Стальной Региос. Том 1

Глава 5. Расхождение во взглядах

Пишу четвёртое письмо, но по-прежнему не получил твоего. Начинаю сомневаться, что ты получаешь мои.

Сказать по правде, настроение сейчас не очень.

Каково это, иметь мечту? Я начинаю понимать. Это чувство… Нечто светлое и чистое, и оно будто лежит на дне колодца. Ты тянешь к нему руку, но не дотягиваешься. И тебя охватывает отчаяние.

У меня появились хорошие друзья, но мне ни за что не дотянуться до их света.

Ты тоже так светишься.

Я раньше не понимал, как ты можешь так усердно и настойчиво заниматься скучными вещами. Я торопился жить и в спешке упустил главное.

Почему я стал таким? Просто сам сбежал от проблем. Винить окружающих было бы некрасиво.

Я больше не считаю твою цель скучной. Наоборот, завидую.

Смогу ли я дотянуться теперь? Схватить то, что лежит где-то там, на недосягаемом дне… То, чего там может вообще не быть.

Всё пытаюсь решить, посылать письмо или нет. Письмо с бесполезным содержанием.

И всё-таки, думаю, надо послать. Хочу узнать твоё мнение. Не надо сложностей. Просто хочу знать, что ты думаешь. Хочу прочитать твой ответ.

Твоя мечта всегда была и будет яркой. Не потеряй её.

Моей дорогой Лирин Марфес

Лейфон Альсейф

Нина шла по коридору резким шагом, словно пытаясь растоптать пол под ногами. Идущая навстречу со стопкой документов в руках девушка — по-видимому, из школьного совета — быстро посторонилась. И её можно было понять. На щёках и лбу Нины налипла пыль и комья земли. Золотые волосы спутаны и перепачканы, форма изорвана. Нечасто можно встретить студентку, разгуливающую в таком виде и с таким сердитым лицом.

Она была в ярости. Сама толком не знала, что её так разозлило, но хотелось разорвать кого-нибудь на куски. Не стараясь разобраться в своих чувствах, она просто пошла у них на поводу и пришла сюда.

Когда прозвучала сирена, Лейфон потерял сознание, и его унесли на носилках. Его кэй текла как обычно, так что с ним, вероятно, просто случился обморок.

— Что всё это значит? — недовольно произнесла она вслух и забарабанила в дверь президента школьного совета.

— Войдите, — ответили ей, но она уже распахнула дверь.

В кабинете, кроме усмехающегося Кариана, стоял Ванс. Присутствие Ванса успокаивало. Она остановилась.

— Военный факультет, третий курс, Нина Анток. Разрешите?

— Прошу. Поздравляю с первой победой, — добавил Кариан.

— Что там произошло? — нахмурившись, спросила Нина.

— Хм? О чём речь?

— Лейфон Альсейф. Вы ведь знали, что он — человек необычный?

— Почему ты так считаешь?

— Много подозрительного, если вдуматься. Он отлично проявил себя на торжественном открытии, но вы его даже проверять не стали — просто перевели на военный факультет и назначили в мой взвод. Тут многие могли бы подумать, что вам просто вскружили голову его действия на открытии. Но вы и позже ничего не предприняли… Зная ваш характер, такое просто исключено.

— Но ты же согласилась взять Лейфона. Тебя разве не восхищает, как он сегодня сработал?

— Я его испытывала.

Она поручила Фелли привести его в тренировочный зал и оценила силу Лейфона. Тогда Нина не заметила, что Лейфон скрывает свою истинную силу. Она решила, что при должной подготовке он превзойдёт по силе остальных бойцов команды.

Её оценка оказалась совершенно ошибочной.

Проблема усиления Лейфона путём подготовки вообще не стояла. Он не нуждался ни в какой подготовке.

Она только что, в бою взводов, увидела истинную силу Лейфона. Кэй-игла, кэй-вихрь… Такие способности не развить за короткий срок.

Ванс согласно кивнул. Его взгляд скользнул по экрану, где собирались транслировать четвёртый бой, и вернулся к Кариану.

— Вы, видимо, знаете, кто такой Лейфон Альсейф. Его личность была вам известна до матча?

— Добывать информацию о других городах не так просто, — покачал головой Кариан. Но на него смотрели с недоверием. — Я случайно о нём узнал.

Он вскинул руки, признавая поражение.

— Как вы приехали в нашу школу? — спросил Кариан.

