Спящий в песках

История открытой гробницы

Когда паровоз, зашипев и выпустив пар, остановился, стоявший на платформе железнодорожного вокзала Луксора Говард Картер приосанился и распрямил плечи, как будто по стойке "смирно". Он прекрасно понимал, что все взоры обращены к нему, ибо известие о сделанном им открытии произвело настоящий фурор, и даже губернатор провинции, привлеченный слухами о таинственных находках и невероятных сокровищах, присутствовал при этой встрече. Археолог, однако, демонстрировал полнейшее безразличие к любопытным взорам, ибо все его внимание было сосредоточено на открывшейся двери вагона первого класса.

Вышедшая оттуда молодая женщина повернулась и подала руку пожилому мужчине. С трудом, ибо он прихрамывал, старый джентльмен спустился на платформу и на миг остановился, щурясь на солнце. Высокий и худощавый, он был одет как для прогулки по Пэлл-Мэлл, а не для раскопок в пустыне, но выражение его лица – так, во всяком случае, показалось Картеру – свидетельствовало о немалой силе воли и любви к приключениям.

Археолог шагнул вперед. Вместе с ним навстречу прибывшим гостям двинулся и губернатор провинции.

Все еще щурившийся от яркого солнца лорд Карнарвон заметил наконец встречавших, и хмурое выражение на его лице мигом сменилось улыбкой.

– Картер!

Он энергично пожал руку археологу, а потом, после официального представления, и сияющему губернатору провинции.

– Позвольте, ваше превосходительство, представить вам мою дочь, леди Эвелин Герберт.

Губернатор, просияв еще больше, обратился с приветствием к молодой особе, а Карнарвон тем временем снова повернулся к Картеру.

– Надеюсь, вы поймете меня правильно, – промолвил он, виновато пожав плечами, – но я никак не мог приехать без нее. Сами ведь знаете, она давно с живейшим, неослабевающим интересом следит за вашей работой. А к тому же... – Лорд подался вперед и, подмигнув, шепотом закончил: – Она настояла на этой поездке, чтобы не спускать с меня глаз.

– Встреча с леди Эвелин для меня всегда огромное удовольствие, – с поклоном отозвался Картер.

Услышав эти слова, леди Эвелин протянула Картеру руку, а когда он склонился, чтобы поцеловать ее, заговорщицки улыбнулась, заставив археолога смущенно отвести взгляд. Едва дождавшись, когда губернатор покончит с торжественными речами и поздравлениями, он двинулся сквозь толпу к ожидавшему на привокзальной площади автомобилю. Лорд Карнарвон и леди Эвелин последовали за ним.

Возле машины Карнарвон взял Картера за руку.

– Мы оба прочли ваши бумаги, – негромко сказал он, – леди Эвелин и я.

Картер нахмурился, причем его озабоченность проявилась столь явственно, что Карнарвон виновато улыбнулся и поднял руки.

– Ради Бога, дорогой мой Картер, вам нечего бояться! Могу вас заверить, на мою дочь можно положиться. Она не из болтливых. Тем более что... – Он улыбнулся со свойственной ему застенчивостью. – Я понимаю, почему вы предпочитаете хранить кое о чем молчание.

Убедившись, что носильщики уже погрузили вещи в багажник, Картер открыл дверцу автомобиля и поклонился леди Эвелин.

– Прошу. Вы, должно быть, устали с дороги. Сейчас мы поедем в отель, где вы сможете отдохнуть со всеми доступными в этих краях удобствами.

Подождав, пока она сядет, археолог обошел машину кругом и занял место рядом с лордом Карнарвоном.

– Значит, – задумчиво промолвил он под фырканье заводившегося мотора, – вы прочли рукопись... Ну, и как впечатление? Странная история – не правда ли?

– "Странная", мистер Картер, далеко не самое подходящее определение, – с улыбкой заметила леди Эвелин.

– Что вообще может за всем этим стоять? – спросил лорд Карнарвон.

– Нечто, я бы сказал... – Картер пожал плечами. – Нечто весьма необычное.

– Стало быть, вы твердо убеждены в том, что это гробница Тутанхамона?

– Бесспорных доказательств, например надписей на стенах, я пока не обнаружил. Но манускрипт наводит именно на такую мысль.

– Глаза леди Эвелин заблестели.

– В манускрипте написано, что он был погребен со всей подобающей пышностью!

– Скорее всего, – отозвался Картер, – так оно и было. Во всяком случае, этого требовала традиция.

– Боже мой! Но что же в таком случае мы можем там обнаружить?

– Все, что угодно. Но я в первую очередь рассчитываю на папирусы и иные находки подобного рода, способные пролить хоть какой-то свет на период правления Тутанхамона. Вы оба ознакомились с материалами и знаете, что он унаследовал царство в весьма необычную, своеобразную и таинственную эпоху. Чего бы я только не дал, чтобы узнать о ней побольше!

– Ваш манускрипт содержит немало интересных сведений, – заметил Карнарвон.

Картер хмыкнул.

– Не будучи подтвержден материальными памятниками, он не имеет никакой ценности.

– В таком случае нам следует молить Бога, чтобы гробница оказалась неразграбленной.

Картер слегка улыбнулся.

– К сожалению, мы не должны исключать и худшее.

Леди Эвелин, однако, решительно покачала головой.

– Ерунда! Чтобы разграбить гробницу, ее надо вскрыть, а окажись она вскрытой, чудовище непременно вырвалось бы на волю.

– Чудовище?

– Ну да, чудовище. Гул. Тот самый царь Тутти.

– Вам бы, леди Эвелин, только шутить.

– Значит, вы не верите, что?..

– Что там скрывается демон, – насмешливо перебил ее Картер, – носитель проклятия?

– Вы правда в это не верите?

Археолог разразился нарочитым смехом.

– Наверное, леди Эвелин, я должен извиниться за свою несообразительность: мне редко случается бывать в дамском обществе, а потому не всегда удается понять, когда меня разыгрывают, а когда говорят серьезно. Конечно же, этот рассказ, хотя он и имеет несомненную историческую подоплеку, представляет собой сочетание суеверий и фантастического романтизма, присущего эпохе его создания. Каждое историческое время интерпретирует свое прошлое по-своему – в соответствии со своими представлениями о мире, а мы, к счастью, живем в век разума и документированных фактов. Вот почему мне так хочется узнать, что же, в конце концов, находится в гробнице Тутанхамона.

