2. Тайная комната

Любому человеку, начиная с раннего возраста и заканчивая глубокой старостью, присуще ожидание чуда. Ребёнком, затаив дыхание и зажмурив глаза, он ждёт, что с ним произойдёт что-то сказочное: повстречается Лукоморье, станет заметно «мировое дерево» – ось мира, или хотя бы появится говорящий учёный кот. Взрослый тоже ожидает, что какое-то событие в жизни вдруг изменит всю его судьбу к лучшему. Выигрыш в лотерее, вместо камня лопата наткнётся на сундук с кладом, или, на худой конец, у коммунальщиков проснётся совесть и счета на оплату станут соответствовать оказанным услугам. Отсюда у всех народов встречаются мифы и сказания о чудесах, которые случаются с людьми. Всё это происходит оттого, что мы интуитивно чувствуем, что рано или поздно все несправедливости, случавшиеся в жизни, должны быть уравновешены, и это чудо, которое вот-вот проявится, кардинально изменит всё к лучшему. Знайте, ожидание чуда не лишено смысла.

Солнечным воскресным днём, оставив позади дорожный знак с надписью: «Смоленск», мы влились в поток машин, движущихся к центру города. Кое-как нашли нужную улицу, а с ней контору адвоката, указанную в записке. С торца двухэтажного жилого дома яичного цвета короткая лесенка с огороженным крыльцом и мутным пластиковым козырьком. Дверь закрыта, попробовал позвонить – телефон молчит. На бронзовой потускневшей пластине только минимальная информация: «Фирташ Моисей Исаакович. Адвокат»; ни время работы, ни выходных – словно, кому надо и так знают. Рядышком, в полуподвальном помещении какой-то магазинчик электроники и бытовых приборов, но и там нам толком ничего не удалось узнать, кроме общей фразы: «Приходите завтра». Ну да ладно. Один день на осмотр древнего города в качестве бонуса за длительное путешествие мы заслужили. Взяв билеты на экскурсию и, погрузившись в автобус, уткнулись взглядами за стекло, слушая не без интереса монотонную речь экскурсовода.

– Архитектурный ансамбль…

Городище Смоленск впервые упоминается в девятом веке. Аскольд и Дир, когда шли грабить Киев, точнее посмотреть на Царьград, воевать со Смоленском просто испугались, настолько огромный был город по тем временам. Однако археологи утверждают и предъявляют доказательства, что кривичи жили в этих местах и показывали кузькину мать непрошеным гостям, как минимум, лет за четыреста до бояр Рюрика. А уж когда здесь, на волоке у Гнёздово, впервые стали смолить лодки, вообще никто не знает. Мы неторопливо ехали по улицам, иногда останавливались. В эти минуты экскурсовод настойчиво просил обратить внимание то направо, то налево. Послушно поворачивая головы, любовались увиденными красотами. Более всего поразила церковь: раствор кладки сделан на яичном желтке. Восемьсот лет небо подпирает и ещё столько же простоит. Ни мародёры Наполеона, ни немецкие бомбы не смогли её разрушить. Вот же предки строили, душу вкладывали. Да и трава раньше была зеленее и деревья выше, да и многое другое. Поди, узнай что? Экскурсия закончилась через два с половиной часа. Лёгкий полдник (автобус как специально остановился напротив бистро), и мы отправились в художественную галерею Смоленского музея-заповедника. Здание, построенное век назад по проекту Малютина, переживало далеко не лучшие времена. Бывший историко-этнографический музей княгини Тенишевой держался на честном слове и стараниях его работников. Создалось впечатление, что властям до проблем культуры просто нет дела. Так и хотелось крикнуть: «Коммерсанты Смоленска! Ау! Вы где? Ну, если власти не хотят, то хотя бы вы, помогите с ремонтом здания». Стало обидно, но горькое чувство растворилось в красоте: Бенуа, Сомов, Рерих, Айвазовский, Левитан и де Сурборана. Шедевры мировых знаменитостей. Казалось, время замерло, но оно, к сожалению, строго рассчитано. При выходе из музея сразу же резкий контраст действительности. Мы столкнулись с рекламным агентом, гордо носящим значок с символикой Евросоюза, зазывающим посетить мемориал «Катынь» на английском и польском языках.

