Сны и башни

Глава 4

– Подобной хернёй я еще не занимался!

Салех имел вид самый несчастный, словно похоронил оптом всю родню.

– И что вас смущает, Рей? Как будто вы не убивали раньше!

Ричард же, наоборот, выглядел предельно спокойным и собранным.

– Я не палач! – тяжело вздохнул громила.

– Ага, а кольцо на вашем, как и на моём пальце, говорит об обратном. Палач, и ещё какой! Хоть частную практику открывай, хоть в дознаватели записывайся.

Гринривер поднял руку на уровень лица и стал разглядывать безымянный палец. Через несколько мгновений на нём появилось кольцо. Точнее, кольцом эта вещь была года три назад. Сейчас палец Ричарда украшало нечто, больше похожее на фрагмент доспеха, чем на кольцо. Острейший коготь, словно капюшон, укрывал две последних фаланги пальца. Бритвенная заточка шла как по внутренней стороне когтя, так и по внешней. Ричард, кстати, любил в кабацких драках орудовать артефактом. Только на эти мероприятия Ричард старался выбираться без приятеля. За такое применение когтя Салех бил. Тупыми тяжёлыми предметами по голове. Иногда в роли предмета выступал кулак, но голове от этого легче не становилось.

Кольца им даровал демон Тёмных снов. На самом деле в демона переродился их учитель – старик, с которым молодых людей связывало ровно два эпизода: они успели ему нахамить и дать ученическую клятву. И клялись не просто так, а чтобы завладеть ценным имуществом. На следующую ночь к ним пришёл Старый Роберт, который и объяснил компаньонам сходу, почему в этой жизни стоит уважать старость и проявлять вежливость. Ну и заодно раскрыл глаза друзей на тот факт, что для каждой тяжёлой гири есть своя глубокая лужа…

Правда, Ричард, который отличался просто нечеловеческой злопамятностью, всё же нашёл способ учителю своему отмстить. Так что последний раунд остался за Гринривером, но не стоит забывать, что злопамятность Старого Роберта тоже была не из последних.

Кстати, эта дуэль продолжалась уже три года. Кто знает, насколько бы меньше разрушений учинили эти двое, если бы не развили в себе злобность столь длительной притиркой друг о друга?

Впрочем, сейчас Рей Салех грустил, и ему было откровенно наплевать на сложные и противоречивые отношения Ричарда с Робертом.

– Ну ладно – одного, ну, двух… ну, десяток! – громила тяжело переживал ситуацию. – Но пять сотен?! пять!!!

– То есть, вас смущает только количество? Слишком тяжёлая физическая нагрузка? Требуете себе два перерыва на обед и право четыре раза сходить в сортир? Профсоюз будем организовывать? – теперь уже откровенно глумился Ричард.

– Бешеных псов в своре убивает вожак. Не забывай, где я служил! – Салех бросил на приятеля взгляд, полный злобы. – Но это не делает из вожака палача!

– Оу, нет, разумеется, я предполагал за вами нечто подобное, но чтобы в таком виде… Вы внутренний ликвидатор? – Ричард в притворном ужасе вскинул руки. – Впрочем, должен признать, я нисколько не удивлён.

– Да пошёл ты в жопу, юморист! Я командир, понял?! Командир имеет право и даже должен ликвидировать подчинённого, у которого сорвало крышу. Или который подставил в бою других бойцов. Только все твои смехуёчки можешь забить себе, сам знаешь куда. Когда человека убиваешь, надо всё же его уважить, если он не совсем уж ублюдок какой. Цигарку там свернуть, винца дать. Пару слов передать знакомым или родным. Понятно, если контрразведка одобрит. Кого в драке убивал – так это, считай, то же, что и в бою. А если вот умирает человек, ну ты хоть ему не говни напоследок! Пусть уйдёт без лишнего дерьма!

Всё это Рей произнёс тяжело, явно через силу. Ричард, сам того не осознавая, зацепил весьма болезненные струны в душе лейтенанта по прозвищу Струна.

Графёныш об этом не догадывался. Он начал хохотать. Заливисто и до крайности глумливо.

– Мистер Салех, меня сейчас от вас стошнит! Вы омерзительны, вы чудовище во всех мирах! – Ричарда снова согнуло смехом. – Надо же – добрый и заботливый палач! Это же страшно, страшно до икоты! Это убивает всяческую волю! Это хуже сострадания! Хуже бессильных слёз подельников, что взирают из толпы на твою смерть! Добрый ласковый палач, который ещё волосы в сторону отведёт, чтобы их не защемило!

