Сомнамбула. Книга 2. Другая сторона Луны

Эпизод 4 Оазис среди ледяной пустыни

Хотя температура за окном приближалась к минус ста восьмидесяти градусам по Цельсию, в душе Максима пылал июль. Еще бы! Только что его поцеловала Соня ван Астен, самая красивая девушка Вселенной!

Все произошло неожиданно. В обеденный перерыв она пришла навестить Максима в кафетерий при верфях. Когда были съедены и крем-суп с цуккини, и тальятелли с куриным филе, и даже трюфели «Виваче», сидящая напротив Максима Соня как-то странно зарделась и тихо спросила:

– У тебя сырный соус на щеке, можно я вытру?

– Конечно, вытри, – удивился Максим.

Соня встала, наклонилась к нему, но вместо того, чтобы вытереть щеку Максима салфеткой, поцеловала его в губы. Как бы случайно, но в то же время достаточно настойчиво.

– Ничего себе! – только и промолвил не успевший освоиться со своим счастьем Максим, когда рыжая красавица уселась на свое место напротив.

Кроме них в кафетерии было еще человек десять. Однако никто, казалось, не смотрел в сторону обедающей парочки. А, может, и смотрел. Но – украдкой.

– Я не слишком тебя шокировала? – спросила Соня.

– Н-нет, – рассеянно сказал Максим.

Он буквально не мог прийти в себя от радости. Конечно, чего-то такого он ожидал. Ведь они с Соней встречались уже две недели! И все же… Перед мысленным взором Максима пронеслась вся их недолгая, но такая нежная любовная история.

Он познакомился с Соней еще на крейсере «Вольный», куда попал после ранения. Максим никогда не интересовался медициной и не мог бы точно сказать, какой именно диагноз был записан в его медицинской карте. Он знал лишь одно: у него что-то очень серьезное с головой.

Соня помогала ему восстановиться. Они вместе тренировали память, выполняли стимулирующие упражнения. Она была оператором многочисленных умных приборов, которые возвращали Максима в ряды звездных борцов. Это благодаря ей, Соне, Максим стал таким же здоровым и веселым, как раньше – когда он был рядовым пилотом, сражающимся против сил правительственной олигархии в составе небольшой партизанской группировки «Новый мир».

Хотя раненому Максиму очень нравилась рыжеволосая умница Соня, он не решался ухаживать за ней, откладывая решительные действия до момента своего выздоровления. Но и в тот день, когда врач Казимир Алексеевич разрешил ему уйти из госпиталя, он вновь не решился сказать Соне о своих чувствах. Зачем такой дивной красотке простой парень Максим? Да и вообще, их недолгое пребывание в секторе Троянцев Юпитера, а затем перелет к далекому Урану совсем не располагали к романам – все было так нервно, так рвано, так давило на психику, что…

К счастью, Соня сама нашла его. Уже на Уране, где командование определило Максима на работу. Пока шли процессы физической реабилитации после ранения, ему было приказано исполнять обязанности оператора одного из многочисленных роев наноботов. Конкретно его рой занимался нанесением бериллиевого напыления на одну из камер сгорания маневровых двигателей находящегося в постройке крейсера «Справедливый».

В качестве главной силовой установки этот уникальный корабль должен был получить фотонный двигатель, который позволял бы ему разгоняться до гигантских скоростей – многие тысячи километров в секунду! Ни один корабль Солнечной системы и близко не подходил к рубежу пятьсот километров в секунду… А тут – тысячи!

Но наноботы Максима занимались вовсе не главной силовой установкой, а как раз вспомогательной. Помимо фотонного привода «Справедливый» располагал тремя мощными термоядерными двигателями и сотней маленьких реактивных маневрушек. Один из них наноботы Максима и доводили до ума. Специального образования для этого не требовалось.

Орды наноботов, собравшись в макросистемы, называемые «жуками», вообще-то все делали сами.

