Спасти СССР. Часть 2

Вот ты как! Я то, кстати, думал, что этот твой демарш, которого еще не было - он на публику. А оказывается - нет, от души...

Есть взять объективную статистику - по сравнению с любой развитой страной чиновников у нас мало и обходятся они откровенно дешево. У СССР одна из самых скромных и дешевых систем управления в мире, настолько дешевых, что это уже сказывается на качестве. Секретарь обкома даже если питается икрой из распределителя, ездит на Волге и имеет дачу, по американским меркам скромную, какую там себе рабочий может позволить - он все равно обходится дешевле, чем любой американский элитарий, а работает он больше. Это здесь не понимают.

Народ стоит в очередях по несколько лет на простой Москвич - и потому его так бесят черные Волги. А Ельцин - одно из его сильных качеств как политика, это инстинктивное чувство больных мест, куда нужно ударить, болячек общества, которые надо расковырять. Он чувствует это как лосось дорогу к месту нереста, и понимает, что политик только тогда имеет шанс на власть, когда называет вещи своими именами и бьет по больным местам, заставляя общество проснуться и встать на дыбы. Политик - это тот, кто не боится сказать вслух то, о чем другие боятся и подумать.

Парадокс СССР - он был создан великим публичным политиком по фамилии Ленин, но после Ленина был великий непубличный политик по фамилии Сталин. Сталин убил публичную политику как таковую, при нем называть вещи своими именами стало опасно в самом прямом, изначальном смысле слова. Целое поколение жило впроголодь, отдавало последнее, гибло на фронтах в устроенных бездарными военачальниками котлах. Но это не обсуждалось, политики об этом не высказывались, отражение тех лет в культуре отдает изрядным цинизмом - снимали Кубанских казаков, когда крестьяне с голоду мерли. И этот страх - сохранялся какое-то время, но очень недолго. При Брежневе научились высказываться на кухне, а вот сейчас пришла пора, таких как Ельцин. Опасность ситуации и в том, что если один выйдет на площадь и начнет говорить в полный голос, то потом это уже не остановить, и лавина гласности сметет всё. Может поэтому я держу того кто может быть этим первым - Ельцина - при себе. Загружая работой и вероятно, пытаясь чего-то ему передать, чему-то научить, хотя бы со временем. Я кстати не исключаю, что вторым президентом СССР со временем будет именно Борис Ельцин.

Почему я боюсь лавины гласности? Из-за потери управляемости. Научиться гласности - намного проще, чем научиться ответственности за сказанное...

- Давай так, Борис Николаевич. Дешевого популизма я не позволю. Ни тебе, ни себе, никому.

...

- Проблему надо ставить не так - не у нас есть слишком много, а у людей есть слишком мало. Именно ради этого затеваются реформы. Не ракетные шахты будем в первую очередь строить, а жилые дома. Ты и будешь строить. Часть средств от производства танков будет перенацелена на производство гражданского автотранспорта, в Елабуге комбайновый завод перепрофилируется на авто с мощностью полмиллиона в год только по первому пусковому комплексу.

Это я от строителей Камаза набрался, у них "пусковые комплексы" даже фактически адреса заменили. Хотя работы там еще...

- Второе. Научную группу по подготовке реформы возглавляет доктор Валовой. Я с ним переговорю на твой счет. У тебя министерство очень интересное, в том плане, что стройка всегда держалась на инициативе, на инициативных людях. Строили артелями, строили комсомольскими бригадами. Если проверять на практике какие-то идеи - то только у вас, согласен?

Ельцин явно обрадовался

- Готов Михаил Сергеевич.

- Ты так не радуйся, Борис. Шишек то - набьем.

- Так без шишек ничего нового и не бывает. Сколько я их в Свердловске набил - себе, другим. Но дело то - делалось...

Я встал

- Ну, Борис, давай руку. Мыслим одинаково...

* Еще раз объясню. СССР во многом погиб, потому что его экономика базировалась на порочной модели оценки и оплаты труда: брали валовою выработку предприятия в рублях и процент от нее и был зарплатой. Прямым следствием этого было то, что предприятию было крайне выгодно повышать цены на свою продукцию и вообще вести хозяйство как можно более расточительно. Строители, например - чем больше потратят материалов, тем больше получат зарплаты. Это привело к целому ряду тяжелых перекосов - например, цены на потребительские товары были зафиксированы, а вот цены на оборудование на котором они производились постоянно росло, разрыв закрывали за счет "усовершенствований" - в колбасу клали сою а то и бумагу, при производстве обуви не выполняли часть операций, что делало обувь некачественной.

** В.Д. Захарченко, главный редактор Техники молодежи с 1949 по 1984 годы. Уволен за то что допустил публикацию романа Артура Кларка, некоторые герои которого имели имена известных диссидентов. Увольнение Захарченко было настоящим преступлением

Информация к размышлению

30-летие украинского референдума 1.12.1991 прошло тихо. А ведь для тех лет это было событие эпическое! И не только для Украины, но и для России. "Снаружи" (за пределами Украины) это воспринималось тогда как нелепая фантастика, как дикая сказка - как это, Украина отдельная будет? Но ведь мы же одна страна, одна экономика и по сути один народ! Однако нет - большинство тех, кто голосовал на весеннем референдуме за сохранение СССР "в обновленном виде", проголосовали через 9 месяцев за незалежность второй по значению республики СССР. Причем 3/4 из них - это не какие-то там убеждённые западэнцi или диссиденты, а простые обычные люди - в основном русскоязычные в быту и часто "русские" по паспорту. Коих тогда было юридически более 10 миллионов на территории УССР. Странно, правда? Особенно странно потомкам это видится сейчас, с послезнанием - когда мы знаем про 2004, про 2014 годы и про все события деградации Украины.

Но тут дело в том, что обычные люди живут не с послезнанием - они живут именно в том текущем моменте, который складывается "на сейчас". Так же, как мы с вами ничего не знаем о том, что будет в 2024 году и как повернётся фортуна, а тем более в 2035-м; так и они не знали о том, что Украина поползёт не вверх в своём развитии, как все привыкли - а совсем наоборот. Да даже и себя лично вспомните году этак в 2018-м - что, вы знали о какой-то там пандемии, которая закроет все мировые границы и отправит в аут авиацию и свободное перемещение по странам? Да вы бы посмеялись над таким предсказателем. Так что трудно требовать от жителя УССР конца 1991 года предвидения и таланта стратегического политолога. И мотивация такого удивительного (на сегодняшний день) голосования лежала сугубо в житейских плоскостях, а вовсе не в почитании бандеры или шухевича, или любви к шевченке.

Причём я говорю это не просто так, не от фонаря - а по личному опыту. Дело в том, что я в 1989-1992 гг. состоял в переписке со своим другом, камчатским одноклассником по 11-й школе Петропавловска, Сергеем Николаенко. Он до 25-ти своих лет прожил на Камчатке, учился со мной 5 лет в школе до выпускного класса, а потом внезапно переменил место жительства и уехал в Донецк, там женился. Донецк считался "практически Россией", там говорили только по-русски, там не было никакой мовы, кроме суда и прокуратуры (и то везде было двуязычие). А я учился в институте в Хабаровске и в 1985-м вернулся обратно на полуостров. И вот наступает декабрь 1991 года, и я получаю от него письмо - где он пишет, что тоже голосовал за незалежность. Для меня это было дико, я ему пишу в ответ - как же так? Зачем? Это же нелепо? Ну ты же такой же, как и я, зачем отделяться? Он отвечает примерно так: "Знаешь, Сергей, по факту мы в любом случае одна страна - поезда ходят, самолеты везде летают, границы никакой нет, у нас же СНГ. У нас всё по-русски, но вот в России сейчас неспокойно. Люди не хотят, чтобы их сыновей призывали в Чечню и Карабах, нам нужна нормальная жизнь, а не буйство озверелой толпы, как в Москве летом. А на Украине все спокойно и тихо. Можешь сам приехать и посмотреть. Так что я вот подумал, и тоже проголосовал за спокойствие. А так, мы никуда друг от друга не денемся, и будем нормально ездить в гости".

Надо добавить ещё и то, что на Северах было очень много людей из Украины (намеренно пишу так - не "украинцев", а людей оттуда, с тех мест). На 1990 год, думаю, среди капитанов и штурманов в гражданском флоте на Камчатке людей с одесскими, херсонскими или николаевскими дипломами было не меньше трети. В ВМФ - если и меньше, то ненамного. Те же подводники-офицеры демобилизовывались и не чуя никакого подвоха, спокойно уезжали отставниками в какой-нибудь Днепропетровск, Мелитополь или в вожделенную Одессу (она считалась вершиной успешного переезда в отставку). Белгород считался дырой в сравнении с Харьковом, а Брянск - днищем по сравнению, например, с Сумами. Мало кто тогда думал, что его может ждать в будущем и как это повлияет на его судьбу. Говорю же, бжезинских и киссинджеров даже среди отставных капразов КТОФа практически не было.

В общем, поэтому и получили по 83-90% голосов за незалежность везде - даже на Донбассе. Хотели жить спокойнее, в своей уютной черноземной изобильной стране. Кушать пожирнее из кринки со сметанкой, не воевать на Кавказе и так далее. К этому добавлялось и то, что все очень сильно устали от "Пятнистого" и его перестройки, переросшей в катастройку. А буйный ЕБН многих откровенно пугал. Правда, Крым воспринял этот референдум настороженно, но и там больше 50% проголосовало "за". Так что крайне сложное было время, и сегодня надо оценивать прошлое объективно, а не лихо размахивая шашкой с послезнанием.

Сергей Сигачев

Фейсбук

06 июня 1985 года

УССР, Днепропетровск

Есть ЦК, а есть зэка...

Пословица, которую автор услышал лет в семь

Советское общество - к восьмидесятым годам уже окончательно сформировалось, и одной из его родовых черт была его уголовная сущность. Советское общество было куда более криминализированным, чем американское в сопоставимые годы. Латентная* преступность по отдельным видам превосходила девяносто процентов.

Конечно, большая часть преступников себя преступниками не считали. Но преступления совершали. Самое распространенное - это конечно мелкое воровство на работе. Тащили все и всегда. Водитель сливал с машины топливо - в СССР, кстати, не разрабатывали легковой дизель именно поэтому, понимали, что тут же возрастет воровство топлива на служебном транспорте. Доярка считала за святое право стырить мешок посыпки. Работники базы или магазина воровали ежедневно и в промышленных масштабах. С заводов поворовывали все, что можно продать. Клей, гвозди, металл, пленку - да всё.

Боролись ли с этим? Да, боролись. Ловили на проходных. За проходными шмонали дружинники и народный контроль. По магазинам совершали контрольные закупки. Кого-то показательно судили выездными судами, вывешивали на доски позора, сажали даже.

Помогало? Как сами думаете?

Торговля была отраслью советской экономики, в которой количество воров было практически равно количеству работающих. Дефицитом становилось то одно, то другое и дефицитов было все больше и больше. Книги, алкоголь, цветы, мясо, обувь, одежда. Тот, кто просто скрыл товар в подсобке, а потом продал по госцене нужным людям - уже бедности никогда не знал, хотя и ущерба вроде никакого не было. Честных людей отсеивали еще на стадии торгового техникума. Остальных учили. Обвешивать можно было на двадцать граммов - если на столько и подпилить гирю, да даже на десять граммов - за день наберешь рублей тридцать, а то и пятьдесят. Рядом с сахаром ставили ведра с водой, синих птиц** замораживали вместе с водой, в мясо подкладывали кости, яблоки первого сорта продавали как высший. Склады и базы зарабатывали на усушке - утруске, кормилице. Если не наглеть и не зарываться - то к старости несколько сот тысяч скопить можно было, что и на внуков хватит. Первопричиной всего этого были, конечно, перекосы, замеченные Валовым - когда систематически из года в год за счет уловок повышался процент ФОТ, и он не покрывался товарным покрытием. Денег было больше, а товара больше не становилось. Цены тоже поднимать было нельзя, соответственно в условиях постоянного превышения денежной массы над товарной при отсутствии возможности поднять цены - зарождается черный рынок...

Но все эти жуликоватые продавцы, рубщики мяса, кладовщики, приемщики в комиссионках - это все нижняя часть айсберга. Большую часть "наработанного" за день они отдают директору - за право воровать дальше, за то, что если попался - спасут, по крайней мере, попробуют, возьмут на поруки трудовым коллективом. Те в свою очередь тоже большую часть собранного отправляют наверх. Там уже общаки - распределение идет на ОБХСС, на партийные органы, на всех "нужных" людей. Воры берут свое силой, кто-то попадается - но основа остается. Основу не поколебать даже расстрелами - вон, директора Елисеевского показательно расстреляли за воровство и взятки. И что? Хоть один директор магазина перестал?

Система ведь тоже защищалась. Наработаны были связи, существовали общаки. Если где-то ревизия - ночью машины с товаром перебрасывали, без документов, без всего, под честное слово. За пересортицу накажут, не без этого. Но не снимут, не осудят, не расстреляют.

В восьмидесятые годы в крупных городах уже сложились единые торгово-мафиозные структуры. Московская, Ленинградская, Одесская, Днепропетровская. Единство заключалось в наличии единой структуры управления, единых каналов получения и сбыта неучтенного товара, системы страховки и взаимовыручки, общака.