— На хоробусе, разумеется.

— Естественно, на хоробусе, по-другому из одного города в другой не доберёшься. Я говорил о маршруте.

— О маршруте?

— Да. Все хоробусы рано или поздно возвращаются в транзитный город Йолдем и оттуда же выезжают. Лишь сознание Йолдема знает расположение всех передвижных городов. Но иногда хоробус приезжает из Йолдема не напрямую. До прибытия сюда он может побывать в других городах.

Нина кивнула. Она проехала три города по дороге в Целни.

— Вы проезжали Грендан? — спросила она.

— Я три месяца добирался до Целни, — кивнул Кариан. — Во время поездки случилась двухнедельная остановка в Грендане. Скучать не пришлось — было много боёв. Мне посчастливилось увидеть бой за Небесный Клинок.

— Небесный Клинок?

Нина посмотрела на Ванса. Тот, похоже, не знал, и она стала ждать объяснений Кариана.

— Это больше, чем просто титул двенадцати лучших военных Копьеносного Города Грендана… Обладателю этого титула даётся особый предмет, но мне, постороннему, неведомо, какой.

Нина слушала Кариана и выстраивала цепочку рассуждений. Лейфон из Грендана. Это верно. Кариан ехал на хоробусе в Целни, чтобы поступить на первый курс, следовательно, в Грендане остановился пять лет назад. Пять лет назад? Лейфону ещё и десяти лет не было!

— Как такое возможно…

— Я знаю, что в мире есть одарённые люди. Но его бой ошеломил даже меня. От удивления я просто не находил слов. У меня нет способностей к Военному Искусству, но увиденное потрясло всех зрителей того боя.

Мальчишка, которому на вид было не больше десяти лет, легко владел длинным мечом и победил взрослого.

— Потрясены были все, не только мужчины. Зрелище редкое, невероятное. Мальчишке оказалось под силу достичь вершин Военного Искусства. Его имя невозможно было забыть. И невозможно было проглядеть, когда я увидел его в заявке на стипендию. Его приезд в Целни именно сейчас — это как явление спасителя. Я ещё не знал, зачем он покинул Грендан и захотел заниматься общими науками. Впрочем, поступление на общие науки меня не удивило. Он не нуждается в обучении Военному Искусству. И всё же я испытывал любопытство по поводу его истинных мотивов, так что провёл расследование, и за день до открытия результаты легли на мой стол.

— И что?

Нина сглотнула, пытаясь избавиться от комка в горле.

Да. Она вдруг поняла, что её так разозлило. Теперь поняла. Лейфон не дрался в полную силу на тренировках. Но дело не в этом. Она не могла простить ему, что он специально проиграл в их первом поединке. Мог запросто победить, но предпочёл проиграть. Нина почувствовала себя оскорблённой.

Но то, что лежит на поверхности, вовсе не обязательно окажется истиной. Она подавила злость и постаралась спокойно всё обдумать. Возможно, радостный Кариан ещё больше её успокоит.

Что значило для Лейфона Военное Искусство? Возможно, оно ему не нравилось. Если бы нравилось, Лейфон поступил бы на военный факультет — пусть даже он и не нуждался в обучении.

Кстати, вспомнила она. Разве он не затронул эту тему за ужином в отделении центрального механизма?

«Только не Искусством. Военная карьера для меня уже плохо кончилась».

Позже их отвлёк электронный дух, и она забыла о разговоре. Но теперь поняла, что за его словами что-то скрывалось. Плохо кончилась? Чем кончилась?

Лейфон, один из лучших военных Грендана. Что он сделал не так?

— Он…

Кариан заговорил, и Нине вдруг захотелось зажать уши. Она хотела знать. Но, возможно, ей знать не следует. Если она узнает, то может не позволить Лейфону остаться во взводе. Не сможет его простить.

Она разрывалась между двумя решениями, но Кариан продолжил:

— Он запятнал репутацию Обладателя Небесного Клинка.

Пробуждение в больнице наталкивало на мысль, что случилось что-то плохое.

— Опять я здесь…

Лейфон проснулся и понял, что натворил. Он обхватил голову руками, исполненный презрения к себе. Дотронувшись до головы, он обнаружил на ней много шишек. Неудивительно, что она как в тисках.

Он застонал, стараясь забыть о боли, окинул помещение взглядом и увидел, что на скамейке что-то лежит. «Что-то» выглядело как большая корзинка и три женских школьных сумки. Из коридора послышался шум, и дверь открылась.

