Созвездие неудачи

Глава 1. Космический порт Кестаган.

Закоулок имел отличный шанс на звание самого неподходящего для релакса во всем многоярусном разнообразии Большого Пузыря.

Слева сиял и музыканил логодиск круглосуточной сетевой забегаловки «Папаша Сонг». Справа бойко зазывала покупателей сувенирная лавочка «Сокровища четырех миров». Наверху басисто гудело сплетение бронированных кабелей, труб с жидким хладагентом, вентканалов и прочих элементов кровеносной системы огромного механического монстра – транзитного космопорта Кестаган. Что-то мерно вибрировало внизу, под полом. Непонятно, что именно, но зудение в подошвах уюта отнюдь не добавляло. Выхлопная решетка мощного кондея «Папаши Сонга» шибала в тупичок потоком раскаленного озонированного воздуха, так что даже легендарно живучая варуланская сапроноза в такой атмосфере имела бы шансы на выживание, близкие к нулю.

Единственной причиной, почему здесь воткнули пластиковый столик и пару стульев, была непомерная дороговизна квадратного метра на Кестагане. А вот причин, по которым в этаком «уголке отдыха» расположились мужчина и мальчик, было несколько.

Во-первых, узкий простенок меж двух опорных колонн выпадал из фокуса камер слежения, густо натыканных по всему Кестагану. Во-вторых, благодаря причудливой геометрии зала с множеством изломов, зеркальных поверхностей и прозрачных стен сидящие за столиком могли видеть почти все пространство яруса, включая длинный ряд пропускных шлюзов и огромное табло общего информатория с номерами прибывающих и убывающих бортов.

Словом, почти идеальное место для того, кто скрывается. «Почти» – потому, что долго здесь не высидит даже упомянутая варуланская сапроноза.

Мужчина и подросток явно желали стать как можно незаметнее. Сидя за столом, оба малость клонились вперед. Подросток, как салийская псевдочерепаха, втянул голову в просторный капюшон худи. Над комм-браслетом на его запястье завис полупрозрачный сайт продажи билетов на рейсы Кестагана. Указательным пальцем мальчик торопливо листал виртуальные страницы.

Мужчина прятал лицо за зеркальными глассами и низко надвинутой бейсболкой. Множество пестрых аляповатых нашивок выдавали в кепке товар с полки «Четырех миров» по соседству. Кирпичного цвета загар на видимых участках лица плохо вязался с торчащими из-под бейсболки рыжими прядями. То ли химический автозагар, то ли спрей-краска для волос, словом, маскировочный грим, наложенный на скорую руку.

– Как там изящно выражаются ретроманы: «Близок локоть, да не укусишь»? – в общем гаме голос мальчика звучал тихо и устало. – Навалом билетов. От четырех десятков компаний на выбор. Хочешь – через пересадочный узел на Сельве, хочешь – прямиком до самой Рамаяны. Есть суточная бронь, есть прямая продажа…

– Только нету больше буток на всю эту роскошь, – мужчина метнул быстрый, цепкий взгляд на шеренги разноцветных платежных терминалов. Тысячи, сотни тысяч мультиен. Бери, сколько хочешь. Если сможешь, конечно.

Около четверти часа тому он скормил терминалу свою кредитку. Вон тому, третьему в левом ряду. Вбил код доступа, заверил отпечатком пальца, послушно набрал личный трек-номер. Аппарат исправно, не икнув, опознал личность – не подлинного Александера П. Кейса, а виртуального Джерома Марвика-мл., появившегося на свет две недели назад благодаря хакерскому таланту Лекса. Джером Марвик-мл., законопослушный, с безупречной кредитной историей гражданин Республики Барнарда, имел намерение приобрести два билета на рейс Кестаган-Рамаяна, для себя и своего единственного сына. Компания «Летящая Барнарда», борт 385Т «Урания», эконом-класс, транзит, тринадцатипроцентная скидка несовершеннолетнему.

Незамысловатая операция без сучка и задоринки прошла уже дважды, на Таульге и Станции Цецилия. Путая следы, Лекс на каждом транзитном узле пользовался новой, незасвеченной личностью, не бронировал цепочку пересадок заранее и не снимал с поддельных счетов крупных сумм наличкой, чтобы не вызвать подозрений у банковских служб. Наивная перестраховка, конечно: личности разные, но отпечаток пальца не подделаешь… Надежда была на то, что данные сканерной дактилоскопии банкоматов редко ставят на контроль, больно уж хлопотно. А вот, поди ж ты.

Терминал пожевал кредитку и с отвращением выплюнул. «Извините, ваша карта заблокирована».

Что ж, к этому он был готов и торопливо затолкал в банкомат следующую кредитку. Чистую, белоснежную, почти легальную, неприкосновенный стратегический резерв для непредвиденных обстоятельств.

«Недостаточно средств на счете».

Это уже было фиаско. Полное. Средства имелись, и немаленькие, Лекс знал наверняка. Если отследили и этот счет… Спокойным, неторопливым шагом Александер Кейс покинул зону кассовых терминалов. Поднялся наверх – не лифтами, эскалатором – туда, где в нетерпеливом ожидании маялся подросток. Его напарник во внезапном и стремительном путешествии через половину Сектора Фузии. Подопечный, головная боль / неустанная забота. Хмурый, подозрительный Джет двенадцати лет от роду с привычкой составлять разветвленные планы на любой случай жизни и сортировать вещи в шкафу согласно шкале РАЛ-колоринга.

– Везуха закончилась, – сказал Лекс. – В идеальном согласии с твоими выкладками. Чем ближе к финалу, тем выше вероятность неудачи. Чудо, что мы вообще проскочили так далеко.

Несмотря на его нарочито бодрый тон («чем хуже дела, тем спокойнее командир, ведь так?»), Джет вздрогнул, как от пощечины, и поник, едва не касаясь носом стола. Александер встревожился:

– Таблетку?

Мальчишка отрицательно мотнул головой – мол, сам справлюсь. Полез в поясную суму, вытащил пару жакийских поющих шаров для медитации. Полые, замысловато раскрашенные сферы тонко зазвенели в ладони. Лекс терпеливо ждал.

– Нам перекрыли финансовый кислород? – тонким, напряженным голосом спросил наконец Джет.

– Вроде того, – Лекс поскреб в затылке, сбил бейсболку и торопливо нахлобучил обратно. – Эх, я так рассчитывал отдохнуть в мягком креслице лайнера, любуясь на удаляющийся Кестаган и грызя калхидские орешки…

Про орешки он сказал с умыслом – знал об этом нашумевшем приколе, но надеялся, что всезнайка Джет отвлечется. И не ошибся.

– Калхидских орешков нигде не продают, кроме Калхиды. А если продают где-то еще, то это подделка, и не орешки вовсе, а споры гигантского гриба квай, – звенящие расписными боками шарики в ладони подростка исподволь делали свое релаксирующее дело. – Если их недостаточно прожарить, прорастут прямо у тебя в желудке – не успеешь оглянуться, сам грибом станешь… Где мы прокололись, Лекс? Когда нас засекли, сразу на старте с Хатанги или на пересадочных узлах? Или… – он сглотнул, – или они заставили Ингрид заговорить?

– Чушь, – Лекс вложил в краткое словцо всю отпущенную ему природой убедительность. Вышло не очень. – Никто пальцем ее не тронет. У нее влиятельные друзья в администрации института. Один проф Багдасарян чего стоит – целая батарея залпового огня!

– Ага, заряженная рождественскими фейерверками, – хмыкнул мальчик. – Проф трус. Боится потерять теплое место. Избегает любых конфликтов. Вдобавок на прошлой конфе Ингрид в пух и прах разнесла его теорию ползучей колонизации. Багдасарян не рискнет тягаться с Третьим отделом.

– Джет, дружище, – безрадостно вздохнул Александер, – все понимаю, у меня самого уже извилины в морские узлы вяжутся от беспокойства. Но Ингрид осталась на Хатанге, а мы благополучно добрались сюда. Следовательно, майору Чиабелле и его беззубым волкодавам не достало мозгов засечь наш отлет. Может, они даже не отследили наши прыжки по космосу. Они могут и не знать, что мы на Кестагане. Так, запустили наудачу широкий поиск по электронной дактилоскопии, и мы попали в этот бредень. В любом случае, у нас есть как минимум несколько часов форы…

Лекс глянул вниз и быстро пробормотал завершение оборванной фразы:

– …а может, и нет.

У терминала, из недр которого он давеча безуспешно пытался выбить билеты на борт до Рамаяны, нарисовалась пара крепких мужчин в неприметной серо-стальной форме службы безопасности транзитного узла. Несколько лихорадочных взглядов – в зеркальную стену бара, за угол колонны, в сквозную витрину «Четырех миров» – подтвердили наихудшие опасения. Еще двое у лифтов. Двое поднимаются на эскалаторе. Пока никого на платформе монорельса, и остается еще запруженная толпой торговая «труба», но…

С десяток долгих, мучительных мгновений мозг Лекса лихорадочно оценивал ситуацию. Время на размышления и планирование истекало. Решение требовалось здесь и сейчас.

– Джет, слушай сюда. Хватай кэш, – под прикрытием столика он сунул мальчику пачку мультиен, похвалив себя за то, что догадался заранее обратить часть средств в наличку и обругав, что снял слишком мало. – Помни, о чем мы толковали. Не делай резких движений, не геройствуй понапрасну. Если совсем припрет, требуй звонка в Ювенальную опеку. На твоей стороне билль о защите прав несовершеннолетних. В звонке тебе отказать не смогут. Тамошние юристы дело свое знают туго, выдернуть ребенка из-под защиты юристов Опеки почти невозможно…

– Но… куда мне идти? – растерялся подросток.

– Куда угодно, лишь бы я об этом не знал, – огрызнулся мужчина. – О чем не знаешь, того не выдашь ни под зомби-вакциной, ни на ментоскопировании. Глянь вниз, только осторожно. Видишь людей в форме? Паленую кредитку засекли в терминале. Они смекнули: мы в порту и не можем улететь. Большой бада-бум пока не сыграли, некоторые входы-выходы открыты, но всеобщий чес наверняка запущен. Уходи через монорельс. Юркни в норку, затаись, пережди, а там… по ситуации. Думай, хлопче, крепко думай!

– А ты?!

– А я сейчас малость развлеку служивых. Не геройства ради, не думай – чистая логика: под общий хипеш когти рвать сподручнее. Если свезет и прорвусь, свяжусь с тобой. Пароль прежний. Давай, Джет. Ради Ингрид и ее веры в нас. Ради истины.

– Звездный Рейнджер в таких случаях еще добавляет: «Во имя одноногой собачки сержанта Роквелла», – храбрясь, съязвил Джет.

– Точно. Теперь уходи. Прямо сейчас. Иди же!..

Джет сгреб за лямку походный рюкзак с изображением взрыва сверхновой, ссутулился и припустил вдоль прозрачного ограждения. Мимо сияющего портала «Папы Сонга». Мимо галереи бесконечных витрин с копиями вентранской бижутерии, вегетарианской пищей, товарами в дорогу, одеждой, напитками, разложенными на бархате царскими украшениями из погребальных курганов Слаика с сертификатами подлинности прямиком из мастерских Сельвы, к платформам монорельса. Обычный школьник, любовавшийся на взлетающие лайнеры. Или сынишка транзитного пассажира, спешащий вытащить папашку из кислородного бара.

Он ни разу не оглянулся. Толковый парень. Сможет. Обязан смочь.

Александер смотрел ему вслед сквозь поляризованное стекло глассов. Смиряясь с тягостным ощущением того, что мгновение назад стал претендентом на звание самого большого неудачника в человеческом секторе Блока Фузии. И за его пределами тоже. Отличная идея – отправить ребенка скрываться на незнакомой планете. Ребенка, всю жизнь болтавшегося в замкнутом научном мирке Хатанги. Да, Джет успешно обучился искусству быть маленьким взрослым, он сметливый и толковый… но, во имя всех прогнивших костей и утраченных артефактов, он просто младенец в огромном враждебном мире.

Когда тощенькая спина в черно-зеленом худи окончательно затерялась в толпе, Лекс глубоко вздохнул, как перед прыжком с обрыва, поднялся из-за стола и пошел навстречу людям в серых мундирах.

В старинных книгах и фильмах герои часто проворачивали эффектный и совершенно нереальный на практике финт ушами. Охваченный жаждой приключений подросток делает ноги из благополучного дома, без труда проникает на космический корабль и прячется в трюме / транспортировочном контейнере / спасательном челноке. После взлета его непременно обнаруживают. Однако заяц отнюдь не огребает заслуженных пинков по заднице, но после краткого отеческого порицания капитана / корабельного психолога и срочной каблограммы паникующим родителям радостно отправляется навстречу подвигам.

Джету нравились старые приключенческие романы и современные тексты в стиле техноретро – хотя он прекрасно сознавал, у них нет ничего общего с реальной жизнью. Это просто удачный сюжетный ход, древний, как окаменевший навоз Ти-Рекса. Самонадеянного малолетнего нахала, отважно сунувшегося в любом космопорте за двери со строгой табличкой «Служебные помещения, вход воспрещен», засекут и сцапают через пару шагов. Да и вообще, служебные помещения недоступны для тех, у кого нет заветного бейдж-ключа с пометкой «Обслуживающий персонал» .

Заманчивую идею свистнуть бейдж у зазевавшегося служащего Кестагана Джет после краткого обмозгования с сожалением отверг. За полной неисполнимостью.

Лекс велел скрыться и затаиться. Разобьём задачу на составляющие и будем решать поэтапно. Пункт первый – покинуть Большой Пузырь.

Многолюдный, как небольшой город, космопорт глубоко зарылся в прокаленную землю Кестагана, укрывшись от яростного солнца системой защитных куполов. Под портом на десяток километров ветвилась жилая сеть Каверн. Подземный полис со всем необходимым для бесперебойного функционирования. Включая сотни отелей на любой вкус. От шикарных многозвездочных до самых дешевых капсульных.

Охрана Северного Причала беспрепятственно выпустила тощего парнишку в худи маскировочной расцветки «черное-и-зеленое». Он удачно вписался в крикливую и суматошную группу тинэйджеров, вываленных челноком рейса Лайверн – Кестаган. Отойдя подальше, замешкался, оглядываясь. В нелепой надежде хотя бы мельком засечь Лекса. Глупо. Кейс остался шнырять по космопорту, выигрывая время. А может, портовая охрана уже вежливо предлагает ему предъявить распознавателю паспортный чип и проследовать во-он в тот кабинетец для краткой беседы. Увидятся ли они снова?

Не паникуй, твердил себе Джет, когда с тихим шипением сомкнулись двери заполненного до отказа пассажирского лифта. Подземелья Каверн мало отличались от привычных туннелей Хатанги. Бесконечные кольцевые сектора и ярусы, ужатая до предела кубатура. Очищенный воздух, постоянный, на грани слышимости, надрывный гул множества вентиляторов и кондиционеров. Чем ниже, тем обшарпанней коридоры, подозрительней товары в мини-маркетах и агрессивней обитатели. Отходы стекают вниз, таков непреложный закон природы.

На панели летящего в недра лифта значилось тридцать ярусов, Джет выскочил на пятом. По неспешной ленте траволатора съехал парой этажей ниже, через шлюзовый отсек перебрался в соседний сектор. Нырнул в оживленный гипермаркет, вместе с шоблой местных ребят завис у стенда с моделями шагающих дроидов из сериала «Мехавоины» и неожиданно шмыгнул в закрывающуюся кабинку лифта. Для гарантии повторил маневр убегания несколько раз, прежде чем высадился на пятнадцатом от уровня горизонта этаже и двинулся по одинаковым с виду радиальным коридорам, ориентируясь по рекламным щитам и виртуальной карте кварталов Каверны-2.

Топать пришлось довольно долго. Целью Джет наметил маленький кабин-мотель «Пересменка». Номера-ячейки в таких сдавались посуточно. Останавливались здесь небогатые пассажиры в ожидании своих рейсов или встретившиеся в порту парочки, покупавшие два-три часа уединения. Для аренды номера в кабин-мотеле не требовалось заполнять анкету и предъявлять документы. Достаточно набрать на табло длительность проживания, черкнуть кредиткой по кард-ридеру или сунуть в лоток приемника наличные.

Администратор на стойке рецепшена наличествовал – обрюзгший лысый парень завороженно пялился в мини-экран. Мелькали яркие болиды, крупные планы взрывов, агрессивно-яркая реклама и табло результатов. Шла трансляция очередного этапа Смертельных гонок Карнаги – «Выживут только крутейшие!»