Эти слова были произнесены с такой убежденностью и мрачной решимостью, что улыбка леди Эвелин едва не потухла, но спустя мгновение засияла снова.

– При всем при том, – заявила она, – в этой гробнице все равно должно быть что-то особенное, странное. Поэтому, признаюсь, я жду не дождусь возможности выяснить, что именно!

Картер промолчал и продолжал сидеть с каменным лицом, до тех пор пока автомобиль не остановился возле отеля "Зимний дворец". Все три пассажира покинули машину. Но и в холле отеля археолог продолжал хранить молчание.

– Мы, пожалуй, должны стряхнуть дорожную пыль, – сказал Карнарвон, тронув Картера за рукав и указав на лестницу. – Приведем себя в порядок, а потом встретимся с вами в Долине и осмотрим гробницу.

Картер кивнул.

– Ну что ж... – Лорд Карнарвон снова указал в сторону лестницы, – значит, договорились.

Картер снова кивнул, но уходить не спешил. Неожиданно он потянулся к руке графа и выпалил:

– Если бы вы знали, милорд, как я вам благодарен!

– Мой дорогой друг! – воскликнул растроганный и смущенный лорд Карнарвон. – Это я должен быть вам признателен. Узнать, что находится в этой гробнице, для меня интереснее и важнее, чем выиграть дерби!

Он снова энергично пожал Картеру руку и торопливо поднялся по лестнице. А вот леди Эвелин замешкалась и, дождавшись момента, когда отец уже не мог ее услышать, сказала:

– Вы должны знать, что он говорил искренне: для него это самое волнующее приключение, которое только можно вообразить.

– Но и я ничуть не покривил душой. Без него вся моя работа пропала бы впустую.

– Да. – Она потупила глаза. – Да, да, я знаю.

Картер напрягся.

– Что случилось, леди Эвелин? Вы хотите мне что-то сказать?

– Папа нездоров, – неожиданно вырвалось у нее. – Вам-то он, конечно, скажет, что с ним все в порядке, но это не так. Он хворает, так что прошу вас, мистер Картер...

– Значит, ему нужно отдохнуть. Не переживайте. Подлечится – и все с ним будет в порядке. Но пусть он сначала осмотрит гробницу, иначе ему все равно не успокоиться.

– Да, конечно. – Леди Эвелин улыбнулась. – Так будет лучше всего.

Она крепко пожала Картеру руку, повернулась и заспешила вверх по лестнице.

– Леди Эвелин! Мы приближаемся к финишу. Ваш отец, завзятый любитель скачек, ни за что не согласится это пропустить.

– Конечно, – повторила она и снова улыбнулась. – Как вы могли подумать, что я этого не понимаю?

Картер склонил голову и уже повернулся было, чтобы уйти, но снова задержался.

– Прошу прощения, – промолвил он, – еще пару слов.

Леди Эвелин элегантно подняла бровь.

– Ступени, что ведут к входу в гробницу... – Картер чуть помедлил. – Меня заверили, что их расчистят ко второй половине завтрашнего дня.

Говард Картер припал к земле на нижней ступени, просеивая мусор, все еще заваливавший нижнюю часть двери.

Вытащив керамический осколок, он поднял его на свет, рассмотрел и отложил в сторону – туда, где уже скопилось изрядное количество подобных находок.

– Картер, что вы там нашли? – послышалось сзади. Он обернулся, а потом улыбнулся и встал.

– Лорд Карнарвон, леди Эвелин. Прошу вас, спускайтесь.

Он поднял еще пару черепков.

– Смотрите. – Археолог указал на вытесненные в глине картуши. – Видите иероглифы? Это имена: "Сменхкара" и "Эхнатон".

Лорд Карнарвон с почтительной осторожностью взял в руки один из осколков.

– Полагаете, захоронение должно датироваться этим периодом?

– Почти наверняка. Но я надеюсь... – Картер снова присел. – Уверен, очень скоро мы выясним это точно.

– Как? – спросила леди Эвелин.

Картер отгреб от двери мусор и щебень.

– Здесь, на самом камне, тоже есть надписи в картушах, – пояснил он. – Я ждал вашего прибытия, чтобы расчистить их и прочесть.

– Ну что ж, – бодро произнес лорд Карнарвон, – вот мы и здесь!

Картер поднял на него глаза, и граф медленно кивнул.

– Хорошо, – прошептал Картер, – посмотрим, чья это гробница и верны ли наши предположения.

Несколько минут он работал молча, аккуратно отгребая мусор и пыль.

– Что там? – осведомилась леди Эвелин, прерывая слишком затянувшуюся паузу. – Вы что-то обнаружили?

– Вот, – сказал Картер, указывая на картуш с заключенной в нем иероглифической надписью. Можете вы это разобрать?

Лорд Карнарвон присел рядом и промокнул платком взмокший от пота лоб.

– Что там написано?

– Это титул, – пояснил Картер. – И звучит он так: "Тот-Кто-Есть-Истинное-Воплощение-Амона-Возлюбленного-Осирисом". – Археолог поднял взгляд. – Титул царя Тутанхамона.

На следующий день, после того как печати были сфотографированы во всех возможных ракурсах, дверь открыли и за удаленными каменными плитами обнаружили завал из битого камня, который, как заметил Картер при осмотре этого места тремя неделями раньше, доходил до потолка наклонного коридора. Как далеко простирался этот коридор и куда он мог привести, никто не имел ни малейшего представления.

Под компетентным руководством Ахмеда Гиригара рабочие немедленно приступили к разборке завала. Среди битого камня попадались и артефакты, главным образом осколки глиняных и алебастровых сосудов, иногда помеченных клеймами с именами Эхнатона, Сменхкара или Тутанхамона. Картер, категорически настаивавший на сохранении всех найденных материальных памятников, сколь бы малозначительными они ни казались, внимательно рассматривал каждую находку. От внимания лорда Карнарвона и его дочери не укрылось, что с каждой из них настроение его заметно улучшалось.

