Созвездие. Повести и рассказы

Александр Щербаков
СДВИГ
1

Спринглторп, еще не совсем проснувшись, уже знал, отчего просыпается. Оттого, что сотрясся дом. Сотрясся как-то особенно противно, не целиком, а отдельно пол, чуть позже и вразнобой - стены, потом - потолок, а в промежутке и он сам, Спринглторп. Сотрясение уже кончилось, только что-то судорожно постукивало в шкафу. Эльзин сервиз. Эльзу схоронили вчера. Он один, совсем-совсем один. В доме никого. Пусто и безжизненно. Холодно. И в нем самом тоже пусто, безжизненно и холодно. Он на три четверти мертв. Он никому не говорил - просто некому было сказать - но, когда вчера утром он открыл шкаф, чтобы найти чистую рубашку… Чистые рубашки всегда давала ему Эльза. Жесткие пласты, еще горячие от утюга… Он открыл шкаф, увидел немые стопки белья, потрогал и ощутил сырой холод. Эльза умерла, И он тоже мертв. На три четверти мертв…

Вновь накатился гром, вновь сотрясся пол.

Спринглторп лежал не шевелясь, с закрытыми глазами и видел, как по дороге мимо дома прокатывается, сотрясая все вокруг, стотонный рудовоз - обросший грязью горбатый ящер, лишенный чувств и разумения. Сейчас запнутся на миг его трехметровые колеса, и он с натугой полезет на подъем.

Как же так? Как же все это вышло?

Всю жизнь, всю жизнь изо дня в день не щадить себя, не знать отдыха и срока, работать, работать. Ради чего? Чтобы по щепочке, по песчинке собрать дом, средоточие бытия. Добиться, воздвигнуть, посадить вокруг дома полтора десятка яблонь, три груши, пять слив, надеяться, что когда-нибудь окунешься в невероятное чудо цветения. И вместо этого бессильно смотреть, как все это вянет, корчится, рассыпается в прах и безответно гибнет. Гибнет в маслянистом чаду тысячесильных дизелей, внезапно заполонивших тихий Даблфорд. Руда! Руда! Руда! Миллионы лет она мирно спала, и вот доковырялись до нее, все вокруг разворошили, взломали, испоганили и - во имя чего? Во имя чего? - запятнали кровью. Кровью! Бедный Джонни, бедный мальчик. Эта спеленатая в гребу кукла, неужели это был ты? Плоть от плоти, душа от души? Эльза просила: «Уедем отсюда, уедем!» И сама понимала: это невозможно! Четыре года до пенсии! Где он нужен, кому он нужен, что будут значить их жалкие сбережения в чужом краю, среди чужих людей, занятых непонятными, чужими делами? Они остались, двое стариков, они сажали цветы на холмике, они согласились получать чеки, где в графе «Основание для выплаты» было написано: «Статья 43. Премии и компенсации». Компенсации за то, что гигантское колесо перемешало человека и мотоцикл. Премии за то, что против этою никто не возразил, не взвыл зверем, не преградил дорогу грузным грязным чудищам, волокущим, волокущим, волокущим руду, руду, руду!

Изо дня в день видеть их, слышать их, трястись от их поступи, думать: может быть, этот, именно этот и есть убийца Джонни, клокочущий кипящим маслом, брызжущий сизой липучей глиной, - вот чего не выдержала Эльза, вот чего она не вынесла. И ушла.

Теперь он один, совсем-совсем один. Со своей никому не нужной пенсией, с никому не нужными чеками «Премии и компенсации», с никому не нужными остатками дома и сада, с никому не нужным старческим приварком по никому не нужному стройнадзору на сооружении никому не нужного университета. Университет в этом краю стариков, в краю семей, догорающих под рев рудовозов! Они там, в округе, сошли с ума! Прожектеры! Бредовый прожект, бредовые деньги, и он сам во всем им под стать - старик, мечущийся в тяжелом сне от перемежающейся убийственной тряски, тряски…

Тряски.

Тряски.

Никто не едет по дороге, стынет ноябрьская ночная тьма, а дом мелко-мелко трясется. Безостановочно. Что такое?

Спринглторп коснулся рукой стены и почувствовал дрожь. Нащупал в темноте шнурок выключателя и дернул. Выключатель щелкнул, но свет не зажегся. Спринглторп сел на постели, опустил ноги на пол. Пол дрожал так же, как и стены. За стеной что-то протяжно зашуршало и осело. Дом! Рушится! Землетрясение!..