Рей Салех угрюмо молчал. Не очень долго. Потом сделал неуловимое движение рукой – и Ричард Гринривер захлебнулся очередным приступом смеха. Трудно смеяться, когда у тебя отбита печень.

Нет, определённо, это была предельно странная дружба.

Центральное Управление надзора и наказания размещалось в огромном здании, занимающем четверть квартала Змеиных Вод – одного из четырёх центральных кварталов столицы. Фасады этого архитектурного монстра украшали всевозможные башни, башенки, колонны и барельефы, созерцать которые можно было целый день – и вряд ли успеешь оглядеть все.

Впрочем, приятели сюда прибыли отнюдь не любоваться красотами искусства. Путь их вёл в городской отдел Управления, расположенный в западном крыле, в корпусе Е. Корпус представлял собой фактически пристройку, трёхэтажный флигель. Выглядел он куда проще главного здания, но и вопросы тут решали вполне земные.

– Хм… Значит, выдать вам пять сотен молодчиков, приговорённых к казни? Убийц, насильников, фальшивомонетчиков, разбойников, – старший комиссар полиции, мужчина возрастом под сорок, с небольшими щетинистыми усами и круглым лицом, скосил взгляд на записку, которую держал в руках. – Так, кого ещё-то? А, ну да – растлителей, казнокрадов, нелегальных демонологов… Всё?

– Ага, только это… – вставил Рей, который волновался и периодически пощипывал себя за нос. – Можно без растлителей и насильников? Вот не люблю я их!

– Хорошо, насильников и растлителей исключим, если того желаете! – улыбка комиссара приобрела абсолютно саркастический вид. Он пребывал в полнейшей уверенности, что над ним издеваются. – В любом случае, джентльмены, обратились вы не по адресу. Где я вам столько этого барахла возьму?

– А сколько есть? – поинтересовался Ричард.

– Да полсотни едва наберётся – и это с насильниками и растлителями, заметьте! Вы думаете, у меня одни такие хорошие? Храмы Тёмных богов, гильдия алхимиков, химерологи, демонологи, государевы люди постоянно заказывают себе народишко… Надо им оружие испытывать, жертвы приносить, да демон их знает, для чего ещё! И вы что же, полагаете, что полиция ничего не делает? Да в центральных кварталах девственница с мешком золота может пройти эти кварталы из конца в конец! Полиция борется с преступностью, и преступность, вы не поверите, падает! Ну и где я сейчас вам возьму ещё четыре сотни смертников? Нет, если хотите, можете заняться подлогом, мешать не стану! В отличие от следователей, полагаю.

Рей и Ричард переглянулись – и синхронно помотали головами. Не то, чтобы они так уж были против возможного подлога, но подсовывать Ульриху полтысячи заведомо ложных смертников как-то не показалось им удачной идеей. Да и застенки императорской полиции – не то место, в котором они бы мечтали оказаться.

– А военнопленные? Их всегда много! – подал идею Рей.

Комиссар уставился на Салеха с невыразимым соболезнованием.

– Вы, молодые люди, из какого зажопья к нам вывалились? Во-первых, военнопленные не по нашей части вообще. Это вам в Генштаб надобно. А во-вторых и главных, там вас пошлют ещё дальше моего. Недозволительно нынче военнопленных в ритуалах использовать.

– То есть, как это недозволительно?! Это кто ж такую глупость удумал? На кой ляд тогда эти пленные вообще нужны? Кашу задарма жрать?!

Рей был искренне поражён. За три года, прошедшие с его отставки, явно многое изменилось.

– А вот это вы по нынешним временам крамолу изрекли, самую натуральную. Приказ Его Императорского Величества! Мы нынче конвенцию подписали, Брахель, мать её, мудскую! И эта брахель… – мужчина закашлялся, – мудская конвенция говорит прямо: нельзя военнопленных на алтари. Мы своих пленных на алтари, противник – своих. То есть – наших, соображаете? А народец-то не бесконечный! От этого земли пустеют! У нас и так дефицит колонистов, а из-за военных катаклизмов отдельные провинции так вообще… дичают. Добро пожаловать в дивный новый мир, джентльмены. Мы теперь, оказывается, ценим человеческую жизнь! Радость-то какая!

