Страж Каменных Богов

Глава 5

Арслан, сын Айшата, командир личных телохранителей владыки правоверных Эргеза, после смерти Пророка назначенный командовать Несокрушимыми, спустился по гулким деревянным ступеням походного дворца ньок-тенгера. Один из стражей, увидев прославленного военачальника, кинулся подвести ему горячего жеребца, но командующий жестом остановил его. Встреча с властителем не шла у него из головы. И, что самое противное, он никак не мог понять, что же именно так его зацепило.

Он воевал сколько себя помнил, и, прямо сказать, получалось это у него лучше, чем у остальных. Не зря он носил титул Арслан Победоносный. И все же командовать всей гвардией Несокрушимых – честь, о которой прежде он мог только мечтать. Но разве его многолетняя преданная служба недостойна такой награды? Он всегда был верен, и не было ему счастья большего, чем в точности исполнить волю повелителя.

Но эта горянка, кажется, ее зовут Чандра, жена отступника Атиля… Еще мгновение, и Эргез приказал бы зарезать ее, как ягненка перед священным жертвенником. Ему почему-то вспомнилось, как несколько дней назад он вышел на крыльцо и увидел эту бедную женщину, перевязывающую стертые в кровь ноги гонца. Совсем мальчишка, он сидел перед ней, сцепив зубы, едва сдерживаясь, чтобы не заорать от боли. А она прикладывала к ранам какую-то разжеванную траву и, что-то приговаривая на своем диковинном языке, обматывала кровоточащие ступни полотняными полосками. И вот в ее крови нужно было смочить такой же клочок тряпки и отослать для устрашения осужденному на изгнание мужу!

Что-то в этом неправильно. Да спасет Пророк его душу, но все же так нельзя. Арслан тряхнул головой, понимая: если бы кто-то решил убить добрую женщину, перевязавшую его собственные раны, то при случае он бы всяко стоял за нее горой и без колебаний прикончил стервеца.

Мысль была отрадной, но, будто наказание за тайную крамолу, в глубине сознания с лязгом открылась потайная дверь, а за ней лица, лица… Из глубочайшего провала забвения один за другим выходили те, кто за годы боев нашел смерть от его руки. Он и сосчитать не мог, сколько их было: молодые, старые, мужчины, женщины, вооруженные и безоружные… Все они были врагами Пророка, все не желали открыть сердце истинной вере и тем самым осмеивали милосердие его. Они недостойны были счастья жить и потому умерли. Он лишь привел в действие оружие, исполнившее волю Творца Предвечного.

Отчего же вдруг сегодня дрогнуло сердце, неужели в неведомом каземате души не осталось места для новых пустоглазых мертвецов? Он резко одернул себя, укоряя за малодушие и минутную слабость. «Чего мудрить, просто она хороша собой, если приглядеться, а он мужчина – вот и прокрался в сердце тонкий ядовитый червь похоти. Нужно призвать ее к себе в шатер, насладиться ее телом и выгнать, как гонят от стола шавку, обтерев руки о ее шерсть!»

Он вдруг сбавил шаг, эта мысль отчего-то больно ужалила его. «Конечно, я не призову горянку в свой шатер, как бы ни была она хороша собой». Предводитель гвардии попытался вспомнить, похвалялся ли кто из Несокрушимых утехами с Чандрой? Право имел каждый… Немой вопрос так и остался без ответа. «Неужели никто из храбрецов не опрокинул ее на тюфяк? Вот же диковинный случай! Быть может, потому, что наместник Шерхан – отец ее мужа, а статься может всякое? Это вряд ли. Никто из них не знает, наступит ли завтрашний восход или придется встретить его уже в лучшем мире».

Он вдруг отвлекся. Где-то поблизости стайка юнцов с улюлюканьем гнала дичь – малолетнего быстроногого мальчонку, резво улепетывающего от недругов. Те кидали ему в спину ветками, шишками, даже камнями, если таковые подворачивались под руку. Но попасть удавалось редко. Беглец шарахался из стороны в сторону, ловко меняя направление движения, если обидчики пытались окружить его. Да это же сын отступника Атиля! Воин сдвинул брови. Черные, густые, почти сросшиеся на переносице, они придавали и без того суровому лицу вид мрачный и свирепый, так что мало находилось храбрецов, осмеливавшихся глядеть ему в глаза в минуты гнева.

– А ну, пошли прочь! – рявкнул он, поднимая висевшую на запястье нагайку. Мелюзгу не пришлось упрашивать, каждый понимал: захоти Арслан отходить любого из них туго свитой кожаной плетью, ничто не помешает сделать это. – А ты – ко мне!

