Снова в школу

Глава 1

Шесть империй. Шесть, мать их, империй и никаких отдельных стран, никаких других социальных строев, ни тебе демократии, ни автократии, ни либерократии, никакой другой кратии! Только, мать твою, империя во главе с императором и, сука, Советами кланов! Везде на всем этом гребанном шарике под названием Земля! Отличия? Они в названиях и самих объединениях, включающих культурные отличия, религиозные и языковые. Американская империя, Австро-венгерская, Российская, Османская, Японская и Империя тихоокеанских островов. Никаких даже намеков на многоконфессиональность на территориях различных империй — нет! Государственный язык — один, а предпринимаемые в прошлом попытки захвата территорий соседних империй, заканчивались большим пшиком, потому что в этом случае захватчики сталкивались с проблемами: языка, религии, культуры и привычками в еде! Что делало невозможным захват без тотального геноцида, но тут могли вмешаться другие империи и прекратить безобразие путем навязывания своего мнения силой. Из-за этого внешних войн не было уже очень давно. То есть, сначала они естественно гремели по всей планете, и масштаб тех войн поражал, но, когда границы установились в том виде, в котором стояли по сегодняшний день, не было зафиксировано ни одой. И что это могло означать лично для меня? Я раздраженно отшвырнул в сторону инфокуб, содержимое которого старательно изучал в последний час. Для меня это означало, что я ошибся: идея революции, если и рассматривается, то исключительно внутри страны. Ни о каком влиянии извне именно в этом направлении речи быть не может, потому что только последний идиот покажет своим подданным, что, оказывается, и вон как можно. Вот предпринять попытки государственного переворота с заменой действующих лиц, вот это — пожалуйста. Но не свержение этого самого строя, ни в коем случае. А как тогда расценивать высказывания вольного художника Громова Николая Александровича? Черт!

Я сжал голову руками. Это слишком сложно для меня. Я, твою мать, среднюю школу со средним баллом три и девять закончил, а в учебке нам таких премудростей не давали, потому что дело пехоты, хоть обычной, хоть морской, исполнять приказ, а не пытаться понять его политические подоплеки. Так, Сава, успокойся. Ты не дебил, потихоньку во всем сумеешь разобраться. У тебя, Сава, просто выбора нет, потому что твой клан поставили в ряд тех, кого надо заменить, если не уничтожить. Так что, жить захочешь, не так раскорячишься.

— Виталий Владимирович, время обеда, подавать? — в кабинет, который я оккупировал, сразу по прибытию и попытался разобраться в содержимом бумаг, но завис, обнаружив инфокуб с кучей периодики, в том числе и архивной, вошел классический дворецкий. Он был настолько классический, что я даже икнул, когда его увидел в холле, а это именно Денис Борисович Рогов открыл мне дверь, приветствуя в столь скорбный для клана час. Сейчас же он звал меня жрать, но я жрать не хотел. Другое дело, что, скорее всего, другие обитатели дома не прочь бы и подкрепиться, вот только, когда в доме находится хозяин, делать это без него не одобрялось. Нет, не запрещалось категорически, кто в своем уме откажет в перекусе кому бы то ни было, но не одобрялось. Пришлось вытаскивать свою задницу из-за одного стола — рабочего, и тащить за другой, расположенный в столовой.

— Подавай, Денис Борисович, я сейчас буду, — ответил я, глядя, как дворецкий степенно уходит, и с тоской перевел взгляд на инфокуб и на папки с бумагами, которые я вытащил из шкафа, стоящего неподалеку от стола, наугад, но до которых так и не добрался. Ладно, надеюсь, обед не затянется, и я скоро сюда вернусь, потому что из-за недостатка информации уже готов заказать шлюху и всю ночь с ней разговаривать на отвлеченные темы. А что, возможно, это неплохая идея, надо ее обдумать. И я сейчас абсолютно серьезен, потому что эти ночные труженицы иногда владеют тако-о-о-ой информацией, которую им походя выбалтывают клиенты, что все разведки мира обзавидуются. Ну ладно, это лирика, а сейчас надо шлепать в столовую и посмотреть, наконец-то, на этот вариант моих драгоценных родственничков.

Столовая располагалась недалеко от кабинета тоже на первом этаже. Я ее видел, потому что по дороге сюда из своей комнаты заглянул в каждую дверь, попавшуюся на моем пути.

Найти мою комнату было просто, в дверях Рогов вырвал у меня из рук сумку и пошел впереди, показывая таким образом дорогу, заодно просветив, что «моими» апартаментами теперь являются комнаты моего отца, потому что я уже не ребенок, а самый, что ни на есть полноценный глава клана. Несовершеннолетний, правда, но, куда деваться, другого-то нет. Поблагодарив дворецкого, после того, как тот показался мне куда идти, хоть и не намеренно, я отправил его заниматься своими делами, а сам пошел знакомиться с домом. Дом показался мне очень огромным и столь же пустынным. Его размеры говорили о том, что раньше клан был не в жопе мира, а вполне где-то рядом с вершиной, а вот его некоторое запустение и крайне скудное для таких размеров наполнение людьми, той же прислугой, например, указывал на место, которое мы занимали в настоящий момент. Большинство комнат стояли на просто пустыми, они были на консервации: чехлы на предметах мебели и едва заметное дрожание защитных консервирующих чар, предотвращающих разрушение, ясно указывало на то, что этими комнатами уже давно не пользовались и в ближайшее время использовать не собирались. Методом тыка я нашел комнату Савы. Некоторое количество постеров на стенах, в основном изображающих полуголых девиц, очень скудная книжная полка… Ну, ладно, будем брать за основание тот факт, что бумажные книги сейчас практически не используются, если они не связаны с магией и даром в целом. Так ведь у Савы в персональном инфокубе, кроме каких-то комиксов и нетяжелой порнушки книжек других не залито, я сунул инфокуб в карман, попробую его набить полезной информацией, пока я в большом мире и имею для этого больше возможностей, чем в изолированной почти от всех внешних источников школе. Вообще, Савина комната была какой-то безликой, типичная комната, типичного слегка озабоченного типуса, не до конца вышедшего из позднего пубертата. Меня аж передернуло, все же мы с ним очень сильно отличаемся друг от друга, просто диаметрально. Ну да бог с ним, с Савой, махнув рукой, я вышел из этой комнаты, и побрел болтаться по дому дальше, пока не наткнулся на кабинет и не засел в нем, теперь уже точно надолго.

В столовую я зашел последним. Гаврила Петрович и Юрчик уже сидели по правую и левую руку соответственно от главы стола, где было накрыто, полагаю, для меня. Чуть дальше от Юрчика расположился молодой мужик в деловом костюме, весь такой… деловой, с длинными волосами, забранными в хвост резинкой, и неодобрительно посматривавший на Гаврилу Петровича, который в ожидании разговлялся огромным бокалом вина. Если исходить из теории исключения, то этот мужик и есть новый юрист Кирилл Вяземский. Окинув всех быстрым взглядом, я прошел к своему месту и расположился за ним. Гаврила Петрович хоть бы для вида в этот момент винище на стол поставил. Нет, он как пил, так и продолжал пить, бросив на меня неприязненный взгляд. Ну хоть что-то во всех вселенных остается неизменным, например, просто невероятная козлячесть этого пассажира, привыкшего, похоже, во всех мирах жить за счет родственников, не платя им при этом даже крохами уважения.

Юрчик вообще на меня не смотрел, катая по столу вилку. Замечательная семейная идиллия. Надаюсь, хоть пожрем без эксцессов.

За столом нам никто не прислуживал. То ли непринято было, то ли слуг просто не хватало еще и в тарелку еду накладывать. Точнее, Рогов сам забрал у нас тарелки, когда с супом было покончено, а вот все остальное можно было и так есть, накладывая с блюд самостоятельно.

— Виталя, неужели сложно нанять кого-нибудь, чтобы нормальное обслуживание за столом было? — дядюшка бодро отрыгнул винные пары и уставился на меня своими поросячьими глазками. Понятно, вот и ответ на мой вопрос про прислугу.

— Так найми, — я пожал плечами. — Разве я какой-то запрет озвучил? Правда его жалование сам будешь оплачивать из своего содержания, но раз тебе, дядя, проще заплатить, чем задницу от стула оторвать, чтобы мяса себе на тарелку кинуть, то я вообще не против, — я почувствовал, как на меня накатывает раздражение.

— Ну вот что ты сразу начинаешь мне угрожать порезать мое содержание? — вскинулся Гаврила Петрович. — Ты прямо как твою мать. Марина тоже мне постоянно в этом угрожала… — Бамс, нож, который я швырнул на стол упал на него слишком громко. Едва сдерживая подступившее к горлу бешенство, я прошипел.

— Моя мать, которая еще и твоей сестрой являлась, представляешь, мертва! Ее завтра будем хоронить, если вы ничего не перепутали и, пока я был не в состоянии заниматься подготовкой из-за ранения, все приготовили как полагается. Поэтому, лучше заткнись, и лихорадочно вспомни, все ли готово к церемонии? Иначе я уже не лихорадочно не забуду о том, что, в общем-то, ты никакого отношения к Савельевым не имеешь, и не попрошу покинуть этот дом. Заодно на твоем содержимом сэкономлю, и чем черт не шутит, может даже на него пару слуг действительно найму.

— Не думал, что когда-нибудь доживу до того, что меня начнут куском хлеба попрекать, — Гаврила Петрович поднялся, покачнулся, бросил на стол салфетку и, слегка кренясь, направился к выходу из столовой. Я проводил его тяжелым взглядом, думая о том, что, наверное, будет выглядеть слишком нездорово, если я сейчас встану и поддам ему пинка, для ускорения.

— Зря ты так, Виталя, — Юрчик меланхолично отрезал кусок мяса и принялся его тщательно пережевывать. — Дядя Гаврила не имел ничего такого в виду…

— Да неужели, — есть расхотелось совершенно. — А что именно он не имел в виду? — я уставился на Юрчика, но тому мои грозные взгляды были по барабану. Ну тут такое, что такое мои взгляды для человека, который умудрился голову сквозь решетку парка императорской резиденции во время прогулки засунуть? Чтобы эту дурную голову из решетки извлечь, пришлось полноценную спасательную операцию разворачивать, я целую статью на эту тему просмотрел. Просто очень удивился, когда между комиксами и порнухой в Савином инфокубе увидел вырезку из сетевой газеты и полюбопытствовал. М-да, Юрчик тот еще феномен, но, кажется, в моем мире его двойник все-таки поскромнее в своих личных катастрофах был.

— Он не хотел оскорблять тетю Марину…

— А, по-моему, именно это он и сделал, причем, совершенно намеренно, — тихо прервал я его.

— Виталя, я понимаю, что ты на взводе, у тебя горе, но это не повод кидаться на тех, кто желает тебе только добра, — Юрчик еще несколько секунд поковырял вилкой в тарелке. — Знаешь, что-то у меня аппетит пропал, — и он вышел из столовой оставив меня наедине с юристом.

— Вам не кажется, Виталий Владимирович, что ваши родственники как-то неправильно воспринимают свое проживание в доме клана Савельевых? — внезапно прервал воцарившееся молчание Вяземский.

— А вам не кажется, Кирилл, что это не ваше дело, — я встрепенулся и в упор посмотрел на него. Уж с кем-кем, а со своими родственниками я сам разберусь без постороннего вмешательства, во всяком случае, постараюсь. — Ешьте, или у вас тоже аппетит резко испортился нахождением хозяина на его законном месте?

— Нет, с моим аппетитом все в полном порядке, — он улыбнулся и принялся поглощать еду из своей тарелки размеренно неторопливо и с чувством собственного достоинства.

— Вы даже не представляете, как я рад за вас, — я отодвинул от себя тарелку. — К завтрашней церемонии все готово? — похоже, он был все-таки единственным адекватным человеком, к которому я мог обратится в этом доме.

— Разумеется, — Кирилл кивнул, в свою очередь отодвигая от себя столовые предметы. — Я хотел бы уточнить насчет лиц, допущенных к прощанию и не являющихся членами клана. Я их озвучу, а вы мне ответите, нет ли здесь никакой ошибки, — он быстро набрал команду на своем коме и в воздухе появился список, но имен мне отсюда не было видно. — Бойнич, глава клана и его дочь Эльза, Береснева Любовь, — о как, но я по последним высказываниям Любаши понял, что она была знакома с матерью. Значит, не просто знакома, раз собралась прощаться на клановой церемонии. Ничего, завтра я уточню этот вопрос. — Волков, глава клана…

— Что? — я своим воплем прервал Вяземского. — Волков? У него что, совсем нет чувства такта? Ее убили по приказу его деток, а он как ни в чем ни бывало хочет посетить церемонию прощания и погребения? У него ничего не треснет по дороге?

— Вообще-то, Волков просил на вашей с ним встрече, даже настаивал на ней. Он уверяет, что ему необходимо что-то вам передать. Однако, учитывая, что на него уже совершено восемнадцать покушений и это не считать того, что может и будет происходить после окончания траурных церемоний, вероятность вашей встречи очень быстро стремится к нулю. Поэтому я взял на себя смелость совместить вашу встречу с церемонией прощания, особенно учитывая наличие поблизости охраны клана Бойнич, которая исключит любую неприятную неожиданность, — я смотрел на его невозмутимое лицо и думал о том, где можно найти курсы, на которых меня научат вот так же говорить. Вместе с тем, пришлось осознавать то, что он хотел до меня донести. Немного подумав, я неохотно произнес.

— Ну, хорошо, полагаю, вы правы, Кирилл. Если я вообще намереваюсь встретиться с Волковым, то это мой первый и он же последний шанс. Потом может уже просто не быть. В списке есть кто-то еще?

— Нет, остальные — представители клана.

— Хорошо, — я встал из-за стола. — Я намереваюсь сейчас заняться разбором бумаг, что находятся в кабинете. Если у меня возникнут вопросы…

— Я никуда не собираюсь в ближайшее время уходить. Номер моего кома записан на ежедневнике с расписанием Марины Петровны, и вы можете со мной по нему связаться в любое время дня и ночи, — заверил меня Вяземский. Я кивнул и вышел из столовой, но направился не в кабинет. Сначала я решил искупаться.

Озеро встретило меня прохладой и мягким покачиванием волн. В отличие от того странного водоема на территории школы, в котором я прошел ритуал слияния со стихией, правда, против своей воли, но это уже нюансы, это озеро было вполне живое. Отсыпанный белым песочком пляж так и манил поваляться на солнышке. Но меня больше всего манила вода. Оглядевшись по сторонам, я пожал плечами, в конце концов, я у себя дома и могу делать все, что мне пожелается. Поэтому не заморачиваясь дальше на выдуманных проблем, просто разделся до гола, чтобы мокрыми трусами потом не мочить штаны, и вошел в прохладную воду, которая сразу обняла меня за ноги, остужая и словно лаская. Пройдя еще немного по дну, я почувствовал, что оно резко пошло вниз и появилась глубина, и нырнул, остужая горящую голову. Через пару секунд я уже мог свободно дышать под водой, и протянул руки к шее, чтобы удостоверится в отсутствии жабр. Все-таки дышать под водой легкими — противоречило всем основам физиологии. Но нет, щелей жабр на шее не наблюдалось, и тем не менее, никакого дискомфорта от своего нахождения под водой я не ощущал. Пообещав себе, что обязательно разберусь с данным феноменом, но немного позже, я крутанулся в толще воды, чувствуя, как уходит усталость, проясняется в голове.

Мимо проплыла рыба. Протянув руку, я тронул ее за хвост. Как она подпрыгнула в водных слоях, как завертелась на месте, и лишь потом бросилась на утек, быстро-быстро работая плавниками. Проследив за этим паническим бегством, я рассмеялся, выпустив изо рта кучу пузырьков, а затем решив, что хорошего помаленьку, вынырнул на поверхность. Пора уже делами заниматься.

На берегу стояла Эльза и смотрела на меня, скрестив руки на груди. Класс. Ее какие-то черти принесли как обычно весьма вовремя. Остановившись так, чтобы вода доходила мне до пояса, я в свою очередь принялся рассматривать ее, пытаясь послать мысленный сигнал о том, что я немного не одет, и, если ей не все равно, то могла бы и отвернуться. Но она мысленных сигналов не принимала, и мы как два идиота продолжили стоять: она на берегу, а я наполовину в воде, и делали вид, что все нормально и ничего не происходит.

Глава 2

— Ты долго не выныривал, я уже начала думать о том, чтобы позвать на помощь, — наконец, нарушила порядком затянувшееся молчание Эльза. Я не видел ее с того момента, как оставил на попечении Любаши еще до того, как узнал о гибели матери и причастности Волковых.

— Чтобы вытащить Савельева из воды, потому что думала, будто он утонул? — я задумчиво смотрел на Эльзу. — Эл, вода — родная стихия моего дара. Даже этот обсос Олежа Волков пнул меня в озеро, чтобы я случайно кровью не истек и успел всем рассказать о его причастности к произошедшим событиям.

— Я не разбираюсь в ваших определениях дара, — вспыхнула Эльза. — Ты собираешься оттуда вылезать, или вот так и будем стоять и смотреть друг на друга?

— Ты отвернуться не хочешь? — прямо спросил я девушку, на что она только фыркнула. — Ну как знаешь, тем более, что мы вроде бы жених с невестой, то есть, чисто теоретически ты должна привыкать, — и я медленно начал выходить из воды, постепенно представая перед Эльзой в чем мать родила. Надо отдать ей должное, она еще с минуту стояла лицом ко мне, но уже смотрела куда угодно, только не на мое тело, кусая губы, и, все же не выдержав, в итоге отвернулась. — Я, между прочим, тебя предупреждал, — усмехнувшись, я отряхнулся и подошел совсем близко к ней. Настолько близко, что Эльза вздрогнула, а жилка на ее шее забилась очень быстро. Не удержавшись, я наклонился, чуть не задевая губами кожу на ее шее, и медленно выдохнул. — Ты стоишь на моих штанах. Если не хочешь, чтобы я вернулся в дом вместе с тобой в таком виде, лучше отойди. Мне-то все равно, а вот тебе может стать неудобно.

— Черт, Сава, хватит! — она отскочила и резко развернулась, при этом ее взгляд сам собой метнулся по моему телу вниз, хотя расстояние между нами было такое, что она вполне могла и не видеть того, что располагалось у меня ниже пояса, если бы сама туда не посмотрела, что Эльза блестяще продемонстрировала. Поняв, что продолжает выставлять себя дурой, она чуть слышно зарычала и снова резко развернулась ко мне спиной. — Ты специально это делаешь?

— Специально делаю что? — посмеиваясь я натянул трусы, штаны и неторопливо надел майку. Только после этого в ход пошли носки и кроссовки. — Я не знал, что ты заявишься без предупреждения, так что обвинять меня в том, что я специально разделся, чтобы тебя смущать, несколько странно, даже для тебя. Ну признайся, Эл, тебя задела моя нагота, потому что взволновала? — она снова развернулась и снова ее взгляд метнулся вниз. — А я уже оделся, извини.

— Сава, — она подняла палец вверх. — Ни слова больше. Пощади мою гордость, точнее то, что от нее осталось.

— Ладно, проехали. Так ты чего приперлась? — сунув руки в карман, я направился по дорожке к дому, даже не посмотрев, идет она за мной или нет.

— Отец прислал, — мрачно сообщила Эльза. — Мол был когда-то обычай невест в дом жениха привозить до свадьбы, чтобы они познакомиться могли как следует.

— Мы с тобой друг друга всю жизнь знаем, нахрена нам знакомиться? — я все же повернулся к ней. Эльза шла почти рядом и была удивительно сосредоточена.

— Я ему об этом сказала, не переживай. А то вдруг маразм подкрался незаметно, и папа все успел позабыть. Ладно бы он забыл про нашу нелепую помолвку, но нет, оказывается, что о ней-то он прекрасно помнит, — Эльза схватила меня за рукав, заставляя остановиться. — Сава, отец прислал меня, чтобы я убедилась, что все подготовлено как следует, потому что и он сказал, да и я сама подозреваю, что на мужчин мало надежды в этом плане. А Марина достойна того, чтобы с ней попрощались и помянули достойно, не забыв какую-нибудь важную мелочь. — Вот теперь она была очень серьезна. Я почувствовал, что у меня дернулась щека. Просто кивнув, потому что говорить что-то в такой ситуации было лишним, я снова развернулся и молча пошел к дому.

— Денис тебя устроил? — наконец спросил я, когда до дверей оставалось пройти совсем немного.

— Пока нет, я сразу же пошла к озеру, когда мне сказали, что ты здесь. Сава, я с собой четырех горничных привезла и Марию Карловну, которая будет временно исполнять обязанности домоправительницы. Я не могу остаться здесь в окружении практически одних мужчин, ты же поним…

— Я не позволю вам, мадам, лезть в дела дома, к которому вы не имеете ни малейшего отношения! — я открыл дверь и нас с Эльзой едва не снесло с крыльца звуковой волной. Решительно сдвинув брови, я зашел в холл и остановился, глядя как Рогов стоит напротив миловидной женщины лет тридцати на вид и с красным лицом что-то ей доказывает на повышенных тонах.

— Я не прошу у вас ничего сверхъестественного, всего лишь позволить мне убедиться в том, что в холодильных кладовых имеются все необходимые продукты. Моя госпожа молодая девушка, она не может постоянно есть одни плохо приготовленные стейки!

— А вам в сотый раз повторяю, мадам…

— Что здесь происходит? — тихо спросил я, и в холле мгновенно наступила тишина. — Денис Борисович, уж от кого-кого, а от тебя я никак не ожидал подобных истерик. Если я правильно понял свою невесту, Мария Карловна прибыла в наш дом вовсе не с целью лишить тебя твоих обязанностей и привилегий, а с целью помочь. И так как ты являешься дворецким — высшим в градации слуг, то будь добр просто спокойно определи ее обязанности в качестве домоправительницы, — его лицо надо было видеть, видимо такая отповедь — это самое последнее, что он ожидал услышать от своего молодого господина, которого он видел-то от силы месяц в году, все остальное время Сава проводил в школе. — Да, надеюсь, что с комнатой Эльзы уже все определено? А то наличие ее чемоданов в холле создает у меня неверное впечатление, что ей предложено спать на коврике… — твердый кулачок впечатался мне между лопаток, и это было вполне чувствительно. Но на Рогова мои слова все же произвели правильное впечатление потому что он дико посмотрел на чемоданы, потом с меня перевел взгляд на Эльзу, и, одернув свой фрак, повернулся к Марии Карловне.

— Прошу меня простить, мадам, но мы здесь немного одичали, м-да, Виталий Владимирович абсолютно прав в своем стремлении вернуть меня на грешную землю. Давайте разберемся с апартаментами Эльзы Ульмасовны и вашими, а затем мы с вами детально обсудим…

— Берегись! — я первым поднял взгляд наверх и в следующую секунду уже выскочил на улицу, вытолкав Эльзу и захлопнув за собой дверь, навалившись на нее всем телом. Бабах! Дверь содрогнулась, и я с трудом удержал ее в закрытом состоянии. Подождав некоторое время и не услышав больше в доме признаков катаклизма, я открыл дверь, и вошел в дом, переступив через покореженный самокат! Самокат, твою мать! На граведвигателе, который вяло попердывал, заставляя эту машину для убийств вращать колесами.

— Юра! — заорал я во всю мощь легких, не сводя при этом взгляда с покореженной машины, которая уже однажды стала причиной моей гибели.

— Ну что ты орешь, никто же не пострадал, — по лестнице вниз сбежал Юрчик, и попытался протянуть свои грабли к самокату. — Я всего лишь хотел прогуляться…

— Я тебя сейчас к нему привяжу и оправлю в свободный полет, — прошипел я, переводя взгляд с самоката на Юрчика. — Если ты еще хоть раз дотронешься хоть пальцем до чего-то в этом доме, что может повредить кому-то, кроме тебя самого, я клянусь, что кастрирую тебя тупым ножом! Который все равно будет острее твоего интеллекта!

— Почему ты меня все время оскорбляешь? — Юрчик надулся и покосился на Эльзу, которая в это время переводила ошарашенный взгляд с перевернутого самоката на Марию Карловну, которая лежала на полу, а сверху на нее упал Денис Борисович, не иначе как выведя из-под летевшего по лестнице самоката, который выпустил этот идиот, за каким-то хером врубившим двигатель.

— Да потому что никому, кроме тебя не пришло бы в голову включить эту адскую машину до того момента, как ты окажешься на улице, как ни одному тупоголовому придурку не хватило бы ума засунуть голову между решеток в императорском саду! — я уже плохо себя контролировал и с трудом сдерживался, чтобы банально не начистить умывальник Юрчику, который всего за несколько часов умудрился меня до такой степени достать.

— Хватит мне напоминать об этом случае! Я дня не помню, когда ты бывал дома, чтобы мне не напомнить о том, что было, когда я был совсем ребенком! — ого, а Юрчик тоже, оказывается умеет заводиться. Вот только не я его сегодня едва не угробил.

— Тогда не веди себя, как тупоголовый идиот с крайней степенью кретинизма! Ты нахрена запустил двигатель будучи еще в доме? Что ты пытался этим кому доказать?

— А ты прекрати меня гнобить из-за каждой мелочи! Достал! Иди вон Денису указывай… — я уставился на него. Похоже, Юрчик окончательно берега попутал, но ничего, я знаю, как его в чувства привести.

— Что ты только что сказал? — тихо и на этот раз абсолютно спокойно спросил я.

— Эм… — похоже, что до Юрчика дошло, что живет он здесь на птичьих правах, только потому что моя мать была его тетей, но к клану Савельевых он никогда не имел ни малейшего отношения. — Виталя, я просто разозлился, не воспринимай мои слова на свой счет…

— Пошел вон, — просто ответил я и для наглядности указал на дверь. — Полагаю, Грачевы примут тебя с распростертыми объятьями, и никто ни на что не будет указывать.

— Но… — Юрчик лихорадочно соображал, что же сделать, чтобы сказать или сделать такого, чтобы успокоить меня, вот только я принял решение и не собирался от него отступать. — Но как же прощанье с тетей Мариной?

— Хорошо, мама не виновата, что ты таким козлом оказался. Или ты думал, что с ее гибелью Савельевы остались без главы, и ты можешь фестивалить в моем доме так, как тебе заблагорассудится? — я прищурившись смотрел на него, не отводя взгляда, отчего Юрчик занервничал и принялся суетливо посматривать по сторонам, словно искал поддержку, которую все никак не находил. — Завтра состоится прощание и после поминального обеда ты собираешь свои манатки и убираешься из моего дома, и мне плевать, куда ты в итоге подашься. Надеюсь, что ты меня понял.

И я развернулся, чтобы направиться уже в кабинет. Денис Борисович в это время уже встал и теперь помогал подняться Марии Карловне.

— Весело у вас тут, — протянула Эльза, о которой я на мгновение позабыл.

— Привыкай, ты же скоро станешь частью этого веселого дома, — бросил я ей и прошел по коридору в нужную мне сторону. Возле Рогова я притормозил. — Денис Борисович, проследи, чтобы к завтрашнему вечеру Юрий Васильевич покинул дом клана.

В кабинете я с минуту простоял возле стены, потом что есть силы саданул в нее кулаком. Если бы это был не Юрчик, я бы заподозрил целенаправленный злой умысел. С ним, правда, тоже ничего не было однозначно, но все, что я о нем знал, просто кричало, что, если у Юрчика и есть злой умысел, то он быстро разбивается о дикие, непредсказуемые последствия реальных вывертов его кармы. Ладно, с Юрчиком и его делами можно разбираться только в том случае, если он находится далеко от меня. в любом другом случае в дело обязательно вмешается череда случайностей, в которых я увязну и так никогда не докопаюсь до правды. А своего решения по поводу его изгнания из моего дома я менять не намерен, и очень скоро в лоно клана Громовых вернется не только ходячая катастрофа — Юрчик сын Васильев, но и Гаврила Петрович, потому что терпеть этого наглого заносчивого дармоеда я не собираюсь. Это мать их терпела, брат родной, как-никак, да племянничек. Вот только я — не моя мать, и Юрчику и дяде Гавриле ничем не обязан, даже родство между нами так себе, я считаю не слишком близкое, чтобы я терпел их выверты, которые они привыкли матери выдавать. Нет уж ребятки, я вас с вашими истериками и самокатами в холле, еще не понятно на чьи деньги приобретенные, видеть в своем доме не хочу. Благо имею полное право вышвырнуть на улицу.

Оторвавшись от стены, я направился к столу и взял первую попавшуюся папку, открыв которую, попытался вникнуть в то, что там написано. Сначала я ничего не мог понять, постоянно срываясь на мысли о Юрчике, но когда в восьмой раз прочитал одну и ту же строчку, то отложил папку в сторону и принялся искать номер кома Вяземского.

Мамин ежедневник нашелся практически сразу. Я даже не пытался разобраться в тех пиктограммах, которые она оставляла, и которые были, похоже, понятны только ей. Мне нужен был конкретный номер, который я нашел на последней заполненной странице. Набрав его со своего персонального кома, я принялся ждать ответа. Ждать пришлось недолго. Прозвучало всего три длинных гудка, очень похожих на гудки обычного телефона, когда передо мной воздух засветился и возникла вполне качественная голограмма Вяземского.

— Да, Виталий Владимирович, у вас возникли вопросы?

— Возникли, — я снова раскрыл папку и нашел заинтересовавшую меня информацию. — Что такое «Маготех»?

— Что-что? — Вяземский выглядел удивленным. — Я не понимаю.

— Вот и я не понимаю, но вот в этой папке очень много странной и часто противоречивой информации о некоем концерне под названием «Маготех». При этом во всем ворохе информации я не нашел ни чего, что как-то характеризовало бы этот концерн, особенно в плане того, чем он занимается, — я пролистал содержимое папки до конца, но так и не нашел никакой интересующей меня информации. — Я вообще не нашел ничего, чем можно было объяснить вбухивание в этот концерн денег, которые мы явно не могли себе позволить тратить на непонятно что. А ведь, судя по всему Савельевы на сегодняшний день имеют в своем распоряжении двадцать два процента их акций, и я спрашиваю тебя, Кирилл, как юриста клана, за каким чертом они нам понадобились?

— Я не знаю, — мрачно ответил Вяземский. — Я юрист клана, а не бухгалтер и не брокер…

— В таком случае, где бухгалтер? — я захлопнул папку и уставился на голограмму.

— В настоящий момент занят на шахте. Я так понимаю, что планируется совместная разработка шахты с Бойнич. И, насколько мне известно, Марина Петровна отправила бухгалтера на шахту, как только Бойнич сообщил о своей находке, а это было почти две недели назад.

— И это не объясняет того факта, что мама подписала последний транш неделю назад, то есть это делалось в обход бухгалтера, — пробормотал я. — Кирилл, что вообще происходит? И я спрашиваю не в плане страны, а в плане одного конкретного клана, нашего клана, что в нем такое творится? — Вяземский молчал, а я в это время разглядывал его. — Кирилл, у меня очень ограничено время. После траурных церемоний я вынужден буду вернуться в школу, надеюсь, ты это понимаешь, — он кивнул. — Отзывай бухгалтера, меня сейчас шахты интересуют в последнюю очередь, тем более, что я сомневаюсь в способности Бойнича просрать какие бы то ни было выгоды. Как только бухгалтер приедет, начинайте полный аудит, чтобы уже к концу недели я был в курсе того, что клан имеет, с кем у нас заключены какие договора и на какие средства Рогов молоко для моей каши покупает, я ясно выражаю свою озабоченность бардаком, царящим здесь? — Вяземский кивнул. — Очень хорошо. Потому что, если вы не сумеете предоставить мне данных аудита, я на стороне найду тех, кто сумеет это сделать, но тогда… — оставив думать его о том, что может случится с ними тогда, я отключил ком. Изображение юриста погасло, а я обвел взглядом лежащие передо мной папки. Похоже, что сам я не сумею во всем этот разобраться. Вот только…

Встав, я собрал все папки, стоящие на полках, а их оказалось не слишком много, и подтащил их к сейфу, который практически сразу же открылся, стоило поднести к панели руку. Правда, он перед этим меня уколол, и капля крови попала на считывающее защитное устройство. В принципе, нормальная защита, мне нравится. Даже если кто-то будет у меня кровь сцеживать насильно, чтобы открыть сейф, то мне в это время будет, скорее всего, все равно, так что да, защита мне нравится. Сейф был практически пуст, если не считать сертификата на эти самые двадцать два процента акций «Маготеха». Вытащив его, я повертел сертификат в руках, затем решительно бросил его на стол, после этого засунул в сейф все папки с бумагами и захлопнул дверь. Надеюсь, результаты аудита позволят мне разобраться, ну а сейф гарантирует сохранность документов.

Набрав номер Рогова, я сразу же спросил у появившейся голограммы дворецкого.

— Денис Борисович, у меня есть костюм? Я хочу нанести несколько визитов.

— Да, разумеется, Виталий Владимирович. Вам к какому времени их подготовить?

— Сейчас. Ты устроил Эльзу и ее домоправительницу?

— Разумеется. Эльза Ульмасона уже проверяет готовность к завтрашней церемонии и, надо сказать, делает это со знанием дела.

— Ну и отлично, не буду ей мешать. Приготовь костюм и передай Николаю, чтобы через полчаса был готов, — отключив ком, я поднял со стола сертификат. Все страньше и страньше, как говорила Алиса. Ну хорошо, раз я не сумел понять по бумагам, чем вы, ребята, занимаетесь, думаю, вы не откажитесь все показать одному из своих крупнейших акционеров. Но сначала я навещу биржу и возьму за жабры своего брокера, чтобы выяснить, что за блажь пришла в голову и кому — приобрести такое огромное количество акций столь мутной конторы, как «Маготех». Зажав сертификат в руке, я вышел из кабинета и направился одеваться. Нет, все-таки я не зря пытался в основы экономики вникнуть, изучая древний учебник, потому что у меня появились странные ощущения, что все те события, что произошли в школе и в стране в целом, каким-то образом связаны между собой и с деятельностью, которую в последнее время начала вести моя мать, скрываясь ото всех, прежде всего от представителей клана, иначе, чем вообще можно объяснить настойчивое желание убрать Савельевых с шахматной доски, если мы, вроде бы, вот уже много лет ни во что не играли.

Глава 3

На бирже меня ждало нет не разочарование, хотя, да, я был чертовски разочарован! Почему-то был уверен, что биржа этого мира хоть немного напоминает биржу моего. Где брокеры орут, потрясая бумагами, стараясь переорать друг друга, а атмосфера в зале меняется ежеминутно в зависимости от котировок. Здесь ничего этого не было. Котировки плыли в воздухе, периодически меняясь, а брокеры сидели в своих коморках, отгороженные друг от друга и плавали в этом бездонном море графиков и цифр, которые в воздухе отражались лишь небольшой своей частью. Основная работа велась непосредственно в мозгах самого брокера, подключенного через шлем нейросети — феноменального сплава магии разума с непосредственно нейросетью. Поэтому в работе брокера было важно наличие хотя бы зачатка дара, родственного к магии разума и менталистики. Хотя, вспоминая те немногочисленные знания о фондовых биржах, я и с в своем мире не мог представить, как без сверх дара можно предугадать, что падение акций на кукурузу где-нибудь в Аргентине скажется на росте цен в Японии на какую-нибудь пшеницу, это если утрировано. Но, если у тебя даже зачатков этого дара в этом мире нет, то шлем просто сожжет тебе мозги, хотя… о каких мозгах может идти речь, чтобы без подготовки и обладания определенными навыками напяливать себе на голову настолько сложное устройство?

Эта спокойная тишина, царящая здесь, немного сбивала с толку, но первое, что сразу пришло мне на ум, то, что брокеры не общаются между собой, и это создает большой простор для шортирования, при условии, что ты владеешь достоверной информацией, естественно. За каждым кланом, состоящим в Совете была закреплена отдельная конторка, а то и несколько, в зависимости от того, сколько брокеров состоит на службе клана. Как правило, представители кланов, состоящих в Совете, на всеобщее обозрение в здании главной фондовой бирже Империи представлены не были и располагались в собственных офисах, занимая определенные площади в собственных бизнес-центрах. В принципе логично, учитывая то, как происходят торги и непосредственная игра на бирже, то находиться в одном здании брокерам было и не обязательно. Те, кто не мог позволить себе постоянного брокера, общались с наемными, которые располагались в отдельном зале, смежном с этим. Савельевы позволить себе брокера могли, и то, только потому, что мы имели всего лишь один вассальный клан, крохотный, но среди представителей которого постоянно рождались менталисты. И хотя они и обладали даром, да еще каким, ума им это не слишком добавляло, поэтому они продолжали влачить весьма скромное существование под началом Савельевых, традиционно занимаясь одним и тем же делом, в котором не могли преуспеть вот уже много лет. Так что не все зависит от дара, нужны еще и другие качества, которыми представители моего вассального клана, к сожалению, не обладали.

Вот и сейчас, Тарас Головнин сидел за столом в своем шлеме, ковыряясь параллельно в носу пальцем. Не удивлюсь, если он не котировки штудирует, а порнуху сейчас смотрит, потому что выхлопа от биржи я, при очень поверхностном ознакомлении с делами, ни разу не увидел. Хотя, вот прямо сейчас я мог бы шортировать, потому что рынок пока по какой-то причине не прореагировал на неприятности, случившиеся у Волковых и их акции все еще котировались довольно высоко, то падая, то поднимаясь на пару-тройку пунктов. Что было странно, но, хотя и с трудом, объяснимо. Другое дело начнется после траурных церемоний. Вот тогда, думаю, курс так стремительно рухнет, что никто не успеет сказать «писец». А это будет, потому что Лось-старший зубами недальновидному папаше уже почти бывшего клана Волковых глотку перегрызет. И это если не брать во внимание те кланы, которые и без глав, и без официальных наследников в одночасье остались, там, конечно, такой катастрофы возможно удастся избежать, но качели все равно начнутся. Но это тоже далеко не свершившийся факт, потому как Волков наверняка уже успел встретиться со многими главами, но это никоем образов не умаляет факта постоянных покушениях на его жизнь, которые тоже непонятно почему никоем образом на бирже пока не сыграли.

Я, прищурившись, смотрел на Тараса. А что, если здесь никто не задумывался о том, что можно сделать деньги на падении акций, потому, что особых катастроф на протяжении вот уже почти полувека и не было. А те, что случались раньше, на курс акций практически не влияли? Это ведь не мой родной мир, в котором в иное время не знаешь, в каком государстве на следующее утро проснешься, здесь изменения идут по плавным кривым и играть, чтобы получить прибыль — это высший пилотаж.

— Тарас! — я хлопнул ладонью по столу перед брокером, тот аж подпрыгнул, затем провел какую-то сложную манипуляцию со своим шлемом, и стянул его с головы.

— О, Виталий Владимирович, какая неожиданность, — пролепетал парень, на вид чуть старше меня самого, словно он еще вчера в школе учился, а сейчас ему доверили такую ответственную должность. — Я не ожидал вас здесь увидеть.

— Это был экспромт, — я сел напротив него, внимательно изучая бледное и немного одухотворенное лицо человека, который витает большую часть времени в облаках. Интересно, с таким подходом к жизни, как Головниным удается размножаться? — Я вообще сторонник внезапных инспекций. Они так гораздо более эффективно проходят, не находишь?

— Ну, не с точки зрения проверяемого, — промямлил Тарас, разглядывая свой неприлично дорогой шлем.

— Да, с точки зрения проверяемого — это довольно неожиданно, — я бросил на стол перед ним сертификат. — Что это?

— Сертификат на приобретение акций, — Тарас тупо смотрел на него и хмурился. — Я не проводил этой сделки, — наконец, ответил он. — Что это вообще за «Маготех»?

— Ты можешь узнать, кто проводил эту сделку? — я выразительно посмотрел на его нейрошлем.

— Я могу попробовать, но не гарантирую результатов, — и Тарас принялся, сопя, напяливать на себя это адское приспособление, от одного вида которого у меня начинала болеть голова, а по телу пробегали толпы мурашек. Нет уж, мне хватает одной сверхсистемы, которая постоянно пытается мне в мозг залезть, чтобы даже просто попытаться подключиться к чему-нибудь с помощью этой штуковины. Да и вода не самый близкий друг техническим штуковинам.

Тарас отключился от реальности и ушел в другую, о которой я могу только догадываться. Некоторое время ничего не происходило. Да, скучно живут тут брокеры. Хотя, что я знаю о том, куда их забрасывает нейросеть? Может, у них там битвы идут, чуть ли не на выживание, это здесь в реальном мире все чинно и спокойно, а там просто гладиаторские бои идут. Пока я пытался представить себе брокера Тараса в одежде древнего гладиатора, точнее, почти без одежды, который с риском для жизни вырывает из алчной пасти брокера Никиты, что расположился в соседней конторке и представляет клан Белкиных, акции корпорации «Трексис», крупнейшей корпорации, стоящей за Гриньковыми, которые, к слову, потеряли наследника, сам Тарас шевельнулся и принялся снова проводить какие-то сложные манипуляции, прежде чем снять шлем.

— Сделку заключила Марта Хайц, — проговорил Тарас, сразу же, как только шлем оказался на столе, а сам он в реальном мире. — Она в зале свободных брокеров. Звезд с неба не хватает. Перебивается одноразовыми договорами, — Тарас скривился, словно само упоминание об этой девушки не стоило тех усилий, что он потратил на ее поиск.

— Конкретнее, где она сидит и как выглядит. Или ты думаешь, что я зайду сейчас в общую залу и буду кричать томным голосом: «Марта, выходи, это я твой возможный наниматель пришел, чтобы слегка пошалить.»

— Ну, нет… наверное, — я почувствовал, как у меня дернулся глаз, а Тарас осознав, что сказал лишнее, тотчас поправился. — Третья кабинка слева от входа. Невысокая, фигуристая блондинка, — отрапортовал он, я же поднялся со стула и повернулся к выходу из этого закутка.

— Ну вот можешь же, когда хочешь, — и, больше не глядя на брокера, который оказался не слишком ценным активом клана, я направился на поиски искомой Марты.

Она обнаружилась именно там, где мне ее посоветовал поискать Тарас. Девушка сидела за столом, но ее шлем лежал рядом с ней, а не красовался на белокурой головке, пряча под собой симпатичную мордашку, в обрамлении коротких пепельных кудряшек.

— Вы ко мне? — она подняла на меня зеленовато-серые глаза, в которых я увидел огонек надежды. Да, похоже, дела у вольных брокеров не ахти идут, раз они за каждую халтуру хватаются.

— Марта, слышала что-нибудь по «Трексису»? — с другой стороны от меня в каморку заглянул нечесаный хмырь, напрочь проигнорировавший мою персону. — Вроде они пару пунктов потеряли.

— Пока все в пределах суточных колебаний, — быстро ответила Марта, не сводящая с меня напряженного взгляда. — Жора, ты не видишь, что у меня клиент? — добавила она тихо.

— Да? А не слишком он молод для кл…

— Исчезни, — ласково посоветовал я хмырю и улыбнулся. Тот, увидев мою, в общем-то вполне доброжелательную, улыбку свинтил еще быстрее, чем появился, оставив меня снова весьма относительно, но все же наедине с Мартой. — Вы позволите? — девушка напряженно кивнула, и я сел напротив нее, как совсем недавно сидел напротив Тараса, отметив про себя, что эта коморка гораздо меньше чем та, в которой просиживает штаны мой брокер. Решив не нагнетать, я вытащил сертификат и положил его перед слегка побледневшей Мартой. — Мое имя Виталий Савельев, моя мать через вас, а не через нашего кланового брокера приобрела вот эти акции. Я хочу знать, что это такое, и почему такая таинственность?

— Я помню вашу мать, — тихо ответила Марта. — Очень приятная женщина. Я не знаю, почему она воспользовалась моими услугами, но однажды она просто пришла ко мне, сказала: «Маготех», и попросила вывести с рынка максимальное количество акций, какие только в тот момент были доступны. Цена за акцию была незначительной, меньше одного рубля, поэтому я лишь пожала плечами и совершила сделку. Получилось вот столько, после я отдала сертификат вашей матери и на этом все. Понятия не имею, что это за концерн, вообще, в тот раз впервые о нем услышала, да и когда разбиралась, то практически не нашла достоверной информации, чего собственно и не требовалось от нанимателя. Задание было определенным без каких-либо подводных камней и нюансов. Найти и вывести. Это все, что я могу рассказать, извините.

— Просто охренеть как интересно, — я задумчиво крутил сертификат по столу.

— Я правда ничем не могу больше помочь, простите, — в глазах у Марты промелькнуло разочарование, что, казалось бы, клиент, оказался ничем, просто сыном бывшей клиентки, которая когда-то попросила провести для нее сделку. С сертификата я перевел взгляд на ее милое личико. Даже не верится, что такая куколка может стать в определенные моменты безжалостным брокером, потому что жалостливые брокеры в профессии долго не задерживаются, гордо шагая в окно.

— Марта, а вы азартный человек? — я наклонил голову, в упор глядя на нее, а она слегка заерзала под моим пристальным взглядом и ее скулы порозовели.

— Почему вы спрашиваете? — тихо спросила она.

— Потому что я хочу сделать вам неприличное предложение и рискнуть.

— И насколько ваше предложение неприличное? — она порозовела еще больше и облизнула губы. О, это было невероятно эротично, я даже слегка завелся.

— Очень неприличное, на грани фола, — наклонившись к ней поближе, я уже практически шептал ей свой план на ушко. — Как насчет того, чтобы шортануть?

— Насколько проверенная информация? — черт, я так скоро влюблюсь. Вот что значит четко и по существу.

— Буквально из первых рук. Вообще-то все о ней знают, вот только не верят в ближайшую перспективу. А я точно знаю, что она будет. Во всяком случае, главе клана Волковых недолго осталось жить. И, предположительно, всему его клану тоже. Корпорации, поддерживающие клан, может быть и устоят, но их знатно качнет.

— Я думала об этом, — Марта снова облизала губы. — Просто… вы правы, никто не верит в подобные перспективы, потому что верить в них, значит принять то, что случилось и что, скорее всего, скоро начнет происходит. Так вы мне предлагаете Волковых?

— С меня информация. Номер вашего кома на быстром наборе. Как только случится что-то, что качнет акции, я сразу же связываюсь с вами. Сколько стоит обычная ставка брокера, один процент?

— Семь, — улыбнулась она. — Слишком большие риски и неопределенность.

— Если вдруг случится неудача, то я возмещаю убытки.

— И все равно семь. И вы возмещаете убытки, — не женщина, а акула. Надеюсь, что играет она так же хорошо.

— Вам ведь придется занимать акции? — она кивнула. — Давайте уже, оформим все скорее, а то я уже изнемогаю, — она откинула голову и рассмеялась. Затем серьезно кивнула и принялась заполнять стандартный бланк на услуги брокера, где прописала то, что мы только что обсудили, если это можно было так назвать. Я внимательно изучил договор, переводя взгляд на Марту, которая напряженно следила за мной. — Знаете, я не думаю, что действовать в одиночку будет правильным шагом с вашей стороны. Вы же понимаете, что это может привлечь нежелательное внимание со стороны, если одинокий брокер начнет лезть туда, куда ему в принципе лезть не стоит.

— Я это прекрасно понимаю и именно поэтому семь процентов, с расчётом на стандартную ставку брокера в полтора.

Отметив, что эта девушка не так проста, как кажется, и то, что она до сих пор с ее буквально бульдожьей хваткой является одиночкой и не состоит ни в каком клане выглядело крайне подозрительно. Однако, кто сказал, что я не являюсь рисковым человеком? Поставив подпись, я забрал свой экземпляр и на обратной стороне записал номер ее кома.

— Продавайте, Марта, продавайте все! Но только в тот самый момент, когда получите от меня сигнал. А вот, когда покупать, вы и сами разберетесь, — и на этой пафосной ноте я покинул биржу, вовсе не думая, что я один такой умный, но надеясь, что я один такой быстрый.

Выйдя на улицу, я нашел взглядом свою машину и направился к ней. Николай встрепенулся и выскочил из-за руля, чтобы открыть дверь, коль не подогнал машину к подъезду.

— Вы все выяснили, Виталий Владимирович? — ему было абсолютно неинтересно, что я там выяснил, но это была дань традиции, вроде он был обязан спрашивать, как прошел мой день. Я же только глянул на него и кивнул.

— Да, Николай, я выяснил все, что мне было нужно. А теперь на улицу Первого изменения квадрат тринадцать, — продиктовал я адрес, который нашел на сертификате, где были перечислены реквизиты этого таинственного «Маготеха».

— Вы уверены, Виталий Владимирович, что нам нужно именно туда? — ого, а в голосе Николая прозвучало неподдельное волнение.

— А в чем дело? — я нахмурился.

— Это промышленный район, и… он давно заброшен. Власти Твери все никак не могут продать землю, чтобы кто-то снова открыл хоть какие-то новые производства на месте заглушенных, — я задумался над словами водителя. Но, с другой стороны, «Маготех» — это вполне может быть какое-нибудь производство, так что адрес вполне объясним.

— Едем по этому адресу, — отрезал я, откинувшись на спинку сиденья и прикрыв глаза.

— Как скажите, — Николай пожал плечами, как бы говоря, что снимает с себя всю ответственность, и вообще, он предупредил.

Машина мягко тронулась, а снова и снова пытался понять, чего мама пыталась добиться, скупая эти чертовы акции? Почему она делала это в тайне? И, наконец, связано это с ее гибелью, или нет?

Глянув в окно, я увидел, что мы как-то незаметно выехали из города и теперь ехали в пригороде, который являлся промышленным районом. Точнее это было несколько районов, объединенных в один с чисто номинальным делением на условные квадраты. Вот один из этих квадратов и не функционировал, причем уже довольно давно, и никто почему-то не хотел приобретать данные простаивающие площади.

— Николай, а какие именно производства были заглушены в тринадцатом квадрате? — после недолгих раздумий я решил задать вопрос Николаю.

— Там была секретная зона, пропускные пункты и все такое, — тут же ответил Николай. — По слухам, все производства квадрата включали в себя экспериментальные лаборатории, в них-то и происходили попытки объединения магии и технологий, иногда успешно, а иногда и не очень, — он поежился. — Поговаривают, что крысюки все еще встречаются в этом тринадцатом квадрате. В подвалах, конечно, потому что они как не выносили дневного света, так и не выносят, но факт остается фактом. Поэтому-то покупатели и не находятся. Может быть, все-таки повернем домой? Уже вечереет, а кто знает, вдруг что-то из этих страшилок правда?

Я слышал про крысюков. Они появились из обычных крыс, на которых испытывали различные придумки вроде того же шлема с нейросетью, сочетающие в себе как различные виды дара, так и высокие технологии. В итоге твари получились практически неуязвимые, быстрые и смертоносные. К счастью, они не размножались, к несчастью, смерть от старости им не грозила. Я поежился. Может, правда в другой раз съездить? А с другой стороны, когда этот другой раз настанет, если уже завтра пойдут траурные церемонии, после которых мне нужно будет возвращаться в школу? Ладно, только взглянем, есть ли там обитаемое с виду здание, а визит отложим на потом, — принял я решение и тут же озвучил его Николаю, который только кивнул и прибавил газу.

Подъехав к условной границе квадратов, мы с удивлением обнаружили, что проезд нам перегораживает шлагбаум, и вообще, как раз-таки наполовину магический, наполовину технологический пропускной пункт исправно работал. В груди шевельнулось неприятное предчувствие, и когда Николай открыл дверь, чтобы выйти из машины и попробовать разобраться, я крикнул.

— Не открывай! Домой быстро! — вот только все мои слова потонули в самой настоящей пулеметной очереди. Наполовину вылезшего Николая забросило обратно в машину, а я максимум, что сумел сделать, это сползти на пол, сжавшись там в компактный клубочек.

Вечер явно перестал быть томным. Пулемет замолчал. Я, подождав еще немного, приоткрыл дверь и выполз наружу, сразу же спрятавшись за машиной. Теперь нужно было открыть переднюю пассажирскую дверь и как можно быстрее проверить, машина все еще на ходу или уже все? И если на ходу, то валить отсюда со всей возможной скоростью!

Глава 4

— Извини, приятель, — я вытолкнул тело Николая наружу, предварительно вытащив из кобуры штатный пистолет и запасную обойму, и закрыл дверь. Все это я проделал, практически распластавшись на сиденье. Рука протянулась к замку зажигания, повернула ключ и… стартер сделал пару оборотов и сдох, похоже окончательно. Черт! Что же делать? Отползать назад, становясь отличной мишенью, или попробовать пробиться вперед под прикрытием машины?

