Сны замедленного действия

Глава 17

Рассвет. Сирены в городе стихли, но я уверен, что милиция по-прежнему проявляет активность. Значит, нам надо отсидеться хотя бы до вечера. Олег с голоду не пропадет, а я продержусь. Говорят, диета идет на пользу даже тем, кто не страдает ожирением.

Будем надеяться, что никому в голову не придет искать нас на школьном чердаке.

– Интересно, – вдруг говорит Олег, прекращая возню с котом, который уже утолил голод и теперь сонно мурлычет у мальчика на коленях, – что могло произойти с моим папой? Неужели они его?.. – Голос его предательски дрожит.

Я молчу, а сам вспоминаю ночной звонок Кругловой. «Не верьте ему!» – успела выпалить она, и теперь ясно, что тетка Олега хотела этим сказать.

Видимо, тип, выдававший себя за отца Олега, заявился к Анне Павловне ночью. Скорее всего он пытался уговорить ее отдать ему спящего племянника. Но Круглова сумела позвонить мне, и ему пришлось, убрав ее, убраться несолоно хлебавши. Олега отправили в больницу, и это сорвало планы его похищения из квартиры. Пришлось использовать вариант маскировки под отца Олега – тем более что других родственников у Кругловых в городе не было, а соседи, как показывает опыт тети Тамары, не особо интересовались личностью «нового жильца»… Скорее всего, настоящего Круглова перехватили где-то по дороге к Мапряльску. Возможно, Они не стали его убивать, а просто выкачали из него все необходимые сведения для «легенды» самозванца, и он все еще жив, но это предположение выглядит необоснованно оптимистическим. Конторы, которые проводят подобные операции, обычно не любят оставлять свидетелей. Но мальчику об этом не стоит пока говорить, пусть надеется на лучшее… Главное – что последняя его надежда остаться в родном городе рухнула, и, следовательно, мне придется вывозить его из Мапряльска.

Нет-нет, я вовсе не передумал, и доставлять мальчика в Инвестигацию отнюдь не собираюсь. В конце концов, он уже достаточно взрослый, чтобы суметь прожить в одиночку. Да и приобретенные способности помогут ему встать на ноги. Лишь бы он не афишировал их окружающим…

Чтобы отвлечь юношу от горестных мыслей, я прошу его:

– Олег, а ты не мог бы попытаться прочитать мне еще что-нибудь?

– Что именно?

Я начинаю формулировать разного рода заявки. Во мне вновь просыпается инвестигатор. Хочется убедиться, на что способен этот невзрачный паренек.

А способен он на многое. И информация, которую он с легкостью мне выдает, потрясает. Есть и такие сведения, которые напрямую касаются Инвестигации.

…Оказывается, никто в мире не подозревает о том, что существование пришельцев давным-давно достоверно установлено и, более того, в отношении инопланетян предпринимаются активные меры противодействия. В сверхсекретных архивах НАСА и ФБР хранятся документы, фиксирующие официальные и неофициальные контакты с существами из иного мира. Есть запись допроса одного из захваченных в плен пришельцев, который проводился спецслужбами в секретной лаборатории. И не только в Соединенных Штатах, но и у нас. Есть специальная межправительственная программа сотрудничества по этим вопросам. Вот только об этом никто на Земле, кроме горстки избранных, не знает и вряд ли когда-нибудь узнает…

…Оказывается, несколько лет назад в нашей стране удалось решить проблему реального бессмертия. Однако плодами этих разработок активно пользуется в настоящее время узкий круг лиц, а сведения об этом составляют исключительную тайну…

…Оказывается, наряду с первыми полетами в космос проводились тайные испытания так называемой «машины времени», еще в середине шестидесятых годов созданной советскими конструкторами. По понятным причинам эта информация строго засекречена до сих пор…

…Оказывается, в документальных архивах КГБ хранятся бумаги, свидетельствующие о том, что нынешний президент одной из крупных западноевропейских держав был еще в молодости завербован нашей разведкой…

Я смотрю на Олега, и мне невольно становится страшно. За считанные минуты тот мир, в который я верил и который полагал достоверным, рушится в моем сознании, а вместо него вырисовывается совсем иной, жутковатый универсум, в котором информация является средством влияния на целые страны и народы, в котором действуют совсем иные законы, и обнажается подлинная сущность тех или иных личностей и событий…

И все это – благодаря Олегу.