Работа велась аккуратно, а потому не слишком быстро, и когда наступил вечер, признаков ее окончания не наблюдалось. До входа в погребальную камеру так и не докопались.

Добраться до подземной двери удалось в середине следующего дня. Картер, размахивая руками, вынырнул из коридора и снова вместе с Ахмедом Гиригаром углубился во тьму. К тому времени, когда лорд Карнарвон спустился к ним, очертания двери были уже вполне различимы.

– Видите? – с явным облегчением в голосе сказал Картер, указывая на печати. – Они не повреждены. Что бы там, – он сделал жест, – ни находилось, оно, по крайней мере, находится в сохранности.

– Ну так что? – спросил лорд Карнарвон. – Заглянем?

Картер бросил взгляд на Ахмеда и покачал головой.

– Сначала надо перебрать весь этот мусор. Давайте не будем спешить. Мы должны неукоснительно, – последнее слово было произнесено с нажимом, – следовать принципам и нормам научного исследования.

Однако на лице его тоже читалось жгучее нетерпение. Обращаясь к Ахмеду, археолог даже попытался скрыть свое состояние за кривой ухмылкой.

– Ради Бога, – сказал он, – поторопи рабочих. Кое-кто уже замучился ждать.

Повернувшись к своим людям, Ахмед хлопнул в ладоши, пролопотал что-то по-арабски – и работа закипела с удвоенной скоростью. По прошествии времени – объективно не столь уж долгого, но ожидавшим показавшегося целой вечностью, – завал был разобран окончательно и дверь расчищена полностью.

Ахмед повернулся к Картеру.

– Ну вот, господин, – произнес он, почти не разжимая губ, отчего его слова прозвучали странно, – все готово.

Дрожащими руками Картер проделал брешь в верхнем левом углу входа. Внутри царила полная тьма, а введенный в отверстие железный щуп ни во что не уперся.

– Свечу! – потребовал Картер. – Дайте мне свечу – там могли скопиться опасные газы.

Зажженную свечу вложили в его протянутую назад руку, а после завершения проверки Картер попытался сделать брешь еще шире. Правда, волнение его достигло такой степени и руки дрожали так сильно, что он едва удерживал свечу, однако ни за что не отдал бы ее кому-нибудь другому.

Наконец, когда отверстие стало достаточно широким, археолог осторожно заглянул внутрь. В этот миг ему вспомнилось одно место из документа, найденного в мечети аль-Хакима, где рассказывалось о том, что было обнаружено в гробнице Сменхкара. Но Картер постарался выбросить эти мысли из головы. Археолог и сам не знал, что надеется обнаружить, но всяко уж... При этой мысли он даже скривил губы в едва заметной презрительной усмешке. Всяко уж не фараона, восседающего на троне.

Картер прищурился. Поначалу ему не удавалось разобрать решительно ничего, ибо жаркий воздух, которым тянуло из подземелья, заставлял огонек свечи то меркнуть, то разгораться. Но потом, когда глаза приспособились к такому освещению, из тьмы выступили очертания внутреннего помещения.

Археолог застыл. Он чувствовал, что его рука, сжимавшая свечу, онемела, а когда попытался заговорить, не смог вымолвить ни слова.

– Что там такое? – встревоженно спросил лорд Карнарвон, положив руку на плечо Картера. – Вы что-нибудь видите?

– Да, – прохрипел археолог. – Это поразительно!

Он поймал себя на том, что просто не в состоянии добавить что-нибудь к сказанному. Более того, зная, что ему следует как можно скорее расширить отверстие, чтобы внутрь могли заглянуть и другие, он просто не мог заставить себя отвести взгляд. Не мог. Ибо упивался невиданным, чудесным видением: образами странных животных, статуями и золотом. Повсюду, по всей погребальной камере, в свете свечи сверкало золото.

Это, как размышлял Картер уже позднее в ту ночь, был день из дней, величайший день в его жизни, такой, какого у него не было прежде и, безусловно, никогда больше не будет. Выдвинув стул из-за письменного стола, он уселся поудобнее и с удовольствием отдался на волю мириадов переполнявших его сознание образов и впечатлений. Ранее он и представить себе не мог, что человек способен испытывать такой восторг и такое благоговение, какие охватили его в тот миг, когда отверстие расширилось и пред его изумленным взором предстала погребальная камера...

Тысячелетия сюда не ступала нога человека, хотя кое-что – наполовину опустошенная чаша с известковым раствором для двери, след пальца, оставшийся на свежевыкрашенной поверхности, свисавший над порогом поминальный венок – выглядело так, будто было оставлено совсем недавно – может быть, вчера. А ведь даже сам воздух, наполнявший наглухо замурованное подземелье, был тем самым, который вдыхали люди, поместившие туда мумию. Создавалось впечатление, будто под этими сводами исчезало даже всесильное время.

Потом на смену благоговейному трепету пришли и другие ощущения: радостное возбуждение, лихорадка нетерпения, почти неодолимое желание сорвать печати и поднять крышки каменных сундуков. Жгучий азарт, свойственный (Картер не мог не признаться в этом самому себе) искателю сокровищ.

И каких только сокровищ не оказалось в том помещении! Действительность превзошла самые смелые, самые радужные надежды, ибо погребальную камеру в потрясающем изобилии заполняли бесчисленные чудеса древних искусств и ремесел. Тут были изысканно расписанные и инкрустированные шкатулки, алебастровые вазы, странные черные ковчеги, украшенная тонкой резьбой мебель, перевернутые колесницы и... золото... золото... золото... Всюду золото! Внимание Картера привлекли три больших золоченых ложа, изготовленные в виде животных с гротескно растянутыми (иначе кровать не могла бы выполнять предназначенную ей функцию) телами, но потрясающе реалистичными головами. При этом воспоминании Картер улыбнулся и закрыл глаза, воскресив перед своим мысленным взором один из тех образов – голову льва. Он подумал, что таких великолепных животных – свирепых, величественных и могучих – уже не встретишь в пустынях Египта, ибо они, увы, навсегда истреблены человеком.

Но изголовья этого ложа были созданы в те незапамятные времена, когда в пустынях Египта еще обитали львы, а на его троне восседали фараоны. Картеру вдруг вспомнилось, каким изумлением наполнилось его сердце, когда тени, игравшие под лучом фонаря на золотой поверхности, создали на миг впечатление, будто зверь ожил.

