Странница

Глава 1

Шел мелкий нудный дождь, такая погода обычно бывала осенью, но в этом году все лето моросило, и люди не вылезали из плащей. Бесконечное серое марево повисло над дорогой и лесом. Вечерело. По обочине оживленной трассы шла женщина. Легкое голубое платье совсем промокло и было в брызгах от проносящихся мимо машин, туфли на невысоком каблуке, когда-то красивого голубого цвета, стали почти черными от грязи, но она не обращала на это внимания.

Некоторые водители опасливо притормаживали рядом с незнакомкой, но, разглядев странно — отсутствующее выражение на лице женщины, быстро снова разгонялись, стараясь поскорее забыть мертвенную бледность и проходящий насквозь взгляд.

Через какое-то время она остановилась, вглядываясь куда-то вперед, словно охотник, намечающий очередную жертву. В потоке машин ее глаза выхватили лицо водителя трейлера.

Водитель повернул голову в сторону женщины, все еще напевая забавную песенку, доносящуюся из радиоприемника, и тут же осекся. Очертания предметов расплылись, потом, растаяли, только лицо этой женщины оставалось четким. Лоб водителя прорезала глубокая морщина, задеревеневшие руки до боли сжимали баранку руля и лишь слегка дрогнули, изменив направление машины. На большой скорости она тяжело повернула, коснувшись колесами кромки скользкой обочины, преодолела ее и понеслась дальше, в заносе, прямо на женщину. Водитель даже не понял этого. Он по-прежнему сжимал баранку и смотрел, смотрел до того момента, когда легкий толчок не вывел его из оцепенения. Он очнулся и стал выравнивать машину, удерживая ее от падения в овраг. Стремительно надвинулись ветви дерева, затем последовал мощный удар и машина, сделав еще пол-оборота, застыла.

Из радиоприемника лилась другая песня, и именно поэтому водитель решил, что на какое-то время терял сознание. Он ощупал лицо и прислушался к своим чувствам: вроде ничего не болело, только немного ныла грудь после удара о руль. Дверь машины с его стороны заклинило, он перевалился на пассажирское место, остервенело дернул несколько раз ручку — и вывалился на улицу. Только одна легковушка притормозила на месте аварии — значит времени прошло совсем немного. Шофер, не выходя из легковушки, спросил, нужна ли помощь. Водитель грузовика не ответил. Он вглядывался в следы протектора, четко идущие от того места, где он съехал на обочину, ища женщину. Она должна была быть где-то рядом. «Может, ее откинуло ударом?» — подумал водитель грузовика. Повернув голову, он кивнул водителю легковушки, мол, не волнуйся, все в порядке. И подождав, пока машина отъедет, пошел вдоль следа, продолжая тщательно осматривать прилегавший к дороге овраг. Метрах в пятнадцати от дороги, почему-то за кустами — он удивился еще, как это ее могло отбросить так далеко, — водитель нашел ее тело. И почему-то сразу решил, что она мертва — даже раньше, чем подошел и увидел ее лицо. Женщина лежала, широко отбросив одну руку, а другую неловко подвернув под себя. Ее глаза были устремлены в светлевшее небо, лицо казалось совершенно спокойным. Водитель поймал себя на мысли, что хотел бы умереть вот так же — неожиданно и легко, без страданий, ожидания смерти и бесконечного хождения по бесполезным врачам. Еще он подумал о том, что при жизни женщина не была красивой, но сейчас ее лицо таило странную притягательность. Ему показалось, что уголки ее губ были слегка приподняты, словно она увидела там, уже за гранью, что-то смешное.