От века здесь не было землетрясений. Спринглторп подумал об этом минут через десять, когда его, стоящего у крылечка, сквозь наспех накинутое на плечи одеяло стал пронизывать тысячью ревматических игол сырой ночной воздух. Вокруг было тихо. Земля под ногами дрожала по-прежнему, но дом и не думал рушиться. Спринглторп недоверчиво посмотрел на дверь. А может, вернуться? Сколько можно здесь стоять и дрогнуть на холоду! Он шагнул было к крыльцу и ясно увидел: вот он переступает порог, а на него коршуном падает потолочная балка!.. Нет. Туда идти нельзя. А куда можно? Позвонить в полицию? Телефон в гостиной. Вывести из гаража машину и отсидеться в ней? Но гараж под домом. И если дом рухнет…

Ну и пусть рухнет! Джонни нет, Эльзы нет. Он на три четверти мертв. И пускай падает ему на голову это опустевшее гнездо! К черту! Все к черту!

После долгой возни в темноте Спринглторпу удалось нашарить ключи от гаража в ящичке стенного шкафа в прихожей. Обогнув угол дома, он привычно протянул руку к выключателю стенного фонаря. Но ведь света нет. А в гараже электрический замок. И теперь снаружи его не открыть. Надо идти в дом и пробираться в гараж во мраке через внутреннюю лестничку. Тогда можно и одеться по-человечески. Минутой дольше - какая разница. Который час? И до каких пор все это будет продолжаться?

Пол под ногами и все, к чему прикасался Спринглторп, продолжало ритмично содрогаться. Обмирая от страха, натыкаясь во тьме на углы, которых никогда не было, Спринглторп шарил по дому. Наконец он пробрался в гараж, нашарил в багажнике машины фонарь, зажег - и стало легче. Телефон не работал. Водопровод тоже. Было два часа ночи.

Выведя машину из гаража к самым воротам, Спринглторп включил мотор и печку, закутался в плед и замер на сиденье. Ехать? Куда? Потом ему показалось, что дрожь прекратилась. Но она не прекратилась. Просто не чувствовалась в машине.

Собравшись с духом, он еще раз пробрался в дом, отпер сейф, завернул все ценные бумаги в газету, захватил два пледа и ручной переносной телевизор и отнес все это в машину. Спрятал пакет под переднее сиденье и включил телевизор. Аппарат шипел, экран белесо светился, но ни одна программа не работала.

Что же это значит? Электричества нет. Телефон не работает. Поврежден водопровод. Все эти аварии могли случиться где-то неподалеку. Но не работает телевидение. Значит, и там нет электричества. Где «там»? Повсюду, что ли? Но если повсюду, то на карьере должна быть тревога. Он вылез из машины и долго вглядывался во тьму. Там, где карьер, было темно и тихо. Никакой тревоги. Но у него же в машине есть радио. Вот болван!

Он включил приемник. На коротких волнах тараторили иностранные станции, играла музыка. Где-то в непонятной неопределенной дали ничего не произошло. Где? Он редко включал радио и никогда не интересовался тем, как поймать нужную станцию. Худо дело.

Земля содрогалась по-прежнему. Время подходило к трем.

Он запер дом, захлопнул ворота гаража. Еще постоял. Затем решительно сел в машину, включил передачу, выехал на дорогу и свернул налево. До фермы Кэйрдев было три километра.

Он не проехал и полпути, как вдруг фары за поворотом осветили фигуру ребенка. Мальчик! Голый мальчик! Боже мой! Визгнули тормоза, Спринглторп выскочил и бросился к ребенку.

- Ты кто? Откуда?

Мальчик молчал. Он был в одной майке. Плечо и рука его были чем-то измазаны.

- Ты кто? Ты Кэйрд?

- Там!.. Мама!.. Папа!.. Все!.. - внезапно закричал мальчик, запрокинул голову и хрипло, протяжно всхлипнул.

Спринглторп подхватил его на руки, усадил рядом с собой, стал к» тать в плед, опомнился, зажег в машине свет и увидел на езоих руках кровь. Святое небо! На голове у мальчишки от виска до затылка кровоточила глубокая ссадина. И то, что Спринглторп принял за грязь…

- Дом упал!.. Они там!.. Стонут!.. - крикнул мальчик и забился под пледом.

- Да, да! Успокойся! Мы сейчас едем! Успокойся. Да где же аптечка-то? Где же аптечка?