Неожиданно Картер встрепенулся и открыл глаза. Возможно, то была не более чем игра воображения, но он мог поклясться, что в тот самый миг, когда ему привиделась словно бы ожившая львиная голова, с веранды донесся шум. Поднявшись на ноги, археолог вгляделся в ночную тьму, хотя был почти уверен, что странные звуки не более чем обман слуха, порожденный буйно разыгравшимися фантазиями. Трудно предположить, чтобы в столь поздний час кому-то приспичило болтаться возле его обиталища.

Картер вернулся к столу и снова уселся за него, непроизвольно задержав при этом взгляд на стоявшей на столешнице статуэтке Тутанхамона. Два подобных изваяния, тоже вырезанные из царственного черного дерева, но в натуральную величину и с головными уборами, покрытыми листовым золотом, были обнаружены в гробнице. Статуи царя стояли одна напротив другой, как часовые. Оба Тутанхамона сжимали в руке по скипетру, а над их головами вздымала раздутый капюшон кобра – священный урей.

Интересно, задумался Картер, что они охраняют? До сих пор раскопать удалось лишь преддверие погребальной камеры, и о том, что обнаружится дальше, можно было только гадать. По мысли Картера, то должны были быть еще более дивные, восхитительные сокровища. Ведь до сих пор ему не удалось найти ни одного папируса, ни одной надписи, относящейся к эпохе правления погребенного царя. А ведь без них имевшийся в распоряжении Картера манускрипт представлял собой не исторический документ, на который могут опираться исследователи, а не более чем зафиксированную в письменном виде легенду – художественный вымысел. Соответственно, отсутствие документов умаляло научное значение его потрясающей находки. Но, мысленно заверил себя археолог, письменные свидетельства эпохи не могли не сохраниться. Они непременно должны найтись. Должны найтись! И найдутся!

Он снова взглянул на украшавшее головной убор статуи изображение кобры.

– Ваджиты, – прошептал Картер себе под нос, неожиданно почувствовав, что, кажется, стал догадываться о их предназначении.

Ваджиты служили хранителями мудрости, погребенной вместе с фараоном в ожидании, когда ее вновь явят миру.

Неожиданно шум послышался снова, и на сей раз никак не мог Картеру померещиться, ибо шаги раздались за дверью его кабинета. В дверь постучали, и археолог, отперев ее, увидел Ахмеда Гиригара.

– А, это ты, – пробормотал Картер, чувствуя себя по-дурацки, – заходи.

– Прошу прощения, господин, за то, что являюсь к вам в такой поздний час, – промолвил араб, – но...

– Ничего страшного. Я сегодня тоже припозднился: только что вернулся от лорда Карнарвона.

– Должно быть, он очень счастлив.

– Все мы сейчас счастливы, Ахмед. А ты разве нет?

Не ответив, араб скользнул взглядом по статуэтке на столе и шепотом спросил:

– Господин, когда гробница будет открыта?

– Она уже открыта.

– Нет.

Картер нахмурился.

– Что ты имеешь в виду?

– Господин, эти царские изваяния... Разве они не являются стражами следующей двери?

Картер погладил усы. И промолчал.

– Господин, – снова заговорил Ахмед, и в голосе его слышалось чуть ли не отчаяние, – разве это не так? Я ведь собственными глазами видел на стене, против которой они стоят, очертания замурованной двери. Раз есть дверь, за ней должно что-то находиться, не так ли? И не там ли сокрыт царь?

– Не исключено, – после недолгого молчания неохотно признал Картер.

– В таком случае, господин, я снова спрашиваю: когда гробница будет открыта?

– Всему свое время. Замурованную дверь мы вскроем, когда все будет готово.

– Нет, господин! – Ахмед замотал головой. – Это должно быть сделано сейчас же! Сегодня же ночью!

Картер воззрился на него с удивлением.

– Что за вздор, Ахмед? Об этом не может быть и речи. Сперва надо расчистить первое помещение.

– Господин, мы не можем позволить себе открывать дальний ход у всех на глазах.

– Ахмед, ты, случайно, не забыл, кто руководит раскопками?

– Нет, господин, я все помню. Но все же позволю себе напомнить и вам, что эта гробница никогда не была бы найдена, – более того, вам даже в голову не пришло бы ее искать! – не окажись вы посвященным в тайну мечети аль-Хакима.

Картер едва заметно склонил голову.

– И вы знаете, господин, почему в эту тайну посвятили именно вас.

– Да, – с жаром в голосе ответил археолог, – по той простой причине, что ты понимал: в конце концов до гробницы так и так доберутся. Тебе и твоим приятелям не хотелось, чтобы ее обнаружил малый вроде Дэвиса. Ты, Ахмед, искал честного ученого. Разве не так? А если я прав... – Он помолчал. – Ты нашел того, кого искал.

– Я искал не просто ученого, господин.

– Вот как?

– Я искал человека, который знает и любит эту землю.

– Мне кажется, что я знаю ее достаточно хорошо и, уж конечно же, люблю.

– Тогда не презирайте ее тайны. Не думайте, будто она не может хранить нечто недоступное вашему пониманию.

Картер глубоко вздохнул и, отвернувшись, ворчливо промолвил:

– Ты ведь знаешь, я вовсе так не думаю. Ахмед поклонился, но промолчал.

– И все же, – невесело улыбнулся археолог, – не считаешь же ты, что я и вправду способен поверить в реальность обитающего в гробнице демона?

Ахмед снова поклонился и снова не промолвил ни слова.

Картер опять вздохнул.

– Сейчас в любом случае уже слишком поздно, – промолвил он, подойдя к столу и взяв в руку статуэтку Тутанхамона. – Я не могу проникнуть в камеру, не уведомив лорда Карнарвона. А он очень устал и сейчас отдыхает.

– Нет, господин! – воскликнул Ахмед, уставясь на него в испуге. – Этого делать нельзя!

– Почему? – не понял Картер.

– Неужто вы готовы рискнуть его жизнью?

– Рискнуть его жизнью? – Картер улыбнулся. – Его репутацией, может быть, да и своей, кстати, тоже – все ведь знают, что я веду раскопки по правилам. Но ни о чем большем речь не идет.