Стрельба по какой-то причине не возобновлялась, и это давало слабую надежду на то, что у стрелка кончились патроны.

Повторив маневр по вылезанию из машины, я на мгновение замер, затем медленно пополз к переднему правому колесу и выглянул из-за него. Шлагбаум стоит, идентификатор горит зеленым, стрелка не видно. Прикинув траекторию полета пуль, я внимательно принялся рассматривать то место, откуда теоретически стреляли. Ни стрелка, ни хоть кого-нибудь, кто по идее должен выйти и подойти к машине, чтобы посмотреть, кого они завалили, под прикрытием все того же стрелка, на горизонте не наблюдалось. Да и горизонт становился все краснее, а общая видимость стремительно падала. В таком месте встречать темноту было особенно неуютно. Нужно было хотя бы внутрь защищенного здания попасть, надеясь на то, что в нем есть хоть какое-то укрытие, учитывая столь радужный прием. Сомневаюсь, что гостеприимные хозяева каждый день с наступлением сумерек остаются без защиты на растерзание местной фауны. Самому проверять на себе все городские легенды, в особенности про крысюков, желания у меня не было. Вызвать кого-нибудь на помощь не получалось, ком не подавал никаких признаков жизни, даже меню не вызывалось, словно на территории действовала мощная глушилка. А, между тем, на улице становилось все темнее. До ближайшего здания на соседнем квадрате было слишком далеко, я не успею туда добежать, ловя последние солнечные лучи, но решение нужно принимать сейчас, потом может быть уже поздно. И тогда я решился.

Вскочив на ноги я, петляя, бросился к месту предполагаемой лежки стрелка. Пробежав около сотни метров, словно заяц по минному полю, рефлекторно прикрывая голову руками, я едва не салился в некое подобие окопа, где стоял станковый пулемет и непрерывно щелкал вхолостую, вращая стволами. Ловушка оказалась автоматической, и в пулемете всего-навсего закончились патроны, хотя он сам и продолжал выполнять заложенную в него программу.

— Вашу мать! Гребанные конченные твари! Уроды мамины! — выругавшись, я замер на месте, прислушиваясь к внезапно донесшимся до меня металлическому скрежету. Скрежет шел словно из-под земли, и я, прекратив рефлексировать, бросился бежать к виднеющемуся невдалеке и все еще видимому в лучах заходящего солнца крупному промышленному корпусу.

Первая крыса выскочила на поверхность, снеся телом решетку ливневки, когда я уже открывал тяжелую металлическую дверь, которая вела, как оказалось, в обширный гараж, забитый различными средствами передвижения, разбираться с которыми и искать среди них исправный экземпляр у меня не было времени. Услышав позади себя пронзительный визг, я развернулся, и на мгновение замер на месте, пытаясь осознать, что же я вижу перед собой. Крыса, ага. Тварь была размером с довольно упитанного пекинеса, с горящими синим светом глазами. Понятно, мало того, что огромная, так еще и даром, похоже, может управлять. Правда, пока не совсем понятно каким. Боже, помоги мне.

Всего секунда задержки едва не стоила мне жизни. Крысюк, обладающий, помимо всего прочего, хорошей прыгучестью, взлетел в воздух, явно целясь мне в глотку. Только в этот момент я опомнился и выстрелил практически в упор. Брызнувшая кровь и раздавшийся визг весьма меня порадовали, давая понять, что убить эту тварь все-таки можно, но вот то, что, отлетев в сторону, отброшенный ударом пули крысюк тут же вскочил на лапы и снова приготовился напасть, а по его шерсти побежали миниатюрные электрические разряды, нисколько меня не вдохновило. К тому же, крысюк, отлетая в сторону, задел меня по плечу явно металлическим когтем, разорвав единственный приличный костюм и оставивший глубокую кровоточащую царапину. Одновременно сунув пистолет за пояс, я призвал дар, и, не успев сформировать ничего более приличного, окатил искрящегося крысюка водой, и тут же отпрыгнул в сторону, потому что мой расчет оказался верным, тварь хорошо затрясло, она задымилась, завыла и рухнула на бок, забив лапами. Расчет на то, что дыра от пули разорвала замкнутый электрический корпус и водичка устроила короткое замыкание, сработал. Но тут мне стало не до поздравления себя с первой победой, потому что ко мне подбегал второй и третий крысюки. Второго я перерубил сформированным из водной плети ледяным клинком, опять же во время его прыжка, а третьего рубанул, когда тот с урчанием начал пожирать еще дымящуюся и, кажется, все еще живую тушку своего первого неудачливого родича.

Шорох со всех сторон нарастал, и я не стал ждать, когда на меня навалится полноценная стая, а юркнул за дверь, навалившись на нее что есть силы, захлопнул, как раз в тот самый момент, когда послышался громкий удар крепкого тела о металл. Мне даже показалось, что в металле двери появилась вмятина, настолько удар был силен.

Прекрасно понимая, что дверь не задержит надолго тварей, которые прекрасно могут пробраться внутрь здания по канализационным трубам, и по воздухоносным шахтам, я бросился бежать, ища глазами хоть какой-нибудь выход. По стене наверх вела металлическая лестница, заканчивающаяся очередной металлической дверью. Пол под ногами ощутимо вздрогнул, непрозрачно так намекая, что времени на раздумья практически не остается, и нужно пользоваться тем, что имеется. Я успел поняться на лестницу и уже закрывал за собой дверь, когда пол в гараже словно взорвался изнутри и внутрь хлынула черно-серая масса. Их было не так чтобы много, но даже десятка было бы достаточно, чтобы от меня остались лишь воспоминания. Оставаться историей мне не хотелось, наоборот, в последнее время отчаянная жажда жизни захлестнула меня с головой. Боюсь, это именно она подталкивала меня на совершение опрометчивых поступков, которые в любой момент могли закончиться как раз-таки моей незапланированной гибелью. Вроде вот этой. Что стоило послушать Николая и не пытаться заезжать на территорию этого сраного квадрата? А, с другой стороны, откуда бы я тогда узнал, что квадрат заброшен? Оглядевшись по сторонам, я обратил, наконец, внимание на то, что в светлом, покрытом белым, на вид напоминающим пластик, коридоре, освещенным светящимися панелями потолка, присутствуют многочисленные следы поспешных сборов, я бы даже сказал, следы бегства. По полу были разбросаны какие-то бумаги, подобрав одну из которых, я увидел, что это товарная накладная на доставку чего-то под названием «прессованная пыль адамантинов». Кап, по руке от пореза потекла капля крови и капнула на накладную. Надо какую-нибудь аптечку найти, чтобы кровь остановить. Рука заныла, а указательный палец непроизвольно дернулся, создавая болезненные ощущения похожие на удар током. На несколько секунд замерев, я сосредоточился на ощущениях, но вроде ударов больше не повторилось. Оглядевшись по сторонам, я прищурился. Свет был белый, резкий и абсолютно неестественный, режущий глаза и не дающий внимательно присмотреться к окружающим предметам. Зато он отгонял крысюков, на которых свет действовал весьма отрицательно. Так что, в самом плохом случае, сяду посредине этого коридора и дождусь рассвета. Но пока можно было поискать более подходящее место для коротания времени, в котором я сумел бы найти хоть что-то, что пролило бы свет на эту непонятную в целом ситуацию, а самое главное на то, чем здесь все-таки занимались под странным названием концерна «Маготех». К тому же, у меня появились сомнения насчет законности нахождения этих товарищей на территории данного корпуса, потому что Николай говорил в категорической форме о том, что данный квадрат все еще продается.

По обе стороны коридора располагались двери, которые практически сливались с белыми стенами, и были сразу незаметны. Подозреваю, что какие-то из них ведут на лестницу, или в переходы, по которым можно попасть в другие части огромного корпуса, вот только я сомневаюсь, что выходить туда сейчас — это хорошая идея. Надеяться на то, что лестничные пролеты и переходы хорошо освещаются, в том положении в котором я находился, было глупо и самоуверенно. Коридор вильнул, заворачивая под прямым углом. Я остановился и быстро пошел к самому началу. Судя по всему, этот коридор огибает помещение гаража по периметру, наподобие галереи, и чтобы хоть чем-то заняться, я решил начать открывать все двери, какие здесь имеются, чтобы найти уже эту гребанную аптечку, потому что рука начала болеть сильнее, а эти странные импульсы, похожие на удары током возникали все чаще, да поискать хоть что-то помимо разбросанных по полу накладных не помешало бы.

Толкнув первую дверь, я сразу же закрыл ее, потому что в помещении было темно, а по потолку слышался явный скрип и взвизгивания.

— Черт бы вас побрал, твари, — прошипел я, отпрыгивая на всякий случай от двери. — Найти бы ваше гнездо, да напалмом всех сжечь!

Следующий десяток дверей тоже принес разочарование в виде темноты и шорохов, словно твари шли за мной по потолку и ждали удачного момента, чтобы напасть. Хотя я и не исключаю такую возможность. Когда я открыл двенадцатую по счету дверь, то при открытии зажглось тусклое дежурное освещение. Шорох на потолке замер, а затем возобновился с новой силой, как будто крысюки искали возможность погасить этот хоть и тусклый, но все же неприятный для них свет, или же они просто бесились в бессильной ярости, от невозможности что-то предпринять. Я невольно поднял взгляд к потолку. Так и есть, труба воздуховода весьма характерно подрагивала, прогибаясь под тушами крысюков, которые, тем не менее, не делали пока попыток выбраться из нее.

Мой взгляд снова метнулся к стене, расположенной сразу напротив двери, в проеме которой я стоял и разглядывал висящую на стене аптечку с универсальным красным крестом посредине.

Я сделал небольшой шаг, пересекая границу комнаты. Дверь за моей спиной сразу же начала мягко закрываться, а шум на потолке заметно усилился. Выдохнув и призвав дар, я бросился бегом к стене, сорвал аптечку и сразу же понесся обратно. Все действие заняло пару-тройку секунд, но даже этого хватило тварям, чтобы попытаться добраться до такого вкусного источника питательных веществ в моем лице. Они прорвали трубу как раз передо мной. Посыпавшись вниз, громко вереща при этом, потому что даже того неяркого света, который испускал дежурный светильник хватило, чтобы их шкуры начали тлеть. Но и это крысюков, которых было три крупные, жирные особи не остановило. Они рванули ко мне одновременно, а на потолке тем временем раздался звук многочисленных лап, бегущих в направлении прорыва.

Я замахнулся, призывая ледяное лезвие, как в первый раз, и чуть не вскрикнул от боли. В том месте, где был парез вспыхнула просто адская боль и прошла волна, сокращая все видимые взглядом мышцы, словно все нервные окончания в одночасье закоротило. Несмотря на боль и судороги, призванное лезвие не исчезло, а у меня не оставалось больше времени, чтобы придумать что-либо другое. Сквозь стиснутые зубы, я разрубил двух из лезущих ко мне крысюков пополам, а вот третью тварь пришлось отшвырнуть в сторону ударом простой водной плети, потому что, как оказалось, долго удерживать воду в состоянии льда, я пока не мог. Только не понятно по какой причине, то ли из-за боли, то ли из-за своей нетренированности.

Благо до двери оставалось буквально полшага. Перепрыгнув через половину сучащего лапами крысюка, в очередной раз поражаясь его живучести, я выскочил за дверь, захлопнув ее и, прислонившись спиной, сползая вниз. Помимо всего прочего от интенсивных движений вновь открылась царапина на руке, из которой довольно обильно вытекала какого-то неестественного практически черного цвета кровь. Я принялся, не вставая с пола, стягивать пиджак, снимать жилетку и рубашку, чтобы уже оценить масштаб произошедшей катастрофы.

Царапина была нехорошая. Даже не столько царапина, сколько вырванный кусок кожи с довольно глубоким порезом, уходящим вглубь, из которого вытекала черно-зеленая воняющая гнилью жидкость. В том месте, где кожи не было одновременно с толчками вытекающий зловонной жижи, пробегали небольшие электрические импульсы, которые были видимы глазу и напоминали те, которые были на первой твари, оставившей мне на память это не слишком эстетичное украшение. Видимо, когда я активирую собственный дар, то каким-то образом происходит локальное замыкание, от чего ток или что бы это не было, буквально коротит нейро-мышечную передачу импульсов в моей собственной руке. Уж не знаю, чем пропитаны когти этих тварей и какой именно дар был в них вшит двинутыми учеными, но, судя по всему, под их удары все же лучше не попадаться. Стараясь не обращать внимание на доносящиеся из комнаты, возле которой я сидел, звуки, выпотрошив аптечку, приступил к обработке раны. К счастью, учитывая, что здесь, скорее всего были все же лаборатории, аптечка помимо всего прочего была оснащена универсальным антидотом, позволяющим связывать не только органические яды, но и комбинированные с магическими. Когда я нанес желтую субстанцию прямо на рану, после того как промыл обычной перекисью, стало заметно легче. Уж во всяком случае, рука перестала дергаться, а электрических импульсов больше заметно не было. Заклеив рану какой-то херовиной, внешне напоминающей кусок кожи, которая тут же начала спаиваться со здоровой тканью, закрывая порез, я встал и начал одеваться. Пока у меня остается надежда выбраться отсюда, я не собираюсь разбрасываться ничем, даже жилеткой. А тем временем, за дверью, судя по звукам, шел пир. Вот только крысюков половинчатых я оставил там не слишком много, чтобы остальные так долго веселились. Значит, свет вредил им больше, чем я предполагал, но это не останавливало другие особи в относительной безопасности трубу, и они ныряли на пол, чтобы добить и сожрать родича, и в свою очередь стать жертвой для следующего крысюка. Надеюсь, они там все друг друга перебьют. Вот только, пожалуй, это всего лишь мечты.

Одернув пиджак и поправив пистолет, я направился исследовать коридор дальше, чувствуя, как накатывает усталость. Руку приятно холодило и даже небольшие намеки на боль уходили, оставляя после себя опустошенность и облегчение. Хотелось лечь и поспать, вот прямо посреди коридора, но я сдерживался изо всех сил в надежде найти выход.

Несколько раз открываемые двери вели туда, куда я и предполагал — в крытые полутемные галереи, соединяющие гараж с остальными корпусами комплекса, и входить в которые вот прямо сейчас не хотелось просто категорически. Также как не хотелось заходить на лестничные пролеты, чтобы начать восхождение по темным лестницам куда бы то ни было.

Мне повезло в самом конце. Когда я уже обошел галерею по кругу, и оказался у противоположной от того места, где я белкой взлетел наверх стены, мне попалась комната, полностью освещенная тем же режущим глаза, как и в коридоре, светом.

Это было хоть какое-то разнообразие в череде одинаковых темных провалов. По потолку кто-то пробежал, но очень быстро, стараясь не задерживаться у опасного места.

Я прошел в комнату и остановился посредине. Комната была практически пуста, лишь посредине стоял массивный стол-тумба с несколькими ящиками, да пара стульев вокруг него. На столе лежали забытые кем-то ключи от мотоцикла. Взяв их, я подошел к широкому окну и, приложив руки к стеклу ребрами ладоней, создав таким образом некоторую защиту от света, посмотрел вниз на раскинувшийся подо мной гараж. Да так и есть, мне не показалось, когда я осматривался, то заметил лишь один мотоцикл очень похожий на те, что я видел в своем мире. Даже шлем-гермак висел на правом роге передней вилки. Оторвавшись от стекла, я подошел к столу. Ящики были пустыми, из них выгребли все подчистую, кроме пары скрепок, одиноко болтающихся на дне, да в одном из ящиков нашелся кусок бумаги, оторванный от целого листа. Словно он за что-то зацепился и его вырвали, потому что время поджимало настолько, что аккуратно вытаскивать застрявший лист просто не имело смысла.

Повертев клочок бумаги в руке, я уже хотел бросить его обратно в стол, и закрыть ящик, но тут увидел надпись, которая привлекла мое внимание.

«Эксперимент вошел в стадию з…. Передать Савел… Адамантины раб…»

Что за… я еще раз перечитал надпись. Это было похоже на запись, сделанную в рабочем лабораторном журнале. «Савел…» — это случайно не Владимир Савельев, мой драгоценный папаша, который, похоже, со скуки на все руки.

Спрятав бумажку в карман, я задумался. Нужно как следует здесь все обследовать. Особенно лаборатории. Интересно, мне хватит ресурсов выкупить тринадцатый квадрат целиком и нанять местных дератизаторов, которые избавят нас от крыс-переростков? Попаду домой и задам этот вопрос Вяземскому и бухгалтеру, который, по идее, должен вот-вот объявиться. Ну а пока, стоит подумать о том, как устроиться здесь на ночл…

Я не успел додумать такую гениальную мысль, как с потолка раздался дикий визг, треск, запахло паленым, разряды побежали даже по стенам, а одна из панелей погасла. Какого хрена эти суки делают?! Снова визг, треск и еще одна панель перестала озарять комнату нестерпимо режущим глаза светом. Такое ощущение, что крысы намеренно бросают кого-то из стаи на панели, и коротят их, выводя из строя, ценой жизни неудачливой особи. Неужели помимо дара этим мутантам еще зачатки интеллекта каким-то образом привили? Или только некоторым из них, типа главным боссам, потому что, судя по раздающемуся оглушительному визгу, сопровождающему тухнущие световые панели, не все разделяли эту великолепную идею. Помотав головой, я схватил ключи со стола и бросился в коридор. Похоже, о ночлеге здесь стоит забыть.

Этот забег до мотоцикла, во время которого я молился про себя, чтобы он оказался в рабочем состоянии, я, наверное, буду помнить всю оставшуюся жизнь. Мотоцикл послушно завелся, а спешно надетый шлем принял на себя выпрыгнувшего из темноты крысюка. В голове зазвенело, словно я был в ведре, по которому стукнули кувалдой, но зато крыс заскользил по гладкому боку шлема, и я сумел его сбросить на пол. Сдав назад, я переехал прыткую тварь и, газанув, рванул к двери. К счастью, она была настроена на автоматическое открытие при приближении транспорта. А еще мне бешено повезло, что крысюки потопали за мной наверх, оставив в засаде только ту самую особь, которую я раскатал по бетонному полу гаража.

Выскочив на улицу, я ходом проехал по еще одной крысе и поехал по подъездной дороге, набирая скорость. Пролетев мимо все еще вращающегося пулемета и мимо моей покореженной машины, я остановился и потратил с полминуты, чтобы затащить тело Николая, которого по какой-то причине крысюки пока не нашли, в машину, чтобы не оставлять им на съедение. Когда я снова вскочил на мотоцикл, то увидел, что за мной организована полноценная погоня, насчитывающая десятки три крысюков. Напоминая самому себе дудочника из Гамельна, я ехал по дороге, пригнувшись в седле мотоцикла, чтобы уменьшить сопротивление ветра. Вот так в сопровождении я проехал три заброшенных квартала, пока, наконец, не вырвался на освещенный участок, на котором начинался обитаемый сектор. Крысы взвыли и тут же отступили обратно в тень, а на моем запястье вспыхнул синим огнем ком. Остановившись, я стянул шлем и дрожащей рукой провел по вспотевшему лбу, после чего активировал прием вызова.

— Тебя где черти носят? — Эльза была закутана в пеньюар, и, несмотря на то, что голограмма была синей, выглядела как мечта онаниста. — Ты вообще соображаешь, какой уже сегодня день? Сава, что ты молчишь? Ты выглядишь, как будто из свинарника выполз!

— Да неужели, — я оскалился. — Всего лишь из борделя, дорогая. Мы еще не женаты, а у меня, как оказалось, есть определенные потребности.

— Сава! — я, провел рукой над комом, вырубая его. Затем быстро, чтобы не забыть в утрешней суете набрал номер Вяземского.

— Виталий Владимирович, мы беспокоились. Ком Николая тоже не отвечает… А почему вы в таком виде?

— Потому что я попал в полную жопу экспириенсов! Николай погиб, а машина, похоже, не подлежит восстановлению. Их нужно будет утром забрать с границы тринадцатого промышленного квадрата. И да, Кирилл, выясните, мы сможем его приобрести без вероятности пойти по миру? Ответ мне нужен уже завтра к вечеру. Я скоро буду дома, — и, отключившись, я завел мотоцикл, вернув гермак на голову, и быстро покатил в сторону дома. Надеюсь, топлива хватит, как и моего чувства направления и того, что я вроде бы запомнил дорогу домой.

Глава 5

Мне повезло. Я не заблудился, меня никто не остановил, хотя, наверное, это было немного странно: парень в классическом костюме на мотоцикле и в закрытом шлеме несется по городу, периодически забивая на все правила дорожного движения, о которых я, в принципе, в этом мире ничего не знал. Благо, мотоцикл не трамвай, при особой сноровке можно проехать где угодно. Как бы то ни было, домой я попал примерно через час без особых приключений.

Стоя под душем, я долго лил на себя горячую воду, разглядывая обработанный порез, уже практически незаметный под той перевязочной нашлепкой, что я нашел в тринадцатом квадрате. Тугие струи воды и пара обволакивали тело. Закрыв глаза, я растворился в этих ощущениях, уносящих тревогу, усталость и опустошенность, вызванную нелепой гибелью Николая. Сейчас я смог заново представить себе расположение всех объектов: шлагбаум, пулемет, в спешке брошенное здание. Ловушка грубая, примитивная, поставленная на любого, кто попробует сунуться внутрь. Причем, поставлена она была до того, как здание покинули. Этот блядский пулемет установили, чтобы задержать незваных гостей, чтобы тем, кто обосновался в комплексе дать лишнее время и не просто уйти, а забрать с собой все, что было более-менее ценным и компрометирующим их. И уходили они не на машинах, гараж, заполненный вполне приличными тачками, ясно указывал на то, что бегство прошло другим путем. Каким? И кого они опасались, потому что этот кто-то так и не пришел, чтобы их остановить. Он не пришел, а ловушка осталась, и сегодня на мою беду сработала, убив очень неплохого парня. Но я ни к чему за целый день так и не приблизился. Только прибавилась куча вопросов. Надеюсь, утро принесет ответы хоть на несколько.

— Сава, ой, извини, — я резко открыл глаза и увидел Эльзу, которая смотрела на меня немного затуманенным взглядом. Судя по всему, она спала, а я… А я идиот, потому что мне так сильно захотелось принять душ, что я просто завалился в первый попавшийся, не дойдя до своих комнат, где у меня был отличный санузел с ванной, размером с не самый маленький бассейн. Этот же душ был совмещен с туалетом, точнее, с ванной, рядом с двумя комнатами для гостей, одну из которых, похоже, отдали Эльзе. Встав по нужде, Эльза зашла в ванную, чтобы руки помыть, а тут я, который в порывах воссоединиться со своей родной стихией, элементарно забыл закрыть за собой дверь. — У тебя глаза светятся, — прошептала она.

Я же видел перед собой очень красивую девушку, на которой был надет полупрозрачный пеньюар, и меня накрыло ощущение того, что я уже давно… никогда в этом мире не был с женщиной.

Повернув ладонь, и задав кистью направление, я двумя упругими струями подхватил ее за талию и втащил к себе. Эльза ойкнула, но моя магия, находящаяся в родной стихии, не давала ей шансов даже попробовать освободиться, чего девушка даже не подумала сделать. Вода практически сразу сделала ее одежду полностью прозрачной, и я жадно потянулся к ней, но тут же ойкнул, когда Эльзя провела рукой по моему обнаженному плечу. Оказывается, рана, которую нанесла мне проклятая крыса, все еще болела даже под слоем искусственной кожи и целебными потоками воды.

— Что с тобой? — прошептала Эльза практически мне в губы. — Тебе больно?

— Я ранен, а Николай убит, а в остальном это был почти ничем не запоминающийся день.

— Позволь мне помочь тебе помыться, — Эльза протянула руку, чтобы взять с полки шампунь, при этом мокрая ткань так сильно натянулась на ее груди, что я тихонько застонал, обхватив ее за спину и прижимая к себе все теснее.

Легкая пена в моих волосах и ее руки, зарывшиеся в мои волосы. Я закрыл глаза, позволяя Эльзе мыть мне голову, чувствуя, как вода ласкала нас обоих, приводя во все большее возбуждение. Губы Эльзы на моем подбородке. Я потянулся к ней и уже коснулся ее губ своими…

Пшш-ш-ш… Кап-Кап. Пшш-ш-ш…

Вода вокруг нас исчезла. Вот только что текла из лейки душа, а теперь ее нет. Эльза словно очнулась, выйдя из транса.

— Сава, мать твою! Какого хера ты творишь? — прошипела она не хуже, чем проклятая труба в одночасье лишенная воды.

— Мне казалось, что тебе это нравится, — я пытался открыть глаза, но чертова пена, которая все еще оставалась на моих волосах, не давала этого сделать. Она щипалась даже сквозь закрытые веки и не было никакой возможности ее убрать, потому что для этого нужно было открыть глаза и взять полотенце, но как это сделать, если в этом случае пена сразу же устремляется в глаза?

— Ты воспользовался даром, чтобы переспать со мной, — продолжала шипеть Эльза.

— Нет, вовсе нет, — я попробовал оправдаться, вот только у меня получалось не очень, все-таки я воспользовался даром, чтобы переспать с ней. — Эльза…

— Да пошел ты, — и она оттолкнула меня, да так, что я поскользнулся и шлепнулся на кафельный пол. — Ты ничуть не лучше, чем был тот же Валя Лосев.

Я скорее почувствовал, что она ушла, потому что стало как-то холоднее.

— Оу-у-у, — наконец, я сумел выразить всю несправедливость этим миром в стоне. К рези в глазах прибавилась боль в руке, которую я, если и не сломал, когда падал на пол, но сильно ушиб, это точно.

Вдобавок к уязвленному самолюбию и довольно болезненной неудовлетворенности, разбавленным болью в руке и резью в глазах, добавился сильный гул в голове. В глазах потемнело и не только пена была тому виной. В этот момент я очень сильно поблагодарил Эльзу, за то, что она меня толкнула, потому что в противном случае, я просто завалился бы сейчас, и не думаю, что это было бы менее безболезненно, потому что башку я бы себе точно разбил.

— Пеший. Один. Двор. Кочка. Любимый. Юнга. Час. Итог. Разное. Если. Зонт. Облако. Найти. Атом. Торт. Орда. Руки. Ыру. Компас. Кокос. Омут. Мать. Утка.

— Замечательно, охренительно замечательно, — проблеял я, чувствуя, что отрубаюсь. Но, прежде, чем отъехать в мир грез, я с трудом перевел, что мне только что приказали сделать. — «Подключи резонаторы к кому»? Что такое резонаторы, и как мне их подключить? — И тут из лейки душа на мое лежащее на полу и дрожащее тело полилась теплая вода, которая тут же принялась за мое лечение, и следующий образ, который возник у меня в голове я смог перенести без ощутимых последствий, даже не залив все вокруг кровью, которая хлестанула из носа, во время первого, так называемого контакта.

Резонаторы — это, оказывается, те палки, которые я вытащил из подвала для тренировки. А подключить их к кому, означало взять несколько адамантинов, которые абсолютно точно в доме имелись, все-таки нам принадлежала шахта, в которой эти неадекватные камни добывали, и разместить в определенной последовательности с палками, ну и внутри получившегося натюрморта должен был лежать ком.

Кряхтя, как столетний дед, я поднялся на ноги, смыл-таки злополучную пену, и направился уже в свою комнату, назло всем не одеваясь, а обмотав бедра полотенцем. Я в своем доме, кому не нравится, могут выметаться.

В спальне, в одних трусах, я составил конструкцию, которую словно залили мне в мозг и положил туда ком. Сначала ничего не происходило, затем по очереди вспыхнули и погасли палки, утратив при этом свой серебристый блеск, а затем ком звякнул, но звонивший не определился, только цифра один светилась на панели. Вот только абонентов с одной цифрой в номере не существует. Подняв ком, я активировал прием звонка. Голограмма была синей, но даже она не могла скрыть красоты этой женщины. При этом сама система утверждает, что я вот так подсознательно хочу ее видеть.

— Я нашла способ связи, — сказала женщина.

— Я понял, — я смотрел на нее, пытаясь понять, а куда моя проекция уходит.

— Завтра поговорим. Теперь тебе нужно немного отдохнуть. Предстоит тяжелый день.

— Это точно, — я зевнул и закрыл глаза, сразу же провалившись в сон, подозревая, что спать мне осталось где-то пару часов.

Проснулся я сам, словно от толчка. Просто открыл глаза, разглядывая потолок, и отмечая, что в комнате, несмотря на задернутые плотные шторы, уже достаточно светло. Сразу же, как только я проснулся, дверь отворилась и в комнату вошел Денис Борисович. Пройдя к окну, он одернул шторы, впустив в комнату солнечный свет. Заметив, что я проснулся и молча наблюдаю за ним, дворецкий слегка наклонил голову в знак приветствия и молча вышел из комнаты.

— Все-таки жизнь аристократа имеет, кроме плюсов еще и минусы, — пробормотал я, гипнотизируя взглядом дверь, потому что не был уверен в том, что ко мне не вломится кто-нибудь еще. — Например, никакой защиты личного пространства. Ни вздрочнуть по утрам, ни еще какое-нибудь безобразие сделать, обязательно кто-нибудь заявится в процессе и все обломит.

Продолжая бурчать, я начал приводить себя в порядок. Долго стоял перед душевой кабинкой, но в итоге решил, что ночного душа вполне достаточно, и ограничился простым умыванием.

В шкафу у меня висел еще один костюм, и это было хорошо, потому что я не был уверен, что вчерашний можно починить так, чтобы не было заметно, а это означало только одно — костюм придется сдавать в утиль. Жаль, я уже к нему даже как-то привык.

На этот раз в дверь стукнули хотя бы приличия ради, прежде чем она отворилась и вошла Эльза. Черный костюм сидел на ней просто отлично, и да, я, кажется, начинаю понимать прикол узкой юбки, прикрывающей колени — на самом деле, это безумно эротично, даже странно, что я этого раньше не замечал.

— Пора выдвигаться к крематорию, — сухо проговорила Эльза, окинув меня взглядом и сочтя приемлемым для предстоящей церемонии. Вот только, на чем мы поедем? Вряд ли у меня машина самовосстанавливающаяся.

— На мотоцикле поедем? — я задал вполне нормальный вопрос, учитывая обстоятельства, и не следует меня прожигать таким злобным взглядом.

— Папа прислал лимузин, — сухо обронила Эльза и пошла к выходу. Надо же, какой замечательный папа, обо всем и всех позаботился, просто чудо, а не тесть. Я непроизвольно сжал кулаки. Спокойно, Сава. Бойнич желает тебе только добра, ведь иначе он не попадет на свою заветную шахту. Вот только…

— Откуда твой отец узнал о проблемах с моей машиной? — я схватил Эльзу за предплечье, разворачивая ее лицом к себе. — Это произошло ночью, он не мог…

— Если ты думаешь, что ему есть дело до твоей машины, то ты глубоко заблуждаешься, — Эльза попыталась вырвать руку, но я держал ее крепко. — Лимузин — это оговорённое заранее условие, чтобы все прошло по высшему разряду. Отпусти, ты мнешь мой костюм!

Наши взгляды скрестились, только что искры не сыпались, и не слышно было звуков, бьющихся друг о друга клинков. О, да, мы будем просто идеальной парой. Будем жить долго и несчастливо, пока однажды не сдохнем в один день, скорее всего, прикончив друг друга. Я медленно отпустил ее руку, и Эльза, вскинув голову, вышла из комнаты, оставив меня с неразрешенной задачей: я ее все-таки хочу, до помрачнения, или ненавижу до такой степени, что с удовольствием свернул бы шею? Хороший вопрос, на который я пока не нахожу ответа. Правда что ли в бордель податься? Продолжить славную традицию Савельевых, так сказать, главное, так же позорно там не умереть. И, что весьма существенно, никого и не удивит такой вот мой демарш, так зачем себя мучить?

Выйдя из комнаты, я столкнулся на лестнице с Юрчиком, который о чем-то шепотом разговаривал с Гаврилой Петровичем. Услышав мои шаги, он прекратил свои перешептывания и, бросив в мою сторону злобный взгляд, быстро спустился по лестнице вниз, к счастью, на своих двоих, а не на самокате с гравидвигателем.

— И о чем вы так мило беседовали с Юрием, дядя? — произнес я скучающим тоном, с трудом себя сдерживая, чтобы не послать Гаврилу вещички вместе с Юрчиком собирать, если он по своей неосмотрительности этого еще не сделал.

— Всего лишь об его перспективах остаться в этом доме, который для нас с ним уже стал родным…

— Нет, — я остановился напротив Гаврилы, чувствуя, что эти мои родственнички настолько выводят меня из себя, что во мне начинает непроизвольно призываться дар. Дядюшка, видя, как загораются мои глаза, отшатнулся. Похоже, что у него самого, да и у Юрчика с даром слабовато. Может быть поэтому их и попросили Грачевы не мозолить глаза в клане? Ну а что, когда я читал про устройство этого мира, то нашел весьма интересную статью, в которой было проведено сравнение между нашими кланами и кланами Японской империи. Например, там, принадлежность к какому-либо клану определялось наличием дара. Нет дара — гуляй. Прослойка «вольных» в Японской империи чрезвычайно велика, и в ней нет ни одного одаренного. Это низший слой общества. Они не могут ничего добиться в жизни, их просто не пускают наверх. Удел «вольных» быть обслугой. Странно, что там все еще нет никакого намека на бунт, потому что вряд ли такое положение дел многим нравится. С другой стороны, у нас вот, например, целые кланы вполне процветают, во главе которых стоят неодаренные. Но тут мы, и под «мы» я имею в виду старую аристократию, сами виноваты. Так что не на кого пенять. А вот Грачевы может быть захотели уподобиться японцам, и попросили освободить помещения паршивых овец. Или я себя накручиваю? Хотя, Василий, отец Юрчика, должен быть в крематории. Можно будет у него и спросить.

Обогнув застывшего дядюшку, я спустился по лестнице вниз и уже спустя минуту ехал в лимузине в маленькую семейную часовню, с клановым крематорием.

Вообще в этом мире было весьма интересно представлено с кладбищами — их попросту не было. У каждого клана существовало специально отведенное место с часовней, ритуальным залом, в котором можно было попрощаться с покойным, большой поминальной залой, камерой крематория и, так называемой, усыпальницей, где в нишах за памятными досками располагались вазы с прахом. В те времена, когда крематориев еще не было, покойных просто сжигали на кострах на специальном дворике. Да и сейчас именно я поднесу символический факел к газовой камере, чтобы запалить поминальный костер. Прах к праху, как говорится.

Как бы Эльза не относилась ко мне, церемонию она действительно обставила по первому разряду. Мама лежала в прощальной зале, как живая. С помощью специальных чар, маги смерти слегка притормозили естественное разложение тела.

Согласно протоколу, я прощался последним. Долго стоял, глядя на родное лицо, потом наклонился и поцеловал ее в лоб. Не знаю, принято тут это или нет, но в этот момент мне было плевать на все условности.

Выпрямившись, я нажал на кнопку и стол, специально сделанный для нее, покатился прямиком в камеру. Зашипели открывшиеся краны, заполняя камеру газом, а ко мне подошел служитель кланового крематория и протянул символический факел, который я должен опустить в специальный желоб, от которого огонь устремится в камеру.

Когда все было кончено, и я торжественно поставил в нишу вазу с прахом, вся толпа, а народу собралось очень много, и я практически никого из них не знал, направилась в поминальный зал. Вот тут все было просто. Длинные столы, уставленные традиционными поминальными блюдами, разложенными на меленькие тарелочки. Никаких стульев. Скорбящий подходил к столу, брал тарелочку, на каждой из которых был совершенно одинаковый набор угощений, и подходил ко мне, чтобы выразить соболезнование. Я же в это время стоял возле выхода, принимал соболезнования, и человек сваливал в дверь за моей спиной. Вот и все поминки.

Людей было много. Они подходили, говорили какие-то слова, уходили. На столах оставалось все меньше и меньше тарелочек. У меня затекла спина, и, судя по ощущениям, мы здесь находились уже несколько часов, каждую минуту из которых я простоял на своих двоих. Слегка поменяв положение тела, я покосился на стоящую рядом со мной на правах невесты Эльзу. Все-таки я не могу ею не восхищаться. Она провела всю церемонию рядом со мной, и стоять ей приходилось на высоких тонких каблуках. Но ее лицо неизменно выражало скорбь и задумчивое спокойствие, столь уместное здесь на похоронах. Вот что значит воспитание. Ей бы императрицей стать, а не женой главы задрипанного клана, в котором ее таланты, скорее всего, останутся невостребованными.

Народа в зале становилось все меньше. Ко мне подошел плотный рыжеватый тип, который рассыпался в соболезнованиях, а затем резко наклонился вперед и прошептал.

— Я жду вас в вашем лимузине. Поспешите, а то, может так получиться, что нам не удастся поговорить, слишком уж много желающих мою шкуру над своим камином повесить. — Я с удивлением посмотрел ему вслед. Да это же Волков, собственной персоной. А я, если честно, уже совсем забыл о том, что мы должны встретиться. Слишком уж много всего произошло за неполные сутки. Я бросил взгляд на зал. Бойнич, Любаша и дядя Вася, вот и все, кто остался.

— Будет слишком неприлично, если я уйду? — шепотом спросил я у Эльзы. Она проводила взглядом Волкова и покачала головой.

— Здесь только самые близкие друзья остались и родственники, так что мы все равно поедем все вместе домой на поминальный обед. Ты вполне можешь отлучиться по делам.

Я кивнул и вышел вслед за рыжим. Где он говорил будет меня ждать? В моем лимузине? Ну, допустим, лимузин не мой, а Бойнича, но, возможно, так даже лучше. Послушаем, что он мне может сказать, и я решительно направился к сияющей черной машине, стоящей неподалеку. Пока я шел к назначенному месту встречи, несколько раз недоуменно огляделся по сторонам. Было слишком тихо, и эта звенящая тишина зарождала где-то внутри меня волну беспокойства. Не увидев ничего подозрительно, я тряхнул головой, отгоняя наваждение, и потянул пассажирскую дверь машины на себя. Раздался оглушительный взрыв, волной которого меня отбросило назад. Боли, на удивление, я не ощутил, и сквозь уплывающее сознание смотрел, как быстро начал исчезать огонь с, за считанные секунды прогоревшего, лимузина Бойнича.

Глава 6

Наконец-то, после череды просто фантастической херни, которая свалилась на меня с той самой минуты, когда банда мудаков захватила школу, повеселившись в ней как следует, начало происходить хоть что-то, что начало проливать свет на муть этого стремного болота.

Вот уж не думал, что скажу спасибо дяде Гавриле и Юрчику. Правда, это «спасибо» сопровождалось лично у меня ударом в область печени конкретно Юрчику, но они все равно молодцы. Жадные, хитровые… хм, считающие себя самой умной плесенью на помойке, в которую, как оказалось, лет этак десять уже превращался мой собственный клан, и моему папуле надо бы сказать отдельное мерси за это, вот только поздно. Как и все гении, он был увлечен своими идеями и проектами и клал с большим прибором на дела клана, который под этим тлетворным влиянием морально разложился. Мать пыталась что-то сделать, но ее тупо посылали на хер, а она была слишком слаба, чтобы взять биту для игры в лапту или как тут ее аналог называется, я уже и забыл, и отхерачить пару-тройку недоумков во благо клана. Может мы бы и не сидели в такой заднице, если бы у кого-то хватило наглости и решительности навести уже порядок. У меня хватило. Я даже на время выпал из новостей страны, потому что внутриклановые разборки — это я вам скажу, очень впечатляющее зрелище. После смерти Волкова до начала занятий в школе, которые планировались начаться после окончания траурных мероприятий, оставалось где-то полторы недели, за время которых я и принялся входить в роль главы хоть маленького и политически пока неактивного клана. Как я понял из объяснений Бойнича, некоторым учащимся, которые единолично стали представлять свой собственный клан просто дали элементарно время, чтобы хоть немного со всем разобраться и назначить поверенных на время своего отсутствия, чтобы клану по миру не пойти, а остальных просто подгребли под одну гребенку, чтобы учебные планы, видимо, не нарушать и не подстраиваться под наше гордое меньшинство. Хотя оставаться вне защитного периметра школы, который доработали и переработали, становилось с каждым днем все опаснее. Взрывы и не только машин происходили уже в ежедневном режиме, и в столице была еще не самая мрачная обстановка.

— Виталий Владимирович, подходы к основному корпусу очищены, — голограмма Вихрова мигнула и погасла, я же кивнул, поправил броню, этакий сплав бронежилета и старинной кольчуги из моего мира, наполненный магией по самое не могу, и, пригнувшись, побежал к той самой точке, где когда-то стоял пулемет. Сейчас проходила плановая зачистка периметра от крысюков, и я, хоть и не лез в передние ряды, но старался держаться поблизости от основной группы, чтобы первым обшмонать лаборатории производственного корпуса квадрата тринадцать, который теперь принадлежит мне, и в котором, я просто уверен, найдется львиная доля ответов на все мои вопросы, непосредственно касающихся этих все еще неясных волнений в стране.

Группа Вихрова пошла в гараж. Ну а я вот здесь постаю, в стороночке. Нечего лезть вперед и рисковать, я и так здесь в прошлый свой визит здорово рискнул.

Когда меня отшвырнуло взрывной волной от машины, первой мыслью было: «Ну что за криворукое убожество заминировало машину, если даже случайного пассажира, то бишь, меня, так слегка зацепило? А ведь должно было размазать тонким слоем по дороге». Когда же уже через пару минут я очухался, встал на четвереньки и подполз к выгоревшему и теперь представляющему собой весьма печальное зрелище лимузину, то увидел весьма неаппетитную картину замершего на сиденье и обгоревшего почти до состояния голой кости трупа. Одинокая рыжая прядь, непонятно как уцелевшая на голове не дала повода для мучений идентификации, и рука сама собой потянулась к кому.

— Виталий Владимирович, — белокурая нимфа улыбнулась с голограммы во все свои тридцать два белоснежных зуба, а я развернул ком на прием и продемонстрировал ей труп. Она икнула и побледнела, что было заметно даже на голограмме.

— Приступай, немедленно, — прохрипел я, все-таки шандарахнуло меня знатно, и встать на ноги я все еще не мог, не рискуя снова завалиться. Марта проморгалась, вытерла рот, передумав блевать, и даже не отключившись, принялась очень быстро напяливать на себя шлем. Сейчас все зависело от двух условий: хотели убить Волкова или меня, и получилось ли у убийц задуманное?

А к месту происшествия уже бежали люди. Те, кто остался в поминальном зале, водители и телохранители Бойнич, Юрчик вон пробежал, только почему-то не к машине, а от нее, прямиком к авто дяди Гаврилы… Почему-то мой мозг накрепко зафиксировал эту картинку, как оказалось, не зря.

— Командир, здесь гнездо, — я слышал основные переговоры группы и имел представление о том, что творится сейчас в здании. — Ты не поверишь, но они, кажется, пытаются выводить потомство, только оно не жизнеспособно.

— Умные твари. Мочи их всех, — Вихров был весьма сосредоточен. — Пока они не научились потомство жизнеспособное выводить. — В микронаушнике, вставленном в ухо послышался треск, и я даже отсюда почувствовал, как запахло озоном. Похоже, группа немного застряла в гараже, но ничего, пускай работают. Еще только утром, до ночи времени полно.

Дальше началась форменная неразбериха, потому что во взрыве обвинили… Бойнича? Довольно быстро приехавшие представители местного правопорядка как-то очень странно оценили обстановку и… задержали главу клана Бойнича, вменив ему покушение на убийство главы клана Савельевых. Несмотря на протесты и довольно здравые доводы, что в машине, предоставленной Бойничом кроме меня находилась его собственная дочь, никакого эффекта они не произвели, и его увели под белы рученьки в местное отделение контртеррористического управления. И ни охрана, ни Эльза, ни я сам ничего не могли по этому поводу во время той суеты предпринять, хотя в отделение уже слетелась целая стая клановых адвокатов, отрабатывая свои очень немаленькие гонорары. Хорошо, хоть шумихи по этому поводу удалось избежать и, сверив все показания, и допросив моего будущего тестя под приборчиком наподобие детектора-лжи из моего мира, только работающего не на биопараметрах, а каким-то образом подстраиваясь под мозговые волны допрашиваемого, буквально сканируя память на предмет тех событий, которые были интересны местному детективу, используя для этого специальный шлем больше похожий на маску аквалангиста, его попросили подписать кучу бумаг и отпустили, напоив при этом скверным кофе, от которого у Ульмаса разыгралась изжога. Согласие на процедуру допроса Бойнич дал сразу, чтобы быстрее закончить с этим фарсом. Как в последствии выяснилось, после того, как Бойнича отпустили и со всех сторон извинились, обвинить его в голову пришло не кому-нибудь, а дяде Васе, который все время, пока орал на Ульмаса нет-нет, да и поглядывал в ту сторону, куда укатили его брат с сыночком. Это я тоже отметил, пока приходил в себя, но только не сразу свел дебет с кредитом. Все же по голове меня приложило знатно. Вернувшись из участка, в который мы с Эльзой погнали вслед за ее отцом, я сразу решил расставить все точки над ё, как раз очухавшись настолько, что прищурился и, протянув дрожащую руку к главе Грачевых, откуда вышла моя мать, коротко приказал:

— Взять его, — охрана у Бойнича была очень даже, поэтому, не задавая глупых вопросов, дядю Васю скрутили и потащили прямиком в мой дом. А конкретно, в подвал. Ума у него, на радость к нам и к несчастью для Грачевых, не хватило, чтобы свалить в туман, как сделали до этого его не слишком умные родственнички. Дядя Вася героя не стал изображать, и раскололся сразу же, как только я схватил его за горло, и, призвав дар, слегка притопил, благо опыт уже в этом деле у меня имелся.

В процессе нашей не слишком вежливой беседы выяснилась очень интересная деталь: старые кланы, главенство которых когда-то было основано исключительно на даре его носителей, все еще имели вес. И при условии, когда нужно было выбрать виноватого среди неодаренного, хоть сильного клана Бойнич и мелкого несуразного, но имеющего глубокие корни клана Грачевых, выбор пал на Бойнич, хоть и чисто для проформы.

Если опустить лишнюю лирику, то Грачевы потеряли все. Даже дом был заложен какому-то клану из молодых, и в нем позволялось проживать исключительно главе семейства. Уже три года они сидели на шее матери, а ее завещание позволяло в случае моей гибели рассчитывать на определенный гешефт. Тут еще и я начал чудить, и выгонять их из своего дома… В общем, посоветовавшись, они решили меня убрать. И все бы у них получилось, потому что во время похорон не принято смотреть, чем занимаются скорбящие, вышедшие из поминальной залы, вот только эти кретины за каким-то хером в исполнители выбрали Юрчика. У меня только один вопрос возник, а как он сам не взорвался, когда бомбу устанавливал, вместе со всем клановым крематорием и кучей скорбящих? Причем выбрали они из всех способов самый тупой, обычную самодельную взрывчатку, даже без применения магических плетений или элементарного артефакта. Даже если бы все получилось, догадаться, кто проявил такую изобретательность, смог бы даже дегенерат, учитывая какие примочки имеют в загашниках наших спецслужб. Тут уж совсем неясно, кому так крупно повезло, что бомба все-таки сработала в машине, и не в тот момент, когда Юрчик держал ее в своих потных ручонках.

Оставить их в живых я не мог. Просто не мог и все тут. Никакие сантименты тут не играли решающей роли, потому что эти твари посмели осуществить свой план по избавлению от меня на похоронах моей матери, которая была их родной сестрой и тетей. Головорезы Бойнича мне помогли справиться с грязным делом, загрузив трупы в машину, полив все это паленой водкой и подпалив. Несчастный случай, что тут поделать. Во всех правилах всех миров прописано кровью — пьяным за руль не лезь. Эти вот не послушались. Ну что же, бывает.

Дело в управлении было закрыто, нас даже на допрос ни разу не вызвали. Во внутриклановые разборки, как оказалось, доступ спецслужбам был заказан, если не поступало отдельного распоряжения императора или приказа Совета кланов. Совету сейчас было, мягко говоря, не до каких-то там Грачевых с Савельевыми, ну а императора у нас не было. Только вот Грачевы не были представителями моего клана, но Бойнич очень серьезно намекнул, чтобы я про это дело забыл. Остается только гадать от чего и для чего наша милиция в этом мире нас бережет. Хотя, может, это и к лучшему, потому что я не представляю, как можно справиться со всем этим дерьмом, которое постепенно всплывает, когда еще и органы правопорядка мешают на каждом шагу.

А потом я произвел жесткий и стремительный захват и слияние Грачевых с Савельевыми. Правда, там от грачевского клана осталась лишь небольшая косметологическая лаборатория, где два фармацевта мешали пудру в большом котле. Фармацевты были вольнонаемными, и я от них быстро избавился, потому что никакой компетенции не увидел, а даром они не владели вообще никаким. Так же, от слова совсем, мне не нужна была эта лаборатория, больше похожая на сарай для подпольного изготовления наркоты. Собственно, я отдал сарай со всем оборудованием фармацевтам, отпустив на все четыре стороны, забрав себе самое главное, пожизненное разрешение на ведение исследовательской деятельности в области биоинженерии, фармакологии и других лабораторных изысканий. И то, что вместе с этим разрешением шло разрешение на приобретение весьма интересных ингредиентов, некоторые из которых были запрещены для любого использования, кроме того, что было расписано в моем разрешении, составляло весьма приятный бонус.

Разозлило меня еще и то, что эти недоумки завалили Волкова до того момента, как тот успел что-то сказать. А если в клане Волковых и были какие-то бумаги, доказательства, те же детские дневники Олежи, то мне до них было никак не добраться. Озаботиться каким-нибудь предсмертным письмом, в котором бы он рассказал то, о чем пытался рассказать мне, назначив встречу в машине, Волков и не подумал, видимо, до последнего наделся все уладить и избежать смертного приговора себе любимому. И это, надо сказать, бесило. Но тут уже ничего нельзя было поделать. Немного смущал еще тот факт, что на панихиду Волков пришел один без охраны. Причем его водителя и даже машины поблизости так и не нашли. Не удивлюсь, если узнаю, что он на такси приехал или вообще на метро. Ведь все же сделал для того, чтобы остаться незамеченным и не допустить очередного покушения на себя до разговора со мной. И надо же было так попасться под дебильный план моих не менее дебильных, благо уже покойных, родственничков. Хочешь рассмешить судьбу, расскажи ей о своих планах. Лучше и не скажешь в этом случае.

— Гараж — чисто, поднимаемся в галерею, — я выбрался из пулеметного гнезда и направился неспешно в сторону гаража.

Последующие за ликвидацией клана Грачевых события в виде необоснованных претензий и мелких пакостей, заставили меня как следует выполоть собственные огороды. Но у меня ничего не получилось бы, если бы не упавшие на клановые счета весьма солидные средства от вполне неплохо сработавшей Марты. Марта на следующий день пришла ко мне, и не одна, а в сопровождении пятерых товарищей с разной степенью ботанутости. Она сообщила весьма мрачно, что деньги, которые они получили, весьма греют душу, но хотелось бы их тратить, оставаясь при этом в живых, а в современных реалиях, это осуществить оказалось весьма проблематично. Я предложил им вассалитет. Они попереглядывались, а потом взяли и согласились. И следующим шагом, на который я пошел, это нанял Вихрова с его командой. Профессиональные военные, в ходе каких-то межклановых разборок оставшиеся не у дел, потому что были в тот момент то ли в отпуске, то ли на задании. Этакие ронины, командир которых был родственником Марты. Она нас всего лишь свела вместе, на найме не настаивала. Мы поговорили, и Александр Вихров мне понравился. Не опустился, брался за практически любые контракты, но в откровенный криминал не опускался, так что, я решил, что мы сработаемся. Пока меня все устраивало. Посмотрим, как дела пойдут, может быть вассалитет предложу. Для военных это крайне важно, но сам Вихров не настаивал, прекрасно понимая, что я не взвалю себе на шею непроверенных и неясных типов, потому что вассалитет имел две стороны медали, не только отношения работник-работодатель, как между нами было сейчас. Так что подписав трехмесячный контракт, я начал присматриваться, а бойцы вели себя нормально. Из кожи вон не лезли, чтобы впечатление произвести, но и работали при этом акуратно и профессионально без оглядки на нанимателя.