- Ты Кэйрд? Куда ехать? Ты Кэйрд?

- Туда!

Мальчик слепо ткнул окровавленной ручонкой прямо перед собой. Спринглторп поспешно дал газ, машина резко дернулась вперед.

- Полковник Уипхэндл к вашим услугам. Кто вы такой и что вам нужно?

- Моя фамилия Спринглторп. Ной Спенсер Спринглторп. Я живу километрах в десяти отсюда. Бывший местный служащий. Инспектор по гражданскому и дорожному строительству. Нужна ваша помощь. Километрах в пятнадцати отсюда рухнул дом, под обломками остались люди. Я привез раненого ребенка. Нужен автокран с длинной стрелой. Бригада - три человека. Мотор-генератор и пара юпитеров. И прикажите принять раненого.

- Раненого я приму, - полковник потер подбородок.

- Господин полковник, сто первый на связи! - крикнул кто-то, из урчащих недр транспортера.

- Одну минуту, мистер Снринглторп. Ждите меня здесь, - и полковник де! ко вознесся со невидимым железным скобам на борт машины.

Спринглторп остался стоять у подножки. Без четверти пять. Земля под ногами вое так же безостановочн, подрагивала. Командный пункт полковника Уипхэвдла - три бронированных шестиосных динозавра с колесами в рост человека - затаился во мраке на площадке, отгороженной от плаца строем толстенных древесных стволов. Освещенный плац сиял, и поэтому тьма на командном пункте была особенно густа. Посреди плаца быстро росли штабеля ящиков. Солдаты с ящиками на плечах один за другим появлялись в светлом пространстве, подбегали к штабелям. Каждый ящик принимала пара и передавала наверх на штабель очередной паре, которая аккуратно укладывала ряд за рядом. Близость людей, осмысленность и методичность их работы - это было как раз то, в чем так нуждался Спринглторп после всех событий этой ночи.

Конечно, он вел себя так, как повело бы множество людей, впервые угодивших в серьезную передрягу. Мягко выражаясь, не лучшим образом. Но ведь у Кэйрдов в доме полно народу, а он был один. И они получили от него какую-никакую, а все-таки информацию; а ему приходилось соображать самому.

Да, Кэйрды мирно спали. Богатырский у этого семейства сон. После того, как он, наконец, понял, что дом цел, а мальчик совсем не отсюда, минут десять пришлось ломиться в двери, прежде чем распахнулось окно над крыльцом и женский голос спросил:

- Кто там? Что случилось?

- Вставайте! Я Спринглторп, ваш сосед! Будите всех! Выходите прочь! Дом может рухнуть! Вы что, не чуете, как трясет?

Как бы не так! Добротный, старинной постройки, дом Кэйрдов устоял бы и не в такой переделке.

Жена хозяина Марджори промыла мальчику рану и сделала укол. Он лежал на диване, плоский и безвольный, изредка вскидываясь и всхлипывая. Младший Кэйрд, лобастый десятилетний крепыш, поглядел на него, шмыгнул носом и, отвернувшись, сказал:

- Я его знаю. Они живут у Блаунтов. В отпуск приехали. Чтобы попасть к Блаунтам, надо было, километра полтора не доезжая до Кэйрдов, свернуть направо. Спринглторп в темноте не разглядел ответвления дороги. Впрочем, он не знал ни Блаунтов, ни дороги к их дому. Он и Кэйрдов-то знал только потому, что проезжал мимо их дома по пути в город. Почему он решил, что мальчик отсюда, одному богу было известно.

Средний сын Кэйрда, Джим, пошел «выводить черепашку» - по-видимому трактор, - а глава семьи и старший сын, оба Мартины, внимательно выслушали сбивчивый рассказ Спринглторпа. Тем временем обе дочери Кэйрдов уже перетаскивали скарб в зимний сарай. Здесь все было свое: вода, электричество, газ. Все работало. Крепкое гнездо. Не работал лишь телефон.

- Эк оно, - сказал Мартин-отец, приложив руку к подрагивающей стене. - Вот что, Спринглторп. Давайте-ка мы трое - вы, я и Март - быстренько подъедем к Блаунтам. Пока там черепашка доплетется! Может, и сами справимся. Мать, а мать, кофе готов?

- Готов!

- Дай нам с собой. И аптечку. Я за инструментом. Март, давай в коровник. Там в кладовушке слева - фонарь и аккумулятор. Мы возьмем фургончик. Похоже нынче молока везти не придется.

