Солдаты Вселенной. Лучшая военная фантастика ХХ века

Дэвид Дрейк знаменит прежде всего многотомной серией фантастических романов и рассказов, изображающих так называемых Молотобойцев — команду галактических наемников («Молотобойцы», «Со звезды на звезду», «Любой ценой», «Подсчитывая потери», «Полный вперед», «Воин», «Жестокий конец»). Эти произведения упрочили за ним славу одного из ведущих представителей современной военной научной фантастики. Вместе с Биллом Фоссетом он является составителем серии из шести книг «Флот», посвященной войнам будущего, и, в развитие этой темы, двух томов серии «Боевая станция». Также Дэвид Дрейк участвовал в составлении антологий «Космические гладиаторы», «Космические дредноуты», «Космическая пехота» и двух сборников произведений, написанных как дань уважения Редьярду Киплингу, — «Лицом к шторму» и «Уединенная звезда». В некоторых весьма изобретательных НФ-романах Дрейка местом действия служит Древний Рим. К ним относятся «Стервятники» (о путешествиях во времени), «Бронзовые ряды» (о контактах с инопланетянами) и фэнтезийный сборник «Веттий и его друзья». Как автор чрезвычайно плодовитый, Дрейк написал множество других книг, в их число входят артурианская фэнтези «Повелитель драконов» и знаменитый сборник рассказов в жанре мистики, фэнтези и НФ «Из сердца тьмы», во многих из которых он возвращается к своей излюбленной военной тематике.

Палач

Лампа в кухонной нише бросала отсвет на белокурые кудри лейтенанта Шиллинг и на покрытое блестками изморози окно рядом с ней. Свет лампы отражался и от брони стоящего снаружи танка. Отсветы были холодными — такими, по крайней мере, они казались капитану Дэнни Причарду. Он подошел к лейтенанту Шиллинг.

— Сал… — Из канцелярии подразделения позади них доносились бормотание радиоприемников, выстроившихся в ряд на стене, и, менее приглушенно, смех дожидающихся начала акции солдат. — Постарайся забыть о своем немецком происхождении. Мы — Молотобойцы, все мы. Просто наемники. Не немцы, не фризийцы…

— Ты-то уж точно не немец, — отрезала лейтенант Шиллинг, подняв взгляд от чашки горького шоколада, который она только что налила себе из электрического чайника. Эта невысокая хрупкая женщина обладала безошибочным инстинктом задиры, который всегда сумеет найти способ устроить сцену тому, кто вовсе не рвется быть ее участником. — Ты американский фермер, и тебе плевать на немецких шахтеров, что бы эти проклятые французы с ними ни вытворяли. Однако многих из нас это волнует, Дэнни, и имей ты хоть капельку сострадания…

— Но, Сал… — Правая рука Причарда коснулась белокурых волос девушки.

— Убери от меня свои грабли, капитан! — закричала она. — Между нами все кончено!

Сал вертела в руках чашку горячего шоколада, над которой поднимался пар. Голоса в канцелярии смолкли. Потом кто-то увеличил громкость радиоприемников, и по крайней мере три человека одновременно громко заговорили на абсолютно не связанные между собой темы.

Причард некоторое время стоял, изучая тыльную сторону ладони. Потом перевернул руку, внимательно рассмотрел мозолистую ладонь и улыбнулся.

— Прости. Я это запомню, — сказал он совершенно спокойно, развернулся и ушел обратно в канцелярию.

Капитану было тридцать четыре года — каштановые волосы, довольно развитая мускулатура, прикрывающая вполне заурядную фигуру, и сердце, которое не прикрывало ничто. Со стороны Дэнни Причард выглядел мягким человеком, и многие его таким и считали. Однако трое военных, поджидавших сейчас капитана возле электрического камина, очень хорошо знали, каков Дэнни на самом деле. Это был экипаж «Плуга», командирского танка Причарда.

Во-первых, Кови — водитель — мужчина с глазами кролика, сейчас раскладывавший очередной, известный только ему одному пасьянс. Колода у него была такая замусоленная, что лишь наметанный глаз мог разобрать достоинства карт. Когда Кови управлял танком, его руки и глаза действовали с необыкновенной быстротой. Ему удавалось проводить огромного «зверя» весом в сто пятьдесят тонн через такие места, где махина танка могла только-только протиснуться. Иногда при этом Кови абсолютно безо всяких угрызений совести сметал все, что попадалось на его пути, вместо того чтобы попытаться объехать. Он всегда был водителем танка. Вы думаете, это не так-то много? Но Кови был лучшим водителем в полку.

Второй член экипажа — Роб Дженни — крупный мужчина, такой же белокурый, как и лейтенант Шиллинг. Он улыбнулся Причарду, и выражение замешательства на его лице сменилось облегчением, когда он убедился, что капитан способен ответить ему улыбкой. Дженни перевелся с бронированных боевых машин на танки три года назад, после того как Молотобойцы покинули Мир Сквайров. Он обладал чрезвычайно острым зрением и никогда не терял присутствия духа в экстремальных ситуациях. Дважды после перевода Дженни предлагали вернуться на боевые машины, обещая сделать его командиром. Но оба раза он ответил отказом, заявив, что останется с танкистами или выкупит свой контракт, но ничто не заставит его вернуться обратно к этим открытым «гробам». Когда появилась вакансия командира танка, Дженни получил эту должность. Сейчас он сидел, откинувшись в кресле, широко расставив нош и снова и снова сгибая мощную пружину — упражнение, благодаря которому мышцы рук Роба оставались такими же крепкими и сильными, как в тот день, когда его завербовали в каменоломне на Боледже.

Экипаж линейного танка обычно состоит только из водителя и командира, который указывает дорогу танку, а также задает цели его орудиям в тех случаях, когда они не находятся под прямым управлением полкового компьютера. Однако в командирском танке капитана Причарда имелся еще и связист, отвечавший за управление сложным радиотрафиком, сфокусированным на танке. Связистом у Дэнни была Маргрит Ди Манзо, стройная молодая вдовушка, которая коротко стригла свои роскошные черные волосы, чтобы они не мешали ей носить радиошлем. Маргрит почти никогда не снимала его, только когда спала. Вот и сейчас она была не на дежурстве, но все равно оставалась в своем громоздком шлеме, связывающем ее с шестью радиоприемниками танка, который стоял на улице. Когда все шесть приемников говорили одновременно, то большинству слушателей это казалось лишенным всякого смысла бормотанием. Однако Маргрит прошла специальное обучение, в том числе и под гипнозом, и научилась выделять из этого бормотания отдельные разговоры. Когда Причард вернулся в канцелярию, связистка разговаривала с Дженни. Она не поднимала взгляда на своего командира до тех пор, пока просветлевшее лицо Роба не подсказало ей, что это безопасно.

В канцелярии за своими пультами сидели еще два связиста и сержант с нашивками службы разведки. Все трое принадлежали к батальону штаб-квартиры полка, закрепленному за Сектором Два здесь, на Кобольде, но не входили в собственно боевые подразделения сектора: пехотную роту «С» капитана Рииса и танковые взводы Причарда.

Капитан Риис был старшим офицером: возглавлял сектор, о чем ни он, ни Причард никогда не забывали. Салли Шиллинг командовала первым взводом Рииса.

Ее помощник, черноволосый капрал, сейчас сидел, задрав ноги в больших сапогах, и, негромко напевая, полировал тряпкой разобранный на части автомат. Ствол его мерцал оранжевым в свете электрического камина.

Электричество на Кобольде было распространено шире, чем даже в некоторых более преуспевающих мирах, поскольку горные разработки и медеплавильные заводы не могли без него обойтись. Но хотя с медью для электрических кабелей на Кобольде проблем не возникало, сами провода приходилось изготавливать в других мирах и потом снова доставлять сюда. Аврора и Фрисленд не разрешали устраивать на территории своей объединенной колонии даже такое простое производство. Они считали Кобольд рынком и рассматривали его в качестве поставщика сырья, но отнюдь не хотели, чтобы он со временем стал их конкурентом.

— Как по-вашему, пойдет ночью снег? — спросил Дженни.

— М-м-м, хорошо бы, а то уж слишком холодно. — Причард подошел к камину, делая вид, что не слышит шагов лейтенанта Шиллинг, возвращавшейся из кухни. — Я считаю…

— Тихо! — шикнула на них Маргрит и указательным пальцем повернула регулятор громкости, прежде чем успел среагировать штабной связист.

Один из настенных радиоприемников завопил на всю комнату. Ткнув в другой переключатель, Маргрит направила сигнал отдельно — через канал, связанный с имплантатом, который был вживлен в кость Причарда за правым ухом.

— …Пулеметы и патроны к ним. В каждом грузовике находится всего по одному человеку, но в любой момент можно ожидать, что там появятся и другие французы…

— Красный уровень тревоги, — приказал Причард и повернулся к связистке, чтобы она смогла прочесть его вопрос по губам. — Где это?

Штабной радист нервно вскочил, не решаясь вмешиваться, но явно не желая, чтобы его оборудование использовал посторонний, пусть даже и очень умелый специалист.

— Красный уровень тревоги, — повторила Маргрит на всех частотах. Потом, через имплантат Причарда, ответила на его вопрос: — Это патруль Сигма Три-Девять, вблизи Хаакина. Гражданские немцы задержали там три грузовика с продовольствием, принадлежащие роте Барта.

— Поднимай Первый взвод, — сказал Причард, — но вели им подождать, пока мы не прибудем.

Маргрит невозмутимо передала его приказ, а Причард тем временем взял свой шлем, который положил на кресло, когда ходил к Сал на кухню. Шлем этот обеспечивал автоматическое подключение и большую дальность передачи, чем биоэлектрическое устройство, вделанное за ухом.

Настенное радио между тем говорило:

— …Срочно требуется подкрепление, иначе может начаться заваруха.

— Сигма Три-Девять, — сказал Причард, — это Майкл-Один.

— Слушаю, Майкл-Один, — ответил откуда-то издалека командир патруля.

Шлем Причарда создавал ощущение безграничного пространства вокруг, хотя и не заглушал шума.

— Держитесь, ребята, — сказал капитан. — Помощь идет.

И вслед за членами своего экипажа Причард выскочил на улицу и побежал к танку. В канцелярии лейтенант Шиллинг спешно раздавала указания своему взводу и объясняла ситуацию командиру, которого только что разбудили.

Когда Дэнни добежал до «Плуга», мотор его уже разогрелся. Ледяные кристаллы, которые выбрасывали из-под днища танка подъемные лопасти, в лучах габаритных огней кружились в голубовато-белом водовороте. Изморозь выбелила лесенку на боку смесительной камеры и корпус танка. Прежде чем начать подниматься, Причард остановился, натягивая перчатки. Сержант Дженни, левой рукой уцепившись за опору орудийной башни, нагнулся и без видимых усилий втянул наверх капитана. Бок о бок оба проскользнули через люки на свои места.

— Готов, — сказал в интерком Причард.

— Поехали, — ответил Кови, и танк заскользил над замерзшей землей, словно жир на горячей сковородке.

Командный пункт находился на территории, которую раньше, еще до того, как всякая видимость централизованного правительства на Кобольде рухнула, занимал районный центр, отвечавший за ремонт дорог. Канцелярия и квартиры офицеров размещались в бывшем доме начальника центра — удобном строении со ставнями и лозунгами, намалеванными прямо на стенах по-французски. Некоторые занавески были продырявлены пулями. В бывших рабочих бараках по другую сторону дороги сейчас расквартировали солдат. Молотобойцы могли при желании, порывшись в развалах, отыскать здесь забытые немецкие журналы. Рядом с казармами, в бывших ангарах, когда-то предназначавшихся для ремонтного оборудования, сейчас стояли глиссеры пехотинцев, потому что батареи, от которых они питались, были гораздо более чувствительны к перепадам погоды, чем огромные бронетанки роты «М». Сейчас двери ангаров были распахнуты настежь, выплескивая в ночь горячий воздух, — дежурный взвод торопливо выводил свои глиссеры. Некоторые солдаты даже не успели надеть шлемы и бронежилеты. Дженни помахал им рукой, когда танк проносился мимо; потом дорога сделала поворот, и пехотинцы растаяли в ночном мраке.

Кобольд был объединенной колонией Авроры и Фрисленда. Когда восемьдесят лет французского гнета вынудили немецких поселенцев поднять восстание, первое, что они сделали, это наняли Молотобойцев Хаммера. Поначалу между Хаммером и властями Фрисленда существовала пропасть, однако постепенно гнев утих и отношения наладились. Официальным языком в полку наемников был немецкий, и многие Молотобойцы сами были родом с Фрисленда, откуда их откомандировали на Кобольд. Послужив под началом Хаммера, наемники возвращались домой, приобретя немалый опыт, и в результате Фрисленд от этого только выигрывал. Сам Хаммер тоже оказывался в выигрыше, потому что у него служили офицеры, получившие прекрасное образование в Академии в Гройнингене.

Чтобы противостоять Молотобойцам, поселенцы с Авроры наняли три французских полка. Если бы обе группы колонистов могли позволить себе оплачивать наемников без посторонней помощи, сражение развернулось бы немедленно и было бы коротким. На Кобольде, однако, бедность искусственно поддерживалась колонизировавшими его мирами; в результате поселенцы были вынуждены обращаться к этим мирам за финансовой помощью.

Но ни Аврора, ни Фрисленд не хотели, чтобы на Кобольде вспыхнула война.

Фрисленд почти с самого начала обеспечивал своим поселенцам свободу действий, отдавая им пятьдесят процентов прибыли от добываемой меди и предоставляя возможные концессии. Это соглашение вполне устраивало правящие круги Фрисленда: ведь требовалось успокоить общественное мнение, создавая видимость деятельности. Аврора и так была на грани войны с соседями, и ее парламент опасался еще одного вооруженного конфликта, пусть даже и в отдаленной колонии, потому что он мог молниеносно перерасти в полномасштабную войну, несмотря на то что Фрисленд был ослаблен десятилетием серьезных внутренних беспорядков. После этого оба колонизатора пришли к компромиссу. И тогда, боясь оказаться предоставленными самим себе, воинствующие стороны на Кобольде были вынуждены позволить своим родным мирам заключить контракты с наемниками. В результате Аврора и Фрисленд совместно наняли четыре полка. Это были Молотобойцы, отряд полковника Барта, Алаудай и Феникс Мойротс. Наемников с каждой стороны равномерно перемешали и распределили на восьми секторах, на которые разделили карту обитаемого Кобольда. Согласно контракту от них требовалось поддерживать мир между враждующими сторонами, предотвращать доставку современного оружия гражданскому населению и — ждать.

Однако полковник Барт и лидеры Авроры пошли дальше и заключили между собой дополнительное секретное соглашение. И хотя Хаммер узнал об этом соглашении, он поделился информацией только с двумя офицерами — майором Стибеном, своим помощником и телохранителем, и с капитаном Дэниэлом Причардом.

Причард нахмурился при этом воспоминании. Даже если не знать деталей, которые сообщил Хаммеру один из предателей, было очевидно, что Барт что-то задумал. В других секторах люди Хаммера и их французские дублеры совместно осуществляли объединенное патрулирование. Лагеря обоих были вперемежку разбросаны по секторам — точно так же, как и деревни, где жили переселенцы обеих национальностей. Барт же четко разделил свой сектор на две половины, бесцеремонно приказав Молотобойцам держаться к западу от реки Айлет, поскольку, видите ли, его солдаты заминировали чуть ли не всю местность восточнее. Отряд Барта славился своими минерами. Это, кстати, было одной из причин, почему французы их наняли. Поскольку большую часть Кобольда покрывали либо леса, либо неровные, труднопреодолимые холмы, танки могли перемещаться лишь по дорогам, где умело размещенные мины были способны заставить их сложиться, словно раздавленные коробки.

Хаммер, выслушав заявление Барта, расхохотался, несмотря на то что большинство его офицеров просто трепетали от ярости. Стоявший рядом с командиром Иоахим Стибен лишь усмехнулся и погладил свою кобуру. Когда Дэнни Причарду сообщили, что учинил Барт, он лишь слегка вздрогнул и на следующее утро отправился с инспекционной поездкой. Это было три месяца назад…

Ночь обтекала танк, словно дым. Причард отогнул вниз предохранительный щиток шлема, но не стал опускать свое сиденье в чрево танка. Хотя внутри видеоэкраны позволяли обозревать местность на все триста шестьдесят градусов, однако в Дэнни все еще жил фермер, который в окружении непроницаемых стен никак не мог избавиться от ощущения слепоты. Дженни сидел рядом с капитаном во вращающемся бронированном куполе, оснащенном трехствольным автоматическим оружием. Он тоже высунул голову из люка, но исключительно из чувства товарищества. Сержант всегда предпочитал находиться внутри и запирался там при первых же признаках враждебных действий. Не подумайте, что Дженни был трусом, просто большинство ветеранов отличаются причудами.

