Глава 21

Без крови на лице, при дневном свете, в глаза бросался не только породистый нос Кристофа. Он потрясающий красавец. Мокрый пуловер плотно облегал торс, подчеркивая все достоинства статной фигуры. Парень силен как бык! Пожалуй, на колене, которое наткнулось на его блокирующий удар, появится внушительного размера синяк.

Я держала Кристофа под прицелом, зайдя за кухонный столик, пока он вытирал салфеткой кровь с расквашенного лица и разбитых пальцев. На мой вкус, у него чересчур острый подбородок, но скулы очерчены очень красиво.

— Не стоит все время держать меня на мушке, — заметил он, стоя спиной и любуясь в окно на внутренний дворик.

А вот про фанерно-одеяльное нагромождение на разбитой задней двери он и слова ни сказал! Любопытно, чувствует ли Кристоф запах зомби?

— Лучше выкладывай все начистоту! — в третий раз потребовала я, пока он смывал кровь с рук. — Я не желаю возиться с тобой целый день.

— День, дорогая моя, еще в твоем распоряжении, а вот ночь, боюсь, не вся! — Он повернулся ко мне лицом и оперся на стол. Художественный беспорядок волос нисколько не портил идеальную прическу. Голубые глаза мерцали, как огоньки, а изысканно очерченные губы чуть вздрагивали, будто их владелец отведал какую-то гадость. — Ты ждешь гостей?

Что?!

— Нет. — Как только уберешься к чертям собачьим, сразу пройдусь по всему дому и обновлю защитные заклинания от нежданных гостей! — И вопросы здесь задаю пока я, а не ты, или забыл? Почему бы тебе не начать рассказ с того, как ты познакомился с моим отцом? И объясни толком, кто ты такой.

Кристоф примирительно пожал плечами, а обогреватель в этот момент резко щелкнул, выключаясь. У меня чуть сердце из груди не выпрыгнуло!

— Я — дампир и охочусь на носферату. Людям-охотникам про нас известно немного. По крайней мере, любители точно не подозревают о нашем существовании, — ухмыльнулся он, а мне что-то совсем не нравилась его самоуверенность. — Из-за твоего папаши мои труды пропали зря. Теперь придется все начинать заново. Я почти подготовил для Сергея славную ловушку, оставалось завершить последние приготовления. Тут является твой папенька со своей вендеттой, лезет некстати в самое пекло, и весь мой план летит к черту! Говоришь, твой папа мертв? Так я и думал, когда увидел, что они схватили его.

— Ты видел? Как это произошло? И что это за Сергей такой?

У меня не получалось произнести имя так же четко, как у Кристофа, словно оно из иного языка. От самого имени голову снова пронзила острая боль, а дом испуганно заскрипел, как живой.

С юношеской непосредственностью Кристоф картинно закатил глаза:

— Сергей — один из Первородных! Самый старый и жестокий вампир. Именно за этим носферату Дуайт Андерсон охотился последние двенадцать лет.

Тупой болью отозвалось в сердце имя отца, произнесенное устами голубоглазого красавца. А само предположение… казалось бредовым.

Чтобы отец охотился за вампирами? Неправда! Он часто повторял, что с ними лучше не связываться ни за какие сокровища на свете.

— Папа охотился за другой нежитью. — Сердце опять болезненно сжалось, словно его прокололи острым стилетом. — Не думаю, чтобы он гонялся за вампирами.

Но… возможно, я ошибаюсь. Был, кажется, на нашем пути городок на севере Майами, и там отцу пришлось туговато. А где, кстати, пропадал отец, когда я целый месяц жила у Огаста? Внезапно меня осенила замечательная мысль по поводу дальнейших действий, и вдруг Кристоф сказал такое, что я сразу обо всем забыла:

— Твой отец был всего лишь одаренным любителем, а вот мама достойна звания настоящего охотника. — Кристоф не отрывал от меня внимательного взгляда, словно хотел увидеть мою реакцию на его слова. Проникающие в окно лучи зимнего солнца осветили резкие черты лица, узор черного пуловера и отразились бликами в глазах. — Что ты о ней помнишь?

Мы поиграем в прятки, Дрю.