Сами транспортировали крупицы необходимых материалов.

Сами доводили их до нужной температуры.

Сами, подключаясь при необходимости к внешним источникам электропитания и линиям подачи материалов, выплевывали струи напыляемых металлов и сами шлифовали двигатель крохотными металлическими щетками.

Максим же, оснащенный магнитными кошками, реактивным ранцем и прибором, который в кругу операторов все называли «шваброй», должен был присматривать за этим хлопотливым наномуравейником и бороться с «замыканиями».

«Замыканиями» операторы именовали своеобразный резонансный сбой в цепях коммуникации между отдельными особями наноботов. Этот сбой приводил к тому, что жуки собирались в уродливые асимметричные снежинки, которые, разрастаясь, могли захватить сотни и даже тысячи наноботов. После чего через сформированную таким образом жучиную сеть проходил деструктивный электрический импульс… И трудолюбивые наноботы спекались в душно воняющий металлический омлет!

Чтобы этого не происходило, нужно было вовремя заметить формирование первичной снежинки из нескольких десятков наноботов и как следует двинуть по ней «шваброй» – она била по жукам комбинированным электротепловым импульсом.

Максиму очень нравилась его работа.

Все снежинки были разными. Казалось, каждая из них имеет свой характер – эта вредная, та подлая, а вон та – и вовсе аморально буржуазная!

Уничтожая очередную снежинку, Максим был точно уверен: одним квантом зла в мире становится меньше. А значит, количество добра возрастает, с каждой минутой возрастает!

Узоры, которые оставляли наноботы на стенках камеры сгорания, тоже по-своему завораживали. Следить за упоительным роением умных микромеханизмов Максим мог часами.

Именно поэтому он никогда не спешил на обеденный перерыв. Пока однажды, отойдя от буфетной стойки с подносом, уставленным блюдами итальянской кухни (в «Армии пробуждения», к слову сказать, было немало сознательных итальянцев и других пост-европейцев с Земли), он заметил… да-да, Соню ван Астен – девушку, с которой он так ни на что и не решился на борту «Вольного».

Соня приветливо махала ему рукой из-за дальнего столика. Перед ней стояла высокая чашка с латте.

– Что ты делаешь здесь, среди простых рабочих? – удивился Максим, не без гордости наблюдая за выражением лиц своих коллег, которые, переглядываясь, уже начали вполголоса обсуждать «новую подружку Максима».

– Я пришла проведать тебя. Соскучилась.

– Ты?! Соскучилась по мне?! – Максим не верил своим ушам.

– Да. Сейчас у меня совсем мало пациентов… Казимир Алексеевич называет это затишьем перед бурей.

– Но откуда ты узнала, что я работаю здесь?

– Мне брат сказал… Впрочем, какая разница?

Максим улыбнулся. Он был так счастлив, что не стал спрашивать, откуда брат Сони знает, где работает какой-то малозначительный молодой человек, которому в Троянцах Юпитера даже не хватило духу сесть на вращающийся астероид!

– Может, вечером сходим куда-нибудь? – продолжала наступление отважная Соня.

– Сходим! Конечно, сходим! Только, – Максим замялся, – я здесь, в Оазисе, совсем недавно. Не знаю, что тут вообще есть. Кино? Рестораны? Или, может, какие-то музеи?

Соня ласково улыбнулась.

– Музеев точно нет. Музеи – олигархический пережиток! – отчеканила она. – Зато у нас есть танцевальный клуб. И дискуссионный клуб тоже. Туда обычно все и ходят.

– Гм… Нелегкий выбор, – Максим заерзал на своем стуле. – Танцевать я не умею, звездную джигу от сатурночки не отличаю… Да и в дискуссиях не силен! Я даже не знаю, что значит слово «проприетарный», которое все вы употребляете по десять раз на дню!

Соня улыбнулась, заглянула в глаза Максиму своими огромными зелеными глазищами так, словно хотела разглядеть что-то в душе пилота.

