Смертельная битва

Глава 12

История эта была самой нелепой и невероятной из всех, какие доводилось слышать Кэно. Видимо, именно потому, что вся эта галиматья не имела никакого смысла, к исходу долгого дня пешего пути — уже четвертого по счету — они заблудились в таком глухом и затерянном месте, где даже ничто казалось чем-то.

Наемник, грабитель и вымогатель, состоявший членом банды Черного Дракона, которая внушала обывателям дикий ужас, этот родившийся в Японии американец лишь качал головой, когда вместе с небольшой группой таких же, как он, отъявленных негодяев пробирался по девственным лесам, заросшим непроходимым кустарником, этого промозглого горного района Китая. Он был совершенно уверен в том, что ни одно двуногое существо не бродило по этим лесам со времен Конфуция… особенно тот козел, что нанял Кэно и всучил ему эту карту.

Карту, нарисованную рукой ребенка. Как в мультике про Винни-Пуха. А ему, наверное, собака подсказала, как ее рисовать… а собаке эту мысль птица на хвосте подкинула.

Да, положение было — глупее некуда. Впрочем, Кэно было не привыкать, какой только дури он не наслышался за свои тридцать пять лет, тридцать из которых отдал преступному миру… Пока его команда недовольно ворчала за спиной, сам он тешил себя воспоминаниями о пережитом. Например, о том как его послали выбивать должок из одного популярного актера с телевидения, которому им случилось помочь в трудные для него времена.

— Налоговое управление забрало мои деньги, у меня только те фальшивки, которыми мы расплачиваемся на сцене, — бормотал актер, когда Кэно тряс его за грудки. — Дай мне время до завтра. Я все тебе принесу!

Кэно дал актеру три секунды, чтобы тот долетел до самого тяжкого мгновения своей жизни, — сбросил его с вершины каньона Колдуотер на крышу хибары, стоявшей в двухстах футах внизу.

Кто же не помнит эту историю? Хлыщ, корчивший из себя героя, так приземлился на эту халупу, сбитую из чего попало, что вся эта шаткая конструкция полетела с обрыва вместе с актером, окутав его труп облаком щепок, мусора и пыли. А на следующий день все газеты пестрели заголовками типа: «Актер снес дом» или «Звезда погибла; парик остался».

Как-то еще Кэно занимался одной женщиной, которая лезла в полигику, хотя там ей явно нечего было делать. Она взяла в долг кучу денег на избирательную кампанию, а потом ее избрали на важный пост. Когда Кэно пришел получить должок, ее секретарша сказала, что мадам потратила бабки на жрецов вуду, молившихся о благе уезда. Кэно сохранил ей жизнь только потому, что она была женщиной, но прихватил с собой картину Джеймса Макнила, висевшую в ее кабинете. Его боссам эха картина, на которой был изображен чей-то пес Цербер, приглянулась, и все остались довольны — кроме поклонницы вуду, лишившейся в результате высокого кресла: ее обвинили в воровстве и выгнали с работы. Самое смешное заключалось в том, что после ее ухода округ и в самом деле стал процветать.

Но эта история… эта побила все рекорды абсурда. Полторы тысячи лет назад младенец, который и двух слов связать не мог, сунул палец в полную чернильницу своего отца, которая стояла на чертеже какой-то дамбы или плотины, в общем, черт его знает чего. Так вот, папаша отошел не то до ветру, не то помыться, а когда вернулся, то на выделанном куске козлиной кожи, где он чертил схему той дурацкой дамбы, уже была нарисована эта самая карта… А дальше уже начиналась совершенно немыслимая ерундовина. Отец дитяти был убежден, что малыш нарисовал эту карту под внушением одного бедолаги, давно покойника, и вся семейка рванула в эти чертовы горы искать то, что малыш им накалякал. Что с ними дальше стало, неизвестно. Как и то, откуда эта карта попала к тому малому, который нанял Кэно. Но этот старый прохиндей Шен Цун отстегнул ему два миллиона зеленых наличными, и Кэно позволил себе при этом пробормотать только что-то вроде:

— Здесь, должно быть, не обошлось без какой-нибудь чертовщины.

Бандит насупил брови и сердито обернулся, когда кто-то из его спутников, четверых мужчин и одной женщины, шедших за ним следом, стал сетовать на то, что вляпался в козлиное дерьмо.

— Эй! — прикрикнул Кэно на нытика, скорчив грозную рожу. — Кончай! Не люблю, когда мешают мне сосредоточиться.

— Что-то нам от твоих раздумий легче не становится! — огрызнулся в ответ длинноволосый молоденький коротышка.

Мускулы Кэно мгновенно напряглись под белой ветровкой.

— На что это ты намекаешь?

— Я хочу сказать, шеф, — проговорил Мориарти, — что все мы в этой глухомани по уши в дерьме увязли.

Он еще не закончил фразу, как Кэно мгновенно развернулся, чтобы от души засветить говорливому малому по челюсти. Но удар не достиг цели — Мориарти отпрянул и отчаянно замахал руками, чтобы сохранить неустойчивое равновесие на отлогом склоне, по которому они поднимались в гору — за ним был крутой обрыв. Кэно встал и уставился на него в упор, глядя, как тот руками хватается за воздух. Левый карий глаз главаря был нормальным, хоть в нем и светился гнев, правый же — искусственный, крепившийся с помощью металлической пластины и способный видеть даже в инфракрасном свете, — горел неудержимой яростью.

В конце концов, один из приятелей Мориарти — Майкл Шнайдер протянул свою волосатую лапу, сгреб и приподнял Кэно за ворот заляпанного пятнами пота и жира свитера и после снова поставил его на место плечо, хорошо зная, что тот левша, и не желая повредить его сильную руку. Это глухое место было настолько далеко от цивилизации, что, как прикинул Кэно, заменить ему здесь Мориарти мог разве что йети[1]

В отличие от предыдущего удара, этот свалил Мориарти на спину, и он так на ней и откатился на несколько ярдов вниз по склону.

— Ну, ты и скотина! — прорычал он, пытаясь дотянуться до спускового крючка МК-4, который оказался под ним.

— И не думай! — крикнул Кэно, спрыгнув вниз по склону и согнув ногу в колене так, что носок его ботинка глядел прямо в челюсть наемника. — А то я тебе сейчас голову оторву.

В этот момент Кэно почувствовал укол в шею.

— Оторвешь башку ему, — раздался женский голос, — твою тебе мы отрежем.

Кэно вылупил глаза на Джильду Сталь. Блондинка с точеной фигуркой, бывшая танцовщица из Штатов прижала свой девятидюймовый тесак к его глотке. От мужика, который ему ее сосватал, Кэно знал, что она была вполне способна выполнить свое недвусмысленное обещание: тот малый рассказывал, что видел как-то, как она одним ударом этого самого ножа напрочь снесла кому-то голову, а потом отшвырнула ее — всю в крови — ярдов на семьдесят.

— Отвали, Джилли, по-хорошему, — сказал Кэно, не повышая голоса. — Тебя это не касается.

— Ты прав, — твердо сказала она, но глаза ее при этом жестко блеснули. — Но поиски амулета, доставка тебя на остров и деньги за работу, которые я должна получить, — это мое дело, и меня оно касается не меньше, чем тебя с твоими дружками.

— Я защищаю свою честь. Джильда фыркнула.

— Твоя честь покоится в той же папке, где и твоя смазливая рожа, и неплохие мозги, и написано на этой папке: «Особо опасный преступник».

— Не болтай лишнего, курица. Теперь и ты на мою честь посягаешь…

— Надо же, — проворковала она. — Да как же это я осмелилась? Может, ты меня на дуэль вызвать собираешься? Или кишка тонка? — Она повернула лезвие ножа так, что оно всей длиной легло на его затылок, потом стала медленно к нему придвигаться, пока ее полные губы вплотную не приблизились к его уху. Он почувствовал на щеке ее дыхание, когда она произнесла: — Ну, признайся, что ты просто большой плохой мальчик… Просто ты любишь драться.

— Да, — прошипел он. — Драться я люблю. — Брови его сурово сдвинулись к переносице, искусственный глаз сощурился. Лучи естественного и инфракрасного света, смешиваясь в мозгу, заставляли его чувствовать себя чем-то вроде человека-тигра, и челюсти бандита плотоядно лязгнули. — Очень люблю.

— Тогда послушайся моего совета, дружок, — прошептала Джильда, приблизив губы к самому его уху и чуть ли не нежно водя ножом по его шее. — Решай эти вопросы в свободное от работы время. И запомни, Кэно, женщины не любят невежливых парней… и никудышных профессионалов.

Кэно с трудом сглотнул до противного вязкую слюну, когда она, казалось, ласково провела ножом по его кадыку, и взглянул на лежавшего на земле Мориарти. Металлическая набойка его ботинка все еще упиралась в мягкую плоть под челюстью подручного.

— Ладно, — сказал он, нехотя опуская ногу. — Вставай.

Кэно пошел прочь. Джильда протянула руку лежавшему на земле человеку, помогла ему под няться, и они присоединились к остальным.

— Джилли! — окликнул ее Кэно.

Женщина остановилась и вполоборота повернула голову. Ее защитного цвета брюки, плотно облегавшие стройные ноги, в лучах заходящего солнца резко контрастировали с поношенной летной кожанкой.

— Не думай только, что я тебе не дал взбучку лишь потому, что ты женщина, — проговорил Кэно. — Ты мне ножом грозила, и я тебе этого не забуду.

— Хорошо, — ответила Джильда и пошла дальше. — Это значит, что снова мне так делать не придется.

«За словом она в карман не полезет — умная как черт!» — подумал Кэно, дав себе зарок хорошенько ее проучить, но не здесь и не сейчас. Мориарти со Шнайдером уже были настроены против него, и бандиту не хотелось лишний раз искушать судьбу. Сенни с By, несмотря на свои неповоротливые мозги, тоже могли пораскинуть ими, снюхаться с остальными и оттяпать львиную долю того барыша, на которую он сам точил зубы.

Достав из-за пояса карту, Кэно пошел дальше вверх, по склону, поражаясь в душе, как он мог допустить такую ситуацию. Держать в узде членов банды Черного Дракона было непросто и в нормальной обстановке, а здесь справиться с этими тупыми недоносками и головорезами было почти невозможно. Самые покладистые из азиатских членов банды отказались идти с Кэно, потому что не верили в невероятную историю о таинственном амулете и полагали, что он никогда его не найдет, а если даже и найдет, то просто не доживет до того момента, когда Шен Цун соберется окончательно с ним рассчитаться. Правда, никому из них и в голову не могло прийти, что сумма гонорара за эту работенку составляла пять миллионов долларов. Если бы они узнали об этой немаловажной детали, то, возможно, некоторые взглянули бы на дело иначе.

Но Кэно поверил посланцу Цуна — гигантскому амбалу ростом более восьми футов, подвалившему к нему в Гонконге. Даже у Кэно не хватило духу сказать этому чудовищу в наглухо застегнутом плаще и чем-то походившему на игуану, что он порет несусветную чушь о спрятанных где-то солнце и луне, о кормчем, который будет ждать в деревне на берегу Восточно-Китайского моря, об острове в тумане и о каком-то таинственном хозяине, которого никак нельзя огорчить.

Свою роль в этом деле сыграла еще одна существенная деталь: Кэно сидел в Гонконге лишь потому, что у него просто не было денег поехать куда-нибудь еще. Из Японии и Соединенных Штатов его выгнали, а суды еще тридцати пяти стран разыскивали бандита за совершенные им преступления. Поэтому в тот момент он продался бы даже марсианам, собравшимся завоевывать Венеру, если бы они заплатили ему наличными.

И, тем не менее, ему хотелось бы пойти на это дело со своими старыми, испытанными, закадычными корешами — забулдыгой Фей Хуном из Кореи и Коннором — искусным фехтовальщиком из Шотландии. Они были настоящими профессионалами, мастерами своего дела. Шнайдер же с Мориарти — всего лишь шестерки, блатные новички, приятели одного туза в иерархии Черного Дракона. Ни в одном серьезном деле пока проверены не были, это их первая стоящая работенка. Кэно уже стал склоняться к мысли, что даже на конкурсе неудачников они заняли бы только второе место.

У двоих других членов группы опыта было побольше, но совсем иного плана. Кэно, пожалуй, предпочел бы, чтобы у Джима By его было поменьше. Раньше он служил в Пекине, в охране Мао Цзэдуна, а после его смерти менял работы как перчатки. Сейчас бы ему самое время на печи греться, но старик прямо рвался в бой, хотя реакция у него была теперь совсем не та, что раньше. Если бы не eгo умение метать звездочки и не способность скручивать газету так плотно, что ею можно было заколоть человека, и если бы кто-нибудь помоложе вызвался пойти с Кэно на это дело, то By бы и близко здесь не было.

Сенменджони был вылеплен совсем из другого теста, у этого малого не было ни опыта, ни физических данных. Раньше он был банкиром, штаны в конторе просиживал. Сенни сделал большую ошибку, заболев золотой лихорадкой в восьмидесятые, когда многих в деловом мире сгубила неуемная жадность. Он крепко прогорел на биржевых спекуляциях, и от тюрьмы его спасло лишь то, что неудачливый банкир согласился пойти бухгалтером в Черный Дракон. Кэно решил взять его с собой за то, что он хорошо знал местные диалекты, имел острое, как акульи зубы, зрение и был способен нести больше поклажи, чем любой другой член группы. Если бы не эти его качества, он был бы совершенно бесполезен.

И наконец, Джилли.

Кэно нашел ее через двойного агента — гонконгского полицейского, которого подкармливало китайское отделение Черного Дракона. Этот стукач сказал ему, что девица с норовом, и оказался прав — у Кэно с самого начала были серьезные сомнения в отношении того, стоило ли ее брать с собой. Он уже как-то работал с женщиной, и думал, что одного раза ему хватит по гроб жизни. После того как он с Либби Холл Освободительницей похитил боливийского журналиста, слишком глубоко копнувшего под мафиозных воротил, отмывавших в Ла-Пасе грязные деньги, Кэно решил оставить ей сорок процентов вознаграждения, а себе взять шестьдесят. Картина была примерно такой же, как и теперь, только тогда он был гораздо более щедр, потому что смазливая блондиночка очень ему приглянулась. Этого ей выше крыши хватит, прикинул тогда Кэно: она была всего-навсего двадцатидвухлетней шмокодявкой, за плечами которой не было еще ни одного серьезного дела, а он — известным ветераном.

Но при первой же попытке прижать ее к ногтю из-за этих десяти процентов разницы она ему чуть не выцарапала оставшийся глаз. Тогда-то он и дал себе зарок никогда больше с бабами не связываться, потому что с ними невозможно по-человечески договориться: чуть что не так — тут же тебе норовят вцепиться в последний глаз своими наманикюренными коготками. Вместе с тем он не мог не признать, что Либби оказалась одним из самых надежных его партнеров. У Кэно было такое чувство, что и Джилли из той же породы.

Во всяком случае, Кэно доверял ей гораздо больше, чем стукачу-полицейскому, который его с ней познакомил. Деревушка Чжужун… Гора Ифукубе. Эти названия вышли из употребления уже десять веков назад. Никаких толковых ориентиров, кроме невнятного бормотания восьмифутового верзилы об изображениях на карте, у него не было. Почему этот поганый младенец не мог накалякать своим пальцем что-нибудь более внятное?

Врожденные инстинкты Кэно подзуживали его хапнуть пару миллионов зеленых задатка и купить себе где-нибудь небольшой островок. Но вон тот амбал хоть обычно и помалкивает, но при таком раскладе, Кэно нутром это чуял, в один далеко не самый прекрасный день его жизни заостренные, как у ящерицы, уши этого монстра высунутся из прибрежных вод, омывающих этот островок, и острые белые зубы обглодают его, как прожаренную свиную отбивную на косточке. Лучше уж продолжать делать то, на что подрядился, сорвать еще три миллиона, заплатить каждому спутнику из Черного Дракона по двести штук, а на оставшиеся четыре лимона прикупить островок побольше.

Он даже представить себе не мог, что бы сделала Джилли, если бы узнала, сколько он за эту работенку на самом деле хапнуть хочет. Хотя дело в сущности было не в этом. Ни о чем она не пронюхает… но даже если что, он всегда сможет смотать в Мюнхен к этому доктору Ротвангу, и тот сделает ему новое ухо, или руку, или что там еще ему может понадобиться. Клевый островок и за три лимона всегда можно подобрать…

— Босс!..

Запыхавшийся Сенни подбежал к Кэно и легонько хлопнул его по плечу. Руки Кэно тут же легли на перламутровые рукоятки двух висевших на поясе кинжалов, и в мгновение ока бандит, обернувшись, скрестил их под подбородком приземистого, круглолицего бывшего банкира.

— Ты что, белены объелся? — в страхе пробормотал Сенменджони. — Убери ножички. Я тебе сказать хотел, что кое-что заметил. — Дрожащим пальцем он указал на вершину склона, по которому они поднимались в гору. — Вон там!

Кэно засунул кинжалы в ножны и посмотрел в ту сторону, куда показывал Сенни. Прищурившись от бивших в глаза лучей заходящего солнца, он увидел что-то и улыбнулся… если перекошенный оскал нижней части его лица можно было назвать улыбкой.

— Пошли, — заторопился бандит. — Чует мое сердце, нас ждет хорошая новость.

Глава 13

— Горо, — сказал Шен Цун, плавно скользя по полу столовой дворца, — кормчий привез какие-нибудь новости от твоего человека… этого Кэно?

— Нет, — ответил гигант. Его голос прозвучал как сильнейший аккорд, взятый на самой нижней октаве рояля. — Осмелюсь заметить, господин Шен, он не мой человек. Он просто человек… всего лишь человек.

— Как раз это меня и беспокоит, — ответил Шен Цун, и фигура, закутанная в плащ с капюшоном, пододвинула ему отделанное золотом и слоновой костью кресло. Хозяин и организатор турнира Смертельная Битва сел, голова его медленно покачивалась из стороны в сторону. — Прошло уже пять дней.

— Я и не рассчитывал на то, что за такой короткий срок он найдет деревню предков Кун Лао, — сказал Горо, — если она еще вообще существует. Он обещал мне прислать гонца, когда узнает об этом что-нибудь определенное.

— Шерпа сказал, что деревня существует, — заметил Шен Цун, — хотя название ее теперь иное.

— Шерпа мог что угодно сказать, — буркнул Горо, — чтобы шкуру свою спасти.

— Я ему верю, — возразил Шен Цун. — Этот человек слишком глуп, чтобы умело врать. — Колдун положил руки на подлокотники кресла, рукава его богато расшитого зелеными и золотыми узорами халата спускались чуть ли не до самого пола. — Не меньше пяти дней, чтобы найти деревню, — вздохнул Шен Цун, — а потом еще несколько дней, а может и недель, чтобы отыскать эту проклятую гору. Горо, как ты думаешь, почему спустя полторы тысячи лет неустанных поисков и ожиданий эти последние дни тянутся так нескончаемо долго?

— Потому что теперь мы как никогда раньше близки к успеху, — ответил гигант голосом, звук которого был подобен звуку контрабаса. Он уселся в железное кресло, стоявшее по другую сторону большого стола. — Так всегда бывает. В битвах Внешнего Мира я никогда не сетовал на врага, за которым должен был гоняться по нескольку дней, но если ему удавалось ускользнуть от меня на несколько минут, я был вне себя от ярости. В любви я всегда тосковал по моим подружкам в ожидании встречи, а не при расставании.

— Возможно, ты прав, — задумчиво проговорил Шен Цун. — Скажи мне теперь, почему ты решил, что Кэно лучше других может справиться с этой работой? Почему ты не сговорился с тем, кому я хотел ее поручить?

Горо протянул руку к меньшей из двух стоявших перед ним корзин, вынул из нее небольшую, отчаянно дергавшуюся рогатую жабу, сунул ее голову себе в рот и откусил.

— Потому что с тем человеком, которого ты предложил, с Саб-Зиро из клана ниндзя Лин Кей, я не смог связаться.

— Это я уже слышал, — раздраженно бросил Шен Цун. В его пронзительном голосе явно звучало нетерпение. — Почему ты не смог с ним связаться?

Горо толстым пальцем протолкнул остатки жабьего тела себе в пасть, потом потряс корзину, чтобы лучше разглядеть, что там еще вкусненького осталось, снова запустил в нее трехпалую лапу, покопался ею в колыхавшемся клубке сплетенных змей и вытащил из-под них тритона.

— Потому что он прикончил бывшего наемного убийцу по кличке Скорпион и ушел в бега. Никто вообще, даже в клане Лин Кей, понятия не имеет, в каком районе Китая он скрывается.

Шен Цун продолжал покачивать головой.

— Ты выяснил всю подноготную этого Кэно? Уверен, что он нас не подведет?

Горо проглотил теперь уже змею и утвердительно кивнул.

— Когда я пытался разыскать Саб-Зиро, мне удалось узнать, что на Кэно охотятся агенты спецслужб США и тайного Общества Белого Лотоса. Ему нужны были деньги, но — что было для меня еще важнее — он хотел снова ввязаться в драку. Этот тип напомнил мне Кинтаро — предводителя одной из моих армий во Внешнем Мире. Он любит драться за деньги, но если никто ему не платит, все равно дерется. — Раздвоенным языком Горо плотоядно облизнул грязные губы. — Эти импортные змеи очень даже ничего.

— А что это за банда, в которой он состоит, — спросил Шен Цун, — этот Черный Дракон?

Горо отправил в пасть вторую змею, длинную, зеленую, извивающуюся кольцами тварь. Потом двумя верхними руками отодвинул в сторону корзину с закусками, а двумя нижними придвинул поближе ту, что побольше, — там было главное блюдо его трапезы — и откинул крышку. Пока монстр изучал ее содержимое, красные глаза его радостно светились в предвкушении удовольствия. Он выбрал себе мексиканского бородавочника и запустил правую верхнюю лапу в корзину.

— Эта банда возникла в Токио после так называемой второй мировой войны, — сказал Горо. — Когда бандиты подобрали сироту Кэно, он воровал все, что попадалось под руку, и у американцев, и у японцев. Этому пятилетнему мальчонке посчастливилось обокрасть одного из членов банды, который был просто в восторге от того, с каким мастерством ребенок его обворовал.

— А они еще говорят, что этот мир жесток, — пробормотал Шен Цун. Он перевел взгляд за колонны, на холмы, которые тянулись к берегу.

Открывавшаяся панорама была такой же, как и полторы тысячи лет тому назад, когда они с Горо пришли сюда, чтобы отпраздновать победу, одержанную над Кун Лао. Они и сейчас выглядели точно так же, как в тот далекий, памятный день. Теперь турнир Смертельная Битва проводился не ежегодно, а лишь один раз на протяжении жизни одного поколения людей. Такой ритм больше соответствовал счету времени, принятому во Внешнем Мире. Нескончаемая и непрерывная цепь одержанных Горо побед позволяла им не стареть с того самого дня, когда сердце и душа Кун Лао были вырваны из его тела и отправлены сквозь проход во Внешний Мир Шао Кану.

«Если б я только мог вернуть себе утраченные частицы собственней души», — часто думал Шен Цун, и тут же гнал от себя эту мысль. То, что он утратил, было потеряно безвозвратно-Единственным средством, которое могло бы помочь ему хотя бы отчасти компенсировать потерю, был талисман Кун Лао, но его надо было еще найти.

— Мы сделаем этот мир более совершенным, Горо, — сказал Шен Цун. — Тех душ, которые ты собрал за все эти годы, одерживая победы в Смертельной Битве, уже почти достаточно для расширения прохода во Внешний Мир настолько, чтобы смог сюда прибыть Шао Кан. — Он взглянул на то, как гигантский подданный Князя Тьмы ловко запихивает в рот очередную рептилию. Ядовитой твари удалось, однако, извернуться и ужалить Горо до того, как он разорвал ее пополам, но существа из Внешнего Мира к яду невосприимчивы. — А когда повелитель Внешнего Мира придет сюда и приведет с собой орды фурий и демонов, мы заново перекроим эту обитель скорби. В новом Земном Мире, построенном на руинах этого, мыс тобой по праву должны будем занять достойное место — ты со своими могучими армиями… и я с волшебным талисманом. — Глаза Шен Цуна сузились и стали похожи на малюсенькие щелочки. — Если, конечно, этот твой недоносок сможет его найти.

— Он его найдет, — прочавкал Горо, заталкивая себе в пасть еще одну большую ядовитую змею. — Он знает, что, если не сделает этого, скрыться от меня ему будет негде. Я не из этих людишек, которые без толку за ним гоняются, от меня ему не уйти.

Шен Цун поднял металлическую крышку своего блюда, взял палочки из слоновой кости и стал тыкать ими в кусочки мяса тушеного козленка, плававшие в соусе. Выбрав самый маленький из них, он отправил его себе в рот и стал медленно пережевывать, вновь вспомнив о Шерпе, который нашел в горах карту и продал ее одному из участников последнего турнира Смертельная Битва — американцу, решившему, что в Соединенных Штатах он сможет получить за нее более выгодную цену, и отказавшемуся продать ее хозяину состязания. Останки американца и поныне гниют в трех разных местах на берегу, там, куда их забросил Горо, разорвав этого недоумка на части, неподалеку от торса Шерпы с оторванными руками и ногами — и все из-за того, что этот болван никак не мог вспомнить, где именно он эту карту нашел.

«Старый баран, — подумал Шен Цун. — Слишком много дури курил, вместо того чтобы быть повнимательнее». С этим дурным образом жизни будет покончено, когда железной рукой начнет править Шао Кан, опираясь на Шен Цуна и Горо и прислушиваясь к их советам. Лентяев и разгильдяев в этом мире не останется… Всех людей они заставят строить, учиться, прислуживать. А если кто взбрыкнет, с него живьем сдерут кожу и тут же поджарят на вертеле.

Есть Шен Цуну не хотелось, и ему приходилось себя заставлять, пока он размышлял о будущем и ждал джонку, которая должна была доставить ему Кэно с вожделенным талисманом…

Глава 14

Заметив чужаков, пастушок бросил стадо и опрометью побежал в деревню. Ноги его работали в сумасшедшем темпе, руки молотили воздух, голос срывался от волнения.

— Учитель Лао, — задыхаясь кричал Чин Чин, — учитель Лао, идите скорее сюда!

Крестьяне сидели по домам и спокойно ужинали. Крик мальчика услышали все — он и так частенько опаздывал приводить хозяевам овец к сроку, сегодня, значит, тоже запоздает. Но если бы он не пас свое стадо на утесе, то не заметил бы на тропе шестерых незнакомцев — пятерых мужчин и одну женщину, — свирепый вид которых его не на шутку испугал. Не предупредить об их приближении односельчан он просто не мог.

— Учитель Лао! Выйдите, пожалуйста!

Бежать мальчик уже не мог; спотыкаясь, наступая на полы своего балахона из свиной кожи, он брел мимо хижин, некоторые из которых были деревянными, крытыми соломой, а другие — таких было меньше — сложены из кирпича, к храму, стоявшему на деревенской площади.

Как только пастух подошел к большой бронзовой двери, закрывавшей вход в древнее здание, из нее вышел человек могучего телосложения с длинными черными волосами, заплетенными в толстую косу, спускавшуюся по спине. Одет он был в тонкую белую тунику. Выражение его лица было слегка озабоченным, но беспокойным его назвать было никак нельзя. Его светло-карие глаза смотрели на мальчика так, как будто человек этот не ведал чувства паники или страха, в любой жизненной ситуации сохраняя спокойствие и хладнокровие.

— Ну, что там стряслось, Чин? — мягким, но твердым голосом спросил мужчина выбившегося из сил мальчугана.

Вытаращив глаза и заикаясь от усталости и волнения, тот проговорил:

— Почтенный Кун Лао, к нам идут чужие! Они поднимаются сюда по склону нашей горы. Мне показалось, что это злые люди!

— Это не наша гора, сынок, — сказал священник. — Она служит всем, у кого есть в ней нужда. А первое впечатление часто бывает обманчивым, — добавил он, потрепав мальчика по плечу. — Ну что ж, пойдем, поприветствуем незваных гостей, а заодно поглядим, не разбрелись ли там твои овечки.

Затворив за собой дверь храма Ордена Света и посоветовав высыпавшим на улицу крестьянам разойтись по домам, высокий священник, босой, в свете догорающей зари последовал за пастухом по пыльной дороге небольшой деревеньки.

От края склона, по которому проходила горная тропа, до околицы деревни было около четверти мили. Все это пространство заросло кустарником, в котором громоздились огромные валуны. Кун Лао с мальчиком встретили незнакомцев, пройдя примерно половину этого пути. Когда Кэно со своими людьми с ними поравнялся, верховный жрец Ордена Света с низким поклоном сказал незнакомцам:

— Добро пожаловать. Меня зовут Кун Лао.

Кэно пристально оглядел священника с головы до ног.

— Неужели тебе не холодно? — спросил он, похлопывая себя руками. — Я вот до костей промерз, хоть под курткой у меня прилично поддето.

— В очаге храма горит огонь, — сказал Кун Лао, гостеприимно протягивая руку, — в котле варится похлебка. Всех приглашаю разделить с нами трапезу.

— Надо же, — буркнул Мориарти, — котел. А я думал, они только у ведьм и колдунов бывают.

— Заткнись, — цыкнул на него Кэно. — Кто только тебя воспитывал?

— Тот же придурок, что учил тебя ориентироваться на местности, — огрызнулся Мориарти.

— Ты опять за свое, гад? — Кэно бросил на него свирепый взгляд, но между ними встала Джильда, ласково поглаживая рукоять ножа, и взгляд главаря поневоле смягчился.

