Союз пяти королевств. Трилогия

Глава 5

Расторопные мужики, по знаку главаря, подхватили Свон и бросили на дно повозки, укрыв сверху тряпьем. Разбойник взял деньги, но разглядев одежду братьев и поблескивающие драгоценности, покачал головой:

– Надо бы доплатить. Девка-то не простая. Вон на ней платье какое.

Маларкей возмутился было, что оплачено по уговору, и нечего сверху требовать, но Канард начал снимать с себя кольца:

– Не торгуйся, отдай все, – и уже тише добавил, – своя голова дороже.

Как только братья скрылись в кустах, из-за деревьев появились люди в ливреях, по чьим цветам можно было определить, что они из свиты жениха. Крепкие парни подбежали к повозке и запрыгнули на облучок, сменив сидящих там людей. Лошади рванули с места, без задержки миновали ворота и скрылись за деревьями. Теперь только медленно оседающая пыль могла бы подсказать прозорливому глазу, в какую сторону удалились разбойники, но никто из снующих по парковым аллеям за пределы замка так и не вышел. Факельный свет удалялся совсем в другую сторону.

– Повезло нам. Девчонка оказалась просто золотой! – засмеялся главарь. Он и еще трое сидели по краям крытого возка, в центре которого лежала Свон. Ее связали и заткнули рот кляпом.

– Да, почти ничего делать не пришлось, – поддакнул тот, кто еще недавно был в ливрее, – мы только за ней пошли, а тут эти олухи. Еще и деньжат доплатили.

– На дамочке серьги сверкают, надо бы снять. Может, еще какие безделушки есть? – заметил один из мужиков.

– Сам снимай, если хочешь, – лениво откликнулся другой, – мы и так вдвое больше срубили. Хорошую работенку нам подкинула Аде…

– Тихо ты, разболтался. Девка все слышит! – оборвал главарь.

– Ну и что? Ей все равно не жить. Поразвлечемся и в омут головой! – откликнулся тот, кто приметил серьги.

– Только попробуй, я сам тебя в омут с головой. У меня другие планы. Она мне целая нужна. Уши не порви, когда серьги снимать будешь.

– Никак договор нарушишь, не убьешь?

– То, что я с ней сделаю, похуже смерти будет. Считай мертвая она. Я ее старухе Изре продам.

– О, третий куш! – откликнулся разбойник, управляющий лошадью. – Изра хорошо платит за красивый товар! А сколько она доплачивает, когда привозят девственниц? А девка-то девственница? Может и тут повезло?

– Убедиться хочешь? Тогда и половины денег не возьмем, – предостерег главарь. И добавил: – У Изры свои способы проверки. Нам неведомые.

– А я все-таки поищу, может на ней еще какие безделушки есть? Серьги-то золотые! И смотри как богато украшены жемчугами да алмазами, – сказал разбойник, рассматривая в едва забрезжившем утреннем свете снятые украшения. Потянувшись за ниткой жемчуга и не найдя застежку, просто рванул, порезав шею Свон. Та глухо застонала.

Жемчужины с приятным для слуха стуком рассыпались по дну повозки. Мужики, кряхтя и ругая подельника за торопливость, принялись собирать дорогие бусины.

Пленница была в панике. Болели связанные за спиной руки, душила тряпка, которую грубо сунули в рот. Если до разговора разбойников Свон думала, что попала в их руки случайно, то теперь поняла – за ней охотились. Так или иначе, но она все равно оказалась бы в этой повозке. Но кто приговорил ее к смерти? Оброненное слово «Аде» могло быть именем «Аделаида». Неужели из-за того, что Свон танцевала с принцем, его любовница заревновала?

Если бы они просто танцевали! Но Уильям подарил ей дорогой наряд и жемчуг! Может быть у него были какие-то свои планы, а Аделаиде они не нравились, вот и приняла она отчаянные меры?

Как же сейчас Свон жалела, что ослушалась Алекса! Соблазн побывать на бале вскружил голову, и она пренебрегла советом друга, забыв о том, что на кону ее жизнь.