От волнения в горле пересохло, и я сделала судорожный глоток, чтобы избавиться от спазма. Аромат корицы и острых специй только отвлекал, особенно если учесть, что в доме по-прежнему витал слабый, но стойкий запах зомби.

— Немного. Мне исполнилось всего лишь пять, когда она умерла.

— Ее убили, когда тебе было пять лет. — Он скрестил руки на груди и, увидев на моем лице безграничное удивление, спросил: — Ты об этом не знала?

Ладони от волнения покрылись испариной, а сердце было готово выскочить из груди. Откуда, черт возьми, тебе известны такие сведения о моей семье?

— Тебе-то откуда знать, — сказала я вслух. — Ты ведь не старше меня!

Мое заявление явно позабавило его. По крайней мере, на лице с острым подбородком появилось подобие улыбки.

— У меня свои методы работы, мисс Дрю. И вам придется смириться с моим присутствием, поскольку я стану вашим ангелом-хранителем на короткое время. Скажи, ты действительно не подозреваешь, кем являешься на самом деле?

В груди поднималась неудержимая злость, не имеющая под собой никаких оснований. Да кем себя возомнил этот несносный мальчишка?! Ведь предупреждала же, что вопросы здесь задаю я, так почему создается стойкое ощущение, что допрашивают меня?!

— Что? Станешь ангелом-хранителем? Ну, спасибо! — Я постаралась вложить в свои слова как можно больше сарказма. — Говорила же, я голодная, до смерти устала и злая как черт! Так что никак не соображу, на что ты намекаешь.

— Ты знаешь, что означает «светоча»? Конечно, нет. — Рука Кристофа сжалась в кулак, сминая окровавленную салфетку. Фаланги пальцев побелели от ярости, но, как ни странно, лицо сохраняло благодушное выражение. — Честное слово, многое отдал бы, чтобы узнать, как отец собирался управлять тобой после совершеннолетия. Или как ему удалось скрывать твое существование на протяжении стольких лет. Впрочем, если я догадался, кто ты на самом деле, есть вероятность, что об этом узнают и остальные. Тогда они либо схватят тебя… либо убьют. В любом случае, не дадут долго бродить по свету. А Сергею в плен лучше живой не попадаться!

Ого! Уже угрозы пошли? Я собрала остатки напускной невозмутимости, которой обычно приходилось прикрываться в барах Истинного мира, и дерзко заявила:

— Неужели меня убьют только потому, что я что-то знаю об Истинном мире?! И только-то? — Боже, я просто с ног валюсь! Скорее бы поесть и принять горячий, согревающий душ, чтобы наконец избавиться от пробегающего по телу озноба, который не предвещает ничего хорошего. — По-моему, тебе пора валить отсюда.

Мне очень хотелось спокойно посидеть и все обдумать. Возможно, Кристоф проигнорирует мой недвусмысленный намек, но…

Вот именно: но! Самое ужасное слово, какое только существует в любом языке — короткое и емкое! Я его ненавижу до глубины души! Оно означает, что дела пойдут наперекосяк, а неприятности достигнут невероятных размеров.

А куда уж больше?

— Послушай меня внимательно, Дрю. Твоя жизнь в опасности! Все, что с тобой происходило, — цветочки по сравнению с тем, что ожидает впереди. Пойми, все знают, что твой отец мертв. Однако Сергей не отступится, пока не сотрет с лица земли последнего Андерсона. Понимаешь, они уже начали подозревать, что кто-то остался в живых и что у твоей мамы была большая тайна, которую она берегла пуще жизни! — Бледные пальцы по-прежнему с яростью сжимали окровавленную салфетку, а сам Кристоф устремил пристальный, немигающий взгляд на что-то поверх моего плеча. Я не выдержала и оглянулась, пытаясь разглядеть то, что привлекло его внимание. — А ты носишься повсюду со своим лупгару и добрых советов слушать не желаешь!

Лупгару — это еще одно название оборотней. Я запомнила его, чтобы потом разыскать о нем какие-нибудь сведения, хотя не думаю, что сейчас время копаться в книгах.

— Ну ладно. Значит, это вампир Сергей убил моего отца?