Опустившись перед ней на колени, он накрыл ладонью ее глаза, собираясь, как это положено по обычаю, закрыть их. Его рука ощутила влагу — дождь прекратился, но лицо женщины успело намокнуть до этого, — и легкое тепло уходившей жизни. А потом случилось что-то, чего он так и не смог потом понять. В несколько секунд тело женщины, такое реальное и почти еще живое, превратилось в прах, исчезло, рассыпалось. Просто — его не стало, а рука водителя так и зависла в воздухе на месте уже несуществующего тела. Сначала он оцепенел, потом его бросило в жар, лицо сразу раскалилось, и уже после этого пришел страх — панический, липкий, звериный. Водитель вскочил — ему показалось, что рука, которой он закрывал глаза женщины, стала противно скользкой. Он судорожно тряс ею, потом стал вытирать о влажную траву и только через несколько минут остановился, стараясь взять себя в руки, осознал происшедшее и дико, по-звериному, заорал.

Следователь взглянул в окно: ветер раскачивал ночной фонарь, едва рассеивающий тьму, вздохнул — когда-то еще попадешь домой? — и еще раз попытался сосредоточиться на деле за номером 81. Больше всего его злило, что происшествие — банальная авария, — произошло на границе его участка. Еще пару метров — и уже другой следователь ломал бы голову над странным и труднообъяснимым случаем. Виновник аварии, после того, как его удалось привести с помощью транквилизаторов в подобие нормального состояния, утверждал, что сбил женщину, видел ее труп, который испарился прямо на его глазах. Трупа на месте аварии обнаружено не было. Хотя странная субстанция биологического происхождения — на месте, указанном водителем, присутствовала. Свидетелей происшедшего не удалось найти. Экспертиза грузовика показала, что, поскольку после предполагаемого наезда водитель врезался в дерево — однозначно идентифицировать происхождение вмятин на грузовике не представляется возможным. «На кой черт этому идиоту понадобилось утверждать, что он что-то там видел? Так, обычная авария, а если он кого-то сбил насмерть — это другое дело. Может, ему все показалось, двинулся слегка от удара?» Он перевернул несколько страниц и прочитал заключение психиатрической экспертизы. «И эти — туда же!» — «Психических отклонений у испытуемого не обнаружено, что не исключает возможность галлюцинации под воздействием удара…» — «Исключает — не исключает. Почему я должен ломать над этим голову? Классика: нет тела — нет дела.»

Следователь нажал кнопку, вызывая секретаршу.

— Знаешь, что я решил по этому делу? — спросил он, когда та вошла в кабинет.

— Догадываюсь. — Она легко улыбнулась. — Чистый «висяк».

— Вот-вот. Давай-ка, поговори завтра с адвокатом, пусть он водителю так мягко намекнет — типа, ну, сдалась тебе эта баба, которую никто не видел. И пусть пришлют мне нормальные показания. Осознал. Был слегка не в себе. Все показалось. Сделаешь?

— Нет проблем, — она улыбнулась, теперь широко — адвокат был ее любовником. — Зачем портить статистику?

Следователь закрыл папку, на ее обложке размашисто написал: «В архив. За отсутствием состава преступления», и с облегчением откинулся на спинку кресла.

Языки пламени вздулись вверх, рассыпаясь многочисленными звездочками искорками, раздалось легкое шипение, словно какое-то из бревен, подброшенных в камин, было не просохшим.

Мальгрум, принявший облик земного мужчины, еще раз пошевелил кочергой в камине. Разозленный огонь выплюнул длинный язык искр, стараясь достать руку, которая его побеспокоила, но тут же, подхваченный потоком, устремился вверх.

Мальгрум отошел от камина и приблизился к креслу, в котором, закутавшись в блестящую ткань, сидело существо, отдаленно напоминавшее человека.

— Все никак не согреетесь? — спросил он мысленно, потому что в этом месте звуковые волны не распространялись. И продолжил, потому что женщина не ответила. — Не иначе это оттого, что никак не перестанете сердиться на меня.

— Я всегда считала тебя другом, — сказала она, поежившись. — Почему так дьявольски холодно? Мертвые — они всегда так мерзнут?

— Мертвые? — переспросил Мальгрум и рассмеялся. — Мертвым — это уже все равно. А вы — просто не можете умереть. Бессмертие, мадам, это не только удовольствие, а и большие обязанности.