— О, Лейтон проснулся, — громко объявила Мифи с бумажным стаканчиком в руке. За её спиной стояли Мэйшэн и Наруки. — Как ты? Живой? Между прочим, ты был великолепен. Всех потряс.

Лейфон кисло улыбнулся и сел на кровати.

— Не знала, что ты так силён, — сказала Наруки. — Поразительно.

Она знала, о чём говорит, — Наруки тоже с военного факультета. Лейфон ещё больше помрачнел. Наруки заметила и тоже посерьёзнела.

— Как ты… себя чувствуешь?

Лейфон взял предложенный Мэйшэн сок. Влага смягчила пересохшее горло. Он пил жадно, будто пытаясь пропитать жидкостью всё тело.

— Спасибо. Гораздо лучше.

Мэйшэн покраснела. Она опустила голову и почти бегом бросилась к скамейке.

— Вот… если есть хочешь, я тут приготовила…

— О, спасибо.

Лейфон встал с кровати, подошёл к скамейке и заглянул в корзинку. Она была разделена на две части, в одной были сэндвичи, в другой — что-то, завёрнутое в бумагу, по-видимому, печенье.

— Да, есть хочется.

С раннего утра у него болел живот, и он ничего не ел. Теперь, глядя на корзинку, он почувствовал, что голоден. Лейфон взял сэндвич и откусил. Почувствовав на себе взгляд Мэйшэн, он в два глотка съел сэндвич и поспешно запил соком.

— Вкусно.

Напряжение на лице Мэйшэн уступило место цветущей улыбке.

— Э…

Лейфон нерешительно потянулся за следующим.

— Мы сейчас есть не хотим, это всё тебе, — сказала Наруки.

— Да-да, съешь всё, — подтвердила Мифи.

Мэйшэн тоже кивнула. Он взял ещё сэндвич.

— Пойду-ка куплю ещё сока.

— Мм, я с тобой.

Внезапное оживление подруг насторожило Мэйшэн.

— В-вы что…

— Тебе тоже возьмём, не волнуйся, — сказала Наруки взволнованно замахавшей руками Мэйшэн. — А, вот ещё что. Твой взвод будет отмечать победу. Нас тоже пригласили.

— Угу. Хорошо, — ответил Лейфон.

Воспоминания о бое радости не принесли, но еда была важнее. Наруки с Мифи вышли.

Мэйшэн, оставшись с ним наедине, потеряла остатки самообладания. Сидела рядом с ним с бегающим взглядом, ёрзала и переплетала пальцы.

Лейфон, прикончив четвёртый сэндвич и удовлетворив желудок, заметил странное поведение Мэйшэн.

Она что, стесняется? Он сам вдруг смутился и почувствовал себя неловко. Нехорошо было со стороны Мифи и Наруки бросать её тут, ведь они знали характер подруги.

— Прости, тебе ради меня готовить пришлось.

— Ничего… В б-благодарность…

— Благодарность?

— Ты меня спас…

Он вспомнил случившееся на открытии и покачал головой.

— Это так, ничего особенного.

Он и не думал её спасать. Действовал инстинктивно. Не более того.

— Но… я же была спасена.

— Ну, в таком случае принимаю твою благодарность. Впрочем, я её почти всю уже съел.

Мэйшэн тихо засмеялась над его шуткой. Лейфон смущённо взял последний сэндвич.

— Лей…тон, ты и правда… сильный, — прошептала Мэйшэн, пока он доедал.

— Нет, не сказал бы…

Он хотел всё отрицать, но знал — внутри сидит тот, кто отрицать не может. Он знал, что необычайно силён в Военном Искусстве. Он изо всех сил пытался это скрыть. Он не знал, как президент это выяснил, но Кариан не стал разглашать его секрета, и Лейфон надеялся, что сможет всё уладить. И сам разбил свою надежду в сегодняшнем бою.

Здесь наверняка были студенты из Грендана. Если кто и подумал, что обознался — теперь они знали, что перед ними Обладатель Небесного Клинка.

— Сильный… Я видела. Ты так быстро вышиб тех двоих…

Должно быть, его показывали на большом, обращённом к зрителям экране.

— Но… почему ты не вышиб их сразу? — задала она вопрос, которого он боялся.