Он, этот хрупкий юноша, способен не только считывать знаковую информацию с существующих источников, но и проникать в глубь времен, и ему доступны даже те сведения, носители которых были когда-то безвозвратно уничтожены.

Шеф был прав: и пралюди, которых он нашел в гималайской пещере, и клерк Нейл Ностингер, и мапряльские Спящие способны подключаться к этакому гигантскому виртуальному компьютеру, который, видимо, имеется в нашей ноосфере. Инфосфера – вот как его можно было бы назвать… Вся информация, однажды материализованная в виде знаков, автоматически записывается на не имеющий пределов «жесткий диск» и хранится вечно. А Спячка – это средство установления пси-связи личности-рецептора с инфосферой…

– Скажи, Олег, – принимаюсь я расспрашивать подростка. – Когда ты спал, ты осознавал, что происходит с тобой и вокруг тебя?

– Нет, – он задумчиво качает головой. – Как бы вам это объяснить? Информация… бесконечная информация вокруг тебя, и ты в ней как будто летишь… Нет, это невозможно передать…

– А в виде чего представляется эта информация? Он затрудняется с ответом. Потом наконец говорит:

– Иногда это – как текст в какой-то книге… Иногда – изображение… А бывает и так, что все вместе – как видеозапись или сайт в Интернете…

– Хорошо, – отступаю я. – А ты помнишь, как заснул? Что, по-твоему, заставило тебя войти в это состояние?

Он принимается рассказывать, что ничего особенного до того, как он впал в Спячку, в его жизни не происходило. Да, очень увлекался компьютерами и Интернетом, что тут особенного? Кстати, на этой почве постоянно возникали конфликты с теткой… Все-таки Интернет бесплатным не бывает, и за подключение к нему надо платить… А у тетки вечно не хватало денег даже на жизнь, не то что на Интернет, и она этим летом даже телефон грозилась отключить, чтобы Олег перестал «транжирить деньги»… В общем, не жизнь началась, а мука… А потом еще и монитор вышел из строя – трубка, наверное, сгорела, и он вообще остался без компьютера… Одно время ходил к друзьям, имеющим «машины», но и они потом стали намекать, что не согласны терпеть халявщиков… Одним словом, промаялся Олег несколько дней без компьютера, а перед глазами у него то и дело возникало видение экрана с сайтом провайдера, и будто бы надо всего лишь щелкнуть мышкой по ссылкам, чтобы загрузка пошла без всяких препятствий и оплаты… Ему даже по ночам такое снилось…

В тот день он вдруг почувствовал такую усталость, что не было сил рукой-ногой шевельнуть. А потом… потом он заснул и во сне его мечта стала реальностью. Больше всего он боялся, что сон этот когда-нибудь закончится, и тогда он проснется с горьким осознанием беспощадной действительности. Но когда все-таки проснулся, то, сам не веря себе, убедился в том, что каким-то образом его мысленное плавание по морю информации продолжается, только теперь он способен как бы раздваиваться, и пока одна половинка его живет в реальном мире, ходит, разговаривает и мыслит, вторая постоянно просматривает информацию. Гигабайты и терабайты информации… Вряд ли Олега интересовало что-то конкретное, потому что еще со времен серфинга по Интернету главным для него был сам процесс доступа, а не смысл информации…

Олег умолкает и невидящим взглядом смотрит в пространство. И я догадываюсь: даже сейчас, разговаривая со мной, он продолжает листать несуществующие страницы несуществующих книг, смотреть несуществующие записи несуществующих фильмов, идти от линка к линку в несуществующей всемирной Сети. В инфосфере…

И тут меня осеняет: так вот в чем причина появления Спящих!

Как и его сотоварищи по Спячке, Олег и впрямь был болен. Только болезнь эта была весьма своеобразной и заключалась в неутолимой жажде получения все новой информации. Все, что окружало парня (тетка с ее воспитательными попытками; школа, куда надо ходить только для того, чтобы в конечном итоге получить аттестат и поступить в какой-нибудь вуз, где будет то же самое; друзья-приятели, которые требуют времени и внимания), представлялись ему лишь как происки реального мира, направленные на то, чтобы отвлечь его от удовлетворения «информационного зуда»…

То же было и с остальными.

