Сто килограммов для прогресса. Часть вторая

Глава 20

На 'Гефест' поставили котлы и машины, загрузили углем, но это не помогло, он торчит из воды как поплавок, даже видны кончики лопастей винтов. Запустили одну машину с водяной помпой, накачали воды в балластные цистерны. Винты скрылись, но до расчетной ватерлинии еще далеко. Да сколько же у него водоизмещение! Но саму ватерлинию я на корпусе не рисовал, сделал только несколько меток с цифрами. Это чтобы не позориться, где должна проходить ватерлиния нет единого мнения даже у меня самого.

Я зашел на борт, прошелся по отсекам. Ну еще много чего не хватает — пресной воды — минимум, запасов продовольствия нет, орудий и боеприпасов нет. Даже мачты нет! Ясно, это они хотят побыстрее выйти в море, уже на месте машиной работают, но я не разрешал отдавать концы.

Вызвал капитана, выговорил ему за торопливость. Приказал нормально оборудовать корабль для выхода в море, прошлись уже вместе с ним и главным корабелом по недоделкам. Доделаем, говорит, но пушек — нет.

Пошел на завод, и вправду — на пушки очередь. Тут некоторые корабли захотели вторую пушку, приказ Командора, говорят. А пушки делают медленно, не пирожки это. Пришлось вручную расписывать очередь на пушки, для 'Гефеста' хотя бы одну в ближайшее время. Тем более, ставить мачту и такелаж — это не один день работы.

Заготовка паруса уже давно готова, надо будет только доделать в размер. Из новой парусины, что делает новый ткацкий станок. Парусина ровная, прочная, широкая — что удобно. Потому как такой большой гафель мы еще не делали. Высота мачты — шестнадцать метров! Такую сосну еще не сразу нашли.

Но вот все доделали, только пушка одна, на баке. Взяли еще отделение пехоты, лишними не будут. Зашел на борт, машины уже под парами. На мостик подниматься не стал — пусть там капитан командует. Встал на баке, на самый нос. Погода хорошая, солнце светит, весна. Ветрено только. Якоря поднимать не надо, только канаты удерживают пароход у причала. Махнул капитану — 'Командуй'.

Концы отдали, и машина делает 'малый назад', отходим от причала. Пошла циркуляция, чтобы носом развернуться к выходу из бухты. Машины переключились на 'средний вперед', теперь это легко, золотник приводится через кулисный механизм, и можно плавно менять угол подачи пара с переднего на задний ход.

Ход переключили, от вращения винтов за кормой вскипела вода, но корабль продолжал двигаться назад. Вот это инерция! Это надо учитывать. Пароход уже развернуло больше чем надо, рулевой опомнился и выровнял руль. Наконец-то 'Гефест' остановился, и двинулся вперед, медленно набирая ход.

Вышли из бухты. 'Право руля!' 'Полный вперед!' Корабль повернул от берега, и пошел в море разрезая носом встречную волну. Вот, я уже на своем 'железном' пароходе! Ведь стальной корабль это не только прочность и безопасность, это еще и долговечность. Некоторые стальные корабли даже самой первой постройки, служили чуть ли не сто лет. А у меня тут и свинцовый сурик, и цинковая защита.

Два часа кружили в море, не отходя далеко. Пытались измерить скорость, но мешал ветер. Около десяти узлов на полном ходу, но это корабль почти пустой, надо его хорошо нагрузить и проверить.

Чувствуется, что он 'речник', при некоторых курсах качка довольно неприятная. Пробовали идти под парусом — совсем плохо, мачта слишком смещена вперед, из-за малой килеватости сильный снос при бейдвинде. Вот машины и парус вместе — неплохо. Но тоже надо проверять с полной загрузкой.

Возвращаемся в бухту. Зашел на мостик, чтобы предупредить рулевого о большой инерции управления. Но капитан и рулевой чуть ли не вместе рулят, на рулевом роба мокрая от пота. Не стал говорить под руку, и так они предельно внимательны.

Причаливали на самом малом, потом просто тянули руками канаты. Ну вот, кранцы прижаты к причалу и все выдохнули. Интересно, наши баржи-мавны тяжелее, когда груженые, но с ними так не переживали. Понимаю, новый корабль. Железо! Ничего, привыкнут.

В Крыму такая ситуация: весна, приближается пора перегона скота на север, в приднепровье. Нур-Девлет даже не пытается перекрыть перешеек, написал мне, что уходит из крепости Порт-Перекоп, будет удерживать только крепость Каламиту — Инкерман. Что это с ним?

Я связался со своими агентами-черкесами, они сообщили что от Нур-Девлета уходят татары понемногу, уже осталось около полутора тысяч татар и около трехсот ногаев. Теряет Нур-Девлет инициативу, надо мне самому на его стороне в войну между братьями вступать. Самое срочное — занять Порт-Перекоп.

Послал два взвода пехоты и три миномета на 'Спартаке' и шхуне, 'Архимед' ушел на Родос, а 'Гефест' еще не обкатанный, сейчас на нем машины перебирают, проверяют. 'Спартак ' там пока останется, пароходы — это теперь еще и мобильные радиостанции.

Солдаты успели занять крепость, но вызвали подкрепление другого рода — послал к ним на шхуне тридцать греков-рабочих, наводить порядок в крепости. Чинить казармы, чистить кувшины-резервуары для воды, вывозить навоз. Говорят, что весь двор в крепости был покрыт слоем навоза, его не чистили, просто втаптывали. Вот так, сдашь квартиру в аренду, потом на ремонт больше потратишь.

Обсуждаем, по переписке, с Нур-Девлетом план по перехвату родов, проходящих на север. Но это мой план, Нур-Девлет считает мои сухопутные силы недостаточными, и собрался отсиживаться в крепости.

С одной стороны он прав — пушки и пехота за конницей не угонятся. Напасть пушками на всадников нельзя, если те не захотят. Драгуны с карабинами большого перевеса над конными лучниками не имеют, и мало у меня драгун.

Так что остаётся провоцировать татар на нападение. Но во-первых: они могут просто не захотеть воевать. А во-вторых: провоцировать большим перевесом чревато фатальным поражением. Надо что-то придумать.

Посадить гранатометчиков на коней? Но в одиночку выстрелить из гранатомета невозможно, нужен второй номер — 'поджигатель'. Эврика! Уже все придумано тысячи лет назад — колесница! Один правит, другой стреляет. Для выстрела надо делать короткую остановку, но дальность в четыреста метров это позволяет.

Если запрячь в колесницу пару крепких коней, то ее скорость не будет сильно отличаться от скорости всадника — устанут догонять. Можно долго уходить от преследования отстреливаясь. Если расстояние сократится, то можно отстреливаться из карабинов. Вот только нельзя отстреливаться ровно назад — реактивная струя попадет в коней. Надо стрелять или вбок, или под углом к оси.

Срочно делаем колесницу, надо пробовать. Из фанеры будет легкая и прочная, где надо укрепим сталью. Колеса сварные от косилок, только надо подшипники делать тщательно, скорость будет выше. Подвеска рессорная, уже делали для двуколок.

Гранатометчику должно быть удобно стрелять из колесницы, от этого зависит результат. Решил провести моделирование эргономики, сделали макет кузова колесницы из досок, посадили туда гранатометчика и заряжающего. Вот еще момент, заряжающий еще должен быть возничем. Так что делать — учить заряжающих на возничих, или возничих на заряжающих? Сделаем колесницу — попробуем.

Стали моделировать процесс — солдат машет трубой гранатомета. Заряжать гранатомет ему придется самому. Заряжает на ходу, командует возничему, тот останавливает колесницу, но не прямо, а с поворотом. Прицеливается, дает команду — 'Пали!', возничий поджигает фитиль гранаты.

Чем поджигать? Нужен фитиль длинный, с держателем. И лампу закрытую, вдруг фитиль погаснет. Надо крепления для всех предметов: и для гранатомета, и для гранат, для карабинов. Даже по ровной, на первой взгляд, степи колесница скакать будет сильно.

Сделали одну колесницу, легкая получилась. Пара лошадей легко везет двух человек и груз. Ну и лошадки неплохие, послал людей в Кутаиси купить еще лошадей у Георгия.

Стали тренироваться, оказалось, что экипаж слишком медленно останавливается — нужен тормоз. Мысль побежала — ленточный тормоз, колодочный, дисковый. Ленточный самый простой, но куда ставить? Тут ось неподвижна, колеса на ступицах вращаются независимо, два тормоза ставить надо. Сообразил, можно еще проще. Позади кузова палка на рычаге поперек, надавить на рычаг — палка прижимается к колесам, тормозит. Нажимать надо сильно, ногой. В колеснице появилась педаль тормоза. Ну и на спуске можно притормаживать, все лошадям легче.

С тормозом уже лучше. Гранатометчик выставляет гранату на дальность, заряжает в трубу, приготавливается к выстрелу и командует — 'Короткая!' Возница останавливается с поворотом, нажимает тормоз. Поворачивается, берет фитиль и поджигает сопло гранаты. Я специально такую команду выбрал: закрываю глаза, и представляю, что это у меня танк маневрирует. Звук другой только.

А когда сделали вторую колесницу, так солдаты тут такую гонку устроили! Может ипподром построить? Обнаружилась недостаточная смазка ступиц, приделали масленки, мы такие уже используем на паровиках.

И еще один момент — гранатометчикам дальность придется определять самим, командира взвода не будет. Так что опять тренировки и отбор.

Еще надо производство гранат наладить. Для роликов целую машину сделали, на мясорубку похожа. Два диска из инструментальной стали, первый неподвижен, в нем отверстия для проволоки. За ним вращается второй диск с прорезями по периметру, привод от паровика. За вторым диском упор, чтобы длина роликов была одинаковой. Рабочий просто пихает проволоку с усилием в отверстие, вниз сыпятся ролики.

Для сварки корпуса сделали оправки и кондукторы, на других оправках еще раз проковывают шов. В конце отжигают и протягивают через калибр. Готовые гранаты хотел даже покрасить в зеленый цвет, есть уже такая краска — нитролак с зеленкой. Ни к чему такой перфекционизм, покрасили в черный — кузбасслаком. А вот деревянные ящики для гранат сделали, по три гранаты в одной укупорке. Ящики неокрашенные.

С Родоса передают. Передает уже наземная радиостанция — установили локомобиль с генератором, поставили передатчик, развернули антенну.

А передают следующее: война между Венецией и султаном за Негропонте развернулась с новой силой, поэтому пройти в Афины совершенно не представляется возможным. На самом Родосе продать что-то еще из наших товаров невозможно, надо найти другие крупные города с хорошей торговлей. Вспомнили про указание Командора, найти у мамлюков длинноволокнистый хлопок, пошли на юг.

Нашли Александрию — небольшой город, но в порту много кораблей. Рынок больше родосского, но не намного. Говорят, надо идти в Каир, рынок там крупнее афинского. Но в Каир надо идти по узким протокам дельты Нила, по которым снуют фелюки. Пароход бы тут прошел, но шхунам без весел будет тяжело идти. Решили пока в Александрии освоиться.

Рынок оказался своеобразный, как потом сказал Командор — оптовый. Мамлюки везут из Индии специи, в большом количестве. Но у мамлюков проблема с флотом, что с военным, что с торговым. Раньше они страдали от франков, их флот был намного сильнее. Осознав бесполезность противостояния на море, мамлюки даже срыли крепости на сирийском побережье, чтобы не оставлять плацдарм для высадки франков на берег. Теперь османский флот грозит мамлюкам у их берегов. Но они нашли себе союзников и торговых партнёров, имеющих хороший флот — венецианцев. И теперь в Каире и Александрии идет постоянная погрузка мешков и бочек со специями на корабли венецианцев.