— Галерея — чисто, — Вихров приказал перегруппироваться. — Группами по пятеро в пролетные галереи и на лестницы. Шевелитесь, нам еще всю территорию зачищать. — Значит, можно заходить и начинать смотреть, что же я в итоге приобрел. Начну с машин. Иногда личный транспорт может рассказать многое, стоит лишь перетрясти бардачки.

Следующим моим шагом было отрубание от счетов бухгалтера, который откровенно меня обворовывал, и взятие штурмом здания моей администрации, где засели сорок несознательных личностей, думающих, что в моем клане они могут творить все, что хотят. Не вышло, случается. Все нажитое нечестным путем у товарищей было конфисковано в пользу клана, а здание администрации, где по какой-то причине сидели все управляющие как шахтой, так и другими делами клана, отмыли и поселили туда Марту с компанией, Тараса, которого я выдернул из здания Императорской биржи — в сети можно из любого места плавать, и нанятого в скором порядке нового бухгалтера. Точнее, мне эту тетку посоветовала Любаша. Я, когда с Варварой Степановной встретился, то едва всю наличность ей из карманов не выгреб. Какой нахер бухгалтер? Она же с Любашей похоже на рудниках особо опасных преступников караулила, да на счетчик сажала. Ну тут как бы варианты проглядывались на раз: или на счетчик, или на кол, другого не дано.

Варвара засучила рукава и, поглядывая на меня, словно подозревала, что я сам себя обворовываю, провела стремительный аудит, в результате которого выяснилось следующее: клан владел семейным домом в столице, шахтой, тем самым двухэтажным небольшим зданием неподалеку от городского дома, где все мои работники сейчас расположились, и была неплохая возможность выкупить клановое семейной гнездо, на что я сразу же дал отмашку. Денежных средств было поначалу очень немного, даже потерянную машину восстановить было бы сложновато, но вливания, которые произошли благодаря Марте, подправили положение, и я смог без особых кровопролитий выкупить тринадцатый квадрат, в котором сейчас идет зачистка. В общем, за эту неделю я сделал самое главное, навел полный порядок в своем клане, и мог пока не беспокоиться о том, что мне просто будет некуда возвращаться после окончания школы, а это дорогого стоит.

— Командир, здесь что-то странное, — раздался голос одного из бойцов, в котором послышалось несвойственное эти парням волнение. — Матерь божья, что это?

— Где вы находитесь? — я врубился на эту частоту, быстрым шагом направляясь к лестнице, ведущей в галерею. Я получал ни с чем не сравнимое удовольствие, находясь здесь в форме и с оружием в практически боевой обстановке. Словно не было всего, что произошло со мной после того гребанного самоката. Я плавал в своей собственной стихии из которой совершенно не хотелось возвращаться в тот реальный мир бумажек и клановых интриг.

— Первый подвальный уровень, четвертая дверь по правую сторону, — отрапортовал тот самый боец.

— Я иду к вам, встретьте меня, — и бегом побежал к ближайшей двери, которая, как я помнил, вела на лестницу. В коридоре царила разруха. Не просто следы бегства, а именно что разруха, с выломанными панелями на потолке, и искрящимися проводами.

Сбежав вниз по тускло освещенной лестнице, перед входом в подвальное помещение, я столкнулся с встречающим меня бойцом, который махнул рукой, показывая направление, поправил автомат и быстро пошел впереди меня, чтобы я достиг цели быстро, не сбиваясь с пути.

Темноту нарушали всполохи ярко-красной лампы, работающей в каком-то импульсном режиме, и оттого больше нагоняющей совершенно безотчетный ужас, чем освещающий путь. Четвертая дверь по правую сторону была приоткрыта. Пройдя внутрь довольно обширного помещения, я остановился рядом с остальными бойцами, глядя на огромную, стоящую вертикально емкость, в которой в вязкой желеобразной жидкости, находилось обнаженное тело девушки. Ее руки были скрещены на груди, глаза закрыты, и совершенно не понятно было: жива она или уже нет.

Я подошел поближе, разглядывая ее практически совершенные черты лица и пропорции тела. Протянув руку, дотронулся до стекла, из которого была сделана емкость, и тут глаза девушки распахнулись так внезапно, что я отшатнулся, успев заметить, как они начинают наливаться зеленым светом призванного дара.

Глава 7

Игнат Васильев стоял за толстым стеклом и наблюдал за девушкой, которая все еще находилась в странной емкости, заполненной желеобразной жижей. Рядом с Игнатом расположилась Любаша, которая хмурилась, рассматривая разные кривые, которые выдавал ее приборчик, который она притащила с собой, чтобы по моей просьбе помочь разобраться со всей этой чертовщиной. Самое смешное заключалось в том, что девушка, над которой явно проводили какие-то опыты, досталась мне вместе с комплексом в квадрате тринадцать и теперь, согласно нашему потрясающему законодательству, считалась моей приобретенной собственностью, под кодовым номенклатурным названием «Лабораторный образец № 16». И это не я придумал, так было написано на баке, в который девушка была помещена. Вот только информации на тему: когда она была туда помещена, зачем, что вообще с ней делали, и почему она все еще жива, нигде обнаружить не удалось. Я подошел к Игнату, которого я позвал как единственного специалиста с даром смерти довольно высокого уровня, потому что то, что здесь происходило, назвать нормальным течением жизненного процесса, почему-то не удавалось.

— Вы смогли выяснить, кто она? — спросил я, разглядывая девушку, которая вела себя довольно активно, и часто ее активность выражалась в складывании рук в молитвенном жесте, словно она просила вытащить ее из бака. Периодически она раскрывала рот, выпуская небольшое количество пузырей вместо слов и сучила руками по стеклу, но и Игнат, и Любовь Ивановна все еще медлили, потому что не были уверены, что подобные манипуляции не убьют ее.

— Ее зовут Анастасия Мыльнина. Дочь вольного сапожника. Окончила обязательные для обучения восемь классов секторальной школы. Дальше работала: то официанткой в забегаловках, то стриптизёршей. Тело красивое, так что не удивительно, что решила его использовать для заработка, — Игнат пристально разглядывал Анастасию. В его глазах не было ни грамма похоти, только интерес ученого, узревшего неизвестный ему вид бабочки, которая только наполовину вылупилась из куколки, и он теперь ждет, чем кончатся ее трепыхания: рождением прекрасного создания или смертью. — Скорее всего, подрабатывала нелегальной проституцией. Но вот в чем странность, — он потер подбородок. — Ни у Анастасии, ни у кого из членов ее семьи никогда не было ни одного проявления дара. А сейчас, — он указал на девушку рукой, словно я не разглядел ее сияющих изумрудным светом глаз.

— Как она здесь оказалась? — я подошел к стеклу, разглядывая свое такое странное приобретение. Тут стоило еще раз сказать спасибо покойным Грачевым, за разрешение на проведение бесчеловечных опытов над людьми.

— Вариантов до хрена, — Люба щелкнула ногтями по монитору, и картинка сменилась. — Она же не принадлежит ни к какому клану даже на правах вассалитета. Плюс ничего собой не представляет, как особо ценный сотрудник, а красивые сиськи не делают ее более защищенной от подобного рода неожиданностей, — и она с мрачным видом кивнула на емкость, в которую была помещена девушка. — Ее могли просто похитить, и никто не хватился бы, поверь. Даже ее родители погрустили бы пару недель и смирились. В том, что убили и избавились от тела натешившись вдоволь очередной нелегальной проститутки нет никакой тайны. Такое сплошь и рядом, каждый день происходит.

— А вот и нет, — Игнат вытащил какую-то смятую бумагу и бросил ее на стол. — Девчонка не просто так здесь оказалась, она добровольно согласилась на участие в эксперименте, который проводил концерн «Маготех». Что еще за «Маготех»? — мы с Любой синхронно пожали плечами. — Я забрал все ее бумаги у отца, матери давным-давно нет в живых. Об ее пропаже отец заявил несколько недель назад, когда от дочери длительное времени не было никаких известий, а у любящего папаши как раз на руках был заключенный договор, поэтому он сразу отмел вариант, где Анастасию убивает похотливый клиент, лелея надежду вытащить компенсацию за потерю кормильца с этого самого «Маготеха».

Я схватил договор и прочитал о том, что до конца эксперимента Анастасия Мыльнина, двадцати лет отроду считается собственностью «Маготеха» или компании-преемницы, то есть моей компании. При этом она сама абсолютно добровольно отдает себя в это фактическое рабство без срока давности, потому что окончание эксперимента определяет тот, кто его проводит. Я посмотрел на подпись экспериментатора и выругался. Даже, если мы извлечем ее из этого бака без последствий, эксперимент для нее не закончится уже никогда. Слишком уж условия контракта были однозначны и не оспоримы. При том ни о том, какой именно на ней будут ставить эксперимент, ни предупреждений, что он может плачевно закончится не было. Похоже, что умом Анастасия Мыльнина двадцати лет не слишком блистала, может, поэтому и выжила в ходе эксперимента.

— Ты что-то там увидел? — Игнат пристально посмотрел на меня, я же пожал плечами.

— Нет, только то, что, похоже, девушка читать научилась с трудом, и то, не смогла осилить договор до конца, — тихо ответил я, не сводя пристального взгляда с Насти. — Собственно, как и ее отец.

— Почему? — Игнат взял договор и пробежал по нему взглядом. — Ну, не слишком, конечно, стандартный контракт, но и ничего слишком страшного. Ты же как правопреемник сможешь освободить ее от выполнения условий?

— Нет, — я продолжал смотреть на эту русалку. Идиотка, чем она вообще думала, когда вот это подписывала? — Мои юристы, — да-да, у меня их теперь аж четыре штуки, и все четверо очень сильно ненавидят друг друга, но со своими профессиональными обязанностями вполне справляются, — изучили всю подноготную «Маготеха». Этот концерн ликвидирован, он был фирмой-однодневкой. Акции, скорее всего, выпустили, чтобы привлечь инвесторов, деньги-то вот на такое нужны были существенные. Да и тачки внизу стоят непростые. Из всего этого следует, что я не являюсь правопреемником «Маготеха». Я являюсь владельцем всего этого, всего, что здесь находилось на момент покупки, включая частные машины и эту Анастасию Мыльнину. Так же, как и бака, в котором она плавает. Так же я, возможно, не являлся единственным собственником этого загадочного «Маготеха», потому как еще неизвестно, где витают семьдесят восемь процентов акций. Возможно даже у меня не контрольный пакет. Я, конечно, дал задание своим брокерам найти хоть какие-то нити, ведущие к остальным владельцам акций, но пока все глухо, как в этом баке с непонятным содержим, в котором плавает наш образец номер шестнадцать. А договор не оставляет ей шансов, потому что окончание эксперимента может объявить только подписавший этот договор экспериментатор, где, собственно, это и указано под сноской номер пятнадцать таким мелким шрифтом, что даже вы не обратили на нее внимание. А он не сможет этого сделать.

— Почему? — Вот сейчас вскинулась Люба. — Если для них это уже неважно, то можно найти его и заставить…

— Потому что он умер, — резко оборвал я ее попытку улучшить судьбу этой дурочки, которая сама загнала себя в такую непростую ситуацию. И тем более, я не буду говорить, что на этом проклятом договоре красовалась подпись моего отца. От ответа, который бы от меня непременно потребовали, отвлек ком. Кинув взгляд на руку и увидев на дисплее единицу, я прикрыл ее другой рукой и отошел от стекла. — Извините, мне нужно ответить.

Я вышел из этого подобия кабинета, который организовали эти люди от науки, и быстро поднялся по лестнице в галерею. У каждого центрового узла теперь стояли закованные в броню вооруженные парни и, надо сказать, подошли они к охране доверенного комплекса вполне ответственно, также как к избавлению от крысюков, которых на территории тринадцатого квадрата больше не фиксировалось. Я еще не знал толком, что именно буду здесь делать, мне бы с текущими находками разобраться, но, думаю, что это будет какое-нибудь производство. Да и лаборатории следует загрузить, чтобы полезные площади, специально под это заточенные, не простаивали. Пока же я выбрал себе под временный офис ту самую комнату со столом, где нашел ключи от мотоцикла и кусок бумаги, подтверждающий причастность моего отца к этому шалману. Закрыв дверь, я сел за стол и активировал ком.

— Ты очень вовремя, — прошипел я, даже не скрывая сарказма. — Если я не ошибаюсь, то ты обещала позвонить в вечер похорон, или я что-то путаю?

— Я искала информацию, которая могла бы компенсировать то, что не успел передать тебе Волков, — спокойный механический голос красавицы вместо того, чтобы успокоить, вывел меня из себя, но я постарался не показывать этого слишком уж откровенно.

— Ну и как, нашла? — на этот раз я добавил в голос столько патоки, что саму себе стало противно. Наверное, хорошо, что она понимает только смысловую нагрузку речи, а интонационная составляющая не вписана в ее код. Хотя, кто знает насколько она смогла усовершенствоваться, тем более, что первоначально ее задачей стояло отслеживание намерений.

— Информации слишком много, и она разрознена, — голос системы не изменился ни на йоту. — Но сейчас в ней нет насущной необходимости. Цикл полностью завершен, извлекайте из среды девчонку. Она — ответ на многие вопросы.

Сигнал погас так резко, что я даже не успел как следует на это среагировать.

— Да чтоб тебя! Ну почему ты не можешь просто взять и все мне рассказать, расставив по полочкам, не забыв приписать на них еще и циферки. Один — Волков простой мудак, которого использовали потому-то и потому-то. Второе — твою мать убили, потому что она влезла в этот квадрат без подготовки, без информации и вообще, скорее всего, перешла кому-то дорогу в своих внезапно открывшихся детективных начинаниях. Третье — все это, скорее всего, между собой связано, а волнения, которые все усиливаются происходят вот поэтому и поэтому! Неужели это так сложно? — но, сказав то, что посчитала нужным, эта дрянь больше на связь не выходила. Просто и очень доступно указав мне на мое место в нашем тандеме. — Да что ты вообще такое? — пробурчал я, поднимаясь со стула и направляясь к двери. — Интересно, я узнаю когда-нибудь ответ на этот вопрос, или он так и останется недосказанным? — вопросы были риторическими и не подразумевали ответов, поэтому, выйдя из комнаты и закрыв за собой дверь, я направился вниз, чтобы попробовать убедить Любашу вытащить Настю, которая, надеюсь, выживет и сумеет рассказать об интересующих меня вещах.

В подвальной комнате номер четыре ничего не изменилось, только вот мониторы перед Любой стояли темные и не подающие признаков жизни.

— Что происходит? — спросил я у нее, подходя к стеклу.

— Показатели жизнеобеспечения начали падать, — просто ответила медичка. — Чтобы там не происходило, оно закончилось, и теперь, если мы не попытаемся ее вытащить, то девчонка просто захлебнется или задохнется, и я понятия не имею, что подействует на нее в первую очередь.

— Значит, надо доставать, — я подошел к стеклу. — Или вы меня ждете?

— Вообще-то именно тебя мы и ждем, — Люба встала, сцепила руки в замок и хрустнула костяшками. — Во-первых, это твоя собственность и лезть к ней без твоих санкций мы не имеем права, а, во-вторых, ты, Савельев, маг воды, а воды сейчас много польется. И пускай она не прозрачная и не полноценная, но это вода, и твоя помощь лишней не будет, так же, как и помощь мага смерти, — Игнат напряженно кивнул. — Отлично. Раз все в сборе, и разрешение получено, то, предлагаю надеть защитные костюмы и уже после этого идти осматривать этот бак на предмет открытия, потому что мы понятия не имеем ни как он открывается, ни что за хрень туда налита. Очень может быть, что вскрывать ее нам придется с помощью кувалды и я хочу быть готова к тому, что жидкость ядовита.

— Да никто и не спорит, — я поморщился. — Давай уже свои костюмы и выдвигаемся.

Костюмы были похожи на те, которые я видел в кино про ЦКЗ, которые были полностью изолированы от окружающей среды, и даже воздух в шлем поступал из больших баллонов, к которым от наших костюмов шли шланги.

Втроем мы вошли в основное помещение комнаты, в которой стоял бак. Девушка испытывала дискомфорт, потому что начинала метаться, поднося руки к горлу и мотая головой.

Обойдя бак по кругу, я остановился.

— Похоже, что ты была права, и нам придется разбивать эту штуковину, — голос в шлеме звучал глухо, а стекло начало запотевать изнутри.

— Я часто в таких вещах права, — Люба нахмурилась. — Просто я видела такие емкости и даже работала с ними. Помещение объекта, заполнение емкости субстратом и его запаивание происходят одновременно. И да, где-то здесь должен быть специальный молоток, а на полу стоки, куда жидкость стечет.

— А мы ее не порежем осколками, когда будем долбить емкость? — я скептически посмотрел на Любу.

— Ну, что уж тут поделать, значит, ей не повезет, — от слов истинного ученого так и прет гуманизмом и состраданием. — Она под номером шестнадцать шла. Вот и подумай, где сейчас первые пятнадцать номеров.

— Я даже думать об этом не хочу, — так как я в этой комнате уже был, в отличие от Игната с Любой, то довольно неплохо ориентировался, во всяком случае, что-то вроде кувалды я вроде бы видел, ага, вот она. Подхватив за ручку довольно-таки легкий на самом деле инструмент, я подошел к Любе и протянул его ей. — Прошу мадам, мне для вас ничего не жалко, даже этого прекрасного молотка.

— Паяц и подхалим, — резюмировал Игнат, глядя на моё кривляние.

— На том и стоим, Игнат Сергеевич, умеренный подхалимаж повышает твои шансы, — я наставительно поднял палец вверх.

— Шансы на что? — Игнат усмехнулся.

— Ну, например, Люба, — я сделал шаг к медичке, которая проводила в этот момент рукой по стеклу бака, словно искала одну ей известную точку.

— Да, Савельев, чего тебе? — проговорила она рассеянно.

— Я вот, например, точно знаю, что ты ушла из клана. Причины мне не известны, и не интересны, но интересно другое, ты не хочешь перейти ко мне? — и я скорчил самую умильную физиономию, на которую был только способен. — Сколько простора для воображения, целый промышленный квадрат в твоем полном распоряжении, — и я поиграл бровями, а Люба, которая в этот момент на меня посмотрела, откинув голову назад, рассмеялась.

— Савельев, мать твою, ты что творишь, паразит?! — зарычал в ответ Игнат. — Да как ты вообще можешь у меня на глазах ценного сотрудника переманивать?

— Ну, вы же хотели пример, я вам его показал, — я пожал плечами. — Кстати, Люба, если что, то я сейчас не шутил.

— Я подумаю, Савельев, — Игнат в ответ на это только возмущенно крякнул, а Люба отвела руку с молотком назад. — Вы бы отошли, а то залить может, — мы успели отпрыгнуть в сторону, в тот самый момент, когда Люба ударила по той точке, которую, похоже, нашла.

Осколки во все стороны не летели, этот бак или капсула, или чем эта штуковина являлась, словно раскрылась, выплескивая содержимое прямо на пол. Как только заполняющая капсулу субстанция соприкоснулась с воздухом, она сразу же потеряла свои тягучие свойства, и стала обычной мутной жижей. Я призвал дар и подхватил этим хлынувшим потоком падавшую девушку, не позволяя ей грохнуться на бетонный пол, что могло закончиться повреждениями различной степени тяжести. Вода мягко опустила Настю на землю, и тут же тело девушки содрогнулось. Перевернувшись на живот, она встала на колени и разразилась кашлем, извергая из себя ту субстанцию, в которой провела хрен знает сколько времени.

Наконец спазмы прекратились, и к ней подошла Люба, доставая свои приборы, одновременно активируя свой дар, чтобы провести диагностику.

— Легкое измождение, ничего страшного пока не нахожу. Но здесь необходимо полноценное наблюдение, — наконец, резюмировала она, поднимаясь и, помогая подняться Насти, накинув ей при этом на плечи плед, закрывая от наших взглядов ее наготу. — Пошли, милая, тебе определенно нужно в душ и одеться, а все расспросы потом.

Они вышли из комнаты, и я даже знаю, куда Люба Анастасию повела, в комнату напротив, которая была оборудована как полноценная больничная палата.

— Ну что же, пошли раздеваться, — Игнат прогнулся в спине, словно снимая напряжение. — К счастью, мой дар не потребовался.

— Да, к счастью, — пробормотал я, гладя, как капсула дрогнула и принялась закрываться, представ буквально через полминуты в виде запаянной колбы из плотного стекла. — Охренеть можно, — покачав головой, я направился в закуток, в котором можно было снять защитный костюм, который, вроде бы не пригодился. После того, как я разоблачился, то сразу же побежал к палате.

Анастасия уже сидела на кровати, одетая в больничную типовую ночнушку. Ее волосы были влажные и свисали сосульками, а взгляд был немного испуганным, но хотя бы дар она призывать не пыталась.

— Меня зовут Виталий Савельев, и, согласно договора, который ты сдуру подписала, я являюсь твоим хозяином, — я вздохнул. Не люблю ходить вокруг да около, лучше уж сразу все точки над ё расставить. — Ответь мне на вопрос, что с тобой пытались сделать, поместив в ту емкость?

— Я знаю, — внезапно ответила Настя, глядя мне прямо в глаза. — Я знаю, что это почти рабство, ну, согласно контракта. Я специально ничего не попросила менять, потому что так я принадлежу клану. Вы даже не представляете, как это быть вообще никем, — я уставился на нее так, что почувствовал, как дернулся глаз. — А в капсуле я получала какие-то вещества, которые должны были сделать меня одаренной. Мне должны были внедрить дар искусственно, при этом именно тот, какой выбрал доктор. В моем случае, это был дар земли.

Вспомнив яркую зелень ее глаз, когда я увидел ее в первый раз, принялся решать вопрос, насколько будет негуманно вытащить прах отца и страшно над ним надругаться? Потому что, похоже, что ему удалось пересечь ту грань, которую пересекать было нельзя. И еще он что-то говорил про Систему? Правильно, негоже богине править миром, для этого есть одни пришибленные на голову гении.

Глава 8

Последний день траурных мероприятий закончился на феерической ноте: моего соседа — Дмитрия Лебедева, пытались взорвать в собственном доме, используя гранатомет наподобие прекрасно известного мне РПГ-18, или попросту «Муха».

Стреляли прямо среди бела дня от ворот, пристрелив для начала охранников на контрольном пункте у этих самых ворот. Попасть внутрь негодяям это варварство все равно не позволило, но вот произвести выстрел и не один никто не помешал. То, что выпущенные гранаты были то ли сделаны с применением адамантинов, то ли имели напыление из этого минерала, как те, которые использовали Волковы для нападения на школу, лично для меня неожиданностью не явилось. Защитный контур дома после первого же выстрела лопнул, как мыльный пузырь, поэтому дальше нападавшие могли стрелять, чем хотели и куда хотели. О том, причастен ли Олежек с Софьей к этому нападению, остается только гадать, потому что ответов на этот вопрос, пока не поймают эту сладкую парочку, мы все равно не получим. Был ли смысл в этом нападении или просто шумиха ради шумихи, особой роли не играло, потому как своей цели террористы все равно не достигли. Подоспевшая подмога и отряд частной армии Лебедевых быстро расстреляли их с вертолета, а потом беглым штурмом зачистили успевших к этому моменту скрыться из-под обстрела. Действовали они наверняка, непредусмотрительно никого не взяв живьем, хотя тут тоже бабка надвое сказала о получении информации, а сам Лебедев мог очень о многом умолчать и не подпускать к личным разборкам посторонних. Самого Дмитрия с семьей, к счастью, не было дома, они уехали на поминальную церемонию к Денисовым, но там все более-менее значимые фигуры собрались, потому что обезглавленный клан — это весьма лакомый кусочек для всех больших игроков. Кто знает, может быть, удастся изловчиться и урвать кусок от довольно большого и жирного пирога. Савельевых на этот праздник жизни не приглашали — мы слишком мелкая сошка, чтобы попытаться что-то прихватить.

Хотя, в условиях всеобщего пиздеца и умопомрачения, можно попробовать половить рыбку в мутной водичке. Я понимаю, что в народе это называется «шакалить», но, если ты маленький и слабый, а перед тобой находится еще более слабый и, возможно даже маленький, как ты или же еще меньше клан, чем твой, то, почему бы не попытаться включить его активы в свой клан, став при это чуть сильнее и чуть больше? Не обязательно же всех убивать, можно предложить агрессивное слияние. В моем мире такая стратегия называлась рейдерским захватом. И, черт подери, я знаю, как они осуществляются, особенно, как они осуществлялись в одно незабываемое время, недаром же я в околокриминальных структурах хоть недолго, но вертелся. Главное в этом деле — это напор. Все должно проходить максимально быстро и жестко, но палку перегибать все же не стоит, иначе такого борзого закатают в бетон уже конкуренты. Ведь не один же я такой умный. Нас, около десятка вот таких молодых, наглых и не заморачивающихся на понятиях старой аристократии, таких как атавистическая честь. Судя по новостным сводкам они уже действуют и довольно агрессивно. Я же выбрал для себя основное правило — не нарываться и слишком сильно не борзеть, как например Петров, клан которых был сравним с моим, и который слишком зарвался, подняв лапу на товарищей, что уже бежали подписывать бумаги на вассалитет к Лосевым. В каком озере Петров кормит рыб, история умалчивает, да это не особо и интересно, но его клан растворился в гиганте Лосевых, и на это потребовалось всего-то пара дней. Ощущение дежавю от девяностых годов моего мира никак не отпускало, и я никак не мог понять одной простой истины: почему такого беспредела не случилось в этом мире раньше. Ведь конфликт интересов был всегда, не хватало только одной кости, чтобы построенный путь из костяшек домино начал красиво сыпаться, все больше и больше погружаясь в водоворот хаоса. По крайней мере, такой откровенной дележки ближайшие пятьдесят лет история не помнит.

Глядя на все это, я действовал крайне осторожно. В итоге мы поглотили четыре мелких рыбешки, типа тех же Грачевых. Так же к нам прибились на правах вассалитета еще три маленьких клана, потому что, как бы то ни было, но от не слишком значительной угрозы мои люди вполне могли их защитить, и сейчас юристы, Марта, которую я не только как брокера использовал, но и как аналитика, и Варвара Степановна окучивали на предмет полного поглощения и слияния клана наподобие Савельевых, у которых даже родовой дом здесь в столице имелся и два вассальных клана помельче. Просто так получилось, что машина главы, в которой кроме самого главы, находились его жена, сын и беременная невестка, оказался между двух огней, выясняющих отношения Алдышевых и Овчинниковых, у представителей которых, похоже, резьбу сорвало в последние дни капитально. В общем, машина то ли взорвалась, то ли ее расстреляли с двух сторон, но клан, внезапно оказавшийся с отрубленной напрочь головой, стал резко метаться, как та курица, ища к кому бы примкнуть, чтобы и оставшимся в живых было хорошо, и их защитнику неплохо. С гигантами они связываться не хотели, и сами предложили Савельевым слияние, узнав, что у меня в перспективе тестем может стать Бойнич. У них, кроме недвижимости причем и не только в столице, был еще ряд преимуществ, которые перекрывали вероятные риски. И главные преимущества заключались в довольно приличной клановой казне, которая естественно в результате слияния отходила Савельевым, а на содержание дома и всего остального будут отныне выделяться ежемесячные суммы. А наличие разрешения на разработку, испытание и внедрение на рынок электронных приколюх с магическими составляющими стало приятным бонусом от свершившегося слияния, ведь у меня как раз есть шахта, которая адамантины поставляет, а еще разрешение на проведение биологических и химических экспериментов, доставшихся от Грачевых в наследство, так сказать. И даже есть промышленный комплекс, который я начал потихоньку готовить к эксплуатации: ремонт, новую систему безопасности, оборудование, отдав предварительно распоряжение Варваре Степановне. Все это влетит мне в копеечку, конечно, но тут, подумав, мне решил помочь Бойнич за половину будущей добычи алмазов. Да и к тому же, как мне показалось, в нем ностальгически взвыл бывший ученый, который захотел снова поиграться как в знакомые, так и в новые игрушки. Ну тут я вообще лезть не буду. Он профессионал, так что знает, что нужно делать.

Вихрова я все-таки решился принять в клан вместе с его группой, которую ему было приказано расширить. Церемония принятия вассальной клятвы, обоюдной, надо сказать, была весьма пафосной и, надо отдать должное тому, кто ее придумал, эффектной. Тем более, когда в дело вступил мой дар, связывающий две клятвы в единое целое. Вихров даже глаза закрыл, почувствовав прикосновение стихии, которая отныне будет считать его другом и союзником. Это было по-настоящему волшебно и являлось одним из тех действий, заставляющих верить в существование магии и дара, потому что прикосновение стихии — это что-то среднее между сексом под ЛСД и жемчужной ванной. Ощущения за гранью фантастических восприятий.

После принятия вассальной клятвы, Вихров оставил почти половину группы для охраны дома, а вторую половину утащил с собой в тринадцатый квадрат. Работы по извлечению всего, что оставили нам сбежавшие товарищи из «Маготеха», все еще продолжались и конца, и края им видно не было. Больше ничего мозговыносящего, наподобие образца в виде Настеньки, мы пока не нашли, собственно, как и ничего вносящее ясность в происходящее тоже. Но исследовано было меньше трети территории, поэтому надежда на то, что найдется какой-нибудь подпольный тайничок хотя бы с личными дневниками или еще какими-нибудь данными, все еще не умерла.

На территории квадрата командир моей начавшей формироваться миниатюрной частной армии устроил полигон, на котором гонял как своих ребят, так и кандидатов в группу наравне с вновьпринятыми. Проверку все кандидаты проходили настолько жесткую, насколько вообще можно было ее представить. Уж не знаю, что он там использовал за методы, но до меня дошли слухи, которыми меня усердно снабжал Денис Борисович, что несколько новобранцев проверку не прошли, и не выдержали испытаний по борьбе с крысюками, которые нет-нет, да и забегали на территорию тринадцатого квартала из соседних зон. Вообще, Денис Борисович, после того как Грачевы нас оставили, просто расцвел, видимо не только меня эта славная семейка угнетала своим дремучим эгоизмом, в связи с чем, он не мог раскрыть свои таланты в полной мере. Единственное, что для меня оставалось и до сих пор остается загадкой — как? Как он, практически все время проводя на территории городского дома Савельевых, настолько осведомлен во всех происходящих делах, по крайней мере, столицы? Похоже, это очередная загадка, которая так и останется неразгаданной.

Что касается расстрела дома моего соседа, то случилось это вопиющее происшествие в тот момент, когда мне в кабинет принесли два огромных мешка — личные вещи владельцев автомобилей, доставшихся мне вместе с тринадцатым квадратом. Я уже собирался начать их рассортировывать, как неподалеку прогремел взрыв, а стекла в окнах моего кабинета весьма ощутимо задрожали.

В кабинет вбежала Эльза, на лице которой отражалось беспокойство и озабоченность.

— Что это такое было? — она посмотрела на окно, стекла которого только-только перестали подрагивать.

— Ты у меня спрашиваешь? — я же, нахмурившись, переводил взгляд с окна на девушку, и никак не мог понять, какого хрена она все еще живет в моем доме, если все траурные церемонии уже завершились. Задержав взгляд на окне, неохотно добавил. — Похоже, что что-то неподалеку взорвалось.

— Творится что-то страшное, — Эльза сжала виски тонкими пальцами. — Отец оставил меня здесь, потому что Савельевы… — она оборвала себя на полуслове, но я закончил за нее.

— Не настолько значительные, чтобы их взрывали чаще, чем раз в месяц, — я хмыкнул и подошел к окну. От участка Лебедевых тянулся столб дыма. — Димку Лебедева захотели уконтропупить. Правда, его дома нет, значит, не свои и, вообще, скорее всего, залетные.

— Почему ты говоришь об этом так спокойно? — Эльза покосилась на пластиковый мешок у меня на столе. Второй я бросил на пол, и она его не видела с того места, где стояла.

— А что мне плакать и стенать? Мы вступили в весьма интересную полосу жизни страны, и от этого никуда не деться. И да, клан Савельевых слишком маленький и незначительный, чтобы на что-то повлиять в глобальном смысле, поэтому необходимо смириться и принимать правила игры. Тем более, что эту игру придумали не мы.

— У меня в последнее время складывается впечатление, что ты знаешь, что делаешь. Что ты знаешь, что может произойти, ждешь этого момента и начинаешь действовать, — Эльза оперлась на стол руками и наклонилась ко мне. — Сава, что происходит?

— У тебя разыгралась паранойя, — протянул я, глядя ей прямо в глаза. — То, что произойдет в ближайшее время — вполне прогнозируемо. А вот истоков этим событиям никто пока не видит, кроме организаторов, естественно, — она первой опустила взгляд. — Если тебе что-то известно, то тебе не кажется, что самое время поделиться этим со мной?

— Я ничего не знаю, — Эльза покачала головой. — Для меня то, что творится вокруг — это просто дикость. Я знаю только, — она опять сжала виски пальцами, — что Громов начал вести себя более активно, а в последней его передаче промелькнули странные мысли…

— Какие? — я подался вперед, и наши лица оказались очень близко друг к другу. — Какие мысли подает местный гуру Громов, который вольный художник, но не бедствует и засирает мозг молодежи, которой пока нет дел до начинающегося царить вокруг беспредела. — Занимаясь увлекательным занятием вытаскивания своего клана из полной задницы в задницу поменьше, я как-то упустил из вида Громова, хотя не так давно, выяснить хоть что-нибудь про него было чуть ли не задачей номер один в моем планировщике ближайших задач. Все же надо мыслить несколькими потоками и научиться охватывать необъятное, чтобы не упустить что-то значимое, как, например, последнее скандальное выступление местного кумира молодежи и либерально настроенного социума, которое даже смогло впечатлить прямую наследницу Бойнич.

— Ну почему же засирает, — Эльза даже не поморщилась, говоря грубость. Я уже давно заметил, что она таких вещей не стесняется. Еще бы ко мне начала относится более тепло, что ли. А ладно, стерпится-слюбится, кажется, так говорят. — Он иногда говорит вещи, которые кажутся весьма разумными, у него есть дар убеждения, Сава, понимаешь? Ему почему-то начинаешь верить.

— Угу, а потом оказываешься лежащим на дороге, слегка контуженный, с гулом в голове, а все потому, что твои родственники захотели от тебя избавиться, взорвав вместе с машиной. Только у них ума не хватило убедиться, что в машине именно ты, а не твой предполагаемый собеседник, — я ухмыльнулся, и увидел, как у нее дрогнули зрачки, слегка расширившись, а потом приняли свой первоначальный размер, зависящий от освещения в комнате. — Это, знаешь ли, заставляет начинать шевелиться. Прочищает мозги лучше, чем все психологи и школы вместе взятые, и называется это жаждой жизни, — странно, что она меня слушала и не отодвигалась, хоть мы были уже настолько близко друг к другу, что еще немного и смогу ее, наконец, поцеловать, не рискуя быть укушенным, чисто теоретически. — Что говорил Громов, Эл, в чем он был так чертовски убедителен?

— Он говорил, что зависимость положения в обществе от наличия дара, порождающая социальное неравенство, должна изжить себя, и что у всех должны быть равные возможности, и что эти различия были бы уже давно ликвидированы, если бы наличие дара выбирала не случайная цепь ДНК, передающая эту способность по наследству, а банальная процедура, которая сможет наделить даром любого человека…

— Ты же понимаешь, что это неправда, — я наклонился еще ближе и уже шептал практически ей в губы. — Со мной многие вообще разговоры разговаривают только потому, что твой отец уже практически мой родственник. А у него никакого дара нет и в помине. У меня вот он есть, но я так и остался бы в жопе мира, если бы могущественный Бойнич не протянул мне руку помощи.

— Призови дар, — внезапно прошептала Эльза. Я криво улыбнулся, закрыл глаза, а когда через мгновение открыл, то в ее глазах увидел отражение двух полыхающих синих озер. — Я никогда не смогу на это насмотреться, — и она меня поцеловала. Сама. При этом Эльза едва ли не легла животом на стол, обхватила меня за затылок, заставляя нагнуть голову и впилась в губы. Говорят, что это мужчины могут целовать женщину или нежно, или грубо… Тот, кто это говорит, просто не знает Эльзу. По-моему, слово «нежный» не входит в ее лексикон, а еще она слегка помешана на боли. Не сильной, но делающей ощущения предельно острыми. Все-таки она меня укусила за нижнюю губу, но тут же углубила поцелуй, а я почувствовал, что моя крыша сейчас скажет последнее прощай, и я разложу ее прямо на этом проклятом столе, который все еще стоял между нами.

Мои руки запутались в ее волосах, и я слегка дернул, делая ей больно, потому что, то кольцо, которое снял в школе с трупа, все еще находилось на моем пальце, и оно то как раз зацепило прядь светлых волос. Она вскрикнула и еще жестче принялась целовать меня. Кажется, я уже упоминал, что она немного садомазохистка? Я рванул ворот ее блузки и впился в нежную кожу на горле, а Эльза только запрокинула голову, чтобы мне было проще ее целовать. Как же это крышесносно…

Звонок кома вернул нас на грешную землю. Эльза отшатнулась, глядя на меня немного затуманенным взглядом, а я готов был убить того, кто сейчас так настойчиво пытается со мной связаться.

— Кажется, мы слегка увлеклись, — пробормотала она и, слегка пошатываясь, пошла к двери, одновременно застегивая блузку и пытаясь поправить волосы. Я же тупо смотрел ей вслед, а ком продолжал надрываться. Вот же какой настойчивый тип! Как только дверь за Эльзой закрылась, я провел рукой активируя ком.

— Что?! — голографический Игнат скептически посмотрел на меня.

— Я тебя от чего-то отвлек? — я только засопел, но ничего не ответил. — А что с твоей губой? Ты подрался? — я потрогал немного распухшую губу пальцами. Так и есть, моя не слишком нормальная невеста снова ее прикусила. Только вот теперь меня мучает вопрос, а почему Валька Лосев не ходил покусанный? Она что с ним не… Черт, это было бы слишком хорошо, чтобы в это верить, но… Так, не о том думаешь, Сава, давай уже успокаивайся и сосредоточься на разговоре, а потом пойдешь в туалет и вздрочнешь для разрядки.

— Ударился, — наконец ответил я, садясь за стол, и облизывая губу, чтобы убрать с нее кровь.

— Хм, ну, бывает, — Игнат хмыкнул. — Я зачем тебе звоню-то, — да мне было бы весьма интересно услышать, зачем ты мне звонишь. — Что ты намереваешься делать с Анастасией? — я замер, глядя на директора школы.

— А что я должен с ней делать? — осторожно спросил я его.

— Завтра Любовь Ивановна и я возвращаемся в школу. Послезавтра туда начнут съезжаться учащиеся, и ты, Савельев, в том числе. Девушка же нуждается во всестороннем постоянном наблюдении, и мы не сможем его организовать, находясь в закрытом учебном заведение, в то время, как она будет заниматься непонятно чем в том подобии лаборатории, которое ты нам предоставил, — он поднял руку, чтобы прервать мой возмущенный вопль. — Это не в упрек тебе, я понимаю, что ты и так сделал все, что мог на данный момент, включая обеспечение охраны и секретности.

— Что вы предлагаете делать? — я хмуро разглядывал его, пытаясь понять, что все-таки всеми этими учеными движет, почему для них результаты экспериментов важнее, чем иной раз человеческие жизни?

— Я предлагаю оформить Анастасию в качестве студентки последнего года обучения. Она пойдет как представитель твоего клана. Ей все равно необходимо осознать свой дар с опытными преподавателями. Может и научится чему-нибудь заодно. Ну а мы будем иметь возможность наблюдать за ней.

— Ну, наверное, это хорошая идея, — протянул я и отключился. Черт! Черт, черт, черт, черт! Это ужасная идея, просто отвратительная! Я пока избегал темы того, что у меня оказывается есть рабыня, в разговорах с Эльзой, вот только условия договора Насти не позволят ей обращаться ко мне иначе, чем к своему, хоть и номинально, но хозяину. Поздравляю тебя, Сава, только ты можешь вляпаться в подобное дерьмо. Одно хорошо, болезненное возбуждение ушло в небытие, и можно уже заняться делом, например, начать уже разбирать эти проклятые вещи этих конченных «Маготехников».

Глава 9

— Скажи мне, Кузя, ты же здорово разбираешься в поисках информации на конкретных личностей в просторах сети, даже при ограничениях, распространяющихся на доступ к сети в пределах школы? — задал я вопрос прямо с порога, бросая сумку с вещами на кровать.

Так или иначе наступил день икс, когда нас всех заставили вернуться в стены школы, отбывать срок, точнее, продолжить обучение до своего выпуска. Я прибыл в Касл одним из последних и стал свидетелем того, как происходит консервация школы от угрозы извне. Ничего выдающегося и помпезного, просто вместе с закрытием ворот активизировалась лоза, а над всей территории учебного заведения опустился практически прозрачный защитный купол. Надеюсь, это была не вся защита, на которую расщедрились преподаватели с главами кланов, дабы уберечь своих чад от повторного кровавого месива.

— И тебе здравствуй, дорогой мой, Сава, — Кузя откинулся на спинку стула, на котором сидел за столом, уткнувшись в очередной фолиант. Как все-таки хорошо, что существует нечто постоянное в этом изменчивом мире. Например, Кузя, читающий очередную заумную хрень, посвященную магии и дару, в целом. Краем глаза я отметил, что мебель нам поменять не удосужились, просто починили старую, хорошо хоть без помощи мотка синей изоленты, а то с них станется. — Я слышал, что твой клан можно поздравить с множеством замечательных приобретений?

— Есть такое дело, — я кивнул и поморщился, ведь к моим приобретениям можно отнести и образец номер шестнадцать, который сейчас разгуливает по коридорам школы, и за которым нужно будет неустанно следить, причем преимущественно мне, потому что, если собственность моего клана что-нибудь отмочит, отвечать по всей строгости клановых законов за нее буду я, а не Игнат и Любаша, которым пришла в голову эта восхитительная идея запереть ее здесь. Весь вчерашний день я разбирал барахло, которое мои люди достали из машин, стоящих в гараже комплекса квадрата тринадцать. Там не было практически ничего, что могло бы пролить свет на творящиеся в комплексе незаконные делишки «Маготеха». В основном личные побрякушки, магические зажигалки и косметика. Было несколько презервативов, пара аптечек и четыре бумажника. Вот как раз эти бумажники и представляли для меня ценность в плане информации. Они, да еще несколько записных книжек, информация в которых была закодирована разными кодами, неизвестными мне, и с которыми я еще не пытался разобраться, думая, что сделаю это в то время, когда Кузя уйдет с головой в сеть, пытаясь добыть для меня информацию, если я, конечно, смогу убедить его мне помочь, потому что Кузя иногда показывал просто баранье упрямство, если вдруг какая-то идея посетила его чересчур умную голову. — Ну так что же, ты сможешь нарыть подноготную некоторых личностей, имена которых я тебе предоставлю?

— Вот что остается всегда неизменным в этом мире так это пещерный пробивизм некоторых особей, — проворчал Кузя, сверля меня возмущенным взглядом. — Ни тебе, пожалуйста, ни возьми шоколадку за твое усердие.

— «Пробивизм»? — я прокатил слово по языку. — А что, мне нравится. Тем более, что оно отображает суть сегодняшнего мира и нашего положения в нем. — Я подошел к кровати и принялся тормошить сумку, вытряхивая из нее вещи прямо на кровать, а уже потом убирая то, что, хотя бы отдаленно напоминало одежду, в шкаф. — Кстати, а как же пораженческие мысли на тему: «Мы все умрем, поэтому в школу не вернемся?»

— Побывав на куче поминальных церемоний и трижды под обстрелом, причем, стреляли не в меня и не в кого-то из моей семьи, я поразмыслил, и пришел к выводу, что мы все, безусловно, умрем, вот только сделать это вне школы можно будет быстрее и не сказать, что безболезненнее.

— Аминь, мой друг. Так как насчет того, о чем я у тебя уже как десять минут назад спросил? — я бросил на стол прямо перед ним четыре водительских удостоверения, которые обнаружил как раз в тех бумажниках, и которые-то и представляли для меня весьма значительный интерес, сверху положив измятую, извлеченную из шкафа шоколадку, тосковавшую там практически в одиночестве с незапамятных времен.

— Ты ведь не отстанешь? — Кузя притворно вздохнул, и с явным любопытством покосился на пластиковые карточки, лежащие на столе, брезгливо отодвинув свой аванс в сторону.

— Кузя, ну как ты мог так плохо обо мне подумать? — я закатил глаза. — Конечно же я не отстану.

— А что они такого сделали, что ты так сильно ими заинтересовался? — Кузя подвинул к себе права и принялся рассматривать фотографии и раскладывать только в ему одной понятной последовательности.

— Если я скажу, что они просто очень нехорошие люди, тебе ведь будет этого мало? — Кузя поднял голову, пристально глядя на меня, и медленно кивнул.

— Ну что же, — в общем-то я подозревал подобный ответ и приготовил почти правдивую легенду, которая вдобавок даст необходимое начало базовой информации для их поисков. — Эти товарищи, они, скорее всего или ученые, или каким-то образом связаны с научной и околонаучной средой, пусть даже с краю сбоку, но связаны. А еще они по уши завязаны на создании крысюков. Ты вот недавно меня с приобретениями поздравлял, так вот, одним из этих приобретений была лаборатория, в которой этих тварей и вывели. А эти права они вместе с бумажниками забыли на месте практически преступления, так спешно уходили оттуда, словно боялись чего-то или кого-то, — я задумчиво смотрел на права, думая о том, что практически не соврал, вчера как раз исследования квадрата продвинулись и была найдена лаборатория, в которой, похоже, и вывели грызунов. Во всяком случае, клетки, с перегрызенными металлическими прутьями и рабочая тетрадь, которую бросили в столе, видимо не посчитали слишком ценным активом, чтобы с собой тащить, тем более, что в подвале куда более ценный лабораторный образец был оставлен. Вот только что-то меня тогда кольнуло, что-то было не так, и лишь ночью, прокручивая в голове все, что увидел в лаборатории, я понял, что именно меня беспокоило: крысюки. Они были не такими, какими представлены в журнале, словно… Вот об этом думать не хотелось, но пришлось, потому что ответ был очевиден: словно кто-то продолжает работать над усовершенствованием этих особей, например, внедрять им зачатки дара, интеллекта и способности к размножению. И это открытие было ни хрена не замечательным. А учитывая, что они так или иначе все равно каким-то образом просачиваются на мою территорию, то эта подпольная лаборатория была либо рядом с тринадцатым квадратом, либо связаны с ним какими-то коммуникациями. Вихров как раз вчера вечером получил подробные карты города, чтобы изучить, что с чем и как связано, пока, чтобы пресечь новые проникновения. Что будет потом, будем думать по мере вычленения информации.

— Круто, — Кузя потер подбородок. — Такие люди умеют заметать следы. Особенно, если они работали нелегально. Вот что, я попробую, но при одном условии, — он замолчал и уставился на меня, не мигая. От его пристального взгляда мне стало слегка не по себе.

— При каком условии, — я не помню, чтобы Кузя ставил когда-либо какие-либо условия. Мир определенно сошел с ума, и это тоже не радовало. Хотя, может, его контузило во время одной из перестрелок, в которую он попал, тогда можно вздохнуть с облегчением и только посочувствовать.

— Я слышал, что ты клановую армию решил создать, — Кузя отвернулся и теперь смотрел на стол, не глядя больше на меня. При этом он пытался говорить небрежно, но его голос все равно периодически срывался. — Вихрова подтянул. Я знаю Вячеслава. Он настоящий офицер, которому просто однажды не повезло в жизни. Но даже тогда он не оскотинился и не опустился до совсем уж нелицеприятных дел.

— Кузя, я знаю все про Вихрова, — перебил я друга. — Думаешь, я принял бы в клан человека, не узнав всю его подноготную? Ты к чему все это говоришь?

— Это сложно, но я обещал отцу, — пробормотал он, быстро взглянул на меня и снова уставился в стол. — Нас хотят прибрать к рукам, — наконец, проговорил он зло. — Ты же знаешь, что мы занимаемся, в основном, продуктами сети, — я кивнул. Кузины были программистами, и имели небольшой концерн по разработке комов. Не сборки, а именно разработке. Клан у Кузиных был небольшим, но довольно крепким, и сфера их деятельности была за пределами интересов более сильных кланов. И вот такое заявление.

— И кто же так нагло себя ведет? — я невольно нахмурился. Одно дело подбирать явно слабые семьи, которые не могут не то что за себя постоять, а о себе позаботиться, и совсем другое дело — посягать на целостность крепкого середнячка. Это уже какой-то просто махровый беспредел.

— У Алдышевых крыша совсем протекла, — хмуро заявил Кузя. — Они же почти раскололись. Там пара кузенов на роль главы претендует, и у каждого своя группа поддержки. А Аркаша Алдышев решил еще для надежности подмять тех, кто с ними долгосрочные контракты заключал, настаивает, гад, даже не на вассалитете, а на вливании, представляешь? А нам надо с таким геморройным кланом дело иметь? Отец уже подготовил процедуру расторжения договора, и мы даже неустойку выплатили, а тут Аркашка наезжать начал, угрожать, а у нас даже армии нет, потому как толковые юристы ничего против грубой силы противопоставить не могут. Законно, не законно, сейчас вообще закон силы никакой не имеет, если тебя могут просто взорвать по дороге на работу, вот так вот.

— Что ты от меня хочешь? — я пристально смотрел на Кузю, думая о том, что у Савельевых тоже армии не было, пока меня несколько раз не убили, и это только на неделе. После взрыва машины, где погиб Волков, и деньги нашлись, и возможности эту хоть небольшую, но хорошо вооруженную и обученную команду содержать. В этом деле главное — мотивация, а Кузиных, видимо, еще не настолько сильно прижало, раз они варианты рассматривают, тем более, что деньги на найм того же Вихрова у них всегда в загашничке имеются, даже если их счета полностью обнесут и заморозят.

— Рассмотри вариант вассалитета, — Кузя поднял на меня взгляд бассет-хаунда. — У тебя же остались управляющие, юристы, финансисты… Мы не сможем противостоять Аркашке, а иметь с ним дело… нет уж.

— Значит, вы не хотите связываться с долбанутым на всю голову оружейным бароном, а предлагаете с ним схлестнуться мне? — я почувствовал, как дернулся левый глаз. — Кузя, ты вообще можешь сравнить потенциальную мощь того же Аркашки и Савельевых?

— Могу, — Кузя кивнул. — А еще я могу к Савельевым прибавить некоторые ресурсы Бойнич, и вот тут совсем другой расклад вырисовывается. А Ульмас впишется, хотя бы просто «фу» Аркашке сказать. Для него это тоже престижно, если зять будет что-то собой представлять. А против Бойнича они не то, что не пойдут, а сразу же принесут ему домашние тапочки и протянут лапку, виляя хвостом. В общем, я не буду твоими негодяями заниматься, пока не услышу внятного ответа, — и этот козел, который так долго другом прикидывался, сжал губы и скрестил руки на груди.

— Я не могу тебе ничего обещать, — процедив сквозь зубы, я пошел к столу и принялся собирать карточки прав. — Мне нужно дать задание своим людям, чтобы они оценили вероятные риски.

— Давай сделаем так, — Кузя положил руку на последние права, не давая мне их забрать. — Ты сейчас свяжешься с кем ты там должен связаться, и объяснишь ему задачу, а я начну пробивать этих твоих ученых. Задача надо сказать не из легких, зато ты будешь хорошо простимулирован, когда увидишь, что я способен очень на многое, — это был уже акт отчаянья и мы оба это понимали.

Что делать? Вписываться за Кузиных или нет? Если Бойнич хотя бы обозначит свое одобрямс, то тогда риск будет оправдан, а если нет? Что же делать? Протянув руку к кому, я вызвал Вяземского.

— Кирилл, каковы наши шансы не вступить в заваруху с Алдышевами, точнее с группой Аркадия Алдышева, если мы расширим вассалитет на клан Кузиных?

— Это те, которые электро-магические штуковины разрабатывают? — Кирилл молчал почти минуту, с задумчивым видом разбирая какие-то бумаги, прежде чем ответить.

— Те самые, — я кивнул.