Юлия Быкова была буквально «помешана» на музыке. Она была готова днем и ночью прослушивать все новые записи. Но это оказалось физически невозможно, поскольку новинки, штампуемые музыкальными студиями и исполнителями, растут, подобно снежному кому… И тогда девушку посетила мысль: вот бы иметь такой плейер, который мог воспроизводить записи в ускоренном темпе!…

Александр Крашенников, самый настоящий телеман, был способен смотреть что угодно, хоть телевизионную таблицу настройки… Но надо было работать, уделять внимание семье, ходить в магазин… Вот если бы телевизор был всегда с ним! Но даже в этом случае Крашенникова все равно бы мучил тот факт, что он не может принимать все каналы мира…

Солодкий и Скобарь были заядлыми чтецами. Они ни минуты не могли прожить без чтения, причем готовы были поглощать любой текст. Такие люди встречаются в нашей жизни на каждом шагу – все-таки наша страна считается самой читающей в мире. Наверное, любому человеку приходилось встречаться с подобными читателями-фанатами. Которые читают всюду и в любое время суток. Которые впадают в некий транс, пробегая глазами рекламные объявления и инструкции к бытовым электроприборам…

Все эти люди испытывали все более острую потребность в информации, а процесс ее удовлетворения действовал на них, как водка на алкоголика. Но рано или поздно эта их внутренняя потребность вступала в противоречие с практическими возможностями. Они уже не довольствовались доступными им способами получения информации. И тогда организм жертв инфозависимости мобилизовывал скрытые резервы мозга, и они приобретали способность к психокинетическому потреблению информации из любых внешних источников с такой скоростью, какая и не снилась самому быстродействующему компьютеру…

Видимо, время мутации варьируется, а значит, и проснуться Спящие могли бы в разное время: одни – спустя неделю, другие – через несколько лет. Видимо, Олег стал «первой ласточкой» потому, что в его подсознании постоянно сидело занозой воспоминание о голодном бездомном коте, которого надо накормить…

Я подхожу к чердачному окну, через которое виден просыпающийся город, и отсутствующим взглядом пробегаю по многоэтажным бетонным коробкам, утыканным телевизионными антеннами и связанным между) собой телефонными проводами.

Боже мой, думаю я, каким же идиотом я был!

Я изощрялся, выдумывая инопланетных пришельцев, желающих сделать землян своими агентами, жестоких и равнодушных экспериментаторов в погонах, испытывающих на мирном населении новые способы психогипнотического влияния; я подозревал, что речь идет об очередном проявлении экологического кризиса или о вспышке невиданной болезни – а в действительности все оказалось по-другому.

Наше общество, перенасыщенное информационными потоками, неизбежно должно было породить так называемого Человека Информационного, который испытывал бы неутолимую, фанатичную жажду информации – подчас бессмысленной и ненужной – и наслаждение при ее потреблении. Как наркоман, который не может прожить без потребления наркотиков…

Информация – это новый, особый наркотик для человечества. Инфодрог. И самое страшное заключается в том, что не видно действенных средств борьбы с ним. Прогресс человечества всегда был связан с поиском способов, позволяющих добывать как можно больше информации, и теперь этот процесс невозможно остановить, как нельзя остановить эволюцию человечества. Видимо, с каждым годом Спящих будет появляться все больше и больше. Не только у нас, в России, но и во всем мире. Мапряльск, Артемовск, американский городок Батлер. Именно в маленьких провинциальных городах наиболее остро ощущается дефицит информации, и, значит, именно в них будет появляться все больше жертв инфодрога… Но общество так устроено, что не может допустить революции в области потребления самого дорогого товара, и поэтому Спящих будут уничтожать с методичностью и безжалостностью, с какой крестьянин пропалывает сорняки, буйно всходящие на его поле.

И так ли уж будут неправы «прополыцики»? Разве сегодня в нашем мире можно допустить, чтобы доступ к информации о создании оружия массового уничтожения имели рядовые граждане? А если эта информация попадет в руки дураков, фашистов, преступников, маньяков?..

Неужели это – тупик нашей цивилизации? Неужели нет никакого выхода?

И что я, рядовой инвестигатор, могу сделать, чтобы не допустить этого?

Эх ты, мудрец, укоряю я самого себя. Не надо ничего усложнять. Ответ прост и очевиден.

