Становление

Нескончаемый людской поток течёт по тротуару мимо кафешки, огромными окнами витрин обращённой к переполненному вечернему проспекту. Там уличные фонари щедро изливают свой золотистый свет на увязшие в пробке автомобили, водителям которых остаётся только тоскливо наблюдать за более везучими пешеходами. Кажется само время на дороге застыло в янтаре вечности.

Я перевожу взгляд на сидящего напротив: мечущийся тревожный взгляд меж грязных волос, свисающих длинными слипшимися сосульками, да дешёвая давно нестираная одежда – наверное так и должен выглядеть типичный художник-неудачник. А лихорадочные, резкие движения худых костистых рук легко приоткрывают тайну о давно утерянной уверенности в себе.

Нервно перебирая листки газет, молодой человек подозрительно косится то на меня, то на моего напарника.

– И-и-и… ?

Я небрежно пожимаю плечами:

– Там же всё написано.

– И-и-и, что это значит? – настойчиво гнёт своё собеседник.

– Вы обратили внимание на даты, где они, конечно, есть?

Художник, вздохнув, откидывает рукой волосы с бесцветных глаз:

– Это ничего не проясняет, а только запутывает. Как, впрочем, и вы.

Важно киваю головой:

– А я вам объясню… когда вы попытаетесь для разнообразия беседы довериться нам.

– С чего бы это? – Он никак не может совладать с эмоциональным напряжением, отчего по хилым плечам периодически пробегает нервная дрожь.

– А с того, что мы с вами на одной стороне.

– Ха! Подсунув мне не вызывающие никакого доверия бумажки, вы сразу хотите получить доверие от меня? – Собеседник брезгливо отталкивает просмотренные листки, и они разъезжаются по столику подобно колоде шулерских карт.

– Ну почему сразу? Только после ознакомления с интересными новостями, которые, кстати, впрямую касаются именно вас.

– Ну-у-у, во-первых, не меня, а мои картины, а во-вторых, они все были украдены из художественного салона, и полиция даже искать не стала – "за отсутствием ценности пропажи". И хозяин салона, как назло, сразу же куда-то испарился. Ну, и в-третьих, я и сам могу таких же вырезок пачку изобразить. Но от этого мне легче не станет, и в кармане приятного звона не прибавится.

– То есть ВЫ нам не верите? – вклинивается в диалог мой напарник, здраво рассудив, что нужна безотлагательная помощь в обработке клиента.

– А с чего бы мне ВАМ верить? – агрессивно парирует незадавшийся художник.

–Ну, так попробуйте назвать хотя бы одну вескую причину, чтобы этот прекрасный вечер тратить на эту нудную беседу с вами? – легко возвращает подачу мой помощник.

Живописец, замерев, задумывается, натужно перетасовывая в голове свои версии происходящего. И только тонкие пальцы со следами впитавшихся в кожу красок нервно барабанят по столику, словно проверяя реальность происходящего. Мы же не спешим прийти на помощь.

Вызвать молодого человека на разговор не составило особого труда – стоило лишь упомянуть, что речь пойдет о его картинах. И пары ни к чему не обязывающих намёков хватило, чтобы навести его на мысль о покупке холстов. Как и любой в этом возрасте, парень имел изрядно завышенное мнение о собственных талантах, а отсутствие всеобщего интереса к своим произведениям легко объяснял вульгарными вкусами бестолковой массы.

– Я правильно понял? Вы же не собираетесь приобретать мои картины? – ожидаемо ставит вопрос ребром художник.

– В данный конкретный момент времени мы действительно этого не желаем, – отметая любые сомнения, заверяет напарник.

Я только утвердительно киваю головой, безжалостно руша нежно лелеемые воздушные замки.

– Да я понял всё!

Мы с напарником быстро переглядываемся. Неужели где-то умудрились проколоться? Я мгновенно проматываю в голове места, где могли случайно пересечься с художником. Однако…