Причарду нравилось, как ветер в темноте свистел, обдувая шлем. Теплый воздух от работающих двигателей танка выходил наружу через люк, согревая тело. Огромная масса танка требовала постоянно сжигать огромное количество топлива, и то, что какая-то незначительная часть тепла уходила через открытый люк, существенного значения не имело.

Предохранительные щитки танкистов автоматически усиливали свет луны, тусклый и красноватый; солнце, которое луна отражала, тоже было здесь тусклым и красноватым. Лунный свет играл на стволах деревьев, тесно обступивших дорогу с обеих сторон. Когда Кобольд был в перигелии,[13] тонкие стволы в течение нескольких дней вырастали до шестиметровой высоты, раскидывая во все стороны переплетающиеся красно-коричневые листья размером с одеяло и образовывая непроницаемый потолок. Сейчас, в афелии,[14] замерзшие сухие деревья могли гореть с почти взрывной интенсивностью. Древесина была слишком опасна, чтобы использовать ее для обогрева, хотя электричество на Кобольде имелось далеко не везде. Однако оно питало газогенные двигатели большинства средств передвижения на этой планете.

Дженни жестом указал вперед, пробормотав в интерком:

— Танки.

Хотя он и знал, что перед ними, скорее всего, свои, его голова на всякий случай покоилась на включателе орудия. «Плуг» замедлил ход.

— Майкл-Первый, это Майкл-Один, — сказал Причард. — Включите габаритные огни, чтобы мы могли убедиться, что это вы.

— Вас понял, — послышалось из радиоприемника.

Впереди вспыхнули голубые огни, освещавшие смутные, неуклюжие силуэты на самом краю леса. Кови снизил скорость до крейсерского уровня и умело вклинился между четырьмя танками.

— Майкл-Один, это Сигма-Один, — прозвучал в шлеме сердитый голос капитана Рииса.

— Слушаю.

— Барт послал за реку батальон. Я отправил наперехват им лейтенанта Шиллинг и обратился в Центр за артиллерийской поддержкой. Держите свой Первый взвод вблизи у Хаакина, вы будете в резерве на случай появления партизан из Портелы. Прямое командование над остальными я беру на…

— Возражаю, возражаю, Сигма-Один! — закричал Причард.

«Плуг» снова ускорил движение, теперь он шел вторым в ряду из пяти танков. Словно хищные звери, они пробирались по неуклонно повышающейся местности, заснеженной и заросшей черными деревьями. Танки двигались со скоростью восемьдесят километров в час.

— Пропустите французов, капитан. Сражения быть не должно. Повторяю: никакого сражения!

— Черт побери, сражение очень даже будет, Майкл-Один, если только Барт попытается пропихнуть свой батальон в мой сектор! — загрохотал в ответ Риис. — Не забывайте, здесь приказываю я!

— Маргрит, соедини меня с батальоном, — прошипел в интерком Причард.

Орудийная башня танка была развернута на тридцать градусов вправо, держа под прицелом проносившийся мимо лес и все, что могло в нем укрываться. Причард подумал о Салли Шиллинг, ведущей сейчас глиссер по точно такому же лесу, спешащей со своими пятьюдесятью подчиненными наперехват французскому батальону.

Устройство связи шлема включилось с легким щелчком. Причард напрягся, подбирая слова, которые могли бы убедить подполковника Мизирка. Того самого Мизирка, под чьим командованием находились Сектора Один и Два и который пять лет назад служил во фризийской армии. Предполагалось, что сейчас он мыслит как наемник, а не как фризиец, но…

— Внимание! — Голос принадлежал не Мизирку. — Сигма-Один, Майкл-Один, это полк.

— Слушаю, — выпалил Причард.

Капитан Риис тоже быстро отозвался по трехсторонней линии связи:

— Да, сэр!

— Сигма, ваш приказ начать сражение отменяется. Держите своих солдат наготове, но пусть они не суются Барту под ноги.

— Но, полковник Хаммер…

— Риис, сегодня ночью не следует развязывать войну. Майкл-Один, сможете своими силами уладить происходящее в Хаакине, не нарушая при этом условий контракта?

— Да, сэр. — Причард быстро вызвал на предохранительный щиток карту и уточнил свою позицию. — Мы почти рядом.

— Если не справитесь, капитан, лучше молитесь, чтобы вас убили во время этой операции, — отрезал полковник Хаммер. — Я не для того нянчусь с этим полком двадцать пять лет, чтобы потерять его из-за неспособности кое-кого выполнять свои обязанности. — Потом, уже более мягко (Причард представил себе, как взгляд полковника рыщет по сторонам, оценивая реакцию окружающих), он добавил: — В случае чего, вас поддержат, капитан… Ну, если окажется, что они действительно нарушают контракт.

— Вас понял.

— И смотри, не болтай лишнего, парень. Конец связи.

Казалось, окружающие их деревья впитывают вой двигателей. Дорога повернула, и танки накренились, выходя на большак между Димо и Портелой. Груда шлака рядом с хаакинской шахтой неясно вырисовывалась справа и, отражая рев двигателей, усиливала его. Стальные «юбки» головного танка время от времени касались покрытия дороги, освещая ночь каскадами оранжевых искр. За шахтой тянулись пустые белые поля, за которыми виднелась и сама деревня.

Хаакин, самое большое немецкое поселение в Секторе Два, раскинулся по обеим сторонам дороги. Двух и трехэтажные шлакоблочные дома, покрытые черепицей или пластиком. Хотя вокруг полно лесов, древесина из-за высокой, а потому смертельно опасной воспламеняемости в качестве строительного материала не использовалась. Дорога была прямая и широкая, что позволило Причарду как следует разглядеть три стоящих на обочине грузовика. Вокруг них суетились какие-то люди, судя по одежде — местные жители. По другую сторону дороги плотным кольцом стояли десять одетых в форму пехотинцев Хаммера, патруль С-39. Они одновременно вскинули свои автоматы — отчасти с угрозой, отчасти защищая трех водителей своих грузовиков. Время от времени кто-нибудь из местных жителей поворачивался и осыпал проклятиями людей Барта, но в основном немцы занимались тем, что стаскивали с грузовиков большие картонные коробки.

Причард отдал короткую серию команд. Четыре линейных танка образовали заграждение вдоль края деревни. Их орудийные стволы и автоматы ощетинились во всех направлениях. Командирский танк проехал мимо пехотинцев и остановился позади послед него грузовика, однако Кови не до конца выключил двигатели, чтобы в случае чего «Плуг» мог мгновенно тронуться с места. Сквозь металл корпуса Причард чувствовал жужжание лопастей.

— Кто тут у вас старший? — прогремел голос капитана через громкоговоритель танка.

Разгружающие грузовики немцы остановились. Вперед вышел приземистый мужчина в парке из пушистого местного меха. В отличие от многих других гражданских он был безоружен. Человек этот не дрогнул, когда Причард осветил его прожектором танка.

— Я Поль ван Оостен, — представился мужчина на тяжеловатом немецком Кобольда. — Мэр Хаакина. Но если вы подразумеваете, кто руководит нами в том, чем мы сейчас занимаемся, ну… это, возможно, сама Справедливость. Клаус, покажи им, что эти грузовики везли в Портелу.

Второй немец выступил и снял крышку с коробки, которую нес. Оттуда, мерцая в холодном свете, посыпались плоские пластины — боеприпасы для автоматов наподобие тех, которыми были вооружены пехотинцы.

— Они везли автоматы этим скотам в Портеле, чтобы те использовали их против нас, — сказал ван Оостен.

Его гладко выбритая челюсть дрожала от гнева.

— Капитан! — позвал один из водителей грузовиков, метнувшись вперед сквозь кольцо людей Хаммера. — Позвольте мне объяснить.

Кто-то из местных жителей недовольно заворчал и вскинул свой тяжелый мушкет. Роб Дженни дважды стукнул костяшками пальцев по бронированной башне, призывая собравшихся обратить внимание на дула трехствольного орудия: он опустил их, направив на толпу. Немцы замерли. Дженни молча улыбался.

— Нас послали привезти пшеницу, которую закупил полк, — начал человек Барта. Причард не разбирался в принятых у них знаках различия, но, судя по возрасту и манере держаться, это был старший сержант. Прямо скажем, довольно странно для водителя грузовика с продовольствием. — Так получилось, что одна из машин уже была частично загружена. Мы не стали тратить время на разгрузку, потому что торопились поскорее съездить и вернуться к своим прямым обязанностям… там было достаточно места, чтобы зерно поместилось.

В любом случае… — и здесь сержант начал «давить», потому что капитан не оборвал его на первых же словах, как можно было ожидать, — вы не имеете права — а уж эти идиоты тем более — останавливать транспорт полковника Барта. Если у вас есть вопросы по поводу доставки пшеницы, пусть разбираются наши и ваши начальники, сэр.

Причард обвел затянутым в перчатку указательным пальцем правую глазницу. Внутри у него был лед, пузырящийся лед, который одновременно замораживал и разрывал его сердце, и это не имело никакого отношения к погоде. Капитан посмотрел на мэра ван Оостена.

— Загрузите грузовики снова, — сказал он, надеясь, что его голос звучит достаточно твердо.

— Это невозможно! — воскликнул ван Оостен. — Ведь автоматы — единственный шанс моей деревни, наших людей уцелеть, когда вы уйдете отсюда. Вы что, не понимаете, что будет дальше? Фрисленд и Аврора наверняка придут к соглашению, к компромиссу, как они это называют, и все солдаты покинут Кобальд. И ценой этого компромисса станет наша жизнь! Эти твари в Димо, в Портеле, если вы пропустите туда этих… у французов будут автоматы, полученные от своих наемников. А мы…

Причард прошептал заранее обдуманный приказ в микрофон шлема. Последний из четырех танков, стоявший на краю деревни, дал единственный залп из основного орудия. Ночь полыхнула голубым, когда двухсотмиллиметровый снаряд ударил в центр груды шлака в километре от Хаакина. Камень, распавшийся под воздействием мощнейшей энергии выстрела, превратился в сгусток пламени. Пар, лава и окалина полетели во все стороны. Спустя мгновенье подброшенные высоко в воздух куски обуглившегося шлака забарабанили по крышам Хаакина.

Потом грохнуло еще раз: это в месте удара высвободился горячий воздух. Но вот раскаты стихли, и в Хаакине воцарилась тишина. И лишь затухающее красное мерцание на далеком развале обозначало место, куда угодил снаряд. От выстрела также загорелись молодые деревца, росшие среди камней. Точно белые факелы, они полыхали несколько мгновений, но быстро гасли, как и разогретый шлак.

— Молотобойцы играют по правилам, — сказал Причард. Громкоговорители разнесли его тихий голос по всей деревне, точно эхо выстрела. Однако на самом деле капитан говорил для звукозаписывающего аппарата в чреве танка, зная, что позже эта запись будет представлена Объединенному Командованию во время неизбежных слушаний. — У мирного населения не может быть никаких автоматов. Погрузите все оружие обратно. И не забывайте: там есть спутники… — Причард махнул рукой в сторону неба, — которые видят все, что происходит на Кобольде. Если хоть один мирный житель в этом секторе выстрелит из автомата, я его достану. Обещаю вам.

Мэр совсем сник. Повернувшись к толпе, стоявшей у него за спиной, он сказал:

— Положите автоматы обратно на грузовик — чтобы портеланцам было легче убивать нас.

— Ты в своем уме, ван Оостен? — спросил немец с ружьем, перед этим угрожавший сержанту Барта.

— А ты в своем уме, Круз? — закричал мэр, даже не пытаясь скрыть ярость. — Может, ты сомневаешься, что эти танки в состоянии сделать с Хаакином? Или сомневаешься, что этот палач, — мэр стоял спиной к Причарду, но было совершенно ясно, кого он имеет в виду, — использует их против нас? Может, завтра мы могли бы…

На краю толпы возникло движение: в одном из домов что-то случилось. Маргрит, наблюдавшая за происходящим изнутри через видеоэкран, предостерегающе вскрикнула. Причард потянулся к аварийной кнопке, Роб Дженни развернул орудие. Однако все трое опоздали. Из оружейного дула вырвалась красная вспышка и, точно молот, ударила Причарда прямо в центр лба.

Танкиста отбросило назад и подкинуло вверх. Осколки шлема разлетелись в ночную тьму. Твердый комингс люка за спиной вынудил его туловище выгнуться дугой, словно Причарда ломали на колесе. В глазах замелькали вспышки света. Потом его снова швырнуло вперед, и тут только Причард осознал, что эти адские вспышки реальны и что он на самом деле слышит выстрелы.

Дженни стрелял из пушки, и эти выстрелы, хотя и не такие ослепительные, как из трехствольного орудия, производились с очень близкого расстояния. Первый угодил в стоявшего на расстоянии метра старика, который тут же отшатнулся назад и врезался в стену. Его рот и широко распахнутые глаза превратились в три круга чистого ужаса. Всего Дженни сделал семь выстрелов. За исключением самого первого, все они попали в снайпера или в дом, за которым тот прятался. Измельченный до состояния порошка, бетон разлетался во все стороны. Тело снайпера выгнулось назад, пули одна за другой утопали в груди. Правая рука все еще сжимала мушкет, из которого немец выстрелил в Причарда. В воздухе чувствовался привкус озона. Одежда погибшего загорелась, но крошечные оранжевые огоньки почти сразу же превращались в дым.

Левой рукой Дженни вцепился в ткань мундира Причарда, не давая ему упасть.

— А теперь я напомню вам еще одно из правил игры! — взревел сержант, обращаясь к толпе. — Посмейте только выстрелить в Молотобойца, и мы вобьем вам яйца между ушей! Это ясно как божий день, мужики! Ясно, как сама смерть! — Дженни обвел лица немцев дулом пушки. — А теперь загружайте обратно эти проклятые грузовики. Делайте, что вам было сказано, герои.

Какое-то краткое мгновение ничто вокруг не шевелилось, кроме дула пушки. Потом один из местных жителей развернулся и потащил тяжелую коробку на грузовик, с которого снял ее. Поставив коробку на место, он бочком-бочком двинулся прочь, подальше от смертоносного орудия. Один за другим остальные обитатели деревни грузили обратно награбленное добро — автоматы и патроны, которые, как они надеялись, спасут их во время предстоящего катаклизма. После этого жители разбегались по своим домам, придя к выводу, что именно этого и ждет от них сержант. Не ушла лишь одна женщина, рыдающая над распростертым телом снайпера. Никто из соседей вместе с ней не остался. Видимо, немцы понимали, что выстрел снайпера мог закончиться уничтожением всей деревни, а не расстрелом лишь одного напавшего, как это сделал Дженни.

— Роб, помоги мне затащить его внутрь, — услышал Причард голос Маргрит.

Обхватив себя обеими руками, капитан наклонился вперед, давая понять, что обойдется без помощи сержанта.

— Ничего, со мной все в порядке, — прохрипел он.

Сейчас в глазах у него прояснилось, однако вся местность вокруг, казалось, полыхала разноцветными красками — то яркими, то тусклыми.

Лязгнул боковой люк орудийной башни, и рядом с капитаном возникла Маргрит. Внутри танка она снимала теплую одежду и сейчас была лишь в форме цвета хаки.

— Залезай обратно, — пробормотал Причард. — Это небезопасно.

Он хотел было оттолкнуть женщину, но побоялся, что упадет. Острие иглы вошло в набухшую плоть над скулами.

Мерцающие краски вокруг погасли, зато теперь зазвенело в ушах.

— Между прочим, кое-что они успели утащить в ближайший дом, — сказал сержант Барта.

Он говорил по-немецки; наверняка перед отправкой на Кобольд прошел обучение во сне, точно так же люди Хаммера осваивали французский.

— А ну-ка тащите все обратно, — приказал Дженни местным жителям, которые еще толклись около грузовиков.

Трое тут же бросились к дому, на который указал наемник, и вернулись, неся последние коробки с оружием.

Причард окинул взглядом сцену. Весь груз снова на месте, за исключением нескольких рассыпавшихся патронов, блестящих на фоне темной мостовой. В поле зрения остались лишь ван Оостен и взбешенный Круз.

— Порядок, — сказал Причард водителям грузовиков. — Садитесь и езжайте. И возвращайтесь через Битцен, не ездите больше через эту деревню. Я организую вам эскорт.

Французский сержант подмигнул, усмехнулся и выкрикнул приказ своим людям. Пехотинцы расступились и пропустили водителей. Французские наемники залезли в свои грузовики и включили двигатели. Лопасти взвыли, грузовики приподнялись, рассыпая в стороны кристаллы снега, и со все возрастающей скоростью устремились на запад по окаймленной лесом дороге.

