Стоящий на грани двух времен

Конрад Фиалковский
Стоящий на грани двух времен

Уже сотни лет экзамены сдают в мае. Правда, придумано не ахти как удачно, зато освящено традицией, Разумеется, на Марсе это не имеет значения, но на северном полушарии Земли, пожалуй, следовало бы внести коекакие изменения.

Академия космонавтики, в стенах которой, по выражению Цифирки, «люди превращаются в космонавтов», расположена в центре Европы, и поэтому зубрить мне приходится как раз тогда, когда цветут каштаны, когда первые порывы теплого, уже летнего воздуха пригибают к воде камыш на берегу озера, а климатологи организуют теплые лунные ночи.

Я живу в высотном здании неподалеку от старой академии и часто смотрю на ее тяжелые серые стены, придавленные тяготением, которого не могли победить древние строители. Сейчас там музей роботов: под низкими сводами залов выстроились ряды автоматов, которые когда-то для чего-то были нужны. Я люблю эту тишину, полумрак застекленных прямоугольников, именуемых окнами, и едва. ощутимый запах материалов, из которых некогда делали автоматы, — аромат прошлого.

Я был там недавно, несколько дней назад, с Таффом, Лили и Бортом. Мы встретились у входа в экзаменационный зал. Я искал Борта и пришел как раз в тот момент когда автомат вконец охрипшим голосом вызывал Таффа.

На минуту шум утих, и я услышал голос Борта:

— Сат! Куда ты летишь, протонище?! Мы здесь…

Они с Лили стояли у колонны информатора.

— Подойди-ка на минутку, Сат. Расскажи, как ты сдал… — Лили крепко схватила меня за рукав.

Тогда я вспомнил, что вчера сдавал экзамен, а они еще ничего не знают.

— Провалился, — сказал я.

— Как так?

— Очень просто. Спросили о древней гипотезе, касающейся Красного Пятна Юпитера. Гипотеза какого-то Вильдта или как там… Никогда не мог запомнить замысловатых научных предположений, с которыми выступали наши уважаемые прадеды…

— Ну и что? — Лили все еще держалась за мой рукав.

— Известно что. «Подучите, дорогой коллега», — просипел Цифирка, как обычно говорят разлаженные автоматы, и открыл выходное поле.

— У Цифирки вечно такие штучки, — авторитетно заметил Борт. — «Прошу вас, коллега», «благодарю вас, коллега», а пила — каких мало. Не расстраивайся, Сат…

— Неловко все-таки…

— А что ему расстраиваться, — пожала плечами Лили. — Может еще раз пойти сдать тому же Цифирке.

А у меня вот осталась только полуавтоматная…

— Не горюй. Тафф говорит, что нет ничего лучше автоматов… — попытался я успокоить ее.

— Так то Тафф. У него есть подход к автоматам.

Он, кажется, когда-то изучал психологию гомоидальных автоматов.

— Брехня, — заметил Ворт. — Его выгнали с того факультета, и он попал к нам…

— Но он на этом собаку съел. А в Музее древней роботики почти все автоматы — его старые знакомые.

— С некоторыми я даже на ты, — сказал Тафф, подойдя ко мне и хлопнув меня по плечу.

— Ну, как, Тафф, сдал?

— Мгм… Цифирка расспрашивал о бдящих и крякающих роботах. Я лично знаком с несколькими, так что в общем сами понимаете…

— Так ты вместо системы Юпитера сдавал роботику? — недоверчиво взглянула на него Лили.

— Ничего подобного. Цифирка спросил меня, кто спас поселок Саган, когда битоптеры открыли люк входного шлюза. Помнишь случай на спутнике Юпитера, Европе, семьдесят или восемьдесят лет назад?

— Ты даже не знаешь точной даты и все-таки сдал?

— Мы как-то не говорили о датах. Я рассказал Цифирке, как бдящий робот учуял битоптеров и героически, рискуя раствориться, дал импульс крякающим роботам. Те начали с акустических частот, но потом перешли к ультразвукам, и когда прибежали космонавты, от битоптеров осталось одно воспоминание.