В голове началось невообразимое гудение, сквозь которое с трудом пробивались слова. Несколько дней назад я слышала похожий гул в ушах, когда проснулась утром и обнаружила, что мир сошел с ума, превратив мою жизнь в настоящий кошмар. Этот гул навсегда останется связанным с еще одним коротким словом, которое я ненавижу, — «смерть»!

Кристоф тем временем ответил:

— Не уверен, что глагол «убил» правильно передает смысл случившегося. Сергею нравится мучить свои жертвы, прежде чем отправить их в загробную жизнь. Похоже, твой отец умер не сразу, насколько нам известно.

По мимолетной тени, пробежавшей на утонченном лице, и по едва заметному движению изящно очерченных губ я вдруг поняла, что он сам с трудом верит в высказанное предположение.

Значит, ты тоже ничего не знаешь. Ты, как и я, лишь строишь догадки. Какое облегчение, что вернулась способность мыслить логично! Я моргнула раз, потом второй, пытаясь сложить в голове кусочки мозаики, и сухо поинтересовалась:

— Какого черта тогда ты здесь делаешь?

— Я представляю здесь тех, кто считает тебя представляющим ценность уникумом. Теперь я твой новый ангел-хранитель. Ты что, не рада?

На его лице засияла широкая приветливая улыбка, которую вполне можно было бы назвать очаровательной, не будь она застывшей, словно на маскарадной маске для Хеллоуина.

Ангел, как же! Ждите! Я от радости чуть с ума не сошла!

— Считают уникумом? Каким именно, если не секрет?

— У дампиров всегда рождаются мальчики и очень редко девочки, да и то в результате союза с человеческими женщинами. Рожденных девочек называют светочами. Иногда у светочей появляется потомство: их сыновья имеют сильный дар, но дочери еще сильнее. Беда лишь в том, что они рождаются еще реже, но именно им выпала честь сохранять чистоту крови. — Кристоф сделал эффектную паузу, гордо вскинул голову и глубоко вдохнул. Интересно, он тоже чувствует запах яблочных пирогов? — Мои возможности велики и заключаются в силе крови. Но если направить твой дар в нужное русло, ты, Дрю, станешь настоящей грозой носферату. Ты сможешь на расстоянии убивать их одним дыханием. Это произойдет, как только ты войдешь в силу!

Конечно, я разве спорю! Потом накину плащ, трико и полечу, как какой-нибудь супермен, на луну!

— Так, стоп! Черт возьми, погоди-ка минуточку! Ты хочешь сказать, что во мне течет кровь вампира? — Я возмущенно потрясла головой, разметая волосы по плечам. — Давай-давай! Рассказывай сказки!

Моя мама это моя мама, и она никогда не была вампиром, черт тебя побери! Мне это точно известно!

— Ты лучше меня знаешь, что многие сказки оказываются правдой, — произнес он, медленно обводя кухню внимательным взглядом. Небесно-голубые глаза изучали каждый уголок с чувством собственника. — Могу я попросить стакан воды? Знаешь, кувыркание в снегу с твоим новым лупгару было таким утомительным и отняло много сил.

Что? Только стакан воды? Дружище, не криви душой, я видела твои клыки!

Удерживая его на мушке, я указала в сторону буфета свободной рукой:

— Стаканы там. Откуда мне знать, что ты именно тот, за кого себя выдаешь?

И то, что ты рассказываешь, действительно правда? Вот в чем загвоздка! Все может оказаться бессовестной ложью.

Почему тогда я продолжаю слушать вампирские бредни?

Кристоф пожал плечами и стал терпеливо объяснять:

— Я не боюсь солнечного света — это раз. Ты подстрелила меня той ночью у складов — кстати, было очень больно — и видела, что кровь у меня красная, в чем убедилась в очередной раз десять минут назад. Это два. Я могу распознать запахи твои и твоего зверюшки, спящего наверху. И что самое важное — я спас тебе жизнь. Ну что, достаточно этих примеров, или нужны еще доказательства? — Двигаясь совершенно бесшумно, он вынул стакан из слегка скрипнувшего шкафа. — Пойми, я вас обоих мог уложить на лопатки при желании. Вы просто дети по сравнению со мной.

Эй, я — не обычная дилетантка и занимаюсь охотой всю жизнь!