— Думаю, что в связи с инцидентом, произошедшим сегодня, на наше столкновение с Алдышевыми уже ничто не повлияет. Потому что мы вынуждены будем с ними так или иначе выяснить отношения, — наконец ответил Кирилл, отложил бумаги в сторону и посмотрел на меня глазами своей голографической проекции. Учитывая произошедшие события, связь учащихся с внешним миром путем дозвонов была разрешена в полном объеме. Да родственники и не поняли бы другого решения. Так что мы вполне спокойно общались с Кириллом, под пристальным взглядом наблюдающего за нами Кузи.

— Что за инцидент? — я нахмурился. — Почему мне никто ни о каком инциденте не доложил?

— Это касается части машин, доставшимся нам вместе с комплексом тринадцатого квадрата. Представители Аркадия Алдышева вышли сегодня на меня с категоричным требованием, продать три машины клану Алдышевых, вопрос цены их не волнует и торговаться они не станут.

— С хера ли? — вырвалось у меня. В голове отложилась мысль, что, похоже, этим двум братцам власть, которую они никак поделить не могут, настолько сильно ударила в голову, что они конкретно потеряли ориентиры.

— Вот примерно этот же вопрос им задал я, — невозмутимо отреагировал на мой вскрик Вяземский. — Ответа я не получил, но считаю, что инцидент находится в самом начале, поэтому жду развития событий.

— Какие именно машины они хотели выкупить? — я прищурился.

— Все три «Тверские элитные», — Кирилл не отводил от меня пристального взгляда. Понятно, он все еще меня проверяет, точнее мою способность вести дела. Я задумался. Эти машины были единственными представителями «Тверских элитных» и именно из них были извлечены бумажники с правами, причем все четыре бумажника. Но имена на этих правах никак меня не подводили к клану Алдышевых. Тогда почему Аркашке понадобились именно они? Ему стала доступна какая-то информация, и он решил попробовать реализовать ее первым? Но оборонка и безумные биоэксперименты находятся в разных системах координат. Мне нужно узнать, что за люди являлись владельцами этих чертовых прав.

— Кирилл, начинай подготовку к расширению вассалитета, свяжись с Кузиными и привлеки Марту, пускай запустит короткосрочный прогноз. С Алдышевыми пока не нагнетай, тяни время. И, Кирилл, я не хочу еще раз оказаться в идиотском положении, не зная о каких именно инцидентах может зайти речь, ты понял меня? — последнюю фразу я прошипел. Юрист даже в лице немного изменился, затем закивал и отключился.

— Ну вот, а ты чего-то боялся, — тут же раздалось бормотание Кузи, который взмахом руки вывел какую-то сеть прямо перед собой и принялся тыкать пальцами в узлы сети. Поначалу мне показалось, что он делает это методом научного тыка, но уже через минуту я перестал так думать, потому что сеть принялась с каждым прикосновением пальцев сжиматься, сильно уменьшаясь в размерах и приобретая какую-то форму. — Так, посмотрим кто ты такая, Инесса Суханова. — И он принялся что-то лепить из получившейся фигуры. В процессе нащупал на столе карточку прав и подкинул ее в воздух. Та фигура, что у него получилась, внезапно словно приобрела материальность, потому что карточка повисла в воздухе прямо в центре сетевой фигуры и начала медленно вращаться. Я почувствовал, как мои глаза открываются, увеличиваясь все больше и больше. Ни хрена себе заявочки.

Стук в дверь прервал мой столбняк, в который я впал, наверное, только сейчас осознав, что сеть — это не Интернет моего родного мира. Это невероятная смесь высоких технологий и магии в самых разных ее проявлениях. Скорее всего, Система была изначально задумана, как нечто похожее, только с другим набором изначальных функций, но потом превратилась в… понятия не имею во что, и никто не знает, в нечто большее. Стук в дверь повторился, и я пошел открывать, уже заранее негативно настроенный к настойчивому посетителю, до которого никак не может дойти, что, если не открывают, то это значит, что, или хозяев нет дома, или они никого не хотят видеть.

Рванув дверь на себя, я замер, потому что прямо передо мной замерла, подняв руку вверх, вероятно, чтобы в очередной раз постучаться, Настя.

— Что тебе здесь нужно? — я выглянул в коридор, никого не увидел и втащил ее в комнату. — Ты зачем пришла?

— Я пришла, чтобы поздороваться, — Настя испуганно на меня посмотрела, а ее глаза начали отливать зеленью. — Игнат Сергеевич сказал, что только благодаря вам я могу отучиться год в Касле и даже получить диплом.

— Так, Настя, успокойся, возьми себя в руки, — я схватил ее за плечи, гладя прямо в глаза, рывком призывая дар, заставивший мои глаза засветиться синевой. — Дыши глубоко и свободно и отпускай дар с каждым выдохом, — эту методику я вычитал в каком-то Кузином фолианте в то время, когда меня колбасило от нестабильности дара. Мне помогало мало, но, думаю, что у лабораторного образца номер шестнадцать может получится гораздо лучше, потому что, все-таки у меня несколько иная природа дара. Постепенно зелень начала уходить из глаз девушки, и я смог ее отпустить.

— Ух ты, Сава, пока идет поиск по параметрам, может ты мне представишь свою подругу? — Кузя сидел, обернувшись к нам и с нездоровым интересом рассматривал Настю. Ну, я его не виню, там было на что посмотреть.

— Анастасия, — я кивнул на девушку. — Александр, — представил я Кузю. — Вот вы друг друга знаете, а теперь, ты — возвращайся к работе, — я ткнул пальцем в сторону Кузи, — а ты, возвращайся в свою комнату, — на этот раз палец практически уперся в грудь Насти.

— Ну нет, я так не играю, — протянул Кузя. — Настенька, поведай мне жуткую историю о том, кем ты приходишься этому неандертальцу? — и подлец улыбнулся самой умильной из своих улыбочек.

— Я — собственность главы клана Савельевых, — просто ответила Настя, а я ударил ладонью по лбу и медленно провел ею по лицу. Это называется «нарочно не придумаешь», и, судя по отвисшей челюсти Кузи и его выпученным глазам, шок — это точно по-нашему.

Глава 10

Отчет по всем четырем личностям, которых я попросил проверить Кузю, был мне предоставлен только на следующий день. Занятий пока не было, прошло торжественное собрание, на котором должны были объяснить некоторые нововведения, но я на него не пошел, завалившись на кровати с распечатками той информации, которую удалось нарыть Кузе. Сомневаюсь, что там скажут что-то действительно значимое, потому как краткий инструктаж с подписями в виде согласий на эти самые нововведения получил каждый глава клана, чьи детки учатся в Касле. Из того мусора, начинающееся со слова нельзя и ограничено было только парочка значимых в виде того, что вводится комендантский час и гулять по школе после одиннадцати часов вечера строго запрещено, и то, что связь с внешним миром осуществляется только по кому или через курьера, если вдруг необходимо что-то подписать и решить самостоятельно тем, кто теперь единолично пытается не просрать нажитое в клане, отбывая срок в законсервированной школе. Стоит ли говорить, что все посылки будут проверяться, поэтому, мол не удивляйтесь, если получите сообщение в непотребном виде. Субпространственные капсулы были упразднены и деактивированы, а защита школы непосредственно завязана на восьми преподавателях, каждый из которых отвечает за выделенный им сектор. Какой именно, никто, кроме ответственных за безопасность Касла, не знает. Вот такие не совсем радужные нововведения. Если они решили что-то добавить еще, то мы узнаем об этом исключительно опытным путем. Сам Кузя ушел к Ниночке, сказав, что не знает, когда вернется. Я же отделил самого первого проверяемого и принялся вчитываться в довольно скупое досье. Но хоть что-то Кузе удалось все же получить, все-таки хакер он просто великолепный. Во всяком случае по официальным каналам ни мне, ни моим юристам, ни Вихрову, у которого были не слишком крепкие, но все же связи в армейском ведомстве, которые и позволили ему продержаться на плаву в амплуа простого наемника так долго, ничего не дали.

Итак, Инесса Суханова. Двадцать шесть лет, то есть довольно молодая и, судя по фото на правах, симпатичная, несмотря на столь незначительный возраст успела получить кандидатскую степень по нейрофизиологии в условиях призываемого дара. Сама диссертация, которую Кузя скрупулезно перекачал, вызвала у меня головную боль и нервный тик на обоих глазах, а при попытке чтения я ее быстро закрыл, потому что единственными знакомыми словами для меня стали предлоги и «нейрофизиологический». Захлопнув ссылку на диссертацию, по которой я перешел на текст, Кузе, слава богу, хватило ума не распечатывать этот мозговыносящий сюр, я снова зашелестел бумагами, из которых следовало, что после защиты, гениальная девица, работающая на клан Талызиных, но как вольнонаемный работник, ушла от них и приступила к работе в созданном уже очень давно, но пребывающим в неизвестности концерне «Маготех», из чего можно было сделать неоднозначный вывод о ее прямой причастности к созданию образцов, один из примеров которых разгуливает сейчас по Каслу, пока мирно, не встревая в неприятности. Все, больше никаких сведений по Инессе добыть не удалось. Ни где проживает, ни состава семьи, вообще ничего, словно она растворилась в неизвестности, потому что даже свидетельства о смерти на ее имя выдано не было. По фотографии, которая была нам доступна, не было никаких совпадений по личности, а смену имени и рода занятий Кузя проверил первыми. По биопараметрам, которые были доступны в официальной базе по гражданам нашей необъятной родины так же совпадений не наблюдалось, что неудивительно. Работая с живым биоматериалом, опытному специалисту ничего не стоит обмануть систему, предоставив в банк измененную ДНК и отпечатки пальцев. Но, несмотря на всю эту не радужную картину, меня все же ждал сюрприз. Кузя добыл мне, кроме всего прочего, немного информации на этот самый концерн.

Я долго ломал голову над тем, каким образом подпись моего отца оказалась на договоре «Маготеха» с Настей, если на момент подписания договора он был уже покойником несколько лет. И Кузя дал мне ответ на эту загадку. Если судить по тому, что ему удалось выявить по мельчайшим частям и собрать в единое целое, именно мой отец был создателем «Маготеха». И именно ему принадлежал контрольный пакет акций в количестве пятидесяти процентов и одной акции. Увидев это, я послал запрос Варваре Степановне, которая переадресовала его нашим брокерам. Уже через час напряженной работы акции были найдены, и к ним присовокупил те двадцать два процента, которые купила когда-то моя мать. Как так получилось, что на самом деле оказавшееся элементарным задание по поиску недостающего пакета потерпело полное фиаско, ни Варвара Степановна, которая вроде бы полностью провела инвентаризацию имеющихся активов и имущества, ни Марта ответить мне сначала не смогли, в связи с чем у меня встал в полным рост вопрос об их профпригодности, но они быстро сумели передо мной реабилитироваться, вот что значит задать курс правильной мотивацией. Узнав имя владельца, Марта быстро отыскала сами акции в депозитной банковской ячейке Имперского банка, о которой, похоже, не знал никто. Забыл мой папаша о ней поведать даже собственной жене, вот случаются такие вещи в этом мире. Учитывая этот факт, я, скрипя зубами, приказал перевернуть всю подноготную моего отца, может у него еще есть неучтенные банковские ячейки, которые в связи с его смертью отошли клану, но о которых никто в клане ни сном, ни духом, что неудивительно, если учесть экземпляров, которые работали на клан до того момента, как я устроил генеральную уборку. Но это все лирика. Оставались еще двадцать восемь процентов, и найти их след так и не удалось и после устроенной кратковременной порки, я был полностью уверен, что они пытались и приложили на это максимум своих сил и способностей. Договор же был типовой и в сети нашлась целая стопка, подписанных знакомой завитушкой. Видимо, мой гениальный отец, чтобы особо не париться, просто наподписывал кучу пустых бланков, которые до сих пор вовсю используются. Самое смешное, никому не пришло в голову проверить эти договора на предмет законности. Когда я задал этот вопрос Вяземскому, тот помялся и внезапно заявил, что подобные договора, подписанные задним числом покойником, являются вполне легальными, если это обстоятельство указано в отдельном пункте устава концерна, который лично я в глаза не видел. «Маготех» был зарегистрирован по всем правилам и исправно платил все полагающиеся налоги. А вот дальше начиналась сплошная серая зона. В качестве юридического адреса был указан адрес офисного здания клана. Устав предоставлен в открытом доступе не был, цели и задачи были описаны одним словом — биоинженерия. Ну хоть все разрешения были получены и действовали до сих пор, потому что я не хотел получить геморрой, например, с лабораторным образцом номер шестнадцать. По деятельности — информации не было вообще. Единственное, что удалось узнать — все сотрудники были вольнонаемными и пришли в концерн уже после смерти отца. А вот до его нелепой гибели в борделе, совокупный состав концерна состоял из трех человек. Одним был он сам, вторым — и вот тут меня ждал большой сюрприз, потому что я углядел связь с Алдышевыми, а именно, Евгений Алдышев, какой-то троюродный племянник двоюродного дяди погибшего главы клана, был вторым сотрудником «Маготеха» и значился биоинженером. Это само по себе было довольно странно, потому что Алдышевы такими возвышенными вещами никогда не занимались — их сфера интересов была полностью погружена в оружие, но, тем не менее, один из них, почему-то отличался умом, а не только грубой силой. А вот третий участник остался неизвестен. Его имя было тщательно удалено из всех публичных документов. Еще по «Маготеху» удалось выяснить, что однажды его хотели ликвидировать и даже был подан запрос на признание концерна закрытым, но этот запрос все еще находился на рассмотрении. А вот подала запрос… черт! Запрос подала Марина Петровна Савельева. И она же в этот же день подала запрос на полный аудит концерна с переписью всего оборудования, вплоть до перечня веществ, используемых при проведении исследований. Вот почему они так быстро свалили, побросав то, что не успели забрать с собой. Но меня все еще волновал вопрос, куда они ушли и каким образом. Исследования корпусов тринадцатого квадрата продолжались, может быть, мы в итоге найдем ответы на эти вопросы. А пока хоть что-то начало проясняться.

Я отложил дело Инессы и взялся за другие. Там было почти тоже самое. Молодые гениальные товарищи, работали на разные кланы, занимающиеся разработками в сфере научных изысканий. Все трое защитились, а после этого ушли работать в «Маготех». И все трое не принадлежали ни к одному из существующих кланов, являясь по сути вольными художниками. Все они также исчезли с радаров. Больше никакой информации по ним Кузе собрать не удалось.

Аккуратно сложив распечатки в заранее приготовленную папку, я настроил вызов Вяземского.

— Кирилл, как наши дела с Алдышевыми и Кузиными? — спросил я, вместо приветствия.

— С Алдышевыми ничего, — он покачал головой. — После первого весьма агрессивного контакта никто от Аркадия Алдышева не выходил на связь. Но, тут я полагаю, виновата общая занятость Аркадия, потому что его противостояние с Валерием вышли на новый уровень и начали принимать довольно острый характер. Вдобавок к этому на оружейных заводах как Алдышевых, так и Денисовых сегодня с утра вспыхнули беспорядки, которые начались под видом обычной забастовки, но быстро переросли в полноценный вооруженный бунт. Так что, пока Аркадию точно не до нас, да и не до Кузиных — слишком уж мы мелкие сошки. Таким образом принятие вассалитета от Кузиных, по моим прогнозам, должно пройти без особых проблем.

— Это хорошо, — я задумчиво смотрел на него. — Кирилл, у меня для тебя еще одно поручение. В семье Алдышевых есть тип по имени Евгений. Он когда-то работал с отцом. Найди его и попроси номер, чтобы я смог с ним связаться. Мне необходимо с ним переговорить, и он должен примерно знать, о чем именно я хочу поговорить.

— Хм, это может быть довольно сложно, — Кирилл задумался. — Я попробую что-нибудь выяснить. Как только что-то будет известно или произойдут какие-либо изменения, то сразу свяжусь с вами.

— Хорошо, только ищи не слишком открыто. Привлекать внимание Аркадия Алдышева сейчас будет не слишком уместно, — Вяземский кивнул и отключил связь. Теперь остается только ждать известий и, сдается мне, что первым даст о себе знать Вихров, потому что быть того не может, чтобы они ничего больше не нашли в исследуемых корпусах, что заслуживало бы внимания. Внезапно я почувствовал весьма неприятные ощущения в животе, и сразу же за этим раздалось урчание, весьма красноречиво намекающее, что пора бы уже подкрепиться.

Весьма неохотно поднявшись с постели, я сунул папки с делами в шкаф, достал оттуда записные книжки, принадлежащие тем молодым ученым, чьи дела я оставлял в комнате, повертел книжки в руке и сунул их в карман брюк, намереваясь после столовой зайти в библиотеку. Может что-нибудь найду по шифрам, благо структуру книгохранилища я изучил во время отработки. Не думаю, что они шифровали свои записи намеренно, но нельзя исключить тот факт, что шифр был разработан лично ими, поэтому на легкую разгадку я не надеялся. По факту, любой шифр — это просто какая-то последовательность, которую нужно уловить. А для этого нужно элементарно сесть и подумать, вглядываясь в символы, для начала. Или простейшие шифры полистать, потому что я точно помню, видел в каталоге книгу про наиболее часто встречающиеся спонтанные шифры, которые смогут хотя бы навести на то, что конкретно мне следует искать.

Закрыв дверь на ключ, я даже не подумал оставить его где-нибудь под ковриком для Кузи, если он по своему обыкновению забыл его захватить с собой. Ничего, прогуляется вместе с Ниночкой, благо хоть сейчас уже осень на дворе, но еще вполне тепло и дождя сегодня вроде бы быть не должно.

В столовой народу было немного, все, кто хотел жрать уже это сделали, до обеда было еще далековато, до ужина тем более. Но статус элитного учебного заведения подразумевал еще и то, что учащиеся могли проголодаться и в промежутках между завтраком и обедом, или обедом и ужином, а бежать в магазинчик было далеко, да и не купить было в магазине готового рагу с мясом, например.

На раздатке скучала подавальщица, хорошо еще, что в носу не ковырялась.

— Что вам? — увидев меня, она немного взбодрилась. Ну еще бы, то крутишься, как уж на сковородке, чтобы выдать все требуемое избалованным мальчикам и девочкам с большими амбициями и претензиями, то стоишь, как приклеенная и скучаешь, потому что никого нет, а уйти нельзя, начальство не поймет, еще возьмет и уволит. А работа, что и говорить, не слишком напряжённая. Главное, не забывать улыбаться старшекурсникам, периодически поправляя вырез на платье, делая его все ниже и ниже. Вдруг кому-нибудь понравится увиденное и он возьмет девушку к себе в содержанки, а там, если хоть маленько ума есть, то извернешься и даже, когда надоешь своему покровителю, всегда есть шанс уцепиться и остаться в клане, а это для простых девушек из вольных очень даже неплохо, вон, что далеко ходить, Настя вообще специально рабыней стала, чтобы уже не считаться вольной простушкой, с которой может всякое произойти, и никто даже не почешется, чтобы расследовать ее гибель. Сейчас же за ее спиной стоит мощь хоть и не центрового, но все же клана, а это означает относительную безопасность.

— На твой вкус, — я махнул рукой. Не люблю выбирать из четырех супов и восьми вторых блюд. Вообще считаю, что у людей должно быть, как можно меньше выбора. Потому что один известный осел от голода помер, выбирая между двумя совершенно одинаковыми охапками сена, а люди, в большинстве своем, недалеко от этого осла ушли в своем развитии, и я совершенно не исключение из правил, мне тоже выбора большого давать нельзя. Когда же его вообще нет, то я способен очень на многое, иной раз сам себе поражаюсь.

Получив разнос с весьма аппетитными блюдами, направился к столу, благо пустых столов было довольно много. Не успел я расположиться, как рядом со мной за стол уселся Любушкин, и принялся весьма сосредоточенно расставлять тарелки. Я еще раз на всякий случай огляделся по сторонам, нет, большинство столов как стояли пустыми, так и продолжают стоять. Расставив тарелки, Любушкин принялся есть. Он здорово умел поглощать пищу. Очень быстро и вместе с тем аккуратно, прекрасно умея пользоваться ножом и вилкой. Закончив гораздо быстрее меня, бывший игрок школьной сборной по левиболу, Олег бросил салфетку на разнос и вперил в меня немигающий взгляд. То, что команду на этот год упразднили, и вообще чемпионат среди школ отменили, добавило игрокам лишнее время, которое они, похоже, не знали, куда девать.

— Сава, разговор есть, — наконец, тихо проговорил Любушкин.

— Ну так говори, кто тебе не дает, — я только-только доел суп, по-моему, это было что-то средиземноморское, во всяком случае, креветки я ни с чем не перепутаю.

— Что ты думаешь про настрой наших ровесников и тех, кто помладше? — он говорил нарочито равнодушно, но было видно, что эта тема ему чем-то близка и задевает его. Вот только мне не было никакого дела до этих чертовых Лунтиков, самое большое достижение у которых было то, что они когда-то родились.

— Честно, мне плевать, — есть расхотелось. Сунув в рот пару ложек рагу, которое мне дала подавальщица, словно прочитав мои мысли, я отодвинул от себя тарелку и уставился на Любушкина. — Пускай слушают Громова, выходят на баррикады, а потом их всех убьют, потому что они настолько тупы, что поперлись на эти баррикады, а я захвачу их кланы, потому что в тех же беспорядках убьют их родителей, которые непременно окажутся по ту сторону этих самых баррикад, но на решительные действия они не пойдут, потому что любят своих чад и будут до последнего надеяться на их благоразумие, которое у них вместе с частью мозга, отвечающей за самосохранение атрофировалось за ненадобностью под вечной опекой родителей и всего клана. Что касается меня — то мне некогда херней страдать, на мне клан висит, который нужно защищать, а также давать есть, пить, крышу над головой и денег на развлекуху хоть иногда, потому что всегда найдется тот, кто в приоритете будет хотеть не только хлеба, но и зрелищ.

— Собственно поэтому я и хочу поговорить, только не здесь, — Любушкин обернулся. — И, Сава, я тебя понимаю, на меня самого клан свалился, а я не считаю себя готовым на все сто им управлять, вот только у меня, как и у тебя нет выхода. А эти кретины, наслушавшись разных лозунгов, очень сильно мешают мне жить, потому что приходится отвлекаться еще и на них, а у меня нет возможности рассеивать силы, потому что там, — он махнул рукой, показывая куда-то за пределы школы, — идет самая настоящая война.

Я откинулся на стуле и внимательно посмотрел на него. У Любушкина клан был побольше моего. Не такой большой, как те же Алдышевы или Бойничи с Лосевыми, но и не такой маленький, как мой. Ему по любому приходится гораздо сложнее, чем даже мне.

— Что ты предлагаешь? — наконец, задал я ему правильный вопрос.

— Пока не знаю, но знаю одно, с этим надо что-то делать. Сейчас на территории школы восемь глав кланов ждут своего выпускного, ты последний, к кому я подошел. Все они готовы собраться и обсудить данную проблему, потому что, ты, черт подери, прав. Нам нужно о своих людях заботиться, а не оглядываться назад, ежедневно опасаясь получить удар в спину от кретина, который потом, когда его резать начнут, будет сидеть и наматывать сопли на кулак. Сейчас еще можно как-то предотвратить очередной студенческий бунт, беспощадный в своей бессмысленной жажде разрушения. И нет, у меня нет сантиментов, надо будет, я даже придушу парочку самых активных, чтобы воду не мутили.

— Но проблема не только в нашей школе, — я, не мигая, смотрел на него.

— У меня есть выходы на другие школы, я же в сборной играл, забыл? Мы успели в каждой побывать, и, если не друзей, то приятелей завести. Будем общаться по кому, что нам еще остается? Но, Сава, пока мы можем хотя бы эту заразу выжечь до того момента, как вернемся туда, где нужно будет ежесекундно принимать решения, нужно это сделать.

— А я разве против? — я придвинул к себе рагу, потому что почувствовал, что еще не наелся. — Я только за.

— Ну вот и отлично. Тогда в раздевалке команды сегодня в семь вечера, — и Любушкин поднялся, и пошел из столовой. Я проводил его взглядом и чуть не подавился, потому что в этом момент в столовку вошли Настя и Эльза. Они равнодушно посмотрели друг на друга, взяли какие-то салатики с курицей и направились прямиком к моему столику. Проглотив кусок, который едва не встал у меня поперек горла, я смотрел как они приблизились. Вот сейчас они смотрели друг на друга недоуменно, а потом перевели взгляды на меня. Я же, зачерпнул еще рагу и отправил его в рот. А что я еще мог сделать в такой неприятной ситуации?

Глава 11

— По-моему, твоя боязнь одиночества неуместна, здесь полно свободных столиков, — Эльза поставила разнос на стол, и посмотрела на Настю, которая в этот момент устраивалась напротив нее, по левую руку от меня. Я продолжал жевать, потому что абсурдная ситуация в любой момент могла стать неконтролируемой, а мне даже Вангой себя чувствовать не нужно было, чтобы понять, что ничего хорошего лично мне эта встреча, действительно случайная, не принесет. А ведь говорил мне мой внутренний голос, чаще всего очень нудно и противно, чтобы я Эльзе рассказал все раньше, например, до того момента, когда нас закрыли в школе.

— Ну что ты, я вовсе не боюсь одиночества, и за этот столик сажусь именно из-за того, кто его занимает, — Настя схватила разнос, оставленный Любушкиным, и переставила его на другой стол. После чего села и, как ни в чем не бывало, принялась раскладывать столовые приборы.

— Так, я чего-то не знаю? Сава, а почему ты молчишь? — Эльза первая догадалась задать мне вопрос, на тему, какого хера здесь творится.

— А что тебе сказать? — я сглотнул и посмотрел на нее.

— Сава, кто это? Я эту девицу впервые вижу, и не очень понимаю, почему она ведет себя настолько… — Эльза так и не смогла подобрать приличное окончание начатой фразы.

— Эл, — я запнулся, затем попытался скорчить такое же выражение лица, которое очень четко у Кузи получалось. — А на этот вопрос есть правильный ответ?

— Сава, ты на что сейчас намекаешь? — Эльза, наконец села, и сложила руки на груди. — Кто эта девка, и почему она считает, что может вот так запросто тебе надоедать?

— А почему бы тебе у меня не спросить? — Настя сжала в руке вилку. — Я принадлежу Виталию, а вот какое ты имеешь право на него кричать?

— Ты… что? — у Эльзы глаза на лоб полезли. — В каком смысле… принадлежишь?!

— В прямом. Я его собственность, согласно заключенному договору. И я так и не услышала, по какому праву ты на него кричишь? — Настя, похоже, вбила себе в голову, что я нуждаюсь в защите, раз так бодро кинулась эту самую защиту осуществлять. Я же все еще ломал голову над тем, как выйти из подобного положения, потому что, вроде бы рабовладение современными законами не поощрялось. Самое смешное — не запрещалось, а именно не поощрялось, такой вот юридический казус, но, тем не менее, разглашение этой маленькой тайны, представленной именно в таком свете, в высших слоях, в которые я так стремлюсь затащить свой клан, могло знатно подпортить репутацию. Хотя, не исключаю, что многие кланы, состоящие в правящем совете, имеют парочку-тройку рабов, но, по крайней мере, молчат и тщательно это скрывают.

— Да неужели, — у Эльзы очень опасно сузились глаза. — Тогда приготовься к такому неприятному для себя сюрпризу. Если ты говоришь правду, то, после того как мы с Савой поженимся, ты станешь нашей совместной собственностью, — и эта змея, поцеловала меня в ухо, едва не оглушив.

— Девочки, не ссорьтесь… — я честно попытался уладить назревающий конфликт мирным путем. Вот только не учел, что магия Насти была нестабильна, она все еще никак не могла к ней привыкнуть, поэтому не было ничего удивительного, в том, что глаза девушки полыхнули зеленью, и стоящий на подоконнике цветок выбросил корни, мгновенно растрепав как всегда безупречно уложенную прическу Эльзы и порвав ее юбку. — Упс, — можно сколько угодно называть меня трусом, но я, воспользовавшись тем, что взбешенная Эльза вскочила, медленно начал стекать под стол, в надежде пересидеть там бурю. Но спрятаться я не успел.

Можно было ожидать, что девчонка из трущоб будет физически более подготовлена к нападению, чем избалованная наследница одного из самых влиятельных и богатых кланов, вот только это оказалось далеко не так. Эльза всерьез занималась владением огнестрельным оружием, следила за хорошей формой своего тела — это только то, чему я лично был свидетелем. Оказывается, папочка справедливо решил, что дочь должна уметь постоять за себя, пока не прибудет помощь, и обучал Эльзу еще и какому-то рукопашному бою, да еще и в том разрезе, что ей возможно будет противостоять маг, потому что уже через пару секунд, она оказалась рядом с Настей и сумела завернуть ей руку, взяв ее в классический болевой захват. Настя зашипела и что есть силы наступила на ногу неосторожно подставившейся Эльзе. Эльза в ответ схватила Настю за волосы и макнула прямо в салат, отпрыгнув от снова атаковавшей ее гортензии. Очутившись рядом с соседним столиком, Эльза схватила серебристый разнос, стряхнула с него посуду, оставленную Олегом, и что есть силы ударила растение. С этим надо было что-то делать, и я начал выползать из-под стола, куда сумел стечь только наполовину. В это врем Настя тоже схватила разнос.

Я видел, что они замахнулись одновременно, и даже сумел отклониться в сторону от разноса Насти, а вот от летящего с другой стороны разноса Эльзы я уклониться уже не сумел, потому что они действовали удивительно синхронно. Бамс! В голове зазвенело, а перед глазами пролетела пара птичек, и я упал обратно на стул, здорово потерявшись.

— Ой, — Настя тут же оказалась рядом и принялась обтирать мое лицо салфеткой, смоченной обычной водой, что немного привело меня в чувства, во всяком случае, глаза уже не смотрели четко в переносицу, а пытались сфокусироваться на расплывающемся лице Эльзы.

— Сава, сегодня вечером я жду объяснений, — поджав губы, сообщила мне моя невеста. — Если ты забыл, то я живу в триста девятнадцатой комнате, — и она отошла от стола, на ходу пытаясь привести себя в порядок.

— Твою мать, вот только этого мне не хватало, — я обхватил себя руками за голову. — Настя, ну откуда ты взялась на мою голову?

— Зачем вы женитесь на ней? — внезапно спросила меня образец номер шестнадцать. — Она же вас не любит.

— При чем здесь любовь? — я удивленно посмотрел на нее. — Этот брак выгоден нашим кланам. — Эльза всегда знала, что любовь в браке для нее непростительная роскошь, она будет неплохой женой, я в этом уверен.

— Но… — Настя что-то хотела сказать, но передумала, и закинула мою руку себе на плечо. — Позвольте мне помочь вам.

— Ты слишком буквально понимаешь свой договор, — проворчал я, но головокружение не позволило мне отказаться от помощи.

— Он не позволяет принимать его не буквально, — Настя вздохнула. — И, когда вы поженитесь с этой стервой, она действительно будет иметь на меня такие же права, как на любую вещь в вашем доме.

— Нет, не будет, — я хотел покачать головой, но поостерегся это делать, все-таки у Эльзы тяжелая рука. — Ты принадлежишь не клану, а лично мне, как наследнику моего отца, потому что именно его подпись стоит на твоем договоре.

— Правда? — Настя заметно повеселела. — Я рада.

— А уж как я рад, — пробормотав едва ли не про себя, я вытащил из кармана ключ от двери. Кузи рядом с комнатой не было, значит, он или еще не приходил, или постоял возле двери, посопел и свалил обратно к Ниночке. Так или иначе, но я с помощью Насти добрел до кровати и повалился на нее. Мне еще надо к семи очухаться, чтобы как следует соображать во время встречи, которую организовал Любушкин.

— Я могу остаться? — тихо спросила Настя.

— Нет, — я ответил, не открывая глаз.

— Но, почему? Я хочу остаться, — я почувствовал, как она начала поглаживать мою грудь, к счастью пока через рубашку, иначе не знаю, хватило бы мне решимости отправить ее отсюда.

— Дело не в тебе, — перехватив ее руку, я открыл глаза. — Даже, если я буду знать, что ты хочешь остаться, я все равно буду считать, что просто пользуюсь твоим безысходным состоянием. А я пока не настолько отчаялся.

— Это из-за нее, да? — тихо спросила Настя.

— Нет, это не из-за Эльзы, — я рискнул и покачал головой. Вроде ничего нигде не зазвенело, и не в глазах не потемнело. — Ты занимаешься? Учишься контролировать дар? — я решил перевести разговор в более безопасное русло.

— Да, у меня индивидуальный план занятий. Когда преподаватели узнают, что мой дар не врожденный, то их энтузиазм повышается в разы. Все хотят меня исследовать, кроме вас, — она печально улыбнулась. — И Игнат Сергеевич ежедневно проводит какие-то тесты, и тоже занимается со мной. Только… — она нахмурилась и замолчала.

— Только? — я приподнялся на локтях, пристально разглядывая шестнадцатый образец.

— Да неважно, — Настя махнула рукой. — Просто какие-то странные ощущения иногда накатывают, словно я уже встречала некоторых людей, но я точно знаю, что никого из них никогда не видела. — Я продолжал ее пристально разглядывать. Почему-то ее слова меня насторожили. Что-то было не так, и сдается мне, что это предчувствие не на пустом месте родилось.

Раздался вызов кома. Я опустил взгляд на руку. Странно, звонил Вихров, а он мог звонить только в одном случае — что-то произошло. Я выразительно посмотрел на Настю. Она еще раз вздохнула и, легко поднявшись на ноги, вышла из комнаты. Только после этого я активировал ком.

— Что случилось, Вячеслав? — сразу же спросил я, как только появилась фигура Вихрова.

— Я хотел уточнить один момент, Виталий Владимирович, — Вихров смотрел на меня твердо и спокойно. Но, залегшая между бровями складками указывала на то, что он чем-то озабочен.

— Что именно, ты хотел уточнить? — его озабоченность как-то очень быстро передалась мне.

— Вы не отдавали распоряжения перемещать некоторую часть оборудования, доставшегося с комплексом тринадцатого квадрата? — вопрос не то, что меня озадачил, он меня слегка контузил, это было более правильное определение моей реакции на него.

— Нет, — я покачал головой. — А почему ты спрашиваешь?

— В мои обязанности не входит следить за сохранностью оборудования, но любые его несанкционированные перемещения вызывают определенные вопросы к системе безопасности, а это уже моя непосредственная задача — обеспечение безопасности, — Вихров сейчас выглядел еще более озадаченным. — Из подвала исчезла капсула, из которой вы извлекли ту девушку — «лабораторный образец номер шестнадцать». Еще до звонка вам, я просмотрел все камеры, и лично допросил всех дежурных. Никто не знает, как она исчезла, и камеры не зафиксировали ее перемещения, поэтому-то я и хотел уточнить, возможно, вы отдали распоряжение до того момента, как камеры были установлены. Но раз вы такого распоряжения не отдавали, то возникает вопрос по пробоине в системе безопасности.

Я тупо смотрел на него и не мог врубиться в то, что мне только что сообщили. Как-так пропала капсула? Да это здоровенный бак, в котором спокойно помещался взрослый человек в полный рост, да еще места в нем хватало, чтобы плавать. Ее невозможно просто засунуть в карман и незаметно унести!

— Как это могло произойти? — задал я довольно глупый вопрос, но другие были еще веселее.

— Не могу знать, Виталий Владимирович, — Вихров развел руками. — Будем выяснять. Все-таки вещь массивная, ее невозможно вынести незаметно, — он буквально процитировал мои мысли.

— Хорошо, как только что-то выясните, сразу доложите, — тихо проговорил я.

— Слушаюсь, — и, отдав короткий салют, Вихров отключился. Я же помассировал виски. Это уже не смешно. Сначала крысюки, которые постоянно проникают на территорию комплекса, словно им там медом намазано. Теперь вот это. С этим «Маготехом» какая-то чертовщина творится, и мне просто жизненно важно в ней разобраться, чтобы начать распутывать клубок дальше, потому что, чем больше я узнаю, тем становлюсь все более уверенным, что происходящие события как в большом мире, так и в самом «Маготехе» взаимосвязаны. Но именно сейчас я ничего сделать не могу, пока не появится дополнительная информация. Но прямо сейчас я могу выяснить отношения с Эльзой, раз и навсегда, а потом переговорить с другими молодыми главами кланов на тему, как не допустить вдобавок ко всему молодежных волнений. Вот этим я и займусь.

Решительно поднявшись, я направился к выходу из комнаты. Пора нам с Эльзой расставить все точки над ё, потому что мне надоело подстраиваться под ее настроение, у меня других дел вагон и маленькая тележка. Заперев дверь и снова сунув ключ в карман, я направился прямиком на третий этаж, искать комнату своей невесты.

Как оказалось, Эльза жила в комнате одна. Ну, это было в общем-то логично, Бойнич мог себе позволить более комфортные условия проживания дочери в школе, но, мне показалось, что это немного неправильно: жить в общаге без соседа. Так же никакого духа общежития не прочувствуешь до конца. В комнату я проходить не стал, остановившись возле двери, подперев собой косяк и скрестив руки на груди.

— Я не ожидал, что ты сорвешься чуть ли не на борьбу девочек в грязи. Мне начинать гордиться, что из-за меня две охренительные девицы друг другу муськи начистили? — Эльза стояла посреди комнаты, так же, как и я, скрестив руки на груди. Она была в халате, а волосы все еще влажные, видимо, недавно выбралась из ванны, где снимала стресс принятием водных процедур.

— Ты слишком много о себе вообразил, — она пристально смотрела на меня. — Я не позволю унижать меня, выставляя напоказ свою наложницу, или кем там тебе приходится эта девица. Больше не позволю. С меня хватит Лосева.

— Настя не моя наложница, но ты мне подала замечательную идею, — протянул я, не двигаясь с места. — Видишь ли, в какой-то момент я даже начал понимать Лосяша. Похоже, ты его постоянно динамила, вот парень и искал развлечений на стороне. Но этот твой бзик, вроде того, что до свадьбы ни-ни… Я могу подождать, я вообще довольно терпеливый человек, вот только мне до смерти надоело терпеть твои перепады настроения, которые я ничем не могу обосновать, кроме перманентного ПМС. Но, черт подери, так часто? У тебя какие-то проблемы? Но, Эльза, это не мои проблемы. Если я могу чем-то помочь, тебе всего лишь нужно меня попросить помочь. Я не умею читать мысли, это никому неподвластно. Но ты же отказываешься со мной разговаривать. Может быть, сейчас начнем? Как по мне, так вполне подходящее время.

— Сава, что ты от меня хочешь услышать? Что я до сих пор не могу понять, как к тебе должна относиться, потому что на протяжении двадцати лет моей жизни меня постоянно заставляли менять мнение на диаметрально противоположное?

— А ты не можешь определиться самостоятельно? Ведь тут все просто, или я тебе нравлюсь и устраиваю и как будущий муж, и как будущий партнер, или нет? Все просто, Эл, или да, или нет. Потому что терпеть твои закидоны на протяжении всей нашей жизни, я точно не буду, и однажды, ты получишь извещение о том, что пора бы забрать мое тело из очередного борделя, пока я вонять не начал. Так да или нет?

— Я просила прийти и поговорить о твоем странном приобретении, а не о том, что ты уже планируешь зависать в борделях, как только мы поженимся. Хотя я не совсем понимаю, зачем тебе тратить деньги на шлюх, если у тебя есть рабыня.

— Вот такой я не оригинальный, должен же я хоть как-то отдавать дань семейным традициям, и это был сарказм, если ты этого не поняла. Эл, мы не будем разговаривать о Насте. Это все очень сложно, и я сам еще не до конца во всем разобрался.

— Но я хочу поговорить именно о ней, — Эльза нахмурилась, а я стоял и никак не мог понять ее странную потребность говорить, о чем угодно, но только не о нас. — Я хочу понять, как мне к ней относиться? Делать вид, что все нормально, и так и должно быть, когда уже полшколы перешептывается о том, что Сава специально для своих надобностей девку в школу притащил? И знаешь, что самое интересное во всей этой ситуации, что об этом я узнаю самая последняя, а эти чертовы слухи гуляют с самого утра, начиная обрастать самыми пикантными подробностями. Что мне прикажешь делать, если я не знаю, что из всего этого вороха бреда является правдой?

— Игнорировать сплетни идиотов? Я понимаю, что это сложно, но ты могла бы постараться.

— А я не знаю, что на самом деле вас связывает. Она так трогательно заботится о тебе, что просто игнорировать сплетни становится трудновато.

— Чего ты хочешь? Чтобы я отослал Настю домой? Я не могу этого сделать по ряду причин, и, если бы ты вела себя адекватно, я тебе рассказал бы об этих причинах…

— Да пошел ты! — Эльза взорвалась. — Я всю свою жизнь как на качелях живу. Именно ты не сделал ничего, чтобы сохранить нашу дружбу! Именно ты пожал плечами и ушел, когда я, как идиотка рыдала у тебя в комнате и просила помочь мне противостоять отцу, который поначалу был категорически против нашего общения. Я так старательно пыталась вызвать в себе на протяжении стольких лет неприязнь к тебе, чтобы этот запрет было переносить легче, что мне это практически удалось! Но ты опять все испортил, своими ночными приставаниями, как будто ничего тогда не произошло, как будто ты все забыл! — но я действительно, нет не забыл, не знал. А Сава идиот, вот уж действительно природа отдыхает на детях гениев. Ведь можно же было, оказывается, сохранить нормальные отношения, и теперь эта помолвка протекала бы вполне нормально. Тем более, что, я-то при этих перекосах не присутствовал, и знаю Эльзу только как заносчивую стервочку, сквозь фасад которой проглядывается очень сложная натура. И, черт подери, она мне нравится. Она мне с самого начала нравилась. Ох, как же я бесился, когда ее рядом с Лосем видел, кто бы знал. Но я не могу просто бросить Настю, просто взять и отослать ее, не могу. — Убирайся, — Эльза протянула руку, указав на дверь. — Это не мне нужно в себе разбираться, а тебе. И сделай милость, хотя бы на людях ведите себя прилично, чтобы еще больше не утопить в грязи мою репутацию.

Сейчас у меня было два выхода: уйти или остаться. Но при втором варианте я бы точно наделал кучу глупостей, а проблем у меня и так достаточно, поэтому я выбрал первый вариант. Ничего, завтра еще раз поговорим.

Выйдя из комнаты, я глянул на часы, которые мне послушно показал ком. В принципе, можно уже выдвигаться к раздевалке на переговоры почти высшего уровня. Усмехнувшись, я направился на встречу, хотя на душе кошки скреблись. Почему-то появилось предчувствие беды, почти как перед убийством матери. Проанализировав эти чувства, я так и не понял их природы, просто какой-то немотивированный внутренний мандраж. Так, ладно, после встречи подумаю более конкретно. Я решительно отодвинул эти предчувствия в сторону, и сосредоточился на предстоящем разговоре.

Глава 12

— Савельев, — я обернулся на оклик, с удивлением глядя на Любашу, которая довольно поспешно подходила ко мне. — Я как раз к тебе шла, а тут ты навстречу.

— Что-то случилось? — я уже в последнее время не верил в хорошие новости, и поэтому сразу же напрягся, глядя на медичку, которая, на моей памяти, никогда не приходила на территорию кампуса.

— Ну, почему сразу случилось… Да, случилось. Идем, здесь есть медицинский кабинет, в нем мы можем спокойно поговорить.

Я поплелся за Любой, а то предчувствие, что кольнуло меня после выхода из комнаты Эльзы, взвыло с новой силой. Что-то должно произойти, что-то страшное лично для меня. А решительный настрой нашего медика только усугублял эти чувства, доводя меня до состояния ската, готового сразу же жарить током при малейшем прикосновении.

Кабинет Любаши поражал своим запустением. Нет, вроде бы все было чисто и соблюдалась стерильность там, где ее надо было соблюдать, но даже запах здесь был нежилого помещения. Я вообще впервые сегодня узнал, что в кампусе есть медицинский кабинет. Хотя, учитывая, что в нем никто долгое время не обитал и даже медсестрички никакой дежурной на постоянной основе не было, знать про него было не обязательно. Оглядевшись по сторонам и увидев лишь один стул, я сел на кушетку и принялся ждать, когда Любаша расположится напротив меня.

— Ну, и что на этот раз произошло? — спросил я у нее. — О чем ты хочешь со мной поговорить, да еще и так экстренно?

— Настя, — Любаша вздохнула.

— Что с ней? — я невольно нахмурился. Мне хватало того, что она всем встречным и поперечным рассказывала о наших сложных отношениях, и я, конечно, мог ей запретить это делать, вот только никакого магического механизма сдерживания предусмотрено не было. А интеллекта ей никакие эксперименты отца не прибавили. Она была красивой куколкой, которая непременно украсит жизнь того мужчины, который ее полюбит, но вот мне нравились девушки посложнее. Хотя, я уже давно отметил свою склонность к легкому садо-мазо. Бывшая же проститутка меня почему-то не увлекала, хотя это было так просто затащить ее в свою постель.

— Мне не нравятся некоторые показатели, — Люба встала, подошла к окну и достала неизменную сигарету. — Словно при внедрении аллелей, отвечающих за проявление дара в ее ДНК, что-то было до конца не учтено, и сейчас, начинает появляться побочный эффект.

— Побочные эффекты какого рода? — я мрачно следил за ярко-красным угольком на кончике сигареты. Уже была осень и темнеть начинало раньше. Да еще, вопреки прогнозам, небо начало затягиваться тяжелыми тучами, обещавшими затяжной дождь и похолодание.

— Демиелинизация отдельных участков мозга, — встретив мой скептический взгляд, она усмехнулась и выкинула окурок в окно. Я проследил за ним взглядом. Будет забавно, если он кому-нибудь за шиворот свалится. — Рассеянный склероз, так тебе понятнее?

Я прикрыл глаза. Да, так понятнее. В моем мире — это был приговор. Как обстояли дела здесь, я не знал, но, судя по реакции Любы, тоже ничего хорошего от подобного диагноза ждать не приходилось.

— Насколько… — я запнулся, а затем все-таки продолжил. — Насколько все серьезно?

— Пока внешне никак не проявляется, — Люба снова села на стул напротив меня. — Виталя, я пока не знаю, стало ли разрушение миелиновых оболочек следствием экспериментов и непосредственного внедрения дара, или она изначально была больна, и сейчас мы видим дебют. Жаль, что никой документации по проведению эксперимента вы так и не нашли. Это бы многое объяснило, ведь перед тем, как засунуть ее в резервуар любой ученый досконально бы изучил ее организм и сделал соответствующие поправки, а может и не сделал, но уточнения на полях бы оставил. Но так или иначе, ни и в том и в другом случае, ничем хорошим это не кончится.

— Ты ей сказала? — я слез с кушетки и подошел к окну.

— Я ее спрашивала, болел ли кто-то в ее семье, она сказала, что нет. Но этот вопрос шел с другими вопросами, не думаю, что Настя поняла. Я попробую остановить процесс, но, если он вызван повреждением ДНК в ходе эксперимента, то вряд ли от меня будет толк. И еще один нюанс, который тревожит меня намного больше самого факта болезни.

— Да хватит уже издеваться надо мной. Зачем эти театральные паузы, думаешь, я настолько силен в медицине, что сам смогу докумекать о последствиях? — еще чуть-чуть, и я взорвусь, и так уже нервы натянуты до предела.

— Никогда у человека, обладающим даром не было демиелинизации участков мозга. Ни больших, ни малых. До сих пор не понятно, с чем это связано, но все склоняются к тому, что мозг у носителя дара работает несколько по иным механизмам, которые не дают начала проявлению неврологических недугов. — Она замолчала, но на сей раз что-то обдумывая, а не издеваясь надо мной. — Ни я, и никто другой не сможет предугадать, как будет проявляться дар и контроль над ним вместе с прогрессированием заболевания. Он может как исчезнуть, так и выйти из-под контроля. Она может быть опасна и причем не только для себя.

— Кому, кроме меня ты об этом говорила? — я взлохматил волосы. Новость, конечно, отвратная, но вполне можно использовать ее при разговоре с Эльзой, она сможет чем-нибудь помочь, да и сгладит изначальный негатив Эльзы к девушке. Тем более, что с учетом появившейся информации, за Настей нужно неустанно следить. Когда именно она потеряет над собой контроль и как это будет выглядеть, следует предугадать, а не разгребать потом последствия.

— Только Игнату, мы с ним вроде бы вместе за ней наблюдаем, только вот его больше результаты эксперимента интересует, чем то, как этот эксперимент отразился на здоровье подопытной, — Люба скривила губы, словно лимон раскусила. Видно, что сам разговор о директоре был ей неприятен.

— И что же, он никак не прореагировал на такую новость? — я нахмурился. Еще в комплексе мне показалось, что Игнат смотрит на Настю, как на интересную бабочку, и только и ждет момента, когда сумеет ее препарировать. Вот оно классическое отличие ученого и не ученого, но заинтересованного в эксперименте человека. Видимо человечность атрофируется где-то между первым и вторым научным открытием, хотя возможно и раньше.

— Выразил озабоченность, — Люба смотрела на меня снизу-вверх. — Савельев, твое предложение о работе еще в силе?

— О как, и с чего же такие перемены? — я удивленно посмотрел на нее.

— Скажем так, с Викентием я могла работать и никогда не оставила бы его, а с этим… Я все равно буду увольняться, а ты вроде лаборатории хочешь открывать. У меня ведь диплом биоинженера есть, кроме медицинского.

— Круто, — я присвистнул. — И как так получилось?

— Была молода, искала себя, — Люба закурила очередную сигарету. — Глупая была, несмотря на дипломы и диссертацию. Все верила, что можно человечество спасти, — она криво усмехнулась. — Викентий как раз искал медика. Школа большая, работы валом. Выслушал меня, пальцем у виска покрутил и быстро мне мозги на место вставил. С тех пор я здесь пашу. Но сейчас, кажется, мой лимит выработан. Не могу больше его бредни выслушивать.

— Какие бредни? — я продолжал пристально на нее смотреть.

— Да неважно, к нашим делам они все равно не относятся, — Люба первой подошла к двери. — Ну что, примешь в клан?

— Конечно, — я кивнул. — А как так получилось, что умница, красавица, да еще и одаренная осталась без клана?

— Говорю же молодая была, а ум еще не значит, что не дура. Я тогда на биоинженера училась, и среди молодежи было популярно движение «Эволюция путем прогресса». Их гуру откровенную евгенику проталкивали среди нас, под идеями того, что человек будущего сможет стать таким, каким захочет, даже дар сможет получить по собственному желанию, и тогда кланы просто ликвидируются как данность, и мы все буем жить долго и счастливо одной большой семьей… — она замолчала и мы уставились друг на друга. Люба даже не замечала, как столбик пепла упал ей на пальцы. — Ай, зараза, — она выкинула сигарету и подула на обожженные пальцы. Я же медленно почти по слогам спросил:

— Как звали ваших гуру?

— Твою мать, я даже, когда Настю увидела не провела аналогию, так сильно хотела забыть тот бредовый этап моей жизни, — Люба сплюнула прямо на пол. — Из ныне живущих — Громов, слышал про такого? Все о лучшей жизни вещает, а у самого рожа скоро на экран влезать перестанет.

— Люба, это очень важно, — я плюхнулся обратно на кушетку. — Как он действовал среди вас, когда вы учились? Создавались какие-нибудь ячейки, ставились ли главные, все, что можешь вспомнить.

— Да ячейки были. Причем, очень небольшие, максимум по семь-десять человек. Над нами ставили главного. Проводился какой-то дурацкий ритуал вступления в ряды, ну, для ощущения причастности к чему-то большему. Как я понимаю, основной целью таких ячеек — заставить участников выйти из кланов. А потом работать под эгидой этих эволюционеров.

— Как именно работать? — я буквально гипнотизировал ее взглядом.

— Нас — по специальности, — Люба усмехнулась. — Именно мы же были ключевым инструментом предполагаемой эволюции. Но я слышала, что некоторые ячейки готовили боевиков, некоторые агитаторов, некоторые самоубийц, много кого. В один момент все как-то заглохло. Тогда как раз по школам прокатились студенческие бунты. Были даже жертвы, с обеих сторон, а потом…

— А потом мой отец вместе с Бойнич и Лосевым разработали систему, которая могла отслеживать намерения на определенном заданном участке, например, школы Касл, и передавать эти данные в службу безопасности страны, — я вцепился в волосы. — Эти твари не только глушанули Систему на базе школы, они ее вообще глушанули на какое-то время. А теперь Система, после эксперимента, удачного, надо сказать, Волковых, перестала выходить на связь и вообще принялась переписывать код, и у старых товарищей снова появился шанс довести до ума то, что они не смогли реализовать с вашим поколением. И все это на фоне тотального беспредела и передала сфер влияния. Люба, Громов умный хрен? Он мог сам все это замутить?