- Це-Эн-Тэ молчит, - объявил тем временем младший Кэйрд, заботам которого было поручено радио. - И Вэ-Вэ-Эс-Эс тоже. Они в это время музыку передают, а сейчас молчат.

- Сиди, не отходи. Заговорят, - распорядился Мартин отец.

- Может, все-таки расспросить этого, от Блаунтов? - нерешительно предложил Спринглторп.

- Оставьте его в покое. У него шок. Он придет в себя часа через два, не раньше, - сказала Марджори Кэйрд. - Я побуду с ним, девочки за всем приглядят. Езжайте.

Дом Блаунтов предстал перед ними во тьме безобразной грудой обломков, из которой, вопия к небу, свечками торчали каминные трубы. Спринглторпу стало очень страшно.

Старый Кэйрд просунул лом под изломанный край обру» шявшейся панели стены и навалился всем телом.

- Помогайте! - прохрипел он.

В три лома они шевелили панель, но приподнять ее и сдвинуть в сторону было им отсюда не под силу. Надо было взбираться на обломки и браться ломом оттуда. Надо было, надо было, а вот сделать-то как! Ведь это все равно что топтаться по живым людям. Глупо! Его вес ничего не прибавит к давящей на них тяжести. И все-таки… Видимо, у Кэйрдов было то же чувство, и Мартин-сын долго возился, цепляя трос за верхний край панели, но на обломки так и не влез. Трос закрепили на лебедке фургончика, потянули, панель приподнялась, но фургон забуксовал по траве.

В конце концов они отвалили панель, но под ней оказалась другая. Она лежала наклонно, не поддавалась, и пустота под ней гулко отвечала на удары. Издалека донесся треск мотора. Это Джим Кэйрд вел черепашку.

- Слушайте, Спринглторп, - сказал Мартин-отец. - Нам здесь одним не управиться. И черепашка не поможет: стрела у нее коротка. А оттаскивать нельзя, надо поднимать и отводить на весу. Для этого нужна длинная стрела тонн на пять. Мне бы сразу сообразить. Знаете что? Езжайте в военный городок и просите большой автокран. Должны же они нам помочь! Отвезите туда заодно мальца в лазарет, а Мардж скажите - пусть поездит по соседям, поглядит, как и что. Таких домов здесь поблизости десятка два. Разве это дома!

Вот так Спринглторп оказался в военном городке второго батальона мотомеханизированного гусарскою полка. Батальон был поднят по тревоге через несколько минут после второго толчка. То есть примерно в то самое время, когда Спринглторп, кутаясь в одеяло, растерянно дрог у своего крыльца.

- Мистер Спринглторп! - звонко окликнули его из светлой урчащей утробы бронетранспортера.

- Я!

- Пройдите к полковнику.

Спринглторп вскарабкался по лесенке, пригнувшись, прошел по коридорчику и остановился, ослепленный ярким светом, у порога штабной кабины.

- Входите, - полковник поднялся за столом, держа в руке телефонную трубку. - Мистер Спринглторп, правильно ли я вас понял? Вы работали здесь инспектором по строительству?

- Да.

- И были вдобавок инспектором по дорогам здесь же?

- Да.

- То есть вы хорошо знаете местные постройки и дороги?

- Я не работаю уже два года. Я пенсионер. Но за это время здесь мало что изменилось.

- Вы служили в армии?

- Числился резервистом и проходил курс обучения для старших сержантов.

- Так. Мистер Спринглторп, я объявляю вас мобилизованным. От имени командования присваиваю вам права и обязанности капитана и назначаю вас своим заместителем, начальником отдела по оказанию помощи гражданскому населению в связи со стихийным бедствием.

- Но…

- Никаких «но», капитан. Сержант Дэвисон!

- Есть, сэр! - отозвался из-за спины Спринглторпа женский голос. Сильная рука легла ему на плечо и отодвинула в сторону. Он оглянулся. Рядом с ним стояла рослая женщина в военной форме.

- Сержант Дэвисон, я назначаю вас заместителем начальника отдела по оказанию помощи гражданскому населению. Вот ваш начальник, капитан Спринглторп.

- Есть, сэр!

- Капитан, через пятнадцать минут жду вас с докладом и проектом приказа. Можете идти.

Пока Спринглторп сообразил, что это сказано ему, сержант Дэвисон успела выпалить свое «есть, сэр», повернуться «кругом» и щелкнуть каблуками.