Он почуял, что одежда пропахла землёй. Перед тем, как уложить Лейфона в койку, студенты-медики его немного отряхнули, но недостаточно, чтобы назвать одежду чистой. Вспомнилась и боль в голове. Он слишком много катался по земле.

На площадке думать было трудно из-за многочисленных ушибов головы. Он вспомнил, как Нина выдерживала атаки одну за другой. Она бы не позволила боли спутать её мысли — в этом она была сильнее Лейфона.

— Я не собирался побеждать, — честно ответил он. — Лейфон, обучавшийся Военному Искусству, — чуждый мне человек. Я занимался не потому, что мне нравилось. Мои занятия никто не поощрял. Я обучался, потому что так было надо.

Мэйшэн смотрела на него расширившимися глазами.

Если бы… Если бы он привык проигрывать, сумел бы проиграть красиво. Так ему казалось, но в бою он на такое не способен. Когда в руке оружие… он дерётся всерьёз, пусть даже и не выкладываясь на полную. Сила противника роли не играет. Остаётся лишь одно чувство — желание драться всерьёз, до победного конца.

— Я ведь рассказывал, что сирота?

Мэйшэн кивнула и неловко отвела взгляд.

— Директор приюта совершенно не умел распоряжаться деньгами, у нас вечно были проблемы. Я смотрел, как еды становится всё меньше, и думал, что он опять теряет деньги. Боялся, что однажды еды не станет вообще.

Тогда он взял в руки катану.

— Мне сказали, что у меня талант к катане, и я решил зарабатывать деньги. Участвовал во всевозможных боях, выигрывал призовые деньги…

И неожиданно для самого себя стал Обладателем Небесного Клинка.

Людей, мечтавших о Небесном Клинке, такие слова, возможно, приведут в ярость. Но для него такова была правда. Таково было значение титула Небесного Клинка в его жизни. Всего лишь шаг на пути к цели.

— Благодаря призовым деньгам положение приюта улучшилось. Все были мне благодарны.

— И с тех пор ты решил… больше не заниматься Военным Искусством?

— Да, денег хватало. Но сейчас, к сожалению, не хватает на оплату обучения. Ничего не поделаешь, надо искать другие средства заработка.

— А жалеешь… хоть немного?

Лейфон невольно улыбнулся и кивнул.

— Ну, я ещё не нашёл, чем хочу заниматься…

— Найдёшь… обязательно, — тихо и смущённо сказала Мэйшэн. Она ссутулилась и стала казаться ещё меньше.

— Но знаешь… — продолжила она, глядя в пол. — Ты так здорово… выступил в этом бою… Но ты с собой не до конца честен.

— А?

— Зачем победил… если хотел проиграть?

Он хотел сказать, что травмированная голова не давала чётко мыслить, но передумал и промолчал. Причина не слишком уважительная, да и пугать Мэйшэн подробностями не хотелось.

— Лейтон… у тебя своя логика. Я мало что понимаю в том… как выигрывать и проигрывать в боях… но мне кажется, что раз решил проиграть, лучше проиграть. Задуманное лучше доводить до конца… А как найти то, чем хочешь заниматься, сказать не могу — не могу объяснить, почему люблю делать сладости. Не знаю, как найти то, что тебе интересно, так что не могу ничего посоветовать…

Она остановилась, словно чтобы перевести дух, и продолжила:

— Но Лей…тон, которого я увидела на открытии, был великолепен. Хочется снова его увидеть.

Её лицо было совершенно красным.

— Прости, — тихонько добавила она.

Лейфон не сказал ни слова и смог лишь покачать головой.

Позже он немного поболтал с Наруки и Мифи. Приближалась вечеринка в честь победы, и они решили разойтись.

Вернувшись в общежитие, Лейфон скинул грязную одежду и пошёл в душ.

Освежённый, он вышел в комнату и посмотрел на бумажный пакет на столе. Внутри лежало печенье Мэйшэн.

— Вообще я сладкое не люблю.

Чтобы не обижать её, он взял пакет, не открывая.

Теперь Лейфон открыл пакет. Сладкий аромат вырвался на свободу и защекотал ноздри. Он не мог объяснить почему, но это был запах Мэйшэн. Лейфон как наяву увидел её лицо. Она обожала готовить сладости, и ради них взялась за работу, делать которую не очень умела. Он вспомнил, как покрасневшая Мэйшэн, опустив голову, смотрела на уплетающего сэндвичи Лейфона.