Комиссар скорчил такую гримасу, что Рей было собрался вытаскивать свой походный набор самых дорогих лечебных амулетов. К счастью, мужчина быстро сдулся и устало махнул рукой.

– Если чего надумаете, обращайтесь. А нынче я не знаю, чем вам помочь.

Компаньоны вышли на улицу, подняли головы и согласно понюхали воздух. Пахло выпечкой.

– Ричард, а мы куда-то торопимся? – через какое-то время уточнил громила.

Он следовал за Гринривером, который следовал за своим носом, в отношении еды как бы не более чувствительным, чем у Салеха (что, между прочим, немало значит).

– Вообще-то никуда. Сроков нам никаких не поставили, – Ричард, щуря глаз, вертел головой в поисках пекарни.

– Тогда, может, это… Выпишем каторжан из провинции? По империи всяко наберётся сотни три-четыре убивцев. Недели за две или три их доставят. С местными, глядишь, и наскребём, а?

– Думаю, так и сделаем, – Ричард склонил голову и зашёл в дверь ресторации.

Звякнул колокольчик.

Помещение ресторана после солнечной улицы показалось компаньонам погружённым во тьму. Стены, задекорированные в тёмно-бордовый цвет, мебель и полы тёмного дуба, два газовых рожка с трудом освещали барную стойку. И совершенно пустой зал.

Официантов в наличии не оказалось, и приятелей подошёл обслуживать, видимо, сам владелец – высокий бледный мужчина с длинными чёрными волосами, которые он непрестанно откидывал назад.

– Я чувствую по запаху, вы что-то печёте? – обратился к нему Ричард.

– Да, благородный сэр, я как раз достал из печи пирожки. С мясом и с капустой.

– Тогда нам по десятку с мясом и по пять с капустой. И чайник чая, с лимоном и сахаром, – Ричард кинул на стойку золотой и отправился за стол.

За разговорами прошло минут десять. На столе появилось два блюда пирожков, полуведёрный медный чайник с кипятком, под которым тлели угли, и глиняный заварник с чаем.

– Хм… Знакомое, что-то очень знакомое, – Рей жевал пирожок с очень задумчивым лицом.

– О, мистер Салех, меня пугают подобные восклицания в вашем исполнении! Что же может быть вам знакомо, что не знакомо мне? Крысятина?

– Не, крысятина заметно нежнее, её от кролика не отличишь, – покачал головой Салех.

– Хм… Собачатина? – сделал ещё одно предположение Ричард.

– Не… Если только не кастрированные собаки, которых специально откармливали. Бродячие всегда хоть немного, а отдают псиной. И не конина, не козлятина и не дикая птица. Да вообще не птица, кстати… – Рей отметал версии, одну за одной.

– Так… что же я ещё не ел… Человечина?

– Хм… А похоже. Погоди… – громила повозил мясо по языку. – Да, слушай, человечина. Натуральная. Как раз сладость характерная. Но почти не чувствуется, хорошо приготовили!

Следующие десять минут тишину нарушал только хруст работающих челюстей и прихлёбывание.

Наконец приятели откинулись на диванах и переглянулись.

– Уф-ф… Мистер Салех, но мы же с вами светлые паладины! Нам же надо с этим что-то делать, как полагаете? – задумчиво протянул Гринривер.

– Да надо бы, ясен пень… Ты это, посиди пока. Я сам разрулю!

Рей поднялся из-за стола.

– Сударь, можно вас?

На призывный жест Салеха хозяин встал из-за стойки.

– Ага, это… Нам два самых больших кулька ваших пирожков.

Рей неспешно подошёл к стойке, где принялся копаться в карманах. И только когда на стол легли пакеты с выпечкой, громила молча врезал владельцу ресторана между глаз и аккуратно уложил того на пол.

Ричард со вздохом сожаления вышел на улицу и сломал в руках пару деревяшек. Не то, чтобы Гринривер был сильно порядочным человеком, даже наоборот. И с годами характер его не улучшался. Скажем, он регулярно пользовался своими правами вольного полицейского агента, чтобы безнаказанно увечить газетных репортёров. Но сейчас амулеты пригодились по прямому назначению.

Буквально пять минут спустя у дома были констебли.

Рей предъявил полицейские мандаты (он их тоже таскал с собой на тот случай, когда репутации было недостаточно).