Женщина подняла на него огромные, черные, без зрачков, глаза, и холодно сказала:

— У меня есть обязанности. Здесь и сейчас. Перед моими близкими, которых ты заставил страдать. А то, что ты сделал — подло, мерзко и гадко. Она откинула голову, удобно устроив ее на спинке кресла, и закрыла свои чудовищные глаза. Этот разговор, который продолжался уже несколько часов, причинял ей боль.

— Вы похожи на своего отца, моего Хозяина. Он тоже всегда был таким резким.

— Сколько можно повторять? Верни меня назад! Немедленно! Говорить я могу с тобой мысленно, из дома. Зачем я тебе здесь? Сколько прошло времени? Меня уже должны разыскивать! Ты понимаешь, что каждый мой лишний час здесь страдание там? Или ты ничего не понимаешь? Обычная Машина, без чувства сострадания?

— Я уже объяснял. Я — Машина, а еще — ваш Корабль, а еще — что-то живое, но в вашем словаре пока нет понятий, которые могли бы это выразить.

— Оставь свои объяснения! Мне сейчас это абсолютно не интересно! Женщина открыла глаза и зло посмотрела на Мальгрума. — Мне интересно, что есть человек, там, на Земле, который любит меня, и он — мой муж… Мальгрум расхохотался, и она прервалась, а затем ядовито спросила: — Не подскажешь ли ты мне способ убить тебя? Право слово — очень хочется!

— Я — уже не смеюсь. — Он и правда перестал смеяться. — А еще вы хотели добавить, что там, на Земле, осталась девочка, ваша дочь, которая на самом деле вовсе не ваша дочь, а порождение земного тела. И вот она, наверное, плачет теперь, но пока еще надеется увидеть вас. Так?

— Скотина!

— Ругаетесь вы хорошо. — Мальгрум посерьезнел и добавил: — Ну так вот. Вы — никогда больше ее не увидите. Потому что мертвые не должны возвращаться с того света. Для Земли вы умерли. Дело о вашей гибели сдано в архив…

— Это когда же они успели его сдать? — язвительно спросила женщина. За несколько часов?

— Несколько дней. На Земле прошло несколько дней. Вы находитесь в Многомерности и время здесь может течь как быстрее, так и значительно медленнее.

— Что ты наделал, Мальгрум? Зачем? — Она закачалась в кресле. Мальгрум посмотрел на нее с жалостью. — Что им сказали?

— Что вы погибли в авиационной катастрофе.

— Мгм? Мне припоминается что-то другое.

— Конечно. Но вы же не поехали в аэропорт, и самолет улетел без вас. На вашем месте сидел другой человек. Ему продали билет уже после конца регистрации. Он настойчиво просил кассиршу об этом — и уговорил. Именно поэтому ваше имя осталось в компьютере неисправленным.

— Я не летаю в самолетах, которые собираются разбиться.

— Разве я пытаюсь с этим спорить?

— Зачем ты убил меня, Мальгрум, зачем? Что стало с тем человеком, водителем?

— Боитесь, что он сошел с ума? Не хотите брать грех на душу?

— Боюсь. У меня достаточно грехов и так.

— Детишки? — От его вопроса женщина вздрогнула.

— Ну конечно, ты знаешь об этом. Это ты помог мне тогда? Меня почти раскрыли.

— Не «почти». Дети, которые остались живы, прекрасно все поняли. Только кто бы им поверил, попытайся они рассказать? Все кончилось хорошо. А как и почему… — кому есть до этого дело? Да вы меня опять не слушаете?

Она увидела себя еще девчонкой. В тот год старшеклассников попросили поработать в школьном летнем лагере. Ей досталась роль старшей вожатой, одной из обязанностей которой было проведение утренней физзарядки. Накануне того злополучного дня прошел сильный дождь. Глинистая почва района, в котором жила женщина, размылась, покрыв тонкой осклизлой пленкой спортплощадку, что сделало ее в тот день непригодной для каких-либо занятий. Скорее там можно было свернуть шею, но никак не укрепить здоровье.