- Есть, сэр! - сказал Спринглторп, неприятно удивился своему фальцету и пребольно ушиб о высокий стальной порог ноющую от ревматизма лодыжку. Боль ошеломила его, и он как-то отрешенно услышал за спиной голос полковника Уипхэндла:

- Где майор Оуден? Почему до сих пор не прибыл? Получите десять суток за посылку машины без радиосвязи…

«Это не мне», - сообразил он, а сержант Дэвисон уже отвергла дверцу на другом конце коридорчика и, не оборачиваясь, сказала:

- Сюда, капитан.

Он последовал за ней, втиснулся в кабинку и надежно застрял между спинкой вертящегося кресла и ребристым стальным ящиком на стене. Кресло было привинчено к полу перед откидным столом, на котором стояла пишущая машинка, телефонный коммутатор и несколько устрашающего вида предметов.

- Я-а… - тягуче сказал он, не представляя, чем закончит.

- Одну минуту, капитан. Вы пока думайте, думайте.

Кресло осело под могучим телом сержанта Дэвисон и окончательно припечатало Спринглторпа к ребристому ящику. Стало ни пошевельнуться, ни слова сказать. Думать тоже было невозможно.

- Хэлло, Джер, - объявила тем временем сержант Дэвисон, нажав какую-то клавишу, - снимай с колодок ноль-ноль-четвертую и гони ко мне.

- Есть, сэр! - прогнусил в спину Спринглторпу ребристый ящик. - Вас понял, сэр. Номер приказа, сэр?

- Кончай паясничать. Это мой приказ, понял?

- Слушаюсь, сэр. Помми, кошечка…

- Заткнись.

- Есть, сэр.

Заверещала пишущая машинка.

- Капитан, я печатаю приказ о нашем назначении, о развертывании госпиталя, пункта питания и пункта приема беженцев. Потерпите пять минут, нам пригонят машину, тогда все будет как положено. Что еще?

- Надо послать автокран к Блаунтам, - сказал Спринглторп.

- Куда??

- Хэлло, Помми, боезапас тебе грузить? - снова прогнусил ящик в спину Спринглторпу.

- Нет.

- Вас понял, сэр.

- И вообще надо выяснить, что происходит. Здесь трясется, у нас трясется, а где не трясется? Вы можете мне сказать?

- Стихийное бедствие, - ответила сержант Дэвисон, не переставая печатать. - Не думайте об этом, капитан. Выяснять будут другие. А наше дело - помощь. Помощь, капитан. Думайте. У нас осталось восемь минут.

- Дайте мне карандаш и лист бумаги! И хоть какую-то возможность писать! - осененный наитием, взмолился Спринглторп.

- Говорите, говорите. Писать буду я,

Он не получил ни карандаша, ни бумаги, но само упоминание об этих предметах подействовало благотворно и в голове что-то зашевелилось.

- Пишите. Первое. Ночью, видимо, вскоре после полуночи, один за другим произошли два сильных подземных толчка, после чего установилось непрекращающееся пока дрожание почвы. Пределы опасной зоны неизвестны. Прекратилась подача электроэнергии, воды и, по-видимому, газа. Телефонная связь нарушена. Телевидение и центральные радиостанции ЦНТ и ВВСС не работают.

Пишущая машинка на миг запнулась.

- Пишите, пишите. Все это говорит о том, что размеры бедствия значительны. Сила толчков такова, что часть гражданских сооружений как то: жилые дома, мосты и предприятия - могла подвергнуться разрушению, частичному или даже полному.

Слова приходили сами собой какими-то длинными стандартными связками. Так писали о землетрясениях в газетах, Спринглторп слишком много лет читал газеты. «Зарываюсь, - подумал он. - Надо конкретно. Конкретно».

- Имеются раненые. В первую очередь могли пострадать дома новой постройки. В районе Даблфорд таких домов беи лее двадцати. В районе Брокан - до пятидесяти. Район Уинтербридж весь состоит из таких домов.

- Уинтербридж - это не наша зона, - стрекоча на машинке, прервала Дэвисон.

- Пишите, сержант. Все наше, - сказал Спринглторп, Черт, не возражала бы она, не сбивала наладившийся ход мысли.

- Предлагается немедленно осмотреть район с вертолетов…

- Это в такой-то темнотище!

- Хорошо. Рассылкой автопатрулей по маршрутам…

- Которые определю по мере отправки.

- Да. И… и…

Все. Мысли сорвались.