Днепропетровская система была одной из самых мощных в Союзе. Причин много. Базовый регион брежневской команды - валом сюда валили, плюс много днепропетровцев по Союзу разъехались. Крупный город с оборонными гигантами и гигантами тяжелой промышленности, а рядом еще Днепродзержинск и на севере области шахты - то есть большой и платежеспособный спрос на продукты. Благодатная земля Украины - здесь был колхоз, в котором было тридцать шесть героев Соцтруда. А колхозы - миллионеры тут были нормой - не нормой тут было не быть миллионером. То есть, продовольствие есть и на себя и для других.

Как и во всех территориальных системах в Днепропетровске существовал тайный высший совет главных торговых и крестьянских воров - что-то вроде сицилийского Копполо, и был лидер. Лидеры кстати были не везде - а тут он был. Это был дважды Герой социалистического труда, кавалер Ордена Ленина Юлий Борисович Вознюк, председатель агропромышленного объединения "имени Ленина".

Юлий Борисович был сыном Бориса Вознюка, легендарного председателя, депутата Верховного совета нескольких созывов, человека, которого до сих пор с благодарностью вспоминали земляки. Именно он учил маленького Юлия - у государства надо брать как можно больше и отдавать как можно меньше. И главное - не попасться, и не жадничать - делиться с людьми. Тогда люди - поймут, не выдадут, прикроют. Воровать - святое право, но никогда не воруй у простого крестьянина. Воровать можно только у власти. Он сам - начинал еще при Сталине, как только не ухитрялся - только бы поменьше сдать, только бы побольше оставить, скрыть, но всегда делился с другими колхозниками. Первым протаптывал тропки в город, подкармливал мясом районную власть, прокурора. Договаривался с освободившими Украину немцами, пил с бургомистром, с районными полицаями, налаживал поставки зерна и мяса в Германию - и не за так, немцы умели ценить верных людей и ему то, как раз платили. Когда вернулись красные - старостой был какой-то полоумный дед, его и посадили. И снова - люди поняли, промолчали, не выдали.

Борис Вознюк умер всеми уважаемым человеком, депутатом, героем. Юлий Борисович хранил портрет в его кабинете.

Что касается его самого, он с детства присматривался, учился у отца. Все думал - где еще можно обмануть государство. И придумал.

Хозяйство их стояло у реки, притока могучего Днепра. На берегу рос кустарник, который и не замечал никто - растет и растет. Но именно Юлий Борисович придумал делать из этого кустарника дефицитные веники...

Потому и стал преемником отца.

В город он не совался. Не к чему. Все дела можно сделать здесь, пусть едут другие. Вот, сейчас он ждал человека, а пока сидел в своем кабинете под портретом Ленина (портрет был нетиповой, написанный вручную и неплохим художником, что в СССР явно выдавало влиятельного человека) и пересчитывал деньги, которые ему принес бригадир Ющук - долю за слитое и проданное налево топливо...

По деньгам все сошлось. Он убрал их в стол, снял перчатки и посмотрел на бригадира. Кстати Вознюк постоянно носил перчатки и никогда ни одной бумаги не подписывал. Где надо было подписать - умельцы на машинном дворе в пластине металла вырезали его подпись, и он когда надо было, просто проводил ручкой по загогулинам. Такая подпись не имела юридической силы и не могла служить доказательством.

- Сын у тебя с армии пришел, Егорыч... - сказал он

Бригадира прошиб пот - неуж, натворил чего старший. Вляпался! Сколько говорил - берись за ум! Нет - бухает, трахает баб, гоняет пьяный на мотоцикле.

- Да, вот уж месяц...

- Куда определять думаешь?

- Пока не думал, Юлий Борисович. Думал, наверное, в ПТУ, потом на трактор, как я...

Юлий Борисович покачал головой

- Не прав ты Егорыч, сильно не прав. Учиться ему надо, в город ехать, поступать.

- Так мой это... Юлий Борисович... к учебе то не годный. Драл - драл его, не один ремень измочалил - без толку. Три пишем - два в уме.

Юлий Борисович покачал головой, с видом явного неодобрения

- Ну и что? Парень с сельской местности, пройдет по квоте. Характеристику составим от местного комсомола, я как депутат, орденоносец поспособствую. Занесем кому надо поросенка, пару бройлеров, меда с пасеки - первый день, что ли живешь? Сколько дураков так учатся - поди, не дурней твоего...

- Ну, не знаю - покачал головой бригадир - город есть город. А на кого учиться то?

- На кого? А хоть на кого!

...

- На милиционера. Наш будет, полностью наш - неуж против тебя пойдет?

- Нет, да что... нет.

- На юриста. А там гляди и прокурором станет. На экономиста. Да на кого угодно! Главное - во власть надо идти. К власти моститься.

Бригадир поразмыслил, просветлел лицом.

- А вы правы Юлий Борисович. Почет и уважение, власть, не надо в земле ковыряться, в мазутной телогрейке ходить!

Юлий Борисович поднял палец

- О! Поговори с сыном, зайди завтра - подумаем.

Под окнами трехэтажного, с огромным памятником Ленину перед фасадом здания конторы агропромышленного объединения - уже парковалась черная 24-10 Милославского...

Иван Сергеевич Милославский пока Героя Соцтруда не заработал - только орден Трудового красного знамени. Он был директором огромной автобазы, подчиненной местному агропромышленному объединению. Оно было в десятке крупнейших по Союзу, причем когда Милославский принял базу - в ней было хорошо если сотня машин. Все было просто - в СССР нельзя было купить грузовую машину частному лицу, а возить левые урожаи как то было надо. Вот в его объединении - почти все машины были куплены за деньги водителей, базе они принадлежали только по документам, и возили они в основном левые грузы. Еще Милославский держал несколько бригад из оформленных шоферами - уголовников, которые наводили порядок в городе. У него была даже какая-то премия от МВД - за успехи в перевоспитании оступившихся граждан.

Милославский был человеком со связями - спровадил дочь в Москву, та вышла за сына с именем, бывшего партийного небожителя. Вот только бывших в партии - не бывает...

Но Милославский понимал, что он против хозяина этого дома, обладателя двух Гертруд - никто. Что из этого колхоза каждые два дня отправляется машина в Киев с неучтенным мясом, и этим мясом, отборным мясом - питается половина ЦК КПУ. Там и распределителей не надо. И что у хозяина едва ли не половины сельской части области - карт-бланш на все. Убьет он человека - и то отвернутся и промолчат.

Хозяин он здесь. Хозяин. И не потому что власть поставила. А потому что он сам себя поставил. Люди поставили.

Пока Милославский поднимался по отделанным мрамором ступеням, мимо картин о трудовой сельской жизни (именно картин, написанных художником) - расторопная секретарша успела спроворить небольшой стол. Чай, коньяк, бутерброды трех видов, отдельно - икра. Водки не было. Водки председатель не любил.

Открылась дверь в кабинет... Милославский знал, что из него не один выход, и что из него не раз выносили тайком трупы. Всякое бывало в этом кабинете у обладателя двух Гертруд...

- Юлий Борисович

- Заходи, заходи, дорогой. Мимо проезжал или по делу?

- Да и то и то считай...

- Давай, за стол...

Подкрепились. Замахнули пару, не чокаясь - хозяин почему то этого тоже не любил. Настало время переходить к делу...

- Я чего собственно пригнал, Юлий Борисович. Странные дела какие-то творятся.

- Это какие?

- Дмитренко вчера арестовали.

Вознюк насторожился

- Это за что?

- Ну, как. Как обычно.

Дмитренко был человеком небольшим, но в торговой тусовке очень уважаемым. Он был директором магазина Океан и распределял то, что на этой земле не росло, и достать было сложно - рыбу! Сам лично звонил небожителям - а ну, Иван Петрович... или там Петр Иванович, присылай водителя, я тебе рыбки, икорки положу. За ним не было крупных объектов и сетей, только магазин его. Но его все знали и уважали.

- Сильно?

- Пока нет, ему пока вменяют всего двадцать тысяч. Ну и по мелочи - сокрытие товаров***.

Для расстрельной статьи надо было минимум сто.

- Где он?

- Пока под подписку отпустили. Человек все же старый, куда ему бежать. Мы подсуетились, характеристики ему организовали, секретарь райкома позвонил.

- И что в этом такого?

- Работает не КГБ, а МВД.

Это действительно было странно. КГБ при Андропове практически монополизировал борьбу с торговой мафией - но здесь с этим все было хорошо. Деркач был полностью их человеком. МВД же при Щелокове не стыло бы этого делать особенно в родной для Леонида Ильича области. А что произошло сейчас?

- Кто у него адвокат?

- Сотников

Понятно, бывший зампред областного суда.

- Хорошо. Больше пока ничего не делайте, пока не прояснится. Возможно это крючок.

...

- Еще что?

- Тут... странно совсем. Ну вы знаете, у меня дочь в Москве?

- Ну? Случилось что?

- Да нет... Не сказать что случилось.

...

- Она сейчас доцент, работает в институте, готовится защищаться. Научный руководитель у нее Гайдар...

- Какой Гайдар? - не понял Юлий Борисович.

- Да тот самый. Точнее внук его. Он в экономику подался, докторскую защитил.

Юлий Борисович рассмеялся

- Ха-ха. Дедушка при кибальчишей пишет, а внук то плохиш! Неплохо устроился! Ну и?

- Они сейчас какой-то секретной работой занимаются. По поручению самого...

- Кого?

Вместо ответа - Милославский кивнул на стену, где, как положено, висел свежий портрет Генерального

Юлий Борисович посерьезнел

- Ну и?

- Вот, тут она записала кое-что по памяти. И мне с оказией передала... вот.

Юлий Борисович пробежал глазами листок, на котором были написаны по пунктам некоторые меры.

- Это что же... получается, торговать разрешат, сажать за это не будут?

- Бл...!

Говорят, что рабство в равной степени развращает и рабов и рабовладельцев. Это действительно так. На Западе сильно удивляются тому, что в СССР не только нет свободы, но ее и не хотят, за нее не борются. Почему? А вот поэтому!

Сравните - если торговать легально - у тебя будут конкуренты, они будут сбивать цены, надо будет вкладывать свои деньги, и немалые, строить магазины, платить зарплату людям и платить налоги государству. А если так как в СССР?

Тут все равно бизнес - есть. Только со сбытом у него проблем нет - государство создает и поддерживает дефицит товаров. И на качество не пожалуешься - сам сядешь. Магазины строить не надо. Все расходы несет государство, на магазины и на базы, оно их строит, ремонтирует, оснащает - а ты сидишь на них и воруешь. На предприятиях, на которых гонят неучтенку - все станки тоже государственные и сырье чаще всего тоже. В колхозах, где скрывают часть урожая - все государственное, а работает - на тебя. Нетрудно догадаться, что когда нет почти совсем никаких переменных расходов - доходность взмывает вверх ракетой, ни на одном товаре на Западе, даже на наркотиках такой доходности нет.

И потому - кто же от такого откажется? А то, что сажают - так бизнес это всегда риск, и на Западе можно разориться, могут посадить, может и рэкет убить.

Вот почему Юлий Борисович сразу понял, чем все это грозит всей системе.

- А что такого то? - недоумевал Милославский - по-моему, давно пора. Что мы - враги что ли, нас сажать? Мы тоже работаем.

- Ты дурак - тяжело сказал Юлий Борисович и повторил - дурак. И не лечишься. Если государство само будет торговать дефицитом, если вся торговля по закону будет - то нам чем жить? Где наша доля? А если людям разрешат самим овощи выращивать, землю дадут - дефицита не будет! И тогда всем нам конец! Сразу!

Милославский промолчал. И Юлий Борисович уловил ход мыслей

- Думаешь, товары возить все равно надо будет? Ну-ну...

...

- Если разрешат водилам покупать на себя машины и честно работать - не думал? Ты им зачем тогда будешь нужен? Они тебя тогда в момент пошлют! Еще и рожу на прощание начистят за то, как ты их обжимал. А то и на нож поставят!

...

- Понял, теперь?

- Ну, это... да. Если так то...

Юлий Борисович в волнении встал. Заходил по кабинету.

- Твоя дочь - сказал он - она откуда знает, что от самого?

- Говорят...

- Говорят, в Москве кур доят!

Милославский уже был не рад, что показал это.

- Значит так. Надо бы выяснить, откуда все это идет. А Гайдара этого...

Он хлопнул кулаком по ладони

Милославский хмыкнул

- Ну, если так, у меня из шоферов сорок человек только рецидивистов с тяжкими статьями. Есть и убийцы. Но Гайдара... он же доктор наук в Москве!

- Ты поговори еще!

...

- Если его не заткнуть, всем конец будет, понял! Всем! Тебе, мне! Негде взять будет! Негде! Будешь на зарплате сидеть!

...

- И то не будешь! Зачем твоим водилам такой как ты ворюга нужен? Ты же мироед! Срать они на тебя хотели!

Внезапно Вознюк успокоился. Как выключателем щелкнули

- Хотя... пока горячку пороть не будем. Ты пока...

...

- Надежных человечков подбери. В Москву их зашли в командировку. Пусть понюхают. Дочка твоя... как зовут?

- Марьяна, Юлий Борисович.

- Она с этим... мальчишом уже... того?

Милославский оскорбился

- Она замужем.

- Ну и дура. Но пусть все равно слушает, смотрит, записывает...

Юлий Борисович прошел к столу, вернулся с пачками сторублевок

- Передашь ей. Жизнь в Москве дорогая...

...

- А я пока сам тут... провентилирую вопрос. Как нам теперь быть.

* Скрытая

** Окорочка

*** Была такая статья - сокрытие товаров от покупателей. Бред - а было.

06 июня 1985 года

УССР, Киев

От увиденного - Вознюк испугался. Испугался - и еще как испугался! Вся система, которую он и такие как он построили - базировалась на том, что всем нельзя, а им - можно. А если будет можно всем - кем тогда будут они?

