Сплошное свинство

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Обратный путь начался с минорного аккорда. Все правильно: ехали на праздник, а оказались на похоронах… Вместо осуществления своих многолетних мечтаний получили их осколки, завернутые в газетную бумагу. И очень сложное задание на десерт. Работа с Блуждающим Сгустком требовала особой осторожности. Стоит активаторам узнать про нашу деятельность — и они направят свои импульсы на нас. Если это произойдет, об Испании можно забыть навсегда: противопоставить адекватную защиту мощи Сгустка не могли и все старшие офицеры Отдела, вместе взятые, не то что один Свин.

Я угрюмо крутил руль. Свин расположился на заднем сиденье, открыл ноутбук и внимательно изучал обстоятельства дела. Чтобы как-то отвлечься от грустных мыслей, я включил диск, оставленный нам Ангелом. Музыка приятно удивила. Я ожидал услышать что-нибудь примитивное, необременительное, похожее на песню к клипу, который мы видели. Но неожиданно из динамиков зазвучала музыка совсем иного толка.

Алина Стайгер на этот раз не пыталась изобразить из себя голодную самочку. Не стонала, не ойкала, не Делала намеков на нечто оргазмическое. Такой подход пошел на пользу вокалу: у певицы оказался мощный красивый голос, пусть и не совсем чисто звучащий на высоких нотах, но зато удивительно искренний. Музыка тоже изменилась: вместо однообразных ритмов, которые так любят в ночных клубах с кокаином в туалетах и девочками по тысяче баксов за ночь на танцполе, я слушал оригинальные композиции с неожиданными мелодическими ходами. По своей структуре песни были разные, охарактеризовать их стиль одним словом я бы не решился. Где-то — пронзительная баллада, где-то — задорный рок-н-ролл, где-то — томный фанк с джазовыми вкраплениями. А тексты… Даже у своих любимых рок-групп я редко слышал тексты, которые мог назвать вменяемыми. А лирика последнего альбома госпожи Стайгер увлекла меня настолько, что я на какое-то время даже забыл про свое плохое настроение. Слова точно соответствовали эмоциональному настрою каждой песни, стихотворные рифмы были безупречны, сравнения— удачны. Короче, музыка трогала за живое. Если бы я когда-нибудь размышлял о смысле жизни, то фоном для своих размышлений выбрал бы именно лебединые песни Алины.

— Жаль, что она погибла, — бросил я Свину. — Очень сильный альбом. Не припомню, чтобы кто-нибудь из наших звезд записывал нечто подобное.

— И не вспомнишь, — хрюкнул он.

— Почему об этом диске не говорят? При правильной раскрутке он хорошо продавался бы и за рубежом.

— Потому что этот диск не был издан, И не будет.

Я в удивлении посмотрел назад. Свин досадливо скорчил мне рожу.

— Обрати внимание на коробку. Это — не серийное оформление, а так называемая демозапись.

Я повертел коробку от компакт-диска в правой руке. И правда: под пластиком нет цветной полиграфии, как положено. Названия песен напечатаны на компьютере, а не в типографии. Сам диск тоже без рисунков, на блестящей поверхности фломастером выведено название альбома.

— То есть это — материал, который Алина записала в студии на свои деньги, чтобы отдать на рассмотрение владельцам звукозаписывающих компаний? — осенило меня.

— Да. До этого она тренькала лабуду, вроде той, что ты видел в клипе, — сказал Свин, после чего гнусаво запел, подражая голосу покойной певицы: — «И буду долго я гореть, и пропаду, и пропаду-у-у-у».

— Первый шаг к самостоятельности и настоящему творчеству оказался последним? — спросил я, стараясь прервать мерзкие завывания.

— В яблочко, — хрюкнул Свин. — Постараемся выяснить, связан ли последний альбом Алины с ее гибелью. Притормози возле супермаркета. Затаримся продуктами— мне надо будет хорошо подумать.

— А следующие объекты атаки, кто они? — спросил я, готовясь к повороту.

— Какая-то малоизвестная группа из курортного городка на Черноморском побережье. «Обломки кораблекрушения», — прочитал Свин с экрана ноутбука. — Недавно они выпустили свою дебютную песню. По радио ее не крутили, но ребята засветились на одном из фестивалей в качестве разогревающей группы перед выступлением «Черного герцога». Рокеры — по твоей части…

Я поморщился. «Черным герцогом» назывался зауряднейший коллектив, играющий то, что в нашей стране принято называть роком. Мелодисты ребята были никудышные, с нотной грамотой дружил только бас-гитарист. Выручал экстравагантный внешний вид, постоянные скандалы с прессой и обилие ненормативной лексики в текстах песен. Всегда ведь найдутся малолетки, для которых человек, показывающий средний палец своим родителям, автоматически становится героем.

— Поворачивай! — скомандовал Свин, заметив блестящую вывеску огромного супермаркета.

