Сокрытое в Листве

Глава 1

16 сентября 2020г. Поместье клана Кагори. Раннее утро

Нечасто глава одного клана, обращается к главе другого клана, чтобы последний проверил состояние дел в вотчине первого. Даже если это родственные кланы. Но Датэ Горо понимал, что, скорее всего, Кагори Мию надавила на мужа, чтобы тот позвонил. А если говорить совсем откровенно, то сам Кагори Рэйден ничуть не меньше своей жены волновался.

Прибыв в столь ранний час, старшие клана Датэ — Горо-сама, Кинлин, Ланфен и Ольга застали мирную картину спящего поместья. Разве что встретившая их Шика-сан была слишком молчаливой, когда вела их от храма к дому.

Впрочем, кое-что Горо-сама понял едва вошел на территорию поместья вслед за Кагори Шико, на которой была традиционная одежда мико.

Первое, явное. Едва они преодолели статуи у входа во двор, то есть пересекли ту границу, которую не смогли бы пересечь хёджины (смертные), стало холоднее. Ощутимо холоднее, словно была не середина сентября, а начало декабря. Это значило, что на территории поместья очень низкий уровень праны. А, значит, Мию и Рэйден не просто так забеспокоились. Чтобы так просадить уровень сильного места это надо постараться. Если бы Кагори в общих чертах не объяснили Горо, что тут случилось, он бы подумал, что здесь произошло сражение с демонами. Причем очень масштабное.

Мацуи Аяко, дочь Кагори Юмико, дочь Датэ Ланфен — Кейко-сан и уже ее дочь Сенго. Они встретили семью Датэ. Женщины были одеты по домашнему, выглядели несколько утомленными, но не тревожными.

— А где этот старый… учитель? — хмуро спросил Горо, после рассказа, что произошло накануне.

— Сейджин предположил, — произнесла Кейко. — Что вы, отец, захотите поговорить с ним наедине. Он ждет в додзё.

— Это он правильно предположил, — сухо произнес Горо-сама и поднялся.

Когда мужчина вышел из гостиной, Датэ Кинлин, старшая женщина клана Датэ, обвела суровым взором хозяек поместья.

— Ладно эти кицунэ… и кошки, — сухо произнесла Кинлин. — Вы-то куда смотрели? Дети делают, что хотят. Друг друга чуть не поубивали.

— Мам, Сидзу и Чиоко, так-то, совсем не девочки, — хмуро ответила Кейко.

— Судя по их поведению, в этом я сильно сомневаюсь, — вздохнула Кинлин…

… Сняв обувь у входа, Горо зашел в додзё. Внутри царил полумрак. Но фигуру сидящего в сейдза Сейджина глава Датэ увидел.

— Когда-нибудь, Сейджин, — произнес Горо-сама, подойдя к старику. — Тебя за твои методы убьют.

— До сих пор же не убили, Горо, — ответил Сейджин, не открывая глаз.

— Это было реально нужно или тебе опять стало скучно? — спросил глава Датэ.

Сейджин ответил не сразу.

— Не могу ответить, Горо, — произнес, наконец, старик. — Нечасто… Хм, да никогда еще я не был так уверен в том, что делаю.

Глава Датэ вздохнул. Подошел к кругу из столбов.

— Юкио… насколько он силен? — спросил Горо-сама.

— И на это я не могу ответить, глава, — сухо, официально произнес Сейджин. — Но наличие полноценной боеформы в таком возрасте говорит о том…

— Что парень уже сражался в Ракше, — закончил за старика Горо. — И сражался много. Против боевой кицунэ и бакэнэко выстоять…

— И победить их, — со значением добавил Сейджин. — Поэтому я и не могу ответить, Горо. Пока не увижу все лично. Пока твердо известно о том, что Юкио на самом деле инициирован и у него есть боеформа. Какая-то.

Горо-сама посмотрел на Сейджина.

— А как ты будешь объясняться с Мию? — спросил глава Датэ. — Она же упрется.

— Если хочет, чтобы ее внук обучался и быстро, потерпит меня, — спокойно ответил старик. — Я не впервые дергаю кицунэ за хвост.

— А парню нужно обучаться? — поинтересовался Датэ Горо.

— Он учится, — ответил старик. — Сам. Значит, ему это нужно.

Про долг учителя Сейджин говорить не стал. А Горо не стал спрашивать. Глава Датэ прекрасно понимал, что старика проще убить, чем уговорить отойти от воина, который жаждет знаний. И убить — это не фигура речи.

— Такие воины не появляются просто так, — негромко произнес Горо-сама.