– Тоталитарное прошлое Смоленщины! – Верещал полноватый, начинающий лысеть молодой человек в очках с золотой оправой, похожий на Егора Гайдара. – Выставка документальных фотографий!

«Ну, ну, «дружок», – подумал я, – земля Смоленщины широка и необъятна. Места для тех, кто косо посмотрит на неё – предостаточно, особенно вглубь. Такое у этой земли историческое предначертание. Не буди лихо, пока оно тихо».

Обойдя зазывалу, мы отправились к центру города, где находится одна из самых старых гражданских построек Смоленска, относящаяся к эпохе Петра Алексеевича. В маленьком, крытом красной черепицей домике размещалась кузница инженерного дома, в которой были представлены орудия труда и многочисленные изделия кузнечного ремесла прошлых столетий – холодное оружие, посуда, подсвечники, бытовая мелочь, а также кузнечный горн с мехами и наковальней. Всё это показывал и подробно обо всём рассказывал экскурсовод в костюме ремесленника – полная противоположность «катынскому» зазывале. Вот так и прошёл день: туда-сюда, посмотрели на то, на это, потрогали, примерили и дальше, где толпа, где щёлкают фотоаппараты и мелькают объективы кинокамер.

О ночлеге мы озаботились только под вечер, спасибо добрым людям, в лице официантки одного кафе. Кладезь информации, а не девчушка. Так что благодаря её стараниям, ночевали в съемной квартире на одну ночь. Пятьсот рублей и никаких проблем. Она же и разбудила нас, сообщив, что в срочном порядке нужно покинуть занимаемую жилплощадь. Нужно – так нужно. В десять утра мы вновь оказались возле конторы адвоката. Зашли. В приёмной никого. Тихий гул компьютера, изредка прерываемый звуком вылезающей из принтера бумаги. В углу на тумбочке стоит клетка с попугаем, но птица, похоже, спит или делает вид, что никого не видит. Другой угол занят круглым аквариумом с тройкой рыбок, лениво лавирующих между водорослями. Пока мы рассматривали водных обитателей, распахнулась дверь кабинета, и перед нами предстал его хозяин. Чёрным брюкам Моисея Исааковича мог позавидовать стиляга с Невского проспекта из далёких семидесятых; да что там стиляга, любой матрос изошёл бы слюной – они были клёш. Белую рубашку до локтей скрывали ситцевые канцелярские нарукавники на резинках, и жилетка с V-образным вырезом, без ожидаемой мною цепочки от часов, застёгнутая на три из четырёх имевшихся пуговиц. Поправив очки на кончике носа, мужчина, взглядом, полным скептицизма, как профессор сопромата смотрит на студентов-заочников, прибывших на пересдачу, оценил нас и произнёс фразу, присущую горожанам с Аптекарского переулка славного города Одессы:

– Шо угодно молодым людям?

– От Левина Бориса Борисовича. Приехали вступать в наследство. Хотелось бы заручиться поддержкой.

– А, от Богеньки, – сильно картавя, – знаю, звонил. Как он поживает? Чаю с баганками хотите?

– Спасибо, с удовольствием. Борис Борисович жив-здоров. Три дня назад изволил купаться в Чёрном море и просил передать привет, – протягивая письмо.

– Да, море. Набегежная Ялты. Кгасивые дамы… помню. – Глаза Фирташа, полные вселенской печали, вдруг заблестели.

