Сокровище Черного моря

ЭПИЛОГ

— Когда же он, наконец, явится? — с возмущением воскликнула Ольга.

Смолин засмеялся.

— Терпение, терпение! Больше полугода ждали мы этого дня. Уж как-нибудь потерпим лишние четверть часа.

Ольга вскочила с места.

— Нет, как хотите, а я пойду, посмотрю, что он там делает!

— Держи ее, Аркадий, — сказал Ланин, — а то она в самом деле побежит за Калашником и испортит сюрприз, который он нам готовит.

Петров подхватил девушку под руку.

— Куда вы торопитесь? — удивился он. Григорий Харитонович просил нас прибыть к восьми часам.

— К восьми часам! А сейчас…

— А сейчас без пяти восемь. Ваше нетерпение так нас подгоняло, что мы явились на полчаса раньше срока…

— А ну вас! — отмахнулась Ольга, освобождая свою руку.

Она прошла через весь кабинет и остановилась у окна. Солнце окрашивало океан в нежный розоватый цвет. Косые лучи цеплялись за гребешки волн, вспыхивая в мельчайших брызгах тысячами сияющих точек. Блеск отражения появлялся и исчезал в огромных окнах электростанции.

— Красивое здание! — сказал Петров, останавливаясь за спиной Ольги.

— Чего стоило восстановить это здание! — отозвалась Ольга. — Вы не видели, каким оно было после взрыва. И плотина, и электростанция превратились в обломки. Белявский говорил, что построить заново было бы гораздо легче, чем восстанавливать разрушенное.

— Почему же он не стал строить заново? — машинально спросил Петров.

— Я удивляюсь вашему вопросу, — сказала она иронически, но сейчас же изменила тон. — Ой, Аркадий, вы совсем не о том думаете!

— О чем же я могу думать?

— Не знаю…

— А что вы скажете на то, о чем я думаю? — совсем тихо спросил Петров, продолжая смотреть через ее плечо.

Ольга не ответила, но Петров чувствовал, что она улыбается.

— Смотрите, Аркадий, какая красота, — сказала она, сторонясь, чтобы он мог подойти к окну. — Наши водоросли горят!

Налево, над уходящим далеко на север зеркалом бухты, в розовых лучах вечернего солнца, пылала яркокрасная кайма, опоясавшая берег.

— Какая неимоверная сила! — задумчиво сказала Ольга. — Эта форма вытеснила все остальные растения.

— Да, сила исключительная, — согласился Петров.

— Как это хорошо, Аркадий, — оживленно продолжала Ольга, — что мы сумели создать организм, не существовавший в природе, и заставили его работать на нас! Право, даже досадно, что колония золотых водорослей в Черном море нашлась и будет конкурировать с нашими.

Петров пожал плечами.

— Если она действительно сможет конкурировать с нашими.

Ольга недоуменно посмотрела на него.

— А почему же она не сможет конкурировать?

— Неужели это не ясно? Багрянки, вывезенные Федором Радецким из Тихого океана теплолюбивые формы. Удастся ли их акклиматизировать при низких температурах и в открытой воде, — большой вопрос. Словом, работы с ними предстоит много, а что из них получится, — неизвестно.

— Желаю успеха! — иронически сказала Ольга. — Меня вполне устраивают наши водоросли. А вы можете заниматься акклиматизацией багрянок Радецкого.

— Ну, нет, — ответил Петров. — Пусть этим занимаются другие. А у меня твердое намерение вернуться к концентрации редких металлов. Знаете, какая в них потребность для нашей промышленности?

— Нет, не знаю. И увольте, пожалуйста, от лекций, товарищ, профессор.

— Германий, например, — продолжал Петров, не обращая внимания на ее мольбу. Нужда в нем огромная. Вся телемеханика, радио, телевидение построены на его применении. А добыча его затруднена. Вот над чем стоит поработать…

— Вы посмотрите только! — восторженно прервала его Ольга. — Как изумительно красиво выглядит берег, обнаженный отливом, Это же сказка!

— Да, сказка! — вздохнул Петров.

Ольга искоса посмотрела на него, не поворачивая головы, и встретила его пристальный взгляд.