— Святой отец, — сказала Джильда, — мы принимаем твое предложение и благодарим тебя за гостеприимство. Если ты нам покажешь дорогу…

— С удовольствием, — ответил Кун Лао. — Гости к нам нечасто заглядывают, и мне не терпится услышать о том, что происходит в мире.

— Нечасто — это, наверное, мягко сказано, — бросил Кэно и подал рукой знак своим людям следовать за священником, который повернулся и направился к селению. Он ухмыльнулся, заметив, как Чин Чин, напуганный его искусственным красным глазом, пошел рядом с Кун Лао.

Когда они проходили пустошь перед деревней, Сенменджони тоже подошел к Кун Лао.

— Господин, — заискивающе проговорил сорокалетний рыжеватый мужчина с большими залысинами, — вы ведь с нами по-английски говорили.

— Да, — ответил Кун Лао. — Кроме религии я еще учу людей нашего селения языкам. Это позволяет им глубже понимать культуру других народов. Вы же все говорите по-английски, или я не прав?

— Да, все, — ответил Сенни. — Но слышать этот язык здесь, в такой глуши, от местного жителя очень странно. Здесь ведь должны говорить на диалекте мандарин или на кантонском…

— Я на них тоже, конечно, говорю, — сказал Кун Лао. — Языки вообще моя слабость.

— И моя тоже! — обрадовался бывший бухгалтер.

— Чего не могу сказать о себе, — объявил Кэно, вклиниваясь между двумя мужчинами. — Иди-ка ты, Сенни, к остальным, пока не зачирикал по-тибетски, по-монгольски или еще на каком-нибудь птичьем языке. Мне надо поговорить со святым отцом.

Понурив голову, неудачливый лингвист-финансист Сенменджони отстал от них и пошел с другими членами группы. Дыхнув на озябшие руки, Кэно повернул немытую физиономию к провожатому.

— Слушай, — спросил он, — а как называется эта ваша дыра?

— Теперь ее название Вуху, — ответил Кун Лао.

— Теперь? — продолжал Кэно. — Значит, раньше она называлась по-другому?

— Да, у нашей деревеньки было много названий, — пояснил священник, — это часто зависело от того, кто правил страной. При жизни Мао ее называли Цзэдунка. А до того, как он пришел к власти, — Теккамаки.

— А ты, случайно, не слышал такое название — Чжужун? — как бы невзначай поинтересовался Кэно.

— Слышал, — улыбнулся Кун Лао. — Именно такое название было дано нашему селению при его основании в 300 году нашей эры.

Лицо Кэно, выражение которого до этого было такое, будто он целиком съел лимон, тут же расплылось в широкой улыбке.

— Ты шутишь!

— Нет, — спокойно ответил Кун Лао.

— Это ж надо! — воскликнул Кэно, оглянулся на свою команду и поднял обе руки, оттопырив большие пальцы. — Мы забрели сюда в надежде узнать, как пройти к деревне Чжужун… но никак не рассчитывали найти ее здесь!

— Ну, что ж, — сказал Кун Лао, когда они вошли в селение, — значит, вам повезло. Могу я узнать, что вас здесь интересует?

— Можешь, — ответил Кэно, вытащил из-за пояса карту и протянул ее священнику. — Наш интерес связан с этой дурацкой картой…

— Прошу прощения, — проговорил Кун Лао, бросив взгляд на кусок выделанной козлиной кожи, — но здесь темно, я не вижу, что тут изображено.

— Да, конечно, — Кэно щелкнул пальцами. — Сенни, дай фонарь. Я и забыл, Кун Фу, что не все видят в инфракрасном свете.

Сенменджони услужливо подскочил, держа в руке небольшой карманный фонарик, который Кэно выхватил резким движением и направил желтоватый луч света на изображение.

— Смотри, — сказал он, ткнув в рисунок покрасневшим пальцем, — это пятно — Чжужун. Мы, значит, здесь находимся. А вот тут, — его грязный ноготь скользнул по той чернильной линии, которую много веков назад прочертил пальчик младенца, — нам надо найти одну безделушку. Именно об этом просил тот малый, по чьей милости я забрался в эту глухомань. Теперь мне надо точно узнать, куда ведет эта чернильная линия. Я хочу сказать, к какой именно горе. А может быть, и к пещере. Здесь сам черт ногу сломит…

Кун Лао покачал головой.

— Для меня это тоже загадка. Непонятно, куда ведет эта черта. Здесь так много гор, а пещер еще больше.

— Но, господин Лао, — сказал вдруг пастушок, бросив взгляд на карту через руку священника, — ясно же, что это гора Ифукубе.

— Ты знаешь, где она? — спросил Кэно.

Мальчик перевел взгляд с карты на Кэно, потом на Кун Лао. Его лицо, обычно доброе и благожелательное, вдруг стало угрюмым. Нижняя губа Чин Чина задрожала.

— Что?… Нет, — ответил пастух и отступил на несколько шагов назад. — Нет, господин, не знаю.

Зловещий красный глаз Кэно прямо впился в испуганные зеленые глазенки пастушка.

— Ты весь покраснел от стыда, — произнес бандит. — Говори, в чем дело?

— Я болен, — сказал мальчик, — у меня температура…

— А мне кажется, ты просто врешь.

— Нет! — воскликнул пастух. — Я ошибся…

— Он не обманывает тебя, — вмешался Кун Лао. — На карте и впрямь обозначена гора Ифукубе. Но никто теперь не знает ее тайн. Время не сохранило мифов, слагавшихся некогда о том святом месте.

— Надо же как романтично! — не без издевки произнес Кэно и снова щелкнул пальцами. — Мориарти! Быстро ко мне.

Второй бандит мгновенно вырос из сгустившейся тьмы.

— Слушаю.

— Возьми любую из двух своих пушек, приставь дуло к носу этого щенка и вышиби у него из башки мозги.

— Нет проблем, — с готовностью откликнулся Мориарти, снимая с плеча карабин М-44.

К ним подошла Джильда.

— Эй, Кэно, не руби сплеча, лучше сначала пораскинь мозгами. Нам эти двое нужны, как собаке пятая нога. Вполне можно и без них обойтись.

— Не кипятись, детка, успокойся, — сказал Кэно. — С чего бы этот малый, сначала весь из себя такой добренький, вдруг начал крутить. Мне надо в этом разобраться.

— Здесь большого ума не надо. Нечего было пушку на парня наставлять! — резонно объяснила Джильда.

— Как бы не так, — огрызнулся Кэно. — Дело не только в этом. В конце-то концов, ты на кого работаешь? — Кэно перевел взгляд на Кун Лао. — Ну что, Кун Фу? Может, теперь ты в этой карте разберешься?

Священник посмотрел на Чин Чина, который стоял не шелохнувшись, большие и блестящие глаза мальчика напоминали две полные луны.

— Ты совершенно не отдаешь себе отчета в том, в какую игру ввязался, — в голосе священника звучал металл.

— Нет, мешок с костями, я отлично знаю, что делаю, — зло ответил бандит. — Я собираюсь сократить численность населения Китая на одного поганого пастуха, если ты откажешься делать то, что мне надо.

Лицо Кун Лао превратилось в непроницаемую маску.

— Тебя ведь послал сюда Шен Цун, правда?

— Это закрытая информация, — удивленно ответил Кэно. — А если и так, мистер? Собираешься ты нам помогать, или хочешь, чтобы твоя зачуханная деревушка стала красной от крови?

Кун Лао неторопливо окинул взглядом по очереди каждого бандита.

— Помогу, — наконец сказал он, — но хочу тебя предостеречь: не надейся получить от Шен Цуна и его монстра Горо то, на что рассчитываешь.

Кэно взял у Кун Лао карту и снова засунул ее себе за пояс.

— Уж это — моя забота. Ты лучше побеспокойся о том, чтобы нам всем приготовили в дорогу какой-нибудь жратвы, и сам соберись — пойдешь с нами проводником.

Глава 15

Взметнувшиеся вверх громады небоскребов поблескивали в лучах заходящего солнца.

В окнах многих контор еще горел свет. Улицы внизу были забиты гудящими, скрипящими и дергающимися автомобилями, которые увозили людей, закончивших трудовой день, из центральной части города. Кроме машин по городу сновали туристы, покупатели, уличные торговцы… бездомные и преуспевающие, все они шли, спешили по своим делам кто куда в этом огромном человеческом муравейнике.

Внезапно облачное небо расколола одна-единственная молния; она была несравненно больше когда-либо виденных людьми, горела ярче и дольше их. Через мгновение по бетонно-стеклянным джунглям города прокатился раскат грома такой силы, что слышно его было даже в самых глубоких подвалах и метро необъятного мегаполиса.

Люди на миг остолбенели, и в наступившей тишине до них донесся гром уже совсем иного свойства. Он раздался со стороны моря, но сила его была такова, что он сотрясал сушу. Казалось, весь океан вздыбился под порывом ураганного ветра и грозил затопить землю. Те, кто стоял ближе к заливу, первыми увидели невероятной высоты волну, вздымавшуюся до самых облаков. Буря срывала с ее мощного гребня клочья белой пены, как щепки разбросала сухогрузы и танкеры, яхты и буксирные катера, океанские лайнеры и парусные шлюпки, вертела, крутила их и кидала друг на друга, а водная стена с неумолимой силой надвигалась на берег.

Прибрежные воды отхлынули, обнажив дно, гигантская волна впитала их в себя, продолжая нестись вперед, пока не накрыла собой мегаполис, круша камень в пыль, корежа толстенные стальные балки, превращая людей в трупы, сравнивая с землей город и пригороды, унося в небытие жизни миллионов людей…

Лю Кан рывком вскочил и сел в постели. Сна не было ни в одном глазу. Он покрылся испариной и тяжело дышал. Оглядевшись, чтобы прийти в себя, он отер влажные от навернувшихся слез глаза.

«Снова тот же сон, — подумал он. — Когда же, наконец, меня оставит это кошмарное наваждение?»

На этот раз он, к счастью, не кричал. С ним в палатке спали еще двое членов Общества Белого Лотоса. Они не проснулись — это было ясно по их спокойному дыханию. Он не завидовал ни Гай Лаю, ни Вильсону Тонгу, он вообще никому в жизни не завидовал, только очень хотел проспать хоть одну ночь спокойно, чтобы не видеть постоянно все тот же повторяющийся кошмар о конце света. Вынув из-за пояса звездочку для метания, он стал, как монету, вертеть ее в руке — этот жест всегда его успокаивал.

Только во сне он всегда узнавал, что в нем есть нужда и куда следует прибыть. Потому что именно во сне с ним говорили боги.

«Если бы они удостаивали меня общением не каждую ночь…» — с тоской подумал Лю Кан.

Он взял специально положенную рядом с его матрасом салфетку и отер пот с лица. Проведя ею еще и по волосам, Лю нажал на кнопку часов, и на маленьком экране высветилось: десять тридцать. Ему удалось проспать всего час. Эти сны стали сниться ему не только чаще, они теперь приходили еще раньше в ночи.

Юноша зевнул и растянулся на спине. Держа руку, на которой были надеты часы, вертикально перед глазами, он нажал вторую кнопку. Засветилась цифра два, и молодой человек улыбнулся. Эта цифра указывала направление, в котором двигался его союзник. Они ведь составляли единую команду — вполне возможно, это был самый необычный и дерзкий дуэт в истории искусства рукопашного боя.

Лю снова нажал ту же кнопку, и цифра погасла. Все еще улыбаясь, он повернулся на бок. Родился Лю в Китае двадцать четыре года назад в бедной семье Ли и Лин Кан. Никто и представить себе не мог, чтобы Лю избрал своим ремеслом какое-то другое дело, кроме плотницкого, — этим всю жизнь занимался его отец. Но мальчик еще в детстве заинтересовался Орденом Света, и под руководством заботливого и внимательного наставника по имени Кун Лао стал изучать древние тексты и постигать пути добра и справедливости.

А потом в жизни юноши появился этот странный нищий, взявший его под свое крыло. Лю Кан никогда ничего не рассказывал о нем родителям, потому что они наверняка не одобрили бы их не очень понятные отношения. Нищий приходил в храм каждый день, и в скрытом от посторонних взглядов внутреннем дворике учил его мастерству боевых искусств.

Кун Лао надеялся на то, что Лю станет священником, но у молодого человека были другие планы на будущее. Однако в снах — и на рисунках, что рисовал для собственного удовольствия, — Лю видел кровожадных злодеев и целые сообщества, где жизнь человеческая походила на медленную агонию. Тогда он все чаще стал задумываться над тем, как не допустить воплощения этих кошмаров в действительность. Завершив учебу и овладев мастерством боевых искусств, молодой человех перебрался через океан в Соединенные Штаты Америки и присоединился там к Обществу Белого Лотоса, куда входили бывшие преступники, раскаявшиеся в своих злодеяниях, изгнанники из Китая и другие мужчины и женщины из всех слоев общества, целью которых было восстановление попранной справедливости. Они защищали закон, но обходились при этом без суда и следствия. Поймав преступника на месте совершенного им преступления, они сами творили суд и расправу. Хоть на словах Кун Лао осуждал Лю за то, что он не по назначению использовал знания, полученные в Чжужуне, но Лю всегда казалось, что в душе учитель гордился тем, что его ученик стремится сделать мир немного лучше.

Теперь Лю снова оказался в Китае — ему надо было найти двоих самых отъявленных негодяев в мире. Одним из них был Кэно, которому в свое время удалось ускользнуть от справедливого возмездия, его снова надо было поймать при совершении очередного злодеяния. Если бы этого подонка и других членов банды Черного Дракона удалось остановить, Лю считал бы это самой большой удачей своей жизни.

Второй негодяй — Шея Цун — был, должно быть, орешком покрепче. Этот таинственный тип жил на острове в Восточно-Китайском море и время от времени организовывал тайные поединки, известные под названием Смертельная Битва. В самом факте организации турнира не было ничего предосудительного или преступного, но ходили упорные слухи, что во время этих состязаний погибали люди. В вещих же снах Лю внушалось, что последняя авантюра Кэно будет как-то связана с Шен Цуном, который направлял действия отпетого Головореза с искусственным глазом. Планы этих двоих очень интересовали как Общество Белого Лотоса, так и спецслужбы США, в частности секретную группу высокопрофессиональных федеральных агентов. Лю удалось многое разузнать о Кэно и его былых «подвигах», но он не смог внедрить своего человека в ближайшее окружение бандита.

Тем не менее, такой агент существовал, и цифра два на экране электронных часов Лю обозначала именно его. В задачу этого агента входило следить прежде всего за тем, чтобы не пострадали невинные люди… к ним, конечно, не относились члены банды Черного Дракона. Этим агентом была прекрасно подготовленная сотрудница американской спецслужбы по имени Соня Блэйд.

Глава 16

Ситуация становилась критической, но Соня была готова действовать. Ей было приказано выйти через Кэно на Шен Цуна, но она бы скорее убрала его вместе с Мориарти, чем позволила им убить пастушка.

К счастью, Кун Лао уступил бандитам, и кризис разрешился сам собой. Теперь она могла спокойно продолжать играть ею же придуманную роль преступницы Джильды Сталь.

Она видела испуганные лица, выглядывавшие из темных окон, когда их небольшой отряд проходил по деревне Вуху, отчетливо ощутила страх крестьян за Кун Лао и поняла, насколько священник был всем им нужен. Ей даже подумалось, что не может быть у человека большей радости, чем от осознания собственной нужности людям.

Кун Лао отвел незваных гостей в храм и показал им большую библиотеку, что располагалась в центре древнего здания. Там Кэно обвязал вокруг шеи мальчика кожаный ремешок, другой конец которого закрепил на шее Мориарти, приказав бандиту немедленно расправиться с пастухом, если Кун Лао начнет мудрить.

— Если все пройдет нормально, — сказал главарь священнику, — все останутся живы. Если нет — первым будет убит пастух, а вслед за ним на тот свет отправятся еще несколько твоих земляков. У нас есть спутниковые телефоны, поэтому связь поддерживается без проблем. Усек?

Кун Лао кивнул головой и пообещал Кэно, что никаких недоразумений не будет. Вместе с тем священник еще раз предложил бандиту хорошенько обдумать то, что он собирался сделать.

— Осуществление твоего плана, — сказал он, — даст Шен Цуну власть над всеми смертными на земле. Но еще страшнее то, что это откроет путь в наш мир одному из самых могущественных бессмертных из иного мира — ужасному Шао Кану и его ордам демонов.

— Слишком много болтаешь, — ответил Кэно со своей обычной зловещей ухмылкой. — Хватит меня стращать. Расскажи лучше об этой горе Ифукубе.

Кун Лао взял лампу и поднялся по лестнице на балкон, где были расставлены полки с древними свитками. Главарь банды внимательно следил за каждым движением священника, а остальные сели на циновку, разложенную посреди комнаты, в ожидании угощения, которое вот-вот должны были принести монахи.

Перед тем как приступить к поданной похлебке, Кэно дал ее попробовать Чин Чину. Мальчик поднес миску к губам и отхлебнул глоток.

— Ну, как ты себя чувствуешь? — спросил мальчика бандит, внимательно наблюдая за тем, как тот ставит миску на пол.

— Теплее стало, — ответил мальчик. — Очень горячая похлебка.

— Дурак, я не о том тебя спрашиваю. Ты не отравился?

— Нет, господин, — сказал пастух.

Кивнув головой, Кэно взял невысокую белую, покрытую глазурью глиняную миску и с удовольствием выпил все ее содержимое.

— Хотя, — продолжил Чин Чин, — повар мог положить туда корень тойре, но его действие мы почувствуем только завтра к утру.

Красный глаз Кэно выстрелил в мальчика, как лазерный луч. Бандит быстро поставил миску на пол.

— Ты что, издеваешься?

— Нет, господин, — испуганно ответил мальчик, — Я… я только ответил на ваш вопрос.

Кэно обернулся к Кун Лао.

— Эй, проповедник, — сказал он, — неужели твои люди настолько глупы, что собираются меня отравить?

В ответ Кун Лао произнес:

— Мы учим, что убивать человека нельзя, как бы он ни был зол и порочен. В этих стенах тебе нечего опасаться. По крайней мере, с нашей стороны тебе ничто не грозит.

Соне казалось, что священник глядит на нее как-то особенно внимательно, хотя полной уверенности в этом у нее не было. Кун Лао никак не мог знать, кем она была на самом деле и в чем состояла ее задача. Это было известно только Лю Кану и ее начальнику из специального подразделения, полковнику Дэвиду Джорджу.

Кэно немного подумал над словами Кун Лао и кивнул.

— Это хорошая традиция. Она поможет уберечь твои свитки от дыр, что наковыряли бы в них пули, причитавшиеся повару. А то я уж собрался было этим заняться. Хотя на вкус этот супчик отравленным не кажется. Из чего его варили — из бычьей шкуры?

— Из фазаньих клювов, — ответил с балкона Кун Лао. — Когда мы убиваем живое существо, чтобы поддержать собственные силы, мы следим за тем, чтобы был прок от всех частей его тела. Пухом и перьями набиваем подушки и матрасы, когти используем как письменные принадлежности…

— Надо же, вот здорово, — бросил Кэно, — очень интересно. Лучше скажи мне, скоро ты там найдешь нормальную карту, где была бы толком указана дорога к горе Ифукубе?

— Ее-то я и ищу, — ответил Кун Лао. Шнайдер фыркнул, глядя в свою миску.

— Что-то все это напоминает мне фильм Бинга Кросби, — пробурчал он. — Из тех комедий, что он поставил с Бобом Хоупом и Дороти Лемур.

— Заткни хлебало, Шнайд, — прошипел Кэно. — Не мешай этому святоше заниматься своим делом.

— Да я вовсе не с ним говорил…

— Мне плевать, с кем ты болтал, Шнайд. Но этим ты отвлек его от дела.

— Лучше бы вам двоим поскорее заткнуться, — громко сказал Мориарти, перекрикивая звуки, доносившиеся из вставленных в уши динамиков его плеера. — Из-за ваших дрязг я музыки не слышу!

Кэно зыркнул злым взглядом сначала на него, потом на Шнайдера, но оба бандита молчали. Тогда главарь снова поднес к губам миску с похлебкой.

Пока мужчины бранились, Соня внезапно ощутила, что священник действительно внимательно ее изучает. Его пристальный взгляд, который, казалось, проникал в самую глубь ее существа, как бы устанавливал между ними некую невидимую связь, проходил ей прямо в мозг и что-то там искал. И наконец, видимо в чем-то убедившись, священник одарил ее широкой улыбкой и вернулся к своим свиткам.

— Вот, нашел, — сказал Кун Лао и стал спускаться вниз по ступеням. — Ту карту, которая вам нужна. Гора Ифукубе сейчас называется Энджайлас. Ее так назвали в честь известного археолога, который в начале века там, в пещерах проводил раскопки.

— Спасибо за исторические пояснения, — оборвал его Кэно. — Почему бы тебе, пока мы едим, не поискать себе какую-нибудь обувь? Я собираюсь отправиться в путь, как только мы закончим.

— Но в темноте туда лучше не ходить, — сказал Кун Лао. — Тропа очень опасна…

— Не беспокойся, — снова перебил его бандит. — У нас есть фонари, а в случае чего и пушек хватит. Все будет в лучшем виде.

На это Кун Лао сказал:

— Опасности, о которых я тебя предупреждаю, не от мира сего. Ты хочешь вторгнуться в царство богов.

— А теперь прямо как в фильме Стива Ривеса, — прокомментировал Шнайдер. — Или как в «Ясоне и аргонавтах». Видел это кино?

— Да, — сказал Кэно, — и на этот раз я с тобой согласен. Пора двигаться. — Опустошив вторую миску, главарь распорядился: — Мориарти, отдай Шнайду свой МК. Ты останешься здесь с Сенни, карабина тебе будет достаточно, боеприпасов отсыплем. Если с нами что случится, вы тут, ребята, позаботитесь, чтобы от этой деревни камня на камне не осталось.

— Понял, — сказал Мориарти, передавая один из своих стволов Шнайдеру. Джим By вручил ему аппарат спутниковой связи.

Кэно глубоко вздохнул и взглянул на Кун Лао.

— Все там будем, монах. Ты готов отправиться в дорогу?

Кун Лао позвонил в колокольчик, и когда появился один из монахов, священник попросил его принести ему шапку и футляр для свитка. Когда тот исполнил просьбу, Кун Лао аккуратно скатал свиток, положил в футляр из бычьей шкуры и перекинул его на веревке через плечо. Потом надел широкополую шляпу, ободряюще улыбнулся Чин Чину и как был босой, в одной тонкой белой тунике вышел в холод ночи.

За ним последовали гуськом Кэно, державший наготове кинжал, Шнайдер с М-44 наперевес, Джим By, тащивший запасы продовольствия и второй аппарат спутниковой связи, и Соня Блэйд, не спускавшая руки с ножа, в рукоятку которого был вмонтирован миниатюрный передатчик. Она не сводила глаз со священника, который, как она понимала, на самом деле был птицей гораздо более высокого полета, чем та, за которую он себя выдавал.

Глава 17

— Ты уверен в этом? — процедил сквозь зубы Шен Цун. — Ты совершенно в этом уверен, Рутай?

От прочерченного на полу магического круга донесся измученный голос демона:

— Я… я уверен. Старый враг заручился поддержкой нового союзника… во сне. Во сне, Шен Цун!

— Кто этот старый враг? — спросил Шен Цун, хотя знал ответ наперед.

Не один век томящийся в заточении демон взвыл:

— Наш соперник… проклятый повелитель грома — Рэйден… который… как и наш великий хозяин Шао Кан… сотворен первозданным божеством!

— Не может быть, — в бессильном бешенстве прорычал Шен Цун. — С чего бы это Рэйден решил вернуться спустя столько долгих лет?

— Боюсь, Шен Цун… что он вообще никогда не уходил! Это ведь он… обучил своей премудрости первого Кун Лао… и тот талисман, что ты ищешь, сотворил. Я нутром чую… он всегда был среди нас… вмешивался в события… тайно.

— Зачем? Талисман охранял?

— Да… отчасти!

— Почему же тогда он его не уничтожил?

— Не мог, — ответил Рутай. — То, что сотворено богом… и отдано смертному… не может быть взято богом обратно…

Пальцы колдуна судорожно сжались в кулак, которым он с силой ударил по покрытому скользкой пленкой порошку, образовывавшему кольцо магического круга.

— Не для того я столько трудился, чтобы теперь, когда цель моя уже так близка, какой-то жалкий смертный меня остановил… даже если ему помогает божественная сила!

— Тогда тебе надо действовать… против Лю.

Шен Цун кивнул. Ему бы очень хотелось найти способ сломить самого Рэйдена, но он не осмеливался вступить в круг, чтобы попросить о помощи Шао Кана. Колдун опасался навлечь на себя ярость повелителя тьмы именно сейчас, когда узнал, что на хвосте у этого кретина Кэно висело ни много ни мало три человека из Общества Белого Лотоса, любой член которого, будь то мужчина, женщина или ребенок, в совершенстве владел всеми боевыми искусствами ниндзя. Даже в том случае, если он пошлет Горо, чтобы покончить с ними, полной гарантии успеха не было. Могучему гиганту ничего не стоило расправиться с одним из членов общества, но сразу с троими? Для этого Шен Цуну был нужен еще помощник, хитрый и изворотливый, который бы двигался как шершень — невидимо и неслышно.

— Где он, Рутай? Где тот единственный, кто может мне помочь?

Последовала продолжительная пауза.

— Я… я ищу его. — Через какое-то время бестелесный голос проговорил: — Я его вижу… Шен Цун. Он… прячется.

— Где?

— В пещере… на горе… к северу от Венчжоу.

— Это на него похоже, — проговорил Шен Цун. — Тех денег, что он получает за свои дела, вполне хватило бы на жизнь в роскоши и богатстве. Однако он выбирает лишения на пути к новым знаниям.

— И смертельную опасность! — добавил Рутай.

— Да, смертельную опасность, — согласился Шен Цун. — Но не суди его строго, Рутай. Иные люди заслуживают смерти. Я позову его…

— Не торопись! Я должен предостеречь тебя, Шен Цун. Он проклят!

— Проклят? Кем?

— Бессмертным Ю, — простонал Рутай.

Шен Цун почувствовал, как по спине у него побежали мурашки.

— Божественным Ю?

— Да… тем, который, как говорят, живет в подземных пещерах горы Лошадиное Ухо… что принадлежит богине Куан Лин. Он — незримый дух каналов… и туннелей… он покровительствует тем, кто ими пользуется, — людям и животным.

— Чем же обидел Ю наш дерзкий друг?

— Он… убил человека, — ответил Рутай.

— Какого еще человека?

— Сборщика пошлины… который оставил преступный мир… он был напарником человека, которого… ты… ищешь.

— С какой стати божественный дух Ю вдруг обратил внимание на это преступление? — удивился Шен Цун.

— Он того человека… медленно выпотрошил мечом… а его подручные заставили жену и сына жертвы смотреть на это! Потом… останки убитого… были выкинуты в канал!

Шен Цун вскинул брови.

— И это все? Я-то думал, он и впрямь$7

— Так оно и было! — взвизгнул Рутай. — Когда останки убитого… таким образом… были выброшены в канал, священные воды Ю… оказались осквернены!

Шен Цун улыбнулся.

— Значит, это действительно тот человек, который мне нужен, — сказал он. — Тот, кто настолько дерзок, чтобы бросить вызов божественному духу, не дрогнет перед членом Общества Белого Лотоса и даже перед божеством, которое ему покровительствует. Я пошлю Хамачи, Рутай. Когда он приблизится к цели, смотри ему повнимательнее в глаза и направляй его!

— Хорошо… Шен Цун.…

Повернувшись так быстро, что шитый золотом зеленый халат обмотался вокруг его ног, колдун вышел из своего дьявольского святилища и по ступеням каменной лестницы поднялся в самую верхнюю комнату южной пагоды. Хоть гнев в нем все еще бушевал, теперь, по крайней мере, он знал, как ему защитить Кэно, чтобы Шао Кан не отнял еще одну частицу его собственной души.

Толчком распахнув дверь, Шен Цун пронесся мимо двух душ, облаченных в плащи с капюшонами, присматривавших за птицами дворца. Бесчисленное их множество было собрано здесь со всех уголков мира, заперто в богато украшенных клетках из тростника и стали, бамбука и слоновой кости, ивовых прутьев и даже веревок и предназначалось исключительно для развлечения самого Шен Цуна. Он холил и лелеял своих пернатых питомцев, в числе которых были великолепные экземпляры обычных соловьев и редкостных певчих птиц, сосновых дубоносов, черных коршунов и краснохвостых ястребов.

Правда, некоторые из этих птиц содержались здесь по соображениям более утилитарным. Его соколы были обучены летать на большую землю и убивать отравленными когтями неугодных хозяину, а прекрасные белые голуби умели переносить вести в любой район Восточного Китая.

Шен Цун подошел к небольшому письменному столу, стоявшему в углу комнаты, больше походившей на каменный мешок, зажег свечу, взял кисточку и красной тушью написал мелкими, убористыми иероглифами на листке тонкой рисовой бумаги:

Закончив писать послание, колдун подошел к одной из клеток, осторожно вынул голубя, обернул сложенную записку вокруг его правой лапки и закрепил послание красной ниткой. Аккуратно держа птицу двумя руками, он обошел многочисленные клетки и остановился у окна, черные ставни которого были закрыты. Один из служителей тут же подскочил, щелкнул шпингалетами и распахнул окно.

Шен Цун склонился к птице и мягко сказал ей:

— Я знаю, ты не подведешь меня, мой верный Хамачи. Лети и передай мое послание в тот район, который ты хорошо знаешь. Рутай будет смотреть твоими глазами и направит тебя туда, куда следует. Потом возвращайся ко мне, мой верный маленький слуга. Прилетай побыстрей и будь осторожен. Я принесу тебе за это человеческую жертву.