Но свой флот у мамлюков все-таки есть, но он там — в Индийском океане. Там у флота нет противников. На кораблях везут специи из Калькутты в Аден, из Адена идут караваны в Каир. Эта перевозка специй — основная статья доходов мамлюкского государства, а вместе с Венецией они образуют южный Шелковый путь. Шелк уже почти не возят, зато это основной путь доставки специй в Европу.

Если государство много чего-то продает, то оно и много покупает. Мамлюки покупают оружие, особенно сейчас, когда османская опасность с каждым днем все сильнее. Когда-то город Дамаск славился своими оружейниками. Но Тамерлан разрушил город до основания, а всех выживших оружейников захватил в рабство. Теперь в Дамаске только караван-сараи для проходящих купцов.

Так что навстречу специям венецианцы везли оружие. Но как великие торговцы, они везли чужой товар — толедские клинки. Не только клинки — там и наконечники стрел и копий, доспехи.

Перемещение больших объёмов товаров на небольшом рынке поразило приказчиков. Они тоже захотели быть причастными к этому: пошли на сторону рынка для мелкой торговли, заплатили пошлину, разложили товар.

Приказчики уже опытные, знают, что на новом рынке красный перец продать по хорошей цене невозможно. Такой товар никто не знает, товар надо продвигать, как учил Командор. Главный приказчик из них — Пахом, Командор его называет 'торгпредом'. Пахом был первым продавцом в первой лавке Командора.

Так вот, Пахом взял мешочек с красным перцем, и пошел искать крупных торговцев пряностями. Нашел троих, каждому отсыпал по маленькому мешочку бесплатно, попробовать. Так надо, Командор говорит — 'маркетинг '. Еще прошелся по рядам с хлопком. Хлопок-сырец был дешевый, но длина волокон была такая же, как и в купленном ранее. Никто ничего не знал про длинноволокнистый хлопок.

Когда Пахом вернулся к своим, он увидел необычное оживление — около приказчиков было слишком много людей. Пахом испугался, но как оказалось — напрасно.

Покупатели обсуждали цветные ткани, и что интересно — в основном желтую ткань. Причем к этому моменту желтая ткань уже была распродана, счастливые покупатели радостно демонстрировали покупки, а опоздавшие — выпытывали у приказчиков сроки следующих поставок. Ну и покупали сиреневую ткань, зря, что ли кошелек открывали.

Причиной этого ажиотажа оказался флаг мамлюков — желтого цвета с белым полумесяцем. И поэтому носить желтую одежду тут очень престижно. Командор что-то говорил про желтые штаны, которые носят где-то очень далеко. Может он про эти края говорил? При этом, их желтый цвет не шел ни в какое сравнение с нашим желтым цветом, ярким и насыщенным.

Ткань распродали всю, и очень выгодно, фиолетовые кожи хорошо продали, продали немного бумаги, красный перец отдали бесплатно, немного. План действий понятен — купить много хлопка, послать в Адлер, пусть там делают желтую ткань и присылают обратно. Нить желтая тоже нужна, спрашивали.

Так что уже на следующий день отправились на Родос. Но кроме кип хлопка, Пахом еще купил несколько разных мечей и сабель, что продавали венецианцы.

После испытаний 'Гефеста' провели диагностику и ремонт. Самой большой проблемой было рулевое управление. В движении усилие на штурвале было очень большое, еще и заметный люфт в приводе. Увеличили передаточное отношение рулевого привода, и сменили рычажный румпель на секторный. Люфт ушел, крутить штурвал тоже стало легче. Но крутить штурвал теперь надо еще интенсивнее, закон сохранения энергии. Работа рулевого стала похожа на фитнес. В бою надо будет ставить двоих рулевых, вдруг один не успеет. Надо уже думать про усилители рулевого управления.

Пароход обзавелся вторым, кормовым, орудием и радиостанцией. Принят в списки флота, на мачте поднят Андреевский флаг. Белой краской название на бортах, с одной стороны на русском, с другой — на латыни. У нас уже целая палитра масляных и нитрокрасок. Коричневые сурики, железный и свинцовый. Белая — цинковые белила. Желтая, сиреневая и зеленая считаются дорогими, и для покраски корабля не используются. Ну и черный кузбасслак.

Все-таки стальной корпус это огромный технологический рывок. Дерево как ни конопать, все равно скоро начинает течь. А гниение, а корабельный червь! Который моллюск на самом деле. Нет, наш стальной корпус тоже не совсем герметичен, но это капли, по сравнению с деревянными корпусами, особенно галеры сильно протекают. Самые заметные протечки на 'Гефесте' там, где был плохой доступ к стыку изнутри, где не смогли проварить обшивку с двух сторон. Там же где варили и снаружи и изнутри — практически нет протечек.

А какая жесткость этой большой ребристой коробки! Кажется, что корабль совершенно не деформируется. Деформацию же деревянного корпуса выдает постоянный скрип дерева в такт волнам.

Мы тут даже испытали второе орудие без дульного тормоза — корабль этого даже не заметил. Но ДТ всё-таки поставили. Но это не окончательное решение.

Стальной корпус это еще совсем другой процесс производства. Лист обшивки, шириной в метр, и длиной в четыре-шесть метров, подгоняют к месту и прихватывают два сварщика и несколько рабочих. Потом два сварщика проваривают все швы 'в три прохода' менее чем за час — все, участок борта готов.

На деревянном корабле мы проходили сначала один слой диагональных реек, подгоняя каждую рейку к предыдущей. Затем выравнивание плоскости и проклейка парусиной и смолой. Затем еще слой уже горизонтальных реек. Еще смолить. Нее, стальной корпус варить гораздо быстрее. Даже материал — листы мы прокатывали по несколько тонн в сутки. Рейки пилить медленнее. А сколько дереву надо сохнуть! А сколько реек идет в брак! Ну не совсем в брак, на строительство домов используем. Но выход 'корабельных' реек не радует.

Да и сама электросварка несколько парадоксальная технология — приварить гораздо легче и быстрее, чем потом отрезать или отрубить. Был случай — лист обшивки выровняли по длинной стороне, а по короткой не проверили и так приварили. Получился треугольный зазор с предыдущим листом. Все — уже никак не оторвать. Вырезали и подгоняли треугольник в зазор, заварили, долго провозились.

Это еще не было системы разрядов для мастеров, а то бы вся бригада нахватала бы черных баллов.

А в конце марта, двадцать девятого числа, у меня родилась дочь! Роды прошли нормально, ребенок крепкий, не взвешивали, не измеряли. Тут все отличаются крепким здоровьем, естественный отбор действует, в отличии от моего времени. Люди со слабым иммунитетом, аллергиями и прочими патологиями просто не выживают. Акушерки свое дело сделали, приготовились кормилицы, но я настоял чтобы Фрося кормила грудью сама, хотя бы попыталась. Слышал, что это полезно. Хуже не будет точно.

Даже не дали имя выбрать, да и намекнули что это официально не мой ребенок. У нынешнего Дожа и Командора пока наследников, а значит и детей нет. Так что проходите мимо. Даже хорошо что девочка родилась, меньше проблем с наследованием будет. А то мне тут явно монархию 'шьют'.

С именем все просто: диакон Нифонт заявил, что сегодня день святого мученика Юлиана Галатийского. 'Тогда назовем Юлией' — вырвалось у меня. Нифонт посмотрел на меня удивленно, но согласился.

В штабе в один из кабинетов поставил кровать, дом у меня хоть и большой, но деревянный, звукоизоляция плохая. Завтракаю и ужинаю я дома, вечер провожу с Фросей и Юлией, но спать ухожу в штаб. А то вдруг война, а я не выспался.

Первый рейс 'Гефест' сделал в Мавролако. Там он произвел фурор, причем два раза. Новый большой корабль с дымом — все восхищались. А потом узнали что он целиком из железа. Сначала все затихли, не поверили. Потом была делегация на лодках — потрогать своими руками. Даже ободрали в одном месте краску до железа, вот гады, пришлось опять красить. Еще была версия, что корабль деревянный, только оббит железом. Группки на площади стали считать, сколько он стоит. Сколько стоит железо они знали, но сколько весит 'Гефест' — нет. Но суммы получались умопомрачительные, это было потрясение. Кузнецы задумались над ценами на сталь. Брожение умов.

Но корабль ушел, цены на сталь в моих лавках не поменялась. Купцы и кузнецы чесали затылки — 'а не сон ли это был?' Спрос на бумажные лиры пошел вверх, кредитоспособность Дожа была вне всяких сомнений. Вот такой fleet in being.

Следующий рейс был в Порт-Перекоп. Тут 'Гефест' поработал танкером, зашел в устье реки Черная, промыл и заполнил все балластные цистерны пресной водой. С причала Порт-Перекопа уже проложена труба до подземных керамических резервуаров — громадных амфор. Труба из стали, электросварная, соединения — муфты из брезента. Трубу подсоединили к водяным насосам и перекачали в хранилище крепости более двадцати тонн воды.

Но полной загрузки 'Гефеста' мы еще ни разу не достигли, просто так таскать балласт было не рационально, потому как запланирован еще один рейс — в Шахтинск. Наконец-то закончился ледоход на Дону.

Груз в Шахтинск готовили давно, тут и продукты, и инструменты, патроны и книги. Товары для лавки. Радиостанция — чтобы больше не мучиться неизвестностью. Мелькала мысль — вдруг все это мы зря везем, нету там никого, нет города уже. Но я загонял пинками эту мысль обратно в глубины подсознания.

Этот груз тоже не сильно загрузил пароход, можно сказать — пошел в балласте. Даже два отделения пехоты и полные орудийные расчеты с сотней снарядов 'Гефест' не почувствовал, и бодро пошел против течения. На борту еще был лоцман — бывший рулевой со 'Спартака', он тут все мели знает.

Когда пароход подошел к пристани Шахтинска, весь город был готов к встрече — черный дым увидели издалека. Бурно радовались и прибывшие и встречающие. Но о том что Шахтинск в порядке, я узнал только ночью, когда вышла на связь радиостанция корабля.

Город праздновал три дня, не имея при этом ни кувшина вина. Это была радость выживших людей, радующихся, что они снова часть страны, а не одни в заснеженной степи. 'Зима тревоги нашей позади'

Похвастались победой над ордынскими татарами, показали целую кипу засоленных лошадиных шкур — посылают в Адлер.

Радовались книгам — привезли по десять экземпляров нового тиража Пушкина, и только что отпечатанных Букваря и Арифметики. Решили открыть школу, но желающих оказалось много, и даже класс в двадцать мест всех не вмещал. Ну что же, будут учиться через день, спешить некуда. Собрались писать письмо Командору, чтобы прислал еще по десять экземпляров книг.

Но тут капитан 'Гефеста', предвкушая удивление шахтинцев, небрежно сказал — 'А зачем писать, ночью радиограмму пошлем, и Командор сразу узнает'. И капитан с радистом, с наслаждением, стали объяснять и показывать новое чудо — радио. Когда все поняли и осознали новые возможности, вывалили на шахтинцев еще одну новость: у них в городе будет своя радиостанция — привезли на корабле. И хоть каждую ночь можете посылать сообщения Командору. И даже зимой. А к радиостанции идет в комплекте локомобиль.

Все побежали смотреть, и, чуть ли не на руках, вынесли локомобиль на берег. Саму радиостанцию, прибывший для службы в Шахтинске радист, радостной толпе не доверил.