Видимо, вспомнил что-то, старикан. Но что вспомнил – так и не сказал. Вскоре появилась миловидная девушка с подносом, отзывавшаяся на имя Сонечка и принесшая обещанные баранки с чаем. Чертовски вкусные, кстати. За чаепитием, вникнув в суть моего рассказа, попутно прочтя записку, Моисей Исаакович протянул свою визитную карточку.

– Там на обгатной стогоне, молодые люди, мой мобильный телефон. Обязательно зайдите в магазин сотовой связи, тут, по соседству и купите модуль идентификации абонента госсийского опегатога. Скажите Лёве, что от меня, так дешевле выйдет. Дом, в котогый вы поедете, не телефонизигован. На одних звонках разогитесь.

– Да уж, – пробурчал я, – роуминг кусается.

– Что мне вам ещё подсказать? Был я там пагу дней назад, – качая головой, – впгочем, сами всё увидите. Как окажетесь на месте, обоснуйтесь и завтра мне позвоните, а я участкового в Хиславичах пгедупгежу, что пгиехали новые хозяева. Чуть не забыл, дайте обгатно визитку, код сигнализации напишу. Всего вам добгого.

Мы раскланялись. Зашли в магазинчик за «симкой», а через дорогу в киоске, перестав полагаться на постоянно лукавивший навигатор, купили карту. В кафе заказали бутерброды и кофе в термос, в общем, подготовились к последнему рывку, занявшему у нас чуть больше часа. До Починок доехали без приключений, повернули на запад, и вот, мы уже рядом с Хиславичами. От Смоленска досюда километров пятьдесят. Давненько я здесь не появлялся, последний раз, если не изменяет память, приезжал с родителями лет двадцать пять назад. За это время практически ничего не изменилось. Хотя, нет, если присмотреться, изменения есть: детворы мало и молодёжи практически нет; а так те же дома, огороды за заборами, просмоленные деревянные столбы линии электропередачи с фарфоровыми чашечками, и какое-то спокойствие, присуще размеренному темпу поселковой жизни. На окраине по обочинам дороги виднеются холмики. Как вывалил самосвал четверть века назад две горки несостоявшегося дорожного покрытия, так и застыли они, наполовину растащенные местными жителями. Как сейчас помню слова Толика Гущина, хоть и слабоватого на голову, зато верно подметившего: «Ничего не будет, всё своруют». Так оно и вышло. На выезде из посёлка пару раз уточняли дорогу к дому у местных бабушек, но поворот, тем не менее, проскочили, словно отваживал кто-то.

Конечная цель путешествия расположилась аккурат на поляне посреди ёлок на возвышенности правого, невероятно заросшего кустарником берега мелководной, но с сильным течением реки Сож. До ближайшей постройки, если напрямик через лес – километра два. И это коробка автобусной остановки, от которой мы минут двадцать назад свернули на еле приметную грунтовку. Уныло посмотрев по сторонам, мы вышли из машины. Начались хлопоты. Полина сразу направилась обследовать жилую площадь, а мне достались пристройки. Дом представлял собой небольшую усадьбу, огороженную по периметру каменной стеной высотою в два человеческих роста. Первое впечатление, что строение способно выдержать штурм ОМОНа. Стена сплошная, опутанная каким-то вьюном, растущим вперемежку с ежевикой, которая, как известно, подобно колючей проволоки защищает совсем не хуже от нежелательных гостей. Двое ворот: основные, они же парадные, сдвигающиеся на полозьях, очень тяжёлые, работающие от электрического привода; и ведущие к причалу, состоящие из двух половинок без всяких изысков. Возле главных ворот пристройка с ещё одной дверью, через которую, отключив сигнализацию, мы и вошли. Казалось, дом совершенно независим от внешнего мира и был полностью автономным: на крыше солнечная батарея, змеевик системы подогрева воды и спутниковая тарелка. На заднем дворе, на двенадцатиметровой мачте, накрепко зафиксированной стальными тросами, стоял ветряк. Под ним аккумуляторная яма на сорок коробов да пара сдвоенных цистерн, заполненных водой, о чём сообщал датчик. Помимо всего прочего, отдельной пристройкой выделялась летняя кухня из красного кирпича, стоящая возле прикрытого створками колодца и обилие строительных материалов, лежащих везде, где только возможно. Спуск к причалу с проложенными до самой воды рельсами был также интересен. От ворот узкоколейка шла в две стороны: к ангару, где на импровизированной тележке под брезентом покоился катер с навесным мотором; и к поленнице дров, сложенной у стены дома, к которой через мансарду примыкало ещё одно строение, похожее на башенку. Второй ангар был самым загадочным и наиболее укреплённым, в смысле капитального строительства. Одни железобетонные стены, умело спрятанные под декоративную деревянную обшивку, чего стоили. В нём расположился генератор с двумя станками на массивных плитах, пресс и множество всяческих заготовок, начиная от трубок, напоминавших по размеру и диаметру оружейные стволы и заканчивая простыми кусками железа. Третий ангар непосредственно прирастал к дому и, судя по размерам дверей, являлся, скорее всего, гаражом.