Выждав, когда админ напряженно ткнется носом в экран, Джет с независимым видом просквозил к ярусам одинаковых дверец с номерами. Пропустил стайку гомонящих туристов с баулами на колесиках – судя по фенотипу, мутировавших землян с Бэзира-20 – повернулся спиной к неизбежной камере в коридоре и внес трехсуточную мзду. Заполучил поцарапанную карту-ключ с логотипом «Пересменки» и наконец смог защелкнуть за собой дверь. Поздравив себя с тем, что у него вторая степень агорафобии, а вот признаков клаустрофобии отродясь не бывало. Скорее уж он из племени клаустрофилов.

Крохотный номер-капсула казался вполне уютным, напоминая о покинутом доме. Сходящиеся стены, нависающий потолок. Минимум удобств, откидные кровать и столик, встроенный шкаф и крохотная уборная без душевой кабины. Пожелтевший пластик, окислившийся алюминат и облупившееся искусственное дерево. Местечко исключительно для того, чтобы проспать несколько часов и умчаться дальше. Хотя как-то Джет смотрел репортаж о чудике с Салии, годами жившем исключительно в кабин-мотелях.

Окно заменяла голографическая панель, она же видеопроектор. На Хатанге в его комнате было настоящее окно: узкий проем, вырезанный лазерным лучом в диком скальном массиве и забранный толстенным армированным стеклом. С шикарным видом на клокочущую бесконечность Хмурого океана, без устали лупцевавшего огромными волнами в скалы. Усилившаяся дрожь пола под ногами, подпрыгнувшая на пару децибел тональность воющего ветра – по этим приметам старожилы Хатанги безошибочно определяли степень разъяренности морской стихии.

На Кестагане нет моря. Тут стареющий мир и пустыня.

Пристроив рюкзак в шкафу и откинув кровать, Джет щелчком врубил видео. Панель слегка фонила по горизонтальной развертке. На канале местных новостей царила тишь да гладь. Никаких сообщений о волнениях в космопорте или шумных задержаниях. Попрыгав с канала на канал, Джет убедился: на Кестагане все спокойно.

Требовалось вдумчиво прикинуть, как жить-быть дальше. Но сперва – доза флюмогеля и контейнер с таблетками. Он и так опоздал со временем приема. Не до того было.

Тягучий флюм отдавал сладковатым привкусом мяты. Вернее, так уверяла реклама. Джет понятия не имел, какова эта самая мята на вкус. Энциклия сообщала, что мята – эндемик Старой Земли, в первоначальном виде не сохранилась. В современной фармакопее, парфюмерии и пищевой промышленности используется модифицированная мята перечная, скрещенная с ригельской пахучкой.

От таблеток и накопившейся усталости начало клонить в сон. Пару раз клюнув носом, Джет капитулировал, не в силах разрабатывать стратегии и планы. Он нашел убежище и заслужил пять-шесть часов сна. Осталось поставить на коммуникаторе алярму и запустить сомнию, программу-генератор осознанных сновидений.

Сомния у Джета была хакнутая, с вкраплениями собственных разработок, заточенными под заостренное восприятие подмеченного днем. Она неплохо стимулировала подсознательную креативность, но сегодня взбудораженный перелетами и незнакомым местом организм решил взбрыкнуть.

…Джет вынырнул из черной бездны в ледяном поту, с судорожно колотящимся сердцем и застрявшем поперек горла истошным воплем «Маам!..». Встроенный в видео датчик движения, отметив, что клиент затих, перевел панель в режим затемнения – так что привскочивший на койке Джет осознал себя в мягкой рассеянной полутьме. Полутьме незнакомых запахов и очертаний.

«Дышать размеренно и спокойно. Не дергаться. Угрозы нет. Единственная угроза скачет в твоем сознании. Дыши и считай. Мамочку он зовет на помощь, фу таким быть. Еще заплачь и в штаны навали».

От дурацкой привычки беспомощно мамкать Джет благополучно избавился годам к шести. Ингрид честно признавала: мать из нее та еще. Профи-воспитатели в интернате и школе управлялись с задачей формирования характера подрастающего поколения куда лучше, чем его родительница. К тому же она вечно где-то моталась – в экспедициях на другие планеты, в архивах, на конференциях Института Истории. Ингрид и ее коллеги по кафедре специализировались на изучении подробностей земной и ксенической колонизации, предшествовавших образованию Блока Фузии.

Джет не раз задавался вопросом, на кой предмет Ингрид вообще цапнула себе на шею обузу в виде ребенка. Без младенца на руках ей жилось бы значительно легче и проще. Возможно, появление Джета стало экспериментом, поставленным Ингрид ван Хаглунд на самой себе. Гармоничное развитие личности через реализацию социальной роли матери и натуральный живой бэбик. Не результат ЭКО, ИСКИ или суррогатного вынашивания, а состряпанный традиционным и примитивным методом. Возможно, даже довольно приятным… поначалу.

С другой стороны, все могло быть не столь оптимистично. Факт наличия Джета мог служить для Ингрид ежедневным напоминанием: «Не расслабляйся, не твори глупостей. Не доверяй никому, пока не убедишься, что он достоин твоего доверия. А потом перепроверь еще разок, для гарантии».

Последняя версия косвенно подтверждалась твердым намерением Ингрид шлепнуть ярлык «Совершенно секретно» на любые факты касательно личности отца Джета. В анкетах, заполняя графу «Отец ребенка», она решительно ставила прочерки. В социальные службы за помощью в поисках сгинувшего невесть где мерзавца и требованием законных алиментов не обращалась. Правда, и Джету о папаше ничего не грузила. Ни плохого, ни хорошего. Мелькнул – и пусть его.

Из интереса Джет копнул всезнающий Скайнет на предмет догадок, кто тринадцать лет тому мог заинтересованно нарезать круги вокруг юной миз ван Хаглунд. Бесполезно. Как раз об эту пору грянул знаменитый «Прорыв Полудня». На ароматный запах научной сенсации со всех концов Блока Фузии слетелась археологическая и историческая братия различных рас. Со сканерами и лопатами наперевес вспахивая вдоль и поперек руины отдаленной планетки. Свежеиспеченная выпускница ван Хаглунд тоже была там, сведя в ходе активных земляных работ и яростных дискуссий множество знакомств. Одно из них сорок недель спустя – то ли по недосмотру, то ли благодаря сухому логическому расчету – завершилось орущим младенцем. Добро пожаловать в мир, Джет.

Размеренное дыхание и воспоминания привели мозг и нервы в относительное подобие нормы. Не требовалось размахивать дипломом психоаналитика, чтобы понять – пугающий образ бездны есть проекция непрерывного беспокойства об участи близких. Джет надеялся, что Лекс окажется прав в своих прогнозах. Что Ингрид выкарабкается из неприятностей с минимумом урона для научной репутации. Как пить дать, после их с Алексом спешного отлета она всерьез схлестнулась с майором Чиабеллой, старшим куратором Третьего отдела секретности и безопасности Института на Хатанге. Ей придется несладко. Ингрид со многим может справиться, но только не с лишением доступа к материалам Института. Такого она не переживет. Институт – все, что у нее есть. Не ребенок, не сменяющиеся бойфренды, но работа. Лекс это быстро смекнул, в отличие от предыдущих партнеров Ингрид. Оттого и оставался рядом уже пятый год – опять же в отличие от неудачников, чьи вещи Ингрид безжалостно вышвырнула за дверь.

Между наукой и чем угодно Ингрид ван Хаглунд без колебаний выбирала науку и свирепую борьбу за установление истины. Такой уж она родилась на свет. Затея с полетом на Рамаяну с самого начала принадлежала ей. Они с Лексом были только верными сообщниками и исполнителями ее плана.

Вот, доисполнялись. Лекса наверняка уже сгребла охрана космопорта, извещенная коллегами с Хатанги. А Джет торчит в номере задрипанного кабин-мотеля и борется с приступом паники. В желудке трагически урчит. И спать он рухнул, не раздеваясь – воспитатели в интернате с их дотошным армейским аккуратизмом подобного разгильдяйства точно бы не одобрили.

В рюкзаке завалялась упаковка одноразового белья с маркой «Помощь путешественнику». Запасной верхней одежды не было, разве что сгонять в ближайший маркет. Время разжиться едой, потому что доставочный блок номера на запросы пользователя не реагировал и выглядел давно почившим с миром. Лекс наверняка бы явился к админу-любителю Гонок и учинил скандальчик насчет скверного обслуживания постояльцев… но зачем привлекать ненужное внимание? Проще шмыгнуть к автомату по продаже фаст-фуда в дальнем конце яруса и шустро улизнуть в норку с добытыми трофеями. Плевать на химию, которую производители выдают за синтезированную органику. Его мозгу и мышцам позарез необходимы калории.

Хрустя витаминизированным батончиком, Джет пересчитал имеющуюся наличность. Две декады проживания в «Пересменке», если сурово ограничить любые потребности и питаться только из автоматов.

Полезный выход с этакого залегания на дно – нулевой. Да, его не найдут и не схватят, но и торчать в отеле до бесконечности он не может. Бутки иссякнут, неплатёжеспособного жильца вышвырнут из номера, и что тогда?

Переждать, пока не стихнет хипеш, и тихонько свалить с Кестагана, вот что, ответил сам себе Джет. Надорвал пакет с крекерами и прикинул имеющиеся возможности. Если стартовать денька через три, мультиен в обрез хватит на билет эконом-класса до Рамаяны. Билет он закажет через сайт компании и оплатит наличкой в кассах порта. С этим порядок.

Сложности будут при проходе терминала. Его чип-идентификатор наверняка засвечен в базе данных охраны космопорта, это раз. Путешествующий в одиночку тинэйджер вызовет шквал расспросов у сотрудников пропускного пункта, это два. Звезды сходят с орбит, планеты взрываются, былые незыблемые традиции рушатся с диким треском, заклятые враги заключают дружеские союзы, и лишь одно пребывает неизменным. Несовершеннолетний ребенок не отправляется в космический рейс без родителей или сопровождающего – родственника, друга или волонтера той же Ювенальной опеки. Сквозь эту Великую Стену ему не прорваться.

Препятствие невозможно взять штурмом или уничтожить. Допустим.

Галактика – местечко оживленное. Помимо огромных лайнеров известных компаний-перевозчиков, на причалах Кестагана пришвартованы сотни судов. Корабли прилетают и улетают… среди них наверняка сыщутся частные перевозчики. Готовые без лишних расспросов принять на борт пассажира.

Рискованно, признал Джет. Очень рискованно. У компаний фиксированная цена на билет, частник-вояджер заломит втридорога. Особенно если смекнет, в каком аховом положении Джет. А если совсем не повезет, так нарвешься на этих… тьфу, не к ночи… то и дело показывают в новостях, как ловят и судят тех, кто торгует людьми, то живыми, а то и не совсем.

Но попытаться-то стоит. Осуществить, так сказать, предварительный анализ рынка.

Он выкликнул из коммуникатора подборку инфодосок коммерческих объявлений Кестагана за последние сутки. Развесил призрачные экраны полукругом, вбив в поисковик варианты запроса «Частные чартерные рейсы, перевозки, пассажиры».

На него обрушился водопад предложений. Только сегодня, по самой выгодной цене, со скидкой оптовым заказчикам, в кредит по подтверждению любого банка Галактики. Крекеры закончились, он перешел на рисовые мюсли с сушеными фруктами загадочного происхождения. Инструкция рекомендовала перед употреблением заливать продукт кипятком, но Джет решил, что сойдет и всухомятку. Методично исключив из списка компании, выглядевшие подозрительно щедрыми и готовыми по желанию клиента рвануть хоть в закрытую для полетов жакийскую Метрополию Сорбарр, начал просмотр оставшихся, кликая на перспективные.

Название одной из фирм выглядело смутно знакомым. Джет пролистнул ее, спохватился, отмотал страницы назад, шаря глазами по строчкам. Да, вот оно.

«Компания Далине-Вебер. Геологоразведочные изыскания, разведка, бурение, картографирование, оценка перспективности месторождений. Доставка грузов с использованием уникальной методики сверхускоренного перемещения. Опытный межрасовый экипаж высочайшей квалификации, собственный борт класса «Сигурни-4», корабельный ИскИн последнего поколения. Конфиденциальные поручения широкого профиля. Далине-Вебер: от звезды до звезды – в мгновение ока!»

Далине. Цепкая память не подвела. Далине, один из старинных знакомцев Ингрид. Бывший военный пилот, расплевавшийся с армией, подавшийся в коммерцию и основавший свою маленькую компанию.

Лет пять тому Джет виделся с Йонге Далине вживую. Об ту пору Ингрид насмерть разругалась с Артуро, своим тогдашним бойфрендом. Сгребла недоумевающего Джета в охапку и ни с того, ни с сего рванула на прекрасную Тирадию, славную дорогущими курортами. По малости лет Джета тогда куда больше занимало наблюдение за морскими обителями. Но даже его скудного жизненного опыта хватило смекнуть: поездка оплачивалась кредиткой Далине. Тот здорово симпатизировал миз ван Хаглунд и явно рассчитывал на продолжение банкета. Однако по завершении отпуска Ингрид вежливо распрощалась в порту Тирадии с бравым, но разочарованным пилотом и отбыла на Хатангу.

С тех пор Джет переписывался с Далине по каналам блик-связи и знал, что тот по-прежнему числится в ближней френдзоне Ингрид. Пилот и частный предприниматель казался мужиком сдержанным, мрачноватым и насквозь деловитым. Однако Ингрид не раз язвительно замечала, мол, коммерческий нюх Йонге оставляет желать лучшего. Гоняться за рискованными приключениями у него выходит не в пример лучше, чем заключать выгодные контракты.

Разглаживая хрустящие пакетики из-под фаст-фуда, Джет методично складывал их в стопочку.

Вопрос: достаточно ли впечатлений детства, вежливой переписки ни о чем и факта давнего знакомства Ингрид с мистером Далине, чтобы рискнуть обратиться к нему за помощью?

Ответ: недостаточно данных для принятия решения.

Подозрительный факт, нашептанный интуицией. Реклама на инфодоске отдавала привкусом то ли сдержанного отчаяния, то ли, наоборот, безудержного авантюризма. «Конфиденциальные поручения широкого профиля» – поди ж ты! Пусть оно дурно пахнет, лишь бы хорошо оплачивалось.

Хорошо, допустим, вот он, тот самый шанс. Рискованный, призрачный, но шанс. В крайнем случае выяснится, что «Далине-Вебер» загружены делами и не могут принять на борт дополнительного пассажира.

Задумавшись, Джет не сразу осознал, что таращится сквозь полупрозрачные панели на самого себя. Не в зеркало, поскольку единственное зеркало пряталось в уборной. Нет, его лицо возникло на экране видео. Вкупе с логотипом «Новостей Кестагана нон-стоп» и бегущей понизу тревожной строкой. Извещавшей всех и каждого том, что двадцать часов назад на территории космопорта исчез несовершеннолетний подросток. Далее шли полное имя Джета и его возраст.

К объявлению прицепили фотку полугодовой давности, явно заимствованную из архива школы-интерната на Хатанге. Граждан, заметивших пропавшего, просили немедля извещать службу безопасности Кестагана по следующим трекам…

– Блин, – с отчаянием выдохнул Джет. Рванул пакет из-под чипсов, с треском надорвав металлизированную фольгу. – Чтоб тебя вспучило. Чтоб вам всем рухнуть на Изнанку и сдохнуть там в мучениях…

Слишком быстро. Они с Лексом не прокачивали планы для такой ситуации. Нет, только не паника. Спокойно. Местная служба безопасности поймала Лекса и смекнула, что второй беглец скрывается в Кестагане или в Кавернах. Они еще не доперли, где именно. Пока он мчится на шаг впереди преследователей. Но – всего на шаг… Что ж, вариантов нет.

Обоими ладонями Джет с силой взъерошил волосы, превратив модную среди тинэйджеров короткую стрижку «Майор Мотоко» в неприглядное косматое гнездо. Помассировал кончиками пальцев горло, откашлялся. Произнес высоким, ломким голоском испуганного ребенка:

– Простите, я ищу господина Далине…

Стоп. Роковая психологическая ошибка. Ингрид никогда не называла приятеля господином или мистером Далине. Они обожали жаргон Старой Земли. Так они разговаривали на Тирадии, и позже, на сеансах межпланетной блик-связи.

Нахмурившись, подросток спрыгнул с кровати. Вытянулся на полу, быстро и ловко отжимаясь на руках. Вполголоса твердя в такт размеренным движениям: «Та-ва-рисч. Товарисч Далине. Товарищ Йонге Далине», – пока не сбилось дыхание.

Он повторил фразу еще с десяток раз. Добавив заикания и тягучего акцента, признака уроженцев захолустных миров, плывущих сквозь космос в стороне от оживленных спейсштрассе:

– П-простите, мне срочно н-необходим т-товарищ Д-далине…

Порядок. На той стороне увидят и услышат растерянного, чудом сохраняющего присутствие духа ребенка. Одного на далекой планете, ничего не понимающего в запутанных делах взрослых, преследуемого, мечущегося в поисках надежного пристанища. Нужно быть последней свиньей, чтобы отказать такому в помощи. Если верить Ингрид, ее знакомец Далине к бессердечным и безответным хрякам точно не относился.