В последний раз взглянув в черные глазки-бусинки своего бесценного посланца, Шен Цун подкинул голубя в воздух и долго смотрел, как птица махала белыми крыльями, взмывая в звездное небо.

— Лети, бесценный мой. Лети! Тебе не нужны ни каналы, ни туннели, ни благосклонность высокомерного Ю, чтобы выполнить порученную миссию!

Когда птица скрылась из виду, колдун медленно повернулся и прошел по выложенному черными каменными плитами коридору в свои покои, отослал слугу в капюшоне, предложившего ему еду и питье, и лег на пухлые шелковые подушки дожидаться рассвета.

— Шен Цун… быстро сюда!

— В чем дело? — устало спросил колдун.

— Я вижу его… Он их ждет!

— Кто? Кто еще пытается ставить мне палки в колеса?

Голос Рутая отдавался в его мозгу.

— Рэйден! Рэйден их ждет!

Шен Цун в мгновение ока вскочил на ноги и пошел в свое святилище. Колдун хоть и был за целый день измотан плетением тайных интриг и козней, но никак не мог допустить, чтобы богу грома удалось его остановить… даже если бы для этого ему пришлось войти в магический круг и прибегнуть к помощи могущества самого Шао Кана.

Глава 18

Пещера, где он скрывался, была расположена в двухстах футах над уровнем моря в почти отвесной скале. Вход в нее был настолько мал, что туда с трудом мог протиснуться взрослый человек. Чтобы добраться до пещеры, надо было карабкаться по базальтовой стене, а на это не осмелился бы почти никто из смертных. Такой подъем был очень труден даже для нескольких паукообразных и сумчатых тварей, которые пытались туда забраться.

«Должно быть, некоторых из них подослал сам Ю, — подумал он, и на его губах заиграла самодовольная ухмылка. — Эти маленькие убийцы, наверное, хотели меня покарать за то, что я пролил кровь в его драгоценный канал. — Ухмылка пропала, как только он вспомнил о совершенном убийстве. — Кровь предателя… того, кто дал клятву верности, а потом повернулся к нам спиной. Того, кого мы разыскивали двадцать долгих лет».

Предатель Йон Парк совершил самое страшное преступление, и заберись хоть сам Ю в эту пещеру, он не дрогнул бы при встрече с ним и вновь был бы готов пролить кровь изменника-ниндзя.

Пещера эта находилась в двухстах милях южнее острова Шимура, но голубь долетел до нее задолго до рассвета. Усевшись на выступ узкого входа, птица один раз проворковала и стала ждать, как ее учили.

Очень скоро ниндзя проснулся и почти на четвереньках под низким сводом, не позволявшим распрямиться во весь рост, приблизился к ней. Несмотря на холодный пол и промозглую сырость, на нем было только белое исподнее. Отвязав от лапки птицы послание, он тут же прочел его в тусклом лунном свете.

Ухмылка вновь скривила его губы, бледные и землистые, как у покойника. Маленькие, очень узкие глаза, оторвавшись от послания, взглянули на посланца, потом на рассеянный и тусклый луч лунного света, слабо освещавший лишь вход в пещеру.

Он ласково погладил птицу по грудке ногтем указательного пальца.

— Хамачи хороший. Возвращайся к своему хозяину и передай ему, что я получил послание и готов выполнить его просьбу. Конечно, за соответствующее вознаграждение, — сказал он.

Потом окинул взглядом несколько стопок свитков в дальнем конце пещеры. Его гонораром станет еще один манускрипт из библиотеки Шен Цуна — свиток многовековой давности, восходящий к дням первых ниндзя. В нем излагались тайные боевые приемы членов клана убийц, к которому он принадлежал, — Лин Кей. Одно название приводило в ужас людей, знающих, что оно означает.

При мысли о богатой истории клана, у него от гордости даже перехватило дыхание, и с новой силой разгорелась ненависть к Йон Парку. Созданным около 1200 года нашей эры первым отрядам ниндзя поручали охрану сегунов в Древней Японии. Лин Кей был одним из кланов ниндзя, члены которого покинули Японию и с 1310 года обосновались в Китае. Они похищали пятилетних и шестилетних детей и воспитывали их в своих тайных убежищах, скрытых в пещерах и лесах. Они делали из них прекрасных спортсменов, выдающихся ученых и несравненных воинов, мастерски владевших не только всеми видами известного тогда оружия, но также способных превращать в грозное оружие даже такие, казалось бы, сугубо мирные предметы, как туго свернутая бумага, становившаяся при необходимости и ножом, или наполненный песком носок, удар которым мог стать для врага смертельным. Еще они учили детей — как мальчиков, так и девочек — самым разным ремеслам, превращали их в плотников и рыбаков, священников и даже нищих, а потом рассылали по городам и деревням, где они обосновывались и в дальнейшем выполняли поручения своих инструкторов и хозяев.

Во время изнурительных и опасных тренировок гибли не только дети, но даже многие юноши и девушки: некоторые из них не могли на пять минут задерживать дыхание под водой и тонули, реакция других оказывалась недостаточно быстрой, и их насмерть поражало грозное оружие наставников и тренеров, некоторые умирали от голода, холода или жажды, когда их без еды и пищи, совершенно обнаженных оставляли одних в пустынях или в горах, чтобы они сами выбирались оттуда и возвращались домой. Но те, кому удавалось выжить, становились членами клана Лин Кей.

Сняв шнурок с одного из свитков, полученных от Шен Цуна раньше, ниндзя обмотал им клюв птицы, осторожно развернул ее и подбросил во тьму звездной ночи. Потом он, согнувшись в три погибели, подобрался к дальнему углу пещеры, где стоял сундук, который в свое время втащил сюда на спине, — в нем лежали все его пожитки: инструменты ремесла ниндзя.

Открыв сундук, он стал вынимать из него вещи, необходимые для выполнения порученной миссии. Он достал черные штаны и куртку с капюшоном, которые не только согревали тело, но и давали возможность незаметно для постороннего глаза передвигаться в темноте. Потом надел серебряную маску, закрывавшую лицо и шею так, что их ничем нельзя было поранить; обвязался белым поясом и накинул на плечи специальную просторную накидку, в которой легче было прыгать с большой высоты; надел специальные ботинки, в толстых подошвах которых были специальные полости для воздуха — надув их, можно было пробежать небольшое расстояние по воде. Затем прикрепил к рукам специальные защитные доспехи — серебряные пластины, с помощью которых он мог генерировать исходивший из его души холод и на время замораживать противников, сковывая их движения.

С внутренней стороны его широкого пояса были пришиты многочисленные специальные карманы, куда он положил пару ножей для метания, привязанных к длинному, тонкому нейлоновому шнуру; миниатюрные дымовые шашки со слезоточивым газом и склянки с ядами; трубку для дыхания под водой; и петарды, взрывы которых были предназначены для отвлечения внимания противника. К запястьям он прикрепил крюки, которыми можно было пропороть врага в бою или подняться с их помощью по отвесной стене; за спину перебросил длинную цепь. На ее конце крепился посох, в полый конец которого было вставлено острое лезвие выкидного ножа.

Несмотря на многочисленные атрибуты своего снаряжения, ниндзя мог передвигаться быстро, тихо и незаметно для окружающих. Вернувшись к входу в пещеру, таинственный и внушающий страх Саб-Зиро выбрался наружу и быстро спустился со скалы вниз, на берег моря.

Неподвижно застыв на земле в тени скалистого утеса, ниндзя вдруг ощутил доселе неизвестное ему чувство страха. Оно никак не было связано с предстоящей работой — ее бояться было нечего; место, служившее ему временным пристанищем, также не внушало ему никаких опасений. Охвативший его ужас был не от мира сего… Он исходил от чего-то такого, что нельзя было ни видеть, ни слышать, а можно было только чувствовать.

Тем не менее, привитые с детства традиции ниндзя помогли ему преодолеть это наваждение. Он вспомнил, что самое страшное для него, как и для других членов клана, — не смерть как таковая, а смерть в бесчестье. Такого с ним случиться не могло никогда, а больше бояться ему было нечего.

Усилием воли заставив себя забыть о непонятном страхе, чтобы ничто не отвлекало от порученной миссии, выносливый и прекрасно натренированный Саб-Зиро упруго побежал по залитому серебром лунного света прибрежному песку к тропе, которая вела в леса и горы, окружавшие деревушку Вуху.

Глава 19

Йон Парка несло в совершенной, абсолютной, непроглядной темноте; он ощущал себя уютно и расслабленно, где-то между сном и явью, хотя в глубине подсознания понимал, что он… мертв. На спине он лежал или на животе, было непонятно; в окружавшем его полном мраке невозможно было сориентироваться, он только чувствовал, что его куда-то влечет. Он не знал, из чего состояло его существо — из частиц материи или бестелесного духа, он ровным счетом ничего не видел; просто ощущал себя частью той самой тьмы, которая несла его куда-то вместе с самой собой.

Сборщик пошлины пытался соединить растекавшиеся во мраке обрывки туманных мыслей. Воспоминание о боли вернулось к нему легко и быстро: обжигающая, непереносимая, мучительная боль, когда клинок кромсал его живую плоть… медленно вспарывал ее изнутри, от живота вверх, к ребрам, пока наконец не остановился.

Почему же он тогда не умер сразу?

У Йон Парка, при его сидении в будке на берегу древнего канала, всегда было много времени на раздумья. Читать он не мог, а вся его работа заключалась в том, чтобы поднимать и опускать шлагбаум и собирать пошлину с торговцев, рыбаков и путешественников, пользовавшихся каналом, а потом отдавать собранные деньги местным властям, которые платили ему за это скромное жалованье — пять юаней в неделю. Разгуляться на эти гроши было, конечно, нельзя, он еле сводил концы с концами, но это было именно то, к чему он стремился. Он сошел с предначертанного ему пути ниндзя, чтобы обрести право на семью.

Его часто посещала мысль о смерти. Когда он еще только начинал карьеру ниндзя и горел желанием проявить себя на этом поприще, приученный думать лишь о чести, смерть его не страшила. Однако позже, когда пошел четвертый десяток его жизни — и это в стране, где мало кто доживал до шестидесяти, — он все чаще стал задумываться о кончине.

Парку всегда казалось, что истекающему кровью человеку умирать легче, потому что, потеряв сознание от боли, он почти ничего не будет чувствовать. Хоть он был ниндзя, ему как-то сказали, что тяжелораненый обычно впадает в шок, и это состояние помогает ему перенести страшную боль.

Теперь он должен был признать ошибочность этого утверждения. Все было совсем по-другому. Когда клинок вонзился ему в бедро и кровь его хлынула фонтаном, он услышал крики жены и сына и явственно ощутил, что ничто так не препятствует смерти, как сильная боль. Это она дает человеку силы цепляться за жизнь — превозмочь физические страдания в душераздирающем крике, в жгучей ненависти к убийце.

Саб-Зиро. Так называли палача люди, повалившие Парка на пол в его кабинке для сбора пошлины. Так звали чудовище, по приказу которого из стоявшей неподалеку хижины выволокли его жену с сыном, чтобы они смотрели, как кромсают плоть и проливают кровь их мужа и отца, чтобы они видели, какого цвета внутренности, вывалившиеся из его рассеченного живота, когда он был еще живой, когда корчился от адской боли и что было мочи вопил, и умирал…

А теперь его куда-то уносило.

Он знал, что умер, потому что прекратилось дыхание. Он помнил, как боль скрутила все его существо, сдавила мозг до умопомрачения, а потом ушла, покинула его. Но убила его не боль: то, что осталось от его тела, лицом вниз бросили в канал, и он утонул. Размышляя над этим теперь, он подумал, что ситуация была просто нелепой: тело его почти пополам было рассечено мечом, плоть изрезана на куски, кровь и внутренности растеклись по полу и разбрызгались по стенам, но смерть наступила от того, что он утонул.

Если бы он остался жив, то, скорее всего, рассмеялся бы над этим. Да, рассмеялся, если б только мог забыть свою бедную жену и сына-подростка, их нечеловеческие вопли и стоны, с которыми они смотрели на его кровавое истязание и муки. Они по крайней мере остались живы, но как сильно это изранило их души! Вряд ли они смогут когда-нибудь оправиться от кошмарного потрясения. Особенно жаль ему было своего чудесного, мягкого, доброго сына Цуя, который любил заниматься рисованием… он так сильно был к нему привязан.

Внезапно Йон Парк почувствовал, что больше его никуда не несет. Он был все так же невесом, как и раньше, не чувствовал себя самого, но теперь рядом с ним находился кто-то еще. По-прежнему его окружала темень, в которой, не было видно ни зги, но перед его мысленным взором возникло некое создание, которое он не только никогда не видел, но даже в самом страшном кошмаре вообразить себе не мог. У него были мускулистый торс человека, волчья голова, ниже от пояса — тело барса, покрытое хитиновым покровом, как у жука, передние ноги, как у лягушки, задние — как у медведя и загнутый крючком кверху скорпионий хвост.

Тут он услышал голос, назвавший его имя:

— Йон Парк.

— Что? — спросил он.

— Меня зовут Ю, я божественный дух-покровитель каналов и туннелей.

— Я… я слышал о тебе, Ю! Моя бабушка любила рассказывать всякие притчи. Но ведь ты миф!

— В каждом мифе есть доля правды, а истину нельзя разделить на части — она целостна и едина. Я реален, Йон Парк!

— Почему ты здесь оказался! — спросил Йон. — Где я сейчас нахожусь!

— Ты попал в чистилище, в пространство между жизнью и смертью, — ответил божественный дух. — Но куда ты попадешь дальше, пока неизвестно. Чтобы определиться, тебе предстоит сделать одно дело.

— Какое дело?

В волчьих глазах Ю мелькнули искры гнева, он оскалился, оголив длинные белые зубы.

— Отнявший твою жизнь человек осквернил мой канал. Не тем, что убил тебя, Йон Парк, а тем, как он это сделал. Он разорвал души твоих жены и сына, и частицы их теперь будут вечно странствовать по моим каналам. Они не успокоятся до тех пор, пока мы не отомстим убийце за твою гибель.

Услышав эти слова, дух Йон Парка — он понял теперь, во что превратился, — почувствовал, как в нем затеплился и стал разгораться былой боевой пыл ниндзя.

— Я хочу, чтобы ты вернулся назад, — сказал Ю. — Я хочу, чтобы ты вернулся и принес мне душу человека, который тебя убил.

— Как же я это сделаю? — спросил Парк. — У меня ведь нет больше тела.

Божественный дух придвинулся к нему ближе.

— Но у тебя остался сын.

— Да, — согласился Йон Парк, — но ведь он… он же художник! У него нет в этом деле ни подготовки, ни опыта!

— Зато он молодой и сильный, он горит желанием за тебя отомстить. Если твой дух вселится в его тело, то сможет мгновенно перемещаться в пространстве. Оружием ему послужат шипы и колючки обитателей моих каналов. С твоей помощью он создаст потрясающую картину… смерти!

— Нет, — возразил Парк. — На долю Цуя и моей жены уже выпало достаточно страданий. Если он ее покинет, у нее никого не останется…

— Ты не прав, — сказал божественный дух, растворяясь в темноте. — Вы оба будете с ней.

Потом Йон Парк ощутил, что его вновь куда-то влечет. Сначала медленно, потом все быстрее его выносило из чистилища обратно в мир живых, в то место, которое было ему хорошо знакомо…

Глава 20

Он наблюдал на ними с верхушки дерева, ожидая подходящего момента, чтобы появиться…

Низкий туман стал стелиться по полю, а Кэно, Шнайдер, Сенни и Соня Блэйд под именем Джилли продолжали следовать за Кун Лао, освещавшим фонариком путь к священной горе Ифукубе.

— Не слишком забегай вперед! — крикнул Кэно. — Понял, что тебе говорят, штурман?

— Слушай, шеф, — сказал Шнайдер, — тебе не кажется, что этот человек заслуживает большего уважения? Я имею в виду, что он священник, и все такое.

— Священник? — хмыкнул Кэно. — Ордена Света, что ли? И что это такое? Религия? — Он подошел поближе к Кун Лао и ткнул его в бок ножом. — Ну-ка, Кун Фу, расскажи мне подробнее, что это такое — Орден Света?

— Ты спрашиваешь, чтобы посмеяться надо мной или потому, что действительно хочешь об этом узнать?

— А тебе-то какая разница? — бросил Кэно. — Говори, не то я позвоню Мориарти и прикажу ему сделать из головы Чина головку швейцарского сыра.

Кун Лао печально вздохнул.

— Сильные мира сего всегда преследуют верующих… и в итоге всегда остаются в проигрыше. Но тебе, Кэно, я расскажу. Орден Света — это вера, зародившаяся около двадцати веков тому назад.

— Это же две тысячи лет! — вырвалось у Шнайдера.

— Ну, спасибо тебе, Эйнштейн, — крикнул ему в ответ Кэно.

Кун Лао продолжал:

— Мы верим в то, что основными источниками света являются знание, любовь и искусство, но есть и многие другие дополнительные его источники, такие, как опыт, жертвенность, благотворительность, труд и самоотречение. Мы учим, что эти источники света помогают душе обрести доброту и святость, необходимые ей для того, чтобы противостоять любым силам зла.

— Ты что, — произнес Кэно, — хочешь сказать, что, если Шнайд приставит тебе пушку к спине, нажмет на курок и пуля пробьет тебе сердце, ты не умрешь?

— Конечно, я умру, — ответил Кун Лао, — но смерть никак не сможет изменить уже прожитую мною жизнь, равно как и то наследие, которое я оставляю живым.

— Но сам-то ты будешь мертвее Авраама Линкольна.

— Это так, — согласился Кун Лао, — но Орден Света не придает отдельной жизни всеобъемлющего значения. Нас больше интересует сам поток жизни, великий парад человеческих душ, составляющих в совокупности одну огромную душу бога Пан Ку. Мы верим в то, что, если все эти души станут добродетельными, возможно, все человечество как единое целое обретет то величие, которое некогда открылось в этом первородном божестве.

— Надо же, — не без доли сарказма произнес Кэно. — Я уже жалею, что задал тебе этот вопрос.

— А мне жаль, что ответ мой до тебя не дошел, — в тон ему ответил Кун Лао.

Кэно немного отстал от священника и дальше пошел рядом со Шнайдером.

— Этот малый меня прямо расстроил.

— Мне кажется, ты сам себя расстроил, — сказал Шнайдер. — Но я ничего такого не знаю. Все, что в этом храме хранится, — он ткнул указательным пальцем себе в голову, — я узнал из фильмов. Если Карлтон Гестон или Виктор Мэйче такого не говорили, значит, и мне это неизвестно.

Кэно только головой покачал и пошел дальше.

— Не верю я, Джилли, во всю эту чушь, — сказал он, поравнявшись с женщиной и Джимом By. — И вообще, мне начинает казаться, что я единственный, кто здесь не свихнулся.

— Если так, то это уже действительно страшно, — сказала она, ускоряя шаг, чтобы не потерять из виду Кун Лао, который вошел в лощину, где стелившийся по земле туман высотой почти в рост человека был гуще, чем раньше. Тяжелые тучи застилали свет почти полной луны.

Ночная тьма и туман, казалось, многократно усиливали треск сухих веток и шорох листвы под ногами.

— Эй, Лао! — крикнул Кэно, когда свет фонарика проводника стал блеклым желтым пятнышком в сгустившемся тумане. — Не забудь: потеряешь нас — не найдешь Чина.

— Я пообещал довести вас до горы, — отозвался Кун Лао, — и сдержу слово… если это будет в моих силах.

— И что твое это должно теперь означать! — спросил Кэно. — Ты сможешь и будешь вести нас вперед, пока я…

Остаток фразы застрял у Кэно в глотке, потому что прямо над ними невероятно широкой, ослепительной полосой сверкнула молния. В мгновение ока туман рассеялся, как легкий дымок, тучи пропали и безоблачное небо засияло звездами. На толстой ветке дерева во весь рост стоял бог грома Рэйден.

— Дальше вы ни шагу не ступите! — прогремел он.

Кэно и все остальные в изумлении взглянули вверх.

— Господи, святые угодники! — оторопело пробормотал Шнайдер, и челюсть его отвисла.

Кэно мгновенно подскочил к своему одуревшему помощнику и вырвал у него из рук карабин. Прицелившись в Рэйдена, он выпусти длинную очередь, но все пули с грохотом взорвались, напоровшись на выпущенную из пальца бога грома молнию.

Злобно отбросив в сторону бесполезный карабин, Кэно выхватил нож и с мастерской точностью послал его в ту же цель. Рэйден поймал его у самой своей груди, и нож исчез в ярком пламени, подобном вспышке магния.

— Довольно, — произнес Рэйден. Из-под островерхой пирамиды соломенной шляпы его глаза сияли холодным белым огнем.

Сверкнула еще одна молния, и бог грома оказался рядом с Кэно. Руки его были опущены вниз, пальцы искрились электрическими разрядами.

— Вы вторглись туда, куда вас не звали, — сказал Рэйден. — Здесь вы сложите сейчас свое оружие и уберетесь восвояси.

Блеснула еще одна молния — но не такая, как предыдущие. Она была красного цвета и не столько осветила небо, сколько рассеяла тьму вокруг. Из самой ее сердцевины появились две фигуры — одна высокая, худощавая, другая неестественно большого роста и гораздо более мощная.

Когда бог грома обернулся, чтобы взглянуть на них, тонкие губы огромной фигуры искривились в злобной ухмылке.

— Рэйден! — проревел низким голосом Горо. — Я уже давно жду встречи с тобой!

Стоявший рядом с Горо Шен Цун бросил взгляд на державшего фонарь человека и улыбнулся.

— Я полагаю, перед нами Кун Лао, — сказал он. — Ты очень похож на своего далекого предка. Это отрадно, особенно если учесть, что через несколько мгновений ты получишь возможность с ним встретиться.

Глава 21

Цуй Парк лежал на соломенном матрасе, уставившись полными слез глазами на тростниковую крышу хижины. Боковым зрением через открытое окно он видел огни деревни. Все жители ее отдыхали после ужина. Те, у кого были телевизоры, глазели на экраны, а у кого их не было, играли в шахматы и кости, некоторые вели беседы под звездным небом, покуривали трубки или пили чай. Немногие близкие друзья отважились прийти и отдать дань уважения и памяти его отцу, большинство же знакомых боялись это сделать — слухи о его гибели внушали людям такой ужас, что они предпочитали не высовываться из дома. Цуй вынужден был один вылавливать останки отца из канала, потому что не нашлось ни одного храбреца, который вызвался бы ему помочь.

Проплакав весь день, мать его, наконец, заснула. Теперь, когда ему не надо было ее опекать и успокаивать, Цуй мог сосредоточиться на собственном горе от невосполнимой утраты.

«Почему они это сделали?» — не переставал он задаваться одним и тем же вопросом.

Юноша знал кое-что о жизни и обычаях ниндзя. Отец рассказывал ему о своем прошлом, о недовольстве, которое вызвало у хозяев его желание оставить ремесло тайного воина. Но это случилось двадцать лет назад. Почему же они пришли за его жизнью теперь?

— Потому что раньше они не могли меня найти.

Цуй рывком сел на кровати.

— Кто здесь?

Тьма, окутывавшая комнату, странным образом преобразилась; свет, исходивший снаружи, отражался от умывальника и радиоприемника, от металлического абажура лампы и зеркала… однако казалось, что в этой темноте двигалось какое-то непрозрачное, еще более темное облако, и субстанцию, из которой оно состояло, можно было бы назвать абсолютной тьмой.

— Не бойся, Цуй, — сказал тот же до боли знакомый голос. — Это я, твой отец.

Юноша затряс головой, пытаясь отогнать от себя наваждение. Его немного выдающаяся вперед челюсть отвисла, в ясных карих глазах застыл ужас.

— Этого не может быть. Тоже, наверное, их работа — и со мной эти негодяи хотят сыграть какую-то злую шутку.

— Здесь нет никакого подвоха.

Голос приблизился, расплывчатое пятно непроглядной тьмы — тоже. Цуй сообразил, что голос исходил именно от него. Юноша прижался спиной к кирпичной стене хижины.

— Я пришел просить тебя о помощи, — проговорил призрак Йон Парка. — Божественный дух Ю послал меня в мир живых отомстить за мою смерть… с твоей помощью.

— Нет, — простонал Цуй, — это у меня от горя разум помутился.

Продолговатая часть темного пятна протянулась к нему, и хотя Цуй не заметил ничего похожего на пальцы, он почувствовал на плече леденящий холод.

— Я не иллюзия, сынок, — сказал Ион, подходя ближе, — я — бессмертная душа Йон Парка, бессмертная и беспомощная, потому что бесплотная. Я не могу ни к чему прикоснуться. — Теперь этот леденящий голос звучал совсем рядом с ухом юноши. — Я не могу никого убить. Поэтому, сынок, мне нужно твое тело.

— Ты… хочешь получить мое тело? Но как?

— Я вселюсь в него на время. Чтобы мой дух и мое мастерство стали твоими, а твой разум и твое сердце останутся при этом такими, как они есть — добродетельными и незапятнанными.

— Навсегда? — спросил Цуй. — Ты останешься во мне навсегда?

— Мы с тобой станем единым целым, — прошептал Йон Парк, — но лишь до тех пор, пока миссия моя не будет исполнена. Потом я удалюсь и обрету покой, а ты вернешься к матери, к обычной своей жизни.

— Мать, — проговорил Цуй, соскальзывая с кровати, — мне надо разбудить ее и все ей рассказать.

Холодная рука застыла перед Цуем, преграждая ему путь.

— Нет, сын мой!

— Но почему? Мама захочет знать, что ты… что с тобой стало. Ну, что ты еще в каком-то смысле живой.

— Нет, сынок, — проговорил дух Йона, — я не живой. Она не сможет ни видеть меня, ни слышать. Путь каждой души после смерти предначертан свыше, и божественный Ю сделал так, что лишь ты можешь со мной общаться. Никто, кроме тебя, ничего обо мне не сможет узнать.

Цуй вновь покачал головой.

— Этого просто не может быть. Я, верно, сошел с ума.

— Нет, ты не прав, это может быть, и это есть, — отозвался Йон.

Цуй взглянул на него еще раз — очертания тени трансформировались. Ее ноги, грудь и голова оставались непроглядно черными, но те места, где должны были быть руки и плечи, щеки и рот, стали отливать золотом, а на лбу и вокруг темных глаз обозначилась человеческая плоть. Пальцы рук тоже стали золотистыми и протянулись к юноше.

— Ю наделил меня силой одного из своих подданных, — сказал дух, сливаясь с телом своего сына. — В придачу к тем способностям, которые я передаю тебе, от моего бессмертного божественного благодетеля ты получишь особые качества, которые помогут тебе отомстить за мою смерть.

Когда дух отца вселялся в него, смешиваясь с его собственным естеством, тело Цуя похолодело и онемело. Его руки, казалось, покрылись золотистыми перчатками, на лицо и шею плотно легла золотая маска, которую закрыл темный капюшон, ноги и торс облеклись в черный костюм ниндзя.

— Держись молодцом, — сказал Йон.

Цую стало теплее, он больше не ощущал страха. Юноша поднялся с кровати и взглянул на свои руки.

— Да, — сказал он, пробежав пальцами по перчаткам, закрывавшим руки. — Теперь, мне кажется, все в порядке.

Юноша легкой, неслышной походкой подошел к окну, присел на корточки и направил вытянутый кулак в сторону стоявшего во дворе дерева. Не успел он об этом подумать, как из его запястья вылетела короткая, острая стрела. Просвистев в воздухе, она попала в дерево, пробила его навылет и врезалась в стоявшее за ним ведро со льдом.

Цуй распрямился.

— Я готов, отец, — сказал он, — готов обрушить свою ярость на тех, кто предал тебя страшным мукам… ярость Скорпиона!

Написав матери записку с просьбой не волноваться за него, Цуй неслышно вышел из хижины через окно, и его поглотила ночь.

Глава 22

Готовый ко всему и осторожный, Рэйден пристально следил за тем, как все четыре мощные руки Горо угрожающе сжимались и разжимались. Пальцы их судорожно хватали воздух.

— Не вздумай пошевелиться, бог грома! — прогрохотал Горо, его заостренные уши сдвинулись чуть вперед, в злых красных глазах полыхал огонь ненависти.

— Да, — сказал Шен Цун Рэйдену, — давай продлим очарованье нашей встречи, или она тебе не по душе? Она уже давно должна была состояться, хотя, честно говоря, я был бы не против отложить ее еще на чуток.

— Ты уж прости меня, что я так тебя разочаровал, — не без доли ехидства ответил бог грома.

— Ты не так меня понял, — сказал Шен Цун. — Я вовсе не разочарован. Ведь не все могут, как ты, появляться где угодно с такой легкостью. Шао Кан был недоволен тем, что произошло, и ему пришлось нас сюда телепортировать. Сам понимаешь, сколько энергии потребовалось повелителю, чтобы распространить свои чары за пространственный барьер между мирами.

— Он не повелитель, — резко возразил Кун Лао.