Мы заехали на парковочную площадку магазина, вылезли из машины и направились в торговый зал. Охранник на входе пробурчал что-то про запрет на пребывание в торговых залах домашних животных. Но я, имея за плечами многолетний опыт совместного хождения со Свином по торговым точкам, сунул в руку охраннику двадцатидолларовую купюру — проблема мгновенно перестала существовать. Свин, правда, обиделся на то, что его назвали домашним животным, и не упустил возможности нагадить в укромном местечке между прилавками. Я слишком устал, чтобы его останавливать…

Загрузив багажник «лексуса» доверху, мы поехали домой. День уже достиг своей середины, поэтому машин было много — словно тысячи стальных жуков выползли погреться на солнце. Мы пару раз стояли в пробке, один раз чуть не поцеловались с лихачом на спортивной «мазде». Все это действовало нам на нервы, и без того измученные. Поэтому, когда мы наконец вырвались на свободу, я погнал на полной скорости, наплевав на возможные неприятности со стороны парней с полосатыми жезлами. Именно в этот момент и случилось Присутствие.

Как я уже говорил, экстрасенсорными делами в нашей связке заведовал Свин. Я же мог только воспринимать его мысли на телепатическом уровне и совершать обычные, не связанные с астралом, действия. Но и у меня был один дар, который, впрочем, лично я считал не даром, а проклятием. Я мог «присутствовать» при некоторых событиях в жизни других людей. Что-то вроде телевизионных шоу «Скрытая камера» или «За стеклом». Я видел, что они делали, ощущал их чувства, переживал их эмоции. Присутствие случалось крайне редко и помимо моей воли. Время и место я тоже не выбирал. Законам логики процесс не подчинялся. Я мог присутствовать при событиях, которые уже свершились. Или которые должны были свершиться. В моей жизни шел дождь, а на сценах Присутствия падал снег. За пять минут я мог увидеть целый день из жизни другого человека. И не только увидеть, но еще и пережить все его чувства, узнать его мысли — забраться в его голову, одним словом. Практической ценности этот дар не имел. Больше того, приносил одни неприятности. Начну с того, что сам процесс вхождения в иную реальность был довольно болезненным.

Сначала я почувствовал, как в сердце вонзилась ледяная игла. Затем онемели руки. Солнечное сплетение скрутил резкий, пульсирующий спазм. Мир перед моими глазами распался на мелкие кусочки, вроде мозаичных пазлов. Цвета стали пропадать, пазлы один за другим принимали желтый оттенок. Через несколько мгновений желтый цвет сменился серым, а тот, в свою очередь, принял антрацитовый оттенок. Я перестал ощущать свое тело. Я не слышал своего дыхания. Мое сознание заметалось от отчаяния, но я ничего не мог поделать. Черный цвет заслонил все вокруг. Он влился в мое существо. И я увидел.

Пред моим взором предстала квартира. Обыкновенная двухкомнатная клетушка в стандартном панельном доме. За окнами была глубокая ночь, яркий свет луны с трудом пробивался сквозь давно не мытые окна. В большой комнате перед мерцающим голубым экраном компьютера сидел мужчина среднего возраста. Он был невысок, сухощав, густые черные волосы аккуратно подстрижены. На торсе — хлопчатобумажная футболка, на ногах — спортивные брюки и мягкие домашние тапочки.

Комната, насколько я мог понять, являлась кабинетом. В нишах дешевой стенки советского еще производства виднелись корешки книг. Только серьезные труды, ни одной мягкой обложки. Книги же устилали пол, громоздились на креслах, скрывали потертую обивку расшатанного дивана.

Компьютер стоял на деревянном журнальном столике с облупившимся лаком. Панель модема то и дело озарялась всполохами крошечных лампочек. На крышке системного блока примостилась фарфоровая зеленая чашка с остывшим чаем.

Мужчина чуть сутулился: журнальный столик был низок для него. На экране светился набранный текст. Я обратил внимание на одну деталь: буквы были белыми, фон листа — черным, а не наоборот, как это принято.

Мужчина задумчиво водил пальцем по клавишам. Он уже напечатал все, что хотел. Теперь следовало отправить текст получателю, который с нетерпением ждал ответов на свои вопросы. Казалось, что может быть проще? Заходишь на свой почтовый ящик, вставляешь текст в тело письма и нажимаешь кнопку «Отправить». Но мужчина не мог решиться. Пока. Он осознавал ответственность за свои действия. Он также был очень требователен к себе и никогда не советовал другим того, чего не делал сам. В этом и таилась загвоздка.

Мужчина встал с кресла, с наслаждением потянулся, расправив онемевшие плечи. Нет, он не мог отправить свое послание. Он не пережил того, о чем писал. Это будет нечестно. Мужчина не хотел, чтобы кто-нибудь мог упрекнуть его в фальши, ни сейчас, ни потом. Слишком много поставлено на карту, чтобы позволить себе слабость.

Мужчина вышел из кабинета в коридор и приоткрыл дверь спальни. Он ощутил запах теплого детского тела. Привыкнув к темноте, он различил очертания люльки, стоявшей рядом с кроватью, на которой спала его жена. Мужчина подошел к кровати и сел на нее, отогнув край одеяла. Несколько минут он смотрел на спящую жену. Во сне она была некрасива: спутавшиеся волосы, смятая ночная рубашка. Правая рука закинута за голову, на верхней губе блестят бисеринки пота. Она сильно понравилась после родов, на сгибах локтей все еще оставались пигментные пятна от авитаминоза. Мужчина смотрел на нее, пытаясь понять, есть ли в его сердце любовь. Он много читал про это чувство в разных книгах. Но то были бумажные размышления, а он имел дело с испещренной пигментными пятнами реальностью. Так и не найдя ответа на свой вопрос, мужчина поднялся с кровати. Не стоит терять времени: любовь — не главное на сегодняшний день. Когда-нибудь он обязательно решит для себя эту проблему. А сейчас надо заниматься более важными вещами.