— Воспоминание? — деловито спросил Ворт.

— Я не знаю точно, но Цифирка тоже не знал, поэтому он лишь кивнул, и я сдал…

— Везет же человеку!

— Это не везение, а всестороннее знание предмета и… знакомства среди роботов из Музея древностей…

— При чем здесь знакомства? — спросил я, потому что не мог уловить связи между музеем и экзаменом.

— Что за вопрос! Там есть один старый автомат-сказочник. Когда-то он рассказывал мне подобную историю, происшедшую в земном городе Риме, о крякающих автоматах с каким-то странным названием.

Ворт немного подумал, потом сказал:

— Я думал, ты говоришь серьезно. Поселок Саган был спасен бдящим автоматом. Крякающих там вообще не было…

— Но ведь могли быть… — не растерялся Тафф. — Впрочем, стоит ли спорить о мелочах?

— Знаешь, Тафф, я бы не прочь сходить в твой музей, — неожиданно предложила Лили.

— Зачем? Ты же современный нейроник, значит, не любишь возиться со старыми автоматами…

— Еще бы! От этих автоматов вечно пахнет горелой изоляцией. Но вдруг он мне поможет…

Я немного удивленно посмотрел на Лили, так как никогда не подозревал, что она способна додуматься до этого.

— То есть как? — Тафф тоже был удивлен, — Я завтра сдаю полуавтоматный. Если провалюсь — в академии мне делать нечего.

Тафф на минуту задумался.

— М-да. Дело дрянь. Только не знаю, захотят ли эти роботы с тобой разговаривать.

— Почему?

— Они что-то не любят девчат…

— Это почему же?

— А просто так. Наверно, не привыкли. Раньше почти всегда мужчины создавали и воспитывали роботов.

— А женщины?

— У женщин было столько других занятий… Во всяком случае, роботами они не очень интересовались.

— Болтовня, — перебил его Ворт. — У нас есть исторические примеры…

— Да, есть, — согласился Тафф. — Но роботы с ними не знакомы.

— Ну, значит, не пойду в музей, — пожала плечами Лили. — Да и чем эти старые сундуки могут мне помочь?

— Ты права. Нам, нормальным людям, нечего делать около этих транзисторных трупов. Другое дело такой тип, как Тафф… — сказал Ворт и взглянул на Таффа.

— Впрочем, неважно. Я сдаю завтра в полдень.

Все равно ничего не успею выучить. Если не сдам… Эх, да что там говорить…

— Больше оптимизма. Лили. — Ворту было жаль ее.

— Почти наверняка не сдам. Вы знаете об этом не хуже. Нечего утешать. Выгонят — и все. Не волнуйтесь,, я не расплачусь перед этими автоматами и вашим Цифиркой!

— Не падай духом, а то провалишься, — сказал я как можно убедительнее.

— Слушай, есть идея, — неожиданно вставил Тафф.

— Внимание, защитник транзисторных гробов что-то придумал! Это не часто случается… — сказал Ворт, который не был поклонником таффовских идей.

— Перестань ерундить, я говорю серьезно.

— Что за идея? — спросил я.

— Но, чур, все замечания — только после того, как я кончу. Договорились?

— Но мы же серьезны, почти как автоматы, — не выдержал Ворт.

— Ладно! — сказал я.

— Так договорились?

— Договорились. Выкладывай свою идею.

— Так вот, триста лет назад, — начал Тафф, — в городе Ата на Марсе жил старый кибернетик… и случилось так, что этого кибернетика исключили из Всесолнечного кибернетического общества и, хотя он был известным в свое время ученым, издали приказ стереть его имя из памяти всех автоматов, мнемотронов и прочих аккумуляторов информации…

— А ты-то откуда об этом знаешь? — спросил я.

— Подожди. Я скажу.

— Не перебивайте его, — остановила Лили Ворта, который тоже собирался ввернуть словечко.