– Я умоляю вас, господин...

– Нет! – Картер поднял руку. – Есть вещи, через которые я преступить не могу. Если нам предстоит проникнуть в гробницу до официального ее вскрытия, то я не могу сделать это, не сообщив лорду Карнарвону. Он мой покровитель, и, более того, он мой друг.

– Тогда, – промолвил Ахмед, не сводя взгляда с фигурки Тутанхамона, – вы должны предупредить его о грозящей опасности. И да наставит Аллах на верный путь его, вас и всех нас. Спокойной ночи, господин.

Араб низко поклонился и покинул комнату.

Оставшись в одиночестве, Картер задумался. Непрошеная фраза всплыла в памяти и звучала в голове снова и снова.

– На быстрых крыльях явится смерть за тем, кто потревожит гробницу фараона, – пробормотал он и покачал головой. – Чушь! Полнейшая чепуха!

Взгляд его снова упал на статуэтку на столе.

– Любой здравомыслящий человек обязан относиться к подобным суевериям с презрением.

Последняя фраза придала ему решимости. Разумеется, лорд Карнарвон должен быть поставлен в известность. И, в конце концов, если уж без этого не обойтись, то лучше отправиться туда поскорее. Лорд Карнарвон наверняка будет рад подобному развлечению.

Придя к такому заключению, Картер ощутил душевный подъем и радостное возбуждение. Его грела мысль о скором, в следующую ночь, проникновении в святая святых наполненной сокровищами гробницы и о встрече с немыслимым великолепием всего того, что сопровождало в последний путь фараона Древнего Египта.

Проход Картер решил сделать в нижней части замурованной двери, у самого ее основания.

– Нам будет легко скрыть следы своей шалости, так что о нашем с вами поступке никто не догадается, – пояснил он спутникам.

Несмотря на бодрый, шутливый тон, ему явно было не по себе, и, когда в каменной кладке наконец пробили отверстие, археолог словно в молчаливом извинении поднял глаза на статуи стражей гробницы.

Потянувшись за фонариком, он направил луч в проделанную дыру, и ему открылось поразительное зрелище. Внутри, начинаясь всего в ярде от пролома и простираясь во все стороны настолько, насколько мог охватить взгляд, находилось то, что с первого взгляда могло показаться сплошной золотой стеной, украшенной вставками из сверкающего синего фаянса.

– Мы нашли его! – восторженно прошептал Картер. – Тутанхамон!

Он указал на мерцающее золото.

– Теперь не может быть никаких сомнений в том, что это погребальная камера, а внутри саркофага, – археолог снова указал на золото – в самом внутреннем гробу мы найдем мумию фараона.

Оглянувшись на Ахмеда, он изобразил улыбку и добавил:

– Из стольких гробов, вложенных один в другой, никому не выбраться, а потому полагаю, что мы можем не бояться никакого демона.

– А вот и нет! – беззаботно возразила леди Эвелин, – разве вы забыли, что в гробу должен находиться вовсе не фараон? Царица Тии подменила тело, чтобы иметь возможность без помех завладеть настоящей священной плотью.

Она улыбнулась Ахмеду.

– Разве я не права? Гул, дожидавшийся освобождения все эти века, теперь получил возможность дать волю своим хищным инстинктам.

Она шутливо оскалилась, и Картер счел за благо вмешаться, прежде чем Ахмед успел ответить.

– Забудем все эти сказки про демонов! – воскликнул он. – Стоит ли повторять всякий вздор, когда здесь, за этой дверью, сокрыты не вымышленные, а настоящие чудеса? Подумайте только, это же святая святых археологической науки! – Он обвел взглядом своих спутников. – Ну, кто проникнет внутрь первым?

Никто не отвечал.

Наконец лорд Карнарвон, кашлянув, сказал:

– Вы, Картер, кто же еще? Это ведь ваша находка. Картер, однако, покачал головой.

– Я уже говорил вам, милорд, что все это стало возможным лишь благодаря вам. Он помолчал, а потом протянул ему электрический фонарик. – Право быть первым принадлежит вам.

Лорд Карнарвон склонился к отверстию, заглянул внутрь, и, когда обернулся снова, его лицо отражало всю полноту испытываемых чувств. Наконец, взяв себя в руки, он на четвереньках пролез в пролом и оказался внутри. Луч его фонарика заплясал на золоте, а потом, когда он углубился в помещение, пропал из виду.

– Эй! – окликнул его снаружи Картер. – Что вы видите?

– Вы правы! – прозвучал казавшийся приглушенным голос. – Это поистине святая святых!

Картер жестом дал понять леди Эвелин, что она может последовать в пролом за отцом, и, отдав аналогичное распоряжение Ахмеду, проник во внутреннее помещение сам.

Едва поднявшись на ноги по ту сторону прохода, археолог понял, что его изначальное предположение оказалось совершенно верным. Прямо перед ним находился огромный погребальный ковчег, занимавший почти всю камеру, так, что между ним и стенами подземелья оставалось не более пары футов. Повернувшись налево и увидев, как Ахмед с леди Эвелин медленно продвигаются вперед, он решил зайти с другой стороны и взглянуть, что может находиться справа от саркофага. И снова, оказавшись перед лицом тайны, сохранявшейся нерушимой в течение более тридцати столетий, Картер ощутил благоговейный трепет. Здесь, рядом с застывшими тенями невероятно давнего прошлого, каждый шаг и любой, даже самый слабый, звук воспринимались как недопустимое кощунство.

Оглянувшись, он не увидел ни лорда Карнарвона, ни леди Эвелин: видимо, они скрылись за углом саркофага.

– Эй, – тихо окликнул их Картер, но ответа не получил.

Он поднял фонарик и посветил в другом направлении, выхватив из мрака тот угол ковчега, к которому направлялся.

Его спутников не было и там...

– Эй! – на сей раз чуть громче крикнул Картер. Однако ответа, как и в прошлый раз, не было. Он продолжил медленное, осторожное продвижение вперед. Неожиданно спереди донесся слабый, охающий стон, а потом приглушенный звук падения. В тот же миг фонарь Картера погас, и вся погребальная камера погрузилась в непроглядный мрак.