Наконец, после того, как был осмотрен двор, я заглянул в дом. Добротный ремонт, много дерева, никакого пластика и очень всё гармонично. Поднялся на верхние этажи и спустился вниз. После беглого осмотра я стал исследовать каждый закуток. В чулане, приютившемся в коридоре, названном мною комнатой управления, обнаружился электрический счётчик с пакетами предохранителей, вмонтированные в проём стены. Столбов с проводами возле дома не было, значит, существовал подземный кабель. Этого и следовало ожидать. Солнечная батарея вкупе с ветряком, по моему мнению, хоть и были подспорьем, но не потянули бы и половину электрической нагрузки. Мысленно поделил дом на три части. Первая – это основная, где можно жить, спать, принимать пищу и отдыхать. Вторая – это кабинет и три комнатушки под чердаком, именуемые мансардой. Третья представляла собой полуподвальное помещение с необработанной монолитной каменной стеной, по центру которой просматривался прямоугольник с хитрым замком в виде горизонтального плоского отверстия, к которому у меня не было ключей. Не будь этой щели, подумал бы, что это просто огромный валун, который дешевле было зарыть или приспособить как часть фундамента, нежели вывезти. Включил нагрев воды, мы принялись мыть и убирать. Спустя час Полина попыталась разжечь камин. Как она разобралась с заслонками в трубе, соединённой с печкой, – одному богу известно. Попытка в итоге оказалась неудачной, и пришлось всё взять в свои руки. А вскоре из ванной донеслась просьба о чае. Вроде совсем недавно утренние новости по радио передавали, а уже далеко за полдень. Времени за работой не замечаешь.

На кухне я внимательно рассмотрел электрочайник. Дата выпуска оного была прошлогодней. Видимо, кто-то был здесь после смерти дяди и привёз его сюда. А может, когда сигнализацию устанавливали, чайник и забыли. Кто его знает? Но по спине неприятно пробежал холодок. Такое чувство, что за тобой наблюдают. Надо прояснить ситуацию. Достав из сумки телефон и переставив сим-карту, я вынул из кармана визитку Фирташа. Телефон пропиликал, что сеть работает и после набора номера соединил с Моисеем Исааковичем.

– Здравствуйте, Борисов говорит. Я был у вас сегодня утром. Извините, что звоню ранее оговоренного срока, но возникла ситуация, требующая немедленного решения.

– Что случилось, Алексей Николаевич? – По голосу создалось впечатление, что собеседник спал и только что был разбужен.

– В моём доме я обнаружил дверь, даже не дверь, а какую-то стену с еле заметным прямоугольником и щелочкой, возможно, это замочная скважина к которой у меня нет ключей. Может быть, вы в курсе, где найти ключик к этому замку? А то, я как Карабас-Барабас, про дверь знаю, а…

– Алексей… я вам пегезвоню чегез минуту. Ждите.