Лейфон закинул печенье в рот.

— Сладкое.

Как он и ожидал. Но сладость на языке не была неприятной. Когда ты устал, бывает полезно поесть сладкого.

— Э-эх…

Лейфон сел, держа пакет в руке. Убрал упавшую на глаза чёлку и уставился в пол.

Он соврал Мэйшэн. Точнее, скрыл то, что выставило бы его в невыгодном свете. От этого никому хуже не будет. Он понимал, что просто хочет выглядеть хорошим, и от этого понимания был сам себе противен.

Так или иначе, его обман раскрыт. На состязании он поступил глупо. Не собирался побеждать, но его другое «я» сделало всё, что нужно для победы. Всё выглядело так, будто он скрывал свою силу, чтобы нагло выпендриться под конец.

Да и что ему делать теперь, после победы? Снова учиться Военному Искусству? Нет. А тогда…

— А чем я хочу заниматься? — в который раз спросил себя Лейфон. Но от повторения легче не становилось.

Военное Искусство исключено. Что ещё остаётся? Какое ещё дело он для себя видит?

Никакого. Просто хочет чем-нибудь заниматься. Идёт по пути без мечты и препятствий. Он просто хотел идти по дороге, полагаясь на собственные силы. И даже не решил, куда идти. Ради этого приехал в Целни. Но положение Целни и осведомлённость президента школьного совета о его прошлом лишили Лейфона возможности найти то, что ему интересно.

Он взял ещё печенье. Мэйшэн, наверное, знала, что он не любит сладкое — она положила поменьше сахара. Получилось вкусно.

От её заботы Лейфону было нехорошо. Он чувствовал себя виноватым. Что за человек этот «великолепный Лейфон» в ёё глазах?

— Вкусные, да уж.

Он съел ещё одно.

День после боя пролетел незаметно. Наступила ночь.

Наруки шла вдоль боевой площадки с фонарём в руке. На груди красовался значок городской полиции. На портупее висела дубинка. Она патрулировала в паре с сэмпай с военного факультета.

— Так тот первокурсник из семнадцатого взвода — твой одноклассник?

— Да.

Наруки усмехнулась любопытству напарницы.

С наступлением ночи многие переместились в более оживлённую часть города, и в прилегающих к площадке районах было тихо и безлюдно. Некоторые пытались этим воспользоваться, например, ищущие укромное местечко влюблённые парочки или проводящие нелегальные эксперименты студенты алхимического и машиностроительного факультетов. И всё же патрулирование было спокойной работой.

Сэмпай рассказала, чем здесь занимаются студенты-алхимики и как студенты машиностроительного используют свои машины для подпольных азартных игр. Каким-то образом разговор перешёл на Лейфона.

— Он невероятен. Немногие могут достичь такого уровня в Военном Искусстве. Кто он такой?

— Ну, он… мало о себе рассказывает.

Точнее, не любит рассказывать о своём прошлом. На вчерашнем праздновании ему задавали множество вопросов, и ответом на все был лишь его кислый взгляд.

— Знаю только, что он из Грендана.

— Из Грендана? О, вот как. Но даже в Грендане Военное Искусство знают не все. Между прочим…

— Что?

— В прошлом году приезжала из Грендана военная. Вообще никакая. В командной подготовке просто опозорилась, — сообщила сэмпай, сдерживая смех.

— А… что там было-то?

— О, слушай. Поступающий на Военное Искусство должен быть обучен основам работы с внутренней и внешней кэй, так? Так эта девчонка всё хвастала, что в Грендане такое чуть ли не в детском саду умеют, а как до дела дошло, не вытянула даже нижний уровень. Другие девушки с ней быстро разделались. В итоге она бросила факультет через каких-то полгода. Мы все решили, что Грендан не так уж и крут, но вчерашний бой, похоже, показал, что про него не зря столько говорят.

— А что, здесь мало студентов из Грендана?

— Хм, думаю, да. Я вроде только ту девушку и знаю. В последние годы Грендан, кажется, ушёл очень далеко. Зачем рисковать и ехать сюда, если есть школьные города поближе? Не думаю, что студенты из Грендана стали бы специально сюда добираться. А девушка, наверное, думала, что в такой дали от Грендана не придётся использовать кэй, — хихикнула сэмпай.