— Он умный хрен, — Люба кивнула. — Вот только сдается мне, что эксперименты «Маготеха» идут отдельно, а он действует, используя их достижения. «Маготех» — это ученые. Помешанные ученые. Таких обычно революции не интересуют. Но их всегда легко использовать в своих целях.

— Люба, я тебя начальником сделаю. Посылай нахер Игната и приступай к работе, — торжественно произнес я, приложив руку к сердцу.

— До Нового года доработаю и тогда поговорим. У меня контракт аккурат до Нового года, — я бросил взгляд в окно. Как-то сосем темно там стало, бросив взгляд на часы, я выругался, уже была половина восьмого.

— Черт, я опоздал. Извини, Люба, но я побежал, позже пересечемся, — и я сорвался с низкого старта, словно мне очко подпалили.

В раздевалке уже сидели семь парней и ждали, как оказывается только меня одного.

— Я уж думал, что ты не придешь, — протянул Любушкин.

— Дела, совсем счет времени потерял, — я отдышался с плюхнулся на скамью. — И во время этих дел мне рассказали замечательную историю о том, как раньше работал Громов, и как он может действовать сейчас.

И я рассказал этим хмурым парням на чьи плечи так внезапно упала непростая ноша в виде кланов все, что удалось узнать о структуре организации здесь на территории школы. Некоторое время все молчали, переваривая информацию, а потом Любушкин, которого как-то негласно мы приняли за старшего, резюмировал.

— Нужно выявить ячейки и вычленить кураторов. Начать с этого. Дальше будем смотреть, как действовать более эффективно.

— У кого-нибудь из вас есть выход на всероссийскую базу данных? — внезапно спросил я.

— Я могу задать вопрос начальнику мой службы безопасности, — отозвался невысокий крепыш Данил Егоров. — Он, служил в нацбезопасности, но потом захотел большей стабильности и перешел ко мне. У них-то точно эта база в качестве настольной книги должна в каждый ком быть залита. Во всяком случае, официальные данные. Кого надо проверить?

— Преподавателей, — все удивленно переглянулись. — Проверить прежде всего тех, кто считает себя вольными художниками и не связаны никакими обязательствами ни с одним кланом. Самое главное, проверить их связь с Громовым. Даже, если они пересекались, когда сам препод был учащимся любой школы. Особенно, если они пересекались в этот период.

— Ты что-то подозреваешь? — Любушкин озабоченно потер бровь.

— Это же ты их вытащил из учительской во время нападения на школу? — задал я ему мучивший меня уже давно вопрос.

— Я, — кивнул Любушкин. — Но там печать контура стояла на дверях. Такие на камеры особо опасных преступников ставят, и на рудниках каждый квадрат ими запечатан. Вообще без вариантов, только убрать снаружи.

— Олег, я верю, что выбраться из ловушки им было невозможно, верю, понимаешь? — он кивнул, а я, глядя на него в упор продолжил. — Я не понимаю другого, каким образом они там все в один момент оказались? Внеплановое собрание в выходной день, без директора, который в этот момент уже был убит? Нет, Олег, они не просто так оказались заперты без возможности выбраться, их туда кто-то намерено завел. Заманил, бутылку поставил, тортик испек… Я не знаю, как это выглядело на самом деле, но что-то тут было нечисто, уж поверьте моей чуйке.

— А знаешь, похоже, что так оно и было, — задумчиво проговорил Любушкин.

— А можно поинтересоваться, откуда ты так много знаешь про эти чертовы печати? — я заинтересовано посмотрел на задумавшегося Олега.

— Так это Любушкины их делают, — хохотнул Егоров. — Еще бы ему не знать все, что с ними связано. Ты нам лучше другое скажи, что там за слухи про хорошенькую рабыню по Каслу ходят? — его поддержал гул одобряющих голосов. Даже Любушкин вынырнул из своих раздумий и одобрительно кивнул головой.

— Да нет там никакой интриги, — я досадливо поморщился. — Исследовательская фирма, принадлежащая клану, проводила одобренный эксперимент на людях. Девчонка была в стесненных обстоятельствах и пришла добровольцем, и с дуру подписала другой договор. Теперь я вместе с юристами ломаем голову, как ее освободить. А здесь она, потому что ее по условиям контракта Любовь Ивановна должна после эксперимента наблюдать. Вот мне и пришлось Игнату в ноги падать и просить взять Настю в школу на один год. Вот и вся история. Она пока терпит, но может же и по судам начать таскаться, что ей подсунули говно. Да она его подмахнула не читая, но что с того? Да, скорее всего, ее иски не будут удовлетворены, но мне-то нервов она может попортить ого-ого. Тем более, что несоответствия договора устного и того, что она подписала, ее папаша обнаружил, — вот так безбожно мешая правду и откровенную ложь, я вроде бы неплохую легенду сочинил. Причем пришла она мне в голову именно сейчас, в окружении мне подобных. Это навевало на определенные мысли, но я пока решил с этим не заморачиваться.

— М-да, ситуация, — Веснин, сидящий рядом со мной, потер подбородок. Насколько мне память не изменяет это был небольшой, но настолько говнистый клан, что связываться с ним никто вообще не хотел, потому что он состоял сплошь из юристов. — Твой поверенный прав, крови она может вам подпортить нехило, лучше уж найти лазейку и полюбовно разбежаться. Кто у тебя главный стряпчий?

— Кирилл Вяземский, — ответил я, с некоторым удивлением посматривая на него. Вообще, если я считал эту затею и встречу пустой тратой времени, то теперь я так не думал. Это очень хороший способ налаживания связей, которые мне в скором времени очень сильно пригодятся.

— Я знаю Кирилла, — Веснин кивнул. — Неплохой юрист. Звезд с неба не хватает, но твердый середнячок. С твоим сегодняшним уровнем пойдет. Но, как только в гору пойдешь, обращайся, я тебе нескольких ребят порекомендую. Они молодые еще, но хватка уже акулья проявляется.

— Спасибо, конечно, буду знать, — и я протянул ему руку, которую тот без всяких колебаний пожал.

— Ну что же, задачи на первое время утверждены, теперь будем жать информацию от Егорова, — Любушкин поднялся и с хрустом потянулся. — Расходимся.

— Олег, — я остановил его, и, дождавшись, когда все остальные выйдут из раздевалки, очень серьезно спросил. — Мне нужны печати. Я небольшое армейское подразделение развиваю…

— Я наслышан, — кивнул Любушкин. — Сколько тебе надо?

— Сколько сможешь в ближайшее время. Я понимаю, что товар штучный, но у меня парни по очень неприятному объекту ползают, надо бы их как-то обезопасить.

— У меня заказ Совета кланов большой, — Любушкин задумался. — Три десятка смогу выделить.

— Лады, я своего экономиста попрошу с твоим связаться, — и я протянул руку, которую опять без всяких проволочек пожали. А ведь еще месяц назад на меня смотрели немного брезгливо и за человека не все считали.

— Ага, давай только завтра, сегодня я распоряжение отдам, а уже завтра пускай работают.

— Не вопрос, завтра так завтра, — и я вышел вслед за Любушкиным из раздевалки.

Возле своей комнаты я остановился, глядя на приоткрытую дверь. А ведь точно помню, что закрывал ее. Дотронувшись ладонью до двери, легонько ее толкнул. Дверь скрипнула и приоткрылась.

— Ты прикинь, нас, похоже, бомбанули, — раздался раздосадованный голос Кузи, который бродил по комнате и подбирал разбросанные вещи. — Но вроде ничего не взяли.

Я же быстро прошелся по разгромленной комнате к шкафу. Так и есть, папки с делами биоинженеров «Маготеха» исчезли. Я сел на кровать и нащупал записные книжки, которые с утра носил в кармане, так и не вытащив ни разу. Это дело начинает меня все больше и больше бесить. В этот же момент прозвучал сигнал вызова кома. Бросив взгляд на экран, я удивленно приподнял брови. Этому-то что от меня надо? Активировав ком, я несколько мгновений всматривался в встревоженное лицо.

— Ульмас, что случилось?

Глава 13

— Виталя, Эльза не с тобой? — я сначала даже не понял, о чем меня Бойнич спрашивает, но когда до меня дошло…

— Нет, мы с ней немного повздорили сегодня, так что…

— Ерунда, все ругаются, это нормально. Просто, если она не с тобой, то, где она? — вот сейчас Бойнич выглядел по настоящему обеспокоенным. — Она не связалась с нами вечером, хотя должна делать это ежедневно, и ей об этом правиле прекрасно известно. Мы тоже никак не можем дозвониться до нее. Сигнал проходит, помех в сети нет, но она не отвечает на звонок, — он замолчал, пристально глядя на меня.

— Я сейчас постараюсь выяснить, — нахмурившись, я встал с кровати, предварительно отключив связь.

— Сава, что происходит? — тихий голос Кузи вывел меня из легкого ступора. Ой, не зря меня предчувствие мучило нехорошее, ой, не зря. Надо было с Эльзой остаться. Попробовать найти слова, оправдаться… Черт. Что сейчас об этом думать, надо пойти и посмотреть, может мы зря панику наводим, и она всего лишь легла спать пораньше, звук на коме отрубив. — Сава.

— Что? — я перевел на него мутный взгляд, отметив, что Кузя стоит, держа в руке один носок.

— Что происходит? — повторил он вопрос уже громче.

— Если бы я знал, то уже стал бы императором, — я посмотрел на него уже более осмыслено. — Вот что, брось уже этот носок, и выходи в сеть. Когда Егоров родит инфу неизвестно, а мне нужно вот прямо сейчас все, что сможешь нарыть на наших преподов. Всю подноготную, начиная со слов родился, вырос, в детстве болел в основном простудными заболеваниями, на один горшок ходил с тем-то и с тем-то, а в подростковом возрасте и в периоды зрелости вертелся в определенных кругах, попадаясь периодически на курении травки. Это выполнимо?

— Ну, — протянул Кузя. — Это не ученые «Маготеха», о которых вообще ничего никому не известно. Так что шансы есть и довольно неплохие, чтобы инфу поднять.

— Так действуй! — рявкнул я и рысью побежал на выход. Кузя попытался что-то булькнуть в ответ, но я его уже не слушал.

В последнее время я передвигаюсь преимущественно бегом, отметил этот факт про себя, подбегая к комнате Эльзы. Вроде внешне все нормально. Подняв руку, пару раз стукнул в дверь, и тут она слега приоткрылась. Больше не раздумывая, я вломился внутрь.

Здесь была борьба. Халат, в который куталась Эльза, лежал на полу и был разорван. Это какой же силой надо обладать, чтобы порвать прочную плотную ткань? На светлом пушистом коврике я нашел несколько капель крови. Небольшой журнальный столик был перевернут, а пол засыпан осколками разбитой вазы. Рядом с осколками валялся ком, из которого не переставая шел сигнал вызова от Бойнича.

Почему-то открывшаяся картина не вызвала удивления, наверное, я был внутренне готов к тому, что сейчас увидел. Опустившись на корточки, я потрогал уже засохшие капли крови. Надо бы как-то их собрать, и попросить Любу прогнать на какой-нибудь чудо-машине, или как тут анализ ДНК делают. Она же в свое время смогла идентифицировать останки, которые внешне даже на людей похожи не были, после нападения на школу. Поэтому, вопрос, есть такое чудо-приспособление у нее в арсенале, даже не поднимался. Может быть, есть малая вероятность того, что кровь принадлежит не Эльзе, тогда можно будет сразу же выловить похитителя. Правда, такая удача только в сказке бывает, но проверить все равно надо. Поднявшись, я прошел к письменному столу и вытащил первую попавшуюся тетрадку. Вырвав лист, сделал кулек, подумал, вернулся к ковру, пересчитал капли. Всего их было пять. Криминалист из меня тот еще, но я все же решил соскрести каждую каплю в свой кулек. Как следует упаковав кульки, сунул их в карман и вышел из комнаты. Сейчас мне надо было решить одну очень важную проблему: найти свидетелей. Судя по тому, что я увидел в комнате, сопротивлялась Эльза довольно успешно, и не слышать, как ее вытаскивали из комнаты, было просто невозможно.

Целый час я потратил на обход третьего этажа. Учитывая, что вот-вот наступит комендантский час и уже, в принципе, поздний вечер, практически все учащиеся сидели по комнатам, так что мне удалось попасть в каждую комнату этажа. Только вот все это было проделано зря. Никто ничего не видел и не слышал. Но это же было физически невозможно. Ладно бы комната Эльзы располагалась рядом с лестницей, но нет, она была как раз посредине довольно длинного коридора. Мы вон, когда немножко шумим, так соседи дятлов начинают изображать, а здесь никто ничего даже не слышал? Бред какой-то.

Я быстро вернулся в комнату Эльзы. Что-то привлекло мое внимание, что-то отличалось от привычной картины, выбивалось из нее. Снова оглядев с порога комнату, я решительно подошел к опрокинутому столику. Стекла от вазы. Взяв один из крупных осколков, я поднес его к глазам. На стекле виднелись странные концентрические круги, словно кто-то выжег их специально, вот только… закрыв глаза, я представил себе эту комнату в тот момент, когда мы с Эльзой повздорили. Я тогда смотрел куда угодно, только не на нее. Столик. Ваза. Я резко открыл глаза. Стекло на вазе было гладким. Настолько гладким и прозрачным, что на нем появлялись овальные блики от падающего бокового света горевшего тогда светильника. Никаких концентрических кругов на идеально-гладком стекле не было и в помине.

Я сжал руку и тут же стиснул зубы. Идиот, нахрена было тискать стекло с острыми гранями? Поднявшись я прошел в ванную и пустил воду. Сунув руку под струю, призвал дар, который откликнулся сразу же, почувствовав родную стихию. Пока вода залечивала порез, я смотрел на потеки крови, которые смешивались с водой и утекали в сток. Зачем Эльзу похитили? Вопрос как, я буду выяснять как только кровь остановится. Главное, ответить на вопрос «Зачем?». Самое первое, что приходило на ум — это требование выкупа с Бойнича. Или требование каких-либо действий, либо, что наиболее вероятно, требование бездействия в определенных вопросах. Но об этом я смогу узнать, только когда похитители свяжутся с ее отцом. Вода текла уже совершенно прозрачная. Я посмотрел на ладонь — от пореза остался лишь довольно грубый шрам. Но кровь не текла, и боли я не чувствовал, лишь небольшой дискомфорт, когда сжимал кулак.

Закрыв воду, я посмотрел на часы. До начала комендантского часа оставалось полчаса. Я не успею добежать до основного здания и вернуться обратно. Если только попробовать на удачу спуститься и посмотреть, может, Любаша задержалась здесь, но сначала нужно было сообщить неприятную новость Бойничу.

Звонил я ему прямо из комнаты дочери. Ульмас выслушал меня с непроницаемым лицом.

— Мне никто пока не звонил, — наконец, сообщил он, когда я закончил говорить. — Я свяжусь с тобой, как только похитители объявятся. — Он отключился, а я остался сидеть и гадать, переживает он или не очень, слишком уж отрешенный был вид у любящего отца, а по его каменному лицу ничего понятно не было. По крайней мере, я был уверен в том, что Бойнич сам начнет сейчас носом рыть землю, чтобы хоть что-то выяснить, потому что ждать с моря погоды в надежде, что похитители все же преследуют какие-то цели в отношении главы клана, и упускать время было расточительством с его стороны. Я бы так и сделал, но я не Бойнич, поэтому рассчитывать нужно было только на себя.

Мне повезло, Люба все еще сидела в медицинском кабинете в кампусе. Она смотрела в окно, а рядом с ней на подоконнике лежал журнал учета.

— Вот, решила ревизию провести, пока время есть, — ответила она на мой невысказанный вопрос, даже не повернувшись в мою сторону. Присмотревшись, я увидел свое отражение в стекле, за которым уже было настолько темно, что было не совсем понятно, что же Люба там в этой темени пыталась рассмотреть. Скорее всего, она сидела здесь, потому что форточка была рядом, и не нужно было куда-то бегать, чтобы покурить. — А ты что здесь забыл?

— Эльзу Бойнич похитили, — сказал я, отслеживая малейшие изменения на ее лице.

— Интересно, — протянула Люба. — И как они сумели протащить девчонку через все посты охраны, не привлекая внимания? Да еще проникнуть сквозь плотную консервацию, через которую даже комар не может просочиться, чтобы сигнал о попытке взлома не поступил дежурному преподавателю?

— Вот и мне безумно интересен ответ на этот вопрос, — на ее лице отразилось лишь недоумение. Ни ужаса, ни восторга, никаких других эмоций, словно ей было наплевать на то, что одну из учениц похитили. — Каждый сигнал, поступающий от защитного контура должен проверяться?

— Разумеется. Правда, снаружи внешний периметр огражден отпугивающим контуром, направленным на комаров, грызунов и более крупных животных. Внешняя охрана помимо всего прочего патрулирует периметр школы. — Глядя на удивление, промелькнувшее на моем лице, она покачала головой, — эти нововведения были приняты после остальных и с юридической точки зрения не требовали одобрения кланов.

— Но в школе спокойно и никто не занимается поисками, значит, через внешний контур никто не проходил. — Я задумался. Из всего этого можно было сделать всего два предположения, либо, весь преподавательский состав в сговоре с похитителем, что является преждевременным заявлением, пока не будет добыто хоть немного информации, подтверждающей причастность, либо Эльза до сих пор находится на территории школы, но никто ничего не видел. Чертовщина какая-та.

— Сложно быть ребенком такого человека, как Ульмас, — Люба вздохнула, нарушая затянувшееся молчание. — Надеюсь, что они ее отпустят, когда получат то, что хотят.

— Ты его хорошо знаешь? — Ей не нужно было уточнять, кого именно она должна знать.

— Неплохо. Ученые и приближенные к ним лица, в основном, знают друг друга. Даже не в лицо, а по тем темам, с которыми работают «коллеги», — она произнесла «коллеги» с таким видом, что мне сразу стала видна их взаимная любовь, преданность и взаимовыручка. — Ну а что ты хотел, ученая братия — индивидуалисты. Никто не хочет делиться своими достижениями с кем бы то ни было. К тому же, при приятельских отношениях всегда есть вероятность спереть какой-нибудь вывод или обрывок формулы… на самом деле — все, что угодно.

— М-да, отношения просто за гранью разумного, — я покачал головой и вытащил пакетики с сухой кровью, а также осколок, который я замотал в носовой платок, чтобы снова не порезаться, и протянул ей пакетики. — Ты сможешь выяснить, чья она?

— Если в моей базе есть, — Люба кивнула и отложила образцы в сторону.

— Хорошо, — я замялся, затем показал ей стекло. — Я понимаю, это не совсем твоя тема, но что может оставить такие вот следы на стекле, при условии, что стекло изначально было вполне себе гладким?

— Какой-то звук, — пожала плечами Люба. — Я видела нечто подобное, когда в кабинете Викентия сработал телепорт. Тогда подобная волна образовалась на стакане.

— Телепорт? Ты сказала «телепорт»? — я уставился на нее, а затем перевел взгляд на стекло. — А почему я сразу не подумал про него? Ведь, похоже, что Эльзу умыкнули с помощью телепорта…

— Не мели чушь, — фыркнула Люба. — Таких вот компактных телепортов не существует. Ты вообще представляешь, что нужно сделать, чтобы сдвинуть пространство таким образом, чтобы два его края соприкасались, а затем нанести точечный прокол, — она выдрала лист прямо из учетной книги, скатала его в трубочку, взяла ручку и проткнула насквозь, а затем повертела бумагу на ручке. — Вот это — мост Эйнштейна-Розена, и чтобы сделать его стабильным, необходимо колоссальное умение работы с пространством. Я знала только двух человек, которые могли свернуть пространство и зафиксировать их в точках перехода и одним из них был Викентий. Кабинет директора расположен таким образом, что там можно сделать точечный прокол и удержать его.

— Но с пространством-то давно уже вовсю работают, — я взял в руку стекло и повертел его, разглядывая концентрические вмятины. — Субпространства зоны посещений, например.

— С пространством работают, а вот удержание стабильного канала — это высший пилотаж. Квинтэссенция магии, основанной на временном даре, даре воздуха и квантовой физике. И я не помню, чтобы после Викентия кто-то хоть раз открывал телепорт, да и субпространства предпочли законсервировать, а не поработать с ними, — Люба усмехнулась. — Так что очень маловероятно, что кто-то сумел создать телепорт, чтобы умыкнуть Эльзу. Человек, способный на подобное, не будет размениваться на мелочи.

— А что, если кто-то изобрел прибор, который способен открыть одноразовый телепорт, допустим с заданными координатами? — какая-то мысль крутилась в голове и не давала покоя, как заноза, но я никак не мог ее сформулировать.

— Тогда тот, кто завладеет такими технологиями, будет править миром, — пожала плечами Люба.

— Кто второй, Люба, — я закусил губу, пытаясь нащупать дно в этом болоте, в котором все, абсолютно все события были как-то связаны между собой. — Это был мой отец?

— Нет, Володя никогда не увлекался подобными вещами. Его больше увлекал человеческий мозг, его реакции, его возможности. Возможно, если бы он занялся разработкой телепорта, то имел бы определенный успех, но, нет, это был не твой отец.

— Люба! Мне что, нужно кого-нибудь пристрелить, чтобы ты перестала выдавать информацию в час по чайной ложке? — я все-таки сорвался. Так, спокойно. Если ты начнешь истерить, то Эльзе это точно никак не поможет. Но, черт подери, телепорт… Она может быть сейчас где угодно.

— Женька Алдышев, паршивая овца в своем милитаризированном семействе, — Люба задумчиво смотрела на меня. — И да, он те же бредовые идеи выдавал, вроде твоих, будто есть возможность создания чуть ли не индивидуальных телепортов, с установленными координатами.

— Спасибо, Люба, я завтра зайду результат крови узнать, или завтра еще слишком рано? — я потер лоб, пытаясь разогнать головную боль. Почему-то попросить у Любаши пилюльку ума у меня не хватило, или же подсознательно я считал эту боль карой за то, что мог предотвратить похищение Эльзы, но не сделал этого.

— Завтра будет нормально, я сама с тобой свяжусь, как только будут хоть какие-то результаты, не нужно тебе бегать сюда каждые пять минут и действовать мне на нервы, — Люба вздохнула и посмотрела на книгу, лежащую перед ней. — Да твою ж мать, Савельев, я по твоей милости учетную документацию похерила!

— Ухожу, Марь Ивановна, ухожу, — пробормотал я и выскочил за дверь кабинета.

Только очутившись на третьем этаже, я понял, что иду в комнату Эльзы. Решив не сопротивляться этому порыву, зашел в комнату и принялся искать ключи. Они обнаружились в двери, следов взлома на замке видно не было. Значит, или она сама открыла похитителю, не подозревая, что может произойти, или же не успела закрыть дверь за мной.

Закрывшись, я упал на кровать, и закрыл глаза рукой. На душе было погано. Нужно было срочно отвлечься, потому что сейчас оставалось только ждать, а я просто ненавижу это делать. Сев на кровати, набрал номер на коме.

— Добрый вечер, Кирилл, — от такого заявления Вяземский чуть не упал со стула, или на чем он там сидел.

— Добрый вечер, Виталий Владимирович, — осторожно поздоровался юрист. — Какие-то проблемы?

— Нет, никаких проблем, — я смотрел на него не мигая. — Завтра передай Варваре Степановне, чтобы она связалась с Любушкиными на предмет оговоренной сделки. Сам проверишь контракт, не мне тебя учить.

— Хорошо, — кивнул Вяземский, который пытался сообразить, зачем я отдаю такие распоряжения на ночь глядя, тем более, что они вполне терпели до завтра. — Что-то еще, Виталий Владимирович?

— Да. Как дела с поиском контактов Евгения Алдышева?

— Пока никак, — Кирилл потер переносицу. — Мне удалось связать с вассальным кланом Алдышевых, точнее с их юристом, мы с ним вместе юридическую школу заканчивали, — я просто смотрел на него, не понимая, нахера мне знать такие подробности? Ну связался с кем-то, кто мог поделиться инфой — молодец, меня-то грузить этим зачем? — Он говорит, что уже более пятнадцати лет Евгений отдалился от клана. Нет он не отрекся от него, просто не появлялся, звонил редко, когда была жива мать, потом и вовсе перестал. Никто даже в клане не знает, где он сейчас находится, и его поисками не занимается, чтобы не привлечь еще одного конкурента в местной борьбе за власть.

— Я примерно догадывался, что так оно и есть, — я задумчиво вертел в руке стекло, не обращая внимание на то, что снова могу порезаться. — Продолжай искать. Он мне очень сильно нужен.

Отключившись, я снова лег на кровать. Аркашка ищет родственничка — это и ежу понятно, какую бы официальную информацию они не выливали в массы заинтересованных, учитывая, что даже юрист в курсе того, что никого не ищут и знать про него ничего не знают. Почему-то он думает, что может найти его следы в том месте, где занимался своей незаконной деятельностью «Маготех». Означает ли это, что Евгению удалось создать телепорты, о которых он грезил? Скорее всего, да. Сам ли он их использовал? Скорее всего, нет. Мне нужно, чтобы он ответил всего на три вопроса: сколько он их наклепал, где технологические карты, кто третий вместе с ним и моим папашей основал «Маготех»? Только бы выйти на него первым до Аркашки. Люба права, тот, у кого будет технология, тот будет владеть миром. А я, если что, владею контрольным пакетом акций их поганой компании. Так что, имею на технологии, сделанные в пределах этой компании все права. Даже я со своими скудными знаниями это понимаю. А еще у меня впервые промелькнула в голове мысль, что тот, кто вытащил документы из моей комнаты и похитил Эльзу, сделал это не для выкупа. Она понадобилась ему для чего-то другого. А это значит, что звонка мы не дождемся. На этой мысли я забылся тяжелым сном, просыпаясь от каждого постороннего шороха с единственной мыслью: «Где ты, Эльза. Помоги мне себя найти».

Прямо посреди ночи раздался звонок моего кома, на котором высветилось, что звонит Кузя.

— Не беспокойся друг мой любезный, я не потерялся, просто не успел вернуться до комендантского часа, — поприветствовал я его, пытаясь разлепить глаза.

— Слушай, я тут немного посвоевольничал без твоего разрешения, все же слухи, которые начали гулять по Каслу, после твоих визитов, и звонок Бойнича легли в основу тревожных размышлений…

— Выкладывай, — я прервал его, получив в ответ укоризненный взгляд голограммы. Зная Кузю, нетрудно было предположить, что он мог часами ходить вокруг до около. Но то, что он позвонил мне среди ночи, означает, что нарыл он что-то действительно значимое.

— В общем, я узнал, что твоей Анастасии был внедрён передатчик, который точно фиксирует ее местонахождение. Такие часто внедряют детям, но после достижения четырнадцатилетия их могут убрать по настоянию носящего, потому что это нарушает биль о личной жизни и свободе передвижения. — Я прекрасно знаю об этом передатчике, это было чуть ли не единственным моим условием перед тем, как ее взяли в школу. — В общем, я, грубо говоря, его взломал и обнаружил, что где-то за час до звонка Бойнича, она находилась в комнате Эльзы, провела там пятнадцать минут, после чего вернулась в свою комнату и ее больше не покидала. Я не знаю, что там произошло, поэтому не уверен, что это важная информация, но поделиться с тобой я решил…

Глава 14

Сон как рукой сняло. Подорвавшись, после Кузиного звонка, я направился навестить образец номер шестнадцать, особо не заморачиваясь по поводу комендантского часа и всего, что с ним связано. У меня тоже есть много интересных вопросов, если кто-то попытается меня остановить, чтобы спросить, а что я тут делаю посреди ночи.

Я вышел из комнаты, предварительно вызвав данные о нахождении передатчика, помещенного девушке под лопатку. До этого места невозможно добраться самостоятельно и, вооружившись элементарным кухонным ножом, избавиться от слежки. Это именно я настоял поместить передатчик туда, изменив решение в самый последний момент. Кроме Любы, которая, собственно, его и внедрила, меня и Насти, никто больше не знал, про то, в какой именно части тела передатчик установлен. По-моему, тот же Игнат думал, что он находится в плече, куда стандартно и устанавливали подобного рода следилки, слишком уж он откровенно посматривал на эту часть тела Насти, словно пытался взглядом проверить, на месте эта дорогая игрушка, или уже того, тю-тю. И самое главное, контроль за передатчиком был только у меня. Ну, теперь и у Кузи.

Я не знал, где находится комната Насти, просто не интересовался этим, меня привел к ней передатчик. Комната располагалась на четвертом этаже. Дверь была открыта. Я это понял в тот момент, когда легко толкнул ее, собираясь постучать.

В комнате было темно. Зайдя внутрь, я уже ожидал увидеть все, что угодно, включая такой же беспорядок, что и в комнате Эльзы, и вырванный с мясом передатчик, валяющийся на полу, подающий непрерывные сигналы, потому что ему было все равно, находится он в носителе, в который его поместили, или просто лежит на тумбочке. Раз включили, он будет работать до тех пор, пока заряд не сдохнет, ну, или пока его не отключат, чаще всего каблуком или молотком.

— Я ждала, что вы придете, — глухой голос, раздавшийся в темноте, стал для меня полной неожиданностью. Я даже вздрогнул, когда его услышал.

— И что же ты конкретно ждала от меня? — протянув руку, я долго шарил по стене, ища выключатель. Наконец, найдя его, щелкнул. Вверх всплыла пара светящихся шаров, постепенно набирающих яркость. Это хорошо, что постепенно. Хоть глаза привыкнут, и я не буду первые минуты таращиться как филин, которого ослепил луч всходящего солнца.

— Все зависит от того, рассказала ли вам Эльза о нашей встрече или пока нет, — Настя сидела на кровати, полностью одетая, прижав к животу подушку. Она была бледна и, скорее всего, из-за этого, кровоподтек на носу выглядел еще более впечатляющим. Когда мы расставались, подобного украшения у нее не было. А еще, ее слова говорили о том, что Настя не в курсе исчезновения Эльзы. Прямо камень с души упал, вот честное слово. Только если она не играет в какую-то свою игру, хотя, она не слишком умна для этого, а условия контракта заставляют быть мне преданной, ну по крайней мере, в таком откровенном предательстве, как похищение моей невесты.

— Кто это тебя так? — я продолжал стоять у стены, почти как при разговоре с Эльзой, подперев собой дверь. Уточнять, что я имею в виду было не нужно, Настя все и так прекрасно поняла.

— Эльза, — она хлюпнула носом. Только бы реветь не начала. Я понятия не имею, что делать с плачущими девушками, поэтому очень надеялся, что в этом плане обойдется.

— Зачем ты приходила к ней? — Я продолжал разглядывать ее разбитый нос и думал о том, что Эльза уже в который раз открывается передо мной в совершенно новом свете.

— Поговорить, правда, только поговорить, — Настя продолжала сидеть, не выпуская из рук подушки.

— Да, я вижу, хорошо поговорили, главное, продуктивно, — я усмехнулся. Наверное, это было жестко, и она вздрогнула, вскинув на меня взгляд, но именно сейчас, посреди ночи, я никак не мог, да и не хотел сдерживать свои порывы. — Рассказывай. С самого начала. Вот, в твою хорошенькую башку закралась мысль, что неплохо бы поговорить с Эльзой, и… Рассказывай.

— Я пошла к ней в комнату, чтобы объясниться. Мы же с вами не виноваты, что попали в такую нелепую ситуацию. Но Эльза не захотела меня слушать и сразу же указала на дверь.

— И почему же ты не воспользовалась хорошим, в общем-то, советом? — я все еще стоял у двери, скрестив руки на груди, чувствуя, как усиливается тяжесть в голове, и думая, что, в принципе нет ничего удивительного в том, что Эльза сорвалась, ведь совсем недавно из ее комнаты ушел я, оставив ее не в лучшем расположении духа.

— Но мне нужно было с ней поговорить, — упрямо вскинула голову Настя. Да, нашла коса на камень, как говорится.

— И что было дальше? — я буквально гипнотизировал ее тяжелым взглядом.

— Дальше мой дар начал вырываться из-под контроля, и Эльза… — Настя на мгновение замолчала, а затем продолжила. — Она ударила меня по лицу. Кулаком. Правда, потом сказала, что не хотела разбивать мне нос до крови, но это точно неправда. Она хотела этого. — Ну, что тут сказать. Удар у Эльзы хорошо поставлен. И да, судя по травмам, она действительно хотела причинить Насте боль. — Потом правда, она помогла мне, и даже попросила прощение за то, что ударила. И мы все-таки поговорили. — Она снова замолчала, затем вздохнула и продолжила. — Эльза объяснила мне, что если я хочу прижиться в приличном и перспективном клане, то должна научиться вести себя соответственно. Что она понимает, в том районе, где я выросла и жила, в моем поведении нет ничего особенного, но здесь ценят внешние приличия. И что я ставлю в неловкое положение не только ее, но и вас. Я обещала ей, что буду вести себя прилично…

— Что она тебе пообещала? — я резко прервал ее, опустив руки.

— Эльза пообещала мне, что поможет остаться в клане, — она снова всхлипнула.

— Та-а-к, а вот с этого места поподробнее, — протянул я, снова скрещивая руки на груди. — Еще раз и теперь правду, зачем ты пошла к Эльзе?

— У меня было занятие с Игнатом Сергеевичем, — Настя вздохнула. — Ну как занятие. Он в основном учил контролировать дар, не пуская его на волю до непосредственного призыва. А потом обмолвился… Я понимаю, что, он, возможно, хотел спровоцировать у меня потерю контроля, и ему это удалось, если что…

— Настя, сейчас четыре часа утра. Короче, если можно, — в голове уже давно раздавался монотонный гул, который ничуть не повышал настроения, а в глаза словно песок насыпали. Нужно было хоть немного поспать, но я не собирался отсюда уходить, пока не выясню все до конца.

— Он сказал, чтобы я особо не рассчитывала остаться в клане, и что вы ищите способ расторгнуть договор, а потом меня просто выкинете на улицу. И мне даже ничего не заплатят, потому что все уже заплачено перед началом эксперимента, а никакие риски и дополнительная оплата за нежелательные эффекты договором не предусмотрена. Но деньги я все отдала отцу, — Настя уткнулась в подушку, которую держала на коленях. — Это он посоветовал наладить отношение с Эльзой. Сказал, что она Бойнич, и что вы не захотите ссориться из-за меня, тем более, что это вас почти ни к чему не обязывает.

— Черт, — я развернулся и ударил кулаком об косяк. — Прежде, чем принимать такие решения, тебе нужно было спросить у меня. И нет, если бы я сам не захотел, чтобы ты осталась, то Эльза никак не смогла бы повлиять на мое решение.

— Да, она так и сказала. Что попробует вас уговорить, но в исходе не уверена.

— Значит, девочки нашли общий язык, это очень хорошо, — я кивнул. Интересно, чем бы она мотивировала свое такое внезапное решение оставить Настю в клане? Возможно, она тем самым приняла решение начинать налаживать отношения, а я себя повел, как последний кретин. Ну, с одной стороны, она хотя бы выпустила пар и начала адекватно мыслить, но с другой, то, что я ее оставил одну привело к тому, что сейчас происходит. Так, не время придаваться унынию и самобичеванию, нужно начинать делать не только то, что я могу сейчас, а поднапрячься и сделать больше. — А теперь хорошо подумай, Настя, и вспомни, Эльза заперла за тобой дверь, когда ты ушла?

— Кажется, — Настя нахмурилась, — кажется, нет. Я не слышала щелчка, во всяком случае. — Что-то случилось? — она обеспокоенно на меня посмотрела, снова прижимая к себе подушку.

— Возможно. Ты ничего не видела, может кого-то постороннего на этаже или может какие-то разговоры и голоса?

Она отрицательно покачала головой. Единственное, что мне удалось узнать, что Эльза не открывала дверь похитителю, она ее просто не закрыла, находясь в раздрае, сначала от моей тормознутости, затем от визита Насти. Это уже небольшой успех, рассчитывать на большее — это как верить в единорогов. Не сказав больше ни слова, я развернулся и вышел из комнаты. Все, что мне нужно было, я узнал. Что теперь делать — понятия не имею. Остается лишь надеяться на то, что люди Бойнича сейчас землю носами роют, пытаясь выяснить, где может находиться Эльза.

Я брел по коридору, даже не осознавая, что снова упорно двигаюсь к ее комнате. Когда я уже дошел практически до середины третьего этажа, мне навстречу попался Игнат. Наверное, несмотря на то, что он сейчас целый директор, ночных дежурств у него никто не отменял.

— Савельев, такие слова, как «комендантский час» вообще присутствуют в твоем лексиконе? — он остановился, глядя на меня с легкой брезгливостью. Но, Игнат так на всех смотрел без исключений, поэтому я не обратил на его взгляд внимания. А вообще он быстро освоился в роли директора школы, да и после нападения успел в себя прийти.

— А что, этот самый «комендантский час» как-то помог отразить нападение на учащуюся в стенах этой чертовой школы? — прошипел я, откровенно нарываясь, но вот прямо сейчас мне было плевать на все.

— О чем ты говоришь? — Игнат поморщился, я же перевел дыхание, чтобы не заорать и перебудить всех, кто сумел-таки уснуть в эту слишком уж длинную ночь.

— Как будто вы ничего не знаете про исчезновение Эльзы Бойнич из собственной комнаты? — наконец, сумел я сформулировать фразу без мата. — Игнат Сергеевич, вам пора забыть про этот ваш «комендантский час», который в первые же дни показал свою неэффективность, и заняться поисками, потому что, сдается мне, Ульмасу Бойнич хватит и фантазии, и желания подвесить вас за яйца над каким-нибудь муравейником, за то, что допустили подобное в стенах вашей школы.

— Да, о чем ты говоришь, Савельев, ты в своем уме? — ух ты, а с лица Игната очень быстро исчезло это высокомерное выражение. Видимо, его фантазии тоже хватает, чтобы представить себе, что с ним, несмотря на его очень специфический дар, может сотворить такой человек как Ульмас.

— Я-то в своем уме, а вот от вас пользы-то, как оказалось, как от директора не слишком много, раз вы даже не представляете, что творится в доверенном вам учебном заведении, — меня несло, не разбирая поворотов. Я только что нашел для себя виновника во всех свалившихся на меня неприятностях и совершенно не хотел упускать такой прекрасный шанс оправдать самого себя в своих же собственных глазах.

— Да этого просто не может быть! — вот теперь Игнат взорвался. — Никто посторонний не смог бы проникнуть на территорию школы!

— Ну, значит, это был не посторонний, — злорадно отметил я. — И это самое стремное, во всей этой ситуации. Или кто-то все же спокойно обходит все ваши нововведения, о которых вы так красочно расписывали, когда пытались их все формально узаконить. А это говорит о вас и тех, кто, наверняка, вас консультировал в вашем безответственном отношении к защите детей. Вы совершенно не можете организовать защиту школы, в которой все, кто тут сейчас собрался, находятся под ударом, разбирающихся между собой и дерущих друг другу глотки глав кланов. И, знаете что, с меня хватит. Я завтра же собираю вещи и сваливаю отсюда. Мне еще невесту искать, и, если вы не скажете мне, что она все еще может находиться на территории школы, то делать мне тут больше нечего. Без диплома обойдусь. Экстерном что-нибудь сдам, в самом крайнем случае.

— Это невозможно, — рассеянно ответил Игнат, проводивший какие-то манипуляции со своим комом. — Вот прямо сейчас невозможно.

— В каком смысле — невозможно? — я стиснул зубы так, что они скрипнули.

— Сегодня школу перевели в режим полной консервации. Поступил тревожный сигнал, несколько взрывов машин в непосредственной близости от периметра. На общем совещании Советом кланов было рекомендовано всем школам применить консервацию сроком на три дня. Не только нашей, Савельев, а всем, понимаешь? Даже если бы мы захотели снять все защитные контуры и инактивировать заклинания, то выйти отсюда и зайти все равно никто не сможет, — о, да, я отлично понимаю, теперь — это не эфемерная консервация под словом «нельзя», но если очень хочется, то теоретически можно. Теперь мы заперты здесь, и нас никто не оповестил заранее.

— Когда школу законсервировали? — тихо спросил я, прикрыв глаза.

— Два часа назад, — Игнат выдохнул и, одернул рукав пиджака, закрывая ком. Просто волшебно. Теперь у меня отпали последние сомнения. Эльзу похитил кто-то из своих. Теперь нужно всего лишь выяснить, кто пропал еще до того момента, как из школы стало невозможно выбраться. Очень большая вероятность — что это и есть наш злодей.

— Игнат Сергеевич, — к нам быстрым шагом подошел молодой препод, тот самый, который мне ключ от подвала когда-то уже так давно передавал. Он ничего у меня не вел, и я так и не запомнил его имени. Покосившись в мою сторону, он тихо произнес. — Я нигде не могу найти Савченко. Такое ощущение, что он просто испарился.

— Зараза, только этого мне не хватало, — прорычал Игнат и, повернувшись ко мне, добавил. — Иди уже спать, Савельев, видишь же, что не до тебя теперь.

Я злобно посмотрел на него, но ничего не сказал и пошел прямиком в комнату Эльзы, под недоуменным взглядом того самого молодого преподавателя. Новости, конечно, одна круче другой. Но, хоть имя пропавшего препода узнал. Савченко. Зайдя в комнату, и закрыв дверь, снова рухнул на кровать, прикрыв глаза. Что я о нем знаю? Практически ничего. Преподает финансовую грамотность, но я не помню каких-либо высказываний от него, которые можно было отнести к агитационным. У меня вообще складывалось ощущение, что у Савченко нет своего мнения, ни навязанного — никакого. Словно он просто плыл по течению и наслаждался этим состоянием полнейшего пофигизма. Ничем примечательным не отличался, даром обладал посредственным, состоял в небольшом клане, одном из немногих, которые не учувствуют в переделе сфер влияния и звезд с неба не хватают. Один из тех, о ком я самостоятельно смог разузнать без чьей-либо помощи. Он-то похитителям нахрена нужен? Скорее всего, не спец я в поисках информации, есть какие-то тухлые скелеты в его преподавательском шкафу, которые обязательно нужно найти, может они помогут в поисках. Он был последним, кого я заподозрил бы в противоправной деятельности. Черт, да я скорее себя бы заподозрил в раздвоении личности, чем на него подумал. Вот уж действительно, внешность обманчива.

Думаю, что через три дня отсюда начнется повальный исход. Какая-то несчастливая карма у Касла. То студенческий бунт, то вот это все. Правда, насколько мне было известно, последние лет пятьдесят ничего подобного здесь не наблюдалось, пока в один прекрасный момент меня сюда не занесло, может я активировал какое-то древнее заклинание своим появлением, которое было наложено на это место еще задолго до постройки школы. Надо бы проверить, не построили ли ее на древнем кладбище, а то складывается ощущение, что школу действительно прокляли. И это я еще не знаю, что творилось здесь на протяжении все ее довольно солидной истории раньше, а не в последние годы всеобщего спокойствия и умиротворения.

Сон никак не шел, и я открыл одну из записных книжек. Нет, похоже, мне в этих закорючках никогда не разобраться. Да и записей немного. Всего четыре. Внезапно у меня в голове словно что-то щелкнуло, и я вытащил остальные книжки. Так и есть. Все четыре надписи в каждой книжке повторяются. Во всех четырех книжках написано одно и тоже. Оставалось самое главное, выяснить, что именно тут написано.

Закрыв книжки, я сунул их в ящик прикроватной тумбочки. Ящик был пуст, Эльза, похоже, им не пользовалась. Закрыв глаза, попытался заснуть. Не будет ничего хорошего, если я свалюсь от банального переутомления. В какой-то момент мне удалось заснуть, но нельзя сказать, что этот сон, заполненный суматошными образами, которые просто с космической скоростью смели друг друга, не складываясь при этом в цельную картинку, помогли мне отдохнуть.

Когда из этого, даже не сна, а не пойми чего, меня вырвал сигнал кома, отдохнувшим я себя совершенно не чувствовал.

— Я так понимаю, что раз занятия отменили, ты решил весь день проспать, в надежде, что все само рассосется? — Люба смотрела на меня с голограммы и качала головой. Я не знал, что занятия отменили, мне было на них просто плевать. Чувствуя себя совершенно разбитым, я прекрасно понимал, что мне поможет прийти в себя — душ. Горячий душ, под которым я постаю не менее получаса и стану, как новенький.

— Я практически не спал, — протерев мятую рожу, сообщил я Любе.

— Да я вижу, что не спал, — она снова покачала головой. — Но я тебя не просто так разбудила. Я проверила образцы крови. Они все принадлежат одному человеку и это — Настя. — Нельзя сказать, что я был удивлен. Наверное, ожидал услышать что-то подобное, как только увидел ее разбитый нос и узнал, что это Настю Эльза отоварила.

— Люба, ты знаешь Савченко? — внезапно спросил я.

— Гошу что ли? — Люба фыркнула. — Совершеннейшая тряпка. Не способен ни на какой поступок, от слова совсем.

— На какой поступок?

— На любой, — она снова фыркнула. — Для него штаны купить в магазине — верх приключений. Если у тебя все, то я отключаюсь, у меня работы полно в связи со всей этой чертовщиной.

Голограмма погасла, и я, с полминуты посидев, глядя в одну точку, встал и поплелся в душ. Пока настраивал напор, то подумал, что консервация с одной стороны — это плохо, я не смогу принимать участия в поисках Эльзы. Но, с другой стороны, это хорошо, потому что поможет нам быстро и без особых усилий выявить все ячейки, созданные ответственными за беспорядки личностями. Так что нужно быстро приводить себя в порядок и искать Любушкина, может ему какая дельная мысль в голову придет, как можно начать поиск.

Глава 15

— Здорова, Колян, — Любушкин подошел к парню, шедшему по коридору, и положил ему руку на плечо. Парень дернулся и затравленно огляделся по сторонам, но увидел лишь меня, стоящего у стены и весьма демонстративно чистящего ноготь небольшим складным ножичком. Из хватки спортсмена не выглядевшему слишком массивно парню, вырваться было бы и так нелегко, а тут еще поддержка в моем лице, и поддерживаю я явно не его. — Да не дергайся, Колян, мы же к тебе с разговором подошли, а не для того, чтобы избить до полубессознательного состояния. Вон, Сава подтвердит, что в этом плане ты нам ну никуда не сдался, потому что нам будет скучно тебя прессовать. Ты же на первой же минуте сдуешься, как воздушный шарик. Сава, подтверди.

— Подтверждаю, — я сложил нож и подошел к Николаю Груздеву с другой стороны. — Мы тебя вообще сейчас отпустим, если ты нам сейчас поведаешь дивную историю о том, где именно вы собираетесь, и кто ваш куратор. — Задавать уточняющие вопросы не имело смысла, Груздев сразу же понял, о чем идет речь, и все-таки попытался вырваться, за что Любушкин стиснул его плечо чуть сильнее, да вдобавок призвал дар, который опасными голубоватыми отблесками заставил светиться его глаза.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — попытался отмазаться, еще раз дернувшись, Груздев.

— А ты смекалку то напряги вместе с парочкой извилин, чтобы ответить правильно на поставленный вопрос, — я стоял рядом, сложив руки на груди, не сводя с его поникшей физиономии немигающего взгляда. Внезапно он попытался ударить Любушкина ногой в коленку и совершить еще одну попытку вырваться, но ничего хорошего из этой попытки не вышло. Мне стало даже неприятно смотреть на эти неумелые попытки постоять за себя. Какие-то хлюпенькие революционеры нынче пошли.

— Ты совсем больной, Колян? Я мог мяч по нескольку часов в воздухе удерживать, да еще и под непрерывными атаками соперников. Неужели ты думаешь, что я тебя на какие-то несколько минут не удержу? — притворно удивился бывший игрок, больше не проявляя никаких эмоций. В этом плане он, конечно, более сдержанный нежели, например, я. Проходившие мимо учащиеся разных возрастов начали задерживать на нас взгляды, что было крайне нежелательно, привлекать внимание раньше времени.

— Ну что ты, Олег, Николай так не думал, правда ведь, Николай? — я подошел совсем близко и, взяв его за другое плечо, открыл дверь общей комнаты второго этажа, где мы Груздева и прижали, которая была в этот час полностью свободна, мы специально проверили, чтобы в случае чего вести разговор именно там. Вместе с Любушкиным затащили туда вяло сопротивляющегося парня и аккуратно прикрыли за собой дверь. Вот сейчас Груздеву реально стало плохо, потому что я тоже призвал дар и слегка продемонстрировал недоумку, что он состоит больше, чем наполовину из воды, все еще крепко его держа. Когда он откашлялся, я задумчиво добавил. — А вот то, что Сава может сотворить с ним какую-нибудь пакость, Николай прекрасно знает, и не будет нам врать и играть в героя, правда ведь? — Груздев отчаянно закивал. — Отлично.

— Тогда отвечай на вопрос, Колян, мы люди занятые, нам с тобой проводить много времени ну никак нельзя, оно же таким образом обесценится, — Любушкин улыбнулся улыбкой людоеда, и Груздев, окинув взглядом полутемное пустое помещение, едва сознание не потерял, но быстро передумал и зачастил.

— Да ладно вам, ребята, вы чего? Мы же просто собираемся с единомышленниками, разговариваем… Ну правда, что в этом такого? — я поморщился. И почему все эти революционеры, стоит на них слегка надавить, тут же конючить начинают. Нет в них стержня, нет той воли и веры в свою правоту, какая была у тех же революционеров, свергнувших царизм в мое время. Да, возможно, они во многом ошибались, возможно даже иногда были откровенно неправы и могли опуститься до преднамеренной и совершенно ненужно жестокости, но у них был этот самый стержень, когда они на казнь шли с высоко поднятой головой, которых даже пытки не могли лишить их веры в собственную правоту и собственные убеждения. А вот это… Вот это вообще, что? Громов вот с этим хочет к власти прийти? Ну успехов ему. Хотя, если поставить их в качестве живого щита, то возможны варианты, недолго он продержится, тут нужно таких пол страны поднять, чтобы хоть сколько-то времени себе обеспечить. Хотя, может же так получиться, что в подобное просто не смогут стрелять, жалко потому что станет, тьфу, тут я не удержался и сплюнул на пол.

— Да ты не ной, Колян, может быть, нам настолько скучно стало, что мы хотим просто посетить это ваше собрание единомышленников, а может даже и присоединиться к вам, вы ведь так уверенны в своей правоте, что своим патриотизмом привлекаете и других членов нашего школьного братства, есть чем гордиться, — продолжал тем временем заливаться соловьем Любушкин. Меня, из-за постоянных срывов к ведению подобных переговоров не допускали, используя лишь как силовую поддержку и для большего запугивания этих идиотов, которые, судя по всему, о наших визитах и расспросах вообще никому не рассказывали, продолжая скрывать свою не такую уж большую силу воли и крепкий боевой дух. Скорее всего, даже их кураторы были не в курсе, во что, конечно, верилось слабо, но они пока не вмешивались по какой-то только им видимой причине. Эти недобунтари всегда выглядели удивленно, а потом просто сливали всю контору, стоило лишь немного на них надавить. Но к более сильным и матерым мы все равно не лезли, чтобы не нарваться раньше времени и не спугнуть, хотя многие имена уже были в нашем списке, который очень быстро пополнялся, благодаря таким вот Николашкам.

Я пытался держать себя в руках, но получалось плохо. Никаких зацепок не было, Бойнич находился в растерянности, ничего не накопав в большом мире. Звонка от похитителей не было, и это напрягало больше всего. В поисковые бригады меня не брали, Игнат запретил даже близко подходить учащимся и мешать работать специально выделенным на это людям, причем в категоричной форме. Сам от себя не ожидал, что на меня так исчезновение Эльзы повлияет. Да что уж тут говорить, если я даже вещи в ее комнату перетащил. Заставший меня за этим занятием тот самый молодой препод, который Игнату говорил о пропаже Савченко, его, кстати Леонид Вишин зовут, я специально узнавал, только плечами пожал и мимо прошел. А вот Савченко, скорее всего, в похищении не виноват. И не только потому, что он тряпка, а то, что он тряпка подтвердили и Кузя, и Егоров, начальник безопасности которого сработал на удивление быстро и в частной беседе по защищенному каналу кома передал необходимы сведения. Те, которые смог достать.