Через минуту Фирташ не перезвонил. Позвонил Борис. Меня похвалили за внимательность и сообщили, что все ключи находятся слева от входной двери в коробке щитовой. И если бы я прочёл до конца инструкцию, переданную мне в Севастополе, то подобных вопросов бы не возникло. Попрощавшись с Борисом Борисовичем, я подошёл к встроенной в стену дверце с неудобной ручкой. Предмет поиска, похожий на автомобильный ключ-карту, только величиной с детский мизинец, как и ожидалось, висел на крючке в ящике вместе с дубликатами от входной двери и ворот. Вставил ключ в отверстие и… ничего.

«Блин, надо снова звонить. Чертовщина какая-то», – выругался про себя, вынул ключ и собрался уходить, как произошло нечто невероятное. Прямо на моих глазах стена плавно отошла вправо, точнее камень стал постепенно, слева направо прозрачным как воздух, тем самым создавая эффект движения. А ведь пока ключ был в замке, ничего не происходило. Стоило вынуть его из замочной скважины, как началось это превращение. Я снял ремень и провёл по бывшей стене пряжкой. Пустота. Шажок, ещё один, и я остановился. То, что было внутри, поразило меня больше, чем хитрая дверь. Комната, куда я вошёл, вытянулась на семь метров в глубину и где-то на пять в ширину, с четырёхметровым, как минимум, потолком. Стены, пол, потолок, всё из серебристого вещества, холодного, с металлическим звуком (когда я стукнул ногтем), без единого стыка и шва, излучающего неяркий свет, но вполне достаточный, чтобы разглядеть любые мелочи. Слева, в паре сантиметров от стены, на уровне груди в воздухе висел прозрачный прибор, напоминающий множеством квадратиков калькулятор, где на кнопках, вместо привычных цифр и знаков светились крохотные рисунки. Под ним на полу лежал конверт из светло-жёлтой бумаги. Подобрав его, пулей выскочил из комнаты и, обернувшись, увидел, как абсолютно бесшумно произошло закрытие двери.

«Вот дурень! – пронеслось в голове. – А если б я застрял в этой комнате как в лифте? Полина с ума бы сошла, разыскивая меня».

Постояв с минуту, я ещё раз использовал ключ, наблюдая, как откроется дверь. Всё прошло без изменений. Стена ушла, прибор на месте. Невероятно, но факт. Ещё одна попытка, но уже с включённой камерой телефона. На записи ничего, просто стена из камня, хотя видна моя обувь, носки которой словно отрезало. Проверил телефон, камера работает, а вот момент открытия двери и то, что внутри не снимает. Поднявшись в комнату с камином, я увидел Полину с полотенцем на голове. И с ходу был озадачен упрёком, не успев поведать о своих приключениях.

– Вода ржавая, думала чокнусь, пока слила эту муть. Ванну надо заменить, краны и трубы тоже. Прошлый век!

Сказано было так, будто ничего важнее этого не существует.

– У меня для тебя есть сюрприз. Похоже, мы в такой переплёт попали, даже не знаю, как сказать.

– Правда? Какой?

Мы сели на диван и вскрыли конверт. Там было письмо дяди Феди.