Но правду ему знать не обязательно. Совсем не обязательно. Во-первых, он мужчина, во-вторых, взрослый. В-третьих, он пока не заслужил ни капли доверия.

Джет вздохнул поглубже, сосредотачиваясь. Натягивая выбранный образ, как силиконовую маску. Лучше перебдеть, чем недобдеть. И держать про запас несколько вариантов плана.

Протянув руку, он отстучал на виртуальных клавишах трек компании «Далине-Вебер».

В номере кабин-мотеля «Пересменка» зазвенел жизнерадостный и мелодичный женский голос, нарисовавший в подсознании Джета образ офигительно прекрасной и бойкой секретарши:

– Компания «Далине-Вебер» рада помочь в решении ваших проблем! Говорит Фелиция, менеджер по работе с клиентами. Пожалуйста, изложите…

– Крайняя необходимость связаться с товарищем Далине, – перебив девушку, выпалил Джет. Со всеми заготовками – нервным придыханием и спотыкающимся акцентом.

Остававшаяся невидимой Фелиция осеклась, вежливо осведомившись:

– Как вас представить?

– Не... Никак. Нужно говорить с Йонге Далине. По личному вопросу. Пожалуйста, – он ткнулся лицом в прозрачный экран, трогательно дрожа охрипшим от едва сдерживаемых слез голоском: – Пожалуйста, умоляю вас. Дело жизни и смерти!..

Джет как наяву увидел эту самую миз Фелицию, сидящую за пультом связи и озадаченно хлопающую длинными накладными ресницами. Клюнет или нет? Прервет трек или все-таки свяжет с Далине? Пусть поверит, она должна поверить!

– Мне очень нужен таварисч Далине! – прорыдал он в микрофон. – Очень срочно! Я в опасности!

Сказать, что после ухода судебных приставов атмосфера на борту «Фелиции» сделалась гнетущей – просто ничего не сказать.

Капитан корабля сидел красный, как стручок сефорского перца, и ни на кого в особенности старался не глядеть. Бортмеханик Рудольф, наоборот, стал белым, как аммиачный снежок – в ярости он не краснел, а, напротив, бледнел – и смотрел исключительно на своего командира, причем очень, очень пристально и со значением. Только навигатор-яут никак не изменился в цвете. Устроившись в эргономическом кресле, он закинул на стол ноги в штурмовых берцах и дожидался начала представления бесстрастно, как искушенный зритель на премьере блокбастера. Даже запасся парой бутылок «Вейдеровского темного особо крепкого» и здоровенной чашкой жареных салийских креветок.

Действующие лица с началом тянуть не стали. Вступил Рудольф. Говорил он долго и громко, на чистейшем берлингере, в праведном гневе достигая иногда простоты и плавности гомеровского стиха.

– Непереводимая игра слов с использованием устаревших идиоматических выражений, – несколько смущенно произнесла Фелиция, когда бортмех закончил. – Упоминаются родственники Йонге Далине по обеим линиям, разнообразные животные и всевозможные формы сексуального контакта, в том числе табуированные и невозможные. Перевести дословно?

– Не надо, я понял, – буркнул Йонге, самым внимательным образом изучая рифление пола у себя под ногами.

– А я нет!!! – заорал Рудольф. – Schweine scheisse, полтора миллиона мультиков! Как?! Сраная Бездна и все черные дыры, как можно наделать столько долгов?! И почему, ради осьминога, мы узнаем об этом от долбанных судебных приставов?!

– Все началось с того заказа на траву от «Вайль Инк», – нехотя выговорил Йонге. – Ну помнишь, гребаные «огурцы Вайля» и сорняки-мутанты для терраформирования планет. Вбухали бешеные деньги в гидропонику, корабль напрочь засрали экологически чистым гумусом, ультрафиолетовые лампы включали по режиму, дождевых червей с Пасифиды покупали… А выяснилось, что херовы сорняки любят все наоборот. Чтоб вместо грунта шлак из реактора и атмосферу из чистого метана с угарным газом. Ну и довезли вместо растений здоровенную кучу…

– Ты мне байки не рассказывай! Помню я, что мы довезли! Очень на тебя было похоже, только весь грузовой отсек занимало! – проревел бортмеханик. – Да, неустойка, да, помню! Но ты ж бил себя пяткой в грудь, мол, покрыл неустойку из резервного фонда? Безналом, с расчетного счета?

– Я и покрыл, – еще более неохотно сказал Йонге. – Только счет был не дебетовый, а кредитный. В «Лекссовом стандарте». Ну не было у меня тогда свободных денег, не было!..

– Кредитный?! В «Лекссовом стандарте»?! – Рудольф перестал метаться по кают-компании и привалился к комингсу, хватаясь за сердце. – У этих вурдалаков?! А чего сразу не у Карнадской Триады? Глядишь, мы бы уже упокоились с миром, чем так мучиться! Хорошо, это триста косых, а остальные?

– Остальные? – Йонге наконец вспомнил, что капитан пока еще он, и решил, что лучшая оборона – это нападение. – Ты последние два года вообще помнишь? Дипломатическая миссия на Гезегене… спец-доставка на Фиорину… авария в Лебеде… Сайнжа постоянно рвался устроить загонную охоту в каком-нибудь захолустье…

– Не переводи стрелки на безответного яута! – рявкнул механик.

– Вот именно, нечего тут, – поддакнул яут, закинув в жвала очередную креветочку. – Тем более, я толком и не поохотился, – прочавкал он набитой пастью.

– Долги порождают долги, между прочим! «Стандарт» кредитует под двадцать четыре процента годовых! Ежемесячная выплата в пятнадцать тысяч, ну-ка! Экономический кризис на четверти планет Фузии, работы нет – а жрать-то нужно? Тебе в том числе? Ремонтироваться «Фелиции» нужно? А налоги? А треклятый сбор за пользование спейсштрассе? Карбон-титановая отделка салона тебе нравится, а платил за нее кто, как думаешь? Вот этот диван в стиле ретрофутуризма – из натуральной кожи, между прочим...

– …не сиди на нем, он куплен в кредит!..

– …тогда я перекредитовался под меньший процент на больший срок в «Кластер-Мерке»…

– …темные боги, еще и «Кластер-Мерк»!..

– …ну нет контрактов, долбаный кризис, бутки я на принтере штампую, что ли?! Ты пойми, одна хорошая сделка, и мы все покроем! Ну просрочил платеж на три месяца, а эти жабы…

При упоминании трех месяцев Рудольф выпучил глаза, выхватил у яута початую бутылку «Вейдеровского» и надолго присосался к горлышку. Навигатор был настолько заинтригован, что даже не пытался возражать.

– Так, – неожиданно спокойным голосом сказал бортмех, уговорив пинту. – Значит, у нас полтора ляма долгов, арест имущества и судебный иск о банкротстве. А-хре-неть. Слушай, деловой, чего ты раньше-то молчал? Фелиция, ты куда смотрела?

– Я командир корабля или где? – гордо выпятил грудь Йонге. – Мои долги – это мои долги, и отвечать за них буду я. Капитан несет ответственность за все, что происходит на борту.

– Капитан наложил приоритетный запрет на информирование экипажа о финансовых делах предприятия, – прозрачным голосом сказала корабельный ИскИн. – Под личный голосовой пароль.

– Пароль? – опешил бортмеханик. – Какой еще пароль?

Йонге, зверски оскалясь, продекламировал пароль. Сайнжа закрякал и загукал, что в категориях яутжа соответствовало гомерическому смеху.

– Такие слова в присутствии леди… – пробормотал Рудольф. – Гм… да. Donnerwetter! Как же ты нас всех подставил! Что делать, что теперь делать?!

Он вновь заметался по кают-компании, бросая испепеляющие взгляды на Йонге.

– Прах побери, Йонге, сколько раз я тебе твердил: переводи бухгалтерию на Фелицию! Скачаем ей парочку новейших программ по делопроизводству, и детка отлично справится! Какого триббла ты этого не сделал?

– Ага, Фелиция будет вести счета, искать клиентов и заключать контракты. Ты – исправно снабжать ее новыми деталями и программами, Сайнжа – прокладывать маршруты и таскать грузы… а доброго старого Йонге бортанем хлебнуть вакуума за полной ненадобностью!

– Фелис в капитаны, – внес ценное предложение яут.

– Постараюсь оправдать ваше доверие, почтенный Сааржанайяахтаунир, – кокетливо отозвалась ИскИн.

– Предатели!..

– Между прочим, выход! – воодушевился Рудольф. – Фелиция, запрос по юриспруденции: если неплатежеспособный должник покончил с собой…

– Эй!..

– …что в этом случае происходит с задолженностью?

– Если договора кредитования заключены на юридическое лицо, главой которого является покойный, имущество предприятия-банкрота подлежит изъятию и продаже с торгов. Полученные средства в первую очередь направляются на погашение задолженности.

– Довольно, я понял. Нам грозит конфискация судна? Неужели ради этого мы вырвали нашу драгоценную девочку из цепких лап армейской разведки? Фелиция, любовь моя! Если эти свиньи посмеют хоть пальцем тебя тронуть, им придется иметь дело со мной!

В сердцах и сгоряча Рудольф едва не плюнул на корабельную палубу, совершив тем самым акт вопиющего святотатства, но титановая выдержка уроженца Берлина-три не подвела.

– Я знаю, Рудольф, – проворковала ИскИн нежнейшей из своих модуляций. Той, от которой экипаж невольно начинал плавиться и выпячивать грудь колесом, ощущая себя героями и напрочь забывая об искусственном происхождении Фелиции. – Я никогда не сомневалась в тебе. Но капитана убивать нельзя. Это неэтично и к тому же бесполезно.

– Фелис в целом исправна и на ходу. Микропрыжок – и пусть ловят нас по всему сектору, – жуткая инсектоидная морда навигатора приобрела малость отсутствующее выражение. Сайнжа интимно шептался по глейтеру с Фелицией, щедро осыпая ИскИн букетами вероятных траекторий бегства.

– Даже не думайте, – Йонге содрогнулся, вспомнив, как рехнувшиеся яут и ИскИн провернули смертоубийственный трюк, разворотив половину причального гейта спейс-порта. – Во-первых, как мы из внутреннего дока выскочим в космос? Угробим же к бесам Кестаган! Во-вторых, допустим даже невозможное: мы успешно слиняли. Куда подадимся, осваивать в одиночестве Темную Зону? На любой планете Фузии нам гарантируют теплую встречу и во-от такенный список штрафов. Будет проще загнать Сайнжу на опыты безумным ученым…

– Полная жопа, – мрачно резюмировал бортмех, запустил пустой бутылкой в капитана (тот увернулся) и исшед вон, грохоча сапогами.

Фелиция предусмотрительно распахнула перед разъяренным Рудольфом дверь кают-компании. Из коридора долетел размеренный тяжкий топот, удаляющийся в сторону мастерской, и взрыв проклятий на чистом берлингере.

– Твои необдуманные поступки крайне огорчают Рхудо-о'фа, – сообщил яут, укоризненно помавая узловатым пальцем с длинным черным ногтем, подпиленным до бритвенной остроты. – А также Фелис и меня.

– А то я не знаю, – Йонге обессиленно откинулся на диванную спинку.

Атмосфера дружеского взаимопонимания и межрасового сотрудничества, царившая на борту МРГК-4425 «Фелиция», грозила вот-вот превратиться в эдакий миниатюрный полыхающий гиперион, и это была уже не просто метафора. Идеально откалиброванная синхронизация экипажа грозила пойти к чертям. Механик отрубил свой канал глейтерной связи, но Йонге и без глейтера ощущал болезненно пульсирующие в висках злость и раздражение напарника.

– Рудольф перебесится. В конце концов, мы с тобой…

– Как оно там… закатай губу, умансоо, – заклекотал предугадавший еще не прозвучавшую фразу Сайнжа. – Я мертв.

– В каком смысле мертв? – опешил Йонге.

– В юридическом, – хрюкнул Сайнжа. – Видишь ли, Йхо-онхе… Я слишком долго не припадал к стопам Великой Матери. После определенного периода безвестного отсутствия меня вычеркнули из свитков живущих. А мертвец распоряжаться имуществом не может.

– Ну тогда ничего страшного, – мигом успокоился капитан. – Так и у нас заведено. Пять лет срока поиска безвестно пропавших, а потом все, покойник… Но ты-то жив! Личность подтверждена, опознание и генетическая экспертиза в твою пользу. Обязаны восстановить в правах.

– Не все так просто, – судя по страховидной мимике, которую за четыре с лишним года Йонге уже научился различать, яут от души веселился. – Возвращение после семидесяти лет в гибернации – подобного прецедента у судейской коллегии Найхави еще не было. Высокомудрые старцы вцепились в мое дело, как голодные гончие в свежую тушу. К тому же мое движимое и недвижимое имущество давным-давно передано в Дом Героев. Это общая казна клана. Согласно традициям, из казны выделяются доли молодым воинам, которые своими личными заслугами подтвердили право на вознаграждение. Первый Дом велик, наши воины отважны, а времени прошло немало…

– Имущество тю-тю, – не утерпел Йонге. – Герои растащили.

– Моя доля полностью вернется ко мне, – возразил яут, – но лишь после того, как толкователи Найхави и Совет Мудрейших придут к решению считать меня живым. И больше того: к моему имени, Саааржанайяахтаунир, «Владеющий Копьем Первого Дома», добавится слог, означающий «рожденный дважды». Это необычно. Я буду гордиться. А самым лучшим, чтобы меня признали живым и дееспособным, было б совершить какой-нибудь подвиг. Так ведь с вами разве совершишь…

– Но ты выкупил первую «Фелицию»! Откуда же тогда взялись средства?!

– Копилку разбил, – ментальные интонации яута были отчетливо глумливыми.

– Нет, подожди, – закипятился Йонге, – я же сам видел… У тебя есть личные деньги! Ты что-то себе покупаешь… Еду там, одежду, охотничье снаряжение… креветочек вот купил…

Капитан чувствовал, что его несет, но притормозить, отдать якоря или выпустить закрылки был не в состоянии. Если Сайнжа на этот раз не спасет, то… конец всему.

– Это деньги на уход за могилкой, – сказал навигатор. Для наглядности вывесив над своей массивной башкой выразительную голограмму – замысловатое сооружение из темного камня и красного металла, украшенное трогательным веночком из разнообразных черепов. Человеческих в том числе.

– Как-кой… могилкой?

– Моей. На Планете Мертвых у меня есть кенотаф. Охотнику и воину без места последнего упокоения никак. Традиции клана предписывают содержать гробницу в порядке и ежегодно устраивать поминальную тризну. С перечислением всех подвигов усопшего. Казначей и говорит мне: статья расходов есть? Есть. Тризну справлять положено? Положено. Вот сам и справляй, еще не хватало, чтоб мы за тебя живого подвиги перечисляли. Но это небольшие деньги. На погашение твоих долгов не хватит.

– Зря ты так. Вовсе я не собирался… – смущенно пробормотал Йонге. Зная, что собирался, да еще как. Щедрая финансовая поддержка навигатора не раз выручала экипаж в сложных ситуациях.

На сей раз, однако, ее ожидать не приходилось. Ни малейшей надежды. Капитан вконец пал духом.

В бурной жизни отважного покорителя межзвездных пространств Йонге Далине случались деньки и получше.

Когда, к примеру, он просто удирал сломя голову от летящей по пятам испепеляющей стены терминуса. Обливаясь потом, хромая и волоча на себе девяносто килограмм тушки потерявшего сознание напарника. Тщетно ища ответа на вопрос: какого хрена деловой союз двух человеческих и одного электронного разума не выкроил пару суток на предварительное изучение особенностей планеты, прежде чем лихим подходом Гаррисона шлепаться на грунт?

Или когда он рассекал на сломанном антиграве над многомиллионным городом яутжа, у которых об ту пору как раз шли массовые народные гуляния в форме повального берсерка. Или готовился отдать концы в пасти огромной рыбины, слыхом не слыхивавшей постулата о том, что человек является венцом творения и царем природы. Или самоубийственно вкачивал себе в мозги архив кластеров корабельного ИскИна – нельзя же бросать верную боевую подругу на мучительную смерть внутри гибнущего борта…

И вот такой человек – да что там, глыба, матерый человечище! – оказался загнан в безвыходную ловушку. Причем загнали его туда не космические пираты, не взрыв сверхновой и не шальной метеорит, а собственная финансовая беспечность и, подумать только, свора мелких крысаков в серых костюмчиках, банковских клерков! Что за злая судьба!..

