Страстная невеста для ненасытного дракона

Глава 5. Зов крови

– Что!? – выдохнула Клэр, на мгновение перестав даже сопротивляться. Жесткие, словно отлитые из металла пальцы, удерживающие ее, осторожно выпустили ее запястье, мальчишка отступил, освобождая ее заломленную руку, и девушка подскочила, обернулась, со стыдом натягивая на себя остатки изодранных Драконом вещей. – Ты!?

– Я, – просто ответил мальчишка, разведя руками. – Убьешь меня теперь?

В его вкрадчивом голосе снова послышалась лютая издевка, главным образом оттого, что убить его Клэр не могла физически – ей недоставало ни сил, ни умения, чтобы сделать это. Да и желания – своим звериным чутьем мальчишка учуял, понял на каком-то низшем, почти магическом или диком, животном уровне, что она не хочет его убить – или хочет, но лишь потому, что ревнует его ко всему миру. Только она одна может на него смотреть, только она одна может его касаться! Даже к солнечным лучам, осторожно гладящим его черные волосы, она ревнует его…

– Как это может быть?! – испуганно выдохнула Клэр, стискивая на груди изодранную рубашку.

Мальчишка как-то неопределенно пожал плечами, словно изумляясь собственным возможностям, затем чуть наклонил голову, сделав усилие над собой, и на Клэр исподлобья глянули змеиные золотые глаза с узким вертикальным зрачком, на красивом лице проступили какие-то иные, нечеловеческие черты, на щеках блеснула алая чешуя, затрепетал на голове высокий гребень. Трансформация длилась всего несколько секунд, но изумленная, онемевшая от увиденного Клэр успела разглядеть Дракона и понять, что ее не обманывают, и что мальчика не шутит.

– Оборотень, – выдохнула она испуганно. На своей родине она слышала об оборотнях-волках, а тут значит, вот как бывает…

– Можно и так сказать, – покладисто согласился мальчишка, снова усмехнувшись. – Ну, так что, все еще не расхотела мою шкуру?

Звуки боя стихали; и, судя по спокойным деловитым переговорам, доносящимся извне, судя по невозмутимости Дракона, команда Клэр была побеждена. Впрочем, она и сама это понимала, чувствовала; на этот раз они напоролись на хорошо обученных людей самого правящего Дракона…

– Нет, – агрессивно рявкнула девушка, хорохорясь, – твоя шкура для меня дороже золота!

– Ох, ох, ох, – дразнясь, ответил Дракон, корча плаксивую рожицу. – Какая дорогая у меня шкура! Что ж за беда заставляет девиц быть такими злобными? Таких хорошеньких девиц, – добавил он, протянув руку и по-хозяйски касаясь ее щеки, отводя от ее личика черные блестящие локоны, чтобы как следует рассмотреть ее. В его черных глазах мелькнуло неподдельное любопытство и какое-то неведомое Клэр чувство, такое горячее, страстное, что она охнула стыдливо, ощущая, как это чувство передается ей, как оно пронзает ее, словно пущенная умелой рукой острая каленая стрела, пробивая в груди горящую рану.

– Ты пахнешь, – произнес Дракон тихо, но так горячо, что у Клэр сердце зашлось, – как самая спелая, самая сладкая самка… вкуснее мягких абрикосов. Кажется, если тебя тронуть, – его когтистые пальцы чуть сжились, накалывая ее кожу, – то твоя кожа лопнет, как тонкая виноградная шкурка, и потечет сладкий прозрачный ароматный сок… такая ты спелая и душистая…

Последние слова он шептал, уже стоя к Клэр близко-близко, вплотную, едва не касаясь ее подрагивающих губ своими губами, и у девушки закружилась голова от объявшего ее жара. Жара его близкого тела, жара его бессовестных ладоней, забравшихся под ее изодранную одежду. Он словно загипнотизировал ее своими немигающими черными глазами, своими неторопливо льющимися словами, тихим шепотом. Дыша его дыханием, Клэр вдруг обнаружила, что ее собственные руки, чуть подрагивая от нетерпения, неумело и торопливо распускают застежки на его шелковой щегольской одежде, ласкают его плечи, и сам он чуть дрожит от объявшего его странного, неуместного желания. Желания близости, желания ее тела здесь и сейчас, сию минуту!