Полицейские ворвались на кухню с оружием наперевес. Стрельбы не случилось, но двое констеблей резво вывалились обратно и опорожнили желудки.

В кухне на крюках висел десяток человеческих тел. Молодые мужчины и женщины, обескровленные. У всех одинаковые следы на шее. Салех заглянул на кухню и похлопал по корпусу огромную шнековую мясорубку. После некоторых событий первого года обучения во ВНУВОВ он питал немалую слабость к таким устройствам.

– Вот, Ричард, представляешь, и это прям под самым носом департамента. Соседняя улица, а?

– Да, хотел бы я снова услышать пассаж комиссара по поводу того, что столица безопасна! – Ричард хохотнул.

Офицер – невысокий, плотно сбитый мужчина с простецкими чертами лица – неприязненно разглядывал компаньонов.

– Джентльмены, я вас всячески благодарю за содействие, но не могли бы вы свалить обратно в ту бездну, которая вас исторгла? Или хотя бы с места преступления?

– А в чём причина такого отношения? Мы вам мешаем? – надменно вскинул бровь графёныш.

Обычно этот жест действовал на собеседника безотказно, но не в этот раз. Офицер его проигнорировал, и на его бульдожьей физиономии не было и тени смущения.

– Ничуть! Однако вы мне личный состав пугаете своими пирогами. Все прекрасно понимают, где вы их купили. Там в печи ещё пару дюжин осталось – горячие, как и ваши. Так что, джентльмены, свалите нахер с места преступления, пока я вас не арестовал по подозрению в соучастии!

На это приятели возражать не стали и молча покинули ресторан.

– Знаешь, Ричард, а давай объявление в газету дадим? Ну, что нам нужны те, кто добровольно умрёт, – задумчиво протянул Салех.

– Зачем? – Ричард поднял брови, демонстрируя своё любопытство.

– А вдруг нам повезёт, и наберётся остаточно психов? – мечтательно протянул Салех.

– Не больше десятка, – покачал головой Ричард. – Те, кому действительно нужно убиться, предпочитают способы попроще. И делают это в одиночку, а не толпой. А главное – им обычно не требуется для этого сторонняя помощь.

– А если вознаграждение предложить, а? Ну, там, выплаты родственникам. И грехов прощение? Может, клюнут?

– Мистер Салех, откуда в вас столько мерзкого служебного рвения? Или вам так не терпится убить полтысячи людей? – Ричард пристально оглядел приятеля.

Кстати, с какого перепоя Рей Салех решил, что убивать пленников придётся ему лично, не знал и он сам. Не знал этого и Ричард, что не помешало ему горячо поддержать заблуждение приятеля. Упускать возможность поиздеваться над душехранителем, пусть и ценой отбитой печени, он не собирался.

– Я хочу как можно скорее с этим разобраться! Я, бубёныть, может, кушать буду плохо от мысли, что придётся столько людей убить! Да ещё и без сопротивления с их стороны! Так что давай дадим объявление.

– Хорошо, хорошо, мистер Салех! Давайте дадим объявление. Как минимум, это будет забавно.

– А пойдём мы… – Рей замер и поскрёб затылок под шляпой.

– К Илае! – закончили компаньоны хором.

И голоса их были полны предвкушения.

Формально Илая Эджин заведовал отделом светской хроники и международных новостей «Имперского вестника». По факту же он руководил разведслужбой издания. Под скромной вывеской его отдела скрывалась мощная агентурная сеть, сотрудники коей умудрялись добывать информацию, способную влиять на политическую жизнь империи и сопредельных государств. Про обычные богемные скандалы и речи не шло: если таковых долго не было, подопечные Илаи запросто могли их организовать. Выглядел Эджин примерно на тридцать лет – лысоватый, субтильный типчик. Правда, на этом рядовые детали внешности репортёра заканчивались и начинались сплошные особые приметы. По числу и качеству которых он успешно конкурировал с Реем Салехом. Например, на месте левого глаза у Илаи торчал здоровенный кусок самородного золота. Который при этом видел куда больше, чем положено обычному глазу. А ещё шеф разведки «Имперского вестника» очень плавно двигался, словно у него не было костей. И когда он хотел взглянуть на собеседника, поворачивался к нему всем телом. Правый глаз его цвета «мёртвой» бирюзы, оснащённый вертикальным зрачком, не моргал вообще.