Правда, интересно было бы узнать, как ему удается вытворять некоторые штуки. Например, ходить по снегу, не оставляя следов. Вот бы мне так научиться!

А что, если все бредни про дампиров окажутся чистой правдой? Я покопалась в памяти, но не вспомнила ничего стоящего. Ничего, кроме пары фильмов. Вы только не думайте, что фильмы всегда врут, но более точного и содержательного источника, нежели книги, вряд ли удастся найти.

Что в действительности случилось с мамой? Я поспешила отогнать мысль подальше, в глубины сознания. Не хочется даже думать о ее смерти!

И вообще, не хочу сушить мозги над непосильной головоломкой. Слишком много всего произошло — сразу не разберешься!

Выходит, Кристоф знает об Истинном мире больше меня. Кроме того, его номер оказался в записной книжке отца — правда, без пометок о надежности абонента. Тем не менее, я с ним связалась, и, что самое удивительное, он действительно может оказаться полезным.

Мне ужасно не нравился ход собственных мыслей. Совсем не хотелось думать и о бесполезности Грейвса, хотя следует признать, он очень старался.

Так чего же мне надо? Стоит ли соглашаться, чтобы Кристоф вертелся под ногами?

А есть ли у меня выбор? Да, я держу дампира на мушке, но в душе понимаю, что пистолет остается в моих руках только потому, что Кристоф ничего не имеет против. И один вопрос не давал покоя. Если он обладает таким замечательным обонянием и может отличить мой запах от запаха Грейвса, то наверняка почуял тяжелый дух тления, оставшийся после зомби. Почему же красавчик ни словом о нем не упомянул?

Гул в голове усилился, но он заглушал звуки, которые я действительно боялась услышать: стук в окошко, тихое потрескивание пламени на широкой огненной спине и утробное рычание меченого оборотня! Не слишком ли много «впечатлений» для одной девочки-подростка?!

Что бы ни намеревался делать Кристоф, я в его власти. И потом, не сама ли я еще сегодня утром собиралась принять смерть от его руки?

— Ну и что ты решила? — спросил Кристоф, будто читая мои мысли. Он произносил слова с расстановкой, отчего создавалось впечатление, что он говорит с неким странным, не типичным ни для одного из штатов акцентом. Положа руку на сердце, скажу, я исколесила почти всю страну, но определить его не могла. — Дрю, — продолжил он, — тебе придется кому-то довериться.

Что я решила? Доверять можно только Грейвсу, хоть он чуть не свел меня с ума диким рычанием и прыжками. А вот ты, Кристоф, выдумываешь небылицы про маму.

Зачем он ее сюда приплел? Папа ни с кем о ней ни словом не обмолвился, даже в разговорах с Огастом. Он никогда не упоминал о ней. Так откуда дампиру известны подробности ее смерти?!

Да, вот еще что: я не смогу доверять тебе, Голубоглазый, пока не узнаю причины столь страстного желания помочь мне.

И все же, признаюсь, его присутствие решало многие проблемы. Кристоф профессионал в своем деле. Он сразился с меченым оборотнем и прогнал его прочь. Но самое главное, дампир может позаботиться и о себе, и о других. На душе гораздо спокойнее, если рядом находится более опытный союзник.

Разве не о таком спасителе я мечтала? И вот он сидит на кухне, источая соблазнительный аромат яблочных пирогов, и смотрит на меня честными глазами, что придает ему еще более импозантный вид. Синяк на разбитом лице больше не расплывается в стороны, и под ним просматриваются красивые черты породистого лица. К счастью, красота Кристофа не имела ничего общего ни с тупыми физиономиями накачанных мужланов, ни со слащавой приторностью, которая безошибочно свидетельствует, что девушки этого парня совсем не интересуют.

Нет, его лицо было достойно кисти художника и восхищало гармоничностью и пропорциональностью черт. Правда, подбородок слишком острый, да легкая тень во взгляде выдает пережитый опыт. Будто он знает больше, чем говорит.

Дрю, не забывай, что внешность обманчива! Нельзя судить по ней о человеке, и дампире, скорее всего, тоже.

Гудение в голове прекратилось, и я с облегчением вздохнула.

— Хорошо, я согласна, — поставив пистолет на предохранитель, я отложила его в сторону. — Что ты предлагаешь?