Только к вечеру повозка добралась до шумного города. И тут стража на воротах беспрепятственно пропустила разбойников: те показали какое-то письмо. Еще немного тряски по булыжной мостовой, скрип открываемых ворот и шепелявый голос поздоровался с главарем:

– О, Марек! Неужели вшпомнил штарую Изру? Может и гоштинец бабушке привеж?

– Привез, привез. Там в повозке лежит. Сейчас мои ребята подарочек в дом занесут.

– Не в дом. Шразу в подвал. Шейчаш открою, – загремела ключами старуха. – Вовремя ты подарочек привеж! Выручил бабушку!

На улице стояла темень, и только факел в руках одного из мужчин освещал дорогу к каменному дому. Свон закинули на плечо, как мешок с мукой. Она почувствовала, как несколько оставшихся на нитке бусин соскользнули вниз и утонули в пыли.

Свернув за угол, старуха открыла тяжелую дверь. В глубине оказалось темное помещение. Спустившийся туда разбойник грубо бросил Свон на тюфяк, что лежал на полу, и тут же выбрался из мрачного подземелья. Дверь захлопнулась, послышался шум задвигающегося засова.

Пытаясь повернуться на бок, чтобы руки не так сильно болели, Свон застонала. Тут же рядом раздалось шуршание, и чьи-то пальцы ощупали плечи пленницы, спустились к запястьям и принялись за веревку. На слабый вскрик измученной Свон, девичий голос проговорил:

–Тише, тише. Я стараюсь помочь.

В кромешной темноте узлы с трудом поддавались, но незнакомка справилась. Когда Свон села, опираясь на холодную стену, застонала от боли. Соседка все поняла и помогла растереть руки.

– Пить, я так хочу пить, – пожаловалась Свон. Подруга по несчастью, словно кошка, видящая в темноте, метнулась в сторону, и вскоре к губам Свон приложили кувшин.

– Спасибо. Ты кто? – спросила она у отзывчивой девушки.

– Теперь никто, как и ты, – вздохнула та. – Называй меня Фокси. Я здесь уже неделю, слышала, старуха ждет какой-то корабль, куда нас отвезут. А тебя как зовут?

– Свон. А что с нами будет, Фокси? Зачем нам на корабль?

– Отправят в Форш, там торгуют рабами. Если ты симпатичная, попадешь в дом утех. Девушек с торгов не берут в служанки. Какая хозяйка захочет пустить в дом соперницу?

– А если не симпатичная?

– Купит капитан какого-нибудь корабля для своей команды. Ну, считай, тоже для утех.

– Откуда ты все знаешь?

– Изра много болтает, когда спускается сюда. Веди себя хорошо, иначе старуха кормить не станет, а если начнешь упорствовать, отведаешь плетей. Не смотри, что Изра словно сухая палка, рука у нее сильная. А искалеченная ты только для корабельной команды и сгодишься.

– Фокси, тебе не страшно?

– Уже нет. Посиди неделю в темноте без еды, с горящими от хлыста ранами, тебе тоже станет все равно: жить или не жить.

Немного помолчав, Фокси спросила:

– А ты девственница?

Свон не хотелось обижать пленницу, уже столько пережившую и так добродушно встретившую новую подругу. Какая в том беда, если она скажет правду?

– Да, – тихо ответила Свон. Вспомнив о жарком поцелуе незнакомца, от которого пахло цитрусовыми цветами, смущаясь, добавила. – Меня лишь однажды поцеловали.

– Вот и шлавненько! – раздался в темноте скрипучий голос Изры. – Все, Фокши, можешь быть швободна. Завтра приходи пораньше, отправим Швон на корабль. Он уже в порту.

Тут же откинулся тяжелый полог, за ним оказалась освещенная комната с добротной кроватью. Фокси поставила на стол кувшин с водой и скрылась за узкой дверью, даже не взглянув на Свон.