Рабочий кабинет Илаи украшал чудовищных габаритов камин, горевший, по-видимому, круглосуточно, и в любое время года. Из-за чего атмосфера в помещении больше напоминала «сухую» баню, и посетители с непривычки могли сомлеть. Хозяин же всегда сидел к огню спиной и блаженно щурился.

Увидев компаньонов, Эджин беззвучно всплеснул руками и всплыл над столом:

– Ба, какие люди – и не под конвоем! И даже не в кандалах, кто бы мог подумать! А я уж не надеялся, что увижу вас живыми! – Эджин ненормально широко раскинул руки, словно намереваясь обнять сразу обоих.

– Не дождёшься! Мы опытные, Илая, мы очень опытные. Нас просто так не возьмёшь, ты же знаешь. – приятели, напротив, настороженно глядели на собеседника и обниматься не спешили.

– Вы два кретина и долбоёба. Это очевидно любому, кто с вами знаком дольше пяти минут. Как вы в своих идиотских похождениях умудряетесь выживать, для меня до сих пор остаётся тайной.

Доброжелательность в голосе старого приятеля резко контрастировала со словами. Но именно этот контраст развеял все сомнения. Рей и Ричард убедились, что пришли в нужное место, и здесь им смогут помочь. Впрочем, Салех был не из тех, кто оставляет подобные тирады без ответа.

– Вот же рожа змейская! Надо было тебя ещё тогда шлёпнуть, в джунглях. Или крокодилу скормить, пока маленький был. А то вырастили, понимаешь, на свою голову!.. Ричард, он нам хамит, представляешь?! И не боится!

Рей хлопнул Илаю по плечу (кто другой бы пошатнулся, а Илая лишь обтёк телом руку Салеха, словно его организм состоял из воды не на три четверти, как у приличных людей, а целиком, как у медузы), а потом обнял.

– Это я понял, ещё когда он книгу опубликовал! Надо же было такое выдумать: честно рассказать всё, как было! – Ричард искренне пожал руку бывшего товарища по походу.

– Эджин, дружище! Вам голову местным тусклым солнцем напекло? А вдруг мы бы сочли это оскорблением? – недоумевал Ричард, устраиваясь за столом и откупоривая бутылку коньяка.

Бутылку приятели купили по дороге, твёрдо зная – Илая Эджин пьёт исключительно то, что приносят посетители. Возможно, в бездонных недрах его рабочего стола и водилось что-то, кроме бокалов, но это что-то никто из живущих не удостоился лицезреть.

– Вы взяли деньги, – пожал плечами змей пера.

Простой этот жест в его исполнении выглядел так, словно раздувшая капюшон кобра на мгновение его приспустила – и снова надула.

– Мы поторопились! – фыркнул Ричард.

– Но взяли и вторую часть денег, – в тон ему ответил репортёр.

– Это было проще, чем убивать всех, кто прочёл книгу, – поддержал графёныша Рей.

– Вот видите – мы все неплохо заработали. Учитесь правильно сервировать историю, господа! Научитесь – и сможете кормить публику позапрошлогодним куриным дерьмом под вывеской свежих трюфелей. Открою страшную тайну: если бы я описал наши похождения на Юге так, как это принято в авантюрных романах, я бы и десятой части тиража не продал.

Эджин самодовольно ухмыльнулся, откинувшись в кресле и забросив ноги на стол. Потом, не меняя позы, потянулся за фужером. Погонял жидкость по стенкам, вдохнул узкими ноздрями аромат и сделал аккуратный глоток.

Ричард, повторив те же действия, осуждающе уставился на Рея, который залпом проглотил свою порцию, но комментировать не стал. Вместо этого он повернулся к хозяину кабинета.

– Кстати, Илая, хоть вы поведайте нам эту безумную историю. Как это наш драгоценный Вольдемар умудрился опубликовать то «народное» письмо со своими драгоценными комментариями? Это же форменное безумие! Ваш главный редактор что, вообще не читает гранки?

– Можно сказать и так. Начнём с того, что у нас по факту нет главного редактора. Точнее, он есть, но бедняга настолько стар, что не замечать его маразм стало невозможно ещё лет пять назад. Но так уж повелось, что именно в нашем благословенном издании главред оставляет свой пост исключительно в гробу. Поэтому уволить старикана Карла невозможно. Но делать что-то надо, верно?