Никем. И звать их будет - никак.

Но чем дальше - тем больше Вознюк успокаивался, продумывал контуры контригры, прикидывал ходы и возможных союзников. Ведь если то, что пришло из Москвы не фуфло - затронуты будут интересы сразу всех*. А кому это надо?

Никому. Ни партии. Ни им - хозяйственникам.

И потому - когда в очередной раз скромный колхозный Газик встал в путь на Киев - за ним ехала одна из Волг председателя. У него их, кстати, было несколько и все - с одинаковыми номерами. Никто не знал - на месте Хозяин или нет.

Человек, с которым Хозяин ехал посоветоваться был немало известен в теневом мире столицы виртуального пока государства Украина - со своими атомными станциями, авианосцами на стапелях и чемпионами футбольных полей Европы. Знать его знали хорошо - хотя он занимал скромную должность зампреда в комитете по ценам. Звали его Вадим Гетьман**.

Гетьман жил показательно скромно - и когда он в очередной раз приехал домой, дома его уже ждали...

- Здравствуй, дорогой... - Юлий Борисович развел руки - а я вот дедушка Мороз, тебе гостинцев привез...

- Ой, Вадим... - заохала жена - ты проходи, мясо сейчас поспеет

- Иди на кухню - процедил финансист

Когда супруга скрылась на кухне, он зло посмотрел на гостя

- Ты что, совсем ох...?

- Не колотись - ответил Вознюк - от вашего стола нашему столу, народного контроля тут нет. Поужинаем, потом и говорить будем...

Ужин удался на славу. Оно и понятно - все свежее, с полей. Украина в отличие от России, в которой было низведено до совершенно скотского состояния Нечерноземье - русский Центр - никогда не испытывала нехватки продовольствия. И дело было не только в украинском черноземе, в который палку воткни - прорастет. На Украине не было такой уродливой и обвальной урбанизации, люди не потеряли связь с землей, из деревни не эвакуировались. На Украине до сих пор было живо понятие "господарь", хозяин. Господарем мог быть только тот, кто владел хоть каким-то куском земли.

Украина уже была если и не Союзом - то уж не Россией точно. Не все это понимали, как и то какими проблемами это грозит.

Набив животы, пошли на балкон, покурить. В Киеве была та самая мягкая, бархатная украинская ночь, воспетая поэтами. Небо было чистым, горели звезды и издалека - доносилась музыка, от берега Днепра.

- Чего надо, ну? Ты же не просто так приперся?

- А ты для начала конец то попридержи, Вадимка, попридержи...

Юлий Борисович говорил, говорил с уверенностью в себе, в своей самости и в своем праве - и не понимал, что своими словами подписывает себе смертный приговор по-любому. Он не понимал, что кусок хлеба ценен только когда хлеба этого - нет. И кусок мяса ценен только когда мяса этого нет. Он был крестьянином в душе, сыном и солью земли - и не понимал, что власть как то незаметно перетекла в город, и вот стоящий перед ним человек - он умеет делать деньги из ничего, из воздуха, как факир. Ему не надо ни сеять, ни пахать, ни убирать, он все равно, что у печатного станка стоит и деньги - печатает. Ему не надо никого организовывать, он сам может столько денег себе придумать, сколько надо, и сделать это в одиночку, с несколькими своими подельниками. И мясо он всегда купит, сколько бы оно не стоило - напечатает денег и купит.

А рядом прокурор живет. Который бросит его, Юлия Борисовича в камеру и будет давить из его родственников деньги. А тут недалеко начальник милиции живет. И у него под началом сотни архаровцев, в руках у которых стволы и власть - а вот совести ни на грамм нету.

И это он там, Юлий Борисович - хозяин целого района, да еще и соседних. Колхозник - миллионер. А вот вломят цены на солярку свободные - и в один - два сезона все миллионы из деревни в город перейдут, поставят крестьянина на колени. Или банки начнут кредиты давать не под один процент, а под двести. И ничего с этим колхозник сделать не сможет. И если его придут раскулачивать, как в Узбекистане - тоже ничего не сделают.

И потому - времена изменились - когда приезжаешь в город, к таким людям как Гетьман надо не входить, а вползать на пузе. Даже если ты им мясо привез и мед с пасеки. Потому что они хозяева. А ты селюк.

- Мне тут из Москвы птичка новость принесла...

Вознюк кратко пересказал услышанное

- Горбач только что уехал, да?

...

- Ты представляешь, что будет если...

Гетьман бросил сигарету, так и не затянувшись. Проследил за полетом огненного мотылька в черный провал двора

- Представляю. Откуда дровишки?

- Есть верный человек в Москве

...

- У вас что, глухо?

- Глухо? Да нет...

...

Вознюк скрыл гнев

- Ну так что делать то будем?

- Будем?

...

- Тебе ничего не надо делать. Пока не скажут.

Вознюк сплюнул в черную урну двора, уже с открытой злобой

- Ты Вадим себя не переоцениваешь?

- Нет. Скорее даже недооцениваю. А ты... ты что считаешь, что тебе это по зубам что ли?

- А что - нет?

Гетьман усмехнулся

- Тебя, Юлий Борисович раскулачить - районного прокурора хватит. Ну областного. А ты хочешь дела такие решать. Думаешь, если у тебя бабки и депутатский значок, то ты величина что ли?

- Что-то ты Вадим невежливым стал. Когда вы ко мне на постой приезжали - совсем другими были, особенно после бани Слова напомнить, какие ты говорил? Я наизусть помню. А забуду - кассетка напомнит.

Один из источников силы и влияния у Вознюка - была обширная коллекция кассет. Все знали в области, что если прибыли высокие гости - то лучше всего их примет как раз Юлий Борисович Вознюк - у него и охота и банька, и гостевые домики, и виды красивые - берег Днепра. Только про видеосъемку -никто не знал.

- Ну, давай. Давай, давай.

- И не боишься? - изумился Вознюк

- Нет. И знаешь, почему?

...

- У тебя их слишком много стало. И теперь это не за тебя, а против тебя работает. Потому что теперь тебе надо либо вываливать все сразу, либо - роток на замок.

...

- Потому что если ты вывалишь только на меня - о том узнают другие. И примерят на себя. И начнут действовать. И вот тогда-то тебе крышка.

Вознюк окончательно вышел из себя

- Смотри...

И пошел в квартиру, в прихожую, не прощаясь.

Дождавшись, пока стремный гость уйдет, Гетьман зашел в квартиру. Сказать, что он не испугался нельзя - еще как испугался.

Не по своей воле он так себя вел. Приказали.

А в случае чего отвечать - ему.

- Вадим, ты чего - вскинулась жена - на тебе лица нет.

- Молчи

Он по памяти набрал номер.

- Химчистка слушает?

- Я сдавал дубленку в чистку, номер талона пятьсот пять.

- Послезавтра только будет готова, товарищ. Подходите после обеда.

- Спасибо.

Вместо ответа раздались гудки.

Посмотрев на часы, Гетьман сдернул с вешалки плащ. Снова появилась жена

- Куда ты на ночь глядя?

- Не лезь!

Хлопнул дверью.

Со своим куратором - он встретился в центре города, куда добрался на метро. И передал информацию.

Оперативная разработка, которая велась КГБ УССР по Вознюку и его колхозу - миллионеру - преследовала несколько целей.

Если в той же Москве ничего не будут знать про Вознюка и про Днепропетровск и про то, что там творится - то эта разработка так и будет висеть в подвешенном состоянии в статусе ДОР - дела оперативной разработки. Если кому-то из ЦК КПУ или Днепропетровского обкома потребуется материал на председателя - мафиози - КГБ его предоставит. Или - не предоставит.

Ну а если что-то случится - мало ли что, и в дело встрянет Москва - тогда-то украинские товарищи и расстараются. Вот вам ДОР, достаточно только закрепить доказательства - и будет уголовное дело.

Почему раньше не крепили? Ну, считали, что разработка не проведена до конца, не все фигуранты установлены. Но раз есть ДОР - то обвинить нас в том, что у нас под носом творится такое, а мы не работаем - уже не получится

Вот как то так это все и работает. С двойной... тройной страховкой и смыслом. Товарищ Сталин приучил к ответственности - а товарищ Берия правильно уходить от нее. Ха-ха...

Снявший информацию со своего источника капитан КГБ Сухих - перевелся в КГБ из Львовской области. Оценив информацию, он решил что она стоит того чтобы ночью побеспокоить заказчика разработки. Тем более, их обоих роднило то, что они стояли на позициях украинского национализма - бандеровщины.

Заказчик жил в доме, построенном для своих хозяйственным управлением ЦК КПУ. По звонку в домофон он оделся и вышел... тихая украинская ночь поглотила обоих, лишь редко горели кое-где окна домов, да шумел заплутавшийся в кронах деревьев ветер.

Выслушав доклад, заказчик кивнул

- Клюнул...

- Пока сложно сказать но...

- Ну, говори?

- Зачем так сложно, Игнат Львович. Через третьи, через десятые руки.

- А как - просто?

...

- Ты знаешь, что такое ТРИЗ?

- Нет.

- Теория решения изобретательских задач. Знатная штука... москали придумали. Там есть законы действия... всего. Так вот один закон гласит - лучшая деталь в сложном устройстве, это та которой нет, но ее функция выполняется. Понял?

...

- Нас в этом деле нет. А функция выполняется.

Капитан Сухих ничего не понял, но понятливо кивнул

- Понял. Дальше мои действия?

- Отслеживай действия фигурантов. Документируй.

- Неофициально?

...

- Понял, Игнат Львович.

Инициатор разработки остановился. Посмотрел на небо, на звезды.

- Ты что кончал?

- Политехнику. По профессии инженер я, Игнат Львович.

- Как же ты ТРИЗ не знаешь? Надо закрывать пробелы в знаниях...

...

- А вот я Львовское высшее военно-политическое. Оно в таком старом - старом здании находится. Как-то раз послали нас убираться, мы забрались на чердак. Там пылища. Прибираться начали, старые книжки там нашли. На немецком. И плакаты. Там портреты... мы потом узнали, это портрет Франца-Иосифа был. На дворе ... Хрущев тогда еще был. В космос полетели, москали радуются, а мы на чердаке Франца-Иосифа нашли...

...

- Ничего. Переможем...

...

- Конец скоро москалям.

* Отмечу, что Украина несмотря на поразительную активность в вопросе политической независимости - проявляла удивительное нежелание каких-либо экономических реформ. До последнего она пыталась работать в координатах плановой экономики и в какой-то момент до 80 % цен находились под контролем государства (дырявым). И примерно к 1993 году она вынужденно начала реформы вслед за Россией, когда инфляция достигла 10000 % годовых

** Будущий глава НБУ, создатель гривны. Вместе с учеником В. Ющенко известен разворовыванием третьего по величине банка СССР - Агропромбанка. Будучи главой НБУ предпринял, вероятно, самую масштабную аферу в истории банковского дела - когда Рада проголосовала за бюджет, в котором было разрешено увеличить денежную массу в 1,8 раза - каким-то образом при перепечатке пропала запятая, и президенту Кравчуку поступил на подпись бюджет, где разрешалось увеличить денежную массу в 18 раз. Прежде чем кто-то спохватился - Гетьман и Ющенко напечатали деньги, вывели в Россию и обменяли на доллары, украв несколько годовых бюджетов страны и вызвав гиперинфляцию. Вероятно, именно Гетьману Украина обязана экономической катастрофой. Убит в 1998 году, в 2005 году стал Героем Украины посмертно.

06 июня 1985 года

СССР, Москва

Одной из причин, почему СССР медленно, но верно вползал в катастрофу - был изначально порочный характер его власти.

Главных порока было два. Первый - власть избиралась не сверху вниз, а снизу вверх. Поясню - система советов предусматривала выборы, при которой каждое нижестоящее звено обладает собственной легитимностью и может в принципе творить что угодно, а так же выдвигает кандидатов наверх. В США, например на уровне страны избирается президент, на уровне штата - губернатор, и они исходя из своего мандата, формируют команду и назначают людей. Так обеспечивается лояльность и управляемость. В СССР при формировании высших органов "снизу", те, кто был выше зависели от тех, кто был ниже, а не наоборот.

Второй порок - коллективная система власти.

Почему так - было непонятно. Но, ни Ленин, ни Сталин, обладая практически абсолютной властью, не пожелали ничего менять. Политбюро хоть оно и не собиралось часто при Сталине, но оно было. И это позволило партии совершить тот самый партийный переворот, когда сначала де-факто, а потом и де-юре (в брежневской конституции) было внесено положение о руководящей и направляющей роли партии.

Это кстати было не так плохо. В любой парламентской демократии это нормально, что победившая на выборах партия выдвигает премьер-министра, а тот формирует кабинет из однопартийцев - единомышленников. Тут то же самое минус выборы. Проблема была в другом - ни в одной стране с парламентским типом правления, министры не выбирают премьер-министра и не могут его уволить. А в СССР именно так и было*.

Михаил Сергеевич Горбачев с самого начала показал, что он собирается вести свою политику, мало прислушиваясь к товарищам или не прислушиваясь вообще. То есть, по меркам партийного ареопага это был серьезный минус. А раз так - начали образовываться три группировки, которые в будущем обречены были схлестнуться за власть.