Локомобиль привезли не самый простой, универсальный, с разными вариантами крепления навесного оборудования. И в комплекте не только генератор для передатчика и электросварки, но и пилорама.

Пароход углем загрузили быстро, у причала уже лежали горы угля, шахтинцы не бездельничали. Загрузили максимально — вошло около восьмидесяти тонн угля, выкачали балластные цистерны, оставили минимум пресной воды для команды и работы машины. Сесть на мель не боялись, реки полноводные, только ледоход прошел. На борт зашли солдаты — провели ротацию половины гарнизона Шахтинска. 'Гефест' отправился в обратный путь.

С полной загрузкой пароход сильно потерял в скорости, но при движении по течению это не было заметно. Больше беспокоила возросшая инерция управления, масса корабля удвоилась.

Но когда вышли в Азовское море, снижение скорости стало явным. Померили — на полных парах всего семь узлов. Подняли парус — прибавили один-два узла при хорошем ветре. Ночью отправили сообщение Командору.

Когда на горизонте появился дым, мне сообщили, и я вышел на причал встречать пароход. И когда 'Гефест' шел по бухте, я понял в чем дело — от задней оконечности в стороны шла сильная поперечная волна.

Прибывшие сошли на берег, выгрузили легкие грузы, но я сказал, чтобы уголь пока не разгружали, и не гасили полностью котлы. С капитаном и корабелами осмотрели глубоко сидящий корабль. Вот оно. Подзор — кормовой свес — погрузился в воду, а он уже не такой обтекаемый, как нижняя часть кормовой оконечности. Посчитал на бумажке — получается что при такой скорости и длине судна число Фруда составляет 0,25. Все точно, это первая критическая скорость ходкости судна. Надо проверить.

Сказал выгружать уголь, до тех пор, пока подзор не выйдет из воды. Получилось, что с учетом легких грузов, пассажиров и сожженного в топках угля выгрузили около двадцати тонн. Вышли в море, скорость прибавилась — около десяти узлов. Ну вот, неправильная форма кормы съедает скорость. Ошибка главного конструктора, то есть меня. Ну что делать, уже не переделаешь. Так и будем — или скорость, или грузоподъёмность. Вот с половинной загрузкой пароход идет против течения очень хорошо — две машины, два винта. И уже завтра пойдет опять в Шахтинск, но уже с большой баржей, нужен еще уголь, запасы в Адлере кончаются. С железной рудой проблем нет, за зиму привезли с Тамани более трехсот тонн.

Все ошибки надо учесть в проекте следующего корабля. Но там еще и концепция отличается. При наличии приличного парусного вооружения, а на новом корабле планирую три мачты, иметь полный двойной комплект силовых установок — излишество. Кроме того, мореходная осадка позволяет сделать один винт большого диаметра, а не два маленьких как на речном пароходе. Один дейдвудный вал, а сколько цилиндров его будет вращать — покажут расчеты. Получается хороший запас ширины трюма для машинного и котельного отделений. И тут есть еще идеи.

Корабль проектируется для войны, для создания преимущества на море. Османские корабельные пушки хоть и стреляют ядрами, и брони пробить не могут, но остаются опасными для 'Гефеста', с его 10 мм бортом. Броненосец нам не по силам, но уже получается катаная броня 20 мм с градиентной цементацией и закалкой. Наподобие гарвеевской, вот только у нас нет никеля, так что немного похуже будет.

Защищать надо будет наиболее важные части корабля — румпель, машинное и котельное отделение, артиллерийский склад. Боюсь, что одной брони в 20 мм будет недостаточно. Есть еще один метод дополнительной защиты — бортовые угольные ямы. Как раз котельные находятся посередине уязвимых частей корабля, и двойной борт с угольным заполнением можно растянуть и на машинное отделение, и на артиллерийский погреб.

Вот только ахтерпик с румпелем и дейдвудом далековат от котельного отделения, угольные ямы там не сделаешь, да и узко. Тоже делаем двойной борт, но с меньшим зазором — это будут цистерны, балластные и для пресной воды. Да даже если там будет пусто — двойной герметичный борт уже поможет.

В передней части трюма грузовой отсек, это уже не критически важная часть, двойной борт не делаем, просто делим на два отсека водонепроницаемой переборкой. Вот такие изменения. Переделанный проект отдал повторно обсчитать. А ведь подготовка к строительству следующего корабля уже идет полным ходом. Удлинили слип, и не забыли увеличить его угол наклона. Металлурги уже делают шпангоуты и я пошел проверять что они уже сделали, не придется ли переделывать заготовки. Но они пока только катают полосы, переделывать ничего не придется.

Сварщикам работы мало — только на заводе что-то делают, но это мелочи по сравнению с постройкой корабля. А у них зудит — у одного из них четвертый разряд, а у троих — третий, и они мечтают о четвертом разряде. И хотят получить допуск к сварке котельных модулей. Но проявить свое мастерство сейчас не в чем, для четвертого разряда нужны швы на герметичность — вот с таким вопросом они меня на заводе и поймали.

Герметичность, говорите? Вспомнил я одну идею — металлические бочки из стального листа, сварные. Кислоты мы храним в стеклянных бутылях, а вот углеводороды — в деревянных бочках, это совсем не хорошо. И пожароопасность, и испаряется много. Если бензол мы стараемся быстро переработать в красители, то с толуолом хуже. В виде тринитротолуола он опасен, взрывчатое вещество все-таки, а в виде толуола — постепенно испаряется — деревянные бочки плохо держат углеводороды почему-то, или бочки это такие. А ведь у нас еще есть бензин, керосин, соляровое масло, смазочные масла — из нефти перегнали. Немного, но тоже хранить надо — расходовать особо некуда. Только смазочное масло уходит, и немного керосина на лампы.

Металл для бочек сначала взяли толстоватый — два миллиметра, пришлось помучиться, пока получили нужный радиус изгиба, да еще с гофрами-ребрами жесткости. Но решил так и оставить толстый металл, бочки у нас совсем не одноразовые, пусть будут служить долго.

Так что сварщики с азартом взялись за бочки, сначала тренировались на обрезках жести, подбирали режимы. Сделали оснастку — кондукторы для точной фиксации заготовок. Каждый сварил по три бочки. Бочки глухие, с резьбовыми пробками. Сварщики заявили, что готовы к экзамену.

Народ собрался посмотреть, праздник им тут что ли. А смотреть на сварку нельзя — нет защитных масок. Есть несколько — но это смотрят члены комиссии. Решили, что все потом будут смотреть сварные швы, у кого лучше.

Хорошо варят, ровно, уверенно. Даже дуга не гаснет, пока электрод не кончится. Я так не умею, вот что значит практика и мотивация. Сварили каждый по бочке, времени потратили примерно одинаково, но мы время не ограничивали, главное — качество.

Стали смотреть швы: у одного шов не очень хорошо, нестабильный. Зато у двух других шов ровный, красивый — бесконечная частая змейка. Только видны места смены электрода, да и то еле заметно. Двое прошли в следующий этап.

Теперь надо сварить котловой модуль, его будем испытывать на двадцать атмосфер — так что все объективно. Заготовки в кондукторе, первый сварщик регулирует ток, пробуя на кусочках стали. Готов! Пошел!

Тут варить дольше — и швов больше, и конструкция сложнее. А то что сталь толще, то даже удобнее, меньше шансов прожечь деталь. Но 'прожечь деталь' — это не про этих сварщиков.

Вот уже оба свои задания сделали. Осмотр — все красиво. Тут сталь толще и змейка рельефнее. Пошли испытывать. Специальная яма, за стенкой маленький, но прочный котел, манометр и предохранительный клапан. Подключили модуль, открыли вентиль пошло давление. Кочегар добавил жару. Называет каждую пройденную атмосферу на манометре. Прошли десять атмосфер. Все немного втянули головы в плечи, хотя тут совершенно безопасно. Сработал предохранительный клапан — есть двадцать атмосфер!

Поставили второй модуль. Пошло давление. Прошли десятку. И тут как хлопнет — яму окутало паром, разорвало модуль. Осмотрели — разрыв в месте где одна труба вварена в другую под прямым углом. Место для сварки не очень удобное — соседние трубы мешают, электрод идет не под тем углом, каким хочется — трудно выдержать режим шва, вот и не проварил.

Ну и заслуженный итог — один сварщик получает четвертый разряд. Чеканщик делает бляху М4 с именем, я вручаю довольному мастеру. Кстати, это соответствует гражданину девятого класса — полагается персональная книга сказок Пушкина. Два сварщика третьего разряда продолжат тренироваться на трубах и бочках.

После того как напечатали Букварь и Арифметику, напечатали, как и обещал, сборник стихов Пушкина, двести экземпляров. Хороший сборник, действительно собрали самые лучшие стихи, я тоже был среди составителей. Но слишком маленький томик вышел — Пушкина сколько не печатай — все мало. Экземпляров мало, так что пока выдал только двадцать книг в школу и шесть — в избу-читальню. Про остальные пока думаю.

В читальном зале у нас теперь четыре книги по шесть экземпляров — сборник и сказки Пушкина, Букварь и Арифметика. Вечером туда постоянно очередь — читают стихи Пушкина.

Как удобно иметь радиосвязь — пришла шхуна с Родоса, а мы уже готовы: сделали второй прядильный станок, ткацкий станок под хлопок отладили. Мы на этом ткацком уже ткали из цветных нитей, сделали несколько вариантов полосатой ткани, комбинации белого, желтого и сиреневого.

Когда я увидел бело-сиреневые полоски, меня как током ударило — тельняшка! Пусть не синие полоски, а сиреневые, пусть полотно, а не трикотаж. Все равно — тельняшка! Пусть немного девальвирую 'дорогой' мовеин. Хочу!

Скоро лето, сделаем пока безрукавки. Что в Адлере, что на Родосе летом жарко. Посчитал — не так уж и много ткани надо. Хлопка у меня теперь много, но надо и желтую ткань для мамлюков делать.

В текстильной промышленности закипела работа: черкесски прядут в две смены, ткацкий станок стучит круглые сутки. Может мне Лияш в Иваново переименовать?

Ткань получается неплохая, не тонкая, но, зато, прочная. Но цена этому — около половины хлопка для ткани не годится, идет на порох. Идет-то он идет, но только порох пока я не делаю в таких количествах. Делаю немного — для стрелковки и детонаторов. Надо начинать делать артиллерийский бездымный порох, но во-первых: надо резко увеличить производство кислот, спирта и ацетона. Сырье для этого есть, нету людей и производственных мощностей. Во-вторых — надо подобрать размер и форму порохового зерна, а это надо много исследований и экспериментов. Нет на это людей-времени, реактивные гранаты делаем. Точнее, сейчас люди есть, домна и конвертер пока не работает. Но я не могу сейчас выделить мастеру ученика или помощника, а через месяц его забрать.

Хотя этот необратимый процесс уже пошел — многие производства я усилил рабочими и учениками, и они там уже достигли некоторой квалификации. Выдергивать их оттуда и ставить к домне — преступление управленца. Остались только бригады плотников и грузчиков, их можно вернуть в металлургию. Да они сами этого ждут.

Так что у меня нет людей чтобы запустить металлургический комбинат. Пока такой вариант — уголь из Шахтинска начал поступать, будем его перегонять в кокс. Накопим много кокса — запустим домну и конвертер. Конвертер уже готов, новый, немного больше прежнего. Но даже так людей впритык, а когда кончится кокс, домну придется останавливать. А еще нужны разнорабочие для строительства корабля, одни сварщики и кузнецы там не справятся.