- Установить на перекрестках дорог по моему указанию пункты регулирования движения и радиосвязи. Дальше что? - торопила сержант Дэвисон.

Тускло замерцало еще одно наитие.

- Мобилизовать дееспособную часть населения для разборки развалин и спасения пострадавших. Руководителем аварийных бригад назначить мистера Мартина Кэйрда, Липтон-роуд, двенадцать.

- С присвоением ему прав и обязанностей лейтенанта. Выделить в распоряжение отдела пять радиостанций, три автокрана и воинскую команду в составе третьей, четвертой роты. Все. Пока все. Пора к полковнику.

- Помми, пошла к тебе карета, - объявил им вслед ящик.

- Почему он вас так называет? - спросил Спринглторп, перешагивая через какие-то коробки, появившиеся в коридоре.

- Меня зовут Памела, - кратко ответила сержант Дэвисон. - Разрешите, сэр? - остановилась она на пороге кабины.

- Да-а? Вот это работа. Спринглторп изумленно считал приказы, которые Памела Дэвисон выложила на подпись полковнику.

Первый: о создании отдела и о назначении…

Второй: о выделении отделу штабного транспортера 004, радиостанций, автокранов, генераторных прицепов, вертолета, грузовиков, солдатской команды («Вы с ума сошли», - проворчал полковник, подумал, вычеркнул четвертую роту, еще подумал, вписал: «первого взвода третьей»).

Третий: о развертывании госпиталя, пункта питания и пункта приема («Там должен распоряжаться кто-то из гражданских, - сказал полковник. - У вас есть кандидатура?» «Так точно, сэр, - ответил Спринглторп. - Мадам Мартин Кэйрд, Липтон-роуд, двенадцать». «Женщина. Это хорошо», - кивнул полковник).

Четвертый: о рассылке автопатрулей и организации связи.

Пятый: о разрешении мобилизовывать людей и оборудование и назначать руководителей созданных бригад («Мобилизовывать в ополчение», - дополнил полковник).

Шестой; о…

Седьмой: о…

Восьмой: о…

Восемь!

- Добрo! - сказал полковник Уипхэндл. - Можете идти, сержант. Капитан, останьтесь.

- Есть, сэр! - кажется, они сказали это хором.

- Насчет вас я, по-моему, не обманулся, - сказал полковник, когда сержант Памела закрыла за собой дверь. - Для запасника на первый раз очень и очень неплохо. Заваруха продолжается. А у нас еще город и порт. Вот карта. Дайте краткую характеристику. Учтите, мы все здесь люди новые, свежий набор. Мой состав, кроме десятка пивных, в городе ничего не знает. Я сам полтора месяца как сюда переведен.

- Там тоже трясется?

Полковник пожал плечами.

- Связи нет. Здесь, у нас, трясется, там, у вас, тоже. Вероятнее всего, и город ходит ходуном. Говорите.

Мысль о городе до этой минуты просто не приходила Спринглторпу в голову.

- Опаснее всех, пожалуй, Верхний район. Вот здесь, между рекой и холмами. В основном - новостройки, много бараков. Здесь и здесь - оползнеопасные зоны, строительство воспрещено. Так что район разбит на три изолированных участка. Железнодорожный мост крепкий, а новый мост - железобетонный. Я его не люблю. Плохо строили.

- Кстати, о железной дороге. Скажите Памеле: надо отправить патруль вдоль полотна. Там может быть черт знает что.

- Есть, сэр! - что-что, а канон молодецкого ответа Спринглторп, кажется, освоил в совершенстве.

- Где электростанция?

- На южном берегу. Вот здесь. Фабрика рыбной муки, холодильник, электростанция, лесобиржа, склады «Аримпорт».

- Склады. Мародерство. Возможно, мародерство, Спринглторп. Да, - полковник нажал клавишу на селекторе. - Двайер!

- Есть, сэр, капитан Двайер слушает!

- Двайер, второй взвод вашей роты, полный боезапас, два броневика. Общая разведка города и охрана складов. Доведет капитан Спринглторп. У него особый приказ, так что давайте вашим людям командира. Выезд в течение десяти минут.

- Вас понял, сэр!

- А вы Спринглторп, проедете от складов к мосту и попытаетесь осмотреть район. Доложите мне. Сколько народу в округе?

- Сто пятьдесят тысяч. В городе тридцать пять.

- Сто пятьдесят, - полковник задумался. - Чего мы еще не предусмотрели, Спринглторп?