И сейчас, гибель Шеварднадзе неожиданно обострила борьбу - вопрос был, кто идет на его место. Только что на место Тихонова избрали Лигачева - и это уже вызвало скрытое недовольство некоторых: кандидат без году неделя, и тут же член Политбюро! Есть и более достойные товарищи. По крайней мере, те, кто долго ждали и кого надо уважить.

Первая группировка - складывалась как горбачевская. Сам Горбачев, лично обязанный ему Лигачев, Громыко, русский секретарь Соломенцев, Воротников, Ельцин. Группировка конечно ситуативная... но какая есть. И то - до поры, потому что русские секретари явно целились на повышение своего политического статуса и что делать, когда они этого не получат? Вторую группировку исподволь собирал Щербицкий. Он знал, что генеральным секретарем должен был быть он и затаил ненависть - а неоднозначные итоги горбачевского визита на Украину позволили Щербицкому собрать большинство в своем ЦК и начать обработку первых секретарей. Но Щербицкий был обречен с самого начала. Он не смел выйти на Алиева, потому что понимал: Алиев войдет лишь в ту группировку, лидером которой будет он сам. Таким образом, группировка территориалов теряла поддержку мощных среднеазиатских и кавказских политических групп, и ей оставалось рассчитывать на себя и на Белоруссию. Но и недооценивать ее было нельзя - в условиях отсутствия русской компартии КПУ была самой мощной партийной группой Союза. К тому же к ней примыкали белорусы и проникшие в московские коридоры представители днепропетровской группы, которые не собирались отказываться от власти. И такая вот политическая изолированность украинской группы - обрекала ее не только на проигрыш, но создавала предпосылки к сепаратизму. Если договориться и привлечь на свою сторону других не получается - почему бы тогда не выдвинуть лозунг об отделении и не решать все самим?

Третью группировку собирал Григорий Романов, ленинградский первый секретарь. Опытный управленец с многолетним стажем, он первым почувствовал опасность - ему донесли, что Первый плохо относится к трате денег на оборонку. Кроме того, во время визита в Николаев речь завели об авианосцах, и значит - деньги на строительство флота получит в основном Украина. Ну и не последнюю роль сыграла ненависть - Романов ненавидел тормознувшего его Андропова и его ставленника Горбачева.

Но у него тоже была проблема - из кого собирать коллектив

Он уже прощупал почву. Чебриков не сказал ни да, ни нет - но он явно недоволен внезапным возвышением МВД. Пока ничего не сказал маршал Соколов - он в отличие от Устинова только кандидат, причем без году неделя... не вовремя умер Устинов, не вовремя. Но внезапно Романов понял, кто еще может встать на его сторону.

Рыжков!

Рыжков был заведующим экономическим отделом и все ждали, что он заменит Тихонова - но Тихонова сменил мало кому известный Маслюков. В целом у Рыжкова была правильная биография - из маленького села, вырос на заводе с самого низа до директора, а завод то стратегический - Уралмаш. Переведен в Москву, экономику знает не понаслышке, отработал в ЦК - кого ставить на премьерство, если не его. Но - не поставили.

А я, между прочим, думал, кого поставить на премьерство - его или кого другого искать? Ведь в реальной жизни - по крайней мере, часть из его ошибок была спровоцирована общим неправильным курсом, а не им самим. И то, что он чего-то не знает об экономике - так, а кто тут знает? Тут академики отличаются непроходимой дремучестью и не знают некоторых вещей, которые знает любая американская домохозяйка.

Но решил не ставить. Понимаете, можно чего-то не знать и не уметь, это не твоя вина, это твоя беда. Можно и научиться. Но вот если характером не вышел... а Рыжков именно что характером не вышел. Слабый он, и это не исправить. Не знаю, как он директором стал, тем более под Ельциным. Может потому и стал...

Тем не менее, Романов, который исподволь подбивал клинья к генералам советских спецслужб и генералам советского ВПК - решил прощупать Рыжкова, чем он дышит и насколько готов выступить против своего шефа. Причина, почему Романов решил прощупать Рыжкова была и в том, что Романов хотел понимать, какие реформы задуманы, а при случае - и то можно ли опираться на Рыжкова если претендовать на пост генсека - как главу своего экономического штаба. Он ведь был неглупый человек, Григорий Романов, и он прекрасно понимал: генеральным секретарем сейчас может стать лишь тот, кто предложит план экономических реформ. О том, что в экономике не все ладно заговорили еще при Брежневе. В 1979 году начался масштабный экономический эксперимент сразу в нескольких министерствах... Брежнев ведь тоже был не дурак и не ретроград, он понимал, что реформы Косыгина не доведены до конца. Но надо было понимать обстановку... шестидесятые это кубинский кризис, война во Вьетнаме и перспектива большой войны. После подписания Хельсинских соглашений и проигрыша США во Вьетнаме, после разрядки - ситуация стала принципиально иной, и снова напрашивались экономические реформы**. Но второй заход на реформы при Брежневе не был доведен до конца, Андропов подходил к вопросу реформ осторожно, и думал скорее о политической реформе и о наведении банального административного порядка. В лице Черненко к власти прорвались ретрограды, при нем в партии восстановили Молотова - и нерешенный вопрос свалился на нового генерального, на Горбачева. При этом все понимали - и Горбачев, не мог он не понимать - что реформа это та тема, на которой проще всего шею себе свернуть. Можно было поступить просто и ничего не делать - но это было не для Горбачева, он не мог не понимать, что "досидеть" до смерти тихо не получится, развал пойдет еще при нем. И от того, какое решение примет Горбачев, какие решения от него ждать и когда - зависело многое. В том числе и перспективы собственного выступления. Романов не обольщался - он прекрасно понимал, что Горбачев знает о конкуренте из Ленинграда и уберет его при первом удобном случае...

Был у Романова еще один проект, которым он пока поделился только с самыми близкими людьми, без которых не обойтись. Проект восстановления Северо-западного края - громадной в прошлом территориальной единицы, включающей в себя территории Мурманской, Новгородской, Вологодской областей. Край имело смысл восстанавливать только при одном условии - если он будет восстанавливаться на правах союзной республики. Союзная республика предполагает и иное финансирование, и возможность принимать свои законодательные акты.

Сложно сказать, была ли в стремлении Романова обида на Центр, который он второй раз не смог возглавить. Великий город с областной судьбой - это было как клеймо, как плевок для этого великого города, города Пушкина, царей и Октябрьской революции. Но факт оставался фактом - второй по величине город СССР был даже не республиканским центром, как Киев или тот же Душанбе. Он был областным центром, и финансирование было соответствующим...

Михаил Панфилович Панфилов, легендарный генеральный директор ЛОМО***, тот самый, который в свое время осмелился продемонстрировать записку рабочего с просьбой о выделении квартиры на наждачной бумаге на бюро обкома**** - удивился просьбе на ухо пригласить в город Рыжкова, но официально - пригласил. Специально под него - сумели созвать межобластное совещание... и вот, секретарь ЦК Николай Иванович Рыжков сидел напротив Романова в неприметном доме в области, который использовался руководством области для неафишируемых встреч. Коттедж был "прибалтийского типа", такие стремительно входили в моду...

А тему для обсуждения Романов предложил быстро. Спектакль "Смотрите, кто пришел"*****, о парикмахере, который купил дом в писательском поселке. История шла по кругу, и Раневских рано или поздно сменяли Лопахины.

- ... так вот, Николай Иванович - сказал Романов, не притрагиваясь к выставленному на стол черному таллиннскому бальзаму - тут ситуацию эту можно рассматривать очень по-разному. Вопрос то какой поднимается. Что важнее - деньги или заслуги? И во что превратилось наше общество если парикмахеры имеют средства на покупку дома в поселке заслуженных писателей.

Рыжков улыбался, пригубливал бальзам - и крючок не хватал.

- Как сказать, как сказать, Григорий Васильевич. Парикмахер этот - он дом купил, в пьесе ведь не сказано, что на ворованные.

- Да как же не ворованные! - искренне возмутился Романов - откуда у парикмахера столько денег, как не с воровства?

- Ну а писатели эти? - тонко улыбнулся Рыжков - у них совесть чиста, как считаете?

Романов теперь возмущался вполне искренне

- Раньше как жили - в коммуналках жили, на виду у людей жили. Если кто костюм новый не по средствам купил - и то вопрос зададут, а деньги - откуда? А сейчас - что?

Рыжков не ответил. Романов понял, что его не разговорить - надо идти впрямую

- Я вот что хочу посоветоваться, Николай Иванович - сказал он - вы все равно в Москве к верхам ближе, участвовали в разработке реформы. Наша область - не хотела бы быть в числе отстающих, не пристало городу с таким прошлым, городу Октябрьской революции задних пасти.

Романов ставил ловушку - и Рыжков в нее попал. Или Романов подумал, что попал.

- Да как вам сказать Григорий Васильевич. Я ведь сейчас реформой не занимаюсь...

- Как так, Николай Иванович. Вы же опытный, заслуженный товарищ...

Рыжков попросился ко мне неожиданно, прямо под вечер. О том, о чем мы будем говорить я даже не догадывался, Рыжков сейчас занимал откровенную синекуру и я ждал случая, чтобы его сплавить - либо в приличную страну послом, либо на почетную, но мало что значащую должность. Для меня один проблемный Ельцин ценнее десяти Рыжковых.

Но Рыжков признаюсь, сумел меня удивить. Плюхнулся напротив меня, весь растрепанный...

- Михаил Сергеевич... я только с самолета... из Ленинграда.

- Что-то случилось? - поинтересовался я

- Романов против вас заговор собирает. Мне предлагал примкнуть

Вот так-так...

- Подожди.

Я снял трубку внутреннего, набрал короткий номер

- Егор, ты не уехал? Зайди, если не сложно.

Когда Рыжков рассказал о разговоре между ним и Григорием Романовым - при Лигачеве... короче говоря, неприятно было. И первый то раз было неприятно, а второй - тем более.

Я молчал, умышленно ничего не говоря. Лигачев смотрел в стол, потом, поняв, что я говорить и не буду, заговорил.

- Спасибо, тебе, Николай Иванович, за твою принципиальность. За то, что не скрыл.

Я кивнул

- И от меня спасибо. Не забуду. Иди, Николай Иванович, мы подумаем, как быть.

А что тут думать?

Мне больше всего смешно, когда потом будут воспринимать Советский союз как место где все было чисто, честно, прямо. Ну бред же. Как правильно сказано - кто написал четыре миллиона доносов? Мы и написали.

С Романовым все понятно, гнать в шею, пусть на пенсию идет. Вопрос, что делать с полезными стукачами типа Рыжкова? Он полезный? Да, но стукач.

Но полезный.

Романова оставить? Вы, дорогие мои, если такое говорите, что-то важное не понимаете, и про меня и про ситуацию на месте. Романова надо убирать сразу по нескольким причинам. Он мой конкурент и им же останется. Он уже начал интриги против Генерального, и показательная расправа укрепит мои позиции. Он не просто ретроград, у него еще и сепаратистские мыслишки зреют. И наконец, лояльным мне он никогда не будет. А мне надо обеспечить управляемость - экономическая реформа на пороге. Если кто в лес кто по дрова - будет Перестройка-2.

Нет, Романова однозначно гнать с секретарства.

Кого взамен? А почему не Рыжкова? Как при товарище Сталине: критикуешь - предлагай, предлагаешь - делай, делаешь - отвечай.

- Ну, Егор, чего делать будем? - спросил я, как бы намекая - партия твоя, решай, как мы и договорились.

- А чего делать. Соберем пленум, послушаем... что тут у нас за фракционные игры завелись.

- Собирай - согласился я - послушаем. На Ленинград у нас кандидатуры есть?

- Да найдутся, надо посмотреть - не очень уверенно сказал Лигачев

- А чего бы не Николая Ивановича туда нам и отправить?

Лигачев явно не ожидал такого

- Критикуешь - предлагай, предлагаешь - делай, делаешь - отвечай.

- Не сработается он - с сомнением сказал Лигачев - тем более, как ленинградское бюро это все воспримет? Получается, Рыжков подставил первого секретаря и сам встал на его место.

- А они откуда знают про то, зачем Рыжков туда летал?

...

- А если знают, то это уже совсем по-другому начинает выглядеть. Если Романов высказывал не свои соображения, а соображения всего ленинградского бюро, то это уже групповщина.

...

- Впрочем, подготовь еще запасные варианты. Лучше из крупных хозяйственников местных. Надо в любом случае на облисполком сильного человека поставить и бюро укрепить.

Лигачев покачал головой

- Поверить не могу, что Григорий Васильевич до такого докатился.

- Зависть. Зависть. Ну и...

...

- С Ленинградом делать что-то надо. Город - столица Октябрьской революции и всего лишь областной. Не дело это... что-то думать надо.

По пути домой - опять разругались с Михал Сергеичем...

- Во! Правильно сделал, молодец.

- Чего правильного то?

- Гнать надо Романова, подсидит он тебя

- Ни хрена тут правильного нет.

- Это почему?

- Во-первых, когда в любой организации идут подсиживания, обстановка в любом случае нездоровая. И этот жареный петух еще клюнет и клюнет не раз.

- Алиева дальше убирай.

- Ты не слышишь?! Если вся политика сводится к подковерной грызне, то нахрен нужна такая политика, это не политика, а ...!

- Чего материшься?

- Да задолбало все.

- Так давай поменяемся.

- Не... Мне страну жалко.

- Вот спасибо.

- Не за что. Ты мне лучше скажи, что с Ленинградом делать?

- Как что? Повысь им категорию.

- Какую?

- Снабжения. Поставь им первую.

