Стархевен

14

Мантелл взобрался на кушетку и позволил Полдерсону привязать себя.

Тот водрузил ему на голову холодный колпак зонда. Хармон слонялся рядом, посмеиваясь про себя и наблюдая.

Внезапно старый доктор наклонился вперед и прошептал что-то на ухо Полдерсону. Первые несколько слов Мантелл не расслышал, уловив лишь окончание фразы: – …смотри, чтобы данные психопробы были идентичны прежним по всем параметрам. Понимаешь? Идентичны!

Полдерсон неопределенно кивнул. Он пересек комнату, открыл опечатанный ящик и начал внимательно изучать журнал с записью прошлой психопробы. Мантелл настороженно следил за тем, что происходит.

Через несколько минут Полдерсон удовлетворенно кивнул, закрыл журнал и вернулся к аппаратуре.

До Мантелла, ожидавшего начала обследования, донеслись звуки голосов:

– Бен, я уже говорила тебе… По-моему, слишком жестоко подвергать его второй раз психопробе. Он может лишиться рассудка, ты же знаешь. Он может…

Мантелл вздрогнул, услышав звук пощечины. Зурдан распахнул дверь лаборатории и проревел:

– Хармон! Я же приказал, чтобы психопробу проводил твой ассистент!

– Все так и есть! – пробурчал недовольно Хармон. – Доктор Полдерсон проводит психопробу один, а я лишь наблюдаю, как идет операция.

– Я не желаю, чтобы ты крутился вокруг Полдерсона, Мантелла и аппаратуры, пока все не кончится, – рявкнул Зурдан. – Я хочу иметь совершенно независимую запись.

Хармон со вздохом ответил:

– Тогда давай подождем в твоем кабинете. Нехорошо, когда во время психопробы толчется слишком много людей.

И он с достоинством прошаркал мимо Зурдана в коридор. Зурдан последовал за ним, затворив за собой дверь. Мантелл остался наедине с Полдерсоном и его аппаратурой.

Худые пальцы Полдерсона нежно поглаживали приборную доску машины, словно ласкали любимую женщину.

– Теперь вам надо расслабиться. Расслабьтесь, – произнес он беззвучным от наркотика голосом. – Вы слишком возбуждены. Спокойней. Еще чуточку спокойней. Вам нельзя волноваться.

– Я и не волнуюсь, – солгал Мантелл. Нервы его были на пределе. – Я спокоен, дальше некуда.

– Расслабьтесь. Вы слишком напряжены, господин Мантелл. Чересчур взволнованы. Всякая опасность абсолютно исключена. Психопроба – это научный метод, совершенно безвредный, лишь…

Трах!

Как и в первый раз, Мантелл почувствовал, будто его мозг раскололся надвое. Он закачался под ударом психопробы, цепляясь за остатки сознания, и провалился в беспамятство.

Когда он очнулся, то увидел перед собой лицо Бена Зурдана. Оно улыбалось.

– Ну как, Джонни, выкарабкался? – спросил он несвойственным ему ласковым голосом.

Мантелл неуверенно кивнул.

– Видимо, мне следует перед тобой извиниться, Мантелл, – сказал Зурдан. – Показания приборов повторились точь-в-точь. Этот патрульный плел чушь.

– Лучше помоги мне избавиться от головной боли, – проговорил Мантелл, череп которого будто вращался в голове. – Я ведь все время твердил, что никогда не был космическим патрульным.

– Я не мог принять это на веру, Джонни. Я должен был убедиться.

Понимаешь, Джонни?

– Не совсем. Но как бы то ни было, я надеюсь, ты не будешь подвергать меня проверке всякий раз, когда какой-нибудь болван вздумает плести обо мне невесть что.

Зурдан дружески рассмеялся:

– Думаю, теперь я могу довериться тебе полностью, Джонни.

– И слава богу.

Мантелл огляделся и увидел всех остальных: Полдерсона, доктора Хармона, Майру. Его голова кружилась уже меньше, действие психопробы проходило.

– Я виноват и перед тобой, Эрик, – сказал Зурдан, обращаясь к Хармону. – Пусть не говорят, что Бен Зурдан не берет своих слов обратно.