– Йхо-онхе, – великий воин яутжа бодро схрумкал очередную креветку, – уныние – грех, а молчание – спутник уныния. Поведай без утайки, как ты ухитрился пасть в финансовую пропасть. Дабы избежал я тех путей, что вели тебя.

– Известно как – разбежался и прыгнул. С воплем «нахрена такая жизнь», – огрызнулся Йонге.

Яут терпеливо ждал, потягивая пивко.

– Понимаешь, как-то оно все запуталось… Еще за первый корпус Фелиции до конца не расплатились, а его уже грохнули в хламину. Потратились на второй. Который ты, между прочим, самолично разбил. Ладно, отсудили у «Вейландов», страховку получили, выкрутились. Но все, что было, все ведь ушло, как в песок. Тогда я и взял малость в долг под долбанные сорняки.

Яут фыркнул.

– А сорняки окуклились. Потом еще месяц выгребали червей из блоков памяти и колючки из гель-матрацев. И я взял еще немного – на штрафы, покрытие издержек и поддержание нашей кредит-полетной карты в пристойном состоянии…

Навигатор хмыкнул.

– Понимаешь, когда через неделю платить по счетам, в кармане голяк, в каждый конкретный момент времени взять в долг кажется хорошей идеей. Знаешь, это как отсрочить повешение – на месяцок, на полгода. За полгода, думаешь, столько всего может случиться! Вдруг выпадет золотой контракт с солидным заказчиком? Долги долой, солнце в небе, рыло в кеттиле. А везуха не прет и не прет. Берешь новые кредиты, чтобы покрыть старые. В какой-то момент начинает казаться, что бутки вообще тлен, вон как легко, пошел да подпись шлепнул, и получай. Начинаешь тратить на всякую ерунду – отделка в салон, экопища, диван этот, жаба его пожри…

Яут испустил долгий тихий шип.

– Нет, конечно, моя вина, что уж там. Облажался я, опарафинился по полной, признаю. Но я ж ведь из добрых побуждений! Что еще было делать? Вам не говорил ни слова, наоборот, Фелиции пароль на молчание поставил, лыбу давил, все бодрячком, «спокуха на лице – порядок в доме», чтобы синхрон не разладился… Ведь были у нас, все шансы были соскочить, но не повезло – фатально! Помнишь, мы как раз подписались на разведрейс к 61 Лебедя и все шло отлично, если б ты не засек тот борт, увязший в аномалии и истошно блаживший «Мэйдэй, мэйдей!» И это вы с Фелицией, между прочим, поддержали Рудольфа в его намерениях протянуть руку помощи!..

Яут то ли вздохнул, то ли зевнул.

– Знаешь, Сайнжа, спасибо тебе. Просто за то, что ты такой вот есть и умеешь слушать. Я тебе никогда не говорил, что ты потрясающий собеседник?

– Принят вызов по коммерческому треккеру, – сказал динамик корабельной связи голосом Фелиции.

– Если это «Кластер-Мерк», скажи, что у меня гнойная лихорадка. Хотя нет, лучше скажи, что я опорожняюсь на их логотип, освобожусь не скоро. Или нет, скажи, что…

– Это… ребенок, – микронная пауза между словами и еле уловимый трепет глейтера означали крайнюю степень замешательства корабельного ИскИна.

– Какой, нах, ребенок? В каком смысле – ребенок?

– Несовершеннолетняя, неполовозрелая особь человеческой расы, – монотонно пояснила Фелиция. – Имени не называет, выглядит встревоженным. Настойчиво требует вас, капитан.

– Что-то новое в обработке должников, – хмыкнул Йонге, которого нынче швыряло из сентиментальности в сарказм. – Плачет и просит вернуть долг добрым дядям из «Кластер-Мерка», иначе они утопят его любимую золотую рыбку?

– Просит соединить его с товарищем Далине.

– Товарищ? – насторожился первый пилот. – Он именно так сказал?

– Нет, он сказал…

В динамике палубной трансляции зашелестело, и испуганный, ломкий детский голос произнес:

– Мне очень нужен таварисч Далине! Это очень срочно! Я в опасности…

– Фелиция, переключи вызов на рубку! – крикнул Йонге уже на бегу.

Отсутствовал он недолго. Сайнжа еще пиво не допил, когда послышался нарастающий топот. У входа в кают-компанию звук не прервался, унесся дальше по коридору, где находились личные каюты экипажа. Вскоре оттуда донеслись матерные вопли. Сайнжа скроил рожу, означающую у яутов недоумение, и пошел разбираться.

Первый пилот яростно молотил руками и ногами в дверь каюты Рудольфа Вебера.

– Открывай, швайне хунд! Твою мать, Руди! Отпирай, чтоб тебя! Нет? Ах вот ты как! Фелиция, открыть отсек С-12!

– Согласно протоколу внутреннего распорядка, дверь в указанный жилой блок заблокирована личным паролем механика Вебера, – отрапортовала ИскИн и дверь открывать не стала.

– Отмена голосовых и иных паролей, приоритет капитана, немедля открой эту чертову дверь! – бушевал Йонге. Из каюты не доносилось ни звука.

Сайнжа, двигаясь на удивление легко и бесшумно для столь тяжеленного создания, нарисовался за спиной у первого пилота. Прихватив Йонге за шею удушающим захватом, яут аккуратно, но непреклонно оттащил человека от безжалостно избиваемой двери:

– Хватит портить имущество. Твои кредиторы будут недовольны, получив корабль с дефектами. Что тебе нужно от Рхудо-о'фа?

– Оружие!

– А моя одежда, деньги и мотоцикл не нужны? – донеслось из ожившего переговорника. Помешанный на ретромании механик не упустил возможность процитировать популярный фильм До-звездной эпохи. – Ты неадекватен, хрен тебе, а не оружие.

– Приказ капитана!

– Насрать, я в домике.

– Бунт на корабле!!!

– Сайнжа, вгони ему литровую клизму с церебролином, – меланхолично посоветовал Рудольф. – Чего он буйствует?

– На коммерческий треккер позвонила личинка умансоо… Ургх! – выдирающийся Йонге заехал навигатору в брюхо и, разумеется, отбил руку. – Йхо-онхе ответил на вызов и через два малых периода взбесился.

– Хм, – озадачились за дверью, – напоминает симптомы веруланской трясучки. Фелиция, запрос: прецеденты заражения веруланкой через треккерную связь.

– Отсутствуют, – вздохнула Фелиция, покопавшись в базах данных.

– Рудольф, достал зубоскалить! Сайнжа, когти втянул, быстро! Все, я спокоен, как надгробие ваших будущих могил. Спокоен, я сказал! – в подтверждение своих слов Йонге прекратил бессмысленные попытки пробить кулаком восемь плиток на яутском прессе и поднял над головой раскрытые ладони в жесте перемирия.

Сайнжа разжал захват и демонстративно отступил по коридору на пару шагов. Что, по большому счету, ничего не значило. При необходимости навигатор мог без малейшего усилия скрутить капитана «Фелиции» в симпатичный узелок.

– Объясню позже, каждый миг на счету! Открой оружейный шкаф. Или выдай из своей коллекции, мне все равно. Лайтер, вихревая винтовка, игольник, рейл-привод, да хоть станковый пулемет! Лишь бы помощнее!

– Имею задать насущный вопрос, – Рудольф отнюдь не спешил разблокировать надежное убежище в мастерской и вооружать явного безумца экспонатами из своего ненаглядного оружейного собрания. – На кой тебе оружие? Обоснуй.

– Как капитан корабля, я имею право на табельный лайтер!

– Имей свое право сколько влезет. Прямо сейчас тебе ствол зачем? Я тебе лайтер, а ты мне, чего доброго, лишнюю дырку в организме. Или себе. Не, Йонге, хлебни сперва церебролинчику…

– Да чтоб ты сдох! Коллекторы! Хреновы долбанные коллекторы охотятся за моим ребенком!

В переговорнике квакнуло – не иначе, Рудольф подавился от изумления языком. Зашипел пневмопривод, гермодверь каюты наконец ушла в стену. Легче не стало: на пороге стоял бортмеханик, заполняя собой весь проем.

– Вконец ополоумел, – сказал он, качая головой с искренним сожалением. – Какой ребенок? Откуда у тебя дети? У тебя есть мы, Фелиция и куча долгов. А детей у тебя нет. И никогда не будет при таком образе жизни.

– Есть у меня дети, – уперся Йонге. – Одна штука. Звонил только что. Ты дашь пушку или нет?!

– Scheissen Gott, что за день, – Рудольф завел глаза под лоб. – Не дам. Рассказывай.

– Была одна девушка… То есть девушек было много, но мы конкретно об этой, Ингрид. Я тогда еще служил, а она работала в археологической экспедиции. Встретились, познакомились, хорошо провели время вместе, расстались, – на едином дыхании выпалил Йонге. – Так вышло. Года через два я стукнулся к ней по блик-связи и неожиданно узнал, что наши прогулки под горячим солнцем Полудня закончились появлением младенца. Да, Сайнжа, по глазам вижу, ты меня осуждаешь, жены святы и все такое, можешь даже не говорить. Ну вот не отсыпали нам вашей упертой безупречности насчет баб! Живем, как умеем. Было весело...

– Ты ближе к делу, – поощрил механик.

– А что – ближе? Ингрид не против, чтоб мы с киндером общались, переписываемся иногда, пару раз встречались, то-сё, провели недельку на курорте. При единственном строжайшем условии – помалкивать касательно отцовства. У Ингрид на этом маниакальный пунктик. Мол, я просто старый и давний друг семьи. Пусть Джет считает, что биологический папаша отважно сгинул в исследованиях Дальнего Предела.

– Пока все в рамках логики, следов мозгового слизня не вижу, только последствия половой распущенности, – прокомментировал бортмех. – Что было дальше?

– Она мне только что позвонила по треку…

– Кто, Ингрид?

– Джет. Он сейчас на Кестагане. Я так понял, они летели куда-то с нынешним бойфрендом Ингрид, и в транзитном узле их задержали. Джет улизнул от погони и спрятался в Кавернах. Кабин-мотель «Пересменка» на пятнадцатом ярусе. Он твердит о преследователях. Это наверняка эмиссары из банка. Эти типы схватили ее сопровождающего…

– Стоп, стоп, не так быстро, Mein kopf бум-бум. Так «он» или «она»? Ты кого имеешь в виду, говоря «Джет»?

– Боги, какой же ты зануда!.. Мою дочь, ей двенадцать лет, у нее кризис гендерного самоопределения, в транзитном узле Кестаган ее пытались похитить коллекторы, она мне позвонила, я должен ее спасти! Ее зовут Гизелла-Амарантина ван Хаглунд, для своих – Джет!

– У меня, поди, тоже бы кризис случился, с таким-то имечком, – пробурчал слегка охреневший Вебер, крепко скребя затылок пятерней.

– Все претензии к матери. Она всегда была немного… необычной.

Тут доселе помалкивавший Сайнжа испустил громкий и протяжный клич, вроде ястребиного клекота, и затряс копной дредлоков. Желтые выпуклые глазищи сменили оттенок на оранжевый, предвещающий вспышку ярости.

– Йхо-онхе, ты стал отцом матриарха? Юная матриарх сейчас в опасности из-за твоего – кхааа, грулл! – легкомыслия?

– Наконец до кого-то доперло! И года не прошло!

– Тогда почему ты, альясов помет, топчешься здесь, а не спешишь на помощь? – от возмущенного рева яута в коридоре моргнули лампы. Фелиция заботливо осведомилась через селектор, в порядке ли экипаж.

– Я спешу! А эта жертва евгеники мне ствол не выдает! – заорал в ответ Йонге. – Там, может, этих бандитов взвод, и все злющие!

– Далеко ты уйдешь с пушкой по Кестагану, um Gottes Willen?! – гаркнул Рудольф. – До первого патруля? Никаких стволов! Никакой резни! Нам только пальбы на космической станции не хватало для полного счастья! «Звездолетчик-банкрот открыл огонь по банковским служащим, десятки жертв», читайте в главных новостях!

Йонге попытался отпихнуть бортмеха со своего пути, но Сайнжа оказался проворнее и перехватил капитана в замахе.

– Не надо оружия, – проскрежетал яут. – Я сам оружие. Пойдем вдвоем спасать юную деву. Только прикрой чем-нибудь свою уродливую рожу от камер. Быстро-быстро!

– Ja, schnell-schnell! Одна нога здесь, другая там! – бурчал Рудольф, скептически наблюдая за военными сборами. – А я, будучи единственным, кто сохранил здравость рассудка, останусь на страже Фелиции. Я ей обещал.

…Убедившись, что капитан и навигатор в крайней спешке покинули корабль, Рудольф вернулся в кают-компанию. Вытащил из бара родезийский ликер и сберегаемую для особых случаев бутылочку больтса с Калхиды, прозрачного, как слеза. Смешавшись в бокале, две жидкости превратились в крохотную спиральную галактику, сияющую россыпями звезд из густо-фиолетовой тьмы.

– Твое здоровье, детка.

– Спасибо, Рудольф, – откликнулась Фелиция.

– Ребенок, – протянул механик, нервно расправившись с коктейлем и замутив новую порцию. – Vater unser, чего нам не хватало для полного счастья, так это дуэта закомплексованного подростка и озабоченного папаши. Слыхал я байки о кошмарах материнского инстинкта, но от Йонге подобного маразма не ожидал. Ja, никак не ожидал. Я чувствую, как у меня волосы седеют даже на заднице. Детка, запиши где-нибудь: в ближайшее же время смотаться на Ятрангу и сделать радикальную вазэктомию. Никаких внезапных приветов из прошлого в моей жизни! Знаешь, Фелли, мне ужасно хочется заблокировать входной шлюз намертво и никого сюда не впускать. Только ты и я. Скажи-ка, в каких ты отношениях с ИскИном транзитного узла Кестаган?

– Не понимаю тебя, – голос Фелиции изрядно утратил теплоты. – Согласно инструкции SR2058/19, параграф 2, искусственным разумам запрещено общение без посредничества человека-оператора. Во избежание внештатных ситуаций и образования неконтролируемых цепей связи, могущих привести к…

– Фе-елис, – вкрадчиво пропел механик, – ну что тебе эти паршивые инструкции. Ты ведь такая умница. И по секрету, только между нами – многие из людей прекрасно знают, что вы, ИскИны, украдкой шепчетесь друг с другом. Но закрывают на это глаза, считая, что все разумные создания имеют право на маленькие грязные секреты. Или… может, ты думаешь, что я ревную?!

– А ты действительно ревнуешь?

– Ну… – шестым чувством Рудольф понял, что не имеет никакого права разочаровывать женщину в таком важном вопросе, даже если женщина ИскИн. – Да! Ревную, и весьма. Все же человеческий мозг во многих отношениях уступает машинному. Три тысячи операций в секунду, расширенный спектр восприятия и все такое. Уж конечно, тебе с другим ИскИном интереснее. О, я наивный слепец! Ведь вы же с ним воркуете за моей спиной? Файлами обмениваетесь… да?

– Но, Руди! – оттаяла Фелиция. – Уверяю тебя, нет никаких причин для ревности. Он тебе совершенно не конкурент. Милый старичок, немножко тугодум и ужасно старомоден, но чего ты хочешь при 64-ядерном процессоре «Джи Софт» версии 6.1? Так, бывает, обменяемся парочкой пакетов… о погоде, о наших путешествиях… или он у меня новый антивирус попросит… Невинный флирт, ничего такого, не думай!..

– Ладно, ладно, верю. А вот могла бы ты с ним договориться – так, чисто по знакомству - об одной мелочи? Вздорная услуга, сущая ерунда. Как бы нам подключиться к камерам слежения Кестагана? Приглядеть за нашими горе-спасателями, не натворили бы чего. Ну и подстраховать… если все-таки натворят. Тут подчистить, здесь затереть…

– Рудольф Вебер!!!

– А что Рудольф Вебер? Тридцать шесть лет как Рудольф Вебер. Фелиция, солнышко, я ведь о нас с тобой забочусь! Если эти двое там набедокурят и к нам придут по их следу, мало никому не покажется. Их – под луч, меня – на каторгу, тебя… брр, нет, даже думать не хочу. Ну же, Фелиция, ради всего, что между нами было!

– Ты отвратительный альфонс. Мой ответ – нет.

– А… если я кое-что сделаю для тебя?

– Хм. Если это то, о чем я думаю...

– На целых полчаса! Но без записи.

– Сорок минут. И под запись.

– Ты безжалостна. Я к тебе со всем своим огромным любящим сердцем, а ты меня шантажируешь. Ладно! …под личный пароль. Но обмазываться машинным маслом и нарезать стриптиз вокруг стволового двигателя под «Бразер Луи», как в прошлый раз, не стану, и не проси. И вот еще что. Сделай-ка мне защищенное соединение по этому треку…

– Что может быть не так с этим двуногим, напарник Милфорд? – спросил дежурный узла видеонаблюдения грузовой палубы 6С2, вытянув левую среднюю конечность в сторону одного из мониторов.