Мужчина прошел на кухню, вскипятил чайник, положил две ложки растворимого кофе в кружку. Выкурил сигарету, затем, обжигаясь, выпил свой кофе. Он понимал, что тянет время. Что ж, ничего удивительного: большинство людей застывают в нерешительности, прежде чем окунуться в холодную воду. Делать первый шаг всегда трудно. Особенно когда от этого шага зависит твое будущее.

Мужчина глубоко вздохнул и разрубил воздух рукою. Все. Пора идти. Вернувшись в комнату, он переоделся в потертые синие джинсы, толстый вязаный свитер и черную куртку из жесткой кожи. Зашнуровал высокие солдатские ботинки. Затем открыл дверцу шкафа. Там висел скромный серый костюм — его повседневная одежда. Мужчина нежно погладил лацкан. При свете лампы тускло блеснул партийный значок, крепко привинченный к материи. Мужчина пошарил рукой по верхней полке, извлек небольшой сверток и бережно развернул его. В свертке ХРАНИЛСЯ нож — китайская подделка под настоящее охотничье оружие. Он был весьма массивным, широким. Но без желоба для спуска крови, а лезвие не превышало допустимой длины, установленной законом. Ни один милиционер не смог бы предъявить мужчине претензий, если бы обыскал его на улице и обнаружил нож в кармане куртки.

Мужчина постоял немного, переводя взгляд с лацкана пиджака на сверток. Большинство людей увидели бы простые вещи — партийный значок и охотничий нож. Но мужчина проникал в глубь вещей. Власть и Сила. Сила и Власть. Вот что он видел в этих предметах.

Засунув нож во внутренний карман куртки, мужчина вышел в коридор и тихо, стараясь не лязгать замком, покинул квартиру. Спускаясь в грязном лифте, он повторял про себя слова, горевшие на черном экране монитора:

«Дорогой друг! Я с большим вниманием прочитал твои вопросы и решил ответить незамедлительно. Ждать мы не имеем права. Ты спрашиваешь, можно ли изменить окружающий мир к лучшему? Я отвечаю — можно. Что для этого требуется? Одна очень простая и одновременно очень сложная вещь — твоя решимость. Легко сидеть дома и, попивая чай, рассуждать о том, что неправильно в нашей стране и кто в этом виноват. Но сколько бы мы ни говорили, положение вещей от этого не меняется, верно? Значит, надо что-то делать. Именно делать, а не говорить. Если ты знаешь, каким должен быть мир, какими должны быть люди (я внимательно прочитал твое письмо и понял, что ты знаешь это), то чего же ты ждешь? Просто выйди из дома и сделай то, что подсказывает тебе твое сердце. И не терзай себя сомнениями. Они — от лукавого».

Мужчина вышел во двор, открыл ржавую дверь гаража-«ракушки» и завел мотор сиреневой «шестерки» одна тысяча девятьсот девяносто первого года выпуска. Фары осветили детскую площадку с поломанными качелями и загаженной песочницей. Это был обыкновенный спальный микрорайон. Никаких краснокирпичных свечек — только панельные многоэтажки с исписанными стенами и описанными углами. Мусорные контейнеры забиты до отказа. Единственный в округе ночной магазин торгует дешевой водкой, консервами и сигаретами не дороже двадцати рублей за пачку. Здесь прошло детство мужчины, здесь наступила его зрелость. Здесь же он встретил бы и старость, если бы сидел дома и наблюдал за творящимся повсеместно беззаконием. Но мужчина не собирался умирать в стенах панельной многоэтажки. Он решил изменить мир.

Стрелка спидометра уверенно держалась цифры «шестьдесят». Мужчина не гнал машину, подобно лихачам на иномарках. Правый ряд, скорость в точности соответствует рекомендациям дорожных знаков. Для того чтобы поменять что-то, необязательно нарушать правила — достаточно просто им следовать.

Спустя полчаса мужчина приехал в нужное ему место. Это был один из центральных районов. Несмотря на поздний час, улицы ярко освещены. Море сверкающих, переливающихся всеми цветами радуги огней. Казино, ночные клубы, рестораны, бары. Гнезда порока, в которых люди забывали о своем предназначении. Когда-то он мечтал уничтожить эту неоновую геенну. Затем понял, что сначала надо измениться самому. А затем изменить людей. Когда они осознают, что живут неправильно, все эти вертепы закроются. Нет дров — нет и огня.

Мужчина припарковал машину, вышел на тротуар, огляделся. Ночная жизнь кипела вовсю. Сверкающие иномарки подвозили к казино все новых и новых посетителей. Сытые, уверенные в себе люди. До них очередь дойдет потом. А сейчас… Побродив минут пять вдоль улицы, мужчина нашел то, что искал.