А ведь я в этом году собрался отправлять экспедицию по Дону, Воронеж основывать. Ехать надо скоро, хотя бы в мае. 'Гефест' готов, груз — готов, ехать некому. Людей лишних нет.

А пока есть свободные люди, позволяю мастерам экспериментировать. Вот например оружейники. Когда ремонтировали тюфенки для персов, кузнецы загорелись идеей кованых стволов из навивной полосы. Пока отрабатывали технологию, сделали десяток аркебуз-тюфенков. Получилось лучше оригинала — еще бы, применяли электросварку и станочный парк.

Сделали эти тюфенки, отстреляли — нормальные мушкеты. Но для персидских купцов надо что-то получше. Я тут пытаюсь уберечь технологии, а ведь винтовку-переломку с гильзами уже давно срисовали, самым большим секретом остаются капсюля и нитрование. Так что внедрять новинки в оружие можно смелее.

Можно начать с казнозарядного ружья, скорострельность увеличится, да и другие плюсы есть. В конце 18 века была такая винтовка Фергюсона, довольно удачная. Пока сделаю без нарезов, гладкоствольное ружьё. И с ударно-кремневым замком тоже не получается, мои оружейники такое совсем не знают, и я не изучал специально. Надо это изучать, экспериментировать — нет времени. Колесцовые замки уже известны, но слишком сложные и трудоемкие. Сделаю фитильный замок, а когда получиться ударно-кремневый, продам новые ружья как 'более лучшие'.

У винтовки Фергюсона винтовой затвор — поперечный, вертикальный. Что-то не получается, резьба многозаходная, с очень большим шагом резьбы. На токарном нарезаем, но очень медленно. Какое-то издевательство над токарным станком. Может как-то по-другому резать? И что обидно — из стали делать очень трудно, а повторить из бронзы — легко. Не, не пойдет.

Сделаю клиновый вертикальный затвор, как у винтовки Шарпса, только под фитиль. Это уже лучше получается. Верхний торец клина — полка для пороховой затравки. На передней грани клина, обращенной к стволу, тонкий желобок. При закрытом затворе желобок образует затравочное отверстие, которое легко прочищается.

Получается довольно удобно: закинул пулю в открытый затвор, она уперлась в пульный вход. Насыпал пороха с запасом, закрываешь затвор — лишний порох 'срезается' затвором, и эти излишки оказываются на пороховой полке для затравки. Не нужно добавлять из натруски. Причем крупные зерна пороха крошатся затвором как раз в районе затравочного отверстия, как специально.

Даже стреляет! Прорыв газов через затвор довольно сильный, но он идет вверх и вперёд — терпимо. Заряжать удобно, а целиться неудобно — по центру фитиль с курком мешают. Сдвинули курок вправо, но много не сдвинешь, затвор — пороховая полка узкая. Теперь можно целиться, но обзор вправо не очень хороший. Еще пришлось делать сдвижную крышку на эту пороховую полку, получился принцип предохранителя. Сначала сдвинь крышку, потом стреляй.

От винтовки Фергюсона ничего не осталось: ни затвора, ни нарезов, ни замка. Но идея та же — быстро стрелять без всяких патронов. Ружье отдали тому самому сержанту-инструктору, что учил персидских наемников. Он ее несколько дней испытывал, внесли несколько доработок в конструкцию. Сделаем еще несколько штук для персов.

А куда девать дульнозарядные тюфенки? Идея! Продадим мамлюкам! Они холодное оружие очень хорошо покупают, а огнестрел так и подавно.

Капитан пришедшей шхуны рассказал, что в Мраморном море видел более десятка шхун, скопированных с наших. На каждой шхуне по два или три небольших бронзовых орудия. Причем ходили они в центре этого небольшого моря, некоторые стояли на месте. В других местах османские шхуны замечены не были.

Это они тренируются. Мраморное море — идеальное место для для освоения паруса. Интересно, а ведь именно сейчас происходит смена концепции военных флотов. Эра боевой галеры, королевы морей, подходит к закату. У Венеции сейчас тысячи парусников, но с османами они воюют на галерах, парусники используются как транспортники. Все из-за того, что парусники проигрывают галерам в маневренности и в скорости 'на короткой воде'. Прямой парус не может идти круто к ветру, а латинский — рейковый, хоть и может, но для смены галса надо много матросов, и процедура трудоемкая и не быстрая, по сравнению с гафельной шхуной.

На галеры и раньше ставили паруса, но их роль была вспомогательной. Сейчас у венецианцев появился новый тип судна — галера с развитым парусным вооружением. Это пока еще не галеас, тот появится скоро, через несколько десятилетий, да и галеас заметно побольше. Но этот корабль имеет вторую, пушечную палубу и две высоких мачты. С парусами они пока экспериментируют, но явно вырисовывается универсальный вариант — на фоке два прямых паруса, на гроте — рейковый.

Комбинированное судно явно выигрывает у галер. И в моей реальности османы стали подражать венецианцам — на мавнах увеличили мачты и количество пушек, сократили количество гребцов. Длину они не стали увеличивать, каждый метр длины это серьезная нагрузка на конструкцию, и корабль все также назывался мавной. Венецианцы пошли дальше — создали еще более крупный галеас.

Но прогресс не стоит на месте, качество постройки кораблей улучшается, паруса совершенствуются. Вместо обшивки внахлест появилась обшивка встык, более гладкая и красивая. Красивая форма — Кара Велла.

И у португальцев и испанцев парусно-весельная боевая каравелла уже избавилась от весел и подросла в размерах, увеличилось пушечное вооружение. На арену выходит пушечный парусник. Пока еще небольшой, до английского предвестника линкоров — 'Мэри Роуз' еще больше четверти века.

Но в Ионическом море пока господствуют галеры и парусные галеры. И тут в ход истории вмешиваюсь я. Османы, вместо копирования венецианцев, копируют мои шхуны. Шхуна быстроходная и маневренная, но она еще меньше каравеллы. Они впихнули туда три пушки. Это либо совсем маленькие пушки, либо они разнесут откатом все верхнюю палубу. И что трехпушечная шхуна сделает против двадцатипушечного малого галеаса? Ведь у осман нету нарезных казнозарядных пушек с фугасными снарядами. На что они рассчитывают?

И еще одно мое вмешательство заметно — появление моего флота спровоцировало развитие кораблестроения у осман, в моей реальности такого количества верфей не было.

Наше кораблестроение тоже потребовало вмешательства — на 'Гефест' поставили вторую мачту. После этого у него появилась возможность двигаться под парусами без машины. Вот только единственное место, куда можно было поставить грот, оказалось занято надстройкой. Это жилая надстройка, корабль тесный, так что это помещение — и спальня и столовая одновременно. И теперь посередине помещения проходит колонна грот-мачты. Ну ничего, все мы люди, можем ошибаться. Зато к мачте стало удобно цеплять гамаки.

И грот пришлось делать заметно меньше фока, иначе при движении под парусами сильно сносило корму. Круто к ветру корабль тоже идти не может — килеватость низкая — сильный снос при бейдвинде. И эта форма корпуса стала причиной еще одной неприятности — довольно сильной бортовой качки. Я только сейчас вспомнил, что надо было делать вспомогательные кили, они и качку и снос уменьшат. Их можно приварить, но для этого нужен сухой док.

Но на реке нет сильного волнения, и при удачном ветре, с парусами и машиной, 'Гефест' бодро идет против течения.

Зазеленела и просохла степь, скоро стада пойдут на север. Долго вел переговоры с Нур-Девлетом, не хочет он из крепости выходить. Придется мне самому воевать, еле выторговал у него на время семь сотен татар. И придумал я повод для войны. Перекоп я заблокировал, ну почти, я объявил, что за проход надо будет платить. Совсем немного, одну сотую часть. С отары в тысячу голов всего десять овец получается. Разумеется, даже такое посягательство возмутило татар. Сунулись они к перешейку, а тут войско под предводительством нукера Нур-Девлета — Кушемеза, он из моих черкесов.

Естественно, Менгли выступил с войском из Каффы. Почти три тысячи войск собрал — это он опасается Нур-Девлета, тот может ударить в спину от Инкермана. Наша конница стояла лагерем под стенами Порт-Перекопа, в углу, образованном крепостью и Перекопским валом, отремонтированном в прошлом году. Вал получился совсем невысокий, сил не хватило на нормальную стройку. Человек такой вал легко преодолеет, а всадник уже нет. Да еще не закончили его тогда, в середине остался незавершенный кусок более двух километров, там и пролегает основной путь миграции татарских отар.

Наши татары, когда узнали что Менгли вышел со столь большим войском, хотели было зайти в крепость. Пришлось их уговаривать, что они в крепость зайдут сразу, как только будет опасно, а сейчас гораздо удобнее снаружи. Приходиться рисковать, провоцировать Менгли Гирея на нападение, эти татары — массовка, главная сила у меня в другом.

Менгли даже не будет пытаться подходить к Порт-Перекопу, Нур-Девлет забрал все пушки, что я сделал для него, в Каламиту. Но в Порт-Перекопе теперь мои войска с тремя минометами и одной новой пушкой на башне, и пароход с двумя пушками рядом. Менгли просто прикроет проход через Перекопский вал около старой крепости от наших войск, четыре сотни ничего против трех тысяч не смогут. Моя пушка стреляет примерно на три километра, это Менгли тоже это знает. Выйти из крепости с пушкой я не смогу, конница легко затопчет.

Так что моя авантюра строится на использовании 'огненных' колесниц. Только они скорее 'дымные', нежели 'огненные'. Но зато как звучит! Всего сделали четыре колесницы, и у каждого гранатометчика по восемь гранат, еще в колеснице два карабина и по сто патронов на ствол. Реактивные гранаты и карабины закреплены на внутренних стенках колесницы, гранатомет крепится снаружи, на задней стенке поперек. Еще откидные фанерные щиты образуют крышу, это если татары приблизятся.

Гранатометов у нас шесть, двое будут на стенах крепости. Под пушку сделали деревянный пандус, увеличили угол стрельбы. Фугасный снаряд полетел на четыре с половиной километра, но точность совсем плохая, только пугать. Надо пушку побольше. Сильно большую не потяну, для нее надо будет много пороха, тола, меди. Не на саму пушку — на снаряды. Всего много надо.

Следующий калибр — трехдюймовка. Надо же, всего на полдюйма больше, а снаряд тяжелее в полтора раза — шесть килограмм. Мне надо пушкой перекрыть весь перешеек, это почти девять километров. Дивизионная трехдюймовка имела дальность на некоторых снарядах до тринадцати километров. Но это на бездымном порохе и со стволом в сорок калибров. Диаметр больше немного, но длина три метра нужна! А масса вырастет в разы. Сможем ли мы сделать такой ствол? Надо пробовать.

С нитропорохом тоже трудности. На один выстрел нужно около килограмма пороха, сырья у меня сейчас на две сотни килограммов пороха, и хлопок продолжает поступать. Но это без учета графита, сколько его нужно будет для артиллерийского пороха — я не знаю. Ну и проблема в объемах производства и в параметрах порохового зерна, которые совсем неизвестны. Попытаюсь вытянуть девять километров на черном порохе, надо предусмотреть увеличенную гильзу.

Так что для начала дал задание на трёхдюймовый ствол: литейщикам и кузнецам сделать заготовку соответствующих размеров, инструментальщикам — катод для вытравливания нарезов.

Но тут у меня Менгли Гирей приближается, я довольно точно знаю о его передвижениях. Три десятка татар отправил в дозор по степи, и у каждого по две заводных лошади. Не все дозорные сработали как надо, некоторые совсем пропали. Но за счет количества дозоров я имел хорошее представление о дислокации противника. Пока только так, по-старинке, дозорами. Тут мои радиостанции не помогут.