– Милая, располагайша. Шейчас принешу поешть, – прошамкала Изра.

Старуха была довольна. Красавица, да еще и девственница! Ай, спасибо, Марек! А она так переживала: на завтра назначена встреча с покупателем, а предложить ему было нечего. А за такую девицу отвалят кучу денег – год безбедно проживет старая Изра.

Когда Свон прошла в комнату, увидела в углу таз и ведро воды. Не стала стесняться, стянула лохмотья, оставшиеся от чудесного платья, нижнюю рубашку и стала умываться. Ей хотелось смыть с себя следы от рук разбойников и Фокси, оказавшейся вруньей и предательницей.

Расплела когда-то красиво уложенную косу, вытащила белые цветочки, что украшали волосы, и сунула их под подушку. На шее нащупала заживающий рубец. Вот и все, что осталось от великолепного жемчуга! Бал казался цветным сном.

Вошедшая старуха поставила на стол тарелку с похлебкой и сунула Свон грубую ложку.

Вернувшись через полчаса, Изра укоризненно покачала головой и унесла нетронутую еду. Новенькая лежала на кровати, свернувшись калачиком, и тихо плакала.

«Как там матушки?»

Свон словно наяву видела, как женщины рыдают друг у друга на плече.

Смогут ли ее найти? Будут ли искать, ведь матушкам такое не под силу? Но вот если за дело возьмутся принцы… Или Алекс…

«Если корабль задержится в порту, может быть, меня успеют спасти?»

Усталость и горькие слезы сделали свое дело – Свон уснула.

Ранним утром пленницу подняла старуха.

– Вштавай! – приказала она, тронув Свон за плечо, – Вот это наденешь!

На кровать полетела рубаха серого цвета. Штанов к ней, видимо, не полагалось. На столе стояла кринка молока и ломоть хлеба. Хлеб оказался горячим, и его запах будил аппетит. Одевшись и подпоясавшись лентой от платья, Свон собрала все свои заколки, цветочки и ленточки в маленький узелок. Что ее ждет впереди, она не знала, и хотелось иметь хоть что-то из прошлой жизни. Атласные голубые туфели нелепо смотрелись с невзрачной одежкой, и Свон подумала было завернуть и их в тряпицу, но побоявшись, что узелок могут отнять, надела на ноги.

Вскоре послышались громкие шаги. Зарокотал низкий голос, ему шепелявил в ответ старушечий. Наконец, скрипнула дверь, ведущая в подвал, и в комнатке сразу стало тесно. Вошли двое крупных бородатых мужчин и уставились на сидящую за столом девушку. Изра, протолкнувшись между ними, подошла к ней и дернула за руку.

– Вштань, крашавица, не штешняйся! – скомандовала старуха. И уже обращаясь к мужчинам, похвалила: – Хороша, ой, как хороша! Тело белое, волоши белые, глажки голубые, губы шловно вишни…

– Подожди, Изра, не части. В дом, что ли пройдем, не видно здесь ничего.

Старуха больно толкнула костяшками пальцев пленницу в спину, чтобы та пошла за развернувшимися мужчинами. Свон едва успела прихватить свой узелок.

В светлой комнате, освещенной утренним солнцем, было чисто и пахло травами, что сушились на полке вдоль одной из стен. Бородачи стояли у окна и терпеливо ждали, когда к ним приблизится Свон. Старуха ущипнула пленницу, когда та запнулась, боясь подойти к странно одетым мужчинам. Сейчас она рассмотрела, что на них были камзолы, скроенные иначе, чем носили в замке Шовеллер. Длиной ниже колена, вместо воротника свисал капюшон, рукава перевиты кожаными шнурами, на поясе висели то ли длинные ножи, то ли короткие сабли. Лица, заросшие бородой, алчный блеск глаз, волосы, спадающие на плечи неровными прядями, словно их кромсали в разное время и пьяной рукой. На первый взгляд мужчины между собой отличались только ростом.