Девушка стояла прислонившись спиной к фонарному столбу. Рослое, молодое тело, способное произвести на свет как минимум троих детей. Грудь, несмотря на холод, бесстыдно оголена. Крашеные белые волосы стянуты в пучок на затылке. Одежда — не то чтобы дешевая, но и не такая дорогая, как у посетителей казино: светлый кожаный жакет, короткая юбка из блестящей материи, ажурные чулки. Черные сапоги — на высокой шпильке, чтобы подчеркнуть стройность ног и красивый подъем стопы. В руках — тонкая белая сигарета. Взгляд цепкий, но в то же время ненавязчивый. Если хочешь — заметь меня. Если нет — иди мимо, я не набиваюсь.

Собравшись с духом, мужчина подошел к девушке.

— Привет!

Она оценивающе смерила его взглядом и только после этого кивнула в ответ.

— Здравствуй!

Мужчина достал из кармана сигареты и закурил.

— Ты свободна?

— Разумеется, сладкий. Я уже давно тебя дожидаюсь.

— Каковы расценки? — осведомился мужчина, внутренне поморщившись от слова «сладкий».

— Это зависит от того, что ты хочешь.

— Давай послушаем, что ты можешь предложить.

— У тебя есть комплексы? — спросила девушка, лизнув языком фильтр сигареты.

— Есть. Но не в постели.

— Уже хорошо, — блеснули в улыбке крепкие белые зубы. Девушка решила, что можно начать игру, и кокетливо подмигнула. — Минет — тысяча рублей, классическая поза — две тысячи, анал — сто баксов. Все остальное обойдется тебе подороже.

— Я согласен, — коротко сказал мужчина, хотя его и подмывало спросить, что включает в себя «все остальное». — Поехали.

— Извини, что нарушаю романтику, — сказала девушка. — Но я хотела бы увидеть деньги. Знаешь, сейчас ведь везде деловой подход.

— Конечно, — кивнул мужчина и достал из кармана бумажник. — Вот, смотри.

— Отлично, — сказала ночная бабочка, удостоверившись, что бумажник полон. — Идем. Кстати, меня зовут Катя. А тебя?

— Давай сойдемся на том, что меня никак не зовут, — сказал мужчина и показал рукой на свою «шестерку».

— Будем развлекаться в машине или поедем к тебе? — спросила Катя, усаживаясь на пассажирское кресло. — Если ты предпочтешь машину, я могу показать один тихий переулок. Там мало фонарей и не выгуливают собак пенсионеры.

— Нет, мы поедем ко мне домой.

— Тогда ты должен будешь привезти меня обратно. Или дать денег на такси.

— Разумеется, — сказал мужчина, поворачивая ключ в замке зажигания.

Преувеличенно внимательно следя за дорогой, он украдкой изучал свою попутчицу. Девушка принадлежала другому миру, совсем иному, нежели тот, в котором привык жить он. От нее пахло приторно сладкой парфюмерией и мятной жевательной резинкой. Очень яркий макияж — а его жена довольствовалась только губной помадой, самой дешевой, из тех, что можно было купить на рынке, но не в фирменном магазине. На лице— ни капли смущения. Только тщательно скрываемая настороженность.

Катя исподволь разглядывала салон машины. Мужчина ощущал направление ее взгляда и понимал, что некоторые вещи ему следовало убрать заранее. Талон техосмотра, прилепленный скотчем на лобовое стекло. Запоминающийся брелок в виде государственного герба. Детская бутылочка на заднем сиденье, которую оставила его жена. Слишком много личного. Он не собирался отказываться от того, что задумал. Но иногда ситуация выходит из-под контроля, как бы тщательно ни был разработан план. Отрицать это глупо. И все-таки, случись что-нибудь непредвиденное, придется пожалеть о пренебрежении мелочами.

Мужчина глубоко вздохнул и попытался успокоить себя внушением. Да, его замысел может не получиться. Ну так что ж, он готов к этому.

Если ты знаешь, каким должен быть мир, какими должны быть люди, то чего же ты ждешь? Просто выйди из дома и сделай то, что подсказывает тебе твое сердце,

А если решился на действие — будь готов довести его до конца. Или умереть за то, во что ты веришь…

— Можно я включу радио? — спросила Катя.

— Нет! — поспешно вскрикнул мужчина, раздосадованный тем, что проститутка сбила его с мысли. Затем, придя в себя, он пояснил: — Я не люблю музыку. Ты уж потерпи, ладно?

— Нет проблем, — легко согласилась девушка, попыхивая сигареткой. — Ты здесь главный.

Через несколько минут машина остановилась на светофоре. Всполохи желтого ритмично озаряли салон. Мужчина повернулся к своей попутчице и задал очень важный для себя вопрос:

— Скажи, а ты готова на все ради… ну, ради денег?

Девушка внимательно посмотрела на мужчину. Она уловила необычность его интонации. Поняла, что от ее ответа многое зависит. Вот только она не поняла, что именно, — и в этом была ее фатальная ошибка.

Катя выбросила сигарету в окно, после чего придвинулась вплотную к мужчине. Их лица оказались совсем рядом. Ее левая рука легла на ширинку голубых джинсов.