Решил немного упредить, и атаковать войско Менгли на подходе. Мне нужен запас расстояния, чтобы колесницы отступали и отстреливались. К тому же колесниц всего четыре, я побоялся что они будут мешать друг другу.

Но иду в атаку не я, идут мои солдаты самостоятельно. И результат зависит от них, и от того, насколько хорошо я их подготовил.

Все пора, тронулись колесницы. Хотел еще раз проинструктировать гранатометчиков и возниц, но сдержал себя, не буду нагнетать перед боем, в десятый раз повторяя одно и тоже.

Колесницы бодро побежали вперед, кажется, что лошади совсем не чувствуют груза, бегут свободно. Наша татарско-черкесская конница неохотно двинулась следом на большом расстоянии от колесниц. Кушемез впереди, но, похоже, что двигаться вперед остальных заставляют только злые крики сотников с револьверами. Пришлось раздать еще восемь стволов, иначе никакой дисциплины.

На войско Менгли выехали четыре одиноких колесницы, и головной дозор увидев их, даже не счел их опасными. Лишь остановились посмотреть, а тут и основное войско приблизилось.

Но когда колесницы стали почти синхронно разворачиваться, это вызвало интерес татар, и даже некоторые опасения.

Построение татарского войско было беспорядочным только на первый взгляд. Дело в том, что при передвижении такой массы лошадей поднимается очень много пыли, и идти в хвосте войска, в облаке пыли желающих мало. Сейчас пыли почти не было, земля не до конца просохла, но привычка была не только у всадников, лошади тоже привыкли ходить особенным строем.

Если позволяло место, а степь позволяла, войско пыталось вытянуться в ширину. Но с этим боролись командиры — падала управляемость и маневренность войска. Поэтому выработалось компромиссное походное построение — изогнутой полосой.

Впереди двигался предводитель со свитой, за ним двигалась растянутая шеренга сотников. За каждым сотником — его сотня, подобием колонны, вглубь полосы войска. Каждый сотник видел командующего, а каждая сотня ориентировалась на своего сотника.

Еще это построение позволяло проводить некоторые маневры. Вот как сейчас — колесницы появились спереди-слева, и их увидели только воины левой части дуги. Они замедлили ход, почти остановились. Правый фланг продолжал двигаться, и выдвинулся вперед. Сотники увидели колесницы, тоже остановились, но строй при этом сильно не изменился, только причудливо изогнулась шеренга сотников.

Если бы вместо колесниц было бы серьезное войско противника, то сразу бы началось перестроение в боевой порядок для атаки, в соответствии с сигналами от командира. Сейчас же была команда 'Стой!', и командиры решали — какой десяток послать на разведку.

В этот момент над одной из колесниц вспухло белое облачко, и почти сразу такие же облачка появились над другими повозками. В сторону татарского войска потянулись белые хвосты, и в небе над конницей раздались громкие взрывы — гранаты взрывались в разнобой, одна ближе, другая дальше. Но от каждого взрыва во все стороны летели кусочки стали, иногда попадая во всадников или лошадей. И взрывы были очень громкие, неприученные лошади пугались. Кого-то даже ранило или убило, раненые лошади нарушали строй, но это был укус комара, для такого мощного войска.

Как только появилось первое облачко дыма, Менгли понял что это новая опасная выдумка дожа, и крикнул — 'Убейте их!' Громкие взрывы заглушили передачу команды к флангам, но ближайшие сотники команду услышали, и центральная часть войска начала разгоняться. Секундами позже в движение пришло все войско.

У солдат на колесницах было несколько вариантов начала боя. Сейчас они действовали по сценарию 'Вражеское войско остановилось скученно'. Колесницы перед стрельбой развернулись примерно на 135 градусов и остановились, возницы прижимали педаль тормоза.

Первый выстрел, повозку окутывает облако дыма. Колесница трогается, проезжает метров двадцать и опять останавливается — дым не мешает стрельбе. Это делали по заученному алгоритму, хотя ветер и так неплохо отгонял дым в сторону. Гранатометчик быстро зарядил следующую гранату. Колесницы остановились, и еще четыре гранаты полетели в сторону войска Менгли. Конница занимала большую площадь, и промахнуться было трудно даже такими ракетами. Только одна граната ударилась в землю с большим недолетом — что-то не так. Но три других гранаты разорвались в воздухе, раня и пугая коней. Вот после второго залпа колесницы рванули вперед, и расстояние до преследователей перестало сокращаться.

Обычно татарская конница атакует слабого противника довольно ровной лавой, сейчас же, некогда плотное построение войска, стало рваться и вытягиваться. Оказалось, что ранено около сотни лошадей, они начали останавливаться, а некоторые — падать. Сотники стали пытаться выровнять строй — конная лава несколько замедлилась, только несколько десятков молодых и горячих всадников вырвались вперед. Строй выровнять было необходимо, потому как ситуация стала походить на типичное заманивание в ловушку.

В этот момент одна из боковых колесниц стала замедляться и остановилась. Группа всадников, что вырвалась вперед, взяла правее, видя легкую добычу. Из колесницы полетела граната, и взорвалась над основной частью войска. Колесница рванула вперед, но татары стали приближаться на расстояние выстрела из лука, стрелы легли на тетиву.

С отставшей колесницы раздались частые выстрелы и пули стали попадать в лошадей, для стрел же дальность была предельной, и пока ни одна стрела не попала в колесницу. Ранения получили более десятка лошадей, и группа на уставших лошадях вернулась в общий строй.

Теперь остановились две колесницы слева, и запустили по одной гранате в конную лаву. Одна взорвалась в воздухе, а другая упала на землю и взорвалась прямо среди скачущих всадников. Тысяцкий заорал 'Вперед!', и татарская конница ускорилась. Но колесницы катились легко, и расстояние сокращалось слабо. А когда для выстрела остановилась четвертая колесница, большинство татар вжалось в гривы своих лошадей, ожидая взрыва и свиста осколков.

Тысяцкий и сотники заорали на своих воинов, подгоняя их вперед — расстояние до колесниц немного сократилось, скоро можно будет стрелять из луков. Надо скорее нагнать, пока кони не устали.

В этот момент выстрелил гранатометчик правой колесницы на ходу. Хитрость в том, что стрелял он не назад, а по противоположному флангу, под углом, и реактивная струя в лошадей не попала. Сократившееся расстояние до врага это позволяло. Правда, вознице пришлось извернуться — одной рукой правя лошадьми, а другой — поджигать фитиль гранаты. Через полминуты этот трюк повторила левая колесница — взвыли раненые, а тысяцкий зарычал и стал нахлестывать, своего коня, и коня сотника, что скакал справа, досталось и сотнику. Расстояние сократилось еще, но стрелять из луков было еще рано.

Тут начали стрелять из карабинов две средние колесницы, расстояние было более ста пятидесяти метров, попасть в цель на таком расстоянии, да еще на ходу сложно, но по такой толпе можно стрелять почти не целясь. Энергии у пули на таком расстоянии еще много, если нет брони или кольчуги — пуля входит довольно глубоко. Опять досталось лошадям — пули попадали в шею и грудь, ранения были не смертельными, но очень болезненными, и лошади замедлялись, а то и останавливались. Досталось сотникам — они скакали в первом ряду, и плотный строй войска теперь стал походить на комету с длинным шлейфом, раненых лошадей уже было несколько десятков, но гораздо больше было отставших всадников, которым приходилось успокаивать испуганных коней. Если бы атака конницы была запланирована, татары смогли бы настроить коней скакать вперед не замечая небольших ран. Но к громким взрывам лошади были непривычны.

Еще гранаты справа и слева, у коней слетает пена с губ, кони устали. Тысяцкий посмотрел на заводного коня, скакавшего рядом. Но на ходу не пересесть, доспех тяжелый. Да и сам уже не легок, не то что в молодости. Некоторые воины уже начали стрелять из луков, но попаданий нет, большинство стрел не долетает. Конница замедлилась, но и колесницы замедлились тоже.

Опять взрывы в воздухе. Осколок пробил шею лошади сотника, скакавшего слева, капли крови брызнули в лицо. Лошадь вместе с сотником кувыркнулась на землю, чуть не сбив тысяцкого. Он огляделся — большинство сотников продолжало держать строй, но их сотни растянулись на много сотен шагов. Погоня продолжается слишком долго, эти повозки никак не догнать. У сотников кони хорошие, а у простых воинов кони могут двигаться долго, но не с такой скоростью. И гвардия хана Менгли в этой погоне не стала участвовать, а это двенадцать сотен.

Колесницы оторвались на двойной полет стрелы, и продолжали держать эту дистанцию, стрелять из карабинов прекратили. Еще дымный хвост от правой колесницы, потом от левой, взрывы, опять кого-то ранило. Тысяцкий перешел на шаг, другие последовали его примеру. Колесницы отъехали еще и стали останавливаться с поворотом. 'Будут стрелять!' Конь под тысяцким уловил желание наездника и почти остановился, тяжело дыша и роняя пену.

Вдруг тысяцкий заметил, что далеко за колесницами двигается небольшое конное войско, несколько сотен. Причем двигается от них, удаляется. Точнее — удалялось, теперь встало. 'Надо сменить коня!' Тысяцкий спрыгнул на землю, и взялся за седло заводного. В этот момент вспухло облачко дыма над колесницей. Тут же вспомнилась пробитая шея лошади сотника и брызги крови. Тысяцкий непроизвольно присел.

В воздухе раздались взрывы. Тут заводной конь вырвался, встал на дыбы, заскакал взбрыкивая, и опустился на колени. Из раны на его правом боку текла кровь. 'Шайтан!' Вернулся к первому коню, закинул уздечку на шею и взялся за седло. Конь обернулся на хозяина, глаза его были полны горького удивления — 'Как?! Опять?!' Тысяцкий запрыгнул в седло и сказал коню — ' Шагом пойдем'

Впереди приближалось войско, огибая вставшие колесницы. 'Сотен семь или восемь'. Он огляделся — вокруг него было около четырех сотен всадников в седле. Немного позади — около двух десятков спешенных, под которыми ранило лошадей. Все остальное войско было растянуто по степи позади него.

Всадники стали выстраиваться в привычный строй позади тысяцкого, пешие отошли за спину всадников. Наложили стрелы, приготовились стрелять. И тут из-за вражеского войска опять взвились дымные хвосты и взрывы раздались в разнобой и довольно далеко, но один взрыв произошел в воздухе довольно близко. Заржали кони, закричали раненые.

Кусочек железа больно ударил тысяцкого в левую руку ниже локтя. Лук выпал из безвольной руки. 'Лук мне теперь не нужен'. Тысяцкий просунул левую руку в уздечку до локтя и прижал ее к телу. Если навалиться на шею коня, то можно держаться. Он вытащил саблю и скомандовал 'Вперед!' Но за ним поскакало только около сотни, остальные стали разворачивать коней.

Бесстрашную атаку тысяцкого сначала накрыли облаком стрел, оставшихся срубили встречным ударом.

Семь сотен Кушемеза шли рысью, плотным строем, легко преодолевая разрозненное сопротивление. Безлошадные воины Менгли сразу сдавались. Часть конных ушло, загоняя лошадей, других догнали. Рубить убегающих — любимое занятие всадников с саблями.