— Он понес наказание за то, что не уважал Общество, оскорбил его членов и использовал свои знания для создания вздорной и лживой машины, недостойной называться автоматом. Сей старец имел наглость показать машину Обществу и добился того, что сам председатель доверчиво задавал вопросы этому лжецу.

— Ты скажешь, наконец, что это за автомат? — не выдержал я.

— Затем старик, всю свою жизнь отдавший этим машинам, покинул город Ату и поселился на XII базе у Залива Улыбок. Несколько лет он прожил в небольшой кабине на окраине базы, там, где выбрасывали на свалку пришедшие в негодность узлы автоматов. Потом умер. О нем говорили, что он мастерил из кибернетического лома преудивительные автоматы, вел с ними бесконечные споры, но после его смерти ничего не нашли.

— Наверно, он разговаривал сам с собой, — заметил Ворт.

— Возможно. Известно только, что через неделю после его смерти в Центр дезинформированных автоматов обратился странный, робот. Его появление, не связали со смертью старика. Разве мало роботов, не нашедших себе места в жизни, обращалось в Центр?! Однако у этого робота была стерта память, и он не мог сказать, для чего создан. Главный кибернетик Центра лично произвел технический осмотр, но тоже ничего не выяснил.

— Неужели кибернетик не мог понять, для чего создан робот? — Ворт был настроен скептически.

— Понять нетрудно, если робот служит для выпечки булочек или исполнения песенок, но тот робот был совершенно другим. Его хотели даже сдать на слом, но, учитывая необычную конструкцию, передали в музей.

— И он стал твоим знакомым, — не сдавался Ворт.

— Ты попал в точку. Как вы уже догадались, это был автомат старика. Почти два столетия он молчал, но несколько десятков лет назад впервые сказал правду…

— Ну и что? — заинтересовалась Лили.

— А ничего. Болтовней старых роботов никто не интересуется.

— Но для чего он служит?

— Я скажу, но вы не смейтесь. Он служит… для предсказания будущего.

— Вот остроумно! — воскликнул Врт и начал смеяться так громко, что студенты, стоявшие рядом, замолчали.

— Ерунда. И ты в это веришь? — сказал я, пытаясь сохранить серьезный вид.

— Не такая уж это ерунда, как вам кажется, — обиделся Тафф. — Кое-что он предсказал точно…

— Например? — спросила Лили.

— Ну, хотя бы то, что сегодня я сдам экзамен. Я ведь совсем не готовился.

— Это может быть случайностью, — заметил я.

— Он предсказал, что я заблужусь в космосе…

— В самом деле? Я слышал о твоем приключении…

— Во всяком случае, я ему верю.

— А другим он тоже что-нибудь предсказывал? — Ворт перестал смеяться.

— Конечно. Он предсказал Кобару, что его законы сверхконцентрации управляющих систем окажутся неверными.

— Кобару? Кибернетику, жившему триста лет назад?

— Да, ему. Кобар тогда был председателем Всесолнечного кибернетического, общества. Свое предсказание автомат сделал публично. Теперь вы понимаете, почему старик и его автомат были преданы анафеме. В то время законы Кобара еще были теоретической основой для кибернетиков-конструкторов и ничто не предвещало их падения.

— И автомат не сообщил, как звали старика? — я хотел наконец услышать что-нибудь конкретное.

— Нет. Старик, повинуясь решению Верховного собрания кибернетиков, стер свое имя из памяти автомата.

— Значит, оно никому не известно? — удивилась Лили.

— Никому.

— Невероятно. Ведь твой безымянный старик — один из величайших кибернетиков всех времен.

— Если только эта история правдива, — Ворт не был убежден.

— Мы можем проверить, — сказал я и выжидающе посмотрел на Таффа.