- У беженцев на руках наверняка будут ценности…

- Разумно. Этим займется ваша мадам Кэйрд. Я дам броневик и охрану. Пусть организует прием на хранение. Отправляйтесь.

- Есть, сэр!

У выхода из транспортера его окликнули:

- Капитан Спринглторп? Сержант Дэвисон велела проводить вас. Сюда, налево. Вон ваша машина.

Предрассветный ноябрьский холод пронизал Спринглторпа до костей. Что это? Дождь? Только его не хватало.

Спринглторп шел во тьме, как избранник фей: куда ставил ногу, там оказывалась земля. У самой подножки транспортера он ступил-таки в глубокую лужу. Ледяная вода хлынула в туфель, но тут его подхватили и бросили вверх так стремительно, что он не успел даже нащупать опорных скоб на борту машины.

Штабная кабина - его, Спринглторпа, штабная кабина - оказалась точь-в-точь такой же, как и кабина полковника. Яркий свет, большой стол с четырьмя телефонами, на стене карта, на полу путаница проводов. Сбоку второй стол поменьше. За ним над пишущей машинкой - Памела Дэвисон. У нее на столе термос, вскрытая банка бисквитов и большой сверток.

- Поешьте, капитан. Есть распоряжения?

- Полковник приказал отправить патруль вдоль железной дороги. Я промочил ноги. Сейчас еду в город. Нельзя ли…

- Это для вас. Оденьтесь.

В свертке оказался теплый комбинезон и пара огромных кубических ботинок. На груди и спине комбинезона были прилеплены буквы из светящейся липкой ленты: «КАПИТАН 6 СПРИНГЛТОРП».

- Обувь универсальная. Разрешите, я вам помогу. Вот здесь застежки, это поддув по ноге, на щиколотках включение обогрева. Наметьте маршруты автопатрулей и места для пунктов связи.

Комбинезон был тяжел, как рыцарские доспехи, ботинки неподъемны, хотя… Ноги они охватывали плотно и тепло. Неловко ступая, Спринглторп подошел к столу, налил из термоса в чашку дымящуюся жидкость и повернулся к карте.

- Вот сюда на север. Так на восток. Сюда на юго-запад, здесь поворот. И обратно на Липтон-роуд. Еще на карьер.

Ставя карандашом на карте жирные точки, он отхлебнул из чашки и остолбенел. Его словно прожгло насквозь.

- Ничего, ничего, - ободрительно сказала Памела. - Кэйрды едут сюда на нашей машине. Блаунтов пока не откопали, но там есть кто-то живой. Отзывается. Патруль обнаружил еще два разрушенных дома. Если так пойдет дальше, нам придется туго.

- П-послушайте, Памела, - пролепетал он. - Что за пойло?

- Химия, - ответила та. - Бодрей будете. Держите связь со мной. Мой позывной «Дюрер», ваш - «Рафаэль».

По коридору загромыхали быстрые тяжелые шаги.

- Капитан Спринглторп? Лейтенант Хорн. По приказу капитана Двайера. К выезду готов.

В голове у Спринглторпа зазвенело и воцарилась полная пустота. И в пей, словно огромный мыльный пузырь, поплыла, переливаясь, одна-единственная мысль: «Я… Должен… Их… К складам… В город… К мосту…»

- П-прощай, Памела! Держись! Мы их всех! - с безмерным удивлением услышал Спринглторп громовой героический бас. Свой собственный бас. Бас полководца. - Лейтенант! Вперред!

Гррохочут ботинки! Это пррекрасно! Вперред! Их. К складам. И на мост!

Внезапно его дико затошнило. Спасение было только в одном: вперред! Молниеносно! Сметая пррепоны!..

Он ощутил, как под ногами дрожит земля, и восхитился! Вот! Она дррожит от нашей поступи! Рванул дверцу командирского джипа и обрушился на кресло рядом с водителем. Кресло тоже должно быть раздавлено! И сметено!

- Рубенс, Рибейра, я - Рембрандт! Как слышите? - возмутительно робко лепетал кто-то сзади. - Следовать за мной, - дистанция сорок, скорость тридцать, связь постоянно. Повторите. Ван-Гог, я - Рембрандт, к выезду готов, прошу «добро».

Ему нахлобучили на голову шлем с наушниками, под подбородок что-то вдавилось, Спринглторп непроизвольно глотнул, и в ушах у него зазвучала музыка сфер.

