Станция Бякино

Глава 6

— Ну что, возвращаемся? — усталым голосом спросил Сережа и зевнул.

Парень не отходил от станции дальше колодца, и такая прогулка его начала уматывать.

— Заглянем в сарай, — ответил Борис. — Может, там чего нужное есть.

Напарники вышли из дома и зашли в сарай. Пристройка была немалых размеров, почти с сам дом. Имела окно, возле которого стоял ржавый слесарный верстак — железный стол с ящиком и большими тисками. В левой части сложен садовый инвентарь: лопаты, мотыги, грабли, ведра и лейки. В другой — деревянный стол, на котором стоял старый коричневый патефон. Возле — кресло и полка на стене с коллекцией советских пластинок.

— Ты хоть представляешь, какого он года? — Глаза Бориса Валентиновича загорелись.

Мужчина открыл крышку чемоданчика и ахнул. Переносной проигрыватель граммофонных пластинок был в отличном состоянии.

— Ты как знаешь, а я его беру с собой, — довольным голосом произнес наставник.

— На кой он вам? Борис Валентинович? — улыбнулся парень. — Электричества-то на станции все равно нет.

— Эээ, брат, — ухмыльнулся в ответ Борис. — Этому аппарату оно вовсе не нужно. Крутишь ручку, пружина заводится, и готово, можно слушать. Тут еще иглы запасные должны быть, вот в этом отсеке. У моего деда такой был.

Борис открыл отсек спереди корпуса, к счастью, он оказался полным новых игл.

— Грузи в рюкзак и пластинки тоже, — скомандовал Борис. — Я пока еще осмотрюсь.

Мужчина открыл дверцу ящика стола. В нем были различного размера баночки из-под кофе с гаечками, шайбочками, винтиками и болтиками. Слева от верстака лежал большой чемодан на полированной тумбе. Борис открыл и увидел сложенный в кучу как попало инструмент: молоток, пассатижи, гаечные ключи различных размеров, несколько отвёрток и кусачки. На стене висела ножовка.

— Инструмент в отличном состоянии, — тихо произнес Борис. — Его бы на станцию отнести, в идеале вместе со столом. Ты бы смог чинить людям разное. Да и просто давать пользоваться, не бесплатно, конечно.

— Стол неподъемный, надо людей, — ответил Сережа. — А насчет «не бесплатно», я не привык что-то с людей требовать. Выжившие бродяги сами оставляют какую-никакую еду и дров прихватывают.

— Послушай, Сергей, — строго посмотрел Борис Валентинович. — На других станциях такого нет. Думаешь, почему в Бякино всегда полный зал?

— Люди боятся ночевать в опасности?

— И это тоже, — продолжил наставник. — Но самое главное — ночевка у тебя бесплатная. Я много где бывал, и везде берется плата за охрану, воду, тепло, огонь и место для сна. Дрова ты можешь и сам рубить, лес рядом. За полтора года добрых дел ты даже штаны себе другие приобрести не можешь.

— Мне казалось, это норма, — печально ответил Сережа. — Меня самого бесплатно приютили, я думал, так везде. Людям надо помогать, меня так учили те первые обитатели станции.

— Обещай подумать над этим, — настоял Борис Валентинович.

— Обещаю, — ответил Сережа, снимая грампластинки с полки. — Ой, смотрите, тут еще коробочки с иглами, зачем их столько? И вообще, бабка странная какая-то, под музыку любила молотком постучать.

— К сожалению, игл надолго не хватает, — ответил Борис. — У бабки, скорей всего, раньше был дедка. Вот он-то и любил тут хозяйничать.

— Не подумал, — выдохнул Сережа.

Мужчина взялся за край стола, и приложив усилие, приподнял.

— Тяжелый, конечно, но утащить реально, — Борис отряхнул руки от ржавчины. — Нельзя сюда никого звать. Надо как-нибудь будет собраться.

Сергей упаковал рюкзак под завязку и вытер со лба пот. Сарай покрыт железом, которое нагревалось от солнечных лучей и источало сильный жар.

— А в чем помощь? — спросил вдруг Сережа.

— Что, прости? — не расслышал Борис.

— Ну вы сказали вчера, что берете меня с собой, потому что нужна помощь, — уточнил молодой человек.

— А как я еще должен был тебе сказать? — тихо засмеялся Борис Валентинович. — Нас же люди слушали, не на свидание же я тебя позову... Ты вообще, Сережа, поменьше языком трепли на станции, больше слушай и запоминай. Люди любят, когда их слушают и не перебивают. Много интересного узнаешь, где и что можно поменять, что сколько стоит, на какой станции дешевле, а где дороже всего. Ты смотритель, а не кочегар и водонос. Пора умнеть, брат. Такие вот дела...

