Глава 2. Странный разговор

Середина октября 2033 г.


Мощный двигатель монстра еле слышно урчал под желтым капотом. «Хаммер» плавно и деловито объезжал серьезную пробку на Ярославском шоссе, и эта пробка стала бы настоящей проблемой, если бы затор не случился двадцать лет назад. Потом выжившие растащили опустевшие автомобили по обочинам и проложили новый маршрут среди покореженных и ржавых автомобильных остовов.

И вот желтый капот вражеской машины плавно, словно нос корабля, поворачивал то вправо, то влево, объезжая кучи металлолома, которые покрывал валом валивший снег. На улице было холодно, в отличие от салона, где вовсю работала печка. Дворники исправно смахивали налипающий на лобовое стекло снег и раз за разом приоткрывали небольшое окно в снежную сказку. Дорога шла по обычному смешанному лесу, который укрывала снегом поздняя осень, и лишь остатки автомобилей напоминали водителю о том, что когда-то давно на мир обрушилась Великая и Ужасная Катастрофа, уничтожившая все живое на Земле! Ну, почти все…

Некоторые индивиды выжили и, будто забыв, из-за чего случилась война, продолжили дело погибших предков, уничтожая друг друга.

Софья Макаренко по прозвищу Сова от злости с силой сжала кожаную обшивку руля. Она еще не простила смерть отца тем мразям, что влезли в их спокойную жизнь и уничтожили семейную идиллию вдали от любых выживших идиотов в лесах под Вологдой. Да, девушка отвлеклась от мести на несколько дней, да, забыла про злость, что сводила челюсти и пальцы на спусковом крючке СВДС, когда в окуляре появлялась рожа одного из нефтяников из Ярославля – но только на время. Пока не вызволит из рабского плена детишек.

И у Совы получилось. Вместе с единственным, не считая отца, порядочным и достойным мужчиной, встреченным девушкой за всю сознательную жизнь, они освободили детей[4]. И теперь Макаренко могла со спокойной душой вернуться к мести.

Она сходила за угнанным «Хаммером», пригнала его в «Приют», заправила, набила припасами, найденными Михаилом Прохоровым – тем достойным человеком – в бункере под монастырем, и пустилась в новый путь. С новыми силами, с новой ясностью и спокойной душой…

Впрочем, не совсем спокойной. Пятьдесят измученных взрослыми и истощенных детей вызвали у нее слезы и неясный зуд в груди, когда собрались попрощаться с Софьей. Трогательно и мило, но как-то неправильно для умирающего мира. Макаренко лишь скривилась, чтобы не показать чувства, а грудную клетку в это время сжимало спазмом, и на глаза наворачивались слезы. Софья, всегда такая сильная, упрямая и не в меру жесткая, не могла спокойно смотреть на жалостливые лица детей. Ее тянуло остаться, но твердый характер, воспитанный отцом и долгими тренировками, отказал шантажирующим Софью эмоциям. Сначала нужно закончить дело, а потом возвращаться к детям и, возможно, подумать о своем…

Вот как сейчас. Где еще подумать о рождении собственного ребенка, как не вдали от любого мужчины, в глухом, заснеженном лесу, который Макаренко пересекала на желтом «Хаммере», отобранном когда-то у бандитов? Наверное, самое романтичное место в мире…

Раньше подобные мысли не посещали голову двадцатипятилетней девушки. Наверное, потому, что в ее жизни существовал один мужчина – отец. А потом появились бандиты-нефтяники, негодяи, обирающие свободные земли и убивающие неугодных. Ни одного достойного мужика во всей округе, чтобы допустить даже мимолетную мысль о замужестве. К подобным мужчинам у Софьи могло возникнуть только отвращение. Зато отвращение – это то, что необходимо именно во время войны. Макаренко с удовольствием лупила и убивала нефтяников, взрывала их припасы и отбирала порабощенных детей. Жаль, что уничтожила не всех. Вот теперь надо вернуться в Ярославль и отомстить за отца. Но только обязательно отомстить! Ничто не должно отвлечь ее от цели! Ничто! Хватит разгуливать вокруг да около! Надо мстить – и в сторону! Потом спокойно жить, вернуться к детям и, возможно, родить своего.