Любая информация должна стать доступной каждому. Никаких секретов и запретов. Если она стала потребностью для человеческого организма, как вода, пища или воздух, то бессмысленно ограничивать эту потребность. Новые потребности должны породить и новые принципы их удовлетворения. Каждый должен сам установить для себя разумный предел информации, которую он сможет усвоить, чтобы она не откладывалась бесполезным грузом в клетках головного мозга.

Но все это будет возможно только завтра. Пока еще слишком рано…

Таким, как Олег Круглов, просто не повезло стать первыми. Потому что их пока – единицы. Лишь когда их станет так много, что общество не сможет остановить эту волну, оно будет вынуждено измениться, чтобы подстроиться под них. Неизбежно…

* * *

А, собственно, чего я жду? Выехать из Мапряльска на машине Лугина сейчас все равно не удастся. Если нас с Олегом разыскивают, то все выезды из города давным-давно перекрыты. Так что надо взять из гаража хотя бы деньги и документы – вернее, их бланки – и топать пешочком окольными тропами до ближайшего населенного пункта. Интересно, сколько это будет километров?.. Ладно, неважно, доберемся как-нибудь…

Пока по улицам ходят люди, среди них легче затеряться. Только идти надо мне одному. Брать Олега с собой я никак не могу. Его может узнать кто-нибудь из знакомых или соседей…

– Вот что, Олежка, – решительно говорю я, поднимаясь на ноги. – Я сейчас отлучусь в одно место, а ты жди меня здесь. Только смотри, никуда носа не высовывай. Я постараюсь быстро обернуться…

– Хорошо, Владлен Алексеевич.

Похоже, парень уже смирился с участью живого груза, который я должен эвакуировать из города. Даже вопросов лишних не задает. Впрочем, зачем ему вопросы, если он и так почти все знает?

Только бы не сбежал…

Спускаюсь по лестнице, на ходу озирая окрестности школы. Но поблизости вроде бы никого нет.

Главное – чтобы тайник Лугина был в целости и сохранности…

Я без особых приключений добираюсь до заветного гаража и некоторое время слоняюсь вокруг него с отвлеченным видом, осматриваясь. Кажется, все чисто. Лишь несколько мальчишек гоняют по пустырю мячик, да почти напротив гаража на берегу пруда виднеется фигура мужика с удочкой, который никак не похож на переодетого агента.

Наконец я решаюсь. Набираю на замке заветный шифр, распахиваю нагретую солнцем железную створку и, быстро протиснувшись внутрь, тщательно прикрываю ее за собой.

Машина на месте, и я облегченно вздыхаю. Сажусь в пыльную кабину и принимаюсь рыться под сиденьем, чтобы достать сверток с деньгами.

А когда распрямляюсь, то висок мой упирается во что-то холодное и жесткое. Ствол пистолета.

Скашиваю взгляд на того, кто держит оружие. Так я и знал…

– Далеко собрался, Лен? – миролюбиво спрашивает человек с пистолетом.

– Да вот решил по городу прокатиться с ветерком, – в тон ему отвечаю я, делая вид, что нет ничего особенного в дружеской беседе под дулом пистолета.

Одновременно прикидываю шансы успеть воспользоваться пистолетом, который торчит у меня за поясом под курткой. Но шансов – явно никаких…

Словно прочитав мои мысли, человек с пистолетом перекладывает оружие в левую руку, и, по-прежнему не отнимая ствола от моего виска, сноровисто обыскивает меня до пояса.

Обнаружив «Макаров», он присваивает его себе, а сам продолжает как ни в чем не бывало:

– Ты хоть знаешь о том, что тебя разыскивает милиция?

– Неужели? – усмехаюсь я. – Что же такого я натворил? Наверное, не в том месте перешел улицу…

– Ты действительно перешел дорогу, – многозначительно комментирует человек с пистолетом. – Кое-кому… А за это нарушение полагается не штраф, а смерть, дружок…

Он лезет свободной от пистолета рукой в карман и достает оттуда какие-то железки. Потом делает несколько быстрых движений, слышатся щелчки, и вот уже руки мои прикованы одной парой наручников к рулю, а вторая пара наручников плотно притягивает к подголовнику сиденья мою шею. Теперь я могу лишь двигать ногами, но что в этом толку?

Осуществив все эти манипуляции, незваный гость настолько расслабляется, что прячет пистолет в карман, а взамен достает мятую пачку «Примы».

Закурив, небрежно опирается на открытую дверцу и с садистским наслаждением разглядывает меня.

