Сны Николая Закусина

Глава 15. Дело о «Москвиче»

— Уезжаю завтра на неделю, — сообщил вечером Петровичу Николай, разворачивая верх воротник куртки. — На курсы от Автодора.

В октябре в Тагиле сильно похолодало. И хотя доджей не было, восточный ветер пробирал до костей, гоняя по улицам пожухшие листья. Ветер качал фонарь над сторожкой и круг света плавал по двору, как луч софита на сцене местного театра имени Мамина-Сибиряка.

— Это даже хорошо, — Петрович задумчиво смотрел за спину Николаю, на двери гаражных боксов. — Что новенькое во сне видел?

Николай покачал головой.

— Если что, сразу телеграфируй. Вышлю Степана на машине немедленно. Надвигается там у них в лагере что-то, — пробормотал майор в усы. — Что-то важное…

Он пристально посмотрел на Закусина, будто ожидая комментария, и спросил:

— Ничего подозрительного не замечал?

— В смысле? — удивился Николай.

— Здесь, в гараже, ничего не пропадало?

Закусин помялся, облизнул губы.

— Сметы нет на ремонт ЗИСа. Юра Бойко, наверное, взял. Дома доработать, проверить…

Петрович хмыкнул.

— Ты там, на курсах, не особо геройствуй…

Николай сначала не понял, о чём он вообще. А потом, уже на курсах, поймал себя на том, что шибко разошёлся, ругая молоденького водителя, который на ЗИСе торможение поздно начал… Понял, что зря кричал: «А если у тебя люди в кузове? А если бомбы сверху летят?!» Забыл, что в этом мире войны не было.

Охолонул, примирительно хлопнул бледного, как смерть, водителя по плечу:

— Ладно… это же курсы, чтоб учиться…

В сорок третьем грянул топливный кризис. Машин ведь производили много: автобусы, вездеходы, грузовые, легковушки, тракторы, мотоциклы… а топлива для них не хватало. Иной раз на производстве по неделям бензовоз ждали. На заправках стали совершенно буржуйские цены. С Урала в Москву отправили полномочного представителя — депутата Горкома. А по всем радиопередачам только и слышно было: «Даёшь сена железному коню!» Бывало, бодяжили, конечно, бензин, чтоб проехать подальше, но только двигатели портили да всю систему зажигания. Где-то к осени только появились новости о разработке новых нефтяных месторождений, забелели на досках зазывные объявления о наборе рабочих с заманчивыми зарплатами. Много молодёжи снялось с насиженного места и поехало на заработки в Сибирь.

В октябре Николай гостил у своих на Жилкооперации. Он набрал дров во дворе и принёс охапку в квартиру на второй этаж. По ночам сильно холодало, приходилось печку подтапливать. С кухни вкусно пахло пельменями и пирогами с яблоками. А ещё было слышно, как мама Оля кого-то недовольно отчитывает.

— Что за шум, а драки нет? — Николай ссыпал дрова к печке и сполоснул руки в рукомойнике.

— Ты, Коля, повлияй на них! — устало пожаловалась мама Оля, забирая длинные волосы в пучок на затылке. — Отец ещё с заработков не вернулся, а они тут такое устроили!

— А что они?

— А у Витьки урок в школе был. Про Красную Армию рассказывали. Так Витька как давай хвастаться, что его папа красным партизаном был! И Красным Орлом!

Мама Оля всплеснула руками и схватилась за голову.

— Они дураки! — сердито сказал Витька. — Они мне не поверили! А я сказал, что наш Серёжка придёт в школу и всех их отлупит.

Николай перевёл взгляд на семнадцатилетнего Серёжку, нарезавшего хлеб — точную копию своего отца. Тот пожал плечами и сказал басом:

— Ну и отлуплю. А что?

— Дураки, — сердито сказала Галинка, расставляя тарелки. — Я на них Паше нажалуюсь. Вот как заберут опять нашего папку…

— Не заберут, — сказал Николай, садясь к столу. — Я схожу в школу. Поговорю там, — он повернулся к младшим братьям: — А потом вам всё равно уши надеру, чтоб не трепали языками!..

Учительница в школе, Анна Фёдоровна, ему понравилась. Молоденькая, но умная, поняла сразу, в чём дело. Николай про Витьку рассказывал сначала аккуратно, чтобы уяснить, что за человек перед ним. А как выяснил, и кратко обрисовал историю, где и с кем отец воевал. Анна Фёдоровна только записывать успевала: «Устроим урок, пригласим вашего папу! Надо же, герой войны!» Её не остановило даже то, что Ивана Осиповича вычистили из партии. «Лишь бы согласился, мы тихо проведём. Всего один урок. И ребятам всё ясно станет».