— Ну, может быть, он и не является твоим повелителем… пока, — ответил Шен Цун, на несколько шагов приблизившись к богу грома. Блеск, исходящий из глаз Рэйдена, осветил кожу колдуна, на которой стало еще больше морщин, его потускневшие глаза, чуть сгорбленную под тяжестью расшитого халата фигуру. Стоя рядом с Шен Цуном и глядя на него, можно было почувствовать витавший в воздухе привкус смерти. — Чтобы Шао Кан смог нас сюда перенести, мне пришлось отдать ему еще одну частицу своей души, — дребезжащим старческим голосом произнес колдун. — Хорошая же новость, Рэйден, состоит в том, что, когда Горо тебя одолеет и мы отошлем твою божественную душу во Внешний Мир, не только моя душа полностью восстановится, но Шао Кану достанет душ для того, чтобы осуществить давно задуманное вторжение в Земной Мир. Впрочем, — взгляд его безразлично скользнул по лицам собравшихся, — мне не вполне ясна суть его замыслов. За полторы тысячи лет жизнь здесь сильно изменилась. Кун Лао сделал шаг вперед.

— Шен, эта борьба бессмысленна. Зло не может стать ни выходом, ни решением. Будь заодно с нами.

— Ты хочешь, чтобы я вступил в Орден Света? — усмехнулся Шен Цун. — Ты слишком долго жил в глуши, монах. Да и душу мою мне хотелось бы восстановить.

— Мы сможем тебе в этом помочь, — продолжал Кун Лао. — Шао Кану она не принадлежит. Он ее лишь хранит. А мы сможем помочь тебе получить ее обратно.

Шен Цун слегка поклонился.

— Спасибо тебе, верховный жрец, но я хотел бы не только вернуть себе все частицы своей души, но и помогать Шао Кану править миром. Думаю, даже ты в состоянии понять, насколько меня манит такая перспектива.

— Шао Кан тебя раздавит, — проговорил Рэйден.

— Не болтай ерунды, — сквозь сжатые губы презрительно процедил Шен Цун. — Если уж речь зашла о том, кто кого раздавит. — Горо, тебя ждет работа!

— О да! — прорычал монстр, нагнул голову и, как бешеный бык на тореадора, помчался на Рэйдена.

Сверкнула молния, в ярком блеске которой бог грома растворился, чтобы вновь материализоваться на вершине дерева, а Горо тем временем всеми четырьмя лапами схватил пустоту.

— Л Кун Лао-то прав, Шен Цун! — донесся сверху голос Рэйдена. — Единственный путь спасения для тебя — встать на его сторону!

— Я бы на твоем месте сейчас в последнюю очередь думал о моем спасении, — со злостью ответил Шен Цун.

Пока колдун говорил, могучие ноги Горо успели затормозить. Монстр бросил испепеляющий взгляд на Рэйдена, подошел к толстому дереву, на вершине которого тот стоял, и с размаху ударил кулаком по его стволу в три обхвата. Ночь раскололась от треска рушащегося лесного гиганта, во все стороны полетели ветви и сучья. Рэйден спрыгнул вниз — прямо на плечи Горо, легко оттолкнулся от них и молнией взмыл на вершину другого дерева. Горо злобно зарычал, развернулся и бросился к нему, но, подкошенный молнией, которую метнул в него Рэйден, растянулся на земле.

— О-о-о-о-о-у-у-у-у-у! — завыл Горо, шлепнувшись плашмя на спину. Из того места, где молния ударила в его бронзовую кожу, вился дымок, на набедренной повязке и красном поясе зияли прожженные черные дыры.

— Тебя, наверное, спортивной чести и этике состязаний не учили, — бросил Шен Цун Рэйдену. — Если бы ты такой фортель выкинул во время Смертельной Битвы, я бы тебя немедленно дисквалифицировал.

Рэйден спрыгнул с дерева, приземлился точно между Горо и Шен Цуном и поднял вверх руки.

— Хорошо, я стану биться по твоим правилам, — сказал он. — Пусть только смертные отсюда уйдут.

— Конечно! — воскликнул Шен Цун. — Я для того сюда и телепортировался. Если бы ты не полез в их дела, нас бы здесь уже не было.

— Нет, — сказал Рэйден. — Они должны вернуться в деревню, а не продолжать путь к горе.

Шен Цун сделал шаг ему навстречу.

— Кун Лао пускай возвращается, но остальные пойдут вперед.

— Нет! — крикнул Рэйден.

— Ты слишком много болтаешь! — прорычал Горо.

Неожиданно набросившись на Рэйдена, дикий сын Внешнего Мира сжал бога грома в железных тисках всех своих четырех рук, не дав ему и глазом моргнуть. Рэйден протянул руки вперед и изо всех сил ударил ими Горо в живот, но монстр, казалось, этого даже не почувствовал. Верхними своими трехпалыми лапищами он обхватил запястья Рэйдена, крепко сжав его ладони.

— Ну-ка попробуй теперь метнуть свою молнию! — издевательски прорычал Горо, продолжая сжимать ладони бога грома и двумя свободными руками нанося ему сокрушительные удары по корпусу.

Пока два неземных существа мерились силой, Шен Цун повернулся к Кун Лао. Руки колдуна были опущены, но ладони, от которых вдруг пошел небольшой дымок, он держал поднятыми кверху.

— А теперь, священник, можешь продолжить свой путь. На восток… к горе.

— Я туда не пойду, — решительно сказал Кун Лао.

Тем временем Рэйден обхватил ногами массивные ноги Горо, нагнулся вперед, а потом резко ударил затылком монстру в нос, одновременно ногами пытаясь сбить его с ног. Голова Горо от удара запрокинулась назад, ноги его подкосились, и он шмякнулся на спину. Удар от падения на миг вышиб из него дух, и он ослабил железную хватку, которой сжимал Рэйдена. Бог грома вскочил на ноги и попятился назад, стремясь уйти от противника на безопасное расстояние.

— Ага, трус, отступаешь! — прорычал Горо, поднимаясь на ноги.

— И не думаю, — ответил Рэйден.

Как только Горо поднялся, бог грома подпрыгнул и лицом вперед с вытянутыми перед собой руками полетел на монстра. Кулаки Рэйдена ударили в его брюхо с такой силой, что Горо согнулся пополам и отпрянул. Не давая ему подняться, Рэйден подошел к врагу и схватил его за две руки. Скривившись от непомерного веса чудовища, бог грома попытался перераспределить эту тяжесть, выставив вперед одну согнутую ногу, а другую отставив назад. Это помогло ему поднять огромную тушу Горо над головой и бросить ее вперед.

— Комбинация удалась, — не без удовольствия сказал сам себе бог грома.

Горо снова с грохотом свалился на землю, взметнув вверх пожухлые листья. Одна из его массивных правых лап ухватилась за ствол поваленного дерева. Скрытый от глаз противника кучей земли, перемешанной с листвой, монстр поднял его и метнул в Рэйдена. Попав ему в плечо, ствол сбил бога грома с ног.

— Это тоже не по-спортивному, — заметил Шен Цун, — но ты заслужил такое отношение, бог грома.

Горо подошел к Рэйдену. Уклонившись от удара головой, который тот попытался ему нанести, монстр обхватил бога грома тремя лапами, а четвертой стал с неистовой силой молотить его по всему телу. Рэйден с молниеносной скоростью вертел головой, пытаясь уклониться от страшных ударов. Ему удалось еще раз сбить гиганта с ног и броском через голову повалить его на землю рядом с Кэно и Шнайдером, которые в страхе отскочили в разные стороны от поверженного бронзового гиганта.

— Просто поверить не могу, — сказал Кэно, когда он и его спутники отошли на безопасное расстояние от места схватки и спрятались за большим валуном. — Ведь это же тот самый тип, что приходил ко мне в комнату. У него же четыре лапы, чтоб его черти драли!

Рэйден с Горо стояли на ногах друг против друга. Рэйден вытянул вперед правую руку на уровне своего лица, а левую, сбоку свисавшую вниз, сжал в кулак. Горо стоял в боевой позиции, медленно перебирая в воздухе всеми четырьмя руками, как борец, изготовившийся к атаке.

— Я так думаю, до конца этой схватки еще далеко, — сказал Шен Цун, обращаясь к Кун Лао, — а времени у нас в обрез. — Теперь клубы дыма, исходившие от его ладоней, стали серыми и густыми. — Ты поведешь Кэно на поиски талисмана? Кун Лао гордо поднял голову.

— Нет, Шен Цун. Я не отдам силам зла то, что мой далекий предок хотел от них скрыть.

Колдун мрачно ухмыльнулся. Клубы дыма, вихрясь, стали понемногу обретать форму человеческих тел.

— Отдашь, непременно отдашь, — злорадствовал Шен Цун. — Вопрос лишь в том, сделаешь ты это по доброй воле или нет.

Как только Рэйден увидел, что дым начал обретать человеческие очертания, он напряг мощные ноги, готовясь к очередному выпаду. В тот же миг не сводивший с него глаз Горо прыгнул на бога грома, который был на голову его ниже, обхватил его поперек тела, повалил на землю и всеми четырьмя лапами стал его к ней прижимать.

— Неплохо это у тебя получилось, Горо, — сказал Шен Цун, продолжая держать раскрытые ладони поднятыми кверху. Одну из них он протянул в направлении Кэно, другую — к Кун Лао. Фигурки из вихрящихся клубов дыма стали обретать с ними сходство. — Пред ликом Шао Кана, — начал творить свое заклинание колдун, — все должны пасть ниц, ничья воля не может ему противостоять. Против могущества Шао Кана, — продолжал он, медленно сводя обе руки, — не устоит ничто.

— Нет! — воскликнул Рэйден, когда обе фигурки сблизились.

Несмотря на то, что четыре руки Горо сильно стесняли его движения, бог грома умудрился высвободить левую руку, протянул ее в сторону Шен Цуна и послал молнию.

Ударив заклинателю в руки, молния отбросила Шен Цуна на валун, за которым спрятались Кэно и Шнайдер. Пока он летел, ему удалось выкрикнуть несколько слов на фенга — колдовском языке кантонского диалекта.

Не успел стихнуть грохот грома, не прошла еще резь в глазах от вспышки молнии, как раздались раскаты злобного смеха Шен Цуна, эхом отозвавшиеся где-то вдалеке.

— О великий и могучий Рэйден! — сквозь хохот еле выговорил колдун. — Самое героическое божество, всем богам бог! Тело твое и дух воистину бессмертны, только в разуме ты слегка помутился. Кретин безмозглый! Ты сделал именно то, что мне было надо. Мне очень была нужна твоя молния… без нее мое заклинание осталось бы пустым звуком!

Как только тьма вновь сгустилась и зловещая тишина окутала поляну, блеск глаз Рэйдена из белого стал золотистым. Тусклого желтоватого света выпавшего из рук Кун Лао фонарика было достаточно, чтобы бог грома убедился в том, что магия Шен Цуна сработала.

Глава 23

— Кун Лао, — обратился Рэйден к стоявшему перед ним человеку.

— Нет, — сказал Шен Цун с явным удовлетворением, — это не совсем Кун Лао. Того, кого ты перед собой видишь, правильнее было бы назвать Кэно Лао.

Дымившаяся человеческая фигура бросила взгляд на свои руки. Один глаз этого существа был нормальным, второй — пламенно-красным; несмотря на зыбкость и расплывчатость сероватых контуров, лицо его явно походило на лицо Кэно, а фигура скорее принадлежала Кун Лао, чем бандиту.

— Да что же здесь такое творится? — спросил Шнайдер, так и стоявший за валуном с отвисшей челюстью.

— Да ничего особенного, — бросил ему Шен Цун. — Я тут немного математикой позанимался. Один разум Кэно — если так можно назвать содержимое его головы, — плюс один разум Кун Лао равняется одному верному последователю Шен Цуна, который знает, как найти талисман. — Колдун взглянул на Рэйдена. — Ну что, мой пылкий бог-громовержец, как тебе нравится это восхитительное творение, которое без твоей помощи я бы никак не смог создать?

В глазах Рэйдена, лучившихся бледно-золотистым светом, застыла невыразимая боль.

— Но это еще не все, — прошипел Шен Цун. — Я тебе кое-что еще объяснить должен. Видишь ли, сейчас они оба — не более чем дым… сохраняемый в едином целом силой моей воли. Если, Рэйден, ты попытаешься на них каким бы то ни было образом воздействовать, я позволю дыму рассеяться. Но как только это случится, душа Кэно тут же отправится во Внешний Мир и утащит за собой душу Кун Лао. Тебе понятно, что это значит? — Шен Цун довольно ухмыльнулся. — А значит это то, что у Шао Кана окажется достаточно душ, чтобы расширить проход между двумя мирами.

— Но ты же в любом случае передашь эти души ему.

— Да нет, не все так просто, — задумчиво проговорил Шен Цун. Он кивнул Горо, чтобы тот поднялся и отпустил Рэйдена. — Откровенно говоря, бог грома, мне еще многое нужно успеть сделать до прихода в этот мир Шао Кана. Понимаешь, я не строю иллюзий в отношении того, какая участь ждет меня при повелителе. Когда он сюда переберется, я буду лишь одним из целой армии его рабски покорных прислужников. — Он передернул плечами. — Конечно, мое положение будет несопоставимо лучше, чем у большинства смертных, которым суждено поджариваться на вечном медленном огне. Но все равно, мне не по душе роль лакея… даже если хозяином моим будет сам Шао Кан. А ты, Рэйден, можешь кое-что выиграть, если захочешь мне помочь. Догадываешься, о чем я говорю?

Рэйден встал. Он пристально смотрел на колдуна, и блеск его глаз становился все ярче.

— Я, конечно, не столь самонадеян, чтобы просить тебя самого принести мне талисман. Я прекрасно знаю, что если ты его коснешься, то лишишься своей божественной сущности, потому что прикосновения смертных его осквернили. Если будешь терпелив и не станешь мне мешать, то оба человека, которых я в едином теле отправил за талисманом, получат свое прежнее обличье без особых потерь, как только у меня отпадет в них нужда. Пусть тебя эта мысль немного успокоит. — Колдун взметнул кверху седые брови. — Если же, Рэйден, ты все же решишь сломать мне игру, этот Кэно-Кун умрет, обе заключенные — в нем души перейдут к Шао Кану, и этот мир сольется с Внешним Миром. И значит, при таком раскладе, мне захочется выкроить себе небольшое королевство… а тебе будет дано время, чтобы найти подходящее место, куда бы ты мог упрятать монахов и священников Ордена Света до прихода сюда повелителя, который, несомненно, предаст их вечному проклятью. — Шен Цун еще ближе подошел к богу грома и пристально взглянул ему в глаза. — Да, я позволю тебе это сделать. Ведь никогда наперед не знаешь, что тебя ждет, Рэйден. Я, к примеру, не исключаю, что когда-нибудь Шао Кан может от меня отвернуться, и тогда мне очень понадобятся союзники. Рэйден не сводил с колдуна глаз.

— Вроде получается так, что у меня и выбора-то никакого не остается.

— Так оно и есть, — сказал Шен Цун.

— Если я останусь здесь, ты пообещаешь, что не причинишь никакого вреда ни монахам, ни священникам?

— С ними не случится ничего плохого, — ответил Шен Цун. — Ни я, ни мои люди не будут предпринимать ничего против твоих храмов, книг и свитков.

Бог грома взглянул на призрачную серую фигуру, в которой магическим образом соединились два человека, и произнес:

— Ты меня слышишь, Кун Лао?

Шен Цун, повернувшись к колыхавшейся, расплывчатой фигуре, скомандовал:

— Кэно, пусть он говорит.

Рот Кэно широко раскрылся, потом растянулся еще сильнее, до полной неестественности, и из него показалась голова Кун Лао. Священник высунул голову, как новорожденное дитя из материнского тела. Странное и страшное это было зрелище — голова бандита как бы служила капюшоном для головы монаха.

— Я слышу тебя, Рэйден! — беззвучно произнес Кун Лао, но было ясно, что он сказал; так, должно быть, читают по губам глухонемые.

— Иди с Кэно, — сказал Рэйден, — отведи его туда, где спрятан талисман.

— Все сделаю, как ты говоришь, — так же неслышно проговорил Кун Лао.

Как только священник закончил, искаженные мукой черты лица Кэно вновь обрели обычные очертания, а Кун Лао скрылся в его недрах. Бог и колдун, монстр из Внешнего Мира и смертные смотрели вслед сдвоенному заклятьем существу, которое удалялось от них по поляне, перебирая ногами, не касавшимися земли; его широко раскрытые глаза смотрели перед собой, но, казалось, ничего не видели.

Когда эта странная и жуткая фигура скрылась в ночи, Шен Цун сказал:

— Есть, правда, еще одна мелочь, Рэйден. Ты осмелился мне противостоять. Твоя наглость не может остаться безнаказанной.

Бог грома бросил быстрый взгляд на колдуна, причем глаза его в этот миг сверкнули ослепительно ярким белым светом.

— Ты хочешь сказать, что слово Шен Цуна ничего не стоит?

— Нет, я имел в виду не это, — признался заклинатель. — Поскольку мне хочется сохранить твое расположение, я буду неукоснительно выполнять данное тебе обещание. Однако это вовсе не означает, что я обязан тебе потакать и во всем другом. Мистер By!

С самого начала схватки между Рэйденом и Горо Джим By и Соня Блэйд лежали лицом вниз в неглубокой ложбине. Когда Шен Цун позвал By, он все еще там прятался.

— Да, сэр? — отозвался By, высовывая голову из канавы.

— Мой слуга-демон сказал мне, что у вас есть радиопередатчик.

— Это радиотелефон, сэр, который действует через…

— Не морочьте мне голову всякой чепухой, — резко оборвал его Шен Цун. — Лучше поскорее достаньте его.

Джим By быстро снял со спины рюкзак и вынул из него радиотелефон размером с толстую книгу в твердом переплете. Отвинтив крышку, он нажал на кнопку, и из отверстия появилась параболическая антенна. By набрал на клавиатуре нужные координаты, антенна развернулась, нацеливаясь на спутник, и он снял трубку.

— Готово, сэр, — объявил он.

Глаза Шен Цуна блеснули недобрым огнем.

— Кое-кто должен ждать от вас звонка.

— Да, сэр, Мориарти.

— С ним есть еще кто-то.

Незаметным жестом, прикрываясь темнотой, Соня протянула руку к аппарату, соединявшему антенну с динамиками.

— Пастух, сэр, — ответил By. Шен Цун взглянул на Соню.

— Милая дамочка, — сказал он, — если вы еще хоть на дюйм протяните руку, я прикажу Горо придавить вас.

Соня замерла. Умоляющим взглядом она посмотрела на Рэйдена.

Проследив направление ее взгляда, колдун ухмыльнулся.

— Рэйден, — сказал колдун богу, — если ты снова попробуешь соваться туда, куда тебя не просят, я пошлю Горо в деревню, и от нее — уж поверь мне на слово — камня на камне не останется. Тебе, бог грома, следует усвоить, что неповиновение не останется безнаказанным.

Шен Цун перевел взгляд на By.

— Мистер By, свяжитесь с вашим сообщником, который ждет от вас звонка.

By поднес трубку к уху.

— Мориарти, это Джим By. Ты меня слышишь?

Голос в динамике ответил утвердительно.

— Он ждет указаний, — сказал By.

Шен Цун криво улыбнулся.

— Отлично. Скажите ему, чтобы с помощью своего ружья он вернул скромную маленькую душу мальчика Тьену.

Глава 24

Детские годы Лю Кана прошли в китайской провинции Хэнань. Тогда он часто играл со своим братом Чоу, который был старше его на год, в придуманную ими самими игру: один из братьев подкрадывался к другому и набрасывался на него в самый неожиданный и неподходящий момент. Правила этой игры предусматривали единственное ограничение на то время, когда мальчики чинили сети, которыми их отец Ли ловил рыбу. Никаких других запретов не существовало: нападать на соперника можно было, когда он спал, гулял и даже сидел на горшке.

Чтобы играть было интереснее, братья вели счет своим победам и поражениям: каждое успешное внезапное нападение приносило нападавшему два очка, каждое отбитое нападение давало защищавшемуся три очка, а нападавшему — ничего. Мальчики записывали счет в специальный блокнот, и по прошествии десяти лет Лю, накануне своего отъезда в Соединенные Штаты, набрал 18 250 очков, а Чоу — 18 283.

Он просил брата сохранить записи, и был уверен, что Чоу выполнил его пожелание. Вскоре после того, как Лю переехал в Соединенные Штаты, его родители скончались от чумы, а брат исчез — куда, когда и почему, он узнать не мог, как ни пытался, но очень надеялся, что в один прекрасный день снова с ним встретится.

Подходя к деревне Вуху, Лю почувствовал себя, как в те далекие годы, когда он подстерегал брата и тайком на него нападал. Была середина ночи, и, понятное дело, деревня не светилась огнями. Тем не менее жизнь там обычно не замирала даже в этот час: кто-то из крестьян шарил в потемках, собирая яйца, какой-то водонос наполнял кувшины водой из источника, кто-то, мучаясь бессонницей, шатался около дома, кто-то храпел во дворе после веселого вечернего застолья.

Сейчас же все было настолько тихо и неподвижно, что Лю и оба его товарища из Общества Белого Лотоса решились проникнуть в селение. Они двигались неслышно, таясь в тени хижин и немногих общественных построек, сняв сандалии, чтобы под ногами у них не чавкала грязь и не скрипел песок и гравий. Они были закутаны в черное, и увидеть или услышать их было практически невозможно.

В храме Ордена Света горели светильники, и Лю решил направиться именно туда. Какой-нибудь монах, наверное, сможет объяснить ему, почему в деревне так странно, до жути спокойно.

Когда они подошли к бронзовой двери высокого круглого здания храма, Лю Кан сделал знак друзьям, чтобы они оставались в тени деревьев около храма, пока сам он заглянет внутрь помещения. Неслышно подкравшись к одному из открытых окон, за которым располагалась большая библиотека, Лю услышал голоса.

— Да, Джим. Да…

Сидя под окном на корточках, прислонившись спиной к стене храма, Лю вынул из-за пояса звездочку для метания и поднял ее над подоконником, расположив смертельное оружие ниндзя так, чтобы от его гладко отполированной поверхности, как от зеркала, отражалось все, что происходит в помещении библиотеки.

То, что он увидел, приковало к себе все его внимание.

На циновке сидели двое — мужчина и еще совсем мальчик, на шею которого была накинута петля кожаного ремешка. Мужчина держал мальчика под прицелом автомата и говорил по телефону спутниковой связи, к шее его был привязан второй конец ремешка.

— Да, — сказал он, — все понял. Ага, усек. Давай, пока.

Мужчина положил телефонную трубку на рычаг, утопленный в плоской, достаточно большой коробке аппарата. Мальчик отпрянул от него так, что кожаный ремешок натянулся. Мужчина резко за него дернул, и парнишка упал на пол лицом. Подошедший Сенменджони не позволил ему подняться на ноги.

— Ты уж извини, — сказал Мориарти, — но сейчас здесь кое-что случится. Мне велели тебя прикончить. Обещаю тебе, что все произойдет быстро и безболезненно.

Как только Сенменджони отступил в сторону, а Мориарти нацелил автомат в голову паренька, Лю Кан встал и замахнулся рукой с зажатой в ней звездочкой, целясь в руку убийцы.

И в этот момент получил сильнейший удар в бок, от которого его подбросило в воздух. И почти одновременно внутри храма блеснула молния и раздался удар грома.

Глава 25

Лежавшая на рычаге трубка телефонного аппарата Джима By внезапно задергалась, и с двух ее концов — сразу из двух динамиков ударили сильные электрические разряды.

By бросил быстрый взгляд сначала на Шнайдера, потом на Шен Цуна и торопливым движением снял трубку.

— Слушаю!

Какое-то время он терпеливо ждал ответа, но в трубке лишь трещали помехи.

— Ничего! — сказал он почему-то по-испански и стал проверять контакты, продолжая прислушиваться к звукам, доносившимся из динамика. Потом положил трубку на рычаг. — Линия не работает, но с нашей стороны аппарат исправен. Такое впечатление, будто…

Взгляд By скользнул по фигуре Рэйдена.

— Будто что? — резко спросил Шен Цун.

— Будто что-то со стороны Тима перегорело, — ответил By. — Вроде как сильный электрический разряд в аппарат угодил.

— Или молния, — злобно проговорил Шен Цун. В горле у колдуна что-то булькнуло, когда он повернулся к богу грома. — Что, Рэйден, твоя работа?

— В отличие от тебя, — ответил бог грома, — я свое слово держу. Я пообещал тебе только остаться здесь. Но о том, что не буду метать молнии, не говорил ничего.

Шен Цун поразмыслил немного над словами Рэйдена, потом кивнул головой.

— Да, Рэйден, здесь ты прав. Убив моего человека, ты спас пастуха. Обещаю расплатиться с тобой в десятикратном размере, причем начну прямо сейчас. Горо, — воскликнул он, — настало время нашего сюрприза.

Распрямившись в полный рост, Горо злорадно осклабился. От ладоней Шен Цуна вновь пошел дым, и вторая красная молния расколола темное небо.

Глава 26

Когда над головой Чин Чина ударила неизвестно откуда взявшаяся молния, один конец которой поразил Тима Мориарти, а второй — Сенменджони, у паренька в ушах раздался такой звон, будто его стукнули головой о храмовый гонг, петля на шее ослабла. Осмотревшись, Чин Чин заметил, что в середине ремешка кожа прогорела, а Мориарти поблизости видно не было, — и быстренько нырнул под большой деревянный стол, стоявший недалеко от входной двери.

Когда же звон от взрыва в его ушах немного поутих, снаружи донесся шум борьбы.

Паренек на животе пополз по полу библиотеки, воздух которой пропитался темным смрадным дымом от того, что еще совсем недавно было Тимом Мориарти и Сенменджони. Чин Чин дополз до окна, пальцами ухватился за подоконник, подтянулся и выглянул наружу, тут же вновь свалившись на пол, и как раз вовремя, потому что в лицо ему едва не угодила леденящая воздушная волна.

Глава 27

За все годы, проведенные в тайных битвах, нападениях и обороне, Лю Кану еще ни разу не приходилось сталкиваться с врагом, вооруженным посохом. Но реакция его была, как всегда, мгновенной, и в тот момент, когда ему был нанесен удар в бок, он откатился в сторону, потом вскочил на ноги и отпрянул назад, чтобы увеличить расстояние между собой и противником для отражения второй атаки — вот тут-то в библиотеке храма и грянул взрыв. Лю Кан руками сумел заслонить лицо от огня, но опять был сбит с ног — на этот раз ударом взрывной волны. А когда его враг, стоявший на корточках и не задетый взрывом, что-то в него метнул и обжигающая волна холода, ударившись о его маску, отрикошетила в окно библиотеки, Лю Кан понял, с каким столкнулся врагом.

Воин Белого Лотоса сунул руку за пояс, чтобы достать еще одну метательную звездочку, но она, видимо, куда-то выпала. Не сводя глаз с темной тени врага, боковым зрением он искал какой-нибудь предмет, с помощью которого было бы легче защищаться. Он знал, что без приличного вооружения ему придется очень несладко: без надежного оружия нечего было и пытаться одолеть такого грозного врага, как Саб-Зиро.

Страшные слухи о кровожадности и невероятных способностях этого ниндзя делали его самым опасным противником любого смертного. Хотя те, кому довелось с ним столкнуться и остаться в живых — а таких было очень, очень немного, — считали его смертным, отточенное мастерство, с каким он владел всеми видами боевых искусств ниндзя, было поистине сверхъестественным. В совокупности с таинственной способностью излучать волны холода и передвигаться со скоростью снежной лавины эти его качества делали Саб-Зиро одним из опаснейших противников. Именно поэтому когда Лю не заметил спешащих ему на помощь друзей — Гай Лая и Вильсона Тонга, он заподозрил, что печально известный ниндзя уже с ними разделался. Такая тактика — разделяй и властвуй — была характерна для Саб-Зиро и Лин Кей — банды, в которую он входил. Ее члены ценили лишь победу и считались только с ней, честь для них ровным счетом ничего не значила.

Но Лю Кан был сейчас слишком занят, чтобы оплакивать потерю друзей. Какова бы ни была причина взрыва в библиотеке, он был благодарен судьбе за то, что из окна ее взрывной волной был выброшен покореженный автомат. Подбросив его ногой и поймав руками, он получил хоть какое-то средство, которое позволяло ему отражать удары смертоносного посоха Саб-Зиро.

Вверх, вниз, вниз, вперед, вверх, вперед.

Изящное оружие в умелых руках Саб-Зиро вертелось как пропеллер. И так и эдак пытался он нанести врагу сокрушительный удар. Лю Кан сначала отражал град ударов согнутым дулом автомата, потом прикладом, и снова дулом. Если бы только взрыв не покорежил автомат и можно было бы использовать его по прямому назначению! Даже ниндзя не могли противостоять пулям.

Ставки в игре поднялись, когда Саб-Зиро, чем-то щелкнув, выбил из наконечника посоха закрепленный внутри семидюймовый зазубренный нож.

Вперед, вперед, назад, вперед, слева направо.

Лю Кан не мог разглядеть закрытое маской лицо Саб-Зиро, не мог по его выражению определить, пытается ли противник его убить или играет с ним, как кошка с мышкой, готовясь к решающему выпаду. В этот момент ниндзя умудрился просунуть нож внутрь предохранителя курка и выбил покореженный автомат из рук Лю Кана, который снова оказался безоружным. Тем не менее он машинально задал себе вопрос, был ли он и впрямь совершенно беззащитен.

Когда Саб-Зиро выбил у него из рук автомат, Лю Кан заметил слабое исходившее от них золотистое сияние. Он вспомнил, что заслонил ими лицо во время взрыва в храме, и решил, что таинственная вспышка могла оказать на его руки какое-то воздействие. Однако времени на размышления, что, как и почему, уже не было. Когда Саб-Зиро в очередной раз занес над противником свой посох, Лю Кан не стал отскакивать в сторону. Вместо этого он упал на одно колено, протянул руку и схватился ею за посох. Как только дерево коснулось его ладони, он подумал об огне, и грозное оружие вспыхнуло ярким пламенем.

