так, как я ожидал. Одет он был тоже… по-простому. Серые штаны, черная футболка, а сверху зеленая куртка с карманами. На плече у него висел рюкзак, который он поставил рядом с собой, когда сел.

Рюкзак я просканировал. Там были артефакты. Мужчину я тоже просканировал. Средней силы бес, даже не высший. Задатков ходока я не нашёл. Одаренный. Какой силы — неизвестно. К сожалению, одаренные отличались между собой куда сильнее, чем бесы или ходоки, поэтому и системы оценки у них другие. Которых я не разрабатывал, потому что не было одаренных, нуждающихся в оценке.

Бао достал из рюкзака кинжал. Темное лезвие, простая рукоять.

— Прошу, аккуратнее, — предупредил он, выкладывая оружие на стол между нами.

— Что это?

— На самом деле простой артефакт. Повышенная прочность и отравляющие свойства. Задумывался как убийца бесов. Против высшего не потянет, а тех, кто слабее, убьет с одного удара.

— Если он останавливает регенерацию, назвать его простым артефактом сложно.

— Среднего беса можно убить и без артефакта, — ответил Бао со знанием дела. — Поэтому я и говорю, что кинжал в этом плане не так интересен. Показал я его по другим причинам. Его сделал один румынский одаренный лет пятьдесят назад. То, как он попал ко мне, — история запутанная, местами скучная, а местами трагичная. Не будем об этом. Интерес кинжал у меня вызывает тем, что я не смог определить, как его сделали. Мой учитель тоже не смог. Наша школа так и не разобралась. Может, вы что скажете?

— Бао, вы ведь прихватили с собой артефакты и своей школы?

— Конечно, — улыбнулся он и достал ещё один кинжал. — Свойства такие же, а методы исполнения другие. Вы сами, кстати, кинжалы не делали? Было бы любопытно сравнить.

А вот и предложение к обмену. Он показал сразу две интересные вещи, а мне предлагает одну. Понимаю, что это тоже просчитанный ход, но ничего не имею против. Самая лучшая манипуляция — когда обе стороны получают выгоду.

— Кинжалы — нет. Но, думаю, мне найдётся, что показать из холодного оружия. Позвольте сначала взглянуть.

Любой артефакт, в моём понимании, — это две составляющие, если рассматривать самые простые варианты: материал и та энергетическая структура, которая вложена в него. В сложных вариантах материалов несколько, как и вложенных структур.

Оба кинжала относились к первому случаю. Я снял показатели и определил, что сделаны они из разных сплавов. Кинжал румынского одаренного — ничего необычного. Сплав известный, пусть и хорошего качества, если сделать скидку на то, что ему как минимум больше пятидесяти лет. Кинжал Бао — тут поинтереснее будет. Сплав незнакомый. Что-то похожее я видел в том амулете, который Хан притащил на остров.

Особый сплав, который они используют для всех своих артефактов? Проверил его свойства более тщательно, чем в прошлый раз. Энерговместимость внушает уважение. Было и ещё что-то, но так сразу я определить не смог. Ничего удивительного в этом нет. Если этот металл обладает каким-то особенным свойством, с которым я ещё не встречался, сходу разобраться в этом не получится.

Сплав не тянет на великий секрет. Скорее на маленькую тайну. Лично я бы не отказался заиметь подобный металл. Пару центнеров, чтобы поиграться. Именно поиграться, потому что жесткой необходимости в этом нет. То, чем я владею, с лихвой перекрывает любые нужды.

Куда интересней то, что вложено в кинжалы. В румынском нашёл какую-то неразборчивую конструкцию и при этом не обнаружил вложенной энергии. В китайском тоже была непонятная конструкция, но при этом присутствовала энергия. Хм… То, что я называю непонятной конструкцией, при всём желании не походит на хорошо мне известные, математически выверенные печати. Какой-то сумбур на первый взгляд. Но кто знает, в рамках какой логики её создавали. Точнее, понятно, кто знает. Бао в курсе. Не зря же его одаренным называют, ещё и мастером.