– «Проприетарный» означает… ну что-то вроде «связанный с извлечением прибыли» и «зацикленный на частной собственности»… В плохом смысле. А танцевать не обязательно. Да и дискутировать тоже! Возьмем себе ананасового пива, посидим, расслабимся… Как ты насчет завтра – не занят?

– Завтра? Да!

– Да – в смысле занят? – Соня опять улыбнулась. Максим проклял себя за тупость.

– Нет, что ты. Завтра я совершенно свободен.

– Вот и чудненько!

Прозвенел звонок. Соня ушла, соблазнительно покачивая бедрами.

А Максим встал из-за стола, на котором тосковала тарелка с нетронутыми спагетти «карбонара», розовел лосось под сливочно-шафранным соусом и оплывало ванильное мороженое. Ни к одному из этих блюд он так и не притронулся – за все сорок минут, проведенных в кафетерии. Какие могут быть лососи, когда такие девушки приглашают на свидание? Скорей бы уже оно наступило – это завтра!

В танцевальный клуб Соня с Максимом не пошли.

В дискуссионный, впрочем, тоже.

Свое первое свидание они провели… гуляя по Оазису!

К слову, на базе «Армии пробуждения» было где погулять! Если, конечно, не бояться случайного разрушения полиранового купола и связанных с ним ужасов про «пятьдесят атмосфер» и «девяносто секунд», которые так впечатляюще расписал для новоприбывших инженер Мамонт.

Поскольку Соня с Максимом были экипированы по всем местным нормам безопасности, ничего подобного они не боялись. Весело похрюкивая респираторами, они начали свой путь от дормитория, где, вместе с другими работниками верфей, поселили Максима.

Обошли грозную и вместе с тем феерически красивую башню строящегося крейсера «Справедливый», освещенную сотнями прожекторов. Выпили кофе в заведении, которому посчастливилось носить ко многому обязывающее название «Навсегда». Затем переместились в сквер Павших Героев, где находилось мемориальное кладбище звездных борцов.

Сквер представлял собой несколько аллей, обсаженных самыми настоящими туями и самшитом! Точнее сказать, созданными при помощи генной инженерии растениями, которые именовались лунной туей и экстрасамшитом. На взгляд неспециалиста они были почти неотличимы от земных растений. Но на самом деле – а как раз это знали только специалисты – были в состоянии переносить широкий спектр неблагоприятных условий, в том числе удары высокого давления, кратковременные падения температуры на двести градусов и отравления аммиаком. Таким образом, генная инженерия подарила чудесным растениям способность сохраняться во время плановых раскрытий купола для приема и выпуска крупных кораблей.

Через полтора часа романтических шатаний, во время которых Максим так и не отважился взять Соню за руку, красавица вдруг захотела показать ему свой дом. В этом доме она, согласно ее уверениям, жила с братом по имени Людвиг. Располагался он не на том понтоне, где находились центральные верфи и где возвышался «Справедливый», а на соседнем, именуемом «Западный».

Как и прочие периферийные понтоны, «Западный» был соединен с «Центральным» крытой галереей с прозрачным сводом. На «Западном» Максим еще никогда раньше не бывал, да и вообще был уверен, что там ничего интересного нет – так же как и на «Северном», и на «Восточном», где базировался крейсер «Вольный».

Переход по галерее оказался весьма волнующим. На выложенной обрезиненными плитами дороге – никого. Ни одной машины. Ни одного скутериста. Ни одного пешехода – в экзоскелете или без.

Только он – и Соня. Вдвоем в гулкой пустоте. А над головой – иссиня-зеленая, беззвездная бездна.

– Интересно… А почему мы, я имею в виду «Армию пробуждения», – поинтересовался Максим, – забрались так далеко? Ну, то есть я понимаю, что для лунников и марсиан мы – пираты, нас все ищут, нас все ненавидят. И тем не менее… Неужели для нас не нашлось местечка, скажем, на Сатурне?