Если Саб-Зиро и удивился, то виду не подал. Закинув обгоревший посох за спину, он дохнул на Лю Кана еще одной волной ледяного холода, но боец Белого Лотоса вытянул в направлении врага руки с раскрытыми ладонями, еще раз подумав о странном сиянии, и в тот же момент в сторону Саб-Зиро вылетел столб пламени. Две волны — огненная и ледяная — столкнулись на полпути, и в том месте, где это произошло, возникло шипящее облако пара, под прикрытием которого Лю Кан отскочил влево и, сделав сальто через окно, оказался в помещении библиотеки храма.

Ударившись плечом о дверной косяк, Лю Кан замер и стал пристально всматриваться в темный оконный проем, ожидая появления врага. Тусклым оранжевым светом мерцали светильники, Лю тяжело дышал, думая о том, что в освещенном помещении у него есть больше шансов дать отпор жестокому ниндзя. Боевое искусство его соперника было настолько невероятно, что там явно не обошлось без черной магии.

Сердце Лю Кана билось в неистовом темпе, отсчитывая долгие секунды, однако никто, по-видимому, уже не собирался на него нападать. Тем не менее, он не терял бдительности. Он стоял, подняв одну руку на уровень лица, другой прикрывая грудь; левая нога его почти зависла в воздухе, касаясь пола лишь пальцами, чтобы в любой момент, если понадобится, нанести врагу сокрушительный удар.

Когда Лю влетел в окно, проделав в воздухе изящный пируэт, то заметил спрятавшегося под столом мальчика. И спросил у него:

— Что здесь произошло?

— Я… я сам ничего не понял, — запинаясь пробормотал Чин Чин. — Меня собирались застрелить, когда вдруг вспыхнул этот ослепительно яркий белый свет и сразу же исчез в окне.

— Молния ударила прямо сюда? — спросил Лю.

— Да. Именно в эту комнату. Вдруг ни с того ни с сего грянул гром, вспыхнул ослепительный свет и стало очень жарко. А потом все снова стихло.

Подумав немного, Лю произнес:

— Кто бы ни догадался послать сюда эту молнию, он спас нас двоих.

— Кто же мог такое сделать? — спросил мальчик. — Кун Лао запрещал прибегать к помощи магии и говорил нам, что боги больше не вмешиваются в жизнь смертных.

— Думаю, нам с тобой здесь пришлось столкнуться не только со смертными, — проговорил Лю.

Действительно, священники учили паству, что время богов кануло в Лету, однако бог грома Рэйден все еще оставался покровителем Ордена Света. И пламя, им сюда посланное, должно было спасти мальчика и не повредить при этом свитки и книги. Вот почему молния, вспыхнув, ушла сквозь окно: задев Лю, она наделила его руки чудесной силой излучать пламя. Столь странное стечение обстоятельств было, пожалуй, счастливым следствием усилий Рэйдена по спасению пастушка.

«Наверное, это судьба, — сам себе сказал Лю Кан, — и мне было предначертано оказаться именно в это время и в этом месте». Но когда он вспомнил о двух своих верных друзьях, которые, скорее всего, лежали где-то мертвые, поверить в счастливую судьбу и благорасположение богов было не так-то просто. Почему они спасли лишь его одного, не позаботившись о тех, кто был с ним рядом? Ведь они были моложе и потому менее грешны, чем он.

Однако не время было вдаваться в философские материи. Предстояло защитить деревню, а потом продолжить выполнение порученной миссии. Взглянув на часы, он подумал о человеке, местонахождение которого высвечивалось на экране часов цифрой два, — еще одной жизни, которой могла грозить опасность.

Неслышно, на цыпочках ступая, Лю подошел к окну. Не дойдя до него нескольких ярдов, он послал в ночь пламенный вихрь, потом быстро посмотрел направо, налево. Саб-Зиро нигде не было видно, но в неясном свете занимавшейся зари Лю разглядел тела двух своих друзей, лежавших навзничь с открытыми глазами и кровавыми полосами вокруг шей. Они были удавлены тонким шнуром, который составлял непременный атрибут вооружения любого ниндзя. Нападали они обычно сзади, накидывали на шею прочную нейлоновую или проволочную струну и стягивали ее так, что жертва даже не могла позвать на помощь.

Опечаленный и озлобленный, Лю прекрасно понимал, что преследовать ниндзя в ночи, пытаясь отомстить врагу, было бесполезно. Он еще сойдется с Саб-Зиро лицом к лицу, и тогда все повернется по-другому. Но теперь он, прежде всего, должен был подумать о Соне Блэйд, позаботиться о ее безопасности…

Глава 28

Когда над ладонями Шен Цуна вновь заклубились завитки дыма и ударила красная молния, глаза Рэйдена, излучавшие белый свет, сузились. Он не мигая, без страха за себя смотрел на горевшее между колдуном и Горо дьявольское пламя, в рубиновом зареве от которого стали неясно вырисовываться какие-то продолговатые очертания… человеческие по форме, но явно не от мира сего.

Шен Цун сказал:

— Нашему проницательному повелителю Шао Кану показалось, что я недооценил возможности Ордена Света. — Колдун вздохнул. — Ну что ж, ему, должно быть, виднее. Никому не доставляет удовольствия расписываться в собственной слабости, но я ведь всего-навсего простой смертный. Как мистер By, и мистер Шнайдер, и эта интересная дамочка, которая, как я склонен думать, никогда не собиралась стать моим союзником. — Заклинатель исподлобья бросил в сторону Сони хитроватый и недобрый взгляд. — Или я не прав?

Женщина поднялась с земли и гордо заявила:

— Я — Соня Блэйд, агент специального подразделения войск Соединенных Штатов.

На это Шен Цун отреагировал с изрядной долей удивления.

— Неужели же правительство такой могучей страны, обремененное заботами о важнейших геополитических проблемах, заинтересовалось вдруг моей скромной персоной? Я просто польщен столь высокой честью.

— Оно заинтересовалось вашей персоной по просьбе британских властей в Гонконге, — ответила женщина. — А что касается меня, я здесь нахожусь из-за Кэно.

— Чем это он вам так досадил?

— Три года назад он убил моего жениха — Клиффа Лодольче.

— Почтенного учителя боевых искусств? — изумленно спросил Шен Цун. — Это было делом рук Кэно?

Соня утвердительно кивнула.

— Ну, значит, Кэно напал на него сзади, — проговорил Шен Цун, — или в темноте. Лодольче был лучшим мастером в искусстве единоборства. Кэно никогда не осмелился бы вступить с ним в честный поединок.

— Вы правы, он напал на моего жениха со спины и в темноте, — гневно ответила Соня. — Когда Клифф отказался подчиниться диктату банды Черного Дракона, Кэно всадил ему в спину шесть пуль из пистолета 45-го калибра.

— Это очень похоже на Кэно, — проговорил Шен Цун, — он просто, как с ним часто бывает, погорячился. А вы, значит, решили его найти и отомстить за жениха. Как трогательно, прямо до слез.

Пока они говорили, багровое сияние дьявольской молнии исчезло, и во тьме обозначились очертания нового посланца из Внешнего Мира. Рэйден ясно видел то, что было недоступно взгляду смертных: это существо имело обычные человеческие тело и голову, однако нижняя половина его лица была покрыта зеленой маской с горизонтальными разрезами по бокам. Из них на землю стекали капли какой-то жидкости; когда ядовитая слюна потустороннего существа касалась земли, от нее вздымались ядовитые пары.

«Кислота, — подумал бог грома. — Во Внешнем Мире есть лишь одно такое существо».

— Кэно — жестокий и бессердечный бандит, — признал Шен Цун. — Однако он оказался весьма полезным для достижения моих целей. Он чрезвычайно жаден, что вкупе с его физической силой и безжалостностью делает его эффективным помощником. Хотя, должен признаться, — Шен Цун сделал паузу, чтобы взглянуть на вновь прибывшего, — если бы я мог начать все это сызнова, то никогда бы не стал подряжать ни Кэно, ни кого бы то ни было из смертных на работу, связанную с божественными делами. Сами попробуйте спасти частицу своей души и посмотрите, что из этого получится.

Взглянув на Рэйдена, Шен, Цун расплылся от удовольствия. Бог грома оставался невозмутимым.

— Ну что ж, — продолжил Шен Цун, — хоть я и покидаю тебя, Рэйден, здесь останутся мои помощники из Внешнего Мира — Горо и его подручный Ящер. Ящер — личный телохранитель Шао Кана, так что, надеюсь, тебе будет чем заняться. — Шен Цун бросил пристальный взгляд на бога грома. — Хоть, думаю, это и безнадежно, однако, учитывая безвыходность твоей позиции, хотел бы тебя спросить, может, все же перейдешь на нашу сторону?

Рэйден ничего не ответил. Спустя какое-то время Шен Цун покачал головой.

— Очень плохо, — произнес он, и его ладони в очередной раз задымились. — Я вовсе не уверен, что компания, в которой тебя оставляю, доставит тебе большое удовольствие. Кстати, мистер By, и вы, мистер Шнайдер, здесь вам больше делать нечего, однако у меня есть еще для вас работенка в другом месте.

Те не успели и слово сказать, как их окутало красное сияние, и они исчезли.

— Что же касается вас, мисс Блэйд, — Шен Цун протянул к женщине руку ладонью вперед, — хоть вы лишились вашего жениха и, возможно, потеряли след его убийцы, зато заслужили особую честь, которую я вам собираюсь оказать.

Вновь блеснуло красное зарево, а когда оно померкло, Шен Цун с Соней исчезли, а Горо с Ящером встали справа и слева от Рэйдена. Горо радостно рычал, Ящер исходил ядовитой слюной, стекавшей на траву рядом с его босыми ногами.

Глава 29

Горо протянул массивную руку и указал пальцем в сторону Рэйдена.

— Умереть ты не можешь, бог грома, — сказал пришелец из Внешнего Мира, — но убить можно даже бессмертного. И мы тебя сейчас убьем.

Рэйден продолжал смотреть прямо перед собой, наблюдая за двумя противниками одновременно краешками глаз. Холодный их блеск и решительные очертания подбородка надежно скрывали мысли и намерения бога грома.

Красные глаза Горо, медленно приближавшегося к Рэйдену с левой стороны, светились как у робота. Зеленые немигающие и чуть косящие глаза Ящера, как и выражение его лица, нижняя половина которого была скрыта зеленой маской, казались непроницаемыми. На нем был плотно облегающий тело черный костюм, отделанный зеленым узором, легкие черные ботинки и черный капюшон, прикрывающий голову. Двигался он с плавной, зловещей грацией, которой так недоставало его немного неуклюжему, тяжеловесному напарнику.

— Ты, Горо, много болтаешь, — сказал Ящер глухим вибрирующим голосом, доносившимся из-под маски.

— Это для поднятия тонуса, — проревел монстр и бросился на Рэйдена.

Не дожидаясь удара, бог грома исчез, и Горо понесся прямо на Ящера. Его собрат из Внешнего Мира избежал столкновения только благодаря тому, что успел проворно отскочить в сторону. Монстр ухватился за ствол дерева и лишь с его помощью затормозил за миг до того, как Рэйден с верхушки другого дерева послал в них молнию, которая свалила Ящера на землю.

С громким шипением он тут же вскочил на ноги, угрожающе растопырив пальцы с острыми когтями. Горо ударил огромной ногой в землю, чтобы его не несло по инерции вокруг дерева, и повернулся к Рэйдену.

— Сражайся, трус! — прорычал Горо.

— Болван! — сказал Ящер, обращаясь к Горо. — У него есть мозги, и он ими пользуется, в драке они эффективнее любого оружия?

Задрав голову, Ящер плюнул кислотой в ствол того дерева, на верхней ветке которого стоял Рэйден. Ствол с треском переломился в том месте, куда попала едкая зеленоватая кислота, и дерево стало падать. Однако Рэйден успел приземлиться позади Ящера еще до того, как дерево достигло земли. Он сильно ударил врага сзади, а когда тот летел головой вперед, сделал сальто, ударил его ногами в плечи и, использовав его как подкидную доску и перевернувшись в воздухе, с размаху нанес врагу настолько страшный удар, что у того отнялись руки и ноги. Рэйден же отскочил от поверженного Ящера и повернулся лицом к четырех-рукому гиганту, который снова был готов к нападению.

На этот раз Горо прыгнул на Рэйдена с расстояния в несколько футов, и ему удалось поймать врага за ногу. Монстр тут же обхватил ее всеми четырьмя лапами, пытаясь повалить бога грома на землю и одновременно нанести ему удар левым плечом по корпусу. Не теряя времени, он двумя руками обхватил запястья ошеломленного Рэйдена, чтобы тот не смог метнуть в него свои молнии.

— Я все-таки считаю, что мускулы в бою важнее мозгов! — злобно прорычал Горо, уставившись на поверженного противника.

— Бей его! — вопил Ящер, с трудом поднимаясь на ноги. — Он еще может…

Не успел он закончить фразу, как Рэйден исчез в вихре света, и Горо повалился на голую землю.

— Черт! — сказал монстр. — Я и забыл…

— Берегись! Сзади…

Услышав Ящера, Горо повернулся, но опоздал — удар, нанесенный ему в челюсть ногой бога грома, раскрутил его и отшвырнул на землю. Рэйден вытянул вперед руки, собираясь испепелить врага молнией, но тут прямо на него прыгнул Ящер — и куда-то пропал.

Рэйден отошел с того места, куда должен был угодить Ящер, и попытался было найти его глазами, но откинулся на спину, внезапно получив сокрушительный удар в грудь.

— Телепортироваться ты можешь, — сказал Ящер зловещим голосом с придыханием, — а невидимкой становиться тебя, видно, не научили?

Удар коленом в живот чуть не вышиб из Рэйдена дух. Однако он нашел в себе силы, чтобы послать перед собой молнию, которая отбросила Ящера назад, и он исчез из виду, а когда сияние прошло, на бога грома вновь надвигался Горо.

Гигант злобно рычал и двигался быстрее, чем раньше. Две его верхние руки потянулись к шее Рэйдена, но бог грома упал на спину, поднял вверх обе ноги, уперся ими в живот Горо и, используя его же инерцию, поднял гиганта в воздух и перекинул через голову. Монстр хоть и был захвачен врасплох, успел сориентироваться и протянул назад руку. Ему удалось схватить Рэйдена за левую ногу, и когда тот падал, подскочивший сзади Ящер сильно ударил врага ногой по затылку.

В голове у бога грома все смешалось, он попытался те депортироваться, но ему не хватило сил.

— Готов! — сказал Горо, встав с земли. Он поднял ногу и поставил ее на спину поверженному богу — точно между лопаток. — Мы побили Рэйдена!

— Ну-ка отойди! — прошипел Ящер. — Дело надо доводить до конца.

Горо нехотя отошел на несколько шагов в сторону, в то время как его напарник запрокинул голову назад, изготовившись к атаке. Рэйден с трудом оперся на правую руку, немного приподнялся и взглянул на врага. Он вновь попытался собраться с силами, чтобы телепортироваться перед тем, как Ящер плюнет в него кислотой. Но руки его дрожали, и он не был уверен в том, что это ему удастся…

Внезапно Ящер отлетел влево, отброшенный ногой фигуры в черном, появившейся вроде бы из ниоткуда. Новый персонаж возник в прыжке, в горизонтальном относительно земли положении, причем спиной вниз. Ноги его еще касались Ящера, когда он сделал в воздухе пируэт и перевернулся. Когда Ящер отлетел в сторону, фигура в черном сделала сальто, встала на руки и, сильно оттолкнувшись от земли, оказалась рядом с Горо, в тот же миг нанеся ему серию сильных апперкотов.

Пораженный, гигант сделал несколько попыток нанести ответные удары, но темная фигура умудрилась не только увернуться от них, но и добавить монстру пару горячих в низ живота и невероятной силы удар ногой по челюсти. Бронзовокожее чудовище отлетело назад и впечаталось спиной в ствол дерева, сломанные ветки которого засыпали все вокруг.

Этих бесценных секунд Рэйдену хватило, чтобы прийти в себя и встать на ноги.

— Меня зовут Лю Кан, — сказал человек в черном богу грома, когда они встали спина к спине, ожидая новой атаки чудовищ из Внешнего Мира.

Ящер стоял опустившись на одно колено, руки его висели плетьми по бокам; потирая чуть было не выбитую челюсть, Горо отошел от могучего дерева.

— Спасибо тебе, Лю Кан, — сказал Рэйден. — А теперь уходи — это не твоя схватка.

— Я слышал уже кое-что об этой четырехрукой твари, — ответил Лю Кан, — и если ты борешься с Кэно и Шен Цуном, это и моя битва.

Ящер встал с земли, нелепо хихикая и отряхивая с одежды налипшую на нее листву.

— Я тоже хочу тебя поблагодарить, Лю Кан, — проговорил он. — Теперь Рэйден должен будет о тебе заботиться и не сможет, когда ему вздумается, отсюда телепортироваться.

— Я и сам за себя постоять могу, — ответил Лю Кан.

Горо с ревом бросился в очередную атаку, воин же Белого Лотоса разбежался и в прыжке нанес ногой удар в левое плечо гиганта. Тот успел выставить блок защиты и верхней левой рукой схватил смертного за голень, сжав ее изо всех сил.

— Вы, существа Земного Мира, меня просто забавляете, — рассмеялся Горо, когда Лю Кан умудрился так извернуться, что второй ногой угодил ему прямо в физиономию.

Монстр выронил смертного, который приземлился как кошка в тот самый момент, когда над головой его ударила молния. Она попала Горо в живот и согнула гиганта пополам. Тогда Рэйден обернулся к Ящеру и следующий электрический разряд адресовал ему. Ящер, высоко подпрыгнув, пропустил молнию снизу и приземлился немного правее от бога грома. Пока они обменивались ударами, Лю Кан, пораженный их великолепной техникой рукопашного боя, отскочил на безопасное расстояние от разъяренного Горо и с бешеной скоростью стал носиться вокруг него, время от времени нанося противнику ощутимые удары.

В этот самый момент Рэйден и Лю Кан внезапно почувствовали страшный холод и вскоре оказались скованными толстым слоем льда.

Горо с Ящером от неожиданности отступили назад и в изумлении уставились в светлевшее на востоке небо, откуда пришли волны ледяного-холода. Со стороны восходящего солнца к ним приближалась фигура человека, облаченного в черно-синие одежды, лицо его закрывала серебряная маска, а голову — надвинутый на глаза черный капюшон.

— Знаете, — сказал незнакомец, — появляться вот так, открыто, мне нравится даже больше, чем подкрадываться тайком, как я собирался сначала.

— Ты кто? — спросил Ящер, косясь то на незнакомца, то на Рэйдена, скованного ледяной коркой в несколько дюймов толщиной.

— Я работаю на Шен Цуна, — сказал пришелец, — и вы, как мне кажется, тоже. Он меня нанял, чтобы я разделался с этим подонком из Белого Лотоса, который лежит справа. А что касается того, что слева, — продолжил он, поравнявшись с представителями Внешнего Мира, — можете его считать подарком от Саб-Зиро.

Глава 30

Для обычного человека скорость, с какой он двигался, была просто невообразимой.

Вскоре после восхода солнца Кэно, слитый воедино с Кун Лао, достиг горы Энджайлас, которая когда-то называлась Ифукубе, и стал подниматься по ней мимо древних пещер монахов Ордена Света вверх, к священным храмам — туда, где обитали боги.

Сероватый, стелющийся туман окутывал храм Рэйдена, колонны и фасад которого блестели так же, как пятнадцать столетий назад… За храмом заботливо следили монахи, его хранил от разрушения свежий горный воздух, оберегала праведность души самого бога, в честь которого было возведено это здание.

Когда Кэно-Кун приблизился к нему, блеск голубовато-белого алебастра и золота, символизировавших луну и солнце, казалось, померк — таково было тлетворное влияние дьявольского создания, приближавшегося к храму.

Ведомая знанием Куна, который был не в состоянии подавить его в себе, часть этого создания, принадлежавшая Кэно, уверенно двигалась к той скале, где много столетий назад первый Кун Лао спрятал священный талисман Рэйдена.

Созданный из дыма сдвоенный человек остановился перед камнем, на котором навеки запечатлелись следы ударов Кун Лао — они выглядели так, будто камень разбили только вчера. Изобразив на перекошенной физиономии с размытыми очертаниями некое подобие улыбки, Кэно подошел ближе к тайнику, его толстые пальцы стали тонкими, почти прозрачными, они проникали в трещины, отыскивая в них путь к талисману с поистине призрачной утонченностью…

А когда он нашел то, что искал, улыбка его стала определеннее. Усилием воли заставив пальцы обрести плотность, Кэно принялся вынимать куски камня из скалы. Они падали сквозь и вокруг него до тех пор, пока перед его глазами не предстал драгоценный талисман, белое на золотом, луна и солнце. Он просунул пальцы под кожаный ремешок, притянул талисман к себе, потом повернулся и заскользил вниз с горы.

Оставшийся позади храм Рэйдена как бы потускнел, потому что его лишили сердца, которое унесло с собой порочное дитя зла.

Глава 31

Вытащив из-за спины посох с зазубренным лезвием ножа на конце, Саб-Зиро внимательно обозрел плоды своего очередного злодеяния.

— Воздействие холодной волны скоро пройдет, — сказал он. — Когда это случится, будьте готовы покончить с вашим приятелем. Там, подо льдом, он находится в полном здравии и слышит все, о чем мы говорим, видит все, что мы делаем. Сдается мне, он этим не очень доволен.

Горо с ним согласился. Он неуклюже подошел к ледяной глыбе, в которой был заточен Рэйден, обхватил ее всеми четырьмя руками и положил на землю.

— А пока он там, его можно бить? — спросил монстр.

Плавной, скользящей походкой к ним приблизился Ящер.

— Меня, Горо, этот невесть откуда взявшийся малый саданул в бок. Но ты-то как сподобился дать ему возможность телепортироваться.

— Меня извиняет именно то, что он исчез! — возразил Горо. — Я знал, что Рэйден может метать молнии, но телепортироваться!

Услышав имя бога грома, Саб-Зиро навострил уши.

— Рэйден, вы сказали? Я что, самого бога грома туда упек?

— Да, ты нам помог, — ответил Ящер, склоняясь над головой замороженного божества. Кислота, капавшая сквозь щели в его маске, попадала на лед, и он таял в клубах раскаленного пара.

— Надо же! — воскликнул Саб-Зиро, потирая подбородок, скрытый маской. — Когда я сюда подходил, мне показалось, что он один задал вам двоим хорошую трепку. Может, освободим его и посмотрим, как вы справитесь…

— В честном поединке? — донеслось откуда-то со стороны восходящего солнца.

Три монстра одновременно взглянули красными, зелеными и человеческими глазами в сторону слепящих солнечных лучей. Они никого не увидели, и тут же дружно отскочили в сторону, заметив, что в их направлении летят два коротких гарпуна с крюками на концах. Гарпуны попали в две ледяные глыбы, точно между ног пленников, и на глазах у изумленных слуг Шен Цуна обе льдины исчезли прямо у них из-под носа. В следующее мгновение воздух завихрился, потемнел, и перед ними материализовалась фигура человека в черных и золотых одеждах. Лицо его было закрыто золотой маской.

Незнакомец обернулся к Саб-Зиро.

— Тебе, негодяй, удалось одолеть божество с помощью двух этих тварей; столько же подручных тебе понадобилось, чтобы жестоко расправиться с безоружным человеком.

К лицу Саб-Зиро прилила кровь, он подошел к незнакомцу поближе.

— Никому не дано лезть в мои дела и учить меня жить, щенок. И тебе я этого не советую.

— А ты попробуй мне помешать, — ответил юноша.

— Всему свое время, — зло процедил Саб-Зиро сквозь зубы.

— Я тебе помешаю, — прорычал Горо. Он сжал верхний левый кулак нижней правой рукой, а Верхний правый — нижней левой. — Я у тебя сердце вырву. Терпеть не могу слюнявых хвастунов.

— Успокойся, Горо, — сказал Саб-Зиро. — Как тебя зовут, малыш?

— Скорпион, — ответил юноша. Саб-Зиро хмыкнул.

— Я много скорпионов съел и даже суп из них варил. Так что не могу сказать, что очень испугался. А из тарантулов такое жаркое получается…

— Ты убил сборщика пошлины, — перебил его Скорпион. — Он был честным, порядочным человеком, нежным мужем и заботливым отцом.

— Ах, вот в чем дело, — воскликнул Саб-Зиро. — Ты, значит… его сын?

— Хватит болтать, — отрезал Скорпион. — Пришло время отвечать за твои преступления.

— Ты что, никак всех нас к ответу призвать собираешься? — осклабился Ящер. Блеснув глазами, как нападающий на жертву крокодил, он плюнул в юношу кислотой.

Плевок прошел сквозь Скорпиона, не причинив ему никакого вреда. Юноша на миг вроде исчез, но вскоре вновь материализовался в нескольких шагах за спинами честной компании. Все трое как по команде обернулись.

— Я буду драться с любым, кто попытается помочь этому негодяю, — предупредил Скорпион.

— А мы ему в этом с удовольствием поможем, так что держитесь, трусы! — раздались уже знакомые голоса за спинами троих растерявшихся злодеев.

Ящер, Саб-Зиро и Горо снова обернулись.

— Лю Кан, — проревел Горо.

— И Рэйден, — прохрипел Ящер, уставившись зелеными глазами на голубовато-белую фигуру, стоявшую рядом с Лю Каном.

Скорпион как будто даже стал выше ростом.

— Я же сказал тебе, Саб-Зиро, время настало. Повернись ко мне лицом.

Голова ниндзя развернулась на сто восемьдесят градусов, а через какое-то время за ней последовало и тело. Он привычным жестом засунул большие пальцы за широкий черный пояс своего костюма, потом запустил туда указательные.

— Ну, обернулся, — с вызовом сказал Саб-Зиро, — и стою к тебе лицом.

Напряженные руки Скорпиона были опущены по бокам. Он согнул их в локте так, чтобы обратные стороны запястий были обращены к Саб-Зиро. Пристально наблюдая за противником, он почти не мигал, ожидая с его стороны нападения.

— Ты что, подстрелить меня собираешься? — спросил Саб-Зиро, начиная ходить вокруг юноши по кругу. — Одна пуля — в ногу, чтобы я больше не мог ходить, вторая — в бок, чтобы сбить меня с ног, а третья — в живот, чтобы я корчился от боли, истекая кровью, но сдох не сразу.

Скорпион отслеживал каждое движение Саб-Зиро, не сводил с него глаз. Страха в нем не было, но сердце отчаянно колотилось в груди сразу за двоих — за себя и за отца.

— Я буду сражаться честно, — сказал Скорпион врагу, — чего ты, по-видимому, никогда не делал.

— Ты прав, — ответил Саб-Зиро. Затем быстрым движением вынул пальцы из-за пояса и сжал руки в кулаки. — Именно поэтому, молодой мститель, я хочу тебя спросить: с какой же стати мне быть честным теперь?

С этими словами Саб-Зиро упал на землю, которая в тот же миг, как показалось Скорпиону, завибрировала, и от этого места во все стороны повалил густой, непроницаемый для взгляда черный дым.

Скорпион затаил дыхание и ступил ногами туда, где, по его расчетам, в непроглядной дымной мгле должен был лежать на земле Саб-Зиро. Юноша быстро ощупал все пространство, затянутое черной пеленой, но убийца как сквозь землю провалился. Через несколько секунд у Скорпиона запершило в горле и защипало глаза от едкого дыма, он закашлялся и вынужден был покинуть это место: он метнулся в черное чистилище Ю, все еще продолжая чихать, и вышел из него в нескольких сотнях ярдах от задымленного места, оказавшись рядом с Лю Каном. Боец Белого Лотоса успел туда отбежать сразу же, как только повалил дым.

— С тобой все в порядке? — спросил он Скорпиона, положив ему руку на плечо и участливо заглянув в глаза.

Тот утвердительно кивнул, не сводя глаз с покрытого черным дымом участка поляны.

— Ты… ты не заметил, куда он делся?

— Он не двигался, пока не поднялась эта дымовая завеса, — ответил Лю Кан. — Обычный трюк бандитов из Лин Кей. Он бросил дымовые шашки — смесь нефти со слезоточивым газом. Они совсем маленькие, смесь находится там под большим давлением и приводится в действие прокалыванием ногтя. У этих подлецов нет никакой чести. Они не принимают бой, когда считают, что проще удрать.

— Мой отец был честным человеком, — задумчиво сказал Скорпион. Он все еще смотрел вдаль, стараясь отыскать взглядом врага. — Потому-то он и решил порвать с Лин Кей. И это стоило ему жизни.

— Прости меня, друг. Я разделяю твои чувства. — Лю Кан нажал на кнопку часов. Ни одна цифра на экране не светилась. Это означало, что Соня находится где-то за пределами стопятидесятимильного радиуса действия передатчика, вмонтированного в рукоятку ее ножа. — Саб-Зиро под покровом темноты убил двух моих друзей, и теперь я очень беспокоюсь за судьбу третьего.

— А куда делись двое других наших противников? — спросил Скорпион.

— Горо с Ящером большие и сильные, но ума им явно не хватает, — сказал Лю Кан. — Они скрылись вместе с Саб-Зиро. Двое против троих — такой расклад их не устроил.

— Как же они так быстро сумели улизнуть?

