Снежная Сказка

Глава 7

Дастиан, ректор Высшей Магической Академии

Вся ночь пролетела в палате с Мирабеллой. Её я нашёл в ужасном состоянии в коридоре на втором этаже. Кто на неё напал? Почему она не позвала, не кричала? Ведь умеет быть шумной когда это не нужно! Я ведь был совсем рядом! Это предстояло выяснить, но в первую очередь, заглушив все лишние эмоции, подхватил её на руки и повёз в госпиталь. Лекари боролись за её жизнь, хорошо ещё моя кровь подошла для переливания, чтобы восстановить малокровие.

В Дадарии не было вампиров. До этой ночи. Вампиры живут на отдельном континенте и им запрещено питаться кровью разумных. Неужели один сумел пробраться в Дадарию и напасть?

Подняв констеблей, я отправил запросы по всем инстанциям. Его обязательно найдут. И прилюдно казнят через сожжение. Главное дождаться пробуждения птички робиен.

Два года как я потерял покой. И словно молодой юнец хожу вслед за ней как приклеенный. Она притягивает внимание всех от молодых до стариков. Она светится и заряжает меня. Она дикая, магнитная, удивительная. Рядом с ней я теряю контроль. Все проблемы становятся незначительными, мелкими и отходят на задний план. Столько в ней сумасшедших идей, кипучей энергии. Хочется забрать, присвоить, спрятать. Чтобы только в моих руках вспыхивала. Но за эти два года понял одно. Она слишком независима. Слишком дикая. Что-то было в её прошлом. Что-то сделали с ней её почившие мужья. Что она так категорична ко всем мужчинам и замужеству в целом.

Я старался контролировать порывы, убеждал себя отступить. Не лезть. Тем более взаимности нет. Но её поцелуй у фаэтона всё изменил. Да, он был назло Аарону. Да, импульсивный. Да, порывистый. Мира часто совершает что-то из ряда вон выходящее, но в конечном итоге, её действия продиктованы лишь эмоциями. Когда я перехватил инициативу, прижав её к фаэтону, она не отстранилась. Прильнула к груди, обняла крепче.

Слишком удивлённым и ошеломлённым был её взгляд после «фальшивого» поцелуя. Я видел в медовых глазах интерес, лёгкое замешательство и желание.

— Что с ней? — в палату влетает Аарон, отвлекая от мыслей. Вздрогнув, приоткрываю глаза и хмурюсь.

— Не ори, — хмуро, шикаю, бледная маленькая женщина так и лежит не шелохнувшись. Герцог подходит ближе и гладит её по волосам. — На неё напал вампир.

— На экскурсии? — уточняет он. Качаю головой.

— У неё дома. В цветочной лавке.

— Бесы! – рычит Аарон. — А ты что там делал?

— Угомонись, — шиплю раздражённо. Нет сил терпеть ревность жениха. — Если она согласится, ты примешь меня побратимом.

— Посмотрим, — ворчит герцог и садится в соседнее кресло.

Мы тихо переговариваемся и ждём пробуждение женщины. В палату временами заходят лекари, констебли топчутся в коридоре. Им нужны показания Мирабеллы. Но всё зависит от самой женщины. Физически она здорова, хоть и слаба. Вот только не просыпается.

Аарон принимает решение вызвать придворного менталиста. Скрепя сердце, соглашаюсь. Каждая минута на счету, а вампир уже мог покинуть столицу.

Менталист очень старается выяснить все подробности случившегося. Но натыкается на чистую стену в сознании Миры. Сама женщина от его манипуляций, наконец, просыпается и удивлённо смотрит на собравшихся людей.

— Малышка! — Аарон дёргается к ней первый, но Мира испуганно шарахается в сторону, почти падая с кровати.

Лекари и констебли быстро выгоняют нас из палаты. Около часа мы в неведении меряем шагами узкий коридор. Почему Мира так отреагировала? Почему не узнала? Что сделал этот вампир?

Через время нам позволяют зайти к девушке, которая как оказалось, снова уснула. Констебли уходят не с чем, а вот придворный менталист и лекарь мрачно просят присесть. Разговор будет долгий.

— У лиры частичная потеря памяти, — берёт слово маг, скрещивая пальцы в замок, — Она не помнит событий последних пяти лет. Она не видела нападающего и вообще была в родительском доме.