Он услышал взволнованное, испуганное восклицание леди Эвелин.

– Все в порядке! – подал голос археолог. – Не пугайтесь, все нормально.

У него самого, однако, такой уверенности отнюдь не было.

В подземелье вновь воцарилось молчание. Он напряженно вслушивался во тьму, но погребальная камера казалась погруженной в мертвую тишину, безраздельно властвовавшую здесь на протяжении тысячелетий. Нервничая, но стараясь не поддаваться панике, Картер сделал еще один осторожный шаг вперед, и его шарившая по стене рука нащупала поворот. С величайшей осторожностью, дюйм за дюймом, археолог продолжал двигаться вперед, непрерывно ощупывая стену.

И вдруг рука его провалилась в пустоту.

И в тот самый миг фонарик снова зажегся.

Картер увидел, что стоит в проеме, в отличие от прочих дверей не закрытом и не запечатанном. За ним находилось следующее помещение, меньше предыдущего и с гораздо более низким потолком. С первого же взгляда археолог понял, что перед ним находятся величайшие сокровища, ибо камеру заполняли символы подземного мира: фигура шакала и изваяния божеств, поражающие воображение изысканностью и мастерством. Однако ни папирусов, ни даже надписей на стенах ему увидеть не удалось, и он в неожиданном приступе раздражения резко взмахнул фонарем...

И удивленно вскрикнул, ибо луч выхватил из тьмы фигуру поднимавшегося с пола Карнарвона. Лорд выглядел совершенно ошарашенным, а лицо его было бледным как мел.

– Боже мой! – воскликнул Картер, устремляясь вперед, чтобы поддержать его под руку. – Вы упали?

– Оступился в темноте, – ответил лорд Карнарвон и поморщился, трогая порез на щеке. – Вот ведь чертовщина!

– Да что случилось?

Лорд Карнарвон нахмурился и покачал головой.

– По правде сказать, сам толком не пойму.

Он обвел взглядом сложенные вокруг сокровища.

– По-моему, все дело в ощущении грандиозности. Да, в ощущении величия и того, что здесь находится, и бездны времени, разделяющей все это и нас. Надеюсь, вы меня понимаете? Черное облако, неожиданно сгустившаяся тьма! Странно, однако...

Он снова обвел взглядом помещение.

– Чертовски странно!

– Папа? – в дверном проеме появилась леди Эвелин. – Ты поранился?

– Все в порядке, – улыбнулся Карнарвон, – не стоит беспокойства.

– Ничего себе, не, стоит! Ты же порезался!

– Подумаешь! Это пустяковая царапина.

– Надо уходить.

Она протянула руку, чтобы увлечь отца за собой, но неожиданно застыла, впервые по-настоящему осознав великолепие погребальной камеры.

– Должна сказать, – прошептала она, обращаясь к Картеру, – я никогда прежде не сталкивалась ни с чем столь волнующим и восхитительным. Думаю, это был действительно Звездный Час моей жизни.

Она бросила еще один взгляд на фигуру шакала.

– Пойдем, папочка, – уговаривала она, – ты выглядишь как пьяный. У тебя наверняка жар. Смотри-ка, гланды воспалились и набухли, как крокетные шары. Пора уходить.

Повернувшись к Картеру, леди Эвелин быстро поцеловала его (археолог едва ли успел сообразить, что к чему) и проскользнула между саркофагом и стеной.

Ахмед посторонился, чтобы пропустить лорда Карнарвона.

– Что случилось, господин? – спросил он Картера, когда они остались вдвоем.

– Он... – Картер помедлил, потом пожал плечами. – Он не понял, что произошло.

– Он ничего не видел? Ничего не слышал?

Картер покачал головой.

– Право же, Ахмед, с чего бы ему что-то видеть или слышать? Здесь же никого нет.

Ахмед, однако, сглотнул и, глядя в темноту, пробормотал:

– Откуда вам знать? Мы ведь не все тут осмотрели.

Хмыкнув, Картер поводил фонарем из стороны в сторону, выхватывая из тьмы то один, то другой участок помещения. Вокруг заплясали тени, но разогнать сгустившуюся в дальних углах тьму до конца так и не удалось.

– Мы должны проверить все, господин, – просящим тоном произнес Ахмед. – Дважды проверить!

– Нет! – неожиданно резко возразил Картер. – Мы и так сделали более чем достаточно!

– Прошу вас, господин...

– Нет. – Картер взял Ахмеда за руку. – Мы должны немедленно убраться отсюда.

Он жестом указал в сторону выхода из погребальной камеры. Ахмед с величайшей неохотой повиновался, а Картер последовал за ним, чтобы египтянин не смог повернуть назад.

– Любое перемещение или даже легчайшее прикосновение к объектам, – сказал он Ахмеду, когда они уже выбрались из погребальной камеры, – недопустимо. Наука не позволяет изменять положение артефактов, прежде чем будут произведены все необходимые процедуры.

Однако сам он невольно оглянулся, испытывая почти непреодолимое желание вернуться и посмотреть, нет ли там помимо всего прочего хоть каких-нибудь папирусов. Чтобы справиться с этим порывом, Картеру пришлось сжать кулаки и напрячь волю.

– Нет! – прошептал он. – Нет! Пусть камера остается запечатанной. Так будет безопаснее... Пока безопаснее.

– Безопаснее, господин?

Ахмед взглянул на бледного лорда Карнарвона, неподвижно сидевшего у дальней стены.

Археолог, не ответив, стал заделывать контрольный лаз. Покончив с этим, он загородил место пролома корзиной и повел своих спутников вверх по ступеням. Почувствовав на лице свежий ночной воздух, лорд Карнарвон глубоко вздохнул, и Картер отметил, что лицо его покровителя стало снова обретать цвет.

– Вам лучше? – спросил он.

Лорд Карнарвон кивнул.

– Какая жалость! – пробормотал он. – Просто обида берет. Ведь мы почти ничего не успели увидеть. – Он машинально провел пальцем по щеке и слизнул с него кровь. – Но я так скажу! – На лице Карнарвона неожиданно расцвела довольная улыбка. – Мы проникли в святая святых! Разве это не настоящее чудо?