— Думаю, Саб-Зиро здесь действовал сам по себе, — проговорил Лю Кан. — Ниндзя с его опытом может буквально за считанные секунды прорыть неглубокую траншею, укрыться в ней и закидать себя сверху землей. Потом хоть часами ищи — все равно не заметишь его дыхательной трубки. А что касается двоих других — помнишь, как завибрировала земля? Должно быть, это Горо улепетывал на своих ножищах, как у бронтозавра, подхватив одной из лап Ящера. — Лю Кан наблюдал за тем, как дым начал рассеиваться. — А может, земля тряслась от того, что Шен Цун прислал за своими прихлебателями еще одну красную молнию. Этот колдун, говорят, способен на многое.

Скорпион глубоко вздохнул и снял с плеча дружескую руку Лю Кана.

— Мне надо идти за ними.

— Нет!

Голос раздался прямо у них за спиной. Скорпион обернулся и увидел Рэйдена, глаза которого сияли золотистым блеском, но выражение лица было угрюмым.

— Ими мы позже займемся. А сейчас перед нами стоит другая задача.

— Это перед тобой стоит другая задача, — возразил богу грома Скорпион. — А я не дам Саб-Зиро улизнуть…

— Он уже от тебя ушел, — сказал Рэйден. — Я только что был на острове Шен Цуна.

— Ну, шустер, — бросил Лю Кан Скорпиону, — прямо как ты.

— Лю Кан был прав, — продолжал тем временем Рэйден, — Саб-Зиро и пришельцы из Внешнего Мира отсюда убрались — Шен Цун прислал за ними красную молнию. — Он перевел взгляд на Лю Кана. — Соня Блэйд вместе с ними, и Кэно скоро туда доберется.

— Он снова стал прежним?

— Да.

— Талисман у него?

Рэйден кивнул.

— Тогда, Рэйден, — сказал Лю Кан, — тебе там показываться не следует. Им ведь достаточно коснуться тебя талисманом, и можно будет считать место бога грома вакантным.

Скорпион спросил:

— Рэйден, с какой еще задачей нам предстоит справиться?

— Нам надо подняться в мой храм, — ответил бог грома, — что стоит на горе Энджайлас, и найти там Куя Лао. Лишь священник может вернуть талисману его волшебную силу, а нам это очень понадобится, если мы собираемся разделаться с Шен Цуном и его наемными убийцами.

Лю Кан проговорил:

— Эмоции смертных Рэйдену безразличны, Скорп… богу — богово. Придется нам с этим смириться. Хотя, несмотря на жгучее желание отправиться на этот остров сейчас же, должен признать, что в предложении Рэйдена что-то есть. Мы собираемся проникнуть в самое логово Шен Цуна, и если к этому как следует не подготовиться, у нас будет больше шансов остаться в дураках.

Скорпион перевел взгляд с Лю Кана на свои беспомощные теперь руки.

— Я такой силой наделен, и что? Дал своему врагу уйти.

— А что бы ты мог сделать? — спросил Лю Кан. — Друг мой, да если бы ты нас с Рэйденом не выручил из беды, мы бы оба сейчас были рассеяны на элементарные частицы. Благодаря твоей силе и храбрости ты приобрел верного друга и союзника на всю жизнь, — добавил Лю Кан, — а если существует жизнь после смерти, можешь и там на меня рассчитывать.

Скорпион взглянул на Лю Кана. В его глазах блеснули слезы.

— Да, жизнь после смерти есть, — сказал он. — И часть меня это хорошо знает. — Он перевел взгляд на Рэйдена. — Веди нас, бог грома. Я хочу, чтобы мои враги — наши враги — тоже это узнали.

Избитые, грязные, в изорванной одежде, все трое отправились к храму. Лю Кан несколько раз извинялся за то, что задерживает других, что не может двигаться так же быстро, как они, он даже предложил им телепортироваться и не ждать его, посетовав, как нелегко ему приходится в обществе богов, покойников и монстров из Внешнего Мира…

Глава 32

Когда джонка с украшающей нос резной головой дракона достигла тумана, окружавшего остров, Кэно стало знобить от холода. В своей жизни он не раз чувствовал себя как в тумане, но несколько часов тому назад туманом был он сам.

Кэно поднял руку, с которой свисал талисман. Надо же, сколько суеты, тревог и волнений из-за какой-то паршивой безделушки — странного матового, отливающего золотистым блеском амулета на потертом кожаном ремешке! Ему ничего не стоило в любом ювелирном магазине украсть колье из бриллиантов с изумрудами, которое стоило бы несравненно дороже этой бижутерии.

Впрочем, магической силой оно бы, конечно, не обладало. Да и в этой побрякушке, скорее всего, нет ничего таинственного, однако на все сто Кэно не был в этом уверен. Когда он взял талисман в руки, у него по всему телу побежали неприятные мурашки, как однажды в детстве, когда он еще совсем мальчонкой приложил мокрую золотую рыбку к штепсельной розетке в надежде на то, что она поджарится. Того кошмарного ощущения он до сих пор не мог забыть — как он сжал маленькое, отчаянно сопротивлявшееся существо и ему в руку вылезли все его внутренности.

Когда пришло время спускаться с горы, его все еще не покидал озноб, каждый сустав ломило — было такое ощущение, что у него свело и руки и ноги. Потом боль усилилась, и он вообще какое-то время не мог двигаться; ощущение было такое, что его тело, как батон салями, нарезают тонкими ломтиками. Однако вскоре острая боль прошла, но он по-прежнему чувствовал себя так, будто кто-то припарковал у него на плечах «бьюик». Под тяжестью собственного веса он чуть было не упал на колени, а потом возникло ощущение, что его снова собрали по частям. Кэно посмотрел направо, потом налево и увидел лежавшего на земле с талисманом в руке Кун Лао.

— Нечего на чужое добро зариться, — сказал Кэно и с силой ударил бывшую свою половину ногой по ребрам. — Неплохая попытка, парень, но из нас двоих тебе до меня далеко.

Потом Кэно поспешил вниз с горы. Он прошел совсем немного, как невесть откуда взявшаяся вспышка ярко-красного света ударила прямо в него, так что волосы его встали дыбом и дико заболела голова. В следующий миг он стоял на берегу моря, а в паре сотен ярдов от берега качалась на волнах джонка, нос которой украшала резная голова дракона. Матросы, закутанные в странные одежды с капюшонами, подобрали его на борт, и джонка вошла в полосу густого тумана.

Кэно смекнул, что Шен Цун все время наблюдал за ним с помощью своего хрустального шара или что там у него еще было, и когда он, Кэно, использовав Кун Лао, захватил талисман, колдун послал за ним эту красную молнию. Но сейчас, глядя на маленькую безделушку, он задумался над тем, достаточно ли ему будет получить за нее еще три миллиона. Шен Цуну она, должно быть, нужна позарез, иначе ради нее он не стал бы пускаться во все тяжкие.

Тут в голове его мелькнуло нечто другое. «Интересно, — подумал бандит, — почему это красный лазерный луч колдуна доставил меня только до побережья, а не до самого его логова?»

Кэно почесал отросшую на щеке щетину, удивляясь тому, что все еще с трудом мог поднять как свинцом налитую руку. «Может быть — как ни мала такая вероятность, — подумал он, — Шен Цун стал терять силы. А коли так, то не исключено, что эта безделушка может их ему вернуть». Если его предположение соответствовало истине, талисман должен был стоить гораздо больше трех миллионов.

Пристально вглядываясь в завораживающий, с опаловым отливом камень в центре талисмана, он задумался над тем, имело ли вообще смысл отдавать его Шен Цуну.

«Надо будет его немного подразнить, чтобы выведать, в чем сила талисмана и как он действует, — подумал Кэно. — Или просто сказать ему пару ласковых и потребовать половину того, что он получит с этой штуковины».

Рисуя в голове восхитительные перспективы переговоров с колдуном, Кэно продолжал наблюдать за игрой синего и красного цветов в центре талисмана, которой никак не вредил густой туман. Потом в уголках его губ промелькнула злобная усмешка, он надел кожаный ремешок на шею и почувствовал на груди его тепло. Нет, решил бандит, половины ему будет маловато. Ведь именно он выполнял в этом деле всю грязную работу, именно он был обращен в дым и спарен с самым никудышным подельником, какого когда-либо имел капер его квалификации. Так дело не пойдет, подумал Кэно. Ему по праву должно было достаться девяносто процентов, а колдуну он великодушно решил оставить десять.

Глава 33

Когда Рэйден, Скорпион и Лю Кан вошли в храм, они увидели, что Кун Лао сидел там на корточках, прислонившись спиной к алтарю. Священник еле туда добрался со склона горы, с трудом раздул угли в жаровне, а теперь вот молился Рэйдену, собираясь с силами.

Когда троица вошла в зал, потолок которого сверкал заледеневшими молниями, Кун Лао попытался встать и поклониться богу грома.

— Повелитель Рэйден, — только успел выговорить он и повалился на выложенный белыми каменными плитами пол.

Лю Кан со Скорпионом подбежали к нему, а Рэйден остановился в центре храма. Двое смертных подняли священника с пола и посадили его в одно из двух золотых кресел, стоявших по обе стороны от алтаря.

— Не надо, — воспротивился было им Кун Лао, стараясь остаться на полу. — Священник должен преклонить колена перед повелителем Рэйденом.

— Ты прав, — сказал Рэйден, подошел к Кун Лао, подхватил его своими сильными руками и поднял на ноги. — Но я вижу, что творится в твоем сердце, Кун Лао. Тебе вовсе не надо становиться на колени, чтобы доказывать мне свою преданность.

На глазах Кун Лао выступили слезы.

— Благодарю, повелитель, но я тебя подвел. Талисман — я был не в состоянии совладать с собой и привел сюда Кэно.

— Вот теперь мы займемся как раз Кэно и Шен Цуном. — Бог грома усадил Кун Лао в одно из кресел и повернулся к Скорпиону. — Я чувствую, что в тебе заключены две души.

— Да. Отца и сына, — ответил Скорпион. — Нас взял под защиту божественный дух Ю.

— Ты знаешь, где в Восточно-Китайском море расположен остров Шимура?

Скорпион кивнул.

Рэйден взглянул на Лю Кана.

— Прошу тебя о помощи, воин Белого Лотоса.

— Я готов сделать все, что в моих силах, Рэйден, — с готовностью ответил Лю Кан.

— Мы со Скорпионом должны отправиться в логово Шен Цуна немедленно. Вы с Кун Лао последуете за нами.

Лицо Лю Кана удивленно вытянулось.

— Получается, что вы прямо сейчас туда те депортируетесь, а как же нам пешим за вами успеть?

Но Рэйден со Скорпионом уже исчезли — бог во вспышке молнии, Скорпион в поглотившем его облаке непроглядной тьмы.

— Думаю, другого выхода у нас нет, — сказал Лю Кан, взглянув на то место, где секунду назад стояли две фигуры. — Интересно, почему они не взяли нас с собой?

— Потому что наши души не смогли бы пройти сквозь чистилище, — ответил Кун Лао. — Богам и бессмертным никакого вреда это не принесет, а душа любого смертного там погибнет. — Он оперся на протянутую ему Лю Каном руку и встал с кресла. — Остров Шимура, конечно, отсюда далеко, но мы сможем там очутиться довольно скоро… уже сегодня.

— Как это? Уж не с помощью ли магии?

Кун Лао ответил:

— А почему бы и нет? Шен Цун, сам того не осознавая, дал нам в руки грозное оружие. — С этими словами священник прихрамывая доковылял до алтаря и опустился подле него на колени. — Подойди ко мне, — сказал он Лю Кану.

Воин подошел и встал на колени рядом со священником. Глядя на сомкнутые его веки, на скрещенные на груди руки, он стал в такт ему медленно покачиваться взад-вперед и повторять за ним молитвы из священных свитков Ордена Света.

— «Сказано, что дух верящих в божественную сущность Рэйдена подобен семи цветам радуги, означающим все состояния, в которых могут пребывать смертные…»

— Прости меня, святой отец, — произнес Лю Кан, — но неужели ты думаешь, что это невнятное бормотание сможет нам как-то помочь?

— «Когда они сидят спокойно, — невозмутимо продолжал священник, — их мысленному взору доступны все восемь сторон света и даже мир подземный. И в темной комнате, и в непроглядной тьме ночи им все озаряет внутренний свет их душ».

Кун Лао склонил голову ниже. Лю Кан скривился, но последовал примеру священника.

— Я все никак не возьму в толк, — сказал он. — Рэйден нас оставил, заботясь о твоей безопасности. Но теперь-то зачем ему нам помогать, и как он собирается это сделать?

В небе раздались громовые раскаты, и глаза Лю Кана настороженно забегали по сторонам.

— Он грядет, — произнес Кун Лао.

— Кто? — не понял Лю Кан.

— Ключ.

Воин Белого Лотоса нетерпеливо спросил:

— Ключ от чего?

— От превращения, — ответил священник, и в тот же миг алтарь и стены храма задрожали мелкой дрожью, пол под ногами заходил ходуном, а замороженные молнии на потолке зашипели и заискрились, возрожденные к жизни словами заклинания на фенга, произнесенными Кун Лао…

Глава 34

Как только Соня оказалась во дворце вместе с Шен Цуном, в нее мертвой хваткой вцепилось множество рук. Некоторые руки были бледными, некоторые просто чудовищными, но все они оказались очень сильны. Ее подняли с пола в воздух настолько быстро, что она ничего не успела сделать. Она молчала, не проклиная судьбу и не взывая о помощи, но эти руки все равно зажали ей рот и с четырех сторон обхватили ей голову так, что она даже пошевелить ею не могла.

Обладатели всех этих рук были одеты в плащи с надвинутыми на лица капюшонами. Соня обратила внимание на то, что белые как слоновая кость руки странных существ в черных капюшонах, казалось, медленно двигались, но на самом деле оставались неподвижными, руки же тех, чьи головы были покрыты белыми капюшонами, двигались нормально, хоть их плоть желтовато-янтарного цвета была такая морщинистая, как дно самой сухой лужи в самый жаркий день в самой засушливой пустыне. Однако, кому бы ни принадлежали эти руки, все они одинаково остервенело терзали ее тело, а зловоние от их обладателей было почти невыносимым — от некоторых тянуло сырой землей, от других — прокисшим молоком, но все эти запахи были до омерзения отвратительными.

Соня услышала, как Шен Цун сказал:

— Отнесите ее на алтарь Шао Кана.

Толпа таинственных существ сомкнулась вокруг нее таким плотным кольцом, что она слышала только шуршание их одежд, шарканье ног и биение собственного сердца.

Вырваться из их цепких объятий Соня не могла никак. Пока толпа гнусных тварей неудержимо влекла ее к широкой двери в дальнем конце помещения, она еще не оправилась от потрясения и была слишком слаба и измучена, слишком опустошена непостижимостью странного способа, каким ее доставили во дворец колдуна, чтобы сопротивляться. Особенно сильно на нее подействовало путешествие в красном зареве через барьер, отделявший Внешний Мир от Земного. Произнеся простое заклинание и пройдя сквозь него, можно было во мгновение ока оказаться в любом из миров, хотя само это путешествие было подобно прыжку в обрушивающиеся вниз воды огромного водопада.

Когда Соню вынесли на свежий, прохладный утренний воздух, в голове ее слегка прояснилось от тошнотворной вони, исходившей от таинственных созданий, которые продолжали сжимать ее мертвой хваткой. Соня увидела, что ее несут к возвышавшейся поблизости пагоде. Ее внесли внутрь, распахнув настежь золоченые двери, пронесли по коридору со сводчатыми потолками, и вся процессия остановилась перед чем-то отдаленно напоминавшим огромный рогатый человеческий череп. Соня решила, что это и есть тот самый алтарь Шао Кана.

Не без труда ей удалось разглядеть по обе его стороны ряды странных существ в мантиях, державших в руках зажженные светильники. За ними высились слабо освещенные стены, выкрашенные в красный цвет. На них были изображены языки пламени и какие-то странные фигуры в нелепых позах, некоторые из них были человеческими, другие походили на неестественные гибриды самых разных существ — мужчины с головами ящериц, женщины с головами лис и ланей, дети с крыльями летучих мышей.

И тут она увидела тела своих бывших спутников — Майкла Шнайдера и Джима By. Они лежали без рубашек лицами вверх на каменных плитах. В груди того и другого, как раз над тем местом, где должно было быть сердце, зияли сквозные дыры; над ними склонились фигуры в капюшонах, ковырявшиеся в этих отверстиях какими-то палочками. Время от времени фигуры поворачивались к стене и начинали тереть своими палочками по ней. Внезапно, к неописуемому ужасу Сони, до нее дошло, что это были не палочки, а кисточки. Твари в капюшонах обмакивали их в кровь убитых и красили ею стены. Они были красными не от краски, а от крови!

Соне совсем не хотелось стать жертвой столь необычного вида искусства. Когда она оказалась около фигур в капюшонах, сгрудившихся подле еще одной пустой каменной плиты у самого алтаря, то уже точно знала, что намерена защищаться, и принялась неистово биться и дергаться, пытаясь сбросить с себя цепкие руки. Однако это ей не удалось — ее слишком крепко держали, поэтому оставалось только с ужасом следить за тем, как ее несут к фигуре, облаченной в красную мантию.

Голова этого существа была ничем не покрыта, и Соня, разглядев его физиономию, подумала: «А почему бы и нет?» Череп твари был абсолютно лысым, с заостренными, оттопыренными ушами, узкими, затянутыми бельмами глазами под кустистыми бровями, маленькими, диагональными разрезами ноздрей и ртом, полным длинных, острых, редких зубов, чем-то напоминавших акульи. Рот этот — точнее, пасть — занимал почти всю нижнюю половину лица чудовища, контуром своим сливаясь с линией нижней челюсти таким образом, что создавалось впечатление постоянной, как бы застывшей омерзительной ухмылки. Однако ни злобный разрез глаз, ни оскал гнусной пасти не сулили ничего похожего на шутку или веселье. В остальном фигура ничем не отличалась от человеческой.

Монстр в красной мантии поднял глаза вверх и воздел руки к сводчатому потолку святилища. Рукава красной мантии соскользнули вниз, обнажив плотные, мускулистые руки. Соня заметила, что они были такого же янтарного оттенка, как плоть державших ее тварей, закутанных в белое. Однако у этого их жреца руки кончались длинными, тонкими стальными лезвиями, которые, казалось, росли у него прямо из запястий. Фигура в красном скрестила лезвия двух рук, которые при этом тихо звякнули, и устремила взгляд на женщину.

— Внесите его сюда, — прогнусавил монстр булькающим голосом, что напомнил Соне звук плеера, который она как-то раз случайно искупала в бассейне.

— Слушаюсь, жрец Барака, — глухо ответил голос кого-то в белом одеянии.

«Кого еще они собираются сюда внести?», — подумала Соня, заметив легкое движение среди державших светильники фигур справа от алтаря. Уж не Лю Кана ли или кого-то другого из ее остававшихся на свободе друзей.

Она не знала, что и думать, когда две фигуры в белом что-то поднесли к алтарю. Это была клетка из слоновой кости с тонким резным рисунком, нефритовыми петлями и крючком, на который закрывалась ее дверца. Из-за поясов внесших клетку фигур высовывались щетки.

— Хозяин решил совершить жертвоприношение, — сказал Барака, — и все мы, прибывшие сюда из Внешнего Мира, чтобы проложить Шао Кану дорогу в Земной Мир, удостоены чести присутствовать при этом торжественном обряде.

Клетку поставили у каменной плиты, и Соня увидела внутри ее удивительно красивого белого голубя. Перед тем как пойти на службу в специальное подразделение вооруженных сил США, она прошла солидную подготовку по всем современным и древним религиозным культам и знала, что в семнадцатом веке ведьмы в Новой Англии и жрецы вуду в наши дни во время своих ритуалов имели обыкновение приносить в жертву голубей, и ей стало любопытно, является ли древний культ Шао Кана источником этих или каких-то иных форм черной магии.

— Поднесите ее ко мне! — приказал Барака.

Глухие звуки булькающего голоса отвлекли ее от размышлений, и буквально в тот же миг ее внезапно бросили на каменную плиту. Она так сильно ударилась, что едва могла дышать. Сопротивляться десяткам сильных рук, теперь прижавших тело ее и руки к холодному камню, было просто невозможно.

Барака подошел ближе и сверху вниз пристально взглянул на Соню.

— Тебе повезло, — сказал он ей. — Очень немногим из людей выпадает увидеть перед смертью собственное сердце, но мои ножи действуют быстро.

«Мое собственное сердце? — пронеслось у Сони в голове. — А зачем тогда голубь?»

Барака вновь воздел руки, вытянув лезвия вверх.

— О благородный Хамачи, — прогнусавил жрец, когда клетка была поднята с каменной плиты, — верный и преданный посланец своего могущественного господина. Мы приносим тебе эту жертву, чтобы кровью ее запечатлеть твой образ на стенах святилища. Во имя твое, благородная птица, мы вырвем сейчас сердце из груди этой смертной.

Затем жрец медленно опустил запястья так, что лезвия исходивших из них ножей оказались направлены прямо в грудь Сони. Блеснув в отсветах неровного пламени светильников, они молнией устремились вниз.

Глава 35

Заклинания, переносившие Шен Цуна и его прислужников с места на место, высосали из колдуна все силы, не оставив ему больше энергии ни на какие магические трюки… ни на что-либо еще.

Вернувшись во дворец с лесной поляны у горы Энджайлас, он сгорбился еще больше, чем прежде, дряблая кожа некогда могучего тела сморщилась еще сильнее. Когда Соню унесли, Шен Цун шаркающей походкой ушел в святилище своего божества. За долгое время общения с Рэйденом и Кун Лао он утратил значительную долю былого оптимизма, но полагал тем не менее, что после нескольких грубых просчетов сумеет наконец расставить все по своим местам и дело дальше пойдет, как он задумал. Разъяренный Шао Кан позволил тогда Ящеру появиться на поляне, и они с Горо загнали-таки Рэйдена в угол. Да, у Шен Цуна появилась хоть одна хорошая новость для Шао Кана.

Войдя в комнату и все так же приволакивая ноги, Шен Цун миновал мерцавшую оранжевыми искрами тьму и вошел в пределы магического круга, где в жаровне по-прежнему слабо тлели угли.

— Рутай, — с одышкой проговорил он, — скажи, нашел уже Кэно талисман или еще нет?

— Он… нашел его.

«Вот и еще одна хорошая новость», — с радостью подумал Шен Цун.

Закрыв глаза и бросив жалкие остатки своей души в проход между двумя мирами, Шен Цун послал красную молнию за Кэно, чтобы поскорее доставить его во дворец. От души колдуна ничего не осталось, а молния со слабым потрескиванием и шипением погасла незадолго до прибытия Кэно. Теперь Шен Цун лежал на полу своего святилища и молился лишь о том, чтобы талисман помог ему закончить ту титаническую работу, которую он начал так много веков назад.

Он не знал, сколько времени прошло, когда послышались тяжелые шаги, сначала в коридоре, а затем в святилище, и наконец раздался бодрый голос человека, которого он ждал с таким нетерпением.

— Ты что, Шен, решил вздремнуть, чтобы собраться с силами?

— Кэно, — проговорил колдун, с трудом повернув голову, — ты ведь выполнил мое поручение.

— Ага, — ответил Кэно. — Твоя побрякушка у меня. Вот тут, — он ткнул в талисман указательными пальцами обеих рук, — на моей шее.

— Хорошая… работа, — сказал Шен Цун, силясь протянуть к талисману иссохшую руку. — Будь добр, передай мне амулет.

— Конечно, сейчас, — ответил Кэно, опускаясь на колени и снимая через голову талисман. Он уже протянул было руку с драгоценностью к колдуну, но внезапно отдернул ее обратно. — Знаешь… вот что, погоди минуточку. Давай-ка мы сначала пересмотрим условия нашего договора.

— Я… я что-то тебя не пойму.

Кэно поднялся на ноги.

— Вот что я тебе скажу. Ты тут растянулся на брюхе, и у тебя нет сил даже моргнуть. Если бы я дунул тебе в нос молотым перцем, ты бы так чихнул, что потом никакой доктор тебе бы уже не понадобился. А я стою здесь перед тобой, крепкий и упругий, как новенький бумажник, держу этот талисман в руке и горю желанием узнать, что надо с ним делать. Так вот, когда я узнаю, как этой штукой пользоваться, то отстегну тому, кто меня научит — а это будешь ты, — десять… ладно, так уж и быть, пятнадцать процентов всего того, что получу с ее помощью — денег, женщин, стран, других миров, в общем, всего того, что ты сам пожелаешь.

Шен Цун смежил веки.

— Ты… идиот, — процедил он сквозь зубы. — Ты даже отдаленного представления не имеешь… о том, что по глупости собираешься натворить.

— Вот и я тебе о том же толкую, Шен… гм… старый пень. Потому-то ты мне и нужен! Из нас с тобой вышел бы отличный тандем.

— Чтобы использовать любой талисман, — сказал колдун, — нужна вера. Без веры все обращается… в пустой звук.

— А я верю. Я верю в то, что получу власть над миром. — Кэно наклонился и взял Шен Цуна за руки. — Теперь давай-ка я тебя посажу куда-нибудь, и ты расскажешь мне про этот талисман и…

Внезапно святилище озарилось кроваво-красным светом, и в следующее мгновение Шен Цун снова растянулся на полу, а Кэно почти в двух футах над ним как безумный болтал в воздухе ногами.

— Как ты осмелился коснуться хозяина? — прорычал Горо, крепко сжав руки Кэно и изготовившись бросить его спиной на каменную стену. — Как ты посмел?!

— Вы очень вовремя, — пробормотал Шен Цун, когда Ящер помог ему подняться на ноги.

— Да, похоже, — согласилась рептилия из Внешнего Мира, — но порадовать тебя нам нечем. Мы проиграли, Шен Цун.

— Как… проиграли?

— К Рэйдену на помощь подоспели двое — один из Общества Белого Лотоса и еще какая-то тварь, которая может телепортироваться сквозь тьму чистилища.

— Через мир мертвых? — удивленно переспросил Шен Цун.

— Да. Хоть нам и помогал ниндзя, которого ты послал — Саб-Зиро, — но одолеть их все равно не удалось.

— А где Саб-Зиро теперь?

— Этого мы не знаем, — сказал Горо, снова как кошку подняв за шкирку ошалевшего Кэно. Он снял с него талисман и швырнул бандита на пол. — Он скрылся.

Шен Цун оперся на руку Ящера.

— Он, конечно, может снова предпринять атаку, но полагаться на это не стоит. Они ведь наверняка уже на пути сюда.

Горо передал Шен Цуну талисман.

— Наше преимущество в том, что здесь мы лучше ориентируемся… кроме того, у нас тут много помощников — все эти души и воины-мутанты…

— Ты прав, Горо. Кроме того, теперь у нас есть вот это, — сказал колдун, держа талисман перед глазами и пристально вглядываясь в белесую радугу, отливавшую золотом. — Теперь иди и готовь все к обороне дворца, а я тем временем проконсультируюсь с нашим повелителем. А еще, Горо, пойди проследи, чтобы от тела Сони Блэйд к их прибытию ничего не осталось. Они могут разделиться, чтобы скорее ее найти, и нам это на руку. Разделаемся с ними поодиночке.

Появление Горо и Ящера подкрепило почти иссякшие силы колдуна, теперь он был в состоянии подняться и без посторонней помощи, волоча ноги дойти до мистического круга, напоминавшего заброшенную могилу.

— Ты слышишь меня… Рутай?

— Да… слышу! — отозвался демон. — Твоя победа… и мое освобождение — о, сладкая свобода… — уже, должно быть, близки!

— Ты не совсем прав, — ухмыльнулся Шен Цун, вступив в круг и надев на шею талисман. — Они уже точно близки. Рэйден с его приятелями, сами того не желая, очень нам помогут, друг мой. Через несколько минут я использую силы талисмана, чтобы вынуть души из живых тел и поедать их в проход между двумя мирами Шао Кану. И повелитель сможет наконец его преодолеть.

Сердце Шен Цуна, полное надежды и злобы, быстро билось, когда он, стоя подле жаровни внутри магического круга, взывал к Князю Тьмы, предвкушая скорый конец пятнадцативекового ожидания.

В этот момент снаружи до него донесся шум какой-то возни.

— Шен Цун, — воскликнул Рутай, — они пришли, они пришли!

Колдун не стал спрашивать Рутая о том, кто именно объявился во дворце, — в этом не было нужды.

Он с неохотой вышел из круга, кликнул Горо с Ящером, приказал очухавшемуся Кэно неукоснительно выполнять все, что ему будет сказано, если тот хочет живым убраться с острова, покинул святилище и направился к воротам дворца.

Глава 36

За три года подготовки к службе в качестве оперативного агента специального подразделения Соня Блэйд мастерски овладела карате, кун фу и тэйквандо. Она в равной степени блестяще орудовала нанчаками, метательными звездочками и катанами, а также традиционными видами вооружения, включая нож, все типы стрелкового оружия, лук со стрелами и любые взрывные устройства — от сложных детекторных, вмонтированных в С-4, до сделанных вручную из кофейных банок, гвоздей и пороха. Вдобавок к французскому и финскому, которые она знала до поступления в военную академию, Соня выучила японский, немецкий, русский и испанский языки. Кроме того; она получила начальные знания по медицине и могла оказать первую медицинскую помощь, если бы она сама или ее друзья получили в бою ранение.

Но здесь и сейчас Соня была полностью предоставлена самой себе. Ни один из ее преподавателей в академии специальных войск никогда не говорил ей, как следует поступать в том случае, когда тебя приносят в жертву голубю.

Как только Барака занес над ней свои ножи, Соня поняла, что настало время действовать, причем действовать очень быстро, точно и уверенно. Малейшая ошибка могла стоить ей жизни, и она превратилась бы в шашлык, так и не выполнив своей миссии.