Сын отступника понурил голову, но повиновался. Воину понравилось, как тот шел. В нем чувствовалась отрешенность, готовность к худшему, но не было страха.

– Смотри мне в глаза! – приказал боевой командир. Мальчишка вскинул голову, пожалуй, слишком дерзко для пленника, живущего из милости. – Почему ты бежал? Почему не дрался?

– Мне запрещено принимать бой.

– Ишь ты, – усмехнулся командир Несокрушимых. – А было бы не запрещено – принял бы?

– Противников было много, – тихо отвечал юнец, – слишком много на одного.

– Ну вот, уже на попятную, – с презрением в голосе оскалился глава Несокрушимых.

– Вовсе нет! – В голосе мальчишки слышалась плохо скрываемая обида. – Когда они бегут, мешают друг другу, а если даже кому-то удается меня догнать, мы остаемся один на один.

– Разумно, – согласился опытный военачальник. – Но это всего лишь слова. Эй! – Он повернулся к задирам, подглядывающим издалека. – Вот ты, длинный, бегом ко мне!

Самый крупный из обидчиков стремглав бросился к начальнику личной стражи властителя правоверных.

– Склоняюсь перед тобой, могущественный амир, – заученно пролепетал он, приближаясь на дистанцию сабельного удара.

– Ты сможешь побить этого ничтожного?

– А то!

– Даже если он будет сопротивляться?

– Только прикажи, высокий господин.

– Хорошо, сделай это. Можешь даже убить его, если получится.

– Его запрещено убивать, – чуть слышно напомнил юнец.

– Это не твоя забота, ты выполняешь мой приказ! – оборвал грозный воин. – Но помни: он может противостоять тебе, как сочтет нужным.

Крепыш расплылся в хищной улыбке, сочтя приказание забавной шуткой, и тут же бросился на стоявшего, насупившись, мальчишку. Он вытянул руки перед собой, пытаясь ухватить жертву за отвороты латаной рубахи. Тот, не двигаясь с места, качнулся, ушел вниз, зацепил противника под колени, ткнул в живот плечом, и верзила с грохотом рухнул наземь. Едва коснулась травы его спина, маленькая нога сына отступника уперлась пяткой в кадык обидчика.

– Мне убить его? – предвкушая утвердительный ответ, спросил победитель.

– Оставь, – махнул рукой воин. – Пошел! – Он позволил поверженному встать, дал увесистого пинка и крикнул вслед: – Этого больше не обижать! Если кто посмеет, вырежу сердце и скормлю псам! – Затем, когда униженный верзила скрылся за деревьями, Арслан повернулся к понурому сыну рабыни: – Кто тебя так научил?

– Никто, – с простодушной откровенностью ответил тот. – Просто я столько раз представлял, как сокрушу обидчиков, столько раз сам с собой повторял правильные движения, ну и вышло все как надо.

– Забавно. – Арслан хлопнул себя нагайкой по высокому сапогу. – Стало быть, сам. Что ж, это хорошо. Ты учишь Завет Последних Дней?

– Да. Когда все прочие слушают наставления учителя Закона, сидя на кошмах, мое место с собаками в углу. Но у меня хорошая память.

– Ты знаешь, кто такой Аттила?

– Пророк Творца небесного и властитель правоверных, – бойко отрапортовал мальчишка.

– А Эргез?

Его собеседник чуть замешкался, подыскивая слова.

– Наследник Аттилы.

– Что ты скажешь о ложных богах? Например, о каменных богах твоей матери?

– Я слишком мал, чтобы судить о столь великом, но, если бы боги моей дорогой матери имели силу, они бы спасли ее, даровали ей покой и добрую еду.

Воин насупился, чтобы скрыть улыбку. Сын отступника был не только ловок, но и умен не по годам.

– Хорошо, – наконец проговорил начальник стражей Эргеза. – Беги к матери, скажи ей, что я, Арслан, сын Айшата, с этого дня беру тебя стремянным и сам буду учить тебя воинскому искусству и Закону.

– Но… – Мальчишка запнулся. – Нам совершенно нечем платить за науку. И позволит ли ньок-тенгер?..

Воин не удостоил его ответом, лишь повернулся и зашагал по своим делам. «Если боги ее имеют силу, они дадут горянке лучшую долю и добрую пищу, – крутилось у него в голове. – Неужто через меня эти каменные длинноухие боги вершат свою волю на Земле? Быть может, стоит отказаться? Еще не поздно. Просто оттолкнуть этого не в меру смышленого упрямца. Тем более он не только сын отступника, но и внук Шерхана. А тот в опале».