— Вот и молодец! — улыбнулся Кристоф, и на сей раз его улыбка была живой и искренней. Даже исчез застывший во взгляде холод. Теперь он выглядел как нормальный симпатичный парень, несмотря на побитую физиономию и засохшую кровь на волосах. — Первым делом, мисс Дрю, надо обследовать ваш арсенал, а потом я принесу кое-что из своего оружия. Ближе к вечеру мы снова проведем обряд наложения защитных заклятий на дом. Возможно, у нас будут гости сегодня ночью.


— Мне это не нравится, — прошептал Грейвс.

В общем, он спокойно воспринял новость о предстоящем сотрудничестве с Кристофом. Мой приятель протянул руку к жестяной коробке в виде коровки и погладил ее пальцем по круглому животику, правда, тут же отдернул, как только я многозначительно приподняла бровь.

Я закрыла крышку посудомоечной машины и включила ее. Кудрявые волосы почти высохли и стали завиваться в тугие колечки. После горячего душа и приготовленного из скудных запасов обеда я наконец-то почувствовала себя человеком.

— И я не в восторге. Но он знает гораздо больше нашего и может рассказать много интересного о твоих необычных способностях.

Я поймала себя на том, что отвечаю Грейвсу тоже шепотом, будто Кристоф не ушел, чтобы «принести пару полезных штучек, пока не стемнело».

— А я-то думал, ты сама все знаешь.

Грейвс взял в руки пустую коробку из-под пиццы. Я заказала ее, как только расчистили дороги, так как мы подъели все запасы, что были в доме. Теперь на очереди — крупы! Хоть бы завтра прекратился снегопад, тогда я сразу пойду за покупками в супермаркет.

Грейвс согревал дом своим присутствием, и временами казалось, что вернулся папа. Только не по-настоящему. Отец не стал бы пялиться в телевизор и устроил бы мне очередной экзамен, а Грейвс только ходит за мной хвостом, каждый раз нервно вздрагивая при любом шуме или скрипе.

— Мне многое известно, но Кристоф знает куда больше. — Я увидела груду забытых тарелок и, заткнув раковину пробкой, потянулась за моющим средством для посуды. — Что-то ты спокойно воспринял превращение. Не заболел случаем?

Его лицо сразу оживилось.

— Слушай, это было так замечательно. Я чувствовал все запахи и, казалось, двигался с обычной скоростью, а вот мир вокруг почему-то еле шевелился. — Грейвс отложил пустую коробку в сторону и открыл следующую, в которой еще оставалось две порции пиццы с колбасками и сыром. — Господи! Таким голодным я еще ни разу не был!

— Как закончишь с пиццей, приступай к хлопьям. — В раковине, заполняемой водой, моющее средство образовало белую пену. Бросив украдкой взгляд на Грейвса, я снова в смущении уставилась на пену. — Грейвс, ты меня слышишь? Спасибо тебе огромное!

Он, не жуя, проглотил кусок пиццы и переспросил:

— За что? — И опять откусил гигантский кусок.

Волосы спутались, глаза горят. А ему идет необычный светло-зеленый цвет глаз!

— За все! То есть я хотела сказать, что… ты, наверное, жалеешь, что впутался в мои дела.

Эх, не нужно было угощать меня чизбургером и прятать в своем тайнике, ходить вокруг и уговаривать идти в школу. Не нужно было становиться таким… надежным другом.

— Вот еще! — пожал он плечами и усмехнулся. Кусочек сыра повис в уголке рта, а потом Грейвс быстро слизнул его языком. — Я, как и ты, почти сирота. Так что мы с тобой в одной лодке!

Ага, и, похоже, она вот-вот пойдет ко дну!

Я поплескала пальцем в мыльной воде.

— Что случилось с твоими родителями?