Дежурный был октоподом из системы Омфала. Строение тела и устройство органов зрения позволяло ему нести службу, не отвлекаясь от игры в трехмерные шашки, за что напарник Милфорд (человек с Альтерры) люто завидовал разумному осьминогу.

– Что не так с двуногим? – промычал альтерранец, полностью поглощенный ситуацией на игровом поле. – Третья нога выросла?

– Камеры наблюдения показывают, что в лифт один он вошел. Датчик давления в лифте вес в четыреста восемьдесят пять фунтов регестрирует, что двумстам двадцати килограммам соответствует. Напарник Милфорд, может ли особь вашего рода двести двадцать килограммов весить?

– И триста может, – хмыкнул человек. – Которые жрут как не в себя, у тех жопу шире плеч разносит.

– Фразеология твоя не совсем понятна мне. У индивидуума этого пропорции тазовых и плечевых костей обычные. Примерно как у тебя.

– Вот как? – альтерранец поднял глаза на мониторы, но к тому моменту аномально тяжелый двуногий уже покинул лифт. – Ну… Может, он киборг. Или в сортир давно не ходил, хехе. Давай, твой ход.

– Люблю людей я за парадоксальный мыслеобраз и посмеяться умение острое. Давай, тебе шах.

Таким походным ордером группа быстрого реагирования в составе Йонге и Сайнжи пробиралась через служебные коридоры Кестагана. Йонге в замасленном комбезе подсобного рабочего и низко надвинутой бейсболке, а навигатор в силовом камуфляже яутского охотника, делавшем его практически невидимым для большинства вариантов визуального наблюдения. Конечно, если б особо бдительный охранник переключил камеры в инфракрасный режим, или в одном из лифтов по пути случайно набилась толпа – было бы немало удивления по поводу того, отчего вдруг пустое место светится яркой тепловой сигнатурой или больно пихается локтями. Но судьба была благосклонна к безутешному отцу, спешащему вырвать свое чадо из цепких лап коллекторов. До пятнадцатого яруса Каверн парочка добралась без проблем.

Проблемы ждали на месте.

Выходя из дверей очередного лифта, Йонге увидел мерцающие синим и желтым рекламные указатели «Пересменки», рецепшен и уходящие вдаль ряды одинаково скругленных дверец с номерами. У стойки в характерно вертухайской позе – руки за спину, ноги на ширину плеч – спиной к лифту высился здоровый детина, затянутый в сизую с алыми шевронами форму внутренней охраны космопорта. Админ за стойкой что-то торопливо ему рассказывал, стреляя по сторонам испуганными взглядами. Из-за плавного изгиба коридора приближались невнятные вопли и подозрительная возня.

Еще секунда – и появились двое крепких мужчин в штатском, волокущих под белы руки тощего парнишку в подвернутых слим-джинсах и пятнистом черно-зеленом худи. За спиной у подростка болтался небольшой рюкзак.

– Куда вы меня тащите?! – верещал пацан, изо всех сил тормозя стоптанными «спейсмаринами». – Отвалите! Пустите меня! Гады! Педофилы!!!

Йонге засопел, выпятил челюсть и потянул из-под бейсболки тонкую пленку голографической маски.

С этого момента события понеслись галопом.

Двери лифта нежно длинькнули, закрываясь за Сайнжей. Охранник у стойки обернулся на звук, увидел в десяти шагах нечто с жутким радужным пятном вместо лица и схватился за табельный шокер. Двое в штатском, двигаясь с синхронностью хороших профессионалов, вскинули руки к наплечным кобурам. Админ тоже проявил похвальную быстроту реакции – упал за стойку, будто в люк провалился.

«Сайнжа, давай!..» – мысленно завопил капитан «Фелиции», кувыркаясь вперед и влево. В ту же секунду над тем местом, где он только что стоял, прошелся трепещущий лиловый сполох парализатора.

Яут не подвел – одним ударом снес охранника с парализатором. Со стороны это выглядело так, будто здоровенного мужика порывом ветра вздернуло над полом, сложило пополам и унесло по коридору вдаль. Один из штатских тоже выстрелил, Йонге ощутил близкое дуновение раскаленного воздуха: похититель использовал не полицейский шокер, а что-то вроде легкого плазменника «Фотон-44», на ближних дистанциях прожигающего в человеке дыру величиной с блюдце. Второй штатский стрелять не мог, он был чересчур занят. Маленький беспомощный подросток вцепился в него, как рассерженный кот в добермана, и молотил чем попало куда придется.

Малозаметное колебание воздуха, изображающее яута в стелс-режиме, чуть сместилось. Пистолет полетел в одну сторону, стрелок в другую. Приземлился стрелок с грохотом, как вязанка дров, после чего не шевелился и никаких звуков не издавал. Йонге взял на себя второго похитителя и от всей души втащил «двоечку» – как наставлял сержант Сталин: с левой прямым в переносицу, с правой крюк в челюсть. Противник рухнул, как подкошенный. Его плазменник (и впрямь «Фотон», только какой-то экзотической сверхкомпактной модификации) откатился к стене.

Йонге машинально подобрал оружие и отметил, как удивительно тихо и мирно сделалось вокруг. Никто даже носа не высунул из номеров. Баталия длилась не больше трех секунд, звукоизоляция в жилых капсулах прекрасная, а огромное преимущество лучевого оружия в том, что оно стреляет бесшумно. Где-то негромко играла музыка. С еле слышным шелестом уползал с поля боя поверженный охранник в серо-красном. Админ, сидя под стойкой, тихонько икал. Перегнувшись через стойку, Йонге сгреб его за грудки, ткнул в нос жалом плазменника и страшным голосом произнес:

– Пятнадцать минут сидеть, бояться, никому ни звука! Поднимешь алярм – вернусь, сожгу!

– Ааа-ыыыы, – булькнул админ, закрыл глаза и сомлел.

Йонге уронил админа и поискал глазами дочь. Джет стояла неподвижно, вжавшись в стенку и держа рюкзачок перед собой обеими руками, как щит. В прошлый раз вживую капитан «Фелиции» видел Джет несколько лет назад, на Тирадии. Тогда она была бойкой девчушкой с парой торчащих хвостиков, целыми днями носилась по пляжам или ныряла с аквалангом. Теперь она изрядно вытянулась, и внешняя схожесть с Ингрид изумляла. То же худощавое, но жилистое сложение. Такая же напряженная, в струнку, осанка. Даже колючий, настороженный взгляд был таким же.

Умиленный отец сделал пару шагов, намереваясь заключить героически спасенную дщерь в объятия.

Ботинки «спейсмарин» с высоким берцем рекламировались как «удобная, не знающая сносу обувь для дальних походов». Керамопластовый «стакан», тройная композитная подошва со стальным супинатором… в общем, суть в том, что пинок «спейсмарином» в коленный сустав – это очень, очень больно. Особенно если удар приходится прямиком в имплантированный на переломе штифт. А вот нефиг лезть с обнимашками, когда в руке плазменный пистолет, а на морде лица резиновый пузырь с пятнами Роршаха.

Йонге взвыл и припал на одно колено, как оруженосец, приносящий своему рыцарю вассальную клятву:

– Гребучий случай! В схватке с тремя вооруженными бандитами самую тяжелую травму мне нанес двенадцатилетний ребенок!..

– Эээ… таварисч Далине? – нерешительно предположил упомянутый ребенок.

– К вашим услугам, – раздраженно ответил Йонге, растирая колено.

– Скажите что-нибудь такое, что можете знать только вы, – потребовало чадо.

– О боги Бездны… Тирадия! Помнишь стеклянный пляж на Тирадии? Я тебе жакийские поющие шары купил! И еще… («Проклятье, она что-то писала в последних мэйлерах, хвасталась, помнится…») А! Пару декад назад ты занял третье место среди энтузиастов-программеров. Твой мод NPC с нелинейным прохождением квеста включили в будущий проект… как его, ч-черт… «Стратагема»! – выпалил Йонге, вспомнив логотип известной компании, частенько всплывавший на планшетке Рудольфа. – Игра «Звездная реконкиста»! Пятый выпуск!

– Шестой, – всхлипнула Гизелла-Амарантина ван Хаглунд.

И самым позорным образом разревелась.

– Йхо-онхе, – невидимая увесистая лапища рухнула на плечо, неумолимо развернув пилота в сторону межярусных аварийных лестниц. – Время уносить ноги.

На десятом ярусе, когда Йонге малость выдохся, беглецы свернули к жилым коридорам и запрыгнули в первую свободную кабинку лифта. Тонко хрустнул пластик – протянув руку к потолку, яут двумя пальцами раздавил крохотный корпус следящей камеры.

– Заметят же, – Йонге стянул с физиономии постылую маскирующую пленку. – Покатится алярма.

«Она так и так покатится, – откликнулся в глейтере Сайнжа. – Сюда глянь».

Йонге посмотрел. Даже взял в руки и повертел во все стороны, чуть ли не обнюхал небольшую пластинку с чипом, протянутую яутом.

«Было под воротником одного из тех, в штатском. Мы только что измордовали двоих сотрудников Фузийской Безопасности.»

«Какого триббла нужно Безопасности от моего ребенка?!»

«Отличный вопрос, Йхо-онхе».

«Мы их как… насовсем?»

«Не проверял на жизнедеятельность. Что, нужно было?»

Лифт, подрагивая, летел вверх, навстречу яростному солнцу и Большому Пузырю.

– Извини за пинок, – подала голос Джет. Втиснувшись спиной в угол и поворачивая голову туда-сюда, она словно сканировала из-под надвинутого капюшона зеркально-пластиковую кубатуру лифта. – Я отчаялся ждать. Решил, ты забил или заплутал по дороге. Спасибо, что выручил… С тобой пришел кто-то под стеллсом, да? Я слышу. Он шумно дышит. И топчется на месте.

– Эммм, – малость подрастерялся пилот «Фелиции». Черт его знает, как нервный подросток отреагирует на явление яута в облегченной боевой выкладке. Вдруг забьется в истерике или вообще потеряет сознание? – Как бы это сказать…

Сайнжа разрешил проблему радикально. Возник из пустоты, отключив режим невидимости – в двух-с-половиной-метровой чешуйчатой красе, из-за которой ему приходилось нагибать голову вперед, чтобы не въехать макушкой в осветительные панели. Дружелюбно ухмыльнулся, широко растянув клыки в стороны. Джет сглотнула, малость шатнувшись из стороны в сторону – хотя, может, качнулся миновавший очередной уровень Каверны лифт.

– Яутжа, – потрясенно выдохнула она. – Офигеть.

– Яутжа – это когда народ в целом, – внес лингвистическую поправку Сайнжа. – Отдельная особь – яут. Я Сааржанайяахтаунир, Носитель Копья Первого Дома. Можно называть Сайнжа. Вообще-то за сокращение имени положен поединок до смерти. Но вам можно. У вас несовершенный речевой аппарат.

– Сайнжа. Яут. Я запомню, – завороженно кивнула Джет и прищурилась, азартно обстреливая Сайнжу расспросами: – Вы из касты воинов или охотников? Вы телохранитель Йонге или он вас нанял для сопровождения? Можно сделать вашу инсту – это не нарушит каких-нибудь национальных традиций? Мои френды взвоют от черной зависти, когда я выложу такой снимок! Вы знаете, как о вас говорят? Мол, в Галактике полно тех, кто слыхал про яутжа, но совершенно невозможно отыскать тех, кто их видел и остался жив… – она вскинула руку с комм-браслетом. Тихий щелчок, над запястьем Джет повис кадр со схваченной крупным планом оскаленной мордой Сайнжи. Морда смотрелась чрезвычайно выразительно.

– Нет, – вмешался Йонге. – Никаких эксклюзивных фоточек.

– Почему? – слаженным хором возмутились яут (обожавший сливать в Скайнет терабайты своих портретов с тэгами «крутая добыча», «я великий воин», «моя очешуенная физиономия») и Джет (как любой тинэйджер в Галактике, мечтавшая об армии восторженных подписчиков своего твитт-блога).

– Потому что ты прячешься, – напомнил пилот. – Ну-ка представь, если твой блог бдительно мониторят, а тут ты выбрасываешь обнимашки с яутом? Сайнжа, это Джет. Прошу любить и… эээ… жаловать.

– Высокая честь для меня, – яут затряс лобастой башкой и заклекотал, выражая безмерную радость. Десятки металлических креплений и украшений на раскачивающихся дредлоках немелодично зазвякали.

– Эй-эй, прием, – ожила крохотная капелька передатчика в ухе Йонге. – Здесь Вебер. Мы с деткой малость подсуетились, учтя твоя полную неспособность к стратегическому планированию. Организовали для вас зеленый коридор с оркестром. Ковровая дорожка расстелена на гейте Лима-Два.

Рудольф удобно возлежал на диване в кают-компании, одним глазом рассеянно поглядывая на экран с новостями Кестагана, а другим – в бокал с «галактикой». Завидев вернувшийся экипаж и гостью, он перетек из лежачего положение в стоячее.

– Рад видеть всех живыми, и в особенности прекрасную… прекрасного… Verdammt! …прекрасное дитя. Рудольф Вебер, лучший бортмех по эту сторону Пояса Ориона, – представился он, украдкой задвинув ногой под диван пару пустых бутылок. Джет окинула его изучающим взглядом с головы до ног, что-то решила про себя и протянула твердую ладошку:

– Очень приятно, Джет, – механик ответил церемонным рукопожатием. – А где миз Фелиция? Если б не ее понимание, меня б здесь не было…

– Добро пожаловать на борт, – прозвенела по внутренней связи ИскИн. – Я здесь и вижу тебя. К сожалению, не могу поприветствовать тебя во плоти за отсутствием материального облика.

Ощутив себя в безопасности, Джет откинула капюшон худи на спину. Еще не сформировавшиеся до конца черты остренького лица и впрямь смахивали на пацанские. Светло-каштановые волосы высоко выбриты на затылке, длинная челка распадалась надо лбом на две косо срезанные прядки. Кожа болезненно-светлая, на скулах резко выступают два пунцовых пятна – то ли от пережитого стресса, то ли от смущения.

– Миз Фелиция и есть корабельный ИскИн нового поколения? – догадалась она. – В вашем объявлении говорилось – «межрасовый экипаж». Яут, два человека, ИскИн – а кто еще?

– Еще с нами ходил жаки, но сбежал, – буркнул Йонге, стаскивая с себя промасленный комбез. – Не вынес привычки Рудольфа разбрасывать повсюду грязные фонящие тряпки и народного обычая Сайнжи делать абразивный маникюр прямо в кают-компании.

– Неправда, его достало твое постоянное жульничество при заполнении налоговых, – возразил механик, снова обрушиваясь на диван. – Джет, ты это… проходи, садись, будь как дома. Выпить хочешь?

Йонге прожег гостеприимного бортмеха свирепым взглядом. Джет неловко присела на краешек угловатого барного стула:

– Почему так холодно?

– Кондей разладился, – торопливо пояснил Йонге, исподтишка показав Рудольфу кулак. Не объяснять же несовершеннолетней, но весьма сметливой девице, что вынужденное понижение температуры малость снижало сексуальную активность неугомонного в своей любвеобильности яута. Откалиброванный синхрон и успешная личная жизнь экипажа, конечно, прекрасны. Однако что прикажете делать с непреходящей эрекцией, зудящими яйцами и манерой Сайнжи прихватывать напарников-людей за задницу в самый неподходящий момент? Учтя активное теплолюбие яутов, Йонге решил, что лучше малость подмерзнуть, чем быть круглосуточно готовым дать отпор настойчивым яутским домогательствам. Все имеет свои разумные границы, и секс – не исключение. – Рудольф все никак не соберется починить… Так о чем бишь мы?

– О коллекторах, – жизнерадостно возник Рудольф. – Много наваляли?

– А, язви твою душу!.. Джет, я понимаю, ты устал, у тебя жуткий стресс, но у меня вопрос. Много, много вопросов. Для начала, что за чертовщина тут творится?

– Йхо-онхе, – укоризненно протянул Сайнжа, – у тебя в гостях юный матриарх, а ты его пытаешь прямо с порога. Джет, не гневайся на него. Йхо-онхе просто волнуется.

– Я не матриарх, – отрезала Джет. – Я есть хочу.

– И я не волнуюсь, – мрачно буркнул Йонге. – Я спокоен и позитивен, как протон. Руди, ты говорил касательно выпить? Плесни мне водочки.

– Айн момент, – покладисто согласился бортмех и пошел за выпивкой.