Ему вспомнилась недавняя встреча с наместником Крыши Мира. Гордый Шерхан никогда не смирится с тем, что не он унаследовал власть над правоверными, хотя другие так или иначе покорились новому владыке. А если вдобавок прознает, как обстояло дело там, в болотном краю, в день вознесения Пророка…

Арслан резко вскинул голову, надеясь избавиться от воспоминаний. «Нет, все это блажь. Моя верность Эргезу непоколебима, и если я беру себе ученика, то вовсе не по воле каких-то бессмысленных идолов, а лишь потому, что мальчишка достоин быть воином. А когда-нибудь, возможно, и величайшим среди воинов».

Всадники остановились у берега. Широкая полноводная река быстрым серым потоком несла свои воды к далекому Ледяному Пределу. Когда наступали холода, лед сковывал ее, превращая в огромный караванный путь. Лишь местами, там, где подо льдом из-под земли били теплые источники, открывались коварные промоины, готовые поглотить груженые сани. Но опытные караванщики, а тем более стражи хорошо знали места припорошенных снегом ловушек. Когда же лед таял и сбивался в верховьях непроходимыми темно-серыми холмами, вода широко разливалась, подмывая низкий берег и образуя множество озерков, постепенно обращавшихся в болотца. Пересыхали они лишь в самую жару, да и то не всегда, а сейчас их было множество вокруг. Людям соваться туда не следовало – места змеиные. Но зато ловить в этих вымоинах рыбешку было легче легкого.

Марат отправился на промысел, а Лешага стал глядеть за реку. Можно, конечно, попробовать переправиться верхом или вплавь, держа коней за узду. Но течение слишком быстрое. Шла бы речь только о нем и Буром, уже б давно стояли на том берегу. Но Лил, старуха и раненый в таком деле – изрядная помеха. На закорки их не возьмешь и на тот берег не перетащишь. Можно соорудить плот, но это долго. Да и управляться с ним – дело непростое. Сплавляться вниз по течению – иное дело, а с берега до берега перевоз нужен, веревки, блоки. Лешага пожалел, что рядом нет лейтенанта Нуралиева, тот бы знал, как наладить переправу. Однако новоиспеченный комендант Трактира оставался за несколько дней пути отсюда, на своем боевом посту, а выкручиваться приходилось здесь и сейчас. И добро бы, на ту сторону нужно было переправить только людей, псов и поклажу – может, управились бы и с плотом. А коней, их-то куда девать? Течение сильное, наверняка снесет. Да и берег с той стороны повыше этого, не выберутся. Не бросать же здесь.

«Но все же поблизости какой-то брод должен быть. Людожоги перебирались, причем перебирались верхом. – Лешага поглядел из стороны в сторону, дабы убедиться, что не прозевал позабытую или неприметную переправу. – Где-то она есть. – Он прикрыл глаза и начал осматривать округу верхним зрением, постепенно расширяя ареал поиска. – Конечно, проще было бы спросить у Тимура, он-то должен знать. Но тогда прощай весь замысел. Если тот догадается, что им нужен Эргез, постарается затащить в засаду. А с таким войском в стычки лучше не ввязываться, надо водить противника за нос, пока тот не окажется на дистанции единственного, но неотвратимого удара. А до тех пор надо прикидываться недоумками, чтобы обеспечить себе безопасный проход по вражеской территории. Пусть Тимур думает, что он контролирует ситуацию».

Лешага рассматривал округу в попытке найти следы движения отряда всадников. Как бы то ни было, хоть лес и велик, а все ж десятки верховых – не иголка в стоге сена. Он уже достиг взглядом диковинного сооружения с погруженными в воду большущими колесами. Когда-то Марат говорил, что видел эту странную постройку через хитрые стекла наблюдательного пункта Монастыря. Кажется, благодаря вращению колес в этом непонятном сооружении коридоры и комнаты бункера освещались бледным желтым светом.

Колеса, как было и раньше, крутились, но прежде их покрывал дощатый настил. Теперь, после набега зверолюдов, он был сожжен. Возможно, монахи, охранявшие это место, отошли на противоположный берег, спалив за собой мостки. Будь времени побольше, перелаз несложно было бы восстановить. Но сути дела это не меняло: надо искать переправу, а Леха, как бы ни силился, никак не мог ее разглядеть.

– Я тут поесть кое-чего принес! – раздался неподалеку голос Марата. Лешага обернулся. Он видел его еще у змеиной промоины, однако, увлеченный поисками, не обратил внимания. Чешуйчатый подошел со связкой наловленных рыб и переброшенными через плечо тремя гадюками с откушенными головами. На другом плече драконида висела скукоженная плоская сумка, по виду не один год пролежавшая в земле.

– А это еще что?