Дженни покачал головой, глядя им вслед, и вдруг выпрямился, услышав голос в шлеме.

— Капитан, — сказал он, — это еще не все. Ты только посмотри, кто к нам пожаловал.

Причард недовольно заворчал. Его шлем расколола вдребезги пуля, а имплантат мог передавать сообщения только на одной частоте.

— Маргрит, принимай за меня, — велел он.

Связистка уже снова забралась внутрь танка через боковой люк. Сейчас кровь Причарда пропиталась препаратами, которые Маргрит ему вколола. Зрение и мозг работали превосходно… хотя, может быть, мысли мелькали чересчур быстро.

— Возьми мой шлем, — предложил Дженни.

— У меня же есть имплантат, — ответил Причард, покачав головой, о чем тут же пожалел. — В сочетании с Маргрит он лучше любого шлема.

— Да их целый батальон, — негромко объяснял Дженни, сканируя взглядом дорогу, откуда, как его предупредил Командный Центр, приближались солдаты Барта. — Тут все, кроме артиллерии, она в Димо, но мы в пределах их досягаемости. Эге, да они прихватили с собой противотанковые ружья и парочку тяжелых орудий.

— Давай-ка займи позицию впереди Майкла-Первого, — приказал Причард водителю.

«Плуг» задрожал и развернулся. Капитан опустил сиденье внутрь танка, чтобы наблюдать за видеоэкранами. Он слышал, как сиденье сержанта тоже поехало вниз и его люк наверху захлопнулся. Прямо перед Причардом посверкивали огоньки приборов. Маргрит сидела на своем месте, не сводя взгляда с пульта связи.

— Эй, ребятки! — окликнул Причард через громкоговоритель пехотинцев. — Поищите-ка лучше тихий закуток и молите Бога, чтобы с вами ничего не случилось. Только учтите — если сделаете хоть один выстрел без моего приказа, то тогда уж вам точно только Бог поможет.

«Хорошо бы он всем нам помог», — добавил капитан мысленно.

Перед командирским танком зашевелились остальные, похожие на огромных жуков.

— Майкл-Первый, — резко приказал Причард, — оставайтесь на своих позициях. Мы не собираемся вступать в бой с Бартом, мы хотим просто встретиться с ним.

«А там — кто знает…»

Кови отъехал немного в сторону и вперед, поближе к центру защитного ромба, образованного другими танками. Все вокруг замерло. Люки всех танков были сейчас задраены, за исключением одного, над головой Причарда. Центральный видеоэкран представлял собой панель размером метр на тридцать сантиметров. Он обеспечивал обзор триста шестьдесят градусов, позволяя разглядеть любой объект на расстоянии до километра в масштабе один к одному. Причард увеличил все сначала в десять раз, а потом в тридцать. Вместо какого-то еле различимого сперва движения между заснеженными полями Хаакина и его шахтой на экране стали отчетливо видны люди.

Солдаты Барта были одеты в черно-белые комбинезоны и бронежилеты и низко пригибались, стоя на невысоких платформах своих глиссеров. Увеличение и дополнительное освещение делали быстро движущиеся изображения зернистыми, но наметанный глаз танкиста разглядел трубы противотанковых ружей, притороченных к каждому глиссеру. Цепочка стрелков словно бы разбухала в двух местах: точно шарики на веревке, состоящей из людей, виднелись самоходные противотанковые пятидесятимиллиметровые пушки, стреляющие мощными зарядами. Считалось, что эти орудия в состоянии пробить любую сверхпрочную броню. Да уж, парни Барта вооружились на славу, точно собрались идти на медведя. Эти ребята думали, что знают, с чем им предстоит иметь дело. Ну, Молотобойцы не станут демонстрировать им, что они ошибаются. По крайней мере, сегодня ночью.

— Включить все габаритные огни, — приказал Причард.

Сделав глубокий вдох, он включил подъемник своего сиденья и резко вознесся вверх, голова и плечи снова окунулись в холодный ночной воздух. Капитан включил прикрепленный к своему френчу ручной фонарик и навел луч света на верхнюю часть орудийной башни. Металл заблестел, отбрасывая на Причарда рассеянное излучение, освещавшее верхнюю часть его туловища и лицо. Сквозь открытый люк он слышал, как ругается Роб. Маргрит, скорее всего, сейчас бормочет молитву.

— Батареи в Димо и Хёфлере в Секторе Один получили приказ открыть огонь и ждут только сигнала, — проскрипел имплантат. — Если Барт откроет огонь, Командный Центр не станет, повторяю, не станет использовать Майкла-Первого или Майкла-Один, чтобы сбивать вражеские артиллерийские снаряды. Действуйте, как сочтете нужным, Майкл-Один.

Причард напряженно улыбнулся. Да уж, ну и видок, наверное, у него сейчас, даже не считая того, что почти все лицо его покрыто свежими синяками. Центральный компьютер использовал радар и разведывательный спутник, чтобы отслеживать артиллерийские снаряды в полете. После этого компьютер брал на себя управление любыми самоходными орудиями полка и наводил их на цель. Сообщение Центра означало, что Причарду предоставляли возможность самому управлять своими орудиями, в то время как пушки в десяти или в ста километрах отсюда будут прикрывать его от артиллерийского огня.

Тут до капитана дошло, что Маргрит блокировала большую часть передач, пропустив к нему лишь одно это сообщение, поскольку именно на его основе Причард и должен решить, что им предстояло делать. Отличная связистка, да и вообще славная женщина.

Цепочка стрелков остановилась. Первые пехотинцы находились на расстоянии всего пятидесяти метров от танков, а их товарищи развертывались в ночи, словно смертоносные крылья. Люди Барта скатывались со своих глиссеров и залегали на местности. Причард слегка успокоился, заметив, что все противотанковые ружья остались на глиссерах. Пушки находились в пределах практически мгновенной досягаемости, но, по крайней мере, их стволы не были опущены, как если бы собирались немедленно дать залп. Барт не хотел сражаться с Молотобойцами. Его целью были гражданские немцы — как и предполагал мэр ван Оостен.

К танку приближался джип на «воздушной подушке» с водителем и двумя офицерами на борту. Он медленно проехал сквозь линию пехотинцев и остановился, почти коснувшись носа командирского танка. Из джипа вылез один из офицеров — высокий и, скорее всего, очень худой, если снять с него комбинезон и бронежилет. Он поднял лицо к Причарду, прикоснувшись рукой к своему отражающему щитку. Это был подполковник Бено, начальник французских наемников в Секторе Два; чисто выбритый, с резкими чертами лица и прядью седых волос, торчащей из-под шлема. Бено с усмешкой отмахнулся от нацеленного на него двухсотмиллиметрового орудия. Никто никогда еще не называл первого помощника Барта трусом.

Причард выбрался из орудийной башни и спрыгнул на землю. Бено был на несколько дюймов выше его и вдобавок обладал сильным характером; получалась «гремучая смесь». Люди обычно пугались его гораздо сильнее, чем если бы подполковник был просто высоким человеком. Для Причарда это не имело значения. Он много лет имел дело с танками и полковником Хаммером, а запугать человека, привыкшего к такому, не могло ничто.

— Старший сержант Оберли доложил, как хорошо и… как жестко вы уладили это маленькое недоразумение, капитан. — Бено протянул руку Причарду. — Признаюсь, я был немного озабочен тем, что мне, возможно, придется самому вызволять своих людей.

— Молотобойцы всегда соблюдают условия контракта, — ответил танкист, улыбаясь с притворным дружелюбием. — Я просто объяснил этой немчуре, что любой мирный житель, которого поймают с автоматом в руках, ответит мне за это. Ну, а потом мы постарались, чтобы немцы не приняли мои слова за шутку.

Бено засмеялся, при этом изо рта у него вырвалось облачко пара.

— Вас ведь посылали в Академию в Гройнингене, капитан Причард? — спросил он. — Как вы понимаете, я интересовался теми, кто в этом секторе занимает примерно одинаковую со мной должность.

Причард кивнул.

— Да, было дело. Старик посылал меня на Фрисленд — пройти двухлетний курс обучения. Время от времени он отбирает для этого сержантов, которых хочет повысить.

— Вы не фризиец, хотя и учились на Фрисленде. Как вам наверняка известно, капитан, в некоторых полках наемников продвижение по службе происходит значительно быстрее, чем у… Молотобойцев. Если у вас когда-нибудь возникнет желание обсудить это с полковником Бартом, уверен, сегодняшний эпизод не будет забыт.

— Я просто выполнял свою работу, подполковник, — все с той же притворной улыбкой сказал Причард. Неужели Бено думает, что его можно так дешево купить? Очень может быть. «Хаммер ведь купил информацию о планах Барта еще того дешевле». — Я должен следить за неукоснительным выполнением контракта. Не сомневаюсь, что и вы точно так же поступили бы на моем месте.

Бено снова засмеялся и залез обратно в джип.

— До встречи, капитан Причард, — сказал он. — Думаю, нам пора в Портелу. Тут уж никаких нарушений контракта нет.

— Я так понимаю, что вы объедете Хаакин стороной? Местные жители сильно возбуждены инцидентом. Нам всем ни к чему неприятности, верно?

Бено кивнул. Пока джип его поднимался в воздух, он произнес что-то в коммуникатор шлема. Цепочка стрелков неуклюже зашевелилась и тронулась в путь, объезжая Хаакин по дуге. Позади них, выстраиваясь в колонну, появились грузовики с людьми, до этого занимавшие позиции около груды шлака, — еще три роты поддержки. Причард стоял, провожая их взглядом, пока последние машины не промчались мимо.

Воздух пришел в движение: это на полную мощность включились работающие на холостом ходу лопасти танка. Вокруг Причарда взлетели маленькие, сверкающие водовороты снега. Ощущая их холодное прикосновение, капитан вспомнил усмешку подполковника Бено.

— Командный Центр, — сказал он, забравшись в танк. — Это Майкл-Один. Все прошло гладко. Конец связи. — И потом: — Сигма-Один, это Майкл-Один. Я возвращаюсь на всех парах, так что если желаете поговорить, сделаем это чуть позже.

Причард не сомневался, что дай только капитану Риису волю, так он способен сжечь сеть, высказывая свои претензии. Это просто нечестно — заставлять Маргрит поддерживать связь, когда сам Причард, из-за отсутствия шлема, был на это не способен. Да, признаться, и сил спорить сейчас с Риисом у него просто не было. Этой ночью капитан заглянул в глаза смерти и подполковнику Бено. Риис вполне может десять минут подождать.

Командирский танк мчался по гладкой, как стекло, замерзшей дороге, благодаря «воздушной подушке» практически не соприкасаясь с ее грубой поверхностью и не испытывая никаких сотрясений. Маргрит сидела за своим пультом лицом к Причарду. Ее сиденье было расположено на метр ниже, и поэтому она выглядела просительницей. Ее коротко остриженные черные с медным отливом волосы поблескивали в призрачном свете приборов.

— Слушай, капитан, — сказал сидящий рядом с Причардом Дженни, — жаль, что ты не дал мне подобрать ружье того тупого немца. Знаю я этих рудокопов. С ними нужно держать ухо востро. Не придави ты ногой тело, и они мигом утащат его, а потом попробуй докажи что-нибудь. Помню, как на Парадизе мы с Питом де Хагеном — он был левым стрелком, я правым — одновременно выстрелили в какую-то партизанку. И потом, черт меня побери, Центр решил, что эта девка сама подорвала себя ручной гранатой, а мы ее только ранили. Они нам обоим не поверили. Как ты думаешь…

— Господи боже, сержант, — взорвался Причард, — неужели ты и правда настолько гордишься тем, что убил одного из этих несчастных ублюдков, которые наняли нас защищать их?

Дженни молчал. Причард внутренне съежился, осознав, что именно он только что сказал, и понимая, что сказанного не вернуть.

— Ох, господи, Роб… Прости меня. Я… Я просто еще в шоке, вот и все.

После короткой паузы белокурый сержант рассмеялся.

— Мне ни разу в жизни не стреляли в голову, капитан, но я понимаю, что это и впрямь может потрясти. Да уж. — Он помолчал, как бы решая, стоит ли продолжать. — Знаешь, капитан, а ведь целую неделю после участия в первой акции я намеревался уйти из Молотобойцев, даже если бы всю оставшуюся жизнь мне пришлось мыть полы на Курвине. В конце концов я все же решил остаться. Мне не нравятся… правила этой игры, но я в состоянии научиться играть по ним. И я действительно научился. Одно правило гласит, что, убивая людей, которых Хаммер хочет видеть мертвыми, нужно делать это как можно лучше. Да, я горжусь тем, что сегодня сделал. Один точный выстрел. Меня не волнует, зачем мы на Кобольде и кто привел нас сюда. И… знаю только одно — я должен убить любого, кто стреляет в нас. Так я делаю и буду делать.

— Честно говоря, я тоже рад, что ты сделал это, — сказал Причард, глядя сержанту в глаза. — Твоя реакция позволила сегодня ситуации не выйти из-под контроля.

Точно не слыша его, Дженни продолжал:

— Я боялся, что, оставшись с Молотобойцами, превращусь в зверя — вроде тех псов, которых мы в каменоломнях натаскивали убивать крыс. И так, кстати, оно и вышло. Но теперь уж с этим ничего не поделаешь.

— А жалко все-таки этих деревенских, правда? — неожиданно спросила Маргрит Причарда.

Капитан посмотрел вниз и встретился с ней взглядом. Глаза у связистки были зеленовато-голубые, словно цветы цикория.

— Ты, наверно, во всем полку одна так думаешь, — ответил он с горечью. — Не считая меня самого. И, может быть, полковника Хаммера…

Быстро вспыхнувшая улыбка Маргрит тут же погасла.

— Среди Молотобойцев есть очень правильные солдаты, — сказала она, — которые никогда не поверят, что Барт передает оружие поселенцам с Авроры — раз он подписал контракт, запрещающий делать это. Ты не такой. Видит Бог, полковник Хаммер тоже не такой, и он поддерживает тебя. Я слишком давно рядом с тобой, Дэнни, чтобы поверить, будто тебе нравится то, что вытворяют французы.

Причард пожал плечами. Все лицо у него одеревенело от синяков и лекарств, которые ему вколола Маргрит. Если бы он тогда застегнул на горле ремешок шлема, ударом ему сломало бы шею, хотя сама пуля так и не пробила шлем.

— Разумеется, мне это не нравится, — согласился капитан. — Я сразу вспоминаю, до какой нищеты довели нас политики на Земле: ведь тысячи людей были согласны сражаться где угодно и подписать любой контракт за гроши, лишь бы только покинуть планету. А если на Кобольд едут люди только из тех миров, которые основали эту колонию, тогда здешние французы, наверно, еще не самые худшие из них… Так что, если говорить как на духу, я сочувствую здешним немцам. — Причард продолжал, не отрываясь, смотреть в глаза своей связистки. — Однако Роб прав, Маргрит: я буду делать свое дело независимо от того, кто при этом пострадает. Мы не сможем противостоять Барту или французам, пока те открыто не перейдут черту. А ни к чему хорошему это не приведет. Да я ничего хорошего и не жду.

Маргрит легонько дотронулась до лежащей на колене руки Причарда.

— Но ведь как только представится шанс, ты обязательно что-нибудь сделаешь, да?

Он в ответ стиснул пальцы женщины. Интересно, что бы она сказала, если бы узнала, что Причард не просто ждет, пока подвернется случай, но и сам его готовит?

— Разумеется, сделаю, — сказал он. — Но для очень многих к тому времени уже может быть слишком поздно.

Кови вел «Плуг» на крейсерской скорости. Когда до командного пункта осталось не больше ярда, он задрал нос танка и заставил его огромную массу резко развернуться, погасив таким образом скорость и обдав здание КП снежной волной. Услышав, что танк подъезжает, кто-то внутри бросился отпирать дверь. Однако воздух, выплескивающийся из-под днища танка, прижимал дверную панель и мешал человеку открыть ее.

Этим человеком оказался капитан Риис, без удивления отметил Причард. Ну, ничего страшного, этот мелкий инцидент мало что добавит к злости, обуревавшей пехотного капитана в связи с событиями сегодняшнего вечера.

Когда Причард спрыгнул на землю, Риис уже закончил сражаться с дверью. Обычно бледное лицо фризийца сейчас побагровело от ярости. Внешне он был очень похож на подполковника Бено, своего французского дублера в этом секторе: высокий, худощавый, с прямой, горделивой осанкой. Хотя Риису исполнилось всего двадцать семь, он на два года раньше Причарда получил звание капитана. Когда полковник Хаммер рекрутировал его из регулярной армии Фрисленда, Риису сохранили то звание, до которого он там дослужился. Многие фризийские солдаты стали Молотобойцами, как Риис, — люди хотели жить, а не прозябать и получать приличные деньги, а потому перешли в действующее подразделение, где их опыт и знания могли пригодиться.