Она осмотрела свою группу ребятишек в возрасте 9-10 лет, построила их друг за другом, и так, дружно, они отправились на единственное пригодное для занятий место — асфальтированную площадку под стенами старого добротного здания школы. Дети выстроились в линию, примерно в метре от стены. А потом началась обычная физзарядка. Она показывала упражнения, детишки — повторяли.

Выполняя один из наклонов, она услышала странный громкий треск, словно что-то с натугой разрывалось. Поднявшись, с изумлением она обнаружила, как ребятишки поворачивали головы на этот звук, но происходило это в десятки раз медленнее, чем должно бы было быть в реальности. И еще — она полностью оглохла. Проследив движение голов, ее взгляд уперся в огромное оконное стекло второго этажа здания. Трещины неторопливо бежали по нему, и, конечно, им не было никакого дела до ребятишек, на головы которых собиралось вывалиться стекло.

Она хорошо запомнила, как хотела закричать: «Всем быстро отойти!», и тут же, перебивая эту мысль, пришло: «Не успеваю…», вместившее в себя много больше этой короткой фразы. Это было осознание нечаянной вины — ведь именно она привела их сюда, именно она построила их так близко к стене, и, значит, именно она была бы в ответе перед своей совестью за их гибель.

И тогда она закричала — телепатически и, как выяснилось потом, настолько громко, что этот крик — адресованный детям, услышали абсолютно все. «Опасность!» — означал этот крик. Повинуясь ему, шеренга, уже обратившая лица навстречу своей смерти, медленно, еле поднимая ноги — так ей казалось, сделала шаг назад, уходя из-под прямого попадания стекол.

Козырек над подъездом принял на себя первою атаку прорвавшегося наконец стекла, и только ухудшил положение — отбрасывая осколки, увеличивая их скорость, измельчая многократно, он сделал их в тысячи раз смертоноснее и опасней.

Она стояла не шевелясь, спокойно наблюдая, как медленно разламываются стекла под ногами детей, покрываясь перед этим многочисленными трещинами, как пролетают осколки, очевидно, калеча — ноги, руки, тела. Только не было звука, словно его выключили зачем-то и поэтому никто не кричал. А потом прорвался звук, время вернуло свой бег, и — все кончилось. Площадка перед школой была усыпана осколками стекла так плотно, что практически не виден был асфальт. И — посреди этого безумия, стояла молчащая шеренга детей. Им некуда было ступить, потому что вокруг их ног плотным слоем лежали осколки большие, маленькие, средние…

Она рванулась к ближайшей к себе девочке, стала ощупывать ее, трясти, поднимать платье, бесконечно спрашивая: «Тебе больно? Где больно?» Ребенок смог говорить через несколько минут, едва оправившись от шока и странно заглядывая в ее лицо. «Ты знаешь? Знаешь, что случилось? Ты — ЗНАЕШЬ? Меня не должно быть, а я есть. Я — запомню. Никогда не забуду!» — говорили глаза ребенка. А она молча отвечала — «Молчи, только молчи. Никто и никогда…» «Никто и никогда из нас не расскажет. Но мы — будем помнить. Всегда. Всю жизнь. Как ты спасла нас,» — подхватывали глаза, устремленные на нее. Ей хотелось кричать: «Нет! Я — едва не погубила вас. Неосторожностью, недодумала…» — «Ты — спасла нас!» — спорили глаза.

Подбегали другие вожатые, из подъезда выбежала завуч, воспитатели. А она — уже все поняла. Потому что, когда девочка сделал шаг, осколки ровным слоем лежали под ее ногами! Словно и не было над ними никаких ног. Четырнадцать ребятишек сошли с места и — не осталось на асфальте — никаких следов…

Когда завуч, довольная и счастливая, подошла к ней и сказала, что никто не пострадал — она нисколько не удивилась. Ни одной царапины не было ни на одном ребенке. Так и должно было быть.

— Сколько бы пострадало тогда детей? Ты знаешь? — спросила женщина Мальгрума.

