Степные волки

9. Пламен

– Дети! – Голос нового учителя звучал звонко и разносился по учебному классу. – Внимание! Повторяем за мной алфавит! – Он сделал паузу и продолжил: – Альфа!

Все сто двадцать воспитанников приюта, которые находились в учебном бараке, эхом повторили за ним:

– Альфа!

– Что есть буква «альфа», дети? Это начало всей азбуки и сказано было богом Белгором: «Я есть альфа и омега всего сущего». Внимайте этому, дети, ибо невозможно постичь что-то, не зная изначальных истоков. Ещё раз!

– Альфа! – выдохнули мальчишки и девчонки.

– Хорошо, – одобрил учитель. – Продолжаем.

Перемены в приюте произошли через три дня после нашего набега на притон извращенцев. Резко и быстро.

Подъём никто не объявлял, но по укоренившейся за десять лет привычке мы проснулись как обычно. И когда вышли на построение, то обнаружили, что власть в приюте поменялась. Ни одного прежнего воспитателя и даже самой мадам Эры на территории не было. Они испарились вместе с вещами, словно и не было их здесь никогда. А новые воспитатели, все как на подбор подтянутые крепкие мужчины лет под сорок и три женщины, мало чем отличающиеся от них. Словно солдаты, они выстроились перед крыльцом, и вскоре появилась наша новая хозяйка.

Надо отметить, что впечатление она произвела странное. По крайней мере, на нашу тройку. С виду обычная добрая тётка, но если присмотреться, становилось немного жутковато. Такое ощущение, что ей настолько на всё плевать, что без разницы, улыбаться или убивать. Звенислав тогда так и сказал: «Думаю, что даже мадам Эра, по сравнению с этим чудовищем, невинный агнец». Мы с Курбатом были с ним полностью согласны и готовились к любому развитию событий.

Осторожность и внимательность – жизнь приучила нас к этому крепко, и мы всё время были настороже. Наше чувство самосохранения просто кричало о том, что беда ходит рядом, что не бывает так, всё плохо, а тут вдруг раз – и всё наладилось. Это может произойти с простыми людьми, но не с нами, не с приютскими детьми, выживавшими десять лет кряду в самых нечеловеческих условиях. И чем больше мы присматривались к нашим новым наставникам, тем больше находили в них странностей, а рукам хотелось зажать что-то увесистое и ударное, на всякий тревожный случай.

Остальные наши приютские уже на второй день восприняли все перемены как должное и были счастливы. О воспитателях молчу, воспитанники в них души не чаяли. Тем более новая мадам в первые же минуты знакомства объяснила, что герцог Конрад Четвёртый и верховный жрец Хайнтли Дортрас разобрались в том, что происходит в приюте. Поэтому на замену старому персоналу, ворам и негодяям, прибыли они, лучшие воспитатели детей в герцогстве. Оно-то, конечно, понятно, что разобрались. Вот только с детьми эти люди если имели раньше дело, то со своими. Да и то вряд ли. Видели мы сержантов Городской стражи, каждый год гоняющих своих новобранцев. Так нашим новым воспитателям эти ветераны и в подмётки не годились. Слабаки они, по сравнению с нашими попечителями и учителями. И это не домыслы, а факты.

Мы ждали, ждали, но неприятностей всё не было, а, наоборот, наступили очень даже хорошие перемены. Кормить стали отменно, при мадам Эре так несколько раз за все годы на столы накрывали исключительно по большому поводу или к празднику. Возобновилась учёба, каждый день мы шли в класс и занимались арифметикой, азбукой и даже рисованием. На работы в город нас уже не отправляли, а во дворе была построена настоящая игровая площадка. Всё как положено: качели, карусели и песочница для малышей. Благодать и рай на земле.