– Мой брат говорил мне, что это не наше решение. Это решение тех сил, которые нас поддерживают. Именно они полагают, что наша база должна размещаться на Уране, – сказала Соня довольно твердо.

– Силы? Которые нас поддерживают?

– А ты думаешь, кто нам помог построить все это? – Соня обвела руками панораму Оазиса – ажурные конструкции верфей, хищные силуэты кораблей, подсвеченные дежурным освещением. – Ведь это же стоит кучу денег! Даже объединенная промышленность лунно-марсианской олигархии не смогла построить базу на Уране. А мы – мы смогли! Ведь не на пожертвования же рядовых борцов все это отгрохано! А «Справедливый»? Ты представляешь, хотя бы примерно, сколько он должен стоить?! Или сколько, например, стоят заводы по добыче и обработке полезных ископаемых, которые наша группировка имеет здесь, на Уране?

– Не представляю, – ответил Максим с честной улыбкой простака. – Но тем интереснее знать, что это за силы такие! Какие-то банкиры? Бизнесмены?

– Понятия не имею, – вздохнула Соня.

– А твой брат? Он знает?

– Может быть, знает… А может, и нет… Я уверена в одном: даже если и знает, мне он ничегошеньки не скажет! Потому что конспирация – основа революционной борьбы! – и, сверкнув бездонными глазами, в которых отражалось зеленое небо Урана, Соня назидательно подняла палец.

На «Западном» не было заводов и верфей. Понтон был полностью занят городской инфраструктурой «Армии пробуждения». Здесь находились жилые дома, больницы, префектуры, штаб-квартира флотского командования, управление Отдела Особых Действий.

Большинство домов представляло собой стандартные колонизационные контейнеры двухвековой давности – в таких жили первые поколения покорителей Марса, когда атмосферу красной планеты еще только предстояло создать. Под продуктовый магазин или офис использовался сдвоенный контейнер, а под больницу – счетверенный.

Лишь изредка попадались более выразительные архитектурные решения. Скажем, флотское командование в лице грозного адмирала Баренца (для него, единственного во всей «Армии пробуждения», было сделано исключение: он носил воинское звание и знаки различия, у всех прочих были только должности) и его подчиненных располагало внушительной трехъярусной башней-цитаделью, сваренной из корабельной брони и вооруженной батареями лазерных пушек на кольцевых балконах.

Дом Сони тоже заметно выделялся на общем фоне типовых колонизационных контейнеров. Он понравился Максиму с первого взгляда. Да что там «понравился»! Дом привел его в настоящий восторг!

Высокий железный забор. Повсюду – датчики движения. Из-под ската веселенькой зеленой крыши торчат стволы дистанционно управляемых пулеметов. Окна второго этажа забраны разноцветными броневитражами. У ворот – будка охраны с танковыми перископами вместо окошек.

– Ну что, зайдешь на чай? – приветливо спросила Соня. – С братом тебя познакомлю…

При этих словах Максиму вдруг стало до обморока неловко.

Знакомство с братом – это же все равно что знакомство с родителями. А знакомство с родителями – ко многому обязывающая процедура. Чтобы решиться на нее, нужно быть уверенным: уверенным в себе, в отношениях, в совместном будущем…

Уверен ли он? Достоин ли этой прекрасной девушки с чувственными губами и глазами-омутами?

Точных ответов Максим не знал. Поэтому он, чувствуя себя рефлектирующим интелем, отрицательно помотал головой и деревянным голосом проговорил:

– В следующий раз зайду, если ты не против. А сейчас мне пора возвращаться в дормиторий. Завтра утром на смену…

– Что ж, как хочешь, – пожала плечами Соня.