Рей и Ричард согласно кивнули. Графёныш освежил коньяк в бокалах и приглашающе повёл ладонью – продолжаем, дескать.

Илая продолжил:

– Выход нашли давно: кто-либо из заведующих отделами исполняет обязанности главреда. Причём исполнение это по идее должно быть вахтовым: пару-тройку месяцев, допустим, шеф новостников, потом его сменяет шеф светской хроники, а его – начальник литературной части или шеф колумнистов. Оно и было вахтовым, но год назад Вольдемар наш Найтингейл узурпировал обязанности, фактически захватив власть. Это всех устраивало, кроме меня. Впрочем, устраивало бы и меня, если бы этот надутый болван не принялся вмешиваться в работу моего отдела. А вот это уже в мои планы не входило. И я принялся готовить такую яму, из которой он не выберется уже никогда.

Эджин отхлебнул коньяка, покатал на языке и с видимым удовольствием проглотил.

– Отличный букет, Ричард! Так вот… Для начала я исподволь внушил Найтингейлу идею скупить блокирующий пакет акций издания. Идея ему так понравилась, что он быстро утратил осторожность. Всё-таки надо соображать, что «Имперский вестник» – не какое-нибудь «Утреннее солнце». У нас в кураторах, на минуточку, сам Джимми числится! И уж он-то вряд ли позволит сосредоточить больше четверти акций в одних руках, если это не его цепкие лапки, разумеется.

От внимания Эджина не укрылось, что оба его приятеля вздрогнули при упоминании Джимми.

– Вижу, вы тоже знакомы с этой во всех отношениях примечательной личностью. И вряд ли будете спорить, что шутить с Джимми надо очень, очень аккуратно. Вольдемар же наш от успехов вконец утратил чутьё. Чем я и не преминул воспользоваться. Для начала я слил Джимми инфу, что наша звезда решила войти в Совет директоров посредством обретения блокирующего пакета. И с этого момента все финансовые операции звезды были взяты на контроль. Потом я же втёрся Найтингейлу в приятели – пожалуй, самая отвратная часть плана! – и дозированной лестью раздул его самомнение до окончательного неприличия. Ну, а история с «чалобитной» просто удачно подвернулась. Грех было не воспользоваться. Я преподнёс её Вольдемарчику как уникальный материал, на котором я потерял двух лучших агентов. Разумеется, он не мог не клюнуть. И не мог при этом просто так напечатать, без своих гениальных комментариев. Которые его и добили. Обычную публикацию Джимми ему бы, глядишь, и простил, но вот ёрничество по адресу императора… В общем, когда пришли следователи, Вольдемар ещё не понял, что это пришёл кирдык. И даже пытался барахтаться. Но ему предъявили отчёт о его финансовых операциях за прошедший год. И ласково поинтересовались, как это понимать. На этом карьера нашего соловья закончилась.

Илая потянулся и сладко зевнул, распахнув пасть так широко, что туда легко уместилась бы голова Салеха. Вместе с котелком.

– А потом я его сожрал. И он за пару дней растворился у меня в желудочном соке, заживо.

Эджин закашлялся и исторг из горла небольшую косточку – фалангу пальца. Она с негромким стуком покатилась по столу.

Рей и Ричард недоуменно переглянулись.

– То есть, ты пришёл в кабинет главного редактора и…

– Да, чтобы его сожрать.

После развесёлых приключений в джунглях Илая напоминал человека только внешне. И приятели ни на секунду не усомнились в его словах. Впрочем, Рею это никак не помешало взять со стола косточку и внимательно её оглядеть.

Ричард в это время столь же внимательно оглядывал Эджина.

– А почему вас не арестовали? Только не надо говорить, что следователи настолько глупы. Я не только не поверю, но ещё и обижусь – решу, что вы уже меня за идиота держите, дорогой Илая.

Змееподобный редактор ответил столь же пристальным – а, учитывая его глаза, намного более пристальным! – взглядом. Затем не выдержал – и негромко, но очень весело расхохотался.

– Всё-таки я был неправ, дорогие мои соратнички! Вы не такие болваны, как кажетесь поначалу, – фыркнул он, переводя дух.

Гринривер хищно подобрался в кресле:

– Мистер Эджин! Постарайтесь объяснить свою последнюю фразу. По возможности исчерпывающе. Иначе я сочту её официальным оскорблением. Со всеми вытекающими.