***

Дверь сарая затряслась. Напарники переглянулись. Борис Валентинович достал из кожаной кобуры на ремне пистолет Макарова, снял с предохранителя и передернул затвор, чтобы дослать патрон в патронник. Сережа взял в руки топор и встал рядом с дверью, которая ходила туда-сюда, стуча об дверной косяк. Кто-то пытался открыть дверь внутрь, при том, что она открывалась наружу. В одном из таких толчков мужчина чуть-чуть помог незнакомцу и приоткрыл дверь больше обычного, чтобы рассмотреть, кто там пришел.

— А вот и дед бабкин пришел, — прошептал Борис и поставил оружие на предохранитель.

Напарник убрал ПМ обратно в кобуру и взялся за нож.

— Сережа, — обратился шепотом Борис. — Надо его сюда впустить, приоткрой дверь пусть зайдет. Откуда он только взялся, не было же в огороде.

— За домом, может, стоял, — прошептал в ответ Сергей и толкнул дверь носком ботинка из-за угла.

Дверь приоткрылась, и в образовавшийся проем прошел пожилой мертвец низкого роста. К удивлению напарников, зомби не издавал никаких рычащих или ноющих звуков, только стучал вставной челюстью. Дед осмотрел сарай и повернулся в сторону, где стоял стол и кресло. Сергей с Борисом стояли, плотно прижавшись к стене, чтобы дедушка их не задел, и не дышали.

Молодой человек дождался, когда Борис на него посмотрит, и кивнул на старика. Напарник отрицательно покачал головой. Покойник медленно подошел к креслу, сел в него и принялся покачивать головой в такт воображаемой мелодии, видимо, привычка осталась в его полумертвых мозгах. Сережа чуть было не расхохотался во весь голос, но вовремя взял себя в руки.

Борис взял в руки груженый рюкзак и, подав команду, вышел из сарая как можно тише, на цыпочках. Сергей вышел следом и аккуратно прикрыл дверь.

— Почему вы решили его не убивать? — поинтересовался Сережа уже когда вышли в поле.

— Понятия не имею, — ответил Борис. — Он показался мне неопасным. Каким-то родным и беспомощным, что ли.

— Когда я прикончил мертвую бабку, вы сказали, что избавляем ее от мук, — настойчиво продолжил парень. — Почему деду не помочь?

Борис встал, немного постоял молча, снял рюкзак со спины и развернулся.

— Мы ведь теперь напарники, верно? А у напарников секретов нет друг от друга, так? Так вот, не могу я деда убить, — с дрожью в голосе произнес мужчина. — И бабку тоже не смог, поэтому тебе предложил ее успокоить.

— Не понял, — промычал Сережа, сам не поняв, что с его голосом. — Почему это?

— Потому что мои это дед с бабкой, — по мужской щеке скатилась слеза. — По-твоему, мне делать нечего по таким вот деревням лазить, кишащим зомбаками? Еще полно необлаженных мест побезопасней. Не знаю зачем, но тянуло меня сюда все эти три года. А тут станция твоя, я и притерся.

Сережа стоял и слушал молча, Борис Валентинович сам его недавно учил не перебивать рассказчика, дабы узнать как можно больше.

— Я почти две недели сюда ходил и никак не решался зайти в их дом, — продолжил Борис. — Разные мысли терзали мою душу. Я не знал, что там увижу, и еще больше боялся, что не смогу их успокоить и сам окажусь таким же. Понимаешь, брат, я был бы счастлив, если бы их в доме не было, это бы означало, что они могли спастись.

— Так вот какая помощь вам была от меня нужна, — серьезным голосом ответил Сережа. — Подумали, если они обратились, я сделаю то, что нужно.

Борис достал свой охотничий нож и протянул парню.

— Это ничего не изменит, — уверенным голосом ответил Сережа. — Сделать это должны именно вы. Иначе эти мысли так и будут вас мучать всю жизнь. Помогите своему деду сами, терзания оставят вас в покое.

Борис постоял немного, взглянул парню в глаза и быстрым шагом пошел в сторону дома с сараем.

***

В этот вечер напарники плотно и вкусно поужинали. Борис Валентинович, как обычно, сидел в своем кресле, протянув ноги к открытой дверце печки-буржуйки. Сегодня, вместо обычного чтения журнала, опытный выживший слушал музыку, играющую из старого переносного патефона, стоящего рядом на табуретке. Вспоминал, как дед заводил его в детстве и на душе становилось тепло и спокойно. Весь зал ожидания наслаждался песней Петра Лещенко «Черные глаза». Некоторые мужчины даже приглашали на танец своих дам.