Было видно, что она замерзла и устала: прогулка оказалась гораздо более продолжительной, чем они оба рассчитывали. В тот вечер Максим не решился поцеловать Соню. И на следующий тоже не решился…

Впрочем, все у них шло замечательно. Они не ссорились, им всегда было о чем поговорить. Они были полностью солидарны по всем важным идеологическим вопросам. И в дискуссионном клубе, куда они все-таки забрели через два дня, Максим и Соня выступали на одной стороне! Оба считали, что в будущем проприетаризм должен быть уничтожен полностью, не должно сохраниться даже само слово «проприетарный»!

Поэтому когда над тарелкой с трюфелями «Виваче» Соня сама, первая поцеловала Максима, тот воспринял это с одной стороны как подарок судьбы, а с другой – как очередное, вполне логичное звено в цепи развития их отношений…

Загадочный брат постоянно всплывал не только в разговорах Максима и Сони. О нем упоминали и другие.

– Не боишься за ней ухаживать? – спросил как-то Верховцева Артем Свешников, такой же пастух наноботовых стад, как и сам Максим.

– А почему я должен бояться?

– Ну как почему… Все-таки ее брат…

– А что брат?

– Ну… Я бы опасался… Мало ли.

Но Максим был настолько поглощен своими чувствами, что не придал этому значения.

– Сегодня мы не сможем встретиться, я должна вернуться домой пораньше, – сказала как-то за обедом Соня. – Брату нужна моя помощь!

– Помощь? Он что, заболел?

– Нет. А что, по-твоему, помощь нужна только больным? «Да что же там за брат такой?!» – наконец задал себе вопрос Максим. Но дальше невысказанных вопросов дело не пошло.

Так могло бы продолжаться и месяц, и два, и год. Максим был пассивен, Соня – молчалива, а брат все время находился где-то рядом, но как бы в стороне. Этакий призрак из старинного фильма ужасов.

Однажды, когда они целовались на диване в комнате Максима, у Сони в сумочке вдруг зазвонил телефон. Она вмиг стряхнула с лица страстное выражение, выскользнула из горячих объятий Максима и метнулась к сумочке с такой прытью, что можно было подумать: от этого звонка зависит ее жизнь.

– Кто это? – спросил Максим с тяжелым вздохом.

– Да психиатр один, с крейсера «Заря Свободы», – разочаровано ответила Соня, глядя на экранчик. – Его Винченцо зовут… Брать трубку не буду… Сдался мне этот Винченцо? Тем более, сегодня выходной. Перетопчется.

– Но зачем ты тогда вообще бежала к телефону? Пусть бы себе звонил!

– Вдруг это не идиотик Винченцо, а Людвиг?

– Людвиг?

– Ну, мой брат.

Максим не смог сдержать гримасу тягостного недоумения.

– Чувствую, купим скоро трехспальную кровать модели «Людвиг с нами».

Соня сделала вид, что шутку не расслышала. И они вернулись к поцелуям.

После этого эпизода прошла ровно неделя, когда Максим наконец-то познакомился с легендарным Людвигом. Он как раз провожал Соню домой. Они шли по галерее в направлении «Западного», когда рядом с ними притормозил новенький миникар-трицикл, весь обвешенный шарами антигравов.

Лицо Сони засияло. Она откинула со лба рыжую челку и улыбнулась, как улыбаются маленькие девочки при виде папы с новой куклой в руках. С миникара, откинув фонарь обтекателя, спрыгнул высокий, длиннорукий, нескладный мужчина лет тридцати пяти с длинными вьющимися волосами.

Помимо стандартных защитных очков и респиратора, одет он был достаточно легко и небрежно, в десантный камуфляж без знаков различия. На шее – броский платок алого цвета. В общем, комендант базы пришел бы в ярость, узрев столь вызывающие нарушения техники безопасности и формы одежды.

– Людо! Людо! – вскричала Соня и бросилась незнакомцу на шею.

– Сонька… Девочка моя! – мужчина тепло обнял возлюбленную Максима.