— Не появляются, — эхом откликнулся Сейджин…

* * *

16 сентября 2020 г. Храм Ябашира. Префектура Айчи, Тойота. Поместье клана Тайра. Около полудня

Они хотели выйти с утра, но произошедшее дома выбило Кагори из графика. Пока всё выясняли, утро прошло и наступил по-летнему жаркий полдень.

Еще на подходе к додзё, где и проходили инициацию дети Тайра, Кагори Мию ощутила, что фон слишком неравномерный. Словно проходишь через струи, то холодного, то теплого воздуха.

— Здесь всегда так, Томоко? — спросила Ёси Хэруко.

— Нет, — сухо ответила Ёшида Томоко. — Поэтому воины и стоят не возле додзё.

— Столько дней прошло, а фон все еще такой рваный? — негромко произнесла Кагори Мию. — Что же, идемте.

Она кивнула мужу, который оставался ждать за линией оцепления. И четверо кицунэ пошли вперед, наверх по песчаной дорожке, по пологому склону к додзё, сквозь врата Тории.

Стояла удивительная тишина. Словно природа именно в этом месте прикрутила звуки. Ветер колыхал кроны деревьев, люди шли не таясь. Но шелест листвы доносился едва-едва, а шаги были почти неслышны. Последствия сильного выброса праны. Даже хёджины замечают, что перед боем или перед сильным ненастьем, происходит вот так. Только в тех случаях это воздействие множества людей, сосредоточенных на одном объекте или явлении.

Додзё было очень древним. Его потемневшее деревянные стены помнили очень многое, а ступени крыльца были не раз заменены.

Двери в додзё были распахнуты. На ступенях лежала белая лента. Когда женщины поднимались по ступеням, Ёшида наклонилась, подняла ленту и стиснула ее в кулаке.

В центре додзё стояли красные колонны, образовывающие круг. Там на полу лежали пять циновок. Проходившие инициацию сидели на них. Наличие такого круга из столбов было не характерно для обычного японского додзё, но типично для додзё клана. Пахло благовониями. Но это был не аромат сожженных ароматических палочек. Это остатки вибраций высокого уровня.

Войдя, кицунэ не торопились заходить в круг, который был образован колоннами.

— Нехорошо пахнет, — заметила Кагори Мию, втягивая ноздрями воздух. — Томоко, дети погибли прямо здесь?

— Нет, — мрачно ответила Ёшида. — Отсюда их вынести успели.

— Лавандой попахивает, — заметила Хэруко.

Она стояла у самых столбов. И говорила сейчас кицунэ о том, что чувствует прану Тотума. Она как раз и «пахнет» лавандой.

— Они выходили в Тотум, — твердо произнесла Мию-сан. — Это уже известно. Главный вопрос, как и зачем?

— Артефакты сгорели? — спросила Кагори Юмико, осматривавшая столбы.

На которых со стороны обращенной внутрь круга имелись темные пятна.

— Все до единого, — откликнулась Ёшида. — Причем в буквальном смысле слова.

— То есть пошла прана Тотума, — деловито произнесла Ёси Хэруко. — Кимико же смогла выйти, а, значит, потащила остальных. Она, получается, и приняла первый и самый мощный откат. Сильна девочка. Недаром Риото видит ее следующим владельцем Кусанаги.

Кусанаги-но цуруги — «меч, который скашивает травы». Второе название знаменитого клинка — «Амэ-номуракумо-но цуруги» (меч, который собирает облака). Один из трех императорских реликвий.

Согласно легенде, этот меч является трофеем бога ветров Сусаноо, найденным в теле убитого им дракона о восьми головах. Сусаноо принёс добытый меч в дар своей сестре Аматэрасу, богине солнца. Аматэрасу передала клинок своему внуку Ниниги. Позже меч перешёл к полубогу Дзимму, который стал первым правителем Японии. С тех пор, как утверждают легенды, меч хранится императорской фамилией и хранит японских императоров.

Считается, что меч хранится в Ацуте, синтоистском святилище в Нагое, но официальных доказательств этому, равно как и самому факту существования меча, нет. По утверждению правящего дома, Кусанаги-но цуруги используют во время коронаций. Но факты говорят лишь о том, что во время церемонии в коронационный зал действительно вносится меч, завёрнутый в полотно. Доказательств того, что этот клинок является подлинным Кусанаги-но цуруги, нет, но и опровергнуть данное утверждение нельзя. Японские правители никогда не демонстрировали меч широкой публике, его, напротив, всегда тщательно оберегали от чужого взгляда и даже не упоминали о нём.