— Вы же не туда смотрите, Аркадий, возмутилась она, но опять не выдержала и улыбнулась. — Нет, я больше ждать не намерена! — громко оказала она, поворачиваясь к Панину и Смолину. — Идемте все вместе к Григорию Харитоновичу.

— А вот, кажется, и он сам, — сказал Смолин, останавливая Ольгу жестом руки.

Тяжелые шаги приближались за дверью. Бухнул удар ноги, дверь распахнулась, и массивная фигура профессора Калашника показалась на пороге. Он обвел собравшихся внимательным взглядом. Смолин и Ланин поднялись ему навстречу. Он пожал им руки и шагнул к Ольге. Она смотрела на него с нетерпеливым ожиданием.

— Ну, как, Григорий Харитонович? — спросила она.

Калашник крепко стиснул ее руку.

— Сегодня будем чествовать вас, Ольга Федоровна! — сказал он. — Ваша идея блестяще осуществлена. Прошу вас всех сюда к столу. Разрешите продемонстрировать вам…

Ольга впилась глазами в руку Калашника, медленно поднявшуюся к борту пиджака.

— …продукцию первого дня работы экспериментального цеха золотодобычи после восстановления!

Розовые лучи солнца зажгли червонным блеском яркожелтый брусок в руках Калашника.

— Три килограмма шестьсот восемьдесят шесть граммов! — торжественно провозгласил Калашник, бросив золото на стол.

Удар о толстое настольное стекло вызвал густой, сочный звон.

— Ну, Григорий Харитонович, поздравляю вас! — сказал Смолин. Наконец, ваш метод оправдал себя и в промышленном применении.

Калашник принял руку Смолина, расплываясь в счастливой улыбке.

— Мой метод? — сказал он с укоризной. — В нем ли дело! Нет, дорогой Евгений Николаевич, решил вопрос не мой метод, а то, что было вложено в это дело всеми нами. Ваши чудесные водоросли. Открытое Ольгой Федоровной их ускоряющее влияние на осаждение золота; Акклиматизация водорослей в естественных условиях-работа Панина и Петрова. Что же остается на мою долю?

Смолин, не выпуская руки Калашника, смотрел на него смеющимися глазами.

— Можно? — раздался звучный голос с порога.

Секретарь райкома партии Громов остановился в дверях, загораживая вход своей высокой широкоплечей фигурой.

— Немного запоздал, прошу извинить, Григорий Харитонович! — сказал он. — Но, судя по рукопожатию Евгения Николаевича, вы еще принимаете поздравления? Как дела? Впрочем, вижу сам… — Он торопливо прошел через комнату. — Дневная продукция? — спросил он, с уважением взвешивая на ладони золотой брусок.

— Больше трех с половиной килограммов, — сказал Смолин.

— Хорошо! — Громов протянул руку Калашнику. — Поздравляю! Поздравляю и вас всех, товарищи. — Громов, щурясь, смотрел на блестящую поверхность золотого бруска. Владимир Ильич Ленин мечтал, — сказал он задумчиво, — о том времени, когда мы сумеем показать народам всего мира действительное значение этого металла, из-за которого капитализм убивал и калечил в кровопролитных войнах миллионы людей. Показать всему миру ничтожность этого «эквивалента» человеческого благосостояния, вот о чем мечтал Ленин. Думается мне, что мы на пороге этого времени. Посмотрим теперь, что скажут господа капиталисты, когда в наших руках этот «эквивалент» будет низведен из ранга «драгоценных металлов» в разряд самых банальных элементов!

Он положил брусок на стол и обвел глазами обращенные к нему возбужденные лица.

— Представим себе пятьдесят таких станций по всему побережью! — сказал он, возбуждаясь сам. — Это же не менее ста пятидесяти килограммов золота в день!

— Не считая того золота, которое накапливают золотоносные растения! добавил Смолин.

— Да, это дело огромного государственного значения, — продолжал Громов. — От всей души поздравляю вас, дорогие товарищи.

Он протянул руки Смолину и Калашнику.

— Как я рада, Аркадий! — прошептала Ольга на ухо Петрову.

Его рука нашла и осторожно сжала ее влажные горячие пальцы.