— Ты грязный трус! — зашипел пехотинец, наступая на Причарда.

В канцелярии за спиной Рииса стоял целый взвод в боевом снаряжении. Он поджал тонкие губы и сплюнул.

— Эй, капитан! — послышался позади голос Роба Дженни.

Риис поднял взгляд. Причард обернулся, удивленный тем, что сержант все еще не покинул танк. Улыбаясь из-под бронированного купола «Плуга», Дженни помахал пехотинцу левой рукой, положив правую на триггер трехствольного орудия.

Угроза, пусть и невысказанная, вернула Риису профессионализм.

— Пошли в мой кабинет, — пробормотал он, обращаясь к Причарду, и повернулся спиной к танку, точно тот был всего лишь деталью ландшафта.

Пехотинцы внутри расступились, пропуская обоих капитанов. Там же находилась и Салли Шиллинг. Ее взгляд, на мгновение остановившийся на Причарде, был холоден. «Это не имеет значения», — устало солгал он самому себе.

Кабинет Рииса находился наверху — узкая комнатка, когда-то бывшая детской. Наклонная крыша невольно давила на обитателей, хотя днем сквозь окно мансарды комнату заливал солнечный свет. На одной стене в виде украшения висел боевой флаг, но не стоящий на задних лапах лев — эмблема полка Хаммера, — а узор из семи звезд на белом фоне. Скорее всего, этот флаг Риис привез с собой с прежнего места службы на Фрисленде. Над дверью Причард увидел еще один сувенир — широкоствольный мушкет местного производства.

Риис рухнул в мягкое кресло позади письменного стола.

— Эти ублюдки везли автоматы в Портелу! — рявкнул он.

Танкист кивнул. Он стоял, прислонившись плечом к дверному косяку.

— Жители Хаакина тоже так думают. Если они подадут жалобу Объединенному Командованию, я готов подтвердить то, что видел.

— Подтвердить, подтвердить! — завопил Риис. — Мы не юристы, мы солдаты! Ты должен был захватить эти грузовики прямо на месте и…

— Ничего подобного, капитан! — Лицо Причарда тоже исказилось от гнева. — Потому что, сделай я это, Барт сам пожаловался бы в Совет, и нас как минимум оштрафовали бы. Как минимум! В контракте сказано, что Молотобойцы сотрудничают с тремя другими подразделениями с целью сохранения мира на Кобольде. И если ты считаешь, будто Барт нарушает контракт, то это еще не дает нам права нарушать его самим. В особенности таким образом, что любой дурак может сообразить, что это явное нарушение.

— Но если Барт вытворяет такие вещи и выходит сухим из воды, то и мы можем, — стоял на своем Риис.

Физически он был крупнее Причарда, но танкист полжизни прослужил в Молотобойцах. А это даром ни для кого не проходит: временами казалось, что сама смерть глядит из глаз Дэниэла.

— Я очень сомневаюсь, что Барт сумеет выйти сухим из воды, — солгал Причард, вспомнив совет Хаммера относительно того, как нужно вести себя с Риисом: успокаивать его, не говоря правды.

Офицеры Барта были посвящены в его планы, и один из них проболтался. В любом полку найдется хотя бы один предатель.

Танкист снял со стены мушкет и стал вертеть его в пальцах.

— Если немецкие поселенцы сумеют доказать Совету, что Барт доставляет автоматы французам, — как бы рассуждая вслух, продолжал Причард, — ну, тогда вина ведь ляжет и на них тоже. Не забывай, что половину жалованья Барту платят именно они. А ведь это очень серьезное нарушение. Совет конфискует весь его залог и выплатит деньги тому, кто, по их мнению, является пострадавшей стороной. Это примерно трехгодовой заработок Барта, насколько я могу судить… Где он возьмет такую сумму? А не имея возможности внести залог… ну, какую-никакую работу он, конечно, найдет, но она никак не будет связана с риском, да и заработать он толком не сможет. Лучшие его солдаты мигом разбегутся. Не пройдет и года, как Барт лишится своего полка.

— Он готов пойти на такой риск, — сказал Риис.

— А полковник Хаммер нет! — взорвался Причард.

— Откуда тебе знать? Вряд ли полковник станет говорить на такие темы…

— Говорить? — закричал Причард и замахнулся мушкетом на Рииса. Казенная часть мушкета была трижды перетянута ремнем — на всякий случай, поскольку в нем использовалась промышленная взрывчатка. Большой, неуклюжий мушкет представлял собой лучшее оружие, которое только могло быть создано в горнодобывающей колонии, родные миры которой наложили запрет на всякое местное производство. — Да неужели тебе еще требуются объяснения? Ставлю свою жизнь против жизни одного из тех, с кем мы имели дело сегодня ночью, что полковник хочет, чтобы мы соблюдали контракт. Хватит у тебя смелости напрямую спросить, хочет ли он, чтобы мы снабжали оружием немцев?

— Не думаю, что это будет уместно, капитан, — холодно ответил Риис и встал.

— А я думаю, что еще более неуместно выкидывать дурацкие фокусы по собственному разумению… сэр, — парировал Причард.

Неужели они просчитались? Хаммер и Причард ожидали, что Риис будет поддерживать гражданских немцев. Они даже рассчитывали на это. Однако складывалось впечатление, будто этот человек утратил всякий здравый смысл. Причард положил мушкет на стол — у него так дрожали руки, что он не мог повесить его на крюк.

— Если ты еще не понял, капитан, — сказал Риис, — во всем секторе нет ни одного Молотобойца, который возражал бы против нашей помощи единственным порядочным людям на этой планете. Ты сделал свой выбор, и он вызывает у меня презрение. Однако я тоже сделал свой выбор.

Причард вышел, не дожидаясь разрешения. По дороге он налетел на косяк, но хлопать дверью не стал. Это было бы слишком мелко, а в его гневе не было ничего мелочного.

С застывшим, ничего не выражающим лицом капитан тяжело спускался по лестнице. У него была своя отдельная комната, имевшая собственный выход наружу. Экипаж все еще оставался в «Плуге». Во время спора с Риисом они через имплантат Причарда слышали ту половину разговора, которая исходила из его уст. Это делалось намеренно: если бы Причард обратился к ним за помощью, Кови проломил бы танком стену дома, а Дженни, если что, ради спасения командира был готов застрелить любого. Танк выглядит огромным, если смотреть на него вблизи. Сплошная завывающая сталь и иридий; черные дула, готовые изрыгать смерть. Однако на поле боя, когда небо полыхает тысячью пронзительных красок, а земля дрожит и внезапно встает на дыбы, танк для своего экипажа — целый маленький мир. И танкисты преданы друг другу несравненно больше, чем абстрактному «полку».

Кроме того, они издавна враждовали с пехотой.

В канцелярии не было никого, за исключением двух радистов, сидящих спиной к лестнице. Причард мельком глянул на них и отпер дверь в свою комнату. Там было темно, но капитан почувствовал, что в помещении кто-то есть. Шагнув внутрь, Причард сказал:

— Сал?..

И тут на него обрушился приклад ружья. Удар отбросил капитана на руки людям, специально дожидавшимся момента, когда нужно будет подхватить тело.

Прежде чем Причард провалился в забвение, в мозгу у него промелькнули две мысли. Во-первых, он отметил, что ткань, коснувшаяся его лица, была натуральной, домотканой, а не грубой синтетикой, из которой шили форму. И еще он подумал, что внутрь периметра штаб-квартиры местные жители могли попасть лишь в том случае, если их пропустили караульные, а ведь сегодня ночью дежурным офицером была лейтенант Шиллинг.

Постепенно, он и сам не знал, сколько времени прошло, Причард начал приходить в себя. Накрытый тяжелым пледом, связанный, он лежал на полу с грохотом мчащегося грузовика. Как его туда перенесли, капитан не помнил, но, похоже, грузовик ждал недалеко от командного пункта. Риис и его сообщники не решились бы действовать столь открыто: позволить гражданским подъехать прямо к двери и похитить офицера, даже если предположить, что экипаж Причарда ничего не заметит.

Значит, его похитили. Вряд ли в связи с сегодняшним убийством, иначе он уже был бы мертв, а не задыхался бы под вонючим пледом — хоть и толстым, но плохо защищающим от холода. В машине было темно, лишь слабый свет звезд пробивался сквозь заледеневшее окно, да в голове время от времени вспыхивали искры от полученного удара.

Боль в глубине черепа напомнила Причарду об имплантате.

— Майкл-Один любому подразделению, — сказал он хриплым шепотом, надеясь, что плед заглушит его голос. — Повторяю, любому подразделению. Отзовитесь, пожалуйста, любой Молотобоец, который меня слышит.

Ничего. Ну что ж, это неудивительно. Имплантат действовал эффективно в радиусе меньше двадцати метров, чего вполне хватало для общения через базовое устройство связи танка, но в темной пустоте Кобольда он был бесполезен. Конечно, если бы грузовик вдруг случайно проехал мимо ночного поста роты «М»…

— Майкл-Один любому подразделению, — настойчиво повторил танкист.

И получил удар сапогом под ребра. Гнусавый голос прорычал по-немецки:

— А ну-ка заткнись, а не то отправишься вслед за Хенриком, которого вы сегодня прихлопнули.

Значит, его захватили немцы; впрочем, это и без того было ясно. Хотя вряд ли и в руках французов Причард был бы в большей безопасности: похоже, все на этой проклятой планете считают, будто он предает интересы своих нанимателей. До чего же несправедливо! Однако Дэнни Причард вырос на ферме, а ни один фермер никогда не обманывался насчет того, что жизнь — вообще штука несправедливая.

Наконец грузовик резко остановился. Руки в перчатках сдернули с Причарда плед. Он не удивился, узнав силуэты бетонированных домов Хаакина. Капитана, передавая из рук в руки, вели в подвал. Попытка завладеть оружием Барта была случайностью: просто люди воспользовались подвернувшейся возможностью. Однако те, кто похитил Причарда, должны были занять свою позицию еще до того, как пришел вызов от С-39.

— Вы хорошо подумали? — требовательно спросил кто-то, когда они оказались в подвале, — ведь если его начнут искать, то, ясное дело, начнут с Хаакина.

Двое, взяв Причарда за плечи и лодыжки, несли его на пружинную койку. Человек, который держал танкиста за ноги, ответил:

— Не будет никаких поисков, у наемников на это людей не хватит. Кроме того, они сочтут этого скота виновным… и поделом. Если Паули не позволит убить ренегата, нам всем придется пойти на дополнительный риск, чтобы сохранить ему жизнь.

— Ты слишком много болтаешь, — пробормотал мэр ван Оостен, опуская Причарда на койку.

Вслед за пленным в подвал набилось множество местных жителей. Последний из них с грохотом закрыл за собой дверь. От удара с потолка посыпалась пыль. Кто-то включил тусклую электрическую лампочку. Два десятка мужчин и женщин, собравшихся в подземном складском помещении, выглядели столь же суровыми и беспощадными, как и окружающие их голые стены. В подвале высоко на стене имелись на уровне улицы три окна, прикрытые ставнями с большими щелями.

— Согрейте как-нибудь эту дыру или можете с тем же успехом перерезать мне горло, — проворчал Причард.

Женщина с мушкетом выругалась и плюнула ему в лицо. Стоящий рядом мужчина взял у нее оружие, видимо опасаясь, что она может застрелить пленника, и сказал почти извиняющимся тоном:

— Это ее мужа ты убил.

— Лучше бы ты не вмешивался, — сказал рослый мужчина… Круз, да, тот самый вспыльчивый человек, которого Причард запомнил после сегодняшнего инцидента. Его светлая длинная борода была почти неразличима на фоне шелковистого меха парки. Как и большинство присутствующих, Круз сжимал в руке мушкет. — Если бы ты не вмешался, у нас был бы шанс… защитить себя после того, как танки ушли, и эти твари явились, чтобы прикончить нас.

— Неужели Риис думает, что я не рассказал бы правду, когда все бы закончилось? — спросил Причард.

— Говорил же я тебе? — закричал на ван Оостена какой-то мужчина.

Сильный грузный мэр ткнул его в грудь и взревел:

— Тихо! — Поднявшийся было ропот быстро смолк. — Капитан, вас освободят через несколько дней. Если вы… причините нам беспокойство, ну… тогда вам же будет хуже. Даже если ваш полковник считает, что вы все сделали правильно, он не допустит огласки, поскольку нарушение совершено — как вы будете утверждать — с согласия его же собственных офицеров. — Мэр откашлялся, прочищая горло, и сердито оглядел собравшихся. — Хотя фактически никто из ваших товарищей нам не помогал — ни при этом похищении, ни при получении нами оружия для самозащиты.

— Да вы все с ума сошли, что ли? — требовательно спросил Причард. Опираясь на локти, он попытался приподняться и прислониться спиной к стене. — Думаете, солжете раз, солжете два, и все будет шито-крыто? Единственные корабли, которые садились на Кобольд на протяжении трех последних месяцев, — это те, которые поставляют припасы нам и другим наемникам. Может, Барт и сумел контрабандой провезти в канистрах с машинным маслом достаточно автоматов, чтобы вооружить часть мирных жителей. Это вряд ли удастся сохранить в секрете, хотя, может, он и сумеет свалить свою вину на других. Но это только если все было спланировано заранее, месяца за три. Вздумай же Риис сделать что-то самостоятельно, в его распоряжении окажется лишь то оружие, которое носят его подчиненные — а оно все с серийными номерами, черт побери! — и тогда даже последний дурак получит достаточно доказательств, чтобы утопить полк.

— Думаешь, мы ничего не понимаем? — Круз перебросил мушкет в левую руку, а правой залепил Причарду пощечину. — Очень даже хорошо понимаем. Все наемники уберутся отсюда в течение нескольких дней или недель. Если у французов будут автоматы, а у нас нет, они перебьют всех нас, наших жен и детей… На Кобольде сто пятьдесят немецких деревень вроде нашей, и между ними разбросано столько же французских. И раньше-то было несладко, когда право голоса в правительстве имели только эти скоты. А теперь, если они одержат победу, на Кобольде останутся лишь французские деревни, французские шахты… и загоны для рабов. И это будет уже навсегда.

— Думаешь, несколько автоматов спасут вас? — спросил Причард.

Удар Круза не оставил видимого следа на покрытой синяками плоти танкиста, хотя более уравновешенный судья, чем этот немец, мог бы заметить, что, несмотря на мягкий тон, взгляд Причарда по-прежнему тверд.

— Они помогут нам спастись, когда придет время.

— Может, так оно и было бы, отбери вы автоматы у гражданских французов, а не получи их напрямую у наемников, — сказал капитан, холодно осознавая, что эта незамысловатая ложь в данной ситуации звучит наиболее правдоподобно. Французские мирные жители наверняка верят, что они в безопасности, используя нелегальное оружие. — Хотя жители Портелы, скажем, вряд ли расстанутся со своими автоматами. Но все, что вы получите у наемников — у нас или у Барта, неважно, — мы без лишних слов заберем обратно. Вы сами не понимаете, во что впутываетесь.

Выражение лица Круза не изменилось, но он занес кулак для нового удара. Мэр схватил его за руку и воскликнул:

— Послушай, мы собрались здесь для того, чтобы показать ему, что мы не просто кучка заговорщиков, что каждая семья в деревне стоит за нашим… за его захватом. — Ван Оостен обвел взглядом комнату. — Нас много, всех твой полковник не покарает, как бы ни старался, — добавил он простодушно и снова набросился на Круза. — Будешь вести себя как последний дурак, он захочет отомстить.

— Вы, наверно, не поверите, — устало заговорил Причард, — но я хочу лишь одного — делать свое дело. И если вы меня сейчас отпустите… может, в долгосрочном плане все пройдет легче.

— Дурак! — Круз сплюнул и повернулся спиной к танкисту.

В потолке открылся люк, и в подвал проник свет.

— Паули! — закричала оттуда женщина. — Хале только что сообщил по рации. По дороге идут танки, в точности, как было перед этим!

— Раны Господни! — воскликнул ван Оостен. — Нам придется…

— Откуда им знать? — сказал Круз. — Однако лучше всем немедленно разойтись по домам. Я останусь… — он кивнул на Причарда, — охранять этого.

Дуло мушкета опустилось и теперь глядело капитану прямо в лицо.

— Нет, выходите через боковую дверь! — закричал ван Оостен вслед заговорщикам, устремившимся на улицу. — Не выбегайте прямо навстречу танкам!