Утром Картер прибыл на место очень рано, поскольку практически не сомкнул глаз. Однако он оказался не первым: у гробницы уже поджидал Ахмед. Лицо десятника было бледным, в глазах стояла тревога.

– Прошу вас, господин, – промолвил он, – пойдемте. Взгляните на это.

Он повел Картера вниз по ступеням, завел, миновав лаз, в гробницу и, вступив в находившееся за вторым дверным проемом помещение, предваряющее погребальную камеру, указал вперед, на третий. Тот самый проем, за который они проникли накануне. Картер изумленно вытаращился, ибо корзина, которую он оставил перед лазом, была отброшена в сторону, а фрагменты перекрывавшей вход кладки разбросаны по полу.

– Что это значит? – вскричал археолог. – Какой негодяй посмел сюда вломиться?

– Нет, господин, – возразил Ахмед, указывая на строительный мусор. – Сюда никто не вламывался. Напротив, кто-то – или что-то! – проломил себе путь наружу.

Картер воззрился на обломки, а потом яростно замотал головой.

– Нет! Просто вчерашней ночью ты слишком торопился и заложил лаз небрежно. Камни просели и обвалились.

– Но господин...

– Никаких "но"! Заделай проход снова, на сей раз как следует. И во имя всего святого побыстрее! – Он оглянулся в сторону лестницы. – Скоро сюда прибудут люди, и они не должны ни о чем таком догадаться. Никто! Ни в коем случае!

С потаенной улыбкой Картер удалил последние камни из кладки Ахмеда, скрывавшей следы их проникновения внутрь несколько недель назад. Он не оборачивался, но и без того знал, что лорд Карнарвон с мальчишеской улыбкой на сияющем лице сидит среди других гостей, явно нервничая из-за опасения, что кто-то вдруг прознает об их хитрости. Прекрасно это понимая, Картер, вынув последний кирпич, все же не встретился взглядом со своим другом и покровителем, но вместо того поднял глаза на гостей, рассевшихся рядами на расставленных в помещении перед погребальной камерой стульях.

Картер внезапно подумал о том, что эти люди, прибывшие сюда для официального вскрытия гробницы, представляют собой сливки археологического сообщества Египта, однако на лицах корифеев написано столь же беспредельное изумление, какое могло бы охватить любого невежественного обывателя. Правда, Картер подозревал, что такое же выражение можно прочесть и на его лице, хотя он уже побывал в погребальной камере и знал, что лежит за темным проходом.

Он первым проник в заново открытое помещение, и лишь после того, как осмотрелся там и вернулся в переднюю камеру, его примеру последовал лорд Карнарвон. Ни один из них не проронил ни слова, но Картер, бросив взгляд на своего спутника, заметил, что на бровях его поблескивают капельки пота, а губы полуоткрыты в дурацкой улыбке. Похоже, лорд оказался во власти столь же глубокого чувства, как и сам археолог, и Картер, которому доселе не доводилось видеть его в подобном состоянии, ощутил внезапный укол беспокойства, если не страха. Когда лорд Карнарвон наконец появился из дверного проема погребальной камеры, Картер внимательно присмотрелся к нему и отметил потрясенный, ошарашенный взор. Встретив взгляд Картера, Карнарвон вскинул руки в нетерпеливом жесте, словно тем самым показывая, что должен немедленно поделиться полученными впечатлениями.

– Черт знает что! – воскликнул он на ходу, направляясь к стоявшему у стены археологу. – Черт знает что такое! Странное ощущение! Какое-то чувство осквернения. И связано это, если вы меня понимаете, вроде как не с останками фараона, а с самим временем. Ну, не бессмыслица ли? Знаете, Картер, что я имею в виду? Впечатление такое, будто мы с вами беспардонно смели границы.

– Границы? Картер задумчиво сдвинул брови. – Границы чего?

– О, если бы я мог выразить это точно! – Лорд Карнарвон вновь развел руками. – Надо полагать, те невидимые границы, которые должны существовать между нами и глубочайшим прошлым.

Археолог промолчал, но вид его сделался еще более задумчивым.

– Ну, не стоит придавать моим словам слишком большое значение, – извиняющимся тоном промолвил лорд Карнарвон, пожав плечами. – Но меня не оставляет чувство – очень сильное чувство! – что мы... как бы это лучше сказать... примешали настоящее, то есть сегодняшний день, к потоку минувшего. А если так, то я не могу не задаться вопросом...

Картер поднял бровь.

– Каким вопросом?

– Ну, разве вы не понимаете?.. Было ли это мудро?

– Но почему нет? В конце-то концов, мы ведь археологи. Наша цель как раз и состоит в том, чтобы делать прошлое достоянием настоящего.

– Ох, не знаю! – Лорд Карнарвон снова пожал плечами. – Конечно, я могу показаться вам глупцом... И все же... все же... Картер, мой дорогой Картер, – голос его неожиданно упал до шипящего шепота, – было ли это мудро?

Яркий луч солнечного света проник в комнату, высветил медленно танцующие в воздухе пылинки и ярким бликом сверкнул на зеркальце лорда Карнарвона. Он прервал бритье, на мгновение зажмурился, а затем слегка повернул зеркало так, чтобы раннее утреннее солнце не слепило глаза. Заодно лорд присмотрелся к собственному отражению и вдруг понял, что с трудом себя узнает. Лицо, смотревшее на него с поверхности стекла, теперь скрывалось в тенях, и создавалось впечатление, будто оно вполне может принадлежать кому-то другому. Да и сами эти тени казались вздымавшимися неизвестно откуда – из неких неведомых глубин.

От такого рода грез и размышлений его оторвала неожиданная, острая боль. Поморщившись, лорд Карнарвон снова изменил положение зеркальца и пальцем потрогал порез на щеке. Тот самый порез, который он получил еще несколько недель назад, когда потерял сознание в гробнице Тутанхамона. По-настоящему шрам так и не зажил: он лишь затянулся коркой, а вот теперь, стоило чуточку натянуть при бритье кожу, открылся снова.

Капелька крови упала в фарфоровую раковину. Лорд Карнарвон повернул кран, и смешавшаяся с кровью вода, прежде чем исчезнуть в сливном отверстии, окрасилась в розовый цвет.