Наруки погрузилась в раздумья. Не могло ли быть что-то общее у той студентки и Лейфона? Поступать в школьный город ближе к дому — весьма разумно. Таким образом, опасность, связанная с пребыванием в хоробусе, сводится к минимуму. Точно знать расположение городов невозможно, но Транспортное Управление может прикинуть их местонахождение и время езды хоробусов. Сама Наруки с подругами сузили круг выбора с помощью полученной Управлением информации, пока, наконец, не остановились на Целни. Специально ли Лейфон выбрал столь далёкий школьный город? Выбрал ли потому, что здесь мало выходцев из Грендана? Она не знала, но предположение казалось близким к истине. Он что-то скрывает и хочет быть подальше от тех, кто знает его тайну. Поэтому выбрал далёкий город. А раз так…

— Мм?

— Что-нибудь не так? — окликнула её сэмпай, заметившая, что Наруки в задумчивости приотстала.

— Нет, ничего, — покачала головой Наруки и бросилась догонять напарницу. Всё так.

Раз так… Что-нибудь не так с Лейфоном? Нет.

Рано или поздно с любым в жизни случается что-нибудь грустное или постыдное, что хочется стереть из биографии. Нет ничего плохого в желании покинуть место, где тебя преследуют дурные воспоминания. Впрочем, зависит от обстоятельств.

Она беспокоилась не за Лейфона, а за Мэйшэн. Он ей явно нравится, и чем Мэйшэн к нему ближе, тем больше возможность столкнуться с истиной, которую он скрывает. Может, она уже прикоснулась к этой истине. В итоге эти двое из-за боязни задеть чужую рану могут отдалиться друг от друга, а Наруки этого не хотела. Что бы сделала Мэйшэн? Она бы…

Всё обойдётся. Наруки пыталась себя успокоить, но не могла. Плохо. Мэйшэн может плохо отреагировать. Наруки беспокоилась.

Мэйшэн с детства всегда пряталась за спиной Наруки — та была самой высокой из них и умела драться. С Мифи никто не связывался — она любила быстренько раздобыть секрет противника и самым коварным образом использовать этот секрет против него. Мэйшэн росла под защитой подруг. Но дело было не только в защите.

Наруки и Мифи попали в плен изготовленных Мэйшэн сладостей. Если случалось им где-то перегнуть палку, они перед Мэйшэн и головы поднять не смели. Иначе не видать им её сладостей.

И всё же Мэйшэн редко контактировала с миром за пределами их тесного круга. Её самостоятельное решение работать в кафе — большой шаг вперёд. Но этого недостаточно, чтобы возникли отношения с кем-то, помимо её двух подруг.

Наруки очень беспокоилась. Что предпринять? Выдавить из Лейфона правду? Но если правда непростая, Мэйшэн может прийти в отчаяние. Что ж делать? Он слаб характером. Может, воспользоваться положением в полиции? Сфабриковать улики, запугать арестом?

Наруки, погружённая в раздумья, снова замедлила шаг, и сэмпай оглянулась.

И вдруг…

— Ай…

Сэмпай потеряла равновесие и упала на траву. Земля дрожала.

— Что это?

Тряска была такая, что Наруки пришлось опуститься на колени. Деревья вдоль дороги и окружающие здания затрещали. Уличные фонари качались с такой силой, будто вот-вот рухнут. Освещение прыгало.

— Ч-ч-ч-что случилось?

Сэмпай ухватилась за фонарный столб. Она, по-видимому, впервые столкнулась с градотрясением.

— Градотрясение. Земля неровная или город оступился…

— А? Аа…

Сэмпай, хоть и не сразу, поняла. Простой факт, о котором быстро забываешь в обыденной жизни. Целни всегда в движении.

Когда Наруки была маленькой, Йолдем попал на почву со слабой, проваливающейся «коркой», и случилось ещё большее по силе градотрясение. Ущерб был огромен.

Тряска понемногу утихла, и Наруки встала. Пожаров видно не было. До жилых районов было далеко, так что звуки оттуда не доносились, но суматоха наверняка была. Наруки подумала о Мифи и Мэйшэн. Скорее всего, спят в общежитии.

— Вроде обошлось.

Пронзительный вой сирены разрушил её надежды.

Нина была не в духе со вчерашнего дня. Скорее всего, из-за сокрытия Лейфоном своей силы…

Они чистили и красили трубы центрального механизма, чтобы воспрепятствовать распространению ржавчины. Лейфон, сжимая в руках кисть и банку с краской, вслушивался в шум шестерёнок за спиной. Нина молча чистила трубу. Шуршание её щётки по трубе звучало как упрёк.