— Ну, наконец, вы соизволили заговорить! Восемь бы из них погибли…

— Та девочка?

— Осталась бы инвалидом. Ей бы перерезало осколком ногу.

— Спасибо. Спустя столько лет могу тебе это сказать.

— Не за что. Вы бы не смогли этого пережить. Такая вина искалечила бы вас навсегда. Моя задача — чтобы вы излишне не страдали.

— И именно поэтому ты убил меня так не вовремя, когда все было хорошо, чтобы не причинять лишних страданий? — спросила она с иронией.

— Много часов я пытаюсь вам объяснить, почему это необходимо, но вы не желаете слушать.

— Я слушаю. — Она покорно наклонила голову.

— Я начну издалека.

— А вот этого — не нужно. Уже несколько часов ты морочишь мне голову! Почему именно сейчас? Много раз мне не хотелось жить, много раз я могла погибнуть, если бы ты не вмешивался. И вдруг — теперь?

— Вы же ничего не поймете!

— Я постараюсь понять, — выделяя каждое слово, сказала женщина.

— Несколько суток назад я разговаривал с вашим братом.

— У меня есть брат? — изумленно спросила женщина.

— Я же говорю — вы ничего не поймете.

— Хорошо, — сдалась женщина. — Рассказывай как хочешь, только не тяни, ладно?

— Вы должны прежде узнать, кто вы и что вы. Только потом вы сможете понять, что нужно делать. Вы — потомок двух древнейших во Вселенной цивилизаций — Тийомцев и Ранитов. Ваша мать — королева Тийомы…

— У вас есть короли? — спросила женщина с насмешкой. — То есть власть переходит по наследству, от отца к сыну?

— Нет. Власть на Тийоме переходит к существу с наибольшей степенью сложности организма.

— Тогда это — не монархия. — Она мысленно пожала плечами.

— Много тысячелетий только в одном роду на Тийоме рождаются дети самой высокой степени сложности. Поэтому главу планетарного содружества можно назвать королем. А его жену — королевой.

— Понятно. Значит, я — принцесса Тийомы? — она улыбнулась. — Все это ужасно глупо, Мальгрум, ты не находишь?

— Мне это не кажется глупым. И я не говорил, что вы — принцесса Тийомы, потому что ваш отец не был королем. Ваш отец, Суперг, был Векторатом Времени Вселенной ВD-Дигма, в которой мы и имеем честь находиться.

— Кто такой Векторат Времени? Мне это ни о чем не говорит.

— Векторат или Распорядитель Времени — высшая должность во Вселенской иерархии. Существо, обладающее правом и обязанностью — помогать другим цивилизациям, способствуя их выживанию. Теперь эту должность должны будете занять вы, как самое сложное существо нашей Вселенной в данный момент времени.

— Та-а-ак, — протянула женщина. — Ты меня окончательно запутал. Как я могу занять такую должность, если пока имею представление только о Земле? Да и то — не сказать, чтобы очень полное. Прожить тридцать шесть лет — это немало, но и не много.

— Не могу сказать, чтобы вы тратили время даром.

— Что это меняет? — Она мысленно пожала плечами, потом задумалась. Ладно. Давай, я буду задавать вопросы, а ты — коротко и понятно отвечать.

— Допрос? Это входило в одну из ваших специальностей на Земле?

— Ты же все знаешь. Итак, я — дочь Вектората Времени и королевы Тийомы. Почему мои родители погибли при рождении?

— Потому что ваш отец не имел необходимых органов для того, чтобы принять роды у тийомской женщины. По законам Тийомы, в такой ситуации, это должен бы был делать король Тийомы. Но вариант этот исключался, так как ваша мать сбежала с Тийомы и вышла замуж за Вектората Времени.

— Неужели ее никак нельзя было спасти?

— Стайолы, существа, к типу которых вы относитесь, при своем рождении забирают огромное количество энергии. Это выбрасывает мать, а иногда и отца, на более низкий энергетический уровень. Для нас — они просто растворяются в пространстве.