— Сможете, если только автомат захочет с вами разговаривать. Он, знаете ли, со странностями. Прежде чем я добился от него ответа, мне пришлось три дня кряду поливать его десятипроцентным раствором поваренной соли. Его сосед по музею, надстратосферный охотник, сказал мне, что он это очень любит…

— А как зовут твой удивительный автомат? — пыталась узнать Лили.

— В том-то и дело, что никак, во всяком случае в нашем понимании.

— Но ты же к нему как-то обращаешься? — не унималась Лили.

— Да. К нему надо обращаться так: «О стоящий на грани двух времен».

— Немного длинновато.

— Что делать, иначе он вообще не реагирует. Я считаю это безвредным чудачеством.

— Почему на грани двух времен? — заинтересовался я странным названием.

— На грани прошлого и будущего, — объяснил Тафф. — Он это объясняет гораздо сложнее, но смысл примерно такой.

— Что же общего у этого названия с предсказанием будущего?

— Очень много. Я не упомянул о главном: как он это делает.

— Не гадает же он по руке? А, Тафф?

— Конечно, — Тафф даже не взглянул на Ворта. — Он вообще не гадает, а предсказывает. Это разные вещи.

— Ну, так как же он это делает?

— Переносится в будущее, понимаете? В его предсказаниях нет ничего мистического. Наоборот, они опираются на науку. Автомат переносится в будущее, узнает что к чему, потом опять возвращается в наше время и предсказывает. Если он согласится сделать предсказание относительно твоего экзамена, то перенесется в завтрашний день, проверит, сдала ли ты, и сообщит нам.

— Значит, он никогда не ошибается? — задумалась Лили.

— Никогда! Только не всегда хочет предсказывать.

— А как ты думаешь, мне он станет предсказывать…

— Не знаю. Я сделаю все, что смогу. Давайте встретимся в четыре у музея.

— А раньше нельзя?

— Нет. Мне надо пообедать. Разговор с ним требует космического терпения.

Лили хотела еще о чем-то спросить, но Таффа уже не было. Он бросил: «Привет!» и стал проталкиваться к выходу.

— И что вы об этом думаете? — спросила Лили.

— Посмотрим, — сказал я.

— Ерунда, — авторитетно заявил Ворт.

— Так ты не придешь после обеда?

— Приду… Чего не сделаешь ради друзей.

Мы ждали Таффа у главного входа на древних каменных ступенях. Погода была солнечная, и от серых камней балюстрады веяло жаром.

— Не придет… Наплел, а теперь не придет, — сказал Борт, когда часы пробили четыре.

Но в то же мгновение я услышал посвистывание Таффа.

Он медленно брел по аллее, усаженной старыми деревьями. Подошел к лестнице и, перескакивая сразу через две ступеньки, поднялся к нам.

— Пошли, — бросил он и, отворив старые деревянные двери, пырнул в дом. Мы прошествовали по длинному коридору, усеянному солнечными пятнами.

— Здесь, — Тафф наконец остановился перед одним из залов. Внутри было темно, но я разглядел контуры автоматов, стоящих вдоль стен.

— В этом зале? — шепотом спросила Лили.

— Да, только не толкайтесь, — вполголоса ответил Тафф.

— Ну и рухлядь! Подумать только, что человечество изготовляло подобные гробы! — Борт внимательно рассматривал автоматы.

— Тише. У них отличный слух.

Вдруг что-то щелкнуло, и мы услышали странный звук: пум-пум-пум…

— Что это? — остановилась Лили.

— Надстратосферный охотник. Ему скучно, вот он и имитирует охоту на метеориты, — объяснил Тафф.

— Он всегда так? — спросил я.

— Нет, только иногда. Диапазон акустических частот у него довольно широк, и он может издавать разнообразные звуки. Охотнее всего он подражает коровам.

— Коровам?

— Ну да. Были в древности такие животные. Обязательно сходи как-нибудь в зоопарк, посмотри.

— Но при чем тут коровы? — поинтересовалась Лили.

— Автоматы неравнодушны ко всем белковым существам.

— И к людям тоже?

— Прежде всего. Но признаваться в этом они не любят. Считают дурным тоном.