Вновь возникшая мысль о гипотетическом ребенке разозлила Сову. Макаренко сжала пухлые губки и нахмурилась. Единственный достойный мужчина в ближайших областях, с кем можно создать семью, – Михаил Прохоров, но у него пятеро детей! И еще около пятидесяти приемышей! Это же… Это же… Но тут вспомнились печальные и угрюмые маленькие лица сирот, провожающих Макаренко в дорогу у ворот Горицкого монастыря в Переславле. Полсотни одиноких маленьких детишек! И одного Михаила на них явно маловато! Сова сжала губы и зашмыгала носом, часто-часто заморгала, чтобы предательские слезы не брызнули из глаз. Не ко времени все это – слезы, размышления о ребеночке и потенциальном отце! Земля еще горит под ногами убийц отца, а месть… с ней лучше не задерживаться, а то жизнь закрутит в водоворот, и не заметишь, как остынешь и забудешь о справедливости, необходимой, как воздух! Нет! Сначала нефтяники, а потом уже Переславль-Залесский, дети, возможно, Михаил, любовь и собственный ребенок.

Сова пошмыгала носом и повернула к себе зеркало заднего вида, выбрала участок дороги, где не нужно все время петлять меж искалеченных войной машин, и взглянула на себя, стирая с глаз предательскую влагу. Макаренко – дочь своего отца! Она выдержит! Она отомстит! Развесит головы негодяев по всему Ярославскому шоссе, когда будет возвращаться в «Приют забытых душ», чтобы любым мразям в радиусе пары сотен километров от Ярославской области неповадно было лезть к детям!

Макаренко объехала одну из куч металлолома, сваленную посреди дороги, вновь взглянула в зеркало заднего вида и нахмурилась. На заднем сиденье высилась груда мешков с одеждой и провизией, которые они нашли с Михаилом Прохоровым в бункере под Горицким монастырем, когда уничтожили Черномора с Кизляком[5], и что-то в этой куче насторожило девушку. Она прищурилась, напряглась, и вдруг резко вжала педаль тормоза в пол. Автомобиль проехал еще несколько метров по снежной каше, прежде чем остановился. Мешки и баулы по инерции начали перелетать вперед, как и тот, кто прятался среди них…

Как только «Хаммер» остановился, Сова одной рукой схватила перелетевшего через сиденье вместе с мешками человека, а второй стала наносить ему резкие и частые удары. Какое-то время незнакомец дергался и невпопад лягался в ответ, а потом не выдержал и закричал:

– Стой! Сова! Стой! Пожа-а-алуйста-а-а!

Тонкий детский голосок остановил руку девушки, она дернула тело на себя, вырывая его из груды мешков, и… оказалась нос к носу с Русланом Озимовым. Двенадцатилетний черноволосый мальчишка морщился и хмурился от боли и виновато смотрел на Сову черными глазами.

– Ты! – воскликнула девушка возмущенно.

– Ты обещала научить меня стрелять из снайперки! – быстро затараторил пацан. – Ты обещала!

– Ты… – опять начала Софья и от возмущения на секунду проглотила язык. Потом рявкнула: – Да ты с кукушкой-то дружишь? А?!

Руслан вжал голову в драную телогрейку.

– Дружу, – протянул он обиженно.

– А по-моему – нет! – громко возразила Макаренко.

– А по-моему – да! – упрямо перебил Озимов и затараторил: – Как нам еще уговорить тебя остаться? А?!

– И лишь для этого ты спрятался в «Хаммере»? – удивленно переспросила Сова.

– Да! – Руслан с вызовом выставил вперед подбородок. Софья довольно грубо толкнула его обратно на сиденье, где мальчик стал устраиваться, перекладывая мешки назад. – Ты должна остаться! Прохоров один с нами со всеми не справится! Ты…

– Нет! – рявкнула вновь Сова. – Нет! Я должна ехать к нефтяникам и убить их! Ничего ты не понимаешь, мальчишка!

– Нет, понимаю! – обиженно возразил Руслан, повышая голос. – Понимаю! Они убьют тебя! И что станет с нами? А?!

Некоторое время Макаренко молчала, пережевывая и смакуя обидные и злые слова, готовые вот-вот сорваться с губ. Но сдержалась и спокойным тоном сказала:

– А что станет с вами, если я их не убью? А?! – Она пристально уставилась большими карими глазами на мальчика, тот, затаив дыхание, затих. – Ну? Представь! Вы победили в маленькой битве, уничтожили Черномора и Кизляка – и все? Думаете, наступил рай, а все остальные беды пройдут мимо? Да? – Девушка ткнула пальцем в окно. – Я еду мстить нефтяникам за отца! Да! И это не изменить! А еще я еду предотвратить войну, которая грядет, когда эти мрази узнают, что их детишки захватили их школу, их город и уничтожили их союзников – Черномора и Кизляка! Война придет под стены Переславль-Залесского Горицкого монастыря и сровняет с землей «Приют забытых душ». И все это случится, если я не уничтожу нефтяников! Понимаешь?