Ругаясь и толкаясь, жители деревни заторопились вверх по лестнице на первый этаж, откуда, по-видимому, можно было выбраться на улицу.

Причард, который мог лишь слегка шевелить головой и ногами, не сводил взгляда с Круза и дрожащего дула его мушкета. Наверно, жители деревни расставили наблюдателей с рациями во всех точках, откуда можно было заметить появление посторонних. Если этот Хале торчал на вершине огромной груды шлака — а именно там Причард прежде всего разместил бы наблюдательный пункт, будь он у них за главного, — тогда его ждет неприятный сюрприз, когда орудие превратит груду шлака в пылающий ад. Эта мысль заставила капитана усмехнуться. Круз, по-своему расценивший его усмешку, взревел:

— Если они пришли за тобой, считай, что ты покойник, ублюдок! — и добавил, обращаясь к последнему из уходящих, молодому немцу: — Выключи освещение, но люк не закрывай. С улицы его видно не будет, а мне, в случае чего, хватит света, чтобы выстрелить.

Танки идут не за ним, понимал Причард, потому что Молотобойцы даже представить не могут, где он. Может, заметив его исчезновение, патрульные просто решили проявить большую активность? Или какой-нибудь взвод передислоцируется по капризу своего командира? Выходит, Причард невольно подтолкнул их к этому. Ну что ж, в конце концов, танки, надолго застрявшие в одном месте, — удобная мишень, сколь ни тяжело с ними сражаться. Однако по какой бы причине танки ни прибыли в Хаакин, они вот-вот окажутся в пределах досягаемости имплантата Причарда.

Сейчас уже можно было различить грохот танков, приближающихся с высокомерной медлительностью, словно медведь к улью. Их скорость не превышала тридцати километров в час; даже патруль, подумал Причард, двигался бы быстрее. Судя по звуку, танков было четыре — гладкие, серые, смертоносные махины.

— Послушай меня, Круз, — начал танкист. При слабом свете, падающем из люка, немец выглядел словно неуклюжий зверь с мушкетом в руке. — Если ты…

— Заткнись! — взревел Круз, тыча дулом в многострадальный лоб Причарда. — Еще одно слово, любое, и…

Правая рука немца побелела и так напряглась, что мушкет вполне мог выстрелить даже против его воли.

Первый танк прогрохотал мимо. Его «воздушная подушка» была такой плотной, что земля вокруг дрожала, хотя стосемидесятитонная махина ни в одной точке непосредственно с ней не соприкасалась. Воздух, спрессованный между мостовой и днищем смесительной камеры, выбрасывался в стороны и бил в окна подвала. Дребезжание стекол заглушалось завыванием самих двигателей, однако лучи габаритных огней, прорывающиеся в подвал сквозь щели в дрожащих ставнях, вызвали игру света и тени. Лицо Круза и дальняя стена напоминали сейчас пятна на картине художника-абстракциониста.

Танк проехал мимо, не останавливаясь. Причард даже не пытался с ним связаться.

— Эта мощь, — забормотал Круз себе под нос, — которая должна была служить нам, чтобы уничтожить этих скотов… — Остальные слова потерялись в вое: это приближался второй танк.

Причард внутренне напрягся. Даже поймай экипаж сейчас передачу его имплантата, они, скорее всего, проигнорируют сообщение. Если Причард не назовет себя, танкисты решат, что это просто какие-то помехи в эфире. А если он идентифицирует себя, то Круз…

Круз снова ткнул в Причарда мушкетом, и тот стукнулся головой о стену. Вой двигателя заглушал все остальные звуки, но залитые голубым светом губы немца явственно повторили:

— Одно лишь слово…

Танк продолжал двигаться по дороге в направлении Портелы.

— …Хотя, может, я все равно тебя застрелю, — договорил Круз. — Чего еще заслуживают предатели? Проклятый наемник!

Приближался третий танк. Теперь «мелодия» звучала немного иначе, хотя, возможно, его звук просто наложился на эхо уже прошедших машин. Причарду холодом сжало сердце, потому что именно в этот момент он собрался воззвать о помощи. Капитан понимал, что Круз выстрелит в него, но уж лучше умереть сейчас, чем жить, утратив надежду, позволив ей пронестись мимо, мимо…

Третий танк проломил стену дома.

У «Плуга», в отличие от бульдозера, отсутствовало режущее лезвие, но он был сделан из прочной стали и весил сто пятьдесят тонн. Сложенная из шлака стена рассыпалась от удара. Балки потолка прогнулись и лопнули. Круз вскинул мушкет и выстрелил в сыпавшиеся водопадом камни. Грохот и красная вспышка потерялись в хаосе, но голубовато-зеленый огонь ответного выстрела отбросил немца на спину, а его парку охватило пламя. Причард еще при первом ударе скатился на пол и, отталкиваясь связанными руками и ногами, забился под койку, хотя подобная защита и была, прямо скажем, довольно слабой. Когда грохот падающих обломков смолк, капитан приоткрыл глаза и, щурясь от повисшей в воздухе пыли, рискнул выглянуть наружу.

Удар пробил десятифутовую щель в стене дома, сдвинув ее до балок, поддерживавших второй этаж. Серая масса танка застряла в дыре. На его поверхности, покрытой патиной коррозии, возникшей под воздействием атмосферы дюжины планет, появились свежие шрамы. Через дыру, выжженную в полу нижнего этажа тем самым выстрелом, который убил Круза, сквозь пляску пыли в воздухе Причард разглядел стройную фигурку. Женщина, вцепившись в орудийную башню танка левой рукой, держала в правой пистолет и что-то кричала по-немецки.

— Маргрит! — завопил Причард. — Маргрит! Сюда! Вниз!

Женщина подняла предохранительный щиток шлема, вглядываясь в тьму подвала. Пробитого в полу отверстия хватило для обмена выстрелами, но оно оказалось настолько загромождено балками и обломками, что человеку сквозь него уже не пролезть… даже миниатюрной женщине. К тому же коптящее стены пламя уже принялось лизать брешь. Маргрит спрыгнула на землю и с большим трудом все же сумела открыть тяжелую дверь. Орудийная башня «Плуга» поворачивалась, прикрывая ее, хотя ни пушку, ни трехствольное орудие купола нельзя было опустить достаточно низко, чтобы обстрелять подвал. Маргрит по ступеням сбежала к Причарду. Кашляя от клубящейся пыли, он попытался выкатиться ей навстречу. Когда танк подался назад, большая часть взломанной стены рухнула на улицу. Смятые балки нижнего этажа, однако, продолжали прогибаться под тяжестью обломков. На койку, под которой спрятался Причард, падали куски шлака размером с человеческую голову.

Маргрит переложила пистолет в левую руку и складным ножом начала разрезать на капитане путы. Когда она лезвием подцепляла веревку, та на мгновение еще сильнее врезалась в тело.

Вздрогнув от боли, Причард начал сгибать и разгибать освобожденные руки.

— Знаешь, Марги, — сказал он, — по-моему, я никогда еще прежде не видел тебя с пистолетом.

Лицо связистки стало суровым.

— А как иначе, капитан? — Она разрезала веревки на щиколотках Причарда и выпрямилась. Тонкий слой серой пыли покрывал ее шлем и комбинезон. — Кови водитель, а Роб тоже не может покинуть танк. Ну, вот и пришлось мне сделать… то, что нужно было сделать.

Причард попытался встать, используя женщину в качестве опоры. С виду Маргрит была хрупкой, но сейчас, слегка расставив ноги, стояла прочно, словно скала, а рука, которой она обхватила капитана за спину, была твердой, как у мужчины.

— Надо полагать, вы не просили капитана Рииса помочь вам, — сказал Причард, мучительно ловя ртом воздух.

Экипаж линейных танков состоял всего из двух человек, так что лишнего места там не было.

— Мы вообще никому не сообщали, что ты пропал, — ответила Маргрит, — даже в Центр. Просто взяли и поехали, и все думают, что ты в «Плуге», отдаешь приказы.

Капитан и связистка в обнимку заковыляли к лестнице. Когда они проходили мимо тела Круза, Маргрит пробормотала что-то непонятное:

— Это четвертый.

Причард почувствовал, что все тело женщины сотрясает дрожь, но отнес это за счет физического напряжения. Он сильно навалился на нее и почувствовал, что онемение в ногах постепенно проходит. Однако было ясно, что забраться на борт «Плуга» без помощи Дженни у него не получится.

Наконец он из последних сил с трудом водворился в орудийную башню и облегченно вздохнул. Привычно жесткое сиденье показалось необыкновенно удобным, в танке было тепло — в общем почти райское блаженство.

— Капитан, — сказал Дженни, — что будем делать с придурками, которые захватили тебя? Вызовем следователей и…

— Ничего мы с ними не будем делать, — перебил его Причард. — Просто как ни в чем не бывало поедем обратно… — Он замолчал.

Маргрит обрызгивала щиколотки капитана из баллончика, найденного в аварийной аптечке, и от этого его кидало то в жар, то в холод.

— Слушайте, а как вы меня нашли?

— Мы отключились, когда ты… вошел в свою комнату, — пояснил Дженни, поняв, что Маргрит отвечать не собирается. Причард догадался, что он имел в виду. Ребята перекрыли звук, услышав, как их капитан сказал: «Сал». Все трое старательно отводили взгляды. — Спустя некоторое время, однако, Марги заметила, что ее осциллоскоп больше не ловит твой имплантат. Я проверил твою комнату, но тебя там не нашел. Обсуждать это со штабными не имело смысла. — Ну, а затем мы запросили разведывательный спутник и выяснили, что после нашего возвращения отсюда выехали два грузовика. Один принадлежал Риису, а второй — какая-то гражданская развалюха, он уехал первым. Стоял в лесу за пределами видимости. Обе машины разгрузились в Хаакине. Мы не знали, в каком из них ты, но Марги сказала, что, если мы подберемся поближе, она поймает твой имплантат, даже если ты не сможешь вызвать нас. А славную девочку мы заполучили, верно?

Причард наклонился вперед и стиснул плечо связистки. Она не подняла взгляда, но улыбнулась.

— Да уж, я всегда знал, что Марги — прелесть, — согласился он, — но до этого момента даже не подозревал, насколько.

Улыбка связистки стала шире.

— Роб приказал первому взводу следовать за нами, — сказала она. — Это он организовал твое спасение. — Ее нежные руки мягко растирали щиколотки капитана.

Надо бы уезжать, однако в Хаакине оставалось еще одно неотложное дело. Риис действовал быстрее, чем рассчитывал Причард. Он спросил:

— Говорите, один из грузовиков пехотинцев тоже недавно прибыл сюда?

— Ага. Хочешь посмотреть распечатку? — Дженни перебирал бумаги в поисках копии полученной со спутника картинки. — Какого черта они тут делают, хотел бы я знать?

— У меня есть кое-какие подозрения, — мрачно ответил капитан, — и я считаю, мы должны их проверить.

— Майкл-Первый-Три Майклу-Один, — прорезалось радио. — С востока приближаются машины.

— Майкл-Один Майклу-Первому, — ответил Причард. Ну что же, поиски контрабандного оружия придется отложить. — Дайте задний ход и сформируйте позади деревни линию обороны. Интервал двадцать метров. «Плуг» выезжает на дорогу.

Что это, неужели еще оружие от Рииса? Новые солдаты Барта? Да ведь половина команды его сектора уже в Портеле. Пока Кови выводил танк, Причард включил видеоэкран, разделив его на две половины: одна отражала данные разведывательного спутника, другая давала наземное изображение с максимальным увеличением. Шесть боевых машин быстро приближались. Причард выругался, но совершенно беззлобно, поскольку на Кобольде только у Молотобойцев были бронированные машины, и, следовательно, угрозы для танков они собой не представляли. Однако ни одна такая машина не была приписана к их сектору. Пожалуй, с Причарда уже хватит сюрпризов, на него и без того за последнее время слишком много всего обрушилось.

— Взвод, приближающийся к Сигма Четыре-Два, Три-Два, пожалуйста, идентифицируйте себя Майклу-Один, — потребовал Причард, указывая свои координаты расположения.

Маргрит прибавила громкость, продолжая перевязывать ссадины от веревок на руках и ногах капитана. Радиоприемник прохрипел:

— Майкл-Один, это Альфа-Один и Альфа-Первый. Будьте наготове.

— Вот ведь сволочи! — выругался себе под нос Роб Дженни.

Причард кивнул, прекрасно понимая, чем вызвана реакция его товарища. «Альфа» — это особая рота полка. Четыре ее боевых самоходных взвода состояли из телохранителей полковника Хаммера и полицейских. Бойцов роты прозвали Белыми Крысами, и на них криво смотрели даже Молотобойцы из других подразделений — ведь эти солдаты считали себя самыми отпетыми головорезами Галактики и гордились этим. В свою очередь, Белые Крысы трепетали от страха перед своим командиром, майором Иоахимом Стибеном. А этот хрупкий с виду убийца если и боялся кого-то, то только того человека, который, скорее всего, ехал сейчас вместе с ним.

Причард вздохнул:

— Альфа-Один, это Майкл-Один. Флаг с вами, сэр?

— Подтверждаю, Майкл-Один.

Ну да, он и сам уже догадался, что полковник Хаммер с ними, как только услышал название подразделения. Что, интересно, старик делает здесь? Вот вопрос, ответ на который Причард отнюдь не жаждал узнать.

Бронированные машины остановились под дулами своих старших братьев. Несмотря на снег, пульсирующий возле их лопастей, воздух был теплым. Причард наблюдал со своего возвышения, как вторая машина отделилась от остальных и подъехала вплотную к «Плугу». Оба мужчины, стоявшие на носу и у правого орудия, были невысокие, облаченные в неприметную военную форму. От остальных бойцов они отличались лишь тем, что предохранительные щитки их шлемов были подняты, а открытые лица выглядели старше, чем у большинства Молотобойцев: полковник Алоиз Хаммер и главарь его наемных убийц.

— Обойдемся без рации, капитан, — хрипло сказал Хаммер. — Что вы здесь делаете?

Язык Причарда дрожал, колеблясь между правдой и ложью. Экипаж только что покрыл его, и он не был склонен подставлять их. Да, ребята допустили кое-какие нарушения, но сделали это исключительно ради своего капитана.

— Сэр, я привел Первый взвод обратно в Хаакин, чтобы проверить, не остались ли у гражданских автоматы, которые они стащили у Барта. — Причард почти физически чувствовал, как местные жители рассматривали их через щели.

— Ну и как, проверили? — Полковник говорил мягко, однако взгляды и у него, и у стоявшего рядом с ним майора Стибена были предельно жесткими, точно иридиевое покрытие их бронированных машин.

Причард нервно сглотнул. Он ничем не был обязан капитану Риису, но этот молокосос его начальник… и, по крайней мере, он не позволил немцам убить Причарда. Капитан решил, что не станет подставлять Рииса, если найдется нейтральный способ объяснить, откуда взялась контрабанда. Кроме того, этот связанный с гражданскими немцами пехотный капитан еще мог им пригодиться.

— Сэр, когда вы появились, я как раз собирался обыскивать здание, где, по моим предположениям, может быть спрятано нелегальное оружие.

— А вместо этого вам предстоит прикрывать майора. — Теперь голос Хаммера скрежетал, точно шрапнель. — Он собирается изъять двадцать четыре автомата, которые капитан Риис этой ночью счел нужным передать местным жителям. Если бы Иоахим случайно, совершенно случайно не обнаружил их пропажу… — Левая рука полковника задрожала, с такой силой он стиснул край трехствольного орудия. — Интендант, пополнивший двадцать четыре пропавших автомата из запасов центрального склада, сегодня ночью переведен в пехотинцы. И капитан Риис тоже больше в полку не служит.

Стибен издал смешок. Казалось, его одного миновало овладевшее всеми присутствовавшими напряжение. Несмотря на холод, его правая рука была без перчатки. Майор водил ею по причудливому изображению, вырезанному на кобуре своего пистолета.

— Мистеру Риису крупно повезло, что он вообще еще жив, — непринужденно объявил Стибен. — Он оказался удачливее, чем некоторым хотелось бы. Однако, полковник, думаю, нам лучше забрать товар, прежде чем у кого-нибудь сдадут нервы и он использует его против нас.

Хаммер кивнул. Он уже упокоился.

— Следуйте за нами, капитан, — приказал полковник. — Пусть ваши люди держат под прицелом все помещения на уровне улицы, а мы займемся верхними этажами и крышами.