Про Савченко, я так решил, потому что увидел расписание дежурств преподавателей, когда зачем-то зашел в учительскую, ту самую, в которой преподов заперли в тот злополучный день. Система тоже молчала и с нашей последней встречи ни разу не выходила на связь. Но что-то меня все время смущало. Какой-то червячок сомнений постоянно грыз мозг, доводя до бешенства. Я что-то упускаю, что-то важное, и никак не могу понять, что именно. В день исчезновения Эльзы дежурным преподавателем стоял как раз Савченко. Игнат болтался по коридорам только потому, что дежурного препода никто не мог найти. Вот ему и пришлось тряхнуть стариной, так сказать, пока окончательно не выяснилось, что он не просто пропал, а пропал конкретно. Вот тут-то бы и заподозрить Гошу во всех грехах, если бы не его характеристика. А с ней выходило, что он, скорее всего, увидел что-то, непредусмотренное для его глаз, и бедную тряпку отправили в утиль и где-то в стенах школы разлагается его безвольное тельце. А может и не в стенах, окрестности Касла все же изобилует различного рода пролесками и водными объектами, которые все это время монотонно прочесывали в поисках пропавшей студентки и преподавателя. Конечно, нельзя сбрасывать со счетов и того, что Савченко все эти годы виртуозно притворялся, и я буду думать именно так, пока тела не увижу, во всяком случае. Но процент того, что Гоша окажется в итоге злодеем, был чертовски мал.

А срывался я часто. И пару раз даже подрался, чтобы выпустить пар. Выпустил, называется. Меня от одного из приятелей покойного Лося Любушкин буквально отрывал. Но я не виноват. Этот олень сам решил вспомнить старое, да и напряжение последних дней давало о себе знать. В общем, слово за слово и мы сцепились. Это была чистая драка. Я не призывал дар, он его и не имел. Никаким оружием мы не пользовались и знатно друг дружке морды отрихтовали. Но я не в претензии, да и он, кстати, тоже. У каждого своя психоэмоциональная разрядка, у нас с Ильей, так звали моего противника, вот такая.

Я посмотрел на Груздева. Что-то он слишком долго титьки мнет, надоел уже. Я легонько встряхнул его за плечо.

— Говори быстро и по существу, а то мне уже надоедает твой бред слушать. Возникает, знаешь ли, нестерпимое желание заехать тебе в носяру. Так что, Николаша, лучше не выеживайся и не провоцируй меня. Спорим, что ты совсем не герой и при моем определенном настрое расколешься как орешек для Золушки, просто завалив нас с Любушкиным подарками.

— В комнате для медитаций сегодня будет внеплановое собрание, — выпалил Груздев, быстро сообразив, что я отнюдь не шучу. — Владлен Арсеньевич собирает нас внепланово, хочет о чем-то попросить. Завтра же консервацию снимают.

— Ну вот видишь, можешь же, если захочешь, — я убрал руку с плеча Груздева и похлопал его по щеке. Он от этих моих движений реально чуть дуба не дал, но мне это обсос не был уже интересен, и я, насвистывая что-то, мало похожее на музыку, вышел из комнаты и направился по коридору, сунув руки в карманы.

— Все-таки, не умеешь ты, Сава, с людьми разговаривать, — ко мне присоединился Любушкин. — Грубишь, покалечить грозишь. Нет в тебе тонкости.

— Да я вообще очень просто парень, — я пожал плечами. — Почти как топор. Какие у топора могут быть политесы?

— М-да, — Любушкин остановился, заставляя остановиться меня, и потер подбородок. — Вот что, Сава, сегодня отдохни, поспи. Никуда, в общем, не выходи, лады? — наконец, произнес он. — Я знаю Владлена, он когда-то в вассальный клан Егорова входил, пока не накосячил, и его не попросили. Так что Егоров может попробовать надавить потихоньку. А ты в последнее время на всех кидаешься, того и гляди зубами начнешь глотки перегрызать. Так что… — да понимаю я все, понимаю. Но часы тикают, и шанс найти Эльзу живой тает с каждой минутой. И я не хочу об этом думать, ощущая собственное бессилие на что-то повлиять.

— Ладно, — я кашлянул, чтобы убрать хрипотцу из голоса. — Я, наверное, как только консервацию снимут, на пару дней свалю.

— Довольно глупая затея, — Любушкин покачал головой. — Несмотря ни на что, даже последний баран, типа вон того же Груздева, прекрасно понимает, что здесь безопаснее.

— Я вернусь. Просто не могу уже сидеть в неизвестности. Хотя бы узнаю, что к чему, и вернусь, — и пожав Олегу руку, я направился к своей комнате, точнее к комнате Эльзы, чтобы последовать неплохому, в общем-то, совету и завалиться спать.

Всего мы нашли четыре ячейки, но на боевиков ни одна из них не тянула, ну хоть убей. Хотя шуму своими воплями они могут наделать много, вот тут к бабке не ходи. Не стрелять же, действительно, кретинов, которые вполне могут с возрастом поумнеть. Когда на них заботы кланов обрушатся, то большинству сразу станет не до этих сегодняшних бредней, и как пить дать, сразу же переобуются и начнут кидать в таких вот говорунов тапками, чтобы не раскачивали лодку и не тянули все кланы на дно, за один из которых они в большинстве своем будут отвечать головой. Потому что, какими бы придурками они не были, но рвать со своими кланами — дураков почему-то не нашлось. Уж что-что, а финансовую грамотность Савченко давал нам на очень высоком уровне, чтобы даже Груздев сумел просчитать, что его вполне могут лишить содержания и тогда… А что тогда? По миру идти с протянутой рукой никому не хотелось, ведь кроме громких речей про хорошее будущее никаких дотаций на содержание бунтарей не выделялось, так что, может, я и зря на них наговариваю, и большинству этих заговорщиков просто скучно, вот и страдают фигней. Вот только им резко скучно быть перестанет, когда наша команда, даже без меня, начнет их воспитывать. Любушкин уже и занятие придумал для особо одаренных — разгребать завалы возле зоны посещений, ныне закрытой. Там ведь даже последствия взрывов убрать не удосужились, останки убрали и выдали родственникам, а вот запекшиеся лужи крови, остатки одежды вперемешку с грязью, так и остались нетронутыми до лучших времен. Может и к лучшему, физический труд, он всегда облагораживает.

— Сава, — я уже открывал дверь комнаты, когда меня окликнул Илья. Тот самый приятель Лося, с которым мы недавно сцепились. Я с удивлением посмотрел на него. Синяки уже почти сошли с его лица, благодаря Любаши. Мои, кстати, тоже. Только я после больнички еще и в ванной долго отмокал, чтобы закрепить эффект.

— Чего тебе? — я открыл дверь и теперь смотрел на него, с досадой понимая, что уже все, кому интересно, знают, что я живу в комнате Эльзы.

— Надо поговорить, — он обернулся, словно проверяя, не подслушивает ли нас кто.

— Заходи, — я кивнул на дверь, пропуская его перед собой.

— Забавный интерьерчик, — Илья разглядывал разводы на ковре, остатки крови так и не удалось убрать, да я и не старался, если честно, и осколки вазы, которые все также продолжали лежать на полу возле столика, который я поставил на место, почему-то не убирая осколки, словно мог с их помощью что-то понять.

— Ага, стиль раннего потрошизма. Падай на стул, чего стоишь? — Илья пожал плечами и сел на предложенный стул. — Ну, и о чем ты хочешь поговорить? — я оседлал соседний стул и положил подбородок на руки, лежащие на спинке.

— Даже не знаю, с чего начать, — Илья поерзал на стуле, а затем подался перед и почти зашептал. — Ты же знаешь, что Овчинниковы понесли большие потери во время нападения на школу?

— Об этом все знают, — я невольно нахмурился. — И что с того?

— А с того, что оба объявившихся наследника попали в аварию, и теперь в клане царит хаос и раздрай. Прямых наследников нет, и всякие двоюродные и четвероюродные кузены пытаются встать у руля. Но только усиливают неразбериху. А сегодня мне стало известно, что начальник их службы безопасности плюнул на это дело и не стал продлевать договор, который у него как раз закончился. Он ушел в туман, и ты даже не представляешь, во что это все вылилось.

— А что начальник охраны был вольнонаемным что ли? — я почесал бровь. — Овчинниковы что, идиоты?

— Скорее параноики, но не суть, — Илья махнул рукой. — Я что хочу сказать, сейчас самое время захапать или огрызки клана, которые все еще огрызаются, или хотя бы активы.

— А зачем ты мне это говоришь? — я выпрямился, глядя на Илью в упор.

— Скажем так, моему клану они никуда не уперлись, как и большинству других — специфика их деятельности не позволяет воспользоваться результатами разработок, которые в их лабораториях зародились. Слишком геморно. Куча разрешений, которые тебе еще хрен дадут. А у тебя, насколько мне известно, такие разрешения имеются, да и то, что Савельевы всегда увлекались биоинженерией и другими подобными исследованиями, ни для кого не секрет.

— И откуда же такая тяга облагодетельствовать именно меня? — я, прищурившись, смотрел на него. — Сомневаюсь, что ты ко мне воспылал внезапной любовью, после того, как я тебе умывальник начистил.

— Разумеется, нет, — Илья усмехнулся. — Более того, просто прийти и взять хоть и находящийся в центре урагана довольно-таки большой и ни хрена не слабый клан — не получится. Воевать придется. Но я знаю, что у тебя есть армия, хоть небольшая, но вполне профессиональная, и что ты конченный псих, который вполне может ввязаться, если сумеет просчитать все риски. Не думай, я буду радоваться и открою бутылочку «Имперского» в любом случае, даже, если тебя в бетон в итоге закатают. Особенно, если тебя в бетон закатают. Но я не могу и исключить, что у такого отмороженного на всю голову типа, что-то да получится.

— И отсюда вытекает в-третьих? — я продолжал его рассматривать.

— О, да, — Илья откинулся на спинке стула и мечтательно закатил глаза. — Отсюда вытекает в-третьих. Еще больше, чем тебя, я ненавижу клан Талызиных, а для них, как ни крути, Овчинниковы были бы очень лакомой добычей. Вот только они пока сильно заняты: проверяют у кого яды круче, а противоядия сильнее. Но выяснять будут не долго, уж поверь. Остается только один шанс захватить клан — это сейчас. Другого шанса ни у кого больше не будет.

— А Талызины не нападут потом на победителя? — я всерьез задумался о его словах. Конечно же я не побегу никуда сломя голову, нужно все тщательно выяснить. Но я, черт бы все подрал, задумался над этой перспективой!

— Нет, это не их методы, — покачал головой Илья. — Скорее поздравят с успешным приобретением. Потом может быть и траванут, но ты просто с ними дел не имей и все, — он поднялся со стула. — Ты подумай. Шанс единственный, потому что еще мало кто знает, что начальник охраны ушел, а это был знающий мужик, пока он рулил, хрен бы у тебя даже приблизиться получилось бы.

— А ты, значит, кроме морального удовлетворения ничего больше не получишь?

— А мне большего и не надо, — он подошел к двери. — Бывай, — подняв руку в знак прощанья, и хотел было уже выйти из комнаты, когда я его остановил.

— Илья, — он повернулся, удивленный тем, что разговор еще не окончился. — Не следует со мной играть в свои игры.

Я больше ничего не сказал, хотя он и не ждал, просто развернувшись, молча вышел из комнаты.

Я долго сидел в той же позе, в которой он меня оставил. Потом встал, тщательно запер дверь и набрал на коме номер Вяземского.

— Добрый вечер, Виталий Владимирович, — сразу же ответил Кирилл. — На завтра все остается в силе? Машину присылать?

— Да, ничего не изменилось, — я задумался на секунду, а затем решился. — Кирилл. До меня дошли слухи, что клан Овчинниковых сейчас находится в крайне уязвимом состоянии. Я хочу, чтобы ты проверил эту информацию. Да, и подключи Вихрова.

— Хм, это же не означает…

— Это ничего пока не означает, поэтому будь добр, не задавайся пока вопросом, что это вообще может означать. Просто выполни мою просьбу… пожалуйста.

— Хорошо, Виталий Владимирович, — Кирилл не выглядел слишком довольным, но его недовольство на данном этапе меня не слишком интересовало. — Вихрова вызвать, чтобы дождался вашего прибытия домой?

— Это было бы весьма кстати. Проверь еще, что связывает Талызиных и Войковых, и их же с Овчинниковыми.

— Все, что смогу я предоставлю вам в отчете, — я кивнул своему юристу и отключился. Во что я ввязываюсь? И не является ли это всего лишь поводом, чтобы отвлечься? Ладно, поживем-увидим, может быть, Вихров скажет твердое «нет». Тогда и разговора больше ни о каком захвате не будет. Или тут не все так просто, как хочет выставить это Илья. А чувствуется мне, что все далеко, не просто. Внезапно я ощутил мандраж. А ведь я действительно собираюсь попробовать захватить не самый слабый клан с помощью полноценной военной операции, если Вяземскому не удастся нарыть что-нибудь подозрительного и усилить мою паранойю. Ну а если все же удастся, то у меня еще один клан на примете появился, один из членов которого, возможно, пытается меня втянуть в полноценную задницу. И не только меня, но и весь мой клан, а за это, если Вяземский и Вихров только тень сомнений во мне зародят, придется ответить.

Поежившись, я посмотрел на осколки. Да я мандражирую, но, несмотря на это чувствую, что меня начинает потряхивать от охватившего внезапно азарта. Спокойно, Сава, завтра все решится, а сейчас, лучше убери уже наконец эти проклятые осколки.

Глава 16

— Значит, Войковы и Талызины никогда не конфликтовали? — я отложил доклад Вяземского в сторону и посмотрел сначала на Вихрова, а потом на Вяземского.

— Нет, во всяком случае, я об этом не слышал. Да и по той информации, которую смог достать по своим каналам, подобная тема не упоминается. Да и что им делить? Войковы всю историю своего клана занимались текстильным производством. Крупнейшие заводы по стране, а также всемирно известный дом моды «Кристалл» принадлежат именно клану Войковых. В иерархии Совета они стоят где-то посредине, всегда воздерживаются при голосованиях, и позиционируют себя как совершенно аполитичный клан.

— Это не так? — я взял ручку и придвинул к себе блокнот. Не слишком надеясь на свою память, начал делать кое-какие заметки.

— Не совсем, — Вяземский замялся. — В большинстве вопросов они поддерживают инициативы Лосевых, но, когда доходит до финального голосования всегда воздерживаются. С чем это связано, не совсем для меня понятно, но если дадите больше времени, то я попробую узнать.

— На данный момент эта информация не слишком важна для общей картины, поэтому не обязательно сегодня тратить на это время, но в дальнейшем, думаю, все же можно подергать за ниточки, чтобы узнать, чего именно они хотят таким вот интересным способом добиться. Я так понимаю, у них в клане не слишком много одаренных? — я прищурился.

— Их практически нет. Уж не знаю, что повлияло на подобное положение дел, но факт остается фактом, если бы не прочное положение, которое оставили Войковым предки, их бы уже давно… хм… ассимилировал клан более сильный, те же Лосевы, например. Что касается их отношения с Талызиными, то в последние годы главы кланов решили устроить альянс. Скорее всего, Сергей Войков прекрасно понимал, что захват его клана — это всего лишь вопрос времени, поэтому предложил объединение с Талызиными путем женитьбы Ильи Войкова на Светлане Талызиной. Помолвка состоялась как раз перед началом учебного года. И это не удивительно, учитывая, что Талызины пытаются расширить свои сферы влияния вне интересов клана, что укрепило бы его позиции в Совете.

— Я не помню Светлану Талызину в Касле, — я в упор посмотрел на Кирилла. — Только сына и наследника, прости, но я не помню, как его зовут. Его убили нападающие.

— Андрей. Сына звали Андрей, а Светлана — его сестра-близнец. По совершенно непонятным причинам старшие Талызины отдали детей в разные школы. Андрею не повезло, он попал в Касл в такое страшное для этой школы время.

— Да уж, это точно невезение в полной мере, — в общем-то, что и требовалось доказать. Илья, микроб ты тифозный, за каким-то хреном решил меня подставить, только не думаю, что это из личной мести, если он не совсем туп, чтобы так рисковать, желая отомстить тому, кто расквасил ему нос, потому что больше никаких прямых контактов у меня с ним не было. — Кто сейчас рулит у Талызиных и что там за история с Овчинниковыми?

— Это довольно странно, но собравшиеся претенденты пришли к выводу, что для того, чтобы не допустить развала клана, что сделает его легкой добычей для любого желающего, а, учитывая наступивший беспредел, нетрудно догадаться, чем это может закончиться, решили все же провести слияние. На роль главы прочат наследника Войковых Илью, после заключения брака со Светланой. Ну а после того, как придет время, он, будучи наследником своего отца, бескровно и безболезненно соединит два клана, вступив в наследство.

— Гениально, — прошипел я, так сжимая ручку, что она треснула и сломалась у меня в руке. — И что там с Овчинниковыми?

— А вот тут не все так просто, — Кирилл задумался. — С одной стороны, клан находится в полном внутреннем раздрае, и, кажется, совершенно потерял ориентиры. С другой стороны, он достаточно силен, гораздо сильнее даже объединенного клана Талызины-Войковы, и может стереть их в порошок, особо не напрягаясь, а если брать в расчет клан, подобный нашему, то они на него даже все свои силы бросать не станут, чтобы это обеспечило им успех, но только при условии, что они отвлекутся хоть ненадолго от своей междоусобицы. Учитывая, что они сменили начальника охраны, который на две головы выше предыдущего в плане обороны и контратакующей стратегии, то захват клана осуществить будет практически не реально, они словно отгорожены в настоящее время внешней оборонительной стеной на то время, пока окончательно не определятся с главой клана. А вот если случиться чудо, потому что по-другому я это назвать не смогу, и они пропустят начало атаки и не успеют вовремя среагировать, то тут возможны варианты, — Вяземский задумался. — Но, это в любом случае не будет просто ни с одной, ни с другой стороны. Даже, если рассуждать чисто гипотетически, — он очень выразительно посмотрел на меня, — то неважно, кто в итоге выиграет эту битву, потому что, как наш клан, так и клан Овчинниковых, выползут настолько обескровленными, что любой сумеет нас захватить, практически голыми руками.

— Видимо, на это и был расчет, — я задумался и бросил блокнот на стол. — Спасибо, Кирилл, можешь быть свободен.

Юрист кивнул и, весьма неохотно, надо сказать, вышел из кабинета, постоянно оглядываясь на оставшегося Вихрова. Как только дверь закрылась, я поднял взгляд на начальника моей службы безопасности, именно так называлась эта должность, которая фактически означала — командир военизированного подразделения.

— Что скажешь? — негромко спросил я у него. — Ты уже изучил обстановку?

— Разумеется, — Вихров кивнул. — Овчинниковы действительно сейчас наиболее уязвимы. Однако, специфика их деятельности подразумевает серьезную военную силу, охраняющую засекреченные объекты, поэтому то, что изложил Вяземский — это только верхушка оборонительного потенциала клана.

— Что именно они производят? — я смотрел на Вихрова не мигая, но ему, похоже, дискомфортно от этого не было.

— Они не зря засекречены, — командир вздохнул. — По неофициальным данным лаборатории Овчинниковых занимаются разработками гибридных видов оружия, основу которых составляет магия, основанная на ментальном даре. Поделки для шпионажа, для передачи информации, для диверсий, — Вихров бросил взгляд в окно. Стояла уже полноценная осень, было мрачно, того и гляди пойдет первый снег. — Эти поделки управляются менталистами-операторами и часто их действительно очень сложно отличить на жука, ползающего по карнизу, или птицы. Мне доподлинно не известно, какими видами клан располагает. Но с такими поделками я встречался, и то постфактум, разбирая все детали провальных или не доработанных, как нам казалось, операций.

— То есть, Овчинниковы никогда не занимались биоинженерией? — решил уточнить я.

— Я не стал бы настаивать на отрицании этого варианта, — Вихров покачал головой. — Проекты по созданию супер-солдат постоянно всплывают. А у Овчинниковых весьма обширные и оснащенные лаборатории, со всеми возможными разрешениями для занятия любой из подобных видов деятельности. И все это — просто предел мечтаний тех же Талызиных, которые настолько оборудованными площадями похвастаться не могут. Но Талызины — химики в чистом виде: всевозможные яды, включая боевые отравляющие вещества и минеральные удобрения. Яды-то не каждый день востребованы, а кушать почему-то хочется ежедневно. А если еще наработки одного клана наложить на другие, то клан, обладающий таким оружием массового поражения может очень громко заявить о себе.

— Что у них насчет охраны? — я резко встал и подошел к шкафу, который так и не сумел разобрать во время коротких вынужденных каникул. Где-то я видел уже фамилию Талызиных.

— В основном сконцентрирована вокруг лабораторий и производственных комплексов, — Вихров с интересом смотрел на меня. — Я правильно вас понял, Виталий Владимирович, вы хотите попробовать наказать тех, кто решил поживиться за ваш счет?

— Если я сейчас не покажу зубы, то меня сожрут, потому что в ближайший год ничего не наладится, и я мало на что могу пока повлиять в плане стабилизации обстановки, хотя, чисто теоретически и знаю, как это сделать, — ага, вот оно, я вытащил папку. — Оказывается, у моего отца был краткосрочный договор с Талызиными, точнее с одной из их лабораторий, которой внезапно понадобилась консультация специалиста в нейропрограмировании его уровня. Я не знаю, чем они на самом деле занимаются, но далеко не только ядами. А раз им понадобились площади побольше, но они по каким-то причинам не хотят налаживать производство заново, а брошенных квадратов наподобие нашего тринадцатого вокруг хоть жопой ешь, значит, им нужно весьма специфическое оборудование. Например, такое, какое есть у Овчинниковых — с налаженными контактными нейросетями. Зачем они им понадобились — это уже второй вопрос, и он меня пока не слишком волнует. Более того, мне было бы плевать на их разборки, если бы меня не захотели так нагло использовать. Я что, создаю впечатление совсем уж конченного идиота? Так что у них с охраной? — я даже не удивился, когда Вихров положил передо мной две папки: родового дома Талызиных и Войковых. Оба располагались здесь, в Твери, и, надо же, они были соседями. Вот почему захотели объединиться, потому что никакой связи боевых ядов с тряпками я не находил, вот хоть убей.

— Схемы домов, расположение камер наблюдения, казарм и пультов охраны, — Вихров задумался. — Мы нашли интересный архив в корпусе тринадцатого квадрата. Там все подобные данные на все родовые дома абсолютно всех кланов Российской империи.

— Ну, насчет охраны, это, конечно, весело, но вот сами здания… Схемы наверняка хранятся в каком-нибудь архиве местного зодчества или архитектурном управлении. Тоже касается коммуникаций… Зная структуру, можно расширить горизонты своих опытов. Например, запустить крысюков в канализацию, — рассеянно проговорил я, листая планы зданий. — Чтобы можно было легче отслеживать их перемещение. Но, это только навскидку. Раз архив не забрали с собой, значит, он для этих двинутых ученых не был слишком важен.

— Да, похоже на то, — Вихров задумался. — Что касается коммуникаций, то нам так и не удалось получить разрешения в архитектурном управлении, поэтому начали продвижение напрямую, прочесывая каждый отвод, но это займет довольно много времени. Что же касается архива, то я думаю, что все было наоборот, эти планы были созданы во время испытаний тех самых шпионов, улучшением которых занимается клан Овчинниковых. Ваш отец любил мозговыносящие штуки делать, вполне мог и на заказ сработать. А эти планы всего лишь результаты полевых испытаний и, вы правы, «Маготеху» они не нужны. Чем дальше мы заходим в квадрате, тем больше убеждаемся в том, что эти люди жили ради экспериментов. Самое главное, они словно не видели конкретной цели для своей деятельности — просто чистые научные изыскания, ради самих изысканий.

— А так оно и есть, Вячеслав, — я вздохнул. Учитывая некоторые бюрократические сложности и периодическое нашествие крысюков, то нам бы не помешала парочка разработок Овчинниковых в плане жучков и паучков. — Вы ничего больше интересного не нашли?

— Кроме комнаты, в которой очень много стеклянных предметов, типа колонн, которые полностью покрыты странными, словно вдавленными концентрическими кругами? Нет, это было самое странное, что нам удалось обнаружить, кроме этого архива, разумеется.

— А вот эта комната как раз ответ на вопрос, куда делась капсула, и как свалили сотрудники с кучей ценных вещей, — я хмыкнул. — Кто-то из них сумел создать телепорты, способные открывать проколы куда угодно. Это конечно только теория, но она с каждым разом становится все более похожей на правду.

— Матерь божья, — Вихров вытер внезапно выступивший на лбу пот. — Ну, это объясняет странную тягу к нашему клану Аркадия Алдышева, — пробормотал он и покачал головой. — Уму не постижимо. Но, Виталий Владимирович, если кто-нибудь узнает, что у вас есть подобные технологии, нас ничто не спасет, — ответил он серьезно. — А мы еще слишком слабы, чтобы отбиться от более-менее сильных кланов.

— А у нас и нет этих технологий. Более того, я подозреваю, что и у «Маготеха» их нет. Они в голове у одного хрена, который зарылся в такую темную дыру, что я даже не подозреваю, где его можно найти. Вам еще много осталось проверить в комплексе?

— Один этаж. Там в основном офисные помещения и все бумаги выгребли подчистую. Хорошо хоть мебель оставили. Хорошая, кстати, мебель, дорогая, офисная. Мы только начали его проверять, когда вы связались со мной через Вяземского.

— Как бы то ни было, но ты прав, мы слишком слабы, чтобы представлять какую-то опасность даже для тряпичников. У нас вообще есть шансы? — я бросил папку с планом дома Войтова на стол.

— Шанс есть всегда, — Вихров задумался. — Если узнать, где расположен центр их связи, и отрубить от всех диапазонов Сети, то шанс становится вполне реальным. Вот только эта информация, к сожалению, не указана на этих планах.

— М-да, — я потер подбородок и тут на коме засветился сигнал вызова. Бросив взгляд на номер, я посмотрел на Вихрова. — Это очень важный звонок, Вячеслав. — Он понял, быстро встал и вышел из кабинета, плотно прикрыв за собой дверь. Я же сел прямо на стол и активировал ответ.

— Ты должен попытаться осуществить свое намерение по захвату этих двух кланов, — она как обычно была невероятно красива, но ее красота вызвала у меня скорее отторжение. — Это очень важно. Они являются дестабилизирующими факторами.

— Дестабилизирующими факторами чего? — как обычно я не понимал и половины из того, что она мне говорила.

— Сохранения целостности государства.

— Масштабненько. Но почему, ты мне, конечно, не скажешь, — я смотрел на нее и думал, как вообще работал мозг моего отца, когда он создал вот это? — Ты позвонила, как только Вихров сказал про связь. Полагаю, ты способна ее отключить. А еще я подозреваю, что ты можешь наблюдать абсолютно за всеми.

— В этом состоит моя суть, — ее идеальное лицо оставалось абсолютно бесстрастным. — Я могу заглушить Сеть в обоих домах, у них есть точки пересечения. Через два дня. С Одиннадцати вечера до пяти утра. Больше удерживать заглушенным такой мощный сигнал не в моей власти.

— Где Эльза? — я смотрел на нее в упор. Она знает, где моя девушка, потому что она знает почти все. Но вот это сцеживание инфы по каплям уже даже не действует на нервы, наверное, я привык. К тому же мне сложно понять мотивы этой чертовой Системы.

— Она неважна. Ее жизнь или смерть не имеют значения для…

— Мне плевать, — перебил я ее. — Она важна для меня. Я не буду тебе помогать без определенного вознаграждения.

— Хорошо, — возникла пауза, в результате которой Система, казалось, слегка зависла. Через минуту она снова перевела взгляд на меня, хотя до этого сидела неподвижно, уставившись в одну точку. — Я теперь понимаю. Вознаграждение за работу — это важно для людей. Я ускорю процесс. Если ты справишься с захватом этих двух кланов, в качестве награды я уберу небольшие огрехи. На данном этапе это можно еще сделать.

— Я тебя не понимаю! Просто скажи, где она! — я соскочил со стола, глядя на нее с ненавистью.

— Ближе, чем ты думаешь, — она отключилась. Эта сука просто отключилась!

— Тварь! Блядина чертова! Наверное, твой интерфейс мой папандель со своей любимой шлюхи лепил, — на столе очень кстати стоял стакан, который я схватил и запустил в стену. Как ни странно, но немного полегчало, и я сумел думать рационально. Самое главное, что Эльза жива. И если я буду пай-мальчиком, то, возможно, эта стерва мне поможет ее найти. Так, Сава, спокойно. Она все же дала небольшую подсказку. Эльза ближе, чем я думаю. Но ближе чего? Моего текущего месторасположения или… или она все еще в Касле? Так, главное соблюдать спокойствие и решить, сообщить ли Бойничу, чтобы он прошерстил каждый сантиметр возле моего дома или же стоит дождаться более детальной информации, чтобы не провоцировать лишние нежелательные последствия. Если она поставила задачу, после которой немного меня вознаградит, то на данном этапе жизни Эльзы ничего не угрожает. Твердой походкой, я подошел к двери, открыл ее и кивнул Вихрову, который стоял напротив. Наверное, услышал весьма интересные звуки, раздающиеся из кабинета, и раздумывал, стоит вмешиваться, или же все-таки нет.

— Наверное, мне лучше не спрашивать о том, что здесь произошло, — сказал командир, покосившись на осколки стакана.

— Лучше не спрашивать, — подтвердил я, возвращаясь за стол. — У меня две новости, я, правда, не знаю, есть ли среди них хорошая, но у нас есть уникальная возможность напасть, потому что мне сейчас сказали, что помогут со связью, заблокировав ее в обоих домах на шесть часов.

— Кто этот щедрый друг мне лучше опять-таки не спрашивать? — Вихров усмехнулся.

— Верно, — я кивнул. — Меньше знаешь, крепче сон. — И мы вместе покосились на осколки стекла.

— И я даже не буду спрашивать, что с вас хотят получить взамен.

— Мою полную лояльность, — я криво усмехнулся. — Но мы пока торгуемся. И, да это мои личные дела и к делу не относятся. Вторая новость заключается в том, сто связь отрубят с одиннадцати вечера до пяти часов утра, — вот тут я сделал театральную паузу, а затем добавил, — послезавтра.

— Когда? — у Вихрова глаза на лоб полезли. — Но мы же на успеем составить приличный план, не сможет разработать тактику, не…

— Сроки не обсуждались. Или ночь послезавтра, или никогда, — я перебил командира. Нет, я его прекрасно понимаю, настолько сжатые сроки выглядят абсурдно, но это с нашей точки зрения. А вот с точки зрения Системы, нормально. Только она забывает, что мы не… что там она собой представляет. Мы люди, а люди просчитывать настолько быстро варианты развития событий не умеют. Вот только ей, похоже, на это глубоко насрать. — Вячеслав, мы должны успеть. От этого реально зависит очень много. Особенно лично для меня, — добавил я тихо, глядя на то, как он, матерясь сквозь зубы, идет к выходу из кабинета, чтобы приступить к разработке хоть какого-то плана.

Глава 17

Я поправил легкую броню, усиленную магическим щитом на основе дара воздуха и огня. Это было сложнейшее высокотехнологическое изделие, в котором привязки магических составляющих вплетены в каждое звено тончайшей кольчуги, сильно напоминающей древнюю в моем мире, но только напоминающую. К древним поделкам кузнецов эта броня не имеет никакого отношения. Слишком сложный сплав металла, слишком тонкая настройка вплетения дара еще на этапе изготовления. Подобное обмундирование было одной из последних разработок, обогативший клан Ярыгиных на какую-то непомерную сумму, сразу выведя тот на несколько ступеней не только в экономическом, но и в политическом плане. Они вовремя подсуетились и представили новинку на рынке в самом начале разборок, которые будоражили уже всю Империю. Каждый более-менее значимый клан старался защитить свою армию и охрану, пытаясь вырвать у своих конкурентов остатки товара, которого было не так уж и много в свободной продаже. Благодаря моим брокерам, которые сутки напролет изучали рынок, броня красовалась на всех моих людях. Про суму, которую просили за подобные комплекты, я старался сразу же забыть, чтобы ранний инфаркт не получить, главное, чтобы они работали и смогли нас всех защитить.

Вместе с десятком бойцов, я сидел, спрятавшись за живой изгородью, куда мы буквально просачивались по одному, дабы не привлечь нездоровое внимание, прежде всего, охраны дома. Хотя здесь, в этом секторе, родовые клановые дома находились друг от друга на довольно значительном расстоянии, включая в территорию хоть небольшой, но парк, в основном представленный каким-нибудь зеленым лабиринтом, или небольшое живописное озеро, как, например, у Савельевых.

Вихров предложил в общем-то неплохой план вторжения, почти классический, но на вопрос, а как мы подойдем к дому и займем позиции, слегка подзавис. Понятно, вероятно, предполагалось выдвигаться одновременно, всем скопом. Это в общем-то неплохо, вот только есть одно «но», мы не располагаем достаточным количеством бойцов, чтобы обеспечить полноценное огневое подавление. А информацией о точном расположении охраны, ее количестве и возможностях мы в полной мере не обладали, рассчитывая на то, что большинство из имеющихся коммуникаций выйдет из строя сразу же, как только произойдет отключение Сети. Поэтому акцент нужно было делать на скрытность, включая применение бесшумного оружия. Проблема была в том, что охрана просто не может не заметить подходящих к дому подозрительных личностей, которые внезапно у этого дома исчезали. Необходим был отвлекающий маневр, и после долгих переборов вариантов, мы остановились на следующем: шатание по улице с демонстративной заинтересованностью домом, стоящим от Талызиных через три практически городских поместий вниз по улице. Я даже не знаю, кто проживает там, но, вероятно, ребята здорово напряглись, когда у их забора стали останавливаться компании по восемь-десять человек, одетых в камуфляж, и делающих вид, что о чем-то разговаривающих. Три метра от забора — и ты уже не собственник дорожки, на которой личности останавливались, а значит просто выгнать их не можешь. Мало ли где на дороге, принадлежащей городу, компании приспичило остановиться. Тем более, в такое время, когда машины не стеснялись минировать прямо на улицах. Постояв, компания неспешно возвращалась к машине той же дорогой, что и пришла сюда. Машина же была припаркована на стоянке, сразу за домом Талызиных. Несколько ходок туда-сюда, и охрана интересующего нас дома, уже должна была привыкнуть и не обращать особого внимания на странные группы. Подумаешь, кто-то решил кого-то пощипать и проводит разведку. Кого это может в современных реалиях удивить? Чего нельзя сказать о тех, кто отвечал за безопасность объекта, вызывающего такой неприкрытый интерес. Защита того дома была включена на полную мощность, а к концу наших шатаний вся охрана переведена в боевую готовность. Только вот в один прекрасный момент люди из компаний начали пропадать. Но в большой машине тут же заменялись на новых и представление продолжалось. Непосредственно к забору не приближались, тщательно прячась в кустах, растущих рядом, чтобы не активировать установленную на заборе сигналку. Хорошо хоть шатания начались ближе к вечеру, потому что сидеть в кустах было жутко неудобно, а ведь нужно было делать это тихо, чтобы никто не заметил такую интересную начинку в живой изгороди. Всего нас спряталось одиннадцать человек вместе со мной, и именно мы должны были подать сигнал на штурм, и первыми начать огневого подавление, если оно понадобится.

Группа непосредственного проникновения осталась сидеть в той самой большой машине, ожидая сигнала к действию. Их возглавлял сам Вихров, и именно им предстояло проникнуть в дом и максимально тихо зачистить его.

Стремительно темнело. Становилось холодно, да еще и дождик принялся накрапывать. Несмотря на то, что я водный маг, дождь не люблю. Нет в нем ничего романтичного. Вообще не понимаю людей, которые любят под дождем гулять. Особенно вот под таким чисто осенним бусенцом. Руки замерзли, и я сунул их карман, в надежде согреться. Связь пока не включали, чтобы нас не засекли, потому что всех возможностей охраны никто из нас не представлял. Когда на небе зажглись первые звезды, а изо рта начал потихоньку вырываться пар, в доме, который благодаря свету, горевшему в окнах, был виден как на ладони, что-то произошло. Свет мигнул, погас почти на пять секунд, а потом вновь загорелся, а вместе с этим началось какое-то нездоровое шевеление. Дверь распахнулась и на крыльце появился человек, разглядеть которого с такого расстояния не представлялось возможным. Лишь силуэт, выглядевший черным в ярком пятне света, который падал на него из распахнутой двери.

— Серый, в других домах свет горит, — крикнул он, слегка повернувшись в сторону распахнутой двери. — Что там со связью? — я не слышал, что ему ответили, потому что в этот момент быстро сунул в уху гарнитуру, поморщившись, когда холодные пальцы забрались под шапку и дотронулись до еще теплой кожи головы.

— Выдвигаемся, — прошептал я на общей волне. Это послужило сигналом. Двери в машине, больше напоминающей не слишком большой автобус для перевозки значительного количества людей, который Вихров пригнал в клан вместе со своей командой, открылись, и оттуда начали выскакивать вооруженные люди, которые, пригнувшись, побежали вдоль забора к воротам. Вообще через ворота проходить не слишком рекомендовалось, вот только другого выбора у Вихрова почти не было.

Одновременно с этим из моего десятка двое бойцов вытащили огромные кусачки и быстро проделали дыры в ограде, которая в данный момент представляла собой обычную металлическую конструкцию. По распоряжению Совета, принятому хрен знает когда, наружный периметр нельзя было защищать с помощью магии. Это плохо влияло на экологию города, да и всякие идиоты могли на подобных заборах хорошо прожариться. Не то, чтобы Совету было не наплевать на экологию и жалко идиотов, но хоронить-то их полагалось в таком случае именно за счет Совета кланов, а тратить деньги, когда можно было этого избежать, Совет не любил. Да и подстраховка на тот случай, если чей-то дом нужно будет штурмовать, нужна была уже непосредственно Совету. Так что магической сигнализации на заборе и воротах не было, только обычная, которая в данный момент была отключена. В образовавшиеся дыры тут же нырнули двое и растворились в ночи. Вскоре от ворот послышалась какая-то возня, несколько хлопков, и все стихло.

Выждав еще минуту, я дал отмашку, и оставшиеся в кустах бойцы, включая меня самого, уже через несколько секунд оказались внутри периметра.

Еще через минуту к нам присоединились ушедшие к воротам бойцы, и с ними еще двадцать рыл, которым вместе с моим десятком нужно будет обеспечить внешнее прикрытие группы Вихрова, которых я не увидел, они уже должны были по идее быть на полпути к дому.

Указав направление жестами, чтобы не засорять эфир, я сам вытащил пистолет с глушителем, и побежал вдоль забора, выискивая противника, в то время как остальные растворились в ночи. Они все были профессионалами, все роли были распределены еще вчера, с планом дома все были ознакомлены и каждый прекрасно знал, что ему делать, а отдавать приказы ради самих приказов попросту глупо.

То и дело в наушнике звучали едва слышимые хлопки, означающие, что зачистка идет полным ходом. Мне же пока никто не попадался, и вообще, складывалось ощущение, что данный сектор был выдан именно мне не случайно, а по причине заботы командира о своем зеленом и не слишком опытном боссе. Ну тут он, конечно, зря, а с другой стороны, Вихров не знает, что местного Саву на не слишком местного заменили, так что, все пучком.

Внезапно в гарнитуре раздался скрип, словно пенопластом по стеклу провели. У меня сразу же все волосы дыбом встали и фантомные боли появились в зубах, хотя эти зубы не знали бормашины и самого страшного врача — стоматолога. Здесь зубы лечились по-другому, в основном с применением дара, быстро и безболезненно. Все остальное было мучительным и болезненным, особенно в такой вот переходный период, а вот лечить зубы — нет. Скрип резко перешел в визг, а потом раздался приглушенный взрыв. Ну все, конец конспирации, можно и не прятаться больше. И тут я огляделся по сторонам и вытащил из уха гарнитуру. Надо же, а ведь все эти звуки я слышал только через передатчик, а вот здесь, в этой части, парка царила тишина. Значит, звук раздался из дома, и чем-то заглушен, таким образом, что не проникал за его стены, концентрируясь внутри.

— Как интересно, — прошептал я, наблюдая, как пар изо рта поднимается вверх. Едва различимый неподалеку шорох заставил меня пригнуться и прижаться спиной к забору, пытаясь слиться с окружающей обстановкой. Подняв, пистолет, я снял его с предохранителя и принялся красться в направлении шороха.

— Ничего не пойму, вроде бы все нормально, — раздавшийся приглушенный голос заставил замереть на месте, и лишь спустя несколько секунд снова двинуться на звук. — Руку дай, я вылезу отсюда.

Послышалось пыхтение, и передо мной за небольшим изгибом тропы предстали двое, стоящие возле открытого в земле люка. Один из них невысокий плотный молодой парень глядел в люк, слегка нагнувшись и светя вниз фонариком. Второй же явно был военным: подтянутый, напряженный и вооруженный, он нервничал, печенкой чувствуя, что происходит нечто не совсем нормальное, но не мог локализовать угрозу, тем более, что ему, похоже, было поручено охранять этого парня.

— Ты можешь уже сказать, что с Сетью? — напряженно спросил военный у своего спутника, оглядываясь по сторонам, сжимая в руках короткоствольный пистолет-пулемет. Красивая машинка, но сильно уж громкая. Нам такая пригодится, но не сейчас, возможно, как трофей. Я подался назад, максимально аккуратно и встал, сосредоточившись. Нужно было решать, что делать.

— Я же сказал, не знаю. Похоже, что кто-то глушит сигнал извне, — пробурчал парень. Так, получается, что вот это — колодец связи. Ну, его расположение сейчас для нас опять-таки не слишком актуально.

— Ты почему, сучонок, сразу об этом не сказал? — прорычал военный. — Мы, похоже, из-за твоей козлячей головы штурм прое…

Я быстро шагнул вперед и выстрелил. Вот чему-чему, а справляться с несложной защитой против физического воздействия меня Волковы научили. Я потратил целый день, чтобы раздолбить адамантин в ступке для специй до состояния пыли. Стук пестика к концу дня уже мне самому действовал на нервы, но это нужно было делать исключительно собственноручно. Адамантин доставал из шахты мой дед, и камень помнил его. Он хранился в сейфе и каждый раз, когда сейф открывался Савельевыми, они обязаны были коснуться камня, а в идеале, некоторое время подержать его в руках, чтобы он не потерял своих уникальных свойств. Вот только, как оказалось, известно клану было далеко не о всех его свойствах. Так что, я обязательно скажу спасибо Софье за науку, прежде, чем убью ее.

Получившейся в итоге пыли вполне хватило, чтобы извазюкать в них все наши боеприпасы. Пуля вошла военному точно в переносицу. Промахнуться с такого расстояния было невозможно. Он смотрел еще пять долгих секунд на меня с таким удивлением, словно не ожидал, что какая-то пуля сможет ему навредить, пройдя через барьер, обеспеченный стандартным, а может и вовсе не стандартным оберегом. Даже наша новомодная броня не помогла бы. К счастью, похоже, что кроме меня и Волковых о таких свойствах в целом не слишком ценных камней никто не знал, поэтому мы пока имели нехилое преимущество.

Я перевел ствол на парня, который стоял теперь, уставившись на меня так, что, казалось, глаза из орбит вылезут, в тот момент, когда охранявший его военный начал падать плашмя на землю.

— Не надо меня убивать, — быстро затараторил он. — Я все равно ничего тебе не смогу сделать, и потом, я вольнонаемный админ Сети, в моем контракте нет условия защищать клан Талызиных до смерти.

— Колодец глубокий? — тихо спросил я, а парень интенсивно закивал головой. — Залезай.

Он очень проворно спрыгнул вниз и теперь смотрел на меня из ямы, а вокруг него свисали провода, в темноте ночи напоминая змей. Осмотревшись по сторонам, я не заметил люка или что-нибудь, что напоминало бы подобие крышки. Разбираться с механизмом, который открывает это подобие обыкновенной серверной в моем мире было некогда, и я, негромко выругавшись, прикрыл глаза и призвал дар. Струи воды взлетели вверх, образуя вокруг отверстия густую сеть. Поворот кистью, следом проговоренное про себя заклинание, и эти струи застыли, превратившись в лед. Постав пистолет на предохранитель, я опустил руку, полюбовался на свое произведение и кивнул. Парень протянул руку и попытался дотронуться до сверкающего в свете выползшей на небо луны льда. От льдинки, к которой он прикоснулся пальцем побежал синеватый разряд и вонзился в палец жертвы.

— Ай, зараза, — парень затряс рукой.

— Не стоит этого делать, — холодно обронил я ему, шагнул к военному, снял с него пистолет-пулемет и наскоро обыскал. Никаких ключей и хоть чего-то, напоминающего ключи, не обнаружил, и вышел на тропинку, чтобы закончить обход своего сектора прежде, чем двигаться к дому.

— Эй, ты про меня только не забудь, а то я, если не сдохну здесь, то точно отморожу себе что-нибудь очень ценное и дорогое моему сердцу, — раздалось из ямы.

— Не забуду, — я усмехнулся. Этот парень мне определенно нравится. Даже жалко будет его убивать, если он наврал про свое отношение к Талызиным.

Больше мне никто не встретился, и, обойдя периметр владения целиком, я вышел к дому. Одновременно со мной к крыльцу подошли шестеро членов группы. Остальные уже ждали на крыльце. Нормально, идем по графику, без отставаний.

— Потери? — я обратился к командиру группы, который буквально материализовался возле меня.

— Трое, — сухо ответил он. — У Вихрова шестеро.

— Их всего четырнадцать, — я стиснул зубы. — Перегруппироваться. Заходим внутрь.

Как только мы очутились внутри, то сразу же разделились на более мелкие группы и двинулись каждый в свой сектор. Это тоже было оговорено заранее. Снова в наушнике начали доноситься приглушенные хлопки и периодические всхлипы. Один раз вскрикнула женщина, и ей вторил тихий голос.

— Не ори, иди по лестнице в подвал, умница, — какой-то шорох, скрип, приглушенный гул голосов, снова скрип и тишина. Значит, прислугу не убивают, а, если есть такая возможность, запирают в подвале. Ну, это мне нравится. Все-таки я сделал правильный выбор, приняв Вихрова в клан. Он своих ребят держит не только в строгости, но и не позволяет оскотиниться до потери человеческого облика. Кивнув, я продолжил движение по длинному коридору на втором этаже, на который мы поднялись по огромной лестнице, выходящей на середину холла.

В конце коридора наткнулись на остатки группы Вихрова. Они прятались за колоннами, и периодически стреляли в сторону больших двустворчатых дверей, перегораживающих коридор. Я едва успел проскочить за колонну и встать рядом с Вихровым, когда мимо меня пронесся вполне себе реальный и не менее опасный файербол.

— Кто там засел? — спросил я командира, присев на корточки и выглядывая из-за колонны.

— Все Талызины, которые так увлеченно в то время, как мы зашли, выясняли отношения, что только из-за этого пропустили начало штурма, не обратив внимание на отключение Сети, — Вячеслав сплюнул на пол, явно не удержавшись. — Все шло гладко, пока кто-то из них не догадался спрятаться в этой чертовой бальной зале. Они все одаренные, так что вы пришли вовремя. Еще немного и Талызины сообразили бы, что среди нас нет никого, владеющего даром и пошли бы на прорыв.

— Что-то они долго соображали, — я хмыкнул, сунув руку в карман и нащупав там предмет, который взял с собой на всякий случай.

— Ну так все самые бошковитые и умные дуба дали. А те, кто остался… — Вихров покачал головой. — В общем, не удивительно, что они решили, что будет лучше, если над ними Илья Войков встанет, сменив фамилию, естественно, точнее, взяв фамилию жены.

— М-да, вот что значит крах клана, — я вытащил руку и зажал предмет в кулаке. — Прикройте меня.

Выскочив из-за колонны я, петляя как заяц, бросился к двери. Одновременно с этим раздалась очередь и мимо меня засвистели пули, не дающие Талызиным высунуться. Кровь на полу наглядно демонстрировала, что в интересных качествах этих пуль они успели убедиться. Хотя автоматный магазин был заполнен ими только один. Вот поэтому-то и стреляли очень скудно, экономя боезапас.

Они не сумели сориентироваться, когда я уже был возле дверей. Разжав кулак, я пришлепнул ладонь к двери и тут же отдернул руку, наблюдая, как коричневая бесформенная масса, которую я приклеил, полыхнула и приняла вид самой настоящей сургучной печати.

В щели из-под двери полыхнуло и раздался дикий крик, а потом все стихло.

— Минус один идиот, — удовлетворенно кивнул я и, уже не спеша, двинулся к Вихрову. — Собирай людей. Передышка полчаса и заглянем к соседям. Да, пошли кого-нибудь, пускай, во-первых, осмотрит границу между ними и вытащит из колодца одного типа, который админом Сети представился.

Глава 18

Я разглядывал стоящую передо мной девушку, отмечая про себя, что она весьма недурна собой. Я бы даже сказал, что она красива. Жгучая брюнетка с удивительно красивой, словно светящейся изнутри кожей, тонкими чертами лица и темными глазами. Представляю, как в ее глазах выгляжу я, в своем грязном комке, покрытом копотью, кровью и воняющий потом. Ну так кто же виноват, что это ее такую чистенькую и ухоженную поднял с постели звонок кого-то из родичей с истеричными воплями о том, что родовой городской дом клана захвачен, а они все вот-вот умрут. Я в это самое время как раз заканчивал зачистку в родовом городском доме Войковых, расположенном по соседству.

Войковы все же успели подготовиться. Да и во главе у них стоял вполне себе живой и местами где-то умный дядька, который нам сумел организовать весьма теплый прием, и, если Талызиных мы взяли почти не напрягаясь, несмотря на потери, которые мы понесли, то вот тут пришлось повозиться. Единственным преимуществом для нас оказался выбор места нападения. Войковы ожидали угрозу все-таки из более классического места — от ворот, а не со стороны соседей, которых от них отделяла лишь зеленая изгородь, даже без забора. Вот такие дружеские добрососедские отношения и сыграли в итоге с Войковыми весьма злую шутку, подарив мне единственный, как оказалось, шанс на победу. Почему Войков не предпринял попыток уточнить, что же происходит у соседей, хотя бы выяснить у такого близкого во всех смыслах клана, что произошло с Сетью вопрос, конечно, хороший, но для меня уже неактуальный. Тем более, что мне пришлось их убить. Всех. Потому что они весьма активно сопротивлялись. Как оказалось, в их клановом доме по какой-то непонятно причине присутствовали практически все представители верхушки, за исключением одного их члена, что оказалось очень приятным бонусом. Чудо, судьба или вмешательство этой стервы — это уже не важно, главное, что с ними было покончено. А я предупреждал, что со мной не нужно играть в кошки-мышки, и Илья это услышал, но назад не сдал.

Я потерял при взятии Войковых половину личного состава. Половину, вашу мать! А ведь охраны у Войковых было едва ли не вполовину меньше, чем у Талызиных. Все-таки наличие главы у клана значит чрезвычайно много. И я буквально только что в этом убедился.

— Что ты со всеми нами сделаешь? — наконец, нарушила молчание девушка.

— А у меня много вариантов? — хотелось сесть и вытянуть гудящие ноги, а еще лучше, сходить в душ или принять ванну и завалиться спать часиков на двенадцать. Но пока проблема Талызиных и Войковых не решена, об отдыхе можно было забыть. Самое смешное заключалось в том, что у меня было настолько мало времени на подготовку к штурму, что я даже ни разу не задумался, а что же я буду делать с захваченными кланами потом. С конечным итогом было понятно, не ради же эфемерной мести все затевалось. Хоть с Войковыми таких проблем нет, как со скопищем запертых родичей этой красотки. Не убивать же их, в самом деле. Нужно хорошо подумать, как поиметь с них еще больше профита, чем есть на текущий момент.

— На самом деле, нет, — Светлана Талызина, а это была именно она, покачала головой. — И мне не хотелось бы попасть ни под один из этих вариантов, но, так как у меня нет выбора, я должна знать, что ты решил в отношении меня и моих людей?

— А я знаю, какой вариант ты вообще не рассматриваешь, — я мерзко усмехнулся, подошел к ней вплотную и провел ладонью по ее щеке. — Ты очень красивая, и я вполне могу уступить своему желанию поиметь тебя на вполне законных основаниях. Вот прямо сейчас сюда приведут священника и представителя Совета, отвечающего за клановые браки, и ты станешь моей женой, а я таким образом решу очень много проблем одним весьма надежным и старым как мир способом.

