Создатель звезд

XII. Чахлый дух космоса

Когда наша Галактика смогла, наконец, провести полное телепатическое исследование космоса, она обнаружила, что жизнь в космосе находится в очень неустойчивом положении. К этому времени в космосе осталось очень немного молодых галактик – большинство уже давно миновало пору своего расцвета. Мертвых и погасших звезд в космосе было гораздо больше, чем живых и светящихся. Во многих галактиках вражда между звездами и разумными мирами привела к еще более катастрофическим последствиям, чем в нашей Галактике: мир установился только после того, как обе воюющие стороны безнадежно деградировали. Однако в большинстве молодых галактик до этой вражды дело еще не дошло. Наиболее пробудившиеся духовные существа других галактик старались просветить невежественные звездные и планетные сообщества, чтобы предотвратить конфликт между ними.

Теперь коллективный дух нашей Галактики присоединился к небольшому, разбросанному по космосу, сообществу наиболее пробудившихся и духовно развитых существ-галактик, цель которых состояла в создании воистину космического сообщества, обладающего едиными разумом и духом, составлять которые должны разум и дух всех разнообразных миров и населяющих их индивидуумов. Посредством этого галактики надеялись обрести такой творческий потенциал и такие способности к пониманию, какие невозможно обрести на обычном галактическом плане.

Мы, исследователи космоса, включенные в коллективный разум нашей Галактики, со сдержанной радостью обнаружили, что теперь находимся в тесном единении с десятками других разумов-галактик. Теперь мы (вернее, «я») ощущали медленное движение галактик, подобно тому, как человек ощущает движение своих собственных членов. Со своих десятков точек обзора «я» наблюдал за «метелью» из миллионов галактик, струящихся и кружащихся, постоянно отдаляясь друг от друга ввиду неумолимого «расширения» пространства. Но хотя пространство расширялось по сравнению с размерами галактик, звезд и миров, – «мне», сложному по строению, с разбросанным по галактикам «телу», пространство казалось всего лишь большим сводчатым залом.

Изменилось и «мое» ощущение времени, ибо теперь, как это уже было в начале моих приключений, целые эпохи пролетали как одна минута. «Я» воспринимал всю жизнь космоса не как невероятно длительное и неторопливое шествие от очень далекого и непонятного источника к величественной и еще более далекой вечности, а как короткую, безрассудную и безнадежную гонку со стремительно несущимся временем.

Наблюдая вокруг множество отсталых галактик, я казался самому себе одиноким разумным существом, заблудившимся в краю, населенном лишь варварами и дикими животными. Загадочность, тщетность и ужас существования теперь терзали меня особенно жестоко. Ибо мне, духу этой маленькой группы пробудившихся галактик, оказавшейся в последние дни жизни космоса в окружении невежественных и обреченных орд, казалось, что нет надежды на триумф в каком-нибудь другом месте. Мне казалось, что я охватил своим взглядом все пространство существования. Никакого «другого места» быть не могло. Я точно знал, сколько существует космической материи. И хотя «расширение» пространства уже отдаляло галактики друг от друга со скоростью, сопоставимой со скоростью света, телепатия по-прежнему связывала меня с любой точкой космоса. Многие мои составные части были физически отделены друг от друга непреодолимой пропастью, созданной непрерывным «расширением». В телепатическом же смысле мы представляли собой единое целое.

Я, коллективный разум десятков галактик, казался самому себе бесплодным и неудачливым разумом всего космоса. Составляющее меня пестрое сообщество обязательно должно было расшириться и объять все бытие. В критический момент истории космоса полностью пробудившиеся существа обязательно должны были преодолеть все препятствия на пути к полному знанию и поклонению. Но этого не случилось. И только сейчас, на поздней стадии истории космоса, когда его физический потенциал был почти исчерпан, я добрался до устойчивого духовного роста. Потому в умственном смысле я все еще был подростком, хотя мое космическое тело уже находилось в стадии распада. Я был эмбрионом, отчаянно пытающимся развиться в космическом яйце, желток которого уже загнивал.

Когда я оглянулся на пройденную вереницу эпох, то был удивлен не длительностью этого путешествия, в результате которого оказался в нынешнем состоянии, а его поспешностью, суетливостью и даже кратковременностью. Вглядываясь в самое начало истории космоса, когда из хаоса возникли туманности, а звезды еще не родились, я по-прежнему не мог разглядеть никакого ясного источника. Я видел лишь тайну, такую же непостижимую, как и те, которые пытаются разрешить ничтожные обитатели Земли.

Точно так же, когда я попытался проникнуть в глубины своего существа, то натыкался на непостижимую загадку. Хотя мое самосознание было на три степени пробуждения выше самосознания человеческих существ, ибо перешло от самосознания индивидуума к самосознанию мирового разума, затем от мирового разума к общегалактическому, после чего к бесплодному всекосмическому, – глубины моей природы по-прежнему были для меня потемками.

Хотя мой нынешний разум вобрал в себя всю мудрость всех времен и миров, хотя сама жизнь моего космического тела была жизнью мириад различных миров и мириад совершенно разных индивидуальных существ, и хотя каждый день моей жизни был наполнен радостными и творческими событиями, – все это было ничтожной малостью. Ибо меня окружала несметная рать не реализовавших себя галактик; и моя собственная плоть ужасно обеднела из-за смерти моих звезд; и века проносились мимо со смертоносной скоростью. Вскоре должны будут распасться ткани моего космического мозга. И тогда я неизбежно выйду из нынешнего, пусть и несовершенного, но драгоценного состояния ясности мышления, и, спускаясь через все стадии «второго детства» разума, опущусь на уровень космической смерти.

Как это ни странно, но я, познавший все пространство и время, сосчитавший звезды, как овец в стаде, и не пропустивший ни одной, я – самое пробужденное из всех существ, я – то величие, во имя установления которого мириады существ всех времен отдали свои жизни, и которому поклонялись мириады других существ, – я, потрясенный, теперь был вынужден оглядываться по сторонам с тем неодолимым благоговейным трепетом и безмолвным поклонением, которые ощущает путешественник-землянин звездной ночью посреди пустыни.