— Так и к нам твой предсказатель неравнодушен?

Прекрасно! — обрадовался Ворт.

— Тише! Вон он стоит.

— Что? Тот ржавый ящик? — Ворт с неодобрением посмотрел на автомат.

— Это печать времени, выгодно отличающая благородные автоматы минувших эпох от современных, одетых в дешевую оболочку, — громко, очень громко произнес Тафф.

— Зато современная оболочка прочна… а эти рассыплются через сто лет… — дополнил Ворт.

— Еще что-нибудь в таком духе, и мы можем спокойно уйти, — твердо сказал Тафф. — Автоматы очень чувствительны к такого рода замечаниям.

Неожиданно завыл надстратосферный охотник.

— Тафф, прикажи ему успокоиться или выключиться, — попросил Ворт.

— Сразу видно, что ты воспитывался в наш век. Тебя совершенно не интересует психология робота…

— Лекцию о психологии этих милых систем ты прочтешь нам в следующий раз. Мы не за этим пришли.

— Поговорим, наконец, со стоящим на грани… — предложила Лили и шагнула к автомату.

— Не подходи слишком близко, — предостерег ее Тафф. — С ним надо разговаривать, держась на расстоянии не меньше пяти метров.

— Почему?

— Не знаю. Иначе он не отвечает.

— Ну, мы стоим точно так, как желает уважаемый робот, — заметил я. — Давайте начинать.

— Ну, Тафф, начинай, — поддержала меня Лили.

Тафф набрал в легкие воздуха и напыщенно сказал:

— О стоящий на грани двух времен, мы пришли к тебе…

Робот не отвечал. Некоторое время мы стояли молча.

— Ну и что? — спросила наконец Лили.

— Повтори еще раз, — посоветовал я.

— О стоящий на грани двух времен, ответь нам! — воскликнул Тафф.

— Ответь же, наконец! — произнес Ворт совершенно нормальным тоном, и, быть может, именно это подействовало. В автомате что-то щелкнуло, и мы услышали низкий металлический голос.

— Что вы хотите узнать? Когда космические корабли достигнут системы Сириуса? Наступит ли ледниковый период после превращения Солнца в сверхновую? А может, вы хотите узнать о величайшем дне вашей жизни, дне победы или поражения? Дне, который будет иметь решающее значение в вашей жизни, от которого зависят все остальные дни…

— Нет… я… только хотела бы знать, сдам ли завтра экзамен, — робко ответила Лили.

— Жизненный экзамен? Выдержишь ли ты его так, как должен выдержать человек… — автомат замолк.

— Нет… экзамен по системе Юпитера… Мне сдавать перед полуавтоматной…

Ответа не было. Тафф встревоженно шевельнулся. Затем сказал:

— Прости, что мы беспокоим тебя, о стоящий на грани двух времен, по столь незначительному поводу. В действительности он очень важен. Но ты, о стоящий на грани двух времен, никогда не был студентом и не знаешь этого…

Автомат молчал.

— Прости, я неправильно выразился. Не то, чтобы ты не знал, просто тебе, о стоящий на грани двух времен, трудно взглянуть на это с точки зрения студента… Потому что, видишь ли… — начал заикаться Тафф.

И вдруг автомат заговорил:

— Не понимаю. Не понимаю, что значит полуавтоматная?.

— Экзаменационная комиссия, в состав которой входят и люди, и автоматы, — тут же ответила Лили.

— Не понимаю, что там делают люди, раз есть автоматы, но это, наверное, еще одна странность вашей эпохи… В мое время такое было бы немыслимо.

— Итак, о стоящий на грани двух времен, можешь ли ты ответить на наш вопрос? — Тафф сделал шаг вперед, но тут же отступил.

— Я исполню ваше желание, — сказал автомат громче прежнего, а может, нам только показалось. Потом он зашумел и… исчез.

— Где он? — первым воскликнул Ворт.