Великий человек тоже может ошибаться. Разве не так?

Хармон улыбнулся, показав желтые зубы:

– Конечно, Бен. Ты, как всегда, прав!

Зурдан повернулся и вышел. Майра последовала за ним.

– Вы молодчина, Полдерсон, – проговорил Хармон. – Спасибо за помощь.

Теперь я закончу сам, а вы можете идти.

Полдерсон удалился. Мантелл остался наедине со старым ученым.

– На этот раз наша жизнь висела на волоске, – сказал Хармон доверительным шепотом, склонившись над ним. – Хочешь выпить, Мантелл?

– Не откажусь.

Чуланчик в дальнем конце лаборатории скрывал хорошо оборудованный маленький бар. Хармон набрал код двух бокалов «соур чокер», и когда они отстоялись, подал один из них Мантеллу. Тот жадно выпил.

– Кого вы имели в виду, говоря, что наша жизнь висела на волоске? спросил Мантелл.

– Тех, кто мог жестоко поплатиться, узнай Зурдан истинные данные психопробы твоего мозга.

Мантелл изумленно заморгал глазами:

– Выходит – вы один из них?

– Я был первым, – улыбаясь, кивнул Хармон. – Затем подключилась Майра и остальные. Если бы Зурдан увидел твою настоящую психопробу и узнал все, что тебе известно, пришлось бы плохо всем нам.

– Но как же вам удалось избежать этого?

– Я вколол Полдерсону гипнотик, пока он настраивал аппарат. Остальное было проще простого, я только приказал ему увидеть то, что нужно было увидеть. Он сделал пробу, в которой не сказано ни слова о заговоре.

Внезапно Мантелл выпрямился:

– А как быть с историей космического патрульного? Что это – просто бред или в ней есть доля правды? Его слова пробудили во мне какие-то странные воспоминания…

Хармон отрицательно покачал головой:

– Твоя первая психопроба и эта показали одно и то же: последние семь лет ты провел на Мульцибере. Если только не изобрели какую-нибудь новую технику, вводящую ложные воспоминания.

Мантелл удовлетворенно кивнул: крошечная доза реальности досталась ему в вознаграждение за недавнее испытание.

Он спустился с кушетки, чувствуя, как дрожат ноги:

– А как насчет того, что повторная психопроба может причинить вред мозгу?

– Такое иногда случается, – подтвердил Хармон. – Но в данном случае этого не произошло. И слава богу.

Облегченно вздохнув, Мантелл натянул свою скомканную одежду и последовал за Хармоном в кабинет Зурдана. Бен восседал за своим столом. Он всегда казался чересчур громоздким – сидел он или стоял. Мантелл каждый раз поражался его габаритам: рост шесть с половиной футов, вес не менее двухсот семидесяти фунтов. При этом Бен Зурдан имел грубый нрав и всегда лез на рожон и ввязывался в драку, несмотря на свой шестидесятилетний возраст.

– Как ты себя чувствуешь? – пророкотал Зурдан.

– Немного лучше.

Мантелл упал в пенную релаксационную люльку и, растирая лоб пальцами, постарался унять пульсирующую боль. Каждый толчок крови, каждое сокращение сердца отдавались в его мозгу.

– Могу я удалиться? – спросил Хармон. – Мне надо отдохнуть.

– Останься, – сказал Зурдан ровным спокойным голосом, которому было трудно не подчиниться. – Ты ученый, Эрик. Я хочу, чтобы ты услышал, о чем Мантелл собирался мне сообщить. Тебе должно быть интересно. Джонни, я полагаю, Майре и доктору Хармону будет полезно услышать, над чем ты работал последние недели в лаборатории.

Мантелл посмотрел на Хармона:

– Я разрабатывал личный защитный экран, – сказал он. – Невидимое поле, соразмерное человеческому телу. Своеобразная оболочка, которую человек мог бы носить, оставаясь совершенно неуязвимым, пока он в ней находится.

Майра бросила заинтересованный взгляд. Зурдан расстегнул папку, которую он получил несколько часов назад с отчетом о проделанной Мантеллом работе и ее результатах.