Когда жрец направил лезвия вниз, прямо на нее, Соня дернулась так, что мертвая хватка, удерживающая ее на каменной плите, сконцентрировалась на торсе, куда целил Барака. Воспользовавшись этим, Соня напрягла ноги, вытянула их как можно дальше вперед и сделала свой ход как раз в тот момент, когда ножи начали опускаться вниз. Она обхватила ногами клетку с птицей и резким движением согнула их так, что колени ее оказалась как раз на уровне груди. Такого поступка от нее не ожидал никто, но больше всего им были, потрясены двое служителей в белом, державших клетку с голубем, — они и моргнуть не успели, как птица вырвалась из их рук вместе с клеткой. За миг до того, как ножи Бараки должны были пропороть грудь Сони, они пронзили клетку с голубем, который оказался в прямом смысле слова на вертеле. Кровь и перья несчастной жертвы облепили Сонины волосы, а клетка, перелетев через распластанную на камне женщину, ударила жреца и сбила его с ног. Соня столь же резким движением распрямила ноги, ударив ими по двум опешившим фигурам, державшим раньше клетку с птицей. Остальные были так ошарашены, что ослабили цепкость своей хватки ровно настолько, чтобы оперативный агент специального подразделения вырвалась на свободу.

Перекувырнувшись назад через голову, Соня свалилась на Бараку, обхватила его ногами поперек живота, села на жреца верхом и с силой ударила кулаками обеих рук ему в виски. Он взвизгнул от боли, а Соня тем временем так сжала ему грудную клетку, что жрец; не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть. Когда на нее налетела озверелая толпа фигур в капюшонах, Барака уже лежал без сознания. Подняв бесчувственного жреца с пола, Соня левой рукой обхватила его за талию, а правой выставила вперед его правую руку с ножами в качестве оружия для того, чтобы проложить себе путь сквозь толпу прислужников колдуна.

— Прости, что я так с тобой поступаю, — сказала она усмехнувшись, — но мне еще нужно успеть на одно свидание. — С этими словами она насквозь проткнула ножами одну из фигур в черном капюшоне. — Уловил, что я имела в виду?

Оказавшись у двери храма, Соня сильно ударила ногой жреца между лопаток и бросила его своим преследователям. Потом стряхнула с волос облепившие их перья и выбежала наружу. Ей не терпелось поскорее найти и проучить Кэно.

Глава 37

Когда бог грома материализовался на берегу острова, окружавшая замок завеса густого тумана осветилась ярким светом молнии. Позади Рэйдена из темного облака возникла фигура Скорпиона. Оба они шли по пыльной дороге в сторону дворца, возвышавшегося на холме.

— За деревьями никто не прячется, — сказал Рэйден, взлетев на ветку высокого дерева. — Либо нас здесь вообще не ждут, либо они собрали все силы внутри.

Дорога извиваясь шла к северу, и вскоре перед взорами путников возникли величественные очертания дворца, высившегося между двумя пагодами. Позади них Скорпион увидел древний храм Шаолинь, вырубленный в скале. Ему стало очень жаль, что эти прекрасные сооружения использовались силами зла.

И тут, будто прошедший день принес ему недостаточно сюрпризов, в голове Скорпиона, снова сбитого с толку, раздался голос отца:

— Будь начеку, сын мой, — заботливо и подбадривающе произнес Йон Парк. — Они вас уже давно здесь поджидают, а зло на этом острове таится в каждом углу.

Скорпион улыбнулся под маской. «Я буду очень осторожен, отец», — сказал он про себя.

Железные ворота с золотыми драконами были закрыты. Рэйден метнул молнию в замок, расположенный по центру, и казалось, пламя вырвалось из драконьих пастей. Одна створка ворот распахнулась внутрь, другая соскочила с петель и упала на каменные плиты двора. Бог и человек пошли дальше, не потеряв на этой операции ни секунды.

Как только они оказались внутри, на них с двух сторон набросились выстроенные клиньями группы прислужников колдуна в капюшонах, блокируя проход вперед и выход назад. Как только фигуры заняли свои позиции, Рэйден и Скорпион остановились.

— Отдайте нам то, что наше по праву, — сказал бог грома, — и мы не причиним вам вреда.

Ответа не последовало, лишь одежды бессловесных фигур колыхались на ветру, продувавшем двор. В этот момент из-за спин закрывавших проход фигур в капюшонах раздался негромкий, но ясно слышный голос.

— Сегодня я настроен милостиво, поэтому позволю вам унести отсюда ноги, но не более того. И, кстати, когда следующий раз будете входить, звоните сначала в гонг. Такие ворота стоят недешево.

Несколько фигур в капюшонах разошлись по сторонам, за ними стоял Шен Цун. С его шеи свисал талисман, он очень старался стоять прямо. Справа он него был Горо, слева — Ящер. Позади Шен Цуна различались контуры Кэно.

— Этот талисман был украден из моего храма, — сказал Рэйден. — Верни его и Соню Блэйд, и мы уйдем отсюда с миром.

— Талисман был найден в тайнике скалы, — ответил Шен Цун. — Поэтому ты не можешь на него претендовать. Что касается Сони Блэйд, так я ее уже отослал на встречу с женихом. Ты, Рэйден, зря потратил время на путешествие сюда. А теперь не трать еще и мое на пустые препирательства.

— Еще раз прошу тебя по-хорошему, колдун: верни то, что нам принадлежит по праву.

Вызов, брошенный богом грома, казалось, придал Шен Цуну новые силы. В глазах колдуна засветился прежний огонь, и он сказал:

— А если… мы этого не сделаем? Вы здесь вдвоем, а за нами пятьсот душ.

В ответ на это Скорпион прокричал:

— Ты делаешь то, что противно законам природы! Да если бы вас тут было пятьсот раз по пятьсот, мы все равно бы отсюда не ушли.

Шен Цун прикоснулся кончиками пальцев к талисману и закрыл глаза.

— Интересное предложение, друг мой. И как же ты думаешь вернуть его назад?

Стоявший рядом с ним Горо скептически хмыкнул.

— Этого амулета и всего лишь одной души нам достаточно, чтобы открыть проход во Внешний Мир и привести оттуда двести пятьдесят тысяч воинов.

Скорпион почувствовал, как его члены сковала внезапная слабость. Но когда в голове у него снова раздался голос отца, дурноту как рукой сняло.

— Цуй, он не может тебе причинить никакого вреда. Верь в свои силы… и в его слабость.

Воин в костюме ниндзя выставил вперед кулаки, нацелившись прямо на Шен Цуна.

— Ты, колдун, слишком много болтаешь. Давай-ка лучше взглянем на твою армию!

Бледные щеки Шен Цуна зарделись, его пальцы, все еще поглаживавшие талисман, задрожали мелкой дрожью.

— Что ж, ты и будешь тем, недоносок невежественный, кто отдаст нам свою душу, чтобы расширить проход во Внешний Мир и привести оттуда наших воинов!

Ладони Шен Цуна снова задымились, он не сводил глаз с амулета. Драгоценный талисман вибрировал и трясся на его груди, но лишь потому, что дрожали и тряслись пальцы колдуна, а не оттого, что из него исходила магическая сила. Секунды ожидания текли бесконечно медленно, все глаза были прикованы к колдуну с талисманом, однако душа Скорпиона оставалась на своем месте, а брешь, пробитая во Внешний Мир, не расширилась ни на дюйм.

Пальцы Шен Цуна перестали трястись и затихли. Дым от его ладоней больше не шел. Его иссохшая плоть, казалось, лишилась остатков жизненных сил.

Глаза Горо с Ящером и всех фигур в капюшонах непонимающе уставились на Шен Цуна — темного повелителя острова Шимура, господина призраков, советника Шао Кана, когда тот оторвал потускневшие, безжизненные глаза от талисмана.

— Он не действует, — сказал Шен Цун, обращаясь к Рэйдену.

Скорпион ответил:

— Мы все это видели.

— Скажи мне, Рэйден, почему? — взмолился Шеи Цун. — Мне надо знать — почему?

В этот момент небольшое, темное и казавшееся очень плотным облако отделилось от тумана, покрывавшего остров, и стало подниматься. Оно пролетело над двором, приковав к себе всеобщее внимание, и поднялось на крышу пагоды. Там оно остановилось и разделилось на две части, одна из которых стала быстро приобретать очертания человеческой фигуры, оставшейся на крыше, в то, время как вторая плавно опустилась на землю.

Контуры человека на крыше, облаченного в белую мантию, быстро обретали плоть и кровь.

— Талисман не действует, потому что ты — негодяй, Шен Цун, и служишь еще большему негодяю, — крикнул Кун Лао, и его белая мантия развевалась на ветру.

— Священник! — злобно прорычал Горо. — Да как же это так?

— Все в этом мире имеет две стороны, — ответил Кун Лао и указал на Шен Цуна. — Это его магия подсказала мне, что надо делать. Мистицизм фенга дал мне составные части заклинания, которое сработало благодаря молнии с потолка храма Рэйдена, и потому мы так быстро здесь оказались.

Спрыгнув на землю неподалеку от Шен Цуна, Кун Лао проговорил:

— Мы лишь повторили твое заклинание, колдун, но не во зло, а во благо.

Воин Белого Лотоса подпрыгнул, чтобы в прыжке нанести колдуну смертельный удар, однако Горо успел его парировать одной из своих правых рук, одновременно развернувшись и с силой ударив Лю Кана по ноге. Смертный свалился на землю, мгновенно откатившись подальше от соперника, чтобы тот не смог его раздавить гигантской ногой.

Кун Лао тем временем спрыгнул с крыши пагоды на балкон покоев ее верхнего этажа и через окно забрался внутрь, а Скорпион проскочил сквозь ошалевшие ряды прислужников колдуна в капюшонах. Как только до Ящера дошло, что он хочет объединиться с Кун Лао, телохранитель Шао Кана плюнул в него кислотой, но Скорпион подпрыгнул так высоко, что кислотная струя с шипением пролетела ниже, а сам он поспешил на помощь другу.

Разразившись проклятиями, Шен Цун приказал своим подданным броситься на Рэйдена. Потом колдун обернулся, еще раз страшно выругался, схватил Кэно за грудки и потащил его за собой в святилище.

Глава 38

— Рутай! — кричал Шен Цун, спеша по извилистым коридорам дворца к святилищу Шао Кана.

Монахи храма, головы которых также были покрыты капюшонами, бессмысленно суетились вокруг, но Бараки среди них не было видно. Тем не менее жрец сейчас волновал колдуна в последнюю очередь. Должно быть, его верный первосвященник отлучился куда-то в этой сумятице.

— Рутай! — снова крикнул колдун, войдя в распахнутую дверь святилища. — Рутай, плохи наши дела!

— Вот что, — пробормотал Кэно, когда слабеющий Шен Цун буквально повис на его руке, — мне бы, пожалуй, удалось получить свои деньги, дай только шанс выпотрошить твое пугало, которое чуть было не размазало меня по стенке.

Колдун не обратил на его слова никакого внимания. Он с отчаянной торопливостью шел сквозь тьму, выкрикивая имя прислужника Шао Кана в надежде на то, что демон сможет помочь ему там, где его собственная магия окажется бессильной.

Шен Цун вошел в святилище.

— Рутай, мне нужна твоя помощь, — повторял он, торопясь к магическому кругу, как будто тепло его тщедушного тела могло зажечь пламя жаровни и одушевить демона. — Я слишком слаб, дух мой сломлен. Мы должны соединить наши силы, чтобы пробудить чары талисмана.

Жаровня еле тлела, искры сгоревших частиц угля время от времени взлетали над ней в воздух. Оранжевые отблески стали ярче, и колдун остановился. Глаза его еще не вполне привыкли к тусклому, едва мерцавшему свету., но он нутром почуял беду. Что-то странное и тревожное творилось вокруг жаровни, в самом воздухе, ее окружавшем, наполняя его невообразимым сочетанием холода и тепла, ощущавшихся одновременно.

Взгляд Шен Цуна скользнул с малиново-красных углей, тлевших в глубине жаровни, на магический круг из черного порошка, и колдун в ужасе понял, что здесь произошло.

Цельность круга была нарушена, в одном месте его как бы прорезал короткий промежуток величиной не более человеческой ступни. Однако даже этого было достаточно, чтобы свести на нет силу заклинания, ослабить связь Шен Цуна с Внешним Миром и создать угрозу всем существам, находящимся по ту сторону прохода. Если уничтожить еще хоть небольшую его часть…

Глаза Шен Цуна продолжали до боли вглядываться в круг, пока колдун не заметил еще одну деталь, от которой в груди его защемило сердце. Рутай не был больше нелепой пленкой янтарного цвета, кольцом, опоясывавшим магический круг; образовавшийся в нем разрыв привел к тому, что некогда важный демон с пергаментной кожей превратился в жалкую пародию на собственное былое величие.

В темноте между ножками жаровни лежало существо с бледной кожей, покрытой буроватыми пятнами, сплюснутое и деформированное пятнадцатью столетиями непрерывного ужасного плена. Теперь у демона было узкое удлиненное тело, заканчивающееся вытянутой маской, в какую превратилось его лицо; его руки и ноги были почти одинаковой длины, вместо ладоней и ступней с пальцами они заканчивались продолговатыми утолщениями, делавшими их похожими на звериные лапы. Некогда белесые глаза теперь светились печальным золотистым светом, его красная мантия лохмотьями свисала с деформированного тела, чем-то напоминая хвост.

Шен Цун склонился к демону.

— Рутай!

— Ш-шен, — прохрипел демон, — я ничем не могу тебе помочь. Я… пытался… позвать тебя…

— Кто это сделал? — спросил колдун, хватая ртом воздух от негодования. Он вступил в круг и склонился над странным существом, не вызывавшим иных чувств, кроме жалости. — Скажи мне, кто это сделал?

— Хозяин… Шен, — захныкал демон, когда Шен Цун хлопнул его по покатому лбу, — это… это…

— Это я сделала, — произнесла стоявшая в тени фигура. — Я и моя левая нога.

Шен Цун стрельнул взглядом в угол, пытаясь в темноте разглядеть, кто это сказал.

— Я уже где-то слышал этот голос, — процедил колдун сквозь зубы, дрожа от ярости. — Выйди из тьмы и взгляни мне в глаза, ведьма!

Соня Блэйд с вызывающим видом подошла к Шен Цуну. На ее губах играла улыбка. Тусклые красные отсветы мерцавших в жаровне углей делали ее лицо почти демоническим.

— Что загрустили, ребятки? Никак я ваши планы нарушила? — спросила она.

— Нет, только отсрочила их выполнение, — огрызнулся Шен Цун.

— Может быть, — сказала она, — но одно я знаю наверняка. — Она протянула к колдуну правую руку, раскрыла ладонь, дунула на нее, и в воздухе закружились белые перья. — Теперь тебе нужен новый гонец.

— Хамачи! — закричал Шен Цун. Лицо его исказила гримаса ужаса, и колдун прошептал: — Соня Блэйд, я прослежу, чтобы тело твое разорвали на мелкие куски и скормили их остальным моим птицам.

— Нет, это у тебя не выйдет, — прорычал Кэно. — Так долго она не проживет.

Руки бандита с бешеной скоростью колотили воображаемого противника, он несколько раз со свистом прорезал воздух ударами ноги и лишь потом с перекошенным от злобы ртом и смертельной угрозой в глазах бросился на Соню Блэйд.

Глава 39

В помещениях пагоды Кун Лао никого не встретил. Все слуги хозяина острова собрались кто во дворе, а кто на какой-то прерванной церемонии в храме, на что священник обратил внимание еще тогда, когда стоял на крыше.

Теперь, однако, это не имело для него никакого значения. Он уже был близок к своей цели и справился бы с ними без всякого труда.

Тем не менее, пока он шел туда, где должен был находиться колдун с талисманом его далекого предка, никто не обращал на него никакого внимания. Кун Лао был очень удивлен постоянно встречавшимися ему на пути по внутренним помещениям пагоды странностям. Он шел по извилистому коридору, и иногда ему казалось, что где-то впереди проход поворачивает за угол, но когда священник подходил к тому месту, то обнаруживал, что никакого угла не было и коридор там лишь плавно изгибался; подъем на верхний этаж при приближении к нему часто оказывался спуском на нижний.

«Это место напоминает кошмарный сон, ставший явью», — подумал Кун Лао. Искаженная геометрия здания, решил он, отражает порочность души его хозяина.

Тьма в коридоре сгущалась, но вскоре за распахнутой впереди дверью забрезжил неясный свет. Священник медленно шел в его направлении, прислушиваясь к тяжелому дыханию, звукам ударов, вздохам и стонам, характерным для напряженной рукопашной схватки.

Заглянув внутрь слабо освещенного помещения, из которого доносились эти звуки, Кун Лао сразу же увидел коленопреклоненного колдуна, который смотрел на небольшого, напоминавшего бесенка монстра, голова которого покоилась на расшитом халате Шен Цуна. За этими фигурами священник Ордена Света разглядел Кэно, не на жизнь, а на смерть бившегося с женщиной из бывшей своей банды головорезов. Женщина нападала с такой яростью, которая поражала не только Кун Лао, но, по всей видимости, и самого Кэно: прижатый спиной к стене, бандит пытался защититься от неистовых ударов ее кулаков и согнутых в коленях ног, каскад которых совершенно выбил его из сил. Кун Лао недоумевал, почему она подняла руку на своего бывшего предводителя, но отчаяние Кэно красноречивее всяких слов свидетельствовало о том, что ему сейчас приходилось нелегко.

Кун Лао перевел взгляд на Шен Цуна и вошел в помещение.

Колдун увидел священника.

— Ну, вот и все, — с горечью сказал Шен Цун, и голова его поникла. — Я ждал тебя, Кун Лао. Уверен был в том, что ты придешь и святостью своей осквернишь эту комнату. От тебя ведь ею за версту несет.

— Мне, Шен Цун, нужен только мой талисман, — сказал священник.

— И все?

— Ты и так уже побежден, — проговорил Кун Лао. — У меня нет никакого желания уничтожать тебя еще и физически.

— Желания, говоришь, нет? — хмыкнул Шен Цун. — Чушь. Да оно просто прикрыто жалким покровом благочестия. Нет, Кун Лао, талисман я тебе не отдам. Если хочешь, подойди и возьми его сам… — Дьявольский огонь блеснул в его глазах, — Давай-ка поглядим, так ли ты свят на самом деле, как хочешь казаться.

— Не приближайся к нему! — закричала Соня Блэйд. — Проход между мирами пока открыт, а демон еще дышит! Шен вовсе не собирается отказываться от своих намерений!

Священник медленно подошел к колдуну.

— Что случилось с этим созданием?

— Несмотря на оптимистическое заявление мисс Блэйд, — сказал Шен Цун, — демон умирает. Эта женщина — тупой американский агент — своей большой пяткой наступила на магический круг и тем разорвала жизненную связь, соединявшую Рутая с Внешним Миром. А у меня не хватает сил, чтобы ее восстановить.

— Мне очень жаль, — сказал Кун Лао.

— Я тронут до глубины души, — с иронией ответил Шен Цун.

— Мне неприятен конец любой жизни, — проговорил священник, — даже той, что была отдана служению злу. Пока жизнь не прошла, есть еще надежда на искупление.

Взглянув на Кэно, который тщетно пытался перехватить у противника инициативу, Шен Цун лишь презрительно хмыкнул. Отбив два отчаянных удара бандита» Соня подпрыгнула и так ударила его ногой, что он вновь отлетел к стене. Но она и там его достала таким апперкотом, что Кэно захаркал кровью.

— Если тебя и впрямь волнует жизнь демона, — продолжал между тем Шен Цун, — почему бы тебе ему не помочь? Используй амулет и восстанови его жизненную связь с Внешним Миром.

Кун Лао подошел к самой границе магического круга.

— Хорошо, — согласился он.

— Нет! — отчаянно закричала Соня. Удвоив усилия, чтобы нанести окончательное поражение Кэно, она обхватила бандита ногами за пояс, сбила с ног и стала нещадно колотить кулаком по его и так уже расквашенному носу. — Кто знает, что именно вылезет из прохода между двумя мирами, если ты его вновь откроешь?

— Ну и паникерша эта баба, — проговорил Шен Цун, насупив брови. — Не стоит надо мной насмехаться, священник. Если можешь помочь — сделай это быстро. Видишь, Рутай цепляется за жизнь из последних сил. Долго ему не протянуть.

Кун Лао глубоко вздохнул.

— Я помогу ему, — сказал он и вступил в круг.

— Нет! — снова закричала Соня. Она оставила Кэно в полубессознательном состоянии и тоже бросилась к кругу. — Ты не понимаешь, что делаешь! Шао Кану нужна еще только одна душа…

— Я хорошо осведомлен о нуждах Шао Кана, — ответил священник. Одну руку он протянул в сторону Сони, другую — к колдуну. — Дай мне талисман, и я отошлю твоего демона обратно, — сказал Кун Лао Шен Цуну. — Даю тебе в этом честное слово.

Соня вбежала в круг, разорвав его еще в одном месте, от чего Рутай весь передернулся.

— Хо-о-о-о-зя-я-я-я-ин… — из последних сил завопил умирающий демон.

Кун Лао бросил быстрый взгляд на Соню.

— Дальше не ходи, — сказал он. — Если ты на стороне добра, бояться тебе нечего.

— Как же! — ответила ему Соня. — Мой жених тоже был на стороне добра, а теперь вот лежит в гробу.

— Там покоится только его тело, — возразил Кун Лао, — но не душа. — Он вопросительно взглянул на Шен Цуна. — Так ты даешь мне талисман?

Колдун кивнул священнику, не сводя с него пристального взгляда.

— Святой отец, — сказала Соня, вынув из-за пояса нож и медленно приближаясь к Кун Лао, — то, что ты собираешься сделать, даже глупостью нельзя назвать, это полный идиотизм…

Сильный удар отбросил женщину прямо на жаровню, которая затрещала, но не сломалась. К этому удару Кэно добавил ей еще один — в подбородок.

— Меня даже от голоса ее тошнит, — невнятно проговорил он окровавленными губами.

Когда Соня попыталась подняться, Кэно, сгруппировавшись, налетел на нее, словно разъяренный бык, и оба они откатились в дальний угол помещения, продолжая колошматить друг друга уже в темноте.

Кун Лао все еще смотрел сверху вниз на колдуна, потом протянул руку к ремешку свисавшего у того с шеи талисмана. Забрав амулет у Шен Цуна, священник надел его себе на шею.

— Должен тебя предупредить, — сказал Кун Лао, — что я могу действовать только через белую ауру Ордена Света. Черная царства мертвых и красная Внешнего Мира мне неизвестны и недоступны. Какое надо произнести заклинание?

— Перед тем как я скажу его тебе, ты должен восстановить целостность магического круга, — ответил Шен Цун.

Склонившись сначала над одним, а потом над вторым разрывом, Кун Лао что-то с ними сотворил.

— Готово, — сказал он колдуну.

Шен Цун, не скрывая даже злорадной ухмылки, произнес:

— Слова заклинания, которое ты должен произнести, таковы:

Привыкший к постоянному заучиванию и повторению молитв и священных текстов, Кун Лао закрыл глаза, склонил голову, обеими руками коснулся талисмана и прочел про себя заклинание.

Как только он закончил читать, пламя в жаровне взметнулось ввысь в форме гриба, озарив сводчатый потолок святилища.

— Море огня, Рутай! — крикнул Шен Цун, наслаждаясь величественным зрелищем. — Этот простофиля сделал все, что нам было надо! Кэно, убей эту женщину! Пусть ее душа расширит проход для Шао Кана!

Но как только колдун опустил голову Рутая на пол и поднялся на ноги, цвет и конфигурация языков пламени изменились… как и выражение лица Шен Цуна.

Глава 40

Во внутреннем дворе дворца царил невообразимый хаос. Бог грома и демоны из Внешнего Мира, привидения, мертвецы, воины-мутанты и смертные сцепились друг с другом в жестокой схватке.

Лю Кан со Скорпионом бились с Ящером и Горо, Рэйден метал молнии в бесчисленных защитников дворца и храма. Большинство этих тварей не имело души, и приходилось полностью уничтожать их тела, потому что они и так были мертвы, а мутанты к тому же боролись с крайним ожесточением и были сильными соперниками. Одетые в черные и белые одежды монстры продолжали наступать на Рэйдена, несмотря на потерю многими из них конечностей и зиявшие раны, поэтому бог грома, чтобы отражать наскоки толп бездушных врагов, постоянно телепортировался с места на место, появляясь то в самых неожиданных углах двора, то на крышах пагод.

Вдруг, как по мановению волшебной палочки, и чудовища из Внешнего Мира, и мертвые слуги колдуна из Земного прекратили драку. Все они как один повернулись лицом к святилищу.

— В чем дело? — спросил Лю Кан Скорпиона, когда казавшиеся неутомимыми Горо и Ящер перестали на них нападать и уставились на дворец.

— Не знаю, — растерянно ответил Скорпион.

— Может, сейчас кто-то сюда явится… — предположил Лю Кан.

— …или, наоборот, исчезнет отсюда. Чувствуешь, что здесь творится?

Какое-то время Лю Кан стоял неподвижно.

— Ты имеешь в виду это ощущение, будто тебя куда-то тянет'?

— Да, — сказал Скорпион.

В следующее мгновение самые маленькие мутанты заскользили в сторону дворца, как будто двор вдруг сильно наклонился, превратившись в воронку, куда всех их стало засасывать. Они выли, безуспешно пытаясь ухватиться за деревья или за своих более крупных собратьев, врываясь когтями в землю и царапая камень. Что-то тянуло их во дворец с неумолимой силой… а через несколько мгновений в направлении дворца заскользили и более крупные экземпляры недавних воинов.

Даже Ящер и Горо стали чувствовать эту неумолимую силу.

— Что-то случилось с проходом во Внешний Мир, — сказал Горо, когда мимо него пролетел очередной мутант.

Набирая скорость, бедняга летел прямо в стену дворца, и поскольку затормозить он никак не мог, то с размаху о нее ударился. Остальных тянуло в то же самое место. Они с ускорением неслись все быстрее и быстрее — и с силой шмякались о стену. Некоторые влетали в окна, а дальше их поглощала темнота внутренних покоев. Вскоре стена треснула, в ней образовался достаточно большой проем, в котором стали исчезать слуги колдуна.

Горо повернулся лицом к дворцу и стал пятиться назад, упирая слоновьи ноги в плиты, которыми был выложен двор. Несмотря на огромный вес монстра, на то, что он все время пытался отклониться назад, напрягая все мышцы, чтобы воспротивиться неумолимой силе, которая как магнитом тянула его внутрь дворца, противостоять ей он не мог. Не затронула она лишь троих — Лю Кана, Скорпиона и Рэйдена.

Когда Ящера сбило с ног и стало засасывать в брешь, образовавшуюся в дворцовой стене, Лю Кан прикрыл рукой глаза от слепящих лучей солнечного света и взглянул на Рэйдена.

— Бог грома! — прокричал он стоявшему у ворот Рэйдену, мимо которого неслись бездушные твари. — Что здесь происходит?

Блеск глаз бога грома из белого стал золотистым.

— Что-то случилось, и магия Шен Цуна обернулась против него самого, — сказал он. — Проход во Внешний Мир закрывается, унося с собой всех слуг зла, проникших сквозь него на землю.

— Как это могло случиться? — спросил Лю Кан как раз в тот момент, когда одна из массивных рук Горо вцепилась в его, Лю Кана, ногу, больно ударив перед этим по лицу ниндзя, и быстро-быстро потащила его к проему в стене.

Глава 41

Как только пламя жаровни взметнулось к сводчатому потолку святилища, украшенному невообразимыми созвездиями с небес Внешнего Мира, огненный столб ревущей лавиной обрушился вниз, и пламя угасло. Искры, вившиеся в воздухе вокруг жаровни, вспыхнули, и сам поток воздуха изменил свое направление, будто кто-то открыл заслонку огромного дымохода. Скоро все пространство, заключенное в магический круг, как бы ожило от бешеного вихря, закручивавшего и засасывавшего в себя воздушный поток.

Кун Лао, уже покинувший пределы круга, стоял неподалеку от двери. Кэно и Соня Блэйд прекратили борьбу, Шен Цун также вышел из магического круга, и все они вчетвером наблюдали за Рутаем, которого сначала слегка покачивало, потом неведомой силой перевернуло на спину и стало с ускорением, как в водовороте, вертеть, пока не засосало внутрь с такой скоростью, что в воздухе после него остался лишь беловато-бурый след. Шен Цун в недоумении спросил священника:

— Что ты натворил?

Колдун прислушивался к визгу и крикам, доносившимся со двора, и к усиливавшимся ударам тел о стену дворца. Потом он обратил внимание на то, что Кун Лао не восстановил магический круг и частицы черного порошка, из которого он состоял, вздымались в воздух и уносились вниз, в вихрящийся и искрящийся воздушный водоворот.

— Что ты там такое натворил! — закричал Шен Цун.

— Я выполнил свое обещание, — сказал Кун Лао. — Отослал Рутая обратно во Внешний Мир, где он сможет вернуться к своей обычной жизни.

— А еще что ты сделал? — допытывался колдун.

— Поскольку я уже открыл проход, мне пришло в голову заодно отослать сквозь него и всех остальных твоих прихлебателей.

— Значит, ты обманул меня! — возмутился Шен Цун. — Священник Ордена Света нарушил данное обещание!

— Этого я не делал.

— Ты сказал, что не знаешь заклинание красной ауры!