- Снова здорова.

- А что не так?

- Да то что регионы должны зарабатывать, а не клянчить.

- Постой, а где тут они клянчат? Ты что, не согласен, что должны быть категории распределения?

- Нет!

- Ну, здравствуйте...

- Слушай, Михаил Сергеевич. А вот скажи мне такое: вас не смущает, что ... вот мы идем вроде как к коммунизму или к социализму там? Но люди ... вместо того чтобы проявлять инициативу - ждут что им подвезут... выдадут... снабдят. Распределят. Это вот так и выглядит социализм?

- Ну, утрировать так не надо

- А как? Вот ответь мне - как? Вы что, не видите, какое поколение вы воспитали?

- И какое?

- Раньше впахивали будь добр. Система мотивации была такая же хреновая, даже хуже - но люди впахивали. Не за страх - хотя некоторые за страх. Но не все. Впахивали потому что верили, что идут в новую жизнь все вместе, потому что видели своими глазами, как раньше жили и шли в новую жизнь. А сейчас?

...

- Где бы не работать, лишь бы не работать. А финские сапоги ты вези! И стенку ГДРовскую. Первую категорию можно хоть всем сделать мне не жалко. А откуда ресурсы брать? Нефть еще долго дешевая будет.

- Антисоветчик ты.

- На том и стою.

А дома меня ожидал очередной сюрприз. Мы пока с дачи на квартиру в городе переехали, что-то мне не по душе идея кортежей и перекрытия трасс, скромнее надо ездить. И вот, муж приходит домой обнаруживает... Раису Максимовну вместе с грузином. Грузином был Мераб Мамардашвили, и я вдруг понял, что он - плакал. А Раиса Максимовна его отпаивала чаем.

Мужчина, грузин - плакал. Это куда?

- Михал Сергеевич - заметил меня Мераб

- Сейчас, разденусь только

Квартира у нас огромная, двести с лишним метров, просторно. Я начал раздеваться в холле, прикрепленный закончил осмотр и притворил дверь, Раиса Максимовна вышла следом

- Ну, что?

Она только покачала головой

- Никто не говорил, что будет легко.

...

- Ладно, потом поговорим.

Вместо чая - я сам заварил себе кофе из банки, жили мы без обслуги почти, и глаза лишние и всякое.

- Будешь?

Мераб кивнул. Я плеснул кипятка во вторую чашку, добавил густого, настоящего молока. Сливки жирно получается, а молоко - в самый раз.

- Давай. Пей и рассказывай, что случилось.

Мераб отхлебнул из чашки. Поморщился - горячо, что ли

- Знаешь, Михал Сергеевич, что самое страшное?

...

- Когда разочаровываешься в своем народе. А еще страшнее, когда начинаешь свой народ ненавидеть.

* Тут тоже не все так просто. В Великобритании министр формирует кабинет из членов парламента, при этом они остаются и парламентариями. Но при этом нет жесткого требования лояльности. Министр может, к примеру, высказать открытое недовольство премьером, тогда ему грозит отставка и возвращение в Парламент. Но при этом он может поставить в оппозицию часть сторонников и способствовать падению кабинета, для чего достаточно просто, чтобы парламент не принял какой-то важный для правительства закон. Так пал кабинет Тэтчер - разногласия между ней и Джеффри Хау по вопросам евроинтеграции привели к тому, что Тэтчер вынуждена была уйти при угрозе раскола в партии и бунта своего же кабинета. То есть, и такая, мягко скажем потенциально проблемная конструкция - может работать. Но не в советском обществе как оказалось

** Еще одна тайна - пределы разрядки и ее срыв. Дело в том, что Никсон намеревался открыть не только Китай, но и СССР. С этой целью - начался процесс ликвидации экономических ограничений в торговле, в короткое время торговый оборот СССР и США вырос втрое. СССР отправлял в США трактора, рассматривался вопрос, что Камаз будет производить американские грузовики. Но тайная власть в США встала на дыбы. Экономическое сотрудничество заблокировали поправкой Джексона-Вэника, а затем убрали и самого Никсона, который хотел прекратить Холодную войну. Стратегической ошибкой тайной власти было то, что они катастрофически недооценили такие же шаги Никсона в отношении Китая. Тогда никто не представлял себе что нищая, почти средневековая страна может когда-либо начать представлять для США опасность.

*** Если и есть во времена Брежнева что-то хорошее, так это то, что за это время выдвинулись сотни и тысячи командиров производства, которых с полным правом можно назвать "легендарными". Именно они - не сгнившая и лицемерная КПСС, они - создавали ежедневным трудом индустриальную мощь советской державы и они же были единственным, от чего нельзя было отказываться и чего нельзя было терять в этом времени. Под их руководством были достигнуты уникальные результаты. А руководство - вещь специфическая, ей нельзя учиться "потоком", это всегда ремесло, где есть мастер, и есть ученики. И то что в итоге это поколение практически полностью сошло со сцены, а уникальный их опыт полностью утрачен - вероятно, одно из самых страшных последствий реформ Горбачева

**** Рабочий написал заявление на квартиру на обратной стороне наждачки. Панфилов вызвал и спросил, почему? Рабочий ответил: подумал, если написать на бумаге, директор в туалете использует. Говорят, что Панфилов квартиру дал, а записку продемонстрировал на бюро обкома как упрек что мало строится жилья.

***** В театре этот спектакль был впервые поставлен в 1982 году, на экраны вышел в 1987

Информация к размышлению

(Опубликовано в газете "Молодежь Грузии" 21.09.1990)

С эмоциональной точки зрения, впечатление от сложившейся ситуации в Грузии, конечно, трагическое, но эмоции - это еще не здравый смысл и не реальность. Грузины пережили времена похуже, и когда дан шанс для ума нации, дело не кончится трагически. В грузинском народе сильны отложения здравого смысла, которые порой не видны на поверхности и на улицах Тбилиси. Самое главное, что есть грузинское жизнелюбие. А беда или необратимое трагическое состояние образуется там, где подорвано жизнелюбие.

Крики улицы нельзя принимать за мнение общества, народа, который решает какие-то весомые задачи. Улица, конечно, увлекает, вооружает надеждой обывателя. А в качестве обывателя выступаем все мы, особенно горожане, интеллигенты, не обладающие политическим опытом.

Многие жалуются, что голос интеллигенции не слышен, особенно у нас, где темперамент в избытке перемешивается с грузинским индивидуализмом. Ведь каждый грузин - сам по себе государство, каждый царь. Он не может подчиняться кому-то другому. Это и уберегло Грузию от полного рабства, ее никогда нельзя было покорить, потому что для этого надо было истребить всех. С другой стороны, это и губило Грузию в смысле единого государства.

Сегодня очень сложно понять, чего хочет народ, особенно его основная часть, родившаяся после сталинской эпохи. К сожалению, не существует формы отражения социальной температуры нации. Всякие социологические исследования у нас заведомо искажаются. Допустим, у нас по социологическим исследованиям получается, что подавляющая часть грузинского народа желает избрать президентом Звиада Гамсахурдиа. Но это ложь. И такое мнение, с одной стороны, подкрепляет негативное отношение центра к национальному движению, а с другой, оно средство добиться для него монополии - для этого достаточно переименовать "народ", от имени которого он правил, в "нацию". И что изменится? Если мой народ выберет Гамсахурдиа, тогда мне придется пойти против собственного народа в смысле своих взглядов и настроений. Я не хочу в это верить. Ибо знаю, народ, и особенно молодежь, открыты для истины, и когда они чувствуют осмысленный интеллектуальный труд, у них есть желание познавать и учиться, стать современными.

В первую очередь не надо терять времени. Надо создавать локальные прецеденты другого типа жизни и деятельности. Поле свободно, и, как мы говорим, "вот мяч и вот поле". Зачем же идти в темный чулан, где все еще таится ненавистный враг? К жизни нужно возвращаться, возвращаться в освободившемся от власти пространстве, а не маниакально таращиться в глаза зла. Нужно воссоздавать все на сегодня перекрытые капилляры естественной жизни, которые создавались тысячелетиями. Разрушенная социальная ткань воспроизводила эквивалентного себе субъекта. Поэтому нужны прецеденты профессиональной, компетентной и свободной работы. Необходим, например, десяток школ с самостоятельными программами, с преподавателями-энтузиастами, разрушающими идеологическую монополию на деле. Они в пустотах парализованной, но не разрушенной существующей системы, способствовали бы накоплению здравого смысла, и народ не смог бы удовлетворяться только словами "независимая Грузия". Я глубоко уверен, что путь от рабства к свободе лежит через осмысление формулы: что хочет каждый грузин для своих детей. Нужно отрезвление. Ведь борьба должна идти не за признаки нации, а за свободу народа. И это станет частью универсальной борьбы человечества за гражданские права, правовое состояние, за равенство условий, в которых ты изобретаешь и делаешь что-то, за свободную национальную культуру. Это и есть демократия. Второе, законы должны стать общественной вещью и принадлежать всем. Грузинам следует избавиться от навязанной извне, пагубной и чуждой их истории идеи примата государства.

Ныне идея грузинской государственности, как она проповедуется грузинскими шовинистами, есть идея господствующего класса. Наш господствующий класс это чувствует и идет к ним на смычку, хотя и обижается, когда теряет моментами контроль над развязавшейся стихией. Я здесь не говорю лично о Гумбаридзе, я имею в виду правящую массу, работающую на инстинктах и вовсе не подчиняющуюся ему. Этот класс смыкается с определенным крылом национального движения. И это соответствует инстинкту не в смысле моего одобрения, а правильно с точки зрения правящего класса. Единственный язык, на который можно перевести господствующие структуры, не меняя их существа, это язык чистой национальной государственности, язык вождизма и чистой расы. Определенный набор слов и привычек, который мы слышим в устах некоторых представителей национального движения, это единственный язык, который способен перелицевать, не меняя, и тем самым продолжить существующий тоталитарный гнет в условиях обострившегося национального чувства.

Напрашивается вопрос: где выход? А выход я вижу в самостоятельности на местном уровне. Люди должны пользоваться парламентом и законодательством, создавать прецеденты новых форм жизни, нового статуса учителя, судьи, мэра, предпринимателя и т.д. Нужно заняться строительством местной жизни города, поселка, деревни. А парламент обязан быть органом такого строительства и местом запросов по каждому случаю нарушения гражданских прав.

Сегодня в Грузии некоторые представителя из национального движения стремятся быть цензорами, тем самым отказывая другим в праве высказать свою точку зрения. Налицо монополизация права одних лиц на истину. Выход только в массовом движении против таких аномалий. Пока не поздно, надо браться за руки и выходить на улицу. Если грузины не захотят протестовать, значит, они выродились. Для многих других единственный выход уйти во внутреннюю эмиграцию. Я не существовал для властей раньше и начинаю не существовать снова. Если они хотят распорядиться так, то я, как говорят англичане, возвращаю свой билет. Я не боюсь гражданской смерти. В свое время, моими угнетателями были сами грузины, ложь, агрессивное невежество и самоуправство правящей части моего собственного народа. Именно от них я и мне подобные уходили во внутреннюю эмиграцию.

Мне непонятно, когда люди из правозащитного движения возводят в систему нарушения гражданских прав. Каким образом человек, причисляющий себя к Хельсинскому движению, может абсолютно не иметь ни малейшего представления, что такое права человека. Здесь налицо безграмотность и полный нравственный дальтонизм, мобилизующий в других невежество и темные страсти. Мне не понятно, когда именем Ильи Чавчавадзе, именем Мераба Костава размахивают люди с менталитетом и замашками убийц Чавчавадзе и мучителей Костава. Если об этом не будет сказано вслух, то беда Грузии очень скоро постучится в дверь.

Мераб Мамардашвили

Мафия, опутывавшая Грузию практически весь советский период, тесно срослась со всеми государственными учреждениями и, конечно, с партийным аппаратом. Поэтому "борьба с коррупцией" скорее напоминала попытки барона Мюнхгаузена поднять себя за волосы. Внешне новый министр добился на этом поприще несомненных успехов. Тюрьмы переполнялись уголовниками (заодно и политическими преступниками), по республике прокатились массовые аресты. Но, как писал посетивший Грузию в 1976 году известный историк-диссидент Андрей Амальрик, "сомневаюсь, чтобы чистка покончила с коррупцией, скорее повысила размер взяток: республиканский прокурор, например, за прекращение уголовного дела брал 30 000 рублей, начальник медицинского управления МВД за "актирование" - 60 000, заработок ведущего инженера за сорок лет". Зато в процессе "борьбы с коррупцией" Шеварднадзе собрал досье на первого секретаря Компартии Грузии Мжаванадзе, под видом преследования взяточников сместил его ставленников, посадил на ключевые посты своих людей.

В 1972 году Шеварднадзе стал первым секретарем ЦК КП Грузии и правил страной в течение 13 лет, продолжая прежнюю политику. В ходе борьбы с коррупцией в 1972 - 1974 гг. было арестовано 25 тысяч человек, в том числе 9,5 тысяч коммунистов и 7 тысяч комсомольцев. Но любой протест против советского строя по-прежнему грозил крупными неприятностями. Приписки, взяточничество, круговая порука расцвели еще пышнее...

...