Он положил недоеденный кусок пиццы обратно в коробку и с грустью произнес:

— Я им стал не нужен. Сколько себя помню, кочевал из одной приемной семьи в другую — не жизнь, а настоящий ад. Конечно, чудил так, что никто со мной справиться не мог. Чуть не загремел в колонию для малолетних преступников, а потом подумал: я же не законченный дурак — сам о себе позабочусь. Правда, пришлось немного приврать, чтобы меня отправили в другую семью. Для себя я решил, что добьюсь всего, когда стану взрослым, и никогда не дам себя в обиду. Никогда! — Он сузил глаза и с напускным равнодушием пожал плечами, словно за произнесенными словами не прятались боль, печаль и одиночество. — Мне повезло: я во многом преуспел, например, веду себя так, словно за меня несут ответственность взрослые. Как мне это знакомо!

«На стойке лежат пятьдесят долларов, Дрю. И не забывай об упражнениях по ката!»

Да, но ведь папа любил меня, и вопрос, нужна я ему или нет, никогда не возникал. Он бы никогда не бросил меня, отказавшись от родительских прав, ведь так? Папа каждый раз возвращался за мной.

А я каждую минуту волновалась за него. Волновалась всегда! В последний раз мои опасения подтвердились — папа так и не вернулся, по крайней мере, живой!

— Чем мы займемся, пока здесь не появился наш красавчик? — спросил Грейвс, наблюдая, как я кладу три тарелки в раковину и они скрываются под пеной.

Слово «мы» в его устах звучало так естественно, что я и правда забыла о своем одиночестве.

— Во-первых, вымоем посуду, а потом я научу тебя накладывать защитные заклинания на дом… — Я встретила его панический взгляд и едва не рассмеялась. — Не бойся! Для этого потребуется только богатое воображение. Вот увидишь, мы обойдем весь дом до прихода Кристофа. Вообще-то перед уходом он помог наложить защитные заклятия, но дополнительный обряд не помешает. И потом, тебе не повредит узнать, как оградить дом от нежити. Вот бабушка советовала обновлять заклинания каждые два дня, чтобы они не теряли силу.

Воспоминания о бабушке отозвались болью в сердце, конечно, не так, как память об отце, но, как ни крути, боль остается болью.

Перед глазами возник образ мамы, и мысли в голове отчаянно забились, словно пойманная в кошачьи лапы мышь. Чепуха! Ну какая из мамы вампирша? А из меня? Это просто невозможно! Я всю жизнь запросто разгуливаю средь бела дня, как любой нормальный человек!

И Кристоф тоже. Бог мой, он тоже бродит в дневное время суток!

— А потом что будем делать? — прервал мои грустные размышления Грейвс, хватаясь за полотенце.

Я ополоснула первую тарелку и протянула приятелю. Как здорово, что он всегда рядом и готов прийти на помощь! Даже если идет речь о вытирании тарелок! Папа бы никогда до такого не додумался.

— Потом мы пролистаем пару книжек и проверим, был ли Кристоф искренним, когда рассказывал свои байки.

Особенно о лупгару!

— Отлично! — Не поднимая головы, он сотый раз старательно вытирал тарелку, а потом робко спросил: — Дрю, можно задать один вопрос?

С показным равнодушием Грейвс открыл шкафчик и аккуратно водрузил тарелку на полку.

— Задавай, чего там.

Пальцы машинально выводят круги на мыльной пене. Если не заострять внимание на некоторых моментах, сказанное Кристофом вовсе не является бессмысленной болтовней. Вот и дар с каждым днем становится все сильнее. Бабушка предупреждала о такой возможности, но толком сама не представляла, как он в итоге проявится. Что касается меня, я никогда прежде не задумывалась об источнике сверхъестественных способностей.

К горлу подкатил комок. Нет, это не имеет ничего общего с отвращением и совсем не похоже на страх. Пока трудно разобраться в своих чувствах. Как там Кристоф сказал? Светоча? Из рода вампиров? Он что, серьезно верит в эти бредни?

Что ж, разберемся! Любопытно, но как только передо мной замаячила вполне определенная цель, все чувства сразу обострились, как и прежде. Вернее, как прежде уже не будет никогда, особенно после потери отца. Однако это лучше, чем просто плыть по течению. Поверьте, намного лучше!

Можно сказать, все идет хорошо.

— Я хоть остался человеком? — вернул меня в реальность робкий голос Грейвса.

Он забрал у меня очередную вымытую тарелку и с завидным усердием принялся вытирать ее полотенцем. Даже румянец на щеках выступил.

А сама я кто, человек или?..