— Исчез! Что с ним? — Лили сделала шаг вперед, но Тафф схватил ее за руку.

— Перенесся в будущее. Осторожнее, теперь туда нельзя входить.

— В каком смысле перенесся? — спросил я.

— Таков принцип его действия. Он переносится в будущее и проверяет. Я вам уже говорил. — Тафф объяснял все так, словно описывал принципы действия пакеты.

— И когда же он вернется? — нетерпеливо спросила Лили.

— Через минуту. Мы послали его в завтрашний день. Чтобы отправиться на сто лет вперед, ему понадобилось бы больше времени…

— Подумать только, триста лет назад… — Ворт хотел что-то сказать, но его слова потонули в басовитом гуле.

Автомат стоял на прежнем месте.

— Вернулся! — крикнула Лили. — Вернулся!

— Действительно, он уже здесь, — подтвердил Тафф, а потом обратился к автомату: — О стоящий на грани двух времен, можешь ли ты дать ответ на наш вопрос?

Автомат молчал.

— Почему он не говорит?! Наверное, я провалюсь!

— Может, он испортился? — подсказал я.

— О стоящий… — начал было Тафф, но автомат прервал его:

— Минуточку, молодые люди, дайте старому автомату прийти в себя…

— Как с Лили? — спросил я.

— Сдаст, если завтра не будет трогать рукой цветных металлов.

Автомат сказал это тихо, словно очень устал.

— Как тебя понять? — Лили удивленно смотрела на нас.

— Предсказание не хуже других, — пожал плечами Тафф.

— Не понимаю. Что это значит? Объясни, автомат! — крикнула Лили.

— Кончено, — сказал Тафф.

— Что «кончено»? — Лили еще не понимала.

— Сегодняшняя беседа. Ты назвала его автоматом.

Теперь он не ответит.

— Но он должен мне объяснить…

— Ничего он тебе, уже не объяснит. Я предупреждал. Благодарим тебя, о стоящий на грани двух времен… — обратился Тафф непосредственно к автомату.

— Нам пора сматываться? — догадался Ворт.

— Вот именно.

— Ну, так привет, старый ящик, — сказал Ворт, и мы вышли.

На следующий день толчея у входа в экзаменационный зал была еще больше. Начались экзамены перед полуавтоматной комиссией. Я немного запоздал и, когда проталкивался сквозь толпу, услышал, как автомат вызывал Лили:

— Внимание, Том Лили приглашают на полуавтоматную комиссию. Внимание, повторяю: Том Лили приглашают па полуавтоматную…

Я увидел Борта и Таффа. Они стояли в сторонке.

— Как думаешь, сдаст? — спросил я Борта, вовсе не будучи в этом уверен.

— Не знаю, — неопределенно ответил Борт. — Она неплохой нейроник, но идеальным мнемотроном по вопросам системы Юпитера ее не назовешь.

— Автомат сказал, что сдаст, — заметил я.

— Ты в это веришь? — засмеялся Борт.

— Сам не знаю. Мы, кажется, видели, как он перенесся в будущее.

— Видели, как он исчез, — уточнил Ворт.

— Наши предки многое умели…

— Хватит вам разглагольствовать о гениальности предков, — перебил меня Тафф. — Замечу только, что они были даже более гениальны, чем нам кажется.

— Посмотрим, Тафф, сдаст ли Лили, — серьезно сказал Борт. — В противном случае я отправлю уважаемый автомат на склад кибернетического лома. Если только его примут. Такие развалины просто выкидывают на свалку.

— Сдаст, если не прикасалась ладонью к цветным металлам. Так он сказал?

— Могу тебя заверить, Тафф, не прикасалась. Она с самого утра натянула перчатки…

— Думаешь, поможет? — Тафф засмеялся. — Автомат сказал о руке, но не говорил насчет перчаток.

— Но ведь без перчаток она рано или поздно будет вынуждена к чему-нибудь прикоснуться.