И она не могла ему противиться. Понимая, как это странно, дико и не уместно – не могла оттолкнуть его, склоняющегося над ней, не могла вырваться из его рук, которые забрались в ее рассыпавшиеся волосы и ласкали ее затылок, не могла противиться прикосновениям его губ, не могла противиться его поцелуям, на которые отвечала неумело и робко, стаскивая одежду с его плеч.

– Мальчишка, – слабо всхлипнула Клер, когда Дракон по-хозяйски ухватил ее за грудь и, склонившись, жадно припал губами к соску, лаская и посасывая.

– Твоей бабки еще на свете не было, – парировал он, – когда я был мальчишкой. Мне двести лет. Так что не станем тут рассуждать о возрасте.

Он блеснул черными глазами, и завороженная Клэр прочитала в них мудрость и опыт давно живущего существа. Умные, проницательные глаза странно смотрелись на юном лице, хотя какая теперь разница?.. Какая разница?

Хищник, охотник по природе своей, он не мог ее взять осторожно и незаметно. Огонь, бушующий в его сердце, подсказывал ему: растерзай, разорви! И Дракон выплеснул свою страсть, растерзав на Клэр остатки одежды, раскидав обрывки, чуть рыча от нетерпения.

Прижав девушку к стене, крепко сжав запястье ее руки, заломленной над головой, он осторожно-осторожно погладил ее живот, чуть нажимая острыми когтями, рисуя на подрагивающем теле замысловатые узоры, а потом его рука коварно и быстро скользнула вниз, меж ног, к нежному и чувствительному местечку. Клэр взвизгнула от стыда, когда его пальцы коснулись ее лона, и ее собственное тело отозвалось на это прикосновение, оказавшееся таким желанным и прекрасным – до блаженства, до выступившей ароматной влаги. Девушка попыталась сжать бедра, но Дракон ловко просунул колено меж ее ног, продолжая осторожно ласкать ее, перебирая влажные лепестки чувствительными пальцами. Клэр дрожала, словно натянутая струна, в страхе глядя вниз, на собственное обнаженное тело; ей казалось, что вот-вот, и его когти, которыми он с такой легкостью резал толстую ткань одежды и рвал кожаные ремни, проткнут, ранят ее. Но его пальцы оказались удивительно мягкими и ласковыми, особенно тот, что нащупал возбужденную точку меж ее ног и осторожно погладил ее, чуть касаясь нежной глянцевой кожицы.

– Нет! – взвизгнула Клэр, зажмурившись. – Нет, пожалуйста!

От неспешной острой ласки колени ее дрожали; ее тело, прижатое к стене, била крупная дрожь, и девушке стало нестерпимо стыдно оттого, что мужчина – подлый бессовестный Дракон! – удерживающий ее и делающий все это с нею насильно, но так умело, с интересом наблюдает за тем, что выписывается на ее лице. Вдыхает каждый ее стон и всхлип, впитывает каждый изгиб бровей, запоминает сладкую муку, отражающуюся в ее чертах.

– Отчего нет? – прошептал он. Теперь его пальцы поглаживали горящую желанием дырочку, мокрую, жаркую, и Клэр готова была выть. Она закусывала губы, и коварный Дракон прижимался к ним и водил по ним языком, так сладко, так неторопливо, что становилось еще стыднее – и восхитительнее оттого, как он упивался е беспомощностью, ее покорностью и ощущением свей власти.

– Я не могу! – взвизгнула Клэр, когда его палец снова коснулся горящей желанием точки, и Клэр ощутила, как ее лоно сладко сжалось, вытолкнув еще горячей влаги прямо ему в ласкающую ладонь.

– Могут абсолютно все, – возразил Дракон, накрывая ее губы своими и проникая в ее рот языком.

Его близость, его красота завораживали Клэр, и она, изнывая, снова закусывала губы и терпела его неспешную ласку, от которой кровь закипала в ее жилах.

– Я…я…я девственница! – взвизгнула она, чувствуя, как его палец пытается проникнуть в ее тело, и причиняет боль, непривычную и странную.

Дракон на миг замер, затем отстранился, заглянул в пылающее от стыда лицо Клэр.