Однако вслух произнесла как можно уверенней:

— Да, конечно!

— Я сомневаюсь в этом. Слушай, у меня тогда возникло непреодолимое желание убить Кристофа! — недовольно передернул плечами Грейвс.

Не только у тебя, приятель!

Как хотелось признаться Грейвсу, что я полностью разделяю его чувства.

— Неудивительно! Если Кристоф именно тот, за кого себя выдает, вы, ребята, навеки останетесь лютыми врагами. Оборотни на дух не переносят вампиров, им ненавистен даже их запах.

Кажется, начатый разговор разжег любопытство гота.

— Что, между ними идет великая война?

— Не совсем война. Они просто… как качки и ботаники. Или как львы и гиены. Живут бок о бок, но происходят из разных племен и никогда не роднятся в браках. Всегда на страже своих границ и интересов. — Я перевела дух. — Оборотни скорее помогут соседнему клану и даже любому, кто им не по душе, лишь бы уничтожить вампиров. А те иногда нападают на отбившегося от стаи оборотня, невзирая на принадлежность к клану. Кстати, и оборотни и вампиры живут кланами, которые исчисляются сотнями. Они могут переходить из клана в клан, но кровососы никогда не объединятся, чтобы пойти войной на оборотней, и те не охотятся на них, пока вампиры не перейдут им дорожку. Между ними существует своего рода соглашение: каждый клан живет сам по себе.

Я передала Грейвсу мокрый стакан, удивляясь сама себе. Надо же, оказывается, я знаю больше, чем думала. Как приятно!

— Понятно, — кивнул Грейвс и, протерев стакан с излишним усердием, поставил его в шкаф. — А защитные заклинания? Это, наверное, какое-то колдовство?

Что ты знаешь о колдовстве, мальчик?

— Нет, больше напоминает магию народного целительства. Моя бабушка заговаривала зубную боль и снимала порчу, когда мы жили в захолустье на западе страны. Она была знахаркой, но могла бы называться и ведьмой. Когда бросаются такими словами, люди начинают нервничать и испытывать страх.

А потом — ведьм ловят и сжигают! Даже в нашей старой доброй Америке, как в том городке, где…

— Это точно! Так что нужно делать, чтобы наложить заклятие?

Таким увлеченным Грейвса я в школе ни разу не видела, да и сам он чудесным образом преобразился. Лицо стало тоньше и взрослее, четко обозначились черты взрослого мужчины. Может быть, из-за света, проникающего в кухонное окно? Ведь и Кристоф казался красивым, стоя напротив окна.

Прости меня, Господи, за то, что назвала бабушкину науку обыкновенным целительством. Хотя она наверняка бы ответила Грейвсу так: «Горсть черной магии и щепотка белой — как ни назови, а главное, чтобы свершилось колдовство!» — и уж точно просверлила бы его глазами-бусинками, перед взглядом которых не устоял бы даже видавший виды взрослый человек.

Бабушку в глаза ведьмой не называли, но бояться боялись, а просить помощи приходили лишь с наступлением сумерек или среди ночи. Платили куриными яйцами или шпиком из молодого поросенка, травами или тканями, из которых бабушка шила платья или лоскутные одеяла. Потом лоскутные пуховые одеяла распродавались, и всегда похорошей цене. Особенно после слухов о том, что одеяла, сшитые старшей Андерсон, защищают хижины от молний и помогают легче переносить роды.

Ее колдовство казалось мне чем-то обыденным, неотъемлемой частью нашей жизни, пока бабушка не отправила меня в местную школу в долине. А когда она умерла и за мной приехал отец, я узнала, что не все люди плюют на тень смертельно обидевшего их человека, моют полы водой с отваром тысячелистника и представляют, какими непроглядно черными и жуткими бывают ночи.

— Дрю? — опять прервал мои размышления обеспокоенный голос Грейвса.

Придя в себя, я вздрогнула от неожиданности и домыла наконец-то кастрюлю из-под спагетти, валявшуюся грязной несколько дней. Ну вот, теперь везде блеск и красота!

— Для заклинаний нам понадобится соленая вода. Мне от бабушки досталась рябиновая ветка, а еще у нас есть связка белых свечей. Что-нибудь да подействует!

Загрузка...