— Уу…

Нина не обратила внимания на вырвавшийся стон. У Лейфона болел живот.

Что он сделал не так? Лейфон задумался. Она странно себя вела ещё со вчерашнего празднования. Фелли не пришла, Шарнид и Харли его поприветствовали. Нина была единственной, кто явно не хотел с ним разговаривать. Коротко бросила «молодец» и села в отдалении.

Наверное, сердится, что он скрывал свою силу. Другой причины быть не может. И её можно понять. Лейфон, с его равнодушным отношением, превзошёл её в том, что у неё получается лучше всего. Выглядит так, будто он издевается над её нелёгким трудом.

— Скажи… — окликнул он.

Щётка остановилась.

— Что? — спросила она, не поворачиваясь.

— Ты сердишься? — выпалил Лейфон.

Идиот. Мог бы что-нибудь поумнее придумать.

— Нет.

Он ожидал, что Нина наорёт на него, но услышал лишь тихое отрицание.

— Мне не на что сердиться. Просто…

Она вздохнула, опустила плечи и повернулась. Встречаться с ним взглядом она избегала.

— Жалею, что приняла тебя во взвод.

— Э?

— Президент обманул меня. Приближался бой, бойцов не хватало, и я обрадовалась, что заполучила тебя. Ты подставился под мою внешнюю кэй. Я решила, что тебя надо просто потренировать и тогда выйдет толк. Даже проигранный бой сделал бы тебя сильнее, подготовил бы к настоящему турниру. Но твоя истинная сила превосходит все мои расчёты.

— Нет, я просто…

— Это ведь правда? Ты Обладатель Небесного Клинка?

Внезапно смутившись, Нина отвела взгляд ещё дальше.

— Тебе президент сказал?

— Да, — кивнула она. — Он рассказал всё, что знает, и я многое бы отдала, чтобы это оказалось неправдой.

В её глазах были мольба и вопрос, и Лейфон поник. Он почувствовал слабость, словно кто-то перерезал поддерживавшие его ниточки, словно сам он вот-вот растворится в воздухе… почувствовал отчаяние.

Всё кончено… Что именно кончено, он сам не очень понимал. К нему вернулось то, из-за чего он покинул Грендан. Настигло то, от чего он бежал.

— Ну скажи, что это неправда, — взмолилась Нина.

Но она и сама не верила, что президент солгал.

Вольфштайн… титул, полученный, когда он стал одним из двенадцати Обладателей Небесного Клинка.

Все ругали его, говорили, что он неправ, но никто не потрудился объяснить, в чём именно. Просто ругали.

Напряжение покинуло тело. Да, вернулось его прежнее «я».

Взгляд Нины похолодел. Вероятно, она увидела в его реакции подтверждение.

— Так это правда?

— Правда, — кивнул он. — Да. Я участвовал в подпольных боях в Грендане. Этим я запятнал репутацию Обладателя Небесного Клинка, и был изгнан из города.

Он равнодушно смотрел, как дёрнулись мускулы на её лице.

— Зачем?

— За деньги.

Ради денег он учился Военному Искусству и одерживал одну победу за другой. Но призовых денег с обычных боёв не хватало. По итогам непрерывных побед он стал Обладателем Небесного Клинка на службе Альмонис, королевы Грендана, но жалования по-прежнему не хватало, да и специальная стипендия была маленькой.

— В приюте много детей, для них надо много денег.

На себя или на обычную семью денег бы вполне хватило. Но сирот слишком много. Заработанного не хватало, чтобы обеспечить им проживание и образование. Приютом занимался не только Учитель. Лейфону нужны были деньги, чтобы раздать товарищам, многочисленным сиротам Грендана… и заработанного не хватало.

Он мог бы заработать достаточно, чтобы обеспечить родной приют, но чувствовал себя обязанным обеспечить их все. Сам не знал, почему. Наверное, все сироты были его товарищами.

А денег не хватало.

— Тогда я услышал о подпольных боях.

Нина переменилась в лице. Она, наверное, сочла, что он опорочил Военное Искусство. Многие считали, что Искусство священно, что его предназначение — защищать город от внешних врагов. Среди профессиональных военных такая точка зрения особенно распространена. Священное Искусство нельзя порочить людскими страстями.