Затихший Озимов кивнул, но страха в его глазах так и не появилось.

– Не называй его так, – тихо попросил мальчик.

– Его? – не поняла Софья. – Черномора? Кизляка? Нефтяников?

– Приют, – прошептал Руслан. – Никакие мы теперь не забытые души. У нас есть Михаил и ты.

– А как тогда? – переспросила Сова.

– Зови… – Мальчик на секунду задумался, отведя взгляд в окно – на огромные падающие снежинки. – Зови «Приют свободы»!

– Ладно, – пожала плечами Макаренко. – Вот… если я не поеду, то нефтяники явятся к Михаилу с детьми и вновь превратят «Приют свободы» в «Приют забытых душ», если, конечно, не разозлятся так, что и вовсе уничтожат его. Это понятно?

Руслан угрюмо кивнул, посмотрел на девушку исподлобья и твердо сказал:

– Я с тобой еду!

– Нет, – отрезала Сова.

– Но почему? – возмутился Озимов.

– Там будет боль и смерть! И много-много трупов! – Девушка вновь указала в сторону Ярославля.

– Там тоже будут! – перебил Софью Руслан настолько яростно, что она замолчала. – Там тоже смерть и боль! Для меня уж точно! Там убили Катю! И я не могу…

– Можешь!

– Не! Мо! Гу! Слышишь?! – закричал пацан. – Я не могу находиться там. Лучше я тоже вместе с тобой буду мстить! За Катю!

Сова молчала слишком долго, сверля глазами мальчика. Жгучее желание забить в асфальт голову любого ублюдка, так или иначе связанного со смертью близкого человека, было понятно девушке. Как и нежелание сидеть в четырех стенах и трястись от мысли, что скоро приедут враги и отомстят им самим за смерть Черномора и Кизляка. Но! Минусов от присутствия Руслана здесь, рядом с Совой, было намного больше!

Во-первых, он маленький – как и во-вторых, и в-третьих! Да не хочет она таскать за собой мальчишку! Не хочет! Он вечно будет путаться под ногами и мешаться! И вообще… Софья привыкла действовать одна и рисковать только собственной головой. А подставлять чужую, пусть и глупую, у Макаренко не было никакого желания. Решено!

Девушка завела «Хаммер». Он, грозно заурчав, дернулся. Снежинки, словно живые, подскочили вверх с капота. Руслан довольно осклабился, думая, что Сова сдалась и берет его с собой! Но, увы, напрасно! Та вдавила педаль газа и повернула руль, разворачивая «Хаммер» обратно вокруг композиции из двух вертикально стоящих автомобилей, словно кто-то гигантский несколько лет назад составлял из машин пирамидки.

– Нет! Сова! Нет! – тут же взорвался криком Руслан. Он метнулся к Макаренко и повис на руке, мешая рулить. Девушка от досады оттолкнула назойливого ребенка слишком сильно: мальчик отлетел назад, стукнулся головой о металлический каркас «Хаммера» и затих. Сова хмуро поглядела на него. На девушку теперь смотрел обиженный волчонок. Взгляд исподлобья, губы сжаты, а лоб сморщен, будто Руслан не ожидал от нее такого. Макаренко яростно мотнула головой, мол, «нефиг», и тут же затормозила.

В «Хаммере» стало холодно, несмотря на работающую печку. Руслан держался за ушибленный затылок и готов был заплакать от несговорчивости Софьи, но та вдруг, не скрывая удивления, уставилась на дорогу. И долго смотрела, будто сомневаясь в том, что видит.

– Сова? – тихонько протянул мальчик, но девушка не откликалась, продолжая смотреть вперед. Руслан не мог видеть, что творится на дороге, но поза Макаренко пугала. Сильная и волевая женщина просто не могла столь растерянно хлопать глазами. Она бы давно уже что-нибудь предприняла! Поэтому мальчик осторожно приподнялся на сиденье и выглянул из-за мешка с провизией, который заслонял ветровое стекло.

В заснеженном лесу, где сквозь снег темнели деревья и кособокие конструкции из остовов автомобилей, стоял одинокий человек. Руслан не мог понять, что не так было с этим незнакомцем, но вдруг всем телом ощутил холод, выстужающий кабину. В тени под капюшоном пряталось лицо – казалось, что человек буравит его взглядом и вытягивает саму душу из тщедушного тела.