Два дня мы не выходили ночью в город: воспитатели не спали, и кто-то из них всегда находился во дворе. Однако на третью ночь решили рискнуть и посмотреть, что будет и как они на это отреагируют. И их реакция нас, мягко говоря, удивила. Когда мы, никого не стесняясь, отгибали доску забора и выбирались на улицу, здоровяк Ганс, дежуривший в эту ночь, просто отвернулся и сделал вид, будто в упор нас не замечает. Ладно, это можно списать на какую-то доброту отдельно взятого человека. Однако, когда ситуация с точностью до мелочей повторилась на следующую ночь, в которую дежурил воспитатель Лука, мы растерялись. Как такое возможно? Снова мы не понимали, что происходит, и это заставляло нас нервничать ещё больше.

Отставив непонятки в сторону, наша дружная троица продолжила заниматься своими ночными делами. Босяки к нам привыкли быстро, слушались беспрекословно, и зачастую мы просто бродили по окраинам города. Где-то по мелочи приворовывали, не без этого, конечно. Однако уже не для того, чтобы прокормиться, приютских харчей хватало с избытком, а для наших уличных «гвардейцев». В одну ночь ограбили парочку выпивох, во вторую – рыбную лавчонку, где днём хозяин крепко поколотил малыша-попрошайку. А потом повезло, наткнулись на мясника, который ранним утром решил раньше конкурентов сделать завоз свежего мяса в лавку. Стоя посреди улицы, мы перегораживали ему проезд, и дядька оказался догадливым. Сам, без единого слова с нашей стороны, мясник вытащил пять утиных тушек и отдал нам. Откупился.

Впрочем, всё это мелочи, и нам требовалось серьёзное дело. Как верно заметил один мудрый человек, «бедных грабить смысла нет – с них взять нечего». Поэтому была нужна достойная риска по-настоящему хорошая цель. В Белый город, по адресам, указанным в картотеке Гнуса, мы соваться пока не рисковали, а по окраинам состоятельные господа не проживали. Однако была мадам Эра, наша незабвенная и несравненная бывшая хозяйка. Пусть она отошла от дел приюта и нас никаким боком теперь не касалась, но мы были уверены, что такая тварь жить не должна.

Две ночи мы кружили вокруг её усадьбы, как раз неподалеку от лавки Толстого Петры. И к делу подошли основательно. Узнали все привычки местных стражников, время прохождения патрулей, какова высота забора, как зовут двух собак, карауливших дом мадам Эры, и даже кто является её любовником, а ещё с кем он спит помимо престарелой злюки. Всё было готово, продумано и просчитано до мелочей. Поэтому весь день мы мысленно готовили себя, что именно сегодня очистим мир от чудовища. От твари, которая продавала налево продукты, дрова, одежду и забирала себе всё, что шло на нас из казны. А из-за этого каждую зиму в землю подле забора зарывались детские тела.

Наступила ночь, мы привычным путём покинули приют, и практически сразу Курбат сделал знак, что за нами кто-то идёт. Возможно, это случайность, а может, и нет. Провериться в любом случае нужно. Поэтому свернули к мосту, перекинулись несколькими словами с бродягами и разошлись в разные стороны. Мы гулять, а они за нами следом, проверять, что за хвост за нами увязался. Гуляли по городу до утра, и на рассвете вновь на обычном месте нас ждал Длинный Лога.

– Парни, – голос его был возбуждён, – за вами слежка, самая настоящая, без дураков, зуб даю. Три человека постоянно сменяются и ходят по пятам. Очень хорошо ходят, грамотно.

– Пламен, – Звенислав оглянулся по сторонам, – надо ноги делать.

– Курбат? – спросил я. – Ты как?

– Не нравятся мне все эти странности, которые вокруг происходят. Прав Звенислав – надо бежать из приюта.

– А как же наши, которые останутся? – задал я, как мне казалось, самый важный вопрос.

– Если мы на воле будем, – ответил Курбат, – сможем им помочь, коль беда приключится. А если нас схватят, тогда мы никому и ничем уже не поможем.