— Да, полагаю, если бы не Кимико, то погибли бы все, — заметила Кагори Мию. — Что же, придется выходить в Тотум. Юмико, ты якорь. Хэруко пойдешь вместе с Томоко.

Женщины стали раздеваться. Это было нужно для того, чтобы одежда не вносила паразитные вибрации в ауру. Действие привычное для кицунэ. Ёшида Томоко тоже не стала надевать свое облачение (это было её додзё и, разумеется, у нее имелась здесь соответствующая одежда). Это было бы немного неправильно, оставить гостей голышом. Ладно бы со стороны гостей были мужчины, тогда конечно. Все-таки современные кицунэ уже не настолько равнодушные к чужим мужским взглядам в этом смысле. Впрочем, когда было нужно кицунэ моментально отбрасывали все эти условности.

Циновки были вытащены из круга наружу. Опять же, чтобы не мешали посторонние вибрации. И кицунэ сели в сейдза прямо на голый пол. Кагори Юмико в центре, остальные вокруг нее. Ёси Хэруко при этом сидела рядом с Ёшидо Томоко и женщины еще и за руки взялись. Томоко была слабее всех остальных и еще при этом не восстановилась полностью.

Все чуть не синхронно прикрыли глаза. Вот чего кицунэ никогда не бояться, это выйти в Ракш. Никто же не боится зайти в прохладу после нахождения на пекле? Или даже скорее, зайти в тепло после мороза…

…Разумеется, поместье Тайра в Ракше отличалось от своего реального вида. И сильно. На месте строений из таньджуна (обычный план) сейчас стоял замок. Замок у невысокого холма, поросшего лесом, около перекрестка дорог. Замок построенный Тайра для своих кицунэ, обитавших на этом самом холме. В том самом месте, где за полвека до того воины Тайра победили страшных лисиц ценой большой крови. Разумеется, столь сильный выброс жизненных сил, сиречь праны, не мог не оставить следа.

Додзё же стоит ровно на том месте, где смертельно раненый глава клана Тайра — Тайра Тадамори сразил семихвостую кицунэ Яитомо. История известная среди воинов кланов. История не о ненависти, а о, как ни странно, красоте. Враги, умирая, сидели рядом и смотрели на цветущую сакуру. А воины, и самураи, и кицунэ, прекратив бой, глядели на своих лидеров…

Именно поэтому на месте додзё в Ракше стоит сакура. Дерево, запечатленное двумя сильными людьми. «Сакихокору» — вечноцветущая сакура. А возле нее, если не смотреть прямо, а искоса, иногда можно увидеть контуры фигур, сидящих на земле спиной к спине…

… Стандартная боеформа лисиц — красно-белый наряд мико и лисья маска. С вариациями, но такую боеформу применяют все сильные кицунэ, то есть такие, которые могут создать больше двух боеформ. И да, обычно это нужно именно высшим хвостатым кицунэ, обычным бойцам просто нет нужды создавать эту боеформу.

— Отдача была действительно очень сильной, — произнесла Кагори Мию, смотря на знаменитую Сакихокору Яимото.

«Дерево» выглядело полупрозрачным. Этот артефакт клана Ёшида тоже принял часть отдачи, спасая связанных с ним людей.

— Юмико, — коротко бросила Мию-сан.

Старшая сестра Кагори кивнула. И, подойдя к сакуре, замерла рядом с деревом, раскинув руки в стороны.

Не слишком сильный медиум, Кагори Юмико обладала «тяжелой» праной. Такой, которую не перепутаешь с другой. И ее сестра, Мию, имея похожую вибрацию, могла легко «вспомнить» ауру сестры, то есть, тем самым использовав Юмико, как якорь, для возвращения из Тотума. Единственный недостаток такого способа — Кагори Юмико после этого около пары недель должна избегать выхода в Ракш. Иначе ее тонкое тело попростусгорит от отката…

… Тотум — это не Ракш. Тотум — это план, где не отражается прана мира. Оказываясь в Тотуме, ты видишь перед собой лишь то, что пронизывает твоя личная прана в реале. И сейчас Кагори Мию, Ёшида Томоко и Ёси Хэруко увидели вокруг себя додзё.

— Тихо, Томоко, тихо, — Ёси Хэруко удержала Ёшиду от порыва.

Да, те, кто в момент смерти и около этого, в общем, в момент крайнего напряжения сил, был в Тотуме, оставляет здесь свой отпечаток. И женщины увидели пятерых подростков, сидящих на циновках. Это были не четкие образы, но понять, кто это, было вполне можно. Поэтому на лице Ёшиды Томоко отразилась боль.