– Невинна?! – переспросил он с изумлением. – Вот это новость. Я думал, у пиратов нет ни чести, ни совести, ни чего-то святого…

Клэр яростно взбрыкнула, да так, что Дракон едва смог удержать ее в руках.

– Я что тебе, уличная девка? – свирепо прорычала она. – Ты думаешь, любой меня может взять?! Ха! Хотела б я посмотреть на того человека, который осмелился бы прикоснуться ко мне и взять мою честь!

– Ты его и не увидишь, – ответил Дракон, внимательно изучая ее разгоревшееся от гнева лицо. – Потому что первым у тебя будет Дракон.

Жадная страсть еще больше охватила его, он прижался, прильнул к девушке всем телом, целуя ее так жарко, что все мысли в ее голове растворились, ушли. И она обхватила его плечи руками, отвечая на его поцелуи с не меньшим пылом, который жидким огнем разбегался по крови и привычно, знакомо ожог пальцы на руках, болью облил нервы.

«О, нет, только не сейчас!» – в панике молила Клэр, чувствуя приближение знакомого приступа. Ее болезнь, словно разбуженная потрясением и наслаждением, заворочалась в ее душе, черная бездна открыла голодные глаза, и Клэр, дрожа, чувствуя под спиной шелк простыней, на которые уложил ее Дракон, молила, упрашивала небеса лишь об одном – отсрочить ее боль, подождать хоть немного.

После… пусть все будет после…

Девушка торопится, ласкается к Дракону, и тот вспыхивает страстью еще сильнее, еще жарче, хотя, казалось, это уже невозможно. Его жарке тяжелое тело становится жестким, словно в самом деле отлито из стали. Его губы целуют и целуют ее, и когда его жесткая плоть касается ее меж покорно разведенных ног, жестко толкается, Клэр вскрикивает, ощутив как после первой вспышки острой свежей боли что-то большое проникает в ее тело, медленно и туго. Его ладонь, жестко удерживает девушку за дрожащее ягодицу, Дракон принуждает ее принять его полностью, вжимаясь в ее трясущиеся бедра. Он затирает ее вскрик горячим языком и толкается в ее узкое мокрое лоно нетерпеливо, раз, второй, третий. Боль растекается по ее телу, по ее нервам, и Клэр переводит дух, прислушиваясь к тому, как та затихает – и к новым ощущениям в своем теле.

Пугающая бездна в ее душе вздрагивает и отступает, напуганная этой болью, и Клэр, напуганная не меньше, трясущаяся, как раненный зверек, приникает плотнее и цепляется за влажное тело мужчины, осторожно двигающегося над ней – и в ней. Почему-то остро, оглушительно пахнет кровью, Клэр понимает, что это ее кровь – и Дракон, чуткое животное, тоже чувствует этот чуть солоноватый, пряный запах. Он возбуждает его, заставляет вдыхать воздух, наполненный ароматом женщины, еще глубже, и Дракон, потеряв самообладание, подхватывает Клэр под ягодицы и толкается в ее тело сильнее – до крика, до задыхающегося хриплого дыхания.

– Какая ты сладкая… какая-я-я…

Бездна, шевелящаяся в душе Клэр, с готовностью пожрала первую боль. Боль – это то, чем питается странная болезнь девушки; боли было слишком мало и скоро не стало совсем, и Клэр с изумлением почувствовала, как ее тело наполняется удовольствием, неведомым ей ранее. Впервые в жизни она ощутила себя такой же, как все прочие, женщиной – да нет же, она поняла это с изумлением, чувствуя, как ее берет мужчина, нетерпеливыми жесткими толчками. Обнимая его длинными ногами, постанывая от наслаждения, Клэр чувствовала сильные толчки в себе и теплое приятное возбуждение, которое было сильнее бездны. И та отступала, пряталась в потаенных уголках души девушки.

Каждая неровность, каждая выпуклость проникающего в нее члена ощущалась для Клэр так ярко, что та не вынесла – закричала, извиваясь под Драконом нетерпеливо и жадно, двигаясь ему навстречу, насаживаясь сама на его член. Ей казалось, что мужчина слишком нетороплив, слишком острожен с нею, отчего жажда, разгоревшаяся в ее сердце, не затихает. Она мечется, отворачивает от мужчины разгоряченное лицо. Но он преследует и целует ее дрожащие губы, проникая языком в ее рот, и Клэр кажется, что он берет ее всюду, почти насилует своим языком. От этого становится невыносимо стыдно и восхитительно, до головокружения приятно.