— Этот кинжал, — указал я на румынский, — я бы поостерегся использовать. Особенно несколько раз подряд.

— Я тоже, — довольно кивнул Бао. — Чревато истощением и потерей сознания. У этого кинжала дурная слава. Говорят, он забирает жизнь владельца.

— Насчёт жизни не знаю, а внутреннюю энергию точно.

— Так вы тоже сторонник этой терминологии? Того, что есть внутренняя энергия?

Добрались и до обмена знаниями.

— В вашем кинжале она присутствует, поэтому ничего у пользователя не отнимает.

— Это так. При создании я учёл недостатки оригинала.

— Давайте кое-что проверим. Что вы видите? — спросил я, создавая простую печать и накладывая её на стол.

— Где? — заинтересовался Бао.

— На столе?

Он посмотрел на стол, нахмурился и задумался. Провёл ладонью над самой поверхностью. Его глаза распахнулись, он что-то уловил.

— Вы превратили стол в артефакт? — вырвалось из него искреннее удивление.

Что же так сложно-то. Не сам вопрос, а то, что за каждым словом скрывалось много смысла, который нужно быстро осмыслить. Сейчас я узнал, что «зрение» у Бао неразвито, зато чувствительность через руки восхитительная. У меня такой нет. Сам факт этого говорил о том, что как минимум есть альтернативные моему пути развития. Вроде бы не такой уж значимый факт, но это на первый взгляд. На второй, третий и все остальные…

У меня есть один ученик, Кир. Он уже овладел зрением. В дальнейшем появятся ещё ученики, и кто-то из них может тяготеть вместо зрения к развитию… эм… кожной чувствительности? Или телесной? Ладно, с терминами потом разберусь. Не зная того, что разнообразие возможно, можно долго и упорно впустую учить не тому.

Также это давало преимущество в конфликте. Если Бао ничего не видит, можно не опасаться, что он заметит что-то из того, что я хотел бы скрыть. Ощупывание ладонями в этом плане куда неудобнее.

Ещё из его последнего вопроса следует, что он вкладывает энергию в предметы куда медленнее и реже, нежели я.

— На нём я упорядочил энергию, чтобы проверить ваши способности, — сказал я прямо.

Ладонью он не перестал водить и вскоре обнаружил круг. Круг — самая яркая нить в печати. Были и те, что поменьше — они заполняли внутреннюю плоскость круга. Их Бао не засёк.

— Это круг? — догадался он.

— Да.

Круг с примитивной вложенной структурой, ну да опустим детали.

— Созданный заранее или прямо сейчас, пока говорили?

— Из вопроса следует предположение, что у вас подход медленный?

Бао издал нервный смешок.

— Знаете, Эдгард. Эта встреча уже стоила всех сопутствующих рисков.

О чём и речь. Ничего особо не показав специально, я невольно выдал много информации. Как и сам Бао.

— Какие методы вы используете? — спросил я.

Это открытый вопрос, обозначающий, что я готов и сам делиться.

— Если забыть то, что меня учили несколько лет и свести всё к краткому объяснению, то я концентрирую энергию внутри себя, а потом руками внедряю её во что-то материальное.

— От простого внедрения энергия не обретает свойства.

— Не обретает, — улыбнулся он. — Поэтому ещё несколько лет наши одаренные учатся формировать её правильным образом.

Язык так и чесался спросить, как именно, но в этом разговоре спешить нельзя.

— Через волевое усиление? — предположил я, закидывая удочку.

— В записях прошлых мастеров я объяснений не находил. Но знаете, в чём слабость этих мастеров? Необразованность. Мне посчастливилось получить европейское образование и повидать мир, отчего мой кругозор сильно шире, чем у моих предшественников. Сейчас с этим попроще, конечно же, но ещё лет пятьдесят назад попасть в другую страну было нереально. Так вот, моё мнение, что все наши потуги сводятся к нащупыванию напряжения, которое даст хоть какой-то эффект. Если нащупал что-то, это записывается и внедряется в артефакт, чтобы потом другие могли изучить и воспроизвести.