Хармон выглядел несколько удивленным.

– Вы сказали «личный экран»? – негромко переспросил он. – Разве такое возможно?

– Расскажи им, Джонни!

– Пока не построю хотя бы один и не удостоверюсь сам, я не берусь утверждать, что это возможно.

– Но ты веришь в успех?

– Пока не могу сказать, – поспешно возразил Мантелл. – Потребуется еще не менее недели. Но если экран получится, то он… – …обеспечит мне полную безопасность, – закончил за него Зурдан. Он испытующе оглядел три фигуры, сидящие вокруг стола. – Вы понимаете?

Понимаете, что значит для меня Джонни? И все-таки я пошел на риск разрушить его мозг – ради безопасности Стархевена!

Никто ему не ответил. Зурдан, казалось, испытывал чудовищное напряжение. Его сильные пальцы играли на столе с дорогой и хрупкой безделушкой.

– Что ж, ладно! – сказал он наконец, нарушив тишину. – Можете идти.

Оставьте меня одного.

После этого им не оставалось ничего другого, как удалиться. Мантелл, Майра и Хармон молча покинули кабинет Зурдана, даже не оглянувшись. Они не проронили ни слова, пока не достигли внешнего коридора. Мантелл уже один раз поплатился за пренебрежение подслушивающей аппаратурой, которой Зурдан наводнил весь холл.

Майра и Хармон направились каждый в свои апартаменты. Мантелл вызвал кабину лифта и спустился вниз. Снаружи у входа остановилось такси, он сел в него и направился в «Номер Тринадцать».

Ему необходимо было отдохнуть: психопроба совсем измучила его.

Через несколько минут Джонни добрался до номера, чувствуя себя так, словно его выпачкали в грязи. Он принял душ, живительная игра ионов на коже освежила и очистила его, затем проглотил снотворное и чуть живой растянулся на кровати.

«Ну и денек!» – подумал Джонни.

Только сообразительность и быстрая реакция Хармона спасли их от провала. А где гарантия, что вскоре какой-нибудь слепой случай не выдаст Зурдану информацию о заговоре? Тогда им всем конец! Бен активен и безжалостен, он не пощадит никого ради господства над Стархевеном.

Зурдан должен умереть. Мантелл восхищался старым тираном, но логика жизни была на стороне Майры и ее группы. Зурдана нужно убрать именно сейчас, пока не подняли голову другие претенденты на власть, и предвосхитить свару, которая сделает жизнь на Стархевене невыносимой.

Мантелл задремал. Прошло какое-то время, Джонни с трудом представлял себе сколько именно. В дверь позвонили, и прежде чем он сонно слез с кровати и ответил, позвонили второй раз.

За дверью в коридоре стоял робот-посыльный. В резиновых зажимах он держал сверток.

– Мистер Мантелл, вам посылка.

– Большое спасибо, – сказал Мантелл. Взяв сверток у робота, он захлопнул дверь.

Судя по форме и размерам, в свертке была книга. Теперь он знал наверняка, что там содержится еще одно послание. По-видимому, это был самый удачный способ сообщения между заговорщиками: один из них имел доступ ко всем электронным средствам коммуникации.

Он развернул сверток. Это была книга, переплетенная дешевым сафьяном отвратительного цвета. Называлась она «Этиология и эмпиризм», некоего доктора Ф. Г. Сзи. Перелистав ее, Мантелл обнаружил между восемьдесят шестой и восемьдесят седьмой страницами записку следующего содержания:

«Дж. М.!

События достигли критической фазы. Мы не можем больше рисковать.

Встретимся вечером в казино Масок, чтобы обсудить немедленное устранение Б. З. Я буду точно в 9.00. Не опаздывай, дорогой! М. Б.»

Мантелл перечитал записку несколько раз, его глаза вновь и вновь останавливались на слове «дорогой», казавшемся таким безликим на бумаге и таким значительным в вокотайпе.

Затем записка сморщилась и рассыпалась. В считанные секунды она превратилась в коричневую пыль, потом исчезла совсем.