«Приветствую. Если ты нашёл письмо, значит, моё время пришло, и сюда я больше не вернулся. Ты единственный, кто может воспользоваться временно-пространственной машиной. Да, да, не протирай глаза. Этот механизм делает то, о чём я написал, а именно, переносит во времени и пространстве. Кто её создал, я так и не узнал. Тайну её местоположения мне открыл странный старик, я долго в это не верил, пока судьба не забросила меня в этот дом. Знаю, что ты мой родственник, даже догадываюсь кто; иначе ты бы не вышел из комнаты живым. Так я потерял своего друга, Альгирдаса, молочного брата Бориса. Однако сантименты в сторону. Эта машина единственная на земле, но комнат входа-выхода из неё несколько. Первая в этом доме, вторая в Крыму в Балаклаве, третья на острове в районе Тёплого озера, но она завалена камнем. Четвёртая в Бресте, пятая закрыта, она под водой. Для перемещения нужно дотронуться до рисунка, похожего на перевёрнутую букву «Я», вроде как зажигание включить. Насколько я понял, это руна пути. Затем год, месяц, день, час, минуты и руну комнаты, она высвечивается над дверью. Всё опирается на циклы вращения Земли вокруг звезды Солнце. Почему так, не знаю. Похоже, у создателей была двенадцатеричная система счисления. Но я долго экспериментировал и разгадал эти каракули, после чего выработал приемлемый алгоритм, близкий к нашему счислению, и перевёл символы в привычные цифры. Например, наберёшь десятки, переместишься почти на одиннадцать лет назад. Календарь используй от Рождества Христова, так проще. Сопоставь рисунок на обратной стороне листа с кнопками панели управления, и всё станет понятно. Прибавлять к настоящему времени нельзя, такого символа просто нет. После того, как ты нажмёшь на «Я», дверь в комнату закроется, нажмешь последнюю цифру, через несколько секунд дверь нужной комнаты откроется. Если ты надумаешь вернуться в прошлое в тот самый момент, откуда совершил обратный переход, просто нажми на клавишу с кружком. Поверь, это очень удобно. Время в той реальности, откуда ты прибыл, для тебя не изменяется. Как бы ты никуда и не уходил. Но есть и побочные эффекты, справиться с которыми очень сложно. Срок пребывания в прошлом ограничен, ты просто чувствуешь, что нечто начинает тебя выталкивать назад. Пусть это лишь моя теория, но я смог выдержать лишь чуть больше пяти лет. Испугался? Ладно, не всё так плохо. Возврат в комнату первоначального движения осуществляется нажатием на руну, похожую на песочные часы, она светится красным, и номер двери. Также можно перемещаться из одной комнаты в другую. Каждая из них вмурована в монолитный камень. На поверхности это обыкновенный кусок скалы, гораздо меньших, чем комната, размеров. Дверь замаскирована каким-то излучением, но при приближении ключа она становится видна. Теперь пара советов. Не пытайся попасть в глубокое прошлое (кстати, раньше сотворения мира не пробиться, думаю, тогда и была создана эта машина) и как-то изменить ход истории. Кто знает, чем это обернётся для того мира в будущем. Знай, всё, что должно произойти – случится так или иначе. Видимо, наш вариант истории самый оптимальный. Впрочем, решать тебе. Дерзай, помогай людям, будь честен, делай добро, борись со злом, в общем, живи как нормальный человек. Прощай.

Р. S. Мой друг Борис сообщит тебе секретный код. В своё время я открыл счёт на предъявителя. Надеюсь, это избавит тебя от ненужного поиска богатств. И ещё, всегда носи с собой ключ, проблем с языками не будет. Никого не посвящай в тайну машины времени. Выполни мою последнюю волю».

– Вот, последнюю волю я уже не смогу выполнить. Прости, дядя, Полина читала письмо вместе со мной.

– Романтично. Я почти поверила. Какие ещё сюрпризы?

– Да никаких. Можешь сама посмотреть, вот, ключик. Кстати, произнеси несколько фраз по-французски. Что-нибудь сложное.

Prestige, Illusion, la Magie et la Fable:

Tout vient vous rendre hommage et tomber à vos pieds…

Et l’on sent, quelque part que vous apparaissiez

Que la Vérité seule est vraiment adorable.

Полина процитировала несколько строф какого-то стихотворения, смысл которого я не понял. В нашей реальности ключик работал только по своему назначению.