Я недоуменно свёл брови, представив, насколько это муторный, долгий и неблагодарный путь.

— Вижу, это вас не впечатлило, Эдгард. У вас иной подход?

— Математический.

Бао распахнул глаза. Обычные, замечу. Не узкие, как у других китайцев.

Я же в тот момент испытывал большие сомнения, а стоит ли рассказывать детали. Как он заметил вначале, за мной не стоит никаких учителей. Из этого мира. Но при этом стоит многовековая школа. Возможно, первые алхимики действовали по тому же пути, что и Бао. Нащупывали, пытались вывести законы. Вывели на свою голову.

Озвученный метод, каким бы примитивным мне ни казался, давал ответ, что вот такое, без печатей использование энергии в принципе возможно. На самом деле я это и так знал. Сам в последние годы потратил много времени на тренировки, чтобы изменить подход. После того случая на испытании, когда деревьями швырялся неизвестным способом, заниматься начал.

Кое-чего достиг. Но в итоге упёрся в то, что по старинке всё равно эффективнее. Да и какой смысл манипулировать чистой энергией с неизвестным результатом, если можно использовать математически точные печати, зная, что получится? Мой выбор был очевиден.

От размышлений и разговора оторвала сработавшая рация. То, что мы сидели вдвоём, не означало, что вокруг никого не было. Калач вместе с отрядом по-прежнему тренировался каждый день, и сегодняшний не исключение. О том, что у меня важные переговоры, он знал, по пустякам отвлекать бы не стал, поэтому…

— Я на минуту, — предупредил я Бао, отошёл к рации, которая лежала на столе в углу, и ответил: — Слушаю.

— Господин, у нас незваный гость. Неизвестный ходок напал, попытался захватить кого-нибудь в плен, но не получилось. Мы его помяли немного и спеленали. Какие дальнейшие указания?

— Так… Вы на улице?

— Затащили его в подсобку.

— Сейчас приду. Пока ничего не делайте. Ну, если дергаться не будет.

— Принял.

Убрав рацию, глянул на Бао. С ним мы говорили на английском, а с Калачом на русском. Знает ли гость наш язык, неизвестно. Судя по выражению лица, нет, не знает.

— Господин Бао, — обратился я к нему. — К сожалению, у меня возникла проблема, требующая вмешательства. Кто-то посторонний заглянул на земли и напал на моих людей.

— Насколько всё серьезно? — напрягся он.

— Не настолько, чтобы паниковать. Как вы знаете, я заметная фигура и… В общем, врагов у меня хватает, но напал всего один ходок. Надо разобраться. Если хотите, можете прогуляться со мной.

— Боюсь, это невозможно. Если меня кто-то увидит…

— Могу выдать шлем и кирасу от брони. Весь доспех не дам, потому что его надо под размеры подгонять, да и привыкнуть ещё требуется. Шлем скроет лицо, а кираса защитит от большинства угроз. К тому же я буду рядом, так что случайные неприятности исключены.

— Вы предлагаете надеть ваши артефакты? Это настолько соблазнительно, что я готов рискнуть.

— Хорошо. Тогда вот…

В этом помещении было несколько комнат. В приёмной я на виду оставил то, что можно показать сразу. В соседней — всякую мелочевку, которую показал бы в случае удачных переговоров. Ну а в третьей комнате стоял экземпляр брони. Так, на всякий случай.

Я сходил туда, захватил шлем и нагрудник, вернулся и помог Бао одеться.

— Он изнутри прозрачный, — озвучил Бао удивленно.

— Особый металл. Мне не нравилось, что в классических вариантах ужасный обзор.

— Прозрачный металл. Никогда о таком не слышал. Вы его сами придумали?

— Да. Изменение металлов — одна из моих специализаций.

— О-о… — выдал он многозначительно.

Ну да, если они столько мучаются с простейшими артефактами, то я для них… Даже не знаю, с чем сравнивать. Феномен, обесценивающий титанические усилия десятков поколений? Или сколько они там страдают.

— Прошу, — указал я на выход. — Посмотрим, кого ко мне во владения занесло.