– Раздень ее, – приказал тот, что был выше

Старуха потянула за ленту, которой Свон подпоясалась, но девушка вцепилась в узел и взмолилась:

– Не надо! Прошу вас, не надо!

– Изра, я просил готовить девушек к нашему приходу. Опять забыла?

– Штарая, ой, штарая! – причитая и тряся головой, Изра засеменила к кряжистому шкафу, занимавшему чуть ли не полкомнаты. Скрипнув дверкой, отыскала среди множества склянок бутыль из темного стекла, вытащила зубами пробку и плеснула в кружку ароматной жидкости – всего-то на пару глотков.

– На, крашавица, выпей!

Свон отшатнулась, но тут же второй мужчина ухватил за волосы и запрокинул ей голову так, что пленнице пришлось выпить густую жидкость. Она горячей лавой обволокла рот и горло, но жжение быстро прекратилось, стоило сделать глубокий вдох. Через мгновение закружилась голова, все вокруг окрасилось яркими красками, исчезли страхи, бабушка стала казаться милой, а мужчины привлекательными. Свон засмеялась.

– Сними рубаху, – услышала она нежный голос великана. Свон, прислушиваясь к чудесному переливу звуков, сняла бы с себя не только рубаху, но вспомнив, что ничего другого и нет, с готовностью сдернула поясок. Торопливо, через голову стащила одежду: зачем возиться с пуговицами? Свон до дрожи в коленках хотелось покрасоваться перед мужчинами, ведь она всегда знала, что хороша собой. Чего скрывать?

– Подойди ближе к окну.

Ах, какой оказался чарующий голос и у второго бородача.

«Конечно, с радостью! Смотрите, вот я какая!»

Великан подошел ближе, прикоснулся к девичьей груди, попробовал в ладони ее тяжесть, повернул Свон спиной к себе, провел по позвоночнику пальцами, изучая плавность перехода к округлостям зада. Свон нравились эти неторопливые движения, ей хотелось ластиться к мужчине, словно она кошка. И как же она была разочарована словами нежного хозяина!

– Все, одевайся.

Последняя фраза совпала с окончанием действия зелья, и очнувшаяся Свон ощутила жгучий стыд. Трясущимися руками она пыталась надеть на себя рубаху, но никак не могла попасть в рукава. Слезы, хлынувшие из глаз, размыли лица людей. Одевшись, наконец, Свон нашла свой узелок, прижала его к груди и горько заплакала.

Но ни бородачи, ни старуха больше не обращали на нее внимания. Они торговались и переругивались. Продавщица была недовольна деньгами, которые ей предлагали за девушку. Как козырную карту выложила, что девчонка девственница. Покупатели по достоинству оценили припрятанный в рукаве козырь. Раздался звон монет, довольный смешок Изры. Схватив мешочек с деньгами, она засеменила в соседнюю комнату.

– А где вторая? – крикнул вслед тот бородач, что был небольшого роста.

– Вторая? – старуха остановилась и обернулась. Глазки забегали на ее бесцветном лице. – Какая вторая?

– Старуха! Ты нам обещала двух женщин! Мы и место приготовили для двух. Верни часть денег, раз из-за твоего неверного слова мы понесем убытки.

В этот момент открылась дверь, и в комнату зашла улыбающаяся Фокси. Изра мгновенно отреагировала.

– Вот вторая! Берите ее.

Мужчины развернулись к черноволосой девице. Свон в утреннем свете рассмотрела, что Фокси была полной ее противоположностью: небольшого роста, смуглая, с крупной грудью, широкими бедрами. Живые темные глаза, опушенные черными, как смоль, ресницами, смотрели то на одно лицо, то на другое. Вошедшая девушка не сразу разобралась из-за чего вызвала столь пристальный интерес.

– Это же Фокси! – разочарованно протянул великан.

– Что, не нравитша? – усмехнулась старуха. – А сам в прошлый раж не побрежговал обжимать ее жа углом.

– Ты, старуха, различай. Одно дело тискать девку, другое – везти шалаву за тридевять земель.