- Рафаэль, я - Дюрер. Как слышите? - пропищал кто-то.

- Я - Рафаэль! Вперед! - И Спринглторп великолепным жестом двинул на врага неисчислимое, несокрушимое воинство.

- Ван-Гог, я - Рембрандт, Рембрандт! Прошел сто двадцать седьмой. Справа бензоколонка. Людей нет. Повреждений не видно.

- Дюрер - Рафаэлю, Дюрер - Рафаэлю! Введено осадное положение. Прибыли Кэйрды. Развернута операционная и перевязочная. Доставлена партия раненых, семь человек.

Осадное? Прекрасно! При чем тут раненые! К складам! И на мост! Мы им покажем!

- Ван-Гог, я - Рембрандт, Рембрандт! Миновал Виллоу-три. На улицах много людей. Достиг сто двадцать девятого. Видимость ноль. Вешаю люстры.

В небе перед Спринглторпом одна за другой распускались монументальные сияющие хризантемы. Они постепенно увядали, тускнели, но тут же вспыхивали новые. Ниже, над полотном дороги, полоскалась мятущаяся перламутровая завеса мелкого дождя.

Ногам стало жарко, просто горячо. Спринглторп пригнулся, нашаривая в темноте выключатели на щиколотках. И ткнулся головой во что-то твердое.

- Ван-Гог, я - Рембрандт! На шоссе вода! На половине сто тридцать первого. Рубенс, Рибейра, стоп!

Какая вода? Откуда здесь вода? Спринглторп тупо посмотрел на сияющий в свете фар придорожный рекламный щит «ОТПУСК ТОЛЬКО В КАТАЛОНИИ». Сколько тысяч раз он проезжал мимо этого щита! Еще четыре километра - и город! Почему мы стоим? Вперед!

- Ван-Гог - Рембрандту! Продолжайте движение вперед со всеми мерами предосторожности. Связь постоянно.

Водопровод прорвало. Вот оно где его прорвало. Ди… Диверсия! Изловить! Военно-полевой суд!

- Дюрер - Рафаэлю! Поставлено пять больших палаток для беженцев. Принято шестьдесят человек, из них двенадцать раненых. Двое раненых скончалось. Позывной Мартина Кэйрда - «Дега», позывной Марджори Кэйрд - «Делакруа».

- Я - Рафаэль. У нас вода! Идем вперед!

Теперь ниже перламутровой завесы в свете хризантем поблескивала черная гладь.

- Капитан, джип дальше идти не может. Будем продвигаться на броневиках. Осторожно! Броневик подойдет с вашей стороны. Рубенс, кювет прощупывайте! Свалитесь, дьяволы! Ван-Гог, Ван-Гог, вижу сто тридцать первый!

Сзади нарастали рокот и свет. Спринглторп распахнул дверцу и увидел у самой подножки воду. Плещущую воду. Пить! Вот чего ему хочется. Пить! Он зачерпнул горсть и поднес к губам. Господи, какая гадость! Какая горько-соленая гадость! Соленая!

- Лейтенант! Она соленая! Как морская! Она… Морская! Это море! Мы в темноте заехали в море!

В сотне метров впереди сверкал надписью километровый столб «131». Нет, они не сбились с дороги. Но отсюда до моря… Километров двенадцать!

Огромное мокрое рубчатое колесо броневика с плеском надвинулось справа, остановилось. Еще двинулось вперед.

- Ван-Гог! Ван-Гог! Это море! Море! Видимость ноль! На сто тридцать первом море!

- Это не море, - сказал Спринглторп. - Это океан. И в последний раз повторил про себя, как молитву:

«К складам. И потом к мосту».

Броневики прошли вперед еще метров двести, остановились. Вода стала заливать двигатели. Дорога под ней слишком быстро шла под уклон. Уклона здесь никогда не было. Здесь всегда была равнина, плоская, как бильярдный стол. А как же город?

Впереди трепетала непроницаемая беззвучная перламутровая завеса.

- Ван-Гог - Рембрандту! Срочный возврат! Оставьте наблюдательный пост на джипе перед урезом воды. Связь по мере движения уреза. Ван-Гог - Рафаэлю! Срочным возврат! Начните эвакуацию людей из Виллоу-три. Высылаю самоходные понтоны Броневики используйте по своему усмотрению до прибытия понтонов.

- Вас понял! - механически ответил Спринглторп, уже понимая и еще не понимая. Не принимая того, что, вероятнее всего, произошло.