Менгли ушел с гвардией и остатком спасшегося войска — всего тысячу шестьсот человек. Не стал рисковать против неизвестного оружия. Около четырех сотен сдалось в плен, более шестисот было убито, в основном — воинами Нур-Девлета под командованием Кушемеза. Они потеряли около полутора сотен. У нас один гранатометчик ранен, одна стрела все-таки попала в цель.

Нур-Девлет праздновал победу, при этом даже из крепости не выходил. Еще и большую часть трофеев забрал. Хотя основной урон войску Менгли нанесли его люди, гранатами убило не более полусотни татар. Но ролики и пули ранили не менее двух сотен лошадей, которых пришлось добить.

Так что в реальном бою реактивные гранты проявили себя не очень удачно. Если относительно точного срабатывания дистанционной трубки удалось добиться, то стабильного полета — нет. Некоторые гранаты летели с большим недолетом, хотя двигатели делали совершенно одинаковыми. И наибольший урон гранаты смогли нанести в первые моменты боя, когда все войско стояло скучено. Когда же войско вытянулось, было только несколько удачных попаданий.

Когда посчитал расход пороха — то получилось, что выгоднее было бы просто кидать гранаты-колотушки с колесниц на землю с задержкой. В них хоть и тол, но расход селитры был бы намного меньше. И это можно было бы делать без остановок. Но какой знатный бардак мы устроили в войске Менгли Гирея! С простыми гранатами так бы не получилось. Все-таки военная дисциплина у них намного хуже, чем в Большой Орде, там яса хана Чингиза до сих пор выполняется.

Мои драгуны насобирали более двухсот сабель, мамлюкам продам. Очень много было убито лошадей. Заставили пленных обдирать шкуры, под стенами Порт-Перекопа засаливали шкуры и складывали в бурт. Хорошо, Сиваш рядом, привезли на телегах несколько тонн дешевой соли. Просолятся — повезу в Лияш, у меня же там целая кожевенная фабрика.

Конину — мясо, девать некуда буквально. Ноги и другие крупные куски туши посыпаем солью и везем в свои города, неделю или две рыбу можно не ловить. Остальное мясо варят и едят на месте, солонину делают, бочек не хватает. Особенно много мяса везем в Мавролако, мясо варят в котлах на улице и продают за бесценок горожанам. Мавролако город хлебный, а теперь еще и мясной.

Но все равно будет много останков лошадей, скоро это все будет гнить и вонять, днем уже довольно тепло. Надо закапывать, применить некуда. Свиней кормить? Так эту свинью еще надо поймать в лесу. А волки сами придут.

Мясо — это белок, при гниении будет выделяться и аммиак в том числе. Селитра! Заложу-ка я селитряные ямы, что добру пропадать. Тут больше пятисот туш коней. Селитряная яма тоже будет вонять, но не как целое поле мертвечины. Хорошо, что тут роза ветров довольно стабильная, ветра дуют или с востока, или с запада.

Отступили на юг от Порт-Перекопа километр, и пленные начали рыть большую траншею, другие пленные татары начали свозить туда останки лошадей на телегах. Работа грязная, вонючая, а надсмотрщиками над ними тоже татары, но уже нур-девлетовские. Татары уж и не рады, что в плен сдались. Обычно, если татары татарам в плен сдаются, то в скорости их за выкуп освобождают, а тут грязный и рабский труд.

Объявил я, что наберу пятьдесят человек руду копать, до осени, потом отпущу. А остальные туши перетаскают, потом еще навоз, а потом к Нур-Девлету — выкуп ждать. Так их столько захотело на песчаный карьер, тьфу, на добычу руды, что мои люди еще и отбирали тех, кто покрепче. Мне полсотни рабочих, даже таких, на Таманское месторождение хватит.

Там зимой добывали руду и возили в Адлер, много отвезли. Ну как добывали — собирали на берегу под 'железным' обрывом подходящие куски — собрали почти все. Осталось только отрубать от скалы новые куски, или доставать с руду мелководья. В море руды много лежит, но лезть туда пока холодно, ждем лета. Так что пока кайло в руки и долбать скалу.

Та же бригада в сотню человек, из освобожденных рабов, что и грузчики, и углекопы, и рудокопы ушла в Шахтинск, на своем плавучем доме. Там сейчас идет интенсивная добыча угля, ' Гефест' таскает баржи непрерывно, а так как он еще и в себе много угля перевозит, объемы перевозки угля стали больше чем во время осенней 'угольной лихорадки'.

Так что наладили добычу руды за счет военнопленных. Отвозим им еду — забираем руду, вокруг несколько дозоров черкесов патрулируют — далеко не убежишь.

Селитряная яма получается грандиозная, еще туда навоза сверху, что из крепости вывезли, посыпали известковой пылью — в Инкермане ее горы. Еще и свежий навоз постоянно поступает, от конницы, что около крепости тусуется. Сена нет, дерном прикрыли. Из Мавролако привезли горбыль, перекрыли траншею, чтобы дождь не попадал. Совсем герметично не получиться, но важно чтобы водой не смывало кристаллы селитры. Да и готовой селитры у меня пока еще много, особой нужды в производстве пока нет. Это только чтобы добро не пропадало.

Менгли Гирей потерпел поражение, но войск у него пока еще много. Отсиживается в Каффе, не слышно про него ничего пока. Но скот пора перегонять на север, а то овцы съедят тут всю траву. Решили татары, что одна сотая часть — это совсем немного, и потянулись стада к Порт-Перекопу.

Идет стадо через проход, мои люди считают, и каждую сотую овцу выдергивают, и в загон. За последнюю неполную сотню рассчитывают нужную сумму серебром, но татары обычно отдают еще одну овцу.

С конями сложнее, разные кони стоят по-разному. Надо примерно оценить суммарную стоимость всех лошадей, и уже от них считать процент. Пришлось привлечь мытарей с рынка, стало легче, но споры все равно были. За коней обычно рассчитывались комбинированно — и конями и серебром.

Так что пошел уже доход от Крыма. Пусть и натурой, но пошел. Первую полусотню овец повезли на балкере в Адлер, а стада все идут и идут. Вот заодно и посчитаю поголовье скота.

Когда в очередной раз обсуждали точность наводки антенны радиостанции, до меня доехало — радиокомпас! Имея приемник с остронаправленной антенной, можно определить азимут на Адлер или Шахтинск. Зная два азимута, можно на карте довольно точно найти свое местонахождение. Точность зависит от направленности антенны, и от расположения передатчиков. Если взять три азимута, то точность еще повысится.

Те антенны, что мы используем, имеют направленность, но не сильно выраженную. Но есть антенна остронаправленная — рамочная. На фанерном квадрате со стороной полтора метра уложили на клей витки катушки, подстроечный конденсатор, подключили приемник. Отошли от передатчика на несколько километров — действительно, максимум приема улавливается с точностью в несколько градусов. Прямо к раме приделали компас — скорректировали с реальным направлением. Вот он, радиокомпас.

Из старших юнг отобрал пятерых, у кого хорошо с математикой — будем учить на штурманов. Начертил крупно карту Черного моря, показал им азы работы с картой. Научил измерять широту места по Полярной звезде. Тут у нас большое достижение, научились измерять широту с большой точностью, разобрались. Оказывается, расстояние между Полярной звездой и астрономическим северным полюсом в пятнадцатом веке достигает семи градусов, тогда как в двадцать первом — менее градуса. Вот поэтому мы долго не могли точно измерить широту места.

Теперь, когда мы это обнаружили, точность измерения сильно возросла. Поправку надо считать исходя из времени суток и времени года, но мы поступили проще — составили эмпирическую таблицу положения ковша Малой медведицы. Надо определить, в какую сторону направлен ковш относительно вертикали, какой угол с вертикалью составляет отрезок к дальнему концу ковша, и по таблице находится поправка. Причем две поправки — одна для географического севера, другая для широты места. Если есть время, и надо измерить широту максимально точно, то дважды в сутки поправка нулевая, и один из этих моментов приходится на ночь, когда видна полярная звезда.

Меряем секстантом, сделали два точно по чертежам, с правильными зеркалами и небольшим монокуляром. Точно измерять даже правильным секстантом получилось далеко не сразу, надо чтобы все углы и плоскости были выставлены правильно, есть целая процедура выверки секстанта. Сначала разобрался сам, потом стал учить юнг, и только когда стал им объяснять — сам понял все до конца.

Конечно, эти пацаны — никакие не штурмана, но что такое карта и масштаб они понимают, хоть и считают медленно. Но как найти свое место на карте с помощью двух пеленгов, поняли все. Процедуру измерения широты и процедуру выверки секстанта заучивают наизусть. Широту места — найдут. Если область пересечения азимутов и широта не совпадают — ищи ошибку, измеряй заново. Если совпало, да еще и береговая линия похожа — можно считать, что место определено. Вот с какой точностью, это уже вопрос. Но курс рулевому назвать уже можно.

В качку на корабле точно измерять не получается, а в штиль или на берегу можно измерить широту очень точно. Долготу пока никак.

У меня пока еще работает трое электронных наручных часов, фирменных, с солнечными батареями на циферблатах. Но как точно измерить долготу в любой момент времени теоретически знаю, но что-то совсем не сходится с ответом.

Но вот теперь у нас появилась система радиомаяков. Шахтинск далеко, можно связаться только ночью, срочно делаем еще один передатчик в Порт-Перекоп. Надо бы еще в Тану и Килию, но передатчики делают медленно. Попытался взять азимуты на Родос, Шахтинск и Порт-Перекоп из Адлера и наложить на карту — немного не сходится. Понял — это искажение проецирования шара на плоскость. Надо делать глобус — большой. Но весь глобус мне пока не нужен, да и будут вопросы задавать — ' А что там, на той стороне?'

Надо сделать кусок глобуса, четвертинку северного полушария. На улице вбили два столба, поставили перекладину. По центру повесили стержень, он своим нижним концом описывает часть сферы постоянного радиуса. В глине сделали сферическую впадину, радиус три метра, это будет часть шестиметрового глобуса. Точнее — радиус триста восемнадцать сантиметров — будет карта двухмиллионка, в одном сантиметре — двадцать километров. Сделали из дерева и кусочков фанеры фрагмент сферы — прикладывали к глиняной сфере, лишнее дерево стесывали, потом сошлифовывали. Потом восстанавливали поверхность глины и заново.

Через неделю работы столяров получился деревянный фрагмент сферы, почти ровный, но еще были щели, и впадины по несколько миллиметров. Поверхность обклеили бумагой в несколько слоев. Все это время спешно строили пристройку к штабу — большую комнату с высоким потолком и большой дверью наружу — заносить кусок глобуса.

Поставили в новой комнате штаба, тщательно нанесли координатную сетку. Только слева у меня не нулевой меридиан, а двадцать пять градусов западной долготы, Острова Зеленого мыса чтобы поместились. Тогда на востоке и Каспий поместился, и Аравийский полуостров.

Заперся один в штабе, достал свою секретную карту. Но она сильно меньше новой, не будет нужной точности. Но у меня была еще одна подсказка — список крупных городов мира с точными координатами, а Европы и западной части России — не только крупных, но и сотни средних городов. Начал с них — наносил все, а подписывал только существующие. Вот Адлера нет в списке, но есть Сочи — нанес Лияш, Адлер на глаз нарисую, тут совсем рядом. Шахтинска нет — да ничего нет! А не, Сухуми есть, Батуми есть. О! Родос есть! Аэропорт, правда. Где же у них там аэропорт? Может в центре? Или в центре там гора. Ладно, пока пусть будет в центре, потом точно широту померим. А Шахтинск даже примерно нанести не могу — надо измерять широту и азимуты.