– Не нравитша, не бери! Другой нет! – отрезала Изра.

Улыбка медленно сошла с лица смуглянки. Она только сейчас поняла, что старуха ее продает. Попятилась к двери, но сзади Фокси уже стоял тот, что был поменьше ростом. Он ловко схватил ее за волосы. Старуха, бросив деньги на скамью, ухватила бутылку и прытко подбежала к пытающейся вырваться компаньонке. Но силы были не равны. Скрученная по рукам, с запрокинутой головой, Фокси сделала один глоток, второй, третий. Но старуха не убирала бутылку, пока бывшая подельница не закашлялась, и зеленая жидкость не полилась через нос.

Бородач отпустил добычу, и она кулем упала у его ног. Глаза у Фокси стали безжизненными, она не замечала, что опьяняющая жидкость, капая изо рта, оставляет на светлой блузке безобразные пятна. Вскоре одурманенная зельем девушка не смогла даже сидеть и растянулась на полу в какой-то полудреме.

– Сколько ты за нее хочешь? – спросил великан. – Много не дам, Фокси не свежий товар. – И протянул старухе два серебряные монеты. Та заскулила, зашамкала, что девка отличная, расторопная, поэтому надо бы за нее дать золотой. Крепыш кинул еще один сребреник, и на этом торг закончился.

Безучастную ко всему Фокси великан поднял на руки и обернулся к застывшей Свон.

– Сама пойдешь или тоже зелья налить?

Не дожидаясь ответа, шагнул за дверь. Под надзором крепыша, которого старуха окликнула, как Пинг-Мо, Свон вышла во двор. У самого крыльца стояла добротная карета, в которую уже уложили Фокси. Свон заняла противоположную скамью. Рядом сел здоровяк и зашторил оба окошка.

Громкое «Но!», и карета покатила по ухабистой дороге, отчего пассажиров бросало из стороны в сторону. Мужчина, погруженный в свои мысли, не обращал никакого внимания ни на уснувшую Фокси, ни на плачущую Свон.

Но долгая дорога осушила слезы и заставила задуматься: что ее ждет впереди? Мысли о побеге оказались безумными: стоило Свон дотронуться до ручки двери, как она услышала спокойный голос великана, сидящего с закрытыми глазами и в расслабленной позе: «Хочешь, чтобы тебя связали?»

Его подельник, Пинг-Мо, также воспользовавшийся возможностью вздремнуть, криво улыбнулся.

К пристани подкатили во второй половине дня. Свон услышала шум моря и людской гомон, разбавленный криками чаек. Остро пахло рыбой и гниющими водорослями.

Когда карета остановилась, здоровяк достал из-под скамьи черные покрывала. Одно кинул Свон, в другое завернул спящую Фокси.

– Надень на голову. Там есть прорези для глаз, – буркнул и подхватил смуглянку на руки.

Дверь открыл Пинг-Мо, сначала пропустил подельника, потом подал руку Свон.

Через прорезь она увидела, что карета остановилась в самом конце пристани. Здоровяк направился к лодке, в которой уже сидели двое. Они помогли ему с ношей. Сбыв Фокси с рук, он подхватил Свон и тоже передал ее своим людям. Легко запрыгнув в лодку, великан отсалютовал крепышу, который, оттолкнув посудину от пирса, поспешил к карете.

Свон проводила глазами последнюю ниточку, связывающую ее с землей.

В карете под скамейкой остался один из ее цветочков, а в доме Изры, где кроме упавших в пыль жемчужин, за кроватью «нечаянно оброненная» осталась лежать шпилька с беленькой розочкой.

Свон видела, что в крытой повозке, в которой ее привезли к Изре, одна из рассыпавшихся жемчужин закатилась в угол – это и натолкнуло на мысль оставлять следы своего присутствия везде, где только возможно. Быть может, ее уловка укажет путь тем, кто ее будет искать? Вернее – если ее станут искать. В душе жила надежда, что Алекс ее не оставит.