Соправитель королевства

Глава 1

«Тебя зовут Ковин, я помню», – эти простые слова дали ему очень многое.

– Слушай, а откуда графиня тебя знает? Вы с ней раньше были знакомы? – в голосе майора Товбиса было не только любопытство, но и некоторая опаска – не лезет ли он в дела, которые его не касаются?

Полковник Ашер, который в это время извлекал из ящичка с привезёнными новыми знаками различия бронзовый капитанский ромб с гербом и Знаком Сфорца, внимательно прислушивался.

То, что с бывшим мелким уголовником с окраин Промзоны, ставшим сержантом баталии, не один раз разговаривала сама графиня ри Шотел, многие видели, а знала об этом так вся бригада. Полковник Ашер, командир бригады, и майор Товбис, командир второй баталии, кроме того, знали, что и в его продвижении в командиры полусотни она приняла участие.

Нет, Ковин действительно проявил не только личное мужество, но и лидерские качества, организовав алебардистов второй баталии на контратаку, но если бы не намёк графини, что она лично это наблюдала, и её удивление, что этого храброго и умелого сержанта ещё не назначили новым командиром полусотни вместо погибшего, то лейтенантом стал бы другой, более близкий командиру баталии сержант.

Такое внимание кровной сестры герцога, конечно, вызывало удивление и любопытство. А ещё оно заставляло проявлять некоторую осторожность по отношению к нему.

– Да, – не стал скрывать он, – Она хотела меня казнить, а потом передумала, – его слова вызвали улыбки у оценивших шутку офицеров.

А между тем он ведь нисколько не шутил. Дурень Собик, заявивший, что Малыш Гнус, именно так тогда звали капитана Ковина, является главарём их банды, чуть не отправил его на виселицу.

Спасибо Семерым, что там, рядом с графиней, была её охранница Лолита, которая в свою бытность гладиаторшей по прозвищу Тупица хорошо знала Малыша Гнуса.

– Вот, капитан, – полковник, наконец, извлёк и протянул два капитанских ромба Ковину. – Носить знаешь как? На правом предплечье. Этот, – он повертел в руке тот ромб, что был побольше в размерах, – скажешь вашему батальному кузнецу, чтобы приклепал к доспехам. А этот, – он показал второй, – надо пришить к повседневной форменной куртке. Так же, как у него, – полковник, который сейчас был одет не по форме, кивнул на майора. – Старые знаки различия оставь себе на память.

Капитан вышел из штаба бригады, куда его вызывали вовсе не для того, чтобы только вручить введённые недавно герцогом ре Сфорцем новые знаки различия. Это было сделано лишь заодно.

Полковник Ашер сообщил, что на базе их бригады будет развёрнута ещё одна. Да и сама их бригада будет увеличена в численности входящих в неё баталий с трёх до пяти, с одновременным увеличением количества вспомогательных рот. А ему же поставили задачу: подобрать себе четверых лейтенантов из второй баталии и десять сержантов, которые согласятся заняться вместе с ним комплектованием новой баталии. Если же добровольцев среди них не окажется, тогда командный состав ему подберут в приказном порядке.

Станет ли баталия четвёртой или пятой в их бригаде или войдёт уже в новую бригаду, ему не сообщили. Может, и сами ещё не знали. Как понял Ковин, майор Товбис и будет командиром этой второй бригады.

Выйдя из штаба, под который определили отдельный флигель бывшего магистрата города Легина, капитан внимательно осмотрел новые знаки различия. Такие же вчера вечером, на торжественном построении на ратушной площади, вручали всем офицерам и сержантам бригады. Он вчера на этом построении всего офицерского и унтер-офицерского состава отсутствовал по причине того, что вместе с командиром хозроты ездил в полевой лагерь четвёртого пехотного полка, в пятнадцати лигах от города, чтобы утрясти вопросы с заменой амуниции.

К городу бригада подошла с декаду назад и разместилась в лагере, который был для неё заранее построен по приказу местного городского Головы, выполнявшего теперь со своими помощниками после герцогских реформ все те обязанности и обладавшего теперь всеми теми полномочиями, что раньше возлагались на мэрию и магистрат.