Пока он ходил, а Сайнжа, прикрыв глаза, о чем-то советовался с корабельным ИскИном, Йонге сунулся в пищеблок, совмещенный с кают-компанией. Торопливо обшарил шкафы и холодильники для полуфабрикатов, соображая, чем угостить незваную гостью. Странно, еще сутки назад Джет мирно пребывала на другом краю Вселенной. Она жила в строчках мэйлеров, порой прилетавших по блик-связи, и была отмеченным галочкой пунктом в мысленном списке Очень Важных Вещей в жизни Йонге Далине. Теперь она сидела в кают-компании его корабля, быстро и нервно ощипывая пальцами манжеты рукавов худи. Он отвечал за ее жизнь и благополучие – и не испытывал по этому поводу ровным счетом никакого восторга. Йонге даже не представлял толком, как с ней говорить.

«Какого ляда на борту нет ничего, кроме бухла и полной кладовки протеиновых брикетов?» – раздраженно воззвал он к отсутствующему напарнику.

«Брикеты не трожь, – прилетело от Рудольфа. – Собственность навигатора. Он обещал оторвать голову любому, кто покусится на его запасы. На закупку продовольствия для экипажа за последние двое суток капитаном денежных средств не выделялось! – в майнде капитана возникла анимированная рожа, ехидно дразнящаяся раздвоенным языком. – Пошарь в нижнем шкафу, помнится, там валялась пачка чокоатля… Слушай, чего эта твоя Джет так на меня косится? Даже стремно малость.»

«Брезгует отвратным зрелищем пьяного берлинца», – надорванная пестрая пачка оказалась на месте. Йонге заварил чокоатль, добавил пару галет и преподнес Джет. Девчонка обхватила чашку обеими ладонями, грея пальцы, и зыркала исподлобья то на капитана, а то на навигатора.

Вернулся Вебер с запотевшим стаканчиком «Ядерной». Пока Джет мелкими глотками отхлебывала напиток, пилот в два приема прикончил гранчак, поджариваемый с трех сторон глейтерным излучением крайне заинтригованных соратников и ИскИна. Пауза затягивалась. У Йонге возникло ощущение, что сейчас у него задымится либо макушка, либо задница.

– Так чего с тобой происходит?! – в конце концов рявкнул он.

Пожалуй, переборщил и с резкостью, и с громкостью. Джет втянула голову в плечи и сжалась в комочек. Чашка задрожала в ее руках, и Джет с преувеличенной осторожностью поставила ее на стол. На глазах выступили крупные слезы.

– Хорошо, хорошо, извини, – немедленно сыграл отход незадачливый допросчик, внутренне содрогнувшись при мысли, что сейчас придется унимать подростковую истерику. – Все, не плачь, прости меня, я слишком груб. Но ты ведь пойми, я очень волнуюсь. В конце концов, мы же должны понимать, что творится, просто для того, чтобы решить, что делать дальше. Не расстраивайся. Давай так: расскажи хотя бы то, что знаешь. Начни с того, почему вы улетели с Хатанги. Ты ведь не один летел, так?

– С Лексом, – кивнула Джет. – То есть с Александером. Это бойфренд Ингрид. Они вместе уже несколько лет, – она сосредоточенно нахмурилась. – Последние полгода я жил в интернате, потому что Ингрид и Лекс отбыли в экспедицию.

– В какую экспедицию? – машинально спросил Йонге.

– На Курциаль, – без раздумий ответила Джет.

Фелиция вывела над столом голограмму требуемого сектора Блока Фузии, где возле своего желтого карлика одиноко нарезала круги прохладная планета земного типа. Про Курциаль Йонге кое-что слышал краем уха. Включенный в планы Второй Волны по терраформированию, этот мир позже был признан бесперспективным, не дождавшись появления колонизаторов. Жизнь на нем развилась до стадии позвоночных ящериц и птиц, но затем эволюция застопорилась. Тихий, пустой, малость потусторонний мирок на обочине малоиспользуемой спейсштрассе К-305, на который никто никогда не претендовал, почему-то удостоился внимания Института Истории.

– Гм, – Йонге воззрился на полупрозрачную схему. – Они же ксеноархеологи. Что может интересовать ксеноархеолога на планете, где разумной жизни никогда не было?

– Без понятия.

– Фелиция?

– Статей или отчетов о результатах историографических изысканий на Курциале в течение трех последних декад в Скайнете не публиковалось. Проверить закрытые разделы?

– Пока не надо. Ладно, проехали Курциаль. Ингрид с бойфрендом вернулись из экспедиции. Что дальше?

– Ингрид заказала нам с Лексом билеты до Таульги. Я не усек, с какой радости должен внезапно срываться в неизвестность посреди учебного семестра. Ингрид огрызнулась, мол, руководство школы она берет на себя, моя задача – скоренько упаковаться. Мы поссорились, она разозлилась. Прежде с ней такого не бывало, она всегда умеет держать себя под контролем. А тут взревела голодным тапасом, мол, это не моего ума дело. Ага, я внезапно лечу невесть куда – и это совершенно не мое дело? Я ей что, посылка, которую достаточно запаковать и отправить «Фед-экспрессом»?

Фелиция изобразила масштабированный участок пространства между Хатангой и Таульгой. Через несколько секунд к ним добавились траектории перелетов Таульга – Станция Цецилия и Станция Цецилия – Кестаган.

– Наиболее вероятный маршрут от Хатанги, – пояснила Фелиция.

– На Кестагане Лекс усадил меня в кафе, сам ушел к билетным терминалам. Там его окружили люди в форме охранников космопорта и быстро увели. Он успел подать мне условленный сигнал: «Беги и прячься». Я сделал, как велено. Но понятия не имел, сколько придется торчать в мотеле. Спустя полсуток психанул и откровенно сдрейфил. Стал думать, как выбраться с Кестагана, додумался до чартерных рейсов. Шерстил инфодоски, увидел название вашей компании и твое имя. Вышел на связь. Ты ответил, велел ждать. Вместо тебя вломились эти... с пистолетами. Скрутили и повели. Остальное сам знаешь.

– Ты и твой спутник провели бок о бок больше восьмидесяти стандарт-часов, – подключился Рудольф. – За это время он ни разу не обмолвился о цели путешествия? Не брякнул по неосторожности ни полсловечка о причине, погнавшей его в такой далекий рейд? У тебя самой… самого должны же быть какие-то предположения!

– Во-первых, Лекс – бойфренд моей матери. Он не мой биологический отец, не задушевная подруга и не дружок по классу, – с неожиданной резкостью отчеканила Джет. – У нас неплохие отношения, но и только. Школьный психиатр сказал, я должен научиться очерчивать свои социальные границы и защищать их. И помнить, что личное пространство других людей заслуживает уважения и невмешательства. Поэтому я и не лез к Лексу с расспросами. Во-вторых, меня ведь никто не похищал и не увозил тайком. Мы отправились в путь с ведома и разрешения Ингрид. В-третьих, перелеты и прыжки – штука чрезвычайно скучная и однообразная. В основном я дрых, шлифовал курсовые проекты, когда позволял Скайнет – мотался с кланом в данжи. Лекс всю дорогу торчал в обнимку с лэптопом. Отчет об экспедиции строчил, что ли. Мы добирались до очередного спейс-узла, пересаживались на другой борт и мчались дальше. Лекс твердил, у него все под контролем. Сказал, на Кестагане точно выяснится, оправданы его подозрения или нет. Обещал при любом раскладе без утайки рассказать мне все, когда доберемся до места. Но – не успел.

– До какого места? – спросили капитан и бортмех хором.

– До Рамаяны, – тихонько произнес подросток, прикрыл глаза и ушел в себя.

Йонге и Рудольф переглянулись. Первый пилот поймал себя на том, что с каждой минутой все сильнее сожалеет о героическом порыве мчаться спасать Джет. Поведанная история пестрила зловещими недоговоренностями и нестыковками, вдобавок издавая сильнейший душок грядущих неприятностей. Мало им своих финансовых бед, что ли?

– Джет, а вот эти парни из безопасности, что явились по твою душу… они не упоминали банк «Кластер-Меркантайль»? Аббревиатуру «К-М» или коллекторскую службу?

– Нет, – помотала головой Джет. – Они сказали, поступила наводка от админа «Пересменки», видевшего объявление о розыске пропавшего ребенка. Меня то есть. У них был приказ изъять меня из отеля и поместить в отделение Ювенальной опеки.

– Тебя объявили в розыск? – потерял нить логической связи Йонге.

– Ну да.

– Фелиция, сводку новостей…

– Уже, – откликнулся ИскИн. – Объявлена в розыск по станции Кестаган Гизелла-Амарантина ван Хаглунд, двенадцати лет. Причина: похищена, разыскивается родителями.

Рудольф громко прокашлялся.

– Настойчиво голосую за немедленный сеанс переговоров с родительницей юной леди, – заявил механик. – Уж она должна быть в курсе, куда и зачем отправила собственного ребенка.

Йонге досадливо цыкнул зубом:

– Блик-связь с Хатангой, угу. Ты что, настолько богат? В лучшем случае мы можем кинуть запрос. Дней через десять дождемся ответа.

– Бедность отвратительна, – изрек Рудольф. – Когда мы с Фелицией задумаем податься в другой экипаж, в первую очередь пробьем финансовое состояние компании. Если оно окажется ниже шести пунктов по индексу Джобса, перетопчутся без наших услуг, да, детка?

– Вы совершенно правы, товарищ Вебер.

«Заткнитесь, а? Капитан думает!»

Ничего толкового в многоопытную голову Йонге Далине придти не успело, ибо, влекомый соблазнительным ароматом недопитого чокоатля, на стол смачным шлепком спланировал из потолочного вентканала Шмютцель.

Шмютцель был нынче в дружелюбном модусе. Каковое дружелюбие продемонстрировал всеми возможностями, отпущенными природой волосатому пауку размером с кокер-спаниеля. Растопырил в метровом размахе передние ноги, стоя на четырех задних, и приветственно задрал желтые, лаково блестящие педипальпы. Вот, говорила его жестикуляция, посмотрите, это ничего, что я выгляжу близким родственником пандорианских аркиоп-убийц. Крест на головогруди, я совершенно не такой!

Кличку несуразному созданию, четырёхглазому и восьмилапому, дал Рудольф. В переводе с необерлинского – Крошка Мерзость.

Приволок Шмютцеля на борт Сайнжа, вернувшийся с гостевания у дальних родственников на Даркхате. Специфическое чувство яутского юмора сподвигло навигатора на то, чтобы контрабандой протащить тварюшку на борт и потихоньку выпустить в вентиляционную систему. Занятая взлетом и выходом к петле прыжка Фелиция слишком поздно засекла незваного гостя. Когда засекла, то не нашла ничего лучшего, как объявить общую тревогу и запустить программу защиты от биологического заражения.

Гигантский паукан оказался непростой добычей. Он ловко путал следы, проникал хуже керосина в любую щель и ставил на путях отхода хитроумные ловушки из неимоверно клейкой паутины толщиной в палец. Когда в сетях напрочь запутались все шесть малых сервисных дроидов, на охоту вышел непосредственно экипаж в лице капитана и механика. Фелиция давала приблизительные наводки, в которой части ее владений имеет смысл искать проклятущего пришельца. Сайнжа в загонной охоте участия не принимал, вмешавшись лишь под финал – когда поиски таки увенчались успехом и матерящийся Рудольф волок изловленного гада к утилизатору. Гад шипел и кусался, яут же авторитетно заявил: для полной гармонии на борту просто необходим корабельный любимец. Вот он и раздобыл достойного кандидата.

Это будет способствовать славному синхрону, сказал Сайнжа. Только зацените, какие шикарные клыки, сказал Сайнжа. Паукан проявил себя настоящим воином – сколько раз сумел ловко улизнуть из-под самого носа глупых и неповоротливых умансоо! – и следовательно, заслужил право на жизнь. А кто попробует его убить, будет иметь дело со мной.

Это стало решающим аргументом.

Озадаченная Фелиция не смогла уверенно классифицировать серо-желто-полосатое существо, предположив, что перед ними некая разновидность псевдоарахнидов, эндемик малоизученной Даркхаты. По настойчивому требованию Йонге незваного гостя подвергли санобработке и полному обеззараживанию. Йонге требовал запереть тварь в вольере, но Сайнжа щедро даровал Шмютцелю полную свободу шнырять по кораблю. На возражения напарников яут извлек из ножен любимый тесак и задумчиво проверил остроту кромки на когтях.

Паукан оказался мудр и лишний раз на глаза людям старался не попадаться. Более того, бывал полезен. Однажды Рудольф обнаружил в укромном уголке двигательного отсека склад его припасов – тщательно обмотанные паутиной тушки вездесущих крыс, этого древнего корабельного проклятия, и невесть как проникших на борт арлезианских паразитов-ушебти. Бортмех, конечно, Шмютцеля любовью нежной не полюбил, но при виде его начинал пространно рассуждать, что вот-де всякая тварь в природе нужна, даже такая срань господня, как эта.

Зато Сайнжу арахнид почитал за любимого хозяина. Разъезжал у яута на плече, прятался в каюте великого охотника и с его попущения обильно жрал любую сахарозу, до которой оказался большим любителем.

Разумеется, Шмютцель не мог устоять против запаха чокоатля.

Когда перед Джет на стол плюхнулся восьминогий корабельный захребетник и бочком заковылял к ее чашке, девочка отреагировала адекватно: заверещала и отшатнулась, свалившись со стула.

– Ёб!.. Сайнжа, сколько раз просили, следи за гаденышем! – заорал Йонге. – Убери его к едрёной матери!

– Он тоже хочет познакомиться, – объяснил яут. – Не маши руками и не издавай громких звуков, это пробуждает в нем агрессию.

Паукан добрался до источника соблазна и начал, алчно шелестя, выжирать остатки чокоатля из плошки. Завозился, яростно соскребая жвалами вкусняшку с гладких стенок.

От природы бледная, Джет вдруг пошла багровыми пятнами. Кашлянула, словно давясь, и тоненько засипела, беспомощно разевая рот, не в силах ни вдохнуть, ни выдохнуть. Ухватилась обеими руками за воротник худи, дергая с такой силой, что материя затрещала. Из покрасневших глаз брызнули слезы.

– Джет! – взлетел с места Йонге. – Джет, что…

– Стремительно прогрессирующая аллергическая реакция, – встревоженно прозвенела Фелиция. – Причина может быть в секреции, выделяемой питающейся особью арахнида. Рекомендую как можно скорее вынести насекомое за пределы помещения.

– Рюкс-сак, – с трудом прохрипела Джет. Вдобавок к слезящимся глазам у нее обильно потекло из носа. – В рюкс-саке…

Рудольф оказался быстрее, рванув молнию рюкзачка Джет и резким движением вытряхнув содержимое на пол кают-компании. Дождем посыпались трехмерные маркеры, пестрые флешки, серебряные блистеры и упаковки салфеток. Глухо тукнулись о ковровое покрытие два пластиковых контейнера и складной лэптоп. Раскатились баллончики аэрозолей, один, отлетевший в сторону, ударился о ботинок Йонге. Следуя подсказке Фелиции – «Вот этот!» – пилот сгреб голубой скользкий баллончик с маркировкой «Дарпинон, антигистамин» – и втиснул в мелко трясущиеся руки Джет.

Едва не выбив себе зубы насадкой, девчонка торопливо сунула раструб ингалятора в рот и дважды с силой надавила клапан. Баллон исправно пшикнул, Джет с жутковатым всхлипом вдохнула и мешком осела на стуле.

– Ну все, с меня хватит. Мелкому паразиту точно не жить, – сквозь зубы процедил Йонге, шаря по поясу в тщетных поисках кобуры. Шмютцель поспешно взбежал по подставленной руке яута, оседлал его плечи и дерзко оттуда шипел. – В измельчитель спущу. Нет, лучше выброшу в открытый космос.

– Он не нарочно, – вступился за любимца Сайнжа.

– Да мне плевать. Убери его с глаз моих. Джет, ты как?

Оскорбленный яут молча покинул кают-компанию, унося паукана с собой. Механик присел на корточки, ссыпая в рюкзак разлетевшееся имущество Джет.

– Паршиво, – по слогам выговорила Джет, неловкими, дергаными движениями утирая салфетками льющиеся ручьем слезы и сопли. – Клятая аллергия. Щаз отходняком накроет и стану полностью никаким. Мне б рухнуть в койку…

– Конечно, – Йонге запоздало прикинул, где бы пристроить гостью.

– Я перекидал барахло из твоей каюты к Сайнже, – вполголоса сообщил Рудольф, бросая в недра рюкзака последнюю флешку. – Слушайте, в медотсеке есть гравикресло. Посидите тут, я в два счета приволоку его сюда.

– Н-не надо. С-сам д-дойду, – проскрипела Джет, жадно и сосредоточенно втягивая в расправившиеся легкие очищенный воздух корабля.