— Двери, — негромко произнесла Мию-сан, кивком указав в сторону выхода.

Кицунэ посмотрели в ту сторону. А через распахнутые двери (а это уже из ряда вон, в смысле, что двери открыты), они видели остальное поместье Тайра. А между тем, даже само додзё за кругом из столбов должно было быть нечетким, плывущим. Ведь ведьмы сейчас вышли не в свой отпечаток реальности, а в тот, которые создали подростки. Кицунэ намеренно вышли не сразу в Тотум, чтобы не внести свой отпечаток, специально использовали Сакихокору Яимото, чтобы пройти обратным путем в отпечаток детей.

— Возвращаемся, — коротко бросила Кагори Мию.

* * *

Поместье Кагори.

Когда Юкио открыл глаза, в комнате царил утренний полумрак. Он лежал один, на футоне, под простыней.

«Ну, и что происходит?»

Это был не таньджун. Юкио оказался в Ракше. Причем в «Ловушке» или в «Кольце». Названия разные, суть одна. Специально созданная в Ракше пространство-капсула, где дословно воспроизведена какая-то местность. Обычные люди называют это реалистичным сном. И видят их после сильных переживаний, так что чаще всего такие сны бывают кошмарами. Люди сами себе делают такую капсулу в момент выброса праны, и пока эта капсула не истощит вложенную в нее прану, человек будет каждый раз видеть одно и тоже. А если он при этом сильно переживает, то подпитывает капсулу праной. И вот так в древности кицунэ, да и вообще клановые воины, могли наслать на неприятеля кошмары и свести с ума.

Юкио сел на футоне. Он был почти обнажен, только повязка на нем была, на бедрах. Веревка на поясе, к которой привязывается тряпка, пропущенная между ног. Такую носили в Японии, в древности. Фундоси называется. И почему-то фундоси была красная.

Дверь во двор была слегка приоткрыта. Юкио, завернувшись в простыню, встал, дошел до двери.

«Надо же, как подробно» — подумал он, когда дверь, отодвигаемая в сторону, слегка закусила на половине пути.

Во дворе стояла женщина. В красно-белых одеждах мико, с распущенными… рыжими волосами.

— И зачем это все? — спросил Юкио.

Кстати, двор был воспроизведен уже не так тщательно. Лишь часть его была «прорисована». Остальное терялось в «тумане». Реально, пятачок двора, а вокруг густой белый туман.

— И как ты это сделала? — спросил еще Юкио, выходя на энгаву.

— Ты сам впустил лисицу в дом, — ехидно ответила стоящая спиной Сидзу.

Именно она была в наряде мико. Женщина обернулась. Она была без маски, на ее губах играла ироничная улыбка.

— Так чего же ты удивляешься, воин? — продолжила она. — Ты теперь в моей полной власти!

Она щелкнула пальцами. И Юкио оказался… полностью обнажен.

— Тебе неудобно, малыш? — Сидзу оказалась рядом, причем со спины и вплотную. — Может, тогда накинешь ту свою ужасную и страшную боеформу?

Последнее предложение женщина буквально промурлыкала в ухо парня.

— Да я бы с удовольствием, Сидзу, — спокойно ответил Юкио. — Но тогда мы опять всех всполошим.

Легкий укус. Плеча.

— Ты прав, дорогой, — с придыханием произнесла Сидзу, прижавшись к спине Юкио. — Может, тогда займемся не менее интересным занятием?

И Юкио ощутил, что к нему прижимается уже тоже обнаженное тело.

— Ты предпочтешь, чтобы наш первый раз прошел здесь? — опять же спокойно спросил парень.

Пауза. И Сидзу обхватила торс парня.

— Какой же ты хитрый, мой лисенок, — прошептала женщина опять в ухо. — Хитрый, сильный… Злой. Нет, не хочу. Но никто же не запрещает искушать?

Ее ладони при этом опускались все ниже.

— Здесь нет гормонов, Сидзу, — чуть насмешливо ответил Юкио. — Только прана.

Сидзу цикнула с досадой. И отошла от парня. Мир вокруг замер. А потом стал тускнеть.

— Обидно, — пробурчала Сидзу. — В таньджуне будет гораздо меньше времени и возможностей.

— Зато не скучно, — улыбнулся Юкио. — Но мне понравилось, Сидзу.

Он обернулся и с явным удовольствием осмотрел женщину. Та ответила горделивым взглядом.