Несмотря на то, что жалованье у солдат бригады, набранных из городского отребья, было почти в три раза меньше, чем в пехотных полках, но с учётом призовых, которые герцог распорядился выплатить за взятие Вейнага, крепости, являвшейся, по сути, ключом ко всему востоку Винорского королевства, и доли от трофеев, которая вообще-то им не полагалась, но также по приказу герцога была выделена, у солдат на руках оказались приличные суммы денег.

Если же вспомнить, из кого были набраны баталии, так эти более чем триста рублей на каждую солдатскую душу были вовсе сумасшедшими – на них можно было купить небольшой хутор вместе с землёй и скотиной или скромный домик в верхней части любого из городов Сфорца.

Вот только мало кто этим воспользовался, чтобы вложиться в недвижимость или положить деньги в банк.

Бригада почти в полном составе, получив послабления – в увольнения разрешили отпускать ежедневно по половине личного состава подразделений, пустилась, что называется, во все тяжкие.

Как только дело дошло от попоек и посещений борделей до драк со стражниками комендатуры, так весёлую жизнь бойцам серьёзно прикрутили.

Героев прославленного похода построили на утоптанном плацу лагеря, где полковник Ашер долго на них кричал, используя весьма красочные описания. Криками командира всё не закончилось. Слава Семи, что натворить чего-нибудь, за что могли и казнить, никто не сподобился, но вот по два, три, четыре десятка ударов палками заработали многие. Там же, на плацу, не откладывая дело в долгий ящик, их и отлупили.

Ковина, понятно, это не коснулось никак. И вовсе не от того, что он офицер. Просто, он, во-первых, не пустился в загул сам, а во-вторых, всё время, как временный тогда ещё капитан шести полусотен алебардщиков второй баталии, жёстко требовал от своих лейтенантов постоянного контроля за подчинёнными.

Так и получилось, что среди вопивших от ударов палками солдат его героических парней не оказалось.

Впрочем, последующие репрессии, выразившиеся в сокращении количества увольняемых до четверти состава подразделений в день и запрете ночевать в городе, коснулись и его бойцов, и его самого.

– Я так за тебя рада! – улыбалась Агленда. – Даже не хочу грустить от того, что тебя теперь переведут. Господин будущий майор. Мы ведь всё равно будем иногда видеться? Ведь правда?

Как-то так получалось, к удивлению Ковина, что в хозяйственных подразделениях узнавали всегда всё раньше, чем в подразделениях разведки.

– Мы и расставаться не будем, – капитан налил себе в рюмку немного кальвадоса, а подруге долил вина в её кружку. – Я постараюсь в ближайшее время поговорить о твоём переводе ко мне.

Со своей давней подругой они снимали комнату в небольшом домике в южной части Легина. И хотя сейчас оставаться с ночёвкой Агленда уже не могла, отказываться от этой комнаты, к которой прилагалась и веранда, выходящая в небольшой внутренний дворик с крошечным яблоневым садом, уютным даже в это зимнее время, они не собирались.

На этой веранде, куда Ковин вынес из комнаты стол и стулья, они полюбили сидеть вечерами.

– Спасибо, Малыш. Это будет здорово.

Агленда была единственным человеком, который наедине с ним мог называть его Малышом. Она многое в общении с ним могла себе позволить. А вообще они почему-то немного стеснялись в высказывании тех чувств, которые оба испытывали друг к другу.

– Нас торопят с началом формирования. Думаю, что завтра-послезавтра уже надо будет выдвигаться к Гудмину. Четыре сотни обормотов, Товбис сказал, набрали. Остальных хотели дать из регуляров, но сама, наверное, уже в курсе?

Известие о том, что их герцог стал соправителем королевства, они узнали ещё когда только выходили из Вейнага, передав крепость новому гарнизону из одиннадцатого королевского полка, прибывшего им на замену в конце осени.

А слухи о том, что сам герцог со всеми кавалерийскими, пехотными и одним из егерских полков выходит в поход к Сольту, на помощь к терпящей одну неудачу за другой армии герцога Арта ре Вила, стали воплощаться в конкретные действия.

Вчера он своими глазами наблюдал выдвижение к Пскову колонн четвёртого пехотного.

– Говорят, что герцог назначил свою сестру регентом герцогства на время своего отсутствия, – девушка грела в руках кружку и смотрела в неё задумчиво, словно хотела там что-то узнать. – С ней остаётся только гвардия, первый егерский и мы.

– Нет, точно надо вас всех из поваров и швей в разведчики перевести, – улыбнулся Ковин.