Мы с Аароном переглядываемся. Не совсем понимая, что всё это значит и почему нельзя эту память Мире вернуть. Лекарь и менталист долго и дотошно сыплют терминами, объясняют, рассказывают. И убеждают нас, что нужно просто время. Сколько? Никто не знает. Всё зависит от женщины самой. Возможно и такое, что она и вовсе не вспомнит ничего. Но насильно заставлять её вспомнить, рассказывать о забытом прошлом нельзя. Неизвестно что именно послужило изначальным толчком, что женщина заблокировала эти воспоминания.

Констебли пренебрегли советами лекаря и менталиста, и надавила на Миру. И девушка забилась в припадке, поэтому лекарю пришлось её вновь усыпить. Скорее всего, она забудет и этот эпизод. Поэтому нужно быть предельно осторожным в общении, чтобы не вызвать ещё один припадок.

Оба мужчины оставляют нас наедине. Мы с Аароном молчим. Перевариваем. А что мы знаем о её прошлом? Были два мужа, умерли на войне почти три года назад. Через полгода она получила наследство и переехала в столицу.

— В тот день, когда ты приехал в академию. Мира получила письмо и оно её испугало, — бормочу, посматривая на валяющуюся в углу сумку.

— Я чувствовал что дома кто-то есть. — выдыхает Аарон и трёт лицо, — Обвинил её, что она прячет тебя.

Мы хмуро смотрим друг на друга. Ревность трещит по венам, хочется набить ему физиономию. У Аарона такие же желания. Это читается по глазам.

— Лекарь сказал, создать все условия для комфортного восстановления и не давить. К тебе или ко мне?

— Ко мне, — рубит герцог.

— Хорошо. Езжай, подготовь всё, я дождусь её пробуждения. — соглашаюсь.

Аарон с минуту смотрит на нашу женщину и выходит из палаты. Я вновь расслабленно вытягиваю ноги и просто жду.

Мира просыпается через пару часов. Сонно и с любопытством осматривает светлую палату. Её взгляд останавливается на мне и брови хмурятся.

— Почему я здесь? — спрашивает тихо, затравленно смотря невозможными карими глазами.

— В дом пробрались разбойники и на тебя напали, — спокойно и твёрдо отвечаю почти правдой, как и советовал лекарь. — Я нашёл тебя в коридоре и привёз в госпиталь. Твои родители в порядке и не поехали в столицу.

— Полагаю, вы мой жених? — хмурится Мира и отворачивается, кутаясь в лёгкое одеяло.

— Ты ещё не дала своё согласие, — со смешком поднимаюсь дойдя до столика, наливая воды в высокий стакан, — Пить хочешь?

— Разве моё согласие важно? Вы же уже всё подписали с моим отцом, — старается хорохориться, но голос дрожит и страх в глазах никуда не ушёл. Эту испуганную малышку, что жмётся сейчас в подушку и до побелевших костяшек цепляется за одеяло. Хочется сгрести в объятья, укрыть от всех бед. Пообещать, что больше никто и никогда не будет принимать за неё решения. Никто и никогда не обидит. Никто и никогда не ограничит свободу. Я не позволю.

Очень хочу, чтобы вернулась та Мира. Та Мира, которую знаю я. Которая никого не боится. Смотрит воинственно. С высоко поднятой головой и прямой осанкой. У той Миры не дрожит голос. И всегда найдутся десятки колких ответов. Мне нравится свободолюбивая птича—робиен. Именно с ней я познакомился два года назад. И именно её полюбил.

— Твоё согласие очень важно, Мирабелла, — мягко улыбаюсь и протягиваю стакан.

Не доверяет, но охотно принимает тару. Помогаю ей приподняться, и пока она пьёт, подкладываю больше подушек.

— Спасибо, — бормочет девушка, возвращая пустой стакан, — А ваш побратим… Он тоже будет ждать моего согласия?

— Да. Мы оба будем ждать. Давай перейдём на ты, всё-таки мы жених и невеста. И зови нас по имени.

— Если бы знала, как вас зовут, непременно обратилась бы по имени, — со злой иронией отвечает малышка. Зубки уже тогда были, что меня безумно радует.

Сдерживаю вспыхнувшую ярость на родителей моей лучшей сотрудницы. Да, в нашем обществе отцы устраивают судьбу дочерей. Но неужели родители Миры даже не познакомили их, раз она считает меня своим мёртвым мужем?

— Я Дастиан, — присаживаюсь на стул и с тревогой ожидаю приступа. Мало ли что его вызовет. Но всё проходит хорошо. Мира даже слегка улыбается и прикрывает глаза.

— Дастиан…, — повторяет она и засыпает.