Причард отдал честь, залез в танк и передал приказ остальным. Кови включил двигатель и последовал за ведущей бронированной машиной. Танк слушался его легко, словно умелый партнер в танце, несмотря на то что они свернули в одну из узких боковых улочек. Причард не отрывал взгляда от видеоэкрана. В Хаакине все было спокойно — лишь выл ветер да ползли по улицам бронированные машины. Когда Стибену стало известно о пропаже двух дюжин автоматов, он сделал те же выводы, что и Причард, и, как и капитан, обратился к разведывательному спутнику и выяснил, где именно разгрузился грузовик. Действительно ли Риис свихнулся или и впрямь он думал, будто полковник Хаммер готов наплевать на дело всей своей жизни, вооружая гражданских… в любом случае ужасная глупость. Святые мученики! Нет, как только Риис мог поверить в это?!

Их целью оказалось неприметное двухэтажное здание, отделенное от соседних узкими проулками. Хаммер направил четыре идущих сзади танка на параллельную улицу, чтобы обеспечить защиту с тыла. Габаритные огни машин освещали плоский бетон и отражались от окон дома. Раздолбанный грузовик стоял на улице. Он был пуст. В доме не было заметно никакого движения.

Хаммер и Стибен неторопливо выбрались из машины. Шлем майора был подсоединен к громкоговорителю. Оттуда загремело:

— Всем покинуть здание! Даю вам тридцать секунд! Любой, кто останется внутри, будет расстрелян. Тридцать секунд!

Хотя прежде никаких признаков обитателей дома не наблюдалось, но по тому, как все ринулись наружу, стало ясно, что они были готовы к такому повороту событий. Их оказалось одиннадцать человек. Из передней двери вышли хорошо одетые мужчина и женщина с тремя детьми: мать несла в застегнутом на молнию «конверте» младенца; затем шла девочка лет восьми с откинутым за спину капюшоном и обернутыми вокруг головы косами; и, наконец, двенадцатилетний мальчик, почти такой же рослый, как его отец. По наружным боковым лестницам с одной стороны спускалась пожилая пара, а с другой — четверо крепких мужчин.

Причард бросил взгляд на своего сержанта; правая рука того лежала на триггере орудия, он мурлыкал себе под нос старую балладу. Чувствуя, как щемит в груди, капитан выбрался из танка, спрыгнул на землю и подошел к Хаммеру и его помощнику.

— В этом здании находятся двадцать четыре автомата, — проревел усиленный громкоговорителем голос Иоахима. — Или, по крайней мере, вы знаете, где их прячут. Я хочу, чтобы во избежание осложнений кто-нибудь сказал мне, где оружие.

Обитатели дома замерли в напряженном ожидании. Мать слегка развернулась, прикрывая своим телом младенца.

Причард и не заметил, когда майор вытащил пистолет.

— Будем играть в молчанку? — спросил он и выстрелил восьмилетней девочке в правую коленку.

Во все стороны брызнула кровь. Нога подогнулась, и девочка рухнула на мостовую лицом вниз. Боль придет позднее. Родители закричали; отец упал на колени, чтобы подхватить дочку, а мать в ужасе прижалась лбом к дверному косяку.

— Ах ты, сукин сын! — взорвался Причард, нашаривая собственный пистолет.

Стибен мгновенно развернулся с точностью орудийной башни. От только что сделанного выстрела дуло его пистолета превратилось в раскаленное добела кольцо. Причард видел только майора и думал только о том, что надо поскорее достать из кобуры пистолет. Потом до него дошло, что полковник Хаммер закричал: «Нет!» и отвесил Иоахиму пощечину, отбросив его назад.

Лицо майора побелело как мел — лишь на шее алел отпечаток руки полковника. В его глазах была пустота. Спустя мгновение Стибен убрал пистолет в кобуру и повернулся к мирным жителям.

— Ну, кто скажет нам, где автоматы? — Его голос напоминал звук дребезжащего стекла.

Ослепшая от слез женщина, прижимая к себе младенца, выпалила:

— Здесь! В подвале!

И рывком распахнула дверь. По кивку Хаммера за ней последовали двое солдат. Отец пытался тем временем прикрыть раненую ногу дочки руками, но его ладони были недостаточно широки.

Причарда вырвало прямо на снег.

Из танка выскочила Маргрит с аварийной аптечкой в руке. Она оттолкнула руки отца и начала замораживать рану из распылителя. Передняя дверь с треском распахнулась. Двое Белых Крыс, вооруженных автоматами, вынесли тяжелый ящик с оружием. Хаммер кивнул и подошел к ним.

— Можно было вызвать сюда следователей! — крикнул Причард в спины своих начальников. — Вместо того чтобы стрелять в детей!

— Расследование отнимает массу времени, капитан, — спокойно ответил Стибен, не оборачиваясь к танкисту. — Так намного эффективнее.

— Но это же просто маленький ребенок! — не унимался Причард.

Девочка начала плакать, хотя введенная подкожно местная анестезия, скорее всего, блокировала физическую боль. Шок от сознания, что она вскоре может лишиться правой ноги до колена, будет, безусловно, гораздо сильнее. Девочка уже достаточно большая, чтобы понимать — ни один местный доктор не спасет ей ногу.

— Люди так не поступают!

— Капитан, — возразил Стибен, — да им еще повезло, что я не застрелил всех.

Хаммер захлопнул ящик с оружием.

— Мы получили то, за чем приехали, — сказал он. — Пошли.

— Они украли у нас оружие, — продолжал Стибен, словно не слыша Хаммера. Отпечаток руки на его щеке был уже едва различим. — На самом деле я должен…

— Иоахим, заткнись! — взорвался Хаммер. — Мы с тобой еще обсудим события сегодняшней ночи. И я предпочел бы сделать это наедине. Но если ты меня вынудишь, я скажу, что думаю, прямо сейчас. Или на заседании трибунала.

Стибен молчал, прижав ко лбу пальцы левой руки.

— Пошли, — повторил полковник.

Причард схватил его за руку.

— Хотя бы отвезите ребенка в Центр, к тамошним медикам, — потребовал он.

Хаммер удивленно посмотрел на капитана.

— Слушай, и как это я сам не сообразил, — просто ответил он. — Иногда от меня ускользают… всякие мелочи, не имеющие непосредственного отношения к делу. Действительно, это будет на пользу нашей репутации.

— Да плевать я хотел на репутацию! — рявкнул Причард. — Просто спасите ребенку ногу.

Стибен потянулся к безвольно лежащей девочке. Похоже, Маргрит дала ей общую анестезию. К ним с безумным взором подскочил отец малышки и оттолкнул Иоахима. Маргрит воткнула ему в спину иглу. Мужчина тяжело задышал, когда наркотик начал поступать в кровь, и обмяк, будто лишившись костей. Стибен поднял девочку.

Хаммер запрыгнул в бронированную машину и принял у него ребенка. Переключив на себя систему громкоговорителя, полковник загремел на всю улицу:

— А теперь слушайте меня внимательно! Если вы возьмете в руки оружие наемников — хоть людей Барта, хоть моих собственных, — мы сотрем вас в порошок. Отбирайте автоматы у гражданских, если сумеете. Тогда у вас появится шанс уцелеть. Тот, кто посмеет воспользоваться оружием наемников, умрет.

Хаммер кивнул сначала местным жителям, потом — танкистам и что-то неслышно скомандовал своему водителю. Двигатели бронированных машин заработали.

Причард протянул Маргрит руку, помогая связистке встать, и вслед за ней забрался в танк.

— Майкл-Один Майклу-Первому, — сказал он. — Следуйте за Альфа-Один.

Когда они наконец покинули Хаакин, Причард поудобнее расположился в орудийной башне. Сегодня он даже радовался, что его окружает прочная броня и внутри горит свет. Стоило закрыть глаза, как перед ним возникало лицо немецкой матери в тот момент, когда выстрел покалечил ее дочку.

Маргрит пропустила к Причарду только один вызов. Это произошло вскоре после того, как бронированные машины отделились от них, возвращаясь в свой базовый лагерь неподалеку от Миди, столицы Кобольда. Голос полковника звучал ровно как никогда — ни намека на ярость, клокотавшую в нем в Хаакине.

— Капитан Причард, — сказал Хаммер, — по моему приказу роту «Сигма» теперь возглавляет бывший командир Первого взвода. Сектор, разумеется, теперь в ваших руках. Я рассчитываю, что, выполняя свои новые обязанности, вы проявите все способности, которые уже нам продемонстрировали.

— Майкл-Один полку, — коротко ответил Причард. — Вас понял.

На этот раз Кови остановился перед командным пунктом, не выписывая на снегу каракули. Причард открыл люк. Экипаж танка не двинулся с места.

— Вот не было печали, меня назначили командиром сектора, — сказал капитан. — Ну ладно, мне надо в связи с этим кое-что уладить, но вы можете отправляться в казармы.

— Думаю, я лучше посплю здесь, — ответил Роб.

И, нажав рычаг, он превратил свое сиденье в койку.

Причард нахмурился.

— Маргрит?

Связистка пожала плечами.

— Ну, я; пожалуй, еще какое-то время поработаю. — И она устремила на Причарда спокойный взгляд голубых глаз.

В разговор — по интеркому — встрял Кови:

— Ага, у тебя голова болит за сектор, а у нас за себя самих. Скажи, тебе не кажется, что в танке безопаснее, чем в этих вонючих казармах?

— Заткнись, Кови, — оборвал его Дженни и, опершись на локоть, посмотрел на капитана. — Все будет прекрасно, пока мы здесь. — Он похлопал по казенной части двухсотмиллиметрового орудия.

Причард пожал плечами, выбрался в холодную ночь и услышал, как за ним заперли люк.

Дэнни и в голову прийти не могло, что замещать Рииса теперь будет Салли Шиллинг. Слова «командир Первого взвода» прозвучали для него как некое абстрактное понятие, во всяком случае в той сумятице, которая тогда творилась в его сознании.

Миниатюрная блондинка изучала в канцелярии карту. Она подняла на Причарда взгляд, плюнула на электрическую сушилку, проверяя, как та работает, и снова посмотрела на Дэнни. Ее адъютант, крупный капрал, тоже воззрился на него, удивленно и несколько смущенно. Все, кто находился в штаб-квартире, молчали.

— Мне нужен дисплей из моей комнаты, — сказал Причард капралу.

Пехотинец кивнул и встал. Но не успел он сделать и трех шагов, как его остановил голос лейтенанта Шиллинг, по звуку похожий на треснувший лед.

— Капрал Вебберт!

— Слушаю! — Парень напрягся: ну вот, попал между двух огней.

— Капитан Причард теперь командует нашим сектором. Принесите ему, что он просил.

С облегчением облизнув губы, капрал повиновался и без видимых усилий притащил громоздкий дисплей со всеми причиндалами.

Причард был благодарен Салли. Но как бы ему хотелось, чтобы Риис не выставил себя таким идиотом, что его пришлось бы убрать! То, что Риис собирался устроить двойную резню, было бы гораздо легче оправдать, если бы Дэнни проснулся среди ночи и на него нахлынули воспоминания…

Причард установил дисплей таким образом, чтобы сидеть спиной к обогревателю, стоявшему между ним и Шиллинг. Верхняя часть дисплея была наклонной. Причард включил его, и сорокасантиметровый экран замерцал.

— Показать Сектор Два, — распорядился он. На экране возникла карта местности. — Населенные пункты.

И тут же вспыхнули названия поселений, в которых проживало от нескольких сот до нескольких тысяч человек, как в Хаакине и Димо. Таких населенных пунктов были дюжины. Портела, самое крупное французское поселение западнее реки Айлет, находилась в двадцати километрах от Хаакина.

И сейчас по обе стороны от разделительной линии там были французские наемники. Салли оторвалась от собственного дисплея и встала, чтобы посмотреть, что делает Причард.

— Все позиции наемников, — велел он.

На экране засверкали красные и зеленые символы, каждый из которых строчными буквами обозначал название подразделения. Разведывательный спутник очень точно сообщал численный состав каждого подразделения, а компьютерный анализ радиотрафика позволял определить их названия. В восточной половине сектора подполковник Бено развернул один батальон повзводно. Караульные посты находились достаточно близко к расположению основных сил, чтобы немедленно среагировать на появление посторонних. Целая рота около Димо охраняла штаб-квартиру и две батареи ракетных гаубиц.

Оставшийся батальон в этом секторе, находившийся под командованием самого Бено, занимал позиции в десяти километрах западнее Портелы, там как раз недавно взорвали скалистое нагорье. Такое расположение не позволяло наемникам эффективно поддерживать порядок в западной половине сектора, но зато здесь они были очень хорошо защищены. Покрывающие всю центральную часть сектора леса идеально подходили для молниеносной тактики «ударь и убеги» в исполнении небольших подразделений пехоты. Танкам сюда было не пробиться. Однако поскольку зимой лес легко воспламенялся, он представлял равную опасность и для тех, кто находился в засаде. У Бено хватило ума сосредоточить свои силы на возвышенности, да еще и на голой земле.

Если не считать нагорья, расчищенные вокруг поселений поля были единственным безопасным местом для размещения современных огневых средств. Поля и широкие полосы проложенных через лес дорог…

— Вызов начальнику сектора, — сообщил радист. — От этого засранца подполковника, сэр.

Он говорил как бы в пространство, опасаясь обратиться напрямую к какому-либо из находящихся в канцелярии офицеров.

— Только звук или есть видеоизображение? — спросил Причард.

Шиллинг промолчала.

— Да, сэр, визуальный компонент присутствует.

— Выведи на мой дисплей, — решил танкист. — И, сынок… следи за своим языком.

Карта на экране дисплея растаяла, сменившись хищной физиономией подполковника Бено. Одновременно и у него на экране тоже возникло изображение Причарда.

На лице француза появилось выражение удивления.

— Капитан Причард? Очень рад вас видеть, но мне нужно поговорить лично с капитаном Риисом. Разбудите его, пожалуйста.

— Тут у нас произошли кое-какие перемены, — ответил танкист. Ему и самому уже стало интересно, что все-таки сделали с Риисом. Арестовали, скорее всего. — Теперь я возглавляю Сектор Два. Вместе с вами, я хотел сказать.

Бено сохранял спокойное выражение лица, переваривая информацию. Трудно было догадаться, какое впечатление произвела на него новость. Потом подполковник просиял, словно дорвавшийся до добычи волк, и сказал:

— Примите мои поздравления, капитан. Когда-нибудь мы с вами обсудим… события последних дней. Однако я связался с вами по гораздо менее приятному поводу.

Он замолчал, и его изображение на экране задрожало. Причард коснулся языком уголка рта:

— Продолжайте, подполковник. Сегодня меня плохими новостями не удивишь.

Бено изогнул бровь, давая понять, что оценил юмор. Хотя, может, Дэнни и показалось.

— Пока мы продолжали двигаться в сторону Портелы, некоторые из моих солдат неправильно оценили ситуацию и установили противотанковые мины по всему сектору. Как вы понимаете, это подрывные мины-ловушки. И убрать их без риска для жизни могут лишь те, кто их устанавливал. Позже, конечно, эти люди будут наказаны.

Причард усмехнулся.

— И сколько, по вашим оценкам, уйдет времени, чтобы расчистить дороги, подполковник?

Француз развел руками.

— Боюсь, что несколько недель. Вы же понимаете, что избавляться от мин гораздо сложнее, чем устанавливать их.

— Но ведь между нашей штаб-квартирой и Хаакином все чисто, не правда ли? — спросил танкист. Все происходило в точности так, как, по сведениям Хаммера, и задумал Барт. Сначала окружить танки сетью лесов и минных полей; потом уничтожить самый важный немецкий опорный пункт, собрав своих наемников вокруг для обеспечения поддержки… — Подъездная ветка к нашей штаб-квартире проходит в стороне, и, кроме того, всего несколько минут назад наши танки беспрепятственно прошли по ней.

За спиной Причарда визгливо выругалась Салли Шиллинг. Бено, скорее всего, услышал ее, но его голос по-прежнему звучал совершенно спокойно.

— Боюсь, там все же есть минное поле — газокумулятивные заряды и осколочные мины… где-то на той дороге, да. По счастью, это поле активируется по сигналу, а его не последовало, пока вы там ехали. Уверяю вас, капитан Причард, все дороги к западу от реки Айлет слишком опасны, их надо сперва расчистить. Предостерегаю вас как друг… ну, и чтобы нас не обвинили потом, что мы причинили вред вашим машинам… и личному составу. Повторяю, вы предупреждены. Теперь, если что-то произойдет, это будет на вашей совести.

Причард снова усмехнулся, откинувшись в кресле.

— Знаете, подполковник, — сказал он, — я отнюдь не уверен, что Объединенное Командование не расценит создание этих минных полей как враждебный акт, перечеркивающий наши взаимоотношения. — Лицо Бено окаменело, хотя он вообще был человеком жестким. А Причард продолжал с улыбкой: — Мы-то, конечно, прекрасно понимаем, что ошибки случаются у всех. Но есть одна вещь, подполковник…

Француз кивнул, напряженно ожидая конца фразы. Он не хуже — а может, и лучше — Причарда понимал, что, если власти затеют полномасштабное расследование, Барту придется подкинуть им какого-нибудь козла отпущения. Козла отпущения достаточно высокого ранга.