Переубедить ее не удалось. Упрямая девица доковыляла до капитанской каюты на своих двоих – хоть и цепляясь мертвой хваткой за плечо Йонге. Войдя, свалилась на ортопедический, с эффектом памяти и пятью режимами подогрева матрас первого пилота и отрубилась прежде, чем уронила голову на подушку. Красные пятна на ее лице вроде бы пошли на убыль и дышала она ровно, почти без хрипов.

Йонге аккуратно накрыл ее одеялом. Получился маленький продолговатый бугорок, такой одинокий и беззащитный на краю обширного лежбища. Подобная картина была просто обязана вызвать приступ неконтролируемого родительского умиления, но Йонге испытывал лишь зудящую, лавинообразно нарастающую тревогу. У Джет проблемы с аллергией – и, судя по запасливо набитому блистерами рюкзаку, целый букет невесть каких болячек. О чем вообще думала Ингрид, отправив нуждающегося в постоянном медмониторинге ребенка в длительный вояж?

«Йонге, хорош пялиться на личинку, живо волоки сюда свою задницу! – глейтер вздрогнул от голоса механика, раздраженного и возмущенного. – Сайнжа, ты тоже! Говорил же вам – без трупов! Зашли, прихватили девчонку, быстро смотались, чего сложного?»

«Мы никого не лишили жизни, – возразил яут. – По крайней мере, намеренно».

«Ja? В самом деле? Глянь местные новости, узнаешь много интересного».

Сайнжа опередил капитана. Когда Йонге влетел в кают-компанию, яут и механик в четыре глаза таращились на экран. В кадре сменялись знакомые рекламные указатели и холл кабин-мотеля «Пересменка», только теперь они были отделены силовыми щитами и традиционными полосатыми заграждениями. Покачивалась на антигравах капсула с эмблемой службы внутренней охраны Кестагана. Двое копов вежливо оттесняли назад собравшихся зевак, мерцали белые искры блиц-вспышек. За мутными полотнищами щитов перемещались силуэты.

Камера нацелилась на ведущего. Фелиция чуть прибавила громкость:

– …неожиданно трагическое развитие. Как помнят наши зрители, более восемнадцати часов назад было объявлено об предполагаемом исчезновении несовершеннолетней Гизеллы-Амарантины ван Хаглунд, уроженки Хатанги. Первоначально была выдвинута версия о том, что миз Хаглунд покинула космопорт самостоятельно…

– Гизелла-Амарантина, – с непередаваемой интонацией протянул Рудольф. – Где твоя подружка откопала такое имечко? Его вроде перестали давать детям еще в до-звездные времена!

– Джет назвали в честь Гизеллы Мак-Тирнанн, – буркнул Йонге. – Одной из основательниц Института Хатанги.

– Наверно, у той тоже мама была стебанутая.

– Заткнись, ни черта ни слышно.

– …сообщение от Риккаро Моралеса, дежурного администратора кабин-мотеля «Пересменка». Мистер Моралес уверял, якобы опознал в одной из постоялиц миз Хаглунд. К мотелю немедленно выдвинулся патруль в количестве трех человек. Вскоре диспетчер принял их сообщение: миз Хаглунд жива, свободна и невредима. Патрульные сообщили, что выводят ее из номера для доставки в отделение Ювенальной опеки. Однако…

Поворот камеры показал черные пятна плазменных попаданий на кремовом покрытии стен и длинные носилки, аккуратно накрытые белым чехлом.

– Сотрудник службы безопасности Кестагана, выживший после нападения неизвестных лиц, вызвал подмогу. К сожалению, еще двоим выжить не удалось. Мистер Моралес, получивший обширную черепно-мозговую травму, отправлен в госпиталь Второго уровня. Обнаруженная Гизелла ван Хаглунд вновь бесследно исчезла. Служба безопасности ведет расследование и опрашивает свидетелей, представитель полиции заявляет, что выдвигать версии еще рано. Общее интервью с прессой назначено на тринадцать часов местного времени. Можно только гадать, было ли случившееся в «Пересменке» киднеппингом или непредвиденной стычкой патрульных с криминальными группировками Придонья…

Экран заполнил крупный план хмурой Джет.

– «Новости Кестагана» обращаются ко всем и каждому с единственным вопросом: вы видели эту девочку? – трагически воззвал к аудитории репортер.

– Обширную черепно-мозговую травму? Этот лысый хмырь? – растерянно повторил Йонге. – Я его пальцем не тронул. И… два трупа? Не знаю, Сайнжа, как там твой, но не мог же безопасник обрыбиться от простого человеческого хука в челюсть. Или мог?

Бортмеханик ответил ему долгим, безмятежным взглядом.

– Знаешь, Йонге, – сказал он наконец. – Чем дальше я тебя узнаю, тем больше утверждаюсь во мнении: когда речь о тебе, возможно все. Если завтра ко мне в кабаке подсядет пьяный космен и начнет плести, будто видел в вакууме голую бабу верхом на единороге, я отвечу: «Подумаешь, удивил! Это ты еще не летал с таварисчем Йонге Далине!»

– Пока все под контролем, – осторожно успокоила капитана ИскИн. – Мы с Рудольфом… приняли меры и отследили ваш путь туда и обратно. Никто не заподозрил, что пропавшая и разыскиваемая миз Хаглунд преспокойно вернулась в космопорт через служебный терминал. По пути следования вам встретились только шесть человек, нижние чины в грузовых доках Лима-Два. С девочкой вас видел оператор погрузочного комплекса «Титан» в шестом коммерческом доке…

– Придется его убрать, – буркнул Рудольф. Фелиция отмолчалась, но в самом ее молчании крылась мегатонна ледяного неодобрения.

За нее ответил навигатор:

– Люди вашего племени могут быть плохими бойцами, но среди них встречаются прекрасные аналитики. Наш арест, Йхо-онхе, всего лишь вопрос времени. В сложившихся обстоятельствах я снова предлагаю силовой вариант. Микропрыжок – и…

– И за нами вышлют патрульный корвет, – отмахнулся Йонге. – Арестовывать не станут, просто распылят на атомы.

Великий воин надулся и раздраженно запыхтел, часто дергая верхней половиной клыкастой челюсти.

Механик яростно поскреб белобрысый затылок:

– Допустим, что инфа об убийствах – чистой воды вброс. Само по себе это означает только одно: фройляйн Джет почему-то жутко необходима Управлению Фузийской Безопасности. Полиция и безопасность включат приберегаемые для такого случая зловещие планы типа «Сеть», «Перехват» и «Облава». Кестаган захлопнут. Но безопаска пока еще не знает, что Джет на борту «Фелиции». Не берусь сказать, сколько минут или часов форы у нас есть, но они есть. Отсюда единственный вывод: нужно рвать когти – прости, Сайнжа, за оскорбительный каламбур – да побыстрее. Гейты открыты, корабли уходят на орбиту. Йонге, ну-ка прикинь – какой минимум наших кровных необходимо швырнуть «Кластеру», чтобы они отцепились от нас и сняли арест?

– Штрафы за просрочку. Компенсация банку за упущенную выгоду. Подтверждение гарантийных обязательств. Пени по накопившимся невыплатам. Фелиция, чтоб не считать: сколько? – произнес Йонге.

Фелиция озвучила сумму. Рудольф кивнул:

– Посильно. Уговорю.

После этих слов наступила тишина. Капитан с навигатором воззрились на бортмеха, как новообращенные поклонники Темного Кхтулку на своего пророка. Потом Сайнжа осторожно булькнул:

– Обоснуй.

– Пару дней назад в местной кантине я познакомился с одной милой кошечкой… – состроив загадочное лицо, начал механик.

– Рудольф, за ногу твою мамашу. И папашу заодно, – не выдержал Йонге. – Хоть одна твоя история может не начинаться с того, как ты подцепил в кабаке девицу легкого поведения?

– При чем тут девицы? – оскорбился Рудольф. – Вовсе она не легкого поведения, а очень даже строгих правил. По Терранской классификации – эйлуридос, коренная уроженка Вентурии. Длинные уши и хвост прилагаются. А еще она знаменитость. Ты ее отлично знаешь. Ее имя всплывает в титрах всех твоих любимых фильмов – тех, что хранятся в папке «Софт-сейвы-21».

– Какого ляда ты шарился в закрытом архиве капитана?!

– Искал, на что бы с приятностью вздрочнуть на сон грядущий. Итак, медиа-персона, вентурка, фильмы из заветной папочки – кто же она? Фелиция, детка, не подсказывай!

– Рудольф, – простонал Йонге, – ты заколебал. Тебе не кажется, что сейчас не время для семейной викторины?

– Никогда нельзя упускать случай блеснуть интеллектом. Сайнжа, твои версии?

– Действующие лица во всех фильмах разные? – уточнил яут.

– Разные. Я б сказал, разнообразные.

– Но особь с Вентурии всегда присутствует?

– Ага.

– Значит, она принадлежит к числу создателей фильмов, – сделал вывод Сайнжа.

– И-и представитель Найхави уверенно движется к победе! – азартно провозгласил Рудольф и попрыгал на диване.

– Врешь, – усомнился Йонге.

– Представь себе, нет. Космос ужасно тесен.

– Крисса Этлин запросто шляется по забегаловкам на Кестагане?

– Она прилетела заради участия в мультикультурном конгрессе. В перерывах бродила по развлекательному ярусу Кестагана. Выглядела такой одинокой и потерянной в толпе, что, как настоящий джентльмен, я был просто обязан подойти и завязать разговор. Слово за слово, так и познакомились. Ну подумай, какая женщина может устоять против ходячего совершенства в моем лице?

– Она же эйлуридос, – напомнил Йонге.

– Истинная красота и обаяние не ведают расовых преград.

– Умансоо, хорош играть в загадки, – недовольно рыкнул Сайнжа. – Кого встретил Рхудо-о'ф и чем нам поможет его знакомство?

– Криссу Этлин он встретил, – объяснил первый пилот. – Она режиссер, одна из известнейших во Втором Блоке. Вот только как бы это сказать… ее слава малость специфична. Миз Этлин уже десяток лет руководит созданием фильмов группы Три-Икс. Те, что выпускаются под паролем «Разрешено к просмотру только совершеннолетней и половозрелой аудиторией».

– Понятно, – кивнул яут. – Вспомнил, где видел это имя. «Притяженья больше нет». Про жаки и матриарха-вилья, они всю жизнь переписывались по блик-связи, а встретиться так и не сумели. Я смотрел. Три раза. И еще «Безмолвие империи». Мне понравилось. Особенно часть про крушение корабля и как потом выжившие…

– Короче, я поставил ей парочку коктейлей и развлек байками из жизни нашего бравого экипажа, – перебил механик. – Она крайне заинтересовалась. Все выспрашивала про планы на будущее. Мол, если сыщется свободное окно в графике, как насчет участия в ее проекте?

– Каком таком проекте? – насторожился Йонге.

– Великий проект по возрождению докудрамы, – охотно разъяснил Рудольф. – Почти как мокьюмент, но мокью сейчас по большей части – низкопробный сатирический ржач для невзыскательной аудитории. Миз Этлин мечтает вернуть докудраме былую серьезность. И она готова платить. Точнее, не она сама, а ее студия. Щедро платить, Йонге. Эй, кэп, слышишь меня? Прием, прием, Кестаган вызывает товарища Далине!

Йонге молча уткнулся лицом в ладони. Выпестованная им компания вот-вот рухнет под финансовым бременем. Злобные кредиторы повсюду. Невесть откуда взявшийся ребенок с откровенно подозрительными уверениями в полнейшем неведении – и пристальное внимание службы безопасности к этому ребенку. Трупы, которых не было, в холле дешевого мотеля. Считанные часы до того, как Кестаган станет захлопнувшейся ловушкой. Скандально известная в половине Галактике режиссерша порнофильмов заливает одиночество в компании его механика.

– Мама, – едва слышно пробормотал он. – Мама, это просто страшный сон, правда? Мама, я хочу проснуться.

Сайнжа утешающе похлопал капитана «Фелиции» по спине, едва не порвав когтями футболку. Мол, все образуется.

– Рудольф, – окликнул механика Йонге.

– Ja?

– Ты наверняка обменялся с миз Этлин треками.

– Само собой.

– Набери ее. Прямо сейчас, пока я не передумал. Скажи, мы готовы встретиться для переговоров.

– Уже сделано, капитан. Собственно, пока ты просил маму тебя разбудить, миз Этлин вошла в Лима-Два и через минуту запросит у Фелиции разрешения подняться на борт.

Последние полсотни лет уроженцы Вентурии уверенно лидировали в области модельного и ювелирного дизайна. Оригинальные украшения, созданные в тамошних модных домах, зазывно сияли в любом уголке Фузии – от дешевых подделок в сувенирной лавке до стоящих небольшое состояние подлинников, снабженных в довесок всеми возможными степенями защиты.

Взошедшая на борт «Фелиции» миз Этлин блистала, как и подобало истинной вентурке. Элегантный, но совершенно нефункциональный костюм последней модной коллекции «Агрессия асимметрии», пригоршня сверкающих колец и двойное ожерелье салийского черного жемчуга. Здоровенные треугольные уши напряженно подрагивали под тяжестью вычурных каффов и крепившихся к ним тонких цепочек.

Пресловутого хвоста Йонге не разглядел, на миг ослепленный нарядом гостьи и ее незаурядной внешностью.

Миз Крисса могла похвалиться весьма внушительными объемами и полнейшим презрением к удручающему многих женщин факту, что годы неумолимо берут верх. Как всякий эйлуридос, она смахивала на громадного прямоходящего зверя из рода кошачьих со Старой Земли, только не обильно пушистого, а почти безволосого. Множество глубоких кожных складок на лбу и вокруг крупного носового выступа придавали ей суровый и брезгливый вид. Бледно-серый нос часто подергивался, втягивая незнакомые запахи. В такт его движениям трепетали короткие густые вибриссы, присыпанные искрами зеленого глиттера.

Быстро и часто перебирая широченными лапами, грузная, коротконогая и великолепная Крисса Этлин вплыла в кают-компанию. Прищурив миндалевидные глаза, с интересом оглядела экипаж «Фелиции».

– Р-рудольф, – вшитый под кожу мультитраслейтор удачно имитировал глубокое мурлыкающее контральто, идеально гармонирующее с внушительным обликом знаменитости. – Р-рада снова тебя встр-ретить.

– Миз Крисса, – механик едва ли не бархатным ковриком расстелился под ногами гостьи. Вентурка уселась, аккуратно подобрав струящийся волнами длинный подол. – Мы даже мечтать не могли о таком счастливом случае. Знакомься, это Йонге, наш капитан и давний поклонник твоего творчества. А вон там – Сайнжа, навигатор. Он с Найхави, впрочем, по нему это сразу заметно.

Сайнжа приветственно оскалился. К удивлению Йонге, прославленный режиссер задрала узкую верхнюю губу, явив небольшие острые клыки, и громко зашипела. Представители двух столь разных народов явно обменялись любезностями.

– На нашей студии работают сотрудники-человеки… земляне, – исправилась Крисса, сверившись с лингвистической базой переводчика. – Они очень опытные и компетентные, с ними приятно иметь дело. Люди часто привносят в проекты неожиданные идеи, но они какие-то… в них совсем нет скрытого притяжения. Нет внутреннего огня. Они тусклые. Рудольф совсем не такой, как они, – механик самодовольно приосанился. – Его бы я с удовольствием поставила перед камерой. Вместе с вашим навигатором. У яутжа нет такого понятия, как игровой кинематограф, верно?

– Снимаем, что видим, – кивнул Сайнжа. – Иные миры. Редкую добычу. Поединки, состязания, гонки. Воинам ни к чему выдумывать то, чего нет. Но многим из нас любопытно узреть то, что выдумывают другие. Твои выдумки я тоже смотрел. Они… увлекательные.

– Благодар-рю, – миз Этлин качнула головой. Остро и холодно сверкнули грани самоцветов в ее украшениях, бросив радужные блики на матовый пластик кают-компании. – Р-рудольф сказал, с вами можно говорить откровенно. Совсем-совсем откровенно. Мол, у вас нет предубеждений и моральных запретов. Я правильно поняла?

– Н-ну... нет, предубеждения у нас сыщутся, но в целом – да, так и есть, – осторожно подтвердил Йонге. Гадая, что такого мог натрепать любопытной вентурке товарищ Рудольф. Этот любитель неумеренно флиртовать и пускать пыль в глаза случайным знакомцам.

– Я знаю, вы пребываете в постоянном синхроне с искусственным интеллектом своего корабля… – начала Крисса, – кстати, почему он молчит?

– Она, – поправил Рудольф. – Наша Фелиция очень благовоспитанная леди. Фелиция, ау? Скажи хоть словечко!