— Понятно. Никогда не буду иметь детей. Что было дальше, когда я родилась?

— Дальше, ваш отец приказал мне искать ближайшую населенную планету это оказалась Земля, — и внедрил вашу сущность в тело мертвого земного ребенка.

— Какой ужас, господи! Никогда не замечала у себя раздвоение личности. Но кое-что это объясняет.

— Патологическую ненависть вашей земной матери к вам?

— Это была не ненависть. Просто мы не могли находиться рядом. Ее во мне абсолютно все раздражало. Скажу честно, это сильно отравило мне детство.

— С другой стороны, вы очень рано стали задумываться об отношениях между людьми. А это было хорошо. Вас назвали в честь вашей матери — Линорь. Но обращаться к вам я так не могу. Есть определенные нормы обращения, диктуемые вашей должностью. Поэтому я и все окружающие будут назвать вас Элоир Вэр Странница или Странствующая — я не знаю, как это будет точнее на земном языке.

— Странница — точнее.

— Хорошо. Перед тем, как передать вас в руки землян, ваш отец рассчитал линию жизни этой планеты. Получалось, что земная цивилизация будет существовать еще около 100 лет после вашего отлета. Времени достаточно.

— Что ты хочешь сказать? — Странница поняла, что у нее нет сердца: сейчас оно бы должно было разорвать ей грудь. Вместо этого внутри все сжалось, словно тело приготовилось к прыжку. Она медленно спросила: — Ты хочешь сказать, что земная цивилизация — погибнет?

— Определенно. Но самое плохое, что она погибнет намного раньше, чем мы предполагали. Вовсе не через 100 лет. Ваш брат, теперешний король Тийомы, находится сейчас на Оре. Он выполняет ваши обязанности. Никто не может оставить должность Вектората Времени даже на секунду пустой — так это опасно для всего живого. Несколько дней назад он сообщил мне об этом, и я сразу предпринял меры, чтобы вы немедленно покинули Землю.

— Сколько еще осталось? — спросила она совсем тихо.

— Чуть больше 20 лет.

— Но тогда, — Странница вскочила с кресла. — Немедленно верни меня назад! Я хотя бы эти годы смогу провести с моими близкими!

— Успокойтесь. Вы не можете думать только о своих близких и пренебречь возможностью спасения цивилизации.

Она медленно села, вдумываясь в слова Мальгрума и вглядываясь в огонь камина. Ее бледная, серебристо-белая кожа сейчас казалась розоватой. Волосы, черные, со струившимися по ним многочисленными змейками энергии, опустились до пола. Она была необыкновенно красива сейчас, в своей тихой, беспомощной задумчивости.

Странница думала о своей земной жизни, в которой ей пришлось немало выстрадать. Но предать этот мир, позволить ему погибнуть… Мир, где безутешными остались ее муж и дочь?

Ей стало до боли жаль землян, своим безрассудством напоминавших ей беспомощных, еще не повзрослевших детей. Ее глаза неожиданно вспыхнули гневом. Она поднялась, выпрямилась, гордо вскинув голову, и стала так похожа в этот момент на королеву Тийомы, которую ей так и не довелось увидеть.

— Что нужно делать, Мальгрум? Что сказал мой брат?

— Он сказал, что хоть и не любит вас, потому что вы стали причиной гибели его матери и отца — короля Тийомы…

— А здесь-то я при чем? Проклятая судьба, Мальгрум. Почему мне так всегда не везет с родственниками?

— Его отец просто не смог пережить гибели вашей матери. Перед этим он пережил сильнейший позор, потому что она нарушила обет брака Вечности…

— Мальгрум. Это очень интересно, но ты расскажешь мне об этом как-нибудь в другой раз. Мы спешим, ты — помнишь?

— Ваш брат сказал, что можно попытаться спасти земную цивилизацию. Спасением должны заниматься шесть человек…

— Людей? Землян?

— Землян. Но это очень необычные земляне. И поэтому их придется собирать не только из разных эпох, но из еще двух ее временных измерений.