– А ты что, Костя, устроился внештатным сотрудником в местную милицию? – сиплю я, чтобы хоть что-то сказать. – С каких это пор тебя интересует, кого и за что ловят менты?

Лже-Круглов раздвигает губы в широкой улыбке:

– Естественно, меня это интересует, – произносит он. – Все-таки как-никак разыскивается человек, который похитил из больницы моего сына.

– Сына? – повторяю я. – Брось, я же теперь все про тебя знаю. Олег – вовсе не сын тебе. И ты сам – не новоиспеченный военный пенсионер Константин Круг-лов, а сотрудник Главного разведывательного управления подполковник Абакумов Владимир Федорович. Тысяча девятьсот пятьдесят девятого года рождения. Русский. Взысканий не имеешь. Входишь в состав группы специальных операций «Сигма». Номер твоего служебного удостоверения назвать или не стоит?..

Если я хотел удивить человека возле машины, то мне это не очень-то удалось. Во всяком случае, на лице его не дрогнула ни одна жилка. Только молчит он уж слишком долго. Видимо, лихорадочно обдумывает мои слова…

– Ну что ж, – наконец говорит Абакумов. – Вижу, что общение с мальчишкой для тебя не прошло даром, инвестигатор Сабуров. Только не надейся, что оно будет продолжаться и впредь. Парень этот мне… то есть нам… нужен позарез. И можешь не сомневаться, что я сделаю для этого все.

– Не сомневаюсь, – говорю я. – Ты и так много для этого сделал. Например, расчистил себе дорогу, убрав настоящего отца Олега. Потом – его сестру… Ножина ведь тоже ты убил? Помнится, из больницы ты его отвозил домой, не так ли? Убрал старика тем же способом, что и Круглову, а потом, через несколько часов, сымитировал его звонок ко мне с помощью монтажа из магнитофонной записи, верно?

Круглов-Абакумов пожимает плечами:

– Ну да… Но я вынужден был пойти на это, потому что старый хрыч помогал своим бывшим коллегам по КГБ. Я его сразу опознал в баре. Много лет назад мы с ним сталкивались в закрытой «психушке», когда я выполнял одно задание. Хорошо, что в «Минутке» он меня сразу не узнал… Ну, а в больнице той ночью я сразу догадался, что старик причастен к попытке покушения на Спящих. Словом, в этой многосторонней партии он играл на стороне тех, кто хотел убить Спящих, а мне это было невыгодно…

– А я? Почему ты спас меня тогда, возле бетонного забора?

– Да потому что ты, дурачок, нужен был мне как человек, способный оказать содействие в похищении Спящих. Только потом, когда операция вышла на завершающий этап, ты стал мешать мне, но ведь я не стал убивать тебя – скажи хоть за это спасибо, Лен. Я просто сдал тебя милиции, вот и все… И если бы этот придурок капитанишка не совершил промах, позволив тебе сбежать, сейчас все было бы иначе… Ты ведь не знаешь, что я практически спас тебя во второй раз прошлой ночью…

– Да-а? – с искренним удивлением протягиваю я. – Это каким же образом?

– А таким, что, пока ты вытаскивал из изолятора Олега, я занимался теми эфэсбэшниками, которые сидели в фургоне в готовности, если что, помочь своим дружкам. Их было трое, и мне пришлось повозиться, прежде чем я сумел их успокоить навсегда. А заодно я нейтрализовал их попытку взорвать изолятор вместе с тобой и со всеми остальными, кто там еще был живой… Они заложили в подвале мощный радиоуправляемый фугас, и им достаточно было нажать кнопочку вот на этом пульте, чтобы не только от изолятора, но и от всей больницы остались бы одни развалины!

С этими словами он достает из кармана небольшую коробочку с жидкокристаллическим экранчиком и демонстрирует ее мне. В окошечке застыли неподвижно цифры: два нуля и сорок, разделенные двоеточием.

– Как в лучших голливудских боевиках, – констатирует самодовольно самозванец, – за сорок секунд до взрыва я нажал вот эту синюю кнопочку – и таймер на детонаторе фугаса прекратил тикать. А знаешь, что будет, если я нажму вот эту красную кнопку?

– Догадываюсь, – хриплю я перехваченным горлом: цепочка наручников все сильнее врезается в него.