– Что ты наделал, подлец! – рычит Клэр, сама не понимая, в чем она его укоряет: в том ли, что он осмелился забрать ее невинность, или в том, что разжег в ней пожар желания, который сжигает все дотла – разум, чувства, и болезнь, отступающую от неистовой жажды наслаждения. – Что ты натворил!

Одним толчком Клэр сталкивает с себя его тело, но не для того, чтобы вырваться и убежать – нет. Она оказывается сверху, сидя на нем, обхватив его сильными ногами. Дракон смотрит на нее, словно завороженный. Его ладони лежат на ее бедрах, и он тянет, тянет девушку на себя, заставляя ее принимать его полнее, глубже, до жарких стонов. Клэр закидывает голову и стонет от непереносимого удовольствия, ее бедра движутся сильно и быстро, она изнывает, потому что наслаждения, которое он ей доставляет, ей слишком мало, и она готова двигаться еще и еще, все быстрее все сильнее и жестче, туша свою жажду болью. Его член ласкает ее в глубине, массируя и растягивая ее лоно, и Клэр утробно, совершено дико рычит, ерзая на нем откровенно и бесстыдно.

Его когти впиваются в ее бедра, когда движения девушки становятся все сильнее и резче. Клэр склоняется над лежащим мужчиной; она жаждет его поцелуев, его язык, который ласкает ее рот, ставший внезапно таким чувствительным, что у Клэр перед глазами вспыхивают белые ослепительные звезды, когда она чувствует его у себя во рту, на своем языке.

Мужчина обхватывает ее, жадно целуя ее разгоряченные губы, и снова валит в смятые простыни, грубо подминает под себя, и начинает толкаться в ее тело жестко и сильно, по-первобытному дико, беспощадно, на грани боли, так, как ей хочется, так, как она жаждет. Клэр кричит и стонет, извиваясь, вцепляясь ногтями в его скользкие от пота плечи, теряя от захлестывающего ее разум наслаждения последние мысли и всяческую стыдливость. Ей кажется, что он превратился в огромного змея, стискивающего ее своими кольцами, ласкающими каждую частичку ее полыхающей кожи.

– Еще, еще, еще! – вопит она, чувствуя, как надвигается что-то ослепительное, такое сильное и непередаваемо прекрасное, что болезнь растворяется в мощном приливе наслаждения, переходящего грань осмысленного удовольствия, и Клэр вопит, утопая во вспыхнувшем оргазме, бьется под телом Дракона, извиваясь и корчась, когда мягкие спазмы охватывают ее всю.

Она всхлипывает и плачет, не понимая, что все уже кончилось, содрогаясь от каждого прикосновения к ее коже, от каждого дуновения ветерка, освежающего ее горячие губы, и до ее сознания не сразу доходи, что Дракон поглаживает ее влажный лоб и обнимает ее, дрожащую, напуганную, и шепчет:

– Ну, все. Уже все, сладкая моя.

***

Клэр задремала; вероятно, проклятый Дракон загипнотизировал ее, убаюкал тёплыми прикосновениями рук, да только девушка вдруг провалилась в сон, неглубокий, зыбкий. Она лежала у Дракона под боком, свернувшись клубочком, прижавшись к его горячему телу, и слушала его дыхание – спокойное и глубокое, – и биение сильного сердца. Ощущение того, что она задремала рядом с огромным и сильным животным, не покидало ее. Может, в том виновато тепло, окутавшее ее, а быть может, какая-то древняя магия выдавала теперь его истинное обличье. Клэр, касаясь ладонями теплой гладкой человеческой кожи, чувствовала, как под ней перекатываются огромные мускулы огромного змея… Или это только снилось ей?

Пробуждение было внезапным и резким. Вот она ещё дремлет в смятых простынях – а вот уже сидит, потирая заспанные глаза. Дракон неспешно одевался. Клэр застала самые последние его приготовления к выходу. Он уже полностью облачился в свои зловещие пестрые шелка и теперь застегивал узкий ворот, отправлял широкие рукава. Он отыскал даже пояс и перепоясался, пригладив шелковые алые кисти.