Николай очень удивился, когда отец согласился прийти в школу. На «тихий урок» чуть ли не полшколы набилось: всем хотелось на живого героя посмотреть, который с беляками рубился. Слушали, открыв рты, а уж когда отец про Великую войну упомянул, вообще отпускать не хотели. Всё было интересно: и про немцев в окопах, и про то, как в атаку шли, и про командиров полка, которые погибли в бою…

А через месяц на доме номер 2 по улице Жилкооперации появилась красная звезда. Так школьники отметили, что здесь живёт партизан-красноармеец. Витьку в школе зауважали, велели учиться на «отлично», выучить устав и готовиться к принятию в пионеры. Он тихо выл над учебниками, но жаловаться не смел. И уши драть не пришлось.

В ноябре ударили первые заморозки. Деревья ещё не все листья потеряли, но стояли присыпанные снежком, будто сахарной пудрой. Ещё алели на уличных фонарях флажки от празднования 17-летия Октябрьской революции. И в перекличку к ним красным горели листья осин и рябиновые гроздья. В парках сладковато пахло опавшими яблоками и свежеструганным деревом от новых скамеек.

В гараже было холодно и Николай кутался в тёплую спецовку с ватином. Мёрзли пальцы, а в рукавицах работать с мелкими деталями было неудобно. Он заказал маме Оле вязаные перчатки с дырками для пальцев, а пока дул на озябшие руки и растирал их.

— Здравствуйте, товарищ механик, — в гараж зашёл такой высоченный милиционер в синей шинели, что Николай поневоле вспомнил стихи про дядю Стёпу. — Капитан Семёнов. Вот, окажите содействие следствию.

— А что у вас случилось? — Николай вытер от масла руки ветошью, чтобы пожать руку капитану.

По привычке глянул на воротничок. Но петлиц там не было, вместо них на плечах серебрились нашивки с четырьмя звёздами.

— Авария у нас случилась, — грустно сказал Семёнов, пожимая ему руку, и зачем-то оглянулся, прижимая к себе кожаную сумку на боку. — Автомобиль директора «Райпищеторга» вылетел на обочину да перевернулся. Ваша оценка нужна. Вот, доставили вам…

Николай вышел из гаража и удивлённо заморгал: на площадке перед боксами грустил помятый красный «Москвич».

— Он же совсем новый, — он обошёл его, отметив погнутые дверцы. — Может, водитель с управлением не справился? Кто за рулём был?

— Гатчин Антон Сергеевич. Тоже в больнице с переломами, как и директор.

— Антона хорошо знаю, — кивнул Николай. — Машину всегда чувствует. Значит, поломка… А если брак, почему привезли сюда, а не производителю?

Семёнов вздохнул.

— Представитель от производителя будет здесь через неделю. Нам бы и своя оценка нужна, чтоб виновного аварии установить.

Николай крикнул ребятам, чтоб затаскивали подъёмником «Москвича» на эстакаду и спросил:

— На какой скорости ехали неизвестно? У машин этих руль, говорят, иногда ведёт на большой скорости.

— Свидетели говорят, что медленно. Километров сорок. А потом, как с горки съехали, машину как понесло… Повезло, что не убило никого на встречной.

Николай достал карманный фонарик, пристегнул его к комбинезону на грудь, чтобы руки оставались свободными, и нырнул под тёмное брюхо мятого автомобиля.

Примерно через полчаса он выбрался, не обращая внимания на Семёнова, который ходил по площадке и дымил сигаретой со скуки. Открыл крышку капота и внимательно рассмотрел двигатель, что-то крутил, поворачивал. Забрался по пояс в салон, проверил зажигание, трансмисcию…

— Не при чём тут Гатчин, — сказал он, наконец, вытирая руки о ветошь. — Тут даже самый ас в кювет бы вылетел.

— А кто причём? — прищурился Семёнов, забыв о сигарете.

— Не знаю, кто, — вздохнул Николай, — а с тормозами возился кто-то. И недавно. Машина новая, а колодки не родные стоят. Изношенные все. Зачем кому-то их менять?

Капитан просиял. Точным броском отправил окурок в урну, взял автомеханика за плечо и повёл к столу, заваленному деталями карбюраторов. Ловко вынул листок из сумки на боку:

— Товарищ Закусин, вот вам бумага, перо. Запишите свой вердикт в точности, пожалуйста. Приобщим к делу.