Их объятие длилось почти минуту. И лишь к исходу этой минуты Максим сообразил, что перед ним – да-да, тот самый Людвиг ван Астен!

А еще через минуту он сообразил, что лицо Людвига ван Астена ему очень даже знакомо. И что это лицо… Это лицо самого товарища Альфы! Грозного, сурового и справедливого вождя звездных борцов!

Ноги Максима стали ватными, лицо вытянулось, язык одеревенел.

– Извините, что нарушаю ваш тет-а-тет, – обаятельно улыбнулся Людвиг, почесывая небритую щеку. – Но мне нужно срочно сообщить Соне одну новость.

– Новость? – брови Сони вопросительно взлетели.

– На Обероне у нас с тобой родилась племянница.

– Амалия?! Родила?! Какая умница! – Соня восторженно захлопала в ладоши.

Максим уже знал, что Амалия – младшая сестра Людвига и Сони. И ему хотелось думать, что сестра эта такая же обворожительная как Соня. Поэтому он нашел силы тоже улыбнуться, как говориться, за компанию.

– Теперь мы с тобой дядя и тетя, – Людвиг вздохнул и развел руками: дескать, «годы идут, а старость – не радость». – Ты, конечно, спросишь, отчего я не сообщил тебе эту благую весть по телефону вместо того, чтобы вторгаться в твой интим? А я отвечу, что по непонятной мне причине твой телефон уже три часа как выключен! Поэтому я приглашаю тебя… и твоего кавалера, конечно!.. к нам домой. Следует отметить пополнение в семействе ван Астенов парой-тройкой рюмочек настоящего марсианского кальвадоса!

Максим по-прежнему пребывал где-то между сном и явью. Мыслимое ли дело?! Перед ним – лидер «Армии пробуждения». Генералиссимус. Стратег, тактик, вдохновитель и организатор побед звездных борцов. Живая легенда. Первый среди равных – товарищ Альфа. Самый Главный Вождь!

И выходит, что у него, у Максима Верховцева, роман с сестрой вождя!

Отказаться от приглашения он, конечно, не посмел.

В доме у Сони и Людвига – а точнее, у товарища Альфы и Сони – Максиму понравилось. Обстановка там была именно такой, какая и должна быть у харизматической личности, коей являлся Людвиг – в меру скромно, в меру шикарно.

На стене в гостиной висела карта Солнечной системы. Поначалу Максиму показалось, что карта нарисована, но нарисована не обычными красками, а какими-то особенными, дающими удивительную глубину и переливчатость цвета. Но, присмотревшись, он обнаружил, что карта, размерами два на полтора метра, представляет собой гигантскую вышивку! И вышита она отнюдь не нитками, а голографическим бисером! Вышита вручную!

– Ого!.. Наверное, год вышивали, да? – уважительно поглаживая янтарно-желтую Ио, отозвался о диковине Максим.

– Может, год, а может, и два! У гарнизона на Обероне времени много… И рукастых женщин там тоже немало, – усмехнулся товарищ Альфа. Точнее, Людвиг – именно так попросил называть его вождь звездных борцов.

– Наверное, это подарок? – предположил Максим.

– Так точно, подарок. Мне, на тридцатилетие.

Пока Соня суетилась, сервируя стол в гостиной, хозяин пригласил Верховцева на экскурсию по дому. После гостиной Максим был приглашен в кабинет Людвига, который по совместительству служил… библиотекой!

Библиотекой!

Столько бумажных книг в одном месте Максим не видел никогда в жизни. Он, как завороженный, ходил вдоль полок, вглядываясь в чарующую стену потертых переплетов. Некоторые фамилии что-то говорили Максиму: Ленин, Маркс, Че Гевара. Остальные казались совсем незнакомыми: Каутский, Плеханов, Кропоткин, Мао, Дебор…

– А о чем они все пишут? То есть я хотел сказать, писали, – не удержался от вопроса Максим.