Потом начал рисовать контуры материков — Европу нарисовал всю, Средиземное море, север Африки. А вот Красное море и Персидский залив рисовать не стал, не надо дразнить гусей. Крупные реки удобно привязывать к известным городам, но упрощенно получается, точности исходной карты не хватает. Не забыть, что сейчас нет всех плотин и водохранилищ — самое большое географическое отличие. Ну и каналы — естественно.

Рисовал три дня, никого в штаб не пускал. Когда закончил — пришли смотреть все, кто имеет допуск. Показал им где Адлер, где Тана, где Чембало. После все этого все замолкли, долго и сосредоточенно рассматривали карту, шептали названия городов.

— А почему карта изогнутая?

— Так я же говорю — наша Земля — это шар.

— Где же тут шар?

— Это только осьмушка шара, остальная часть вот такая — машу руками, продолжая глобус.

— Оооо!

Опять все замолкли, теперь уже пораженные размером Земли.

— А там что?

— Это мы когда-нибудь узнаем.

Посылаем картографическую экспедицию. На шхуне уходят курсанты-штурмана, с радиокомпасом и большим аккумулятором. Будут тренироваться определять свое местонахождение, заодно и проверим свою карту. Карты с кусочка глобуса копируем так — прижимаем лист бумаги и освещаем ярким фонарем, проглядывают контуры — обводим.

Экспедиция обойдет побережье Черного моря, во всех характерных точках будут брать азимуты и измерять широту. Измерять будут 'вслепую', карту даю им без координат. Для каждой точки будут записывать широту и азимуты. В Шахтинск пойдут на 'Гефесте'. Ввели график работы радиостанций, они теперь еще и радиомаяки. Проще всего в Адлере, одна из заводских паровых машин всегда работает, энергия поступает. Адлер выходит в эфир каждые два часа круглосуточно.

Шахтинск и Родос далеко, они будут выходить в эфир только по ночам и один раз в районе полудня, но со сдвигом, чтобы не было коллизий. Порт-Перекоп тоже будет выходить круглосуточно, он удобно расположен для навигации в Чёрном море, но пока это трудно, паровик один, маленький, радистов мало, угля мало. Пока выходит в эфир около полуночи и около полудня.

Из Килии пришло сообщение — с приходом весны стали приходить люди, хотят наняться в армию к Дожу, уже более двух десятков собралось. Куда их?

Приказал переправить в Мавролако, позже и сам туда поехал, посмотреть — кто такие. А их уже взяли в оборот сержанты учебной части — строевая подготовка, русский язык. Оказалось, что в основном болгары, но есть и молдаване и венгры. Поговорил с ними — да, от осман бегут, вот пришли наниматься к победителю осман, Дожу Таврическому. Ну что же, хорошо, посмотрим, что за солдаты из них выйдут. Вот один болгарин только не очень на воина похож — высокий, но не складный, но говорит на латыни и греческом. Ушел я к себе, и на завтра сказал привести того болгарина, поговорить.

Как оказалось Стоян из знатного рода, но страна уже много лет под властью осман. Нет уже Болгарского Царства, теперь это османская Румелия. И болгарам в своей стране все хуже и хуже с каждым годом. Заселяют города и села османы, а болгары притесняются, скоро как рабы станут. Те кто моложе и сильнее бегут от осман. Сейчас, когда султан замирился с молдавским господарем, пробраться на север стало легче. Османы перестали блокировать пограничный участок нижнего Дуная, от Браилова до Исакчи, там стали ходить торговые суда.

Вот так и Стоян добрался до Молдавии, и пошел наниматься к победителю осман господарю Стефану Великому.

— Так кто победитель осман?

— У нас говорят что Стефан, и все болгарские парни к нему идут.

Пришел в молдавский городок, но сказали что сейчас войны нет, и в войско свое Стефан не принимает. В городке том познакомился с другими болгарами — крепкие парни. Потом к нам подошли четверо молдаван, и рассказали, что настоящий победитель осман — Дож Таврический. Они участвовали в войне на Дунае, и видели, какое есть чудесное оружие у Дожа. И добраться легко, крепость Ликостомо, что в дельте Дуная — колония Дожа. Вот такая история.

— Так те четверо молдаван служили в армии Стефана?

— Получается, что так.

Они еще делали вид, что только что познакомились, но я думаю, они знакомы давно, и хорошо знают друг друга. И один из них привык командовать другими, знает латынь, но тоже это скрывает.

Отпустил Стояна и вызвал Ивана из ГСБ и Игната, командира учебки.

— Ну как, Игнат, тебе новики?

— Неплохие, только тот долговязый не вытянет, не воин он. А четыре лесоруба хороши, чуть подучить — и готовые воины.

— Эти четверо что с молдавского княжества? Они что, лесорубы? Все четверо?

— Так записались, мы же в карточку про всех записываем. Личное дело!

— А у меня информация, что воины они, у Стефана на службе были. Зачем им скрывать, что они были воинами? Мы бы даже их так охотнее взяли. Иван, поработай с ними.

— Как поработать, жестко или мягко?

— Мягко, Иван, вдруг они честные люди и хотят служить в нашей армии.

— Ну тогда просто, раз говорят что они лесорубы, пошлем их лес валить.

— А где лес рубим?

— Там и там, за городом. В двух местах, и живут там же, в общих домах. Там не сколько пилить надо, сколько возить к пилораме, тяжелая работа, вот и ночуют там же.

— Давай, посылай, двоих туда и двоих туда. Только не говори, на какое время в лесорубы, испытаем их. А твои люди, Иван, пусть присмотрят осторожно.

На четвертый день Иван срочно доложил:

— Ночью все четверо ушли в порт, ищут купцов, что идут на запад. А старшой из них и вправду на латыни говорит, а ведь скрывал. Брать?

— Не надо, может они и вправду хотели воинами стать. Пусть уходят, не бери грех на душу.

Вызвал болгарина Стояна.

— Не будешь ты хорошим воином, Стоян, хочу тебе другую службу предложить.

— Какую?

— Вот ты грамоте обучен, языкам.

— На болгарском и латыни читаю и пишу, на греческом и молдавском говорю.

— Хорошо. Тебе понравилось в Мавролако?

— Это прекрасный город! Богатый! Тут люди сытые, и не боятся осман! А какие тут чудеса! Машина сама доски пилит, корабли без весел и парусов дымом двигаются! Я хотел бы тут жить!

— А чем ты будешь зарабатывать?

— Вы же предлагаете работу?

— Работать ты будешь не здесь, но сможешь заработать много денег и вернуться сюда жить.

— Что мне надо будет делать?

— Ты был в Молдавском княжестве, там твои земляки пороги оббивают. Ты иди туда, и расскажи им про Мавролако, про чудеса, про армию Таврии. За каждого кто придет мы тебе заплатим один сольдо.

— Всего?

— Слушай дальше. Того болгарского парня, которого ты нам пришлёшь, мы будем проверять и испытывать. Если будет хорошим воином, честным и верным человеком, то ты за него получишь одну лиру.

— Целую лиру! Это же можно…

— Стой, я вижу ты умеешь быстро считать. Но у тебя будет предел — сто человек за год мы от тебя примем. Если они будут не подходящие — получишь сто сольдо, если хорошие — сто лир. Чувствуешь разницу?

— Сто лир! Только надо выбирать хороших людей?

— Да, как если бы ты себе важного работника выбирал. Твои разговоры услышат многие, и тоже пойдут к нам, то не страшно.

— А как же предел?

— Вот и я о чем — многие пойдут, так те в пределе не учитываются. А нужным людям ты тайное слово скажешь, и чтобы они это слово другим не говорили. Все будут к Дожу идти, а нужным ты скажешь, чтобы искали Юстаса. Запомнил? Стоян — Юстасу.

— В крепости Ликостомо встретишься с консулом, он тебе выделит комнату. Там можешь отдыхать между походами по Молдавии, хранить вещи. Через консула будешь получать деньги от меня. Если нужно будет что-то срочно сообщить, напиши короткое сообщение и иди к консул. Там будет другое тайное слово — 'срочная телеграмма Дожу'. Запомнил? Вот тебе аванс — пять лир. Я смотрю, ты уже по-русски понимаешь?

— Русский язык понимаю, похож на болгарский. А еще больше на болгарский похож язык на котором говорят московиты и литвины, там почти все понимаю.

— Надо же, не знал. Вот тебе книга, Букварь называется, по ней сможешь научиться читать и писать на русском. Как научишься, напишешь мне письмо, так я тебе другую книгу пришлю, там стихи-сказки.

— Ооо! Книга! Как ровно написано! Все буквы ровные! Картинки!

— Это… Ладно, иди.

Уже через три недели в Мавролако прибыло четверо болгар, и один из них искал Юстаса. В учебку взяли всех четверых, но одного забраковали — он поехал в Поти, землю пахать. Двоих приняли в солдаты, а тот, который к Юстасу, подвергся проверке безопасниками, признан благонадежным. Оказался сообразительным, принял присягу, учится на связиста, азбуку Морзе зубрит. Может и до радиста дорастет.

Я стал нанимать болгар по нескольким причинам. Среди солдат у меня сейчас армян и греков чуть ли не семьдесят процентов, надо разбавлять другими нациями, чтобы 'плавильный котел' хорошо работал. Русский язык болгарам легко дается, только в болгарском некоторые слова — 'обманщики', например свинец они оловом называют. И еще был обратный эффект от близости языков. Один болгарин даже не стал русский язык учить поначалу, понимают, и ладно. Но его быстро направили на стихи Пушкина.

Но самое важное то, что сейчас у болгар нет своей страны, нет центра единения 'там'. Они легко станут ксенопатриотами, патриотами Таврии в моем случае. Тем более, испытав культурный и цивилизационный шок. Опять вспомнилась Россия девяностых годов и Америка.

Не хватает у меня рабочих рук, может как прежде — освободить галерных рабов? Но с османами сейчас ссориться нельзя. Думал было пощипать венецианцев, но оказалось что у них на галерах не рабы, а вполне себе вольнонаемные люди, хоть и всякий сброд. Надо же, это сколько они на это денег расходуют! Вот у них и бюджет. Ну если у них купеческих парусников более тысячи, оборот торговли можно себе представить. Так что это слон сравнимый с османами, а не еще одна моська. Но в моей реальности они эту войну османам проиграли. Не разгромно, но подписали мир с потерей нескольких территорий.

Как будет в этой реальности? С одной стороны я много османского флота уничтожил, с другой — они этого флота больше и построили. На суше османы легко победят Венецию, но в борьбе за острова в Ионическом море флот много важнее. Так что остается только гадать.

Еще есть Египет и мамлюки. Мамлюки же — не национальность, это сословие, каста воинов из бывших рабов. В свое время они захватили власть в Египте, и создали своеобразное государство. Причем продолжают покупать рабов в Орде, в основном кипчаков и черкесов, воспитывают и обучают их, и новые воины становятся в строй. Вот такой оригинальный метод воспроизводства основного сословия. И поэтому отношение к рабам у них особое, рабы у них только африканцы. Мне таких не надо. Так что с освобождением пока ничего не выходит.

Придумал я, где взять рабочих для производства. В Шахтинске у меня около ста двадцати рабочих с женами. Это бывшие рабы, которых мы освободили. В Адлер они не попали только потому, что были нерусскими. Но они прошли проверки на лояльность и трудолюбие, делом доказали.

Послал я туда безопасника, заместителя Ивана, будет отбирать людей для Адлера. Вообще-то, их можно всех забирать, но решил подстраховаться, задал параметры отбора. Ну то что должен хоть немного знать русский язык, так они почти все язык учат, говорят так, что понять можно. Еще один момент, у кандидата должны быть хорошие отношения с женой, так как это связано с самым важным параметром — жена должна быть беременна, уже прошло около полугода после этих массовых свадеб, и состояние женщин должно быть легко заметно.