— Ошибки случаются, да, — повторил Причард, — но нельзя допускать, чтобы они повторялись дважды. Так что даю вам разрешение выслать команду из десяти человек в дневное время суток — только в дневное — для расчистки дороги между Портелой и Бевером. Это позволит вам вернуться на свою сторону сектора. Если любой другой ваш отряд покинет свою нынешнюю позицию, неважно, по какой причине, я буду расценивать это как нападение.

— Капитан, но такое разграничение внутри сектора не предусмотрено в контракте…

— Это требование выставил полковник Барт, — рявкнул Причард, — и практика трех последних месяцев доказала его справедливость. — Хаммер проинструктировал Причарда, чтобы тот в подобных разговорах очень тщательно подбирал слова, поскольку в интересах Объединенного Командования все записывалось. — Вы слышали мои условия, подполковник. Вы можете принять их, или вся ситуация в целом — минные поля и некоторые другие, возникшие недавно проблемы — будет представлена на рассмотрение Объединенному Командованию прямо сейчас. Выбор за вами.

Бено пристально разглядывал Причарда: внешне сохраняя спокойствие, но теребя верхнюю губу большим и указательным пальцами.

— Думаю, вы поступаете неблагоразумно, капитан, взваливая на себя полную ответственность за местность, по которой ваши танки не в состоянии передвигаться. Но это Ваше дело, конечно. Я выполню ваше распоряжение. К вечеру сегмент Портела — Хаакин будет расчищен, а завтра мы проследуем к Беверу. До свидания.

На экране снова возникла карта. Причард встал. Рядом с одним из штабных радистов лежал запасной шлем. Танкист надел его — он забыл выписать себе замену со склада — и сказал:

— Майкл-Один всем подразделениям. — Он замолчал, дожидаясь подтверждения от всех своих четырех взводов и командирского танка. — Всем оставаться на тех позициях, где находитесь в данный момент. Дороги заминированы. Безопасные участки, скорее всего, существуют, и мы получим их карту, как только Командный Центр ее подготовит. Пока же просто не двигайтесь с места. Майкл-Один, конец связи.

— Ты что, просто возьмешь и «скушаешь» это? — требовательно спросила лейтенант Шиллинг низким, хриплым голосом.

— Передай приказ своим людям, Салли, — ответил Причард. — Я знаю, они способны передвигаться по лесам там, где мои танки не пройдут, но не хочу, чтобы сейчас в лесу оказался кто-либо из наших. — Затем, обращаясь к сержанту разведки, он добавил: — Самуэльс, сообщи в Центр, пусть отслеживают все передвижения людей Бено. Это не поможет нам выяснить, где установлены мины, но по крайней мере мы будем знать, где их нет.

— А что будет, если эти ублюдки проигнорируют твои указания? — кипя от гнева, спросила Салли. — Ты ведь сам обучал их этому, и очень успешно, разве не так? Уступая каждый раз, как кто-нибудь произнесет слово «контракт»? Если они вздумают покинуть базу, твои танки не смогут остановить их, а уж в моем распоряжении и вовсе — сто девяносто восемь бойцов. Да батальон поднимет меня на смех, черт побери!

Шиллинг стояла подбоченившись. Лицо ее от ярости побелело, как снег за окном. Причард ответил подчеркнуто спокойно:

— Если понадобится, я вызову артиллерию. У Бено всего два тяжелых орудия, и с ними он мало что сможет сделать, если его начнут обстреливать с трех огневых точек одновременно. Дорога между его позицией и Портелой — это просто прорезанная в скалах змеиная тропа. Пара зажигательных бомб над головами пехотинцев, растянувшихся по этой тропе, и… Ну, а в случае прямого попадания это будет просто мясорубка.

Глаза Шиллинг вспыхнули.

— Тогда сегодня ночью сектор окажется примерно в том же состоянии, что и до нашего появления, — сказала она, как бы размышляя вслух. — Ну, полагаю, тебе виднее, — добавила девушка с показным безразличием, демонстрируя наигранное согласие. — Ладно, я пошла в казармы. Проинструктирую Первый взвод лично, а остальных — по радио. Идем, Вебберт.

Капрал вышел за своим лейтенантом и захлопнул дверь. При этом с улицы пахнуло холодом, но Причарда и без того била дрожь: господи, что же он только что сделал по отношению к женщине, которую любил?

Уже наступил день, и в золотистых лучах солнца окна запылали огнем. Обращаясь к памяти дисплея, Причард начал отслеживать передвижение всех своих танковых взводов. Он использовал топографический дисплей, на котором не были отмечены покрывающие землю непроходимые леса.

В имплантате раздался звучный голос Маргрит:

— Капитан, не можешь на секундочку заглянуть к нам?

— Уже иду, — ответил Причард, натягивая китель.

Когда он проходил через канцелярию, дежурные лишь мельком взглянули на него.

Маргрит высунула голову из бокового люка. Стараясь не обращать внимания на вой двигателя, Причард вскарабкался на броню. Борта гудели, даже когда лопасти были полностью отключены. За спиной связистки развалился на своем месте Роб Дженни.

— Сэр, — сказала Маргрит, — мы поймали сигналы вон… оттуда. — Она ткнула пальцем в сторону пехотных казарм, не сводя взгляда голубых глаз с Причарда.

Он кивнул:

— Это лейтенант Шиллинг передает мой приказ своим людям.

— Дэнни, передача закодирована, и это не наши коды. — Секунду поколебавшись, Маргрит коснулась его спины затянутой в перчатку рукой. — И были ответные сигналы. Конечно, я не могу точно засечь их источник, пока танк стоит на месте, но он находится где-то на линии, ведущей к груде шлака около Хаакина.

Ну что ж, все идет так, как он и задумал. Кто-то, кому жители деревни доверяют, должен был сообщить им, что происходит. Иначе как втянуть жителей Портелы и их наемников в то, что обернется для них фатальной ошибкой? Да уж, чертовски не повезло беднягам, некоторым придется выступить в роли приманки, зато очень удачная ситуация для всех остальных немцев на Кобольде… Причард решил не забивать себе понапрасну голову переживаниями: все идет как надо. Он попытался расслабить мышцы, которые свело так, что стало трудно дышать. Пальцы Маргрит скользнули к его руке и сжали ее.

— Не обращай внимания на эти сигналы, — сказал наконец капитан. — Мы ведь всегда знали, что они разговаривают с гражданскими, верно? — Никто ему не ответил. Причард плотно закрыл глаза. — Нам с Хаммером вот уже несколько месяцев известно обо всех замыслах этого проклятого Барта. Сейчас они готовы рискнуть уничтожить Хаакин — пока его люди рядом, прикрывают портеланцев. Мы дадим им такой шанс, пусть разобьют себе на этом задницу. Старик молчит из опасения, что все выйдет наружу, — точно так же действует и Барт. В конце концов, все мы наемники. Но я хочу, чтобы вы трое знали правду. И я вздохну с облегчением, когда мне придется беспокоиться лишь о том, с какого направления в нас стреляют. — Внезапно капитан снова спрыгнул на землю. — Поспите немного. Этой ночью вы мне нужны в форме.

Вернувшись к своему дисплею, Причард продолжил вычерчивание курсов и расстояний. Закончив очередное вычисление, он передавал в Командный Центр серию координат. Капитан знал, что его радиотрафик отслеживается и, скорее всего, расшифровывается разведчиками Барта. Знал он также, что если бы зачитывал координаты открытым текстом, то французы решили бы, что это код. Какая разница? Сами по себе координаты не имеют смысла — если не знать, что принято за точку отсчета.

Работая, Причард продолжал следить за французскими батальонами. Солдаты Бено оставались на своих позициях, как и было приказано. Они использовали это время, чтобы зарыться поглубже. Сначала с помощью взрывов проложили щелевые траншеи в скале, а теперь рыли крытые бункеры, используя горнодобывающую технику, позаимствованную у жителей Портелы. На горном гребне в восточной части позиции были установлены пять из шести, противотанковых пушек. Они держали под прицелом змеившуюся у подножия холмов дорогу на западных подступах к Портеле.

Причард снова мрачно усмехнулся, когда сержант Самуэльс вручил ему увеличенные во много раз распечатки, полученные со спутников. Два приземистых, громоздких противотанковых орудия Бено были установлены в укрытиях за восточным гребнем. Там этим восьмиствольным пушкам не угрожал сокрушительный огонь танков роты «М», однако их способность отражать артиллерийскую атаку оказалась не слишком велика. Сами противотанковые орудия Молотобойцев не беспокоили. Их центральный направляющий компьютер добивался гораздо большего эффекта, используя сотни самоходных орудий. И Бено вскоре получит возможность в этом убедиться.

Команда саперов, разминировавшая дорогу Портела — Хаакин выполняла свою работу, как и было приказано. Люди вернулись в лагерь Бено за час до наступления сумерек. Французы не дошли пяти километров до немецкой деревни.

Причард проследил за их возвращением, выключил дисплей и встал.

— Я пошел в свой танк, — сказал он.

Экипаж уже поджидал его. Люк открылся, извергая конденсат, как только Причард показался в двери. Гладкая туша танка выдувала воздух, словно беспокойный кит.

Солнце уже опустилось так низко к горизонту, что верхушки деревьев выделялись на фоне заката, словно ряд штыков.

Капитан устало рухнул на свое сиденье. Дженни и Маргрит пробормотали приветствия и замерли в ожидании, заметно нервничая.

— Я собираюсь покемарить пару часиков, — сказал Причард и развернул свое сиденье таким образом, чтобы иметь возможность лечь. Ноги мешали ему разглядеть выражение лица Маргрит. — Проверяй дорогу к западу от Хаакина, ладно? — попросил он. — Я приму таблетку глирина. Вколи мне антидот, когда там что-нибудь зашевелится.

— Если там что-нибудь зашевелится, — уточнил Дженни.

— Когда. — Причард проглотил пилюлю. — Эта немчура воображает, будто у них есть последний шанс напасть на Портелу и снова разжиться автоматами. Суть в том, что автоматы уже раздали жителям Портелы, и теперь те поджидают, когда немцы придут за ними. Это будет чертовски короткий бой, самый короткий из всех… — Снотворное уже начало действовать: сознание капитана медленно растворялось, словно кубик сахара в воде. — Чертовски короткий…

Сначала Причард почувствовал только укол с внутренней стороны запястья. Потом наркотический туман рассеялся, и сознание полностью вернулось к капитану.

— Вереница грузовиков, штук двадцать, движется к западу от Хаакина, сэр. Едут без огней, но спутники засекли их в инфракрасном свете.

— Красный уровень тревоги, — приказал Причард и перевел свое сиденье в боевую позицию.

Мягкий голос Маргрит объявил общую тревогу. Причард натянул радиошлем.

— Майкл-Один всем подразделениям Майкл. Проверка. — В знак подтверждения пять зеленых огоньков безмолвно вспыхнули на дисплее предохранительного щитка капитана. — Майкл-Один Сигме-Один.

— Слушаю, Майкл-Один, — с ноткой триумфа в голосе откликнулась Салли.

— Сигма-Один, собери всех своих солдат на больших, расчищенных участках — поля вокруг деревень подойдут, только держитесь подальше от Портелы и Хаакина. Будьте готовы задержать любого, приближающегося со стороны реки Айлет. Конец связи.

— Подтверждаю, Дэнни, подтверждаю! — ответила Салли.

Могла ли она сама прибегнуть к помощи разведывательного спутника и увидеть пять расплывчатых пятнышек на полпути между деревнями? Без сомнения, это были грузовики с жителями Портелы, вознамерившимися устроить засаду. Что Салли скажет, когда поймет, как «подставила» жителей деревни, которых пыталась защитить? Агнцы, предназначенные для заклания…

На видеоэкране немецкие грузовики были видны отчетливее, чем замаскированные портеланские. Дробленый камень дороги на экране выглядел темным, поскольку был холоднее окружающих деревьев и грузовиков. Устремив взгляд на Дженни, Причард похлопал по казенной части орудия и спросил:

— Загрузились как следует?

— Не учи медведя, что делать в лесу, — усмехнулся Дженни. — Похоже, сегодня ночью у нас есть шанс захватить этих умников с поличным, капитан?

Причард кивнул.

— Мы три месяца проторчали здесь, занимаясь только тем, что продавали веревку французам. Ту самую, на которой сегодня ночью сможем их повесить. — Он снова перевел взгляд на видеоэкран и спросил в интерком: — Кови, ты там жив?

— Готов тронуться в любой момент, как только узнаю курс, — ответил из своей закрытой кабины водитель.

Экран пошел яркими полосами, которые, казалось, на мгновение прилипли к нему. Движущиеся пятнышки вспыхнули ярче и начали расползаться во все стороны — это взорвались грузовики.

— Майкл-Один Центру управления огнем, — сказал Причард.

— Слушаю, Майкл-Один, — ответил механический голос.

— Приготовиться к выполнению плана «Альфа».

— Вас понял, Майкл-Один.

— Маргрит, дай мне Бено.

— Говорите, капитан.

— Молотобойцы вызывают Бено. Причард вызывает Бено. Пожалуйста, ответьте, подполковник.

— Капитан Причард, говорит Мишель Бено. — Голос подполковника звучал ровно, но слова вылетали слишком торопливо, чтобы скрыть владевшее им беспокойство. — Заверяю вас, никто из моих людей в происходящем сражении не участвует. Тем не менее я готов немедленно выслать взвод, чтобы навести там порядок.

Стрельба уже прекратилась — из-за отсутствия мишеней.

— Подполковник, я имею в своем распоряжении артиллерию, которая вот-вот начнет обстрел некоторых участков леса. Эти участки находятся в стороне от ваших солдат или любых других наемников. Это необходимо, и, если вы вмешаетесь, Молотобойцы расценят ваше поведение как объявление войны. Я говорю от имени полковника Хаммера.

— Капитан, я не…

Причард переключился.

— Майкл-Один Центру управления огнем. Выполняйте план «Альфа».

— Приступаем, Майкл-Один.

— Майкл-Один Майклу-Первому, Второму, Четвертому. Командный Центр загрузил маршруты движения в ваши дисплеи. На картах также помечены участки, где с помощью зажигательных средств будет подожжен лес. Используйте собственные орудия, чтобы воспламенить деревья непосредственно перед вашими позициями. Хватит одной очереди. Задрайте люки и езжайте сквозь огонь — горящие деревья просто разваливаются на куски.

Орудийная башня взвыла — это заработал Роб.

— Майкл-Третий, я прикомандировываю вас к пехоте. С востока могут подойти еще французы. Ваша задача обеспечить, чтобы они не захлопнули перед нами дверь.

Пушка дала залп так неожиданно, что воздух зазвенел, словно твердое тело. Утечка из системы выброса наполнила помещение танка вонью перегретого полиуретана. Боковой экран сначала полыхнул голубым, но его тут же затопило адски белое свечение освещенных огнем деревьев. На центральном экране, по-прежнему настроенном на дальнее расстояние, горели подожженные засевшими в засаде французами немецкие грузовики и участки леса вокруг. Портеланцы выскочили из укрытий под деревьями и теперь метались по дороге, добивая немцев.

— Кови, пошел, — сказал в интерком Дженни; его слова отдавались эхом в орудийной башне.

Лицо Маргрит было спокойно, а губы связистки еле заметно шевелились, когда она управлялась с радиотрафиком, который не считала нужным переводить на своего капитана. Танк скользил вперед, словно капля масла по озеру. Издали послышались глухие звуки выстрелов, и высоко над деревьями взлетели сотни огненных шаров.

Причард переключит центральный видеоэкран; теперь тот показывал, что происходило непосредственно впереди. Внутри танка все озарилось белым. Скат носа «Плуга» рассекал заросли горящих деревьев. Они сворачивались в клубки и оседали, распадаясь брызгами яростных осколков, которые тут же подкидывали и снова посылали вверх лопасти танка. Вокруг творился кромешный ад, и Кови вел танк, руководствуясь инстинктом и своим внутренним компасом. На его экранах стояли фильтры, снижающие интенсивность яркости бушующего вокруг огня, но все равно разглядеть что-то стало невозможно.

Орудия Бено не пытались помешать стрельбе. Ничего, есть и другие способы принудить французских наемников перешагнуть черту. Например…

— Соедини меня снова с Бено, — приказал Причард.

Несмотря на плотную иридиевую обшивку, в танке ощущался отдаленный грохот канонады.

— Говорите, — ответила Маргрит, щелкнув выключателем у себя на пульте.