— Еще бы! — довольно ответила кицунэ и криво ухмыльнулась. — Знаешь, сколько я так с ума свела? Так прикольно, когда все думают, что это сон!

Кицунэ крутанулась, словно балерина. И оказалась в соблазнительном алом вечернем платье.

— И не скрывают своих настоящих мыслей! — зловеще улыбнулась Сидзу. — Грязных, извращенных мыслей и желаний!

* * *

Поместье клана Тайра. Ближе к вечеру

Рэйден-сама и Тайра Риото-сама, а также вернувшиеся из додзё кицунэ, сидели в гостиной. Ходившие в Тотум женщины выглядели утомленными. Ужин на столе был почти нетронут, но три кувшинчика с сакэ были пустыми.

— Уверенно можно сказать одно, — говорила Кагори Мию. — Детей в Тотум вытащили. Без их желания. И вытащили в уже подготовленное место. Мы видели очень хороший «слепок» поместья. То есть кто-то, как минимум, бывал здесь.

Она обвела жестом комнату, намекая на окрестности.

— А почему они ничего не помнят, Мию? — негромко спросил Тайра Риото.

— Да, это не просто так, — кивнула Мию-сан.

— Память — это не только электрические сигналы в мозгу и конфигурация синапсов, — подхватила Ёси Хэруко. — Это и состояние праны. То есть кто-то воздействовал на прану детей.

— Подождите, — нехорошо заговорил Тайра. — Получается, этот кто-то воздействовал артефактом?

— Да, скорее всего, — уверенно ответила Кагори Мию. — Для разрушения структур праны нужен артефакт. Что-то типа клинка Мурамасы.

Мурамаса — знаменитый японский мечник и кузнец, живший в XVI-м веке. Согласно легенде, Мурамаса молил богов, чтобы те наделили его клинки кровожадностью и разрушительной силой. Мастер делал очень хорошие мечи, и боги уважили его просьбу, поместив в каждый клинок демонический дух истребления всего живого.

Считается, что если меч Мурамасы долго пылится без дела, он может спровоцировать владельца на убийство или суицид, чтобы таким образом «напиться» крови. Существует бесчисленное множество историй об обладателях мечей Мурамасы, которые сошли с ума или зарезали множество людей. После серии несчастных случаев и убийств, произошедших в семье знаменитого сёгуна Токугавы Иэясу, которые народная молва связала с проклятием Мурамасы, правительство объявило клинки мастера вне закона, и большая их часть была уничтожена.

Сейчас есть пять клинков Мурамасы, которыми владеют кланы. И все они оружие «крайнего случая». Один из таких клинков есть и у клана Датэ. А у клана Тайра их два.

— Остается вопрос, — глухо произнесла Ёшида Томоко. — Как эти… твари, узнали про инициацию?

Да, это вопрос очень актуальный. Время инициации держат в тайне, даже от тех, кто ее будет проходить.

— Поместье было тщательно осмотрено три раза, — заговорил Тайра Риото. — Если бы тут было хоть что-то, мы бы это нашли.

— Значит, неизвестные узнали это другим способом, — произнесла Ёси Хэруко. — Например, как это узнают Чаисуру.

— Кто-то владеет артефактом, равным Ято-но Кагами? — слегка удивилась Ёшида.

Ята-но кагами — бронзовое круглое зеркало, которое, сделало божество Исикоритомэ-но микото с целью заинтересовать им Аматэрасу-оками и тем заставить ее выйти из небесного грота, Амэноивато, в котором она, огорченная проделками своего буйного брата, божества Сусаноо-но микото, заперлась, скрывшись с небосклона, отчего во вселенной наступила тьма и все живые существа, в том числе и боги, стали страдать.

Зеркало стало собственностью Аматэрасу и, посылая своего внука Ниниги-но микото царствовать на земле, богиня вручила ему в числе трех священных сокровищ это зеркало, причем дала завет: "Смотри на это зеркало все равно, как бы ты смотрел на меня самое; чти его, имея непосредственно при себе в тех же палатах". (Нихонги).

Ниниги-но микото основал свой дворец в Такацихо области Хюга, и Ята-но кагами находилось при нем в этом дворце; при его преемниках, местопребывание которых менялось, зеркало также находилось всегда в их жилом помещении.

Первый человеческий император, Дзимму, передвинулся на север и основал свою столицу в Касихара области Ямато; зеркало перешло вместе с ним туда же и находилось во дворце непосредственно при императоре; при преемниках Дзимму местопребывание дворцов постоянно менялось и зеркало переходило с места на место, находясь всегд…