Я надеюсь, что жена и ребенок будут самым надежным якорем, если еще добавить хорошие условия жизни в Адлере, то должны получиться патриоты новой родины. Так что отбор в Адлер должен стать для них большой ступенью в жизненной карьере. А тут их ждет система гражданских классов, расслабляться нельзя — мотивация и карьера. И что характерно — деньги в Адлере уже далеко не на первом месте.

Безопасник доложил, что из ста двадцати — восемьдесят брать можно точно. Оставим еще несколько бригадиров, с прибавкой к зарплате, все-таки добыча угля, пусть даже и открытым способом, серьёзное производство. Всех сразу брать не будем, да еще и свободного жилья столько нет. Вот тридцать семей отправятся в Адлер в ближайшее время. Пока есть свободные рабочие руки — строим новые дома, надо иметь резерв, раз уж нужны люди, надо быть готовым их принять.

Но в новые дома вселяются граждане высоких классов, такова наша система. Новички поселятся в старых домах, приехав в Адлер, у них будет аж шестнадцатый класс. Выйдя на работу — получат пятнадцатый — рабочий первого разряда. Но люди привыкли работать с углем, и на коксовой батареи или на загрузке домны они получат звание рабочего второго разряд в течение нескольких дней.

Но вакансии в Шахтинске надо закрывать, добыча угля должна продолжаться. Поэтому я и пригнал сюда мавну с сотней таких же рабочих, но не женатых. Их было осенью более двух сотен, но это еще один фильтр, я никого насильно не держал, и все, кого не устраивала перспектива Шахтинска — ушли. Этих рабочих будем не спеша женить, и заселять в свободные дома Шахтинска. Время и корабли у нас есть, невест будут искать не только в Тане, но и в Мапе и Мавролако.

Ну и чтобы этот кадровый резерв не снижался, буду пополнять его потихоньку греками. А болгар, что не прошли в армию, буду сразу селить в Шахтинск, как этап проверки и отбора. Того болгарина из Поти надо перевезти.

На Родос отправили шхуну с товарами — окрашенные ткани, в основном желтые, перец, бумага, трофейные сабли, десяток аркебуз нашего производства. На Родосе перегрузили товары на 'Архимед' и Пахом с приказчиками пошли в Александрию. Перед входом в порт, на мачте парохода подняли небольшой парус — парусник у нас. Ну а дым идет — так это у нас еда подгорела.

Взяли место на рынке и быстрее достали желтую ткань. Квадратный кусок желтой ткани вывесили на палке как образец. Местные одобрили — ' как наше знамя'. Через час торговли стало понятно, что можно везти с парохода лодкой еще партию ткани. Заодно отправить на пароход тяжелые мешки с серебром.

Ажиотаж спал к полудню, стали покупать не только желтую, но и сиреневую ткань. Появилось время, и Пахом пошел с красным перцем к торговцам пряностями. Один торговец из трех купил приличное количество чили по хорошей цене — распробовал. Серебро давало ощущение приятной тяжести. Лодка сделала еще рейс, отвезла серебро и привезла три десятка сабель и аркебузы. Потеснили ткани, разложили оружие. Пахом взял в руки мушкет — продемонстрировать новинку. Он уже походил по оружейным рядам — ни одной аркебузы он там не увидел.

На рынке стало немного тише, но Пахом этого не заметил. Тут к нему подошел местный и стал кричать, тыкая пальцем в оружие. Пахом не понимал, но четко расслышал слова 'шайтан' и 'иблис'.

— Мы не правильно торгуем, или ему ружье не нравиться? — тихо сказал стоящий рядом приказчик, продолжая улыбаться клиенту.

Солдаты подобрались и встали за спиной продавцов. У каждого солдата на поясе висела сабля, а револьверы носят в подмышечной кобуре. У приказчиков револьверы и кинжалы. Карабины лежали в лодке. Тут так все ходили — охрана с саблями и копьями, а купцы почти без оружия. Ни мушкетов ни пистолей никто не носил.

Подошли еще два мамлюка, тоже гневно настроенных. Тут Пахома осенило:

— Тут нельзя торговать огнестрелом! Ни одного пистоля кругом! Уходим. Сейчас медленно берем весь товар в руки. Унесем?

— Унесем. Серебро уже все сложили.

— Приготовились. Только не бежать. Быстро идем к лодке. Вперед!

Солдаты и приказчики, нагруженные как ишаки, засеменили к причалу.

— Ты зачем столько сабель привез! Вот тебе и ходовой товар! Иш как ходим!

— Ну кто же знал.

Мокрые от пота, тяжело дыша ввалились в лодку.

— Греби! Быстрее!

Гребли все, кто веслами, кто руками. Погрузились на пароход и вышли в море.

— Что это было? Они ружей боятся, или не любят?

— Не похоже, чтобы боялись. Но пока в Александрию — ни ногой! Пойдем в Каир, другим гирлом. Зря что ли на пароходе пошли. Ружья и карабины в трюм поглубже, пушки и так зачехлены.

Как выяснили позже, у мамлюков огнестрельное оружие считается 'нечестивым'. На этом и 'погорел' следующий султан мамлюков — Мухаммад II ан-Насир. Став султаном в 1496 году он захотел вооружить армию мамлюков пушками и мушкетами для противостояния османам, уже хорошо вооруженных огнестрелом. Но этому резко воспротивились армия и духовенство. В 1498 году султан был убит. Но неприятие пушек мамлюками было фатальной ошибкой — в 1517 году османы захватили султанат, доблесть и сабли не помогли мамлюкам.

Чтобы добраться до Каира и не сесть на мель в протоках дельты, пришлось нанять лоцмана. Каир поразил своим многолюдством, а рынок казался бескрайним.

Начали осторожно, сошли без товара, пошли присмотреться. Рынок был настоящий, не оптовый как в Александрии, потому и большой. Не сговариваясь, пошли в оружейные ряды. И правда — ни одного пистоля или аркебузы, порох тоже не продают. Но 'холодного' металла — изобилие, больше всего сабель. Доспехи, луки, пики — в стороне. Нашли точно такие же татарские сабли — дешевле толедских, но много дороже, чем ногаям продавали.

Но решили начать с желтой ткани, не рисковать. Оказалось, что на рынке Александрии забыли 'флаг' с образцом ткани, сделали новый. Пахом расстроился, и сказал еще поднять цену на ткань. Но это ничуть не отразилось на спросе, к вечеру распродали всю ткань, а ее было много. Два раза гоняли лодку на пароход, отвозили серебро, привозили ткань. Попутно купили кипы хлопка — тоже отвезли на борт. Продали немного бумаги, ну как немного — несколько килограммов серебра выручили, но с тканью не сравнить. Красный перец продавать пока бесполезно, надо снова 'делать маркетинг'. Торговцев пряностями тут было больше, надежды есть.

Переночевали на пароходе, утром взяли несколько сабель, пошли на оружейные ряды. Приценившись, решили продать все две сотни сабель оптом. Разница с розничной ценой была не сильно большая, сабли из недорогих, покупают их часто. Ну еще повлияло общее настроение — быстрее закончить с торговлей оружием. На воду дули, обжегшись на молоке. Но даже так выручка была приличной, хотя на много меньше чем от текстиля. Вот уж парадоксы рынка в большом городе — две сотни сабель намного дешевле нескольких десятков штук ткани. Купили еще хлопка и поехали на Родос, отправлять серебро и хлопок в Адлер.

Эту шхуну с Родоса я ждал с нетерпением, отчеты приказчиков я давно получил телеграфом. Ничего на шхуне диковинного не было, диковинным было серебро, точнее — его количество. Вот точно говорят: деньги к деньгам, недавно стали возвращаться купцы в Мавролако, оживилась торговля, доход от пошлин пошел в рост как весенняя трава. Причем основной доход всех моих колоний был только от трех городов: Мавролако, Тана и Килия. Причем Мавролако давал три четверти дохода. Это было правильное решение — концентрировать торговлю. Рынки в остальных городах стали местными, только для обеспечения потребностей жителей. Эти рынки можно опять переводить на вмененный налог, это сократит количество чиновников, доходы бюджета при этом мало изменятся.

Расторговавшись, купцы часть серебра стали переводить в бумажные лиры — так удобнее и безопаснее. Еще монетку в кассу. Хорошая, такая, монетка. А тут еще небывалый доход от торговли в Средиземноморье. Мамлюки, любители желтого цвета, как мне вас не хватало! Почему я не встретил вас раньше!

Тут мы зарабатывали не только на красителях, наши ткацкие станки тоже приносили немалую долю прибыли. Вот только на отдельном складе копилось короткое хлопковое волокно — оно даже на вату не годилось, только как химсырье.

Мои финансовые возможности вышли на новый уровень. И это еще не вернулись с востока персидские купцы за мовеином, жду их через две-три недели. Теперь я могу содержать армию не в семьсот человек, а в три тысячи человек в течение года или даже больше. Но, но, но. Это доходы сейчас, а потом? Если доходы упадут, солдат увольнять? Это очень опасно. Надо постепенно.

Еще но. В армии сейчас сильный национальный перекос в сторону армян и, особенно, греков. Болгары только начали поступать, пока рано на них рассчитывать. Объявил о наборе в армию восьмидесяти черкесов — по одному в каждое отделение. Это только пехотные и драгунские отделения. Артиллеристы, минометчики, связисты сейчас отбираются только из опытных солдат. Через месяц можно еще раз набрать по одному в отделение — плавная, но эффективная ассимиляция.

Но солдат надо вооружать, стрелкового оружия уже не хватает — винтовки делают медленно, опять узким местом стал ствол — теперь уже из-за большой длины. Сверлят медленно, иначе много брака выходит. Но брак и так есть — испорченные стволы обрезаем, рассверливаем до девяти миллиметров и делаем карабины. Если совсем кусочек ствола — тогда револьвер. Специально карабины пока не делаем, дальность стрельбы у них низкая, против конницы в поле совсем плохо. А вот для городских боев или абордажа они очень хороши, но у нас их уже более пяти сотен. Может быть и возобновим производство. Так что быстрый рост армии тут тоже не обеспечен.

Но солдата еще нужно одеть и обуть. С 'одеть' стало хорошо — успевают шить гимнастерки и штаны из хлопка из нашей ткани. Шьют уже десятки девок и баб в Адлере. Окрашиваем грецким орехом и зеленкой в оливу. Вот с 'обуть' совсем грустно — все новички обуты в свое — то есть безобразно. Кож у нас много, и овечьей и конской, кожевенный завод работает неплохо. Качество кожи по меркам двадцатого века посредственное, но для сапог сгодится. Но шить сапоги Айваз с подмастерьем явно не успевает. Решили организовать в Лияше мастерскую по пошиву — тот же ручной труд, но с разделением труда на операции. Еще только начали, результатов пока нет.

И солдата еще накормить надо. Сейчас едим в основном картошку с рыбой, немного покупаем пшеницы, появилась баранина — 'пошлина'. До следующего урожая всего хватает, кроме пшеницы, но если сильно нарастить численность армии — то не хватит. Так что много причин, по которым нельзя просто взять и 'купить' армию. Не, если денег не жалко, то можно сходу нанять, но тогда каждый солдат обойдется раза в два дороже, и в его лояльности я не буду уверен.

Но тут все мои мечты о сильной армии были прерваны сообщением: в Каламите отравлен Нур-Девлет, татары разбегаются.