– Чего не едешь? – прошипел Руслан. Конечно, шипеть он не хотел, но паника как будто заставила горло сжаться так, что Озимов смог выдавить из себя только шипящие звуки.

– Нельзя, – унылым шепотом ответила Сова.

– Как это – нельзя?! – возмутился мальчик. – Это… Оно… Он же хочет нас съесть!

Руслан не взялся бы объяснить, почему он так решил. Эта уверенность пришла откуда-то из подсознания, питаемого древними инстинктами и суевериями далеких предков, которых мальчик никогда не знал.

– Ой! Да никто не будет тебя есть! – раздраженно отмахнулась Макаренко, продолжая пристально смотреть на фигуру. – Максимум заберет к себе в Ростов и будет…

– Что? – забеспокоился Руслан. Страшные образы представились ему в ответ на брошенное Совой слово «будет». Ничего хорошего странная черная фигура за окном явно не предвещала. – Ты уверена, что его не раздавишь?

– Уверена! – мрачно кивнула Софья, словно чего-то ожидая от незнакомца. Но оружия она не доставала.

– Слушай! – тут же встрепенулся мальчик. – Я там твою винтовку видел… Давай достану?..

– Не поможет, – мотнула головой Макаренко.

– Ты уверена? Тогда что же?..

– Ждать, – твердо сказала девушка. И Руслан с замиранием сердца притворился, что все хорошо, и уставился на таинственную, пугающую фигуру за окном. А снег летел и летел и словно не замечал незнакомца. Не покрывал ни его балахон, ни плечи, ни голову. Будто тот был нематериальным. Будто вовсе не существовал…

– Ой! – вновь прошипел Руслан, когда черная фигура плавно двинулась в сторону «Хаммера». – Я, кажется, описался!

– Заткнись! – прошипела в ответ Сова, наблюдая, как незнакомец направляется к водительской двери. – Его не убьешь! Лучше замолчи и стань похожим на этот баул со шмотками!

– Ты… вы… знакомы, что ли? – последние слова Руслан произнес почти неслышно, пораженный фактом общения девушки со столь странным существом.

– Да, – кивнула Макаренко совершенно серьезно. – И тебе лучше притвориться мертвым, пока он не пригляделся к тебе.

Озимов едва не лишился сознания от этих слов, в ужасе вытаращил глаза и хотел что-то сказать, но передумал и, закрыв веки, замер, словно мертвый суслик, скрестив на груди руки. Сова же опустила ветровое стекло, дрожа и замирая от страха. Она очень хорошо помнила тот день в Ростове Великом, когда этот же тип забрал у нее труп Вани прямо из автомобиля[6]. Девушка не могла поверить, что случившееся в Ростове – правда. Думала, что галлюцинации, но… вот опять! Опять этот старик – Лука – преградил дорогу и чего-то ждет от Софьи. И ситуация до ужаса похожа. Девушка вновь хочет ехать через Ростов, вот только в кабине у нее не труп, а очень даже живой человек. И при этом – совсем мальчишка! Неужели все повторится и машину окружат жуткие тени, неупокоенные души?

Снежинки ворвались с ветром в окно и хлестнули по лицу. Прищурившись, Сова пыталась разглядеть лицо старика под сильно нависшим капюшоном. Но, как и в прошлый раз, не смогла: только бледный орлиный нос и спутанную седую бороду. Человек положил ладони на опустившееся стекло и улыбнулся. Местами потрескавшиеся, посиневшие губы раздвинулись, обнажив гнилые зубы. От нестерпимого запаха тухлятины девушке пришлось задержать дыхание.

– О! Здрава будь, красавица! – довольно заговорил старик, по-другому у Макаренко язык не поворачивался назвать этого жалкого мужика в лохмотьях. – Ты гляди! Наши встречи становятся все чаще! Придет время, и ты вовсе перехочешь уходить!

– Ну, это вряд ли! – замотала головой Сова и ткнула под капюшон кукиш.

– Э-э-э… – протянул старик. – Обижаешь! Ты просто пока не видишь смысла в этом простом и безмятежном блуждании по полям и лесам земли Ярославской…

– Я вот только в твоем существовании не вижу смысла, Лука! – заявила девушка. – Давай уже мирно разойдемся?

– Как прошлый раз? – капюшон кивнул на скорчившегося в неудобной позе Руслана.