– Там, в промоине, – затараторил любитель-рыболов, радуясь вопросу, – опрокинутая железная повозка. Я тебе рассказывал, из тех, что в прежние годы без лошадей или быков ездили. Лежит набоку, колеса врастопырку, стекол нет. Задняя часть раскурочена, даже ось вывернута. А в этой повозке два скелета. Вот на одном эта штуковина и была. Там у них и автоматы валялись, у одного и короткоствол был. Но нам от их оружия толку нет, совсем никуда не годные, – довольный находкой, тарахтел Марат. – Я вот что подумал: такие повозки чаще всего по твердым дорогам ездили, а не просто так, по земле.

– Ты хочешь сказать, что где-то здесь до Того Дня была твердая дорога? – насторожился Леха.

– Ну да! А если была дорога, то она совершенно точно вела к переправе.

– Но поблизости никаких следов моста, – возразил ученик Старого Бирюка.

– Смотри! – Драконид стал в гордую позу, по его мнению, подобающую ученому мужу, открыл сумку, вытащил оттуда запаянную в какое-то гибкое стекло разрисованную бумагу. – Это называется карта. Я в ней, правда, мало что понимаю. Но вот это синее – точно река, а зеленое – лес.

– Так и есть, – раздалось поблизости. Лешага резко повернулся, вскидывая автомат. Это была всего лишь Асима, но Леха не слышал, как ведунья подошла, и это ему не понравилось. – Он говорит правду: такие повозки в прежние времена назывались автомобилями. На заставе, где я выросла, был один такой. Он мог мчаться быстрее любого коня. Но без горючей воды превращался в бессмысленный кусок железа. У нас были и горючая вода, и автомобиль, но некуда было ездить, – будто не замечая гримасы на лице предводителя отряда, горестно покачала головой старуха. Должно быть, воспоминания далекой юности все дальше уносили ее от сегодняшнего дня.

– Ты начала говорить о карте, – напомнил Леха.

– Позволь, я гляну. В давние годы наш Учитель рассказывал о них и кое-что показывал.

– Мне тоже показывал, – буркнул Леха и даже захотел продемонстрировать подарок Библиотекаря, но счел подобное хвастовство неуместным.

Асима только улыбнулась, приняла из лап чешуйчатого карту и стала рассматривать.

– Да, здесь поблизости когда-то проходила дорога, – разглядывая трофей, произнесла умудренная годами женщина. – Она вела к Базе, той самой, что нынче захватили прорвы. Но это была секретная База, и потому дорога тоже была секретная. Впрочем, часть бетонного покрытия возле самой ее границы все еще сохранилась. – Леха скривился, вспоминая попытку силой прорваться за Барьер Ужаса. – Вот, погляди, – мягко продолжала Асима, – эта прерывистая линия и есть дорога. Вот тут она пересекает реку и уходит дальше в те самые земли, откуда приходят людожоги.

– Ты что же, хочешь сказать, что здесь в реке брод? – покачал головой Лешага. – Это вряд ли. Даже если он там есть, с таким быстрым течением через перекат идти опасно. Да и не стоит лезть в серую воду. Раз искупаешься, потом три руки дней чесаться будешь, а то и вовсе язвами пойдешь.

– Так было прежде, – покачала головой Асима. – Но на карте обозначен не брод, а скрытая переправа.

– Погоди, скрытая переправа, которая была еще до Того Дня? – удивился Леха.

– Именно так.

– И людожоги знают о ней?

– Как видишь, знают.

– Но откуда?

– Чтобы ответить на этот вопрос, надо понять, куда на том берегу тянется дорога. Ее уж точно строили не просто так. Чужие здесь не ездили.

– И ты знаешь, куда она ведет?

Асима со вздохом покачала головой:

– Откуда мне знать? Я не ходила за реку. Может, Лил увидит больше.

Лешага удивленно поднял брови. Что такого может знать его подруга, большую часть жизни проведшая в уединенном селении на холме среди лесной глухомани?

– Не время удивляться, – по достоинству оценив выражение его лица, хмыкнула старуха. – Ты еще многого не знаешь о той, которая выбрала тебя.

– Выбрала меня? – возмутился было Леха, оглядываясь на Марата, как на союзника и свидетеля. – Да если хочешь знать…

– Зачем же, – перебила его ученица Седого Ворона. – Я и так знаю больше, чем ты можешь себе представить. Ты уже, наверное, и сам догадываешься, что доступное взору – лишь малая часть реального. И не самая значимая часть. – Она подняла руку: – Ты видишь кулак и чувствуешь угрозу, но не знаешь, что внутри. – Она разжала пальцы и протянула Лешаге красную ягоду на ладони – Съешь, вкусная. И спроси у Лил, что она видит, глядя на эту разрисованную бумагу.