Процессы демократизации, декларированные Горбачевым, означали отказ от активной борьбы с национальными движениями в союзных республиках. И мало-помалу ожила и развернулась деятельность грузинских диссидентов, возглавляемых знаменитой шестеркой "революционеров". Это были Мераб Костава, Звиад Гамсахурдия, Ираклий Церетели, Георгий Чантурия, Зураб Чавчавадзе и Нодар Натадзе. Двое первых уже давно считались лидерами грузинского национального движения; еще в 1974 году Костава и Гамсахурдия создали в Грузии группу правозащитников, в 1976 году - Хельсинкскую группу Грузии, выпускавшую нелегальные журналы "Золотое руно" и "Сакартвелос моамбе". В них отстаивались не столько демократические свободы, сколько "права грузин на национальное самосознание, культуру, церковь".

Спартак Жидков

Бросок малой империи

То же самое время

01 июня 1985 года

Тбилиси, Грузинская ССР

Наша нация всегда умела рожать сыновей на свою и на чужую службу.

В двадцатом веке мы дали миру Сталина: хоть и сукин сын, подлец и

убийца, но это была фигура. Орджоникидзе построил всю тяжелую

промышленность Советского Союза, Берия просто был убийцей,

которому не было равных в мире. И вот, пожалуйста,

четвертый человек - Шеварднадзе...

Чабуа Амирэджиби

Впервые за всю жизнь Мераб Мамардашвили поймал себя на мысли, что презирает свой народ. Мысль это была необычная и не сказать что радостная...

Мераб Мамардашвили представлял давнюю ветвь грузинской социал-демократии - меньшевизм*. И следовал другой давней традиции грузинского меньшевизма - его увлеченностью Европой. Это кстати была родовая черта грузинского меньшевизма и грузинской социал-демократии - увлеченность Европой и стремление синхронизировать историческое время Грузии и Европы. Русская социал-демократия, несмотря на то, что все ее лидеры, включая и Ленина, годами жили в Европе - оставалась вещью в себе.

Он выбрал в качестве направления своих научных и философских изысканий довоенную Европу, Вену начала 20 века - и помимо культуры изучал - так уж выходило - и политику и общество. Постепенно он пришел к выводу, что будущее народов в Европе, в перенятии и принятии европейской культуры, но...

Работая здесь, принимая участие в оперативных совещаниях, мотаясь по городу с оперативными группами МВД, пытаясь говорить с задержанными, с депутатами которые пытались их освобождать - он вдруг понял: грузины не только не европейцы, но в русских намного больше европейского, чем в них самих. В то время как русские пытались обеспечить порядок - грузины беспардонно врали, мешали и пытались спасти своих вне зависимости от того кто и в чем был виновен.

Это было крайне неприятно, потому, что все грузины рождались с чувством собственного достоинства и национального превосходства над русскими. А сейчас он понял, что это русские превосходят их и без русских тут была бы маленькая восточная сатрапия...

Такая, как все.

Вымотанный, разочарованный он вернулся в гостиницу, не помня, чем поужинал и поднялся к себе в номер. Мучало - как же так. Как же так? Но одной из его черт была интеллектуальная смелость, это он придумал - поставить себя под вопрос. И он поставил под вопрос собственный народ и ответ его не радовал.

Сегодня он увидел нечто еще более отвратительное. В одном из отделений милиции началась драка между задержанными. Он находился там случайно, но выразил желание поговорить с задержанным, ему его вывели. Он спросил - я могу понять, зачем ты дрался на улице, но зачем ты начал драку здесь? Парень, сплевывая кровь с разбитых губ, ответил: эти - они не грузины вообще, один осетин и один вообще русский. Пусть не лезут в наши дела.

Значит, так вот. А он-то думал что свобода, честь и достоинство - это общее дело.

Принимая предложение Горбачева, супруга его однокурсницы Раисы - он искренне хотел найти способ, как совместить грузинское и российское общество по новому, не оскорбляя и не ущемляя никого, и так чтобы можно было двигаться по пути прогресса, социального, прежде всего. Но теперь он видел, что грузинскому обществу противопоказана та роль, которую отводят ему грузинские интеллигенты. Оно незрелое. Ему надо годами, возможно десятилетиями - учиться.

И любое проявление национальной спеси - тут только навредит.

Невеселые мысли прервал стук в дверь, он пошел, открыл.

- Мераб!

Это был Георгий Данелия...

...я ни в коем случае не хочу, чтобы создалось впечатление, что я пытаюсь выглядеть жертвой Советской власти. Напротив. Я благодарен этой власти за то, что она дала мне возможность заниматься любимым делом. Правда, я не снял всё, что хотел. Но снял только то, что хотел!

Георгий Данелия

Георгий Данелия на самом деле был жертвой, но жертвой не советской власти, а грузинского национализма, хоть сам он этого и не понимал.

Как и все грузины, которым принадлежность к единой великой стране дала путевку в жизнь - он жил на русском языке. Он говорил на русском, писал на русском, думал на русском, на русском он учился своему ремеслу, постигал в русском переводе Шекспира и смотрел фильмы Феллини. Но он любил и свой народ, свою Грузию, свой Тбилиси. И эта искренняя любовь, как и всякая любовь, оказалась слепа. Он перестал понимать, что значит для Грузии Россия. Нет, не в том смысле, что цинично проповедовал Шеварднадзе - для нас солнце всходит на севере, не в этом. Русский язык был нужен для всякой интеллектуальной жизни Грузии. Грузинский ученый писал на русском статьи и читал статьи других. Режиссер на русском знакомился со всем великим, что было сделано до него, и общался с коллегами. Все интеллектуальное общение и обогащение было на русском, отними у людей русский язык - и что останется?

Как написать на грузинском научную статью, если там нет и половины нужных терминов? Как снять на грузинском фильм, сколько людей его посмотрят и поймут? Как поставить оперу на грузинском, если оперы на итальянском**?

Что вообще можно сделать на грузинском, чтобы это было великим, а не фольклором?

Ничего...

Но грузины, образованные люди, люди не то что с высшим - а с учеными степенями, защищавшиеся в Москве, в Ленинграде, поездившие, повидавшие - этого не видели, потому что не хотели видеть. Со слезами умиления - они смотрели на своих соотечественников, спустившихся с гор, севших на иглу, прожигающих жизнь в кабаках, и думали - вот он, народ. Народ который наш и только наш, земля которая наша и только наша. Думали совместить без проблем малое и великое.

Что ж, история жестоко наказала их за заблуждения. За все время после 1991 года - грузинскому кино удалось лишь раз выйти на международную сцену - с фильмом о молодом мафиози - наркомане и одном дне его похождений по Тбилиси. На Западе привыкли к таким историям из Колумбии - а вот про Тбилиси еще не слыхали.

Свежо. Ново.

Понимал ли это Данелия? Может и понимал... может и нет, ибо если бы понимал... цинизм зашкаливает. Но когда в Грузии пролилась кровь, он как и многие другие видные грузины - не раздумывая прыгнул в первый же самолет.

Любовь не рассуждает.

- Ну, как ты...

- Как видишь

- Правду говорят, что ты сейчас на ЦК работаешь?

- Правду...

Данелия никак на это не отреагировал, он резал колбасу

- А ты тут? По делам или?

- Примчался. Видишь, что делается...

Говорили они по-русски. Русский язык в Грузии был обиходным, о всех серьезных вещах говорили по-русски

- И что в ЦК думают?

- Я не в самом ЦК работаю. Институт социально-политических исследований.

- О...

- Раиса Сергеевна там...

- Кто возглавляет?

- Юра Левада.

- Слышал. А ты что в гостинице?

- Где мне еще?

- Тебя в десятке семей в гости примут.

- Нет. Работать не дадут.

- И это тоже

Данелия справился с бутербродами - типичным блюдом командированного

- Это правда, что Горбачев против нас? - спросил он

- Почему?

- Говорят, он нацменов ненавидит. На Ставрополье нахлебался

- С чего ты взял?

- Около него одни армяне. Наших нет, если тебя не считать.

- Никогда не думал.

- Так подумай.

Данелия сел на кровать с бутербродом.

- Мы сейчас обращение в Верховный совет готовим. Грузинская интеллигенция.

...

- Я думал тебя просить подписать. Но ты нам по-другому будешь полезен

- Стой, ты о чем?

- Русские убили больше двух десятков грузинских мальчишек на улицах...

- Погоди, ты откуда это взял?

- Надо поднимать шум, ты понимаешь? И по линии партии и по линии Хельсинской группы. Но к тебе... ты разговаривал с Гиви?

- С кем?

- Гиви Гумбаридзе.

- Да...

- Поговори с ним еще.

- Зачем

- Надо выйти на самого Горбачева. Надо чтобы Гумбаридзе сделали первым...

...

- Он за нас.

Мамардашвили снял очки... без них он выглядел глупо и жалко, но это был жест защиты.

- Погоди...

- Ты чего?

- Какой Гумбаридзе? Ты о чем?

...

- Ты зачем пришел?

Данелия сел на кровать.

- А ты кого предлагаешь тогда? Гумбаридзе по крайней мере наши интересы будет отстаивать, он сам на встрече об этом сказал.

- Гиорги! Погибли люди на улицах, ты, что говоришь то?

- Погоди. Погоди, не кипятись. Ну да, погибли, жалко, но ты понимаешь, в чем тут дело, почему это произошло?

- Понимаю. А ты - понимаешь?

Два человека, два грузинских интеллигента смотрели друг на друга и понимали. Что каждый понимает - свое. И у каждого - свое.

- Мальчики вышли на улицу из-за беспардонного вмешательства Москвы в наши дела.

Мамардашвили задохнулся от возмущения

- Вмешательства Москвы в наши дела? В какие дела - ты видишь, что тут происходит? Здесь же... наркомания! Девочке двадцать лет, а она выглядит как сорокалетняя старуха! В какие дела не надо было вмешиваться? В эти?

Мамардашвили был потрясен увиденным сегодня. У него было удостоверение сотрудника института, относящегося к ЦК КПСС и мандат сотрудника оперативного штаба. С ними и с тбилисскими милиционерами он помотался по улицам, по притонам, по вытрезвителям, пытаясь понять, что творится. Будучи человеком смелым, он не боялся взглянуть в глаза ужасу... и взглянул. Увиденное потрясло его... он никогда не видел такой Тбилиси и таких тбилисцев. Когда он уезжал - про такое и подумать нельзя было.

Ну да, все пили вино. Кто-то и на работе не сдерживался. Вино у многих было свое, с деревни родственники присылали. Никакой стол не обходился без вина. Но про наркотики тогда и знать никто не знал.

Если припомнить... были какие-то морфинисты. Говорят, офицеры с войны, боли у них были. Им сочувствовали. И - всё.

Посмотрев в глаза этой девочке, ставшей старухой из-за своего пагубного пристрастия, он не увидел в них главного, что должно быть. Что отличает человека от животного. Мысли. Это было самое настоящее измученное животное.

Капитан, с которым он ездил, сказал - наркоман ради наркотика продаст сестру, убьет отца и мать***. Такое уже было.

- Сами все решим - не уверенно сказал Данелия

- Сами? А почему до сих пор не решили?

Данелия встал

- Ладно, я все понял.

- Нет уж, погоди!

Мамардашвили встал у него на пути

- Как ты это собираешься решать? Снова - поставить своих, и все - шито-крыто? Может, наоборот, надо эту помойку перетряхнуть сверху донизу!?

...

- Гиорги, ты не хуже меня знаешь - грузины к власти видимо, не способны. У нас или получается так что кругом сват - брат - кунак. И никакого порядка нет, никакой власти для людей нет, а есть кумовщина. Или - получается такое как Сталин.

- Ты не любишь Грузию - сказал Данелия - и никогда не любил. Ты не умеешь любить. Для тебя твои теории дороже народа, его жизни. Твоя правда дороже тебе чем грузины. Но правда не может быть выше народа.

Мамардашвили отступил

- Уходи.

...

- Уходи, и не приходи больше.

Данелия шагнул к двери, открыл ее. Замер на пороге, будто бы хотел что-то сказать. Но так ничего и не сказав, прикрыл дверь.

* Если уж на то пошло и самого Михаила Сергеевича можно причислить к меньшевикам. Несмотря на сталинские преследования - меньшевизм как философия все же сохранились, в том числе и в ЦК КПСС

** В начале 1992 года в Тбилиси сорвут премьеру оперы Аида. Грузинский геббельс Гурам Петриашвили поднялся на сцену и заорал - нам здесь не нужны эти ваши русские оперы! Он потом под угрозой уголовного дела уехал на Украину и присоединился к бандеровцам. Выпустил сборник грузинских сказок...

*** Наркотизация в Грузии началась с криминала. Зависимым стало быть модно. Что интересно, в русском криминале наркоманов было мало, русские воры в законе постановили, что наркоман вором быть не может, так как теряет честь. Наркоман - он и мать продаст и в ж... даст. Все понимали, что в любой шайке наркоман самое уязвимое звено, при поимке он за укол наркотика сдаст всех подельников...

06 июня 1985 года

СССР, Москва

Продолжение

- ...И почему же ты стал ненавидеть народ?

Мера молчал

- Нельзя обобщать Мераб. Народ не может быть виновен весь, полностью.

- Может.

Мамардашвили посмотрел на меня

- Для тебя ведь не секрет, Михаил Сергеевич, что меня нельзя назвать верящим коммунистом.

- Не секрет

- Я до этой поездки обвинял коммунистов в том, что вы изменили Грузию и ее народ. Но теперь я вижу вашу вину в другом - что вы, несмотря на все ваши слова так и не смогли ничего изменить.

- Ты не увидел построенного?

- Да что там построенное... разве в этом дело? Знаешь, Михаил Сергеевич, даже маленький народ, такой как грузинский - может быть великим. Такие примеры в истории есть... Венеция это всего лишь город, но сколько она дала миру!