На миг Клэр стало страшно; ей показалось, что дракон впал в священный транс, стал похож на призрака. Его черные глаза были пусты и мертвенно-спокойны, он приводил свою одежду в порядок неспешно, неторопливо, движения его были плавными, и Клэр отчего-то подумалось, что он размышляет, что же теперь сделать с нею – после того, как насладился ее телом, наигрался, натешил свою жажду.

Она испуганно прикрылась остатками своей одежды и шелковым покрывалом, когда он перевел на нее остановившийся, неживой взгляд.

– Никуда не ходи, – велел он безликим, безразличным голосом. – Тебе не стоит видеть того, что сейчас произойдет.

Клэр вспыхнула; на языке у нее вертелись ехидные слова о том, что она не трепетная девица, и вид мертвых тел и казни не смутил бы ее, но она отчего-то смолчала. Дракон, лишь заглянув в ее заалевшее лицо своим безжизненным взглядом, качнул головой, и повторил:

– Не ходи. Не смотри. Я скоро приду. Жди.

Он раскрыл свой веер – на алом шёлке, в складках которого прятались металлические острые пластины, стала проступать темными неряшливым пятнами запекшаяся кровь,– и закрыл им лицо, чуть обмахиваясь, словно ему вдруг стало душно. Но Клэр отчего-то подумалось, что Дракон принюхивается к запаху крови, и ей стало по-настоящему жутко. Что она знала о нем? На что он способен? Куда пошел? Вероятно, все же Драконы едят людей – а палуба сейчас усеянная мертвыми телами? От этих мыслей Клэр бросило в жар, она молча кивнула и опустила взгляд, лишь бы только не видеть его страшного, немигающего взгляда.

Он вышел, осторожно и тихо прикрыв за собой двери, и Клэр подскочила, заметалась по каюте, лихорадочно отыскивая хоть какую-нибудь одежду, чтоб прикрыть свою наготу. Кто знает, куда и зачем пошел Дракон? Быть может, сейчас он вынесет ей приговор и вытащит из каюты, чтобы повесить на рее? В этом случае не хотелось бы, чтоб ее протащили голой мимо зевак, отпускающих сальные шуточки про ее задницу, в последние-то минуты ее жизни!

Неплохо вообще было бы найти хоть какую-нибудь сорочку – ее собственная пришла в полную негодность. Штаны были целы, но лишены пояса, а потому сваливались и болтались на Клэр мешком… Лихорадочно копаясь в каких-то сундуках, Клэр находила лишь лёгкие шелка, и эта бесполезная роскошь, веселые нарядные тряпки, приводили ее в бешенство. Неужто чертов мальчишка, этот гладкий пижон, не носит ничего, кроме этого?! Ни теплого камзола, ни крепких полотняных рубашек?

А потом Клэр вспомнила, какая горячая у него кожа, и покраснела, припоминая прикосновение его ладоней на внутренних сторонах своих бедер. Его касания были обжигающими; зачем ему теплое белье?.. Живот ее дрогнул, она словно ощутила движения его члена в своем теле и даже заскулила, присев – настолько эти ощущения были яркими и сильными.

– Наваждение какое-то, – простонала она, снова и снова переживая сладкие спазмы от одного только воспоминания о том, как ласкает Дракон.

Кое-как отыскав более-менее понятную вещь – длинный черный шелковый халат с ярким алым рисунком, – она натянула его и крепко завязала пояс. Может, Дракон и был худощавым, но Клэр утонула в его вещи, которая оказалась ей слишком велика. Халат всё ещё хранил запах его тела и сладких благовоний. Они теплым облаком окутали Клер, и девушка вновь задохнулась от нахлынувших на нее воспоминаний, тревожащих, сладких, на миг представив себя в его объятьях. Ей показалось, что это не шелк, а его ладони вкрадчиво скользнули по ее плечам, его черные волосы коснулись ее щеки…

"Безумие какое-то! – сердито подумала Клэр, стараясь отогнать, вышвырнуть из своей памяти его образ, вплывающий снова и снова. – Сейчас он явится, схватит меня за волосы и выволочет на палубу…"