Но запретный плод сладок, и люди захотели его опорочить. Так и охваченные праздничной атмосферой студенты тайно нарушают закон, делая ставки на боях взводов. Но здесь действовали не студенты, а люди, отлично знающие, на что идут. Возможно, им мало обычных боёв, где строго соблюдается спортивная этика. Они хотели драк яростных и кровавых.

И потому призовые деньги в подпольных боях были огромны.

Лейфон о них узнал. Связался с организаторами. Воспользовался положением Обладателя Небесного Клинка и угрозами вынудил разрекламировать его необычайную силу. Предсказать победителя в таком бою несложно, но Обладатель Небесного Клинка, дерущийся в полную силу — само по себе достойное зрелище. С помощью своей кэй он устраивал целые представления, и зрители охотно раскошеливались.

— Но долго так продолжаться не могло. Со временем поползли слухи.

Людей трудно заставить молчать. Слухи о его боях широко разошлись по Грендану и, наконец, достигли ушей Альмонис.

— И вот меня изгнали из Грендана.

— Ещё бы, — сказала Нина, вкладывая в эти слова всю скопившуюся злость.

В такой же ярости были жители Грендана, в том числе и Учитель Лейфона, другие Обладатели Небесных Клинков и даже сироты, его товарищи. Но он по-прежнему не понимал.

— А почему «ещё бы»?

— Что? Ах ты…

— Кэй — великий дар человечества, он облегчает существование в нашем мире. Благодаря ей, нам с сиротами нет нужды волноваться о пище. Почему люди объявили использование кэй преступлением?

Он искренне не понимал.

— Королева изгнала меня, потому что меня шантажировал один военный.

— Шантажировал?

Об этом она явно не знала. Иначе её лицо не выражало бы такого недоумения.

— Он хотел участвовать в бою за Небесный Клинок. Предъявил доказательства моего участия в подпольных боях и пригрозил дать им ход, если не проиграю и не отдам Небесный Клинок.

Обладателей Небесных Клинков всего двенадцать. Получить этот титул можно было лишь двумя способами: одолеть Обладателя в бою за Небесный Клинок или выиграть многочисленные бои после смерти Обладателя.

Шантажист нашёл другой, не связанный с Военным Искусством способ выиграть бой — надавить на Лейфона. Но Лейфон на сделку не пошёл. Он не мог уступить титул — это был его ключ к участию в подпольных боях, где он дрался в роли Обладателя.

И тогда Лейфон попытался его убить. Смерть военного позволила бы сохранить тайну.

Лейфон рассчитывал выиграть одним ударом. Он был уверен в себе. Как только противник проявит беспечность, Лейфон нанесёт окончательный, смертельный удар.

Но он не смог.

Удара хватило лишь на то, чтобы отрезать противнику руку, и бой закончился в связи с невозможностью одного из участников продолжать.

А затем новость об участии Лейфона в подпольных боях стремительно разошлась.

— Я не считаю его подлецом, — пояснил он лишившейся дара речи Нине. — Он лишь делал всё, что мог, чтобы достичь желаемого. Но в конце проявил неосторожность. Только и всего.

Лейфон тогда поступил глупо. Конечно, за выживание надо бороться. Но не таким отчаянным, бессмысленным способом. В то время у него были причины, подталкивающие к подобным поступкам во имя выживания. И потому он не держал зла на президента школьного совета. Он делал то же, что и Лейфон, манипулировал людьми и обстоятельствами, обеспечивая выживание Целни. Но Кариан хотел подобрать то, что Лейфон отбросил, и теперь Лейфону казалось, что он снова в Грендане.

— Такой вот я человек. Считаешь меня подлецом?

Весь Грендан упрекал его в подлости. Упрекнёт ли Нина? Он ждал её ответа с бесстрастным выражением лица.

Сердце болело так, будто вот-вот разорвётся. Боль была иллюзией, но избавиться от этой иллюзии не получалось — оставалось терпеть. Почему ему больно?

Но боль была знакомой. Королева вынесла приговор. Обладатели Небесных Клинков находились у неё на службе, и Лейфон не мог ослушаться. Когда объявляли приговор, на Лейфона смотрели все Обладатели, служащие и его Учитель. Взгляды их были ледяными.

Боль вернула его к реальности.

— Ты и есть… подлец, — произнесла Нина.

А затем земля вздрогнула у них под ногами.