...

- Мы все считаем себя таким вот великим народом. Который много дал миру и еще сколько даст. Но мы не великий народ. Мы возомнили себя великими, не имея к тому оснований. Страшный суд будет проходить на грузинском языке... кто только посмел такое придумать. На самом деле мы маленький народ. Маленький народ, обуреваемый низкими страстями.

- Ты не видишь у себя под носом Мераб.

Мамардашвили вернулся в мир из своих невеселых мыслей.

- Что я не вижу?

- Кто-то ведь борется с этой грязью. И этот кто-то - мы. Партия. Коммунисты.

...

- Кто как не мы послали тебя туда. Кто как не мы ищем выход из тупика?

...

- И Мераб, не смей говорить про низкие страсти. Да, нас коммунистов во многом можно обвинить. Но мы всегда стремились к высокому...

Мераба домой не отпустили - Раиса постелила ему на диване, он там так и уснул. Я прошел на кухню, подумав, достал настойку, которую мне с Чехословакии товарищи прислали. Разлил по чашкам. На кухню вошла Раиса Максимовна, за ней - старший смены. Я показал - ничего нам не надо, уходи.

Прикрепленный вышел.

- Будешь?

Раиса взяла чашку

- Как страшно Миша...

Я усмехнулся

- То ли еще будет...

- Мы ведь жили...

...

- Мы ведь жили рядом с этим. Грузия - это совсем рядом со Ставропольем.

...

- Как же они живут?

- Самое страшное Рая, это когда принадлежностью к народу начинают оправдывать преступления. Они считают, что им все можно. У них пустил корни национализм.

- И что делать?

- Расстреливать - сказал я, думая о своем

Опомнился, когда увидел, как Раиса Максимовна с ужасом смотрит на меня

- Да нет, не наркоманов. Этих лечить надо. Расстреливать, кто торгует.

- Может не надо так...

- А как? Каждый из них десятки жизней сломал. Пусть отвечают.

Припомнился американский опыт. Американское общество - это, кстати, крайне жестокое общество, там не стояло и не стоит задачи перевоспитания преступника. Вопрос лишь в том, как изолировать тебя от общества.

Надолго? Или навсегда?

Кстати, когда... ну когда все со мной случилось - в Америке процент зэков был как в сталинском СССР. Там ГУЛАГ. Высокотехнологичный, но ГУЛАГ.

Да, расстреливать.

- Проведем указом Президиума Верховного совета. Об усилении уголовной ответственности за наркоторговлю.

И подумал - у нас же ее нет как явления.

Вот б...

- А нам что делать?

...

- Институту.

- Между нами.

...

- Готовь научные группы. Тема - национализм. Обязательно - Грузия, Армения, Молдавия, Украина, Прибалтика.

...

- Выбирай авторитетных ученых оттуда, социологов, психологов. Оттуда - это из союзных республик. Обязательно бери с таким прицелом, чтобы не просто ученый, а авторитет, авторитетный общественный деятель, желательно депутат, но если не депутат, то это легко и поправить. Надо не просто отслеживать националистические поползновения - но создавать альтернативу национализму, обязательно из авторитетных жителей тех же республик. Тех, кто не просто будет повторять бездумно догмы из учебника - но будет при необходимости отстаивать советский и социалистический выбор своего народа перед лицом буржуазного национализма.

Вовремя остановился - а то бы такого наговорил. Но и того - хватило...

06 июня 1985 года

СССР, Москва

- Не спится?

Он не ответил. Он просто стоял в лоджии и смотрел на огромную летнюю луну над крышами

- Егор, расскажи...

- Иди спать...

Жена обиделась и ушла. Наверное, зря он на нее сорвался, обидел ее. Извиниться бы...

Наверное, завтра.

Если вспомнится.

Члену Политбюро ЦК КПСС Егору Константиновичу Лигачеву сегодня не спалось. И вчера он тоже плохо спал.

С какого-то момента он ощущал раздвоенность и это ему не нравилось. Сегодня неприятное чувство нахлынуло с новой силой. Проблема в том, что он во многом был согласен с опасениями Романова...

Лигачев понимал, что он - человек Горбачева. Горбачев его провел из зав отделом и кандидата до члена КПСС - без этого он и на пенсию мог уйти кандидатом. Более того он понимал что сейчас он третий человек в стране. Если не второй. Оставив на Громыко Верховный совет, Михаил Сергеевич явно оставлял на него важнейший участок - партию.

По негласной договоренности - он подписывал на обратной стороне карандашом все бумаги по партийной линии, какие шли на стол Генеральному. И он понимал, что это значит - что фактически право подписи отдано ему. Без борьбы он достиг такого положения в Партии, какое в свое время было у Михаила Андреевича Суслова.

То есть за Горбачева ему надо держаться двумя руками. Полетит Михаил Сергеевич - его, выскочку - не простят.

Тогда почему так тревожно?

Непонятно почему Михаил Сергеевич так равнодушен к партийным вопросам и в то же время так озабочен вопросами экономики. За что не возьмись, о чем не заговори - все сводится к экономике, к деньгам? Это правильно?

Кто знает?

Лигачев, к сожалению, был типично советским человеком...

Одна из особенностей американцев - они обожают деньги.

Деньги это мерило всего. Если ты такой умный, то почему такой бедный - тут в этом вопросе нет никакого юмора. Если ты беден - значит ты не такой уж и умный, раз не смог конвертировать свой ум во что-то за что другие хотят платить. Здесь, например миллионером стал человек, который придумывал затачивать крайний зубец у вилки, чтобы можно было вилкой мясо и резать и накалывать. А почему нет то?

Американцы никогда не стесняются богатства. Если кто-то разбогател - его будут слушать, его будут изучать, на него будут равняться. Американцы обожают поговорить о том, как они сэкономили или какой пенсионный план или выгодную страховку выбрали.

В СССР о деньгах не знали ничего, а говорить о них было неприлично. Вопрос даже не в том, что привлечешь внимание ОБХСС. Просто неприлично, считалось, что интеллигентный человек не должен быть оборотистым.

Все это перекочевывало и в область государственной политики. В области денег американская домохозяйка порой была умнее и опытнее советского академика. Но этого никто не понимал, все просто жили как птицы божьи, не думая о будущем. Как аристократы с наследством - не думая о деньгах, считая, что они просто есть.

А если нет, то будут.

Лигачев не понимал в экономике ничего за исключением того что надо снабжать людей тем и этим - но его коробило отношение Михаила Сергеевича...

Как будто он идет на поводу у спекулянтов и рвачей.

Собственность... земля, большие мичуринские участки. А кто работать будет?

И получается - если мы разрешаем частную инициативу - мы расписываемся в том, что государство не справилось, так?

А как?

А там ведь вопросы куда масштабнее вырисовываются. Если мы расширяем частную собственность - мы все еще идем к коммунизму?

С какой жадностью хватали участки. В ЦК даже! Как же так, неужели даже в ЦК забыли, что служат народу?

С самого начала - этот проклятый вопрос частной собственности стоял ребром, не давал покоя. Нет решения, как не крути. Ну не могли больше люди жить как раньше - в бараках и коммуналках. В конце концов, для кого страна - для людей. А чем больше стало личной собственности появляться - тем больше ее надо.

Он никак не мог понять - Горбачев прав или нет в том что с этим не надо бороться? А дальше еще вопрос вырисовывается - ведь все эти меры, мичуринские участки - они вынужденные. И вынуждены они тем, что государство не справилось с задачей обеспечения граждан. Ну и граждане спросят - если сами не можете и нам не даете - и какая вы власть? Идите-ка тогда...

И что они ответят народу? Партия - она ведь народная. Все во имя народа, все ради блага народа.

Но вопрос - партия должна вести за собой народ или идти за ним?

Он чувствовал, что с Горбачевым что-то не то, что он не коммунист. Но все это разбивалось об одну простую мысль - партия не справилась с обеспечением народа. Не справилась с построением народного хозяйства, которое смогло бы обеспечить людям достойную жизнь. Планка этой достойной жизни все время повышается - и они за ней не поспевают.

И если народ таков что он погнался за материальным - то он таков, потому что они его таким воспитали. Семьдесят лет прошло со времени революции - ссылаться на прошлое больше нельзя.

Следующая мысль родилась в голове - Горбачев, судя по его уверенным действиям, знает что делает, вон - вносит на Политбюро столько вопросов, что секретариат не справляется, раньше за полгода столько рассматривали сколько сейчас за месяц. Если не по нему - то как? Есть у тебя план, есть - альтернатива?

Нет.

Так ничего и не придумав путного, терзаясь чувством вины и неправильности, Егор Кузьмич Лигачев пошел спать.

07 июня 1985 года

СССР, Москва

Утро - началось с давно откладываемого события - коллегии Министерства обороны.

С военными я оттягивал встречу сколько мог. И не только потому, что когда-то и сам был военным, сколько потому что... сложно все будет. Сложно. Минобороны стоит на пути революции, прежде всего кадровой. Должны уйти все кто воспитан на опыте Второй мировой и прийти те, кто воспитан на опыте Афганистана. Процесс этот будет болезненным - придется ломать и структуру. Потому что мы готовимся к той войне, которой не будет - а к тем, что будут ни хрена не готовы.

Правда в том, что со стороны Европы на нас никто не собирается нападать... в общем то и не собирался никогда. НАТО - это инструмент защиты, они сами нас боятся. Наше превосходство в Европе - даже излишнее, поскольку поглощает ресурсы. Для сохранения стратегического паритета - нам достаточно сформированного и постоянно модернизируемого ядерного арсенала и средств его доставки.

А вот к тем войнам, которые уже есть и будут еще, мы не готовы. У нас промышленность изготовила и продолжает изготавливать танки и наготовили их больше шестидесяти тысяч - но у нас нет ни армейского грузовика с бронированной кабиной, ни нормального БТР, ни нормального армейского джипа, тоже пригодного под бронирование. У нас есть шесть крупных патронных заводов, но нет ни одного нормального порохового - наши пороха по качеству до сих пор соответствуют уровню Второй мировой если не хуже, и многие проблемы в стрелковке начинаются с этого. Огромные средства тратятся на программу Абакан, хотя американский опыт подсказывает, что лучше дать солдату современный прицел на каждый автомат и поработать с патронами. Опыт Афганистана выявил что наш 5,45 сильно недоделан и в современном виде никуда не годится. Наши ВДВ в современном виде никуда не годятся, потому что самолеты с десантом собьют еще в воздухе, а их легкие бронемашины на броне из алюминия с магнием при попадании РПГ сгорают как свечи. Но этого никто не видит и не понимает, что надо по опыту Афгана создавать ДШБ со своими, а не приданными вертолетными частями. У нас куча подводных атомных ракетных крейсеров, которые пригодятся только в один день - судный, но нет ни одного авианосца, которые полезны и в мирное время. Нашу морскую пехоту можно расформировывать, она бесполезна, потому что у нее нет ни одного нормального десантного корабля типа "Тарава" и они не обладаю стратегической мобильностью. В армии процветает дедовщина, что вызвано как нездоровым состоянием общества, так и изъянами в самой системе военной службы, в частности слабостью сержантского состава. В сущности, армию можно оставить и призывной хотя бы частично - но необходим сильный институт сержантов, и это должны быть только контрактники, а без нормальных сержантов, призывники - не более чем стадо. У нас нет нормальных частей специального назначения, которые должны быть созданы немедленно на базе штаба "Экран", который управляет и координирует действия советского спецназа в Афганистане. Прошедшие Афганистан военнослужащие либо возвращаются в свои части либо увольняются, что уже через пару лет создаст серьезные проблемы на гражданке - а надо из офицеров и наиболее талантливых срочников создавать профессиональные части постоянной готовности - а значительную часть кадрированных частей надо расформировывать за ненадобностью, они только ресурсы поглощают.

Проблема в том, что никто из тех, кто будет присутствовать на коллегии - кроме как может быть некоторых представителей десанта и спецназа - этого не понимает.

А еще мне стыдно. Стыдно за то, что именно эта армия - брала Берлин в сорок пятом. И что осталось от той победы, если так, с пристрастием посмотреть.

Но если у меня не получится... Дальше будет намного страшнее. Дальше будут палатки в поле и высаженные из автобуса офицеры, у которых нет денег оплатить проезд. Будут Фергана, Баку, Грозный, Вильнюс.

Вот что будет, если не получится.

Расширенная коллегия МО - собиралась в здании Генерального штаба на Маршала Шапошникова...

Когда офицеры открыли двери, мне стало не по себе - я ведь был в этом здании, только в другом качестве. Когда-то давно, в девяносто третьем - мы тут ждали штурма здания красно-коричневыми... а они повернули на Останкино. Попытка захватить узел связи ВС СНГ все же была днем ранее...

Чеканя шаг, подошел дежурный, отрапортовал. Я дослушал до конца, сказал встречающим - давайте, начнем, мало времени - и мы пошли в один из залов...

Выступал я вторым - после министра обороны. Соколов говорил коротко и невнятно - не умеет. Вечная наша проблема... офицеры наши, детский сад по сравнению с латиноамериканскими... и даже с американскими. В США до сих пор помнят посла США при Сталине, генерала Уолтера Беделла Смита (он потом стал директором ЦРУ). Гарри Трумен приказал найти для этой миссии самого бедного генерала, какой только есть в армии США. Нашли - сын фермера. Смит потом оставил воспоминания, как он налаживал жизнь дипломатической миссии - выбил у советского правительства разрешения завести птичник и цыплят, потом завел целую ферму, чтобы прокормиться...