– Смотря кто.

– Да вот к примеру этот… Маркс?

– Ну как о чем? – в глазах Людвига ван Астена блеснула хитринка. – О том, что капитализм – порабощает. А коммунизм – освобождает. Частная собственность – плохо. Общественная – хорошо.

– Ну это-то все знают… Совершенно очевидные вещи!

– Это у нас в «Армии пробуждения» очевидные… А вот, к примеру, на Луне людей, кому это очевидно, едва ли наберется две сотни человек. Да и те, в основном, наши «кроты». То есть я хотел сказать, «верные».

– Неужели все так плохо?! – спросил Максим встревожено.

– Все еще хуже… Но сегодня мне не хотелось бы говорить об этом. Сегодня у нас праздник, не так ли?

Из соседней комнаты послышался голос Сони. Она сообщила, что филе окуня в кисло-сладком соусе «Палермо» с дольками апельсина уже подогрелось, а вот кальвадос – тот как раз успел охладиться.

Они расселись вокруг низкого журнального столика и Людвиг раскупорил первую бутыль – дымчато-зеленого стекла, старинную и вместительную.

Первый тост подняли за малышку Синтию и ее маму Амалию.

Второй – за пробуждение людей Марса, Луны и Земли. А вот третий…

– Я поднимаю этот бокал за вас с Соней, – сказал Людвиг, в упор глядя на Максима. – Я думаю, сейчас вы находитесь в начале пути. И я желаю вам, чтобы этот путь был долгим и счастливым.

Максим и Соня переглянулись. В тот миг им обоим очень хотелось, чтобы пожелание Людвига сбылось…

Та вечеринка на троих была долгой. Ближе к концу первой бутылки они принялись смотреть лунно-марсианские новостные каналы. Поскольку сюжеты шли с задержкой – сказывалось расстояние между Ураном и трансляционными станциями колоний – Людвигу, Соне и Максиму хватало время на комментарии. Ох, и смешно же было разоблачать лицемерные уловки капиталистического правительства!

К середине второй бутылки новости надоели и все по очереди принялись рассказывать анекдоты. Анекдоты были, чего уж там, откровенно бородатыми, но веселья это нисколько не портило – хмель компенсировал все.

Когда вторая бутылка подходила к концу, когда Соня уже задремала, свернувшись калачиком на диване, когда Максим уже принялся с ужасом думать о том, как пошкандыбает в родной дормиторий по неуютной, бесконечной галерее, Людвиг подсел к нему, и по родственному приобняв за плечи, сказал:

– Ты славный парень, Макс… Сообразительный… Верный нашему делу… Таким, как ты, нечего делать в простых операторах нанокомплексов… В общем, у меня есть для тебя работа поинтереснее.

– Но я всего лишь пилот, Людвиг! Ничему другому не обучен!

– Главное, Макс, это чистые помыслы, горячее сердце и всесокрушающее намерение победить. А обучить можно кого угодно и чему угодно. Когда я был маленький, мой отец работал зоопсихологом в океанариуме. Так он за полгода обучил еврокракена таблице умножения!

– Еврокракена? – недоверчиво переспросил Максим.

Ему показалось, он ослышался. Из школьного курса биологии он смутно припоминал, что еврокракен считается самым тупым среди гигантских беспозвоночных Солсиса.

– Его, голубчика, – заверил Людвиг.

– А что за работа?

– Хорошая. Творческая. И очень нужная нашему делу.

– Но Людвиг…

– Кстати, на ней тебе придется называть меня не Людвиг, а товарищ Альфа.

– Слушаюсь. А еще?

– Мне нужен личный пилот-телохранитель.

– Телохранитель? Вы думаете, среди нас есть предатели? – Максим сам ужаснулся сказанному.

– К сожалению, такую возможность мы исключить не можем, – и лицо товарища Альфы стало печальным и суровым.