– Нет уж! – гневно воскликнула Макаренко, ярко представив прошлый раз – как мертвый Иван вдруг очнулся и сам согласился уйти со стариком. – Этот живой, Лука! Тебе он достаться никак не может!

– Почем знаешь? – Капюшон резко и обеспокоенно повернулся к Сове. – Может, сейчас получится забрать?

– Потому что он – невинный! – уверенно сказала девушка. – Ты же таких не берешь! Разве нет? Да и прошлый раз ты уже взял одного…

– Времена меняются, доченька, – пожал плечами Лука. – Скоро буду и живыми брать, и невинными. Прошлый раз взял за проезд туда, а теперь… за проезд обратно! Ты же через Ростов едешь?

– Да, Лука, – кивнула Софья. – Только одна. Этот малец дома остается. Если ты отойдешь, то я его туда и отвезу.

– А как же поедешь? – озабоченно спросила борода.

– Хрен знает, Лука! – ответила Макаренко, раздражаясь. Очередная задержка вновь отодвигала месть. Сначала Руслан со своим желанием непременно ехать с ней, теперь ни живой, ни мертвый старик с эдаким жутко дебильным подобием подката. – Наверное, очень быстро.

– Да не… ты не поняла! – протянул тот.

– Да не! – перебила Софья. – Как раз все поняла! Лука, и не пытайся! Не заманишь! Мальчишку я тебе не отдам!

– Да не нужен мне твой мальчишка! – замахал вдруг руками старик. Да так, что черный рваный балахон весь затрясся, с него начал осыпаться… пепел? – Я не затем здесь, чтобы Руслана Озимова, – при упоминании его имени мальчишка вздрогнул, – с собой тащить! Не затем.

– А зачем? – Сова наклонилась вплотную к капюшону.

– Не вози мальца домой! Не вози!

– Это с какого еще перепуга? – фыркнула девушка. – С какой стати мне тебя слушаться?

– Я пропущу вас обоих через Ростов, только возьми его с собой!

– То есть, – Макаренко удивленно развела руками, – ты тут весь такой потусторонний нарисовался, чтобы не дать мне отвезти Руслана домой? Откуда такая забота?

– Да не о нем забота, – капюшон покачался из стороны в сторону, – а о тебе.

– Обо мне? – удивилась Сова, не зная, что еще ответить на такое откровение.

– Да! То есть нет! Э-э-э… – Лука явно занервничал. – Ну, не могу тебе сказать! Не проси! Только возьми его с собой, и заблудшие тени в Ростове обойдут вас стороной. Идет?

– Странная, если честно, сделка, – пожала плечами Макаренко. – А ты не завлекаешь ли? Там точно ловушки не будет?

– Считай это моим подарком тебе, – уныло промямлил старик. – Подарком в кубе, если что. Ведь я за это точно поплачусь, но зато с тобой, дочка, ничего не случится.

– Эх, темнишь ты чего-то, Лука! Темнишь! Но… помня твои честные голубые глаза…

– Этого ты помнить не можешь…

– Да ладно! – отмахнулась Софья, словно старик давно уже был как минимум другом. – Идет! Давай! Где подписывать?

– Да не надо ничего подписывать! – замахал Лука руками. – Просто поворачивай и, что бы ни происходило в Ростове, не обращай внимания. А, да! И из машины не выходи! Не выходите оба!

– Это что? Для тебя проблема?

– Для меня? – тот замотал головой и захихикал. – Нет! А вот для города… Короче! Не забивай мне голову! Езжай, пока обстановка благоприятная! Давай! Давай!

– Ладно! Ладно! – воскликнула Сова, закрывая окно. Она завела автомобиль и развернула «Хаммер». Руслан из груды баулов вытаращил глаза, а девушка ему бросила:

– Ходят тут кто ни попадя! Спасу нет! Командуют! Туда не ходи, сюда не ходи! Задрали, честно! Никакой свободы передвижения!

В ответ на долгий вопросительный взгляд Руслана Сова пожала плечами.

– Не смотри на меня так. Сама не знаю, что происходит, и объяснить не могу! Зато ты теперь едешь со мной, шкет! Радуйся! И… э… устраивайся поудобней. Только учти! Отработать придется по-взрослому. Недаром этот чудик тебя со мной направил. Что-то назревает, и ты сыграешь свою роль.

Макаренко быстро глянула в зеркало заднего вида. Никого: то ли Лука растворился в воздухе, то ли настолько сильно шел снег, что успел скрыть старика от Совы.

Загрузка...