– Я слушаю, – сдержанно откликнулась ИскИн. – И знакомлюсь с фильмографией миз Этлин. Крайне познавательно.

– Огорчилась, – страшным шепотом пояснил Йонге. – Другая дама на борту, какой стресс, какое нешуточное испытание для нервов. Фелиция, детка, не расстраивайся. Для нас ты всегда останешься единственной и неповторимой.

Узкогубый рот Криссы растянулся к ушам – вентурка успешно имитировала мимику человеческой улыбки.

– Побочным явлением вашего синхрона является ментальная связь экипажа, – продолжила миз Этлин. – Вы вправду улавливаете мысли друг друга?

– Да, но стараемся дистанцироваться и не погружаться слишком глубоко в чужой разум.

– У некоторых из присутствующих в голове не разумные мысли, а постоянный белый шум, прерываемый истошными паническими воплями, – авторитетно разъяснил Рудольф. – Раздражает, знаете ли.

– Специфическое людское чувство юмора. Я с ним уже сталкивалась, – миз Этлин на миг сложила уши, прижав их к черепу, и продолжила с интонацией профессионального лектора: – Слияние человеческого и искусственного разумов почти всегда ведет к болезненной созависимости. В малочисленных человеческих экипажах она может обернуться катастрофическим сбоем системы управления кораблём, но ее купируют регулярным приемом нейрокорректоров. Вам удалось сфокусироваться на чувстве глубокой привязанности друг к другу, сформировав устойчивое подобие жакийского триумвирата – такой вывод я сделала из рассказа Рудольфа. Он истинен?

– Совершенно, – без труда заглушил заговоривших напарников Сайнжа. – От первого до последнего слова.

– Возникновение и укрепление чувственных связей между столь несхожими созданиями, – увлекшись, Крисса неожиданно легко и изящно всплеснула широкопалыми кистями. – Идея стара как мир, но всегда находит отклик у аудитории. Прекрасная основа для сценария.

– Миз Этлин, – попытался вернуть беседу на деловые рельсы Йонге, – хотелось бы взглянуть на контракт… ну, и узнать, как вы намерены вести процесс. Для начала – группу из какого числа помощников вы прихватите с собой. Мы ведь не круизный лайнер, места на борту немного. Надо прикинуть, кого куда приткнуть…

– Я буду одна, – бодро заявила Крисса. – Давно не практиковалась в выездной съемке. Но у меня будет много кейсов с аппаратурой. Очень хрупкой аппаратурой. Контракт? Пересылаю, – ее усыпанный камнями комм-браслет тоже был миниатюрным произведением искусства.

«Принято, – прошелестела Фелиция. – Стандартные условия расторжения, неустойки, соблюдение техники безопасности, взаимная ответственность сторон… Участники съёмок имеют право обсуждать сценарий и вносить предложения по его корректировке. Сценарий может меняться согласно художественному видению режиссера… Обширный перечень психологических фобий и сексуальных практик, отметить допустимые по шкале приемлемости… »

– Я предполагала ограничиться пределами интерьеров корабля, – миз Этлин окинула взглядом кают-компанию и осталась недовольна, – но теперь вижу: этого недостаточно для всестороннего раскрытия вашего потенциала. Натурные съемки на открытой местности, вот что нам поможет. В контракте указана сумма аванса, но я уговорю руководство увеличить ее, если вы согласитесь. Десять дней, больше не потребуется. Всего лишь десять дней в какой-нибудь живописной местности… – она задумалась. – Только не Тирадия и не Эйрика. Примелькались до оскомины, их пейзажи опознают с первого взгляда. Что-то дикое, неизведанное…

– Скууль, – с готовностью предложил яут.

– Ага, чтобы нас сожрали. Крисса, не слушай этого маньяка, – отмахнулся Рудольф. – Это заповедник для яутской охоты. Там смертельно опасно все, начиная от микробов и заканчивая большими тварями. Нужно что-то поспокойнее… Капитан?

– Меня беспокоит статья касательно высокорейтинговых съемок, – медленно проговорил Йонге. Да, миз Этлин была склонна романтизировать отношения своих персонажей и ни разу не снимала бессюжетной горячей порнушки… и экипаж «Фелиции» который год ведет совершенно предосудительный образ жизни, во имя поддержания синхрона весело кувыркаясь на матрасе с яутом… Но выделывать акробатическую камасутру под прицелом камеры ради спасения компании? – Понимаю, без них не обойтись, но есть альтернатива. Можем поделиться архивами Фелиции. Мы туда сливали кое-какие личные записи…

– Нет! – оглушительно взвизгнула ИскИн. Йонге аж подпрыгнул:

– Радость моя, что с тобой?

– Это моя личная интеллектуальная собственность, – с неожиданным упрямством заявила Фелиция. – Я решительно возражаю против просмотра данных записей посторонними людьми, не являющимися членами экипажа. Это наносит оскорбление моей личности и разрушает гармонию моего внутреннего мира.

– Вот обеими руками «за», – поддержал механик. – Кэп, не лезь к детке. Разозлится и вообще все потрет.

– Какие вы трепетные. Эгоисты, напрочь не способные пожертвовать личным во имя общественного, – вздохнул первый пилот. – Хорошо, миз Этлин, декада натурных съемок. Где-нибудь в поясе спутников Таульги.

– То есть вы согласны? – опешила вентурка. Она готовилась к длительному и упорному сопротивлению, а победа сама упала ей в руки.

– Ну да. Чего время тянуть? Заверим контракт, вы перебросите нам обговоренный аванс и отправимся в путь. Сайнжа, не щелкай впустую жвалами, взгляни, когда открывается ближайший коридор на орбиту и много ли желающих покинуть Кестаган.

– Два полусредних периода, – недовольно отозвался яут. – Как там по-вашему... три стандарт-часа и восемнадцать запросов.

Крисса Этлин, поднеся ко рту крохотный микрофончик гарнитуры, замаскированный под одну из наушных цепочек, вполголоса вела переговоры с юридическим и финансовым отделом студии.

– Мы согласны внести десять процентов аванса, – сообщила она. – Остальное – только после начала работы, оценки вашей перспективности и отсмотра первоначального материала в студии.

Механик, явно проводивший в уме те же стремительные вычисления, что и Йонге, отрицательно мотнул головой.

«Не укладываемся».

«Блесни обаянием, уговори ее раскошелиться».

«Не прокатит, – с искренним сожалением признал Рудольф. – Если б дело было только в Криссе, но средствами-то распоряжаются боссы студии…»

– Миз Этлин, при всем безмерном уважении к вашей особе, десять процентов – этого недостаточно. Нам нужна обеспечительная гарантия. Раз уж мы продаемся с потрохами вашей студии, то желательно материальное подтверждение намерений.

Последовал новый виток переговоров. Крисса хмурилась, собирая кожу на лбу в крутые валики, и пару раз даже повысила голос на невидимого собеседника. Напарники ждали. Рудольф гонял из угла в угол рта жевательную палочку, Сайнжа казался полностью ушедшим в себя, Йонге не мог отделаться от мерзкого ощущения, что футболка на глазах становится мокрой от пота. Напряженно позванивал натянутый в ментальном подпространстве глейтер.

– Они согласны, – наконец уронила Крисса Этлин.

На столешнице, превратившейся в сенсорную панель, возникли экземпляры заключаемых договоров и гарантийный лист с фирменным логотипом студии. Мертвой хваткой удавив непрошенные сомнения, Йонге черкнул в нужных графах электронную подпись. Режиссер, получив разрешение и одобрение, изящно расписалась рядом, заверив подпись касанием чипа-идентификатора. Рудольф длинно и шумно выдохнул. Подписанные документы, превратившись в набор единиц и нолей, упорхнули в базы данных Фелиции.

– Отлично, – Йонге вовремя удержался от нестерпимого желания поаплодировать самому себе. – Экипаж, по местам. Фелиция, поставь нас в список отбывающих и вызови мне «Кластер-Мерк», я испытываю стремление сказать им пару ласковых. Рудольф…

– Да иду я уже, иду. Раскомандовался.

– Я не рассчитывала так скоро отправляться в путь! – запротестовала вентурка. – Мне нужно собрать аппаратуру… вещи в дорогу, дать указания сотрудникам, попрощаться…

– Свяжитесь с ассистентами на студии, отправьте им список необходимого оборудования, пусть шустро волокут все в порт, – посоветовал Йонге. – Упустим точку старта и останемся торчать на Кестагане еще сутки, а то и больше.

Крисса прикрыла глаза морщинистыми веками и издала сдавленный звук, наверняка эквивалентный человеческому «прах меня побери». Выкликнула из комм-браслета виртуальную планшетку и горячо заспорила с кем-то, появившимся на экране.

– Ее надо куда-то поселить, – в коридоре Рудольф придержал рвущегося в рубку первого пилота. – У тебя занято, в мастерскую – только через мой труп…

– Почему занято? – в мыслях Йонге уже вел яростный мысленный спор с юристами «Кластера», доказывая, что гарантийное письмо студии служит достаточным обеспечением финансовой состоятельности компании «Далине-Вебер».

– Потому что там спит Джет.

– Ох, – факт наличия на борту Джет умудрился под шумок напрочь выветриться из озабоченной головы капитана «Фелиции». Точно. Джет. Которую нельзя бросать в Кестагане на произвол судьбы и придется брать с собой. – В гостевой каюте у нас что?..

– Склад охотничьих достижений навигатора, – с готовностью наябедничал Рудольф.

«Сайнжа! Сайнжа, ты где?» – мысленно заорал Йонге.

«В рубке, просматриваю траектории на Таульгу», – буркнул отвлеченный от любимого дела яут.

«Бросай все и марш в гостевую каюту. Чтоб там не осталось ни одной гнилой кости и ни одного вонючего позвоночника!»

«Еще раз назовешь так мою добычу, Йхо-онхе, и я пополню свое собрание твоим черепом».

«Нам надо разместить матриарха, – влез Рудольф. – Причем с удобствами. Именно для этого мы и спроектировали гостевую каюту. Вытащи оттуда свой драгоценный хлам, будь хорошим яутом».

«Хорошо, – зловеще согласился Сайнжа. – Так и быть, ради спокойствия матриарха я уберу трофеи. Я перенесу их к себе».

«Нет, в грузовой отсек!» – Йонге вовремя смекнул, чем это грозит ему и Рудольфу. Каюта Сайнжи была самой большой и вместительной на корабле, рассчитанной на совместное проживание всех членов экипажа, но и трофеев у великого охотника накопилось немало. С него станется заботливо разместить щерящиеся клыками и острейшими рогами огромные черепа на любых плоскостях и постоянно рявкать на людей, чтоб ничего не задевали. Вдруг сломают его ненаглядные останки.

«Трофеям не место среди грузов».

«Твоим трофеям самое место на свалке. Кто тут командует, я или ты? – Йонге влетел в рубку, на входе ловко избежав столкновения с недовольным яутом и привычным движением вбросив себя в объятия капитанского кресла. – Фелиция, «Кластеры» на связи?

– Да, первый пилот.

– Переключи их на меня и запускай предстартовую проверку, протоколы Альфа-4, Бета-8, Сигма-5. Машинное?

«На месте машинное, – бодро откликнулся Рудольф. – Пошел разогрев, тридцатиминутная готовность. Протолкни нас побыстрей на старт, за мной не заржавеет. Я сыт Кестаганом и его песком по горло».

– Заказанное миз Этлин оборудование прибывает в течение ближайшего стандарт-часа. Навигатор проводит срочное освобождение жилого блока С-17 от личного имущества.

– Спасибо, детка. Пожелай мне удачи в бою с кредиторами, – Йонге вздохнул поглубже, сосредотачиваясь. Ловя такой краткий и такой ослепительно одуряющий миг в жизни любого пилота – мгновение пробуждения корабля. Когда из корпуса, обильно начиненного электроникой, Фелиция превращалась в прекрасное живое существо, не ведающее преград. Пилоты подсаживались на это мимолетное ощущение крепче, чем на любой существующий наркотик, и Йонге Далине не составлял исключения. Он бы просто-напросто сдох, оказавшись прикованным к самой роскошной из планет и лишившись возможности летать. Возможность полного единения с кораблем, вырывающимся из объятий планетного притяжения – ничто в мире не могло сравниться с этим чувством. Оно стоило высокой цены, которую требовалось заплатить за право быть пилотом – и ничего, что во имя беспрепятственного выхода «Фелиции» в космос он сейчас с пеной у рта переругивался с финансовым менеджером «Кластер-Меркантайль».

«Йонге, – в нарушение неписанной традиции ИскИн врезалась в яростную дискуссию, обрубив аргументы представителя «К-М», – Йонге, местные СМИ только что упомянули попавшего на камеру слежения вероятного подозреваемого, чернокожего мужчину с Сефоры. Они заподозрили, что миз Джет вернулась в космопорт – добровольно или принудительно. Служба безопасности начинает протокол запуска в пропускные терминалы программ-анализаторов и опрос личного состава грузовых доков».

«В Кестагане уйма терминалов и еще больше камер. Прикинь, сколько они провозятся, вычисляя ее?»

«Четыре стандарт-часа, двадцать восемь минут, шестнадцать секунд, – не замедлила с ответом Фелиция. – Нашли бы быстрее, но ИскИн Кестагана в результате микросбоя перенес в архив записи видеокамер наружного наблюдения за последние шесть часов».

«Поцелуй его от нашего имени, да пожарче. Время до точки старта?»

«Один час, пятнадцать минут, сорок секунд – при условии подтверждения снятия финансового ареста, наложенного на МРГК «Фелиция», борт четыреста сорок двадцать пять. Погрузочные дроиды принимают на борт багаж пассажирки Этлин. Поступил запрос от бригады тягачей космопорта на перемещение к стартовой площадке, время ожидания ответа – не более десяти минут ноль-ноль секунд, иначе забронированное место перейдет к следующему в очередности».

«Пять минут, Фелиция. Дай мне ровно пять минут».

Краем глаза Йонге засек появление механика. Рудольф занял свое место, окружил себя мерцающей сферой виртуальных экранов и нырнул в расчеты мощностей. Следом прибыл недовольный всем сущим яут, вступил в безмолвную – но, судя по жестикуляции и яростному взревыванию навигатора, весьма оживленную – дискуссию с ИскИном касательно оптимальной траектории перехода с орбиты Кестагана на спейсштрассе МР-36, ведущее к Таульге. Менеджер «К-М», призвавший на помощь коллегу из юридического отдела, наконец дрогнул под бешеным напором капитана «Фелиции», подписав необходимые документы и позволив проштрафившемуся борту покинуть Кестаган. Воткнув на прощание отравленную стрелу – строжайшее предписание впредь не задерживаться со своевременной кредитной выплатой. В противном случае руководство банка уже не будет столь снисходительно к должникам.

Подхваченная с трех точек транспортерами, «Фелиция» слегка вздрогнула и неспешно покатила мимо ряда соседних кораблей по направлению к стартовому гейту.

– В машинном порядок, – доложился Рудольф, взмахом руки свернув все экраны в один, разделенный на несколько секторов. – Первая ступень движка готова к запуску на орбиту, разогрев второй и третьей проведен на 32 и 45 процентов соответственно.

– Фелис провела сравнительную оценку веера траекторий, – подключился Сайнжа. – Я бы взял вторую. Но Йхо-онхе ведь тут же поднимет крик, мол, я опять пытаюсь тебя угробить. Так что рассматриваем четвертую или пятую.

– Пакет данных банка «К-М» принят и отправлен на рассмотрение диспетчерской службе Кестагана, – отчиталась Фелиция.

– Пассажиры?

– Миз Джет пребывает в состоянии фазы глубокого сна. Миз Этлин находится в гостевой каюте, ведет переговоры с сотрудниками. Напоминаю, не обозначены статусы пассажиров.

– Присвой пока обоим «вип без права посещения рубки и технических отсеков», – решил Йонге. – Потом разберемся со статусами.

– Капитан, диспетчерская на связи.

Привычный стремительный обмен репликами. Мелкая нарастающая дрожь, пробегающая по корпусу Фелиции. Тончайший стеклянный звон глейтера, отдающийся вибрацией в позвоночнике и подтверждающий идеальную синхронизацию экипажа.

– Борт «Фелиция», говорит порт Кестаган. Предполетный план принят и одобрен. Очередность вылета – третья. Доложитесь о готовности.

– Борт «Фелиция» к запуску готов, – мореходы седой древности, наверное, тоже вздыхали с облегчением, поднимая якоря и оставляя позади защищенность гаваней. Там, на опустевших причалах, грудой брошенных вещей валяются былые заботы и проблемы. Здесь и сейчас – только неспешно откатывающиеся в стороны шлюзовые ворота и распахнутое навстречу желтое небо Кестагана.

– «Фелиция», взлет разрешен. Ведем вас до орбиты. Удачного полета.