— Надо быть повнимательнее, если хочешь, чтобы предсказания сбывались… — Тафф хотел еще что-то добавить, но помешала Лили.

Она радостно смеялась, словно ребенок, который первый раз летит на вироплане.

— Сдала! Сдала! Вы слышите?!

— Молниеносно.

— Поздравляю!

— Цифирка сидит какой-то заспанный, автоматы все время болтали друг с другом, а потом, прежде чем он успел хоть что-то сказать, единодушно вывели мне плюс!

— Значит, стоящий на грани не обманул… — отметил Тафф.

— Ага. Впрочем, сегодня утром я ходила к нему еще раз, — засмеялась Лили.

— И что же сказала тебе эта развалина? — спросил Борт.

— Он разговаривал с тобой? — Тафф подозрительно посмотрел на нее.

— Ну, конечно. Мы подружились.

— Лили, ты не шутишь? — Тафф был немного обеспокоен.

— Как можно! Милая транзисторная труха так мне помогла! Неужели я позволю себе смеяться над лучшим другом…

Тафф остановился перед ней.

— Не разыгрывай нас, Лили, Что он тебе сказал?

— Мы беседовали на различные темы.

— Ну и что?

— Ничего. Да, совсем забыла. Он просил передать тебе привет. Уж так тебя хвалил, так хвалил. Сказал, что такие обаятельные юноши, как ты, в теперешние времена вообще не встречаются… Говорил еще что-то, но надстратосферный охотник ужасно мешал ему…

— Как все это понять? — покраснел Тафф.

— Лучше спроси у него сам. Я иду поблагодарить его за прекрасные, научно обоснованные предсказания. Может, сходим вместе?

— Согласен, пошли, — сказал я.

Надстратосферного охотника мы услышали уже издалека.

— Не обращайте на него внимания, — сказала Лили тоном завсегдатая, здешних мест.

— Где… где автомат? — спросил Тафф, и только тогда я заметил, что автомата нет. На паркете, там, где он раньше стоял, темнело пятно.

— Как ты его назвал? Автомат?! — возмутилась Лили. — Хорошо, что его нет!

— Но где же он? — настаивал Тафф.

— А, понимаю… Он еще не вернулся… — сказала Лили.

— Откуда не вернулся? — Тафф сделал шаг к пятну на полу.

— Не подходи, — крикнула Лили.

— Шутки в сторону. Где ты его спрятала?

— Я спросила его, когда будет конец света, и он отправился в будущее, чтобы ответить на этот вопрос.

— Так он никогда не вернется, — заметил я.

— Еще бы.

— Не шути, Лили. Куда ты его запрятала? Это мой любимый автомат… — Теперь Тафф говорил спокойно.

— Лили, что ты с ним сделала?

— Разобрала на части. Как нейроник, я хотела познакомиться с его устройством.

— И он не протестовал? — удивился я, потому что помнил, как вопят демонтируемые автоматы.

— Еще как! Он предсказывал мне скорую и мучительную смерть…

— И ты не боялась? — я серьезно взглянул на Лили.

— Немного боялась, — призналась она, — но решила довести дело до конца. Я нейроник и действовала во имя науки.

— И все-таки я бы этого не сделал, — сказал Борт.

— Может, и я не решилась бы; но я обратилась к смотрителю музея.

— Ну и что? — на этот раз Тафф был явно заинтересован.

— Он разрешил мне демонтировать эту рухлядь. А потом кое о чем спросил. Знаешь, о чем, Тафф?

— Нет. Меня это не интересует. Ты испортила лучший автомат…

— Он спросил меня: не новая ли я симпатия Таффа.

Тафф всегда приходит с ними сюда, к автомату, который предсказывает будущее. То будущее, о котором говорил автомат, программировал сам Тафф, но бедные девочки об этом не знали.

— Одним словом, соблазнение с помощью автомата, так что ли, Тафф? — Ворт громко засмеялся.

— Надо же было тебе его уничтожить! Не зря он мне советовал не связываться с женщинами-нейрониками!