— Да, милый. Я очень, очень люблю деньги. И если ты хорошо заплатишь, я стану твоей рабыней сегодня вечером. Я буду ползать на коленях, я буду извиваться, я сделаю для тебя все, что ты захочешь. Понимаешь, абсолютно все…

У мужчины потемнело в глазах. Податливое женское тело было совсем близко — такое жаркое, такое мягкое, такое волнующее… Пальцы девушки сделали несколько профессиональных ласкающих движений. Мужчина почувствовал, как напрягается его плоть. Он уже больше года не спал с женой: во время беременности делать этого не рекомендовала церковь, а после родов — врачи. Оральный секс они обоюдно отрицали. Полтора года голодного пайка — физическое желание властно, яростно, требовательно заявило о себе. На миг он даже почувствовал, что готов отказаться от выполнения взлелеянного долгими ночами за компьютером плана и поехать в тихий переулок, где не светят фонари и не выгуливают собак пенсионеры. И распластать на заднем сиденье эту рослую, обильно накрашенную девушку со стянутыми в пучок белыми волосами. Надеть на себя ее тело. Услышать, как она кричит. И ведь никто, никто не узнает! Он заплатит ей, и она будет молчать. А он получит удовольствие…

Мужчина тряхнул головой, стараясь прогнать наваждение. Его сердце учащенно колотилось. Ладони покрылись испариной. Он оказался на волосок от предательства. Но тут зажегся зеленый свет. Стоявшие позади машины недовольно сигналили, требуя начать движение. Мужчина нажал на газ и вцепился в руль. Катя убрала руку с его промежности и откинулась на спинку сиденья. Мужчина ударил ладонью по магнитоле. Зажегся желтый экран, дешевые колонки завибрировали позывными известной FM-радиостанции.

— Я подумал, — облизнул губы мужчина, — ты… ты хорошая девочка, верно? Так что послушай музыку. Чего ради тебе скучать?

— Спасибо, папик, — улыбнулась Катя. — Я чувствую, мы достигнем консенсуса…

— Достигнем, достигнем, — проворчал мужчина. Он весь покрылся потом, но это был уже не горячий пот возбуждения, а холодная роса трезвости. Включение радио оказалось хорошим маневром. Проститутка оставила его в покое. Предательские мысли отступили. Он снова мог связно мыслить.

Ты спрашиваешь, с чего начать? Начинать надо с себя. Точнее, с окружающих тебя людей, это одно и то же. Ты знаешь, как надо правильно жить. А они — нет. Так помоги своим ближним! Просто возьми себя в руки, выйди на улицу и помоги им.

«Шестерка» уверенно рассекала ночной город. Светофоры, огни ночных заведений, полусонные дома с светившимися кое-где абажурами на кухнях — все проносилось мимо, все приближало к цели.

Поначалу Катя не проявляла признаков беспокойства. Ей нравилась музыка, звучавшая в салоне. Ритмичное «умц-умц» под ненавязчивый женский вокал, грустящий о богатом принце. Девушка покачивала головой в такт, едва заметно двигала телом, имитируя лихорадку субботнего вечера. Она подцепила клиента, готового оплатить ее существование на пару ближайших дней. Плюс дозу — Катя уже не могла прожить без ежедневного маленького пакетика с желтым сыпучим веществом, хотя до сих пор и не хотела признавать этот факт. Жизнь прекрасна именно сегодняшним моментом. Зачем загадывать, что случиться завтра? Надо радоваться и ловить кайф.

Но вот «шестерка» выехала на кольцевую дорогу. Катя недоуменно посмотрела на мужчину:

— Послушай, сладкий, мы ведь, кажется, договаривались поехать к тебе домой, а не на шашлыки…

— Мой дом за городом, — сказал мужчина.

Он смотрел прямо перед собой, фары встречных автомобилей не могли заставить его зажмуриться.

Девушка в сомнении оглянулась. Вытянула шею, прочитала надпись на дорожном указателе. Затем начала рыться в своей сумке. Мужчина заметил, как в руках проститутки блеснула панель дешевого сотового телефона.

— Не беспокойся, я заплачу тебе еще денег. Сколько надо: пятьсот, тысячу?

Катя нерешительно держала большой палец на клавиатуре телефона. Стоило нажать цифру «два» — и быстрый набор соединил бы ее с сутенером. Мерзкий, скользкий тип по прозвищу Гарик не всегда приходил на помощь, особенно когда конфликт был с милицией или крупными бандитами. Но иногда он все же выручал свою подопечную, приезжая на помятой «БМВ» и растопыривая пальцы с начищенными до блеска латунными печатками. На лохов, сорвавших шальные деньги и желавших получить за них свой кусок удовольствий, это действовало. Катя видела, что сегодняшний клиент был именно из лохов. Но, с другой стороны, он не проявлял признаков агрессии. Многие живут за городом, что здесь такого? К тому же он на нее запал — это видно и по его глазам, и по капелькам пота, стекавшим по лицу. Ждет не дождется, пока можно будет опрокинуть ее на кровать. Наверное, заставит вылизывать промежность и вставлять пальцы в задний проход. Противно, конечно, но он готов платить. А эти деньги — еще два пакетика желтой, крошащейся на фольге массы…

— Полторы тысячи, — сказала девушка, решившись. — Я ведь потрачу на тебя целую смену.

Мужчина сухо кивнул.

— У нас ведь не будет проблем? — спросила Катя.

— Разве лишние полторы тысячи — проблема?

— Ты прав, котик, — сказала девушка, успокаиваясь и убирая сотовый в сумку. — Прости, если напрягла тебя. Но мы же деловые люди, верно? А деловые люди сразу обговаривают все условия сделки.

— Обещаю, наша сделка тебя не разочарует, — заверил ее мужчина.