Все время, пока Причард разговаривал на других частотах, она каким-то образом поддерживала беседу с французским офицером.

— Подполковник, — сказал Причард, — мы прорываемся через горящие участки и будем преследовать всех, кто сегодня ночью пустит в дело автомат, а потом пристрелим их. То же самое — в отношении участников засады. Мы будем расстреливать их семьи, взрывать их дома. Вам не кажется, что это относится ко всем домам Портелы?

Лицо Бено исказилось, но, конечно, не от жара горящего леса.

— Вы сошли с ума? — закричал он. — Это немыслимо, Причард!

Губы танкиста раздвинулись в улыбке, напоминающей волчий оскал. У него промелькнула мысль о массовом убийстве, и он знал, что очень многие Молотобойцы жаждали осуществить эту угрозу. Но Причард не станет этого делать, потому что Бено так похож на Рииса и Шиллинг: слишком много от националиста, чтобы помнить о своей первейшей обязанности наемника…

— Подполковник Бено, контракт требует, чтобы мы поддерживали на Кобольде мир и оставались беспристрастны. Запись подтвердит, как мы наказали жителей Хаакина за то, что у них в руках оказалось оружие. Что же касается действий портеланцев сегодня ночью… не беспокойтесь, мы будем беспристрастны. И они никогда больше не нарушат мир снова.

— Капитан, я не допущу, чтобы вы устроили резню мирных французских жителей, — заявил Бено.

— Только позвольте хоть кому-нибудь из своих людей покинуть теперешние позиции, и я разнесу их на клочки, — ответил Причард. — Выбор за вами, подполковник. Уже в который раз.

«Плуг» подскочил и покатил вперед, растирая в порошок распавшиеся на пылающие обломки грузовики. Однако танку не попалось ничего достаточно твердого, что заставило бы его остановиться. Причард перевел боковой видеоэкран на дальний обзор, чтобы проверить, что творится в лагере Бено. Увеличенное и сделанное в инфракрасном свете изображение со спутников показывало вереницу сверкающих точек, устремившихся от оборонительных позиций в направлении дороги на Портелу: пехотинцы на глиссерах. Два более рыхлых шарика покрупнее, скорее всего, представляли собой противотанковые орудия. Бено привел в движение не весь свой батальон, а только усиленный взвод — своего рода демонстрация силы с целью заставить Причарда отступить.

Вот глупец. Никто не собирался отступать.

— Майкл-Один всем подразделениям «М» и «С». — Голос Причарда был чист, как пламя вокруг танка. — Мы находимся в состоянии войны с ротой Барта и ее гражданскими помощниками. Майкл-Первый, Второй и Четвертый, встречаемся у места засады, помеченного на ваших дисплеях. Любой, кого вы встретите между этим местом и Портелой, — наш враг. Если нас обстреляют из Портелы, уничтожаем только источник сопротивления. Если по дороге наткнемся на людей Барта, продолжаем движение на запад. Сигма-Один, организуйте подвижную оборону, оставайтесь на месте и ждите помощи. Она уже идет. Если все получится, Барт против Хаммера будет все равно что пшеница против косы. Как поняли?

На пульте Причарда вспыхнули зеленые огоньки, и тут на частоту сектора прорвался новый, скрежещущий голос.

— Хотел бы я быть с вами, танкисты. Мы прикроем ваши задницы и защитим другие сектора — если у кого-то хватит тупости двинуться с места. Доброй охоты!

«Хотел бы я, чтобы вы были здесь вместо меня, полковник», — прошептал Причард, обращаясь к самому себе. Хотя, возможно, в глубине души он так и не думал.

Внутри у него все заледенело, и лицо было холодно, как сама смерть.

Слева от капитана подсвеченный экран демонстрировал район операции. Это был компьютерный аналог, не прямая передача со спутника. Размытые изображения были освещены более ярко и помечены: Молотобойцы — зеленым, Барт — красным; мирные жители, если они не сражались на той или другой стороне, — голубым. Зеленое пятнышко «Плуга» приближалось к месту засады одновременно с Первым и Четвертым взводами. Второй отставал от них на минуту-две. Дыхание у Причарда перехватило. На дисплее пучок узких красных линий устремился к его танкам.

Барт приказал своей артиллерии поддержать батальон Бено, надеясь тем самым отпугнуть танкистов.

Залп рассыпался и исчез — еще более внезапно, чем появился. Это самоходные орудия Хаммера уничтожили угрозу с неба. Теперь зеленые линии понеслись от трех огневых баз полковника, находящихся на экране вне компьютерного аналога. Сражение вышло за пределы Сектора Два. Хотя, если Причард и Хаммер разыграли свою партию правильно, оно ограничится лишь Молотобойцами и людьми Барта. Другие французские полки побоятся присоединиться к неожиданной схватке, разгоревшейся, несомненно, в результате того, что кто-то нарушил контракт. Если виноваты люди Хаммера, немцам не позволят извлечь выгоду из сражения. Если вина лежит на людях Барта, всякий, кто присоединится к нему, с большой долей вероятности будет наказан не менее сурово.

Лес полыхал так яростно, что пламя уже угасало, рассыпаясь искрами и пеплом. Командирский танк прогрохотал по широкой дороге к западу от Хаакина. Немецкие грузовики все еще горели — материал, из которого они были сделаны, смазочные вещества и краска моментально вспыхнули под воздействием выстрелов. Множество лежащих рядом с ними трупов тоже дымились. Некоторые до сих пор сжимали в руках свои бесполезные мушкеты. Эти мертвецы стали жертвами шести столетий прогресса, который пришел на неподготовленный к нему Кобольд как раз вовремя, чтобы убить их. Барт снабдил портеланцев лишь плечевым оружием, но даже оно позволило им добиться невероятных успехов. Автоматы стреляли очередями, каждый заряд обладал ужасной разрушительной силой. При отсутствии ответного огня даже необученные стрелки могли действовать эффективно, имея в руках оружие, которое стреляло трассирующими очередями и безо всякой отдачи.

Расплескивая пепел и огонь, словно акулы в волнах прибоя, четыре чудища Первого взвода свернули на дорогу с юга. Почти одновременно к ним присоединился и Четвертый, пробиваясь сквозь затухающий огненный ад на другой стороне. Эта дорога имела пятьдесят метров в ширину, и держаться по центру ее танкистам не было необходимости. В лесу, все еще пылающем или рассыпающемся углями, больше не было засады.

«Плуг» накренился, когда Кови проезжал по телам. Некоторые из них еще шевелились. Причард спросил себя: пережил ли хоть кто-нибудь из немцев сегодняшнюю ночь?.. Но эта мысль лишь промелькнула в глубине сознания. Молотобойцы находились в состоянии войны, и на самом деле только это имело значение.

— Разделяемся, — приказал капитан. — Первый налево, Четвертый направо! «Плуг» пойдет по центру один, пока его не догонит Второй. Второй, что ты там застрял? Давай, догоняй нас. Если увидишь, что что-то движется, стреляй.

На скорости сто километров в час танки догнали портеланцев в трех километрах от их деревни. Поселенцы ехали на грузовиках, которые, пока не начался пожар, стояли в укрытии на краю леса. Французы, возможно, даже не понимали, что их преследуют, до того момента, когда ехавший сзади грузовик не взлетел на воздух. Роб Дженни разнес его на клочки из своего трехствольного орудия с расстояния в пять километров. Голубая вспышка и последовавший за ней оранжевый взрыв послужили едущим по бокам танкам сигналом открыть стрельбу. Обладая достаточным параллаксом,[15] они имели возможность разнести четыре оставшихся грузовика без того, чтобы уже взорванный стал для кого-то помехой. В ответ послышались разрозненные выстрелы, свидетельствующие о том, что некоторые портеланцы уцелели и рискнули применить свои новые автоматы против более сильного противника. Трассирующие очереди прочертили линии в покрывающей броню танков пыли. Но внутри их даже не заметили.

Из окон Портелы дети смотрели, как горят их родители.

Струя голубого пламени метнулась с крыши стоящего в отдалении дома и коснулась командирского танка в тот момент, когда Кови делал поворот, объезжая портеланский грузовик. Очередь была нацелена очень точно, автоматическое оружие явно находилось в руках профессионала. Хотя… профессионал должен был знать, насколько оно бесполезно против прочной брони танка. Видеоэкран потускнел — несколько воспринимающих элементов расплавились. Дженни выругался и ткнул ногой в педальный переключатель орудия. Миг — и дом превратился в огненное облако, которое росло на глазах. Загорелись и окружающие строения. Спустя мгновение залп фугасных бомб Хаммера прочертил потускневший экран. Деревня начала изрыгать в небо белые вспышки.

«Портеланцам захотелось поиграть в солдат», — подумал Причард. Он заглушил в душе всякую жалость к жителям Хаакина, и на французов он тоже не станет ее тратить.

— Первый, Четвертый, Второй — вперед, — приказал капитан.

Три идущих в ряд танка замедлили движение и перегруппировались: теперь «Плуг» шел вторым. Когда танки ворвались в Портелу, там вовсю шла пальба. Зеленые трассы на экране-аналоге заканчивались над дорогой, запруженной людьми Бено, и над главной позицией французов. Небо над бункерами Бено пошло рябью и заполыхало, когда зажигательные снаряды полетели вниз, распадаясь на тысячи более мелких частей. Оборонительный огонь как отрезало. Причард легко мог представить себе, что переживал беззащитный экипаж противотанковых орудий Бено, когда вокруг свистела шрапнель.

Танки обстреливали дома с обеих сторон улицы, используя трехствольные орудия и автоматы. Голубовато-зеленые вспышки были так интенсивны, что их отсвет окрасил даже пламя, бушевавшее среди развалин. На скорости пятьдесят километров в час тринадцать танков промчались по центру деревни, и единственным препятствием стали для них выкатывающиеся на дорогу камни — осколки, на которые распадались дома. Люди Барта метались, точно белые тени, и взрывались, когда в них попадала автоматная очередь.

Шахта, где велась добыча меди, находилась сразу к западу от деревни, в трехстах метрах севернее большака. Когда головной танк с рычанием огибал последние дома, дюжина пехотинцев, до этого прятавшихся в шахте, поднялась и дала залп самолетами-снарядами. Ожила автоматическая защитная система танка. Стена белого огня пошла рябью, когда наперехват снарядам наружу выбросило заградительные дробинки. Большинство снарядов взорвались на расстоянии десяти метров под обрушившимся на них стальным градом. Один безо всякого вреда пронесся над целью — крошечная вспышка, потерявшаяся на фоне полыхающего неба. Только один кумулятивный заряд по касательной зацепил орудийную башню; возникший в результате конус света оказался больше самого танка. Это, можно считать, тоже был почти промах. Осталась лишь небольшая выемка в иридиевой броне, похожая на скользящий удар рапиры, когда кожа оказывается прорвана, но кость не задета.

Трехствольные орудия и автоматы мгновенно среагировали на этот залп. Атаковавшие попадали: кто замертво, а кто — чтобы перезарядить оружие.

— Второй взвод, взорви к черту этот шахтный ствол и догоняй нас, — приказал Причард. Головной танк уже израсходовал половину зарядов своей защитной системы. — Майкл-Первый-Три, пристройся позади Первого-Один. Майкл-Один впереди.

Кови понимающе ухмыльнулся. «Плуг» увеличил скорость до максимума. На дороге были люди Бено — те, кто не успел попасть в Портелу до начала обстрела, и те, кто сбежал, когда артиллерия принялась крушить дома. Глиссеры пехоты оказались в ловушке между природными скалами и нагромождениями обломков развалившихся зданий, между своей собственной сравнительно низкой скоростью и стремительно надвигающимся «Плугом». Раньше деревья давали им хоть какое-то преимущество, а теперь мятежники оказались как на ладони. Зажигательные снаряды обрушились на них, превратив в пылающие факелы, освещающие собственную похоронную процессию.

Для трехствольного орудия Дженни бронежилеты не представляли преграды: оно косило людей короткими очередями, буквально разрывая их на части. Одно из противотанковых орудий — другое, что ли, похоронено в Портеле? — лежало, привалившись к скале; его водителя убило осколком снаряда. Проезжая мимо, Роб выстрелил в орудие из пушки. То же сделали и два следующих танка. На третьем выстреле боезапас воспламенился и взорвался с ослепительной вспышкой.

Противотанковые пушки все еще оставались на гребне, но уже не стреляли, хотя было видно, что они покорежили значительную часть дороги. Может, экипажи разбежались, когда началась стрельба, а может, Бено приказал им прекратить огонь из опасения попасть в своих. Гребень прорезала узкая теснина. «Плуг» пополз по ней вверх, и на вершине в него под разными углами врезались три снаряда.

Из-за того, что нос танка был задран, два снаряда превратили в пыль часть передних лопастей и прикрывающих их «юбок». Нос «Плуга» опустился, во все стороны полетели искры. Третий снаряд лишь слегка задел орудийную башню слева, заставив иридий зазвенеть от удара. Броню не пробило, и тем не менее изнутри ее испещрили белые полосы. Температура в танке поднялась до тридцати градусов. Пока «Плуг» тормозил, сержант Дженни дал очередь из пулемета по самой крайней слева противотанковой пушке, и почти сразу же на нее обрушился залп ракетных гаубиц Хаммера. Но это уже не имело значения. Пушка взорвалась: даже издали было видно, как она вспыхнула. Силуэт одного из артиллеристов, подброшенного испаряющимся металлом, промелькнул высоко в воздухе.

Однако оставались еще две пушки; они выстрелили, разорвав темноту ночи и взорвав командирский танк.

От удара снаряда, задевшего правую сторону орудийной башни, внутрь корпуса брызнули капли иридия. Воздушной волной Причарду заложило уши. Роб Дженни повис, накренившись в своей «сбруе»; правую руку ему полностью сожгло выстрелом. Левая рука почернела в том месте, где касалась голого металла, который искрил и звенел, когда цепи замкнуло. Из-за перегрузки радиоприемники Маргрит взорвались один за другим. Однако видеоэкраны работали, и орудийная пушка мирно гудела, когда Причард со своего пульта управления разворачивал ее вправо.

— Выруби питание! Роб горит! — пронзительно закричала Маргрит.

Шлем с нее сорвало, густые волосы стояли дыбом, словно усики хлебной плесени. Причард навел орудие, и линию гребня осветил еще один взрыв.

— Дэнни! Наш боезапас! Он может…

Последняя уцелевшая пушка Бено с грохотом снесла трехствольное орудие и купол «Плуга». Труба автоматической загрузки снарядов начала самопроизвольно стрелять внутрь танка. Однако орудийная башня все еще вращалась.

Электричество потрескивало вокруг сапог Причарда и подножки танка, когда он выстрелил снова. Снаряд пронзил ночь, и на этот раз ответного выстрела не последовало. Причард все жал и жал на выключатель, в ноздри ему бил запах озона, перегревшегося пластика и горящей плоти друга. Между голубыми вспышками скала, под прикрытием которой находился бункер с пушкой, казалась белой. Она потрескивала и стекала, словно тающий на солнце снег. Пушка отстреляла свое — навсегда.

Труба автоматической загрузки опустела. Причард отключил питание. Свет внутри и пляшущие дуги разрядов погасли, осталось лишь затухающее мерцание раскаленного иридия. Танки один за другим проезжали мимо затихшего «Плуга» и с ревом устремлялись к гребню. Деморализованные люди Бено начали бросать оружие и сдаваться.

Причард вручную разблокировал «сбрую» Дженни и подвесил ее горизонтально. Сержант дышал, но был без сознания. Причард включил фонарик на батарейках и держал его, пока Маргрит специальным спреем обрабатывала ожоги. Время от времени она останавливалась и иголкой отделяла одежду от плоти.

— Это нужно было сделать, — прошептал Причард.

Пожертвовав Хаакином, он заманил Бено в «мышеловку», дал ему возможность развязать войну, в которой пехота просто не могла победить. Сейчас Хаммер добивал отряд Барта, зажатый в иридиевых тисках. Государственный Совет Фрисленда не позволил бы полковнику действовать, знай они о его намерениях заранее, но перед лицом ошеломляющей победы им просто не останется ничего другого, как продиктовать французам условия.

— Это нужно было сделать. Но вот я гляжу на то, что натворил…

Причард взмахнул правой рукой, словно собираясь сделать жест, охватывающий дымящиеся развалины Портелы и трупы хаакинцев на дороге. Однако вместо этого он с силой ударил кулаком по казенной части орудия. И потом, как бы наказывая самого себя, ударил снова. Маргрит вскрикнула и, выставив руку, помешала капитану нанести третий удар.

— Марги, — с мукой в голосе сказал Причард, — человеческие существа не поступают так по отношению друг к другу.

Однако солдаты поступают.

И палачи.