– Это хорошо, что ты сообразительный, – улыбается Абакумов. – Значит, ты поймешь, что лучше сказать мне, где сейчас прячется мальчишка, чем допустить, чтобы в больнице произошел такой мощный взрыв… Я ведь не стал сообщать о фугасе милиции.

– Они должны были сами обнаружить его, – сипло говорю я. – Ты пытаешься блефовать, Абакумов.

– Ну, во-первых, этим тупицам это и в голову не пришло. Тем более что хозяев фугаса не осталось в живых. Их тела я запер в фургоне и разнес на куски зарядом пластита как раз в тот момент, когда примчались менты… А во-вторых, Лен, давай не будем рассуждать, блеф это или не блеф. Мы просто-напросто проверим это практически. Идет? Больница отсюда, конечно, далековато, но грохнуть все равно должно так, что весь город услышит… Ну что, испытаем?

Он подчеркнуто медленно нажимает на красную кнопку и испытующе глядит на меня. А потом разворачивает пульт экранчиком ко мне, и я вижу, как двоеточие между цифрами принимается мигать, и секунды стремглав сменяют друг друга.

Сорок… Тридцать…

А если это все же блеф?..

Двадцать пять…

А если нет?..

Двадцать… Выбирай, Лен, выбирай, что для тебя важнее: жизнь одного подростка-уникума или жизни десятков больных, врачей, медсестер?..

Восемнадцать… Семнадцать,..

Решать надо быстро…

Пятнадцать…

– Останови! – хриплю я. – Я… я все скажу!..

Абакумов нажимает на синюю кнопку, и время вновь замирает на пульте. Осталось пятнадцать секунд.

– Ты напрасно ищешь Олега, – торопливо говорю я. – Он.. он никакой ценности для тебя не представляет…

– Не надо врать, Лен. Врать нехорошо. Пойми, мы все знаем о Спящих. Еще с того времени, как твой Игорь Всеволодович вздумал утаить очень важную информацию от своего начальства. Мы уже тогда вели твоего шефа… параллельно с нашими друзьями-конкурентами из ФСБ… Так что выкладывай… А насчет того, что Олег оказался «пустышкой» – это уж мы проверим, будь спок…

Я молчу. Выбор, который предстоит сделать, душит меня сильнее, чем стальная цепочка наручников на горле.

Абакумов внезапно присаживается на корточки так, что его голова оказывается почти на одном уровне с моей.

– Послушай, Лен, – говорит он. – Ты зря боишься за пацана. Ничего плохого с ним у нас не произойдет. Мы вовсе не собираемся убивать его, как эти придурки… Нам нужна информация, понимаешь? Это – наш хлеб, Лен. И нам наплевать на то, что уникум подобного рода может быть опасным для страны, правительства, человечества, в конце концов!.. Поверь, у нас он, наоборот, будет кататься, как сыр в масле!.. Ему даже лучше будет у нас, чем в Инвестигации, потому что мы будем платить ему больше, чем ваша сраная контора, которая кормится за счет скудных подачек международных организаций!..

В любом случае я проиграл. Стоит мне уступить – и он обязательно пристрелит меня на прощанье. Поэтому не надо. Лен, не поддавайся ему!..

Но палец Абакумова вновь ложится на зловещую красную кнопку, и я сдаюсь:

– Он – в школе. Той, что недалеко от твоего… от его дома… На чердаке. Туда ведет пожарная лестница…

Что ты наделал, Лен?!

Абакумов медленно убирает пульт в карман. Долго смотрит мне в глаза. Потом произносит с непонятной интонацией:

– Я знал, что тебя только так можно уломать. Лен.

Молодчина, что оправдал мои ожидания… После паузы добавляет:

– За это я готов вручить тебе специальный приз. Я не стану тебя убивать, если ты сказал мне правду. Но если ты вздумал обмануть меня, я обязательно вернусь и тогда тебе конец. Лен…

С этими словами он поднимает капот машины и выдергивает откуда-то небольшую продолговатую трубочку.

– Это предохранитель от электроцепи сигнала. Чтобы у тебя не возник соблазн побаловаться истошными гудками, – говорит он мне. – Ну а теперь прощай. Или – до свидания, хотя для тебя было бы лучше больше никогда не свидеться со мной…

Абакумов выходит из гаража. Дверь закрывается, и я слышу, как снаружи защелкивается замок.

Ловушка захлопнулась.