— Я его и не знал, — ответил Кун Лао. — Но я, Шен Цун, достаточно долго изучал шаолиньский мистицизм. К тому же мне отлично известно, что ты не брезгуешь обманом и жульничеством. Если бы я прочел заклинание по-твоему, это дало бы тебе возможность послать еще одну душу Шао Кану и тем самым открыть путь сюда силам Внешнего Мира.

Стена святилища стала сотрясаться от сильных ударов. Она дрожала и прогибалась внутрь.

— Чтобы не допустить этого, — продолжал Кун Лао, — я прочел текст заклинания задом наперед. Это всегда делается, когда надо, чтобы оккультный процесс привел к результату, диаметрально противоположному ожидаемому. А круг я оставил разорванным, чтобы позволить всем твоим гостям вернуться домой.

— Нет… не всем! — в отчаянии проговорил Шен Цун, глядя на стену, которая уже трескалась и крошилась. — Горо! Ящер!

Колдун смотрел на стену, брешь в которой продолжала расширяться. Сначала на пол посыпалась каменная крошка, потом кусочки побольше, и наконец стена развалилась на каменные блоки, из которых была сложена, и масса мутантов вперемешку с ожившей плотью мертвецов — которые должны были соединиться со своими душами и попасть в черное царство мертвых, вместо того чтобы оставаться навеки проклятыми, — устремилась в воздушную воронку, вихрившуюся на том месте, где раньше был очерчен магический круг.

— Шен Цун!

Рев Горо перекрыл шум ураганного водоворота. Плечом гигантский монстр выломал еще насколько блоков стены, он сбивал попадавшиеся ему на пути столы и стулья, сшибал колонны, за которые пытался уцепиться, чтобы противостоять неотвратимой, могучей силе, влекущей его туда, откуда он пришел. Вслед за ним появились Лю Кан с Ящером, все еще державшим мертвой хваткой свою добычу.

— Шен Цун, помоги нам!

Когда колдун увидел воина Белого Лотоса в лапах своего слуги, лицо его просияло.

— Я здесь, Горо! — крикнул Шен Цун. — Помоги Ящеру удержать Лю Кана! Если вы утащите его с собой, Шао Кан получит его душу и сможет пройти сюда вместе со всеми вами.

В тот момент, когда уже казалось, что Горо удалось за что-то зацепиться, в святилище материализовались Рэйден со Скорпионом, готовые отразить любую попытку Горо помочь Ящеру.

— Нет! — завопил Шен Цун. — Вам не удастся его остановить!

Собрав последние силы, колдун вступил в воздушную воронку. Его длинные седые космы и роскошный широкий халат тут же плотно обмотались вокруг тщедушной фигуры.

— Повелитель Кан! Возьми себе остатки моей души, чтобы убрать отсюда этих двоих! Пусть мое поражение станет твоей победой! Пошли красную молнию…

Горо и Ящер застыли в ожидании.

Спутанные волосы Шен Цуна теперь повисли безжизненными патлами, складки мятого халата вернулись на прежнее место.

Ураганный ветер мгновенно стих, поднятые им пылинки медленно, как снег, оседали на пол.

Кун Лао отнял руки от талисмана, который все еще светился холодным огнем.

— Шен Цун, — проговорил священник, — ты больше не пошлешь Шао Кану ни одной души… включая свою собственную. Проход во Внешний Мир закрыт.

В помещении воцарилась гнетущая тишина. Нарушил ее Кэно.

— Ну что ж, — сказал он, — в таком случае мне пора сматываться.

Бандит воспользовался проломом в стене и исчез в лучах слепящего солнечного света.

Глава 42

Несмотря на сильные ушибы и кровоподтеки, Соня Блэйд все же поднялась с пола и поспешила за Кэно.

Рэйден со Скорпионом смотрели на ошалевших, неподвижных Горо и Ящера. Лю Кан освободился от цепких лап врага из Внешнего Мира и подошел к своим друзьям.

— Все кончено, колдун, — сказал Кун Лао.

Шен Цун нашел силы, чтобы скривить губы в недоброй ухмылке, которая отнюдь не украсила его вытянутое, морщинистое лицо.

— Пока.

— Нет! — возразил ему священник. — Ты убил…

— Это мой остров, — парировал колдун. — Здесь царят мои законы. Из них я не нарушил ни одного.

— Есть и другие законы, — сказал Лю Кан. — Законы чести и порядочности.

— О молодой побег Белого Лотоса, я прожил больше полутора тысяч лет, и не тебе учить меня порядочности и чести. Я видел, как их облекают в любые формы, объясняют самыми разными учениями. Некоторые считают, что порядочные — это те, кто хочет сохранить существующий порядок вещей, а непорядочные, напротив, хотят его изменить. — Шен Цун взглянул на Рэйдена. — Кое-кто говорит, что честь состоит в служении одному богу, а бесчестье — в поклонении другому. Кому дано судить, кто из них прав?

— Победителю, — сказал Скорпион. — А из ситуации, что сложилась теперь, сдается мне, победителями выйдем мы.

— Ты в этом уверен? — спросил Шен Цун. — Разве ты смог осуществить все, что задумал? Или ты уже разделался с Саб-Зиро? Ты что, можешь показать мне его сердце?

Скорпион сконфуженно молчал.

— Может быть, Соне Блэйд удалось покончить с Кэно? Или Шао Кан уже не властитель Внешнего Мира? — По лицу Шен Цуна снова скользнула ухмылка. — Ты, мозгляк, никого не смог победить. Вам удалось только отложить исполнение моих планов на будущее. Но у меня есть еще время и силы, и я смогу найти способ воплотить в жизнь то, что задумал.

Лю Кан подошел к богу грома.

— Рэйден! Неужели ты позволишь этому негодяю уйти безнаказанным?

Бог грома ответил:

— У нас нет выбора.

Тогда Лю Кан воскликнул:

— Но они же теперь совсем ослаблены! Мы всем им можем с легкостью переломать кости — всем сразу, одним махом!

— Если мы возьмем их жизни или нарушим закон, установленный Шен Цуном на его острове, — возразил Рэйден, — то станем такими же, как они.

— Меня это вовсе не смущает, — сказал воин Белого Лотоса, — если только нам удастся покончить с ними навсегда!

Уверенный в своей правоте, Рэйден охладил его пыл:

— Мы не будем заходить так далеко, не будем биться с ними насмерть, чтобы переделать мир по собственному вкусу. Наша задача состоит лишь в том, чтобы не позволить это сделать им.

Лю Кан ударил кулаком по шатавшейся в стене каменной плите так, что она упала на пол.

— Неужели ты не видишь, Рэйден, этот человек безумен! Он ведь опять примется за старое!

— Нет, малыш, тут ты заблуждаешься, — сказал Шен Цун. — Только дурак дважды наступает на одни и те же грабли. — Глаза его скользнули по соперникам. — Я многое узнал о своих врагах, и не собираюсь приниматься за старое. Следующая наша встреча здесь будет гораздо более традиционной.

Лю Кан со свистом рассек воздух перед колдуном быстрыми и резкими ударами рук и ног, заставив Шен Цуна попятиться назад.

— Ты снова хочешь устроить здесь Смертельную Битву? — спросил воин Белого Лотоса и натянуто улыбнулся. — Давай, колдун, я с нетерпением буду ждать твоего турнира!

— Я тоже, — ответил Шен Цун.

С заметным усилием вконец истощенный колдун протянул руки к пробоине в стене.

— В духе достигнутого между нами перемирия, — сказал он, — предлагаю вам воспользоваться моей джонкой, чтобы вернуться на материк. А я теперь очень устал и хотел бы отдохнуть. Горо, Ящер, подойдите ко мне.

С этими словами Шен Цун повернулся и покинул разрушенное святилище в сопровождении своих монстров. Все еще не пришедшие в себя представители Внешнего Мира последовали за хозяином через кучи разбросанного мусора, шипя и рыча на бога грома и его друзей.

Когда они ушли, в проем разбитой стены бурей влетела Соня Блэйд.

— Я его упустила, — в бешенстве проговорила женщина, смиряя злость ударами по каменным плитам, торчавшим из стены. — На этом чертовом острове все так перепутано, ничего не разберешь.

— На острове? — удивленно произнес Лю Кан. — Ну, тогда я вообще не понимаю, что здесь происходит!

— Я заметила, как Кэно скрылся за пагодой, — продолжала Соня, — и бросилась туда. Но как только добежала до здания, он оказался не впереди меня, а позади. Короче, этот подонок бесследно исчез.

— Да, здесь много всяких странностей, — сказал Кун Лао, — и остается только недоумевать, человеческая ли душа исказила и извратила пространство острова, или же сам остров Шимура так воздействует на наши души.

— Меня эти тонкости не волнуют, — заявила Соня, понемногу приходя в себя. Она бросила взгляд в сторону Шен Цуна и его демонов, которые удалялись по несуразно искривленному коридору. — Хотя у меня такое ощущение, что Лю Кан прав. Все мы в скором времени снова встретимся на этом острове.

— Только в том случае, если здесь окажется Саб-Зиро. Я не успокоюсь, пока не найду его, — сказал Скорпион.

— Он может найти тебя и сам, — заметил Лю Кан. — Этот ниндзя принадлежит к одному из самых страшных кланов, члены которого не дожидаются противника, а сами ищут с ним встречи.

Причем на порядочность этих убийц, любого из них, рассчитывать не приходится.

На глазах Скорпиона навернулись слезы.

— Нет, — возразил он, — не любого — В клане Лин Кей был некогда один порядочный человек. За свою порядочность он поплатился жизнью.

— Но он продолжает жить в своем сыне, — заметил Рэйден, и в его золотистых глазах мелькнуло не свойственное ему сострадание.

Соня стукнула кулаком по последнему каменному блоку в стене, который шатался в верхней части пробоины, и вышла через пролом наружу.

— А теперь, — сказал Кун Лао, — хоть мне очень неприятно это говорить, я должен согласиться с Шен Цуном.

— Ты согласен с колдуном? — в недоумении спросил Лю Кан.

— Да, — с улыбкой ответил Кун Лао. — В течение одного дня я был священником, проводником, дымным облаком и воином. Сейчас и в самом деле пора отправиться домой и хорошенько отдохнуть.

Рэйден пристально взглянул на священника.

— Для отдыха времени будет еще предостаточно, — сказал он. — Рано или поздно все смертные засыпают вечным сном. Но пока ты еще не сомкнул глаз, есть одна вещь, которую тебе надлежит сделать.

Глава 43

Все жители деревушки Вуху вышли из своих домов на торжественную импровизированную встречу своего священника, предварительно вытащив из компостных куч полные пригоршни костей, которыми стали забрасывать прибывших.

За Кун Лао шли Соня с Лю Каном, шествие замыкал Скорпион.

Агента специального подразделения, казалось, немного смутил осыпавший их град костей.

— У нас в Штатах принято по праздникам обсыпать людей конфетти, — сказала она, мастерски отбив фазанью грудную кость, которая летела прямо ей в подбородок. — По крайней мере, нет шанса пораниться.

— Как и особенного смысла нашего обычая, — взялся объяснить ей происходящее Лю Кан. — Когда в Китае в вас бросают кости, это означает, что люди хотят пожелать вам остаться здесь навсегда, чтобы и ваши останки были погребены в этой земле. Будьте довольны тем, что в Вуху по обычаю бросают кости, — улыбнулся он. — В других местах в вас могут запустить шкурой и потрохами домашних животных.

— Потрясающе, — без особого энтузиазма сказала Соня.

Она смотрела, как стар и млад выбегают из своих хижин на улицу — большинство с сияющими улыбками, некоторые со слезами счастья на глазах, и все они вливались в собиравшуюся на главной площади толпу. Глядя на неподдельную радость этих простых людей, Соня подумала о том, что, несмотря на исчезновение Кэно, день прошел не напрасно и смертельные опасности, выпавшие на их долю, были пережиты ими не зря.

Все-таки они остановили Шен Цуна, подумала она, и в том, что Кун Лао смог вернуться к людям, которые в нем так нуждались, была и ее заслуга. Она даже почувствовала легкий укол зависти к популярности священника среди односельчан.

— Последний раз, когда я была дома в Остине, штат Техас, — бросила она как бы между прочим, — со мной аж два человека словечком перемолвились, пока я машину заправляла. Мой бывший приятель, с которым мне бы больше хотелось избежать встречи, и одна знакомая, у которой я как-то взяла компакт-диск с записями Джорджа Стрэйта.

— А как бы ты себя чувствовала, если бы тебе там оказали такой же пышный прием? — поинтересовался Лю Кан.

— Неловко, — призналась Соня. — Хотя, наверное, это было бы приятно. — Она отбила очередную обглоданную куриную ножку, которая чуть не угодила ей в голову. — Впрочем, мне кажется, что приемы такого рода могут быть оказаны только здесь.

Лю Кан кивнул.

— Да, в такой небольшой деревушке людям особенно нужна мудрость священника… это тебе не мегаполис, где все мы внимаем болтовне дикторов радио и ведущих телевизионных ток-шоу.

Когда все четверо подошли к храму Ордена Света, Кун Лао обернулся и посмотрел на односельчан, потом на стоявших в ряд Соню, Лю Кана и Скорпиона. Священник выглядел так же, как тогда, когда покидал деревню, босой, все в той же тунике. Однако теперь на груди его сверкал бесценный талисман.

Увидев в толпе Чин Чина, Кун Лао широко улыбнулся, сделал несколько шагов в направлении собравшихся, потом поднял руки и заговорил.

— Святой Чжу-Цзи некогда писал: «Однажды душа моя позвала меня в дальний путь к высокой горе. Я оставил в прошлом родную деревню, заведенный распорядок жизни и пошел по зову сердца через леса и долины, набивая мозоли на руках и ногах. Все считали, что я потерял рассудок. Но божественное не раскрывается в суете нашей жизни». — Кун Лао улыбнулся. — Дорогие мои односельчане, мы с друзьями до глубины души тронуты тем приемом, который вы нам оказали. Нам пришлось столкнуться с неведомым, отстаивая правое дело в жестокой борьбе с могучими силами зла. Но наша вера привела нас к победе.

Соня ждала восторженных криков или оваций, однако толпа замерла в почтительном молчании. Это не показалось ей странным, и неловкости она не ощутила, но попыталась себе представить, какие чувства испытал бы какой-нибудь американский общественный деятель, если бы, обратившись к собравшимся в аналогичной ситуации, в ответ получил бы лишь молчаливое признание слушателей.

— Когда мы столкнулись с силами Внешнего Мира, — продолжал между тем Кун Лао, — нам очень посчастливилось, потому что на нашей стороне выступил великий бог грома. Перед тем как оставить нас и вернуться к себе на священную гору, Рэйден наказал мне выполнить одно его поручение.

Кун Лао сделал паузу и окинул взглядом, в котором светилась мудрость, открытые и приветливые лица односельчан. Его глаза остановились на Чин Чине.

— Бог грома поручил мне выбрать себе помощника, — объявил он, — которому я передам все свои знания, чтобы со временем он стал священником Ордена Света. После этого я должен буду послать его на поиски места для нового храма. Таким учеником, Чин Чин, я прошу стать тебя.

Паренек выглядел так, будто увидел, что одна из его овец взобралась на дерево.

— У-учитель, вы уверены, что хотите выбрать именно меня? — запинаясь спросил Чин Чин.

— Сам Рэйден просил меня об этом, — ответил священник. — Он видел, с какой ты смелостью встретил людей Кэно, он знает, что ты не подведешь его в трудную минуту.

— Для меня это большая честь, — проговорил Чин Чин, — но я — сирота, у меня нет никого из родных. Кто станет присматривать за моим стадом?

— Я!

Кун Лао взглянул туда, откуда донесся голос. В ту же сторону повернули головы Чин Чин и многие жители деревни.

Все глаза уставились на молодого человека, стоявшего посреди толпы. Он был хорошо сложен, мускулист, на плече его лежал пастуший посох, с конца которого свисал черный узелок с немудреными пожитками. Черты лица юноши были резкими и угловатыми, черные брови — тонкими, волосы на затылке стянуты в два конских хвоста, черные глаза блестели и искрились, как два маленьких нефтяных озерка.

Когда Кун Лао к нему повернулся, молодой человек поднял руку, чтобы прикрыть ладонью глаза от слепящего солнечного света, отраженного талисманом.

— Я не знаю тебя, юноша, — сказал священник.

— Да, святой отец, мы незнакомы. Меня зовут Само Хен. Я только что пришел в Вуху из Цицикара, что находится в горах Большой Хинган. Там я был пастухом, пока мою деревню не уничтожила горная лавина. Вот и пришлось мне отправиться на юг, чтобы начать жизнь сначала и поскорее забыть о том, что случилось с моей деревней на севере. Мне хотелось бы остановиться здесь. Надеюсь, я найду утешение в вашем храме.

Кун Лао улыбнулся.

— Двери храма, Само Хен, всегда будут перед тобой открыты. Ты всем нам окажешь честь, если будешь пасти отару Чин Чина.

— Конечно, не даром, — сказал Чин Чин. — За разумную плату, — тут же добавил он, заметив пристальный взгляд Кун Лао.

— Да, я согласен, — с поклоном ответил Само Хен. Однако и при склоненной голове его черные глаза продолжали пристально вглядываться в толпу, пока он не увидел Скорпиона и не скрестил свой взгляд с взглядом воина Белого Лотоса.

Соня тут же заметила странную связь, возникшую между двумя молодыми людьми, и ей стало не по себе.

— Скорпион, ты знаешь этого парня? — спросила она.

— Вроде нет, — ответил он. — Но мне кажется, я его где-то встречал.

— Ему, должно быть, тоже так показалось, — заметил Лю Кан, — очень уж странно он на тебя посмотрел.

Священник попросил односельчан возвращаться к прерванным делам, и они послушно разбрелись кто куда. Скорпион тем временем решил поговорить с черноволосым незнакомцем.

Тот стоял совсем недалеко от храма, но когда Скорпион подошел к тому месту, там его уже не оказалось, причем никто не заметил, в каком направлении удалился пришлый пастух.

— Очень странно, — сказал Лю Кан, подойдя к Скорпиону. — Ты, наверное, решил, что он собирается с тобой поговорить?

— Скорее всего, он узнал Скорпиона, — сказала Соня, присоединившись к озадаченным друзьям, — и не захотел с ним встречаться. — Женщина бросила пристальный взгляд на ниндзя, лицо которого все еще было закрыто маской. У тебя есть враги?

— Только один, — с горестью ответил тот. — Ниндзя, глаза которого полны ненависти. Его могущество заключается в умении совершенно неожиданно появляться и исчезать… и доблесть — в стремлении избегать открытого и честного боя.

Соня невесело улыбнулась и проговорила:

— Сдается мне, жители Вуху только что наняли ниндзя пасти своих овец.

— Не исключено, — ответил Скорпион. — Пожалуй, мне придется здесь на какое-то время задержаться, может, удастся что-нибудь еще о нем разузнать.

Попрощавшись с друзьями, Скорпион направился к кирпичному зданию, где располагались гостиница и деревенское почтовое отделение.

Когда он зашел в дом, Соня повернулась к Лю Кану и сказала:

— А мне казалось, это мы были самыми крутыми.

— Так оно и есть, — ответил Лю Кан. — Там, на острове, ты была очень крута, когда выбивала из стены каменные блоки. А вот от костей, которые в тебя здесь швыряли, уклонялась не особенно ловко.

— Иногда приходится дать выход бушующей во мне ярости, — пояснила она. — Если ее все время держать внутри, можно взорваться.

— И тебе кажется, так ты избавляешься от своего гнева? — спросил Лю Кан. — А если гнев этот — как ядовитая слюна Ящера: чем больше он плюется, тем больше яда скапливается внутри?

Соню это немного обидело.

— Лучше спроси об этом у священника, — ответила она. — Ему виднее, что творится в наших душах. Одно я знаю наверняка: Скорпион спать по ночам не будет, пока не убьет своего Саб-Зиро. Я же надеюсь как следует отдохнуть перед встречей с этим подонком Кэно.

— Должно быть, ты права, — сказал Лю Кан, — но и Рэйден не ошибался: рано или поздно все мы уснем вечным сном. Скорпион, наверное, знает, что делает.

— А кстати, — спросила Соня, — сам-то ты что теперь собираешься делать? Вернешься в Гонконг?

Лю Кан кивнул.

— Мне надо найти добровольцев, которые бы заменили моих погибших друзей. Кроме того, мне хотелось бы навести кое-какие справки об участниках последней Смертельной Битвы. Попробую кого-нибудь из них разыскать и, может, узнаю поподробнее об этом турнире. Рэйден хоть и считает, что мы вышли победителями из этой передряги, но в следующий раз, когда я встречусь с Шен Цуном и его подручными, живыми они от меня не уйдут. А у тебя какие планы? — спросил он. — Ты собираешься остаться и продолжить поиски Кэно?

— Нет, — ответила Соня. — Мне нужно вернуться в Штаты и доложить боссу обо всем; что здесь произошло. Джексон Бриггс очень любит всегда быть в курсе дела, а Кэно у всех нас — как кость в горле. Он на время, конечно, ляжет на дно, но обязательно вернется к своим мерзким делам. И тогда я его достану.

— Вместе со мной, — сказал Лю Кан. — А пока, как бы ты отнеслась к фазану с жареной картошкой? Расправимся с ним и рванем к ближайшей железнодорожной станции?

Соня положила ему руку на плечо.

— Угощаешь?

— Да.

— Годится, — сказала женщина, и они дружно зашагали к гостинице.

Чин Чин стоял в одиночестве неподалеку от двери в храм и смотрел, как монахи приветствуют вернувшегося домой Кун Лао.

Через некоторое время мальчик увидел, что к нему приближается высокий человек, закутанный в черную накидку с капюшоном, надвинутым на глаза.

— Вы слышали новость? — спросил пастушок у незнакомца, который показался ему нищим бродягой. — Я должен буду стать священником.

— Слышал, — ответил тот приятным, мелодичным голосом. — Мои поздравления.

— Спасибо, — лицо мальчика расплылось в счастливой улыбке. — А как вы считаете, меня научат… — он смолк, так и не закончив вопрос. — Нет. Это же глупо! И думать об этом нечего.

Но ни на чем другом сосредоточиться пастушок не мог.

— Как было бы здорово, — произнес он через какое-то время, — если бы Кун Лао научил меня обращаться его талисманом! Вы только представьте, я мог бы использовать его чары, чтобы помочь стольким нуждающимся в поддержке людям!

Незнакомец спросил:

— Ты и вправду использовал бы его для помощи тем, кому это нужно?

— Да! Конечно, да!

— Тогда, Чин Чин, выучи хорошенько свой первый урок.

Мальчик удивленно взглянул на незнакомца:

— Первый урок? Какой урок, господин?

— Урок, который разъясняет, откуда человек черпает свои силы.

Солнце ярко осветило безупречные очертания губ бродяги, видневшихся под отороченным кожей краем капюшона. Щеки его и подбородок казались неестественно гладкими, как стекло, отражавшее падающие на него лучи света.

— Простите, — смутился Чин Чин, — но я не очень вас понимаю.

Незнакомец еще ближе подошел к подростку.

— Амулет, на который ты возлагаешь такие надежды, не имеет никакой силы, — отчетливо проговорил он.

Весь энтузиазм Чин Чина, казалось, тут же улетучился.

— Что вы хотите этим сказать, господин? Да нет, вы ошибаетесь, в этом талисмане скрыта огромная чудесная сила!

— Нет, — сказал незнакомец, покачав из стороны в сторону крупным указательным пальцем. — Сила амулета равна внутренней силе того, кто им владеет. — Незнакомец сделал еще шаг вперед и коснулся пальцем груди Чин Чина. — Все чары талисмана исходят вот отсюда.

— Из меня? — недоверчиво спросил паренек.

— Этот талисман, Чин Чин, лишь укрепляет веру его обладателя, — пояснил незнакомец.

— Веру во что? В Тьена? В магию?

— В самого себя, — терпеливо продолжал свой урок странный нищий. — Как улыбка ребенка, как восхитительный восход солнца, он помогает тому, кто его носит, подавлять в себе зло, которое во всех нас заложено. Как прохладный дождь, он очищает и освежает дух, выявляет и возвышает благородную силу и доброту, также скрытые в каждом из нас.

Чин Чин никак не мог взять в толк, восхищаться ему или расстраиваться от этих откровений, и стоит ли им вообще верить. Однако что-то в облике незнакомца подсказывало ему, что он не лжет, и в течение краткого мига — а может, и целого часа — мальчик не мог оторваться от его глаз, лучившихся завораживающей силой.

— Вы не обидитесь на меня, если я спрошу вас, откуда вы так много знаете о талисмане Кун Лар? — спросил Чин Чин. — Вы, наверное, тоже священник или паломник в храм Ордена Света?

— Нет, — ответил незнакомец, — ни тот ни другой. Я — исследователь. И ты тоже им станешь.

— Я? — удивленно спросил мальчик. — Нет, господин, вы, должно быть, ошиблись. Я не исследователем должен стать, меня попросили только служить в храме.

— Ты и будешь служить там, — сказал нищий, протянув к мальчику руку. Большим и указательным пальцами он сжимал белую тряпочку, колыхавшуюся на ветру. — Ты можешь прочесть, что здесь написано?

Чин Чин взял лоскут белой ткани, взглянул на аккуратно выписанные с одной ее стороны черные иероглифы и прочел вслух:

— «Он умереть не может, но и не создан жить. Огромен он, но Пан Ку способен все вместить». — Пастух вновь с удивлением посмотрел на незнакомца. — Я ничего не понял. Кто такой Пан Ку?

— Тот, кого я ищу… и ты его будешь искать. Потому что, только поняв, кто такой Пан Ку, можно постичь природу всего сущего. Понять его — значит понять смертных и бессмертных, природу добра и зла, и лишь тогда можно будет в полной мере осмыслить двойственную природу вселенной.

Чин Чин еще раз взглянул на черные иероглифы на белой материи, потом протянул кусочек ткани незнакомцу.

— Он твой, — сказал нищий, подняв руку. — Пусть этот лоскуток всегда будет с тобой, чтобы ты никогда не забывал о бесконечном пути исканий.

Глаза незнакомца блеснули из-под капюшона золотистым светом, он повернулся и пошел прочь, оставив Чин Чина в еще большем смятении, чем раньше. Однако теперь мальчик был полон решимости сделать все от него зависящее, чтобы найти ответы на мириады вопросов, роившихся в его голове.

Глядя на удалявшуюся фигуру, Чин Чин негромко пробормотал:

— Интересно, кто бы это мог…

В этот миг в то место, где находился незнакомец, ударила молния, а когда ее яркая вспышка рассеялась, там уже никого не было. Чин Чин со всех ног бросился бежать к храму, теперь он знал ответ на главный свой вопрос.

Глава 44

— Еще один?

— Нет, повелитель. Нет.

Тьма сгустилась, и рассеялась лишь после того, как Шао Кан удобно устроился на троне.

— Эти смертные утомляют меня своим невежеством и мелочностью.

— Я никогда бы не осмелился в чем-то винить тебя, повелитель, — сказал Рутай. — Речь идет вовсе не об еще одном колдуне или ведьме.

— О чем же тогда?

Осанистый, с гладкой, пергаментного цвета кожей, Рутай величественным жестом отбросил назад длинный шлейф красной мантии и с низким, почти до самой земли поклоном приблизился к едва различимым очертаниям Шао Кана.

— Повелитель Шао, — проговорил маленький демон, по обычаю своему выказывая перед хозяином безграничную преданность, — у меня к тебе послание от… от твоего верного слуги из Земного Мира.

Даже Рутай содрогнулся от вздоха повелителя, подобного гигантской вспышке огня, вырвавшегося из огромной топки и осветившего все закоулки огромного зала во дворце Внешнего Мира.

— Что там еще от этого жалкого смертного?

— Повелитель, Шен Цун просит передать, что ты очень скоро сможешь получить душу, которой недостает для того, чтобы беспрепятственно проникнуть в Земной Мир.

— Я уже по горло сыт его обещаниями.

— Он… он говорит, что совершенно в этом уверен.

— Прошлый раз он уверял меня в том же самом.

— Повелитель, он… его подло обманули. Он хотел сделать так, чтобы талисман Рэйдена служил только тебе.

— Рутай, — прогрохотал Шао Кан, — ты слеп или глуп, бес. Он хотел завладеть этим амулетом, чтобы восстать против меня!

— Нет! — возразил Рутай. — Шен Цун… никогда бы не осмелился выступить против твоей воли, о великий Князь Тьмы! Он прекрасно знает, что ничего хорошего у него из этого никогда не выйдет.

— Поэтому, козявка, он мне все дело и завалил. Но у него кишка тонка сорвать мои планы. Ни у него… ни у Рэйдена такой номер не пройдет.

— Д-да, повелитель, — заикаясь промямлил Рутай. — Я так и передам твои слова этому подлому негодяю.

— Да, можешь это сделать, — милостиво кивнул Шао Кан. — И вот что еще ему скажи…

— Все что тебе будет угодно, повелитель.

— Скажи Шен Цуну, что, если он снова меня подведет, если ему не удастся получить недостающую душу при следующей Смертельной Битве, я найду способ ее получить, пусть даже эта душа будет принадлежать ему самому. А если и ты со мной в игры вздумаешь играть, я и твоей мелкой душонкой не побрезгую.

Продолжая сгибаться в глубоком поклоне, Рутай отпрянул от трона.

— Это очень мудрое… и справедливое решение, о божественный, — пробормотал он. — Хотя я смею надеяться, могучий повелитель Внешнего Мира, на благополучный исход Смертельной Битвы, которую жду с нетерпением.

Шао Кан осклабился так, что стали видны его страшные клыки. Злобно сверкнув глазами, он прорычал согбенному демону:

— Да, Рутай, я тоже подожду исхода следующей Смертельной Битвы.