– Помог артефакт? Очарование, иллюзия, колдовство и легенда – все приходит воздать вам должное и пасть к вашим стопам… Но где бы вы ни появились, чувствуется, что одна лишь Истина действительно достойна восхищения. Учись, студент! Путешествие во времени, сколько соблазнов… – Полина задумалась и продолжила: – Стоп, сколько опасностей! Сам смотри, нас и здесь неплохо кормят.

Через мгновение Полина стала дёргать меня за руку.

– Лёша, это розыгрыш? Правда? Ну что ты молчишь?

Полина так и не поверила мне до конца, что это не шутка, особенно после фиаско с французским. Тем не менее, до самого заката мы очень серьёзно обсуждали свалившееся на голову открытие. Событие явно не ординарное, и воспользоваться таким подарком стоило с большой осторожностью, вот только взвешенное решение никак не приходило. Спор затянулся, грозясь перейти в более острую фазу, как я в шутку предложил, что Полина могла бы стать координатором на базе, а я как герой арабской сказки из пещеры приносить раритеты прошлого. Естественно с оговоркой, где предпочтение отдавалось жёлтому металлу с «лучшими друзьями девушек». Как ни странно, но это предложение не только положило конец обсуждению, а даже сплотило нас. Как только мы стали обладателями тайны, сразу возникло чувство опасности, что её кто-то захочет узнать. Перемещаться во времени мог только я, и Полине это не понравилось. Но и умереть в комнате ей не хотелось, а проверить стало страшно. Так что пришлось ей с этим смириться. Засунув письмо в конверт, я решился снова потревожить Бориса. Мне нужен был совет, секретный код и очень захотелось вернуться домой в Севастополь. Вот только желания оказались настолько предсказуемые, что я даже не удивился, когда Левин сообщил о переводе некоторой суммы денег в банк Севастополя, в котором я обслуживался, заранее якобы предвидя ситуацию. Также он посоветовал не делать дорогих покупок, ибо лёгкие деньги развращают, а они требуются для более важных дел. Каких, не уточнил. Однако номер кода по телефону говорить отказался. Нехотя сказав, что сам находится в Смоленске и передаст только карточку при встрече.

Утром, пока Полина просматривала сон про небо в алмазах, я отправился в комнату с машиной времени и нажал на кнопку, которая судя по рисунку, соответствовала цифре «два». Это был номер комнаты. Захотелось проверить теорию на практике. Спустя мгновение дверь открылась. При выходе наружу моему взору предстала Балаклава. Отлично знакомый с детства ориентир спутать с чем-либо было невозможно. Дверь находилась у подножия горы, в паре километров от генуэзских развалин, хорошо, что не над обрывом и в противоположной стороне от карьера. Внимательно осмотрев место, я сложил из камней небольшую пирамидку, как раз напротив двери. Здесь нужно будет построить дом или сарайчик, дабы скрыть портал от посторонних глаз. Вскоре я снова был в своём доме под Смоленском. После быстрого завтрака мы стали собираться в обратный путь. Отключая все ненужные приборы, из озорства заглавными буквами написал на бумажке «НЕ ВХОДИТЬ, ВЫСОКОЕ НАПРЯЖЕНИЕ» и повесил листок на двери чулана.

Обратная дорога ничем примечательным не запомнилась. Возле конторы Фирташа мы встретились с Борисом. Адвокаты лечились холодным пивом в кафе. Моисей держал в одной руке на четверть наполненную кружку, а второй протирал влажным платком лоб. Состояние Левина было не лучше, одно отличие, что возле него на столе лежала газета с горкой вяленых кальмаров, и он с периодичностью часового механизма запихивал в рот закуску. Хоть и тяжело было обоим, но свои профессиональные навыки юристы не пропили. Полчаса не прошло, как я получил пластиковую карту вместе с напутствием не делать необдуманных поступков и пожеланием удачи. Нас ждал Севастополь. Время было дорого и невзирая на Полинин скептицизм, я решил серьёзно готовить базу номер два.

Загрузка...