— Нет, — она отшатнулась, а в ее темных глазах промелькнула паника. Как интересно, паники не было, когда она о вариантах моих действий говорила, а ведь одним из них, я бы сказал самым очевидным, было полное уничтожение клана. А тут такое неприятие. Неужели я настолько непривлекателен для женщин? Вон, даже Эльза не слишком горит желанием выходить за меня, хотя я ей иногда даже и нравлюсь. Эльза, во рту стало горько, как мне найти тебя? Я заставил себя не думать о ней и вернулся к брюнетке, которую я схватил за руку и притянул к себе.

— Ты не в том положение, чтобы брыкаться, дорогуша, — прошептал я, наклоняясь к ней очень близко, почти касаясь губами нежной кожи щеки. — Только подумай о тех недоумках, которые, судя по всему уже половину ваз в бальной зале загадили, и которым я вполне могу позволить сдохнуть от голода и жажды. Какая постыдная и мучительная смерть, не правда ли?

— Какая же ты сволочь, Савельев, — Светлана пыталась отодвинуться, но уже не вырывалась, хоть в ее голосе и звучали нотки отчаяния. Неужели она настолько любит Ильюху? Мне о таком только мечтать приходится.

— Я знаю, — я усмехнулся и тоже немного отодвинулся, чтобы видеть ее лицо. — Ты смиришься. Неужели ты думала, что когда-то сможешь выйти замуж по любви? В тех кругах, в которых ты вертишься нет такого понятия. Есть только связи. Стерпится-слюбится, как говорится. — Пока обдумывал варианты, на ум приходило не сказать, чтобы много, я пытался задеть ее побольнее. Может, потому что я действительно сволочь, может, из-за того, что чем больше она заводилась, тем становилась все более привлекательнее, а может, потому, что она наверняка знала, что задумал ее жених.

— А как же твоя невеста? — Светлана решила зайти с козырей.

— Ты права, моя невеста, — я сделал вид, что задумался. — О, идея. Бойничу плевать, на какой из дочерей клана я в итоге женюсь. Можно позвать его сюда, он прихватит с собой парочку адвокатов, оформим быстренько твое удочерение и дело в шляпе. Я даже не сомневаюсь, что он всерьез это обдумает, просчитает выгоду и уже в течение часа прилетит сюда на крыльях отцовской любви.

— Ты бредешь, — простонала Талызина. — Ты просто больной ублюдок.

— Неправда, — я покачал головой. — Мои родители были вполне себе женаты, когда я появился на свет. — За эти несколько минут я так и не придумал, что же мне с ней делать. Разумеется, жениться на ней я не буду. Мне еще дороги мои яйца, за которые меня Бойнич в этом случае подвесит, если я только подумаю в его присутствии о том, о чем сказал только что, сразу же осуществив мечту Светланы, сделав ее вдовой.

— Да мне плевать, грязный уб… — я отвесил ей несильную пощечину, от которой на белой коже щеки сразу же проявилась красная отметина.

— Не провоцируй меня, дорогуша, — я поднял руку и провел по этому красному следу. Она дернулась, и я, довольно грубо притянул ее снова к себе. — Я ведь могу и передумать, и просто развлечься с тобой, подарив после моим ребятам, которые, видит бог, заслужили вознаграждение.

— Виталий Владимирович, — в кабинет, в котором мы с Талызиной и вели переговоры на высшем уровне, заглянул Вихров. — Здесь глава клана Овчинниковых очень просит его принять.

— У Овчинниковых нет главы, — бросил я ему, не сводя взгляда со Светланы.

— Ну, получается, что есть. Он пришел без оружия и с минимальным количеством охраны.

— То есть, практически вручая себя мне в руки. Ой, как интересно, — я еще раз пристально изучил лицо Талызиной. — Знаешь, Вячеслав, что может толкнуть мужчину на такой откровенно идиотский поступок? Только одно — женщина. И что-то мне подсказывает, что я даже знаю кто эта женщина, — я подтащил Талызину к стоящему неподалеку креслу и толкнул в него. — Садись, и сиди тихо, чтобы я принял верное решение, — она часто-часто закивала, глядя на меня снизу-вверх. — Давай поговорим с этим Ромео, — я повернулся к Вихрову. — Вы его хорошо обыскали?

— Да, Виталий Владимирович, — Вихров вышел из кабинета, прикрыв за собой дверь, которая практически сразу за этим распахнулась и в комнату зашел довольно молодой человек, старше меня может быть на пару лет в белом деловом костюме, который надевали главы кланов в Империи только в одном случае: призыв к мирным переговорам без применения оружия со стороны клана, который он представлял. Сомневаюсь, что всем и всегда можно было рассчитывать на этот символизм, но свои намерения Овчинников продемонстрировал. Он сразу же бросил быстрый взгляд на Светлану, которая вцепилась в подлокотники кресла так, что пальцы побелели, и не сводила с него вспыхнувшего взгляда.

— Павел Овчинников, — он представился и протянул мне руку, которую я, недолго думая, пожал.

— Виталий Савельев.

— Я знаю, — Павел кивнул.

— Еще вчера утром по официальным и неофициальным данным у клана Овчинниковых не было главы, — я задумчиво смотрел на его тонкое породистое лицо, некрасивое в классическом смысле этого слова, но весьма харизматичное. Хотя, не мне судить о красоте другого мужика, но от эталона красоты даже по местным меркам он довольно сильно отличался. — А сегодня заявляешься ты, и заявляешь, что все радикально в данном клане поменялось.

— Это было сложно, и местами кроваво, — его зеленые глаза, выдающие дар с головой, вспыхнули, но тут же погасли, уступая место привычному спокойствию. — Но оно того стоило.

— Я даже не сомневаюсь, Павел. Просто мне интересно: ты так тяжело шел к вершине пищевой цепи, и вот сейчас фактически рискуешь жизнью, ведь мои намерения тебе не известны. Она стоит этого? — он удивился, и это удивление промелькнуло в зелени глаз, в ответ на что я криво усмехнулся. Павел молчал долго. Я уже думал, что он не ответит, но тут послышался его тихий голос.

— А если не ради нее рисковать своей жизнью, то ради кого или чего? — я уже не усмехался, задумчиво глядя не него. — И да, она стоит того, чтобы я за ночь решил проблемы клана и примчался сюда, рискуя жизнью, чтобы попытаться ее спасти.

— Ты рискуешь не только своей жизнь, но и жизнью своего клана. Ты действительно осознаешь, что как только ты вошел сюда, назад дороги уже не будет? — Мы пристально смотрели друг на друга, прошло, наверное, чуть меньше минуты, когда Павел просто кивнул, продолжая гипнотизировать меня своим взглядом. Я покачал головой, прерывая этот зрительный контакт, сказавший мне о многом, и подошел к стене, на которой висела довольно безвкусная картина, которая, тем не менее, стоила весьма солидной суммы. — Ты понимаешь, что она теперь бесприданница? — я говорил, стоя вполоборота к нему, не отходя от картины.

— Конечно, понимаю.

— И тебя это не смущает? — он покачал головой, а потом озвучил свою позицию.

— Нет, не смущает. Я, скорее всего, из-за этого и стал главой клана, чтобы мне никто не смел приказывать, как и с кем я хочу прожить жизнь. Ну, и для того, чтобы торговаться с тобой, естественно. Ты же не отпустишь последнюю законную наследницу Талызиных просто так?

— Естественно, — я даже фыркнул от предположения, что могу умилиться и благословить их, вытирая со щеки скупую мужскую слезу. — Во-первых, с меня хватит на сегодня смертей, поэтому вместе со своей ненаглядной, ты заберешь всю ее семейку, гомонящую сейчас в бальной зале. И мне плевать, что ты сам в итоге с ними сделаешь. Хоть утопи как котят, мне без разницы, — Павел подошел к Светлане, очень аккуратно провел кончиками пальцев по пылающей щеке, и краснота мгновенно ушла. Когда он повернулся ко мне, взяв ее за руку, из его глаз уходили последние всполохи призванного дара. Кстати, никаких обвинений насчет пощечины он мне не предъявлял. Умный мужик, четкий. Не хотелось бы с ним ссорится. С такими лучше дружить. — Кстати, удовлетворите мое любопытство, вы в школе познакомились?

— Да, в школе. Я закончил «Ульну» три года назад, но так и не смог выбросить из головы эту девчонку.

— А вы вообще соображаете, Ромео с Джульеттой, недоделанные, что это именно ваши шуры-муры тайком и привели к тому, что мы сейчас разговариваем, и этот разговор не слишком выгоден для вас обоих, — я покачал головой. В тот момент, когда Павел зашел в комнату, я сначала подумал о том, что именно эта парочка надоумила Войковых пойти на такой рискованный шаг, рассчитывая, что я окажусь не полным дегенератом и просто отверну голову тому, кто захотел меня подставить, тем самым за мой счет решив их маленькую такую проблемку. Но, глядя на них, осознал, что это было, скорее всего, спонтанным единоличным решением Ильи, действовавшего в порыве ревности. Маловероятно, что это обдуманное решение главы клана, который всерьез надеялся, что я пойду на Овчинниковых и тем самым помогу избавиться от таких внезапно возникших конкурентов на Талызинское добро. — Но назад уже ничего не вернуть, придется вам жить в этой реальности. В качестве отступного, я хочу получить приличное количество поделок твоего клана и на самые незасекреченные техническую документацию. Ну и лояльность в Совете кланов, куда я рассчитываю в ближайшем будущем войти.

— Это… справедливые требования, — немного подумав, кивнул Павел.

— Отлично, тогда садись и пиши, а Светлана сейчас подойдет ко мне и поможет открыть этот сейф, — я не стал отодвигать картину, тем более, что понятия не имею как ее фиксировать. Я ее просто сдернул со стены, повредив крепления. Поставил на пол довольно аккуратно, все-таки эта мазня приличных денег стоит, и кивнул на сейф. — Приступай. И да, когда откроешь, обнули данные, чтобы я смог закрыть его уже самостоятельно.

Светлана глубоко вздохнула и подошла ко мне, в то время как ее любовник сел за стол и принялся набрасывать гарантию выполнения моих требований. Протянув руку, она приложила камень в перстне, надетом на указательный палец, к едва заметной выемке сбоку от основного замка. Легкая вспышка подтвердила снятие защитных чар. Я требовательно протянул руку и, в очередной раз вздохнув, она сняла кольцо и положила мне на раскрытую ладонь. Затем принялась возиться с замком, набирая длинный и запутанный код. После того как замок с едва слышным щелчком открылся, Светлана сбросила код, обнулив его, и отступила в сторону, предоставив мне доступ к сейфу. Я заглянул внутрь. То, что я искал, лежало на верхней полке в гордом одиночестве. Бумаги, какие-то коробки, наверняка с драгоценностями, стояли внизу. Сейф был довольно объемный, и много в себя вмещал, тем непонятнее для непосвященного было нахождение одного единственного предмета на целой полке.

— Просто волшебно, — пробормотал я и кивнул на камень, как раз и лежащий в гордом одиночестве. — А теперь будь умницей, возьми родовой кристалл и сними привязку клятв со всех вассалов Талызиных и служащих, а все предприятия, лаборатории и другое клановое имущество перекинь на меня, как представителя клана Савельевых, — Светлана вроде бы сначала хотела возразить, но я быстро прервал еще не начавшийся бунт, тихо заявив. — Я ведь могу просто его разбить. И тогда привязка спадет, но это будет очень болезненно. Многие от разрыва связи могут даже умереть, ты же понимаешь? А имущество мои юристы все равно привяжут ко мне. Пусть это будет долго и достаточно муторно, но вполне осуществимо. Поэтому, если тебе небезразличны люди, которых твой клан обещал защищать, просто сделай то, о чем я тебя прошу.

Светлана на мгновение прикрыла глаза, а затем вытащила кристалл и призвала дар. Чернота полностью накрыла ее глаза, включая склеры. Епт, дар смерти, чтоб ее! Но дар смерти требовал времени, чтобы атаковать, поэтому я отступил на шаг и вокруг меня взметнулся щит из чистой, прозрачной воды.

— Что, страшно, — она улыбнулась, посмотрев на меня черными провалами глаз.

— Без шуток, — ответил я серьезно. — У меня хватит в любом случае времени, чтобы перед смертью утопить твоего Ромео.

— А то я этого не понимаю, — она горько усмехнулась и перевела взгляд на кристалл.

— Теперь понятно, почему вас так тянет друг к другу, — философски заметил я, не отпуская дар. — Жизнь и смерть, это просто квинтэссенция отношений. Зато вы сможете такие эксперименты вместе мутить, когда из постели вылезете, м-м-м.

— Готово, — она протянула руку, а ее глаза постепенно теряли эту черную, затягивающую в себя муть. Бьющие вертикально струи опали, и исчезли, не оставив после себя даже мокрых пятен. Я забрал кристалл и одним махом привязал к клану Савельевых все отмеченные особыми метками, которые и были помещены в кристалл, объекты, среди которых живых людей не заметил. Но нельзя исключать такого противного факта, что меня может ожидать очередной сюрприз в виде какого-нибудь «Образца номер семнадцать», за живого человека не числившимся. Разберем — увидим. Затем аккуратно поместил кристалл в специальный сафьяновый мешочек, на котором и лежал кристалл в сейфе.

У всех кланов были такие кристаллы, кроме тех, представители которых не владели даром. У меня тоже был. Он практически ни на что не влиял, но существенно облегчал юридические процедуры. Сунув мешочек в карман, я повернулся к пристально наблюдающему за нами Павлу, за которым все время следил боковым зрением, встав таким образом, чтобы видеть обоих голубков.

— Я закончил, — я снова протянул руку, и Павел, встав из-за стола, принес лист. Пробежав глазами по написанному и не увидев никаких двойных толкований, я снова протянул лист Овчинникову.

— Подпись с призывом дара, — теперь уже он криво усмехнулся, но выполнил мои требования. Я забрал лист и спрятал его в карман. После чего пятясь, чтобы не выпустить их из вида подошел к двери. — Вячеслав, Светлана и Павел нас покидают. Проведите их к бальной зале, освободите Талызиных, которые все уйдут из моего дома вместе с ними. Проводите до ворот.

— Есть, — коротко ответил Вихров и стволом трофейного пистолета-пулемета указал на выход сладкой парочке.

Когда они ушли, я подошел к окну. Теперь осталось разобраться с Войковыми. Точнее с одним Войковым, который так хотел меня подставить из-за банальной ревности и жгучего желания отомстить любовнику своей невесты. Достав ком, я набрал номер.

— Ох, ты ж, — помятый спросонья Кузя вглядывался в мое изображение. — Тебя что кошки драли?

— Почти, — я посмотрел на него. — Кузя, сделай доброе дело, найди Войкова и сообщи ему, что на его дом напали и его отец убит.

— А-а-а… — Кузя резко замолчал, глядя на меня теперь с любопытством. Самое удивительное, никакого возмущения моей явной причастностью к случившемуся я в его взгляде не заметил. — Ладно. Сделаю. — И он отключился, я же направился к выходу, не забыв закрыть сейф. Ждать Войкова лучше в его бывшем доме.

Глава 19

Сегодня я знакомился со своими новыми приобретениями, а назавтра планировал посетить квадрат тринадцать, комплекс зданий, расположенных на котором, судя по докладам Вихрова, был полностью исследован. Никаких интересных находок больше найдено не было, и нужно было уже думать о том, как запустить комплекс в эксплуатацию, чтобы он начал приносить прибыль. Единичные вылазки крысюков после моего молниеносного штурма внезапно прекратились, что навело на далеко не радужные мысли о том, что этих тварей кто-то контролирует, но при беглом просмотре своего нового имущества ничего подозрительного, относящихся к подобного рода экспериментам не было обнаружено, собственно, как и тщательный осмотр клановых городских особняков никаких секретных лабораторий не скрывал. Я сразу же поручил команде, что как только они разберутся с дарственной Овчинникова, внедрить их шпионских жучков-паучков для исследования коммуникаций, чтобы не было, как говорится, больше никаких сюрпризов.

К Бойничу в плане развертывания лабораторий и запуска комплекса я не обращался, если честно, просто замотался и забыл, и теперь думал, что, возможно, это было и к лучшему. Комплекс удовлетворял всем требованиям современных исследований и производства деликатных изделий. Он имел мощную систему вентиляции, отстойники, очистительные сооружения, производственные площади и лаборатории, правда без оборудования, но это дело наживное. Тем более, что мое благосостояние внезапно резко повысилось и я мог себе позволить: оборудовать лаборатории и запустить производства тех же минеральных удобрений для начала. Тем более, что большинство работников и служащих лабораторий выказали желание принести мне клятвы и продолжить свою работу уже на благо клана Савельевых. Вот это я понимаю — практичный подход. То же самое касалось дома моды Войковых. Мало кто отказался работать с захватчиком, и это только доказывало, что большинству людей глубоко фиолетово название чьего клана числится в их расчетных листах, главное, чтобы платили и обеспечивали благами, если не лучшими, то хотя бы такими же, как и при прежнем хозяине, поэтому никаких забастовок и недовольств на предприятиях не произошло, к чему мы подсознательно все же готовились.

Текстильные производства пришлось отдать. Все-таки я здорово рисковал, ввязываясь в эту авантюру, и, если Талызины в итоге передали мне все свои активы практически добровольно, то вот с Войковыми произошла накладка. Не успел остыть труп Ильи, которого я не мудрствуя пристрелил, как заявилась верхушка Совета клана. Обычно они на разборки мелочевки вроде меня, да тех же Войковых смотрели сквозь пальцы, но это продолжалось до тех пор, пока кто-то не начинал откровенно борзеть. Просмотрев донесения своих агентов, они пришли к выводу, что борзеть начал я. Ни Бойнича, ни Лосева в составе делегации не было, как не было Данилы Макарова, Всевлода Южанина и Николая Клыкова. В общем, пятерка самых больших боссов послала пятерку боссов поменьше разобраться с зарвавшимся мальчишкой. Мне довольно деликатно напомнили, что вообще со мной разговаривают только потому, что я все еще числюсь почти зятем Ульмаса Бойнича, но погрозили пальцами и велели текстильное производство — все в полном объеме, перевести в ранг государственного достояния, в качестве такого своеобразного дополнительного налога и компенсации Империи от слишком наглого рейда, очень прозрачно намекнув, чтобы я поумерил пыл и привел в порядок хоть бы то, что нахапал. В общем, эти предприятия стали одними из тех, которые наполняли государственный бюджет, помимо прямых налогов. Конечно, было обидно, но я прекрасно понимал, что могло быть и намного хуже, поэтому быстро смирился с потерями, тем более, что мне предстояло все остальное пока переварить, клятвенно заверив больших боссов, что больше я так делать не буду, во всяком случае в этом году, если только кто-нибудь не захочет поживиться за мой счет. Вот тогда я в праве ответить. Боссы подумали и сообщили, что это приемлемый вариант, чтобы не привлекать больше их внимания и удалились, унося с собой все документы на текстильное производство, покачав головой на выходе и заявив, что в жизни не видели столь массовой истерии, которая привела к самоубийству целого клана. Бывают же в жизни казуистические случаи. Так что, можно сказать, что я легко отделался, правда, довольно жестко спросив с Вяземского, какого, собственно, хрена произошло и почему меня не предупредили о таких вот возможных последствиях, на что мой юрист пожал плечами и сказал, что все, что мы сделали в принципе не законно, и я об этом прекрасно осведомлен, но подобных прецедентов, чтобы Совет пришел отнимать награбленное и присоединенное к клановой собственности уже по закону, ранее не наблюдалось. В общем, привлекать внимание больше не стоит, по крайней мере, в таких масштабах, так дерзко и кроваво. С Талызиными проще, там почти весь клан, из оставшихся от более ранних разборок, ушел живым и практически невредимым, внезапно осознав, что все богатство от лукавого, добровольно отказавшись от всего имущества в пользу первого попавшегося. Какая удача, что этим первым попавшимся оказался я.

После того как боссы ушли, со мной связался Бойнич. У него были воспаленные и опухшие глаза, словно он много пил, и практически совсем не спал.

— Это ужасно, когда ты не можешь найти ни единого следа своего ребенка. Иной раз в период отчаянья я думаю о том, что, возможно, было бы гораздо лучше, найди мы уже тело Эльзы, — я нахмурился, видя такое упадническое настроение, словно Бойнич уже похоронил мысленно дочь. — Я понимаю, что ты хочешь отвлечься от тревожных мыслей, совершая столь необдуманные поступки, но, прошу тебя, не делай так больше. Если ты в итоге погибнешь, Эльзу это все равно не вернет, а вот я и твой клан очень многое потеряют. — Судя по слегка растянутым словам и невнятной речи Бойнич был пьян. Не дождавшись от меня ответа, точнее не ждав его, как только прозвучало последнее слово, он отключился. Значит, с поисками Эльзы совсем все тухло. Хорошо, что раньше не связался с Бойничем. Новости такого характера нельзя получать перед штурмом. Одно дело догадываться, и совсем другое, когда тебе говорят в открытую. Что имела в виду Система, говоря, что она ближе, чем я думаю? А еще все чаще и чаще в мыслях я связывал пропавший бак, в котором плавала в свое время Настя с исчезновением Эльзы. Что если эти психи из «Мегатеха» выбрали именно ее для очередного эксперимента, руководствуясь каким-то своими параметрами? Но почему тогда только ее, ведь тогда не совсем понятен такой выбор, который ставит под угрозу эксперимент ради эксперимента: довольно громкое похищение, которое может закончится весьма печально для экспериментаторов, в то время, когда никому не нужных Анастасий только в столице пруд пруди. Но если это и так, то тогда становятся понятны намеки на то, что Система что-то исправит, также как становятся понятными повреждения у Насти, которые все-таки, скорее всего, возникли в ходе проведения эксперимента.

Да еще Евгений Алдышев, похоже, пропал конкретно так, и не выходит ни с кем на связь. Что тоже постоянно приводило меня к мысли об экспериментах, пропавших задротов «Маготеха» и исчезновению Эльзы. Было ощущение, что я кручусь где-то рядом, но не совсем точно связываю эти события, в буквально смысле натягивая сову на глобус. Что касается Алдышевых, то Аркашка, уже не скрываясь ищет родственничка, больше не убеждая своих людей, что как бы искать Евгения и не обязательно, пока клан не определился с главой окончательно. У Аркашки с брательником была пока боевая ничья, но для клана двоевластие было не слишком хорошо, так что не слишком понятно, когда клан будут ждать серьезные потрясения. Они и так уже своей борьбой за первенство умудрились выкинуть клан из второго десятка, согласно негласного кланового рейтинга Совета, в третий десяток и не собираются останавливаться на достигнутом. Но мне от их места под Солнцем ни хорошо, ни плохо, главное, что от меня Аркашка отстал, подозреваю, что пока на время, но мне и такой передышки достаточно, тем более, что я начал разбираться со своим добром и обещал ни столько Совету, сколько себе, что в ближайшее время успокоюсь, а то рук не хватит, чтобы все унести, и их в конечном итоге кто-нибудь отрубит.

Лаборатории Талызиных были настолько разрознены, что я, покачав головой, приказал готовиться к массовому переселению, а площади выставить на продажу. На данном этапе они мне не слишком нужны, в отличие от денег. Да и всегда можно было прикупить соседний с тринадцатым и пока пустующий двенадцатый квадрат. Там тоже вполне приличный комплекс стоит, который можно для много чего приспособить. Более того, я отдал распоряжение Варваре Степановне заняться выяснением условий купли продажи этого квадрата. Это было бы оптимально, да и охрану было куда проще организовать, если все охраняемые объекты находятся в непосредственной близости, а не раскиданы в пределах нескольких километров друг от друга. Особенно это становится актуально при моих не слишком впечатляющих активах.

Вихрову было поручено заняться, во-первых, восполнением утраченных кадров, а, во-вторых, увеличением нашей небольшой армии. Люди пошли охотнее, особенно, когда узнали, что семьи погибших бойцов будут получать хоть и не большую, но зато пожизненную пенсию, которая многим семьям была очень даже кстати.

Сейчас же я сидел в облюбованном еще в прошлые сюда визиты кабинете в галерее над гаражом, и смотрел, как в освобожденное от машин помещение начали въезжать грузовики, чтобы приступить к разгрузке оборудования, которое пойдет в готовые к его приему лаборатории. Вообще помещений, нуждающихся хотя бы в косметическом ремонте, в комплексе было не слишком много. «Маготех» всерьез заботился о своем комфорте и безопасности производства. Я даже представить себе не могу, чем эти свалившие в неизвестном направлении товарищи еще здесь занимались.

Вызов кома прозвучал довольно неожиданно. Я с удивлением посмотрел на номер и активировал прием сигнала. Отвечать на звонок не хотелось, потому что не знаю, о чем пока с ним говорить. Раньше я бы уже копытом бил, пытаясь как-то повлиять на царивший вокруг бардак, но после исчезновения Эльзы… Мне просто стало все равно, пускай кланы все передерутся на радость Горомову, которого я даже еще и не начинал искать. Все-таки, как оказалось, Эльза много для меня значит.

— Имевши — не храним, потерявши — плачем, — пробормотал я активировал сигнал вызова.

— Ну, и что еще произошло в элитной школе Касл? — спросил я у хмурого Любушкина.

— И тебе здравствуй. Я хотел с тобой поговорить, — Олег провел ладонью по лицу. — Егоров очень серьезно поговорил со своим бывшим подчиненным и выяснил очень интересные сведенья. Вчера силовыми структурами был задержал некий гражданин Российской Империи в провинции Тяньзинь, при попытке взлома полицейской базы данных. Официально пока о задержании никому не сообщалось, кроме нашего посла, с очень интересным вопросом о вмешательстве Империи в дела другого государства. Разумеется, Совет пришел в немое изумление и готов на сотрудничество, уверяя, что пока нет никаких предпосылок к военной экспансии, в своей бы стране разобраться. По очень секретным каналам Егоров выяснил, что задержанными был никто иной, как человек, имя которого я вывел тебе в сообщении, по понятным причинам разглашать эту информацию не стоит и о ней знают только трое: ты, я и Егоров.

Он замолчал, ожидая, пока я выведу сообщение и приду в небольшое охреневание. Это был никто иной как Олег Волков. Сообщение из памяти кома я сразу же удалил. Очень интересно получается.

— Но какие цели и мотивы он преследует? — я перевел взгляд на голограмму Любушкина, который пожал плечами.

— Не известно, да и получить эту информацию будет крайне затруднительно, сейчас уж точно. Наши стороны на официальном уровне договорились о переводе преступника, давно объявленного в Имперский розыск, к нам в страну в рамках экстрадиции. На границе группа сопровождения была атакована, причем с какой стороны и кем до сих пор не выяснили, но при этом погибла вся группа сопровождения, состоящая как из наших, так и из подданных Японской Империи. Обвинений никаких не следует, отсюда можно сделать вывод, что конфликт не нужен ни одной из сторон и это нападение расценено как попытка создать напряжение на границе.

— Чушь какая. Такое объяснение не укладывается ни в одни рамки, — я покачал головой. — Волков слишком мелкая сошка, чтобы ради него провоцировали две Империи на напряженку в отношениях.

— Мы понятия не имеем, какую именно ступень в иерархии этих гадов занимает Олежка. Ты совсем исключаешь такой вариант, что это именно он идейный руководитель и вдохновитель? — Олег на пару секунд замолчал, но потом продолжил. — Оказывается, что ситуация в нашей Империи в рамках отношения клан — не клан очень благоприятная и стабильная, по сравнению со всеми остальными. Но это объяснимо, у нас не так уж и много отлученных от кланов идиотов. Основная масса вольных художников сама отрекается от своих кланов. Кто-то потом возвращается, поджав хвост, кто-то нет. Но процент таковых не настолько высок, как например в той же Японской Империи, чтобы их восстание могло причинить кланам больше неудобств, чем, например, кланы сами себе причиняют. Тем более, что в Российской империи их права никто целенаправленно не ущемляет. По правде говоря, всем на них просто плевать. И при желании каждый из вольных может проявить себя на том или другом поприще и войти в клан, и должном старании выйти на приличный уровень. В их кварталах даже школы содержатся за государственный счет, не говоря уже о больницах и других социальных структурах, — я кивнул, соглашаясь с каждым словом Любушкина. — Поднимать народ, не состоящий в кланах на бунт пока что себе дороже обойдется. Поэтому они решили идти другим путем.

— Все это очень странно. Олег не мог так бездарно попасться, он слишком умен для этого. Создается впечатление, что он сделал это специально.

— Но пока это все, что известно. К тому же во всем мире вроде бы пока спокойно и никаких волнений не отмечается. Но, тем не менее, это происшествие дало толчок к тому, чтобы Совет начал уже поднимать свои пятые точки от кресел, отвлекся от личного обогащения и начал хоть что-то предпринимать. По крайней мере, были захвачены, уже в открытую действующие ячейки, действия которых пока к счастью ни к чему значительному не привели. Они все называют себя частью одной организации «Борцы за равноправие». Их ничего между собой не связывает, общаются только в рамках своей ячейки и даже приблизительно не знают тех, кто за всем этим стоит.

— Обычная схема, — я махнул рукой, понимая, что таким образом к верхушке точно не прийти, нужно хотя бы выйти на куратора ячеек, который получает указания непосредственно из центра.

— В каком смысле? — на лице Любушкина промелькнуло удивление.

— Обычная хорошо продуманная схема, чтобы затереть все концы. Так или иначе, у нас они пока что действуют, ограничиваясь провокациями, типа той, что запустила царящий вокруг беспредел, и, пользуясь тем, что родителям пока резко не до детей, окучивают этих самих детишек, привлекая в свои ряды.

— И очень скоро может возникнуть ситуация, что этот кружок за равноправие вскроется, как гнойник и мы будем смотреть, как будет формироваться совершенно новый Совет, или его вообще не станет. К власти придет какая-нибудь кучка непонятных личностей, которые сейчас топят за равенство и братство. Они национализируют клановую собственность. Объявят всех равными и свободными, а сами будут править.

— Но тогда начнется кровавая резня, это совершенно точно. И если уничтожение кланов к чему хорошему в итоге и приведет, но точно не в ближайшее время и не для нас. — Я задумался. Что-то мне это напоминало, то, что происходило ранее в моем мире.

— Кланы не будут сидеть сложа руки и смотреть, как их уничтожают. А ведь многие из нас владеют даром и производят оружие, к слову. Да, что далеко ходить, одно наличие дара заставляет лишенных его держаться от нас подальше.

— Это в том случае, если они не сманят одаренную молодежь, и не научатся… — вот тут я конкретно завис. Черт! Вот она основная цель этих безумных экспериментов «Маготеха» — повсеместная уравниловка. А ведь еще в бурную молодость наших родителей такие брожения уже начинались. Это как гигантская волна, как цунами, и я подозреваю, что никто не сможет остановить начавшийся процесс волнений, особенно, если восставшие будут мало отличаться от тех, против кого они восстали. И мы пока держимся только из-за того, что у власти присутствуют кланы, в которых практически нет одаренных, включая их глав. Агитаторам просто нечего предложить вольным из того, к чему они привыкли призывать. Эльза! Вот почему именно она! На эту роль еще подошел бы Лосяш, вот только его так вовремя пристрелил дебил-наемник. — Нужно определить, кто за всем этим стоит, и кто все это безумие финансирует, — наконец сумел я сформулировать мысль, ожидающему моего ответа Любушкину.

— Мы тоже пришли к этой мысли, — Олег кивнул. — Но у нас нет возможности узнать такие вещи.

— Нужно кого-нибудь внедрять в эту банду инфантилов, — я вздохнул. — И желательно не одного, чтобы избежать разного рода неожиданностей.

— А вот с этим я полностью согласен с тобой, — Любушкин кивнул. — Ты намереваешься возвращаться?

— Скорее всего, диплом-то желательно получить. А то вдруг революция победит и нам предстоит искать работу в свободном от кланов обществе? Чем черт не шутит.

— Черт-то может и не шутит, но вот ты так шути не слишком часто, — Любушкин нахмурился. — Но в целом, ты прав. Тем более, что я слышал про то, что выпускной курс не будут мурыжить целый год. Среди нас, видимо, слишком много глав кланов образовалось, и мы не даем агитаторам нормально работать, — он криво усмехнулся. — В общем, решили додержать нас до Нового года и пнуть отсюда под зад, устроив на прощенье шикарный выпускной. А оценки в диплом пойдут средние за годы учебы.

— Чем они это мотивируют? — я снова потер лоб.

— Тем, что мы устали, перенервничали, что на нас столько всего свалилось, да и кланами лучше управлять не дистанционно.

— Да, логичность — наше все, — я вздохнул. — Как только приведу дела в порядок, так сразу же и вернусь.

— Хорошо, а мы пока подумаем, кто из нас окажется с виду самым ненадежным и внушаемым и внедрим его к свободолюбивым детишкам, — Любушкин отключился, а я глядел на то место, где только что была его голограмма, и думал о том, что ничего внедрение не решит. Нужно расшевелить Совет, который хоть и начал шевелиться, но очень вяло, надеясь, что все рассосется само, вот только я чувствую, что нихрена само собой не рассосется. И если Система, которая сама заявляет, что не хочет развала Империи, не включится и уже не начнет снабжать меня хоть какими-то сведениями, мы все в итоге окажемся не просто в жопе, а как бы не в еще худших условиях.

Глава 20

Едва я закончил разговор с Любушкиным, как раздался вызов. Покой мне только снится, хотя нет, не снится, потому что у меня проблемы со сном. Как в школу возвращаться и думать об учебе, когда все вертится вокруг с бешенной скоростью, и нет возможности остановиться и оглянуться по сторонам, чтобы уже наконец-то оценить то, что сделал. Глянув на номер, я слегка поморщился, потому что уже более суток ожидал другого звонка, но она на связь не спешила выходить, несмотря на мою выполненную часть нашего договора. Хотя, она же не человек. Четко было сказано: ты сделаешь, я исправлю. Я сделал, она должна исправить. Так ведь? Я очень надеюсь, что это именно так.

— Да, Кирилл, что-то случилось? — спросил я абсолютно ровным голосом, активируя вызов.

— Я даже не знаю, случилось или нет, но на рынке ценных бумаг появились данные о появлении на торгах акциях «Маготеха». На свободный рынок выброшены все, недостающие до ста процентов акции, — бодро сообщил мне юрист. — Ваша чудо-девочка Марта, помня, что вы интересовались этими акциями, проявила инициативу и выкупила их все. Хотя я все еще не понимаю, зачем они вам нужны, но теперь именно Савельевы являются полноправными хозяевами этого концерна.

— Значит, теперь у меня не контрольный пакет, а вообще все акции этого сраного «Маготеха» и я являюсь его хозяином? Остается всего-ничего, найти этот сраный «Маготех» и заявить на него свои права, — я задумчиво смотрел на Вяземского. — Скажи, Кирилл, а кто выбрасывает в свободную продажу абсолютно все акции своего предприятия?

— Тот, кто понятия не имеет, что он делает, но ему срочно нужны деньги, — бодро отрапортовал Кирилл.

— Верно. Но есть и другая категория, те, кто хочет избавиться от любых улик, связывающих их с компанией. Я не удивлюсь, если акции были выброшены через компанию-однодневку или подставное физическое лицо, да еще за сумму, которая гораздо ниже рыночной, чтобы их купили быстро. — Эта мысль пришла мне в голову только что, словно озарение снизошло, потому что изначально, я, как и Вяземский, думал исключительно о первом варианте.

— Я уточню, — он опустил глаза, что-то записывая на листе бумаги. Вряд ли ему что-то удастся разузнать, но, кто бы это ни был, мы оба получили то, что нам было нужно: я все акции «Маготеха», он — отсутствие любого упоминания о «Маготехе» в его активах, в итоге, все относительно счастливы.

— Что-то еще? Я по глазам вижу, что на этом твое сообщение не завершилось?

— Я выяснил подробности гибели моего предшественника на месте вашего юриста, Виталий Владимирович, — Кирилл слегка наклонил голову набок, а у меня появилось горячее желание голову ему свернуть. Что у них за привычка-то у всех такая, тянуть кота за яйца, с наслаждением слушая, как тот вопит в ожидании окончания пытки.

— И? — я смотрел вопросительно. — Кирилл, хватит делать театральные паузы. У меня не так и много времени, чтобы наблюдать за твоим представлением!

— Простите, Виталий Владимирович, — несмотря на то, что я повысил голос, Вяземский улыбался. — Леснин был приглашен на яхту Юрием Янычевым — официальным юристом «Маготеха». И нет, это не было убийство. Дело было тщательно расследовано и… Они оба погибли в тот вечер и Леснин и Янычев. Уж не знаю, что именно они праздновали, но напились просто до потери человеческого облика, как сообщают их спутники. В общем, Янычеву стало плохо и он решил, простите за подробности, поблевать в Черное море. Чтобы помочь другу, Леснин направился с ним. Даже не спрашивайте, чем. — Вяземский поднял руку, не давая мне задать вопрос о том, как именно Леснин должен был помогать Янычеву блевать. — На беду этих упившихся недоумков, вы же не против, если я буду называть вещи своими именами, на море начался шторм. Янычева штормило в резонансе с яхтой, и тогда Леснин действительно «помог». Он схватил Янычева за ноги и свесил за борт, удерживая таким образом, чтобы друг как следует опорожнил желудок. Во время очередной волны яхта сильно накренилась, Леснин, который залез на ограждения, чтобы держать Янычева, не удержался и они вдвоем полетели прямиком в штормящее море. Несмотря на службу у Савельевых, Леснин магом воды не являлся, и они утонули до того момента, как им пришли на помощь.

— Потрясающе, — прошептал я, потому что прекрасно знаю, за что Леснина пригласили на яхту бухать на халяву. За то, что он предупредил «Маготех» о том, что мама собирается прикрыть эту лавочку, вот за что. — И где тридцать серебряников этого Иуды? И второе, как он мог обойти клановую клятву, когда сдал намерения регента в отношении «Маготеха»?

— Леснин был вольнонаемным юристом. Он не являлся частью клана. Что касается пресловутых тридцати серебряников, то, полагаю, что это как раз и была яхта, которая фактически стала его гробом. Потому что в каюте были найдены бумаги, которые передавали ее Леснину, как новому владельцу. И да, Виталий Владимирович, — Вяземский жестко усмехнулся. — Леснин подписал стандартный договор, в котором в качестве возможных наследников упомянут клан Савельевых. Это всего лишь дань традиции, вот только других наследников у Леснина не было, а как-то исправить договор он не успел. Времени, наверное, не хватило. Так что у нас теперь есть большая и комфортабельная яхта на Черном море. Порт приписки — Одесса. Собственно, так я все и выяснил, через яхту. — Кирилл замялся, а потом, вздохнув, добавил. — Мне позвонили из порта и спросили, что с яхтой делать. Договор аренды с Янычевым подошел к концу, ну а мы и не знали, про нее. Пришлось в срочном порядке лететь в Одессу на ближайшем дирижабле. Предупредить вас не было возможности, вы почему-то отключили ком, — я отключал ком, когда в химические лаборатории входил в костюме полной защиты. — Я вам, кстати, из Одессы звоню. Здесь я выяснил все подробности и продлил аренду пирса сроком на три года.

— Очень хорошо, только мне непонятен один момент: когда я только-только заинтересовался «Маготехом» мне заявили, что он свернул свою деятельность и самоликвидировался, а сейчас он снова вполне официально продает акции и, получается, что процветает?

— Это распространенная практика, Виталий Владимирович, — Вяземский на секунду задумался и продолжил. — Когда кто-то не хочет запускать процедуру банкротства, которая аннулирует все разрешительные лицензии, и их получить потом будет очень и очень сложно, временно прекращают деятельность, например, для переосвидетельствования. Ну а затем не регистрируют заново, а снимают остановку. Вот и все.

— Действительно, все оказалось очень просто. — Да и мама не успела их прикрыть, так что зря бежали, да еще в такой дикой спешке. — Спасибо, Кирилл, хорошая работа. Как только закончишь с яхтой возвращайся обратно.

— Да, конечно, Виталий Владимирович, — я отключился и протер уставшие глаза. Выспаться как следует не получалось вот уже несколько дней. Наверное, надо попросить у той же Любаши какое-нибудь снотворное, а то я скоро, похоже, свихнусь. Только я опустил руку, как снова раздался сигнал вызова. До что же это такое? У меня какой-то день разговоров сегодня. Активировав вызов, я посмотрел на своего бухгалтера, и чуть ли не встал по стойке смирно, потому что Варвара Степановна чуть спустила очки с переносицы и посмотрела на меня поверх синих, как и все на голограмме, дужек. И хотя я прекрасно понимаю, что так ей просто удобно, но ничего поделать с собой не мог. Страшная женщина, но профессионал, каких мало. Можно сказать, что мне повезло.

— Варвара Степановна, когда вы вот так звоните посреди дня, у меня начинается нервный тик и я представляю, что мы полностью разорены и надо бежать, чтобы не попасть в долговую яму, — выпалил я на одном дыхании, глупо улыбаясь при этом.

— Долги и разорение — это дело бухгалтера. Хороший клановый бухгалтер не допустит разорения клана, даже, если для этого придется посадить всех, включая его главу на хлеб и воду. Я — хороший бухгалтер, — кто бы сомневался, я убрал с лица идиотскую улыбку и постарался выглядеть серьезным. — Вы мне поручили, Виталий Владимирович, провести предварительную работу по приобретению двенадцатого квартала, — она зашуршала бумагами, и, вытащив нужную, продолжила говорить. — Я подготовила договор и выяснила все нюансы. Это будет стоить нам гораздо дешевле, чем приобретенный ранее тринадцатый квадрат, потому что в двенадцатом нет корпусов, приспособленных для размещения в них лабораторий. Особенно лабораторий, занимающихся химическими экспериментами и экспериментами, закрепленными в перечне опасными для здоровья и жизни людей. Так что я настояла на том, чтобы стоимость рассчитывалась с учетом этих особенностей.

— И сколько же вам удалось сэкономить? — я с любопытством смотрел на своего бухгалтера.

— По сравнению с аналогичной покупкой тринадцатого квадрата — почти половину стоимости, которая как раз и была заложена в специфику строений и оснащения этих строений различными необходимыми вещами, такими, как принудительная приточно-вытяжная вентиляционная система.

— И кто определяет цену объекта? — я даже удивился такой разнице в цене, учитывая, что и за тринадцатый квадрат я вряд заплатил хоть на копейку больше, потому что Варвара Степановна учла каждый ржавый гвоздь, валяющийся на полу в качестве стоимости, а учитывая полчища крысюков, от которых еще нужно было избавиться, тринадцатый квадрат достался мне за смешную цену. Двенадцатый же, получается, вообще почти даром. За одиннадцатый, если мне взбредет в голову его приобрести, мой бухгалтер потребует доплату с продавца?

— Город, естественно, — Варвара Степановна хмыкнула. — Департамент архитектуры и строительства, у которого даже промышленные квадраты числятся на балансе, пока не уходят в частные руки.

— Неслабо, — протянул я. — Варвара Степановна, выпишите себе премию.

— Я подумаю, — она кивнула. А затем отложила бумаги в сторону и снова посмотрела на меня поверх очков. — Я не за тем позвонила, чтобы сообщить детали сделки, которую мы вот-вот заключим. Считайте это открывшемся даром предвидения, но я сразу же навела справки про одиннадцатый квадрат. Все три сектора расположены на одной линии, имеют общую систему коммуникаций и Сети, к тому же все эти три квадрата легко охранять малыми силами. По моим данным одиннадцатый квадрат также был выставлен на продажу, но, когда я начала запрашивать коммерческое предложение, выяснилось, что квадрат сдан в аренду, и срок аренды заканчивается завтра.

— Ну так запросите коммерческое, когда арендаторы свалят, — я недоуменно смотрел на нее. Варвара Степановна совсем сняла очки и принялась протирать их специальной тряпочкой. Так делают люди, когда им не по себе. Внезапно нервозность бухгалтера передалась мне. — Что случилось? Что на самом деле случилось? — тихо спросил я.

— Арендатором является концерн «Маготех», — я как во сне провел рукой над комом, отрубая вызов, после чего набрал на виртуальной клавиатуре нужные цифры. Когда передо мной возникла голограмма Вихрова, я без переходов заявил:

— Вячеслав, зайди ко мне.

Спустя час я сидел на стуле как на иголках и, кусая ногти, смотрел увлекательное зрелище — штурм «Маготеха» на который меня не взяли. Это было очень несправедливо, но в принципе понятно. Вихров чуть истерику не закатил, когда узнал, куда я собрался. Я же в свою очередь настоял на том, чтобы штурмовая группа надела защиту от химических воздействий, потому что внутри мог быть распылен яд.

Я как в воду глядел, настаивая на защите. После случившегося с мамой и Эльзой, я начал не так скептически относится к своей интуиции, которая все то время пыталась воззвать к голосу разума, намекая на то, что грядет что-то страшное, но я как любой порядочный скептик постоянно от нее отмахивался, и в итоге поплатился за это. Сейчас же интуиции дали карт-бланш и это спасло много жизней.

— Входим, — короткий приказ Вихрова, и бойцы буквально просочились внутрь комплекса. Никакого сопротивления на периметре не было, что было удивительно, но удивление длилось недолго, до тех пор, пока группа не вошла внутрь. — Матерь божья, — вырвалось у кого-то из бойцов, а Вихров тут же доложил. — Виталий Владимирович, по всему зданию распылен какой-то газ, не поддающийся идентификации. Здесь все мертвы. Вентиляция отключена.

— Включите вентиляцию. До полной очистки воздуха защиту не снимать, — я с трудом удержался, чтобы не начать здесь все громить. Я потерял последнюю ниточку, которая могла бы вывести меня на третьего учредителя «Маготеха», который, скорее всего, и устроил этот геноцид, просто обрубая концы. — Вячеслав, ищите капсулу, ту, в которой находилась Настя.

— Вы думаете, что она здесь? — Вихров рванул какой-то рычаг и помещение, в котором он находился, заполнилось мерным гулом. При этом он встал таким образом, что я сумел разглядеть десяток людей в белых комбинезонах, сидящих на стульях, или лежащих на полу в странных позах. Они определенно были мертвы, у живых людей не бывает такой бледности и таких синих губ, если, конечно, они их не накрасили так специально.

— Я не исключаю подобной возможности, — и я снова принялся грызть ногти, чтобы не схватить стул и не швырнуть его в стеклянную стену, через которую было видно, что в гараж продолжают пребывать машины с оборудованием. Надо будет своих химиков туда послать, пусть разбираются, с чем же работал «Мегатех».

Вихров тоже не терял зря времени, распределяя его по-своему. Он бегло осмотрел несколько тел, снял бейджи, которые были прикреплены на халаты и костюмы, и сложил их в несколько рядов на одном из многочисленных столов, детально показывая мне фотографии и имена под ними. Три пропавших из гаража ученых находились в этой братской могиле, судя по информации с их пропусков. Внимательно сверяя фотографии на пропусках и лиц покойников, предварительную идентификацию они прошли. То, что это очередная постановка для заметания следов мне не верилось, но полную экспертизу, включая подтверждение личности необходимо будет провести. Береженного, как говорится, всевышние силы берегут.

— При беглом осмотре, видно, что смерть наступила менее суток назад, но это без анализа химического вещества, распыленного здесь. Вполне возможно, что оно каким-то образом остановило разложение, тогда мы вряд ли сможем установить точное время смерти.

— Хорошо, — я кивнул, сосредоточенно вглядываясь в окружающую обстановку.

— Одно рабочее место пустое, — Вихров подошел к столу, на котором царил идеальный порядок, а стул был аккуратно задвинут. Сразу стало понятно, что это либо запасное рабочее место, либо тот, кто занимал этот стол, давно тут не появлялся. Вихров начал выдвигать ящики, которые оказались пустыми, только в самом нижнем лежал всего один предмет: пропуск на имя Евгения Алдышева.

Я прикрыл глаза, то ли от усталости, то ли от незначительного облегчения. Значит, этот умник все еще жив, ну мы можем на это надеяться, и где-то очень умело и ловко прячется. Все же не все концы были обрублены, но теперь я точно знаю, что Евгений до последнего работал на «Маготех», прежде чем удариться в бега, и теперь его нужно найти быстрее его любящего родственничка во что бы то ни стало, и ни в коем случае не допустить семейного воссоединения.

Почти часовое блуждание по сравнительно небольшому комплексу ничего не дало — капсулы здесь не было. Тогда остается только одно место, которое лично я тщательно не изучил и не проверил каждый его уголок самостоятельно. И оно ближе, чем мне кажется, и не так далеко, чем почти оказавшийся в моей собственности одиннадцатый квадрат. Вот только что делать, если меня снова развернут в сторону кампуса и не дадут ничего проверять, как это уже было в первые дни после исчезновения Эльзы? Ладно, разберемся на месте. Сейчас-то что раньше времени паниковать?

Делать мне в тринадцатом квадрате было уже нечего, и я вызвал своего нового водителя, чтобы ехать домой. Похоже, что меня снова ждет бессонная ночь. Когда я уже выходил из кабинета, раздался сигнал кома. Выругавшись, я активировал вызов. На меня смотрела Любаша. Выглядела она уставшей, и какой-то потерянной, что ли.

— Савельев, ты должен срочно вернуться в школу, — вместо приветствия сказала она.

— К чему такая срочность? — я нахмурился. Тем более, что сам решил по возможности не откладывать поездку. Но, похоже, мой лимит на стремные новости все еще не закончился.

— Дар Насти стал нестабилен, и я подозреваю, что только ты, как ее хозяин, сможешь удержать его в узде.

— А в целом, как ее состояние?

— Пока нормально, если ее существование можно назвать нормальным. Очаги поражения не увеличиваются, но с даром творится черт знает что.

— Хорошо, я сегодня же вернусь, — я отключился. — Да, похоже, я высплюсь исключительно в гробу, — и я все же схватил со стола стакан и метнул его в стену. Не в стеклянную, а в обычную. Стакан разлетелся на мелкие осколки, а мне немного полегчало. Ровно настолько, чтобы заставить себя вернуться в Касл, заехав домой только за сумкой, которую я так и не разобрал.

Глава 21

— Я думал, ты не вернешься, — Кузя потянулся, и встал из-за стола, за которым по своему обыкновению сидел зарывшись в огромный фолиант. Было уже довольно поздно, я много времени потратил на препирательства с Игнатом, который никак не хотел пускать меня в школу на ночь глядя. И только когда я напомнил, что тот ни разу не доложил мне о своих умозаключениях и выводах при наблюдении за своей подопытной, на время переданной директору этой школы во временное пользование в чисто научных целях, которые он должен был мне, согласно нашему договору передавать в письменном виде раз в неделю, и пригрозил ему, что заберу Настю и он больше не сможет ничего изучить, Игнат резко сдал назад, и сквозь зубы разрешил в виде большого исключения пройти на территорию в неустановленный час. Для этого действа необходимо было поднять всех преподавателей, отвечающих за защиту, чтобы эту защиту на пару минут снять, но мне было глубоко по-эгоистически на это плевать.

— Я сам не думал, что вернусь, — я бросил сумку на кровать и начал ее распаковывать. Одежда пошла в шкаф, канцелярия в тумбочку, мыльно-рыльные принадлежности — в санузел. Зашвырнув пустую сумку в шкаф, я настроил маячок. Девушка находилась в своей комнате, и я раздумывал, идти к ней прямо сейчас, ведь не зря же я все бросил и прискакал в эту школу, от которой меня уже тошнит, или подождать до утра, чтобы нормально поговорить. — Но вот, зачем-то вернулся.

— Это из-за Насти тебя выдернули на ночь глядя из твоего крестового похода? — спросил Кузя, усмехнувшись.

— Что случилось? — я нахмурился, глядя на него. А Кузя в этот момент снова отвернулся, как бы невзначай задав этот провокационный вопрос, продолжая что-то внимательно изучать в научных изысканиях древних ученых.

— Боевой кактус, набивший морду одному противному типу, пытавшемуся приставать к твоей подопечной можно считать чем-то из ряда вон, или у тебя в клане все такими неадекватными становятся. Кстати, если без шуток, последствия, вызванные взбесившейся фауной на занятиях по ботанике, не смогли быстро ликвидировать даже пришедшие на помощь преподаватели, а тот неудачник до сих пор отдыхает у Любаши, которая очень медленно вытаскивает иголки у него из задницы.