– Решено, завтра идём в отрыв. – Я повернулся к Длинному Логе, который заметно посмурнел, узнав, что мы покидаем его и ребят. – Помощь твоя нужна, Длинный.

– Да? – Он вытянул шею.

– Мы в Старую гавань пойдём, там нас достать сложнее, и проходить будем через Пять переулков. У тебя там знакомые есть?

– Есть, – подтвердил он.

– Отлично, сделай так, чтоб они нам хвосты отрубили, а за нами не заржавеет, ты знаешь.

– Я-то знаю. – Голос его был невесел. – Только без вас трудновато будет. Удачливые вы и дерзкие, да и привыкли мы к вам.

Хлопнув его по плечу, как можно увереннее я сказал:

– Мы в Старой гавани не на пустом месте будем, нам сам Кривой Руг поддержку обещал. И если всё путем будет, то и вас подтянем, друг.

В первый раз кто-то из нас назвал его другом. Своего рода переломный момент. Поэтому он обнял меня за плечи и прошептал:

– Всё сделаю, друг.

Расставшись с предводителем городской шпаны, мы вернулись в приют и весь день посвятили тому, что обдумывали дальнейшие действия. Уроки окончились, ужин прошёл как всегда, и мы прошлись по территории. А в сумерках покинули приют. Как нам думалось, навсегда.

Наш побег и отрыв от сыщиков, идущих по следу, прошёл, как и планировалось. И уже утром, пробираясь окольными путями, мы вышли к таверне «Отличный улов». И когда подошли к парадному входу, то первым, кого встретили, был пиратский капитан Одноглазый. Его мы не узнали, а вот он нас запомнил отлично. Поэтому, когда меня и Звенислава обхватили две здоровенные ручищи, мы подумали, что нас догнала слежка. Но голос оказался знакомым и громогласно объявил на всю округу:

– Это мои друзья! – Пират оглянулся, разглядел единственным глазом Курбата, который приготовился к драке, и добавил: – Все трое!

К нам подходили бойцы пиратского капитана, которые вместе с ним «отдыхали» на галере, хлопали нас одобрительно по плечам и называли своими друзьями. Не общались мы никогда раньше с разбойным народом плотно и удивились, что обычная человеческая благодарность им не чужда. Впрочем, если того потребует дело, то они нас и прирезать могут. Пожалеют, конечно, не без этого, но потом.

Руки Одноглазого отпустили нас, и я смог его рассмотреть. Примечательная и колоритная личность. Крепыш с широкими плечищами напоминал здоровенный квадратный ящик. Но при этом он был подвижным, юрким и ловким. А дополнялся его образ чёрной повязкой на левом глазу. Натуральный пират, сказал бы любой, кто его увидел, и был бы прав. Во всём Аскорском море, на берегу которого стоял Штангорд, не было более известного разбойного капитана, чем Одноглазый.

Нас провели внутрь таверны, накормили и переодели, а Одноглазый ещё и по добротному стальному ножу подарил – это обозначение статуса, без оружия ты здесь никто. Пока мы под присмотром толстушки Марты отъедались, во всех подробностях узнали историю побега Одноглазого и его банды с галеры. Сам-то я думал, что всё будет как обычно, если судить по песням выступающих на улицах бардов. То есть налёт на судно и героическое освобождение своих товарищей из кровавых лап палачей-надсмотрщиков.

Однако Кривой Руг есть Кривой Руг. Поэтому он поступил не по старым воровским понятиям, а так, как посчитал нужным. Авторитет отправился в городскую управу, и один из его должников-купцов, сопроводив своё желание крупной взяткой, тут же выкупил галеру вместе с грузом и экипажем у государства. А на следующий день галера «Попутный ветер» вышла в море, где на неё сразу же «напали» пираты и «освободили» своих товарищей. Естественно, никто ни на кого не нападал, всё было гораздо проще. Судно со сменным экипажем на борту ушло в один из независимых торговых портов на перепродажу, а братву Одноглазого расковали ещё на причале.