Илая примирительно вскинул узкую ладонь:

– Сэр Гринривер! Приношу свои извинения за формулировку и объясняюсь. Оба следователя были заняты допросом Найтингейла. Который настолько одурел от свалившихся на него проблем, что успешно позабыл, кто именно принёс ему текст «чалобитной». Сообразно вся затея с публикацией была представлена как его личная инициатива. За которую он и огрёб в полный рост. Ну, и главное: не жрал я этого болвана, что вы, право!.. Вы его хоть раз видали живьём? Даже я бы рот порвал. И сидел бы нынче перед вами, раздутый втрое против обычного. Да и не питаюсь я такой помойкой. Это обезьяний палец, Рей.

Салех хмыкнул, коротко заржал, а потом снайперским броском швырнул косточку аккурат в бокал Илае. Тот благосклонно кивнул и продолжил:

– В данный момент угасшее светило отечественной политической журналистики движется в направлении Обсидиан-тауэра. Где ему предстоит ближайшие лет десять заниматься организацией южного корпункта нашего славного издания. Новое руководство газеты решило, что нам жизненно необходим этот корпункт. А возглавить его попросту некому, кроме мистера Найтингейла. Кстати, можете поздравить меня с повышением! Новое руководство – это я. Исполняющий обязанности главного редактора, прошу любить и жаловать.

Илая шутовски поклонился, не вставая с кресла.

– Да, Ричард, не одни мы умеем в жизни устраиваться, – Рей восхищённо покачал головой.

– Перед отъездом мистер Найтингейл продал свои акции по номинальной стоимости вашему покорному слуге. Поскольку на момент продажи они были делистированы. А сразу после сделки – восстановлены в правах полностью. С одним условием: никогда не пытаться превратить этот пакет в блокирующий. Так я и не буду. Мне достаточно быть простым мажоритарием, – закончил историю Эджин.

– Ну наконец-то хоть одно логичное событие во всей это чумной бредятине! – Ричард облегчённо выдохнул.

– О чём это он? – поинтересовался Илая у Салеха.

– Забей, у него с утра хреновое настроение. Илая, мы к тебе важному вопросу. Тут надо одно дело для короны провернуть. Ну, ты же знаешь, мы выполняем ответственные поручения для короны…

– Ага, оскверняете живые мощи, освежаете репутацию великосветских блядей. Наслышан, как же! – два убийственных взгляда Илая встретил безмятежной улыбкой.

– Да ладно вам! Уверен, за этим есть какая-то весёлая история с солидной наградой, разве нет? – взгляды помрачнели ещё больше. – Ладно, видимо история не слишком весёлая, раз вы не желаете делиться. Так что вам понадобилось от скромного газетчика?

– Да ерунда вообще-то… Надо дать в газету вот такое объявление, – Рей достал из кармана сложенный вдвое листок и протянул скромному газетчику.

– Прям боюсь спросить – а вам это на кой дьявол? Вы там всем государственным аппаратом курите траву от Херли? Честно говоря, у меня разумного объяснения нет, и хотелось бы его услышать!

– Илая, ты великолепен, – Рей похлопал новоиспечённого главреда по плечу, – Но это всё тайна. У нас ответы есть, но поверь на слово – тебе лучше их не знать. Здоровее будешь.

– Тогда с вас эксклюзивный материал! – припечатал змееподобный редактор.

– Че-го?!

Вопрос прозвучал дуэтом – мощный бас и высокий баритон. Возникло стойкое ощущение, что сейчас Эджина всё-таки будут бить. Возможно, даже ногами.

Впрочем, на самого Эджина это не произвело особого впечатления.

– От вас мне геморроя куда больше, чем прибытка. Вы мне до сих пор должны хорошее имение в тёплом приморском регионе! Кто обещал, что организует доставку в Лёвенгард нашего золотого запаса? Три года прошло, между прочим! Короче: или даёте мне полный эксклюзив на вашу историю, или гоните треть клада!

– Илая, ну куда тебе столько? – громила быстро прикинул сумму, которую у него сейчас вымогает репортёр.

– Я люблю комфорт, у меня траты! Будьте добры, джентльмены – деньги на бочку, и я вам хоть революционный манифест напечатаю, не то что вашу цидульку.