«Шестерка» свернула с кольцевой дороги на федеральную трассу. В салоне по-прежнему играла музыка. Катя закрыла глаза, попытавшись расслабиться. Она хотела думать о чем-нибудь нейтральном. Например, о том, что стоит наконец позвонить матери и объяснить: приглашение из Парижа пока задерживается. Чертовы бюрократы. Они где-то затеряли ее портфолио. Но еще немного, совсем немного — и ее фотографии украсят обложки журналов. Я ведь работаю, мама, честное слово, работаю…

Когда девушка открыла глаза, она поняла, что попала в серьезную передрягу. Вокруг не было ни малейшего огонька. Машина ехала по абсолютно темному лесу. Свет фар выхватывал из непроглядной тьмы грунтовую дорогу. В такой глуши не строят жилья. Во всяком случае— не люди, ездящие на подержанной «шестерке».

— Эй, котик, что-то мы далеко забрались, — обеспокоенно сказала проститутка, лихорадочно пытаясь нашарить в сумке сотовый. Но мужчина не предоставил ей возможности сделать звонок. Его правая рука метнулась к лицу девушки. Ребро ладони с хрустом опустилось на носовую перегородку. Он долго тренировался у себя в гараже, поэтому удар получился сильным и точным. Голова Кати откинулась назад, из носа брызнула кровь. Мужчина выхватил из слабеющих рук проститутки сумку, вытащил из нее сотовый телефон и сунул к себе в карман. Затем посмотрел на свою жертву. Нет, вроде все в порядке. Это только в кино люди приходят в себя после таких ударов буквально через несколько секунд. В реальности все обстоит иначе, в полном соответствии с законами анатомии. Девушка была без сознания, ее голова свесилась на грудь, капли крови расплывались на белой блузке огромными бордовыми пятнами.

Мужчина выключил радио и крепко сжал руль. Все. Назад дороги нет. Он должен сделать то, что задумал, и ничто его не остановит.

Колея становилась все уже и уже. Возле огромного старого дуба «шестерка» свернула с основной дороги на проселочную. Здесь уже давно не ездили, едва заметные следы от автомобильных колес заросли высокой травой, которая с шумом скреблась о днище машины. Через десять минут в свете фар показался остов сгоревшего дома. Когда-то это была охотничья сторожка. В советские времена в ней часто гостили средней руки партийные функционеры, любившие поохотиться и выпить вдали от столичной суеты. С приходом новой власти про сторожку забыли: для больших боссов она была слишком скромна, а люди помельче устремились в открывшиеся заграницы. Должность егеря, присматривавшего за сторожкой, упразднили. Некоторое время сюда еще ездили одиночные гости по старой памяти. После одного из таких визитов сторожка и сгорела — то ли от оставленной сигареты, то ли от удара молнии.

Мужчина наткнулся на нее совершенно случайно, около года назад, когда решил поехать в лес за грибами. Как жилье остов сгоревшего дома интереса не представлял: от крыши остались лишь редкие почерневшие стропила, внутри царила беспросветная грязь, повсюду валялись доски с торчащими ржавыми гвоздями. Но когда мужчина чисто из спортивного интереса стал разгребать груды пепла, среди почерневших досок пола обнаружился крепкий металлический люк с большим железным кольцом. Оказалось, что это довольно просторный бетонный подвал около двух метров в глубину. Скорее всего, в нем хранили охотничье снаряжение, а, возможно, и алкогольные запасы для застолий. В любом случае, это уже не имело никакого значения. Мужчина несколько раз наведывался сюда и привел подвал в порядок: очистил его от сгнившего мусора, врезал в люк новый замок, извлек из стены металлические скобы, по которым находившийся внизу человек смог бы выбраться наверх. Дело оставалось за малым.

Оставив фары включенными, мужчина выбрался из машины, обошел вокруг и открыл пассажирскую дверцу. Катя оказалась довольно тяжелой, поднять ее на руки с первого раза мужчина не смог. Тогда он взял девушку под мышки и поволок в дом. Это тоже оказалось нелегкой задачей: мужчина с трудом переводил дыхание, каблуки сапог жертвы оставляли в мокрой траве две глубокие борозды.

Дотащив тело проститутки к люку подвала, мужчина опустил его на горелые доски и вытер со лба пот. Затем пошарил в карманах в поисках ключей. Из темной глубины пахнуло сыростью. Теперь предстояло спустить Катю в подвал. Просто сбросить тело мужчина не решался: девушка была без сознания, поэтому могла серьезно покалечиться и умереть. А в его планы не входило доставить ей такое удовольствие.

Мужчина вернулся к «шестерке», открыл багажник, достал из него старое ватное одеяло и моток бельевой веревки. Он чувствовал себя спокойным, можно даже сказать, окрыленным. Все складывалось очень удачно. Ни свидетелей, ни происшествий, способных вывести ситуацию из-под контроля. Мужчина направился к подвалу, насвистывая что-то себе под нос.

Его ожидал сюрприз. Катя пришла в себя и теперь стояла на коленях, со страхом озираясь вокруг. Болевой шок у нее еще не прошел, глаза были мутные, резинка, скреплявшая волосы, лопнула, крашеные пряди беспорядочно спадали на плечи.