— О Господи! — Она в отчаянии села. — Еще вчера я жила обыкновенной земной жизнью, почти ничем не отличаясь от других женщин, а сегодня…Как мне вместить все, что ты говоришь?

— Много миллионов лет назад Земля уже пережила гибель одной цивилизации.

— Динозавры?

— Да. Но все случившееся было намного хуже. Произошло такое грубое нарушение физических законов, что само время Земли раскололось на три неравные части. В каждой из них оно текло со своей скоростью. Чтобы продлить жизнь вашей версии Земли, ваш отец приказал мне свернуть, заморозить жизнь в двух других временных измерениях. Считайте, что они уже погибли. Теперь многомерная волна, явившаяся причиной всего этого, возвращается. Время Земли должно стать единым — и это будет означать конец земной цивилизации. Потому что никакое живое существо, если оно не может жить в Многомерности, как вы, не может вынести такого нарушения физических законов.

— Мой брат — он захочет помочь?

— Он — не сможет помочь. И вы — сможете только создать условия для спасения. Все остальное землянам придется делать самим. Именно поэтому нужно собрать этих шестерых людей вместе. Только, когда они станут… — Мальгрум прервался. — Я могу намного быстрее и понятнее для вас все рассказать, если вы согласитесь соединиться со мной.

— Хорошо. Что нужно сделать для этого?

Пол под ее ногами вдруг посветлел, и она увидела свое отражение. Стройная женщина в сверкающей одежде, словно сотканной из самого света, огромные, черные, без зрачков, глаза, две ноги, скрытые энерготканью, четыре руки, заканчивающиеся на концах распадающимися на маленькие «пальчиками» щупальцами.

— Вы очень красивы.

— Спасибо, но мне сейчас не до этого, Мальгрум.

— Знаете, я подумал, ничто не помещает мне рассказать вам все по пути к Ору.

— Там, где сейчас мой брат? Но за то время, что мы будем лететь, сколько лет пройдет на Земле, Мальгрум?

— Нисколько. Мы вернемся в то же время и то же место. А что бы нам было легче это сделать…

Прямо перед ней возник огромный экран с висящей в пространстве Солнечной системой. А потом от Мальгрума протянулись нити, они становились все толще и тянулись все дальше, вспыхивая и переливаясь в лучах, нежно охватывая, пеленая планеты, а потом — само Солнце. Странница боялась пошевелится — так потрясающе все это выглядело. Внезапно все исчезло. Перед Мальгрумом легла пустота.

— Что ты сделал?

— Свернул пространство. Я подсчитал — у меня было достаточно энергии для этого. Потом, правда, придется искать подходящую звезду. Но зато теперь мы легко найдем это место во времени. Мы просто пойдем туда, где его нет.

— Хорошо, — печально улыбнулась Странница и снова почувствовала, как тело сжалось внутри. Подойдя к камину, она долго рассматривала огонь, почему-то всегда казавшийся ей живым. Неровно вспыхивая, он напоминал хищника, который притворился ласковым и нежным.

Потом она вернулась в свое кресло, удобно расположила все четыре руки на подлокотниках и расслабилась. Кресло проросло тонкими щупальцами, и они, сначала словно слепые котята ощупывали ее кожу, а потом стали проникать, прорастать внутрь ее тела, через им одним ведомые точки.

Вот тогда она смогла понять то, что долгие часы так и не смог объяснить ей Мальгрум.

«Я — не человек. НЕ ЧЕЛОВЕК!» Пространство плыло, качалось, трансформировалось. Росло число измерений — 10, 20, 30… быстрее, быстрее. «Мальгрум, ты помнишь? Ты еще не забыл? Мы спешим, очень спешим!» «Вам будет плохо, вы еще не привыкли…» — «Я потерплю, ничего, как-нибудь…»

Каждая клеточка тела сочится наружу, вытекает, потом снова собирается, предметы свободно проходят сквозь друг друга — здесь другие законы, все прозрачно, все — невредимо, все- единовременно и разновременно…

«Быстрее, Мальгрум, быстрее… Ты еще помнишь?» — «Познавайте, я иду сквозь Пространство и Время. Вам нужно понять все, чем владею я. Пока еще можно, пока мы в пути. Вам не нужен сон и еда, вы — практически бессмертны, но вам всегда будет не хватать времени. Таков закон…Учитесь, внимайте, впитывайте все, что я знаю… Еще можно…Пока еще…можно…»

«Ор!»