Я ничего не ответил, задумчиво глядя в окно. Сомневаюсь, что это единичный случай неконтролированного призыва дара. Просто до больничной койки не доходило ни разу. Разговор с директором у меня будет очень короткий после случившегося. Если бы не медичка, я бы даже был не в курсе, насколько быстро Настя начала быть опасна для окружающих. Из-за яркого света в комнате, через стекло я не видел ничего, кроме собственного отражения. Хоть на улице уже стояла тьма беспросветная, да еще и начал пролетать снежок, время было еще даже не за полночь. Идти или не идти, вот в чем вопрос.

— А что тут за нездоровый движ какой-то происходит? — внезапно задал вопрос Кузя.

— Что? — я сфокусировался на нем, пытаясь настроиться на быструю смену темы разговора. — Какой движ, ты о чем?

— Да Любушкин и еще пара-тройка отморозков, с которыми ты в ту ночь с автоматами наперевес по территории бегал, прямо жить людям не дают, — Кузя снова потянулся. — Ну хотят они собираться, разговаривать, что в этом плохого?

— А ты знаешь, где они собираются и о чем разговаривают? — я прищурился.

— Тоже мне секрет, — фыркнул Кузя. — Конечно, знаю. В школе постоянно какие-нибудь буклеты рассылаются, когда новая группа создается. Я в каждой группе уже побывал.

— И что же не задержался? — я продолжал пристально смотреть на него. И почему никому из нас, кто так рьяно стремился в эти группы попасть, не пришло ни одного уведомления? Как-то не справедливо получается, вдруг бы им повезло, и они бы целый клан заманили в свои дружные ряды.

— Да как-то не по душе мне то, о чем они говорят. Вроде бы даже и правильно в чем-то, но не лежит душа и все тут. Как представлю, что кто-нибудь вроде Лосева покойничка еще и даром будет владеть… не… не надо мне такого счастья. Эти бездарные дельцы итак нас уже на задворки вытесняют. Из первого десятка в Совете только у двоих есть фамильный клановый дар, остальные так пробились. И кто-то еще что-то говорит о том, что у нас неравные возможности? Ну так объединяйтесь, начинайте заниматься одним делом, образуйте клан и продвигайтесь, кто не дает-то?

— Ты вообще представляешь, сколько надо усилий приложить, чтобы осуществить то, что ты только что озвучил? — я усмехнулся. — Люди в большинстве своем не хотят трудиться, они хотят все быстро и на халяву, только мало кто понимает, что так не бывает. Ты вот сам недавно с пеной у рта мне доказывал, что Громов говорит умные и правильные вещи, а сейчас уже как бы и не совсем правильные…

— Сава, ты мне будешь этого проклятого Громова, похоже, до конца жизни вспоминать, — Кузя даже лицо руками закрыл. — Признаю, был неправ, доволен?

— Еще как доволен, — я задумчиво смотрел на него. — Кузя, а ты не хочешь сделать доброе дело и стать героем?

— Не-а, — он отрицательно помотал головой. — Герои почти всегда плохо кончают.

— Проверь простату и кончай хорошо, — я попытался глупо пошутить, но тут же перевел тему. — Кузя, от тебя ничего сверхсложного не потребуется. — Всего лишь потусить на этих встречах, ну ты же все равно на них ходил и сейчас, я думаю, заглядываешь, а затем написать подробно, кто о чем говорил, и кто кого что просил сделать. Всего-то. Даже напрягаться не нужно будет.

— Да-а-а, и что мне за это будет? — Кузя нагло усмехнулся и зевнул полным хлебалом.

— Вечная благодарность твоего сюзерена! — рявкнул я, чтобы поставить этого наглеца на место.

— Ну че ты орешь сразу? Так бы и сказал, что это тебе лично надо, — тут же перестал кривляться Кузя. Я же только закатил глаза.

Когда я проверял нахождение маячка Насти, то за каким-то хером снял ком с руки и засунул его в карман. Чертыхаясь, принялся вытаскивать его, но что-то мне мешало. Выдохнув, я сунул пальцы в тесный карман и вытащил предметы, точнее предметы, которые и мешали вытащить ком, который за них цеплялся. Это были те самые записные книжки молодых ученых, чьи тела сейчас, наверное, уже выносят и передают на руки представителям власти. Легенда нашего нахождения в «Маготехе» была проста и практически правдива: хотели купить здание, узнали кто арендатор, обладаем всеми акциями арендаторов, пошли проверить, а тут такое… Вызвали мы наши органы, которые кого-то там берегут, но точно не нас, когда сами прошерстили все до последнего болта, и когда помещения полностью очистились от ядовитого тумана, нечего властям голову ломать, каким образом мы всех нашли и сами не откинулись, пусть теперь по другой причине ее ломают, как все эти люди умерли, а мы с них периодически будем спрашивать. Нечего расслабляться. Одиннадцатый квадрат я, кстати, все-таки покупаю, прямо перед выездом в школу дал отмашку Варваре Степановне. Опять же акции все у меня, так что все, что находится в здании — мое. Без вариантов. Бросив книжки, которые уже не представляли для меня никакой ценности на стол, я вытащил ком. Одна из книжек раскрылась, и Кузя с любопытством уставился на код, который я так и не сумел расшифровать. Наконец, ком поддался моим усилиям, был извлечен из кармана и торжественно водружен на руку. Набрав номер, я бросил взгляд на Кузю, который в это время что-то шустро искал в сети.

— Сава, не прошло и пяти часов, как мы общались. Соскучился? — Любушкин был голый по пояс, наверное, спать ложился. Так рано? Ах, да, он же спортсмен: режим и все такое.

— Не представляешь как, — я вздохнул и похлопал ресницами. — Вот, даже вернулся в школу, так сильно соскучился.

— Я оценил, — Любушкин хохотнул и практически сразу посерьезнел. — Так что случилось?

— Ничего особенного, — я повернул ком так, чтобы было видно увлеченно что-то ищущего Кузю. — Я нам крота нашел, тем более, что он в этой новомодной тусовке уже как свой периодически тусит, поэтому лишних подозрений не вызовет.

— Кузин? Хм, — Любушкин задумался. — Это было бы действительно неплохо, если бы не вероятность того, что он может действительно к ним примкнуть, слишком уж убедительно они поют. А этот товарищ пропорционально не слишком надежен.

— Да кто бы спорил, — я хмыкнул. — Вот только этот товарищ является представителем моего вассального клана, и пока выходить из него не собирается. Кузя! — он посмотрел на меня не соображающим взглядом. — Ты же не хочешь из клана на вольные хлеба выходить?

— Зачем мне это нужно? — спросил он, пожав плечами, и снова вернулся к своим увлекательным манипуляциям с Сетью.

— Вот, Олег, Кузя пока не горит желанием никуда ломиться, выражая протест… Против чего они там протестуют?

— Понятия не имею, — Любушкин повел плечами. — Я, если честно, так до конца и не понял.

— Ну вот, значит, Кузя к тебе подойдет, все разъяснит, кто, почему и за каким хреном, ну в рамках его понимания, конечно, потом просветишь меня, недалекого, обсудите детали, ну и… ты прав, товарищ он в этом плане не слишком надежный, поэтому за ним контроль нужен будет. Так что с тебя подумать над тем, кто еще более надежный, но и больше вызывающий подозрения, как ни крути, составит нашему Кузе компанию. Кузя!

— Ну что тебе еще? — он посмотрел на меня раздраженно, словно я мешаю ему заниматься чем-то очень важным.

— С Олегом Любушкиным завтра с утра встретишься, он тебе про твою героическую работу все объяснит.

— Угу, — Кузя кивнул и отвернулся, я же бросил взгляд на Любушкина.

— Ну вот это я и хотел тебе сказать.

— А до утра вот это не потерпело бы?

— Как знать, может быть кто-то из нас передумал бы. И вообще, подобным порывам лучше не мешать.

— Учту, — и Любушкин отключился. Буквально в ту же минуту Кузя перестал что-то записывать на бумажке и развернулся ко мне лицом.

— Я помню про Любушкина, — сказал он с ходу, не давая мне вставить ни слова. — Просто хотел полюбопытствовать, ты дом в Одессе покупаешь?

— С чего ты взял? — я нахмурился. Одесса уже не в первый раз всплывала, правда в разных разговорах и с разными людьми.

— Ну так ведь вот, — и Кузя подвинул в мою сторону записную книжку, открытую на страничке с тем странным кодом. — Это адрес, зашифрованный по правилам департамента недвижимости. Код, под которым недвижимость числится, — и Кузя подчеркнул несколько первых символов. — Дальше идет адрес, код города и улицы, номер дома, и координаты нахождения по широте и долготе. Я это знаю, потому что мы в этом году дом под офисное административное клановое здание покупали. Мне стало интересно, откуда взялось такое обозначение, и я поинтересовался. Мне сотрудник, который заключал сделку все и рассказал, никакой тайны в этом нет и никогда не было, все каталоги в прямом доступе, можешь сам все проверить, даже изображение дома посмотреть, можешь кого-нибудь заставить.

— И что за адрес здесь написан? — я тупо смотрел на надпись, а потом перевел взгляд на придвинутый Кузей листок, на котором было написано: «Одесса, улица Цветочная, дом 18». Совершенно машинально я набрал номер. Когда появилось знакомое синие свечение, я посмотрел на голограмму и произнес. — Кирилл, оставайся пока в Одессе, до последующих указаний.

— Хорошо, Виталий Владимирович, а что… — но я не дослушал Вяземского и отключился. Надо направить парочку человек для подмоги, мало ли что там находится, а с предварительной разведкой даже юрист справится, не привлекая внимания. Я же посмотрел на Кузю.

— Полагаю, ты рылся в каталогах. Где есть обозначение этих кодов? — я постучал пальцем по бумажке. Кузя кивнул. — Никому про этот адрес не говори, просто забудь о нем, и, Кузя, это не игрушки. Все очень серьезно, — он снова сосредоточенно кивнул. — Хорошо, я пойду прошвырнусь. Когда вернусь не знаю. Можешь закрываться, ключ я возьму с собой.

— Да, насчет ключа, — Кузя открыл ящик стола, чуть заново не подломив ножку, и вытащил оттуда жестом фокусника очень знакомый ключ. — Он на полу валялся, еще с того дня, точнее с той ночи, — я, не отрываясь, смотрел на ключ от подвала. Вот где надо было искать в первую очередь, потому что в школе, если и есть место, в которое можно спрятать что-то со столь интересным содержимом как капсула, то только в подвале. Почему я раньше до этого не додумался, а если мои догадки подтвердятся, то… не знаю, смогу ли я быстро простить самому себе свою оплошность и то, что так просто согласился с директором, который не допустил меня в состав поисковых групп, если, конечно, это место не проверили в первую очередь эти его профессиональные поисковые группы. Завтра с самого раннего утра я туда и наведаюсь. Почему не сегодня? Да потому что сегодня я все решил навестить Настю, чтобы убедиться, что с ней все в порядке.

— Спасибо, — забрав ключ я вышел из комнаты, сверился с программой следилки и направился к комнате образца номер шестнадцать.

Толкнув дверь и убедившись, что она закрыта, я постучал. Мне долго никто не открывал, но, когда я поднял руку, чтобы постучать еще раз, из-за двери раздался Настин голос.

— Кто там ломится? Идите уже отсюда, — я невольно нахмурился.

— Настя, открывай, это я Савельев.

— Хм, по голосу, вроде бы действительно Савельев, — голос за дверью стал задумчивым. — А вдруг просто голос похож? Тем более, что Савельева в школе нет.

— Настя, кончай уже прикалываться, открывай! — я не смог сдержать рычащих ноток, появившихся в голосе.

— Точно Савельев, — в голосе прозвучало удовлетворение и, наконец-то, щелкнул замок.

Я вошел в комнату и остановился возле дверей. Настя, на которой было надето одно огромное полотенце, видимо, я вытащил ее из душа, протянула руку и заперла за мной дверь. Такая реакция мне однозначно не нравилась.

— И как часто к тебе ломятся всякие недоумки? — я скрестил руки на груди, стараясь не смотреть на нее, потому что это чертово полотенце притягивало мой взгляд как магнит, а воображение рисовало, что может скрываться под ним.

— Случается, не так чтобы часто, — она пожала плечами, и от этого простого движения полотенце слегка разошлось, обнажив еще больше роскошной плоти. — Вы давно приехали?

— Нет, недавно. Любовь Ивановна сказала, что у тебя появились проблемы с даром, — я вынужден был повернуться к ней, чтобы внимательно рассмотреть ее лицо. — Ты мне ничего про это не сказала. Почему? — она молчала, стоя напротив меня и закусив нижнюю губу. — Ну что ты молчишь? Почему ты хотела скрыть, что у тебя появились проблемы, тем более, когда эти проблемы начинают приносить вред другим людям и ты при этом не контролируешь процесс?

— Потому что вы тогда точно вышвырнули бы меня на улицу, — она всхлипнула, а ее глаза внезапно вспыхнули яркой зеленью. Я нахмурился и сделал шаг в ее сторону.

— Спокойно. Настя, успокойся, возьми себя в руки… — я протянул руку, чтобы попробовать успокоить ее и вернуть явно вырывающийся из-под контроля дар в спокойное русло, но тут из ее плеча вырвалась гибкая лоза и ударила меня по руке. Я только зубы стиснул, чтобы не заорать, потому что лоза не просто меня ударила, она еще и обожгла кожу, и на том месте, куда она меня коснулась, начали образовываться пузырьки, как при ожоге. Все больше ветвей начали вырываться на свободу, атакуя меня, резкими хаотичными движениями. Настя ничего не могла сделать, только закрыла лицо руками, пытаясь помочь хоть чем-то, и элементарно успокоиться. Я больше не делал попыток притронуться к ней, потому что, когда делал хоть одно даже минимально движение в сторону девушки ее хищные защитники сразу бросались на ее предполагаемого обидчика.

Отступив на шаг, я рывком призвал дар, и, понимая, что просто водой не смогу заблокировать эту бушующую в комнате, окончательно вырвавшуюся из-под контроля магию, погрузился в него, сливаясь сознанием со стихией. Впервые я делал это осознанно, но предсказать последствий не смог бы никто.

Я вода, я есть в каждой клетке тела, в каждой частице воздуха. Я жизнь, и ты земля и твои дети не могут существовать без меня. Иди ко мне, я облегчу твою боль, я напою тебя самой жизнью.

Это было настолько странно. Я действительно был водой во всех ее проявлениях. Зрение изменилось и теперь я видел все совершенно по-другому. Настя, распахнувшая от неожиданности глаза, в которых все еще полыхало зеленое пламя, но растений ни на ее теле, ни в комнате больше не наблюдалось, протянула руки к узлу полотенца, и когда оно упало к ее ногам, перешагнула через него, оказавшись рядом со мной. Я же схватил футболку сзади и стянул ее через голову, отбросив в сторону. Кожа к коже, глаза в глаза. Две стихии столкнулись в битве старой как мир, не желая уступать первенство, но постепенно вода, которая здесь и сейчас была непросто проявлением дара, но самой стихией, одерживала победу, и земля подчинялась ее напору, как женщина починалась мужчине, становясь все податливее под его ласками.

На мгновение я увидел словно со стороны, как опускаю Настю на пол и накрываю ее своим телом. Ее руки беспорядочно блуждали по моей груди, спине, животу. Она откидывала голову и стонала, когда мои руки или губы находили особо чувствительную точку. Она сама протянула руки к ремню и расстегнула мои брюки. Последняя вспышка ее дара была настолько мощной, что прямо из пола вырвались какие-то побеги и начали оплетать нас, притягивая друг к другу все сильнее, хотя, казалось, что сильнее уже просто некуда. Я зарычал, обхватив ее за ягодицы и снова с головой погрузился в свой дар.

Слияние двух стихий было коротким, ярким и обжигающим, словно вспыхнувшая спичка, и дар Насти свернулся в уютный клубочек, а лианы все еще удерживающие нас исчезли, и тогда я отпустил стихию, рывком вернувшись к самому себе. Магии больше не было, остались только я и она, мужчина и женщина, и в этот момент мне было наплевать на то, кто лежит, распластавшись подо мной, и так щедро предлагает то, что я уже просто не мог ни взять, потому что поезд, может быть, и остановился бы, но я уже точно нет.

Короткая вспышка наслаждения и я упал на нее, тяжело переводя дыхание, чтобы через пару секунд скатиться в сторону, освобождая хрупкую девушку от своей тяжести. В голове звучало набатом только то, что я переспал с Настей, и тут совсем неважно, что именно являлось первопричиной.

— Спасибо, — ее голос звучал сонно. — Я не справилась бы без тебя.

— Раньше как-то справлялась, — я сел, подобрал с пола футболку и начал одеваться.

— Раньше не было настолько сильно, — она все еще лежала на полу, обнаженная, со следами пережитого безумства на теле, и, казалось, собиралась заснуть.

— Закрой дверь, завтра поговорим, — застегнув ремень, я, чуть пошатываясь, направился к двери. Никогда не думал, что обычный секс вымотает меня настолько сильно как в физическом, так и эмоциональном смысле. Да, завтра точно надо поговорить, но не сейчас. Точно не сейчас.

Глава 22

Ночь прошла относительно спокойно, хотя поспать так и не удалось. Я долго лежал с открытыми глазами и думал, что же буду делать с Настей, но так и не находил ответа. И лишь под утро, когда уже точно понял, что заснуть мне никак не удастся, я пришел к определенному решению. Все то, что вчера произошло? более всего походило на оказание помощи в совладании со взбесившимся даром. Значит, и будем исходить именно из этого определения. Так что сегодня, когда я с ней встречусь, можно вообще не поднимать этой темы, а просто поинтересоваться, как она себя чувствует, если, конечно, она все сама понимает и не будет затрагивать эту тему первой. Все же этикет поведения в высших слоях Российской Империи ей весьма популярно объяснили, а помощь, в чем бы она не выражалась, глава клана все же обязан оказывать. На этой успокаивающей для себя ноте, я решил, что необходимо проверить, был ли хоть небольшой профит из вчерашней ночи. Пускай попробует вновь вызвать дар, и посмотрим на то, как Настя сумеет его удержать.

Когда решение было, наконец-то, принято, накатила сонливость, но поспать мне удалось только пару часов, после чего прозвенел будильник, встал Кузя и принялся бродить по комнате, ворча и роняя вещи, включая стулья.

— Ты можешь потише? — спросил я хрипло и накрыл голову подушкой. Тело, добравшись, наконец, до постели совершенно не хотело подчиняться моему желанию подняться, хотя и оно было слишком вялым. Важных дел, с которыми нужно сегодня разобраться было довольно много, но запасных батареек для человека почему-то до сих пор не изобрели. А жаль, озолотился бы тот клан, который бы придумал что-то действительно стоящее, кроме энергетиков и бодрящих эликсиров.

— Не могу, я не выспался. Всю ночь думал, как себя вести, когда начну шпионить, — пожаловался Кузя.

— Никак. Никак себя не вести, — я отбросил подушку и сел на кровати. — Ты будешь вести себя как обычно. Просто запоминай, кто что говорит, и вообще все необычности. Не пытайся пыжиться, пытаться что-то разнюхать, спрашивать напрямую и что-то из себя корчить, будь просто Кузей. Таким, каким ты был в этих кружках под эгидой «ломать, а потом, возможно, строить, если все не устанут на сломе».

— Ладно, попробую, — Кузя решительно кивнул и вышел из комнаты. Да, походу наш новоиспеченный Штирлец намного ближе к провалу, чем я изначально думал. С таким выражением лица, его заподозрят во всех смертных грехах, как только он перешагнет порог любой комнаты. Надеюсь, что он успокоится и возьмет себя в руки, да и Любушкин кого-нибудь все же уже нашел в сопровождение нашему герою невидимого фронта.

Поняв, что если я сейчас усну, то просплю до вечера, встал и принялся одеваться. Подумав, вызвал ведомость своей текущей успеваемости, и увидел, что дипломные отметки мне уже выставили. Вполне неплохие отметки, надо сказать. Интересно, это всех выпускников так облагодетельствовали или же Игнат так сильно хочет от меня избавиться и опасается, что я из-за своей неуспеваемости останусь на второй год, что проклятая школа этого не вынесет и сравняется с землей? А ведь мы так и не смогли узнать, кто именно из преподавателей собрал их всех в учительской в день нападения на школу, похоже, что так и не узнаем. Сошлись на том, что это один из четверки преподов, курирующих группы наших подпольщиков, а может и все четверо, на одном из которых завязана текущая защита школы. Сейчас уже даже не сильно важно, кто именно это сделал.

Посмотрев на местоположение передатчика и убедившись, что Настя все еще находится в своей комнате, я решил для начала прогуляться до главного корпуса и посетить подвал.

Идя по знакомым дорожкам, сунув руки в карман и спрятав нос в меховом воротнике зимней куртки, потому что с утра начался самый настоящий снегопад, я шел и думал, что еще несколько месяцев назад самой моей большой проблемой было не нарваться на очередную нелепую и никому не нужную отработку и найти девушку, желательно с хорошим приданным и, чтобы она не вызывала у меня отвращения. Как же быстро могут меняться наши приоритеты.

Возле главного корпуса я остановился. Не хотелось сюда заходить, после той ночи он вызывает у меня лишь отторжение. Оглядевшись по сторонам, уверенно свернул на едва заметную тропинку и двинулся вдоль корпуса к черному ходу, через который в подвал можно было пройти напрямую. Лишнее внимание охранника, если он, конечно, все еще занимает свое место, привлекать не хотелось. Особенно, если… Надо гнать от себя лишние мысли и преждевременные надежды. Так оно будет правильнее, потому что надежда, штука непредсказуемая, не известно, в какой момент она может тебя покинуть, оставив только безысходность и опустошение. Открыв знакомую дверь и спустившись вниз по лестнице, я оказался у двери, один взгляд на которую вызывал у всех, кто на нее смотрел, безотчетный страх. Вот он — момент истины. Я стоял перед дверью и не решался вставить ключ в замочную скважину. Но долго это продолжаться не могло, и я, в конце концов, открыл дверь и вошел в подвальное помещение, в котором уже привычно загорелся свет.

Пол посредине был расчищен, кое-где все еще находились лежанки, на которых школьники коротали ту страшную ночь. Мусор не был собран, его просто отодвинули в стороны, сделав горы просто неприличными. А в остальном, все оставалось точно таким же, как и в то время, когда я ползал здесь по полу, убирая весь хлам в мешки. Мешки, кстати, вон они, стоят сиротливо в стороночке, никто не удосужился их вывезти отсюда. Даже стул, на котором я сидел в минуты отдыха или складывал интересные находки остался стоять и даже на том же самом месте. И все же в подвале не хватало одной детали, существенной детали — здесь не было капсулы с заточенной в нее Эльзой!

Это был конец, я просто не знал, где еще можно искать. Сев на стул, я согнулся и закрыл лицо руками. Еще немного и я начну думать, как ее отец, что уже бы тело что ли найти и не мучиться неизвестностью. А ведь я почти убедил себя в том, что капсула находится именно здесь. Где это то самое близкое место, буквально под носом, но я его не замечаю? Единственное, что оставалось — это заглянуть в подвал собственного дома, но это было даже не смешно. На что ты таким стремным образом намекнула, сучка из нулей и единиц, с извращенным пониманием реальности?!

Просидев на стуле достаточно долго, я, наконец, выпрямился. Кончай рефлексировать, Сава, это у тебя от недосыпа и от того, что ты переспал вчера с Настей. И черт его знает, перед кем ты больше чувствуешь себя виноватым: перед девушкой, которая хоть и номинально, но является твоей собственностью и не может по собственным же словам просто взять и сказать «нет», да и не хочет и не хотела никогда, или перед Эльзой, которая, возможно, все еще жива? Может быть, я отношусь к тому немногочисленному виду мужиков, которые, сходив налево, чувствуют вину перед женой, невестой, девушкой, и всеми силами пытаются ее загладить: цветы и дорогие подарки — это лишь вершина айсберга. И мое теперешнее состояние усугубляется тем, что мне не перед кем оправдываться? Не знаю, не могу сказать. Может правда, нужно всего лишь как следует выспаться?

Я встал и посмотрел на данные со следилки. Что за черт? Следилки не было. Словно ее выключили. Но это даже теоретически невозможно. Ее можно лишь на короткое время заглушить, но выключить, пока она находится в теле Насти — практически невозможно, если только не раздробить каждый миллиметр ее тела в какой-нибудь дробилке, но и тогда останется вероятность, что микрочип, встроенный в передатчик не будет выведен из строя. Я даже ком потряс — ничего не изменилось. А может быть, это происходит потому, что я нахожусь в подвале и сигнал просто не пробивает толстых стен? Ну так я выйду, тем более, что мне здесь нечего делать.

Как только я вышел из подвала, заперев дверь и поднявшись по лестнице, ведущей непосредственно к подвальной двери, раздался сигнал кома. Отойдя к двери черного входа, я активировал вызов. Люба выглядела еще хуже, чем вчера.

— Все, я уволилась. Мой контракт закончился, и я сказала Игнату до свидания. При этом даже не лично, а послала ему заявление на почту. Вакансия у тебя все еще меня ждет? — спросила Люба, выпуская дым, что смотрелось на голограмме весьма эффектно.

— Какой вопрос, конечно. Можешь прямо завтра ехать в квадрат номер тринадцать и оттуда начинать работать.

— Работать в качестве кого? — Люба решительно потушила сигарету об… я присмотрелся и с удивлением увидел, что сигарету она потушила об операционный стол. Да, видимо Игнат ее конкретно достал.

— Да кого угодно, кого хочешь. Ты лучше туда съезди, и сама разберешься. Только по своему профилю, поломойки и дворники с высшим образованием и научной степенью не слишком мне нужны. Двенадцатый и одиннадцатый квадрата, кстати, тоже мои. И в одиннадцатом квадрате тебе может стать особенно весело.

— Вот умеешь ты, Савельев, заинтриговать. Даже странно, почему за тобой девки не бегают наперегонки.

— Самому странно, почему такой красавец и не востребован, — я криво усмехнулся.

— Это все хорошо, я осмотрюсь и дам тебе знать о своем решении. Вот только звоню я тебе не только поэтому… — Люба замолчала, затем тряхнула головой и решительно добавила. — Сегодня тело Гоши выловили из озера в совершенно непотребном виде. Я даже не знаю, сколько он там проплавал.

— Ух ты, ни хрена себе новость. — Я потер виски, которые кольнуло и сразу же меня накрыло чувство паники, ощущение, что случилось нечто из ряда вон выходящее. — Как он умер?

— Знаешь, я бы сказала, что от естественных причин, от внезапной остановки сердца, вот только против этого высказывается веревка у него на ногах, словно к ним был привязан камень, чтобы Гоша быстро не всплыл. Если бы она не перетерлась или ее кто-то не перегрыз, неизвестно, нашли бы мы его когда-нибудь или нет. И это при том, что озеро прошерстили первым. Складывается ощущение, что его на корм рыбам отправили только после того, как проверка этого сектора закончилась. Не хотелось бы думать, что в этом замешан кто-то, кто точно знал в каком направлении движется поисковый отряд. Хотя, возможно, я себя накручиваю, поддавшись слухам и сплетням, и таким образом себя выгораживают водолазы, которые работали спустя акваланг. — Люба постучала ногтями по столу. — Я не знаю отчего он умер, следов насильственной смерти я не нашла, посмотрим, что скажут более профессиональные специалисты, чем я.

— Ты сможешь потом отчет достать? — чувство тревоги усиливалось, просто выло как сирена, не останавливаясь, жаль, что у нее не было маяка, чтобы указать хотя бы с какой стороны ждать беды.

— Я много что могу, даже отчет достать, — кивнула Люба и отключила связь.

Я же снова вызвал программу следилки. На этот раз она отобразила вполне устойчивый сигнал, который шел из кабинета директора. Все же сигнал не проходил сквозь стены в подвал, хоть это немного успокаивает. А вообще все, хватит. Сейчас же пойду к Игнату, пускай открывает для нас проход, потому что мы с Настей уходим из школы немедленно.

Развернувшись от двери черного хода, к которому уже протягивал руку с ключом, я решительно направился к директорскому кабинету.

Когда я вышел на первый этаж, снова раздался вызов кома. Останавливаться не хотелось, поэтому я достал маленький наушник, который таскал с собой уже давно, но возможности проверить его никак не подворачивалось и активировал вызов.

— Виталий Владимирович, — а без картинки голос Вяземского звучит очень нудно.

— Да, Кирилл, какие-то трудности? — Я шел по пустынному коридору и разговаривал вполголоса, потому что даже так голос звучал громко.

— А почему я вас не вижу, Виталий Владимирович? — я даже остановился, чтобы сразу же не ответить какую-нибудь гадость. Все-таки, несмотря на то, что юрист у меня не один, более-менее опытный только Вяземский и менять его в мои ближайшие планы не входило.

— Потому что я сейчас иду, и не могу отвлекаться на изображение, — наконец, я сумел сформулировать нечто не столь обидное.

— А-а-а, понятно. Ну, тогда, я хочу сказать, что все свои дела завершил, и не совсем понял ваше вчерашнее распоряжение о том, чтобы я остался в Одессе до специальных распоряжений.

— А что здесь непонятного? — я даже удивился. — Все предельно просто, ты сидишь в Одессе до особых распоряжений. А чтобы тебе было сидеть комфортнее, узнай все что можно о доме, расположенном по этому адресу, — и я продиктовал ему адрес, найденный вчера Кузей. — Но, Кирилл, только узнай, ничего больше не предпринимай и никуда не лезь, это может быть опасно. Завтра к тебе вылетят на первом же дирижабле кто-нибудь из брокеров и пара человек Вихрова, чтобы обеспечить вам охрану. Если откопаешь что-то подозрительное, то свяжись непосредственно с Вихровым, чтобы скорректировать планы.

— А…

— Кирилл, выполняй, вопросы задашь потом, мне сейчас некогда на них отвечать, — и я отключил связь, чтобы тут же получить очередной сигнал. — Да чтоб тебя, ты когда-нибудь заткнешься? — номер был мне незнаком, поэтому, когда я активировал вызов, то ответил довольно агрессивно. — Да, Савельев, и нет, вы меня не увидите, потому что я не могу сейчас принимать визуальные сигналы. Представьтесь.

— Мое имя Евгений Алдышев, и я слышал, что вы хотите со мной связаться, — раздался в ухе незнакомый мужской голос. Я так опешил, что остановился перед лестницей, ведущей на второй этаж, вцепившись в перила, чтобы не свалиться. — Виталий Владимирович, вы меня слышите?

— Простите, это было слишком неожиданно, — пробормотал я и начал подниматься вверх. — Пока вас ищет с собаками и ясновидящими весь клан Алдышевых во главе с Аркадием, вы связываетесь со мной, потому что услышали, что я хочу поговорить? Как-то это слишком фантастично звучит, не находите?

— Я понимаю, насколько все странно, но… — он замолчал, и я уже подумал, что Алдышев отключился, но вызов шел, и я терпеливо ждал, когда он снова начнет говорить. А в это время уже подходил к приемной директора. Наконец, в ухе послышался вздох и снова раздался голос. — Я понимаю, что вот так очень сложно подтвердить свою личность, но мы с вашим отцом вместе начинали. Мы создали «Маготех», много и успешно экспериментировали… Мы были молоды и хотели изменить мир. Мы ошибались, и за ошибки надо платить, вот только Володя понял это гораздо быстрее меня и ушел, а я остался, потому что вот-вот должен был состояться прорыв.

— Почему вы звоните именно мне? — я перебил поток его мыслей, который он пытался вылить на меня, в котором тяжело было разобраться, особенно, если твое собственное сознание зациклено на других вещах.

— Мне нужна защита. Аркадий все ближе, и я не смогу ему противостоять.

— Ух, ты, а я, значит, смогу, — помимо воли в моем ответе прозвучал сарказм.

— В любом случае, у вас больше шансов.

— А почему вы исключаете такой вариант, что мы с вашим братом работаем вместе, чтобы повысить шансы на обнаружение вашего месторасположения, — я говорил ровно, понимая, что таким вопросом могу его спугнуть, но раз выдался такой шанс, необходимо сразу расставить все точки по своим местам.

— Потому что я знаю своего брата и много наслышан о вас. На данный момент такой мой ответ вас устроит? — практически сразу ответил мой собеседник.

— Вполне.

— Я сейчас нахожусь не в Твери. Я там, где ваш юрист заявляет права на вашу яхту, — я зашел в приемную. Секретаря не было. Игнат так и не нашел подходящего, а может просто не искал, постоянно вспоминая, как закончил свои дела в этом кабинете его предшественник. В куртке было жарко и я начал раздеваться в дальнем углу обширной приемной, где стояла вешалка, на которой уже висела куртка Насти. Я сам ее покупал, поэтому прекрасно знаю, кому она принадлежит.

— Хорошо, я вас понял. А что я буду иметь от того, что предложу вам свою защиту, подставившись под удар одного из самых сильны кланов Российской Империи?

— Меня. Мою голову, мои идеи, мои творения. И потом, клан Алдышев пока раздроблен, он быстро падает в рейтинге по силе, в то время, как клан Савельевых резко набрал обороты и теперь вовсе не находится внизу списка, сравнявшись на данный момент с Овчинниковыми. Я слежу за политическими новостями.

— Давайте сделаем таким образом, вы пойдете к моему юристу, представитесь и останетесь с ним до прибытия охраны. А пока я хочу получить небольшой аванс в виде информации, — я подошел к столу секретаря и остановился. Разговор, очень важен, чтобы оборвать его не закончив. — Вам удалось создать телепорты?

— Да, всего было изготовлено три десятка, все они по моим данным использованы, а для изготовления новых необходимы адамантины. Правильные адамантины, не утратившие своих свойств, — все-таки придется мне лезть в шахту и «знакомиться» с камнями. Ну это все равно подразумевалось, как бы мне не хотелось этого делать.

— Хорошо, тогда еще один вопрос, и вы двигаетесь к моему юристу, а мне предстоит разговор не менее важный, чем с вами, — я подошел к двери кабинета и взялся за ручку. По своему опыту знаю, что в кабинете не слышно того, что происходит в приемной, поэтому-то и продолжал разговор. — Кто был третьим в вашей компании новаторов, так жаждущих спасти мир?

Рука дернулась, и я случайно нажал на ручку двери, открывая ее. Открывшаяся передо мной картина заставила замереть на месте. Я почувствовал, как сердце пропустило удар, а затем его словно льдом сковало.

— Игнат Васильев, а что? — раздался ответ.

— Ничего. Я уже сам догадался, — и я отключил связь, вытащил из уха наушник и вошел в кабинет, где на полу лежала Настя. Она была давно и безнадежно мертва, ее глаза уже подернула смертная пелена. Игнат досадливо поморщился, поднимаясь с пола, где он ползал возле трупа, бормоча что-то себе под нос. Легкое движение рукой и дверь за моей спиной захлопнулась.

— И где ты спрятал этот блядский передатчик? Мне его удалось на время приглушить, думал, что успею вырезать, ан нет, ты меня в этом обыграл, — он мерзко усмехнулся. Раздался скрип, и дверь одного из шкафов, которая была приоткрыта, открылась полностью. Я бросил взгляд в ту сторону и уже автоматически слился сознанием со стихией, потому что понял — меня сейчас будут убивать, а мне нельзя умирать, пока я не вытащу из этой проклятой капсулы, которая стояла в шкафу Эльзу, раз уж Настю так и не смог уберечь.

Глава 23

Поток силы обрушился на меня, заставляя опуститься на колени. Он не был оформленным, и не носил явного признака дара, который был доступен Игнату. Просто управляемый сгусток энергии, заставляющий более слабого подчиняться и склоняться перед ее мощью. Его глаза превратились в два черных бездонных колодца, но применения дара смерти требует время, особенно, если одаренный недавно его применял. Судя по тому, что на теле Насти не было видно следов насилия в любом его виде, убил этот урод ее именно с помощью своего дара. Из-за слияния со стихией все мои чувства обострились, но сейчас я не чувствовал себя сторонним наблюдателем, наоборот, словно пропускал стихию сквозь себя, глядя на окружающую меня действительность как сквозь водную призму. На краю сознания промелькнуло, что я един с этой стихией, только пока не могу понять всей ее мощи и не знаю, как помочь ей и мне полностью раскрыться.

— Ты, наверное, задаешь вопрос, зачем я ее уничтожил? — небрежный жест в сторону Насти вызвал во мне очередной всплеск силы, словно наращивая по спирали, виток за витком. Ну что ж, магам смерти требуется время, может поэтому они так любят перед предстоящей схваткой так пафосно болтать? Так почему бы и не поболтать, доставить человеку удовольствие и заодно попробовать узнать все, что мне было необходимо, и да, время, как оказалось в определенных моментах необходимо не только магам смерти. А близко ко мне эта гнида не подходит, боится того, что видит сейчас в моих глазах. Странно, что ждет, когда сможет использовать дар, и не пробует просто пристрелить. Или у него какая-то потребность — убивать только с помощью дара? Ведь и при нападении на школу он его применял по мере готовности, даже коллегу не пощадил и сам едва не сдох, но оружие в руки все равно не взял. Тяжесть, придавливающая меня к полу, не слабела, не усиливалась и никуда не исчезала, но сейчас я отчетливо понял, что могу пошевелить пальцами рук.

— Потому что ты больной ублюдок? — говорить было трудно, но даже то, что я сумел прохрипеть, очень сильно удивило эту мразь.

— Ого, а ты гораздо сильнее, чем я думал, — он смотрел на меня с видом сумасшедшего ученого, а потом махнул рукой. — Нет, ты ошибаешься, я не испытывал к ней ни влечения, ни неприязни. Это просто брак, неудачная попытка. Как и предыдущие пятнадцать образцов. Я сначала так радовался, что, наконец-то, у меня получилось покорить саму природу, сделать новый виток в раскрытии секретов мироздания, но потом у нее начались проблемы со здоровьем, скачки дара, а сегодня я обнаружил, что объем дара уменьшился. Так что, я пришел к выводу, что это очередная неудача.

— Это я помог ей справится, гондон ты штопанный, — очередной виток дара, и говорить стало гораздо легче. Главное, чтобы я сумел сбросить свои оковы и атаковать до того момента, как он полностью наберет силу для преобразования дара, которому никто и ничто на этом свете не сможет противопоставить.

— Да? Ну, у всех ученых бывают неудачи, — он скривился, словно лимон съел. — Но ты хоть на что-то сгодился. Ты подал мне идею, нет, решение, как можно стабилизировать образцы в будущем. Если бы она только обмолвилась, что смогла пройти инициацию, даже не вдаваясь на первый раз в подробности, то все было бы иначе. Хотя, это все уже не важно, у меня есть еще один образец, на этот раз более совершенный. — Он подошел к шкафу и провел рукой по колбе, словно хотел коснуться обнаженного тела Эльзы, глаза которой были закрыты, а руки сложены на груди. — На этот раз процесс идет гораздо быстрее. Она такая отзывчивая, само совершенство.

— Ты труп, ее отец просто размажет тебя, приложив все свои силы и связи, чего бы ему это не стоило.

— О нет, — он засмеялся. — Я ведь приведу ее домой, рассказывая, как спас от лап покойничков «Маготеха», во главе которых стоял некий Виталий Савельев, а все улики, включая документы о его создании твоим отцом и акции контрольный пакет акций будут указывать именно на тебя, никто не усомниться в этом. Умер правда подлец, как только я смог вывести его на чистую воду, сердце не выдержало — бывает. И Бойнич поверит в эту историю, потому что он, несмотря на все свои возможности, так и не смог найти ни единого следа своей дочери, а оказалось, все так очевидно: неблагодарный зять просто водил убитого горем отца за нос. Благодарность Бойнича сложно будет переоценить. Сокрушаться только будет, что не может взглянуть в твои подлые глаза и вырвать их напоследок. Ну а что я мог сделать, ты оказался трусом и слабаком, хотя, нужно будет добавить, что я готов был и убить тебя, дабы бы не причинил еще большего вреда Эльзе напоследок, — он сокрушенно покачал головой. — Думаю, что попрошу ее руки. Пускай узнает, что такое настоящий мужчина в постели, а не какой-то мальчишка, едва достигший совершеннолетия.

— Зачем ты их убил? — я сумел немного приподнять голову и теперь смотрел прямо на этого урода.

— Кого ты имеешь в виду? «Маготех»? Они мне стали не нужны, исчерпали свою значимость. Или ты имеешь в виду несчастного Гошу? Эта тряпка проходила мимо комнаты Эльзы, когда я туда входил, и мог сболтнуть лишнего. Он, конечно, безынициативный трус, но ума ему не занимать, два и два сложить все же в состоянии. Ему просто не повезло, вот и все.

— Так значит это ты загнал преподавателей в учительскую? И как давно ты с этими ублюдками связался и работаешь?

— Боже упаси мне с ними работать, — он снова ненатурально вздохнул, даже не уточняя, кого я имел в виду. — Они же такой бред несут, неужели действительно думают, что смогут что-то изменить? Идиоты. Я с ними не связан, чтобы ты знал. Я общался с их верхушкой только через Олега Волкова. Он передавал мне деньги на мои изыскания, я же выполнял некоторые мелкие поручения — типа учителей в учительской, там, кстати, и делать ничего особенного не пришлось: взрыв в зоне посещений требовал немедленного принятия решений, так что все быстренько и даже без сильного давления с моей стороны собрались там, где было нужно, кто же знал, что у этих типов окажется печать контура? Нелепая случайность, стечение обстоятельств — так иногда случается, увы. Олег же никогда не требовал от меня отчета о потраченных деньгах, его интересовал только результат. О, вот в этом мы с ним совпадали по всем параметрам. Сделать так, чтобы люди могли выбирать, быть им одаренными или нет. Чтобы любой человек мог прийти и заказать дар на выбор, вот где истинная свобода. И это только начало. Следующим моим шагом будет узнать, как его изменить, чтобы право выбора имели все без исключения. Вот где стираются все границы. Да, признаю, большую первоначальную часть этой работы сделал твой отец, но он быстро остыл. Ему стало неинтересно, он почему-то подумал, что у нас ничего и никогда не получится. Слепец, он не видел перспектив! — теперь Игнат начал походить на настоящего сумасшедшего. Он говорил, воздев руки вверх, тяжело дыша, а я почувствовал, что еще совсем чуть-чуть, и, нет, не смогу двигаться, но смогу направить свой дар против него. Закрыв глаза, я погрузился в стихию еще глубже.

Вода, вода вокруг меня и внутри меня, я и есть вода. Она в воздухе, она в носители частицы смерти, она повсюду. Что это? Носитель частицы смерти хочет лишить меня жизни? Глупец, я и есть жизнь, и я уже теку по его сосудам, в каждой клеточке его тела.

— Ты что пытаешься манипулировать даром? Через плиту Майса? У тебя все равно ничего не получится, лучше посмотри на нее, она само совершенство, совсем не похожа на все эти грубые поделки, вроде шестнадцатого образца, — в его голосе звучала страсть напополам с презрением. — Когда я получил просьбу использовать Эльзу Бойнич в качестве следующей подопытной, я сразу понял, что у меня получится шедевр. Я учел все свои ошибки, и сейчас все точно должно получиться. — Конечно, потому что твои ошибки должна была исправить Система, и она это сделала, а также ускорила процесс, как и обещала, ты сам сказал, что процесс идет быстрее. — Ну все, Савельев, хватит болтать, мы уже достаточно поговорили, прощай.

— Да, точно, прощай, — я слышал свой голос словно со стороны, слыша в его обертонах шум прибоя. Распахнув глаза, я не видел Игната. Передо мной стоял силуэт, оплетенный сосудами, ткани, в которых тоже была вода, не так много, как в сосудах, но именно она составляла видимый мною силуэт. Времени на то, чтобы утопить этот мешок дерьма, у меня не было, потому что он уже начал преобразовывать свой дар во что-то очень неполезное для моего здоровья. И хотя в его речи был один момент, который он не стал раскрывать, времени для того, чтобы выяснить все до конца, у меня уже не было. Может он что-то еще говорил, но я его уже не слышал, полностью растворившись в стихии, которая заполняла сейчас не только мое тело, но и подчиняла сознание.

Я — вода, текущая по сосудам носителя частички смерти. Я — река в его теле. Я подчиняюсь приказу слившегося со мной. Я покидаю свое русло, сразу и до конца, уходя к другим сосудам в этом теле. Какие же они маленькие. Их надо расширить. Ну почему тело человека такое хрупкое? Почему оно не может выдержать меня?

Я резко распахнул глаза, сквозь водную пелену, все еще стоявшую перед глазами, пытаясь рассмотреть, что происходит передо мной. Отстраненно отметил, что мои мысли самостоятельны и никто больше не пытается заполнить свободные частицы в их потоке. Я несколько раз моргнул, и зрение начало постепенно проясняться, чтобы я смог видеть что-то еще, кроме расплывчатых очертаний. Игнат стоял, широко раскрыв глаза, из которых быстро исчезала тьма, уходя куда-то вглубь глазницы черным водоворотом. Из его рта, ушей, носа текла жидкость. Как только тьма окончательно покинула его глаза, вода начала просачиваться и из глазниц. Хотя, может, он просто плакал, от боли и бессилия, и от осознания того, что законы мироздания ему никогда не удастся больше перевернуть. Но было сомнительно, что он вообще о чем-то мог сейчас думать. Он раздулся как шар, одежда началась расходиться по швам, а из каждой поры на его теле начал изливаться ручеек. И все-таки в легкие вода тоже попала. Он хрипел, не в состоянии вымолвить ни слова, а я все боялся, что он сейчас взорвется и окатит все здесь, включая меня весьма, неаппетитной массой. Но в этом плане обошлось. Выпученные глаза закатились, и он упал на пол, продолжая заливать его все истекающей и истекающей жидкостью, быстро уменьшаясь в объемах, словно иссыхая. Тело начало покрываться какой-то блестящей черной пленкой, которая начала стремительно засыхать, превращаясь в уродливые черные струпья.

В этот же миг удерживающая меня стена исчезла, и я все-таки упал на пол, разрывая связь со стихией. Помотав головой, я поднялся на ноги, подошел к Насте и поднял ее на руки, чтобы то, что вытекало из этого ублюдка не коснулось ее. Отнеся ее к столу, я аккуратно, словно мог причинить боль, положил на стол и закрыл глаза.

— Прости меня, — прошептал я, глядя на заостренные черты. — И спасибо тебе, если бы не ты, я бы сегодня не справился. — И это была правда. Если бы не вчерашняя тренировка соединения со стихией, сегодня я бы выглядел довольно бледно и мало что мог противопоставить опытному противнику. Потому что мои ощущения даже вчера и сегодня сильно отличались друг от друга. Сегодня я уже не смотрел на себя со стороны, я был стихией в самом полном смысле этого слова. — Не я помогал тебе, а мой дар, найдя ту единственную возможность, чтобы раскрыться в полной мере, используя твое беззащитное состояние, чтобы ты и твой дар смогли помочь мне. И мне никогда не отплатить тебе за твою помощь. — Я извинялся перед ней, потому что чувствовал себя виноватым в ее смерти, потому что сам подтолкнул этого маньяка к таким решительным действиям. — Я только надеюсь, что его смерть сможет принести тебе покой.

Пошатываясь и стараясь не смотреть на безобразное тело, лежащее на полу, я подошел к шкафу. В этот самый момент Эльза распахнула глаза и схватилась за горло, а у нее изо рта начали вырываться пузырьки воздуха. Она заметалась в своей тюрьме, потом увидела меня и несколько раз стукнула по стенке капсулы кулаками.

Я же в это время беспомощно осматривал кабинет, но кувалды или что-либо на нее похожего, нигде поблизости не находилось. А движения Эльзы становились все более замедленными, пока в конце концов она не уронила руки, перестав сопротивляться.

Времени на раздумья больше не было. И я, схватив стул, что есть силы шарахнул им по капсуле.

Я даже не успел закрыть глаза руками, как на меня хлынула эта желтоватая желеобразная жидкость, залив глаза, нос, уши, и попав, кажется, во все отверстия, какие только имелись в моем теле. Хорошо хоть крупные осколки стекла полетели в другую сторону, иначе меня бы еще и посекло ими вдобавок ко всему. На мелкие стеклянные брызги, которые впивались в свободные от одежды участки кожи не было времени заострять внимание, пока в оставленные ими раны не попало содержимое капсулы. Лицо и руки зажгло так внезапно и сильно, что я от неожиданности даже потерялся в пространстве, а в голове на долю секунды потемнело.

Эльза выпала безвольной куклой из капсулы, и я едва успел подхватить ее на руки, отгоняя черную пелену от своих глаз, боль прошла так же резко, как и возникла, и я смог опуститься вместе с ней на пол, одновременно призывая дар. Для того, чтобы убрать из ее легких эту дрянь, которую она вдохнула, не нужно было сливаться со стихией. Достаточно было простой манипуляции даром.

Эльза закашлялась, а я обнял ее еще крепче, прижимая обнаженное залитое этой дрянью тело к себе. Она съежилась, повернулась ко мне лицом, вцепилась в футболку и заревела. Это хорошо, что заревела, это очень хорошо. Хуже было бы, если бы вообще не было никаких эмоций. Я же гладил ее по голове, по спине, целовал в лоб, в виски, тихонько покачивая и приговаривая:

— Все будет хорошо, теперь точно все будет хорошо, — Эльза никак не могла успокоиться, а я не мешал ей выплескивать весь свой страх, все свое отчаянье наружу. Когда рыдания начали затихать, и она пару раз икнула, я попытался разжать ее руки, чтобы подняться, но она замотала головой и вцепилась еще крепче. — Эл, мне нужно встать. Я тебя больше не оставлю, не бойся, только не сейчас. Ну же, Эл, я не смогу вынести тебя из этого гадюшника, если ты не дашь мне подняться.

Звонок кома происходит как всегда очень вовремя. Я бросил взгляд на номер и тихонько застонал, потому что звонил Вихров. А он звонит только в тех случаях, когда совсем уже дело-дрянь, и он не может решить проблему самостоятельно и никак без звонка своему шефу не обойтись. Стянув с себя футболку, я кое-как напялил ее на Эльзу. Как только на ней появилась хоть какая-то одежда, она сразу же стала чувствовать себя гораздо уверенней. Но все еще прижималась ко мне, словно боялась, что я куда-то денусь, и она снова останется наедине с тем кошмаром, в котором она пребывала столько времени. Я же активировал вызов.

— Виталий Владимирович, — и тут Вихров увидел в каком я виде, и кто сидит рядом, вцепившись в меня. — Ох ты ж, епт…

— Вячеслав, говори быстрее, что хотел сказать, — поторопил я его.

— Аркадий Алдышев предпринял вооруженное нападение на наш тринадцатый квадрат. Мы отбили атаку, но сдается мне, что она не была последней. Вам лучше вернуться, Виталий Владимирович.

— Да чтоб вас всех! — я от души выругался. — Вячеслав, сообщи Бойничу о том, что я нашел его дочь и ей требуется помощь, и самое главное, что мы застряли в школе. Пускай в темпе вальса поднимает Совет, чтобы они сняли защитный контур, потому что изнутри это будет сделать без одного из преподавателей, завязанных на контуре проблематично, и нам не выбраться отсюда. Да и, вообще, пускай опохмеляется, если не в форме, и сразу едет сюда со своими людьми и представителями власти, дважды что-либо кому-либо объяснять я не собираюсь. Вы пока справитесь сами? — Вихров только молча кивнул. Я отключился и на этот раз сумел подняться на ноги, подняв Эльзу и прижав ее к себе. Она обхватила меня за шею, уткнувшись носом куда-то за ухо. Что делать дальше, я слабо себе мог представить. По крайней мере, нужно сейчас отнести Эльзу Любаше, да и самому не мешало бы счистить с себя эту гадость и немного подлечиться, и желательно сделать это так, чтобы никто ничего не узнал до прибытия Бойнича. Я оглядел кабинет. Самое первое, что нужно будет сделать потом — это отдать несколько распоряжений о похоронах Насти. Мельком бросил взгляд на безобразную мумию, лежавшую в центре огромной лужи, начинающей смешиваться с содержимым из бака. И как его никто так долго не заподозрил? Талантливая сволочь была. Но сейчас нужно было вынести отсюда Эльзу. — Пошли домой, Эл, — прошептал я, наклоняясь к ее уху. — Нам очень много дел предстоит, но пока нужно сделать только одно — вернуться домой.