Назад его доставили в кэбе: он бормотал что-то странное и невразумительное. Леди Эвелин, уже осведомленная о случившемся, ждала его на ступенях отеля.

– Ох, папочка! – прошептала она, видя, как отца чуть ли не на руках вынесли из экипажа. – Глупенький, и о чем ты только думал?

Осторожно поддерживая, она повела лорда Карнарвона вверх по лестнице, а тот посмотрел на дочь так, словно ее появление стало для него величайшей неожиданностью.

– Мечеть... – прошептал он. – Я поехал взглянуть на мечеть.

– Мечеть?

– Хотел узнать, правда ли это.

Леди Эвелин помолчала, глядя на его распухшее горло, а потом сказала:

– Я бы ни за что не разрешила тебе отправиться в Каир, зная, что ты так плохо себя чувствуешь.

– Эви...

Он вдруг резко покачнулся и, чтобы не упасть, ухватился за дочь.

– Что, папочка?

– Там никого не было.

– Где?

– В мечети. На самом верху минарета.

Леди Эвелин пожала плечами.

– Не представляю, с чего бы там кому-нибудь взяться.

– Нет, ты не понимаешь главного, – шепотом возразил он. – Откуда мне теперь знать, что из этого может быть правдой?

– Пожалуйста, папочка...

– Нет...

Он коснулся рукой вздувшихся лимфатических узлов.

– Откуда мне знать... что это... что все это значит?

– Папочка!

Леди Эвелин поцеловала отца в щеку и, ощутив губами жар его кожи, постаралась не выдать охватившего ее беспокойства и невесть откуда взявшегося страха.

– Тебе не о чем тревожиться, – ласково сказала она, – надо только во всем следовать рекомендациям докторов. Ты же знаешь, что любая болячка может перерасти в настоящую проблему, если не выполнять предписания врачей. Сам посуди, дорогой папочка, в чем тут может заключаться какая-то там мистическая тайна?

Она повела его дальше.

Тяжело сглотнув, лорд попытался сказать что-то еще, но ему, да и то с большим трудом, удалось лишь пробормотать нечто неразборчивое и лишенное смысла.

Едва телеграмма была доставлена, Картер нетерпеливо открыл ее, прочел, скомкал и сильно побледнел.

– Плохие новости? – участливо спросил его коллега. – Надеюсь, ничего страшного?

Некоторое время Картер молчал, затем снова расправил измятый клочок бумаги.

– Это от леди Эвелин, – пробормотал он, протягивая телеграмму собеседнику. – Лорд Карнарвон тяжело заболел, и она крайне встревожена его состоянием. Я должен немедленно ехать в Каир.

– Боже мой! Боже мой! Как прискорбно это слышать, тем паче сейчас, когда наша работа столь успешно продвигается. Надеюсь, милорд скоро пойдет на поправку.

– Да, конечно.

Картер медленно кивнул, обвел взглядом пустое помещение и сквозь пролом в стене устремил взгляд в погребальную камеру.

– Да. Я надеялся, что смогу порадовать его хорошими новостями.

– О?

Картер пригладил усы.

– Я надеялся найти какой-нибудь папирус. Записи, списки, что-либо в этом роде. Но теперь кажется очевидным, что ничего подобного здесь нет. Ни единого клочка!

Его коллега рассмеялся.

– Право же, Картер, на вас не угодишь. Нельзя быть таким ненасытным. Разве того, что вы откопали, недостаточно для исследований?

– Для исследований – да, достаточно. Но не для меня. Во всяком случае, пока.

– Чего же вы в таком случае желаете?

– Я хочу знать, что произошло на самом деле. Отыскать правду... понять.

Коллега Картера помолчал, потом пожал плечами.

– Все это произошло немыслимо давно.

– Да. В этом-то и проблема. Я надеялся, что если совершу открытие... если извлеку артефакты на свет, то... Не знаю, как лучше сказать... То мне удастся возродить и постичь внутреннюю жизнь древних. Понимаю, это, должно быть, звучит смешно. Но, в конце-то концов, что, если не это, воодушевляло меня на моем пути? Не стремление понять, действительно ли они жили, мыслили, чувствовали так же, как мы! Но на деле мы отнюдь не можем быть в этом уверены. Нам это, увы, неизвестно. Даже стоя здесь, в самом сердце гробницы, что мы, по существу, знаем? Очень мало. Ничтожно мало. Практически ничего. Мы по-прежнему далеки от подлинного знания!

Коллега ободряюще похлопал Картера по спине.

– Право же, старина, неужто вы не понимаете, что одна эта находка сделала вас славнейшим и знаменитейшим из ныне живущих археологов? Вы добились величайшего успеха и при этом выглядите таким печальным...

– Увы! – Картер вздохнул. – Я ничего не могу с собой поделать. Он посветил фонарем в пролом и снова всмотрелся в погребальную камеру. Тайна по-прежнему не дается нам в руки. Тени расступаются, но тьма никогда не рассеивается окончательно.

Он умолк, повесил голову и спустя некоторое время взглянул на скомканную телеграмму, так и остававшуюся в его руке.

Картер разгладил ее и перечитал снова.

– Пожалуй, мне лучше немедленно отправиться в Каир, – вздохнул он.

Коллега кивнул.

– Будем надеяться, что старому джентльмену скоро полегчает.

– Да уж, будем надеяться, – отозвался Картер с мрачной усмешкой. – В противном случае на нас обрушится целая волна нелепых толков и слухов о том, что эта гробница проклята и приносит несчастье.

Ранним утром в каирском отеле "Континенталь" больной человек испустил последний вздох.

В тот же самый момент на другом краю города замигали и неожиданно погасли все огни. Тьма пала на Каир, непроглядная, как в запечатанной гробнице.

В тот же самый момент внимание сторожа, караулившего захоронение Тутанхамона в Долине царей, привлек доносившийся с нависавших над ним скал шум. Он поднялся на ноги и увидел пыль, поднимавшуюся над потревоженной галькой в русле пересохшего ручья.

Не поленившись, сторож осмотрел это место, но не нашел ничего заслуживающего внимания.

Никакие звуки, кроме шума порывистого ветра, больше не нарушали царившее вокруг безмолвие.