Он забрал у неё кружку и взял её руки, оказавшиеся совсем холодными, в свои.

– Ого, ты, кажется, совсем замёрзла. Так, у ну-ка пошли в комнату.

Вдова, сдающая им эту комнату с отдельным, со двора, входом, заботилась и о постоянной замене их постельного белья, которое её старая рабыня перестилала каждый день.

– Знаешь, а я ведь ни копейки денег из призовых и трофейных не потратила, – говорила Агленда, прижимаясь к нему после бурных ласк. – Я понимаю, что ты и я… в общем, я хочу когда-нибудь купить себе такой же домик. И чтобы ты иногда хотя бы приходил ко мне в гости. Только через пятнадцать лет я ведь буду уже старая, – вздохнула она. – Тридцать три года! Нет, я, наверное, не доживу…

– Глупая, – он поцеловал её в макушку. – Мы вместе купим дом. И гораздо больше, чем этот. Но, я думаю, попозже. И заживём старичками.

Герцог Олег ре Сфорц пообещал, а его обещаниям уже все привыкли верить безоговорочно, что отслужившие пятнадцать лет в его армии могут выйти в отставку, получив небольшое пособие и большую протекцию при назначении на должность в комендантскую стражу или в получении участка пахотной земли. И чем больше будет срок службы, тем больше будут размер выходного пособия и выделяемого земельного надела.

– Если ты к тому времени не найдёшь себе другую, – грустно сказала Агленда. – Более достойную такого блестящего офицера и любимчика самой графини Ули ри Шотел.

Видимо, девушка хотела подшутить, но шутка у неё получилась не вполне удачной.

– Хоть ты-то не повторяй этих глупостей, – осерчал Ковин на свою подругу. – Сама подумай, кто я, и кто она. И вообще, давай на эту тему больше не шути.

– Извини, Ковин, – повинилась Агленда, – больше не буду. Просто я же помню, как ты раньше относился к благородным, а сейчас ты за сестру герцога и в огонь, и в воду.

Подруга была права, когда говорила об его отношении к благородным. И во многом это отношение мало изменилось, особенно когда он видел таких, как граф ри Зенд, представлявший королевскую власть при их баталии.

Но за время его службы в нём что-то всё же поменялось. Он понял, что благородные такие же разные, как и простолюдины, и относиться к ним всем одинаково просто глупо. К тому же большинство офицеров, его новых товарищей и даже подчинённых были из благородных, пусть и невладетельных.

В графине ри Шотел его потрясло и покорило не столько отсутствие высокомерия, сколько то, что она всю себя отдавала делу.

Иногда не только ему, но и остальным казалось, что она вообще не спит. Она успевала всюду. А уж великое могущество и польза её магии потрясали и покоряли их всех. Да что там говорить, они своими жизнями были ей обязаны.

– Тебе скоро возвращаться, я тебя провожу, – прижав её к себе, он показал, что извинения приняты.

Выехать к городу Гудмину у него не получилось ни на следующий день, ни через день, но и встретиться ещё раз с Аглендой тоже не вышло – всё время прошло в беготне, вызванной тем, что выдвигаться им пришлось не только в составе отобранных офицеров и унтер-офицеров, но и тащить с собой целый обоз снаряжения.

Как выяснилось из письма, доставленного фельдъегерской службой, всё снабжение сейчас работало исключительно на обеспечение полков, отправляющихся на западный берег Ирменя, и новые баталии на первых порах должны были получить своё из резерва бригады и из запасов городских комендатур.

– Ко всему хорошему быстро привыкаешь, – изрёк лейтенант Флемер. – Помнишь, какие ужасные дороги были в Сарской провинции? А у нас прямо, как гладкий стол. Ехать одно удовольствие.

– Всё равно с этими телегами мы и завтра не доедем, – пожал плечами Ковин. – Хотел ведь обычных лошадей впрячь, а не тяжеловозов, но теперь вижу, что зря перестраховался.

– Да нормально всё, – утешил своего капитана лейтенант. – Зато в меньшее количество телег загрузили большее количество нужных припасов. Сержант Собик, – крикнул он браво гарцующему впереди бывшему единственному рядовому члену банды Малыша Гнуса, – съезди, узнай, что там егеря делают. Может, наша помощь нужна, – Флемер показал рукой в сторону леса, где за деревьями виднелись фигуры егерей.