Она прислушалась; за Клэр задремала; вероятно, проклятый Дракон загипнотизировал ее, убаюкал тёплыми прикосновениями рук, да только девушка вдруг провалилась в сон, неглубокий, зыбкий. Она лежала у Дракона под боком, свернувшись клубочком, прижавшись к его горячему телу, и слушала его дыхание – спокойное и глубокое, – и биение сильного сердца. Ощущение того, что она задремала рядом с огромным и сильным животным, не покидало ее. Может, в том виновато тепло, окутавшее ее, а быть может, какая-то древняя магия выдавала теперь его истинное обличье.и Клэр, касаясь ладонями теплой гладкой человеческой кожи, чувствовала, как под ней перекатываются огромные мускулы огромного змея… Или это только снилось ей?

Пробуждение было внезапным и резким. Вот она ещё дремлет в смятых простынях – а вот уже сидит, потирая заспанные глаза.

Дракон неспешно одевался. Клэр застала самые последние его приготовления к выходу. Он уже полностью облачился в свои зловещие пестрые шелка и теперь застегивал узкий ворот, отправлял широкие рукава. Он отыскал даже пояс и перепоясался, пригладив шелковые алые кисти.

На миг Клэр стало страшно; ей показалось, что дракон впал в священный транс, стал похож на призрака. Его черные глаза были пусты и мертвенно-спокойны, он приводил свою одежду в порядок неспешно, неторопливо, движения его были плавными, и Клэр отчего-то подумалось, что он размышляет, что же теперь сделать с нею – после того, как насладился ее телом, наигрался, натешил свою жажду.

Она испуганно прикрылась остатками своей одежды и шелковым покрывалом, когда он перевел на нее остановившийся, неживой взгляд.

– Никуда не ходи, – велел он безликим, безразличным голосом. – Тебе не стоит видеть того, что сейчас произойдет.

Клэр вспыхнула; на языке у нее вертелись ехидные слова о том, что она не трепетная девица, и вид мертвых тел и казни не смутил бы ее, но она отчего-то смолчала. Дракон, лишь заглянув в ее заалевшее лицо своим безжизненным взглядом, лишь качнул головой, и повторил:

– Не ходи. Не смотри. Я скоро приду. Жди.

Он раскрыл свой веер – на алом шёлке, в складках которого прятались металлические острые пластины, стала проступать темными неряшливым пятнами кровь,– и закрыл им лицо, чуть отмахиваясь, словно ему вдруг стало душно. Но Клэр отчего-то подумалось, что Дракон принюхивается к запаху крови, и ей стало по-настоящему жутко.

Он вышел, осторожно и тихо прикрыв за собой двери, и Клэр подскочила, лихорадочно отыскивая хоть какую – нибудь одежду, чтоб прикрыть свою наготу. Кто знает, куда и зачем пошел Дракон? Быть может, сейчас он вынесет ей приговор и вытащит из каюты, чтобы повесить на рее? В этом случае не хотелось бы, чтоб ее протащили голой мимо зевак, отпускающих сальные шуточки про ее задницу, в последние-то минуты ее жизни!

Неплохо вообще было бы найти хоть какую-нибудь сорочку – ее собственная пришла в негодность. Штаны были целы, но лишены пояса, а потому сваливались и болтались на Клэр мешком…

Лихорадочно копаясь в каких-то сундуках, Клэр находила лишь лёгкие шелка, и эта бесполезная роскошь, веселые нарядные тряпки, приводили ее в бешенство. Неужто Чертов мальчишка, этот гладкий пижон, не носит ничего, кроме этого?! Ни теплого камзола, ни крепких полотняных рубашек?

А потом Клэр вспомнила, какая горячая у него кожа, и покраснела, припоминая прикосновение его ладоней на внутренних сторонах своих бедер. Его касания были обжигающими; зачем ему теплое белье?..

Кое-как отыскав более-менее понятную вещь – длинный черный шелковый халат с ярким алым рисунком, – она натянула его и крепко завязала пояс. Может, Дракон и был худощавым, но Клэр утонула в его вещи, которая оказалась ей слишком велика.