Увидев мужчину, проститутка вскочила на ноги и попробовала бежать. Но тело плохо служило ей, ноги подкашивались, руки дрожали. Катя едва смогла сделать несколько шагов и оперлась плечом о почерневший дверной косяк.

— Куда же ты? — ухмыльнулся мужчина. — Мы ведь заключили сделку. Ты должна кое-что выполнить для меня.

Он прекрасно видел, что его жертва не может оказать достойного сопротивления. Но Катя еще боролась. Собрав последние силы, девушка выбралась из сторожки и нетвердо заковыляла прочь. Мужчина не спеша пошел за ней, наматывая веревку на руку.

Некоторые люди не понимают, в чем их счастье. Это печально. Это грустно. И ты должен осознавать свою ответственность за то, что ты понимаешь. Твое знание нельзя держать внутри себя. Ты должен помочь людям. Естественно, не все из них примут твою помощь с радостью. Некоторые даже ополчатся на тебя. Но ты не должен обращать на это внимания. Представь, что на балконе стоит пьяный человек и хочет броситься вниз. Разве ты не остановишь его, даже если бы для этого тебе пришлось скрутить ему руки и настучать по ребрам? Помни, когда он протрезвеет, то отблагодарит тебя, попросит прощения за свои слова. В этом вся фишка, дружок. Большинство людей беспробудно, постоянно пьяны по жизни. А ты — трезв. И ты должен спасать их, невзирая на все протесты и обвинения в твой адрес. Когда они протрезвеют, то обязательно, обязательно отблагодарят тебя. А пока — стисни зубы и делай свое дело, помня о цели. Только о цели. Постоянно размышляющие о средствах — или пьяны, или не видят истинного положения вещей. Это как в футболе: не имеет никакого значения, красиво играла команда или нет. Главное — победила ли она своих соперников. В историю входит конечный счет, а не процесс. Итак: цель, только цель и ничего, кроме цели.

Мужчина все ближе и ближе подходил к Кате. Она же, теряя силы, старалась уйти дальше от этого кошмара. Ей даже вспомнились слова старой молитвы, которой когда-то научила ее покойная бабушка.

«Да воскреснет Бог, и расточатся врази его, — шептали окровавленные губы проститутки. — И да бежат от лица Его, ненавидящие Его».

Но небо осталось глухо к мольбам девушки. Мужчина Догнал ее и грубо схватил за волосы.

— Куда же ты? — еще раз спросил он. — Пойми, тебе некуда уйти. Чем раньше ты осознаешь это, тем будет лучше для тебя.

Катя дрожала от страха и боли. Ноги подкашивались. Она почувствовала, что готова сдаться и подчиниться грубой, давящей силе, исходившей от мужчины. Но последний лучик сопротивления еще теплился в ее голове. За свою уличную карьеру девушка побывала во многих передрягах и кое-чему научилась.

Проститутка перестала сопротивляться, повиснув на руках мужчины. Он воспринял это как свою полную победу и стал наматывать бельевой шнур вокруг ее шеи. В это время Катя сжала правую руку в кулак и с силой ударила его в пах.

— Ах ты тварь! — согнулся от резкой боли мужчина.

Катя сорвала веревку с шеи и бросилась к машине. Она понимала, что на своих двоих ей далеко не уйти и избавиться от преследователя она сможет, только оказавшись внутри автомобиля.

Мужчина, морщась от боли, последовал за девушкой. Теперь, когда он получил удар в пах, силы почти уравнялись. Еще совсем немного — и проститутка окажется за рулем. И тогда — конец всему. Его карьера, его мечты, его семья, наконец. Все останется в прошлом.

Стисни зубы и делай свое дело, помня о цели!

Стисни зубы и делай свое дело, помня о цели!

Стисни зубы и делай свое дело, помня о цели!

Мужчина вспомнил про нож. Мгновение — и тяжелая рукоятка приятно охладила ладонь. Зажав лезвие между большим и указательным пальцами, мужчина с силой метнул нож вслед убегающей проститутке. Он никогда не тренировался в бросании ножей. Поэтому сделал это, как мог. И хотя бросок не получился, удача улыбнулась ему. Перевернувшись несколько раз в воздухе, нож рукояткой попал в коленный сгиб бегущей девушки. Вскрикнув от боли, Катя повалилась на траву. «Шестерка» была совсем близко, на расстоянии двух метров. Девушка поползла к заветной дверце, пачкая белый жакет о траву. Она уже коснулась сиденья и протянула руку к рулю, чтобы подтянуться и забраться в салон. Но время было безвозвратно потеряно. В ее лодыжку впились цепкие, твердые пальцы. Резкий рывок — и девушка увидела нависающее над собой лицо мужчины. Потом наступила тьма…

Мужчина бил сильно, яростно, не скупясь на удары и не сдерживая себя. Лицо, грудь, трепещущий живот, ребра — получи, тварь! Ты не понимаешь своего счастья. Ты действуешь против правил. И еще смеешь сопротивляться…

Только полностью выплеснув свою ярость, он наконец остановился. Катя едва дышала — ее лицо представляло собой сплошное кроваво-черное месиво, тело сотрясали конвульсии. Мужчина низко наклонился над своей жертвой, внимательно осмотрел ее. От побоев одежда проститутки превратилась в клочья. Беззащитным пятном белела грудь, кружевная резинка трусиков ужасающе контрастировала с животом, покрывшимся багровыми пятнами от ударов. Теперь она была тем, кем и являлась, а не тем, кем хотела казаться по жизни. Никакого выпендрежа — только животный, растительный организм, беспомощно распластавшийся у ног победителя.