— Почему ты не сказал мне, что Ор — это звезда?

— Разве я говорил обратное? — Мальгрум открывал проем — прямо в пасть бушующего огня, и на мгновение ей стало страшно, на доли секунды она усомнилась в себе. Мальгрум раскинул черную дорогу до самого горизонта. Идите. Вас ждет брат.

Странница посмотрела вперед: проем был совсем открыт и ослепительно сиял, но от этого ей не было жарко. Протуберанцы взмывали ввысь, а потом опадали, стелясь к ее ногам. Мальгрум плыл в пространстве, возвышаясь огромной бесформенной массой. Странница вгляделась в горизонт, прищурив глаза, и удивилась тому, что совершенно не чувствует жара звезды. Ей показалось, как где-то далеко играет орган, и все сместилось: она одновременно была на Оре, и еще во многих местах, а уровни ее психики стали бесконечны.

Брат встретил ее в холодном зале. Существо, похожее на нее, только две руки, неторопливо встает с сияющего трона. Энерготкань клубится, защищая его тело. Она понимает: они — разные. Здесь — ее дом, хозяйка вернулась назад: ей не нужна защита.

— Я рад, что могу уйти, — его телепатема вливается в мозг. Грозно шумит ураган, все срывая на своем пути. Она прикрывает глаза, вслушиваясь в эту удивительную музыку. — Я должен идти. Слишком долго я правил здесь. — Он говорит кратко, словно режет слова.

— Расскажи. Мальгрум говорил — ты все рассчитал. Их будет шестеро. Я знаю теперь о них все.

— Что ты хочешь узнать? Ты — не справишься. — Он опускает глаза. Этого не сделать никому и никогда.

В ее глазах — бешеный огонь. Под куполом зала гремит хохот, отражается — разве мысль может отразиться? Что за странный мир! Она — справится. Теперь больше нет сомнений. — Да знаешь ли ты, что я всегда добиваюсь того, что для других — НИКОГДА? — смех исчезает. Она стоит — грозная в своем великолепии, глаза — две сверкающие молнии. Два энерголуча оплели ее ноги, готовые взорваться и уничтожить любого по приказу хозяйки. Вся мощь Ора — у ее ног. И здесь она, равная в могуществе богам, почти всесильна.

— Ты все знаешь о них? — в словах брата неприкрытая насмешка. — Убийцы! — бросает он ей в лицо тяжелое обвинение. — Ты хочешь собрать шесть человек, двое из которых — уже убийцы, а третий — обязательно станет рано или поздно? Четвертый — гениальный сумасшедший? Пятая — безграмотная проститутка! И только один из них будет равен нам! Это они должны спасти цивилизацию? Да понимаешь ли ты, глупая девчонка, что взваливаешь на себя? Тебя с ними — не будет. Ты можешь дать им только шанс, один на много миллионов! Кто разрешит тебе помогать им? Погибшим для всех, кроме тебя? Каждый раз, когда понадобится твоя помощь, ты будешь доказывать на Совете Вселенной, что их можно спасти. Их будет много на твоем пути — не верящих, хотящих, чтобы Земля скорее погибла. А ты — ты должна помогать всем. Без предпочтений. Или ты нарушишь Закон? Закон сохранения ЖИЗНИ?

— Они — справятся. Ты не знаешь, как на Земле любят жизнь!

— Не верю.

— Уходи!

Она взглянула на него презрительно и холодно. Шагнула к трону, сбрасывая с себя энерготкань. Из трона выползли щупальца и проникли в ее тело. Вселенная говорила разноголосицей, и Время стало равно Бесконечности.