Халат всё ещё хранил запах его тела и сладких благовоний. Они теплым облаком окутали Клер, и девушка снова вспыхнула, на миг представив себя в его объятьях. Ей показалось, что это не шелк, а его ладони вкрадчиво скользнули по ее плечам, его черные волосы коснулись ее щеки…

"Наваждение какое-то! – сердито подумала Клэр. – Сейчас он явится, схватит меня за волосы и выволочет на палубу…"

Она прислушалась; за тонкими дверями стучали молотки, слышались негромкие разговоры.

«Мастеря что-то, – подумала Клэр, с тревогой приникая к щели, вслушиваясь в обрывки разговоров. – Помост? Будут отрубать пленным головы?»

Уходя, Дракон оставил ей саблю, и теперь, услышав стук молотков, увидев в щелку в двери непонятные ей приготовления, Клэр отыскала ее и крепко сжала руку на рукояти. Против Дракона это оружие не поможет; Клэр это вспомнила, обнаружив на полу обломки ножа, которым она пыталась убить Дракона. Но все равно с оружием ей было спокойнее.

Сердце ее бешено забилось, когда она увидела, как ведут остатки ее команды – связанных, понурых людей. Их осталось не так много, и Клэр с облегчением увидела, что врач уцелел. Добрый старый друг! Ее сердце заболело, заныло от жалости, когда она разглядывала его – посеченного в бою, в разодранной и окровавленной сорочке. Бедняга! Он так хотел помочь ей, вылечить своего капитана, и эта искренняя верность привела его на край гибели!

Клэр крепче сжала саблю, изо всех сил толкнулась в дверь, намереваясь вывалиться на палубу и накинуться на охраняющих ее людей драконьих слуг, но дверь оказалась заперта. Закрыл! Мерзавец, подлец, ящерица летучая, закрыл! Она забарабанила кулаком по дверям, чуть не отшибла ладонь, стуча, но никто ее не услышал. Или услышал – но выпускать не спешил.

– Мерзавец! – рычала Клэр, вонзая саблю в замок на дверях. Надо же, на ключ запирается… Пыхтя, она налегала на свое оружие, стараясь раскурочить механизм.

Если Дракон задумал казнить ее команду, то ее место рядом с ее людьми!

То ли сабля была крепка, то ли замок хрупок, но при очередном нажиме он вдруг звякнул и открылся. От толчка двери распахнулись, и Клэр с видом убийцы вывалилась на палубу, стискивая на груди шелковый халат, норовящий распахнуться от порыва ветра.

Она была не права; ее плененной команде ничто не угрожало.

Связанные, простоволосые – всех принудили снять головные уборы, – они сидели, сбившись вместе, и смотрели на последние приготовления.

Люди Дракона готовились хоронить мертвецов. Всех вместе – и своих павших, и пиратов. Драконы верят, что души уходят в небо, а потому тела моряков надлежало сжечь. Всех замотали в белые саваны и спустили на плоту в волнующееся море.

Дракон, стоя поодаль, наблюдал за этими приготовлениями. Он скрестил руки на груди, обхватив себя за плечи, словно его знобило, и исподлобья смотрел на покачивающийся плот, где укладывали мертвецов. Каждого он проводил взглядом; его длинные черные волосы вились по ветру, полы и широкие рукава легкой одежды развивались. Когда он шагнул на борт, ступив на тонкую перегородку, отделяющую его от моря, и чуть покачнулся, Клэр вскрикнула, потому что ей показалось, что он поскользнулся и рухнул за борт.

Но тотчас в небо взвился алый дракон с испещренной черными узорами чешуйчатой кожей. Его долгое гибкое тело вилось над водой, черные крылья, поднимая настоящий ураган, били по воздуху. Взревев, Дракон поднялся выше, так высоко, что поднялся почти до самого солнца; за его полетом наблюдала и его команда, и оцепеневшие от благоговейного ужаса пираты, никогда не видевшие подобного чуда. В вышине он набрал полную грудь холодного морского воздуха и, сложив крылья, камнем упал вниз, извергая раскаленную добела струю пламени.

Словно гибкий хлыст, ударила она в плот с мертвыми телами, которые сгорали моментально, ярко, светясь, как раскаленный металл в горниле.

Дракон выказал свое уважение, и оказал честь, лично похоронив всех разом.