Внезапно в груди мужчины пробудилось чувство, похожее на жалость. Он стал на колени и вытер ладонью кровь с лица девушки. Она уже не могла противиться и только вздрагивала от прикосновения его пальцев.

— Ну, ничего, ничего, милая, — прошептал ей на ухо мужчина. — Я понимаю, тебе больно. Но позже ты будешь вспоминать этот день с благодарностью.

Мужчина поднялся и, побродив пару минут по поляне, нашел нож и потерянную во время преследования веревку. Затем он вернулся к жертве, обвязал ее под мышками веревкой, оттащил к люку и медленно, стараясь не выпустить веревки из рук, спустил ее в подвал. Выкурив сигарету, он бросил вниз одеяло и, подумав, добавил пачку сигарет, дешевую пластмассовую зажигалку и надкусанный шоколадный батончик, завалявшийся в кармане куртки. Он не чувствовал себя зверем— он проявил максимум возможной заботы.

Уходя, мужчина осветил лицо девушки фонариком. Катя застонала от яркого света, ударившего ей в глаза. Она все еще содрогалась от боли, но сознание медленно возвращалось в изуродованное тело.

— Ты убьешь меня? — с трудом ворочая распухшим языком, спросила девушка.

— Я открою тебе ворота рая, — сказал мужчина и захлопнул люк.

Возвращаясь домой по ночному городу, он постоянно улыбался и даже включил радио, чего обычно не делал. Его сердце пело от радости, пальцы выстукивали бодрый марш по краю руля. Ночь сегодня удалась на славу. Возможно, эта была самая важная ночь в его жизни.

Поставив машину в гараж, мужчина поднялся к себе в квартиру. Спальня по-прежнему дышала уютным теплом. Мужчина тщательно вымыл руки, бросил испачканные джинсы в корзину для грязного белья. Затем вернулся в спальню, погладил влажный лобик спящего ребенка и поцеловал жену в плечо. Пробормотав что-то сквозь сон, женщина отвернулась к стене. Мужчина заботливо прикрыл ее одеялом и пошел в кабинет. На экране компьютера мерцала заставка — медленно проявляющаяся эмблема его партии. Мужчина допил остатки холодного чая и взялся за мышь. Почтовый ящик загрузился мгновенно: за окнами уже светало, в такое время народу в сети немного и система работает без перегрузок.

Мужчина еще раз пробежал свое письмо глазами. Тщательно, не торопясь, напечатал в нужной строке адрес получателя. После чего нажал кнопку «Отправить» и блаженно улыбнулся. По экрану компьютера поползла синяя полоса, свидетельствовавшая о том, что процесс отправки сообщения начат. Экран стал увеличиваться в размерах и заполнил собою все вокруг. Изображение снова распалось на пазлы. Пазлы стали медленно терять свою яркость и вскоре превратились в темноту. Темнота потекла куда-то вниз. Присутствие закончилось.

В мои глаза бил яркий свет. Я перестал видеть мужчину с его компьютером и осознал, что сижу за рулем «лексуса». Мое тело покрывал холодный пот. Руки дрожали. Опустив глаза вниз, я увидел рыло Свина между моих широко расставленных ног.

— Неужели Кристина А. сменила ориентацию? — спросил я пересохшими губами.

— Посмотри на дорогу, шутник, — прошипел Свин.

Я послушно посмотрел в лобовое стекло. Весь обзор заслоняла собою задняя часть огромной грузовой фуры. Кажется, я разбил ей фонарь капотом «лексуса». Из кабины фуры вылезал толстый мужик в зеленой ветровке. Судя по выражению его лица, разговор предстоял серьезный.

Но на самом деле мы еще легко отделались. Во время Присутствия я полностью терял контроль над собой, и наша машина, летящая по шоссе со скоростью сто пятьдесят километров в час, оказалась абсолютно неуправляемой. Бедный Свин! Представляю, сколько усилий потребовалось ему, чтобы перекинуть свою грузную тушу на переднее сиденье, пробраться между моих ног и надавить задницей на педаль тормоза…

Между тем водитель фуры грубо стучал в боковое стекло. Я открыл дверцу. Водитель в довольно красноречивой форме высказал все, что думает о японских автомобилях вообще и моем «лексусе» в частности. После чего подробно разобрал стиль моего вождения, при этом крайне невысоко отозвавшись о моих умственных способностях, и выразил глубокое сомнение в порядочности всех моих родственниц по женской линии. Вместо ответа я вынул из портмоне пачку зеленых купюр и сунул ему в руку. Пересчитав деньги, водитель успокоился, признал, что японцы все-таки умный народ, а тяжелые дни случаются у каждого, и ретировался к себе в кабину.

Решив проблему, я помог Свину выбраться на пассажирское место.

— Присутствие? — спросил он, натягивая на себя зубами страховочный ремень.

Я молча кивнул.

— Потом расскажешь, — скривился Свин. — Нет. ну что за день? Все снаряды в одну воронку…

Он не поинтересовался, что именно я увидел в Присутствии. Он знал, что хороших видений у меня отродясь не бывало.