Вернувшись, Собик доложил, что помощи от них никакой не требуется. Просто егеря накрыли ещё одну пришлую банду и сейчас там решают, кого на месте повесить, а кого отволочь в ближайший город для показательной казни.

Несмотря на то, что в герцогстве Сфорц велась постоянная, весьма эффективная борьба с грабежами и разбоями на дорогах, к ним время от времени вместе с беженцами проникали всё новые банды.

Таких масштабов грабежей, как в других частях истерзанного смутой Винора, в герцогстве Сфорц не было. Но добиваться этого приходилось постоянными усилиями егерей, комендатур и тайной стражи.

– В Вилской провинции, в лесах на границе с Тарком, говорят, целая армия разбойников орудует, – сказал Собик, показав офицерам свою осведомлённость.

Вообще-то сержанту лезть в разговор офицеров без их приглашения было нарушением субординации, но Собику иногда это разрешалось. Он хоть и был немного тугодумом и порой наивным до невозможности, всё же был одним из немногих людей в окружении будущего командира баталии Ковина, кому он мог доверять. Поэтому-то он и сделал его сержантом, и позволял ему чуть больше, чем остальным.

– Что, их там так много? – поддержал разговор капитан.

– Не. Не просто много, а армия, – обрадовался возможности проявить свою эрудицию сержант, – Я с мужиками одними познакомился в трактире, они из тех мест. Так они Семерыми клялись, что так и есть всё. Даже имя командующего той армией называли, только я, правда, забыл его. Но у него несколько полков есть. Правда полков. Как в регулярной армии. И он не в лесу таится. Вернее, не только в лесу. У него два города под контролем, хоть, говорят, и небольших. Зато деревень десятки, чуть ли не вся сотня.

– Ну уж это враньё, – вынес свой вердикт лейтенант. – О, смотри, капитан, вон и ещё один постоялый двор. Останавливаться будем?

Постоялые дворы на дорогах герцогства встречались довольно часто. Они служили не только местом остановки караванов и обозов, но и пунктом для смены лошадей фельдъегерям почтовой службы. Большинство дворов они проезжали, не останавливаясь – и так тащились медленнее, чем Ковин планировал. Но сейчас, посмотрев на людей и, пожалуй, главное, на тянущих повозки лошадей, он принял решение остановиться. К тому же был уже вечер, и он решил встать на ночлег, чтобы назавтра, с самого рассвета, тронуться в путь пораньше.

Пока они устраивались и устраивали обоз, уже совсем стемнело. Кроме них, на постоялом дворе отдыхали ещё и люди со встречного торгового каравана, но мест в этом обширном здании хватало всем.

– Смотрите, фельдъегерь зашла, – сказал лейтенант Роух, который сидел за столом вместе с Ковином и Флемером.

На входе стояла молодая девушка в форме сержанта фельдъегерской службы. Через плечо у неё была перекинута сумка, судя по толщине которой, там было не меньше десятка тубусов.

– Поесть, и пусть переседлают мне нового коня, – скомандовала она появившемуся, как из воздуха, хозяину заведения.

– Может, переночуете? – спросил он. – Куда вы. на ночь глядя-то?

– Нет, – та встряхнула головой, – только ужин.

Посмотрев в зал, она увидела приглашающий жест Ковина, немного подумала и двинулась к их столу.

– Герцог не стал дожидаться, пока все полки соберутся, – рассказывала она, торопливо поедая жареные колбаски с овощами. – Взял только кавалеристов и все инженерные батальоны и двинулся в Нимею. Говорят, какую-то переправу придумал построить. Вроде моста, только на кораблях.

– Мост на кораблях? – недоверчиво переспросил её лейтенант Флемер.

– Так говорят, – пробубнила фельдъегерь, – Инженеры с собой много новых диковинных конструкций наготовили. Я сама не видела, но слышала про них… Остальные полки генерал Чек поведёт… Госпожа остаётся… Говорят, злая из-за этого просто жуть. К ней лишний раз боятся на глаза показаться. Вам бы поторопиться. Уфф.

Она доела и откинулась на спинку стула, прикрыв глаза.

– Тебе бы, и правда, заночевать, – увидев, каким усталым было её лицо, посоветовал Ковин.

– Ничего, – принимая опять бодрый вид и улыбнувшись, сказала девушка. – Я уже привыкла.