В этот момент Клэр со стыдом поняла – нет, прочувствовала всем своим сердцем, – что Драконы не едят людей. И, вероятно, никогда даже не пробовали их есть. В молчаливом суровом ритуале Дракона было больше уважения, чем у иных верноподданных к их почившим королям.

Сделав свое дело, он распахнул крылья и тонкой изящной стрелой промчался над притихшими волнами, оставляя после себя горящий островок в кипящих морских водах.

Расширенными от страха глазами Клэр смотрела на то, как летающий ящер, размахивая крыльями зависает над палубой – поднятым ветром едва не сбивает с ног капитана, и тот крепко упирается ногами в палубу, обеими руками держит на голове шляпу, – и ступает на деревянный помост уже человеком, одергивая одежду, откидывая с лица растрепавшиеся черные волосы. Его лицо по-прежнему было пугающе – спокойным, и Клэр с коротким вскриком кинулась обратно в спасительную каюту, захлопнула дверь и отступила вглубь комнаты, не в силах отвести взгляда от дверей, за которыми все ближе и ближе звучали шаги Дракона.

Он вошел так же неспешно и тихо, как и вышел; глаза его уже не блестели стеклянным неестественным, и Клэр вздрогнула, когда он шагнул прямо к ней, забившейся в уголок.

– Боишься меня теперь? – спросил он спокойно и утвердительно, рассматривая ее перепуганное лицо.

От него пахло пожарищем, горьким дымом, и Клэр не сдержалась – часто-часто закивала головой, глядя в его зачаровывающие черные глаза.

– Боюсь, – шепнула она, трясясь, как осиновый лист.

Раньше она никогда не видела драконов; они существовали для нее только в сказках. Мощь, которую она увидела, трудно было даже вообразить, и Клэр едва не рассмеялась над собственной глупостью. Она собиралась ловить Дракона сетью… обиралась убить… Да он уничтожил бы их всех одним плевком!

– Не бойся,– произнес он, требовательно протянув руку. – Иди сюда.

Его голос завораживал, заставлял страх утихнуть. И Клэр почувствовала непреодолимое желание подчиниться, вложить руку в протянутую ей ладонь и шагнуть ближе.

– Иди, – повторил Дракон чуть настойчивее, и Клэр, вся дрожа, сделала этот шаг.

Его руки скользнули по ее плечам, стаскивая пестрый шелк, Дракон яростно рванул свою вещь, стаскивая ее с девушки, и осторожно, чуть касаясь, провел ладонями по ее обнаженным плечам, обласкал ее часто вздымающуюся грудь.

– Не бойся меня, человеческая самка, – произнес он, поглаживая ее острые соски так нежно и чувствительно. Что Клэр н сдержала вздоха, полного удовлетворения. – Я не ем людей. Особенно – самок.

Он сжал ее покорное тело в своих объятьях и поцеловал. От его губ пахло горьким дымом пожарища, и Клэр снова вздрогнула от страха, но он не позволил ей отстраниться. Он целовал и целовал ее до тех пор, пока у нее не закружилась голова, пока не подкосились ноги и она упала – в его объятья, укачивающие ее нежнее колыбели. Удерживая ее на руках, он все целовал и целовал ее, словно хотел напиться свежего морского ветра, который вымоет из его длинных волос запах гари.

– Время долгой и неторопливой любви, – произнес он, опуская Клэр в постель и прижимаясь лицом к ее подрагивающему животу. – Я буду любить тебя долго, дикарка. Ты манишь меня, ты притягиваешь своим спелым запахом и своим огнем. Я хочу послушать твой голос, когда тебе станет хорошо. Я хочу видеть тебя, когда тебе станет хорошо…

Запахло благовониями, прогоняющими резкий неприятный запах гари, дрогнули лепестки пламени над свечами, и Клэр почувствовала, как головокружение снова уносит ее в сладкое небытие, наполненное приятными ласками. Склоняясь над ее телом, Дракон целовал ее живот, любовно оглаживая округлые бедра, и Клэр чувствовала, как ее дыхание становится все глубже и медленней, когда его язык коснулся меж ее ног, провел по мягким губкам и жестко погладил клитор.

– Моя самка, – произнес он, куснув е в мягкое бедро – и тут же поцеловав укушенное место. – Я пометил тебя. Ты пахнешь мной. Ты всегда будешь моей самкой.