Я это к чему. В таких странах как Пакистан или Чили или Греция, да и любая страна Латинской Америки - в армии служат не случайные люди. Это аристократия. У них есть поместья, есть навык хозяйствования, есть политические взгляды и многие из них - годны и для государственной службы*. Тот же адмирал Мерино - он только начинает реформы, которые сделают Чили самой богатой страной Латинской Америки**. А вот в России - и СССР это перенял и усилил - офицер при безусловной храбрости в жизни совершенно беспомощен. Как в 1917 году не смогли спасти страну, так и в девяносто первом ее не спасут. Многие из тех людей, которые сидят передо мной - клялись защищать страну, но не сделают ровным счетом ничего, когда ей будет угрожать опасность...

Ну!

- Товарищи...

...

- Позвольте приветствовать в вашем лице весь личный состав Вооруженных сил, всю нашу доблестную Советскую армию, сынов и внуков тех, кто брал Берлин и Вену...

Жестом я прекратил аплодисменты

- Но те победы остались в истории, товарищи, жизнь ставит перед нами новые вызовы. И мы должны им соответствовать. С Запада - нам угрожает НАТО и ракеты средней дальности, которые в любой момент могут обрушиться на Восток. Запад...

...

- Запад никогда не смирится с существованием такого крупного государства, основанного на принципиально иных, нежели сам Запад принципах, принципах социализма. Но еще вернее то что Запад никогда не смирится с существованием успешного социалистического государства. Чем больших успехов достигнет наша Родина - тем больше будет для нее угроза.

Поаплодировали, но вяло

- Но есть и другие, не менее опасные угрозы, товарищи. Перед лицом исторического поражения, угроза которого явственно проявилась в семидесятые Запад, вступил в циничный и преступный сговор с самыми отсталыми силами религиозного и политического мракобесия, прежде всего на Ближнем Востоке. Это совершенно новое состояние дел, товарищи, ибо если раньше Запад, как и мы стоял на пути прогресса, просто понимаемого иначе, то теперь он поддержал силы, которые смотрят не в будущее, а в прошлое, далеко в прошлое. В Афганистане мы имеем дело не с буржуазной, а с клерикальной и феодальной реакцией, которая стремится уничтожить прогрессивные силы страны и опрокинуть ее в двенадцатый - тринадцатый век. С публичными расправами над людьми, с властью феодалов и церковников над жизнью и смертью афганцев. В ирано-иракской война американская военщина цинично вступила в сговор с иранскими муллами и стражами, поставляя им запасные части, боеприпасы и военное снаряжение, и это при том, что совсем недавно, в 1979 году иранские стражи свергли проамериканского шаха. Это не случайность, товарищи, что американцы так быстро забыли унижение и вступили в сговор с врагами, это их генеральная политическая линия. Теперь американцы распространяют капитализм во вторую очередь, а в первую они готовы апеллировать к самым темным инстинктам толпы, только бы не допустить установления в стране прогрессивного просоветского режима. Они играют на страхах, предрассудках и темном невежестве людей, толкая их на взрывы и убийства. И эти люди не понимают, что сражаются в конечном итоге за установление в своей стране самого жестокого и хищнического варианта капитализма, который их же и ограбит до нитки.

...

- К чему я это говорю, товарищи. К тому, что наша интернациональная помощь Афганистану не случайность и не ошибка. В Афганистане - американцы обкатывают новые способы манипуляции странами, отставшими в своем историческом развитии, чтобы бросить их на страны народного социализма и их руками, их кровью - выиграть историческую битву. Или, по крайней мере, ослабить нас настолько, чтобы потом справиться с нами без труда уже своими руками. Победа в Афганистане над реакционными силами, установление прочного прогрессивного режима - это по-прежнему актуальнейшая задача товарищи. Защищая Афганистан от сил реакции, мы защищаем себя...

- Как вам выступление? - спросил я, заходя с Соколовым в кабинет начальника Генерального штаба

- Отличное выступление, товарищ Горбачев, много свежих мыслей, очень...

Я поморщился

- Сергей Николаевич, Правду я и сам по утрам читаю, спасибо.

...

- Я прошу вас высказаться, прежде всего, по Афганистану. Как мы можем там победить?

- В союзе со здоровыми афганскими силами ...

- Опять агитка

Вместо ответа, маршал сел на стул, хотя я как генеральный секретарь - стоял.

- Сергей Леонидович, генерал который не знает, как победить, обречен на поражение. Лист бумаги и карандаш...

Соколов нашел требуемое. Я начал рисовать.

- Афганистан. Здесь СССР. Здесь Пакистан. Здесь Иран. Все верно?

- Так точно, товарищ...

- Где базируются моджахеды? - перебил я маршала

Соколов помедлив, начал рисовать

- То есть, прежде всего, в приграничье, опираясь на базы за границей, к которым у нас нет доступа, верно?

- Так точно - Соколов не понимал, чего я хочу и к напору явно готов не был.

- То есть, если мы, на тех или иных условиях договоримся с Ираном - я прочеркнул жирную черту - и с Пакистаном - то моджахедам конец. Верно?

- Так точно. Что-то останется, но без поддержки...

- Значит, верно.

- Да, но как этого добиться?

- А это уже наш вопрос, Сергей Леонидович. Иран не слишком активен в поддержке его можно и припугнуть. А вот Пакистан...

Я задумался. Точнее сделал вид, я все для себя уже решил.

- Пакистан претендует на часть афганских земель. И на американскую помощь, которая к ним идет и большей частью, кстати, разворовывается коррумпированной пакистанской генеральской кликой. Которые не выиграли ни одной войны из тех, которые вели, но давно славны переворотами и кровавыми расправами над собственным народом. Последнего прогрессивного пакистанского премьер-министра они повесили.

....

- И то, что они в своей стране сейчас привечают бандитскую сволочь со всего Востока, а не пытаются правдами и неправдами получить место в отлетающем американском вертолете, есть наша, товарищ Соколов, большая недоработка.

...

- Большая. Недоработка.

И все - таки в хорошее время я попал. В хорошее.

Всего десять лет назад американцы драпали из Вьетнама. Именно - драпали, сражались за места в вертолетах. А пять лет назад они так же позорно ушли из Ирана. Бросили страну с новейшим вооружением, они даже F14 в наземной версии им поставили.

Так будет. Еще и еще.

- Да, кстати. Относительно вашего письма в Политбюро.

Я достал из портфеля лист бумаги, протянул маршалу Соколову

Подлежит возврату в течение трех дней в ЦК КПСС, (Общий отдел первый сектор)

Коммунистическая партия Советского союза

Совершенно секретно

Особая Папка

Экземпляр единственный

Копий не снимать

решение Политбюро ЦК КПСС (опросным путем)

1. Согласиться с мнением т. Соколова С.Л. о создании войск специального назначения как отдельного рода войск.

Секретарь ЦК

Маршал Соколов ознакомился, пробежал глазами

- На обратной стороне - подсказал я

Каждый, кто знакомился с совсекретными документами ЦК - на обратной стороне ставил число и подпись.

Американцы создали силы специального назначения в 1986 году, мы опережаем их на год. Это хорошо, потому, что в моем прошлом мире КСО создали уже при Путине. В будущем я планирую создать целую специальную армию. Как? Опять у американцев подсмотрим - они после Афганистана создали из выводимого из Кандагара двадцать шестого экспедиционного соединения Корпуса морской пехоты силы немедленного реагирования с дислокацией в Италии. Задачи - все кризисные ситуации на Ближнем Востоке и Африке, начиная от обучения местных и заканчивая эвакуацией посольств если надо. У нас в сороковой армии конечно много приданных, много по ротации - но на дивизию думаю, наберется. То, что 40ОА расформируют после вывода - бред бредовейший.

А вообще, работы много будет. Мне не нравится южный фланг - пока мы стояли как бараны в Европе, на Юге у нас создалась сплошная кризисная дуга. Загибайте пальцы - Пакистан. Фашистская диктатура генерала уль-Хака на побегушках у американцев и израильтян (второе не афишируется), они же применили химическое оружие против племен. Дальше Афганистан. Дальше Иран - бешеная диктатура средневековых клерикалов во главе с престарелым фанатиком Хомейни. Они отправляют детей своими ногами разминировать минные поля - и дают каждому пластмассовый ключик - от рая. Как можно терпеть такое у себя на границе. Турция - фашистская диктатура генерала Кемаля Эврена на побегушках у американцев, Серые волки, структуры глубокого государства, мафия, ищущая точки входа к нам. Считай, до самой Болгарии у нас друзей нет - и я не говорю о том, в каком невыразимом состоянии наши отношения с Китаем. Китай помогает моджахедам! Надо ехать, надо разговаривать с Дэн Сяо Пином, надо искать точки входа на потенциально бездонный рынок, уже сейчас столбить места. Но если у нас по-прежнему будет такое южное подбрюшье - думать придется не о новых рынках.

Вот, сороковая армия и нужна будет чтобы разбираться с проблемами. Заодно и нефть поднять долларов хотя бы до пятидесяти.

- Сергей Леонидович. Наступает эпоха новых войн, Афганистан это показал. Войн грязных, войн без конца, войн без чести. Для того чтобы быть к ним готовыми - нужен спецназ. Не просто отдельные роты, группы и даже бригады - а род войск, который сможет действовать в тылу врага, в том числе и в мирное время. Потому прошу правильно... расставить приоритеты. Ничего страшного если мы не сделаем сотню - другую танков. Но новый род войск мы должны создать. Это не просто ваш личный резерв, это наш резерв - Политбюро, партии. Поэтому прошу особое внимание уделить - все военнослужащие должны быть либо комсомольцами, либо партийными либо, по крайней мере, кандидатами. На партийную работу обратить особое внимание.

Соколов выпрямился

- Есть! Товарищ генеральный секретарь.

Если что - потом сошлюсь на партийность. А то в СССР на спецназ косо смотрят. Жукова поперли когда спецназ начал создавать.

Бонапартизм, однако.

А Соколов. Конечно это не Устинов. Устинов глыба, сумел возвыситься, хотя ничем не командовал - он ВПКшник и он же обеспечил этапное перевооружение Вооруженных сил, вынудив США реагировать. По сути, первый гражданский министр обороны СССР - и отработал он на все сто. Вообще, это вопрос, должен ли быть министр обороны военным.

Устинов - он, если бы Брежнев умер лет на пять раньше - скорее всего именно он, не Андропов возглавил бы СССР И не факт что это было бы плохо

Соколов - совсем другой. Уставший армейский профессионал. Но он не опасен. И на данном этапе это главное.

А опасных вырастим.

- Ну, Сергей Леонидович. Пора командующего на ковер.

Валерий Александрович Востротин родился 20 ноября 1952 года в городе Касли Челябинской области в семье рабочего. В 1971 году окончил Свердловское суворовское военное училище, с 1971 г. по 1975 г. учился в Рязанском высшем воздушно-десантном командном дважды Краснознаменном имени Ленинского Комсомола, училище закончил с Золотой медалью.

В период 1975--1979 гг. -- командир разведывательного взвода, заместитель командира парашютно-десантной роты, командир парашютно-десантной роты 345-го гвардейского парашютно-десантного полка в составе 105-й гвардейской воздушно-десантной дивизии. В декабре 1979 года со своей ротой участвовал в штурме дворца Амина, был тяжело ранен, несколько месяцев лечился.

В 1982 году поступил на учёбу в Военную академию имени М.В. Фрунзе, которую окончил с отличием в 1985 году. Начальник штаба трехсотого гвардейского парашютно-десантного полка 98-й гвардейской воздушно-десантной дивизии. Неоднократно подавал рапорты с просьбой перевести служить в Афганистан. Воинские звания старший лейтенант, капитан, майор - присвоены досрочно.

Профессиональный спортсмен. Будущий актер, хотя этого еще не знает*. На всех своих должностях беспощадно боролся с дедовщиной. Офицер, который сделает честь любой армии мира.

Вопроса у меня не было - а кого еще?

- Ручки, карандаши тоже сдать.

...

- На вопросы отвечать коротко, генерального секретаря не перебивать, личные вопросы не задавать. Руку пожимать только если сам генеральный секретарь протянет, и осторожно, не жать со всей силы.

Востротин не понимал, что происходит - он подавал рапорты на возвращение в Афган, но пока их игнорировали. Потом его вызвали в Москву на доклад министру обороны - командование дивизии посмотрело на это исподлобья, но ему было плевать. В глубине души он надеялся на командование всеми десантными силами в Афганистане. Те сменялись по ротации, но штаб был постоянный. Учитывая то что он закончил академию - его могут направить и военным советником к афганским десантникам. Но тогда вызывает десятое управление.

И только сегодня он узнал, что ему предстоит встреча не только с министром, но и с самим Генеральным секретарем.

Про самого генерального секретаря в армии знали еще мало. Кто-то слышал его выступления по радио. С одной стороны - какой-то южный говорок, гладкий. С другой стороны подкупало то, что он молодой. После едва живого в последние годы Брежнева и Черненко, для которого специально избирательный участок в больнице организовали - это само по себе радовало, что теперь у нас генеральный секретарь, который будет секретарить не из больницы. Потом - совсем недавно - сказали, что будут землю давать под строительство домиков дачных и огороды, причем помногу. Все засуетились... военным вроде как тоже участки полагались.

Но больше он не знал ничего.

Адъютант министра поднял трубку внутреннего телефона, коротко выслушал

- Товарищ Востротин

Он поднялся, одернул форму. КГБшники занявшие позиции перед кабинетом - расступились перед героем...