– Мы его всё равно потом ограбим, – Ричард кивнул Салеху, одновременно мило улыбаясь Эджину и доставая чековую книжку.

– Хорошо, Илая, вот твои деньги, – Рей выписал чек и протянул его репортёру. Тот внимательно изучил бумагу золотым глазом – и удовлетворённо кивнул.

– С вами, как всегда, приятно иметь дело. Но есть ещё одна беда. Это ваше объявление… Таки дико извиняюсь, но это жидкий понос чумной кобылы. Я бы, конечно, его напечатал и в таком виде, но жалко вас, честное слово. Так и быть, я вам помогу за дополнительную плату, ведь у вас ещё много денег!

– Вот, Ричард, у тебя все друзья такие! – Рей обвинительно ткнул пальцем в графёныша.

– То, что вы в моём окружении, мистер Салех, ещё не так страшно. Куда страшнее, что в вашем окружении нахожусь я. Так что это скорее вас заподозрят в таких сомнительных связях. Ведь вы по слухам, едва ли не мой любовник.

– Ричард, я же не успокоюсь, пока из тебя сотню зубов не выбью. Ты же меня знаешь! – холодно предупредил Салех.

Повисло молчание.

– К тому же я чаще слышал, что это ты – моя сучка! – громила скорчил довольную рожу.

Ричард удар не держал, и мгновенно побелел от бешенства.

– Господа, господа! Я рад, что между вами царит всё то же взаимопонимание, дружеское участие и поддержка, что и раньше. Но вынужден напомнить вам два факта. Во-первых, я тоже тут, причём у себя в кабинете, и вашу грызню мне слушать откровенно скучно. Наслушался ещё три года назад. А во-вторых, давайте всё же напишем вам качественное объявление, нет?

– Что ты имеешь в виду? Нормальное же объявление, – уточнил Салех с подозрением.

– Значит, слушайте меня, мои безумные друзья! Это вам не людей на фарш пускать, тут головой думать надо, а не жевать…

Полчаса спустя объявление выглядело так:

– Хм… то есть, ты предлагаешь деньги вообще им не платить? – уточнил Рей.

– Половина, – быстро ответил Илая.

– Что половина? – не понял громила.

– Половина от той суммы, которую вы хотели заплатить добровольцам – мне. Здесь и сейчас. Думаю, это будет вполне честно.

– А если народу придёт меньше полутысячи?

– Тогда я верну вам все деньги, в двойном объёме, – кривя лицо в совсем уж нечеловеческой улыбке, ответил главред.

– Дайте ему денег, мистер Салех. У меня всегда вызывали уважение люди, которые ставят на кон свою шкуру, – Ричард поднялся из-за стола.

– Не проспите, джентльмены! Думаю, люди не оценят, если вы опоздаете к началу представления, – Илая помахал Ричарду и Рею рукой.

– Мы… Я… Это… Рад был тебя повидать, гадюка ты подколодная. Надо как-нибудь без этой всей рабочей суеты посидеть. О жизни потрещать, – Салех тоже покинул кресло.

– Вот-вот мистер Салех! Именно этим вы меня и пугаете, до потери пульса пугаете! Для вас вся эта история – рабочая суета. А я же кормой чую, что за этим объявлением кроется очередная хтоническая хрень! Возможно, похлеще той, в которую мы с вами вляпались на Юге. Вы всегда каким-то чудом выживаете, вы привычные. Но другие люди вашими талантами обделены. Я предпочитаю находиться в пределах видимости от вас, но при этом на безопасном расстоянии. Желаю знать вас как можно дольше, но встречаться с вами как можно реже! – совершенно искренне ответил ему Илая.

Он с явным облегчением завершал этот разговор.

Утром следующего дня Ричард стоял на пороге полицейского управления и аккуратно, чтобы со стороны было не слишком заметно, бился головой о кирпичную стену.

– Да, мистер Салех, в этом городе ебанулось не только правительство, но и народ. Чума и безумие, да они же все душевнобольные! Они же все просто конченные…

Кто именно эти конченные люди, Ричард так и не смог придумать. То ли придурки, то ли идиоты, то ли мрази, то ли вообще бляди… Сам того не подозревая, он зародил в государственном языке Срединной империи явление, когда прилагательное выступает существительным.

На улице Западного Леса народ стоял сплошной стеной. Всё свободное пространство занимали желающие умереть за империю.